Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Стражи Пламени (№2) - Меч и Цепь

ModernLib.Net / Фэнтези / Розенберг Джоэл / Меч и Цепь - Чтение (стр. 12)
Автор: Розенберг Джоэл
Жанр: Фэнтези
Серия: Стражи Пламени

 

 


Плевать он на это хотел.

— Почему ты не принес ее туда? Мы могли бы спасти его! — прорычал он, сопровождая каждое слово пощечиной. — Почему ты… — Он взял себя в руки и выпустил обмякшее тело Вотансена. Тот осел наземь.

Чак коснулся горла Вотансена.

— Он еще жив. — Приложив клинок лезвием к шее мелца, он глянул на Карла. — Довести меч?

— Оставьте его в покое! — завизжала женщина, кидаясь на Карла. — Тот мальчишка — он был чужак. Не из наших.

Эйя рванулась к женщине и вцепилась ей ноготками в лицо. Карл оторвал девочку.

— Тише, Эйя, тише. Пойдем.


Они собрались на берегу, в полумиле от усеянного телами пляжа. Вдали догорал «Бородавочник», выбрасывая к ночному небу трескучие фонтанчики искр и углей.

В нескольких ярдах от них лежало завернутое в одеяло тело Раффа.

Я не стану хоронить его в земле Мелавэя. Не стану осквернять этим его тело. Рафф будет похоронен в Киррике — не здесь.

Карл скользил взглядом по лицам. На всех — скорбь, только у Тэннети к скорби почему-то примешивалось разочарование. И удовлетворение. Второе Карл понимал. В конце концов, она сквиталась с рабовладельцами. Но — разочарование?

— Тэннети? Что-то не так?

Она помотала головой. Прямые волосы хлестнули ее по лицу.

— Я так и не нашла его. Того, кто убил Фиалта. Я осмотрела все тела, но… — Она ударила кулаком по песку. — Он ушел.

— Нет. Не ушел. — Карл показал на горящий корабль. — Тот, кто убил Фиалта, был их вожаком, верно? Черные волосы, тонкая улыбка…

В свете пожара на ее блестящем от пота лице проступила улыбка.

— Ты убил его?

— Да. Он и пара его дружков загнали меня в каюту Ганнеса. В ловушку. Так они думали.

Долгий миг Тэннети смотрела на него, и на ее непроницаемом лице не отражалось никаких чувств.

— Спасибо, Карл. — На мгновение ее ладони сжали его руку, потом она выпустила ее и отвернулась. Отошла на не сколько ярдов, остановилась и уставилась на горящий корабль.

Глядя в одну точку, Эйя набирала в ладони песок… он струйками высыпался сквозь пальцы… все повторялось снова. Вот она поднялась — совершенно бесшумно, — отошла к куче выброшенного морем топляка, где были привязаны лошади, и погладила Морковку по морде. Лошадь фыркнула, потом лизнула ее.

Подошел Карл, остановился рядом.

— Будешь скучать по Морковке?

— Нет. — Морковка наклонила голову. Эйя прижалась щекой к лошадиной шее. — Я не могу. Не могу оставаться здесь.

Карл потрепал ее по плечу.

— Они не знали про Раффа. Не знали, что он твой друг. — Слова звучали фальшиво даже для него самого. Но и подталкивать ее к уходу из дому он не мог.

— Нет. Им просто все равно. Я… — Она всхлипнула. Повернулась, обняла Карла, ткнулась лицом ему в бок. Бок тут же намок.

— Иди поговори с родителями, с кланом. Если захочешь уйти с нами — мы не против. — Он погладил ее по голове. — Ты же знаешь.

— Не хочу я говорить с ними. Они позволили Раффу Умереть. Я хочу с вами.

— Подумай хорошенько.

— Но…

Карл развел ее руки.

— Просто подумай — еще раз.

Он повернулся и пошел к остальным.

Ганнес разлегся на песке, явно наслаждаясь тем, что остался жив. Со временем он пожалеет — разумеется! — о потере корабля, но эта утрата не ударит по нему так сильно, как потеря «Гордости».

Чак уже проходил через все это. Просто еще один день жизни солдата удачи.

Само собой.

— Ахира!

Гном молча взглянул на него снизу вверх.

— Что дальше?

Ахира пожал плечами.

— Думаю, возвращение домой. На данный момент по крайней мере.

— Знаю. Я просто хотел…

— Ты хотел бы, чтоб битва была бескровной, по крайней мере — для нас. А еще — чтобы Вотансен заботился о наших так же, как о своих. И чтобы мир был простым и добрым и чтобы любую возникающую проблему можно было решить ударом меча… Верно? — Ахира покачал головой. — Так не бывает, Карл. — Гном воткнул рукоять секиры в песок и, набрав полные его ладони, принялся оттирать с лезвий засохшую кровь. — Просто — не бывает. Ты пытаешься начать революцию — такую, что потрясет этот чертов мир, что поставит его с ног на голову. Что там Торо говорит — что из сваренных всмятку яиц революции не высидишь?..

Прежде чем мы победим, прольются реки крови. И не только вражеской. Погибнет много хороших людей — и погибнет страшно. Такова правда, Карл. Так?

Карл кивнул:

— Так.

Ахира так долго молчал, что Карл совсем уж было решил: гном закончил.

Но когда Карл собрался заговорить, Ахира покачал головой.

— На самом-то деле вопрос в том, считаешь ли ты, что цель оправдывает средства. — Ахира хмыкнул. — Жутковато звучит, не находишь?

— Нахожу. — И все же Ахира прав. Мир — не добрый, милый, чистенький и уютный уголок. И желание, чтоб он таким был, его не изменит.

Секира очистилась. Гном поднялся, привязал ее к груди, отряхнул ладони и причесал пятерней волосы.

— Ты спрашивал, куда мы пойдем дальше. Думаю, вернемся по берегу к клану Вотан. Ганнес говорит, корабль рабовладельцев там и почти без охраны. Мы захватим корабль, перебьем стражу, освободим мелцев и людей Ганнеса. Потом отдадим корабль Ганнесу…

— Мы должны ему корабль.

— На самом-то деле — два. Пусть высадит нас как можно ближе к тракту Пандатавэй — Метрейль. Прикупим лошадей — сколько надо — и вернемся в долину.

К ним подошел Чак.

— Если не думать о Раффе — мы сработали здесь не так уж и плохо, — заметил он. — Маги потеряли одного из своих; может, больше им не захочется посылать членов своей Гильдии в набеги за рабами на Мелавэй.

К черту. Какое мне дело до… Карл оборвал себя. Да, мелцы оказались не таким уж приятным народом. И что ж теперь — пусть на их шеях защелкивают ошейники?

Его подергали за руку. Эйя.

— Я пойду с вами. Не могу оставаться здесь.

Тэннети притянула ее к себе.

— Никто не заставит тебя остаться. — Она похлопала по рукояти меча. — Клянусь тебе.

— А как же Рафф? — тоненько спросила Эйя.

На это ответа не было. Убийство Вотансена ничего не изменит. Рафф мертв — мертвым он и останется. Как Джейсон Паркер. Как Фиалт.

А возможно — как и все мы, прежде чем все кончится. Карл поднял свой собственный меч, надел, застегнул на поясе пряжку. На миг сжал акулью рукоять. Она легла в ладонь уютно, знакомо.

— Ганнес, ты уверен что у работорговцев не было с собой второго мага?

— Уверен, — кивнул Ганнес. — Но тебе-то что? У тебя же есть меч…

Карл не ответил. Взял меч Арта Мирддина, подержал в ладонях. В ясной стали отражался огонь «Бородавочника».

И снова темные тени побежали по клинку, складываясь в четкие письмена. Сохрани меня, говорили они.

Нет.

Карл подошел к краю берега и продолжал идти, пока вода не поднялась ему до колен.

Обеими руками сжав рукоять, он поднял меч. Что ж, Дейтон, ты заставил меня делать за тебя твою черную работу. Возможно, я умру, истеку кровью — как Рафф.

— Но не мой сын, Арта Мирддин. Не мой сын.

Меч описал три круга над Карловой головой — а потом, со всей силой, какая у него оставалась, воин швырнул его в Киррик.

А потом повернулся и пошел к берегу, не заботясь, куда упадет клинок.

Ахира встретил его потрясенным взглядом.

— Ты только посмотри!

Карл оглянулся. Призрачные сияющие пальцы возникли из моря, вцепились в меч и увлекли его под воду. Мгновенный взблеск — и клинок исчез.

На время.

Не важно, где ты сохранишь для него меч — можно и здесь. Карл тряхнул головой. Не мой сын.

— Ладно, ребята, пошли. До клана Вотан топать и топать.

Чак кивнул.

— Несколько суток пути, быстрый бой, пара дней на подготовку пиратского суденышка к выходу в море, десять дней морем, еще пара-тройка десятидневий верхом — и мы дома.

Тэннети пожала плечами.

— Нашел трудности, тоже мне!..

ЧАСТЬ V

ДОМА

Глава 17

ДЖЕЙСОН

Дом — то, откуда мы берем начало;

Взрослеем мы — и окружает нас

Мир чуждый, жизнь и смерть перемешавший

Узором странным. Ни вчера, ни завтра,

ни одиночества; а жизнь сгорает…

Т. С Элиот

Тэннети пустила Пиратку рысью, поравнялась с Карлом и заставила лошадь идти шагом.

Морковка вздернула голову и заржала: Карл направил ее в высокую траву.

— Тише, Морковка! — Он похлопал кобылу по шее, потом глянул на Тэннети. — Не делай так больше: она любит быть впереди.

Она пожала плечами. Возможно, и было что-то, заботившее Тэннети меньше, чем желания Морковки, но представить себе нечто подобное было трудно.

— Долго еще?

Прекрасно. В этом походе я избавлен от Словотского с его вопросом: «Мы уже приехали?» Вместо этого Тэннети донимает меня вопросом: «Долго ли еще ехать?» Три раза утром, четыре — днем, два — у вечернего костра. По ней можно сверять часы. Будь у меня часы.

На то, чтобы добраться на новой «Мести Ганнеса» до маленькой рыбацкой деревушки в Хиндейле, ушло несколько недель. Потом — пара недель до Пустоши по тракту Пандатавэй — Метрейль, еще месяц — чтобы обогнуть Пустошь и добраться до предгорий Терранджи.

Разумеется, можно было бы добраться и побыстрей, не наскочи мы близ Венеста на тех работорговцев. Крюк, чтобы их нагнать, стоил нам недели. Самое меньшее. Хотя дело того стоило: они заполучили мешок монет, трех коней и еще одного бойца в отряд.

Пейлл оказался весьма неплохой «прибавкой» — Карл еще не встречал следопыта столь одаренного, как этот эльф.

Он обернулся взглянуть на отряд: эльф ехал позади пони Ахиры, Чак и Эйя держались по бокам гнома — Ахира давал очередной урок английского.

Может, эльфы и гномы и впрямь терпеть друг друга не могут — но не когда гном разрывает на эльфе цепи.

Сноровка Пейлла в обращении с луком может быть очень полезной, особенно если эльф обучит стрелять и других. Беда арбалетов в том, что у них мало выстрелов, хотя стрелы летят далеко и точно.

Но из засады несколько хороших лучников смогут перебить отряд работорговцев прежде, чем те сообразят, что на них напали.

Однако лучнику трудней прятаться: арбалетчик может стрелять лежа или из кроны дерева.

Ладно, обо всем этом надо думать. Возможно, стоит посоветоваться с Чаком.

Но этим можно заняться и позже. Мы уже почти домаи заслужили отдых.

— Я спросила: «Долго еще?», — ворчливо повторила Тэннети. — Если ты оглох, в следующий поход я с тобой не пойду.

Еще?.. Миль двадцать по равнине, потом вверх — к черным, выжженным землям. За ними лежит долина.

— Думаю, завтра будем на месте.

Скоро все кончится. На время. Но — только на время.

Карл вздохнул. Мне никогда не перестать лить кровь. До самой смерти.

«Если не научишься держать глаза открытыми, когда принимаешься жалеть себя, об этом будут знать все».

«Эллегон! — Карл взглянул вверх. Ничего — только облачка да пара птиц. — Где ты?»

«Посмотри назад».

Карл оглянулся: позади них с синего неба падала знакомая тень.

«Я всегда возвращаюсь из дозора этой дорогой», — сказал дракон.

Пока дракон приземлялся, Морковка и Пиратка фыркали и плясали на месте; остальные кони галопом помчались кто куда, всадники тщетно старались совладать с их паникой.

Тэннети, ругаясь, натягивала повод Пиратки.

— Тише… да тише, черт! Этот дурацкий дракон хочет напугать тебя, а не есть.

«Я тоже рад тебя видеть, Тэннети».

— Следующий раз предупреждай, ладно?

— Прекратите, вы оба! — рявкнул Карл. — Эллегон, как Энди-Энди? А ребенок?

Столб пламени взлетел к небесам.

«Долго же ты собирался спросить».

«Не играй со мной, Эллегон».

«Твои жена и сын здоровы».

Сын. Карл тряхнул головой. Если кто-нибудь когда-либо хотел дочь…

— Держись подальше от моего сына, Дейтон, — прошептал он. — Оставь его в покое.

На равнине Эйя и Чак заставили своих коней перейти на рысь; скакуны Ахиры и Пейлла по-прежнему мчались галопом.

— Вдобавок ко всему их еще и с конями обращаться надо учить. — Тэннети похлопала Пиратку и протянула руку к Карлу. — Дай мне свой повод.

— Чего?

Она ткнула пальцем в дракона.

— Думаю, ты смог бы уговорить Эллегона отвезти тебя домой — а я соберу остальных и завтра приведу их в долину.

Заманчиво, но… Карл отвечает за отряд — значит, должен и довести его до дому.

«Болван».

— Болван, — эхом откликнулась Тэннети, возводя очи горе. — Эллегон, объясни Карлу, что почувствует его жена, если он задержится на день дольше необходимого.

«Н-ну… Вряд ли Андреа обрадуется. Она, знаешь, и так волнуется: по ее расчетам, ты уже должен быть дома».

Ты уверен, что здесь безопасно?

«Я как раз закончил облет, Карл. — Дракон потянулся. — А впрочем, возможно, ты прав. Я чую здесь неподалеку кроличий садок: твой отряд запросто могут сожрать, если ты их не защитишь. Но — чтобы тебя успокоить — я готов, когда доставлю тебя домой, вернуться и понянчить Ахиру и всех остальных».

— Поводья! — Тэннети щелкнула пальцами. — Отправляйся.

Карл засмеялся.

— Уговорили. — Соскочив с Морковки, он бросил поводья Тэннети. — Увидимся завтра. — Он влез на спину дракона.

Крылья дракона шевельнулись… все быстрей, быстрей… вот они уже стали невидимы, лишь ветер от них поднимал и кружил траву и пыль. Карл зажмурился.

Эллегон прянул в небо.

«У меня точные инструкции, куда тебя везти». — сообщил он, набирая высоту.

Внизу промелькнули Чак и Эйя. Карл помахал им.

«Эллегон?»

«Помолчи немного: я собираюсь прибавить скорость».

Крылья его заработали еще быстрей, ветер вышибал из глаз Карла слезы.

Карл опустил голову на жесткий драконий бок и вцепился покрепче.


«Почти долетели».

Взмахи крыльев замедлились.

Карл поднял голову. Они летели над выжженным подъемом, что вел к долине. Его покрывала зелень; скоро и памяти не останется о бушевавшем здесь пламени.

Внизу открылась долина. Когда Карл покидал ее, все поселение состояло из деревянного палисада, каменного очага и двух повозок.

С тех пор кое-что изменилось. Более тридцати бревенчатых хижин вытянулось вдоль берега озера, к нескольким были пристроены загоны для коней и скота.

Дети возились у деревянной пристани — на миг они перестали играть, чтобы помахать пролетающему над головой Эллегону.

Там, где прежде был только лес, теперь простирались поля, делянки бобов и море ржи, трепетавшей под ветром.

Крепость была достроена; стена окружала пять домов, один из которых был водяной мельницей. Эллегон, колотя крыльями, снижался к лишенному растительности двору.

Мельница?

«Ага. Рикетти неплохо потрудился, да?»

Нет. Потрудились неплохо вы все.

Виртуозно избегнув паутины выдолбленных стволов-желобов, по которым вода текла в пять домов, дракон приземлился внутри стены. Карл спешился.

«Добро пожаловать домой».

Справа, из открытой хижины, откуда валил дым, выглянуло знакомое лицо. Уолтер Словотский, в кожаном фартуке, с кузнечным молотом в руке, отбрасывая на бегу молот, выбежал на двор.

— Карл?! — Словотский протянул ему руку, убрал, помотал головой. — А, к черту! — И облапил Карла.

— Ты же мне позвоночник сломаешь, черт этакий, — улыбнулся, высвобождаясь, Карл.

Словотский хмыкнул.

— Вполне могу. — Он обернулся. — Кира! Они… — Он осекся. — Все…

— Мы потеряли Фиалта, остальные все целы. — Не считая Раффа. Хотел бы я, чтоб он…

«Позже, Карл, позже. Возвращению домой полагается быть счастливым».

«Много ты знаешь о счастье».

«Я учусь. Уолтер, отведи его к ней».

Не переставая говорить, Словотский повел Карла к хижине в дальнем конце двора.

— Жаль, я не знал, что ты вернешься сегодня! Лу повел людей на другой край долины. Он нашел там пещеру с летучими мышами, и мы наконец-то собрались выкурить их.

— Мыши?.. — Карл положил руку на меч. — Доставляют вам неприятности?

— Нет, — засмеялся Уолтер. — Простые летучие мыши из тех, что едят фрукты. Могут, конечно, покусать, но Телларен — это наш клирик — живо все вылечит.

— Клирик?

— Из секты Паука. Приполз однажды, полумертвый от голода: попал в беду в Терранджи. Пользы от него много, хотя мы с Энди не раз ругались с ним насчет цен. Этот паразит требовал…

— Тогда зачем их выкуривать?

Словотский лукаво улыбнулся.

— Догадайся. Что можно получить с летучих мышей? Что они производят в избытке?

— Детенышей. Что еще… еще по… — Ну конечно. Карл приподнял ладонь. — Ясно. Я так понимаю, вы нашли еще и серу?

— Умница. Ив здесь нет. Но и дуб, кажется, тоже подходит. Взять кристаллы селитры из любой древней кучи дерьма, добавить серу и измельченный древесный уголь, и — пожалуйста! — порох. Конечно, все немного сложней — но не слишком.

Может, луки мне и не понадобятся — в конце концов.

— Это все Рикетти. Он вспомнил, как читал, что Кортес использовал мышиное гуано для получения пороха.

— Вот уж не думал, что Лу историк.

— Только когда дело касается техники. — Словотский кивнул. — Он уже сделал немного пороха — воняет при горении немилосердно, — а я сейчас работаю над кремневым ружьем.

Словотский остановился перед дверью хижины и умолк.

— Все потом. У нас будет куча времени. Она там, Карл. — Словотский уже трусил прочь. — Я пошел к Кире. Мы ждем приплод.

Карл открыл дверь и вошел.

Хижина была уютной и чистой — от обожженных досок пола до потолочных балок, на которых висели незажженные масляные лампы. Бисерная занавеска прикрывала дверной проем в стене против входа.

Справа у стены, под окном с мутным стеклом, стоял грубо сколоченный стол. Слева в каменном очаге весело булькал горшок.

Перед очагом, одно рядом с другим, стояли два больших, покрытых пледами деревянных кресла. Подлокотники одного были в царапинах и потеках; второе казалось совсем новым.

Карл расстегнул пояс меча и повесил его на спинку нового кресла.

— Кто там? — Она появилась из-за занавески; в руках у нее была плетеная корзинка с бельем. Глаза ее расширились. — Привет.

— Здравствуй.

Он хотел броситься к ней — но не смог. Между ними стояла почти ощутимая стена. Месяцы порознь изменили ее, изменили их обоих.

Усталые морщинки появились в уголках ее глаз. Волосы стали спутанными, тусклыми. Улыбка — натянутой. Она не казалась старше, она постарела — и не на несколько месяцев.

Он видел: она ищет изменений в его лице, и не был уверен, что ей нравится то, что она видит.

Было время, когда смотрел на мир легче, хотя и воспринимал его всерьез. Время, когда он мог, пусть на время, не отказывая ей в существовании, отторгнуть тьму, затвориться от нее. Было время, когда Карл был человеком мягким, принужденным порой поступать жестоко, но изначально, в глубине души не тронутым жестокостью.

То время ушло. Навсегда. Меж ними никогда не будет того, что раньше.

Мысль эта резанула его, как нож.

— Энди, я… — Он отчаянно искал слова. Те, единственно верные, которые все расставят по местам между ними.

Он не мог их найти. Возможно, они просто не существовали.

— Нет! — вскрикнула она. Отшвырнула корзинку и рванулась к нему.

И когда он обхватил ее и зарылся лицом в ее волосы, он понял, что был и прав, и не прав. Да, все изменилось. Нет, ничего никогда не будет прежним.

Но может быть другим. Лучше.


Чуть погодя он взял свободный рукав ее платья и вытер сперва свои глаза, потом — ее.

Она взглянула снизу вверх непросохшими, покрасневшими глазами.

— Карл?

— Да? — Он пробежал пальцами по ее волосам.

— Если, — проговорила она, пряча лицо у него на груди, — если когда-нибудь еще ты посмотришь на меня так — клянусь, я ударю тебя. Неужто ты…

— Ш-ш-ш.

«Глупые люди». — Массивная голова Эллегона просунулась в дверь. Он фыркнул, и по комнате закружилась зола.

Карл поднял голову.

«Чего тебе?»

«Как же ты любишь все усложнять!»

«Это ты к чему?»

«Скажи, что любишь ее, болван».

Она отодвинулась от него и улыбнулась.

— Вот именно. Скажи, что любишь меня, болван. — Она взяла его за руку. — Скажешь потом. Я хочу познакомить тебя с одним человеком.

Она провела его за бисерную занавеску — в спальню. Под затемненным окном стояла колыбель. Простой деревянный короб на деревянных качалках. Карл заглянул внутрь.

— Не разбуди его, — прошептала она. — Потом не уложишь.

Завернутый в серые полотняные пеленки младенец мирно посапывал на мягкой подстилке. Карл протянул руку и легонько коснулся нежной ребячьей щечки. Не просыпаясь, дитя повернуло головку и ткнулось в Карловы пальцы.

Карл отдернул руку.

— Он такой… маленький.

— Это ты так думаешь. — Она фыркнула. — Мне, когда я его рожала, он маленьким не казался. Но он растет.

— Сколько ему?

— Скоро два месяца. — Энди-Энди обняла Карла за пояс. — Я назвала его Джейсон — в честь Джейсона Паркера. Мы не обсуждали имя, но мне подумалось, так будет правильно…

— Отличное имя.

— А как мое произведение?

— Энди… он прекрасен.

Он пошел в мать. К счастью.

Глава 18

МЕРЦАЮЩАЯ ЛАМПАДА

Истинно храбр лишь тот, кто ясно видит все, ожидающее его — славу и опасности равно, — и тем не менее не дрогнув выходит им навстречу.

Фукидид

Уолтер Словотский обошел костер и постучал по плечу Карла.

— Прогуляйся со мной, — невнятно проговорил он. У одного из пирующих он отобрал бутылку и принялся шутовски раскланиваться.

— Опять набрался, — шепнула Карлу на ухо Энди-Энди.

— Я заметил. И часто это бывает?

— Частенько. С тех пор, как выяснилось насчет Киры. Но вряд ли это из-за будущего отцовства. Сходи с ним, правда — может, выяснишь, в чем дело. Мне он не говорит. И Кире тоже. — Она глянула через поляну. — Пойду-ка я проведаю малыша.

Карл хмыкнул.

— Там Эллегон и Эйя. Что с ним сделается — с такими-то няньками?

Эллегон говорил ему, что в горах водятся медведи и пумы. Возможно, звери, как и раньше, не будут соваться в селение.

Ну а нет — Эллегон с удовольствием закусит медведем или пумой. Для разнообразия…

— И все-таки…

— Ладно. Увидимся позже.

— Не слишком поздно, надеюсь. Кира сегодня берет Эйю и Джейсона. Так что никаких препятствий. — Ее глаза обещающе улыбались.

Карл поднялся и вслед за Уолтером пошел в темноту. Пирушка по поводу их возвращения длилась уже двенадцать, не то тринадцать часов, но заканчиваться явно не собиралась. Кое-кто из пирующих устроил музицирование на флейтах и барабанах, остальные сидели кругом костра и уминали жареную оленину, срезая ее с медленно вращающегося вертела.

Тэннети, Чак, Пейлл и Ахира, приехавшие этим утром, выглядели донельзя усталыми. Однако вся четверка героически держалась: устроившись в дюжине метров от костра, они, сменяя друг друга, рассказывали собравшимся вокруг них повесть о Карле Куллинане и «Бородавочнике».

Шестеро из слушателей привлекли внимание Карла. Компания покрытых шрамами воинов, они слушали жадно, время от времени перебивая Чака или Тэннети, интересовались подробностями. Их, конечно, знакомили с Карлом, но он позабыл имена. Однако запомнил, что они — бывшие наемники, решившие заняться избиением работорговцев.

А значит, мир лежит теперь не только на моих плечах…

А еще это значит, что я становлюсь легендой. Карл улыбнулся. Возможно, в следующий раз волонтеров будет даже больше, чем нужно. Что ж, в этом, возможно, есть некие плюсы — но, совершенно точно, есть и несомненные минусы.

Уолтер на ходу передал ему глиняную бутыль, и Карл еще раз глотнул настойки на дубовой коре, от которой у него уже и так кружилась голова.

Костер и шум остались далеко; Карл уселся на выступающий корень старого дуба и похлопал по нему, приглашая Уолтера сесть рядом.

— Что тебя тревожит?

— Меня?.. — Уолтер фыркнул. Он отобрал назад бутылку и сделал хороший глоток. — Ничего меня не тревожит, Карл. Ни какие… чертовы… заботы. — Словотский помолчал. — Когда ты собираешься уходить?

— Не терпится меня спровадить?

— Может, ответишь все-таки?

— Знаешь, мне бы не хотелось уходить слишком скоро. Месяцев через шесть, не раньше. Подозреваю, раньше новую команду охотников Пандатавэю не собрать — если, конечно, они вообще не решат отказаться от охоты на меня как от гиблого дела.

Карл заложил руки за голову и откинулся на ствол.

— И потом, думаю, Гильдия Работорговцев сейчас будет немножко слишком занята, чтобы меня разыскивать. — Он прикрыл глаза. — Сколько у нас здесь людей?

— По последним подсчетам — что-то порядка двух сотен. И с каждым днем все больше. Только нам от этого не легче: работорговцы увеличили охрану караванов. Они перетрусили, Карл. Это плохо. Лучше бы оставались толстыми и самодовольными.

Карл пожал плечами.

— Значит, увеличим число грабителей.

Если идея Рикетти сделать ружья сработает, увеличивать отряды не понадобится. Производства патронов здесь, слава богу, не будет, но даже несколько кремневых ружей и бомбард дали бы огромный перевес.

— Подумай получше, Карл. Подумай получше.

Карл открыл глаза: Словотский озабоченно качал головой. Карл схватил его за руку.

— Что тебя грызет?

— В силосные ямы заглядывал?

— Нет, но какая тут связь с…

— Связь есть. У нас чертовски хороший урожай на акр. Лучше, чем местные когда-либо видели. И это — в первый год. Подожди до следующего.

— Так будет всегда?

— Угу. Свободные общества… — Оборвав себя, Уолтер вытянул из бутылки последний глоток, покрутил ее в руках, взял за горлышко и аккуратно поставил на землю. — В свободных обществах… производство. Ты бы видел, как заработали эти бедолаги, когда сообразили, что все, что они вырастят и сделают, принадлежит им.

— А Рикетти объяснил про налоги?

— Разумеется. — Словотский пожал плечами. — Два процента со всего, что сделано или продано, вносится в городскую казну — казначей, к твоему сведению, я. Мы используем это, чтобы строить общественные здания — мельницу, например, платить Рикетти и твоей жене — она учит детей, помогать вновь прибывшим. Кстати, я собираюсь сунуть нос в то, что вы привезли. Как там с золотом и платиной, а?

— Есть немного. Чистый доход, так? — Он лениво прикинул, сколько мог бы стоить меч Арта Мирддина. И каким был бы налог на него.

— Чистый. Никаких налогов на то, что ты создаешь или тратишь снаружи. Только на то, что ты принес сюда или сделал здесь. Так проще… Слушай, давай оставим это все до завтра, а?

— Давай. Но, может, все же наберешься духу и скажешь мне, чего ты боишься?

— Боюсь? А пожалуй, что и боюсь. — Уолтер фыркнул. — Ты все еще ничего не понял, да? Свободное общество производит больше, чем рабовладельческое. Так было, так будет. Верно?

— Верно. И что?..

— А то, что мы и дальше будем расти и процветать. То, что раньше или позже, но на нас обратят внимание. То, что тогда какой-нибудь не в меру умный барон, принц или лорд неминуемо сообразит, что мы можем вырваться из долины и бросить вызов его власти. — Он покачал голо вой. — И еще… как думаешь, долго ли рабовладельческое общество будет терпеть наше существование в своих недрах? Год — наверняка. Пять лет — возможно. Десять — как сказать. Двадцать — не уверен. Но в любом случае — не вечно, Карл. Не вечно.

Черт возьми, а ведь он прав. Единственная причина, почему их до сих пор не тронули — то, что их колония маленькая и спряталась в никому не известном месте.

— Значит, — продолжал Уолтер, — нам надо спешить. Мы должны стать достаточно большими, сильными, богатыми — и стать быстро, не то…

— Не то что?

— Не то и твой, и мой ребенок вырастут сиротами. Если им повезет. Наши жены должны постоянно беременеть, нам надо освобождать и вооружать столько рабов, сколько сможем, и работать не покладая рук — иначе нам этой гонки не выиграть. И другого пути нет. — Уолтер улыбнулся во тьме. — Позволь, я повторю вопрос: когда ты собираешься уходить?

Карл вздохнул.

— Дай мне десять дней. — Черт побери все. — Должен же я хоть немного побыть с Энди.

Уолтер вздохнул в ответ.

— Даю двадцать. Мне нужно подобрать нового казначея, да и в кузне кое-какие дела закончить — прежде чем мы уйдем.

— Мы?

— Мы. Закон Словотского номер сорок три: «Дают деньги — подставляй кошель». — Он поднялся и протянул руку. — Я с тобой.

Карл принял руку, и Уолтер рывком поднял его на ноги.

— Так что будем делать, Карл?

Карл пожал плечами:

— Пока — ничего. Я собираюсь позволить своей жене затащить меня в спальню. А тебе стоить прекратить пить, потому что завтра ты начнешь упражняться. — Он обнял Словотского за плечи. — А потом… — Он умолк: не мог найти слов.

«Эллегон! Ты меня слышишь?»

«Нет, только не это. Не тот…»

«Помоги мне. Подскажи слова».

«Нет, Карл. Для этого я тебе не нужен. Ты и так знаешь, что сказать». «Но я…»

«Попробуй».

— Мы… выживем, Уолтер. Мы…

Нежные пальцы коснулись его разума.

— …мы защитим себя, наши семьи, наших друзей — и вообще все наше. — Так сказал Фиалт, и Фиалт был прав. — Мы не дадим погаснуть огню свободы, потому что именно из-за него мы здесь.

— Программа хороша.

«Я же говорил, что ты и так знаешь, что сказать».

«А ты всегда прав, да?»

«Разумеется».

Глава 19

ОХОТНИК

Я весь в крови. Так далеко зашел.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13