Уайлдшей - Мой темный принц

– Прошу прощения, если огорчил вас чем-то, – произнес Николас. – Я должен убедить вас помочь мне.

Она бросила взгляд на мальчишку:

– При свидетелях?

– Мы можем свободно говорить по-английски. Алексис знает только глариенский, немецкий и французский. – Он махнул рукой в сторону буфета. – Что вы предпочитаете?

– Вернуться домой, – ответила она. – Мне не до завтрака.

– Я бы никогда не стал заставлять леди есть против ее воли, но я подумал, что вы соблазнитесь. – Он улыбнулся той заученной придворной улыбкой, которая призвана очаровывать и располагать к себе. – Никакого колдовского зелья туда не подмешано: Можете есть спокойно, вам ничто не грозит. Это просто еда.

Он сел и кивнул Алексису: Александр Грегор, граф фон Кинданген, самый младший из тех, кого он взял с собой с «Королевского лебедя», мальчишка с яркими пушистыми волосами цвета одуванчика.

Мальчишка поднял крышку с серебряного подноса, солнечные лучи весело сверкнули, отразившись от идеально гладкой поверхности.

От омлета исходил аромат. Мягкий, нежный. Паренек разложил омлет по тарелкам, добавил к нему ветчину и цыпленка в соусе карри. Слившиеся воедино запахи возбуждали аппетит. Должно быть, миссис Баттеридж отменная кухарка.

Алексис поставил тарелки на стол.

Николас разломил горячую булочку и положил на нее кусочек сливочного масла. Да, миссис Баттеридж определенно умеет готовить. Цыпленок нарезан тонюсенькими ломтиками.

Ее зеленовато-карие, словно перья дикой утки, глаза неотрывно смотрели на него. Она даже не подумала притронуться к еде.

Николас отложил в сторону вилку и нож, откинулся назад и скрестил руки на груди, так и не отведав ни ароматного омлета, ни горячего мяса. Всю жизнь женщины из кожи вон лезли, лишь бы угодить ему, и это даже интересно – встретить такую, которая решила во что бы то ни стало проявить свою враждебность.

– Вы не голодны?

– Майор барон фон Герхард рассказал мне. Вы заставили миссис Баттеридж приготовить вам четыре завтрака и выкинули их.

Он напрягся, рот заливало слюной, желудок требовал еды.

– Это ваша вина. Я хотел, чтобы к вашему приходу завтрак был свежим и горячим.

– Моя вина? Это расточительство!

– Даже эрцгерцог не может есть, пока его гостья не присоединилась к нему. Но если вы не хотите…

Он сделал знак Алексису. Парнишка шагнул к столу, чтобы убрать тарелки с нетронутой едой. Крохотная демонстрация силы, напоминание, кто хозяин в доме, в его доме.

– Вы и впрямь не понимаете, да? – фыркнула она. – Вам и впрямь невдомек, что значит голодать. Вы только что выкинули четыре завтрака, при этом оставив Джеба Хардакра без недельного жалованья. А у него, между прочим, восемь детей, и все они зависят от его торговли ежами.

– Вы думаете, ему поможет то, что вы останетесь без завтрака? Вы хотите, чтобы этот тоже выбросили? Мне-то все равно. Миссис Баттеридж еще приготовит.

Она оттолкнула скрипнувший стул и поднялась.

– Я не могу сидеть здесь и есть с вами. Я не могу оставаться здесь…

Он никак не мог оторвать взгляда от ее шеи и закрученных светлых волос. Платье сидело на ней плохо, сборило по вырезу.

– Почему нет?

– Думаю, стоит поговорить об этом начистоту. – Тоненькая жилка билась у нее на шее. – Вы смотрели на меня. Там, в спальне. Также, как только что смотрели на еду. Словно изголодавшийся. Будете отрицать?

Стыд накрыл его с головой. «Будете отрицать?»

– Я не хотел доставить вам неудобств.

Она шла вдоль стола, по пути касаясь ладонью спинки каждого стула. Дойдя до конца, повернулась и уставилась на него.

– А потом… я думала о том, как вы схватили меня в Раскалл-Мэноре, и о том, как вы вели себя после этого. Я почти всю ночь об этом размышляла, все равно уснуть никак не могла. Я не дурочка. Не думаю, что вы серьезно предлагали мне заменить на вашей свадьбе принцессу Софию, но понимаю, что… – Она запнулась. – Полагаю, лучше сказать напрямую. У вас вполне определенная репутация. У всех у вас. Принцев Глариена и Альвии. Полагаю, вас завораживает мысль о том…

– О чем?

Ее подбородок взлетел вверх.

– Чтобы развлечься с женщиной, которая один в один похожа на вашу нареченную невесту. Я, конечно же, женщина простая, к тому же незаконнорожденная, так что вы можете счесть это обыкновенной забавой. Вы ничем не рискуете. Влиятельных связей у меня нет, хоть моя мать и знакома с большинством дворян нашей округи. Но я даже несимпатичная…

Она замолчала, увидев, как он вскочил с места и стремительно обогнул стол. Алексис уставился в потолок, лицо его порозовело. Не обращая на него никакого внимания, Николас схватил со стола огромную льняную салфетку. И взял Пенни за плечи.

– Не симпатичная! Почему вы так сказали? – Стоя у нее за спиной, руки на плечах, он развернул девушку к встроенному в стену зеркалу во весь рост. – Осторожнее, мисс Линдси. Если вы настаиваете на том, что вы не симпатичная, тем самым вы оскорбляете Софию, не так ли?

Он хотел, чтобы слова прозвучали легко и непринужденно, хотел просто поддеть ее. И вдруг увидел в зеркале самого себя: темный, зловещий контраст на фоне ее светлых волос и зеленовато-карих глаз. Его цыганская продажность и ее английская невинность. Неужели она видит его в подобном свете? Конечно же, нет. Слишком уж глубоко запрятана его постыдная порочность. Никто никогда не имел возможности заглянуть в такие глубины его глаз и сердца. Меж тем он должен зайти еще дальше и соблазнить ее, искусить, как искушал вчера вечером, чтобы заставить ее помочь ему.

Щеки ее немного порозовели, совсем чуть-чуть. Он положил ей на плечи белую ткань, прикрыв неуклюжее желтое платье.

– София часто носит белое, – пояснил он.

Он едва касался ее плеч кончиками пальцев. Его руки прошлись по маленьким милым ямочкам над ключицами, вверх по линии шеи к скулам, по вискам, пока ладони не захватили в плен ее лицо. Он нежно касался ее, ощущая под пальцами нежную кожу, чувствуя, как учащается его пульс. «Осторожнее!» Но он просто обязан раззадорить ее и абсолютно уверен, что не потеряет над собой контроль.

Николас приподнял ее тяжелые косы.

– Волосы она носит вот так. – Он добавил в голос убедительности. – Вы правы. «Симпатичная» – совсем не то слово. Лучше сказать «прекрасна, красива, принцесса». Вы будете потрясающе выглядеть в бриллиантах.

Ее глаза округлились. Утренний свет мерцал и дрожал: «Господь Вседержитель, это же правда, – внезапно подумал он. – Она красавица. Неужели никто никогда ей этого не говорил?»

Она дрожала под его руками.

– Не надо, – прошептала она. – Не делайте этого!

«Осторожнее!» Он отпустил ее и вернулся на место.

Кончики пальцев пели, сгорая от сладостного ощущения. Не обманывал ли он себя, уверяя, что может коснуться ее без всяких последствий?

– Что скажете, мисс Линдси?

Она сорвала с себя салфетку и бросила ее на скатерть.

– Я буду нелепа в бриллиантах! Я не собираюсь обольщаться и рассказывать себе сказки о том, что вы внезапно поддались моим чарам, так что ваш интерес может быть вызван не чем иным, как моим сходством с Софией. А значит, вы наверняка находите неизъяснимое, извращенное удовольствие в том, чтобы соблазнить кузину вашей невесты.

Он застыл на месте, не в силах поверить своим ушам.

– Вы считаете, что я держу вас здесь с тем, чтобы соблазнить? – Внутри начала разгораться ярость. Он был так осторожен. Для чего? Чтобы получить вот это?

Кровь бросилась ей в лицо, глаза горели от возбуждения.

– Да. Именно так я и считаю. Все остальное не имеет смысла, не так ли? Зачем еще вы привезли меня сюда и держите пленницей? Не думаете же вы, что я поверю во всю эту чушь с похищением принцессы?

– Как бы то ни было, это сущая правда, – огрызнулся он. – И ради Бога, если бы я хотел совершить над вами акт дефлорации, вы вряд ли бы остались девственницей.

– Но я… – Она запнулась и начала заново: – Но у старого особняка… вы же не могли принять меня за принцессу Софию. Как вы могли подумать, что я королевская особа?

Никто, даже Фриц, не догадывался о его мигренях, о том, как они затмевали реальность и обманывали зрение. Он уставился на свои пальцы, сжимавшие спинку стула. Под великосветскими манерами полыхало раздражение. Он был ужасно голоден.

– Признаюсь, это действительно похоже на безумие. Но именно так я и подумал. Я привез вас сюда, поскольку считал, что нам грозит опасность. И не собирался покушаться на вашу сокровенную добродетель. Утром я явился к вам в спальню только потому, что наше дело не терпит отлагательств, а не потому, что хотел вас.

– Что-то не похоже, – уперлась Пенни. – И сейчас тоже было не похоже, когда вы касались пальцами моего лица.

Приступ отвращения к самому себе превратился в жгучую горечь.

– Ради Бога! Неужели вы не понимаете? Меня заботит нечто столь ужасное, что мне не до интрижки с настырной девственницей. Со мной вы в такой же безопасности, как монашка за стенами монастыря. Мне нужна ваша помощь. Я не собираюсь рушить вашу жизнь. И не имею к вам абсолютно никакого личного интереса.

Она помолчала немного. Потом вдруг криво улыбнулась. В глазах на мгновение промелькнуло глубоко спрятанное веселье, словно она одиночку смеется над какой-то только ей известной шуткой. Его удивление не знало предела.

– О Господи! Ну ладно. Похоже, вы действительно сказали мне правду. В таком случае я выставила себя полной дурочкой. Вы, конечно же, не могли испытывать ко мне ничего подобного, хотя к кузине наверняка испытываете. Но я не высокородная принцесса и не могу претендовать на эту роль, и это тоже правда.

Правда! Он никогда не испытывал к Софии ничего подобного. Именно это больше всего привлекало его в предстоящем браке.

– Мисс Линдси, прошу вас! Садитесь, поешьте.

– Отошлите мой завтрак семье Джеба Хардакра. Я не хочу.

– Вы бы стали завтракать, если бы знали, что у него есть еда?

– Думаю, да. Да. – Ее прямые брови сошлись у переносицы. – Вам кажется это странным?

Он пропустил это намеренное оскорбление мимо ушей.

– Нет, просто это показывает вашу склонность к компромиссам. Умоляю вас, мисс Линдси, садитесь, присоединитесь ко мне. Я уже выдал Хардакру компенсацию за небольшое разочарование по поводу ежиков. Он в состоянии купить себе завтрак. Да он может покупать завтраки своей чертовой семье целую неделю!

– О! – У Пенни вырвался смешок. – Положение обязывает? Как благородно! Неплохое начало, нечего сказать. Хоть что-то. Но вам действительно нужно убедить меня, что вы заслуживаете трона Глариена.

– Заслуживаю? – Еле сдерживаемая ярость прорвалась наружу. – Я не обязан доказывать вам это! Просто поверьте мне на слово.

У нее на щеках тут же появились очаровательные ямочки.

– Поверить вам? Вы появляетесь здесь, словно ангел мести. Вы запугиваете и стращаете меня с самой первой секунды нашей встречи. Господи, просто чудо, а не принц!

«Принц дьяволов! Цыганский оборвыш!» Он усилием воли справился со своей яростью и попытался спокойно все объяснить.

– Мисс Линдси, на кону стоит трон. Как и вся королевская история, это сказка про кузенов. И Глариен, и Альвия предоставляют дочерям наследные права. Моя кузина София – единственная наследница Альвии, и она пользуется колоссальной, нерушимой популярностью. Я получил права на Глариен через свою мать, дочь последнего правящего эрцгерцога.

– Но принцесса София также и ваша наследница?

– Есть кое-кто поближе: граф Карл Занич. Он единственный сын кузена моей матери. Монархам нельзя иметь кузенов. Моему деду следовало бы удавить их, как это делали турецкие султаны. Карл делает упор на то, что я наполовину англичанин. Если получится, он непременно постарается оспорить мои права еще до коронации, которая должна состояться этой осенью. Я не могу этого допустить.

– Но я думала, что вы уже правитель.

– Я вступил в права наследования в прошлом месяце, после смерти моего деда, такова была его воля. Но до коронации и присяги корона немного пошатывается на ветру. Теперь все зависит от моего брака с Софией, поскольку она очень популярна.

– В таком случае зачем устраивать свадьбу в Лондоне? Это же глупо. – Она сворачивала салфетку, аккуратно разглаживая ее по линиям сгиба.

– Ради Бога, оставьте это! Для подобных вещей у принцесс имеются слуги.

Она подняла глаза, руки ее замерли на месте.

– Принцесса София влюблена в вас?

Он заставил себя сказать ей правду, несмотря на то что эта правда была замешена на сарказме:

– Мисс Линдси, речь идет о королевском браке. Нет.

– Но она предпочла вас этому Карлу? Почему бы ему просто не захватить трон, пока вы в отъезде?

– Для начала он должен публично опорочить меня и заставить Софию выйти за него, иначе начнется гражданская война, интервенция войск Британии и союзников, и, вполне вероятно, Австрия попытается подмять под себя Глариен. Никто не сможет удержать трон без поддержки союзников. Я должен жениться на Софии в Лондоне.

– Вы действительно этого хотите, да? Но как вы можете управлять страной, если вам нет дела до простых людей? – Она остановилась и взмахнула руками. – Значит, вы заплатили Джебу Хардакру золотом. Широкий жест, ничего не скажешь! Как мило! Как щедро! Он сможет купить себе еду на неделю, может, на две, но как насчет следующего года и следующего? Заменить заработок милостыней – верный путь превратить человека в пьяницу или преступника.

– Я не могу позволить местным жителям бегать по Раскалл-Холлу, словно это их собственность. Это моя земля. Джеб Хардакр не имеет никакого права зарабатывать себе на жизнь посредством моего имущества. Но я отказываюсь обсуждать что бы то ни было, пока вы не сядете.

По его сигналу Алексис снова поставил ее тарелку на стол и отодвинул для нее стул. Она передернула плечами, точно львица, которую одолели мухи, но, улыбнувшись мальчишке, села и расправила свою салфетку.

– Думаю, у него есть на это все права. Начнем с того, что ваш отец отнял большую часть этих земель у деревни. Огородил общинные леса и поля, сославшись на указ парламента от 1772 года. – Она взяла булочку и резким сердитым движением разломила ее надвое.

Николас с облегчением сел и взялся за нож и вилку. Еда наполнила его рот живительной свежестью и успокоила разволновавшуюся кровь. Черт побери, да какое ей дело, голодал он когда-нибудь или нет!

– Это случилось задолго до моего рождения, – возразил он ей.

Пенни впилась аккуратными ровными зубками в хлеб, словно белка в орех.

– И что? Не имея прав на выпасы скота и сбор дров, ни один человек в Раскалл-Сент-Мэри не может обеспечить себе достойного существования без помощи имения. Ваш отец знал это и поступал соответственно. А вы – нет. Вы вообще ничего с поместьем не делаете. Земля просто-напросто гибнет.

– У меня есть другие обязательства.

Она накинулась на омлет.

– Но это тоже ваша обязанность.

– Которую вы, похоже, возложили на свои плечи, причем без моего дозволения. Какую еще деятельность вы развернули на моих землях?

Цыпленок карри исчез у нее во рту. Она вытерла губы салфеткой, смяла ее и бросила на стол.

– Ладно. Вы все равно узнаете. Коровы украшают вашу лужайку потому, что я велела Тому Робертсону сделать это. Гуси принадлежат вдове Блэквуд, и она не может позволить вашим людям забивать их даром. Овцы Джона Пенса поедают траву на нижних пастбищах у ручья. Вся деревня выращивает на вашем огороде овощи. Мы начали возрождать оранжерею и сады – в конце концов мы решили, что вы никогда не вернетесь сюда. Каждую неделю мы посылаем товары на рынок в Норидж.

– Обогащаетесь за мой счет?

Она отхлебнула чаю.

– Обогащаемся! Никто не обогащается. Мы не можем позволить себе развернуться по-настоящему. Боимся привлечь внимание людей, которые могут сообщить об этом вашему поверенному. Он очень удобно устроился в Лондоне, насколько я понимаю, на то жалованье, которое вы ему посылаете, и никогда здесь не бывает. Рента с арендованных ферм пересылается прямо к нему. Насколько мне известно, он не потратил ни одного пенса на ремонт или нужды арендаторов. Вы этого добивались?

Какие же все это ничтожные мелочи по сравнению с его делами.

– Я понятия не имел. Раскалл-Холл – проблема для меня несущественная.

Ее чашка со стуком опустилась на блюдце.

– Это самая бессердечная фраза, которую я от вас слышала.

Он одарил ее взглядом, который обычно приберегал для неуклюжих пажей, разбивших тарелку.

– Бессердечная? Да вы с деревенскими жителями сговорились нарушить закон.

Она откинула назад выбившуюся из прически прядь.

– О Бог ты мой, а почему бы и нет? Вы этой землей не пользовались. Вам не до того, вы слишком заняты, играя в принца. Но вы также лорд Эвенлоуд, и английское поместье – это вам не площадка для игр аристократов. Раскалл-Холл – центр местной экономической жизни или по крайней мере должен им быть. Это ваша прямая обязанность, а вам все равно.

Она собиралась сделать ему больно, и у нее это получилось. Он здесь родился. И когда-то любил каждый клочок этой земли. И все же как это мелочно и банально. Не может ведь он в самом деле лично заниматься какими-то там английскими поместьями!

– Моя свадьба должна пройти точно по плану. После этого я никогда больше не увижу этого места. Я не могу заниматься им!

– И что же вы намерены теперь делать? Заставите Тома Робертсона убрать коров и скажете селянам, что они больше не смогут выращивать овощи для своих детей? Идеальное подтверждение вашей репутации.

Размах стоящих перед ним задач сбился в пену, точно бесчисленные волны на краю океана. Вдоль берегов неслись подводные течения, волны крушили скалы, осколки породы сыпались в воду, а она думает только о том, как бы не потревожить песчинки. Алый цветок ярости расцвел полным цветом.

– Я уже сказал вам, с чем мне пришлось столкнуться и что я должен сделать. И что вы должны помочь мне. При этом нужно сохранять абсолютную секретность. Это непременное условие. Эти люди не могут продолжать – вы не можете продолжать – вести привычную для вас жизнь, пока я здесь! Какое мне вообще дело до ваших Робертсонов и Хардакров? От меня зависит судьба десятков тысяч людей в Альпах!

Закругленный нос и прищуренные глаза осуждающе уставились в его сторону.

– И все же вы имеете абсолютную власть над жителями деревни, и моей матерью в том числе. Вы собираетесь шантажировать меня их безопасностью?

– Другого выхода нет, не так ли?

Она вскочила на ноги, фарфоровые чашки и серебро звякнули о стол.

– Тогда нам не о чем больше говорить! Вы теряете время, удерживая меня здесь. Если я попытаюсь уйти прямо сейчас, вы заставите этого мальчишку остановить меня? – Она бросила взгляд в сторону Алексиса, стоящего у буфета с невозмутимым выражением лица.

Николас щелкнул пальцами. Алексис поклонился и покинул комнату.

Николас хлопнул ладонью по столу. Серебро жалобно тренькнуло.

– Сядьте!

Она тут же опустилась на стул. Все повинуются его приказам. Так было всегда, это жизненная необходимость. И все же ему было неприятно видеть, что эта женщина в уродливом желтом платье вынуждена повиноваться его прихоти, словно солдат в строю, тогда как хотелось ему совсем другого.

– Таков порядок, мисс Линдси, тут уж ничего не поделаешь. Ради Бога, я пытался сделать вам комплимент, поговорив с вами начистоту. Прошу вас, не надо впутывать меня в свои гнусные страсти.

Она уставилась на него, глаза сверкнули зеленым.

– Но почему мне должно быть до вас дело? Вчера вечером вы угрожали применить силу. Сегодня утром пытались очаровать меня. А сами прячете под бархатной перчаткой железный кулак, хотя, по правде говоря, вы не слишком стараетесь скрыть сталь, не так ли? Это низко и нечестно.

– Мисс Линдси, мне нужна ваша помощь. Ради Бога, я не пытался очаровать вас. Напротив, хотел показать вам, в каком отчаянии я пребываю. Я готов пойти на все, лишь бы эта свадьба состоялась.

– Даже на угрозы!

Ее упрямство выводило его из себя.

– Как можно править, не имея железного кулака? Вы уже вошли в мой мир благодаря своему сходству с Софией, хотите вы этого или нет. Что, если люди моего кузена увидят вас и попытаются использовать в борьбе против меня? Я предлагаю вам свою защиту.

– Я могу уехать, – упорствовала она.

Он набрал полные легкие воздуха. Разве может она постичь всю опасность сложившейся ситуации? Он улыбнулся, стараясь наладить с ней контакт.

– Я также пытался показать вам, какое приключение ждет вас впереди. Неужели вы не понимаете? Я хотел оказать вам любезность. Любые переговоры должны учитывать выгоды и интересы обеих сторон. У вас есть то, чем я могу воспользоваться, – ваше сходство с Софией. А у меня есть то, что нужно вам, – власть над жизнями селян.

– Нет, – отрезала она. – Вы все неправильно поняли. Мне не нужна власть.

– Еще как нужна. Вы реформатор. Вам не по душе то, что я собираюсь вмешаться в ваши планы. Я не могу позволить селянам запросто пользоваться своим поместьем, хоть и не собираюсь заставлять их страдать из-за моего присутствия. Но мне нужно, чтобы вы сыграли в Лондоне роль Софии, и я сделаю для этого все, что потребуется.

Она сжала в кулаке салфетку.

– Если бы вы были хорошим принцем, вы бы никогда не поставили под угрозу счастье своих подданных. Кроме того, допустим, я даже соглашусь. Но как я могу выдать себя за принцессу? – Она оттолкнула стул и поднялась. Подошла к буфету и поставила на него свою тарелку. Серебряные приборы звякнули о фарфор. – Я абсолютно не разбираюсь в придворных манерах.

– Я научу вас.

– Нет! – Она неистово затрясла головой. – Это уж слишком. Я не сделаю этого, и я должна идти. Пусть ваш Карл получает трон! Мне кажется, принцесса София с радостью предпочтет его вам. Отдадите приказ вашим людям остановить меня?

Стекло и серебро невинно посверкивали в солнечных лучах. Однажды, когда ему было двенадцать, он разбил целый набор бесценного глариенского хрусталя, раскрошив его на мельчайшие кусочки и сотворив море стеклянного льда, ярко горевшего на скатерти. Тогда это не помогло. Но сейчас Николас едва справился с искушением повторить эксперимент. Он сжал кулаки.

– Я бы предпочел убедить вас. Что для этого нужно? Продать дом вашей матери? Пустить по миру всех жителей Раскалл-Сент-Мэри? Держать вас здесь, пока не согласитесь?

Она побелела, только ноздри и веки очерчены розовым.

– Вы можете проделать все это разом, но заставить меня сыграть принцессу против моей воли все равно не сможете.

Он медленно и аккуратно разжал кулаки и положил ладони на стол, отодвинув в сторону чашки и тарелки. У него в рукаве осталась только одна карта, очень ненадежная карта, которую он вытянул сегодня утром в Клампер-Коттедже. Очевидно, придется рискнуть и бросить ее на стол.

– Вы правы. – Он уставился на белоснежную скатерть. – Сила действительно на вашей стороне. Причем так было с самого начала. Я пытался показать вам всю важность этой задачи и полагал, что в вас больше смелости и дерзости. Я ошибся. Ради Бога, возвращайтесь домой!

Глава 4

Пенни прошествовала по парку и лугам к старой тропинке, которая вела от Раскалл-Холла к Раскалл-Сент-Мэри. Ее так и подмывало оглянуться, но она стойко сопротивлялась этому желанию. Никакой погони на конях нет и быть не может. Это же Англия. Она не поддалась на выдумки принца и устояла перед его угрозами. Если он попытается отомстить ее матери, тем самым он только настроит против себя местных дворян, а у некоторых, между прочим, имеются весьма влиятельные связи. Вряд ли он станет так рисковать. Сейчас он никак не может позволить себе вызвать недовольство британских пэров. А что до якобы грозящей ей опасности со стороны его врагов… чушь! Это же просто смешно!

Белые облака наплывали на солнце, отбрасывая на поля бегущие тени. Дрозды щебетали и суетились в колючей изгороди. Воздух был напоен густым свежим ароматом цветов. Ничто не изменилось, за исключением того, что местные жители теперь не имели права свободно пользоваться Раскалл-Холлом. Она знала, что он говорит серьезно. Ни один из влиятельных людей округи не осудит лорда Эвенлоуда за то, что тот решил взять поместье в свои руки.

Тропинка уперлась в небольшую калитку в кирпичной стене за церковным двором. Она остановилась, положив руку на защелку, и прижалась лбом к избитым непогодой доскам. Если за ней никто не гнался, отчего же тогда она дышала так тяжело, с надрывом, а сердце бешено колотилось в груди?

«"Симпатичная" – совсем не то слово. Лучше сказать "прекрасна, красива, принцесса"».

Она чуть было не поверила в это, не так ли? На один краткий миг, стоя перед зеркалом с белой салфеткой на плечах, глядя на то, как его руки обхватили ее лицо, приподнимая волосы и создавая иллюзию модной прически и красоты, она практически поверила ему. Как глупо! Она уже давно узнала цену мужским комплиментам и лести!

И все же, как бы ни было больно это признавать, Пенни пришлось столкнуться с одним вопросом: хотелось бы ей, чтобы он нашел ее привлекательной? Ее, разумную и практичную Пенелопу Линдси? Страшной ее, конечно, не назовешь, но внешность у нее совершенно обычная. О Боже, это безумие какое-то!

«Я не имею к вам абсолютно никакого личного интереса».

Что ж, это и есть правда, и она с радостью принимает ее. Так лучше. Она криво усмехнулась, развернулась и уставилась в небо. Отчего ей вдруг показалось, что он собирается покуситься на ее добродетель? Ее спокойствие и ее безопасность – вот и все, на что он собирался покуситься, и это гораздо важнее в данных обстоятельствах, в любых обстоятельствах!

Облака медленно плыли в безбрежной синеве, меняя свои очертания. Он поймет, что ничего тут не добьется, и уберется восвояси, назад в Глариен, бороться со своим кузеном. Но что будет с селянами, с ней и с ее матерью, если они больше не смогут подбирать крохи с щедрого стола Раскалл-Холла? Или если он передумает и решит претворить в жизнь свой ультиматум?

«Клампер-Коттедж, где вы родились и выросли, мой. Вы знали об этом?»

Но даже если он решится исполнить свои угрозы, бросив вызов общественному мнению, они это переживут. Мамины родственники из Стаффордшира примут их. И если из-за его присутствия ей действительно может что-то угрожать, возможно, им с матерью лучше уехать на время к своим кузенам и переждать там тяжелые времена.

Пенни повернулась и открыла калитку. Ничто не заставит ее согласиться на его план. Не может же она в самом деле целый месяц прожить в Раскалл-Холле, обучаясь придворным манерам, а потом уехать в Лондон и морочить там голову русскому царю и принцу-регенту.

«Я полагал, что в вас больше смелости и дерзости».

– Полагаю, что у меня есть все, что мне нужно, премного благодарствую, ваше высочество! – произнесла она вслух.

Она поверить не могла, что все произошедшее с ней – правда. Ее похитили и держали под замком – прекрасная сказка для зимнего вечера у камина. Фантастическая нелепица!

Она поспешила через церковный дворик к Клампер-Коттеджу. Крохотный садик был практически скрыт за живой изгородью из падубов. С другой стороны, огибая стоявший на углу вековой дуб, бежала к деревне проселочная дорога. От маленького домика, в котором она родилась, до ближайших соседей – расположившегося рядом с церковью дома священника времен королевы Анны – было примерно полмили. Начиная с семнадцатого века в Клампер-Коттедже, здании куда более древнем, располагался постоялый двор, но лет сто назад его перестроили под жилой дом.

Она распахнула калитку сада. Клумбы с розмарином и лавандой источали божественный аромат. За ними росли мята, петрушка и чабрец. Этот сладкий густой запах всю ее жизнь сливался воедино с запахом теста и яблок, хранившихся за изгородью из ярко-зеленых английских падубов, которые всегда защищали ее мирок.

Входная дверь скрипнула, на пороге появилась мать. Солнце осветило ее отделанный кружевом чепчик, многократно заштопанный мельчайшими невидимыми стежками. На изящный носик и щеки упали полоски тени. Пенни не унаследовала красоты своей матери – ни маленького точеного носика, ни идеального подбородка, ни шелковистой кожи, ни светлых пшеничных волос, спрятанных сейчас под чепцом, – той внешности, которая когда-то привлекла внимание принца. Голубые глаза миссис Линдси были яркими, словно у девочки. И только улыбка выдавала внутреннюю тревогу.

– Моя милая девочка! – всплеснула она руками. – Добро пожаловать домой! Похоже, у тебя были приключения?

Пенни с улыбкой заперла калитку на щеколду.

– Я побывала в сказочной стране, пересекла мифические океаны и взобралась вместе с Джеком по ростку фасоли. Я была гостьей эрцгерцога, ни больше ни меньше – нашего прославленного новоявленного лорда Эвенлоуда, который так долго отсутствовал, – и для чего? Чтобы убедиться, что он – всего лишь карикатура на себя самого.

– В самом деле? – В прекрасных голубых глазах сияли искры. – И он настоял на том, чтобы ты осталась в его доме одна, без дуэньи, если не брать во внимание миссис Баттеридж? Как нехорошо!

Чабрец похрустывал у нее под ногами. Розмарин выпустил крохотные синие цветочки. Это ее дом, такой обычный, любимый и полный смеха.

– Меня похитили и взяли в плен, мама, словно Персефону, которую утащили в подземное царство, невзирая на ее протесты. Теперь, когда я начинаю размышлять над этим, мне это даже нравится!

Улыбка на губах матери стала чуть шире.

– Входи, дитя мое, и расскажи мне обо всем.

Они вместе прошли в гостиную с окошком, выходящим на огород. Один вид простых столов и стульев, зачитанных книг и надтреснутой посуды подарил ей душевный покой и равновесие. Да что она знает о дворцах и замках? Пенни приготовила чаю и налила им по чашке. Потом поведала матери о встрече с эрцгерцогом Николасом, щедро сдобрив повествование забавными подробностями. Она ничего не утаила, если не считать его угроз в отношении Клампер-Коттеджа и неприятного эпизода в спальне.