Король орков

      — Если бы я заранее знала о его решении, может, сумела бы уговорить изменить планы, — возразила Кэтти-бри.
      Дзирт беспомощно моргнул:
      — Тем более не стоило тебе говорить.
      — Ты одобряешь его выбор?
      — Я уверен, что соглашаться или не соглашаться — не мое дело, — ответил Дзирт и пожал плечами.
      — Ты считаешь, что он правильно поступил, оставив Бренора, когда?..
      — Это время или какое-то другое, все равно.
      — Как ты можешь такое говорить? Мы его семья, а Вульфгар ушел…
      — Так же как мы с тобой несколько лет назад, после войны с дроу, когда Вульфгар провалился в Абисс,— напомнил ей Дзирт. — Мы хотели отправиться в путь и ушли, оставив Бренора и Мифрил Халл. На шесть лет.
      Напоминание лишь немного успокоило гнев Кэтти-бри.
      — Но сейчас у порога крепости Бренора стоит армия орков, — возразила она, хотя и не так энергично, как прежде.
      — Эта армия может простоять здесь еще не один год. Вульфгар говорил мне, что не видит перед собой будущего. Правда, что его здесь ожидало? Ни жены, ни детей.
      — И он с болью смотрел на нас.
      — Возможно, — кивнул Дзирт.
      — Он сам мне об этом сказал.
      — И ты примерила на себя мантию вины? Кэтти-бри пожала плечами.
      — Она тебе не к лицу, — заверил ее Дзирт. Он снова привлек женщину к себе и бережно уложил ее голову на свое плечо. — Вульфгар должен сам выбирать свой путь. В Долине Ледяного Ветра у него тоже есть семья, и он решил уйти туда. Там живет его народ. Неужели ты хотела бы лишить его возможности найти свою любовь? Разве не должен он воспитать своих детей, которым предстоит после него вести народы Долины Ледяного Ветра?
      Кэтти-бри долго не отвечала.
      — Я уже скучаю по нему, — наконец прошептала она.
      — И я тоже. И Бренор, и Реджис тоже огорчены. Но ведь он не умер. Он не погиб в бою, как мы опасались тогда, много лет назад. Он пройдет свой путь и, следуя принятому им самим решению, доставит Кэлси домой, а потом, может быть, отправится в Долину Ледяного Ветра. А может, и нет. Возможно, там Вульфгар осознает, что его настоящий дом в Мифрил Халле, и тогда он вернется к Бренору. Или найдет себе другую жену и вернется с ней, исполненный счастья, свободный от страданий.
      Дзирт немного отстранил Кэтти-бри, и его фиолетовые глаза встретились с ее ярко-синим взглядом.
      — Ты должна доверять Вульфгару, он не раз заслужил это право. Позволь ему идти той дорогой, которую он выберет сам, и верь, что ты и я, Бренор и Реджис повсюду с ним в его сердце, так же как мы сохраним его в своих сердцах. Ты взвалила на себя вину, которой ты не заслуживаешь. Неужели Вульфгар должен был отказаться от собственного пути только для того, чтобы ты не печалилась?
      Кэтти-бри некоторое время размышляла над его словами, а потом нашла в себе силы улыбнуться.
      — В моем сердце нет пустоты, — сказала она, потянулась вперед и поцеловала Дзирта настойчиво и страстно.
 
      — Ты получишь все, что бы тебе ни понадобилось, — пообещал Бренор Нанфудлу, пока тот осторожно вынимал свиток из связки. — Пузан останется при тебе рабом и по твоей просьбе будет обращаться ко мне и всем моим парням.
      Гном начал разворачивать пергамент, но услышал, как потрескивает хрупкий материал, поморщился и остановился.
      — Мне придется сварить предохранительную смазку, — сказал он Бренору. — Я не осмелюсь выложить документ на свет, пока он не будет соответствующим образом обработан.
      — Все, что пожелаешь, — заверил его Бренор. — Только сделай это, и сделай быстро.
      — Насколько быстро? — забеспокоился гном.
      — Аластриэль сейчас здесь, — пояснил Бренор. — Она еще несколько дней будет руководить работами по сооружению моста, и, если в этих пергаментах говорится о том, о чем я думаю, пусть леди Аластриэль будет над чем поразмыслить на обратном пути в Серебристую Луну.
      Но Нанфудл покачал головой.
      — Мне понадобится больше, чем несколько дней, чтобы все подготовить, — и это при условии, что у вас найдутся все необходимые ингредиенты. — Он перевел взгляд на Реджиса. — Основой для снадобья служит гуано летучих мышей.
      — Великолепно, — пробормотал хафлинг.
      — У нас оно есть, или мы его найдем, — настаивал Бренор.
      — В любом случае процесс варки займет целый день, — сказал Нанфудл. — А потом потребуется три дня, чтобы мазь впиталась в пергамент, но лучше подержать все пять дней.
      — Значит, всего четыре, — сосчитал Бренор, и Нанфудл покорно кивнул.
      — Это только подготовка свитков для изучения, — поторопился добавить гном. — Мне может потребоваться десяток дней, чтобы расшифровать древние письмена, даже с помощью магии.
      — Ба, ты справишься гораздо раньше! — воскликнул Бренор.
      — Но я не могу обещать.
      — Лучше бы тебе поторопиться, — снова повторил Бренор, но уже не ободряюще, а, скорее, требовательно. Затем он повернулся к Реджису. — Гуано, — напомнил он хафлингу и, развернувшись, вышел из комнаты.
      — Гуано, — прошептал Реджис, беспомощно глядя на Нанфудла.
      — И кузнечное масло, — добавил гном. Он вытащил из связки еще один свиток, положил его рядом с первым, приложил пальцы к губам и тяжело вздохнул. — Если бы они понимали, насколько деликатна эта работа, они бы сдержали свое нетерпение, — произнес он, обращаясь скорее к самому себе, нежели к хафлингу.
      — Бренору сейчас не до деликатности, как мне кажется, — ответил Реджис. — Вокруг слишком много орков, чтобы быть деликатным.
      — Орки и дворфы, — бормотал гном. — Орки и дворфы. Как же художник должен делать свое дело?
      Он снова вздохнул, словно говоря: «Если бы я мог» — и отошел в угол, где хранились ступки и пестики и разные ложечки и флаконы.
      — Вечная спешка, вечное ворчанье! — сетовал он. — Орки и дворфы, вот уж действительно!
 
      Путники только-только разошлись по своим комнатам в западном крыле под ущельем Гарумна, как по Мифрил Халлу разнеслось известие еще об одном нежданном посетителе, вошедшем через западные ворота. Эльфы были нечастыми гостями крепости Бренора, но перед Хралайном из Лунного Леса двери распахнулись мгновенно.
      Дзирт, Кэтти-бри и Бренор нетерпеливо ожидали эльфа в зале для аудиенций.
      — Аластриэль, а теперь еще и Хралайн, — говорил Бренор, сопровождая кивками каждое свое слово. — Все сходится одно к одному. Как только мы узнаем содержание этих свитков, им обоим придется признать, что пора ударить по этим смердящим оркам.
      Дзирт не стал делиться своими сомнениями, а Кэтти-бри молча улыбнулась и кивнула. Пока еще не было причин разбавлять оптимизм Бренора примесью печальной реальности.
      — Парни из Адбара и Фелбарра наверняка к нам присоединятся, — продолжал Бренор, не обращая внимания на сдержанность своих слушателей. — Если мы получим поддержку Серебристой Луны и Лунного Леса, мы быстро разгоним орков обратно по норам, можно не сомневаться!
      Он еще некоторое время продолжал разглагольствовать, пока в зал после официального представления не ввели Хралайна.
      — Рад встрече, король Бренор, — произнес эльф после того, как список его имен и титулов был зачитан полностью. — Я прибыл с вестями из Лунного Леса.
      — Для того чтобы просто пообедать, это была бы слишком долгая поездка, — заметил Бренор.
      — Мы подверглись нападению со стороны орков,— продолжал Хралайн, повинуясь жесту Бренора. — Согласованному и хитроумно спланированному нападению.
      — Мы скорбим о ваших утратах, — откликнулся Бренор, и Хралайн поклонился в знак благодарности за проявленное сочувствие.
      — Мы потеряли несколько своих людей, — рассказал он, — эльфов, которым предстояло бы увидеть рождение и закат последующих столетий. — Он перевел пристальный взгляд на Дзирта. — И среди них Инновиндиль.
      Дзирт широко распахнул глаза, ахнул и отшатнулся назад, так что Кэтти-бри пришлось его поддержать.
      — И Закат погиб вместе с ней, — продолжал рассказ Хралайн слегка задрожавшим голосом. — Похоже, что орки предвидели ее появление над полем боя и хорошо подготовились.
      Дыхание Дзирта вырывалось из груди короткими резкими толчками. Он собрался было что-то сказать, но не нашел слов и лишь горестно покачал головой. Сердце затопило непереносимой пустотой, холодным и жестоким напоминанием о неожиданности перемен, о внезапной и необратимой смертности.
      — Я разделяю твое горе, — сказал Хралайн. — Инновиндиль была мне другом, и все, кто ее знал, относились к ней с любовью. И Заря тоже тоскует, в этом нет никаких сомнений, пегас остро переживает утрату своих товарищей — Заката и Инновиндиль.
      — Проклятые свинорылые орки! — взревел Бренор. — Неужели вы и сейчас считаете, что их можно оставить в покое?! Вы все еще хотите сохранить королевство Обальда?
      — Орки испокон веков атаковали Лунный Лес, — ответил Хралайн. — Они приходили за лесом и ради забавы, но мы убивали их и обращали в бегство. Но на этот Раз их атака была организована намного лучше — слишком хорошо для такой примитивной расы.
      Хралайн договорил, продолжая смотреть на Дзирта, что вызвало любопытствующие взгляды Бренора и Кэтти-бри.
      — Тос'ун Армго, — сделал вывод Дзирт.
      — Нам известно, что он был в этих местах, провел некоторое время с Албондиэлем и Синнафейн и хорошо изучил наши методы, — рассказал Хралайн.
      Дзирт кивнул, и печаль на его лице сменилась решимостью. После того как он и Инновиндиль доставили в Лунный Лес тело Эллифейн, Дзирт поклялся выследить Тос'уна. Сейчас настал момент выполнить это обещание.
      — Горестное известие вдесятеро удлиняет путь, как говорится в пословице, — сказал Бренор. — Располагайся на отдых, Хралайн из Лунного Леса. Мои парни снабдят тебя всем необходимым, и ты можешь оставаться сколько захочешь. Возможно, вскоре у меня будут для тебя новости — кое-что полезное для борьбы против проклятого Обальда. Как заверяют мои люди, сведения поступят через несколько дней.
      — Сегодня я всего лишь курьер и вынужден отклонить твое лестное приглашение, король Бренор, — пояснил Хралайн, отвесив почтительный поклон. — На ваш зов из Лунного Леса несомненно придут другие, а мой путь должен продолжиться из восточных дверей крепости не позднее завтрашнего рассвета. — Он снова взглянул Дзирту в глаза. — Надеюсь, я пойду не один.
      Дзирт кивком выразил свое согласие отправиться на охоту, даже не обернувшись к Кэтти-бри. Он знал, что она не сможет ему возразить.
 
      Немного позже они остались вдвоем в своей комнате, и Дзирт начал собирать рюкзак.
      — Ты уходишь на поиски Тос'уна, — произнесла Кэтти-бри, и в ее словах не было вопроса, а лишь спокойное утверждение.
      — Разве у меня есть выбор?
      — Нет. Только я бы хотела наконец выздороветь и отправиться с тобой.
      Дзирт прекратил сборы и обернулся к ней:
      — В Мензоберранзане есть такая поговорка: «Аспис ту дроу бед н'тус дроу». Дроу может выследить только дроу.
      — Тогда удачной тебе охоты, — сказала Кэтти-бри и подошла к шкафу, чтобы помочь Дзирту приготовить вещи.
      Она казалась не слишком расстроенной, но следующий негромко заданный вопрос застал Дзирта врасплох:
      — Ты бы женился на Инновиндиль после моей смерти?
      Дзирт замер и, набравшись смелости, медленно повернулся и взглянул на Кэтти-бри. Она слегка улыбалась и казалась спокойной, почти беззаботной. Кэтти-бри присела на край кровати и жестом пригласила Дзирта сесть рядом.
      — Ты бы сделал это? — снова спросила она, как только он приблизился. — Инновиндиль была прекрасна душой и телом.
      — Я как-то не думал об этом, — ответил Дзирт. Улыбка Кэтти-бри стала заметнее.
      — Я знаю, — заверила она Дзирта. — Но я прошу подумать сейчас. Смог бы ты ее полюбить?
      Дзирт немного подумал.
      — Не знаю, — признался он.
      — И тебе никогда не приходила в голову эта мысль? Дзирт мысленно вернулся к тем дням, когда он и Инновиндиль остались вдвоем в тылу армии орков. Тогда Инновиндиль чуть не соблазнила его и тем самым помогла разобраться в чувствах к Кэтти-бри, которую на тот момент Дзирт считал погибшей.
      — Я думаю, ты бы смог ее полюбить, — сказала Кэтти-бри.
      — Возможно, ты и права, — ответил он.
      — Как ты думаешь, она вспоминала о тебе в последние минуты своей жизни?
      Откровенный вопрос шокировал Дзирта, но Кэтти-бри не отступала.
      — Скорее, она думала о Тарафиэле и о том, что было между ними.
      — Или о Дзирте и о том, что могло бы быть. Дзирт тряхнул головой:
      — Вряд ли ее последние мысли относились ко мне. Скорее, к Закату. Быть эльфом значит жить настоящим. Наслаждаться тем, что есть здесь и сейчас, и принимать то, что будет, независимо от планов и надежд.
      — Все равно, мне кажется, Инновиндиль испытала мимолетное сожаление о Дзирте и возможной утраченной любви.
      Дзирт не стал спорить, да и не хотел, учитывая доброжелательный тон Кэтти-бри и ее откровенность. Она не осуждала его и не искала причин сомневаться в его любви. Кэтти-бри доказала это уже в следующую минуту, когда рассмеялась и погладила его по щеке.
      — По всей вероятности, ты переживешь меня на несколько столетий, — объяснила она. — Я понимаю все последствия такой разницы, мой любимый, и была бы эгоистичной дурой, если бы надеялась, что ты останешься верен воспоминаниям. Я не могу хотеть — и не хочу — для тебя такой жизни.
      — Но это не значит, что мы должны это обсуждать,— упрекнул ее Дзирт. — Нам не известно ни куда приведут нас дороги, ни кто проживет дольше. Мы живем в опасном мире и в опасное время.
      — Я знаю.
      — Тогда к чему беспокоиться и заводить этот разговор?
      Кэтти-бри пожала плечами, но ее улыбка постепенно исчезла, и красивое лицо затуманилось печалью.
      — Что случилось? — спросил Дзирт и, протянув руку, повернул к себе.
      — Если опасности нас не разлучат, интересно, что почувствует Дзирт через двадцать лет?
      Вопрос откровенно озадачил дроу.
      — Ты будешь все так же молод и привлекателен, полон жизни и любви, — пояснила Кэтти-бри. — А я стану старой, уродливой и скрюченной. Я уверена, ты останешься со мной, но что это будет за жизнь?
      Теперь настала очередь Дзирта рассмеяться.
      — Можешь ты смотреть на женщину, которой перевалило за семьдесят, и находить ее привлекательной?
      — Разве мало людей продолжают любить друг друга после долгих лет, проведенных вместе? — спросил Дзирт. — Разве мало мужчин все так же любят своих жен после семидесятого дня рождения?
      — Но эти мужчины, как правило, не остаются в расцвете сил и красоты..
      — Твое заблуждение состоит в том, что ты считаешь, будто старость подкрадется внезапно, за одну ночь, но это далеко не так, даже с точки зрения эльфа, наблюдающего за жизнью человека. Каждая морщинка имеет свое значение, моя дорогая. День за днем мы проводим вместе, и каждая перемена что-то означает. Ты в своем сердце знаешь, что я тебя люблю, и я не сомневаюсь, что моя любовь к тебе будет расти с каждым годом. Кэтти-бри, я знаю твое сердце. Ты, к счастью, предсказуема в одних вопросах и совершенно непредсказуема в других. Я снова и снова убеждаюсь, что знаю твой выбор, он всегда обусловлен твоей прямотой и честностью.
      Кэтти-бри снова улыбнулась и поцеловала его, но Дзирт быстро отстранился:
      — Если огненное дыхание дракона застигнет меня врасплох, опалит кожу, ослепит меня и навеки оставит запах сгоревшей плоти, разве Кэтти-бри перестанет меня любить?
      — Прекрасная мысль, — сухо ответила она.
      — Ответь. Ты останешься со мной?
      — Конечно.
      — А если бы я думал иначе, я бы никогда не стал твоим мужем. Разве ты не так же твердо во мне уверена?
      Кэтти-бри усмехнулась и снова его поцеловала, а потом толкнула на кровать. Сборы могут подождать.
 
      На рассвете следующего дня Дзирт склонился над спящей Кэтти-бри и легонько притронулся губами к ее лицу. Потом он долго смотрел на нее, даже когда шел от кровати к двери. Наконец он отвернулся и едва не подпрыгнул от неожиданности — у самой двери стоял Тулмарил, Искатель Сердец, лук Кэтти-бри, а рядом лежал волшебный колчан, в котором никогда не иссякали стрелы. Дзирт на мгновение нерешительно замер, а потом увидел на полу маленькую записку. По проколу в бумаге он догадался, что листок был насажен на кончик лука, но не удержался на месте.
      Даже не поднимая записки, он уже знал, о чем там говорится.
      Он снова посмотрел на Кэтти-бри. Возможно, она и не могла быть с ним рядом, но с Тулмарилом в руке он везде будет чувствовать ее присутствие.
      Дзирт повесил лук на плечо, поднял колчан и забросил за спину. Еще раз оглянувшись на свою любовь, он беззвучно покинул комнату.

Глава 16
Марш Туугвика Тука

      Ранним дождливым утром воины клана Карук парадным шагом вышли на грязную площадь в центре маленькой деревушки орков, и ни ненастное небо, ни непрекращающийся дождь не могли помешать их торжественному маршу.
      — Держись и топай! — скандировали они гулкими голосами во всю мощь грудных клеток полуогров. — Круши и бей! Во славу Груумша Одноглазого!
      Ветер хлопал желтыми знаменами, дружные шаги выплескивали фонтаны грязи, но клан двигался почти безукоризненным строем, и шесть флагов попарно взлетали вверх в такт оглушительным шагам. Любопытствующие зрители не могли не отметить резкого контраста между огромными полуограми и десятками воинов других племен, присоединившихся к клану в предыдущих Деревнях, через которые проходил марш вождя Гргуча.
      Рядом с самим Гргучем маршировал только один чистокровный орк — молодой и пылкий шаман. Туугвик Тук не терял времени и не стал дожидаться, пока соберется вся деревня. Как только Гргуч скомандовал остановку, он выскочил вперед.
      — Мы только что вернулись с победой из Лунного Леса, — объявил он.
      Это ненавистное место было хорошо известно каждому орку восточной части недавно учрежденного королевства Обальда, и новость вызвала у зрителей бурю радостных возгласов.
      — Восславим великого вождя Гргуча из клана Карук! — снова закричал Туугвик Тук, но на этот раз ответом стало смущенное молчание, пока он не добавил: — Восславим короля Обальда!
      Туугвик Тук оглянулся на Гргуча и, дождавшись одобрительного кивка, начал скандировать:
      — Гргуч! Обальд! Гргуч! Обальд! Гргуч! Гргуч! Гргуч!
      Все воины клана Карук, как и недавно присоединившиеся орки, быстро подхватили ритм, и сомнения селян быстро развеялись.
      — Как Обальд обрушивал на врагов ярость Груумша, так теперь Гргуч повергнет в прах противников! — кричал Туугвик Тук, врезаясь в толпу и заражая ее неистовым энтузиазмом. — Снега отступают, и мы наступаем! — К каждому громкому лозунгу он не забывал добавлять: — Во славу Обальда! Могущество Гргуча!
      Туугвик Тук в полной мере ощущал тяжесть возложенного на него задания. Днарк и Унг-тол отправились на запад, чтобы встретиться с Обальдом при осмотре новых укреплений, и Туугвику Туку предстояло в одиночку направлять триумфальное шествие Гргуча на юг. Один клан Карук безусловно не выстоит против тысяч воинов Обальда, но, если Гргуч соберет всех воинов из десятков поселений вдоль реки Сарбрин, их появление у северных укреплений короля Бренора будет иметь огромное значение и, как надеялись заговорщики, заставит подключиться к атаке и уже стоящую там армию Обальда.
      Туугвик Тук на протяжении многих лет успешно справлялся с самыми различными сборищами орков. И его продвижение к должности главного шамана племени — почти полностью уничтоженного таинственным сокрушительным взрывом в Долине Хранителя — было обусловлено исключительно этим талантом. Он прекрасно знал, как манипулировать настроениями сельских орков и как незаметно перенаправить их преданность в нужную ему сторону. Каждый раз, выкрикивая имя Обальда, он тотчас добавлял имя Гргуча. Стоило соединить два имени, постоянно упоминать их рядом, и его слушатели будут неосознанно вспоминать имя Гргуча каждый раз, когда они услышат имя Обальда.
      И на этот раз его энергия оказалась заразительной, и вскоре все орки вопили и скандировали вместе с ним, прославляя короля Обальда и восхваляя могущество Гргуча.
      До того как трое конспираторов разделились, было решено, что эти два имени должны быть тесно связаны между собой. Любой, даже малейший намек против Обальда после всех громких побед короля орков означал бы скорый и неминуемый конец всем их планам. Даже после неудачной попытки захватить Мифрил Халл через западные ворота, после потери восточных земель между крепостью дворфов и рекой Сарбрин, застоя в течение всей зимы и непрекращающихся разговоров о нежелании возобновить военные действия подавляющее большинство орков произносило имя Обальда с благоговением, отождествляя его с самим Груумшем. Но Туугвик Тук и двое его компаньонов рассчитывали постепенно, шажок за шажком, восстановить племена против их короля.
      — Могущество Гргуча! — снова закричал Туугвик Тук и, не дожидаясь одобрительных возгласов, добавил: — Разве устоит дворфская стена перед тем, кто сжег Лунный Лес?
      Он ожидал взрыва энтузиазма, но зрители смущенно и встревоженно молчали.
      — Дворфы будут убегать еще до нашего приближения, — заявил шаман. — Они забьются в свои норы, а мы овладеем переправой через Сарбрин для короля Обальда! Во славу короля Обальда! — закончил он во всю силу легких.
      Теперь собравшиеся орки ответили неистовыми воплями.
      — Могущество Гргуча! — предусмотрительно добавил ничуть не смутившийся Туугвик Тук, и многие селяне, привыкшие хором повторять все его призывы, скандировали и последнюю фразу.
      Он обернулся к Гргучу и увидел, что вождь довольно ухмыляется.
      Туугвик Тук понял, что пройден еще один шаг.
      Клан Карук, забрав предложенные припасы, скоро возобновил свой марш, и в толпе следом за каруками появилось новое знамя, и еще четыре десятка воинов влились в растущие ряды отряда Гргуча. Впереди предстояло пройти через несколько крупных поселений, и жрец-оратор справедливо надеялся, что к укреплениям дворфов они подойдут с тысячами воинов.
      Туугвик Тук верил, что после разрушения стены дворфов восхваления вождя Гргуча станут громче, чем приветствия королю Обальду. В следующем своем выступлении он был намерен меньше прославлять Обальда и больше обращаться к Груумшу. Но могущество Гргуча в любом случае будет упоминаться не меньше, чем прежде.
 
      Хакуун вышел из деревни под темные сосны и искривленные ели, и Джек заметил, как на его уродливом, покрытом бородавками носу с одной стороны дергается пучок волос, свидетельствуя о крайнем возбуждении жреца.
      — Клянусь звездами и главными элементами мира, это было волнующее зрелище, не так ли?
      При звуке так хорошо знакомого голоса орочий шаман замер на месте, собрался с духом, сделал глубокий вдох, раздувая огромные ноздри, и только потом повернулся.
      На нижней ветке сидел маленький человечек в сверкающем алом одеянии и покачивал ногами взад и вперед, словно беззаботное дитя. Этот облик был для Хакууна новым. Да, конечно, он знал, кто такие гномы, но никогда не видел в таком виде Джекули.
      — Этот молодой жрец полон задора, — продолжал Джек. — Я сам чуть не встал в строй, чтобы присоединиться к клану Гргуча! Какой грандиозный марш они задумали!
      — Я не просил тебя сюда приходить, — произнес Хакуун.
      — Разве? — удивился Джек, спрыгнул с дерева и отряхнул хвоинки со своего роскошного платья. — Скажи-ка мне, шаман клана Карук, что я должен был подумать, когда, оторвавшись от своей работы, вдруг обнаружил, что так щедро одаренный мною шаман сбежал?
      — Я не сбежал, — возразил Хакуун, стараясь не выдать своего волнения голосом, хоть и был уже на грани паники. — Клан Карук нередко выходит поохотиться.
      Хакуун попятился перед подошедшим гномом. Но Джек продолжал наступать, и Хакуун медленно отходил все дальше назад.
      — Но это не совсем обычная экспедиция.
      Хакуун смотрел на Джека с тупым недоумением, явно не понимая, о чем тот говорит.
      — Не совсем обычная охота, — объяснил Джек.
      — Я уже все рассказал.
      — Да, об Обальде и его тысячах, — сказал Джек. — Ты говорил, что вы собираетесь устроить небольшую суматоху и пограбить. Но ведь это не все, не так ли?
      На лице Хакууна снова отразилось недоумение. Джек щелкнул в воздухе своими скрюченными пальцами и стремительно развернулся.
      — Ты что, не чувствуешь, шаман? — взволнованным голосом спросил он. — Ты еще не понял, насколько необычна эта охота?
      Джек снова обернулся к Хакууну, чтобы оценить его реакцию, но опять увидел, что тот ничего не понял. Проницательность и хитрость Джека давно подсказали ему подтекст речей Туугвика Тука и кроющиеся за его словами возможности.
      — Возможно, это только мои подозрения, — пробормотал гном. — Но ты должен рассказать мне все, что знаешь. А потом поговорим с этим одаренным молодым жрецом.
      — Я все рассказал, — возразил Хакуун, однако при воспоминании об ужасной процедуре, которая могла последовать, его голос заметно дрогнул.
      — Нет, я настаиваю, чтобы ты поведал мне абсолютно все, — потребовал Джек и шагнул к шаману.
      Все намеки на легкомыслие мгновенно пропали и с его лица, и из голоса. Хакуун отшатнулся, но Джек только усилил натиск.
      — Э, да ты все забыл, — сказал гном, подойдя вплотную. — Забыл обо всем, что я для тебя сделал и как мало просил взамен. Хакуун, большие возможности требуют большой ответственности.
      — Но я больше ничего не знаю, — взмолился шаман и даже поднял вверх руки.
      Лицо Джека превратилось в злобную маску. Он больше не сказал ни слова, только показал пальцем на землю. Хакуун слабо покачал головой, но Джек по-прежнему показывал на землю.
      В исходе этого противостояния можно было не сомневаться. Тихонько всхлипнув, Хакуун, могущественный жрец клана Карук, проводник между Гргучем и Груумшем, распростерся на земле лицом вниз.
      Джек, опустив руки, смотрел прямо перед собой и беззвучно читал слова заклинания. Закончив, он вспомнил таинственных иллитидов, блистательных специалистов по чтению чужих мыслей, которые столь многому его научили.
      Одеяние Джека лишь слегка дрогнуло, когда он начал съеживаться, а затем и костюм, и его тело в процессе изменения формы слились в одно целое. Через миг Джек-гном исчез, и по земле на четырех крошечных лапках прополз почти невидимый человеческому глазу грызун. Он подобрался к уху Хакууна и некоторое время принюхивался, размышляя, насколько это неудобно — превращаться в столь мелкое животное.
      А потом Джек-гном, ставший мозговым кротом, влез в ухо и там исчез.
      Хакуун дрожал и дергался в мучительных судорогах, а существо прокапывало себе путь все глубже, сквозь стенки внутреннего уха, во вместилище его разума. Шаман с трудом встал на четвереньки, и его стало рвать. Он еще долго изрыгал пищу и отплевывался, поскольку слабая защита физического тела не могла вытолкнуть наружу нежеланного гостя.
      Спустя некоторое время Хакуун поднялся на ноги.
       Ну вот,— послышался голос Джека в его голове. — Теперь я лучше понимаю цель вашего предприятия, и мы вместе сумеем узнать дальнейшие планы этого энергичного молодого шамана.
      Хакуун и не пытался спорить — да и как бы он мог? Кроме того, несмотря на все свое отвращение и боль, Хакуун понимал, что с Джеком внутри он намного проницательнее и во много раз могущественнее.
       Нужна личная встреча с Туугвиком Туком, —проинструктировал его Джек, и Хакуун не мог с ним не согласиться.
 
      Даже чувствительный эльфийский слух Хралайна и Дзирта улавливал только самые громкие выкрики собравшихся орков, но цель торжественного шествия уже прояснилась.
      — Это те самые, — заметил Хралайн. — Мы видели желтые знамена в Лунном Лесу. И похоже, что их численность…
      Он замолчал и посмотрел на своего напарника, который, казалось, его совсем не слушал. Дзирт неподвижно сидел на корточках, и его взгляд был обращен на юг, в сторону Мифрил Халла.
      — Мы уже встретили по пути несколько поселений орков, — заговорил дроу немного погодя. — Можно не сомневаться, что марш пройдет через каждое из них.
      — И ряды орков умножатся, — согласился Хралайн. Наконец Дзирт повернулся к нему.
      — И они направляются на юг, — сказал дроу.
      — Похоже, зреет новая волна агрессии, — продолжил Хралайн. — И мне кажется, здесь не обошлось без подстрекателя.
      — Тос'ун? — спросил Дзирт. — Но я не вижу темного эльфа среди собравшихся.
      — Скорее всего, он где-нибудь поблизости.
      — Взгляни на них. — Дзирт движением подбородка указал на кричащих и поющих орков. — Если даже он спровоцировал это безумие, может ли он контролировать орков?
      На этот раз Хралайн пожал плечами.
      — Не стоит недооценивать его хитрость, — предостерег эльф. — Нападение на Лунный Лес было отлично спланированным и эффективным.
      — Орки Обальда поражают нас на каждом шагу.
      — И не без помощи советников-дроу.
      После такого заявления они скрестили взгляды, и по лицу Дзирта пробежала тень.
      — Я твердо уверен, что нападение на Лунный Лес спланировал Тос'ун, — сказал Хралайн. — И за кулисами этого шествия, куда бы оно ни направлялось, тоже стоит он.
      Дзирт снова обернулся на юг, где находилось королевство Бренора.
      — Возможно, его целью является Мифрил Халл, — признал Хралайн. — Но я умоляю тебя продолжать путь вдали от тоннелей Бренора. Ради всех нас, разыщи Тос'уна Армго. Я буду следить за этими орками и в случае необходимости подробно извещу обо всем короля Бренора, даже если мне придется отклониться от маршрута. Можешь не сомневаться. Прошу тебя, освободи свои мысли ради этого чрезвычайно важного дела.
      Дзирт снова перевел взгляд с собравшихся на площади орков в сторону Мифрил Халла. Он представил себе ожесточенную битву на берегах Сарбрина и ощутил укол вины при мысли, что Бренор и Реджис, а возможно, и Кэтти-бри, и весь клан Боевого Топора опять будут сражаться без его помощи. Он снова увидел, как рушится башня в Низинах и Дагнаббит, которого он тогда принял за Бренора, летит на землю в смертельном падении.
      Дзирт глубоко вздохнул и снова обратился к бесновавшимся оркам, все так же продолжавшим скандировать и приплясывать. Если к этому причастен темный эльф из Дома Баррисон Дель'Армго, орки представляют гораздо большую опасность, чем в начале своего похода. Дзирт мрачно кивнул. Его задача и путь были ему ясны.