* * *

Курт Страйкер сидел, раскинувшись, на заднем сиденье. Водитель не произнес ни слова; молча крутил баранку. Бритый затылок мерцал в полуметре от Курта.

За окном проносилось Гетто, расстреливало ночь тысячами разноцветных огней. Неон, витрины, голограммы. Лица прохожих были похожи на яркие маски, изображающие мифических чудовищ. Если, конечно, в мифах присутствуют популярные торговые марки… Логотипы перетекали с одного лица на другое.

Автомобиль несся сквозь царство потребления. Серый, неприметный драндулет. Малолитражка. В Ордене таких единицы, и все они использовались сугубо в «оперативных» целях. Не для праздных выездов, нет. Невольно Курт представил, какой могла быть машина «штатного киллера». Эдакий монстр, увешанный черепами, изукрашенный фосфоресцирующем пламенем — «ВОЛК № 1».

Тут Курт поправил себя: монстром считался бы не транспорт, а тот, кто внутри.

А как его самого можно назвать — после того, что в голове крутился сумбур, пульсирующий и образами. Пулеметные очереди, спешное бегство сквозь «саунд» и слякоть кислотных огней. Но Курт вновь запятнал душу чужой кровью. Сразу нескольких жертв. Бандиты… Мужчины… Что ж, рано или поздно это бы с ними все равно случилось. Но … Это уже слишком. Волк вновь почувствовал Череп. Сволочь. Некстати вспомнились слова из какого-то дурацкого фильма — о том, что убить женщину гораздо труднее, чем мужчину. Теперь Страйкер знал наверняка: не труднее. Иначе. Ему приходилось убивать, но женщину — впервые. И это — сущий кошмар.

«Штатный киллер» чувствовал себя отвратно, словно с ног до головы вывалялся в грязи. Не снаружи — такую грязь легко смыть, — изнутри. Душ здесь бессилен.

Волк поймал себя на мысли, что, наверное, ему было бы легче, не окажись девушка такой красивой. Прекрасный цветок, жестоко сорванный когтистой лапой… Курт думал, что свыкся с убийством — точно дикий зверь. Но теперь он знал, что нет. Пока еще нет. Это обнадеживало и… пугало. Почти исчезнувшая надежда.

Сколько еще ему придется убивать? Сколько кровавых сделок предстоит заключить с собственной совестью? Курт не знал. Догадывался лишь, что

Всегда будут причины, компромиссы и мнения… Убить, чтобы сохранить свою жизнь, спасти кого-то еще. Чтобы получить шанс отомстить — и снова убить…

Мысленно Волк вернулся к тому, с чего все началось.

Тогда он убил впервые. Не ради себя, ради сестры — Джейн. Переступил законы безволосых, наплевал на Заветы Волчьего племени. Пошел против общества — не только общества в целом, но и общества внутри Общества; против Стаи. Что ж, он понимал тогда, что делает, но просто сидеть и смотреть, как умирает сестра, не мог.

Найти заказчика не составило труда. Собственно, пришлось немного потрудиться, чтобы отыскать человека, который, в свою очередь, нашел бы заказчика, «мокрых» дел. Не мог ведь Курт Страйкер объявление (хотя такая мысль у него промелькнула) в Сети! Посредник обнаружился в Клоповнике — трущобном районе, окруженном страшными слухами.

Лысый Хью. Это имя Волк вспоминал с отвращением.

Но в момент заключения контракта он ни о чем не догадывался. Хью назначил ему встречу с непосредственным заказчиком. Тот, насколько Курт понял, был какой-то влиятельной шишкой из Улья. И собирался «убрать» то ли конкурента, то ли соседа. Впрочем, Курта это не волновало, как не волновал тогда и моральный аспект происходящего. Хотя видеть перед собой человека, который, судя по всему, не впервые заказывал убийство, показалось Курту удивительным. А еще его удивил сам вид безволосого — тот одевался и держал себя так, точно всю жизнь прожил в Техасе. Форменный ковбой. Так Курт впоследствии и будет его называть — Ковбой. Никак иначе. Свое имя безволосый хранил в секрете.

Сказано — сделано. Курт выполнил заказ. Это оказалось не трудно. Во всяком случае, не так трудно, он думал. Ну, несколько трупов: «мишень» и охрана (неизбежные жертвы). Разодранные глотки. Ручьи крови на асфальте… Эти люди никогда не видели живого метаморфа. Даже, вероятно, и не знали, что бывают такие существа. Что же касается Курта, то он впервые попробовал человеческой крови.

Племени гласили, что Волк, сделавший это, впредь не остановится. Будет убивать, чтобы заглушить страшную жажду. В каком-то смысле эти сказки оказались правдивы.

Однако в тот момент подобные вещи Курта не тревожили. Его заботило лишь одно: Джейн ДОЛЖНА ЖИТЬ. Он вернулся в Убежище и, испортив отношения с доброй половиной Стаи, забрал сестру. Так, уставший, с чувством досады, с больной волчицей на плече, Курт навсегда покинул дом. Тогда, впрочем, он еще об этом не догадывался. Запретный город находился на изрядном расстоянии, но путь показался Волку чрезвычайно коротким. Его толкала вперед

Блуждая среди теней, ночных призраков и неясных шумов, они прибыли в Запретный город. Место произвело на Курта неизгладимое впечатление. Если другие районы Гетто (включая даже Клоповник, в особенности Клоповник) с наступлением ночи клокотали, бурлили и пульсировали миллионами огней, то Запретный город более походил на кладбище. Не тихий и смиренный погост, а такое, где бродят неуспокоенные души.

Но именно в этом мрачном месте Курт встретил единственного безволосого, который не стремился причинить ему зло. У этого странного человека один глаз был нормальный, а на месте другого стоял электронный имплантат (вещь, являвшаяся нормой в Запретном городе). Был он то ли хозяином, то ли сотрудником подпольной клиники, вероятно, одной из сотни подобных заведений. Только в таком месте волчице могли оказать медицинскую помощь, за которую следовало платить деньгами, а не своей свободой.

Джейн погрузили в недра машины — электронного чудовища с сотнями огоньков-диодов. Там, в стерильной глубине, началось лечение. Тяжелое время для опухоли.

Пока длилась процедура, Курт решил сбегать в Убежище. Он хотел все объяснить Стае, может, повиниться. Увы, все вышло иначе. Убежище утопало в крови. Кровь была всюду — на полу, на стенах, на потолке. Мертвые волки глядели в вечность слепыми глазами. Кто-то тут побывал, кто-то столь могущественный, что сумел истребить целую Стаю. Курт едва не сошел с ума от горя и ярости. Разгадка нашлась просто: Волк обнаружил у себя на плече крохотного «жучка». Вероятно, он-то и привел убийц в Убежище. Курту вспомнилось, как Ковбой «дружески» похлопал его по плечу.

Все было ясно. Незадачливого киллера обвели вокруг пальца.

Но скрежетать зубами времени не было. Курт помчался в Запретный город, но опоздал на считаные секунды. Убийцы покидали клинику — безволосые в форме охраны Ярусов. Волк убил их всех, но его гнев не смог помочь сестре. Ни даже доктору с электронным имплантатом. Их прикончили точно зловредных насекомых.

В голову пришла мысль о самоубийстве, но нет, решил Курт, еще не время. Сначала надо отомстить. И он поклялся отыскать убийц, убить их… Во что бы то ни стало. Даже если для этого потребуется взобраться на вершину Улья.

Ковбой. Вот кто за всем этим стоит.

Курт вернулся в Клоповник, рассчитывая, что Лысый Хью поможет в поисках убийцы. Как оказалось, это было не самое мудрое решение. Волка поджидала ловушка. Курт одолел Хмыря и Шило, телохранителей Хью, но лишь для того, чтобы встретиться с более сильным противником. Безволосых оказалось много. Они были прекрасно тренированы, оснащены и использовали незнакомую тактику. Курта предполагалось взять живьем. Силы были слишком неравны.

Так Волк оказался на Подворье, в странном и зловещем месте, где процветало рабство. Местных жителей называли «гладиаторами», но они были простыми рабами… Их бросали в Яму, где эти люди сражались за собственную жизнь.

И Курт тоже стал одним из них. Его тюремщиком был безволосый: Хэнк по прозвищу Таран, бывший гладиатор и безжалостный боец.

Он гонял и муштровал Курта изо дня в день, сгоняя с метаморфа по семь ведер пота. Тренировал, упорно натаскивал на то, что, по мнению безволосого, у Волка получалось лучше всего, — убийство. От рукопашного боя до обращения с холодным оружием. Именно последним — мечами — орудовали в Яме. Вскоре Курт испытал на собственной шкуре, каково быть гладиатором. Он вновь убивал…

Машина подскочила на «лежащем полицейском». Курт вздрогнул.

И вновь воспоминания окутали его, обволокли, будто заботливая рука подоткнула одеяло. Мысль Волка пронзала другие, глубинные наслоения его памяти. Точь-в-точь как геологический бур вгрызается в земную кору, вскрывая все новые пласты. Вот меловой период, вот мезозойская эра… Ископаемые и призраки прошлого.

Курт Страйкер повергал одного противника за другим. Клоповник дотоле не знал (и, вероятно, не узнает) такого гладиатора. Таран напрягал фантазию и связи, стараясь отыскать «волчонку» достойных противников. Но вскоре поток денег начал иссякать. Благосостояние Хэнка зиждилось на ставках, а вскоре о подвигах метаморфа был наслышан весь Клоповник и никто не хотел ставить на бойцов, обреченных на поражение. Курту вспомнилось, как гладиаторы падали под его мечом, как на песок хлестала горячая кровь, а толпа бушевала, приветствуя любимца. Эти вопли преследовали «штатного киллера» по сей день — в ночных кошмарах. Он помнил, как арену устилали мертвые тела. Все они были убиты им. Один за другим.

Посреди окровавленных тел возвышался единственный, по-настоящему сильный противник. Волкодав, боевой киборг. Бронированная туша попирала память Волка подобно стальному монументу. Изломанные трупы обступили гиганта со всех сторон — словно немощные, но упорные волны, штурмующие острый риф.

Случилось то, что и сам Курт считал чудом, — он пробил броню, ввинтился в хрупкое нутро машины. Клинок сломать значительно труднее, нежели электронную схему.

Таран пополнил кубышку на кругленькую сумму. После этого, как безволосый ни тужился, разыскать для Курта еще одного противника не удалось. Впрочем, у Хэнка появились иные проблемы. Волк представлял себе этот период довольно смутно: хозяин Подворья не посвящал его в свои дела. Как бы там ни было, кое-какие слухи достигали «волчонка». Кое-что он видел своими глазами… Вернее, кое-кого — Черепа, главу одной из наиболее крупных гангстерских группировок Большого гетто. Гангстер лично явился на Подворье и о чем-то говорил с Тараном.

Охранники судачили, будто шефа, то бишь Хэнка, призвали к королю. Представления Курта о феодализме были весьма смутными. Еще менее разбирался он в иерархической структуре Клоповника. Однако слово «король» говорило само за себя. Таран, стало быть, являлся вассалом. Его вызвали на аудиенцию, о цели которой Волк мог лишь гадать.

Действительно, на один день Хэнк оставил Подворье. Где он побывал, что делал, Курт не знал, но подозревал, что происходящие события напрямую касаются его мохнатой персоны. К этой догадке его подталкивал не запущенный эгоцентризм, отнюдь. Череп явился на Подворье не случайно и не с дружеским визитом. Он не стал бы марать башмаки пылью Клоповника — в этом Курт был уверен. Да и этот король…

Впрочем, долго терзаться незнанием Волку не пришлось. Таран просветил его лично, сообщил, что собирается продать метаморфа, словно вещь или животное, да не кому-нибудь, а Черепу. Мол, сперва Хэнк не собирался этого делать, но в конце концов его «прижали к стенке». Гангстер заявил, что выставит в Яме бойца, которого Курту не победить. Поэтому, по словам Тарана, он избавил «волчонка» от печальной участи. Отказаться же от проведения боя Хэнк не мог: на этом настоял король.

А королям отказывать не принято…

Все время, пока Курт находился на Подворье, он носил ошейник, и не какую-то там цепь или полоску кожи, а хитроумный электронный аппарат. Всякий раз, когда Тарану казалось, что метаморф ведет себя не так, он без раздумий пускал в ход пульт управления — и в шею Волка вонзались тысячи электрических игл. Максимальное напряжение, по-видимому, Курта попросту убило бы. Собственно, поэтому Курт и оставался на Подворье. Ошейник не давал ему и шагу ступить.

В день же, на который была намечена сделка, Волка подвергли самому глубокому унижению. Помимо ошейника, его удостоили финальным атрибутом рабства. Хэнк где-то раздобыл металлическую клетку, куда и поместил питомца… Дабы соблюсти формальности. Сделка предполагала куплю-продажу, причем с самовывозом.

Контрагентами выступали Таран и, соответственно, Череп. Глава Ордена явился на Подворье, похоже, в сопровождении половины своей группировки. Хэнк не ожидал подвоха. Поведение гостей стало для него изрядным сюрпризом. Завязался бой. Охранники Подворья, вооруженные лишь холодным оружием, быстро уступили бандитам.

Таран скрылся бегством. Перед исчезновением он решил расквитаться с «волчонком» (в конце концов, ведь из-за этой мохнатой бестии он лишился всего). Но ошейник впервые дал осечку. Немногим позже Курт узнал, что это случилось вовсе не из-за неисправности ошейника. Просто Череп притащил с собой так называемую «глушилку» и, памятуя о коварстве Тарана, насытил эфир множеством помех.

Гангстеры бросились в погоню, но догнать Хэнка не удалось. С того самого дня Курт мечтал с ним встретиться. Расплатиться за месяцы издевательств, боли и унижений.

Волка доставили в Контору — штаб-квартиру Ордена. В подвале, похожем на морг (подвал играл еще и эту роль), Череп доходчиво объяснил, чего именно он ждет от этой встречи и как намерен использовать Страйкера. Роль «штатного киллера» до недавнего времени — оставалась вакантной. Метаморф, разумеется, подходил.

У Курта не было выбора: отказаться он не мог. С него сняли ошейник, но Череп придумал нечто иное, много более опасное и изощренное… Ошейник не годился по ряду причин (ограниченный радиус действия, вероятные поломки и т. д.). Но в сосуды головного мозга Курта была запущена крохотная субмарина, начиненная взрывчаткой. Микроскопического заряда не хватило бы даже для того, чтобы оторвать мизинец, однако детонация в полушарии мозга означала мгновенную смерть.

Помимо взрывчатки, субмарина несла в себе радиоприемник. Череп уверял, что ему достаточно послать один-единственный сигнал, и тот отыщет Страйкера где угодно, хоть на другом конце Мегаполиса. Импульс отправится в путь и в том случае, если гангстер умрет. Таким образом Череп заручился верностью Курта, предотвратив заодно вероятные покушения на самого себя. Волку не оставалось ничего иного, кроме как покориться.

И вот теперь Курт Страйкер снова убивает, отрабатывая жалованье. На его лапах кровь новых жертв. Ради кого он убивает? Ради себя, ради Черепа? Ради мертвецов, жаждущих отмщения? Курт не знал. Он порядком запутался.

Золотистые локоны в кровавой луже. Вытаращенные глаза. Смерть и забвение.

Совершив причудливый кульбит, мысли Волка обратились к настоящему. Он убийца поневоле на службе бандитского Ордена. Убийца по рождению, но не по призванию.

А ведь это — только начало…

И война началась.

Подобно тому, как начинались величайшие войны в истории — с убийства отдельного, условно невинного персонажа. А следом — пехотные полки переходили границы, танки прорывались на минные поля, бомбардировщики и истребители кружили над мирными городами… Все это человечество видело не раз и не два.

Гангстерская война, впрочем, была несколько иной. Такие войны шли ежечасно по всей планете — в переполненных, захлебывающихся собственными отходами городами и в человеческих сердцах (захлебывающихся гневом, злостью и алчностью). Они вспыхивали мгновенно, как свеча в двигателе внутреннего сгорания, а затем затухали, оставляя лишь газообразные продукты горения. Подобную борьбу вели и огромные, конкурирующие друг с другом корпорации, разве что это напоминало скорее величественное сражение титанов, которое могло длиться десятилетиями, тогда как на обдумывание нового удара уходили многие годы. Война же гангстерских банд больше походила на яростную крысиную возню в какой-нибудь помойке.

На счету Ордена это было далеко не первое столкновение. Чтобы выжить в Гетто, группировка не могла стоять на месте. Требовалось постоянно находить пути для развития, расширения зон влияния и фактической территории. Нередко поиски приводили к границе соседа. И тогда вопрос заключался лишь в том, кто ударит первым.

Череп не любил выжидать. Чтобы осуществить блицкриг, так называемую молниеносную войну, требовалось обезглавить конкурирующую банду, оставить ее без руководства. А затем раздавить, смять и ощипать, как курицу с отрезанной головой, носящуюся по двору. Вначале это планировалось следующим образом: Череп вызывает конкурентов на «стрелку» (примитивное столкновение «стенка на стенку», подробно охарактеризованное в старом фильме «Банды Нью-Йорка»), а затем применяет сложную схему с использованием снайперов и обходных путей. Глава Ордена, впрочем, не мог рассчитывать на то, что предводитель «Всадников апокалипсиса» явится на «стрелку» собственнолично, — для этого, по слухам, он был слишком стар. Однако метущиеся и паникующие приспешники могли с потрохами выдать местонахождение лидера. В этом случае Череп напустил бы на него своего нового киллера — легендарного Волка, уже заслужившего в Гетто определенную репутацию.

Курт обо всем этом не знал, когда, прибыв из «Лавины», отрапортовал об окончании дела, и… накинулся на Черепа с упреками. В его сбивчивой речи можно было проследить несколько линий, связанных сомнительной логикой:

1) Череп поступил крайне неумно, заранее не осведомив Волка о том, кто являлся истинной целью;

2) Череп поступил очень подло, подставив Волка таким коварным образом;

3) Череп, наконец, заблуждается касательно того, что Волк станет безжалостно убивать ради для него женщин, детей и стариков.

Выслушав все до конца, Череп спокойно ответил:

«… Разумеется, я мог бы поручить тебе убить кого-то другого. Но это, увы, не произвело бы и малой доли должного эффекта (за исключением, разумеется, ликвидации самой главной шишки). Мало того, что „мишень“ занимала в иерархии „Всадников“ один из руководящих постов (что свидетельствует только о том, что лучшие годы банды давно миновали), она к тому же является… прошу прощения, являлась весьма и весьма привлекательной женщиной. Следовательно, кто-то на вершине к ней небезразличен. Убрав красотку, мы предприняли столь дерзкий шаг, что проигнорировать его будет очень непросто. Возможно, именно это толкнет главную шишку на какую-нибудь глупость, благодаря чему мы наконец-то нащупаем его старую дряхлую задницу… Что же до твоих предпочтений… Ты убьешь любого, на кого я укажу, будь это женщина, старик или ребенок!»

И Череп был прав. Курт не мог совершить ничего такого, что не понравилось бы гангстеру. Микроскопическая субмарина, начиненная взрывчаткой, продолжала дрейф в запутанном лабиринте кровеносных сосудов. Волк был здоров, будто бык, но и ему приходилось всерьез остерегаться инсультов…

Загвоздка была в том, что Ордену никак не удавалось определить точное местонахождение предводителя «Всадников». Разумеется, у Черепа имелись на сей счет кое-какие догадки, но проверять их все было бы крайне нецелесообразно. Кроме того, не имело смысла рисковать Волком понапрасну. Череп знал, что не найдет другого метаморфа. Поэтому Курт получал лишь такие задания, которые не смогли бы выполнить без его участия. Ликвидация золотоволосой красавицы стала тому подтверждением. Однако ожидаемой реакции глава Ордена так и не дождался.

Вообще никакой.

«Всадники апокалипсиса» молчали, не предпринимая ровным счетом ничего. Точно дерзкое убийство не имело к ним никакого отношения. Ошибки быть не могло — все, кого Череп считал конкурентами, давно узнали о том, что Орден принял на службу мета-морфа (в основном эта информация просочилась благодаря самим же «черепам»). Бойня в ночном клубе также не оставляла сомнений. Но в таком случае почему «Всадники» молчат? Череп возмущался — мол, это против всех законов и правил. Конкуренты должны были выдвинуть Ордену претензии или прямые обвинения в том порядке, какой предполагался при разрешении конфликтов между гангстерскими бандами.

Но ничего этого не произошло. Глава Ордена разумно считал, что выдвигать претензии самому было бы несколько преждевременно. Поэтому он решил выждать, затаиться и наблюдать. Он подозревал: странное затишье в стане противника вызвано тем, что «Всадники» готовят ответный удар.

Охрана Черепа была усилена той же ночью, когда Волк предпринял свою беспрецедентную акцию. Собственно, аналогичным образом поступили многие другие криминальные боссы (в угаре гнева «Всадники» могли вцепиться не в ту глотку), хотя опасаться, по сути, следовало не им, а их ближайшим «заместителям» — неписаные правила гласили, что ответный удар не может превышать первоначальный по силе. В народе этот обычай именовался «глаз за глаз, зуб за зуб». Поэтому Череп спал спокойно.

Но вот прошла целая неделя, а «Всадники апокалипсиса» не выказывали ни желания покарать обидчиков, ни, на худой конец, простого негодования. Для Черепа такая невозмутимость была хуже всего. Он-то ждал официального вызова, чтобы незамедлительно явиться на «стрелку». Тянуть резину дальше не имело смысла.

Кто мог сказать, что затеяли «Всадники»?

И тогда Череп развернул полномасштабную войну. Это была заурядная гангстерская мясорубка, почти рутина. С погромами, избиениями и убийствами, что являлось скорее исключением из правила, нежели правилом. Сезон охоты на гангстеров был открыт. На каком основании? Никаких оснований, по сути, не требовалось. Разве большинство граждан, рассматривающих голограммы вечерних новостей, понимали все, что им показывали? Масштабы гангстерских войн были значительно скромнее.

Между Орденом и «Всадниками апокалипсиса» существовало небольшое и в то же время весьма важное различие. Гангстерские шайки Мегаполиса базировались на общих принципах (таких, как жесткая иерархия, дисциплина, конспирация), но осуществляли свою деятельность по-разному. Череп был консерватором до мозга костей, хотя никому в том не признался бы. Он сколотил свою банду из нескольких приятелей (эта история была достойна, как минимум, головизионного сериала) и год за годом приобретал все более весомый авторитет в преступном мире Гетто, пока не вошел в десятку — эдакий бандитский хит-парад — наиболее влиятельных и могущественных гангстеров. Учитывая масштабы Мегаполиса, это говорило о многом.

Консерватизм создателя закономерно передался самому творению. Орден Черепа был традиционной, старомодной бандой в полном смысле этого слова — здесь не жаловали новшества, но свято хранили традиции (частенько — в ущерб собственной выгоде). «Черепа» промышляли всем тем спектром сомнительных занятий, с которых все начиналось в старом Чикаго. А именно: контрабандой спиртного, сигарет и драгоценных металлов; распространением наркотиков через разветвленную дилерскую сеть; содержанием подпольных игорных домов; кражей разнообразных материальных благ — от денег до автомобилей (последние обрабатывались в мастерских и мгновенно сбывались); грабежом и разбоем; мошенничеством, — от уличных «разводил» до махинаций с ценными бумагами на бирже. Не гнушался Орден и вполне законных дел, таких, как ресторанный бизнес, сотрудничество с профсоюзами, купля-продажа топлива, недвижимости и т. п.

Чурался Орден лишь одного — высоких и запредельно высоких технологий. Это не поддавалось разумным объяснениям, потому как, по мнению Волка, «черепа» упускали солидные прибыли. Причина могла быть лишь одна — Череп, подобно профессору Преображенскому, отвечал просто и незатейливо: «не хочу». В силу некоей причины, которую он держал глубоко в себе, глава Ордена категорически отказывался иметь что-либо общее с хай-тековыми порождениями кремниевого века. Картина получалась следующая: Череп, сидя на мешках с наркотой и ящиках с контрабандным пойлом, упрямо воротил физиономию от киберпространственной деки.

Что до «Всадников апокалипсиса», то они стремились к виртуальным звездам сквозь голографические тернии. В понимании духа времени их банда была куда прогрессивнее, нежели Орден. Эти парни (и девицы) спешили сграбастать все, что имело какое-либо отношение к высоким технологиям — не только дорогие игрушки, но и чистую, не запятнанную материей информацию. Перечень занятий был обширен: нелегальная торговля «железом» и «софтом», запрещенными к гражданскому обороту; пиратские странички в Сети, распространяющие (за скромную плату, разумеется) информацию самого разнообразного толка — от музыки и порнографии до детальных инструкций по изготовлению взрывных устройств; полуофициальные Сеть-бары, где любой желающий (опять-таки почти бесплатно) мог подобрать сим-стим конструкт на свой вкус (каким бы извращенным он ни был); лаборатории и студии, в которых упомянутые конструкты изготовляли; скупка и продажа краденой информации; обучение начинающих хакеров; профессиональный взлом массивов с целью хищения чьей-либо интеллектуальной собственности; беззастенчивая торговля имплантатами, шунтами, протезами — тем, чем модная молодежь стремилась напичкать собственные тела — и т. д. и т. п. О некоторых пунктах этого «бюджета» Череп, вероятно, даже не догадывался. «Всадники» были своего рода феноменом.

Опасались они одного — задевать сферу компетенции Запретного города. Как, впрочем, и остальные. Город являлся тайной во плоти, вещью в себе. Кроме того, даже при колоссальном желании коснуться сферы его компетенции было бы весьма затруднительно. Все, что имело какое-либо отношение к хирургическому или генетическому вмешательству в биологические тела, априори относилось к одному-единственному району Гетто. По степени концентрации материальных ценностей Запретный город мог соперничать с самими Ульями. Но на то он и считался Запретным… Составить ему конкуренцию могли только недосягаемые лаборатории в тех же Ульях. Раздобыть оборудование, требующееся для подобных изысканий, было столь же непросто, как и найти нужных специалистов.

Поэтому «Всадники апокалипсиса» ограничивались металлом, пластиком, а также байтами, витающими непосредственно в воздухе — нужно лишь протянуть руку и взять. Но и традиционные для гангстеров доходные отрасли, нужно заметить, не остались без внимания. «Всадники» тоже открывали рестораны, дискотеки, бары, сбывали краденое, прокручивали махинации с металлоломом, гидропоническим зерном…

Последнее давало относительно малую долю доходов, но, как ни странно, занимало Черепа в первую очередь. Откажись «Всадники апокалипсиса» от старомодных, традиционных способов дохода, и конфликт был бы исчерпан. Суть проблемы состояла в прозаической конкуренции. Однако если деловые люди привыкли решать споры в арбитражном суде, то гангстеры поступали немного иначе.

Война разразилась без предупреждений, без каких-либо официальных заявлений. Все, впрочем, восприняли это как должное. Бандиты, что с них взять? Орден ударил первым (собственно, если считать «Лавину», то удар был вторым), разгромив один из ресторанов, принадлежавший «Всадникам». Помимо клиентов и обслуги, внутри находились несколько гангстеров — боевики или «оперативники», пушечное мясо. Все они с тяжелыми побоями были спешно перемещены в ближайшую реанимацию. Сам же ресторан подвергся катастрофическому разгрому.

Водка горит хорошо.

И понеслось. Не проходило и дня, чтобы Орден не трепал конкурентов. Сеть-бары, лаборатории, склады «железа», коммуны юных киберкрыс… На третий день «Всадники» точно очнулись. Были жестоко разгромлены два бара и одно подпольное казино. Последнее — с участием бульдозера. Бейсбольные биты, что налетчики бросили на месте побоища, были липкие от крови. Череп бродил среди обломков, бранясь и сокрушенно качая головой. Курт — в связи с серьезным обострением ситуации — был временно причислен к охране начальства (по сути, единолично заменяя таковую), а потому следовал за Черепом почти неотступно. Это оказалось небезынтересно.

Такого поворота глава Ордена не ожидал. Похоже, он невольно повторил ошибки диктаторов, развязывавших захватнические войны. Свято убежденные в своем превосходстве, они всерьез рассчитывали на то, что противник сразу капитулирует или, по крайней мере, не окажет сопротивления, едва завидев победоносные войска. Но «Всадники» тоже были не лыком шиты. Шестеро «черепов», охрана заведения, получили множественные травмы. Один спасся бегством и по сотовому вызвал подмогу. Но когда таковая явилась, все в казино было уже разгромлено.

Череп велел в спешном порядке усилить охрану всех заведений, складов и прочих мест, «подведомственных» — Ордену. Но это не особо помогло — попросту не хватало людей. Куда бы «всадники» ни пришли, их было значительно больше, чем охраны. Орден терпел огромные убытки. «Всадники» громили злачные места, грабили грузовики с ценным грузом (от медного лома до контрабандной водки), накрывали дилерские сети по сбыту наркотиков… Череп скрежетал зубами, но пресечь злодейство не мог.

Один раз, благодаря жиденьким утечкам информации из стана противника, Ордену удалось застать налетчиков врасплох. Изумление «всадников» не знало предела, когда из вроде бы совершенно безобидного на вид кабачка выскочили две дюжины разъяренных «черепов», вооруженных битами, стальными прутами, кастетами и другим холодным оружием. Поражение «Всадников» было гарантировано.

Эта скромная победа дала Ордену передышку и возможность для маневра. Череп незамедлительно усилил натиск на противника. Традиционная ориентация, помимо всего прочего, обусловила мощный силовой момент. В частности, Орден считался многочисленней. Соответственно, в нем состояло много больше исполнителей — простых боевиков, чьими руками вершились темные дела. Череп панически боялся конкуренции (внутри собственной группировки в том числе). «Всадники» же делали упор на светлые головы, которые не всегда имели в своем распоряжении крепкие кулаки. Это помогало вести бизнес, ослабляя, с другой стороны, группировку физически. Так что Орден не терял надежды.

Как говаривал Череп:

— Боевой дух силен как никогда! Мы еще повоюем!

Но Курт, бесшумно исследуя коридоры штаб-квартиры Ордена, слышал и менее оптимистичные высказывания. Кое-кто из боевиков ворчал, что, дескать, им «эта война поперек глотки стоит. Пора с этим завязывать!». Впрочем, беседовали на подобные темы лишь в обществе доверенных товарищей, да и то вполголоса. Бунта на корабле пока не предвиделось. Мало того, что все боялись Черепа (он-то, по большому счету, и воплощал собой весь Орден целиком), — на страже его интересов стоял грозный метаморф. Убийца убийц, как его за глаза называли. В положении Волка не имело смысла проявлять инициативу. Он присматривался, прислушивался, запоминал.