ГЛАВА 20

— Выходит, нас бессовестно надули? А мы-то считали Барбара несчастным молодым человеком и решили помочь, — сказал один из толстяков.

— Дело в том, что в газетах появилось объявление: «Ужасно ловкие и хитрые люди ищут интересные интриги и заговоры». Как вы поняли, это объявление принадлежало нам. Потому что мы и есть ужасно ловкие и хитрые, — сказал второй толстяк.

— Поэтому он к нам и пришел, Барбар. Он заплакал, пожаловался, будто его разлучили с любимой девушкой Мариной, и предложил устроить исключительно увлекательный заговор. Ну, а нам только это и нужно было, и вот мы стали веселыми заговорщиками, — добавил третий толстячок.

— Но где же теперь Барбар и Марина? Мы обшарили все помещения и не нашли даже кота, — сказал командир.

— Мы ничего не знаем, — сказал второй толстячок и виновато вздохнул.

— Мы бы очень хотели вам помочь. Но нам и в самом деле ничего не известно, — сказал третий толстячок.

— Потому что напали пираты. Как взяли они звездолет на абордаж и как поднялась невообразимая кутерьма… — начал первый толстячок.

Но второй перебил его:

— Они топали по коридору сапожищами и орали на весь корабль: «Где этот бесстыдник Барбар? А ну-ка подать его сюда! Наконец-то мы до него добрались, до этого авантюриста!» И у них был такой рассерженный вид, что мы…

Но второго толстячка, в свою очередь, живо перебил третий:

— А нас, как всем известно, не запугаешь. «Не на таковских напали», — сказали мы и, не мешкая, закрылись здесь в комнате. Как вы, наверно, догадались, это привело пиратов в панический ужас. Вот тут-то они и удрали, наверно от страха прихватив бедняжку Марину и этого лгуна Барбара.

— Таким образом, кое-что прояснилось, — сказал командир с облегчением.

— Понятно. Начинаем искать пиратов? — произнес Саня, поднимаясь с готовностью.

Тут толстячки пришли в неописуемое волнение.

— Возьмите нас с собой! Без нас вы непременно пропадете! — закричал первый толстячок, еще более порозовев от возбуждения.

— Мы самые умные! Самые ловкие! — засуетился второй, загибая пухлые пальчики.

— А уж такие прирожденные заговорщики — прямо страсть! — сообщил третий, просительно заглядывая в глаза командиру.

— Вот как? — сказал командир и задумался.

— Тсс… — прошептал по привычке первый толстячок.

— Да-да, тсс… — согласился второй.

— Да тсс же!.. — рассердился третий. — Он прикидывает.

— А что думает юнга? — спросил командир.

— Они славные ребята. По-моему, не подведут, — сказал Саня, стараясь замолвить словечко. Толстячки со страхом ждали, что решит сам командир.

— Так и быть, зачисляем в эскадру. Теперь у нас целая эскадра, все-таки два корабля. Но ходули выбросить за борт. Мы никогда никого не пугаем, пусть все видят, какой мы добрый, безобидный народ, — предупредил командир.

Описать радость толстячков просто невозможно. Потом, успокоившись, они завалили стол «Искателя» самыми хитрющими планами. Один из них, которого звали Пип, предложил пририсовать Луне глаза, нос и рот. Никто не мог толком понять, зачем это нужно, но Пип то и дело тоненько хихикал про себя, видно представляя, как попадутся пираты на его приманку.

Второй, по имени Фип, долго уговаривал остальных устроить засаду за планетой Венера.

— Вот тут-то мы и выскочим прямо перед их носом! — говорил он, потирая ладошки с азартом.

— Но Вселенная велика, — мягко возражал командир. — И пиратам, может быть, нечего делать в районе Венеры.

— Есть, есть чего, наверняка им найдется что делать! — посмеивался Фип, очень довольный собой, но не мог ничего объяснить вразумительно.

Третий, Рип, даже лишился на время дара речи — настолько его поразил собственный план. Он хотел поменять жениха и невесту местами, Петеньку подсунуть пиратам, а Марину отправить туда, где сейчас находится Петенька, и тогда… Тут ему напомнили, что никто не знает, где Петенька. Но Рип бурно и сбивчиво заговорил, и никто не решился с ним спорить.

В довершение всего толстячки едва не поссорились, потому что каждому из них казалось, будто именно его план умнее других. Они поодиночке тайком отводили куда-нибудь в уголок добрейшего Кузьму, пытаясь перетянуть его на свою сторону. И на деликатного робота было жалко смотреть: он разрывался на части, так ему хотелось в равной степени удружить каждому из них. И не вмешайся командир вовремя, толстячки довели бы беднягу Кузьму своими интригами до аварии. Это при его-то изношенном механизме!

Стараясь не обижать толстячков, командир сказал, что каждый план гениален по-своему, но сейчас еще неизвестно главное — где искать пропавших товарищей. Потому он, как старший по должности, первым делом опросит жителей окрестных планет.

Толстячки угомонились, с чувством обняли друг дружку, и новообразованная эскадра вылетела в южном направлении.

ГЛАВА 21

— Едва пираты ворвались к нам на корабль, я сделал вид, будто мы незнакомы. А когда они пришли в себя, я уже был таков, в аварийной тарелочке. И что стало с Мариной, мне неизвестно, — закончил Барбар свое повествование.

— И вы бросили слабую девушку на произвол судьбы! — воскликнул рыцарь Джон укоризненно.

— Во-первых, я, как всякий пройдоха, прежде всего должен заботиться о собственной шкуре. И потом, с Мариной остались три самых отчаянных молодца — это два! И три: уж кто-кто, а эта Девчонка постоит за себя лучше другого. Лично я всегда ее побаивался, — возразил Барбар, подбрасывая сучья в костер.

— Прежде всего, где это случилось? В какой именно точке Вселенной на вас напали пираты? — спросил Петенька, сразу же принимаясь за дело.

— Вон там, чуть правее Большой Медведицы, — сказал Барбар, ткнув пальцем в звездное небо.

— Эх, мне бы космический корабль… я бы прямо сейчас… — пробормотал Петенька, вглядываясь в россыпи звезд.

— Сэр, мой «Савраска» к вашим услугам! Как и меч, между прочим, — произнес рыцарь Джон по ту сторону костра.

Пламя закрывало, его лицо, но все равно Петенька ни капли не сомневался — в искренности рыцаря Джона.

— Вы настоящий рыцарь! В самом хорошем смысле этого слова, — ответил Петенька с чувством.

— Хоть я не рыцарь, примите и меня, — вмешался Барбар. — Я знаю: мне вы не доверяете. Небось подумали сразу: «Ох, опять он что-то замышляет, этот Барбар!» Но скажу вам откровенно: я тоже заинтересован в этом предприятии. Пока Марина не очутится на свободе, я не смогу ее похитить заново. Понимаете? А вот уж когда мы выручим Марину сообща, тогда, Петенька, держите ухо востро. Я снова возьмусь за старое.

— Ну что ж, Барбар, мы принимаем вас в свою компанию. Потому что вы впервые были правдивы, и это уже хорошо, — отметил Петенька с радостью.

— Ну, ну, не очень-то обольщайтесь, — пробурчал довольный Барбар.

— А теперь спать, — объявил рыцарь Джон. — На заре выступаем.

— Интересно, что сейчас поделывает моя Марина? — подумал вслух Петенька, укладываясь на бок.

— Рассказывает сказки, — уверенно сказал Барбар. — Пираты очень любят сказки. Они заставляют рассказывать всех, кто попадает к ним в руки. И горе тем, кто на этот случай не запасся с детства хотя бы одной сказкой.

— И что же они делают с этим несчастным? — спросил Петенька с тревогой.

— Рассказывают сказки сами, — прошептал Барбар, холодея от страха. — Это самая невыносимая пытка, когда тебе рассказывают сказки, а сами не знают ни одной.

Тут Петенька вспомнил, как дети испугали мужчин, которым неизвестная девушка рассказывала сказки, и поделился этой историей со своими новыми товарищами.

— Это были они, пираты! — воскликнул Барбар и даже приподнялся на локте.

В одну из ранних зорь, которые теперь спешили сменить друг друга, маленький лагерь пришел в движение. Рыцарь Джон ушел за своим «Савраской». А Петенька и Барбар еще разок смазали ось остатками масла, залезли в летающую тарелочку и вскоре очутились на орбите. Здесь к ним присоединился рыцарь Джон, и вторая эскадра описала прощальный круг над прекрасной планетой. Страна Детей теперь вращалась словно волчок, и время весело бежало по ее лесам и лужайкам, стараясь наверстать упущенное.

— Вы только полюбуйтесь, как они подросли! — крикнул Петенька, приникая к иллюминатору. Внизу по знакомой опушке шли в школу заметно повзрослевшие дети. Они остановились на минутку и благодарно помахали космическим кораблям.

— Ишь ты, благодарят, значит, — усмехнулся Барбар, будто еще не веря собственным глазам. И корабли помчались по Вселенной.

— Кажется, здесь, — сообщил Барбар на второй день пути.

Он включил тормоза, рыцарь Джон, описав круг последовал его примеру и осадил «Савраску» рядом с тарелочкой.

Облачившись в скафандры, спасательный отряд вышел в космос и начал осматривать место, где еще недавно стоял звездолет с толстячками.

— Ни одного следа, ну что ты скажешь, — сокрушался Барбар, изучая каждую пылинку.

— А это что такое? — воскликнул рыцарь Джон.

Он уплыл куда-то на четвереньках и вернулся с охапкой деревянных ходуль.

— Видно, мои сорвиголовы боролись до конца, — сказал Барбар, покачав головой. — Я к ним немножко привык, они были такие славные и толстые, — добавил он, закручинившись.

Ему это было непривычно — переживать, он то и дело смущался, и поэтому рыцарь Джон с Петенькой всячески его утешали, обещая выручить толстячков из беды.

— А я уж, в свою очередь, Петенька, постараюсь вам пакостить только по первому сорту, — пообещал Барбар. — Чтобы уж пакость была такой, после которой вам не придется стыдиться.

Он построил из ходуль пирамиду и приколол листок бумаги, на котором было написано химическим карандашом: «Здесь Пип, Фип и Рип — три самых замечательных в мире заговорщика — выполнили свой долг до конца. А это все, что от них осталось». И поставил этот печальный памятник на перекрестке космических дорог.

— Ну вот и все, — вздохнул Барбар. — Теперь пиратам от нас не уйти. Правда, они спешили и не позаботились о своих следах. Поэтому мы должны подумать сами, в какую сторону погнаться за пиратами.

— Я знаю один очень старый, но верный способ, — подал голос рыцарь Джон. — Он особенно хорош, если ничего не известно. Тогда он просто единственный способ.

Сэр Джон объяснил, в чем заключается способ, после этого Петеньке завязали глаза носовым платком, и штурман «Искателя» закружился на месте. Когда стало заметно, что он вот-вот упадет, рыцарь Джон быстро спросил:

— Итак, сэр, куда улетели пираты?

— Туда! — объявил Петенька и ткнул пальцем наугад.

— Прекрасный способ! — сказал Барбар одобрительно. — Иначе ломай себе голову.

Не прошло и минуты, как в дюзах заиграло веселое пламя, и корабли взяли курс на север.

Теперь эскадры спасателей летели в разные стороны, удаляясь с каждым мгновением все дальше и дальше. Экипажи радовались тому, что летят вдогонку за пиратами и своей скорой встрече, даже не подозревая, что им уже не видать друг дружку, потому что Вселенной нет конца и на юге, и на севере, — лети себе и лети. Вот какая печальная участь ожидает наших героев, если в их дела не вмешается новое действующее лицо.

ГЛАВА 22

А все настоящие ценители приключений в это время следили за полетом наших героев. Проснувшись, каждый теперь первым делом интересовался:

— Ну как там, на «Искателе»-то? Не нашел ли штурман Самую Совершенную? Дай Бог ему найти ее! Только не так чтобы скоро.

Уже на второй день после старта великого аст-ронавта и его друзей межзвездное гидрографическое судно «Аскольд» подобрало дрейфующую бутылку, брошенную командиром в просторы космоса. Из записки, вложенной в бутылку, общественность узнала, что на корабле Аскольда Витальевича по неизвестной причине вместо радиостанции оказался лодочный мотор. Отсутствие радиосвязи породило массу фантастических слухов. О приключениях отважного экипажа рассказывали всяческие небылицы. Будто командир и его спутники даже видели издали свирепого Барбара. На улице только и раздавалось:

— Вы слышали? «Искатель»-то, а? Записка была опубликована в газетах, и ее прочитали родители Марины. Они поначалу рассердились на дочь, потому что остыл суп, пока ее ждали, и во всем винили своевольного кота Мяуку. Но, обнаружив их в составе знаменитого экипажа, родители простили и дочь, и кота и вместе со всеми пожелали Петеньке успехов.

И лишь один человек вдруг забеспокоился в душе за исход этого выдающегося путешествия. Речь идет о Продавце приключений.

Он только что завернул на свой родной астероид, где находились его дом и склад приключений, и звездолет по кличке «Ослик» еще не остыл с дороги, когда до него дошла весть о том, что вторая эскадра повернула на север.

Это известие занес на астероид молодой астронавт, пролетавший мимо на почтовом звездолете. Он опустился всего на минутку и попросил испить водицы. Продавец приключений принес ему ковш студеной, колодезной воды, который молодой астронавт осушил одним мощным глотком, а осушив, сказал:

— Слышали, Петенька-то уже в ваших краях? — И вытер губы тыльной стороной ладони.

— Что ты говоришь, добрый молодец! Разве он повернул на север? — не поверил Продавец приключений.

— На север, на север! Ну, я полетел. Может, пересекусь с ним курсами, помашу.

Молодой астронавт закрылся в своем звездолете и улетел, даже не подозревая, что путешествие Петеньки и всех его друзей оказалось под угрозой.

— Как же их угораздило? — пробормотал Продавец, и в его синих, обычно лукавых глазах появилась глубокая озабоченность. — Только подумать, такое путешествие может лопнуть, — сказал он с досадой.

И это чувство не покидало его все время, пока Продавец нагружал «Ослика» новым товаром. Мало того, он настолько разволновался, что даже разбил одно из самых редких приключений.

Непросвещенный читатель может подумать: ну что, мол, тут такого, достаточно пуститься навстречу второй эскадре и подсказать, как сразу все станет на место. Но дело как раз заключается в том, что никто не имеет права вмешиваться в чужое путешествие, даже сам Продавец приключений.

— И в то же время нельзя сидеть сложа руки, когда на твоих глазах разваливается такое увлекательное путешествие. Что же делать? Что же делать? — спрашивал себя Продавец.

Закончив погрузку, он сел у стальных, похожих на штатив ног своего «Ослика» и принялся старательно думать.

— А что, если… а что, если я сделаю вид, будто меня это не интересует, кто там летит, куда там летит, — прошептал Продавец, — и будто мне ну так уж хочется искривить пространство, которое как раз на их пути. Взять да изогнуть дугой. То есть мне все равно, что оно на их пути. Я мог бы это сделать и в другом месте, но мне втемяшится именно тут. Изогнутое пространство, конечно, повернет их в противоположную сторону. Ну, а мне-то какое будет до этого дело, а?

В синих глазах Продавца вновь появилось лукавство. Он собрал нужный инструмент для работы и стал ждать, когда наступит кромешная ночь. Потому что такие дела можно вершить только кромешной ночью.

А когда наступила тьма, Продавец оседлал космический велосипед и выкатил в окрестности астероида.

Как и положено, ровно в полночь вдали показались две светящиеся точки. Они летели гуськом, следуя точно друг за дружкой.

— Они… — прошептал Продавец себе. — Небось уже в трех парсеках будут.

Место он выбрал глухое, и все же, перед тем как начать действие, на всякий случай сказал громко и поучительно, обращаясь в темноту:

— Что надобно для того, чтобы искривить пространство? Может, кто-нибудь из ученых этого еще не знает? Смотрите внимательно…

Он поплевал на руки и взял огромные клещи. Показав клещи на всякий случай тем, кто тут случайно мог оказаться, Продавец проложил на глаз прямую, по которой летела эскадра, потом захватил клещами воображаемую трубу и, пыхтя от усилий, медленно согнул ее дугой.

— Вот так изгибают пространство. — сообщил Продавец, вытирая пот.

— Спасибо, — произнес невидимый, но случайный прохожий. — Теперь и я знаю, как это делать. — И побежал домой, только пламя засверкало из-под его пяток.

А Продавец сложил клещи, сел на велосипед и покатил к себе как ни в чем не бывало. Он даже не оглянулся, когда из темноты вырвались два звездолета, влетели в искривленное пространство и, описав дугу. умчались на юг, точно поезда, переведенные на другую линию. Но Продавец делал вид, будто его совсем не интересует, кто там летел и куда повернул из-за искривления пространства. К тому же он знал, что все теперь идет как нужно.

— Только бы они не попались писателю Помсу, — пробормотал Продавец, входя в свой дом.

ГЛАВА 23

— С правого борта музыка и огни! — возвестил вахтенный Саня в трубу.

И в самом деле, посреди черной бездны висел деревянный домик, блистающий огнями. Сквозь стены доносилась веселая музыка, а над крышей, точно северное сияние, полыхала неоновая вывеска:

Двери таверны то и дело гулко хлопали, пропуская посетителей, А у длинного пирса, пристроенного прямо к крыльцу, были привязаны звездолеты самых различных классов.

Эскадра причалила рядышком с космической шхуной. Шхуна, видимо, и здесь, в космосе, умудрялась ходить под парусами. Сейчас паруса терпеливо ждали, когда команда, повеселившись вдоволь в таверне, соберется на палубе и, набрав за щеки побольше воздуха, начнет изо всей силы дуть в их белые полотнища И тогда они расправят крутые груди и помчат космическую шхуну к далеким звездам.

Великий астронавт и его друзья протопали в затылок один за другим по дорожке и вошли в таверну.

В таверне было людно. Почти все посетители находились в закрытых скафандрах, но вокруг все равно стоял невообразимый гам. У входа за сдвинутыми вместе столиками расселась команда космической шхуны и, постукивая в такт глиняными кружками, пела старинную песню:

В Кейптаунском порту С какао на борту «Жанетта» поправляла такелаж.

Но прежде чем уйти В далекие пути, На берег был отпущен экипаж.

Но когда на пороге появились наши герои, шум тотчас же оборвался и все присутствующие повернули головы в их сторону.

— Ну да, это они, — вымолвил кто-то.

Великий астронавт поднял руку, мимоходом приветствуя бродяг космоса, и затем среди гробовой тишины, под напряженными взглядами присутствующих проследовал не спеша прямо к стойке, за которой молча ждал одинокий хозяин таверны.

Хозяин уже привык к вакууму и поэтому стоял без шлема, с обнаженной головой, и бесчисленные шрамы, украшавшие его смуглое лицо, и болтающаяся под правым ухом серьга из красной меди были открыты взору каждого любопытного. На плече хозяина сидел попугай в ярком оперении и тоже ждал — неподвижный, точно кусок разноцветного камня.

— Здорррово, астронавт! — завопил попугай, оживившись.

Командир кивнул попугаю, открыл свой гермошлем, сдвинул его на затылок и непринужденно облокотился о стойку.

Фип, Рип и Пип сразу растворились среди космических бродяг, а Саня подошел к стенду с газетой «Межпланетный вестник» и тут же в спортивной рубрике наткнулся на следующее сообщение:

«Как сообщила кафедра палеонтологии Кембриджского университета, рыцарь Джон совершил свой очередной подвиг, поймав в окрестностях звезды Фомальгаут редкий экземпляр восьмиголового диплодока. Свой подвиг рыцарь Джон посвятил некой девице Аале, обитающей в созвездии Близнецов.

Наш корреспондент тотчас же связался по телевидению с вышеупомянутой Аалой.

— Восемь голов, говорите? — воскликнула Аала. — Это невероятно! У меня только три, и то временами не знаешь, что с ними делать. Одна, видите ли, любит компот, другая — шоколад, а третья — мороженое!

— Что бы вы хотели сказать по поводу самого лодвига? — спросил наш корреспондент.

— Ах, зачем мне это! Подвиги — его личное дело, — сказала Аала в ответ. — А я мечтаю о путевке на знаменитый пляж Кассиопеи».

Саня покачал головой, осуждая глупую Аалу, и вспомнил добрым словом рыцаря Джона — где-то он сейчас? — и пожалел его в душе, хотя жалеть мужественных людей как бы и не принято. Между тем Аскольд Витальевич побарабанил по стойке пальцами и точно невзначай проговорил:

— Пираты из созвездия Гончих Псов похитили прекрасную девушку… Христофор, может, ты что-нибудь знаешь? Случайно, разумеется.

— Считай, что я ничего не знаю, Аскольд, — ответил хозяин таверны и сразу начал яростно протирать бокалы, словно спохватился.

За его спиной висело объявление, написанное коряво, от руки: «Искателям приключений справок не даем!!! Администрация».

— Ясно, — произнес командир.

— А я кр-р-расивый, — вызывающе заявил попугай, задетый невниманием великого астронавта.

— Ты бы уж помолчал, — напустился на него чем-то расстроенный хозяин.

— Будь справедлив, он в самом деле красивый, — произнес командир «Искателя», и попугай благодарно захлопал крыльями.

— А-а, — только и сказал Христофор, почему-то стыдясь взглянуть командиру в глаза.

— А помнишь, Христофор, нашу первую экспедицию в созвездие Кита? — спросил командир задумчиво. — Тогда на нас напали комары, и каждый был размером с корову. Мы отбивались от них вдвоем. Спина к спине.

— И у нас было только по вчерашней газете, — подхватил Христофор с чувством. — Но тем не менее я ничего не скажу. Не имею права, ты сам хорошо понимаешь. Иначе все для тебя станет очень просто. И если это приключение закончится слишком быстро, ты будешь недоволен сам. И я говорю с тобой так обстоятельно только потому, что мы старые друзья и побывали вместе не в одной переделке. По правилам я должен был хрипло, не совсем почтительно произнести: «Отстань, приятель! Мне-то какое дело до ваших похищенных девиц!» Ты и сам это знаешь. Но я добрый человек, и мне жалко всех похищенных девушек. А во-вторых. мы с тобой старые товарищи.

— Ты прав, — кивнул великий астронавт. — Извини за неделикатный вопрос. Я был уверен, что от тебя ничего не добьешься. И спросил только потому, что так принято. Надо же соблюдать формальности.

— Что уж там, свои люди. — смутился Христофор. — И вот что еще: по-моему, не будет большим грехом, если я все-таки на кое-что намекну. А впрочем, все равно кто-то должен это сделать. Не я, так другой. — Он наклонился над стойкой и зашептал: — Попробуй очутиться за одним столиком с водителем космического грузовика. Мне кажется, он чем-то поможет. Сидит за столом двое суток, почти не вставая. Кого-то ждет упорно. По-моему, вас.

Сказал — и все, будто теперь даже не был знаком с великим астронавтом вовсе. Но тот хорошо знал, что во время приключения так и должно быть.

Командир повернулся лицом к залу и, привалившись к стойке и скрестив на груди руки, внимательно оглядел присутствующих.

— Он так и бросился мне в глаза, едва мы вошли, — прошептал командир.

И вправду, шофер космического грузовика выделялся в зале тем, что не обращал ни на что внимания. Он пил лимонад, потому что, как и все шоферы, не брал в рот спиртного, и ел домашнее сало с вареными яйцами из свертка, собранного женой где-нибудь в районном поселке на краю нашей Галактики.

Напротив него, откинувшись на спинку стула, вытянув ноги и нахлобучив на нос шлем, из-под которого выбивалась красная косынка, дремал незнакомый мужчина. Перед ним стояла глиняная кружка из-под старого, доброго эля. Остальные два места за этим столом пустовали.

Великий астронавт подал знак юнге, и они заняли свободные места рядом с шофером.

— Милости просим, — пробасил шофер, сгребая яичную скорлупу поближе к себе.

Он очистил последнее яйцо, посолил и, приподняв забрало гермошлема, сунул целиком в рот. Съев, сказал самому себе:

— Теперь порядок.

Потом он отряхнул ладони от крошек и повернулся к Аскольду Витальевичу.

— Так, значит, это вы? — произнес он оценивающе. — А я тут кукую второй день. Жду вас, если вы на самом деле те, кого я жду.

— Я думаю, вы не ошиблись, — сказал великий астронавт уверенно.

— Тогда бы вам следовало поторопиться, — пробурчал водитель. — То-то мне теперь будет на базе. Мой начальник не считает приключения уважительной причиной, видите ли. Ну да ладно. Тут не ваша вина. Судя по всему, вы и так спешили сломя голову.

Едва шофер обратился к нашим героям, как их дремавший четвертый застольник на миг приоткрыл один глаз и опять сомкнул веки. Или это только примерещилось командиру и юнге?..

— Выходит, вам все известно? — спросил командир у шофера в свою очередь.

— Предупреждаю сразу: мне ничего не известно!

Великий астронавт дипломатично выждал. К тому же над ними послышался шум крыльев и крик:

— А я крр-ра-сивый!

Попугай снялся с хозяйского плеча, взлетел под потолок и скрылся там в полумраке.

«Ишь, тоже птица», — сказал шофер самому себе, проводив попугая взглядом. Он не мог отказать себе в маленьком удовольствии испытать терпение своих слушателей.

— Я ничего не знаю, — повторил шофер, словно дразня. — Не знаю, кто вы. ни что там с вами стряслось. Хотя, признаться, я где-то вас видел. Может, на фотографии. Но это не имеет значения. Просто на тракте Сириус-Арктур два дня назад со мной произошло вообще-то пустяковое происшествие. Но когда оно случилось, какое-то десятое или, если хотите, двадцатое чувство шепнуло мне:

«Эге, мелочи-то мелочи, однако все это имеет отношение к чьему-то приключению, а ты не кто иной, как эпизодическое лицо в этом неизвестном еще приключении. И тебе суждено передать все, что увидел, когда остальные участники событий нечаянно наткнутся на тебя». Вот что я подумал и сказал себе: «Эге!.. Ступай-ка, браток, в таверну „Тихая гавань“, где ты еще найдешь более подходящее место для случайной встречи. Там-то уж эти люди подсядут к тебе сами, не ведая того, что ты и есть тот нужный им человек, и у вас, как бы между прочим, завяжется разговор о том о сем, о том о сем, и тут ты между прочим все выложишь им. А затем поднимешься и уйдешь, даже не подозревая, будто кому-то сообщил нечто важное. Так себе, поболтал с приятными людьми о жизни». Вот что я сказал себе. И как по-вашему, верно?

— Вы рассудили со знанием приключенческого дела, — одобрил великий астронавт. — Итак, на-чинайте, как будто между прочим, а мы оба — внимание.

— Газую я по тракту Сириус-Арктур, — начал шофер, устроившись на стуле поудобнее, — кручу себе баранку, объезжая звезды, песенки пою. Словом, еду в свое удовольствие. И вдруг вижу; кот! Такой большой, черно-белый, переходит дорогу лениво. Сигналю: а ну-ка поживей! А он хоть бы хны, только покосил зеленым глазом: мол, отстань, не до тебя. Идет, значит, ловить мышей. Но не это главное! Понимаете, на нем гермошлем и сапоги — ну вылитый Кот в сапогах! Только вместо шляпы гермошлем. Э-э, думаю, где-то здесь рассказывают сказки, и, видно, неспроста ходит кот. Намекает на что-то.