Глава XVII. Грокетова пристань

В столовой дома у бухты — единственной комнате с еще незачехленной мебелью и потому сохранившей жилой вид — сидел в одиночестве за ужином Гарри Лэтимер. Ему прислуживал Ганнибал, дюжий молодой мулат. Джулиус, дворецкий Лэтимера, вместе со слугой Джонсоном уже отправились в Санти Бродс готовить дом к приезду новобрачных. Они взяли с собой кормилицу Миртль Дайдо, которая утром провожала хозяйку к леди Уильям Кемпбелл.

Дорожная карета Лэтимера стояла наготове в конюшне, багаж был уложен; ровно в одиннадцать, как он приказал, лошадей запрягут, он тронется и остановится возле собора святого Михаила напротив Стэйт Хауса, чтобы ждать там Миртль.

Когда Лэтимер заканчивал ужин и время подошло к девяти, доложили о приходе полковника Гедсдена. Гедсден владел судном, которое с утренним отливом отплывало в Англию, и полковник шел отправлять письма; одно, от Генри Лоренса, адресовалось Джону Уилксу — известному поборнику свобод англичан, где бы те ни обитали. По пути Гедсден заглянул к Лэтимеру.

— По всей видимости, это безнадежное дело, — сокрушался он. — Но Уилкс хотя бы имеет возможность заставить парламент принять петиции, и он уже не раз доказал, что является другом Америки.

Все это, однако, было не столь уж важно. Гедсден предложил Лэтимеру свои услуги, если тому нужно тоже переправить какие-нибудь письма в Англию. Писем у Лэтимера не было, он поблагодарил полковника за любезность и настоял, чтобы тот выпил с ним рюмку портвейна.

Ганнибал по знаку хозяина придвинул стул, и Гедсден присел.

— Право, у меня нет и минуты — лодка давно у причала.

Ганнибал наполнил рюмки янтарно-красным вином. Портвейн Лэтимер получал прямо из Португалии, куда отправлял на собственных судах рис со своих плантаций. Полковник, слывший знатоком вин, посмотрел напиток на свет, покачивая рюмку перед пламенем свечи, потом отпробовал немного и похвалил.

— Вы не собираетесь на бал к Майлсу Брютону? — поинтересовался Лэтимер.

— Боже упаси! Что мне делать на балу в честь вице-короля? Он ведь немногим лучше самого Георга. Вот тори — другое дело — те соберутся в полном составе. За их погибель! — и он сделал большой глоток, вызвав своей горячностью смех Лэтимера. — Итак, вы нас все-таки покидаете. — Полковник шумно отдышался. — Пожалуй, это мудро. Но, ей-Богу, не хватает еще какого-нибудь римского, этакого патрицианского жеста, каким вы угрожали. Чтобы вырваться из этой косности, из бесконечного обоюдного выжидания…

— Полковник, оставьте нам хотя бы надежду. Как знать, может быть, мы еще дождемся мирной жизни.

— Не стройте иллюзий, — вынес Гедсден свой приговор. — Нас завораживает этот вечный самообман, а время уходит. Взять хоть это письмо Лоренса Джону Уилксу. — Он пренебрежительно пожал плечами. — Лоренс и пара сотен ему подобных на что-то надеются. Все они так называемые умеренные, то есть ни рыба, ни мясо. Наше отвратительное, неопределенное положение устраивает только слабаков. Лоренс, конечно, любит свою страну, он солидарен с нашими братьями-колонистами, дерущимися на Севере… Но он блюдет еще и свои интересы. Все эти зажиточные помещики таковы.

— Меня-то вы не можете в этом обвинить, — сказал Лэтимер.

— Знаю, дружище, знаю. Ну, за будущую встречу! — Он допил вино и поднялся.

— Когда-то она будет?

— Кто знает, может быть, скорее, чем вы думаете. Ведь если прогремят барабаны, то, по словам Молтри, вы обещали пойти служить под его начало. А барабаны могут забить очень скоро. — Гедсден протянул руку. — До свидания, Гарри, желаю удачи!

Лэтимер проводил полковника до дверей и после его ухода постоял с минуту, глядя на звезды, показавшиеся на меркнущем небе. Потом не торопясь вернулся в столовую и принялся ждать. Приблизительно через час, успев прочитать еженедельный правительственный «Бюллетень», он собрался порыться в библиотеке — до назначенного часа оставалось еще много, — когда Ганнибал принес записку, только что доставленную посыльным.

Лэтимер сломал печать, развернул бумагу и пробежал торопливо нацарапанные карандашом строчки: «Пожалуйста, приходите ко мне как можно скорее. Есть чрезвычайно важные новости. Дело очень срочное» — и подпись отчетливыми крупными буквами: «Генри Лоренс».

Он постоял в раздумье.

— Ты говоришь, посыльный уже ушел?

— Да, — ответил Ганнибал.

Лэтимеру показалось довольно странным, что при такой срочности Лоренс, вместо того, чтобы посылать за ним, не пришел к нему сам. Но, возможно, там, у Лоренса, кто-то еще. Как бы то ни было, лучше пойти.

— Подай шляпу, Ганнибал.

Ганнибал вышел, Лэтимер, положив трубку, последовал за ним. В холле мулат протянул ему не только шляпу, но и перчатки, и шпагу. Лэтимер принял шляпу и движением руки отказался от остального, но, вспомнив предостережение Тома, который советовал ему не выходить из дому невооруженным, вдруг передумал. Небольшую шпагу он пристегнул к поясу, а пояс надел под расшитый серебром черный камзол.

— Прикажи кучеру ехать за мной к мистеру Лоренсу и ждать меня там. Я не вернусь. Ты поезжай с ним и захвати вещи, которые могут понадобиться. Скажи Фэншоу, что я уехал.

Фэншоу был управляющим Лэтимера; он со своей женой оставался присматривать за чарлстонским домом.

За воротами Лэтимер повернул направо и быстро пошел вдоль набережной к Губернаторскому мосту. Приливная волна шумела под мостом, соединявшим берега неширокого, но длинного залива. Не видно было ни души, но казалось, будто от воды доносятся странные перекликающиеся голоса, и дрожали во мраке огни, указывающие расположение кораблей на рейде.

Лэтимер миновал бастион Кривена, так никого и не встретив. Но когда он поравнялся с проулком Рогга, из узкого неосвещенного прохода внезапно выступил кто-то и окликнул его по имени.

— Мистер Лэтимер?

— Да. Кто там? — остановился Лэтимер, не успев сообразить, как это странно — в темноте, через широкую улицу его узнал человек, сам казавшийся не более, чем черным силуэтом.

Он сразу осознал свою оплошность и все понял. Сзади вдруг послышались быстро приближающиеся шаги, и Лэтимер догадался, что за ним следили от самого дома. В то же мгновение, словно его ответ на оклик незнакомца послужил сигналом, четыре или пять фигур выделились из темного провала проулка Рогга и двинулись через Бэй-стрит прямо к нему.

Лэтимер не стал ждать и побежал вдоль куртин. Он был ловок, вынослив и легок на ногу. Лэтимер несся прочь, и ноги его едва касались земли. Он мчался к дому Лоренса, который стоял не далее, чем в двухстах ярдах. За Лэтимером, постепенно отдаляясь, громыхали тяжелые башмаки преследователей, которых подгоняли чьими-то проклятия, выкрикиваемые с ирландским акцентом. Лэтимер засмеялся на бегу, считая эту гонку выигранной, хотя он не покрыл еще и половины расстояния до дома Лоренса.

Он поравнялся с темным пустынным зданием таможни и бастионом слева от нее, и тут ему стало не до смеха. Два человека выросли перед ним будто из-под земли, и Лэтимер, прежде, чем сумел остановиться или свернуть, с разбегу врезался в них.

— Держи его! — закричал один из них, но осекся и хрипло запыхтел: пленника оказалось не так-то просто удержать. Лэтимер яростно извивался в их руках. Нападавшие вытащили его на середину улицы, но тут, когда им показалось, что они его одолели, Лэтимер изо всех сил ударил одного из нападавших коленом. Тот дернулся и согнулся пополам. Лэтимер развернулся и освободившейся правой рукой нанес второму противнику удар в переносицу, от чего тот споткнулся и растянулся на земле.

Лэтимер был свободен и невредим, не считая содранной на кулаке кожи. Но подоспели преследователи и уже окружали его. Снова пускаться в бегство было уже слишком поздно. Тогда, осаждаемый со всех сторон, он прислонился спиной к стене таможни, выхватил шпагу и проткнул бедро ближайшему из них.

Взвыв от боли, человек отшатнулся. Молниеносно нанесенная рана и блеснувшее в темноте оружие заставили его товарищей остановиться. Но тут подбежал последний запыхавшийся преследователь, и его, видно, труднее было запугать, чем остальных.

— Ах, мерзавцы! — раздался голос обладателя ирландского выговора. — Сколько вас нужно, чтобы взять одного?

— Он вооружен, майор, — сказал один из мерзавцев.

— Вооружен, говорите? Отойдите и стойте здесь, болваны! Ни на что вы не годитесь.

Послышался звук вынимаемого из ножен клинка, грозная фигура двинулась на Лэтимера, и в следующее мгновение он вступил в бой с энергичным и умелым фехтовальщиком.

Поединок шел почти наугад — глаза различали немногое. Но кое-что все-таки было видно, и это давало Лэтимеру некоторое преимущество. Свет, хотя и очень слабый, светил в спину соперника, тогда как Лэтимер практически сливался со стеной.

В какой-то миг он испугался, что в него выстрелят из пистолета, но когда этого не случилось, понял, что они намерены обделать все тихо. Это прибавило ему духу, и он продолжал драться, стараясь ни на секунду не терять чувство противника.

Пока Лэтимер дрался, он все гадал, кто бы это мог быть. Кто-то назвал предводителя майором, и властная речь ирландца подтверждала, что он офицер. Лэтимер сумел даже различить поблескивающие золотом манжеты, петлицы и белые штаны.

Неужели они выполняют приказ лорда Уильяма? Это казалось невероятным. Но если это не так, то какой британский офицер осмелился бы на такое? Все эти вопросы промелькнули в мозгу Лэтимера, и в следующее мгновение он отогнал их прочь. Первым делом необходимо свести счеты с этим майором. С выяснением личности и всем прочим можно повременить.

И уже через несколько секунд Лэтимер справился с этой своевременно поставленной задачей.

Понимая, что из-за света он в невыгодном положении, майор торопился скорей покончить с Лэтимером. Сделав полдюжины ударов наугад, успешно отбитых шпагой Лэтимера, майор отскочил, произвел ложный выпад и нанес новый удар. Но в тот же момент Лэтимер уклонился в сторону, выставив вперед шпагу, и достал ею майора. Шпага майора, не встретив сопротивления, ударила в стену, перегнулась пополам и сломалась, а ирландец по инерции наткнулся животом на шпагу Лэтимера, и та вошла в него до самого эфеса. Белая маска с черными провалами глазниц и разинутым ртом оказалась в футе от лица Лэтимера.

Первым чувством Лэтимера было удивление, и сразу вслед за этим его охватило отвращение. Его передернуло, и он непроизвольно оттолкнул от себя корпус майора с такой силой, что выпустил рукоять своей шпаги. Майор вместе со шпагой, торчащей из него, опрокинулся на камни мостовой, начал корчиться и натужно стонать.

Лэтимера затошнило, он привалился к стене. Раздались возбужденные крики и брань, и он вдруг понял, что опасность не только не исчезла, она возросла

— ведь он сейчас безоружен! Он прыгнул вперед, за шпагой, но один из головорезов подставил ногу, и Лэтимер свалился ничком. В спину ему немедленно уперлось чье-то колено, и его обхватили две пары рук. Пока они его держали, другие молодцы заломили ему руки за спину и связали их у запястий кожаным ремешком.

Лэтимер поднял голову и закричал что было мочи, призывая на помощь. В следующий миг на лицо ему был намотан шарф, причем так туго, что он едва не задохнулся. Затем те двое быстро связали ему лодыжки, перевернули на спину и оставили лежать на земле, а сами отошли к другим, опустившимся на колени вокруг поверженного главаря.

Один из раненных Лэтимером уже пришел в себя и тоже присоединился к этой группе, другой, хотя и поднялся на ноги, держась за стену таможни, был еще слаб и не вполне очухался.

Лэтимер был обездвижен и нем, но не лишен способности слышать доносившиеся злые голоса.

— Тяжело он ранен? — спросил один из тех, кто вязал Лэтимера и только что подошел.

— Ранен?! — прорычал кто-то в ответ. — Дьявол! Он убит! Ему насквозь проткнуло все кишки. — Посыпались злобные проклятья и страшная брань.

Все загалдели разом, пока один, сделавшийся старшим, не рявкнул на них:

— Черт бы вас всех побрал, нельзя торчать здесь и ждать, пока нас схватят. Поднимайте его и несите к лодке. И тащите туда же этого проклятого пса!

Двое снова подошли к Лэтимеру и подняли его. Двое других пыхтели над майором. Тот, кто теперь командовал, пересек улицу в направлении бастиона, но вдруг остановился.

— Куда нам идти-то? — спросил он.

— Прямо, конечно. К пристани, на которой высаживались.

— Ты уверен, что лодка ждет именно там?

— Где ж еще, Тим?

— Дьявол! — выругался Тим. — Откуда я знаю, что майор приказал лодочнику? Может, лодка должна подойти куда-нибудь в другое место. — Они остановились, обсуждая эту проблему. Было ясно, что, лишившись окриков майора, они попали в затруднительное положение.

— Господи, вот проклятье на наши головы! — вскричал один. — Даже если мы найдем лодку, мы не знаем, куда его везти.

— Его надо доставить на корабль, отплывающий в Англию, — важно сказал Тим.

— На какой? Там прорва кораблей, и все готовы к отплытию.

— Швырнуть его в море, и дело с концом, черти бы его взяли! — прорычал другой.

— Да подождите вы! — увещевал их Тим. — Вам что, мало неприятностей? Когда узнают, что случилось с майором, как мы докажем, что не сами убили его? Уж кэп за нас возьмется, дай только вернуться в форт. А-а, вот что! Возьмем эту свинью с собой, и пусть Дэйвнент сам с ним разбирается. Пошли. — И он зашагал вниз по улице.

— А лодка-то где, дурья твоя башка? — крикнули ему вслед.

— Мы пойдем туда, где высадились, а кого-нибудь поглазастее пошлем поискать вдоль берега.

Все с тяжелыми ношами поплелись за ним. Не встретив по пути ни души, они миновали дом Лоренса и, пройдя еще с сотню ярдов, вышли к Грокетовой пристани. Ветер усилился; разгулявшиеся волны захлестывали пирс. Свернули на причал, радуясь, что городские улицы наконец-то позади. Впереди шел старший, за ним двое, тащившие Лэтимера, а сзади те, что волокли майора.

— Вон она! — закричал Тим. — Смотрите, что я говорил!

Они увидели смутные очертания лодки у причала в дальнем конце пирса и фигуры одного или двух гребцов, еле различимые в свете фонаря, стоящего на дне лодки. Ветер доносил приглушенные голоса.

Они поспешили туда. На корме стоял человек и что-то говорил сидящим. Он замолчал, заметив приближающуюся странную процессию.

— Эй вы там, черт подери! — заорал один из тех, что тащили Лэтимера, — Помогите!

Они швырнули Лэтимера в лодку, как мешок; трое или четверо из команды подхватили его и уложили между банками.

— Подтяните лодку поближе, — распорядился Тим, — майор ранен. Отнесите его на корму. Ну, поживее там!

Человек, стоявший на корме, переступил вперед и поднял фонарь.

— Кого это черт послал? — спросил он, освещая лица.

Свет поднятого фонаря выхватил из темноты сине-красный мундир с золотыми эполетами полковника армии Провинциального конгресса.

— Тысяча чертей! — До Тима дошло, какой они допустили промах, и он стремглав пустился наутек. Ему вслед, будто по пятам за ними гнался сам сатана, помчались остальные, в панике бросив тело майора.

— Что за дьявольщина?.. — начал было человек в форме, но тут же спохватился и гаркнул своим людям: — Чего вы ждете? Быстро за ними!

В ту же секунду шестеро негров выскочили из лодки, но новый окрик хозяина их остановил. Полковние осветил фонарем человека, кулем лежащего у его ног и снял шарф с лица пленника.

— Лэтимер?! — воскликнул он.

И Лэтимер, связанный и беспомощно скрючившийся на дне лодки, закашлялся до слез и рассмеялся ему в ответ.

— Немыслимая удача! — выдавил он сквозь кашель и смех, а отдышавшись, добавил: — Не мешает вам взять это на вооружение — отправлять письма в Англию посреди ночи, полковник Гедсден!

Глава XVIII. Выстрел

— Так-то наместник короля Георга держит слово, — сказал Лэтимер насмешливо. — Господь свидетель, они друг друга стоят.

Они с Гедсденом склонились над бездыханным телом майора Сайкса. Фонарь полковник поставил рядом.

— Если бы Ганнибал в последний момент не всучил мне шпагу, я бы уже плыл сейчас в Англию. — Лэтимер встал с колен. — Боюсь, майор слишком торопился.

— Не думайте о нем, — сказал Гедсден, — мой человек за ним присмотрит. Позаботьтесь о себе. Вам лучше уехать поскорее.

— Да, но не раньше, чем повидаюсь с губернатором. Я должен объяснить ему, почему убил британского офицера, а он, надеюсь, соизволит объяснить, зачем этот офицер ко мне сунулся, когда мне было дано честное слово, что до завтрашнего утра не будет предпринято никаких действий.

— Да, — согласился Гедсден, — вы правы. Не хватало, чтобы вас обвинили еще и в убийстве.

Они сошли с пирса, пешком добрались до дома Лоренса, где ждала уже дорожная карета Лэтимера с кучером и Ганнибалом на козлах. Часы на соборе святого Филиппа пробили одиннадцать, когда они сели в карету и отправились прямо к Стэйт Хаусу.

В холле полдюжины лакеев, выпучив глаза, уставились на Лэтимера, как на привидение. Он намеревался сразу идти к губернатору в бальный зал, но Гедсден придержал его за локоть.

— Посмотрите на себя, дружище. Вы собираетесь в таком виде предстать перед дамами?

Лэтимер, кажется, только теперь заметил, что выглядит он, мягко говоря, не лучшим образом — с головы до ног заляпанный грязью и кровью, с разбитым коленом и дырой в недавно еще роскошном камзоле — в общем, являл собою неутешительное зрелище.

Лэтимер остался, а Гедсден пошел на поиски губернатора. В это время начался танец, в котором участвовал лорд Уильям, и Гедсден, увы, вынужден был ждать.

Лэтимер мерял холл нетерпеливыми шагами. Но он недолго оставался в одиночестве. Из буфетной начали спускаться по лестнице полковник Молтри с миссис Брютон, затем леди Уильям с Драйтоном и, почти вслед за ними, сама Миртль под руку с Томом Айзардом; потом появилось еще несколько пар. При виде Лэтимера они замолчали и испуганно замерли. Миртль первая опомнилась и в ужасе подбежала к Лэтимеру; леди Кемпбелл и Том Айзард поспешили за ней.

— Что случилось, Гарри?!

Все разом окружили его, раздались изумленные восклицания.

— Пустяки. Маленький инцидент, — невозмутимо сказал он.

— Ты не ранен, Гарри? — Миртль осматривала его чуть не плача.

Он успокоил ее и смекнул, что ее неожиданное появление, сначала вызвавшее у него досаду, на самом деле очень кстати. Отведя ее немного в сторону, он заговорил приглушенно:

— Миртль, карета у подъезда. Там Ганнибал. Это удобный случай. Выскользни незаметно, садись и жди меня. Я буду, как только переговорю с лордом Уильямом.

Миртль вдруг побледнела, охваченная какой-то неясной тревогой. Она не виделась со своим отцом после разговора в игорном зале. Ей показалось, что отец избегает ее. Но Мендвилл сказал недавно мимоходом, что все в порядке — он успокоил сэра Эндрю, и ей нечего бояться его новой дикой выходки. Миртль тогда поблагодарила его от всего сердца, чувствуя все более глубокую признательность за неизменное участие и доброту кузена.

Она успокоилась и кивнула, глядя на Гарри с задумчивой нежностью. Да-да, она улучит момент и выберется незамеченной. Он найдет ее в карете, но потом он обязательно должен рассказать ей, что случилось и кто на него напал.

Случай не заставил себя ждать. Музыка вскоре смолкла, и через минуту в дверях приемной, расположенной перед главным залом, появился Гедсден и жестом позвал Лэтимера. Тот двинулся к полковнику, все остальные потянулись следом. Миртль с ее светлостью переждали, пока вокруг них никого не осталось, и Салли крепко обняла ее на прощание:

— Благослови тебя Господь, моя девочка! Будьте счастливы.

Она поцеловала ее, и Миртль выбежала из холла, спустилась вниз по лестнице и поспешила к карете. Расплывшийся в улыбке Ганнибал помог ей сесть поудобнее.

А тем временем сам лорд Уильям вышел навстречу Лэтимеру, но приостановился, когда увидел, в каком беспорядке находится костюм джентльмена.

— Мистер Лэтимер, что с вами?

— Со мною то, что случается, когда губернатор не держит честного слова. Хотя я сам, скажи мне кто-нибудь такое, с трудом бы в это поверил. Меня пытались схватить и отправить в Англию.

Это заявление вызвало негодующие возгласы Молтри и Драйтона, стоявших за спиною Лэтимера, и ропот остальных гостей, хлынувших в приемную из бального зала и остановившихся в замешательстве. Первыми были сэр Эндрю Кэри с посредником по делам индейцев Стюартом и Энтони Флетчеллом, лидером сельских тори. Из-за плеча Кэри выглядывал Мендвилл. Он был обескуражен, но держался лучше, чем баронет. За ними теснились дамы и кавалеры. Застигнутые врасплох лакеи в роскошных ливреях, с освежающими напитками на серебряных подносах, жались к стенам.

Лорд Уильям опешил, пораженный выпадом Лэтимера. Затем он совладал с собой.

— Прошу вас, сэр, не приписывать мне каких бы то ни было приказов о нападении, коего объектом вы, как я понимаю, хотите себя выставить.

— Я никем не хочу себя выставить, лорд Уильям. Полковник Гедсден видел достаточно и может, со своей стороны, подтвердить мои слова. Намерение нападавших было совершенно однозначным. Я слышал, что говорили люди, которые меня схватили, и командовал ими британский офицер.

— Я не могу в это поверить. — Губернатор залился краской. Потом он осведомился, внезапно заподозрив какую-то игру: — Мистер Лэтимер, это попытка разжечь страсти?..

Но Лэтимер, не обращая внимания на его слова, громко продолжал:

— А еше одним подтверждением, ваша светлость, может служить тело этого офицера. Оно сейчас на Грокетовой пристани.

— Так точно, — вставил Гедсден. — И я видел людей, которые его принесли.

— Вы… убили его?

— Имел несчастье. Я защищался.

Среди тори и нескольких офицеров «Тамар», сгрудившихся вокруг, произошло движение и начал нарастать ропот. Но лорд Кемпбелл поднял руку.

— Кто этот офицер? Вы его знаете?

Ответил Гедсден.

— Майор Сайкс из Форт-Джонсона. Лучше сначала рассказать вашей светлости, чему был свидетелем я, — и он описал, как какие-то люди во тьме приволокли Лэтимера, скрученного, с завязанным ртом, и бросили его по ошибке в чужую лодку. — Не ошибись они, и мы вряд ли когда-нибудь снова увидели бы мистера Лэтимера. Вот так, ваша светлость, — многозначительно заключил Гедсден.

Краска не сходила с лица губернатора. Взгляд его стал почти виноватым; фамилия офицера вызвала в нем тревожное воспоминание о предложении, прозвучавшем вчера в присутствии Сайкса.

Мендвилл склонился над ухом Кэри и прошептал:

— Ради самого себя молчите!

Пока он произносил это, губернатор уже искал его глазами в толпе.

— Капитан Мендвилл!

Мендвилл выступил вперед с абсолютно невозмутимым видом.

— Вам по этому поводу что-нибудь известно? — сурово спросил его губернатор.

— Мне? — удивился Мендвилл. — Не больше, чем вашей светлости.

— Весьма двусмысленный ответ, капитан Мендвилл, — неприязненно бросил Молтри.

Кто-то тронул полковника за рукав. Он обернулся и встретил суровый, осуждающий взгляд Джона Ратледжа. Джон явно хотел помешать Молтри подлить масла в огонь. Но тот, охваченный тревогой за своего друга, негодующе дернул плечом.

Мендвилл окинул колониального офицера заносчивым взглядом и заявил:

— Полковник Молтри, говорить двусмысленности не в моих привычках.

— Я знать не знаю ваших привычек, — процедил полковник, — но я в состоянии распознать двусмысленность, когда ее слышу.

Атмосфера опасно накалялась. Лорд Уильям поспешно вмешался.

— Полагаю, всякая двусмысленность будет устранена, если я заверю вас, мистер Лэтимер, моим честным словом, что не отдавал приказов, имеющих касательство к этому прискорбному происшествию, и не догадываюсь о том, почему вообще подобное могло случиться.

— Означает ли это, что ваша светлость осуждает действия нападавших? — спросил Лэтимер учтиво, но с вызовом.

— Безусловно, — последовал немедленный ответ. — И я не успокоюсь до тех пор, пока не выясню, что за всем этим кроется.

Лэтимер поклонился.

— Благодарю вас, ваша светлость. Я пришел специально, чтобы представить вам подробный отчет обо всем этом — необходимость в нем обусловлена моим отъездом. Если ваша светлость не имеет ко мне других вопросов, то позвольте мне удалиться.

— Разумеется, мистер Лэтимер, — и лорд Уильям слегка наклонил голову.

Лэтимер поклонился второй раз и повернулся, чтобы уйти. Но это оказалось не просто. Его окружили друзья и принялись наперебой поздравлять с благополучным избавлением от опасности. Только Ратледж набросился на него с упреками:

— Теперь вы убедились, сэр, какую кашу заварили? Во что вы всех нас втянули и сами чуть не отправились на тот свет.

Лэтимер устало улыбнулся. Возбуждение его проходило, и он внезапно почувствовал, что еле держится на ногах.

— По-видимому, в Чарлстоне я единственный возмутитель спокойствия, не считая короля Георга. Надеюсь, мой отъезд восстановит в городе порядок и благолепие.

Он двинулся дальше, но был задержан Молтри, который, пожимая ему руку, начал уверять, что расстаются они ненадолго:

— Ты скоро услышишь мои барабаны, Гарри, и у меня в полку всегда найдется для тебя место. А на Ратледжа зла не держи. Он грубиян и зануда, зато честен.

Между тем за спиною Лэтимера, в другом конце приемной, где толпа рассосалась настолько, что лакеи с серебряными подносами могли сновать почти свободно, группа враждебно настроенных тори во главе с Кэри окружила губернатора.

— Неужто ваша светлость позволит безнаказанно уйти человеку, совершившему убийство британского офицера? — грозно спросил баронет, лилово-серый от душившего его гнева.

Лорд Уильям оглядел их с сожалением и терпеливо ответил:

— Факты не в вашу пользу, сэр Эндрю. Убийство не было преднамеренным. Мистер Лэтимер защищался — вы ведь слышали полковника Гедсдена.

— Ваша светлость верит на слово откровенным мятежникам?..

— Сэр Эндрю, вы, кажется, много на себя берете, — не дал ему договорить губернатор.

— Ваша светлость вынуждает меня к этому.

— А вы, сэр, вынуждаете меня напомнить вам об этикете. — И его светлость отвернулся, чтобы принять бокал с подноса, услужливо подставленного негром. Затем он демонстративно обратился с каким-то вопросом к стоящему рядом Лоренсу.

Сэр Эндрю отошел, сжимая кулаки. Ища поддержки, он вопросительно поглядел на Мендвилла, однако тот сделал непроницаемое лицо. Сэр Эндрю понял, что рассчитывать ему нужно только на себя. Лэтимер был уже на полпути к выходу; туда же направился и баронет. Он выбрал кружной, но более свободный путь. К нему подошел слуга с подносом. Кэри было отмахнулся, но быстро переменил решение; в глазах его зажегся мрачный огонь. Сэр Кэри взял бокал, и в этот момент Лэтимер столкнулся с ним лицом к лицу.

Какое-то мгновение они молча разглядывали друг друга. Потом Лэтимер поклонился и хотел пройти мимо, но слова сэра Эндрю его остановили.

— Вы уже покидаете нас, мистер Лэтимер? — голос баронета был ровным, но в нем прозвучала нота, насторожившая Молтри, и полковник, быстро нагнав друга, встал рядом с ним.