Черный разведчик быстро шел вперед, обретя уверенность, что именно здесь проходили враги его племени. Маленький отряд двигался во мраке, следуя за лиловатыми лучами электрического фонаря.
      Через несколько минут коридор сделал поворот. В то же время свод сделался ниже и проход уже. Скоро послышалось восклицание шедшего впереди Гура-Занка. Следовавший за ним по пятам Курам всплеснул руками. Не было надобности тратить слов на объяснение: электрические лучи отражались от блестящей поверхности…
      – Вода! – с отчаянием воскликнул Филипп. Курам тронул его за руку:
      – Челнок, господин.
      Расстилавшаяся за маленькой гаванью, примыкавшей к галерее, водная гладь казалась обширной. Кристаллический свод отражал свет фонаря, и подземная вода сверкала алмазами, сапфирами, рубинами и топазами…
      Филипп смотрел на челнок с тревогой. Зачем оставили его Коренастые? Не была ли это ловушка? Челнок, довольно длинный и очень узкий, казался неустойчивым. В нем было два весла. Места было самое большее для шести человек. Можно ли отважиться пуститься по этим таинственным водам, в подземной тьме, средь врагов, привыкших к жизни кротов? Это было бы безумием, почти наверняка привело бы к гибели. Но жажда приключений и какое-то странное возбуждение владели Филиппом. Он сказал:
      – Найдутся ли пять человек следовать за мной?
      – Это смерть, господин, – возразил Курам.
      Филипп с минуту еще колебался, но его охватило безумие.
      – Мы возьмем четверых стрелков, Курам. Остальные пусть вернутся к Гура-Занка.
      Курам больше не возражал. То, что нужно было сказать, он сказал.
      – Хорошо!
      Он выбрал четверых стрелков, которые, впрочем, даже не поморщились, исполненные фанатической веры в белого, быть может, уверенные в большей безопасности с Филиппом, чем с воинами Варцмао.
      Филипп быстро осмотрел челнок и не нашел в нем никаких повреждений.
      – Вперед!
      Несколько минут спустя челнок плыл по озеру. Курам греб, как житель Океании. Филипп, когда-то управлявший душегубками, тоже сносно работал примитивным веслом.
      Переезд длился около часа, затем показался плоский сероватый берег с нависшим низким сводом. Что-то зловещее было в этой воде и камне. Вся экспедиция показалась жалкой и напрасной. Но все же сошли на берег и наугад стали подвигаться вперед. Берег, в сущности, был в некотором роде мысом: направо и налево, как и на другом берегу, была только гранитная стена. Так дошли до нового коридора. Прежде чем войти в него, Филипп остановился. Никакой логики не было в его поступках, наоборот, это подземное вторжение противоречило здравому смыслу. Следовало бы быстро догнать Коренастых, когда они бежали, с достаточными силами, чтоб можно было с ними справиться. Теперь преимущество было на их стороне, численный перевес, без сомнения, был разительный, и это давало им возможность выбрать момент, когда лучше истребить отряд…
      Но сила инерции толкала Филиппа идти до конца. Минут с десять он продвигался с трудом. По временам коридор становился очень узким, настолько узким, что невозможно было бы пройти рядом двоим.
      Вдруг Курам, опередивший Филиппа, остановился. Это было на повороте. В гранитной стене, казалось, пробивался свет.
      – Смотри, господин!
      Но Филипп уже устремился вперед. Оба одновременно достигли места, откуда лился свет.
      Через овальное отверстие, изрезанное по краям, род естественной отдушины, он увидел слабо освещенный грот и среди грота сидящую женскую фигуру. Не негритянку и не женщину расы Коренастых, а белую с золотыми волосами сказочной принцессы… Буйная радость охватила Филиппа.
      – Мюриэль!
      Он не мог сдержать этого крика… Молодая девушка вздрогнула и подняла голову. Ее большие бирюзовые глаза устремились на овальный глазок.
      – Кто зовет меня? – спросила она тихо, но отчетливо.
      – Я, Филипп!
      В два прыжка она была у оконца.
      – Вы, вы! – простонала она.
      Бледная, похудевшая, несколько одичавшая, Мюриэль являла следы долгих страданий.
      – Как отец? – спросила она. – И все вы?
      – Целы и невредимы. А вы, Мюриэль?
      – Ах, берегитесь. Они вас подстерегают… Они следят за вами… Они только ждут часа, когда смогут заманить вас в западню. Нет более упорных существ.
      – Ну, а вы? – повторил он.
      При голубоватом свете он заметил ее грустную улыбку.
      – Они пока еще не сделали мне зла… Их поступки для меня непонятны. Я в руках их волшебников. По временам можно подумать, что они поклоняются мне… В другой же раз они мне угрожают… Не знаю… Я жду чего-то ужасного.
      Она провела рукой по лбу; зрачки ее расширились.
      – Бегите! – прошептала она. – Они властители подземелий… Они наверное знают, что вы здесь. Бегите!
      – Я должен вас освободить!
      – Как сможете вы это сделать? Этот грот не сообщается ни с каким другим.
      – Откуда свет?
      – Сверху… с неба… Грот – в вулканическом островке, среди озера. Ах, стойте!
      Она снова провела рукой по лбу, тоскливо и со страхом.
      – Говорите! – жадно просил Филипп.
      – Я не должна… Вернитесь, откуда пришли. Это единственный шанс вашего спасения.
      – Мюриэль, умоляю вас, скажите.
      – Не надо бесполезно подвергать вашу жизнь опасности.
      – Мы не вернемся назад. Я хочу освободить вас или умереть. Скажите, Мюриэль!
      – Я не должна!..
      – Клянусь вам, что мы не уйдем отсюда.
      – Боже мой! – вздохнула она. – Ну, слушайте: я думаю, что ваше подземелье сообщается с островком, но вы не должны до него доходить… Там они!
      Ее слова были прерваны рычанием: ворвались трое Коренастых.
      Первым движением Филиппа было взяться за ружье. Но Коренастые уже окружили Мюриэль и увлекли ее. Маранж колебался; в эту движущуюся группу целиться было невозможно.
      – Не стреляйте! – жалобным голосом крикнула Мюриэль.
      Он понял, что вмешиваться бесполезно и опасно… Минуту спустя грот опустел, Мюриэль исчезла. Осталась только надежда добраться до скалистого острова, указанного молодой девушкой.
      – В путь! – крикнул Филипп, устремляясь в галерею. Курам и стрелки последовали за ним.
      После десятиминутной ходьбы к свету электрической лампы примешался другой. Дорога стала подниматься довольно круто ввысь. Они быстро карабкались по ней и скоро очутились под открытым небом, в круглом колодце с изрезанными стенками, в который луна бросала свой меланхолический свет…В щель виднелось озеро, и в нем вздрагивали звезды.
      – Смотрите, смотрите! – крикнул Курам.
      От берега отплывал челнок, а в нем Мюриэль, увозимая пятью Коренастыми. На этот раз Филипп не выдержал. Убежденный, что молодая девушка будет потеряна навсегда, если он ее теперь не освободит, он прицелился. Раздался выстрел. Один Коренастый закрутился и выронил весло. Четверо других испускали яростные крики, но ружье снова загрохотало и поразило второго… Оставшиеся в живых начали отчаянно грести, но с необычайной меткостью Филипп сразил еще двоих. Последний бросился на Мюриэль…
      Минута была до крайности опасна. Голова дикаря была так близка к голове молодой девушки, что малейшее отклонение пули оказалось бы роковым. Моментами обе головы были на линии прицела.
      Филипп, с расширенными глазами, с дрожащими руками, улучал момент.
      Коренастый схватил Мюриэль и, казалось, хотел бросить ее в озеро.
      Девушка отбивалась. На одно мгновение она отбросила Коренастого. Расстояние в два фута разделяло их головы. Диким усилием воли Маранж остановил дрожание руки… Последний Коренастый свалился в озеро.
      Черные завыли от восторга.
      Мюриэль схватила весло и повернула к островку… От безмерного волнения Филипп дрожал с головы до ног. Когда молодая девушка причалила, слезы текли по его щекам. Она увидела эти слезы, и легкая краска покрыла ее бледное лицо.
      – О, – прошептал он, – мир как будто родился заново!
      Он склонился и припал губами к руке молодой девушки. Она смотрела на него серьезным взглядом, охваченная такой глубокой радостью, что ее трудно было вынести. Воздев руки к небу, она произнесла:
      – Из пучины бед я воззвала к тебе, и ты услышал меня!
      Затем она сказала Филиппу:
      – После отца, вы дали мне жизнь…
      – О, Мюриэль, – прошептал он, – мне кажется, я умер бы, если б они увезли вас…
      С минуту они оставались в блаженном молчании. Беспорядочно возникали образы, окруженные ослепительным сиянием, в которое они облекаются в юных существах. Затем Мюриэль произнесла:
      – Нужно уходить. Каждую минуту они могут выйти из земли. Не понимаю, каким чудом вы могли проникнуть в подземелье, и почему меня плохо охраняли.
      Она посмотрела на место, куда причалила свою лодку.
      – Вчера здесь было свыше тридцати челноков… Где они? Должно быть, произошли какие-то необычайные события…
      – Мы напали на них и разбили с помощью Гура-Занка! – ответил Филипп.
      – Гура-Занка?
      – Это чернокожие, с которыми мы заключили союз. Но, быть может, много Коренастых спаслось бегством. Может быть, еще где-нибудь идет сражение?
      – А мой отец? – тревожно спросила Мюриэль.
      – Он в лагере.
      – Нам нужно торопиться, Филипп.
      – Мы оставили Дика Найтингейла с небольшим отрядом в подземелье. Они ждут нас.
      – Возвращаться той же дорогой не следует.
      – А как же быть?
      – Пристать к берегу озера и оттуда дать знать нашим друзьям.
      – Только бы они не было застигнуты Коренастыми!
      – Откуда вошли вы в подземелье?
      – С одного острова на севере. Вход был заложен камнем.
      – Я знаю остров… Оттуда им и надо дать знать. Они все в подземелье?
      Челнок оказался настолько вместительным, что в нем могли усесться Мюриэль, Филипп и чернокожие. С четверть часа плыли молча. Озеро жило своей дикой жизнью, то в одном, то в другом месте мелькала чья-то чешуйчатая спина, показывалась безобразная пасть, свидетельствуя о непрестанном истреблении одного существа другим…
      После недолгого колебания Филипп направил челнок к северному острову. Если бы застать там Гура-Занка с лодками, это дало бы немедленное подкрепление. Быть может, после всего случившегося Коренастые временно оставили борьбу. Они потерпели подавляющий разгром, и, как большей частью бывает с дикарями, пройдет, вероятно, некоторое время, прежде чем они попытаются взять реванш…
      Но вот один из черных испустил восклицание, показывая на северо-восток: там кишели челноки Коренастых.
      Мрачная тревога сжала сердце Филиппа. Северный остров был больше чем в двух милях. Успеют ли Коренастые, находящиеся ближе к острову, чем Филипп и его спутники, преградить им путь?
      – Живей! – скомандовал молодой человек.
      Приказ был не нужен: гребцы поняли опасность и работали изо всех сил. Минуты две невозможно было учесть шансы противника. Челноки Коренастых подвигались вперед так быстро, как только было возможно при их несовершенном устройстве и гребле. Нужно было достигнуть южной части острова прежде, чем Коренастые преградят путь… Два челнока их быстро опережали прочие.
      – Никому не стрелять! – приказал Филипп. Зарядов оставалось немного. Уверенный в своей меткости, Филипп хотел сохранить их для одного себя.
      – Твое ружье заряжено? – спросил он Курама. Тот утвердительно кивнул головой.
      Оба челнока приближались к опасному месту, один в особенности шел с угрожающей быстротой. Тогда Филипп медленно взвел курок.
      – Одним будет меньше, – проворчал Курам.
      Он не ошибся: раздался выстрел, и один из гребцов свалился.
      Черные захохотали, Филипп же наметил вторую жертву. Снова прозвучал выстрел, и второй Коренастый выпустил из рук весло. И почти в тот же момент на острове раздались неистовые радостные клики: на красном утесе показался высокий силуэт Варцмао.
      Приведенные в замешательство, Коренастые отказались от дальнейшей борьбы. Два передовых челнока присоединились к другим, и все скрылись по освещенным звездами волнам.
      На острове нашли воинов, численность которых возросла на отряд, приведенный Варцмао. Часть отправили за оставшимися в подземелье.
      – На этот раз, я думаю, мы спасены – сказал Курам.
      Филипп думал точно так же. Лишь бы удалось достигнуть берега, где ожидала часть сил Гура-Занка, и вернулся бы оставшийся в пещерах отряд, тогда Коренастые почти наверняка должны будут пока отказаться от преследования.
      – Только бы ничего не случилось с Диком, – думал Филипп.
      Но и эта тревога быстро рассеялась. Дик и остававшиеся с ним спускались с красного утеса.
      Тогда победа предстала во всей своей ослепительности. Варцмао и его воины с мистическим восторгом взирали на светозарное видение, выведенное Вождем-Привидением из недр земли. Их вера в непобедимость белых приняла характер догмата. Они знали о множестве западней, понаделанных в подземных областях Коренастыми в течение веков, и не могли постичь, каким образом маленькая кучка людей сумела избежать их и вдобавок освободить чудное создание с золотыми волосами.
      Главные силы Гура-Занка были на берегу. Без всякой помехи они занимались тем, что подбирали раненых и забирали пленных для торжественного пиршества. Собралось уже свыше пятидесяти.
      – Хороший праздник будет! – заметил Курам, которого людоедство нисколько не смущало.
      – Эта ужасно! – вздохнула Мюриэль.
      – Клянусь Юпитером! – проворчал Дик, – в этом нет ничего особенного.
      Воины Варцмао отправились в путь по направлению к родному лесу. Одних из раненных и пленных скрученными вели в арьергарде. Других несли на щитах или на перекрещивающихся ветвях. Так должны были делать предки Гура-Занка в те времена, когда цари ассирийские сдирали с побежденных врагов кожу, как с деревьев кору, еще тогда, когда Египтом владели гиксы…
      Ничто не изменилось с тех отдаленных времен и, вероятно, с еще более отдаленных. То же оружие было у Гура-Занка, те же снаряды, те же обряды и те же враги. Сколько раз во тьме воинственных веков так же, как эти, шли другие Коренастые, чтоб послужить пищей победителю. И сколько пыток и увечий вынесли побежденные Гура-Занка от победителей Коренастых!
      – Да, – прошептал Филипп, думавший обо всем этом, – это сцена из древних веков.
      Он шел, задумавшись, рядом с Мюриэль. Временами их взгляды встречались, и в них была глубокая нежность.
      – Когда-нибудь все это кончится! – сказала она. Да, конечно, но кончится, быть может, исчезновением Коренастых и Гура-Занка. От пуль, бомб или бичей белых… Ибо наша цивилизация, Мюриэль, самая смертоносная, какая только когда-либо появлялась на земле. За три века мы стерли с лица земли больше народов и народностей, чем все народы-победители за все древние и средние века. Разрушительная сила римлян была детской игрой рядом с нашей. Разве, вы, Мюриэль, не живете на столь же обширном, как Европа, материке, на котором вы предварительно истребили краснокожих?
      – Увы!.. – вздохнула молодая девушка.
      Образ ее отца предстал перед ней так отчетливо и ясно, что она жадно протянула руки, как для объятья.
      – Мы еще далеко от лагеря? – спросила она.
      – Часа два пути, быть может.
      – А если он подвергся нападению за время вашего отсутствия?
      – Это почти невозможно… Не так ли, Курам?
      – Да, господин. Коренастых, которые напали на нас на берегу озера, было так много, как из двух кланов. Этого почти никогда не бывает. При лагере остался Голубой Орел и с ним больше воинов, чем их было у Варцмао. И что могут поделать Коренастые против карабинов, и ружей, и пулемета?
      Эти слова несколько успокоили Мюриэль, и она стала говорить о своем плене.
      Жизнь Коренастых почти походила на жизнь животных. Они много спали, даже днем, но в возбужденном состоянии могли ходить без устали, и тьма не останавливала их. Они никогда не прекращали преследования каравана. Их жрецы делали таинственные жертвоприношения, для которых закалывали воинов по жребию. Их усыпляли с помощью растений, затем вскрывали у них шейные вены. Кровь их собиралась вождям. Если жертва не умирала, ей даровали жизнь.
      – Я еще не совсем понимаю, почему они пощадили меня, – сказала Мюриэль. – Мне казалось, что я для них что-то вроде фетиша, присутствие которого должно было принести им победу над врагом.
      Кроваво-красная луна, близкая к закату, стояла над западным горизонтом. Шакалы выслеживали двуногих; на минуту мелькали их острые морды, торчащие уши, и снова они испарялись во мраке; коренастый силуэт льва вырисовывался на вершине холма; рев его наполнял пространство, затем он стушевывался, удивленный.
      – Мы приближаемся! – сообщил Филипп.
      Мюриэль падала от усталости, но уже виднелся лес, где на деревьях жили люди…
      Внезапно колонна остановилась. Авангард сомкнулся с центром. Один за другим бежали разведчики.
      – Что, опять эти гады? – воскликнул Найтингейл. Курам обменялся знаками с Варцмао. Молодой вождь влез на холм; желтые глаза его сверкали во тьме.
      – Что там такое? – спросил Филипп.
      – Это не Коренастые! – ответил Курам. – Это воины клана, разбитого Голубым Орлом. Они узнали, что Варцмао ведет только часть Сыновей Звезды, а Голубой Орел ушел в другом направлении. Должно быть, они хотят отомстить.
      – Я думал, что половина этого клана погибла.
      – Варцмао не повел половины Сыновей Звезды, а приводит назад и того меньше.
      – Дорога преграждена?
      – Да, господин, до озера.
      Филипп в свою очередь взобрался на холм. Луна закатилась на запад. Виднелись лишь смутные очертания земли и растений. Сами Гура-Занка скрывались в высокой траве или в ложбинах.
      – Будь они прокляты! – ругался Найтингейл. – Несносная страна! Я хочу спать!
      – Может быть, вы и сможете поспать! – заметил Курам. – Варцмао не двинется до рассвета.
      – А если эти собачьи сыны сделают нападение?
      – Тогда вас разбудят.
      То там, то сям черная тень скользила в траве. Варцмао расставил часовых. Глубокое безмолвие царило над пустыней. Крупные хищники прекратили охоту.
      Мюриэль и Филипп присели на землю. Легкий ветерок, казалось, исходил от звезд, и эта плотоядная ночь, в которой звери и люди истребляли себе подобных, эта ночь, полная ужаса и угрозы, дышала таким сладким покоем, что молодые люди почти забыли о варварском законе мира.
      – О, Мюриэль, – вздохнул он, – посмотрите, как хороша кажется жизнь.
      – Она действительно хороша! Нужно принять испытания, которые посылает Создатель своим творениям. Я чувствую, что мы будем спасены.
      Она склонила голову, вознося к Бесконечному смиренную мольбу человека, а растроганный Филипп, потрясенный любовью, дивился этой сказочной были…
      – Что, нападают? – спросонья пробормотал Дик Найтингейл, внезапно просыпаясь.
      Наступал рассвет. Короткая тропическая заря едва поманила своими чарами озеро, и уже красное горнило солнца показалось меж двух холмов.
      – Нет! – ответил Курам. – Но они немного придвинулись и совсем преградили нам путь. Мы должны их рассеять или отступить.
      – А сколько их?
      – Не знаю, господин. Варцмао показал дважды десять раз пальцы на обеих руках.
      – Значит, их двести человек?
      – Как он мог их сосчитать? – угрюмо вмешался Дик.
      – Он и не считал, думается мне, – сказал Филипп, – а просто подсчитал, сколько должно остаться за вычетом мертвых, раненых и пленных.
      – Разумеется, и мертвых, – издевался Найтингейл, – потому что они их сожрали.
      – У Варцмао должно еще быть человек 70-75 крепких воинов. А ты, господин, вместе с господином Найтингейлом и стрелками вполне замените сто человек.
      – О, гораздо больше! – энергично воскликнул Дик.
      – Но вопрос, как дать им бой, – продолжал черный. – Они отступят под прикрытием к реке и будут нас тревожить. Когда нам придется проходить там, они, оставаясь в кустарнике, могут причинить нам много зла!
      Угроза была загадочна и пугала. Красное, еще ущербное солнце быстро поднималось над озером и лило волнами свою благодетельную и грозную силу. Филипп, Варцмао, Дик, и Курам старались открыть, где находятся враги, которых было совершенно не видно. Наконец, на гребне одного бугра мелькнули две курчавых головы. Успокоенные дальностью расстояния – более 300 метров – оба воина поднялись на ноги. Оба были высокого роста. Тот, что повыше, потрясал стрелой и произносил слова, почти понятные белым вследствие сопровождающих их жестов.
      – Он угрожает Гура-Занка! – перевел Дик.
      – Это вождь, – сказал Курам, обменявшись знаками с Варцмао. – Если ты попадешь в него, господин, это устрашит воинов.
      Филипп прицелился. Он колебался. У него не было оснований ненавидеть этого неведомого чернокожего, как Коренастых.
      Он решил только ранить его, но понимая, что следует поддержать свой престиж, он сказал Кураму:
      – Сейчас я нанесу ему рану в плечо. Постарайся объяснить Варцмао, что я хочу только попугать неприятеля.
      Разочарованный Курам долго жестикулировал. Варцмао удивился. Затем прорычал зычным голосом, подобным рыканию льва:
      – Жизнь Красных Носорогов в руках наших союзников… Их вождь сейчас будет ранен!
      При этих словах, смысл которых был понят белыми и Курамом, вождь неприятелей разразился смехом… Но его смех еще не отзвучал, как Филипп выстрелил, и рослый негр, которому пуля попала в плечо, выронил стрелу.
      – Союзники Гура-Занка стреляют без промаха, и оружие их разит, как молния! – закричал Варцмао. – Если Гу-Анда удалятся, их жизнь будет пощажена.
      Неприятельский вождь и его товарищи скрылись. Наступило долгое молчание. То в одном, то в другом месте появлялось ползущее в высокой траве темное тело. Затем раздался свист, перекинувшийся от озера до первых баобабов, которыми начинался лес.
      Наконец трое разведчиков предстали перед Варцмао, который стал смеяться, сообщив знаками Кураму, что враг отступил. Авангард Гура-Занка уже тронулся в путь.
      – А если это ловушка? – спросил Филипп, поглядывая на Мюриэль.
      – Впереди нас тайные разведчики, – отвечал Курам. – При малейшей тревоге воины остановятся.
      Филипп дал сигнал к походу. Но угроза еще не исчезла. Отступление Гу-Анда могло закончиться какой-нибудь западней.
      Двигались медленно. Несколько раз колонна останавливалась.
      – Воины все еще там, – сказал Дик.
      После часового пути началась тревога. Воины держали свои стрелы наготове, и было такое чувство, что враги перебросились назад; скоро в этом явилась уверенность. Гура-Занка были окружены.
      Дело принимало плохой оборот. Сильный страх сдавил сердце Филиппа из-за Мюриэль. Тем не менее продолжали идти, но медленно, с бесконечными предосторожностями, окруженные кольцом разведчиков.
      Вдруг поднялись дикие крики.
      – Атака! – воскликнул Дик Найтингейл, готовясь стрелять.
      Крики смолкли. Атмосфера грозы объяла людей… Вдали затрубила труба.
      Тогда поднялись неистовые клики. Разведчики стали подниматься с земли вкруг всей колонны.
      – Что такое? – воскликнул Филипп. Варцмао испускал победные клики.
      – Это труба Гура-Занка! – сказал Курам. – Мы спасены.
      Филипп побледнел и обратил к Мюриэль взгляд, в котором сверкала радость освобождения. Уже виднелись Гу-Анда, выбегающие из прикрытий и стремглав мчащиеся прочь. Гура-Занка пускали им стрелы вдогонку. Показался авангард Голубого Орла.
      Мюриэль громко вскрикнула и протянула руки: с запада шли Айронкестль с сэром Джорджем и великаном Гютри.

      В час, когда удлиняются тени: Majoresque cadunt altis de montibus umbrae – Гура-Занка собрались на священной просеке для ночного пира. Костры были уже готовы. Два десятка Коренастых и столько же Гу-Анда еще вымачивались в озере, чтоб их тела стали более нежными и более вкусными.
      Это был день высочайшего торжества. Меньше чем в месяц Гура-Занка победили Сыновей Красного Носорога, Черного Льва и тысячелетних врагов Коренастых, властителей пещер и подземелий.
      Голубой Орел подошел к лагерю бледнолицых вождей. И здесь горели костры, зажженные для ночи, полной ловушек. Голубой Орел, полюбовавшись на громадный рост Гютри, обратился к Айронкестлю и, подкрепляя свои слова жестами, дружески заговорил:
      – Эта ночь будет самой славной ночью Гура-Занка с тех пор, как Заума овладел лесом… Двадцать Коренастых и двадцать Гу-Анда отдадут свою силу и свое мужество Гура-Занка. Уамма был бы рад разделить тело побежденных с великими Вождями-Призраками. Ибо он их друг. И он хорошо знает, что они властвуют над смертью. Не хотят ли вождь Мудрости, вождь Великан и вожди, бьющие дальше, чем долетает голос Звучного Рога, принять участие в празднестве?
      Гертон понял его слова и отвечал голосом и жестами:
      – Наши кланы не едят человечьего мяса, и нам запрещено смотреть, как его едят.
      Голубой Орел выказал безграничное удивление. Он сказал:
      – Как это может быть? Что же делаете вы с пленными? Ваша жизнь, должно быть, печальна.
      Он понял, что от этого у них такие бесцветные лица. Но так как силу следует уважать, и так как он был полон благодарности, воинственный вождь чернокожих удальцов ограничился тем, что сказал, быть может с тайной иронией:
      – Уамма пришлет своим друзьям антилоп и вепрей.
      В тени зелени, в дрожащих отблесках реки Филипп созерцал ясную грацию Мюриэль. Дочь англов, с сотканными из лучей солнца и луны волосами, напоминала светловолосых богинь, нимф или же ундин, выплывающих из таинственных озер севера. На ней сосредоточивались пылкие желания мужчины и те священные представления, которые делали из скромной первобытной самки волшебное существо.
      Взоры их встретились. Он пролепетал:
      – Мюриэль, вы уже знаете, быть может… Без вас моя жизнь превратится в темную ночь.
      – Я ничтожное маленькое созданье, – прошептала она, – и обязана вам жизнью…
      – Так если бы, – с тревогой подхватил он, – я не оказался там…
      – О нет, Филипп, что вы спасли мне жизнь – это вовсе не необходимое условие…
      Дух творения пронесся над пространством: река, казалось, течет из того сказочного сада, где протекали первые реки, и деревья только что родились на земле, возникшей из вод.
      Чьи-то шаги зашуршали в траве. Гертон Айронкестль появился на берегу и заметил их волнение. Положив руку на плечо Филиппа, он сказал:
      – Ты можешь на нее положиться, сын мой! У нее чистое сердце, в ее душе живет постоянство, и она боится Предвечного!..

Глава I
Царство растений