Каддерли нечего было возразить, но он все же верил, что поступил правильно, закрыв бутылку. Он найдет способ поднять своих друзей, а потом и всех остальных. Возможно, они просто спали.
– Неужели ты думал, что однажды выпустив Туанта Квиро Минакай, Смертельный Ужас, ты можешь все прекратить, просто закрыв бутылку? – Барджин широко улыбнулся. – Смотри, – сказал он, показывая на алтарь. – Даже сейчас посланник моей богини борется с твоей несчастной пробкой – все вокруг теперь царство Талоны.
Каддерли чувствовал в этом подвох, но неуверенность касательно незнакомой бутылки заставила его взглянуть в сторону. И все же его не удалось застать совсем уж врасплох, когда Барджин метнулся к нему, рыча и размахивая топором.
Каддерли поднырнул под удар, а затем откатился в сторону, когда Барджин, после бокового удара, нанес удар сверху. Каддерли попытался подняться на ноги, но Барджин был слишком быстр. Не успев подняться, Каддерли пришлось откатиться в другую сторону, дабы избежать еще одного удара сверху.
Каддерли понимал, что долго так продолжаться не может, равно как и то, что удачно парировать удары лежа на полу у него не получится. Барджин уже чувствовал вкус победы, прекрасно управлялся двулезвийным топором и готовил еще один удар. Ситуация казалась безнадежной.
Каддерли казалось, что время замедлилось, когда священник подходил к нему. Неужели так всегда бывает перед смертью? Что же будет с Даникой, Иваном и Пикелом?
У дверей послышался хлопок крыльев. Каддерли, которому сейчас было не до того, просто не заметил, а вот Барджин обернулся.
Увидев возможность, Каддерли откатился так быстро, как только смог. Барджин мог бы легко его перехватить, но, казалось, его гораздо больше занимало неожиданное появление импа.
– Ты где был? – потребовал Барджин. Ободранный и лишенный оружия, с многочисленными кровоподтеками, священник смотрелся уже не так убедительно.
Друзил даже не ответил. Он пролетел к жаровне, задержавшись только затем, чтобы схватить камень некроманта.
– Положи на место! – взревел Барджин. – Ты играешь в опасные игры, имп!
Друзил посмотрел на камень, затем на священника и полетел к жаровне. Его взгляд коснулся бутылки на алтаре, но если даже имп и подумывал о том, чтобы схватить ее, то быстро передумал. Взбешенный Барджин или молодой священник обязательно прихлопнут его, окажись он поближе.
– Я буду хранить его, – предложил Друзил, сжимая камень. – Как насчет бутылочки?
– Ты убежишь и спрячешься! – резко ответил Барджин. – Думаешь, я побежден?
Друзил пожал плечами, чуть не похоронив себя в собственных крыльях.
– Оставайся и смотри, трус, – заявил Барджин. – Смотри, как я одержу победу и покончу с этой несчастной библиотекой!
Друзил поколебался секунду.
– Предпочитаю безопасность, – ответил он. – Я вернусь, когда все снова станет на свои места.
– Оставь камень! – приказал Барджин.
Улыбка Друзила многое открыла священнику. Имп сжал камень некроманта еще сильнее и бросил порошок в жаровню. Магический огонь вспыхнул и приобрел синеватый оттенок, а Друзил не торопясь прошел через вновь открытые врата.
– Трус! – закричал Барджин. – Победа будет за мной! Я освобожу Туанта Квиро Минакай, а ты, трус, еще получишь свое!
Угрозы потонули в треске пламени жаровни.
Барджин повернулся к Каддерли, стоящему теперь уже по другую сторону алтаря, напротив священника.
– Ты все еще можешь спасти себя и своих друзей, – неожиданно дружелюбно промурлыкал Барджин. – Присоединяйся ко мне. Открой бутылку снова. Такое могущество…
Каддерли сразу увидел ложь и оборвал священника, хотя неожиданное очарование Барджина повергло его в смятение.
– Хочешь, чтоб я открыл, потому, что сам не можешь, потому, что открыть ее должен кто-то, кто не служит твоему богу.
Натянутая улыбка Барджина не исчезла.
– Как же я могу согласиться? – спросил Каддерли. – Сделав так, я помогу тебе, но ведь это свяжет меня и с твоими замыслами и твоим богом? Условия ведь будут нарушены?
Каддерли полагал, что загнал священника в угол своей логикой, пока Барджин обдумывал его слова. Когда же священник бросил на него яростный взгляд, Каддерли понял, что ошибся.
– Только если ты не откроешь бутылку из каких-нибудь благородных побуждений, – сказал Барджин, поворачиваясь к Данике и дварфам. – Возможно, спасти женщину…
В этот момент страх покинул Каддерли. Молодой человек выпрыгнул из-за алтаря, намереваясь перехватить Барджина и остановить его любой ценой. Но он внезапно остановился с расширенными от ужаса глазами.
Еще одно существо вошло в комнату, существо, которое он уже однажды видел.
Реакция Барджина была прямо противоположна. Он победоносно воздел над головой топор, почувствовав, что основа его мощи вернулась, и удача, наконец, улыбнулась ему.
– Я думал, тебя уничтожили, – сказал он обожженной мумии.
Халиф, измученный дух, изуродованный и полностью потерявший рассудок, не ответил.
– Что ты делаешь? – закричал темный священник, кода мумия направилась к нему. Барджин взмахнул топором, намереваясь держать ее на расстоянии, но мумия просто выбила топор из его руки.
– Стой! – закричал Барджин. – Ты должен подчиняться мне!
Халиф так не думал. Прежде чем Барджин успел что-то добавить, тяжелая рука ударила его в лицо, отчего священник отлетел к стене у жаровни.
Барджин понял, что проиграл. Мумия ему больше не подчинялась, обезумев от боли и ярости. Она ненавидела всю жизнь, ненавидела Барджина, лишившего ее покоя.
Барджин отчаянно покосился на стол, где оставил камень некроманта, единственное, что ему могло сейчас помочь против мертвого противника. Затем он все вспомнил и проклял несвоевременное отбытие Друзила.
Он оперся о стену и затравленно осмотрелся. Справа горела жаровня – открытые врата, но не для существа материального плана. Слева была проделанная Пикелом новая дверь в комнату, выход в катакомбы.
Он попытался подняться, но страшная боль в голове снова бросила его на колени. Ничего не соображая, Барджин попытался ползти. Впрочем, прежде чем он добрался до дыры в стене, мумия вновь поймала свою добычу, и швырнула его о стену. Барджин просто не мог противиться этому избиению. Он поднял единственную здоровую руку, но мумия легко отбила ее в сторону.
Каддерли стоял не шевелясь подле алтаря, мысленно пытаясь заставить себя хоть что-то сделать. Страх сдавил грудь, но его легко удалось преодолеть, представив дальнейшие действия мумии, после того, как она расправится с Барджином. Ближайшей целью была Даника.
Он взял арбалет и зарядил его, надеясь отогнать чудовище от священника. Каддерли нисколько не было его жалко, и он не надеялся, что помогая священнику сможет придти с ним к какому-то устраивающему обе стороны решению, но Каддерли не мог позволить, чтобы человек был убит мертвым чудовищем.
Еще одна проблема не замедлила появиться, когда Каддерли прицелился из арбалета. Уходя, имп оставил открытыми межмировые врата, и теперь в них ломился какой-то житель нижних планов. В пламени проступила отвратительная рожа, все еще расплывчатая, но огромная и становящаяся все более четкой с каждой проходящей секундой.
Каддерли инстинктивно прицелился в нового захватчика, но затем снова перевел прицел на мумию, понимая, что сейчас наибольшая опасность исходит от нее.
На ветхих повязках появился еще один ожог; еще один взрыв потряс чудовище, но мумия и не думала отворачиваться от своей жертвы. Священнику снова удалось подняться лишь для того, чтобы уже в который раз быть брошенным на пол.
Кончик огромного черного крыла показался из жаровни. Каддерли задохнулся – материализующееся в огне чудовище было огромным, гораздо больше импа.
Каддерли перезарядил арбалет и снова выстрелил в мумию. Еще одно попадание, и теперь, когда Барджин уже не сопротивлялся, мумия обернулась.
Страх сковал Каддерли, но не повлиял на заученные до автоматизма движения. Он уже израсходовал больше половины дротов, и не представлял, сколько еще потребуется, чтобы полностью уничтожить монстра, он даже не знал, наносили ли взрывы какой-либо вред противнику.
И снова, он не поддался страху. Еще один дрот полетел в мумию. На сей раз, он не взорвался, а пролетел насквозь, через дырку, созданную предыдущим взрывом.
Сперва, Каддерли был слишком увлечен зарядкой нового дрота, так как понимал, что промах дал возможность мумии приблизиться; но затем он услышал хрип Барджина.
Дрот попал в грудь сидящего священника. Следующее мгновение принесло звук, которого Каддерли боялся больше всего, – силы удара хватило для взрыва.
Мумия отступила чуть в сторону, открывая ужасную панораму. Барджин почти полностью растянулся на полу. Только голова и плечи еще касались стены. Он хватал ртом воздух и зажимал рану на груди, выпучив ничего уже не видящие глаза. После очередного вздоха изо рта Барджина полилась кровь, и он затих.
Каддерли даже не следил за своими движениями. Казалось, разум отделился от тела, уступив место инстинкту выживания и ярости от сознания того, что он сотворил. Взяв мех с водой под свободную руку, он снял крышку и оттеснил мумию к стене струйкой святой воды.
Жидкость шипела, касаясь зачарованной ткани, просачиваясь в почерневшие ожоги. Мумия отчаянно закричала, пытаясь прикрыться руками, но не могла защититься от жгучей струи.
Уродливая морда уже была четко различима в жаровне, плотоядно косясь на Каддерли. Каддерли надеялся избавиться от обоих врагов одним махом. Он повернул мех, стремясь загнать мумию в огонь, и, возможно, закрыть врата.
Мумия как могла уворачивалась от струи, но как бы она ни боялась святой воды, огонь мог ей навредить гораздо сильнее. Сколько он ни старался, Каддерли не удавалась загнать мумию к жаровне.
Чудовище явно несло какой-то урон, но долго так продолжаться не могло. Вода уже кончалась; чем же тогда добивать мумию? А что если демон прорвется сквозь врата?
Не зная что делать, Каддерли исхитрился зарядить арбалет, не переставая лить воду. Он прицелился, стараясь найти жизненно важную точку за скрещенными руками. Куда же будет самый болезненный удар? В глаза? В сердце?
Мех опустел. Мумия выпрямилась.
– Последний выстрел, – обреченно пробормотал Каддерли. Он уже коснулся спускового крючка, когда, как и в первый раз с Барджином, заметил другую возможность.
Пикел выворотил много кирпичей, когда проломился сквозь стену. Дыра была в четыре фута шириной и в полтора раза выше, почти достигая потолочных балок. Одна балка, прямо над проломом едва держалась. Каддерли прицелился в ту сторону и выстрелил.
Дрот врезался в дерево, в сочленение балки и опоры, полыхнул огонь, и во все стороны полетели щепки. Балка соскользнула, но все еще закрепленная на другом конце, ринулась вниз наподобие маятника.
Мумия не успела отпрыгнуть в сторону, и балка прибила ее к жаровне, опрокинув и ее и мумию. Жуткий образ иномирового существа исчез в огненной круговерти. Пламя охватило мумию, пожирая ткань и плоть. Ей удалось встать на ноги – Каддерли с ужасом подумал, что и такое ей нипочем – но затем она снова повалилась и догорела.
Без жаровни врата закрылись, и погибла самая страшная нежить Барджина. Пламя несколько раз вспыхнуло, а затем едва теплилось. Задымленная комната освещалась теперь только едва горящими факелами.
Каддерли понимал, что победил, но радоваться ему не хотелось. У его ног лежал мертвый Ньюандер, многие погибли наверху, и, что, пожалуй, больше всего расстраивало молодого священника, он больше не был невинным, он убил человека.
Барджин лежал у стены, безжизненные глаза смотрели на Каддерли, как бы осуждая несчастного молодого священника.
Рука Каддерли опустилась, и арбалет упал на пол.
Глава 25. Из тумана
Каддерли отчаянно хотелось закрыть эти глаза! Он пытался заставить себя подойти к мертвецу и повернуть голову, чтобы тот, наконец, перестал осуждающе глядеть на него, но Каддерли знал, что ему себя никогда не заставить. У него просто не хватало сил подойти к Барджину. Молодой человек сделал несколько шажков в сторону, поближе к Данике, но тут же обернулся, представив, что глаза мертвеца следят за ним.
Каддерли начинало казаться, что они будут преследовать его всю жизнь.
Он с размаху ударил кулаком об пол, стараясь сбросить с себя вину, принять взгляд мертвого священника, как цену, которую необходимо заплатить. Он напомнил себе, что все вышло случайно, и дал себе внутренний приказ ни о чем не жалеть.
Каддерли подпрыгнул на месте, когда маленькая тень прошмыгнула рядом со священником, но затем, выдавил из себя бледную улыбку, когда Персиваль взобрался по одеждам и уселся ему на плечо, как обычно щебеча и жалуясь. Каддерли похлопал зверька пальцем между ушами, – ему это было просто необходимо, – и отправился к своим друзьям.
Казалось, что Даника мирно спит. Впрочем, она не просыпалась, как бы Каддерли ни звал и ни тряс ее. Оба дварфа пребывали в похожем состоянии, их громогласные храпы сливались в потрясающую камни симфонию. В частности, храп Пикела даже казался довольным.
Каддерли волновался. Он полагал, что битва, наконец, выиграна – но почему же он не может разбудить своих друзей? Сколько же они проспят? Каддерли слышал о проклятиях, вызывающих сон длинной в тысячи лет, или пока не будут достигнуты определенные условия, неважно, сколько это займет.
Возможно, битва еще не была закончена. Он вернулся к алтарю и изучил бутылку. На первый взгляд она казалась совершенно безвредной, но Каддерли решил смотреть глубже. Он сделал в уме несколько упражнений, а затем погрузился в полумедитативный транс. Туман быстро рассеивался, насколько он мог судить, и больше не шел из бутылки. Это вселяло надежду: возможно сон продлится только пока не рассеется туман.
Сама бутылка не казалась полностью обезвреженной. Каддерли чувствовал внутри нее какую-то жизнь, злую, пульсирующую энергию, запертую, но не уничтоженную. Это могло быть лишь игрой воображения, или же то, что он считал жизнью, было всего-то отражением его собственных страхов. Каддерли подозревал, что блики внутри бутылки играют какую-то роль в все продолжающемся тумане. Темный священник называл бутылку Смертельным Ужасом, посланником Талоны. Каддерли узнал имя злой богини, и титул, который обычно присваивался ее высшим жрецам. Если напиток действительно был благословлен Талоной, то простой пробки явно не хватит.
Каддерли вышел из транса и присел обдумать ситуацию. Он решил принять описание темного священника за основу и не полагаться на предположение, что это какая-то не церковная магия, пусть даже и очень сильная.
– Сражайся с богами при помощи богов, – пробормотал Каддерли секунду спустя. Он снова подошел к алтарю, на сей раз разглядывая не бутылку, а зеркальную, украшенную каменьями чашу перед ней. Каддерли опасался магии, которая могла содержаться в этом предмете, но ни секунды не мешкая, схватил ее и вылил воду, ранее налитую туда темным священником.
Он взял кусок ткани, обрывок одеяний Барджина, и тщательно протер чашу, затем нашел мех с водой Ньюандера, как обычно полный, в коридоре, прямо за импровизированной дверью Пикела. Каддерли намеренно не смотрел на Ньюандера, когда вернулся в комнату, намереваясь идти прямо к алтарю, но Персиваль задержал его. Бельчонок сидел на мертвом друиде, все еще в получеловеческом обличии.
– Слезай оттуда! – возмутился Каддерли, но Персиваль только лишь сел повыше, возбужденно стрекоча и протягивая какой-то небольшой предмет.
– Что это у тебя? – спросил Каддерли, осторожно возвращаясь, чтобы не напугать белку.
Персиваль держал в лапках медальон в виде дубового листа, священный символ Сильвануса, висевший на кожаном шнурке.
– Не трогай! – снова возмутился Каддерли, но тут же сообразил, что белка что-то пытается сказать.
Каддерли наклонился пониже, рассматривая Персиваля и надеясь увидеть подсказку на мудром лице друида. Выражение Ньюандера, такое умиротворенное и покорное судьбе полностью захватило его.
Персиваль закричал на ухо Каддерли, требуя его внимания. Бельчонок держал в лапках медальон и как будто показывал им в сторону алтаря.
Лицо Каддерли изменилось от удивления.
– Персиваль? – спросил он.
Белка нетерпеливо крутанулась вокруг себя, затем помотала маленькой головкой. Каддерли побледнел.
– Ньюандер? – тихо спросил он.
Белка протянула священный символ.
Каддерли задумался на секунду, но, вспомнив отношение друидов к смерти, как к естественному продолжению жизни, он принял дубовый лист и направился к алтарю.
Белка внезапно вздрогнула, затем запрыгнула обратно на плечо Каддерли.
– Ньюандер? – снова спросил Каддерли. Белка не ответила. – Персиваль? – Белка навострила ушки.
Каддерли задержался и задумался над тем, что же произошло. Инстинкт подсказывал, что отходящий дух Ньюандера как-то воспользовался телом белки, чтобы переслать ему сообщение, но упрямый здравый смысл твердил, что он сам все выдумал. Как бы там ни было, теперь у него был священный символ друида и Каддерли знал, что помощь Сильвануса во вред не пойдет.
Каддерли жалел, что не был особо внимателен к своим каждодневным обязанностям, несложным церемониям, которые требовались от младших священников библиотеки Наставников. Трясущимися руками он налил воду из меха Ньюандера в инкрустированную камнями чашу, и добавил туда, с немым призывом к богу леса, священный амулет.
Каддерли решил, что два бога будут лучше, чем один в борьбе с проклятием. Он закрыл глаза и прочитал молитву для очищения воды, несколько раз запутавшись в словах, которые сам нечасто произносил.
Когда молитва закончилась, у Каддерли остались только надежды. Он взял бутылку и аккуратно поставил ее в чашу. Вода стала холодной и приняла такой же красный оттенок, как жидкость внутри бутылки, Каддерли показалось, что ничего путного он не сделал.
Спустя мгновение, красный оттенок полностью исчез как из воды в чаше, так и из бутылки. Каддерли рассмотрел бутылку поближе, чувствуя, что пульсирующее зло исчезло.
Позади него, храп Пикела сменился вопросительным «О-о ой?»
Каддерли аккуратно взял чашу и огляделся. Даника и оба дварфа ворочались, хотя еще не проснулись как следует. Каддерли подошел к небольшому шкафчику в другом конце комнаты, поставил туда чашу, и, поворачиваясь, закрыл дверь.
Даника застонала и поднялась, держась за голову руками.
– Башка, – сказал Иван вялым голосом, – Ох, моя башка.
Они вышли из туннелей с южной стороны здания библиотеки полчаса спустя. Иван и Пикел несли обнаженное тело Ньюандера, и оба дварфа вместе с Даникой страдали от сильных головных болей. Только начавшийся рассвет показался Каддерли добрым знаком, что все прошло правильно, и кошмар позади. Трое его друзей громко застонали и прикрыли глаза рукой, как только вышли под слепящие лучи.
Каддерли захотелось посмеяться над ними, но когда он повернулся, вид тела Ньюандера не позволил ему веселиться.
* * * * *
– Ах, вот ты где, Руфо, – сказал учитель Авери, входя в комнату угловатого человека. Керикан Руфо лежал на кровати и тихо стонал от боли, причиняемой многочисленными ранами, полученными в последнее время и жуткой головной болью, которая все никак не проходила.
Авери вразвалочку подошел к нему, несколько раз остановившись, чтобы сыто рыгнуть. Авери тоже мучила головная боль, но она не шла ни в какое сравнение с болями в переполненном желудке.
– Вставай же, – сказал учитель, берясь за худое запястье Руфо. – Где Каддерли?
Руфо не ответил, он даже не моргнул. Проклятие спало, но Руфо не забыл, как настрадался за последние дни от рук Каддерли и этой монахини, Даники. Также он не забыл своих действий и боялся обвинений, которые могли пасть на него в ближайшие дни.
– Нам так много нужно сделать, – продолжал Авери, – Так много. Не знаю, что стряслось с нашей библиотекой, но дело явно нечисто. Есть мертвые, Руфо, много мертвых, а еще больше бесцельно бродят, ничего не понимая.
Руфо, наконец, заставил себя сесть. Его лицо во многих местах украшали синяки и запекшаяся кровь, а запястья и лодыжки все еще болели от пут дварфов. Но в этот момент он почти не думал о боли. Что с ним случилось? Зачем он так глупо начал бегать за Даникой? Что заставило его проявить ревность к Каддерли, да еще в такой резкой форме?
– Каддерли, – еле слышно выдохнул он. Он чуть не убил Каддерли; он боялся этого воспоминания так же сильно, как и последствий. Воспоминания нахлынули на него, как будто из темного зеркала в сердце, и Руфо не был уверен, что ему понравилось то, что он увидел.
* * * * *
– Прошло уже пять дней без дальнейших происшествий, – сказал декан Тобикус на собрании в своем приемном зале несколько дней спустя. Присутствовали все выжившие учителя, как служители Огмы, так и Дениера, так же как и Каддерли, Керикан Руфо и два оставшихся друида.
Тобикус прошуршал стопкой докладов и объявил: «Библиотека Наставников будет восстановлена».
Послышался хор приглушенных радостных криков. Возможно, будущее снова было безоблачным, но недавние события скоро не забудутся, особенно массовое самоубийство священников Илматера и смерть друида-героя Ньюандера.
– Мы должны поблагодарить тебя за это, – сказал Тобикус Каддерли. – Ты со своими друзьями, – он благодарно кивнул друидам, – Проявил храбрость и изобретательность, победив темную напасть, ударившую нам в самое сердце.
Керикан Руфо слегка подтолкнул Учителя Авери.
– Да? – поинтересовался декан Тобикус.
– Меня просили напомнить досточтимому собранию, что Каддерли, несмотря на всю его храбрость, имеет непосредственное отношение к поразившему нас проклятию, – начал Авери. Он бросил взгляд на Каддерли, в котором читалось, что он вовсе не зол на молодого ученого, а наоборот высоко оценивает действия Каддерли против вторгшегося священника.
Каддерли нисколько не обиделся; увидев учителя под действием проклятия, он начал догадываться, как именно относится к нему учитель. Он почти хотел, чтобы проклятие снова пало на учителя, чтоб разговорить того об отце Каддерли и его первых днях в библиотеке.
Идея была откровенно бредовой, но Каддерли был не прочь помечтать. Он посмотрел мимо Авери на высокого, угловатого человека, возвышающегося над его плечом. Каддерли мог указать пальцем на Руфо, рассказав о его действиях по отношению к нему самому и Данике, и присовокупить свое убеждение, что именно Руфо столкнул его в катакомбы. Но о многих преступлениях Руфо уже было доложено, и очень маловероятно, особенно учитывая экстраординарные обстоятельства, что он будет как-либо наказан, как и другие сраженные проклятием. Каддерли все еще не до конца понимал, что делал с людьми туман, и не был уверен, что любые взыскания будут уместными.
Что касается самого серьезного обвинения, Каддерли полагал, что именно Руфо столкнул его с лестницы, но самого удара он не видел. Возможно, темный священник был вместе с ними в подвале. Возможно, он обездвижил Руфо, как позже обездвижил Ивана, затем прокрался мимо него и столкнул Каддерли.
Каддерли потряс головой и чуть снова не рассмеялся. Все это уже не имело значения. Настало время для прощения, когда все выжившие священники должны собраться вместе и восстановить библиотеку.
– Ты находишь что-то смешным? – несколько жестко спросил декан Тобикус. Каддерли припомнил обвинение и сообразил, что его самонаблюдение было несколько несвоевременным.
– Если мне позволено будет сказать, – вмешался Аркит.
Тобикус кивнул.
– Паренька нельзя винить в открытии бутылки, – пояснил друид. – Он показал свою храбрость всего лишь признав содеянное. Давайте вспомним врага, с которым мы сражались, который победил нас всех, за некоторым исключением. Если бы не Каддерли и мой друг с моим богом, то зло могло бы оказаться слишком сильным для того, чтобы завоевать победу.
– Справедливо, – признал декан Тобикус. – Как справедливо и то, что Каддерли должен понести наказание за свои действия. Таким образом, я объявляю, что обязанности молодого Каддерли по этому делу еще не окончены. Кто лучше него изучит имеющиеся у нас работы по подобным проклятиям, чтобы больше выяснить о происхождении и этого священника, и так называемого Смертельного Ужаса, которого он описал как посланника Талоны?
– Годовой поиск? – осмелился спросить Каддерли, как будто не его была очередь говорить.
– Годовой поиск, – отозвался декан Тобикус. – В конце ты должен представить полный отчет в мой кабинет. Не относись легкомысленно к этому поручению, как ты, кажется, относишься к большинству поручений. – Он продолжал говорить, напоминая о трудности ситуации, но Каддерли его просто не слышал. Ему был дарован годовой поиск, честь, которую обычно жалуют только самые высокопоставленные священники Дениера, и жалуют ее только учителям!
Когда Каддерли оглянулся на Авери и Руфо, стало понятно, что и они поняли, какой чести он удостоен. Авери безуспешно пытался спрятать растущую улыбку, а Руфо, еще более безуспешно, пытался скрыть досаду.
На самом деле, Руфо, нарушая порядок, за что ему причиталось отдельное взыскание, повернулся и выбежал из зала.
Вскоре, собрание было распущено, и Каддерли вышел в окружении двух друидов.
– Спасибо тебе, – Сказал Каддерли Аркиту.
– Это мы должны быть благодарны, – напомнил ему Аркит. – Когда проклятие пало на нас, именно Аркит и Клео были повержены, и наверняка бы погибли.
Каддерли не смог спрятать ухмылку. Друиды, и Даника с дварфами, которые только что подошли с любопытством смотрели на него.
– Какая ирония, – пояснил Каддерли. – Ньюандер считал себя неудачником, так как его сердце не давало ему превратиться в животное, как вы, душой и телом.
– Ньюандер не неудачник, – заявил Аркит.
– Сильванус вел его, – добавил Клео.
Каддерли кивнул и снова улыбнулся, вспомнив умиротворенное выражение на лице усопшего друида. Он взглянул на Аркита и подумал о происшествии с белкой, и захотят ли друиды слышать о том, что отходящий дух Ньюандера связывался с ним через тело Персиваля. Но он остановил себя прежде, чем вопрос был задан.
Пусть лучше некоторые вещи будут списаны на воображение.
– Мне понадобится твой арбалет, и еще пара дротов, – сказал Иван, когда друиды ушли. – Подумываю сделать себе такой же!
Каддерли инстинктивно потянулся к оружию, закрепленному на лодыжке, затем отдернул руку и помотал головой.
– Больше не надо, – мрачно сказал он.
– Это хорошее оружие, – запротестовал Иван.
– Слишком хорошее, – ответил Каддерли. Он недавно слышал о дымном порохе, о пушках, которые посылают огромные снаряды во вражеские армии повсюду в Королевствах. В его голове эхом отдавалось, как Авери обозвал его последователем Гонда. Слухи утверждали, что именно они подарили миру это новое ужасное оружие.
Как бы он ни помог ему, Каддерли не мог смотреть на свое оружие с восхищением. Мысль о сделанных копиях ужасала его. На самом деле, мощность взрыва едва ли можно было сравнить с огненным шаром волшебника или призванной молнией друида, но это мощь могла попасть в неумелые руки. Как воины, так и маги проводили годы упражняя свои умы и тела для достижения совершенства. Оружие вроде дымного пороха и арбалета Каддерли, не требовали никаких вложений и самосовершенствования. Каддерли понимал, что именно саморазвитие не дает использовать силу направо и налево.
Иван снова запротестовал, но Даника прикрыла ему рот ладошкой. Иван вырвался, бормоча проклятия, но больше не поднимал этот вопрос.
Каддерли взглянул на Данику, зная, что она поняла. По тем же причинам, почему Даника не показывала свои приемы, нельзя было распространять конструкцию арбалета.
* * * * *
Друзил долго ждал в дымной гари нижних планов. Он знал, что ворота Барджина закрылись вскоре после того, как он ушел, но вот выяснить, было ли это сделано нарочно или нет, уже не удалось. Выжил ли Барджин? А если и да, то нашел ли он новую жертву, чтобы открыть бутылку?
Эти вопросы буквально изводили импа. Даже если Барджину не удалось выжить, даже если бесценная бутылка была уничтожена, то он знал, на что способен его рецепт и поклялся, что проклятие хаоса вновь падет на Королевства.
– Поторопись, Абалистер, – нервно простонал имп. Волшебник не призвал его обратно на материальный план, и это отнюдь не добавляло выдержки нервничающему импу, особенно если учесть, что сам Абалистер прекрасно знал рецепт. Если Абалистер что-то узнал о ментальной связи Друзила с Барджином, волшебник мог и не призвать импа обратно.
Имп не знал, сколько прошло дней, время текло иначе в нижних мирах, но, наконец, он услышал далекий зов, знакомый голос. Он увидел далекое мерцание огненных ворот, и снова услышал зов, более требовательный на этот раз. И он полетел, сквозь межмировой туннель, и вскоре выполз из жаровни Абалистера в знакомой комнате в замке Троицы.
– Слишком долго, – насмешливо фыркнул имп, стараясь перехватить инициативу в разговоре. – Почему ты опоздал?
Абалистер одарил его злым взглядом.
– Я не знал, что ты вернулся на нижний план. Мой контакт с Барджином разорвался.
Заостренные ушки Друзила встопорщились при упоминании священника, что заставило Абалистера ухмыльнуться. Магическое зеркало в дальнем конце комнаты стояло разбитым, широкая трещина бежала по всей длине.
– Что случилось? – спросил Друзил, проследив за взглядом Абалистера.
– Я переоценил его возможности, – ответил волшебник. – Пытался помочь Барджину.
– И?
– Барджин погиб, – сказал Абалистер. – Он провалил все дело.
Друзил пробежал когтистой лапкой по стене и разочарованно зарычал.
Абалистер был более прагматичен.
– Священник был слишком опрометчив, – заявил он. – Надо было быть осторожнее, выбрать более уязвимую цель. Библиотека Наставников! Лучше всего укрепленное жилье во всем районе, крепость полная могущественных священников, которые наверняка попытаются нас уничтожить, прознай они про наши планы. Барджин был дураком, ты слышишь? Дураком!
