Глава четвертая

Горная Чечня

Пленный русский сержант беспрестанно стонал с самого утра. Иногда эти протяжные и омерзительные гортанные звуки перемежались с резким, душераздирающим криком и тогда Арсен отрывался от разложенной на столе карты, морщился и долго расхаживал по палатке. Пытки военнопленного, происходившие в паре десятков метров от штабных шатров, не давали спокойно и продуктивно работать…

Невероятно дерзкая по замыслу террористическая акция, планирование которой поручило ему руководство ЧРИ, была уже наполовину подготовлена. Оставалось продумать этапы отхода от объекта нападения непосредственных исполнителей; действия в случаях отклонения хода операции от генерального плана и нанести на карту места тайников, куда загодя и постепенно будут доставляться взрывчатка и оружие с боеприпасами. Завтра Умаджиев должен представить плоды трехдневного труда на суд начальника штаба, а дело застопорилось — поблизости несколько часов кряду вопил измученный пленник, отгоняя необходимые как воздух свежие мысли…

Арсен вышел из палатки. Полуденное солнце, висевшее прямо над головой, нещадно палило, доведя дневную температуру даже здесь — высоко в горах, до двадцати восьми градусов в тени. Молодой чеченец прищурился, глянув на светило сквозь натянутую над палатками маскировочную сетку и, двинулся к стройным кедрам — на отрывистые хрипы неверного.

Немного не доставая грязными ступнями до земли, сержант-контрактник обессилено болтался между двух ровных древесных стволов. Положением упавшей на грудь головы, да и всей своей позой он напомнил Умаджиеву распятого Христа, с той лишь разницей, что был коротко пострижен, абсолютно раздет и с телом, сплошь покрытым ссадинами, синяками и кровоподтеками. Помощник начальника Главного штаба неторопливо подошел ближе и разглядел три автоматных шомпола, торчащих из живой плоти. Один был воткнут под правую ключицу русского, и выходил из спины чуть выше лопатки. Два других насквозь пронзали бедра.

«Нет, не Иисус… — сызнова поморщился Арсен, мучительно копаясь в памяти. — А, кажется, вспомнил!.. Святой Себастьян!.. Точно! Неплохое название для подобной пытки. Правда из чуждой нам религии, но подходит идеально!»

К верхнему шомполу был накрепко прикручен один из двух проводов, петлявших по земле от американского генератора, мерно тарахтящего шагах в пятнадцати. Второй провод с оголенными медными жилами находился в руке воина из отряда Абдул-Малика. Как только пленный приходил в себя, он с усмешкой прикасался контактом к стальному стержню, пронзающему его правую ногу. Парень дергался всем телом в ужасных судорогах, страшно кричал и потом, потеряв на минуту сознание, по инерции раскачивался на веревках. Когда кавказец пускал ток через левое бедро, тот корчился еще сильнее, беспомощно заглатывал ртом воздух, однако звуков при этом не издавал…

«Ясно, — отметил про себя Умаджиев, бесцельно поворачивая вправо и удаляясь от зоны истязаний, — проходя от левого бедра к правой ключице, недостаточное для смерти напряжение на короткое время парализует сердечную мышцу. Молодой организм пока справляется и снова запускает ее в работу. Но надолго ли его хватит?.. Что ж, молодцы — недурно придумали…» Он собирался было вернуться в палатку, где его дожидалась недоделанная карта и пухлая тетрадь с незаконченным описанием подробностей предстоящей акции, как вдруг завидел идущего навстречу Шамиля…

— Как с планом? — слегка приобнял тот родственника.

— Нормально. Сегодня, надеюсь, завершу.

— Постарайся, Арсен. И не только сроки меня беспокоят… Ты одни из немногих в нашем штабе, окончивших высшее военное училище, поэтому акция должна быть безукоризненно продумана до самой последней мелочи.

— Мелочей в таких грандиозных делах не бывает, — вздохнул бывший десантник. — Не волнуйся, Шамиль — все сделаю, как учили…

Вместе они дошли до рабочей палатки Умаджиева. Татаев мимолетно глянул на разложенную карту с пестрящими на ней значками, удовлетворенно хмыкнул и достал из кармана сложенную газету. Развернув ее, бросил на стол, ткнув пальцем в какую-то статью.

— Прочти. Прелюбопытная заметка. Сегодня доставили…

Помощник склонился над газетой. Сначала он читал молча и без интереса, потом — по мере осмысления текста, лицо его преобразилось, губы шевелясь, стали еле слышно шептать:

— …Но, одно уже сейчас можно сказать со всей определенностью: какие-то шаги по наведению порядка и установлению законности в мятежной республике нашими силовыми ведомствами все же предпринимаются. В своей предыдущей статье я уже упоминала со ссылкой на информированный источник о подготовке операции «Возмездие». Напомню: суть ее заключается в физическом устранении особо опасных главарей бандформирований, скрывающихся ныне в труднодоступных горных и лесных базах. Скрывающихся, разумеется, до поры до времени… Так вот, со ссылкой на тот же, заслуживающий доверия источник, спешу сообщить: два дня назад группа спецназовцев, состоящая исключительно из профессионалов высочайшего уровня, была успешно заброшена в предгорный районы Северного Кавказа. Более того, первой же ночью жертвой акции «Возмездие» пал отъявленный головорез — полевой командир Усман Калаев. О подробностях устранения Калаева я непременно расскажу читателям в следующей статье… Анна Снегина. 25 июня. Чечня. Грозный.

Закончив чтение, Арсен распрямился и посмотрел на родственника. В глазах блуждало выражение противоречивых чувств: и злобы, оттого что какие-то наглые федералы опять хозяйничают на его родной земле; и радости потому как с неожиданной легкостью разрешилась недавняя проблема…

— Ну вот, а мы с тобой все мозги измучили, размышляя, что же происходит, — сквозь зубы процедил он. — Оказывается, все так просто…

— И огромное спасибо за это журналистам! Неправда ли здорово, когда дают волю всем, включая дураков?! — кивнул довольный Шамиль. Потом озабоченно произнес: — Несомненно, в нашем тылу орудует группа спецназа… Час назад на связь вышли люди Габарова. Хамзат убит — взорван этой ночью в своем доме в Итум-Кале.

Умаджиев сверкнул свирепым взглядом:

— Уже третий амир за последние три дня!

— Надо будет обязательно принимать контрмеры. И мой тебе совет, Арсен: следи за публикациями этой…

— Анны Снегиной, — подсказал молодой родственник.

— Да-да, Снегиной! Вероятно, у дамочки неплохие связи с каким-нибудь пресс-секретарем ФСБ, а вместо мозгов — сплошные амбиции. И то, и другое нам на руку…

Татаев на миг задумался, потом зло усмехнулся:

— Чем шайтан не шутит — вдруг проскочит в ее статьях фамилия какого-нибудь спецназовца из этой группы. Тогда, уверяю тебя, мы заставим их выйти из леса. Заставим!.. А пока пиши мой приказ…

Помощник вооружился ручкой, листом бумаги и стал быстро записывать под диктовку Шамиля:

— В связи с заброской в наш тыл спецподразделения федеральных сил, приказываю: Первое. Повсеместно усилить охрану горных лагерей. Второе. Полевым командирам увеличить личную охрану и без необходимости не покидать охраняемые территории баз. Третье. При поступлении любой информации о передвижении, составе, задачах русского спецподразделения немедленно докладывать в Главный штаб ВС ЧРИ. Дата. Подпись.

Спустя полчаса Арсен снова склонялся над обширной картой и с помощью офицерской линейки наносил на пестрые листы какие-то знаки. Изредка он на мгновение задумывался, формулируя удачную идею, потом спешно делал в тетради короткую пояснительную запись и опять брался за линейку с цветными фломастерами…

Пленный сержант молчал — настал полдень — время первой молитвы и воины, истязавшие его, прервали упоительное занятие. Теперь мыслям помощника Главного штаба не мешали вопли, и следовало плодотворно потрудиться. Временами, правда, он с раздражением вспоминал о материале неизвестной журналистки и представлял, как русские спецназовцы выслеживают и убивают амиров — его соплеменников. Это тоже отвлекало, но Умаджиев успокаивал себя тем, что Шимиль в ближайшее время обязательно отдаст приказ о проведении операции по уничтожению вражеской диверсионной группы…

Работы оставалось совсем немного, когда раздался пронзительный крик контрактника. Арсен вздрогнул и со злостью бросил на стол чертежные инструменты. Резко встав на ноги, так что стул отлетел к брезентовому пологу, он стремительно вышел на улицу и направился к величественным кедрам…

— Приведите его в чувство! — едва сдерживаясь, крикнул он двум бойцам Абдул-Малика.

Те понимали с кем имеют дело — молодой Умаджиев в силу своего положения мог легко приказывать даже их уважаемому амиру бригады. А уж наличие поблизости его грозного и легендарного родственника — Шамиля Татаева и вовсе заставило воинов повиноваться без слов. Один из них ловко отсоединил провод от торчащего из-под ключицы пленного парня шомпола, другой плеснул в окровавленное лицо ледяной воды. Примерно через минуту тот стал приходить в сознание…

— Ты что-нибудь знаешь об отряде спецназа, недавно заброшенном в наши горы? — приблизившись почти вплотную к нему, спросил Арсен.

Тяжело дыша, белобрысый сержант лет двадцати трех еле заметно мотнул головой…

— Я мог бы прекратить эти пытки и сохранить твою жизнь, если бы ты хорошенько подумал, вспомнил и рассказал о них, — настаивал чеченец.

Губы со сплошной коркой запекшейся крови попытались что-то прошептать, но разобрать слов было совершенно невозможно. К тому же голова молоденького паренька снова качнулась, обозначая отрицательный ответ…

Спустя секунду тишину в кедровнике нарушил выстрел. Помощник начальника Главного штаба спрятал за пояс любимый «ТТ» со струившимся от ствола дымком и бросил через плечо:

— Убрать!

Бойцы покорно кинулись снимать с веревок безжизненное тело русского, а Умаджиев, свернув за угол ближайшей палатки, решительным шагом направлялся в брезентовый штаб, дабы поскорее — до вечернего намаза окончить оформление карты и завершить планирование архиважной операции.

Глава пятая

Горная Чечня

Лунько они похоронили вдали от Итум-Кале. Время нещадно поджимало — следовало поскорее уносить ноги от места расправы над Хамзатом Габаровым, посему труп лейтенанта несли по очереди. Сначала вверх по течению Аргуна, затем, после переправы на другой берег — на северо-запад. Лишь углубившись в густые леса, и отдалившись от строптивой реки на несколько километров, решили предать тело молодого товарища земле…

Возле небольшого, неприметного холмика стояли минуты три. Молчали все — вряд ли какие-либо слова могли выразить то, что испытывали эти люди. Даже Арина с давно высохшими на щеках слезами отныне не проявляла женских эмоций, а смотрела на могилу Якова взглядом суровым и пронзительным.

— Вперед, — скомандовал Извольский, привычно завязывая на затылке узел банданы.

И они отправились дальше в горы, но уже в ином порядке — в лидерах теперь шел один Кравчук, а Ярцеву пришлось переместиться в арьергард для прикрытия поредевшего отряда с тыла. После двух удачных подрывов с применением опасных штуковин, ранец Бешеного Кролика заметно полегчал, и старлей услужливо предложил единственной барышне перекинуть часть багажа ему за спину. Посему Северцева вышагивала следом за Извольским почти налегке…

Следующую задачу группы майор Болотов озвучил подполковнику еще на береговой возвышенности, сразу после грандиозного взрыва. Надлежало попасть на отдаленный перевал, в десяти километрах к югу от села Харсеной, где по данным разведки скрывался со своей бандой очередной «клиент». Именно поэтому пришлось двигаться вдоль реки, потом форсировать ее холодные воды, а сейчас, огибая горные хребты и избегая открытой местности, подворачивать к северу.

— Сколько штыков в отряде? — отвлек командир разведчика, около часа наблюдавшего с биноклем за бородатыми моджахедами, лениво слонявшимися меж трех больших палаток.

— По первоначальным данным — в районе тридцати, а в наличие, кажется, поменьше… — отвечал майор, пристально всматриваясь в лица бандитов.

— «Клиента» не видно?

Тот мотнул головой и, оторвавшись от окуляров, устало провел ладонью по лицу. Веки его от напряжения припухли и покраснели, да и сам он выглядел неважно — очередной этап опять буксовал, отодвигая выполнение следующей задачи на неопределенный срок, и этот неприятный факт, бесспорно, прилично нервировал старшего представителя от ФСБ.

— Даже не представляю, что делать, — с оттенком отчаяния в голосе, сказал Сергей.

— Может в маленькой палатке отлеживается? Сдается, что она и есть командирская.

— Хрен его знает! Один косматый черт с квадратной бородой постоянно снует туда-сюда — то в эту палатку, то к развернутой радиостанции… Судя по повадкам — амир, а по описанию и показанной нам с Ариной фотографии — с главарем нет ничего общего!..

Мысленно подивившись зрительной памяти Болотова, способной раз и навсегда запечатлеть единожды мелькнувший образ незнакомого человека, Жорж задумчиво стал рассматривать утепленную импортную палатку с широким козырьком над входом…

Не таким уж и большим арсеналом спецсредств располагала его группа для приведения в исполнение следующего приговора. Единственный радиоуправляемый фугас был использован в самом начале; несколько килограммов взрывчатки ушло на подрыв особняка Габарова… А самое главное — напрочь отсутствовала уверенность в наличие полевого командира на территории мизерной горной базы. Этак можно и вовсе сработать вхолостую!..

— А откуда он родом? Может быть, наш «клиент» отправился домой на побывку, отдохнуть или подлечить раны… И есть смысл поискать его там?

— Вряд ли… Сам он из Шатоя, но в поселке давно не появляется — рано остался без родителей и близких родственников. Так что других координат, кроме этой базы у нас, увы, нет…

— Тогда у нас в наличие один выход, — наконец изрек подполковник. — Продолжать наблюдение за лагерем, а с наступлением темноты подобраться к командирской палатке и, опознав амира, прикончить его на месте.

На этом варианте они и остановились…

Единственный круглосуточный дозор, обитавший на скалистом уступе горы, возвышавшейся рядом с базой, поручили Кравчуку. Извольский, Ярцев и Болотов должны были подобраться к лагерю с восточного направления — командирская палатка отстояла от трех десятиместных шагов на пятнадцать именно на восток.

За четверть часа до начала операции подполковник обратился к Северцевой с просьбой…

— Барышня, вы не могли бы временно побыть нашим оператором? — почти в кромешной тьме, немного разбавленной лунным блеском, подошел он к сидящей к нему спиной девушке.

— Я не барышня. У меня, между прочим, офицерское звание имеется… — даже не шелохнувшись, заносчиво отозвалась она.

— Хорошо, — безразлично пожал тот плечами и совсем другим тоном приказал: — Встать, товарищ старший лейтенант.

Сотрудница ФСБ поднялась и медленно повернулась. «Какой же вы мужлан, Георгий Павлович!» — пронеслось в голове девицы, привыкшей иметь дело с офицерами службы безопасности — людьми в основной своей массе интеллигентными, воспитанными и даже деликатными.

Жорж на миг представил, каким испепеляющим взглядом она его смерила и что о нем подумала, беззвучно усмехнулся — та все равно ничегошеньки не видела, а заводить ее еще сильнее почему-то не хотелось.

— Держите камеру. До начала вашего собственного задания назначаю штатным оператором.

Безропотно приняв миниатюрную технику, Арина вдруг жалобно взмолилась:

— Но я же не знаю, как с ней обращаться…

— Ничего страшного — Христос тоже был из семьи плотника, а у вас, небось, и высшее образование в дипломе прописано. Так что разберетесь. Да, чуть не забыл… Начать съемку вы должны через десять минут. Ясно, товарищ старший лейтенант?

— Так точно…

Оставив ее в полной растерянности, Извольский вернулся к мужчинам, и вскоре все трое двинулись к палаточному лагерю…

Снайпер занял засветло облюбованную позицию, с которой отменно простреливался дозорный пост и принялся методично посматривать на подсвеченный фосфором циферблат, прикидывая при этом шансы группы на успех. Самым неблагоприятным обстоятельством стало бы наличие в этой немногочисленной банде хотя бы одного прибора ночного видения. В таком случае «видик» непременно находится у дозорных, и они могут с легкостью засечь орудующих на территории базы офицеров. И этот факт по мере незаметного движения минутной стрелки по делениям все более тревожил прапорщика…

Он перестал глазеть на часы и надолго приник к ночному прицелу. Еще днем ему удалось изучить «воронье гнездо», как окрестил чеченский пост Палыч. К тому же буквально на глазах спецназовцев произошла вечерняя смена дозорных — на скалу отправились дежурить двое свежих боевиков. Сейчас над уступом безучастно торчала голова одного из них, второй же, скорее всего, досматривал отнюдь не первый сон. Пока обстановка на посту и вокруг базы выглядела спокойной и безмятежной…

Олег с Сергеем присели у разных углов небольшой четырехместной палатки и с готовыми к стрельбе автоматами стали прикрывать командира, бесшумно шмыгнувшего внутрь. Не церемонясь со спящим, Георгий врезал тому кулаком в подбородок и, зажав на всякий случай рот, приглушенно окликнул Болотова.

Однако тот, на пару секунд включив фонарь и осмотрев лицо чеченца, удрученно пробормотал:

— Не он… Просто ничего общего…

— Тогда вот что, — прошептал подполковник, — берем это бородатое чучело с собой и уходим с перевала. А потом учиним допрос с пристрастием и выясним где наш истинный «клиент». Такой расклад устроит?

— Другого не остается…

Они стали выносить безвольное тело наружу, но внезапно майор запнулся ногой о какой-то объемный предмет и чертыхнулся…

— Что там у тебя? — тихо поинтересовался Извольский причиной заминки.

— Сумка здоровая стоит… А в углу еще одна…

Спецназовец на пару секунд задержался и полюбопытствовал содержимым баулов, затем оба офицера подхватили кавказца за конечности и понесли прочь. Пятясь задом и поводя стволом «Вала», следом за ними исчез и Олег…

В ту же самую минуту Кравчук внезапно уловил какое-то странное оживление в «вороньем гнезде». Долгое время торчащая над уступом в одиночестве голова вдруг потерялась из вида, а спустя пару секунд уже оба дозорных пристально всматривались куда-то вниз. И самым отвратительным был то, что они поочередно использовали «видик» — средних размеров бинокль с расположенной сверху кнопкой включения инфракрасного изображения. Обоих, несомненно, насторожило какое-то неурочное движение у палаток.

Более медлить было невозможно. Перекрестье ночного прицела давно и как приклеенное сновало за маячившим лбом одного из чеченов. И снайпер плавно надавил на спусковой крючок…

«Винторез» глухо и почти без отдачи послал в цель девятимиллиметровую пулю, а выстрел по второму дозорному последовал менее чем через секунду. Далее, исходя из четко отработанной технологии снайперской работы, надлежало удостовериться в стопроцентном поражении противника и ждать сигнала об окончании операции. Но едва лишь Кравчук вдохнул полной грудью после непродолжительной задержки дыхания во время стрельбы, как сзади послышался шорох, а спину — от плеч до самых ног, обожгла невыносимо острая боль…

— Это не Арсен Умаджиев, — подтвердила Северцева, так же осмотрев с помощью фонаря лицо доставленного из лагеря амира. — Я неплохо запомнила колоритную внешность Умаджиева. К тому же и возраст не совпадает — этот лет на десять старше.

— Ладно, выясним позже… — махнул рукой Извольский и приказал Ярцеву: — Кликни Кравчука.

Кролик издал негромкий звук, напоминающий зов ночной птицы, но ответного сигнала не последовало…

— Возможно, сменил позицию и не слышит. Сходи за ним, только осторожно, — распорядился командир и, нагнувшись к лежащим в общей куче вещам, выудил моток фала.

Чеченец в этот миг нечленораздельно замычал и завозился, поэтому руки его вскоре были надежно связаны за спиной, а оставшийся свободный конец веревки крепко держал майор ФСБ.

— Хлопцы, не убивайте, я же не мусульманин!.. — внезапно послышалась речь с явным украинским акцентом.

Извольский, Болотов и Северцева обратили удивленные взоры туда, куда минуту назад отбыл Ярцев. Вскоре из темноты выплыла фигура мужика неопределенного возраста, подталкиваемая сзади Олегом.

— Вот… Заметил нас и опрометью несся к палаткам. Хорошо еще вопить не начал. Насилу остановил… — доложил старлей.

Заместитель командира «Шторма» оглядел еще одну «неожиданность», на сей раз украинского происхождения. Однако мысли его сейчас были заняты другим — не давала покоя странная задержка обычно пунктуального и дисциплинированного снайпера…

— Кравчука нашел? — сызнова спросил он подрывника.

— Так не успел… Этот вот гарный хлопец помешал.

— Найди его. И поторопитесь оба — скоро уходим.

Олег кивнул и опять растворился в темноте.

— Ну, потомок Степана Бендеры, и каким же ветром тебя сюда занесло? — начал короткий допрос Георгий Павлович.

— Так от нищеты нашей… — затянул тот жалобным голоском.

— Заработать, стало быть, захотел? На крови русских?..

— Вы не подумайте, братки — я совсем недавно приехал!.. У меня и оружия нема… Ей богу! Не убивайте, а!? Я ничего такого ни зробив!.. Я ведь такой же славянин, как и вы…

Окажись сейчас перед Жоржем какой-нибудь горец, он не стал бы долго раздумывать, ибо был твердо убежден: бороться следует за умы и сердца лишь тех жителей Северного Кавказа, кто еще не ушел в горы, а только стоит перед выбором. Слезливых же речей пленных боевиков он наслушался вдосталь и знал: ни одному слову этих отморозков, хотя бы раз взявших в руки оружие, верить нельзя. Законы ваххабизма весьма недвусмысленно предписывали им правила поведения в таких ситуациях. «Поклянись неверному и обмани его! Всевышний простит тебе этот обман». Так или примерно так учили своих прихожан имамы, муллы и муфтии, не желавшие мира на Кавказе.

Но в данную минуту перед ним, трусливо переминаясь с ноги на ногу, стоял украинец. Стоял в ожидании окончательного вердикта…

Как и абсолютное большинство русских, украинцев и белорусов, подполковник не понимал и осуждал «пьяный развод» трех республик в Беловежской пуще. «В сущности, — считал он, — единый народ, имеющий лишь незначительные, но вполне объяснимые различия в диалектах из-за огромной территории проживания, разорвали по живому на три части одним росчерком пера».

— И что с ним делать? — тихо, так чтобы не слышал наемник, справился Георгий у Болотова.

Но и он ответа на этот непростой вопрос сыскать не сумел. Помог все тот же Кролик, внезапно и слишком уж шумно для опытного спецназовца появившийся из ночной мглы…

— Помогите, мужики… — запыхавшись, попросил он. — Осторожно…

На плече он тащил снайпера, чьи конечности бесчувственно свисали вниз и покачивались в такт торопливым, частым шагам Олега.

— Северцева, держи хохла на прицеле. Дернится — вали без предупреждения, — выпалил Извольский, подхватывая тело давнего друга.

В руках Арины сверкнул в лунном свете такой же, как и у Болотова «Каштан». Заученным движением она передернула затвор и направила ствол пистолета-пулемета с навинченным толстым глушителем в грудь наемника.

— Серега, ты слышишь меня? — склонился над раненным командир.

— Слышать-то слышу, Палыч… Да вот беда — шевельнуться не могу… — ослабевшим голосом отвечал тот.

— Ничего не пойму… — закончил беглый осмотр его тела майор. — Вроде все цело, никаких следов от пуль…

— В спину что-то садануло — аж искры из глаз полетели… — подсказал Кравчук. — Кажись, в позвоночник…

Аккуратно перевернув его на живот, они и в самом деле обнаружили глубокую кровоточащую рану посередине спины — чуть ниже лопаток…

Извольский медленно встал с колен и повернулся к украинцу. Подчиненные расступились — глаза Георгия Павловича сверкали страшной ненавистью. Медленно двинувшись к наемнику, он отчего-то походя осведомился у Ярцева:

— А в лагере, стало быть, до сих пор спокойно?..

— Спят, как сурки.

— Значит, говоришь, и оружия у тебя нет?.. — отодвинув в сторону девушку, подошел вплотную к пленнику Жорж.

— Нема… — испуганно замотал тот головой.

— Ты же, паскуда, один из всей банды не спал, а шатался промеж палаток! Если бы моему снайперу всадил нож кто-то другой, так он давно бы поднял на ноги своих дружков, и вся банда сейчас носилась бы по округе с криками: «Аллах Акбар!»

Тот не нашелся, что ответить, только губы его заметно затряслись…

Тогда Извольский не глядя выхватил из рук Арины оружие и, не мешкая, нажал на курок. За полсекунды «Каштан» послушно выпустил пяток пуль, не издав при этом много шума, а «солдат удачи» с изрешеченной грудью отлетел и распластался на камнях…

— Вот это по-нашему, — одобрительно буркнул Ярцев, пытаясь напоить раненного друга, — грамотное решение…

— А не следовало сначала выведать у него полезную информацию? — с некоторым сомнением, но без осуждения предположил Болотов.