Париж. 1–2 сентября
      – А кого они, по-вашему, тут ловят? – сердито вопрошал Артур.
      – Понимаете, сбивает с толку тот мальчишка, пробежавший как су­ма­сшедший по коридору! С какой стати волноваться подросткам, если обла­ва на агентов иностранной разведки?!
      Он хотел было возразить, потянуть ее дальше, но… теперь дейст­вительно стало поздно сравнивать достоинства и недостатки их пла­нов. Время безнадежно ушло – в коридоре, шагах в сорока появились люди.
      – Подойдите ближе, – схватила она руку телохранителя.
      И, бросив на грязный пол свои туфли, потянула его к себе. Реши­тельно выдернув заправленную в джинсы футболку, задрала ее; рва­нула ворот блузки и без раздумий положила мужскую ладонь на свою грудь.
      – Да не стойте же вы истуканом! Обнимите меня покрепче и це­луйте, – раздраженным шепотом приказала девушка. – Они уже ря­дом. Ну же, Андрей – очни­тесь! Сейчас не до раздумий!..
      Несколько человек приближались по коридору; ярко-желтые лучи шарили по стенам все ближе и ближе…
      Его правая ладонь покоилась на упругой груди, левой он обнял Анастасию за талию…
      Припав к ее губам, внезапно ощутил волну на­хлынувшего жела­ния, и уже через несколько мгновений упоительного поцелуя вдруг почувствовал, как стремительно тает пугавшая мину­той раньше опас­ность то­пав­ших по подвалу по­лицейских, светивших прямо в лицо фо­нарей…
      Девушка искусно подыгрывала: одной рукою обнимала его шею, второй скользила по телу под футболкой; постанывала и глубоко ды­шала… Сквозь туман, охвативший от спонтанно-чумовой близо­сти он различил как толпа стражей остановилась неподалеку – в нескольких шагах, по-прежнему освещая целующуюся и якобы позабывшую обо всем на свете парочку. То ли достоверности ради, то ли не сдержав­шись (уж и сам того не понимал), Артур уже шарил ладонью по жен­ским бед­рам…
      Но… удовольствие длилось недолго – раздался громкий зевок служебного пса, прерванный отрывистой фразой на французском кого-то из подошедших мужчин.
      Точно очнувшись от забытья и сладкой неги, Анастасия резко отпрянула к стене, зажмурилась от света, смущенно одернула юбку и шлепнула по руке мо­лодого человека, все еще сжимавшую ее грудь. Дорохов напрягся, слушая короткий диалог меж знавшей язык де­вушкой и представите­лем силовых структур…
      Тем временем к ним подвели собаку; та деловито обнюхала сна­чала мужчину, потом женщину. Один из полицейских живо про­шелся ладонями сверху вниз по одежде беглецов, вероятно, разыскивая ору­жие…
      – Андрей, дайте свой паспорт, – попросила агент, пока фо­нари подозрительно шарили по их фигурам. И негромко добавила: – Рас­слабьтесь. Это местный отдел по борьбе с наркотиками. Плановая проверка всех злачных мест района.
      – Козлы! – тем же тихим шепотом отвечал тот, подавая ей до­ку­мент. – Испортили все что могли…
      Затем, по пути к выходу из подвала, она, притворно смущаясь, ответила на несколько вопросов, объясняя причину поспеш­ного бег­ства из клубного зала; подала на проверку паспорта – свой и Андрея Вик­торовича Седова.
      Их завели в какую-то комнату на втором этаже. Следом в поме­щение ворвался проворный щупленький полицейский с набором хит­рых штучек, похожих на металлоискатели. Артур снес процедуру спокойно – рас­ставил в стороны руки и терпеливо ждал, покуда французский мент с неторопливой аккуратностью обследовал каждый сантиметр его оде­жды.
      А вот Анастасия к безобидному действу почему-то отнеслась иначе: заметно нервничала, побледнела, затаила дыхание…
      «Чего она трясется, – поражался телохранитель, – ни наркоты, ни оружия у нас нет. Ох уж эти бабы!..»
      Грозная на вид аппаратура ни разу не пикнула, и не мигнула на­бором цветных лампочек – все, как и предполагал Дорохов, закончи­лось благополучно…
      Спустя двадцать минут инцидент был исчерпан: туристам из Рос­сии вернули паспорта и даже извинились. Старший полицейский чин что-то назидательно буркнул на прощание, и парочка спешно поки­нула второй этаж…
      – И что же он вякнул про Россию? Небось, какую-нибудь га­дость?.. – тихо спросил молодой человек, спускаясь по лестнице в об­нимку со своей «любимой подружкой».
      Выйдя на улицу, она нервно повела плечиками, скидывая его руку; презрительно оглянулась на оказавшийся столь не гостеприим­ным « La Locomotive » и, облечено выдохнула:
      – Нет, наоборот. Сказал, что ему нравятся русские. А если бы мы оказались американцами, так непременно растянул бы проверку до утра. И ночь бы мы провели в кутузке.
      – Ха! Нормальный мужик!..
      – Проводите меня до отеля, – оборвала девушка его смех.
      – Не вопрос…
      Сидя в салоне автомобиля и окончательно придя в себя по­сле свалившейся неприятности, она аккуратно запахнула оставшиеся без верхних пуговок полы блузки, вернула лицу строгость, нахмурила брови и с металлическими нотками в го­лосе попросила:
      – Андрей, пожалуйста, вычеркните из памяти все то, что про­изошло там… в подвале.
      – А что произошло в подвале?
      – Вы догадывайтесь, о чем я веду речь.
      – Ах, об этом!.. – шлепнул он себя по лбу. – Ну, что вы, Анаста­сия Игоревна – я и сам мечтаю поскорее забыть тот кошмар! Терпеть не могу целовать и щупать, кого попало!..
      И сдобрив сказанное отвратительной гримасой, отвернулся к окну. Но к своему удовольствию прежде заметил вспыхнув­ший гне­вом взгляд изрядно уязвленной женщины.

* * *

      Расстались они сухо. Будто не было и в помине беззаботной про­гулки по знаменитому мемориальному кладбищу, беспечной бол­товни в клубе, стремительного бегства по закоулкам кулис от поли­ции. И того, хоть и вынужденного, но жаркого минутного поцелуя в под­вальном мраке.
      Рассчитавшись с таксистом, он собирался проститься здесь же, на улице, но Анастасия чуть не приказным тоном повелела:
      – Поднимитесь со мной в номер.
      Пожав плечами, Артур поплелся следом…
      От поездки на лифте отказались – пошли лестницей. И пока пет­ляли светлыми коридорами скромного отеля, она негромко настав­ляла относительно последующих действий:
      – Происшествие в клубе вряд ли возымеет последствия, но на всякий случай нужно подстраховаться. Сейчас без промедления сле­дует заняться сменой документов. И вам, и мне…
      Четкость и отрывистость фраз в точности напомнили манеру раз­говора Александра Сергеевича. «Его школа. Японский конспиратор!.. – уныло подумал моло­дой человек, мягко ступая по толстому ковро­вому покрытию. – Такая же убежденная фанатичка. И такая же хитрая бестия – даже разговор завела в коридоре, а не в стенах номера, где могут стоять жучки…»
      – …Приехав в гостиницу, переоденетесь в приличный костюм, рассчитаетесь за номер и отправитесь в аэропорт Орли. Там в автома­тической камере хранения восточного терминала «Orly Ouest» поме­няете старый комплект документов на новый.
      – А спать, интересно, я когда буду?
      – Вы не спать сюда приехали! – отрезала девушка.
      Категоричность тона выбора не оставляла.
      – И не переби­вайте – времени мало, – отчетливо выговаривала она каждое слово, – запомните номер ячейки: двадцать два, сорок во­семь.
      – Запомнил.
      – Шифр: двенадцать, ноль четыре, девятнадцать, шестьдесят один.
      Он кивнул, повторяя про себя названные цифры.
      – Одежду, в которой засветились под именем Андрея Се­дова, лучше выбросить. И последнее: завтра в девятнадцать тридцать встре­чаемся на Елисейских полях – улица Мариньи, у центрального входа в театр. Форма одежды – парадная. Вопросы?
      – Что за театр? Их здесь считать умучаешься.
      Она покосилась на него с превосходством знатока светской жизни и проронила:
      – Театр Мариньи – самый именитый на Елисейских полях. К тому же расположен неподалеку от церкви Мадлен, куда вы изволили опоздать в первый день. Одним словом – не заблудитесь.
      – В театре опять будем прохлаждаться и шариться по подвалам?
      – Никаких подвалов! – фыркнула Анастасия. – Завтра мы должны сделать то, ради чего сюда приехали.
      – Наконец-то! – возрадовался он.
      – Только не говорите, что смертельно устали от Парижа, – съяз­вила она, поворачивая к одному из номеров. Вставив в замоч­ную скважину ключ и открыв дверь, вошла внутрь. Включив свет в холле и, не пригласив Дорохова войти, бросила: – Все. До завтра!
      Дверь шибанула по косяку перед самым носом Артура.
      Ух­мыльнувшись, он сунул руки в карманы и зашагал прочь…

* * *

      Следующим вечером в оговоренный час он прогуливался по гра­нитным ступеням, ведущим к главному входу в театр Мариньи. От нечего делать изучал большие афиши и пытался отыскать созвучные русскому слуху фразы. Иногда это удава­лось…
      Один из спектаклей назывался «Мария Стюарт». В названии вто­рого угадывалось слово «русские», но дальше из-за огромных пробе­лов в познаниях французского языка поиск буксовал. Зато глав­ную роль в спектакле исполнял Ален Делон – его имя спутать с чьим-то другим возможным не представлялось. Да и напечатано оно было ар­шинными буквами – едва ли не крупнее самого названия.
      На Дорохове неплохо сидел дорогой костюм; расстегнутые полы пиджака открывали любопытному взору модный галстук, привнося­щий во внешний вид штришок этакого небрежного шарма. К тому же на ремне – далеко на боку, висел все тот же CD-плеер, провода с на­ушниками от которого были аккуратно упрятаны в брючный карман. В кармане пиджака лежал паспорт на имя Антона Леонидовича Бахи­рева – сотрудника одной из москов­ских строительных компаний. Ря­дом с паспортом по­коились между­народные права и использованный авиабилет рейса «Москва-Париж» – тот же самый рейс, коим прибыл сюда рекламный агент Андрей Викторо­вич Седов. Разница заключа­лась лишь в том, что на последнем проездном документе стояла более свежая дата…
      Новоявленный Антон Леонидович частенько прикрывал ладонью зевки – полночи вместо отдыха пришлось бодрствовать, мотаясь на такси в аэропорт и обратно; затем разыскивать другую дешевую гос­тиницу, устраиваться… С постели в новом номере поднялся только к по­лудню; до сего часа успел выпить три чашки крепкого кофе, однако все одно жутко хотелось спать.
      – О, да вы сегодня франт! – раздался позади знакомый голос.
      Он обернулся. По ступенькам поднималась Анастасия; в бордо­вом вечернем платье со вставками из черного бархата, с небольшой сумочкой в руках.
      – Здравия желаю, – хмуро кивнул он. – Вы тоже ничего приоде­лись. На похоронах пару раз аналогичный прикид встречал.
      – Спасибо за царский комплемент. Кажется, нас теперь зовут Ан­тоном?
      – Угадали. А как отныне следует обращаться к мадам?
      – Дубровина Ольга Анатольевна, – представилась она и тихо до­бавила: – Вот сегодня, уважаемый Антон Леонидович, извольте смот­реть по сторонам в оба. Несуетливо, осторожно, но… с максималь­ным вниманием. Договорились?
      – Не вопрос. Куда держим путь?
      – В аптеку.
      – Куда?! – изумленно переспросил молодой человек.
      – Вы что, оглохли? В аптеку.
      – Гм… А театр отменяется?..
      – Мы туда и не собирались, – загадочно улыбнулась она, при­вычно беря его под руку.
      – Понятно. Стало быть, в лучший костюм я вырядился, чтоб по­купать мазь Вишневского.
      – Пошли-пошли, – увлекла его девушка вниз по ступеням, – у нас не так много времени…
      По пути в ближайшую аптеку Артур ни на минуту не забывал о просьбе агента – поглядывал на тормозившие у тротуара автомобили; мимолетно озираясь, запоминал людей, идущих в том же направле­нии. И даже оказавшись внутри прохладного зала с густым запахом медикаментов, задержался у стеклянных дверей, всматриваясь в мелькавших прохожих…
      Результат обнадеживал: ни одного подозрительного взгляда; ни одного человека, сбавившего шаг у крыльца аптеки.
      Новоиспеченная Ольга Анатольевна пробыла у прилавка не­долго. Приняв от продавца аккуратный пакетик с пузырьком пере­киси водорода, запечатанными ватными тампонами, валиком бинта и упаковкой пла­стыря телесного цвета, направилась к выходу.
      – Вы можете толком объяснить, зачем нам это? – спросил он на улице. – Кому мы собираемся делать обрезание? Или останавливать кровь, обрабатывать раны?
      – В нашем деле все пригодится. Скоро уже пригодится, – отве­чала она, запихивая покупки в сумочку. – Ловите такси и хорошенько осматривайтесь…

* * *

      – Soyez gentil de Francois Mauriac, treize, – мило прощебетала мо­лодая женщина таксисту. Дождавшись же, когда машина плавно тро­нется и вольется в сплошной поток, негромко скомандовала сидев­шему рядом телохранителю: – Обнимите меня.
      – Вы опять за старое?! – воспротивился тот.
      – Не валяйте дурака, Антон – делайте, что говорят. Покрепче! Вот так, – и при­жавшись к нему, зашептала, едва не касаясь губами уха: – Те­перь слушайте внимательно: мы едем в один из самых рес­пектабель­ных клубов Парижа – моя встреча с нужным человеком на­значена именно там. В клуб мы войдем порознь и сядем за разные столики – заведе­ние только открылось и народу там пока немного. Далее…
      «Далее! Опять это любимое разведкой словцо! Ну, точь-в-точь Японский конспиратор!..» – чертыхнулся про себя Дорохов.
      – …Далее вы должны просто наблюдать и оценивать обстановку, – продолжала она. – Как выглядит человек, с которым назначено ко­роткое рандеву, вам знать не нужно. Скажу лишь, что он будет один. Воз­можно, подсядет за мой столик или остановится рядом всего на пару секунд. Но… – тут Ольга Анатольевна сделала многозначитель­ную паузу, – когда я опо­знаю этого человека и прежде, чем он подой­дет, я на неко­торое время выйду в туалетную ком­нату – минут на де­сять, не больше. Это для вас послужит сигналом.
      – И что я обязан сделать после сигнала?
      – Ничего. Оставайтесь на месте и осторожно проследите за дру­гими гостями клуба.
      – Хорошо. Как я дам вам знать, если замечу слежку или что-то подозрительное?
      – Постарайтесь сесть не очень далеко, и в поле моего зрения. При появлении опасности достаньте платок и покашляйте в него. Догово­рились?
      – Не вопрос. Тропа отступления?
      – Что? – не поняла девушка.
      – Сматываться при наличии «хвоста», будем каким образом?
      – Там посмотрим, – неопределенно пожала она плечиками. – Главное успеть встретиться с тем человеком. Он работает под серьез­ным прикрытием, и за переданную информацию я переживать не стану – оказавшись у него, она уйдет к адресату почти мгновенно. А потом пусть нас берут с потрохами – все равно ничего не докажут.
      Артур со скучающим видом посмотрел в окно и подумал: «Да, милочка, я слышал – французские тюрьмы получше наших. Однако по­чивать даже на здешних нарах у меня почему-то желания нет…»
      Автомобиль бережно пронес их через весь город и остановился на набережной, где-то на юго-востоке Парижа.
      Поморгав поворотни­ком, пустое такси бесшумно скрылось за уг­лом прилегающего к Сене квартала. Дорохов сам взял спутницу под руку и зашагал с ней вдоль хорошо освещенных фасадов зданий. Небо над городом потемнело – наступал вечер, но благодаря безум­ному буйству иллюминации, во­круг было светло как днем.
      Он попытался определить цель похода по набережной. Повсюду пестрели подсвеченные маркизы небольших кафе и ресторанчиков, прямо на тротуарах возле домов стояли столики, меж которых сно­вали официанты… Но все это как-то мало вязалось с понятием «са­мый респектабельный клуб Парижа». Ближайшим и наиболее подхо­дящим объектом виделось ярко красное сооружение, похожее то ли на водо­напорную башню, установленную на барже, то ли на плавучий маяк. С берегом освещенная платформа маяка соединялась двумя уз­кими мостками. Посередине – между мостков горела неоновая над­пись «Le Batofar», та же надпись имелась и на красном борту нема­лого по раз­мерам сооружения.
      «Черт его знает – клуб это или секция любителей зимнего купа­ния в Сене. Но, здесь умный человек встречу назначить не отважится. Свалить при случае некуда; единст­венный путь отступления – по мосткам», – решил Артур и взялся вы­сматривать другие объекты, претендовавшие на роль места для ответ­ственного рандеву. Однако, поравнявшись с алым маяком, девушка повернула именно к нему…
      – Кто же додумался организовать свидание на этом… дебарка­дере?! – приглушенно возмутился телохранитель, поворачивая сле­дом.
      – Чем он вам не нравится?
      – Он не нравится мне двумя единственными выходами, между которыми десять шагов. Достаточно одного человека с оружием, чтобы перехватить или грохнуть нас обоих.
      – Во вчерашнем клубе мы тоже не сумели отыскать запасного выхода, – парировала она.
      – Замечательная логика! И что хорошего из этого вышло? К тому же, в ваш долбанный «Локомотив» пожаловало человек сорок поли­цейских, с собаками… И мы просто не успели.
      Но и сейчас время для дискуссии истекло – до ближайшего, шат­кого деревянного сооружения, соединявшего «материк» с «самым респектабельным клубом» столицы Франции оставалось метров сто.
      – Все, Антон Леонидович – разговорчики в строю! – одернула Ольга Анатольевна. – Я иду первой, вы заходите минут через пять. Друг друга мы не знаем.
      Сокрушенно разведя руками, молодой человек спросил:
      – В случае успеха разъезжаемся по гостиницам?
      – Если встреча сложится удачно – подсаживайтесь за мой столик. Сделаем вид, будто познакомились и напьемся пива в честь оконча­ния операции, – улыбнулась она так, словно прощалась с ним на пару лет. Улыбка вышла слабой и выму­ченной – близился финал операции, и агент волновалась.
      Глядя вслед, он явственно ощущал перемену: по ее сегодняшней нераз­говорчивости, по отсутствию шуточек и сурового приказного тона. Ощущал по тому, как прижималась в такси – было в этом по­рыве не только желание утаить смысл короткого инст­руктажа от так­систа, но и что-то от безысходности, беззащитности… Казалось, не­уверенность присутствует даже в походке женщины – шла она нето­ропливо, всем видом показывая праздность и намерение развлечься. Вместе с тем, в движениях легко читалась скованность и напряже­ние…
      Дорохов подпалил сигарету и будто невзначай посмот­рел в одну сторону набережной, в другую. Затягиваясь табачным дымком, изу­чил подтягивающуюся к деревянным сходням публику. Стайка при­лично одетых молодых людей – по виду местных студен­тов; две па­рочки пожилых туристов с африканского континента; три человека лет тридцати – двое мужчин и женщина, нетерпеливо погля­дываю­щие на часы и кого-то поджидавшие под светящейся вывес­кой…
      «Да… теория – теорией, а опыта никакого, – сокрушенно вздох­нул спецназовец. – Попробуй, мля, определи слежку, когда на всех рожах написано единственное желание – напороться до поро­сячьего визга!..»
      Бросив в урну окурок, он тоже посмотрел на минутную стрелку часов и направился к проклятой золотисто-красной башне, уродливо возвышавшейся над Сеной. Нырнув под арку с горевшей вывеской, гулко протопал по деревянному мостку; кинул на лоток входной кассы сотенную купюру, опять осмотрелся… На другом берегу и чуть левее в лучах подсветки красовалось великолепное здание – поко­павшись в памяти, Артур припомнил: дворец спорта в Берси. Не­много дальше виднелся трехсотметровый мост, по нему медленно проплы­вали огни автомобильного потока. А вокруг плавучего маяка рябила, отражая миллионы искр, темная и верно уж холодная речная вода…
      Еще разок глянув на берег, он сунул в карман сдачу и миновал парочку здоровяков – молчаливый и придирчивый фейс-контроль. Однако прежде чем надолго обосноваться внутри клубного «помеще­ния» – под натянутым над палубой желтым тентом, решил пройтись по всему «дебаркадеру» и хорошенько изучить, что творилось на двух нижних палубах.
      «Так-так… В этой рубке, судя по ароматам, устроена кухня, – до­га­дался молодой человек, вышагивая мимо красной металлической ко­робки с большими белыми цифрами «01» на боку. – А что же дальше – внутри этой длинной надстройки?..»
      И открыв ближайшую, дверцу с круг­лым иллюминато­ром, оку­нулся в липкий полумрак…

       Париж. 2 сентября
      Над расположенным на верхней палубе рестораном слабо колы­хался от дуновений теплого ветерка громадный тент. Сквозь паруси­новую «крышу» в ночное небо уходила конструкция высокого маяка со стеклянной и красиво подсвеченной верхушкой…
      Девушка выбрала столик у противоположного от берега борта. Свободных мест было еще предостаточно, и Дорохов, задер­жавшись на мгновение у трапа, направился к столику, стоявшему че­рез ряд. Сел он так, чтобы напарница постоянно оставалась в поле зрения.
      – La carte, s`il vous plait, – раскланялся подошедший официант, положив перед посетителем меню.
      – De la bierre, – попросил Артур, не заглядывая в карту, где все одно бы ничего не понял. А к пиву решил присовокупить что-нибудь из мясной закуски: – De la viande.
      Выряженный в форму стюарда океанского лайнера гарсон вто­рично поклонился и проворно отбыл к кухне-над­стройке исполнять заказ.
      «Что ни говори, а меня сейчас тоже спокойным не назовешь. На­пустило руководство туману со страхами – трясись теперь!.. – неза­метно поморщился телохранитель, бросая на стол пачку сигарет с за­жигалкой. – Думал, кого-то предстоит грохнуть, а тут… Ни хрена не могу понять! Неужели мимолетная встреча с передачей информации – такое невероятно сложное по исполнению мероприятие? Неужели всех прибывших из России туристов день и ночь пасут американские спецслужбы? Чушь какая-то! Бред! Не мо­жет этого быть. Сил и на­роду у них на подобные подвиги не хва­тит».
      Прикурив сигарету, он начал изучать «зал» и окрестности.
      Вероятно, маяк на самом деле в далеком прошлом был дейст­вующим – болтался на якорных цепях где-нибудь в северных водах Ирландского моря. По крайней мере, об этом говорила и сама конст­рукция сооружения, и множество бережно сохраненных для досто­верности де­талей.
      Обследуя плавучий клуб, перед тем как подняться в ресторан, Дорохов скоро убедился в простоте за­мысла устроителей. Та палуба, на которую он попал по деревянным сходням с берега, была средней из трех. Узкое прогулоч­ное простран­ство, ограниченное с внешней стороны глухим невысоким бортом, опоясывало кольцом металличе­скую над­стройку. Внутрь этой над­стройки спецназовца и угораздило по­пасть, в начале «экскурсии» по барже. Угораздило потому, что, оказавшись в душном помещении, сразу услышал непотребный звуки. И пока после яркой иллюминации глаза привыкали к полумраку, едва не споткнулся о клубок чьих-то тел. Каюты, укромные закутки, по­всюду диванчики с мягкими по­душками… Характерный запашок травки и нетрезвый народец, потя­гивающий через трубочки го­рячи­тельные напитки из мелких пласт­массовых шутеров. Тут же на ди­ванчиках под тусклым светом кора­бельных плафонов целовались па­рочки; из кают доноси­лись сладост­растные стоны…
      Не найдя в борделе стратегически важных элементов для воз­можной «экстренной эвакуации» с маяка, он вернулся и осмотрел не­большой внутренний «холл». Собственно выходов из него было два – по од­ной тяжелой металлической двери на каждый бор. В середине «холла» обитал сквозной трап, ведущий на другие палубы. Напротив – трех­метровый коридорчик с двумя туалетными комнатами – муж­ской и женской.
      Продолжив экскурсию, Артур спустился вниз…
      В бывшем машинном отделении была обустроена площадка для танцев со всеми современными прибамбасами. Под потоком и по пе­риметру зала мигали, сияли и тлели разнообразные фонари, лампочки и прожекторы; по углам бухали огромные басовые колонки; вдоль миниатюрного возвышения – сцены, источали искры и дым хитрые пиротехнические штучки.
      На танцполе уже вовсю веселилась молодежь, и Дорохов, пре­одолев десяток ступеней трапа, вышел через «холл» на прогулочную площадку. Обойдя кругом надстройку с вереницей круглых иллюми­наторов, он скоро установил: третью палубу, что находилась на капи­тан­ском мостике (или на крыше вертепа), окружал леерный борт с тор­чащими во все стороны бутафорскими трубами и стрелами ржа­вых лебедок. А для того чтобы попасть в ресторанный зал, минуя внутренности надстройки, надлежало воспользоваться одной из двух боковых лестниц…
      Теперь, сидя за столиком, молодому человеку оставалось опреде­литься с туалетными комнатами самой ресторации – в одной из них собиралась исчез­нуть на некоторое время Ольга, после визуального контакта с при­шедшим на встречу человеком.
      Оглянувшись к стойке, откуда ожидалось появление с заказан­ным пивом официанта, он не нашел более ни дверей, ни коридоров. Только дыра в полу и поручни уходившего вниз – к «холлу» трапа. «Ясно, – за­ключил Артур, – стало быть, клиенты ресторана пользу­ются туале­тами, расположенными на двух нижних палу­бах – в танце­вальном зале и борделе».
      Скоро «стюард» поставил перед ним запотевшую кружку холод­ного пива и большую тарелку с роскошной и разнооб­разной мясной закуской. Сделав первый глоток и слизнув с губ бело­снежную пену, спецназовец покосился на агента… Та скучала и с ле­нивой небрежно­стью потягивала через соломинку оранжевый коктейль.
      Лишь минут через пятнадцать, когда сбоку от стойки свое место занял ди-джей, когда заиграла зажигательная латиноамериканская му­зыка, а спрятанный где-то проектор высветил на потолочном тенте первые красочные слайды, лицо ее немного оживилось, а губы тро­нула слабая улыбка…

* * *

      Народу заметно прибавилось – по всем трапам на верхнюю па­лубу баржи поднимались все новые и новые посетители. Свободных столиков почти не осталось.
      Наблюдая за гостями «Le Batofar», Дорохов не заметил, как опус­тошил первую кружку, а заодно и ополовинил закуску. Подошедший официант со слащавой гримасой взялся что-то объяснять, да рус­ский турист и сам догадался – кивнув, позволил присесть за свой сто­лик двум молоденьким девушкам. А заодно, воспользовавшись мо­ментом, заказал вторую кружку пива.
      Откинувшись на спинку стула, прикурил сигарету, осторожно покосился на Ольгу. К той подсадили двоих мужчин азиатской на­ружности; она опять заскучала – верно, нужный человек так и не поя­вился…
      «И слежки, как будто нет, – довольно подумал Артур, выпус­кая дым к мелькавшим на парусиновом потолке слайдам. – Во всяком случае, ни одного подозрительного взгляда ни в ее, ни в свою сторону я не заметил. Дай бог, обойдется! – подмигнул он одной из соседок, на что немедля последовал ответ – очаровательная улыбка и вопрос на непонятном языке. Вопрос повис в воздухе, потому как в голову внезапно пришла не очень веселая мысль: – А если этот хмырь во­обще сегодня не удосужится придти? Что тогда?.. Видимо позже и в другом месте предусмотрена повторная встреча. Значит, опять при­дется в напряжении ждать, готовиться, переживать и… водить по ме­мориальным кладбищам эту куклу, сидящую в пяти шагах. Нет уж, лучше бы все решилось сегодня. Сейчас!»
      – Je ne parle pas francais, – сбивчиво пробормотал он заученные из разговорника слова.
      Девушки переглянулись, с пониманием закивали: дескать, жаль, что не знаешь языка – не суждено поболтать, развлечься…
      Кажется, он немного отвлекся на общение с соседками – момент, когда агент установила визуальный контакт с явившимся на рандеву человеком, остался «за кадром». Боковым зрением Дорохов заметил, как Ольга обратилась с какой-то фразой к соседям-азиатам, на всякий случай положила на стол купюру, встала и, прихватив сумочку, по­шла к внутреннему трапу.
      «Ну, вот и дождались!» – ворвалась в сознание ликующая мысль. Однако понимание важности момента и преждевременности для вы­ражения торжества заставили сосредоточиться, усилить внимание.
      Меж столиками третьей палубы частенько кто-то перемещался: и официанты; и целые компании подвыпивших гостей, то спускав­шихся вниз, то поднимавшихся обратно… Но к внутреннему трапу за Ольгой никто не последовал. Это успокоило. Он засек время для от­счета означенных ею десяти минут и, хлебнув из кружки, снова под­палил сигарету.
      И в этот момент неожиданно засуетилась одна из девушек, си­девших на­против – что-то шепнула подружке, тоже схватила сумочку, вскочила и поспешно зашагала к прямоугольному отверстию в метал­лическом полу, куда немногим раньше, держась за поручни, спусти­лась его напар­ница.
      На раздумье ушло с полминуты. Искоса и с опаской поглядывая на оставшуюся барышню, бывший спецназовец лихорадочно взвеши­вал все «за» и «против»: «Случайность? Совпадение?.. Две молодые девчонки, лет по двадцать с небольшим, абсолютно не похожие на агентов спецслужб. Хотя… чего умничать – где я их видел-то, этих агентов и сотрудников контрразведки? К тому же, в учебном Центре не уставали твердить о трое­кратной осторожности; о необходимости быть предельно бди­тель­ными и не доверять НИКОМУ!»
      И, не усидев, он бросил в пепельницу недокурен­ную сигарету, поднялся со стула, пошел вниз. Спуская по неудобным ступеням, бы­стро оглянулся, стараясь зафиксировать взглядом любые произошед­шие за время движения к трапу из­менения.
      Изменения, коих он так не желал, увы, были…

* * *

      Мимолетно увиденное все расставило по местам.
      Более того, окунувшись в привычное после нескольких лет войны ощущение близ­кой опасности, Артур внезапно почувствовал в теле зна­комое легкое напряжение. Не судорожный мандраж, что обычно ис­пытывают новички пе­ред боем, а нечто похожее на нетер­пение, азарт, зуд или желание поскорее сойтись в неизбежной руко­пашной и разом покончить с раздражительным «нарывом».
      Мигом слетев по трапу и снова оказавшись в плохо освещенном «холле», он пересек его и завернул в маленький коридорчик, ведущий к мужской и женской туалетным комнатам. В женской сейчас нахо­дилась Ольга.