Казаки-разбойники

Романецкий Николай
Казаки-разбойники

      Николай РОМАНЕЦКИЙ
      КАЗАКИ-РАЗБОЙНИКИ
      Посетительница была еще вполне хороша собой. Этакая начинающая увядать красавица, в былые времена сводившая парней с ума и до сих пор знающая себе цену. Время от времени она игриво проводила рукой по волосам, чисто по-женски, легко и стремительно, и сразу становилось ясно, что она и сейчас не прочь понравиться. Но стоило ей начать говорить, как это впечатление мгновенно исчезало.
      - Доктор, - говорила она дрожащим голосом. - Вы представить себе не можете, как я о нем беспокоюсь! И я бы не обратилась к вам, члену Мирового Совета, если бы...
      - Извините, - сказал Калинов. - Я не вполне понимаю, что вас взволновало... Для его возраста это совершенно нормальное явление... Все очень просто! Они где-нибудь собираются, слушают музыку, решают проблемы бытия... Вы не помните, какими мы были в их годы?
      Женщина смотрела на него, широко раскрыв глаза, даже кивала, вроде бы соглашаясь, но Калинов чувствовал, что слова, сказанные им, совершенно ее не убеждают. И было ясно видно, что, и слушая, она не перестает думать о чем-то своем.
      - Нет, доктор, - сказала она. - Вы не понимаете... Вы просто не можете этого понять!.. Игорь - мой единственный ребенок. Другого у меня уже не будет... Вы понимаете?.. Я всю жизнь чувствовала то, что в этот момент чувствовал он...
      Ей явно надо было дать выговориться, и Калинов стал просто слушать, даже не пытаясь вставить в этот монолог ни одной своей реплики. Он слушал, анализировал и старался понять, чем же он может ей помочь.
      - Когда ему было плохо - было плохо и мне, - говорила она. - Когда он чему-то радовался, моя душа пела от счастья... Когда ему было больно, я корчилась от боли... - Она вдруг всхлипнула, и голос ее задрожал еще сильнее. - Совсем недавно все изменилось... Все-все-все! Он больше не мой... Он стал скрытен, ничего мне не рассказывает... Я не нужна ему... А совсем недавно он стал исчезать...
      Она достала носовой платок и высморкалась. Калинов вытащил из бара бутылку минеральной воды, наполнил стакан. Она судорожно схватила его, поднесла трясущейся рукой к губам. Стало слышно, как часто-часто застучали о стекло зубы.
      - Спасибо, - сказала она, отпив несколько глотков и вытерев платком рот. - Вы понимаете, я боюсь... Я просто боюсь! Он уходит, и я боюсь, потому что совершенно перестала его чувствовать. Как будто что-то оборвалось... Вы понимаете?
      Калинов кивнул.
      - Я не знаю, в чем тут дело... Я не понимаю...
      - Кто вы по профессии? - спросил Калинов.
      - Кулинар... Но при чем здесь моя профессия?.. Это совершенно неважно! Он исчезает, доктор, вы понимаете?!
      Калинов опять кивнул. Конечно, он понимает. Разумеется, он все понимает. Да и понимать тут нечего!.. Ситуация хоть и не часто, но встречающаяся. Наверняка не замужем... И не была. Ожегшись на молоке, дуют на воду... И вот смысл всей жизни, всего существования - сын, единственный и неповторимый, кровиночка родная, плоть от плоти, никто нам с тобой больше не нужен, нам и вдвоем хорошо, правда?.. А годы уносятся, и вот уже ошалевшая от любви мама не может заменить ему мир. И он уходит. Они все уходят... Ничего не поделаешь: юность, как правило, бессердечна. И ничем не поможешь, потому что это жизнь... Вот только как ЕЙ все это объяснить?
      - Вы напрасно так волнуетесь, - сказал Калинов. - Я тоже в юности сбегал из дома. И не один раз... Мы собирались где-нибудь на Огненной Земле, жгли костер и до хрипоты спорили... Или отправлялись в Экваториальную Африку, танцевали там под палящим солнцем и целовались с девчонками звездной ночью...
      Ее передернуло, и он тут же пожалел, что заикнулся о девчонках. Материнская ревность... Самая темная ревность в мире! Сколько же горя эта женщина может принести и себе, и сыну, и еще кому-то... И что теперь с ней делать? Не предлагать же ей сеансы эмоциотерапии, в самом деле! Это для молодых, а в ее возрасте может оказаться уже и не безвредным для психики. Конечно, если бы ревность грозила сдвигами...
      Он вдруг ощутил полнейшее бессилие. Это иногда случалось, правда, чрезвычайно редко, и тогда он, один из лучших специалистов планеты, начинал жалеть, что не пошел, скажем, в кулинары. То ли дело! Никаких тебе поражений.
      - Как вас зовут?
      - Нонна Крылова. - Она снова всхлипнула.
      - Послушайте, Нонна... Не надо так отчаиваться. Все это пройдет, поверьте... Очень скоро пройдет. Надо только немножко потерпеть. Придет время, и ваш Игорь перестанет убегать на свою Огненную Землю. Надо только чуть-чуть потерпеть...
      Она вдруг высокомерно посмотрела на него и гордо вскинула голову с шапкой разноцветных волос.
      - Доктор, - сказала она. - Не надо меня учить терпению. Я начала терпеть давно, еще с тех пор, когда он в первый раз забился у меня под сердцем. - Она положила руку на грудь. - Все эти годы я терплю и жду, когда он вырастет. - Она с тоской, протяжно вздохнула. - Вот вырастет он, думала я, и обязательно сделает меня счастливой, самой счастливой на свете. Не зря же я отдала ему свою жизнь!.. Впрочем, не в этом главное. - Она махнула рукой. - Вы понимаете, в чем дело?.. - Она замялась.
      - Внимательно слушаю вас, - сказал Калинов.
      - Я уже говорила, что чувствую его. Так вот... Я просто уверена, да-да, уверена, что, когда он исчезает из дому... Как бы это выразиться?.. В общем, его в это время на Земле нет.
      Паркер был, как обычно, пунктуален. Он вышел из джамп-кабины ровно в семь часов вечера.
      - Рад вас видеть, коллега, - прогудел он. - Очень рад.
      - Давненько мы не встречались, коллега, - ответил Калинов.
      Они обнялись.
      - А вы почти не изменились, Алекс, - сказал Паркер, оглядывая Калинова с головы до ног. - Разве что седины добавилось.
      - И волос поубавилось... Вы мне льстите, Дин. Хоть и говорят, что старый конь борозды не портит, но не тот уже конь, не тот...
      Они двинулись прогулочным шагом по старинному узенькому тротуарчику. Справа за высоким гранитным парапетом неспешно катила свои воды Нева. На другом ее берегу уверенно раскинулась между мостами Петропавловская крепость. Впереди, у Зимнего, змеилась очередь жаждущих попасть в волшебные залы Эрмитажа. Паркер с удовольствием вдыхал аромат красивейшего из городов Европы.
      - Как моя сегодняшняя просьба? - сказал Калинов.
      Паркер остановился, перевесился через парапет и посмотрел в чуть колышущуюся воду.
      - Не скрою: я удивлен, - сказал он. - Адрес по индексу любой гражданин Земли может определить в течение полуминуты...
      Он вдруг резко повернулся к Калинову.
      - Слушайте, Алекс... Может быть, вы объясните мне, чем вызвана ваша просьба?
      - Конечно, Дин, конечно. - Калинов помолчал, собираясь с мыслями. - Видите ли, в чем дело... Вчера ко мне обратилась одна дама и пожаловалась, что ее сын каждый день куда-то исчезает, причем, как она сказала, его вообще в этот момент нет на Земле. Я, разумеется, счел все это чепухой, но дама эта так просила, что отказать я ей не мог... - Калинов помялся. - Короче говоря, я подбросил ее сыну рубашку, в пуговицу которой был вмонтирован видеорекордер...
      - О-о-о, коллега! - Паркер неодобрительно покачал головой.
      - Да-да! - сказал Калинов. - Поступок, конечно, не слишком... С душком поступок, но что мне оставалось делать?.. Она меня уверила, что расспрашивать сына о чем-либо совершенно бесполезно... В общем, рисковать я не стал.
      - И что же вам удалось подсмотреть?
      Калинов поморщился.
      - Да ничего! - сказал он. - После того, как парень набрал индекс, сигнал рекордера исчез. Парень отправился из джамп-кабины около своего дома, но ни в одну из других кабин на Земле не прибыл.
      - Сказки бабушки Арины, - прогудел Паркер. - И где же вы его обнаружили?
      - Во Внеземелье его тоже не было...
      - Ничего удивительного, - сказал Паркер. - Туда с помощью обычной кабины не попадешь.
      - Да, я знаю... Парень вернулся через шесть часов, в целости и сохранности, правда, без рубашки и, следовательно, без рекордера, но зато с вполне различимым фонарем под левым глазом. Полагаю, это доказывает, что в нуль-пространстве он не растворялся. Такой фонарь можно заработать, только находясь в контакте с физически ощутимой силой.
      Губы Паркера тронула недоверчивая улыбка.
      - К счастью, - продолжал Калинов, - я успел проконтролировать индекс, которым он воспользовался перед исчезновением из джамп-кабины.
      - И куда вы попали?
      - Увы, Дин, увы... Я сделал два десятка попыток, прошел шесть кабин, но так никуда и не попал. Сразу же зажигалось табло "Ваш индекс занят". Тогда я сунулся к ближайшему пульту Информатория... Каково же было мое удивление, когда он ответил, что информацией об этом индексе не располагает.
      Паркер пожал плечами.
      - Чепуха какая-то...
      - А может, какой-нибудь засекреченный индекс? Вот я и решил обратиться к вам... Как к члену Транспортной комиссии Совета.
      Паркер снова неопределенно пожал плечами.
      - Хорошо, - сказал он. - Ждите меня здесь.
      Он зашагал к ближайшей джамп-кабине. Калинов проводил его взглядом и уселся на скамейку. Набережные были полны народа. Тысячи туристов со всех краев света, ощетинившись камерами, группами бродили вокруг архитектурных чудес старинного города. Сердца их трепетали при мысли о том, какими шикарными голографиями украсят они стены своих коттеджей. Калинов взирал на них с некоторым превосходством, удивляясь раздражению, которое они почему-то вызывали в его душе.
      Впрочем, пусть их, сказал он себе. Пусть проводят ежегодный отпуск, как хотят, лишь бы с пользой для интеллекта. Хотя бы своего... Вот только детей с туристами почему-то крайне мало. Не любит почему-то турист своего отпрыска, с некоторых пор он стал ему в тягость. И это тоже проблема, достойная специального исследования. Не мешало бы заняться... Как члену Социологической комиссии.
      Он вдруг пожалел, что согласился помочь этой Нонне. Тоже мне, детектив на старости лет! Шерлок Холмс нашего времени! Делать ему нечего, кроме как искать великовозрастных деток, сбегающих от любвеобильных мамаш!.. Но ведь Крылова так просила!.. Ладно. Можно раз в жизни отвлечься от глобальных проблем. Скажем, в качестве отдыха. Только бы выловить место, куда исчезает этот парень... Остальное дело техники! Уж для него-то, Калинова, проблем нет. Пришел, увидел, победил - и никаких гвоздей!
      Паркер вернулся через несколько минут. Он плюхнулся на скамейку рядом с Калиновым и с трудом перевел дыхание.
      - Действительно, чудеса, коллега, - сказал он. - Вашего индекса я не обнаружил.
      - Как это? - удивился Калинов.
      - А вот так! Нет такого индекса в памяти компьютеров Транспортной Системы.
      - Странно! - сказал Калинов. - Ведь я же своими глазами...
      - Это еще не все! - перебил его Паркер. - Дело в том, что с таким вопросом к нам уже обращались... Полгода назад в Манчестерский Сектор явилась некая Консуэла Салливан и попросила дать ей адрес по индексу, который она нашла у своей дочери. Тамошний наш представитель сказал ей, мол, она что-то перепутала.
      - Вы мне дадите адрес этой Консуэлы? - спросил Калинов.
      - Разумеется, коллега... Салливан наш ответ вполне удовлетворил. Похоже, что с вами будет иначе, не так ли?
      - Да уж конечно, Дин! Я ведь ни у кого никаких номеров не находил. Как этим индексом пользовались, я своими собственными глазами видел. Так что, сами понимаете...
      Паркер тяжело вздохнул.
      - Все очень просто, Алекс! - тихо сказал он. - На одном из уровней Транспортной Системы возникли неполадки. - Он поморщился. - Когда они возникли, я просто не знаю... Вероятность появления сбоев такого характера близка к нулю, и поэтому охранные автоматы на них запрограммированы не были. Одним словом, при наборе вашего индекса происходит виртуальный прокол нуль-пространства. Реального адреса у вашего индекса нет.
      - Вы хотите сказать, что индекс фиктивный?
      - О! - радостно сказал Паркер. - Очень удачный термин!.. Именно фиктивный.
      - По-моему, коллега, вы упрощаете. Куда же тогда этот парень бегает по вашему фиктивному индексу?
      Паркер промолчал. Замолк и Калинов, уставившись куда-то в пространство. Паркер посмотрел на него. Калинов думал.
      - Контроль над ситуацией ни в коем случае не утерян, - сказал Паркер. - И пусть вас не беспокоит то, что неизвестно, где находится адресат. Хотя это, конечно, для нашей обжитой и исхоженной вдоль и поперек планеты звучит несколько фантастично...
      Было видно, что Паркеру не по себе оттого, что в его любимом детище произошло нечто непонятное.
      - Все это не главное! - сказал он и тронул Калинова за локоть.
      Калинов вздрогнул.
      - А что тогда главное? - спросил он.
      - А главное - то, что мы можем закрыть этот несуществующий индекс. И ни одна живая душа никогда не сможет им воспользоваться.
      - Да, - сказал Калинов. - Это мы сможем. Это мы всегда можем. Этому мы хорошо научились!
      Как просто, думал он. Взять и закрыть!.. И думать не надо. Меры приняты и, заметим, меры своевременные и энергичные, требующие смелых решений... А потом вдруг выясняется, что надо было не спешить, что надо было подумать, осмыслить проблему со всех сторон и только после этого... Видимое безделье всегда дается нам труднее, чем видимое действие: могут не так понять. И потому мы сначала делаем, а потом думаем. И напускаем на свои физиономии глубокомысленный туман, и с утробным удовлетворением заявляем: "Не ошибается тот, кто ничего не делает!"
      - Нет, Дин, - сказал он. - Закрыть - это слишком просто и слишком глупо... уж во всяком случае, преждевременно!.. Надо сначала разобраться, что это такое и с чем его едят, а то как бы снова открывать не пришлось... В еще больших масштабах и с большим расходом энергии.
      Паркер молчал.
      - Судя по вашей первой новости, этим индексом пользуется не один мой беглец, - произнес Калинов.
      - Разобраться, - сказал Паркер. - А как разберешься? Разве что шпиона послать?..
      Калинов усмехнулся и встал со скамейки.
      - И пошлю, - сказал он. - Мелькнула у меня одна мысль... Дисивер использовать надо.
      Паркер посмотрел на него с испугом.
      - Дисивер?!.. Но ведь его можно применять только со специального разрешения Совета! А если вам откажут?
      Калинов еще раз усмехнулся и сказал:
      - Мне не откажут!
      Калинов сделал шаг вперед и зажмурился. После серого тумана, только что плотной пеленой висевшего вокруг, солнечный свет был резок и неприятен. Когда глаза привыкли к нему, Калинов огляделся.
      Он стоял посреди огромного луга, усыпанного яркими цветами. Цветы были незнакомые. Мимо прошелестела большущая стрекоза. Калинов не считал себя специалистом по энтомологии, но готов был биться об заклад, что на Земле он таких стрекоз не встречал.
      На лугу группами располагались молодые люди. Одни сидели и разговаривали друг с другом, другие лежали, третьи танцевали. Головы танцующих украшали обручи с кристаллофонами.
      Вдали, у самого горизонта, виднелись темно-зеленые купы каких-то деревьев. Слева, метрах в двухстах от Калинова, раскинулось слепящее зеркало небольшого озерца. Легкий ветерок доносил оттуда веселый девчачий смех и визг. Видимо, там купались. Над озером висело синее солнце.
      - Ты кто?.. Новенький?
      Калинов стремительно обернулся. Сзади стояла молоденькая девушка. На лице ее, не носившем никаких следов макияжа, выделялись большие зеленые глаза. Пышные, слегка рыжеватые волосы локонами ниспадали на плечи. Открытое платье такого же цвета, как и глаза, плотно обтягивало стройную фигурку с чуть заметной грудью.
      - Ты новенький? - повторила незнакомка. - Что-то я тебя здесь раньше не видела.
      - Да, - сказал Калинов. - Я тут в первый раз.
      - А как тебя зовут? - спросила девушка. - Меня - Джина.
      - А меня Саша, - сказал Калинов и церемонно поклонился.
      Зеленые глаза смотрели не мигая.
      - Зачем ты сюда пришел?
      Калинов слегка опешил, настолько в лоб был задан вопрос. И что-то было нужно ответить.
      - А зачем сюда приходят? - спросил он.
      Джина вздохнула.
      - Кто зачем, - ответила она, печально улыбнувшись. - Одни приходят потанцевать, другие покупаться. Или просто поговорить...
      - А разве потанцевать нельзя дома? - спросил Калинов.
      - Конечно, можно... Только здесь гораздо интереснее!
      - Почему?
      Девушка снова улыбнулась, на этот раз без печали.
      - Потому, - сказала она. - Скоро узнаешь... Пойдем погуляем в лесу?
      Калинов с сомнением посмотрел на далекие купы деревьев. Синее солнце палило нещадно, и тащиться под его лучами по открытому пространству совершенно не хотелось.
      - Жарко, - сказал он Джине. - Пока дойдем, расплавимся.
      Джина расхохоталась. Словно колокольчики зазвенели.
      - Чудак! - сказала она сквозь смех. - Ты же ничего не знаешь... Давай вместе.
      Она взяла его за руку теплой ладошкой, и Калинов содрогнулся. Нечто давным-давно забытое, потерянное в череде прожитых лет, пронзило его сердце, и оно вдруг споткнулось, заныло от тихой боли, переполнилось сладкой тоской, и внезапно захотелось заплакать, заплакать так, чтобы мир захлебнулся в его слезах. И чтобы из этого соленого моря родилось что-то новое, до жути юное, кристально-чистое... кристально-чистое...
      Откуда-то обрушился на Калинова ураганный ветер, промелькнули неясные серые тени, и Калинов обнаружил себя стоящим в лесу среди огромных - ствол в три обхвата - деревьев. Джина была рядом и по-прежнему держала его за руку. Изумрудные глазищи ее сияли.
      - Испугался?
      - Что произошло? - спросил Калинов.
      - Ничего... Ведь мы хотели в лес. Смотри, какой страшный лес вокруг!
      - Разве он страшный? - удивился Калинов. - Вполне ухоженный, я бы даже сказал, домашний лес. Как парк...
      Джина выпустила его руку из своей.
      - Какие дурацкие слова ты говоришь! - сказала она с отвращением. - Моя мама так говорит... Ой! Смотри, какое дерево! Как сказочный дракон, правда?
      Калинов оглянулся. Там, где только что стоял великолепный, рвущийся в небо кедр, извивалось что-то зеленое, непонятное, покрытое странной стеклообразной чешуей. Среди зелени сверкнула ярко-красная пасть, и послышалось змеиное шипение.
      Вокруг все изменилось. Не было больше привычных глазу кедров, сосен и елей. Повсюду кривыми стрелами лезли из земли незнакомые черные деревья с серой листвой. Словно скелеты доисторических ящеров... Они окружили Калинова со всех сторон, и над ними нависло чернильное небо, и было совершенно непонятно, откуда же брался в лесу этот сумрачный, тоскливо-серый, но все-таки дневной свет.
      Мир наполнился оглушительным рычанием и грохотом В этом невероятном шуме сквозило нечто явно знакомое, и Калинов вдруг понял, что это многократно усиленный стрекот видеорекордера, вделанного в пуговицу его рубашки, и испугался, что Джина сейчас тоже поймет это. И тут же грохот исчез. Наступила пронзительная, бьющая по ушам тишина; в тишине этой весело зазвенели хрустальные колокольчики, и девичий голос пропел:
      - Догоняй!
      Калинов обернулся. Джины не было, только где-то вдалеке, за этими черными, фантасмагоричными деревьями-скелетами, медленно растаял ее смех. Калинов бросился в ту сторону, где растворился звон колокольчиков, и тут впереди, в пяти шагах от него со свистом вонзилась в землю полуметровая стрела. Калинов замер, и, ничего не понимая, смотрел, как вибрирует ее оперение.
      - Стоять, малыш! - произнес справа чей-то тихий голос.
      Калинов медленно повернул голову. За огромным дубом стоял парень в джинсах и безрукавке. Это был Игорь, сын Нонны Крыловой. Он двинулся к Калинову, держа наготове арбалет. Левый глаз его украшал солидный синяк.
      Вокруг снова был обычный земной лес. И голоса птиц, разносившиеся по нему, были знакомы с детства. Только солнце, лучи которого с трудом пробивались сквозь плотные кроны деревьев, было густо-оранжевого света. Как апельсин.
      Крылов подошел поближе, не сводя арбалета с Калинова, выдернул из земли стрелу и сунул ее в колчан, висящий у него за спиной.
      - Чего тебе надо? - спросил Калинов.
      - Какой шустрый мальчик! - произнес Крылов. В голосе его послышалась издевка. - Не успел появиться, а уже к девочке лепится. К чужой, между прочим, девочке...
      Калинов, придя в себя, стоял и молчал. Он ожидал, пока парень приблизится и можно будет достать его одним прыжком. Но тот ближе не подходил. Арбалет был направлен в грудь Калинова, и экспериментировать с собственной жизнью не хотелось.
      - Откуда ты знаешь, что я появился здесь только что? - спросил Калинов.
      Крылов расхохотался.
      - А чего тут знать?.. Иначе бы девочка от тебя не убежала. Я бы, например, догнал ее мгновенно. Да по тебе же сразу видно, что ты тут в первый раз. Как ты озираешься по сторонам! Потеха же!
      Калинов переступил с ноги на ногу, и Крылов резко дернул арбалетом.
      - Стоять! - прошипел он. - А то могу...
      - Почему же ты ее не догоняешь? - спросил Калинов. - Если это так просто.
      - Была нужда... Я гордый! И потом... Хочу понять, что она в тебе нашла. Хлюпик хлюпиком!
      Эх, надрать бы тебе сейчас уши, подумал Калинов и мотнул головой: мысль принадлежала Калинову-вчерашнему - члену Совета и всяческих там комиссий. Но и Калинову-подростку так стоять должно быть очень унизительно.
      - По твоему, это честно? - спросил он. - Ты с оружием, я - без...
      - То-то и оно, - сказал Крылов. - Кабы ты был здесь не впервые, и у тебя было бы оружие. А насчет честности... Разве гулять с чужими девчонками - это честно?
      Калинов пожал плечами. Последний раз он гулял с чужой девчонкой лет восемьдесят назад.
      - Послушай, Игорь, - сказал он.
      Крылов мгновенно весь подобрался и стал похож на испуганного, съежившегося зверька.
      - Откуда ты знаешь мое имя? - шепотом спросил он. - Шпионишь?.. Тебя подослала моя мать?
      Он быстро оглянулся по сторонам, словно подумал, что мать выйдет сейчас из-за ближайшего дерева. Все было тихо. Крылов снова посмотрел на Калинова. В глазах его появился странный блеск.
      - Вообще-то у нас здесь не убивают, - сказал он. - Но ведь со шпионами во все века поступали именно так!
      Он поднял арбалет на уровень груди, и Калинов понял, что сейчас, через мгновение тяжелая стрела пронзит его сердце, и мысль о смерти показалась ему такой нелепой, что он удивился. Я не хочу, подумал он, а в горле уже рождался крик, потому что он увидел, как стрела сходит с ложа арбалета и отправляется в смертоносный полет. Но тут кругом возник серый туман; он не поднялся от земли и не выплыл из-за деревьев, а именно возник, неожиданно и сразу, не клубясь и не сгущаясь, и не успел Калинов обрадоваться ему, потому что в тумане этом было его спасение, как тот исчез, исчез так же неожиданно, как и появился. А Калинов обнаружил себя стоящим в джамп-кабине.
      На пульте подмигивал красным сигнал "Ваш индекс занят". Калинов вывалился из кабины на улицу. На небе светило солнце, и было оно не синее и не оранжевое, а обычное, земное, и небо было земное, и вокруг стояли обычные дома, и стремился перепрыгнуть через Неву Медный Всадник.
      - Мальчик! Что с тобой?
      Кто-то положил Калинову руку на плечо. Он оглянулся. Рядом стояла Нонна Крылова.
      - Н-ничего, - пробормотал Калинов и попятился. Сбросил с плеча ее руку.
      - Мальчик, подожди, - умоляюще попросила она. - Ты не знаком случайно с Игорем Крыловым?
      - Н-нет! - сказал Калинов и бросился бежать.
      - Мальчик, подожди-и-и! - догнал его надрывный крик, но Калинов бежал и бежал, пытаясь уйти от этого крика, и оглянулся только у угла.
      Крылова, опустив голову, медленно брела обратно, к дверям джамп-кабины.
      - Рад вас видеть, коллега, в добром здравии! - сказал Паркер, усаживаясь в кресло.
      Калинов достал из бара соки и лед и принялся делать себе и гостю коктейль.
      - Видок у вас - не подкопаешься! - продолжал Паркер, наблюдая за его манипуляциями. - Лишь очень опытный специалист смог бы заметить некоторое несоответствие между юной внешностью и глазами, принадлежащими немолодому уже человеку.
      Калинов посмотрел в зеркало, вделанное в лицевую панель бара.
      - Не вижу никакого несоответствия, - сказал он, пристально вглядываясь в свое отражение. - Вполне приличный молодой человек. Ничего похожего на члена Совета.
      Он протянул Паркеру стакан со светло-зеленой жидкостью. Тот заглянул в стакан, зачем-то понюхал его.
      - Судя по всему, коллега, вы ничего не добились, - сказал он.
      Калинов слегка пожал плечами и тоже заглянул в стакан.
      - Вы эту информацию выудили из коктейля? - спросил он.
      Паркер фыркнул и отхлебнул, зажмурив от удовольствия глаза, посмаковал напиток.
      - Нет, - сказал он. - Но ведь я прав, не так ли? Калинов тяжело вздохнул.
      - Действительно, - сказал он и уселся напротив Паркера. - Вы правы, коллега!.. Первая вылазка действительно мало чего дала. Чертовщина какая-то. Мир как в театре! Мгновенно меняющиеся декорации... Дракон в таинственном лесу... Принцесса с хрустальным голосом... Вооруженный арбалетом рыцарь в джинсах... Солнце то синее, то оранжевое. В самом деле, сказки какие-то!
      - Сказки бабушки Арины! - сказал Паркер. - Может быть, видения? Нанюхались галлюцинноидов...
      - В таком случае, мой рекордер тоже нанюхался, - сказал Калинов. - Я вам покажу запись. Натура полнейшая.
      Он достал видеорекордер, отдал его Паркеру и вышел на балкон. Сам он просмотрел запись до прихода Паркера трижды, и сил на четвертый раз уже не осталось.
      Над городом распростерлась черная августовская ночь. Окна домов были заэкранированы и не пропускали изнутри ни одного лучика света. Только глубоко внизу сияли уличные фонари, да у горизонта горели подсвеченные сотнями прожекторов купол Исаакиевского собора и шпиль Адмиралтейства.
      Калинов пытался проанализировать события сегодняшнего дня, но ничего из этого не получалось, потому что мысли все время возвращались к Нонне Крыловой и ее сыну. Каким образом эта женщина умудрилась так воспитать своего сына? Ведь он явно был готов на убийство! Или показалось?.. И уж совершенно непонятно, как удалось спастись. Как будто кто-то следил за ними и в последний момент сыграл отбой... Но каков малец! Откуда у него столько злобы? А Джина хороша! У него могла бы быть такая внучка, если бы Наташка не погибла тогда, в Кольце астероидов...
      Калинову стало вдруг нестерпимо грустно и захотелось, чтобы поскорее наступило завтрашнее утро. Грусть была особая, не та, с которой он обычно вспоминал о прожитой жизни. Были в этой грусти свежесть, новизна и ожидание. И очень хотелось снова отправиться туда, в этот странный, сказочный мир.
      Позади с шорохом открылась дверь, и он увидел рядом с собой неясный силуэт Паркера.
      - Да, - сказал тот. - Действительно, спектакль для детей. Зацепиться не за что...
      - Похоже только, что взрослым туда вход запрещен, - сказал Калинов. - Во всяком случае без дисивера... Неясно лишь, кто наложил этот запрет.
      - Может быть, какая-нибудь сверхцивилизация ставит эксперимент на наших детях? - предположил Паркер.
      - Ну уж тогда бы меня туда и с дисивером не пустили! - усмехнулся Калинов.
      - Да что вы! - сказал Паркер. - Не могут же они следить за каждым землянином!
      - Вы думаете, не могут? - спросил Калинов.
      - Ну, я не знаю. Как-то это все...
      Калинов промолчал. Замолчал и Паркер, боясь прервать размышления товарища. Наконец он не выдержал.
      - Вы что же, коллега, и в самом деле думаете...
      И тут Калинов рассмеялся.
      - Да нет, конечно, - проговорил он. - Чепуха это, ерунда полнейшая! История тут наша, внутренняя, безо всякого вмешательства извне.
      Паркер с шумом перевел дух.
      - Ох, и зигзаги у вас, дружище! - сказал он. И добавил: - Однако, то, что ваша вылазка не дала результатов - это плохо!..
      - Не спешите, коллега... Будут и результаты. Не все сразу.
      И тогда Паркер решился.
      - Видите ли, Алекс, - сказал он. - Дело в том, что обстоятельства изменились. Сегодня Нонна Крылова обратилась к нам в Транспортную комиссию с просьбой помочь ей найти сына.
      Калинов опять промолчал, словно не слыша.
      - Знаете что, коллега? - сказал, не дождавшись ответа, Паркер. Не нужна ли вам помощь? Я бы мог...
      Калинов нашел в темноте руку Паркера и пожал ее.
      - Не стоит, Дин... У меня юношеское рукопожатие и юношеское на вид тело, но ум-то далеко не юношеский. Так что помощь мне не требуется. Пока... Будет нужно - конечно, попрошу. Хотя... Кое-что вы можете.
      - Что именно, коллега? - живо спросил Паркер.
      - Мало ли как дела повернутся... - Калинов замялся. - Одним словом, если вдруг примут решение закрыть индекс... Без меня примут, понимаете? Так вот. Постарайтесь его сорвать! Я уже говорил, что это самое глупое, что можно придумать.
      Теперь Паркер пожал руку Калинова.
      - Это я вам обещаю, - сказал он. - Можете не волноваться!
      Джина явно ждала его. Не случайно же, в самом деле, он сразу увидел ее, как только переместился из джамп-кабины в этот мир. Она вскочила на ноги и бросилась ему навстречу, на бегу отряхивая юбку.
      - Здравствуй, - сказала она. - Я думала, ты больше не появишься.
      - Здравствуй, - ответил Калинов. - Почему?
      - Ты же вчера убежал... Тебя обидел Зяблик.
      - Кто? - не понял Калинов.
      - Ну, тот парень с арбалетом, в лесу, Игорь Крылов. Мы зовем его Зябликом. Я же все знаю о вашей встрече.
      - А-а-а... - сказал Калинов и рассмеялся. - Только это не я убежал, а ты.
      Она удивилась.
      - Разве? Я никуда не убегала. Я весь день тут была.
      Она взяла его за руку, и Калинова опять кольнуло в сердце.
      Словно стрела пронзила.
      - А на Зяблика ты не обижайся, - сказала Джина. - Он хороший. Только стал какой-то малахольный. Ходит, молчит.
      Вчера он мне таким не показался, подумал Калинов. Вчера он был не зяблик, а дикий кабан. Ревность, знаете ли, не мама родная!
      - Пошли к ребятам, - сказала Джина и потащила его за собой. Сейчас как раз интересы будем придумывать.