Глава 25

С ХОЛОДНОЙ ГОЛОВОЙ

По тому, что говорил Уолтер Словотский, выходило – большая часть трудностей известна наперед; если что-то пойдет не так, они смогут отступить и удрать прежде, чем все рухнет.

Два дня отдыха – и Джейсон снова почувствовал себя человеком; теперь он сидел, съежившись, у стены рядом с Дарайном. Их окружала тьма. Позади него была Палата; впереди – его цель: дверь конюшни.

Он одеревенел, колени и спина ныли. Ничего так не хотелось ему, как выпрямиться, но было уже почти двенадцать: скоро смена караула. В это самое время и должен быть нанесен удар. Это давало Джейсону и его товарищам хоть какую-то фору.

С протестующим скрипом дверь растворилась, оттуда вышел и заторопился к конюшне коренастый крепыш. Кто-то быстро закрыл за ним дверь. Он был в металлической шапке и кольчуге, за левым плечом – работорговое ружье, в левой руке – пика; в правой он, высоко подняв, нес потайной фонарь.

Он отошел футов на пятнадцать от места, где засели Джейсон и Дарайн. Велико было искушение снять его прямо сейчас – но это была бы ошибка. Его сменщик непременно заметит погасшую свечу и станет ждать либо его, либо – в скором времени – того, кто притаился по другую сторону двери.

Часовому дали пройти.

Выждав – надо же убедиться, что дверь в Палату закрыта, – Джейсон и Дарайн поднялись и последовали за стражем в конюшню: пусть он своим фонариком осветит путь и им тоже.

Конюшня была в точности такой, как описал Уолтер Словотский: трехэтажная, два верхних этажа – галереи, опоясывающие пустое пространство. От каждого угла наверх, под самую крышу, вели лестницы: там того, за кем они шли, дожидался другой часовой. Пахло гнилой соломой и старым конским навозом.

Кони могли учуять их; крупный жеребец вскинул голову и заржал; копыта его выбили дробь на дощатом полу. Они нырнули в пустой денник, понимая, что работорговцы припишут волнение коня появлению сменного часового.

Джейсон глубоко вздохнул.

– Пожелай мне удачи, – одними губами проговорил он и крадучись двинулся к лестнице.

Позапрошлой ночью Словотский произвел тут тщательнейшую разведку, а потом долго гонял Джейсона, проверяя, точно ли он помнит, какие ступеньки скрипят.

По дальней лестнице Джейсон поднялся на второй этаж – сменный часовой как раз прокричал пароль, которого юноша толком не разобрал. Донесшееся сверху рычание его удовлетворило, он снял оружие и положил его в ящик, что висел под потолком на веревке; там же был блок. Он потянул за веревку; ящик пополз вверх. Подъемник нуждался в смазке; от него было столько шума, что Джейсон мог не опасаться быть услышанным, когда поднимался по лестнице – хотя и был уже на середине второго пролета.

Ящик доехал до верха. Работорговец подцепил его длинным крюком. Судя по лязгу, теперь он менял оружие нового стража на свое. Шума хватило, чтобы скрыть осторожные Джейсоновы шаги по второму пролету: юноша крался, считая ступеньки – наступать на восьмую, одиннадцатую и двенадцатую было нельзя.

Наконец он поднялся на верхний этаж. Подождал, пока заскрипит и проскрипит мимо подъемник, и вытащил удавку.

Часовой у незакрытого люка тоже ждал; как только второй исчез из виду, он снял железную шапку, положил ее на пол и стянул кольчугу. Доспех лязгнул; работорговец негромко ругнулся. Кольчуга – штука тяжелая; часовой вздохнул, пошевелил плечами, взял пику и, опершись на нее, уставился во тьму.

Мгновение – и Джейсон оказался у него за спиной. Быстро, мягко он набросил удавку работорговцу на шею и туго затянул петлю, свалив брыкающегося, дергающегося часового на пол.

Джейсон крепко держал удавку, пока наконец работорговец, последний раз дернувшись, не обмяк.

С минуту Джейсон стоял над телом. Как странно! Он ничего не чувствовал. Просто еще один работорговец встал на его пути – и из живого работорговца стал мертвым работорговцем. Это не имело никакого значения – ровным счетом.

Он тихонько свистнул один раз – и с облегчением услышал три коротких ответных свистка. Через пару мгновений Дарайн был рядом с ним и сложил на пол оружие: четыре тяжелых арбалета, ворот, чтобы их взводить, и дюжину болтов. Пока Дарайн, торопясь, заряжал арбалеты, Джейсон надел металлическую шляпу мертвеца и, опираясь на пику, встал перед окном.

Через дорогу, на чердаке сгоревшего дома, было темно. Интересно, сделал ли свое дело Словотский, снял ли он стража? Очевидно, да: в темноте под стеной, у дальней сторожевой будки, что-то двигалось.

– Этот мягче. – Дарайн подал Джейсону заряженный арбалет. Второй великан взял себе. Они были всего лишь страховкой: если все пойдет как надо, Уолтер снимет стражей на стенах. Если все пойдет как надо.

Не ожидай он этого – Джейсон ни за что не увидел бы веревки: она взлетела и обвилась вокруг волшебного зеркального фонаря близ сторожевой будки. Джейсон качнул пикой: два раза влево, один вправо.

По этому знаку Уолтер Словотский быстро вскарабкался по веревке и исчез на другой стороне. Тишина – и вот темный силуэт вылетел из проема узкой угловой караульни.

– Часовой, – прошипел Дарайн. У ближней будки что-то зашевелилось.

Дверь караульни распахнулась, на пристенную галерею вышел стражник.

– Огонь! – Два болта просвистели в ночи, канув во тьму. Джейсон был уверен, что это Дарайнов болт пробил стражнику горло, пригвоздив того к стене караульни.

Человек слабо трепыхался – и Дарайн выпустил в него еще один болт, на сей раз попав врагу в грудь.

– Пошли вниз!

Дарайн быстро перезарядил арбалеты, потом привязал ворот и колчан с болтами к поясу.

Было чуть-чуть неудобно сбегать по лестнице, держа по арбалету в каждой руке, но не прошло и пары минут, как они были у задней двери. Она медленно приоткрылась – ровно настолько, чтобы пропустить их.

За ней стоял Уолтер Словотский, в тусклом свете волшебного фонаря на губах его блуждала улыбка. Он похлопал по пистолету у себя за поясом.

– Что теперь? – спросил у него Дарайн.

– Теперь – пойдем убивать спящих работорговцев. Джейсона замутило – но он улыбнулся в ответ.

Стоя перед запертой дверью к камерам рабов, Джейсон возился с ключами.

Дело вышло хоть и кровавое, но удачное; они убили шестерых: нашли спящих врагов, Уолтер Словотский перерезал им глотки, а Дарайн и Джейсон стояли в дверях с арбалетами, готовые застрелить всякого, кто проснется.

Но никто не проснулся; Уолтер перерезал шесть глоток – и ни звука, кроме булькающих всхлипов.

Через спальню – пол был скользким от крови – они прошли в кухню, где, болтая и попивая вино, сидели еще пять человек. Они повскакали с мест – только чтобы упасть под ударами шипящих стрел и меча.

Трое, хватаясь за оружие, выскочили из-за стола; один с воплем попытался отразить выпад Словотского – и наделся на его клинок; последний поднял руки и взмолился о пощаде. Дарайн перерубил его шею, как лесоруб – сук.

Ну прямо считалка: шесть – спали, пять – сидели, три – вскочили, один – вопил, один – просил, одиннадцать сдохли. Прямо считалка…

В конце концов Джейсон подобрал ключ к скважине; ручки на двери не было. Дарайн стоял за ним, готовый, если понадобится, высадить дверь ногой.

Словотский нахмурился. «Подождите», – одними губами произнес он и принялся ощупывать раму – снизу до самого верха.

Когда пальцы его пробежали по дубовой притолоке над дверью, Уолтер заулыбался.

Знаком он велел Джейсону отойти. Достал из поясной сумки металлический стерженек, вставил его в отверстие на конце ключа и хорошенько привязал отмычку. Второй кусок шнура он привязал к головке ключа, пару раз обмотал ключ целиком и отошел. Потом поманил к себе Дарайна и Джейсона.

– Этот брус над дверью – не цельный, – прошептал он. – Он надпилен. Думаю, если повернуть ключ против часовой стрелки, как положено, все рухнет. Но мне хочется проверить, так ли это. Возможно, ловушка сработает, когда дверь откроют. Дарайн, врежь по двери – да поскорей отдергивай ногу.

Дарайн кивнул, вышел из-под притолоки и встал перед дверью.

Джейсон вытащил револьвер, открыл барабан и сунул патрон в пустое гнездо. Словотский сделал то же. Если по ту сторону двери были еще работорговцы – то наверняка с ружьями. Шесть патронов в барабане помогут разрядить обстановку.

Словотский потянул шнур. Ключ медленно повернулся в замке. Внутри что-то сдвинулось.

Дарайн – в правой руке меч, левая обмотана плащом – поднял повыше фонарь и занес ногу для удара.

Словотский кивнул; обутая в тяжелый сапог нога великана врезалась в дверь; дерево треснуло; нога провалилась внутрь.

В каком-то футе от ноги Дарайна, с треском расколовшись по всей длине, рухнул на пол подпиленный брус. Перескочив через него, Словотский первым нырнул в дверь: полупригнувшись, держа пистолет наготове.

Джейсон прыгнул за ним.

Вокруг – крики и вопли. Джейсон водил пистолетом, выбирая мишень.

Мишени были перед ним: полуобнаженные люди с криками метались за решеткой, кое-кто прикрывал головы руками.

Кисть юноши дрожала; он уже готов был спустить…

Нет. В клетках – рабы. Работорговцев тут нет. А значит – нет и мишеней.

Дарайн улыбался.

– Мы молодцы.

Он повесил фонарь на крюк у двери и вышел. Великану надо было проследить за полуночной сменой: работорговцы вот-вот придут из «Серебряного гриба».

Словотский выпрямился.

– Та хават, народ. Прекратите орать – все. Это свобода, болваны. – Он сунул пистолет за пояс, вытащил нож и рукоятью сшибал засовы. – Там наверху есть одежда. Найдете какое оружие или деньги – тоже берите, – говорил он, пока Джейсон пытался унять непонятно почему бьющееся сердце. Оно колотилось как сумасшедшее.

Джейсон прислонился к прохладной стене; Словотский выпускал рабов. Десяток неулыбчивых мужиков в ошейниках и грязных драных штанах или вообще в одних набедренных повязках – одни уже вышли из клетки и мялись перед ней, словно не зная, что делать дальше, другие все еще были внутри. Голодом их не морили, но камеры пропахли застарелым потом; воняло почти так же мерзко, как в покойницкой.

Легкие Джейсона горели: ему не хватало воздуха.

– Там где-то есть инструменты, чтобы снять ошейники. – Словотский вставил ключ в замок второй камеры. – Воин за дверью – разбирается с охраной конюшни. Коней и седла возьмете сами. Берите еду, припасы – и убирайтесь отсюда. Действуйте сами.

Один из рабов, худой, как скелет, чуть кивнул другому.

Что-то было не так. Металлический привкус страха наполнил рот Джейсона, ледяными пальцами сжал внутренности. Юноша шагнул от стены.

Один из рабов не мог встать; Словотский вошел в клетку.

– Нет!

Толчок чуть не сбил Джейсона с ног; одновременно чернобородый раб вцепился в его левую руку. Не думая, Джейсон спустил курок.

Выстрел прозвучал оглушительным громом; пистолет больно дернулся в руке; пламя ударило в потолок.

Удар по голове заставил мир пойти колесом, отбросил юношу назад – но он опустил пистолет и ткнул его в немытое брюхо.

Боек поднялся и опустился. Револьвер ударил Джейсона по пальцам. Теплый солоноватый душ и жуткая вонь облили юношу – человек рухнул на пол; двое других тут же рванулись на его место.

Джейсон оттолкнул одного из нападающих и снова спустил курок – пуля поразила работорговца в шею, бросив его на прутья клетки.

Волосатый работорговец обхватил Джейсонову шею – но юноша успел вытащить нож и ударил им назад; клинок вошел в тело, и Джейсон, почувствовав, что он уперся в кость, повернул его и вырвал. Вопль над самым ухом оглушил юношу; потом вопль превратился в поскуливание, а нападавший осел на пол.

– Назад! – выкрикнул Джейсон, стреляя в еще одного. Три выстрела; трое мертвы. – Назад!..

Теперь-то все стало ясно: это не были рабы. То была ловушка в ловушке: работорговцы, переодетые в рабов.

Трое прижали Словотского к прутьям; один вытащил у него нож, который приставил к его же шее, второй вцепился в рукоять пистолета.

Глаза Словотского горели; он только плотнее прижимался к прутьям – и прижимал к ним пистолет.

– Опусти это. Опусти это или он умрет. – Работорговец нажал на нож. Уолтер сжал зубы, чтобы не застонать. – Ну!

Да пошел ты, тварь. Джейсон вскинул револьвер и выстрелил врагу в правый глаз.

Уолтер локтем оттолкнул второго, вырвал из-за пояса свой револьвер, выстрелил в работорговца, подхватил его меч и быстро добил раненых.

Джейсон сунул пистолет в кобуру и тоже обнажил меч. Он пригнулся – в одной руке готовый блокировать нападение нож, острие меча подрагивает, шевелится в поисках жертвы.

Но все были мертвы, все лежали на каменном, скользком от испражнений и крови полу – и Джейсона это не только не трогало, это ему нравилось.

– «Опусти это или он умрет?» – Джейсон плюнул на тело того, кто это сказал.

В дверях появился Дарайн. Кинул на камеры быстрый взгляд и повернулся к Джейсону.

– Иди седлай, – сказал Джейсон. – И подожги все. Мы сейчас.

Уолтер Словотский смотрел на него в упор – лицо и борода в запекшейся крови, причем не только его.

– Ты мог меня подстрелить, мальчик, – заметил он.

– Возражаешь?

– Нет. Вовсе нет. – Он прижал руку к шее, поморщился, пошатнулся.

Джейсон тут же оказался рядом, поддержал старшего. Вытащив из поясной сумки флягу с целительным бальзамом, он подал ее Словотскому – тот дрожащими пальцами вытащил пробку и торопливо осушил сосуд.

– Давай выбираться отсюда к чертям собачьим, мальчик. – Голос Уолтера стал глубже, обрел прежнюю силу. – На сей раз на записку можно и плюнуть.

– Не дождутся. – Джейсон уже развязал Уолтеров кошель; вытащив зарядные кружки, он быстро зарядил свой и Словотского револьверы, позаботившись не оставить ни одной медной гильзы. Ублюдки получат лишь мертвые тела и памятную записку.

Вытащив записку, он сунул ее в рот одного из мертвецов.

– Сказано вам, Воин жив.

Он пнул мертвеца в лицо.

– А мы – очень плохие люди, – проговорил он и хлопнул Словотского по плечу. – Пошли, старина. Вот теперь нам действительно пора убираться.

Глава 26

СМЕХ В НОЧИ

Джейсон не мог уснуть. В трюме было сыро и душно, к тому же – хоть качало кораблик не сильно – юношу мутило.

«Если я и рожден для чего-то – это не море», – подумал он. В который раз.

По крайней мере он не один – и не останется один всю ночь. Он занял место у румпеля, отпустив Ботана Вера и Тивара Анжера немного поспать. Поиски Воина кончились, Салкет давно скрылся за горизонтом, и напряжение начало отпускать юношу.

Ветер дул ровно, да и Тивар Анжер облегчил Джейсону труд, укрепив на перилах правого борта палку: теперь Джейсону не надо было даже пользоваться компасом. С кокпита, где он сидел, юноше нужно было всего лишь следить, чтобы Полярная звезда стояла точно над палкой.

Первой посидеть с ним пришла Джейн. Устроилась рядом с ним на скамье, он обнял ее, а она положила головку ему на грудь – волосы ее пахли мылом и солнцем.

– Ты уже думал, чем займешься по возвращении? – играя его пальцами, спросила она.

– Понятия не имею.

– Не собираешься жениться, обзаводиться «домом» и плодить детишек?

– Не-а. – Он чмокнул ее в макушку. – Может, позже.

Она засмеялась.

– Вот и ладно. Я тоже не собираюсь.

– К тому же тебе вполне может прийти в голову перепробовать всех молодых баронов при дворе…

– Джейсон Куллинан! – Она притворно возмутилась. Или непритворно?.. – Кто я, по-твоему?

– Дочь Уолтера Словотского. А в чем дело – кто сказал, что должен быть только один?..

Оба рассмеялись.

Джейн ушла вниз спать, а чуть позже на палубе появился Дарайн. Он долго и шумно мочился за борт – куда дольше, чем Джейсон полагал возможным для человека.

Затянув штаны, Дарайн начал было спускаться вниз, но остановился.

– Не возражаешь, я посижу рядом, молодой государь?

– Конечно, садись, Дарайн.

Он уселся наискосок от Джейсона и долго сидел почти ничего не говоря. Они просто смотрели на звезды, ночное небо и мерцание огоньков фей, пока Дарайн, зевнув, не поднялся.

– Не думаю, – проговорил он, – что потом я буду часто видеть тебя, молодой император. Я просто хочу сказать – я рад, что был с тобой.

– Становишься сентиментальным на старости лет? – Из люка высунулась голова Тэннети.

Дарайн повел плечами, бугры мышц заходили под тонкой туникой.

– Есть немного.

Она выбралась на палубу и плюхнулась подле Джейсона, по-турецки подобрав ноги.

– Уолтер только о тебе и говорит. Он сказал – ты был хорош. По-настоящему.

– Ну, он и приврет – недорого возьмет.

Тэннети тепло улыбнулась.

– Доволен собой, а?

Дарайн ощетинился, но Джейсон коснулся его руки; воин успокоился.

– Да, – сказал Джейсон. – Доволен. И очень.

– И правильно. – Она кивнула. – Из наших никто не погиб.

– Я заметил. – Хотя это неправда. Погиб Ватор, а Ватор был другом Джейсона, пусть Тэннети и считала его чужаком. Но смерть есть смерть, и с этим ничего не поделаешь. В следующий раз у него получится лучше.

Он на это надеялся.

Тэннети замолчала – надолго.

– Ты не Карл…

– Я знаю.

– Но ты – хладнокровный юный убийца. Можешь выпустить человеку кишки – а потом перерезать ему горло за то, что он обрызгал твои сапоги кровью.

Джейсон не помнил, как вытащил нож, – лезвие словно само скакнуло в руку.

– Ты чертовски права, Тэннети, – проговорил он. – Причем не только мужчине.

Она засмеялась. Смех был неприятный, но слышать его все равно было радостно – ибо она не была приятным человеком. И он рассмеялся в ответ – так же. Дарайн смотрел на них так, будто они свихнулись.

Брен Адахан не нес вахту – но тоже вышел на палубу облегчиться. Он начал было спускаться, потом пожал плечами и присел сбоку от Джейсона.

– Хочу поговорить о твоей сестре.

Джейсон подумывал – не велеть ли ему убираться, но Брен Адахан очень помог им с конями – сумел раздобыть их и ждал точно там, где ему было сказано. А потом, попросив их подождать еще пару минут, вернулся немного назад и натянул над дорогой, между деревьев, зачерненную веревку, а потом вызвался ехать впереди, выставив перед собой поднятый меч – на случай, если им приготовили такую же ловушку. Поэтому Джейсон сказал:

– Хорошая мысль.

– Я – сын своего времени и своего мира, Джейсон Куллинан. Не суди меня строго. В Холтуне барон имеет право просить. И потом, – добавил он, улыбаясь Джейсону, как один мужчина – другому, – коли на то пошло, Джейн чертовски привлекательна.

– О чем ты просишь?

– Не говори ничего своей сестре. Это не принесет добра.

Джейсон сделал вид, что думает, потом кивнул.

– Возможно, и не скажу, – проговорил он. Непременно расскажу, подумал он. Пусть Эйя сама решает, как относиться к этому. – Без проблем, Брен. Иди спи.

Предательство? Нет. Эйя – член семьи. Семья прежде всего.

Когда на горизонте посветлело, юноша почувствовал знакомое прикосновение к своему разуму.

«Джейсон, как ты?» – Эллегон был точкой на фоне рассвета, но точка эта росла.

«В порядке. Но это дело с Воином…»

«Знаю. Со мной Ахира и твоя мать».

Джейсон вскочил.

– Эгей, народ! Подъем! – выкрикнул он. Усталость была сильнее, чем просто после бессонной ночи. – Пора домой!

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ПОСЛЕ ПОХОДА