Двадцатый - расчет окончен

      – Без «ну», пожалуйста. Расстояние? Какие обслуживает рейсы? Откуда и каким транспортом удобно добраться?
      – Сорок два километра… Рейсы, по-моему, чартерные. Доехать удобнее с вокзала «Виктория»…
      – Дальше.
      – Аэропорт… – Дорохов прищурился, всматриваясь в размытые контуры схемы, – «Сити»; десять километров восточнее города. Рейсо­вый автобус ходит от станции «Ливерпуль». Потом… этот… – он снова принялся читать расплывчатые названия: – «Лутон»; пятьде­сят кило­метров северо-западнее…
      – Пятьдесят три, – одарил отвечавшего строгим взглядом препо­даватель. – Дальше.
      – Доехать можно поездом или автобусом с вокзала… «Викто­рия».
      – Вы отвечаете крайне неуверенно, Дорохов. К тому же допус­каете неточности. По-моему, ваша травма давно зажила, и вы допу­щены врачом до тренировок. Не так ли?
      – Так точно.
      – В таком случае вы – очередной кандидат для участия в вечер­нем кроссе.
      Генерал тяжело поднялся из-за стола, с недовольным видом про­следовал вдоль первых столов. Остановившись против курсанта, с раздражением в голосе произнес:
      – А лучше сделаем так: если должным образом не закон­чите рас­сказ об аэропортах – вся группа строится после ужина на ав­тодроме и дружно бегает до отбоя. И контролировать проведение этого воспита­тельного мероприятия буду лично. Итак, слушаю…
      Артур кашлянул в кулак, перекинул указку в левую руку и, твердо ткнув ей в окраину столицы туманного Альбиона, без за­пинки выдал:
      – Современный, комфортабельный аэропорт «Стэнстед»; нахо­дится в сорока девяти километрах к северо-востоку. Каждые тридцать ми­нут до Ливерпульского вокзала ходит электропоезд; автобусы кур­си­руют до вокзала «Виктория». Время в пути – девяносто минут.
      – Хм… Уже лучше. Ладно, с аэропортами худо-бедно разобра­лись. Последний вопрос. Предупреждаю: не из легких. Если ответите пра­вильно и с той же четкостью – дам кроссу отбой.
      – А… вы амнистируете только меня или всю группу?
      Серый кардинал сызнова зыркнул на него поверх оправы и озву­чил условия:
      – Если ответишь блестяще, вся группа пойдет отдыхать. Уст­роит?
      – Не вопрос, – пожал тот плечами.
      Девятнадцать человек замерли, с тоскливой надеждой взирая на Дорохова…
      – Что ж, посмотрим… Итак. Вам назначена встреча на площади Пиккадилли у статуи ангела – так называемого Эроса. Площадь, при­легающий к ней квар­тал и его главная улица, как известно, привле­кает множество тури­стов, поэтому для кратковременной встречи ме­сто идеальное. Вы двигаетесь к площади пешком в юго-западном на­правлении по Shaft­esbary Avenue. На подходе к этому перекрестку, – руководитель Цен­тра по­дошел к экрану с картой Лондона и указал пальцем на одно из пересечений уличных магистралей, – вы опре­де­лили за со­бой слежку. Ваши действия, Дорохов?..
      Бывший капитан подумал несколько долгих секунд, рассматри­вая один из центральных районов левее Темзы и чуть выше зеленых парковых островов, и без тени сомнения в голосе озвучил:
      – Продолжаю движение в том же направлении.
      – До Wardour Street? – оживился экзаменатор.
      – Нет, эту улицу я пересекаю по подземному переходу.
      – Но почему? Если свернете влево на Wardour Street, то попа­дете в многолюдный квартал Чайна-таун…
      – В китайском квартале многолюдно, но европейскую внешность имеют лишь туристы; коренных лондонцев здесь не много – это объ­ясняли нам на позапрошлом занятии. К тому же, затеряться среди мелких лавочек и магазинов несколько сложнее, чем в крупных тор­говых заведениях.
      – Хм… И куда же вы в таком случае направитесь?
      – Вот сюда, – уверенно показал Артур на карту. – В квартале от Wardour Street находится одно из самых больших торговых предпри­ятий Лондона – «London Pavilion».
      – И что же?..
      – Он имеет более десятка выходов на четыре прилегающих улицы. Уйти от хвоста, если только в слежке не задействовано пол­сотни человек, большой сложности не составит.
      Седовласый генерал подозрительно покосился на курсанта, по-доброму усмехнулся, еще раз глянул на часы и, направляясь к двери, обронил:
      – Что ж, для начала неплохо. Старшина, группу на ужин и… в ка­зарму – отдыхать.

* * *

      Этот стенд располагался на стрельбище чуть дальше того, где группа осваивала стрельбу из статичных положений. Несмотря на простоватый вид, стенд зачастую приносил немало головной боли и расстройств тем, кто приходил упражняться к его прямоугольному сектору.
      Два больших деревянных щита, выкрашенных в темно-зеленый цвет, стояли в ряд на огневом рубеже, образуя между своими плоско­стями трехмет­ровый просвет. За щитами находилась зона стрельбы – узкая гаревая дорожка с препятствием, стоявшим перпендику­лярно просвету. Пре­пятствие было сменным – с различной высотой. Инст­руктор управлял метательной машинкой, спрятанной за низким бру­ствером метрах в десяти от просвета.
      От классической стендовой стрельбы здешние упражнения отли­чались тем, что вместо команды стрелка «Дай!», звучало громкое ин­структорское «Ап!». Следом из машинки под углом вверх и в одном из трех направлений вылетала мишень – стандартная тарелочка диа­метром один­надцать сантиметров. Курсант же, с приготовленным спортивным пистолетом, по этой команде выбегал из-за левого щита и прыгал че­рез препятствие, на ходу и во время прыжка производя выстрелы. На обнаружение летящей мишени, на прицеливание и на поражение отпускалось немногим более секунды. Чуть зазевался, промедлил, и сектор уже наглухо закрыт вторым щитом. Незачет – извольте повторить попытку…
      Конечно, дистанция до пролетавших тарелок была существенно меньше, чем на спортивных стрельбищах, а пистолеты все как один отличались хорошей кучностью. И, тем не менее, в первые посещения данного стенда курсантам крайне редко доводилось растягивать губы в довольных улыбках – барабан метательной машинки опорожнялся, и почти все двести пятьдесят тарелочек одна за другой улетали к дальнему брустверу целыми и невредимыми. Что ни говори, а пора­зить эту крохотную, юркую цель пулей было гораздо сложнее, чем дробовым ружейным зарядом.
      – Еще раз повторяю: высоту с характером препятствия вы должны успеть оценить заранее – до того как попадаете в сектор стрельбы, – увещевал инструктор, раздавая в коротком перерыве ме­жду двумя спаренными занятиями коробочки с патронами. – Когда окажетесь между щитами – все внимание исключительно на цель! Начали!..
      И снова за левым щитом образовалась очередь из пытавших сча­стье стрелков – у каждого в руках снаряженный полным магазином пистолет. Одежда в пыли, в гаревой крошке, но лица сосредоточены; в глазах интерес, смешанный с азартом…
      – Ап! – раздается громкая команда.
      Срабатывает машинка и одновременно с вылетевшей из-за бру­ствера тарелочкой курсант бросается вперед. Первый выстрел до прыжка, второй в полете над препятствием. Падение на продолжение дорожки из гравия мягкое, отработанное сотни раз. И еще два вы­стрела: третий – в перевороте, четвертый – с колена. Но… та­релка лишь однажды, чуть дернувшись от касания пули, бла­гопо­лучно упала на высокий земляной вал, расположенный в сотне метров от рубежа.
      – Максимум – три выстрела! – снова кричит инструктор со своего «рабочего» места. – К четвертому дистанция до цели слишком велика – эффективность стрельбы нулевая! Следующий!..
      На прошлом занятии у Дорохова несколько раз получалось раз­бить проклятую тарелку с двух выстрелов, и сегодня он хотел закре­пить успех.
      Наступила его очередь.
      – Ап!
      Короткий разбег.
      Край первого щита позади. Вот она, цель! Улетает по средней из трех траекторий…
      Еще до прыжка быстрое движение руки, и линия ствола совме­щена с тарелкой.
      Выстрел. Прыжок…
      Уже в полете Артур снова пытается совместить ствол с быстрой мишенью, и заранее напрягает указательный палец, но… куски та­релки осыпаются вниз – на полпути до бруствера.
      – Молодец, Дорохов! Следующий!..
 
      Этот час перед отбоем ничем не отличался от предыдущих. Кто-то ходил по коридору с полотенцем на шее; кто-то приводил в поря­док форму; кто-то рассказывал новым приятелям о прошлой жизни…
      Артур как всегда валялся на кровати и, закинув руки за голову, рас­сматривал хорошо изученные пятна на потолке.
      – Ну, вот и дождались, парни! – вдруг крикнул в кори­доре стар­шина. – Только что видел первых «покупателей». На двух шестисо­тых «мерсах» пожаловали; в профилактории остановились.
      – Значит, завтра начнут смотреть, выбирать, – послышалось чье-то предположение.
      Задорный голос подхватил:
      – Эх! по реке по речке – пыли две дощечки! И разбросает нас судьбинушка по Европе, по богатым странам! И начнется нормальная житуха!..
      – Ага… или закончится, – негромко добавил Дорохов.

Глава вторая

       Ставропольский край. 27 августа
      – Мне нужен самый невзрачный тип. Самый непрезентабельный! Серый воробей, мышонок… каких тысячи, миллионы! Среднего роста, сред­него те­лосложения, средней полноты…
      – И средних умственных способностей, – шутливо вставил на­чальник Центра.
      – Ни в коем случае! – не приняв шутки, возразил высокий, стат­ный мужчина лет пя­тидесяти. – Нормальный развитый парнишка с цепкой памятью и быстрой сообразительностью! Просто без особых при­мет и с обычным ничем непри­мечательным ли­цом.
      – Сейчас выберешь сам, – отмахивался в ответ Серый кардинал.
      – Он не должен выделяться из толпы. Такой… Ну… японский конспиратор… чтоб запросто мог исчезнуть в людском по­токе, зате­ряться в общественном транспорте, на рынке, в маркете, в аэро­порту… Понимаешь? – пылко и, помогая себе жестами, объяснял приехавший первым «покупатель». – Такой… который не запомнится человеку с хорошей зрительной памятью ни с первой, ни со второй, ни даже с третьей встречи. Ты меня понима­ешь?
      – Понимаю-понимаю, Александр Сергеевич. Ты неисправим!.. Я как только услышал по телефону твоего «японского кон­спиратора» – сразу понял, что тебе нужен самый лучший. Сейчас представлю наи­более подго­товленную группу. До выпуска этим пар­ням ос­талось три не­дели – основную часть про­граммы они уже ос­воили. Выберешь кан­дидата сам.
      – Три недели до выпуска?.. – насторожился гость. – Ах да, у тебя же выпуски двадцатого числа!.. Но прошу: не за­будь – при всей скромности внешних данных, этот кандидат должен об­ладать всем тем набором умений, на­выков и знаний, что обяза­тельны для выпуск­ников твоей закрытой школы.
      – Все покидающие территорию моего Центра – профессионалы. Независимо от роста, веса, национальности, правильности черт лица, этнической или конфессиональной принадлежности. Сейчас выбе­решь сам…
      Двое мужчин в штатских костюмах, предъявив пропуска, прошли второй контур охраны. Начальника Центра, безусловно, узнавали в лицо, да не­зыблемые правила требовали доставать и разворачивать удостовере­ния. Вот и казарма готовящегося к выпуску курса…
      Заслышав команду дежурного инструктора, курсанты построи­лись в длинном проходе казармы в считанные се­кунды.
      – Проверьте, все ли, – бросил ему седовласый мужчина.
      – По порядку номеров рассчитайся! – сызнова огласил казарму зычный голос.
      – Первый.
      – Второй.
      – Третий… – живо побежала перекличка от правого фланга.
      – Девятнадцатый, – молвил последний в шеренге и растерянно глянул влево.
      В этот миг опоздавший появился на своем месте; как ни в чем ни бывало, сделал шаг вперед и четко доложил:
      – Двадцатый – расчет закончен.
      – Опять опаздывает, пострел, – негромко проворчал начальник Центра. – Ладно, приступай, – подтолкнул он гостя в спину. – Группа в твоем распоряжении…
      Осмотр подразделения начался с самых высоких и широкопле­чих. Однако возле этих амбалов незнакомый мужчина с повадками высшего офицера не задерживался – одни их габариты с накаченными мыш­цами, несомненно, притянут множество любопытных взоров.
      Заложив руки за спину, он довольно быстро прошелся до сере­дины шеренги. Когда рост слушателей спецшколы сравнялся с его ростом, шаг замедлился, взгляд стал внимательнее…
      Остановившись напротив одного бывшего спецназовца, он пыт­ливо рассмотрел его с ног до головы, приказал выйти из строя, обо­шел со всех сторон…
      Другого попросил показать ладони…
      У третьего спросил о сроке службы в войсках спецназа – видно захотел услышать голос…
      Смотрины продолжились в спортзале.
      Одетые в одинаковые трико курсанты разделились попарно и от­рабатывали элементы еди­но­борств. И здесь зоркий и придирчи­вый взгляд странного приезжего человека следил за теми, чье тело­сложе­ние казалось обычным, невы­дающимся.
      Вот подходящий паренек с заурядными внешними данными ловко уходит от кулака, ставит блок, наносит встречный удар и идет в контратаку… Не­плохо. Но… Рязань! За версту веет Русью-матушкой: чуть оттопы­ренные уши, рыжеватый цвет волос, конопатая рожа, ла­дони-ло­паты… Нет, не годится!
      Сосед слева смахивает на среднего европейца. И подготовлен от­менно – вполне бы устроил. Но… отставить – в движениях картин­ность, показуха. Так и лезет из кожи вон, дабы понравиться незна­комцу и свалить раньше времени на свободу. Такой наворотит дел – замучаешься отмывать дерьмо.
      Следующий… Внешность подходит. Нет – высоковат и медлите­лен: то ли туго соображает, то ли что-то с реакцией. Не пойдет!
      А этот кто таков? Движения точны и строго дозированы – ничего лишнего; в глазах спокойствие; на типичном для центральной Европы лице ленивое наплевательство к происходящему; ладони в небольших перчатках, стало быть, невелики. Ах да, вспомнил! тот самый ротозей и разгильдяй, опоздавший к по­строению! Что ж, понаблюдаем…
      Тем временем характер тренировочных занятий в спортзале из­менился: теперь инструктор по единоборствам вызывал на татами по три курсанта. Один в течение пяти минут должен был продержаться против двоих; затем, он менял кого-то из пары нападавших и, таким об­разом, рубка для назначенной тройки продолжалась четверть часа.
      Вначале каждого поединка бойцы проявляли некоторую сдер­жанность – вероятно, уже неплохо зная друг друга, проявляли эле­ментарную человеческую гуманность. Но скоро, подстегиваемые за­мечаниями наставника и собственным азартом, начинали работать довольно жестко и в полную силу.
      Паренек, за которым взялся присматривать «покупатель», вышел на ковер в четвертой тройке. Две пятиминутки он попадал в пару напа­давших и ничего вразумительного не показал: обычные блоки, уходы от ударов; вялые атаки со средней дистанции… Однако ока­завшись в заключительном отрезке времени в одиночестве, внезапно преобра­зился: ленивое безразличие на лице сменилось внимательным усер­дием, в повадках обозначилась собранность, в тактике боя – ра­цио­нальность. Более всего приезжему генералу понравилась легкость, с которой он переигрывал оппонентов в завоевании свободного про­странства – двоим, отнюдь не тормозным ребятам никак не удавалось прижать его к краю ковра. Атакуя, защищаясь и контратакуя, он по­стоянно перемещался, лавировал, запутывал противников. Выполняя же финты и ложные движения, за­ставлял их ошибаться. При этом его хорошо поставленные удары нередко достигали цели. Он не просто отбывал номер и отмахивался положен­ные пять минут, он думал, анализировал постоянно менявшуюся об­становку и мгновенно при­нимал оптимальные решения – вот что при­ятно удивило придирчи­вого «покупателя».
      Появление в спортзале начальника учебного Центра совпало с командой инструктора об окончании занятий.
      – Определился? – с легкой ухмылочкой подошел он к старому приятелю.
      Тот поднялся с низенькой скамеечки, устроенной по всей длиной стене спортзала; неопределенно пожал плечами:
      – Пока нет. Пусть переодеваются – хочу еще разок на них взгля­нуть.
      Но довольство гостя не укрылась от проницательного взора мест­ного Серого кардинала.
      На повторном построении после единоборств подразделение снова не досчиталось одного бойца. И словно по утвержденному на­чальством сценарию До­рохов вынырнул из-за спин товарищей и встал последним, хоть и был чуток повыше обитателей левого фланга.
      – На гауптвахту что ли засадить паршивца?.. – искоса поглядывая на махрового нарушителя дисциплины, проворчал на­чальник школы.
      – После. Если останется жив, – тихо отвечал стоявший за спиной гость.
      – Не понял… – обернулся тот. – Ты его, что ли выбрал?
      – Вполне подходящая кандидатура – средненький, невзрачный. Самый что ни есть воробышек. Сейчас полистаю лично дело и…
      – Смотри – намучаешься. Боец-то он стоящий – в личном деле ни одного темного пятна не отыщешь, но дисциплинка – сам видишь.
      – Хм… Ни одного!.. – парировал знакомец, – разве к тебе «чис­тые» попадают?
      – Его группа расстреляла автомобиль с чеченцами, один из кото­рых был вооружен. Просто наши ребята оказались расторопнее. Лю­бой на их месте поступил бы так же.
      – Согласен.
      – Ладно, дело твое – выбрал, так выбрал. На следующих занятиях посмотреть его не хочешь? Теория, хо­лодное оружие, автодром, пла­вание, стрельба…
      – Стрельбой мы, знаешь ли, в последнее время не увлекаемся, – улыбнулся в ответ «покупатель», – как у него с вождением?
      – Нормально.
      – А с теорией?
      Руководитель Центра кивнул:
      – И с теорией приемлемо – сам недавно убедился.
      – Ну… а его умение плавать меня интересует меньше всего. Не будем зря терять время.
      – Мое дело маленькое – как следует подготовить человека и пре­дупредить «покупателя» о недостатках, что заложены в характер са­мими Господом богом. В общем, с головой парнишка дру­жит, но при том пофигист до мозга костей.
      – Вот такой-то мне и нужен, – шепнул гость. – Полистаю личное дело, погоняю по теории и… скорее всего, остановлюсь на его канди­датуре. Так что, оформляй парня.
      – С какого числа?
      Тот посмотрел на часы и усмехнулся:
      – С сегодняшнего, японский конспиратор! Через пару часов он уезжает со мной…

* * *

      – Название самого престижного квартала в центре Парижа?
      – Марэ.
      – Девичья фамилия твоей матери?
      – Ремизова.
      – Емкость магазина пистолета «иерихон-941»?
      – Шестнадцать патронов.
      – Год рождения твоего отца?
      – Тысяча девятьсот пятьдесят третий.
      – В какой стране находится штаб-квартира НАТО?
      – В Бельгии.
      – Город?
      – Брюссель…
      Монотонные, словно убаюкивающие внимание фразы едва пере­крывали мерный гул работавшего под потолком кондиционера. Си­дящий за столом мужчина медленно листал личное дело и, не подни­мая головы, задавал вопросы. Стоящему в двух шагах от стола Доро­хову подчас казалось, что никакой системы данный опрос не содер­жит, и мужик проверяет его знания наобум, озвучивая первые прихо­дящие в голову мысли. На самом же деле суть подобной методики не­глупому человеку была ясна – сознание металось в поисках ответов по самым разным закоулкам памяти, и проверяющему оставалось лишь фиксировать скорость реакции.
      – Количество трамвайных маршрутов в Амстердаме?
      – Шестнадцать.
      – Размер твоей обуви?
      – Сорок первый.
      – Соответствующий размер в Англии?
      – Восьмой.
      – Время разгона до сотни автомобиля «форд-фокус» с объемом движка один и восемь?
      Артур слегка промедлил с ответом, на что немедленно последо­вало замечание:
      – Характеристики самых распространенных в Европе автомоби­лей должны отскакивать от твоих зубов. Итак, я слушаю…
      – С бензиновым двигателем – десять и пять; с дизельным – один­надцать секунд.
      – Число и месяц принятия тобой присяги?
      – Третье сентября.
      – Основной недостаток конструкции пистолетов семейства «Глок»?..
      – Быстрый износ и появление боковой «качки» кожуха-затвора…
      – Ни меня, ни тебя этот недостаток не интересует, – оборвал не­верный ответ мужчина. – Я спрашиваю о другой проблеме – более существенной для владельцев данного оружия.
      – При ношении любого из «глоков» в кармане, «карманный» му­сор может заклинить рычаг отключения стопора ударника. При этом стрельба из пистолета становится невозможной.
      Переворачивая очередную страницу личного дела, «покупатель» бегло просматривал ее по диагонали, вероятно, выхватывая из текста наиболее важные факты, даты и события из жизни выбранного кур­санта. Наблюдая за этим процессом, бывший капитан спецназа был немало озадачен: «Он только что спросил о присяге. Дата ее принятия стоит в самом начале дела – где-то на втором или на третьем листе. А сейчас он уже знакомится с последними материалами – с тем дурац­ким происшествием на проселочной дороге. Неужели запоминает все даты и цифры?! Невероятно…»
      И Артур решил проверить свое предположение…
      – Назови сроки твоей первой командировки в Чечню, – последо­вала очередная просьба.
      – С середины июня до конца августа, – твердо отвечал Дорохов, нарочно сдвинув срок на один месяц.
      Внимательно читая характеристику, написанную кем-то из руко­водства бригады уже в ходе следствия по делу расстрела пассажиров УАЗа, статный мужчина нахмурился и бросил:
      – Подумай хорошенько. Твоя первая командировка на Северный Кавказ состоялась не так уж и давно – всего четыре года назад. Япон­ский конспиратор…
      Левая бровь Артура слегка подпрыгнула – вначале от странной фразы «японский конспиратор», то ли предназначавшейся непосред­ственно ему, то ли являвшейся обыкновенной присказкой – этаким модернизированным «японским городовым». Потом же, чуть заметно качнув головой и удивляясь феноменальной памяти «покупателя», он назвал правильные даты.
      – Теперь другое дело, – пробурчал тот. – В какой день недели тебя привезли в учебный Центр?
      – Кажется в… четверг.
      – Где находится Этрусский музей?
      – В Италии.
      – Точнее.
      – В Риме.
      – Еще точнее!
      – В Ватикане.
      – Чем удобен Ватикан для нашей работы?
      – Большое количество туристов и сравнительно слабая служба безопасности.
      Мужчина усмехнулся:
      – Ну, обо всей службе безопасности Ватикана я бы так говорить поостерегся. По крайней мере, о тех, кто занимается личной охраной Свя­того Престола. Хорошо… Сколько раз ты был ранен в Чечне?
      – Трижды.
      – Шрамов на теле много?
      – Не очень. В глаза не бросаются.
      – Понятно… Назови фамилию, имя и отчество министра ино­странных дел Российской Федерации.
      – Не знаю, – мотнул головой спецназовец.
      Гость начальника Центра впервые оторвался от бумаг и удив­ленно глянул на испытуемого:
      – Почему?
      – Мне без разницы его фамилия. Как-то не до газет с телевизором было в Чечне…
      – Тоже верно. Сегодня один, завтра другой… Но это так… уже из области общей эрудиции. Ладно, молодой человек! – он с шумом за­хлопнул толстую папку и, отодвинув ее от себя, пристально посмот­рел на «серого воробушка»: – Поедешь со мной. Даю на сборы три­дцать минут: хорошенько отмыться, одеть что-нибудь посвежее, и взять самое необходимое. Отъезд от профилактория ровно в шестна­дцать ноль-ноль. Твои документы я получу в строевом отделе сам. Задача ясна?
      – Так точно.
      – Свободен…

* * *

      В середине апреля – четыре с лишним месяца назад, их с Сашкой везли в учебный Центр с запада – со стороны Ростовской области. Те края были Дорохову неведомы. А в этот час две роскошные иномарки мчались в противоположном направлении, и он уз­навал знакомые места. Здесь ему бывать приходилось – пару раз после ранений отды­хал в местных санаториях. Вот большая станица Суворовская, впе­реди прямое как стрела шоссе, и если никуда не сворачивать, то, мино­вав Лермонтов, окажешься в Пятигорске…
      Нет, обе машины скоро подвернули влево – на северо-восток. Стало быть, минут через пятнадцать впереди покажутся Минераль­ные Воды…
      Куда его везли, он не имел ни малейшего понятия – незна­комый мужик лет пятидесяти об этом рассказать не удосужился. А сам Ар­тур, сызнова одетый в тот же про­стенький гражданский костюмчик, в котором прибыл в Центр, спра­шивать не торопился. Пока исподволь не давали покоя другие, более насущные вопросы: почему из всей группы выбор пал именно на него? С чего это вдруг не понра­вились другие? И какими заслугами он привлек внимание привередливого «покупателя»?
      Черт его знает… Не любил Дорохов долго думать и копаться в том, что называлось мудреным словцом «психо­логия». И, усаживаясь на заднее сиденье черного лимузина, повторил про себя любимое вы­ра­жение: «По хрену. Война план покажет…»
      – После рождения, между кормлениями нас пеленают точно еги­петских мумий; и позже в абсолютном большинстве русских семей детей держат в относительной строгости. Наша система образования, покуда чинуши не стали копировать западную, была гораздо сильнее и эффективнее – и она привносила свой вклад в воспитание мысля­щей разносторонней личности, которая по многим параметрам пре­восходит американский или западный типаж…
      Едва миновав металлические ворота школы, «покупатель» задал странный вопрос: «Как ты относишься к НАТО и конкретно к нашим теперешним союзникам по борьбе с терроризмом – американцам?»
      – Никак, – пожал плечами Артур. – Ничего плохого они мне не сделали.
      – Понимаю, – кивнул мужчина. – Ни здороваться за руку, ни ви­деть сквозь перекрестье прицела этих самодовольных парней не до­води­лось…
      – Пока не приходилось. Но они же, вроде как, за мир, за демокра­тию…
      – Какой мир, Воробушек?! Какая демократия?!
      «Воробушек… Сам ты аллигатор кубанский!..»
      – Они и есть первейшая угроза всему миру! – завелся тот наивно­стью молодого собеседника. – Никто, коме деятелей этого сраного «оплота демократии» до сей поры не додумался бросать на другие страны атомные бомбы! Никто не сподобился поливать мирных жи­телей маленьких госу­дарств напалмом и боевыми отравляющими ве­ществами. Японский конспиратор!.. – чертыхнулся он, доставая сига­реты. – Американцы запросто могут объявить надуманный пред­лог и на следующий день оккупировать страну с неугодным для них режи­мом. А остальной ци­вилизованный мир будет трусливо улы­баться, потому что расходы самой «демократической» империи на вооруже­ние превышают анало­гичные расходы всего остального мира вместе взятого…
      Три молчаливых амбала – вероятно, охрана залетного гостя, ехали во втором автомобиле; в первом же, кроме водителя, находи­лись только Дорохов и сам «покупатель». Предложив бывшему кур­санту сигарету, тот закурил и, точно разговаривая с самим собой, пус­тился в пространные объяснения, суть которых с трудом до­ходила до опьяненного предстоящей свободой спецназовца. Слушая пожилого мужика, он поглядывал в окно и помалкивал…
      – …И ничто не может уязвить нацию размахивающих Библией, набожных милитаристов сильнее, чем наша победа в Чечне и их по­ражения в Ираке, Афганистане и в пока еще не начавшейся войне с Ираном. Сейчас по всем американским телеканалам закатыва­ются за­казные истерики: «Тщетная победа русских на Кавказе!» Хм… чего бы только ни отдал любой американец, чего бы только ни отдал их господин президент, чтобы заполучить такую же «тщетную победу» хотя бы в одном Ираке!..
      «Чего бы только я сейчас не отдал за кружку пива, парочку пе­сен Павла Кашина и молчаливую телку в мягкой постели! – вторил про себя Артур. – Сказал бы лучше, куда едем; что предстоит делать; кого, где и каким способом отправлять на тот свет. И на хрена такие длинные вступления к одной элементарной фразе: убей гражданина США. Обра­зование, специальность и интенсивное обучение не позво­ляют мне интересоваться национальностью или гражданством перед нажатием на спусковой крючок…»
      Сзади осталась высокая Бештау, справа промелькнул тонувший меж зеленых холмов Железноводск. Впереди открывалась обширная равнина с устьем Кумы, неспешно несущей свои прозрачные воды на восток – к Каспию.
      – Тебе незачем много знать о предстоящем задании, – наконец-то соизволил перейти к более конкретной теме собеседник, – но знать в общих чертах о мотивах короткой поездки в одну из крупнейших ев­ропей­ских стран – не помешает. Вот почему я рассказываю об амери­канцах. Они сделали многое для того, чтобы осложнить нам жизнь в Чечне; сейчас добиваются создания так называемой Балтийско-Чер­номор­ской дуги из своих новых союзничков. Мы в свою очередь ста­раемся проти­востоять этому и, к тому же, ослабить их влияние в Азии – что с достаточным успехом и делаем…
      «Достал! – мысленно зевнул Дорохов. – Японский конспира­тор…»
      – …Ничего-ничего! Эти идиоты еще пожалеют о том, что поса­дили на электрический стул наш социализм. Советский Союз был ко­лоссом на глиняных ногах, а рыночная Россия им быстренько утрет шнобель. Мы еще многих заставим вспомнить славный тринадцатый год прошлого века!.. Короче говоря, как заявлялось на одном высоком и закрытом заседании: США должны быть где-то останов­лены, и Иран для них – красная черта…
      «Скорей бы куда-нибудь приехали…»
      – Вот при­близительно с этими вопросами и будет связан твой предстоящий вояж. Извини, большего сказать не могу…
      – Спасибо, я все понял, – вымученно улыбнулся Артур, – меньше знаешь – дольше живешь.
      – Совершенно в дырочку, японский конспиратор! – в свою оче­редь усмех­нулся новый знакомец.
      Впереди показалась дорожная развязка. «Мерседесы» не повер­нули вправо – к Минводам, а пронеслись прямо – к аэропорту.
      – В салоне рейсового самолета о делах мы говорить не бу­дем, – предупредил «покупатель». – До твоего отлета на задание оста­ется чуть менее трех суток. Подробный инструктаж получишь позже – в Москве.
      «По крайней мере, с этим определились. Значит, сейчас полетим в столицу, – подумал Дорохов. – Два часа лету… И то слава богу – испол­нится заветная мечта последних лет жизни: спокойно поспать днем…»

Глава третья

       Москва. 28–30 августа
      – Как давно ты переводил деньги своему отцу?
      Вопрос больно резанул по самому сердцу; грудь сдавило непри­ятным холод­ком. Наверное, оттого, что где-то да­леко в подсознании постоянно тлело беспокойство по поводу отца-инвалида; не давали покоя все эти подленькие завуалированные намеки, переходящие в прямые угрозы в случае неадекват­ного поведения выходцев из учеб­ного Центра…