Селеста - Хозяйка Талеи

Иными словами, они переругались едва ли не насмерть. Иначе не стали бы просить о замене. Кажется, обстановка в Ласкарисе куда круче, чем видно со стороны.

– Мне ничего не оставалось, кроме как склониться перед волей Сына Моря, – вмешался герцог, останавливая разговорившегося подчиненного. – Так будет и впредь. Однако я чрезвычайно благодарен вам, мессена Селеста, за проявленное беспокойство и глубоко сожалею о том, что наше знакомство не состоялось раньше. Мне следовало приложить больше усилий, дабы засвидетельствовать вам свое почтение. Возможно, есть способ каким-либо образом искупить эту вину? Сейчас или позже?

Дипломат! Восставшая поневоле восхитилась выдержкой Юйнарика. В короткой речи он умудрился сообщить, что ситуацию контролирует, разберется с ней самостоятельно, помощь не нужна, но все равно спасибо. И да, против союза ничего не имею. Раньше было нельзя, но теперь обстоятельства изменились. Игра смыслами фраз заодно позволила уточнить, что на слишком резкое сближение рассчитывать не стоит и равными партнеры точно не будут.

Селесту предложение устраивало: ради него она сюда и шла.

– Благословленный милостив, рожденная-в-ночи не заслуживает его участия. Однако же она слишком слаба, чтобы удержаться и не воспользоваться столь щедрым предложением. – Услышав пассаж о слабости, мужчины расцвели одинаковыми скептическими ухмылками. – Община моих слуг в Ласкарисе находится в сложном положении. Ее глава погиб, второй по силе тяжело ранен, остальные были принуждены выбирать между гибелью и бегством. Нет ли способа облегчить их участь? Я прошу о малом – позволить новому главе общины, Саттару, обращаться в сложных ситуациях за советом к мудрому правителю.

– Разумеется, мессена, – мгновенно сориентировался герцог. – Я с радостью помогу вашему слуге. Тем более что пострадал он, защищая моих подданных, а значит, сам по себе может рассчитывать на мою благодарность.

Все присутствующие понимали, что фактически нарушают многовековые традиции. Никогда прежде восставшие не заключали каких бы то ни было договоров с верхушкой аристократии в обход и без уведомления Тайной стражи. Случалось, конечно, всякое, но без участия третьей стороны в переговорах или соглашениях дело не обходилось. Сейчас Селеста действовала исключительно от своего лица. Герцог тоже не просто позволил главе городских вампиров обращаться к нему напрямую – он давал канал связи в обход «пауков». Да, конечно, он прикроет общину от храмовых облав, будет помогать при возникновении сложностей с городской стражей и выполнять разные, мелкие для него, просьбы. Но в первую очередь он согласился на обмен информацией, то есть самым ценным, что только есть в мире.

Переговоры, несмотря на дружелюбие принимающей стороны, дались нелегко. Вытягивало силы давление магических знаков, выбитых на стенах замка; приходилось следить за каждым своим словом, чтобы не разрушить первого благоприятного впечатления. Дополнительным фоном в голове зудела усталость от вчерашней схватки и последовавшего за ней допроса, усталость не столько физическая, сколько моральная.

Ко всему прочему, возможно, предстоит объясняться еще с регион-капитаном по поводу отданного пленника. И лечить Саттара.

Подземный ход вывел ее в дом, стоящий совсем недалеко от стен Верхнего города. Обставленный как жилище купца средней руки, он служил герцогу чем-то вроде прихожей для званых, но тайных гостей. Привлекать внимания к этому месту никто не хотел, поэтому сюда госпожу сопровождал один Латам. Он же встретил ее возле выхода.

– Думаю, тебе придется задержаться в городе на какое-то время. – Селеста заговорила, когда они отошли на достаточно большое расстояние от людей герцога. – Мы передадим пленника Лашу для показательной казни. В ближайшее время предстоит часто общаться с приближенными герцога, а Саттар, при всех его положительных качествах, в тонкостях этикета не разбирается.

– Тайная служба будет недовольна.

– Разумеется. Свое недовольство они смогут высказать правителю, если посмеют, – я предоставлю им такую возможность. Пусть бодаются, а я посмотрю, чей лоб крепче.

– Мессена намерена вернуться в Барди?

– Нет, – слегка подумав, отрицательно покачала головой Селеста. – Ласкарис более перспективен. Отношения с герцогом нужно развивать, он должен видеть нашу полезность… Наверняка его заинтересуют последние сведения из Талеи.

Дальше они шагали в молчании. Не желая привлекать внимания к своим ночным вояжам, Селеста съехала из гостиницы, избрав местом своего нового пребывания особняк, принадлежавший упокоенному Зару. Официально хозяином числился купец из числа живых слуг восставшего. Тоже проблема – проследить за тем, чтобы передача власти прошла спокойно и без эксцессов. После недавних событий в общине Ласкариса осталось всего четверо, но, вполне может быть, вскоре сюда придется переправлять молодых восставших из Талеи. Нужно загодя обеспечить беглецов кровом и ресурсами.

Времени до рассвета оставалось не очень много, полночь давно прошла. Колдовать сейчас не стоило бы, но Саттар выглядел просто отвратительно, и Селеста направилась в подвал. Здесь, спрятанный глубоко под землей, находился малый храм Морвана, использовавшийся восставшими для немногих известных им магических ритуалов. Обычные люди из числа сектантов тоже приходили сюда поклониться божеству, но только немертвые умели налагать проклятия на врагов или превращать свою кровь в мощнейшее лекарство. Поговаривали, что уснувшего в храме вампира иногда посещали видения, но правда это или нет, Селеста не знала.

Лично она использовала помещение в сугубо утилитарных целях.

Вечно юная девушка застыла перед алтарем, сосредотачиваясь. Перед работой следовало очистить мысли от всего постороннего. Да и о чем волноваться? Сейчас она приготовит зелье для Саттара и отошлет его больному вампиру. День и следующая ночь уйдут на отдых, если только в голову узнавших о ее решении «пауков» не взбредет желание подтвердить свою значимость и они не назначат встречу. В любом случае послезавтра она отправится в Талею, оставив Ласкарис на помощников. Она и так слишком долго отсутствовала.

Именно в столице сходятся нити закручивающейся интриги.

Именно в Талее она будет дома.

Глава 2

Исторически сложилось, что всех восставших, найденных на территории королевства, старались в первый год не-жизни переправлять в столицу. Не сразу конечно же. Вампир не мог слишком удаляться от места своего появления на свет в течение двух-трех месяцев после перехода, поначалу энергетика немертвого сильно зависела от земли, его воскресившей. Нет, при особых обстоятельствах молодняк увозили в другие города, подальше от взбудораженного чередой обескровленных трупов населения, но таких путешественников приходилось поить свежей кровью едва ли не постоянно. И пристально следить, не сошли ли они с ума.

Поэтому вполне естественно, что талейская община являлась крупнейшей и сильнейшей в стране. Здесь обитали как самые старые, так и самые молодые восставшие. Новичков принимали, обустраивали, прикрепляли к наставникам, учили выживанию и основам существования в царстве Ночи около пятидесяти лет, после чего отправляли в другие города. На новое место жительства, оно же новое место службы. Это позволяло, с одной стороны, оценить новых членов сообщества, понять, чего от них ждать и насколько на них можно рассчитывать, а с другой – привить новичкам более-менее сходное мировоззрение. Не позволить им скатиться в крайности, дать моральную базу для дальнейшего долгого существования, объяснить опасность неконтролируемой Жажды.

Результаты Селесту устраивали не всегда, но в целом покидавшие ее гнездо птенцы крепко стояли на крыльях.

Хотя в провинции отправлялись далеко не все. Наиболее талантливые оставались в Талее, вливаясь в сложившиеся структуры управления, развивая собственные участки и формируя своеобразный «кадровый резерв». Пользу общине приносил каждый. Интригами, поиском денег, контролем за особо резвыми фанатиками или платящими дань людскими бандами, уничтожая особо опасных тварей по всей стране… Самые старые, опытные и способные входили в число тех, кого Селеста про себя называла советниками. Это были близкие помощники, руководившие разными направлениями деятельности.

Вампиресса прибыла в город неделю назад. Ехала не торопясь, кроме того, она решила, раз уж случай подвернулся, провести объезд владений. Проинспектировать подданных, вдали от пристального ока госпожи не всегда правильно распоряжавшихся полученной самостоятельностью. Кое-кто из глав общин начинал считать, что проводимая их предводительницей политика подчинения людским властям не отвечает текущим реалиям, и разными путями выражал недовольство. Селесте, в принципе, тоже надоело ходить в ручных монстрах Тайной стражи, поэтому особых репрессий не последовало. Бунтовать против ее власти или против установленных ею законов никто не пытался, дураков среди старших нет, а мелкие проступки можно простить или ограничиться выволочкой с глазу на глаз. Большинство восставших прекрасно осознавали свое положение на периферии человеческого общества и не желали привлекать внимания глупыми яркими брутальными выходками. Так что итогами поездки она бывала довольна. В этот раз обошлось без крови.

Несмотря на воспитание, обучение, тщательный отбор и контроль, иногда вампиры все-таки срывались. Начинали убивать без разбора, игнорировали приказы госпожи, в открытую воевали с местными феодалами или храмами. Ничем хорошим для них такая самодеятельность не заканчивалась – ретивых старейшин быстро окорачивали. Иногда – на голову. Карать Селеста старалась справедливо, но беспощадно. В ее положении милосердие являлось синонимом слабости. Слабости она себе позволить не могла.

Ее подданные жили в жестоком мире, и она правила ими как могла. То есть в полном соответствии с заветом неизвестного здесь Макиавелли: «Правитель творит добро там, где возможно, и зло там, где необходимо». Пропорция оставалась неизвестной. Но, судя по тому, что род вампиров по сравнению с соседними странами благоденствовал, справлялась Селеста неплохо. И немертвые, и люди считали ее правительницей всей нежити Талеи – люди, кстати, первыми начали употреблять термин «подданные» в отношении служащих ей восставших, отчего она иногда с мрачным юмором подумывала о коронации. До сей поры хватало титула Ночной Госпожи, придуманного неизвестным сектантом, но вскоре обстоятельства могут измениться…

Собственно, об этих самых обстоятельствах и собиралась она говорить на Совете.

Ее ближний круг вот уже много лет состоял из одних и тех же лиц. Старых, сильных, верных и талантливых восставших, цепко державших бразды правления общинами и успешно отбивавших наскоки внешнего мира. Сейчас все они сидели за столом, готовясь выслушать Селесту и, в свою очередь, отчитаться за порученные им направления работы.

Довольно щурящаяся Медея изящно устроилась в ближайшем кресле по правую руку. Она всегда была рядом. Вне зависимости от выкрутасов судьбы красавица и интриганка служила верной опорой своей холодной подруге, при любых обстоятельствах обеспечивая той поддержку и помогая бороться с разнообразными кризисами. Справедливости ради надо сказать, что часть этих кризисов возникла как раз благодаря Медее. Вращаясь в придворных кругах, она никогда не отказывала себе в удовольствии пощекотать нервы – и свои, и окружающих – связью с опальным царедворцем или резидентом ланакской разведки. В неосознанном стремлении ходить по краю пропасти, наслаждаясь острым чувством опасности и ощущением готовой в любую минуту прерваться жизни, она иногда доводила Селесту до состояния неконтролируемого бешенства. Пару раз Медея даже была вынуждена бежать из столицы – не столько от разозленных аристократов, сколько от разъяренной подруги. Людьми, по большей части мужчинами, она вертела как хотела, а вот гнев Селесты лучше было переждать подальше. В то же время в серьезных ситуациях действовала красавица быстро и решительно, без промедления выполняя самые странные приказы. В общем, главное – не позволять ей скучать.

Справедливости ради надо сказать, что в последнее время глупых выходок с ее стороны почти не случалось. Медея была связующим звеном между вампирами и высшей знатью государства, каналом, позволявшим напрямую влиять на решения властей в обход начальства из Тайной стражи. Внешность, манеры, артистизм позволяли ей с легкостью находить ключики к сердцам влиятельных дворян, из поколения в поколение влюблявшихся в прекрасную служительницу Ночи. Шила в мешке не утаишь, о ее природе при дворе знали. Однако воспринимали не как хищную нежить, а как некую бестолковую и слегка безалаберную любительницу танцев, поэзии и прочих искусств, просто слегка бессмертную и с неоднозначными знакомствами. Вот что значит правильно подобранный имидж.

Рядом с Медеей сидел один из немногих вампиров, восставших в пожилом возрасте. Обычно к не-жизни возвращались смертные, убитые в молодые годы, что давало основания мыслям о втором шансе, дарованном Темным. Хотя собранная статистика, известная только своим, это мнение корректировала. Старики восстают не реже – они реже сохраняют разум. Психика не выдерживает, привычка мыслить шаблонами, обычная для любого взрослого человека, мешает принять изменившуюся реальность. Гардомана Селеста считала одним из ценнейших своих приобретений, да будет позволено так выразиться о свободной личности. Старик оказался ушлым торгашом и прирожденным предпринимателем, способным получать деньги едва ли не из воздуха. Поначалу с ним приходилось сложно. Бывший староста одной из деревень после смерти не утратил властных замашек и был несколько раз жестоко осажен, но потом присмотрелся, освоился, признал главенство маленькой госпожи и начал понемногу забирать в свои руки контроль над финансовыми операциями. Семь диниров из каждых десяти, получаемых сейчас общиной, Гардоман справедливо числил своей заслугой. Оставшиеся двадцать процентов дохода сообществу немертвых приносили либо махинации Медеи, время от времени вслед за очередным знатным любовником влезавшей в прибыльную авантюру – не столько из жадности, сколько поддаваясь желанию оказаться в центре событий, – либо поступления от остальных вампиров.

У Селесты также имелись свои источники, известные ей одной. Десяток монет там, сотня здесь, зарытые в тайнике украшения или драгоценные камни… Не обязательно в Талее. Скромные вложения на черный день она оставляла в каждом городе, где ей приходилось бывать «по долгу службы». Иногда лишняя копейка помогает продержаться на плаву. Пусть последние лет двести положение немертвых в княжестве устойчиво и власти не намерены уничтожать полезных, хотя и страшноватых подданных, жизнь – она такая, непредсказуемая.

Последним по правую сторону расположился буквально сегодня вернувшийся в Талею Латам. Дела в Ласкарисе пошли лучше, чем можно было ожидать, поэтому он счел свою миссию завершенной и оставил город на Саттара. Самый молодой из собравшихся, при жизни Латам был наследником графов Косских и считался одним из лучших фехтовальщиков гвардии. Виртуозное владение оружием вкупе с хорошим образованием, сильными лидерскими качествами и знанием родовой магии позволили ему сейчас занимать место за этим столом. Несмотря на относительно малый, по сравнению с прочими старейшинами, возраст, именно его Селеста с недавних пор посылала на охоту за самыми опасными тварями. Не одного конечно же. Имелось у нее нечто вроде команды быстрого реагирования из четырех опытных вампиров, они же телохранители и боевики, во главе которых госпожа поставила Латама. Бывший аристократ еще ни разу не подвел. Также его иногда задействовали в тех случаях, когда по каким-либо причинам Медея вмешиваться не могла, а обстоятельства вынуждали общаться с высшим дворянством, – но не слишком часто.

Первым слева, напротив коварно улыбающейся искусительницы Медеи, сидел Хастин. Отношения у бывшей учительницы и бывшего ученика сложились непростые и, по наблюдениям опытных лиц, развивались циклически. То есть примерно десять лет нежной дружбы, во время которых маг, словно живой человек, дарил красавице цветы, писал любовные записки и дико ревновал к объектам разработки. Подарки благосклонно принимались, дурного качества вирши аккуратно складывались в шкатулку, чувства были взаимны. Затем наступал период охлаждения, длившийся примерно столько же. Шкатулка сжигалась, стороны обменивались язвительными репликами, Медея демонстративно гуляла с мужиками, а Хастин злился и отказывался появляться в подземельях. Когда же фаза активных боевых действий подходила к концу и старые опытные восставшие переставали вести себя, словно разругавшиеся подростки, в течение примерно пяти лет окружающие наслаждались тишиной и покоем. Потом все начиналось сначала.

Селеста не вмешивалась в эти игры. Пусть развлекаются. Медее она доверяла, а Хастин стоял наособицу. Несмотря на стародавнее соглашение, заключенное между Селестой и людьми, вампиресса не могла назвать мага полностью своим подданным. Он жил на территории Академии, был хорошо знаком со многими аристократами, при острой необходимости мог добиться аудиенции у высших сановников вплоть до короля. Ему благоволил Тайран, глава всех магов Талеи. Со стороны могло показаться, что никаких рычагов влияния у Селесты на Хастина нет.

К счастью, оставалась память. Память о тех днях, когда они вместе скитались по подземелью, о первых уроках ночной охоты, преподанных неопытному восставшему, о грязи, крови и давящем чувстве опасности. Хастин помнил, на что способна Селеста, знал истинную цену ее возможностям и не желал вражды. Однажды признав ее вождем своего нового клана, главой новой семьи, с тех пор он ни разу не видел повода считать то старое решение ошибкой.

Имелась еще одна ниточка – скорее целый канат, – который хозяйка немертвых могла при случае использовать, правда, относился он скорее ко всей Академии. Время от времени чародеи проводили эксперименты, сомнительные с этической точки зрения. Та самая пресловутая черная магия. «Пауки» знали об изысканиях волшебников, некоторые проекты разрабатывались с их подачи, но истинная частота и подробности ритуалов оставались внутренней тайной Академии. Выплыви вся информация наружу – и неприятности, как совершенно справедливо полагал Тайран, исследователям обеспечены крупные. Поэтому глава магов предпочел – на взаимовыгодной основе, разумеется, – получать нужные ингредиенты и человеческий материал у городских немертвых, связь с которыми поддерживал через своего ученика. Таким образом, Хастин регулярно появлялся в канализации, находился более-менее в курсе дел общины и, как говорится, не отрывался от коллектива.

Последний из собравшихся, Зерван, стал четвертым по счету восставшим, присоединившимся к маленькой талейской общине. Он помнил время до Чумы, чем очень гордился, но рассказывать о прежней жизни не любил. Браконьер, контрабандист, бродяга, завсегдатай тюрьмы – не та карьера, которой стоит гордиться. Собственно, в новой своей ипостаси он занимался примерно тем же, только на более высоком уровне. Зерван присматривал за всеми интересами общины, касавшимися преступного мира. В его ведение входили разборки с городскими бандами и контакты с капитанами пиратских флотилий, обеспечение каналов поставки контрабанды из других стран и выполнение заказов на убийства. Справлялся он, как ни странно, неплохо. В основном потому, что знал пределы своих возможностей и по спорным вопросам предпочитал обращаться к Селесте. Госпожу Зерван боялся и уважал с первой встречи, окончившейся для него чрезвычайно болезненно и надолго расставившей приоритеты в их отношениях. Тем не менее любой страх требует обновления, поэтому бандиту периодически приходилось напоминать, кто в связке главный. Еще он побаивался и не доверял Хастину, снисходительно относился к Гардоману, пускал слюни на Медею и ненавидел Латама. Последний Зервана откровенно презирал и не считал нужным этого скрывать.

– …Таким образом, и в Барди, и в Ласкарисе наши позиции укрепились, – закончила доклад Селеста. – Свои сложности имеются и там, и там, но, думаю, рычагов влияния на ситуацию у нас достаточно. Горцам нужны деньги, Лаш будет благодарен за свежую информацию из дворца. Что с нашими доходами?

– Я бы сказал, что дела обстоят хорошо, но не слишком, – ответил Гардоман. – Значительную часть нашей деятельности приходится уводить в тень. Купцы и торговые дома, находящиеся под нашим контролем, жалуются на резкое ухудшение общей ситуации. Чиновничьи поборы растут, банд становится больше, наместники и крупные феодалы отказываются выполнять приказы из столицы, путешествовать становится опасно. Торговать стало сложнее. Нет, безусловно, рост цен на оружие и услуги сопровождения в какой-то мере компенсирует затраты, но в целом перспективы неприятные. Тревожно как-то.

Зерван ухмыльнулся:

– Ну, не знаю. Парней, чтобы протащить товар в обход таможни, хватает.

«Министр финансов» общины, тесно сотрудничавший с Зерваном и его людьми, отрицательно покачал головой. Он хорошо разбирался в обстановке не только в своей сфере деятельности и сейчас немедленно возразил:

– Банды укрупняются, вожаки некоторых выходят из-под контроля. Размеры подачек приходится увеличивать. Рано или поздно твое «мясо» захочет поиграть в самостоятельность, и я не уверен, что мы сумеем их удержать.

– Да я их тогда сам всех перебью! – возмутился Зерван. – Или вон психов натравим!

Медея еле заметно улыбнулась, позабавленная последним предложением бандита. Речь о сектах морванитов, особенно тех, где специально учили убивать людей и которые Селеста числила своей личной собственностью и командовать ими не позволяла никому. Во всяком случае, не Зервану.

Отповедь последовала незамедлительно:

– Я не намерена использовать своих, как ты выразился, психов для исправления твоих ошибок, Зерван. У сектантов другая задача. Тем более сомневаюсь, что даже с их помощью мы сможем держать всю эту неуправляемую вольницу в кулаке. – Госпожа перевела взгляд на финансиста. – Мы отвлеклись. Я правильно понимаю: наши доходы уменьшатся?

– Да, – подтвердил старик, – хотя деньги меня волнуют мало. Провальные десятилетия случались и раньше. Пугает тот факт, что в последнее время появилось большое число новых игроков, и каждый хочет урвать кусок пожирнее. Я говорю о набравших силу удельных владыках и о некоторых храмовых объединениях. Их прознатчики действуют чрезвычайно активно, причем по качеству своей подготовки находятся где-то на уровне нынешних «пауков». Их много, они хорошо финансируются и готовы лезть во все щели. Боюсь, они могут выяснить, кто в действительности является владельцем ряда известных купеческих союзов. Мы рискуем потерять всю торговую сеть.

В зале повисла тревожная тишина. Без основного источника средств прожить будет туговато.

Изначально у маленькой колонии восставших, точнее, у их предводительницы ресурсов не было вообще. То есть совсем. Не считать же своим один-единственный кабак, в котором они кормились от напившихся гуляк. Зарплаты им «пауки» не платили, законных возможностей заработать не могло появиться в принципе, а все незаконные плотно отслеживались Тайной службой. Но понемногу положение изменилось. Под предлогом опеки сектантов удалось выбить финансирование, немного денег утаили и попробовали прокрутить. Затея частично удалась.

Постепенно, по мере того как из числа сектантов выделялись по-настоящему преданные слуги, число так или иначе контролируемых вампирами предприятий росло. Пара кабаков, хозяевами которых стали морваниты; мелкие банды, платившие дань в обмен на заступничество перед стражей и сведения о готовящихся облавах; появились контакты с пиратами, сбывавшими награбленное в крупнейшем городе региона. Однако по-настоящему развернуться Селеста смогла не скоро. Прошло много времени, прежде чем ее смертные слуги начали создавать собственные купеческие дома и торговать по всему королевству и даже за его пределами. Сейчас восставшим принадлежали торговые компании и рудники, верфи и конезаводы, поля и леса. Неофициально конечно же.

О каких-то частях приносящей немертвым золото и финансовую самостоятельность паутины любимое руководство точно знало, о чем-то догадывалось, в отношении некоторых людей и компаний у него имелись подозрения. Но тайная служба не владела всей структурой сети, в этом верхушка восставших была уверена. Никто, кроме собравшихся в этой комнате, не мог точно сказать, какие активы принадлежат вампирам. И если Гардоман утверждает, что десятки крыс преуспеют там, где потерпел неудачу один матерый волк, то к его словам следует как минимум прислушаться. На подобные вещи у старика чутье.

– Что можно сделать?

– Да не так уж и много, – ответил финансист. Он, скорее всего, прикидывал, какие меры предпринять, и сейчас излагал выводы. – Свернуть новые проекты на территории королевства и постараться перенести операции в другие страны. Я рекомендую Ланаку. Княжеский совет недавно принял программу постройки нового флота – там неизбежен всплеск деловой активности. Как быть с действующими компаниями, о которых известно, что они принадлежат нам, я, честно сказать, не знаю. Разве что продать все активы и попробовать начать дело заново, в другом месте, но этот вариант нашим слугам не понравится. В торговом деле репутация нарабатывается годами, начинать с нуля очень сложно. Тем более что очевидных причин для переезда пока что нет.

Династии смертных слуг ценились восставшими дороже, чем золото. Новички, недавно вошедшие во Тьму, слабо понимали, насколько зависят от людей, но вампиры постарше трезво осознавали свое место в мире. Прослойка между обществом живых и общинами немертвых необходима, иначе последние будут вынуждены превратиться в обычную нежить, поджидающую жертв в темных переулках. Люди обеспечивают своим темным господам убежище на день и возможность зарабатывать относительно честным способом, прикрытие от охотников и лишний глоток крови в трудную минуту. Лишаться всего этого не хотелось.

– Сообщи прогноз главам семей, попадающих под удар, – приказала Селеста. – Пусть морально подготовятся к тому, что им придется покинуть Талею. Если они предложат свой способ обмануть ищеек – прекрасно, мы с радостью им поможем. Если же они решат остаться… Думаю, стоит привлечь наших «друзей» из дворца.

– С превеликой радостью, – откликнулась Медея. – Вот только с Лааром как быть? У мерзкого червяка случается истерика всякий раз, когда мы встречаемся на приемах. Он почему-то считает, что я не должна вмешиваться в политику! Какая глупость! Да я вообще не лезу в мужские дела. Просто иногда даю советы добрым друзьям, а уж следовать им или нет, они решают сами.

Красавица, вопреки обыкновению, ничуть не лукавила. Она посещала праздники и званые вечера, пела гостям древние гимны, кокетничала, покровительствовала поэтам и актерам, соблазняла и позволяла соблазнить себя, со знанием дела помогала выпутаться из пикантных ситуаций юным девушкам и с радостью впутывалась в них сама. Но примкнуть к какой-либо из группировок не пыталась и в интересах восставших действовала крайне редко. Впрочем, даже это «крайне редко» приводило «пауков» в состояние бешенства, оборачиваясь для подданных Селесты серьезными проблемами.

Поэтому ее действия ограничивались наблюдением, собиранием слухов да участием в авантюрах знатных любовников, приносящих сведения и популярность. Впрочем, в проигрыше вампиры не были. Медея умудрялась собирать тонны компромата даже в таких скованных условиях, обеспечивая свою старшую подругу возможностями шантажа едва ли не всей элиты королевства. Вот только, к несчастью, использовать материал почти не представлялось возможным. До сегодняшнего дня.

Селеста замерла, в который раз мысленно просчитывая варианты. Не торопится ли она? Как отнесутся к ее предложению соратники? Они тоже долго жили стабильно, привыкли к своему положению.

– Раз уж речь зашла о Тайной страже… Она всегда крепко держала нас за горло, но в последнее время ее хватка ослабла. Многие мастера общин считают, что пришло время избавиться от нее окончательно. С другой стороны, мы привыкли к существующему положению, оно дает нам немало легальных возможностей. Высказываются доводы как «за», так и «против» получения самостоятельности. – Все, слово сказано. – Я хотела бы услышать ваше мнение.

Эта тема уже обговаривалась со старейшинами отдельно, наедине, и Селеста знала мнение каждого соратника. Но время принимать решение пришло именно сейчас. Пусть вслух обозначат свою позицию, сделают окончательный выбор.

– Давно пора! Ну совершенно ведь жить не дают – хожу, словно в рабском ошейнике, каждое слово считаю!

Медея. Высказала наболевшее импульсивно и с превеликим удовольствием. Она первая из ближнего круга Селесты заговорила о том, чтобы распрощаться с покровителями-«пауками», причем руководствовалась исключительно эгоистическими мотивами. Заставили ее сделать кое-что, что ей сильно не понравилось. Тогда, едва услышав пылкую речь о свободе, независимости и праве на самоопределение, подруга приказала подруге держать рот на замке. Но зарубку в уме сделала. Медея интуитивно чувствовала желания смертных, и раз уж она вдруг заговорила на тему, о которой прежде и думать было страшновато, значит, времена изменились.

– Мне не нравится, что какие-то людишки решают за меня, как и что я должен делать. Проживем и без паучьей своры!

Радость Зервана тоже понятна. Бандитская шайка, которую он называл своими помощниками, страдала от пристального внимания тайных наиболее сильно. Ничего удивительного в постоянных проверках нет – учитывая наклонности Зервана и его присных, контроль жизненно необходим. Хозяйка Талеи и сама уделяла им значительную долю своего внимания. Она ценила этих, с позволения сказать, бойцов не слишком высоко, зато точно знала, кого можно и нужно использовать для грязной работы. Буйные, слабо управляемые, на каждом шагу нарушающие приказы бандюганы прекрасно подходили для охоты на не слишком опасную нежить или драк с храмовыми охотниками. Среди них чаще, чем где бы то ни было еще, появлялись деграданты, утратившие любые желания, кроме неумеренного поглощения крови. Неспособность держать себя в руках, отсутствие самоконтроля быстро превращали вампира в упыря, опасного даже для своих.