Церковная Песня

      Брат Певчий всего этого не замечал. Он выступал как обычно, те же песни, что он пел в полдень вот уже несколько лет. Однако, в этот раз, он был каким-то рассеянным. Его мысли были обращены к горным речкам, все еще раздувшимся от весеннего таяния снегов и кишащим форелью и серебристыми окунями. Все говорили, что рыбная ловля уступала место только пению в сердце брата Певчего. Впрочем, похоже было, что такой порядок не совсем верен.
      Затем это случилось.
      Брат Певчий забыл слова.
      Он стоял на подиуме главного зала совершенно растерянный, а образы бегущей воды и выпрыгивающей из нее рыбы уносили последние остатки слов из его головы.
      В зале поднялся шепот, у некоторых священников от удивления пооткрывались рты. Декан Тобикус, очень спокойный человек, тихонько подошел к подиуму.
      – Пожалуйста, брат Песенник, продолжайте, – мягко и успокаивающе сказал он.
      Песенник не мог продолжать. Песнь Дениера не шла ни в какое сравнение с веселым плеском прыгающей форели.
      Шепот перешел в тихое хихиканье. Декан Тобикус подождал еще немного, затем что-то прошептал в ухо учителя Авери, еще более потрясенного, чем его начальник, и тот распустил собрание. Он повернулся, чтобы поговорить по душам с братом Песенником, но того давно уже не было на месте: он побежал за удочками.
 

* * * * *

 
      Каддерли воспользовался замешательством и исчез из поля зрения Авери. Он все утро драил полы, но теперь его труды были окончены, по крайней мере до тех пор, пока Авери не найдет его и не даст новых распоряжений. Сейчас Авери был занят, пытаясь выяснить, что произошло с братом Песенником. Если Каддерли правильно понял всю серьезность того, что приключилось с Песенником, учитель Авери потратит на него много времени. Песенника считали одним из самых преданных служителей Дениера, и его главной, и по сути единственной обязанностью была полуденная песнь.
      Каддерли тоже был обеспокоен произошедшим, особенно после визита к дварфам этим утром. Что его еще больше беспокоило, так это то, что Даника на церемонию не явилась. Она не имела никакого отношения ни к Огме, ни к Дениеру, и посему ее присутствие было необязательным, но она редко пропускала полуденную песнь, и никогда не предупредив заранее Каддерли.
      Что было еще серьезнее, Керикан Руфо нынче тоже не явился.
      Поскольку основная часть библиотеки была на первом этаже, неподалеку от главного зала, Каддерли начал свои поиски там. Он очень торопился, так как подозрения продолжали его грызть. Стон, раздавшийся из соседнего коридора, пригвоздил его к месту.
      Каддерли резко обернулся и увидел Руфо, кое-как спускавшегося по лестнице, прислонившись спиной к стене. Руфо еле держался на ногах; его лицо было окровавлено, и он чуть не падал при каждом шаге.
      – Что случилось? – спросил Каддерли, спеша на помощь.
      В глазах Руфо блеснул безумный огонек, и он ударил тянущуюся к нему руку Каддерли. Не удержав равновесия, Руфо растянулся на полу.
      То, как Руфо упал, многое сказало Каддерли. Он старался остановить падение только одной рукой, той же рукой, которой отмахнулся от Каддерли. Другая же рука безжизненно обвисла.
      – Где она? – потребовал Каддерли, внезапно очень испугавшись. Он схватил Руфо за воротник и, несмотря на его протесты, поднял его на ноги, рассматривая разбитое лицо. Кровь продолжала течь из явно сломанного носа Руфо, а один глаз заплыл и потемнел. Все тело бедняги было покрыто синяками, и, судя по тому как он вздрогнул, когда Каддерли поднял его на ноги, у него была сильно помята брюшная полость, или что пониже.
      – Где она? – снова сказал Каддерли.
      Руфо сжал зубы и отвернулся. Каддерли с силой развернул его голову.
      – Что с тобой произошло? – спросил он.
      Руфо плюнул ему в лицо.
      Каддерли подавил в себе желание ударить его. В их дружбе всегда были трения, определенный элемент соперничества, который только усугубился, когда появилась Даника. Каддерли, который обычно брал верх и по отношению к Данике, и в отношении учителей, понимал, что Руфо от него не в восторге, но никогда раньше этот нескладный человек не проявлял открытой враждебности.
      – Если ты что-то сделал Данике, я вернусь, и мы поговорим, – предупредил Каддерли, впрочем, считая такой исход маловероятным. Он отпустил мокрую тунику Руфо и побежал вверх по лестнице.
      Кровавый след привел его в южное крыло третьего этажа, в гостевые покои. Несмотря на важность своего дела, он остановился у комнаты Хистры, услышав доносящиеся оттуда крики. Сперва Каддерли подумал, что жрица богини любви в беде, но как только он схватился за дверную ручку, то сразу понял, что крики носят несколько иной характер.
      Он бросился вниз по коридору, слишком обеспокоенный, чтобы смущаться. Кровавый след привел к двери Даники, как и опасался Каддерли. Он громко постучал в дверь и позвал:
      – Даника? – Ответа не последовало. Каддерли постучал сильнее. – Даника? – заорал он. – Ты там?
      Ответа все равно не было.
      Каддерли распахнул оказавшуюся незапертой дверь.
      Даника совершенно спокойно стояла посреди комнаты на толстом ковре для упражнений. Раскрытые ладони рук она держала перед собой – поза для медитации – и даже не заметила, что кто-то вошел. Ее внимание было полностью сосредоточено на большом камне, покоящимся на двух деревянных брусьях.
      – Даника? – снова спросил Каддерли. – Что с тобой? – Он осторожно подошел к ней. Даника повернула голову, одарив Каддерли пустым взглядом.
      – Ничего, – сказала она. – Что со мной вообще может случиться?
      Ее светлые волосы слиплись от пота, а на руках подсыхала свежая кровь.
      – Я только что видел Керикана Руфо, – отметил Каддерли.
      – Как и я, – спокойно ответила Даника.
      – Что с ним произошло?
      – Он дал волю рукам, – безразлично сказала Даника, поворачиваясь обратно к своему камню. – Мне это не понравилось.
      Все это казалось каким-то неправильным; Руфо всегда пялился на Данику, но даже он не был таким болваном, чтобы приставать к ней.
      – Руфо напал на тебя? – спросил Каддерли. Даника нервно рассмеялась, чем повергла молодого священника в полное недоумение.
      – Я же сказала, он пытался лапать меня.
      Каддерли почесал затылок и осмотрелся. Он все еще не мог поверить, что Руфо, вот так открыто, осмелился приставать к Данике, но больше всего его поразила ее неадекватная реакция. Она была сдержанным и дисциплинированным воином. Каддерли никак не ждал такой вспышки гнева.
      – У него очень серьезные раны, – сказал Каддерли, ожидая услышать объяснения Даники.
      – Заживет, как на собаке, – бросила она.
      Каддерли взял ее за руку, собираясь повернуть ее к себе лицом. Реакция Даники была мгновенной. Ее рука метнулась взад и вперед, ослабляя захват, затем, ухватив большой палец Каддерли, она отогнула его назад, почти уронив того на колени. Один ее спокойный взгляд испугал бы кого угодно, и Каддерли искренне полагал, что палец ему все-таки сломают.
      Затем, взгляд Даники потеплел, как будто она узнала его. Она отпустила палец и, обняв, притянула его поближе.
      – О, Каддерли, – бормотала она между поцелуями. – Неужели я тебя ударила?
      Каддерли оттолкнул ее на расстояние вытянутой руки и долго на нее смотрел. Она казалась такой, как обычно, если не считать кровь Руфо на руках и странное выражение глаз.
      – Ты пила вино? – спросил Каддерли.
      – Нет, конечно, – удивленно ответила Даника. – Ты же знаешь, мне можно только один стакан… – Ее голос постепенно стих и глаза опять затуманились.
      – Ты сомневаешься в моей верности клятве? – резко спросила она. Каддерли почувствовал надвигающуюся беду.
      – Отпусти меня.
      В ее голосе звучали стальные нотки, и когда ошарашенный Каддерли не сразу ответил, Даника перешла в наступление. Она и Каддерли стояли на расстоянии всего лишь двух футов друг от друга, но гибкая монахиня угрожающе взмахнула ногой в направлении лица Каддерли. Каддерли отпустил ее руку и отшатнулся.
      – Да что такое с тобой? – вопросил он. Взгляд Даники опять прояснился.
      – Ты жестоко избила Руфо, – сказал Каддерли. – Если он позволил себе что-то лишнее…
      – Он помешал мне! – оборвала его Даника. – Он… – она перевела взгляд на глыбу камня, потом опять на Каддерли и в ее глазах вспыхнули гневные огоньки. – А теперь ты мне мешаешь.
      Каддерли предусмотрительно отпрянул в сторону.
      – Я уйду, – пообещал он, косясь в сторону каменной глыбы, – Если ты скажешь мне, чему именно я мешаю.
      – Я – истинная последовательница мастера Пенпанга Д’Ана! – крикнула Даника, как будто это могло что-либо объяснить.
      – Само собой, – сказал Каддерли. Его согласие слегка успокоило Данику.
      – Пришло время выполнить Гигель Нугель, – сказала она, – Железный Череп, но мою концентрацию нельзя прерывать!
      Каддерли осмотрел огромную глыбу камня – гораздо большую, чем на рисунке Пенпанга Д’Ана – затем миниатюрное личико Даники, пытаясь переварить эту новость.
      – Ты собираешься разбить камень головой?
      – Я – истинная последовательница, – повторила Даника. Каддерли чуть не упал в обморок.
      – Не надо! – стал умолять он, протягивая руки к Данике. Почуяв неминуемую реакцию Даники, он быстро отдернул руки и поправился.
      – Не сейчас, – попросил он. – Это великое событие войдет в историю библиотеки. Нужно сообщить декану Тобикусу. Мы могли бы организовать публичное выступление.
      – Это мое личное дело, – ответила Даника. – А не представление чтобы поразвлечь иноверцев.
      – Иноверцев? – прошептал Каддерли, понимая, что этот ярлык относится и к нему, однако дело здесь было не только в разнице в вере. – Но, – сымпровизировал он, – Ведь событие должно быть засвидетельствовано и запротоколировано.
      Даника с интересом взглянула на него.
      – Для будущих учеников, – пояснил Каддерли. – Тех, что придут изучать путь учителя Пенпанга Д’Ана через сотню лет. Почему бы им не поучиться и на успехах учителя Даники? Нельзя же учиться только для себя самой. Наверняка Пенпанг Д’Ан учил совсем не этому.
      Даника обдумала его слова.
      – Да, нельзя только для себя, – признала она.
      Даже ее сговорчивость подтвердила опасения Каддерли, что что-то шло совсем не так. Даника отличалась острым умом и никогда ранее ею не удавалось так запросто манипулировать.
      – Я подожду, пока ты все подготовишь, – согласилась она. – Но не задерживайся! Настало время попробовать Железный Череп. Это наверняка! Я – истинная последовательница мастера Пенпанга Д’Ана.
      Каддерли не знал, что делать дальше. Он чувствовал, что если оставит Данику, она немедленно возобновит свои самоубийственные упражнения. Он осмотрелся, остановив взгляд на кровати. – Будет неплохо, если ты отдохнешь, – предложил он. Даника взглянула на кровать, потом на Каддерли и на ее лице появилась хитрая улыбка.
      – Я знаю кое-что получше, чем отдых, – промурлыкала она, пододвигаясь поближе. От ее страстного поцелуя у Каддерли задрожали колени, а в голове разлился розовый туман.
      Но не так. Он напомнил себе, что с Даникой что-то не так. Вообще-то вокруг все было “не так”.
      – Мне нужно идти к декану Тобикусу и все устроить, – сказал он, отстраняясь. – Ты отдыхай. Тебе потребуются все силы.
      Даника неохотно отпустила его, искренне разрываясь между сознанием долга и любовным томлением.
 

* * * * *

 
      Каддерли направился на первый этаж. Коридоры были необычно пусты и тихи, и Каддерли мучил себя вопросом куда идти. У него было несколько близких друзей в библиотеке – ну не идти же к Керикану Руфо со своими проблемами, – и он предпочитал держаться подальше от комнат декана и учителей, боясь повстречаться с Авери.
      В конце концов, он вернулся на кухню и обнаружил, что Пикел и Иван, почти падая от истощения, все еще борются на руках. Каддерли знал, что дварфы – народ упрямый, но ведь с начала соревнования прошло уже больше часа!
      Когда Каддерли подошел к ним, он понял, насколько в действительности упрямыми могут быть братья Болдешолдеры. Лиловые синяки от разорвавшихся вен покрывали руки, а тела тряслись от натуги, но взгляды обоих были непреклонны.
      – Я тя уделаю! – рычал Иван.
      Пикел рычал в ответ и все сильнее давил на руку.
      – Прекратите! – потребовал Каддерли. Оба дварфа на секунду оторвались от состязания, только сообразив, что кто-то вошел на кухню.
      – Да я его… – заверил Иван Каддерли.
      – Зачем вы деретесь? – спросил Каддерли, догадываясь, что дварфы не вспомнят причину потасовки.
      – Ты ж был здесь, – ответил Иван. – Сам видел, что это он начал.
      – Ой ли? – саркастически пискнул Пикел.
      – Что он начал? – спросил Каддерли.
      – Драку! – зарычал взбешенный Иван.
      – Как? – Ивану нечего было сказать. Он посмотрел на Пикела, который тоже только пожал плечами.
      – Так чего же вы деретесь? – снова спросил Каддерли, отчаявшись дождаться ответа. Оба дварфа мгновенно прекратили борьбу и уставились друг на друга.
      – Братик! – внезапно вскричал Иван, вскакивая из-за стола. Они обнялись и стали хлопать друг друга по спине с рвением, которое нисколько не уступало их недавнему боевому задору. Совершенно счастливый Иван повернулся к Каддерли.
      – Он же мой братик! – провозгласил он.
      Каддерли выдавил улыбку и подумал, что дварфов, пожалуй, следует отвлечь, так же как он поступил с Даникой.
      – Скоро ужин, – только и сказал он.
      – Ужин? – взревел Иван.
      – О-о-ой! – добавил Пикел, и оба тут же взялись за дело. Они носились по кухне как два маленьких бородатых торнадо, подготавливая все необходимое для ужина. Каддерли подождал еще несколько минут, чтобы убедиться, что дварфы не возобновят драку, а затем выскользнул из кухни и отправился проведать Данику.
      Она была в своей комнате и спокойно спала. Он поправил ее одеяло и направился к камню, раздумывая как от него избавиться.
      – И кто только его вообще сюда притащил? – спросил он сам себя, разглядывая каменную глыбу. Потребуется не меньше двух сильных людей, чтобы сдвинуть его с места, но, опять таки, как такое можно тащить по ступеням? Наконец, Каддерли решил, что можно просто сбросить его со стропил на пол. Это явно остановит Данику. Он снова подошел к кровати и взял самые тяжелые одеяла. Связав их вместе, он обвязал один конец вокруг булыжника, а другой перекинул через низкую потолочную балку.
      Каддерли уцепился за свешивающийся конец одеяла, и, повиснув на нем, пнул камень. Стропила наклонились, затем опрокинулись, и одеяло затрещало, но, в конечном итоге, спеленанный камень благополучно коснулся пола.
      Используя ненужные уже стропила в качестве рычагов, Каддерли исхитрился вытащить одеяла из-под камня. Затем он снова укрыл Данику и поплелся из комнаты, пытаясь понять и дать хоть какое-нибудь объяснение событиям сегодняшнего дня.
 

* * * * *

 
      Это был прекрасный дуб, действительно очаровательное дерево, и Ньюандер нежно гладил каждую ветку, карабкаясь на верхушку. Вид с верхних ветвей открывался просто чудесный, и друид затрепетал от восторга.
      Впрочем, когда Ньюандер повернулся взглянуть на горы на юго-западе, его улыбка померкла.
      Там находилась Библиотека Наставников, едва видимая с такого расстояния. Ньюандер вовсе не собирался забредать так далеко; несмотря на всю свободу, которую гарантировал их орден, Аркит будет недоволен.
      На ветку рядом с головой друида уселась птичка.
      – Пора бы мне и возвращаться, – сказал ей друид, хотя ему очень хотелось остаться здесь, в глуши, подальше от соблазнов цивилизации.
      Ньюандер неторопливо слез с дерева. Не видя больше библиотеки, он чуть было не отправился в противоположном направлении. Стыдя себя за страх и слабость, он отправился назад в библиотеку, назад к своим обязанностям.
 

* * * * *

 
      Вернувшись в комнату, Каддерли собирался только прилечь на минуту. День еще не кончился, но он успел устать как никогда ранее. Скоро молодой священник уже громко храпел.
      Сон его был беспокойным. Туманные сновидения были полны ходящими мертвецами, скелетами и отвратительными гулями, тянущимися к нему костлявыми руками и гниющими пальцами.
      Он проснулся в кромешной темноте. На лице выступил пот, а одеяла были мокрыми и холодными. Рядом с кроватью послышался шорох. Каддерли не стал раздеваться, ложась в кровать, и быстро нащупал болас и фонарь.
      Что– то было совсем рядом.
      Крышка фонаря отскочила, и луч света разорвал темноту. Поддавшись страху, Каддерли чуть было не ударил наотмашь в темноту. В последний момент он удержал руку, узнав белую шерстку своего друга.
      Испуганный не меньше Каддерли, Персиваль бросился вглубь комнаты, переворачивая все на своем пути, а затем юркнул под кровать. Секунду спустя, бельчонок появился уже у ног Каддерли, прополз по нему и удобно устроился у человека под мышкой.
      Каддерли был рад, что теперь он не один. Он закрыл фонарь, но не выпускал его из рук. Вскоре он уже крепко спал.
      Ходячие мертвецы уже ждали его.

Глава 12. Время действовать

      – Барджин собирается открыть ворота, – сказала Дориген Абалистеру. – На нижних планах уже чувствуют появление портала.
      – Когда он откроется? – хмуро спросил волшебник. Абалистер был рад, что Друзил, наконец, будет поближе к Барджину и начнет присматривать за этим опасным человеком. Но его вовсе не радовало такое быстрое развитие событий. Если Барджин собирается открыть портал, значит дела у него идут просто великолепно. Дориген пожала плечами.
      – Час, может два. Я же не знаю, как именно он собирается этот портал открыть. – Она взглянула на импа, безучастно сидевшего на столе. Впрочем, оба мага прекрасно знали, что это безразличие – не более чем маска. – Ты считаешь так уж необходимо посылать импа?
      – Ты доверяешь Барджину?
      – Талона не позволила бы ему взять эликсир, не будь он предан делу всей душой, – ответила Дориген.
      – Не воображай, что богиня напрямую заинтересована в нашем предприятии, – предупредил Абалистер, нервно прогуливаясь вокруг дубового стула. – Время Бед прошло и многое переменилось. Аватар Талоны был рад моему присоединению к ее пастве, но я не единственная ее забота. И я даже не предполагаю, что являюсь ее основной заботой. Она направила меня к Друзилу, а тот помог с Проклятием Хаоса. Судьба проклятия теперь в моих… в наших руках.
      – Но если бы Барджин был вовсе не священником Талоны… – предложила Дориген, переминаясь с ноги на ногу, ожидая, что Абалистер сам домыслит предупреждение.
      Абалистер одарил ее долгим взглядом, удивленный тем, что волшебница разделяет его опасения по поводу Барджина. Дориген была женщиной средних лет, сухая и подтянутая, с бегающими глазами и спутанными начинающими седеть волосами, которые она никогда не утруждала себя расчесывать.
      – Может быть, он все-таки священник Талоны, – ответил Абалистер. – Надеюсь, так оно и есть. – Абалистер уже сотни раз проигрывал в голове все возможные сценарии. – Впрочем, очень этому не радуйся. Если Барджин ударит меня в сердце отравленным кинжалом, Талона будет недовольна, но и мстить ему она не будет. Такова цена служения богине вроде нашей.
      Дориген секунду переваривала услышанное, а затем согласно кивнула.
      – Мы соперничаем со священниками из-за власти, – продолжал Абалистер. – Так было с самого дня основания замка Троицы, и борьба только усилилась с приездом Барджина. Он отобрал у меня мой эликсир. Я признаю свою ошибку в том, что недооценил этого проныру. Но поражение я не приму! Теперь иди к себе и поговори со своими контактами на нижних планах. Немедленно сообщай, если появятся какие-либо изменения в воротах Барджина.
      Абалистер взглянул на волшебное зеркало, раздумывая, не подглядеть ли за Барджином для подтверждения докладов Дориген. Однако, Барджин мог легко почувствовать чужое внимание и узнать его источник. Абалистер ни в коем случае не хотел, чтобы священник понял, как он волнуется, не хотел дать тому понять его преимущество в этой игре.
      Волшебник обернулся и кивнул Друзилу.
      – А святоша-то не робкого десятка, – отметил Друзил. – Открыть портал прямо под врагами, обладающими ТАКОЙ волшебной силой. Бене теллемара.Если священники найдут ворота…
      – Он сразу так собирался, – возразил Абалистер. – Мы же знали, что он прихватил материалы для волшебства.
      – Он уже открывает ворота, – перебил Друзил. – Значит, наверное, проклятие уже работает! Довольный имп потер свои пухлые кожистые лапки.
      – Или его положение стало отчаянным, – быстро ответил Абалистер. Друзил предусмотрительно скрыл свою радость.
      – Мы должны приготовить жаровню, – сказал Абалистер, – И поживее. Нужно быть готовыми до того, как Барджин начнет вызов. – Он подошел к собственной жаровне и взял ближайший мешочек, убедившись предварительно, что порошок внутри голубого цвета.
      – Я дам тебе два разных порошка, – объяснил волшебник. – Один, чтобы закрыть ворота Барджина, как только ты пройдешь сквозь них, а другой, чтобы снова открыть, когда тебе потребуется вернуться ко мне.
      – Хочешь быть уверенным, что ему больше никто не попадется? – спросил Друзил, наклоняя свою любопытную собачью мордочку.
      – Я не так уверен в могуществе Барджина, как он сам, – ответил Абалистер. – Если он призовет слишком много обитателей нижних планов, даже самых слабых, то вряд ли сможет их контролировать. Без сомнения он также поднимает и нежить. Ему не удержать под контролем такую армию, если священники библиотеки Наставников атакуют. Барджин о себе слишком хорошо думает. Боюсь, все может рухнуть.
      – Боишься? – хитро спросил Друзил. – Или надеешься?
      Запавшие глаза Абалистера опасно сузились.
      – Посмотри на это с другой точки зрения, дорогой Друзил, – промурлыкал он. – Со своей собственной. Ты что, хочешь, чтобы у Барджина были еще помощники с твоей вонючей родины? Может так случиться, что еще один имп, или, скажем, мидж, узнает тебя и скажет, что ты служишь мне?
      Абалистеру было приятно видеть внезапно осунувшееся личико импа.
      – Прознав, что ты мой посланец, – продолжал меж тем Абалистер, – Барджин в лучшем случае прогонит тебя, и то, если тебе сильно повезет.
      Друзил взглянул на жаровню Абалистера и согласно кивнул.
      – Проходи, как только Барджин откроет ворота, – наставлял Барджин, подбрасывая голубой порошок в жаровню. Пламя ревело и переливалось всеми цветами радуги. Проходя мимо волшебника, Друзил взял два крошечных мешочка и сжал их коготками на своих крыльях.
      – Закрой ворота, как только выйдешь из пламени, – продолжал Абалистер. – Он не поймет, отчего вспыхнуло пламя. Решит, что это результат твоего прохода.
      Друзилу не терпелось оказаться подальше от Абалистера и еще больше ему хотелось скорее самому увидеть, что происходит в библиотеке. Он кивнул, прыгнул в жаровню и исчез.
      – Планы Абалистера послужат всем, – пробормотал под нос Друзил несколько минут спустя, плавая в пустоте на самом краю материального плана, ожидая открытия ворот Барджина. Имп понял, что волшебником правили ревность и страх. За все это время Барджин не проявил слабости и Абалистер знал, так же как и Друзил, что саботаж ворот не сильно повредит планам священника. И все-таки Друзил был более чем доволен, разглядывая мешочки с порошками Абалистера. Его интриговала самоуверенность Барджина. Первые победы священника, и в замке Троицы, и, вполне возможно, в подземельях библиотеки, нельзя просто сбрасывать со счетов. Пусть Абалистер трясется из-за своего положения в замке, Друзила интересовало только проклятие хаоса; он так долго ждал!
      Что касается проклятия, Барджин, без сомнения, заслуживал самого пристального внимания.
 

* * * * *

 
      Жуткая, когтистая лапа сжала сердце Каддерли. Он бросился в сторону, вскинув руки в бесполезной попытке защититься.
      Проснувшись на каменном полу, Каддерли потребовалось несколько минут, чтобы понять, что происходит. Было утро, и его кошмары быстро улетучивались, уступая его мягким лучам. Каддерли пытался сосредоточиться на них, чтобы лучше понять скрытый смысл, но кошмарам было не по силам справиться с дневным светом. Покорно пожав плечами, Каддерли стал вспоминать предыдущий день, до того как уснул.
      Немного отдохнуть! Сколько же прошло времени? Он покосился на свои отметки на полу. Пятнадцать часов?
      Персиваль был в комнате, но явно давно уже не спал. Белка сидела на столе Каддерли, прямо напротив окна, сосредоточенно грызя желудь. Рядом валялись скорлупки, оставшиеся от аперитива.
      Каддерли уселся рядом с кроватью, снова пытаясь разобраться в сумятице своих снов, ища хоть какие-нибудь зацепки, чтобы распутать всю вереницу событий. Его слабо светящийся фонарик лежал под скрученными простынями.
      – Что-то здесь не так, – сказал Каддерли Персивалю, рассеянно взяв и завернув фонарь. – Что-то, чего я не понимаю. – В его голосе было больше смущения, чем уверенности. Вчера казалось отдаленной эпохой, и он серьезно сомневался, где кончались воспоминания и начинались сны. Насколько необычными были вчерашние события? Какие из недавних странностей были лишь порождениями его страхов? Даника может быть очень упрямой, напомнил он себе, да и кто может предсказать поведение дварфов?
      Бессознательно, Каддерли почесал огромный синяк на голове. Проникающий в комнату дневной свет, казалось, расставил все по своим местам. Все его страхи, что в библиотеке творилось нечто неладное, казались теперь детскими фантазиями.
      Но тут же страх снова захватил его, на сей раз основываясь на совершенно реальном ощущении. В дверь постучали, и послышался до боли знакомый голос.
      – Каддерли? Каддерли, мальчик, ты там?
      Учитель Авери.
      Персиваль засунул желудь за щеку и бросился вон из комнаты. Каддерли еще не успел встать на ноги, когда вошел учитель.
      – Каддерли, – кричал он, спеша к нему. – С тобой все в порядке, мой мальчик?
      – Ничего особенного, – промямлил Каддерли, уворачиваясь от пытающегося его обнять Авери. – Я просто упал с кровати.
      Авери прямо с лица спал.
      – Это же ужасно! – воскликнул он. – Так, так ведь нельзя! – Глаза Авери дико блуждали, затем он прикусил свои пальцы и широко улыбнулся. – Мы заставим дварфов сделать ограждение. Да, так и сделаем! Нельзя же позволить тебе постоянно падать и калечиться! Ты слишком важен для ордена Дениера, чтобы допустить такую глупую трагедию!
      Каддерли посмотрел на него мутным взглядом, гадая, издевается учитель, или дела действительно настолько плохи.
      – Все в порядке, – робко ответил Каддерли.
      – Ну, конечно, – начал разглагольствовать Авери. – Только так ты и мог сказать. Такой хороший парень! Никогда не обращаешь внимания на свою боль. – Авери хлопнул его по спине, исхитрившись попасть по самому больному месту.
      – Вы пришли дать мне список работ на сегодня, – спросил Каддерли, пытаясь сменить тему.
      – Работ? – спросил Авери, казавшийся по-настоящему ошарашенным. – Да нет, ты на сегодня свободен. Даже если работа и есть, не обращай на нее внимания. Мы же не можем занимать такого ценного ученого домашней работой. Делай, что хочешь. Наверняка, тебе лучше знать, где ты наиболее полезен.
      Каддерли не верил ни одному слову. А если бы даже и поверил, все равно не смог бы это осмыслить.
      – Так зачем же вы здесь? – спросил он.
      – Неужели мне нужно объяснять, почему я хочу повидаться со своим любимым учеником, – ответил Авери, снова от души хлопнув Каддерли по спине. – Нет. Я просто зашел пожелать доброго утра, что с удовольствием и делаю. Доброго утра! – Он уже собрался уходить, но внезапно повернулся и набросил на Каддерли медвежью шкуру. – Воистину доброе сегодня утро!
      Глаза Авери вдруг наполнились слезами, и он положил руку на плечо молодого человека.
      – Как только ты попал к нам, я сразу понял, что ты вырастешь прекрасным парнем, – сказал он.
      Каддерли ожидал, что тот немедленно сменит тему, как часто делал в годы его, Каддерли, юности. Но Авери продолжал говорить.
      – Мы боялись, что ты пойдешь в своего отца – он был очень умным человеком, прямо как ты. Но совершенно неуправляемым, видишь ли. – Послышался утробный смех Авери. – Я обозвал его последователем Гонда! – священник хохотал вовсю, и на плечо Каддерли обрушился целый град ударов.
      Каддерли так и не понял, в чем был юмор, но ему было очень интересно услышать что-нибудь о своем отце. Этой темы всегда избегали в библиотеке, а Каддерли, не помнящий ничего до своего прибытия в библиотеку, особо и не любопытствовал.
      – Да так оно и было, – продолжал Авери, становясь спокойным и мрачным. – Или, боюсь, даже хуже. Он не мог здесь оставаться. Мы не могли позволить ему использовать наши знания для его непонятных целей.
      – Куда он отправился? – спросил Каддерли.
      – Я не знаю. Это же было двадцать лет назад! – ответил Авери. – После того мы видели его лишь однажды, когда он представил декану Тобикусу своего сына. Теперь ты понимаешь, мой мальчик, почему я к тебе все время придираюсь, почему я боюсь, что твой путь приведет тебя к неприятностям?
      У Каддерли пересохло во рту, и он даже не пытался что-либо сказать, хотя ему очень хотелось узнать побольше от неправдоподобно разговорчивого учителя.
      Он просто напомнил себе, что такое поведение было нехарактерным для Авери, и это лишь подтверждало то, что что-то было не так.
      – Ну, что же, – сказал учитель. Он снова хлопнул его по спине, затем оттолкнул молодого человека и зашагал к двери. – Не трать попусту этот прекрасный день! – крикнул он уже по ту сторону двери.
      Персиваль снова появился в окне, работая над еще одним желудем.
      – Даже не спрашивай, – предупредил его Каддерли, но если бельчонок и был заинтересован, то не подавал виду. – Вот тебе и помечтали, – хмуро отметил Каддерли. Если он когда-либо и сомневался в своих воспоминаниях о прошедшем дне, то сейчас все сомнения развеялись в свете откровенности Авери. Каддерли быстро оделся. Ему надо было навестить Ивана и Пикела, чтобы убедиться, что они снова не передрались, а также Керикана Руфо, который мог замышлять что-нибудь против Даники.