Селеста - Хозяйка Талеи

Роман Артемьев

Хозяйка Талеи

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Пролог

Комната, погруженная в тишину, будто хранила эхо только что отзвучавшего голоса. Хрустальные переливы тихого шепота, казалось, навеки застыли в вечной тьме, еле разгоняемой пляшущим танцем огонька в камине. Это место давно не знало солнечного света. С тех пор как древние строители закончили свою работу и ушли, сюда редко спускались люди, если же приходили, то ненадолго. Потом нужда в нем отпала, и помещение забыли, оставив на долгие годы в полной власти крыс и мокриц.

Пока под землю не пришли новые хозяева. Они отремонтировали комнаты, провели воздуховоды, изгнали в упорной борьбе сырость и прежних хвостатых жильцов, настелили ковры, принесли с поверхности мебель…

Перед камином, в котором весело и уютно потрескивали дрова, сидели две женщины. Первая, золотоволосая красавица, только что закончила говорить и сейчас с напряжением ждала решения подруги. Старшей подруги, как решила когда-то давно. Она вращалась в высшем свете и знала многих обладавших реальной властью людей, умела играть на тонких струнах эмоций знатных дам и манипулировала суровыми воинственными мужчинами, ради ее благосклонной улыбки юнцы совершали безумные поступки, а поэты посвящали стихи «прекрасной деве ночи с голубыми, словно небо, глазами». Но любые планы, самые крепкие клятвы нарушались по единственному слову той, второй. Обладательница роскошной фигуры и чарующего, завораживающего голоса однажды и навсегда согласилась на вторую роль, ни разу не пожалев о сделанном выборе. Маленькая, хрупкая девушка-подросток обладала стальной волей и холодным, бесстрастным умом, почти не совершала ошибок и всегда вытаскивала свою увлекающуюся подругу из многочисленных неприятностей, до которых та была большой мастерицей. Одна умела желать. Другая умела добиваться желаемого.

Они хорошо дополняли друг друга – чувства и разум, вихрь страстей и трезвый расчет.

– Правду сказать, момент удачный.

Темнота никак не отреагировала на прозвучавшее согласие. В отличие от напряженно сжавшейся в ожидании красавицы, на чьем лице после услышанных слов расцвела радостная улыбка. Она со счастливым видом откинулась назад, выгнув спину, плавно потянулась и, не боясь помять богатое платье, с ногами залезла в кресло, окончательно приобретя сходство с пребывающей в довольстве собой и миром кошкой. Ее собеседница с легкой иронией наблюдала за спектаклем, устраиваемым столь же естественно, сколь и бессознательно.

– Вопрос в том, – продолжила девушка, – сможем ли мы удержать приз и что станем с ним делать.

– Разве это проблема? – Искреннее удивление в голосе.

– Более чем. Есть такие куски, которыми сложно не подавиться. – Легкая улыбка, затем угловатое подростковое лицо вновь застывает в каменной неподвижности. Только в глубине зрачков изредка отражаются красноватые отблески. Возможно, пламени, возможно, нет. – Я опасаюсь последствий.

– То есть ты сомневаешься?

Существо с внешностью подростка и старыми глазами медленно покачало головой.

– Нет. Просто игра пойдет сложнее, ставки выше, крови будет больше. Впрочем, – она мрачно улыбнулась, обнажив длинные белоснежные клыки, – нам ведь не привыкать?

Глава 1

Ночью мало кто путешествует. Лошади не видят дороги под ногами, пугаются криков ночных птиц, всадник может не заметить протянувшейся ветки и удариться головой, дикий зверь нападет… Да мало ли. Опытные купцы и возничие даже за большие деньги откажутся тащиться куда-то в темноте. Они составят фургоны в круг, дадут корма лошадям, обнесут стоянку кругом с дедовским, пришедшим еще из тех времен, наговором и всю ночь проведут в полудреме, положив рядом оружие. Даже здесь, в считающихся безопасными центральных землях Талеи.

Королевством Талея стала при деде нынешнего правителя. Вскоре после того, как подчинила себе последний кусок земли, прежде принадлежавший королевству Сальватия. Арфан Первый решил, что правитель крупнейшего в регионе государства не может называться просто «великим герцогом», и, так сказать, привел свой юридический статус в соответствие с реальностью. Он же установил новую систему феодальных связей. Теперь его вассалами первого ранга являлись не только четыре бывших графа, получивших титулы владетельных князей, но и князья крови – родные братья правителя. Правда, в обыденной речи первых именовали герцогами, а вторых называли удельными князьями. Статус у кровнородственных вассалов считался немного повыше, зато доверяли им значительно меньше. Хотя почти все крупные и богатые города с населением более десяти тысяч человек принадлежали именно правящей семье. Исключением являлся только Ласкарис. Владение герцогов Лашей изначально являлось крепостью, выстроенной для предотвращения набегов из степи, но благодаря удобному расположению и росту торговли превратилось в нечто большее и сейчас претендовало на звание третьей столицы страны.

При Арфане прежде неудержимое расширение страны на запад и север приостановилось, а южные границы сформировались окончательно. Тому имелись объективные причины, как внешние, так и внутренние. Разрушившая предыдущую цивилизацию Чума прошлась по миру триста лет назад, первоначальный период всеобщей разрухи завершился, и на берегах огромного Доброго моря начали формироваться полноценные государства. Некоторые состояли всего лишь из одного города и окрестностей, другие включали в себя довольно крупные территории. Благодаря мудрости, предусмотрительности и жестокости покойного герцога Динира Талея сразу выбилась в лидеры региона. Держав, способных поспорить с ней могуществом, долгое время не существовало. Хорошо вооруженная и обученная армия, крупные запасы продовольствия и материалов, сохранившиеся кадры чиновников и единственная ныне существующая Академия позволили правителю установить твердую власть на довольно обширном пространстве. Земли очищались от бандитов и нежити, численность населения неуклонно росла, позволяя, в свою очередь, набирать больше воинов для новых войн и захватов.

Однако постепенно первоначальный упадок закончился, началось пусть медленное, но возрождение. По соседству появилось несколько держав, способных если не в одиночку, то в союзе с себе подобными конкурировать с Талеей. На севере княжество Ланака объединило под своей властью несколько человеческих поселений, его войска удачно противостояли талейцам в ряде стычек. На море постепенно набирал силу Архипелаг Драконов, корабли под флагом лорда-капитана доходили даже до проливов в океаны. Южные границы достигли великой реки Кресс и остановились, упершись в прибрежные крепости Азарского султаната. На западе естественной преградой дальнейшему продвижению служили Ринские горы и расположенная за ними степь, успешно защищавшая вольные города Семиречья от поползновений потомков Динира. Двести лет назад кочевники попробовали на прочность молодое тогда Талейское государство, были жестоко биты, и с тех пор западные границы считались спокойными.

Существование стабильной власти благотворно сказалось на торговле. Купеческие обозы везли по Доброму морю пряности и ткани, хлеб и масло, кожи и оружие. С северных гор в столицу доставляли металл и драгоценные камни, в обмен местное дворянство скупало предметы роскоши и продовольствие. Из стран запада поступали меха и ткани, вина и благовония, бронзовая посуда и шерсть, назад уходили караваны с изделиями кузнецов, магов и ткачей.

Появились первые паломники. Основная масса их посещала только те святые места, достичь которых можно было за один-два дня, но некоторые совершали долгие странствия даже за границы королевства.

Таким образом, главные тракты государства никогда не пустовали. По ним постоянно передвигались большие и малые группы людей, одиночки, обозы торговцев, отряды феодалов, монахи, наемники, фургоны странствующих торговцев или циркачей. Они растекались по деревням, словно мелкие ручейки, полноводными реками вливались в крупные города, превращались в озера на ярмарках и базарах, пересыхали в жаркую летнюю пору сбора урожая и почти исчезали зимой.

Мало кто обратил внимание на небольшой отряд, вышедший из столицы и отправившийся на северо-восток. Дворяне часто уезжают из города – кто в свое поместье, кто по иным делам. Подорожная в порядке, и ладно. Ленивая стража даже не стала досматривать две украшенные гербами кареты и тяжелогруженую телегу в сопровождении десятка вооруженных всадников. Точно так же поступали и встреченные по пути дозоры феодалов, предпочитавшие вышибать взятки из купцов или проверять документы оборванцев, возможных беглых рабов. Таким образом, за шесть дней путники не встретили ничего, достойного упоминания.

На седьмой отряд свернул на слегка заросшую проселочную дорогу и встал на привал. Да мало ли таких отрядов…

Селеста являлась сторонницей твердой власти, причем во всех своих ипостасях. Как немертвая, она предпочитала точно знать, с какой стороны может ей угрожать опасность. Стражники, наемные воины феодалов, конкуренты из преступных сообществ, спорадически появляющиеся интересы «соратников» из Тайной стражи – вот и весь короткий список тех проблем, с которым может столкнуться вампир в мирное время. Если создать достаточно плотную сеть осведомителей и не наглеть на охоте, оставляя за спиной трупы, то существовать можно с достаточным комфортом. На войне сложней, пусть и кажется на первый взгляд обратное. Количество людей с оружием, причем готовых это оружие применить, возрастает в геометрической прогрессии; введение комендантского часа заставляет гражданских не веселиться на улицах или в уютных тавернах, а сидеть за крепко запертыми дверьми своих домов; бедняки выискивают убежища, расползаясь по таким заброшенным углам, куда прежде нормальному человеку и в голову не приходило заглядывать. То есть по местам, удобным для лежек. Никакое количество легкодоступной крови не компенсирует постоянного риска потерять голову или проснуться с колом в сердце.

С определенной долей цинизма опутавшую Талею и ряд сопредельных государств сеть общин восставших можно было считать криминальным кланом – мощной структурой, имеющей связи практически во всех слоях общества, занимающейся противоправной деятельностью и зачастую игнорирующей закон. В качестве главы такого клана Селеста тоже любила стабильность. Да, смутное время предоставляет массу возможностей для обогащения, но обогащение никогда не являлось целью Ночной Хозяйки – ее интересовало выживание. Свое и своих близких. С ее точки зрения, куда удобнее иметь дело с одним намертво прикормленным чиновником, от которого не приходится ждать предательства, чем с десятком последовательно сменяющих друг друга новичков, совершенно непредсказуемых и потому опасных. Точнее говоря, предательства следует ждать всегда, однако этот неизбежный риск можно и нужно сводить к минимуму.

И наконец, в ипостаси государственного служащего Селеста опять-таки предпочитала твердую руку. Стабильно работающая бюрократическая машина даровала ей массу возможностей. Некоторые вопросы, связанные с воспитанием новичков или проведением различного рода деликатных операций, не решались или решались за очень большие деньги. Зато масса дверей открывалась, стоило предъявить соответствующий приказ с печатью и за подписью, скажем, второго советника министра Левых Покоев. К сожалению, в период ослабления центральной власти подобные бумажки штамповались почем зря и прежней силы и влияния не имели.

Как сейчас, например.

«Абсолютная монархия как форма правления имеет слишком много недостатков. В первую очередь она целиком ориентирована на личность правителя. Если на троне сидит гений, то дела идут прекрасно, но когда зеркало и меч принимает кто-то наподобие нашего Иррана… Черта с два меня прислали бы сюда при его отце!»

Испытываемая злость не мешала вампирессе неслышно скользить по деревне. Мысли и эмоции давно отошли на задний план, оставив вместо себя пустоту. Люди, научившие Селесту правильно держать оружие, раз за разом повторяли, что в бою всегда нужна полная концентрация, и за прошедшие триста лет она убедилась в их правоте. Небрежность приводит в могилу, а враг не бывает безопасным.

Тем более если он тоже принадлежит к нежити.

Костеройки получили свое название за внешний вид и подземный образ жизни. Быстрые, гибкие, обладающие неплохим разумом, они предпочитали охотиться на детей или одиноких путников, застигнутых ночью вдали от поселений. Селесте они напоминали выпотрошенных змей с отрубленной головой и содранной кожей. После того как жертва попадала между «ребер», поймавшая ее хищница зарывалась в землю, где и переваривала добычу в течение примерно трех-четырех дней, попутно формируя зародыш еще одной костеройки. Чем больше людей – хотя не брезговала она и животными – съедала нежить, тем больше потомства она порождала и тем сильнее, быстрее, опытнее становилась.

Местные феодалы предпочитали проводить время в столице, развлекаясь со сверстниками и мало заботясь о жизни крестьян. Свои обязанности они свалили на управляющего, тоже не слишком трудолюбивого. Поэтому сколько костеройка охотилась на прилегающей дороге, сказать сложно. Периодически регулярные разъезды стражников или купеческие охранники уничтожали молодняк, о чем свидетельствуют записи о выданных наградах в канцелярии наместника, но как долго в здешних местах обитает матка, выяснить не удалось. Может, тридцать лет, может, больше. Как бы то ни было, с недавних пор купцы и простой люд предпочитали пользоваться расположенным южнее торговым трактом, и количество добываемой пищи резко сократилось. Нежить была вынуждена искать новые источники еды. Прежде она не решалась появляться возле деревни, куцым своим умишком понимая исходящую от поселения угрозу, но голод заставил ее утратить осторожность.

После пропажи второго человека крестьяне сообщили управляющему. Управляющий бумагу проигнорировал. После исчезновения четвертого – обратились к местному начальнику стражи, пославшему небольшой отряд прочесать окрестности. Спустя неделю жители заметили молодую костеройку во время охоты и закололи ее вилами, увеличив список жертв до семи, но успокоившись насчет своего будущего. После того как матка утащила девятого человека, деревня опустела.

На уход крепостных управляющий отреагировал быстро. Первым делом он передал приметы беглецов страже, в чью обязанность входила проверка подорожных и поиск разного рода преступников – в том числе ушедших от хозяина крестьян. Дальше управляющий накатал слезное письмо своему господину, жалуясь на недород, кару богов и наместника Сына Моря в провинции, плохо исполняющего свои обязанности, вследствие чего нежить расплодилась сверх меры и всяческого разумения. Получив сие сообщение, находящийся в столице дворянин отправился к своему другу, такому же лоботрясу, только сыну министра Красных Шапок, и попросил поспособствовать решению проблемы. Сынок возбудился и, раз уж деревенька находится относительно недалеко, предложил отправиться на охоту. Затея была с восторгом встречена сложившейся компанией «золотой молодежи», однако о ней не вовремя прознал папа и принял соответствующие меры – великовозрастного балбеса запер дома, а о происшествии сообщил хорошим знакомым из Тайной службы. Естественно, словам чиновника такого уровня уделили особое внимание. И послали самое совершенное, самое безотказное свое орудие, которое гарантированно устранит проблему: Селесту.

«Здесь нужна не я, а хороший отряд ловцов, – с легким раздражением думала вампиресса, осматривая очередной двор. – С сетями, капканами, приманками, манком и прочим охотничьим инструментарием. Хотя в первую очередь следовало бы, как раньше, отобрать деревню в казну, местных стражников отправить служить на границу, а управляющего отдать под следствие. Донос, что ли, накатать? Толку-то».

Сделав еще пару шагов, Селеста остановилась. Костеройки ориентировались в пространстве, воспринимая вибрации почвы, причем исследователи Академии оценивали их чувствительность очень высоко. Двигалась ночная охотница легко – намного тише, чем самый подготовленный человек, – однако напасть на нежить неожиданно она не сможет при всем желании. Зато и костеройка не имеет шансов незаметно подобраться к старому вампиру. Восставшие с первой минуты нового существования превосходили смертных в силе, ловкости, тонкости слуха, и со временем их способности возрастали. Пропорционально частоте использования и целеустремленности неофита. Селеста с первых дней после-жизни стремилась совершенствоваться, изучала воинское ремесло и немногую оставшуюся магию, по крупицам собирала сведения о своих новых возможностях, нежно лелея каждую полученную частичку знания, – и теперь считалась сильнейшей. Причем совершенствоваться она предпочитала в такой непростой области, как человеческая душа…

Способность ощущать присутствие любых живых и не очень живых существ стала приятным бонусом к избранной специализации. Побочная ветвь, обратить на которую самое пристальное внимание мешала одна лишь вечная нехватка времени.

Сейчас вампиресса точно чувствовала, что тварь затаилась в десяти метрах впереди. Земля не могла скрыть рваной ауры нежити, так же как не до конца скрывала сладковатый запах гнили, исходящий от тела. Проблема заключалась в том, что бить сквозь полуметровый слой слежавшейся почвы достаточно сложно, и если первый удар окажется слабым, то тварь уйдет на глубину. Выкопанные ею подземные ходы пронизывали деревню, словно сплетенная трудолюбивым пауком паутина, – есть где отсидеться. Оставайся Селеста человеком с теплой кровью, можно было бы подманить костеройку, но на немертвую та не отреагирует и в лучшем случае попытается спрятаться. Ввязываться в заведомо проигрышную схватку тварь не станет.

Меч или копье отпадают, остается магия. Селеста слегка прищурилась, не осмелившись на большее проявление недовольства, – магия крови, доступная восставшим, требовала немалых энергозатрат. Придется после боя восполнить потери от одного из оставшихся на биваке сопровождающих, хотя она рассчитывала сегодня ни из кого не пить. Нельзя поддаваться Жажде. Видать, не судьба. Восставшая закрыла глаза, сосредоточиваясь, и принялась за привычную работу.

Сознание расширилось, становясь слишком большим и легким для материального тела, переходя на иной уровень восприятия мира и пронизывающих его энергий. Сейчас Селеста казалась себе стоящей посреди густого серого тумана, единственными цветными пятнами в котором являлись ауры многочисленных живых существ. Черно-алая с зеленоватыми пятнами гнили костеройка сразу привлекала внимание, резко выделяясь на слабом зеленом фоне насекомых и растений. Немертвая потянулась к ней тонкими нитями ментальных щупов, поневоле вспоминая свои первые попытки в области контроля сознания. Как же мало она тогда умела… Простейший гипноз казался вершиной мастерства, а первый переход на сумеречное зрение едва не закончился сумасшествием. Разве могла она предположить, что когда-нибудь сумеет подчинять куцые умишки проклятых тварей и ставить их себе на службу? Или просто прикажет выползти на поверхность и замереть.

Неудача. Костеройка не желала покидать уютную нору и выходить на поверхность. В ее теле почти созрел очередной зародыш, поэтому нежить не хотела шевелиться, а просто ждала добычу. Селеста усилила нажим, вливая больше силы в призыв. Нежить занервничала, дернулась, но продолжала лежать на месте. Восставшая почувствовала, как нарастает копившееся с момента получения задания раздражение, и мысленно закричала, приказывая добыче прийти. От вложенной в зов энергии пространство всколыхнулось, принимая в себя выплеск щедро потраченной силы, однако цель была достигнута – костеройка медленно вылезла наверх, подставив уродливое тело звездному свету.

Селеста аккуратно, не позволяя дурному настроению повлиять на свои действия, принялась накладывать заклинание на тварь. Хотя слово «заклинание» в данном случае не совсем уместно – скорее речь идет о небольшом вмешательстве в тонкое тело, призванном лишить кого-то ориентации в пространстве и замедлить его движения. Сопротивлялась противница бешено. Мозгов у нее было маловато (точнее говоря, не имелось вовсе. Чем думала, исследователи так и не выяснили), зато хорошо развитый инстинкт совместно с жизненным опытом настойчиво советовали бежать и прятаться. Немертвая колдунья дважды набрасывала путы на разум костеройки, чтобы затем спокойно подойти и зарубить ее, но удачной оказалась только третья попытка, да и то частично. Полностью парализовать нежить не получилось, она шевелила лапками и порывалась вернуться к норе.

Не успела.

Едва вернувшись к обычному мировосприятию, привычно игнорируя легкий шок, Селеста прыгнула вперед. Смазанным движением, незаметным человеческому глазу, она покрыла отделявшее ее от добычи расстояние и принялась рубить, стараясь лишить нежить подвижности. С одного удара уничтожить костеройку невозможно, даже серебром. Зато можно отрубить конечности, вырезать ценные ингредиенты, идущие в городе в два веса золота, уколами в определенные точки приостановить регенерацию и только тогда закинуть тушу на приготовленный костер. Если не сжечь тело нежити полностью, она получит шанс на возрождение – пусть и в менее угрожающем облике.

Наконец, окончательно превратив противницу в истекающий густыми вонючими жидкостями обрубок, немертвая остановилась. Короткий и абсолютно не зрелищный, если смотреть со стороны, поединок совершенно истощил ее. В голове мелькнула мыслишка позвать слуг, чтобы те закончили мясницкую работу, но Селеста сразу отказалась от нее. Все-таки ядовитые испарения опасны для людей, да и подступающее безумие вдали от теплокровных проще контролировать. Магия отняла много сил, и голод многообещающе зашевелился где-то в глубине души, настойчиво намекая на возможность приступа.

Слуги, конечно, не станут возражать и спокойно подставят горло госпоже, но… Нельзя часто кормиться от одних и тех же людей. Наркоманы в свите ей ни к чему.

Из приготовленного заранее мешка появились фляги, немедленно подставленные под наиболее крупные раны, пузырьки для желчи, контейнеры под ценные органы. Добыча попалась знатная, что слегка примирило Селесту с доставленными неудобствами. Часть придется сдать – и алхимикам «пауков», и Академии нужны ингредиенты, зато оставшиеся в личном распоряжении продукты пойдут на изготовление драгоценных эликсиров или куда более полезных амулетов. Хастин будет счастлив. Нежить досталась старая, обильно кормившаяся не менее пятидесяти лет, такие теперь редко встречаются. В былые времена в считающихся обжитыми землях попадались куда более впечатляющие твари. Это сейчас усилиями многочисленных отрядов феодалов, армии, монашеских орденов, гвардейцев и прочих структур можно проехать государство из конца в конец и даже не подвергнуться особому риску. Служащие престолу восставшие тоже внесли посильную лепту в борьбу с Тьмой, о чем Селеста не уставала напоминать. Приятно, когда тебя считают полезной.

Если она права в своих предположениях, скоро услуги охотников на нежить и просто живущих мечом начнут требоваться чаще и чаще.

Постепенно тело костеройки перестало подергиваться, фляги и контейнеры наполнились до горла. Неподвижность твари не означала смерти – скорее процесс перехода на более низкий уровень существования. Немертвая оглядела дело рук своих, взглянула на небо. До рассвета еще три часа. Она сосредоточилась и призвала тех из своей свиты, кого не намеревалась брать в дальнейшую поездку. Вскоре послышался приглушенный стук копыт, рядом молчаливой укоряющей тенью возник Латам. Телохранитель пришел без спроса, как всегда.

– Госпожа?

– Я здесь, Витал.

Всадники подъехали поближе и спешились. Старший из ее смертных слуг, Витал служил ей уже три десятка лет, на него можно было положиться. Повинуясь легкому кивку и не задавая лишних вопросов, он приказал подчиненному паковать добычу. Второй охранник тем временем занимался остатками твари, обкладывая их деревом и поливая маслом.

– Трофеи передашь господину Хастину – пусть сам решает, что ему нужно, – отдавала последние приказания Селеста. – Если возникнут какие-то сложности, немедленно посылайте гонца в Барди. Из города я не уеду самое меньшее месяц. И… наклонись.

Многолетний контроль держал демона на крепкой привязи, но присутствие вблизи существ с теплой кровью отзывалось напряжением всего тела. Намек на боль, если не покормить вечно голодную ненасытную сущность. Все-таки сегодня она потратила слишком много сил. Человек послушно встал на одно колено, так, что его шея оказалась как раз на уровне губ миниатюрной восставшей, и откинул волосы в сторону. Его глаза предвкушающе блеснули. Селеста непроизвольно вводила своих доноров в легкий приятный транс, отчего многие стремились опять и опять получить подобный наркотику поцелуй и считали себя в какой-то степени благословленными Ночью. Впрочем, большинство слуг испытывало благоговение в присутствии всех восставших – даже среди тех, кто не считал нужным играть с сознанием.

Насытившись, немертвая отпустила человека и дождалась, пока его глаза приняли осмысленное выражение. В последний раз оглядев место схватки, она развернулась и направилась к ожидавшей ее карете с глухими шторами. За спину она не глядела. Еще одна ночь, еще один бой, еще один короткий миг из вечной, может быть, жизни.

Сейчас ее ждал Барди.

– Латам, когда дуешься, ты становишься похожим на обиженного ребенка.

Шедший сзади телохранитель раздраженно поджал губы. У мессены хорошее настроение, мессена изволит шутить. Он прекрасно знал, что Селеста сильнее его, старше, опытнее и опаснее, но полученное в детстве воспитание и собственные понятия о чести заставляли бывшего аристократа с неодобрением относиться к вылазкам наподобие сегодняшней. Женщина не должна брать в руки оружия!

Селеста считала иначе. Даже если оставить за рамками вопрос о половой принадлежности нежити – восставшие, как известно, к деторождению не способны, и разница между бывшими мужчинами и женщинами исключительно внешняя, – умение защищаться необходимо. Долгий срок жизни обеспечивает достаточно большим количеством угроз, справиться с которыми без постоянной тренировки невозможно. Причем спасает подготовка не всегда. Кроме того, люди предпочитали избавляться от немертвых, пользы от которых не видели. Сейчас стало легче, но в прежние времена…

Первые лет сто было тяжело. Очень. Костяк Службы безопасности тогда состоял из офицеров, не испытывавших мистического страха перед упырицей, зато не упускавших повода ее каким-либо образом унизить и уколоть. В их глазах, обращенных на Селесту или других немертвых, можно было различить отвращение, брезгливость, словно при виде чего-то пахучего, прилипшего к подошве, или легкое презрение – но никакой боязни. Старые заклинания, наложенные на живых еще до Чумы, частично продолжали действовать, а большая часть «пауков» принадлежала к неродовитому дворянству. Жили они долго. Магия для них являлась обыденностью, поэтому мистическим ореолом они восставших не окружали. Зато обладали невероятным опытом интриги, прекрасно разбирались в психологии и выказывали запредельное чутье на опасность.

Кардэ, настойчиво «пригласивший» Селесту на службу, и его преемники держали немертвых на коротком поводке. Никаких посторонних источников дохода, регулярные отчеты о контактах со смертными, учет всех мест дневных лежек… Независимость приходилось отвоевывать буквально по крупицам, по волоску раздвигать рамки дозволенного. Немалым подспорьем в этом оказалось существование различных сект поклонников Темного – спецслужбы нуждались в ком-то, способном контролировать морванитов, а вампиры подходили на роль пастырей идеально.

Постепенно талейская община восставших стала пользоваться большей, чем изначально, свободой. Под предлогом слежки за городскими бандами они наладили взаимовыгодные связи с контрабандистами и тайком вложили деньги в предприятия более респектабельных купцов. Власти признали существование немертвых полезным, и Селеста получила разрешение основать маленькие колонии в других городах королевства. Прежде сохранивших разум живых мертвецов либо отправляли в столицу, либо, что случалось куда чаще, просто убивали. Из числа сектантов со временем выделились будущие слуги – преданные и в то же время достаточно разумные, не позволявшие себе скатиться в совершенно оголтелый фанатизм. Мало-помалу складывались семьи, поколениями служившие Тьме и ее немертвым воплощениям и не искавшие другой судьбы.

Впрочем, причин для недовольства и поводов вести себя чрезвычайно осторожно по-прежнему хватало. Без разрешения «пауков» общины не могли принимать новых членов, были обязаны отчитываться о любых шевелениях в морванитских сектах и ни в коем случае – ни-ни, под страхом выноса на солнечные лучи – не разрабатывать аристократов самостоятельно. Только тех, на кого укажет рука начальства, да и то с крайней осторожностью. На практике скучающая «золотая молодежь» довольно часто баловалась запретной магией, наркотиками или другими способами нарушала нормы морали, избежать внимания осведомителей Селесты они не могли, но вести себя все равно приходилось с величайшей осторожностью.

Восставшие, если вдуматься, в приближенности к власти не нуждались. Их интересы сосредоточились в двух областях – познании собственной природы и безопасности существования, однако в обеих они постоянно сталкивались с возводимыми людьми преградами. Изучать и развивать дарованные послесмертием способности им не позволяли, полагая опасным давать в руки упырей слишком большую силу. Даже Хастин не имел возможности заниматься исследованиями сородичей, вынужденно ограничиваясь утвержденной Академией тематикой. В то же время, в силу идеологических либо иных причин, многие люди стремились уничтожить немертвых, поневоле заставляя тех объединяться и действовать на опережение. То есть засылать шпионов в наиболее радикально настроенные храмы, отслеживать политическую обстановку, интриговать против враждебно настроенных к нежити сановников и использовать прочие методы, позволяющие малочисленной группе выживать – если только данное слово здесь уместно – в опасном и жестоком мире. А для ведения любой активной деятельности требовались ресурсы, причем не обязательно денежные…

Селеста отчаянно нуждалась в помощниках. Точнее говоря, в соратниках, то есть тех, кто разделял ее цели и мораль. Люди восставали с каждым десятилетием все реже, численность общин росла медленно, если вообще росла, поэтому самой влиятельной немертвой Талеи поневоле приходилось утолять кадровый голод на стороне. Она распространяла свое влияние не только на землях королевства, но везде, куда могла дотянуться, основывала новые общины, которым в свою очередь тоже требовались лидеры, преданные лично ей и в то же время достаточно самостоятельные. Замкнутый круг, разорвать который нет возможности.

И непонятно, как жить дальше. Любому разумному существу нужна какая-то цель, ориентир, к которому оно будет стремиться и достижению которого подчинены его действия. Селеста, откровенно говоря, добилась всего, чего хотела. Три сотни лет назад она обещала Медее, что со временем у них будет дом, влияние, возможность жить рядом с людьми, не скрываясь, и сейчас все это у них есть. С оговорками, но живут они в безопасности и комфорте. Во всяком случае, по сравнению с любым дворцовым сановником, ежедневно рискующим получить шелковый шнур для самоубийства от «любимого господина» или порцию яда от многочисленных завистников. А дальше-то что? Интриговать, стремиться стать серым кардиналом династии? Власть ради власти никогда ее не привлекала. Продолжать расширять свое влияние в мире нежити? Смысла нет, ее слово уже сейчас служит законом на многие лиги вокруг. Кроме того, если немертвые действительно перестанут возвращаться после смерти, то вскоре они превратятся в исчезнувший вид благодаря усилиям людей. В смысле останутся только в легендах и сказаниях.

Чего не хватало – так это независимости. Особенно в последнее время, когда уровень глупых или невыполнимых приказов превысил условную норму на порядок.

Признаки надвигающейся бури были видны ясно, и встревоженная Селеста решила предпринять некоторые довольно рискованные шаги. Умирать не хотелось – интереса к жизни она, несмотря на возраст, не утратила. Если в Талее действительно начнется серьезная свара между высшими аристократами, то смутное время лучше пересидеть где-нибудь в безопасном месте. Во всяком случае, надежное убежище за границей не помешает. Поэтому она отложила в сторону прочие дела и, воспользовавшись удачным предлогом, уехала из столицы. Деревня с обитавшей в ней костеройкой лежала как раз по дороге в сторону северных княжеств, внезапно ставших чрезвычайно привлекательными с точки зрения почуявшей беду госпожи.

Мало-мальски стоящая власть не любит фанатиков и в то же время использует их. Преследует на территории своей страны, казнит или сажает в тюрьму под различными предлогами, выделяет средства на идеологическую пропаганду и ориентирует на противодействие часть спецслужб. С точностью до наоборот поступает в отношении враждебных государств. Снабжает деньгами, оружием, литературой самозваных пророков и их приверженцев, помогает наладить связи с верхушкой оппозиции, предупреждает о возможных облавах стражи или коллег-безопасников. В то же время не следует забывать об исходящей от экстремистов опасности. Фанатики были, есть и будут оружием одноразовым, избавляться от них необходимо сразу после того, как нужда в них отпала.

Ирхаим Нечестивый, или, по мнению сторонников, Ирхаим Благословленный, не походил на большинство других «учителей», призывавших поклониться наиболее темным аспектам Морвана-Губителя ради достижения земных благ. Он был умен, происходил из знатной семьи, неплохо образован, изучал начала магии под руководством опытных наставников в Академии и мог бы сделать неплохую карьеру на государственной службе вне зависимости от избранной стези – хоть военной, хоть гражданской. Но проигнорировал перспективы стать флотоводцем или чиновником высокого ранга, предпочел удариться в мистицизм, сошелся с городскими морванопоклонниками и со временем обрел репутацию одного из самых коварных и жестоких их вождей. Конечно же он был знаком с Селестой. Ночная Хозяйка Талеи числила сектантов чем-то вроде личной собственности, использовала их по мере необходимости и, безусловно, тщательно следила за действиями лидеров. Послушных поддерживала, от строптивцев разными путями избавлялась.

Ирхаим поначалу выглядел очень ценным приобретением. Помимо личных качеств, смелости мышления и харизмы, он обладал широким кругом знакомств среди «золотой молодежи», а высокое происхождение обеспечивало ему открытые двери в домах знати. С его помощью – вольной или случайной – восставшие создали несколько удобных каналов, по которым получали разнообразные ценные сведения как о противниках, так и о замыслах непосредственного начальства. К несчастью, идиллия продолжалась недолго. Возгордившийся слуга тьмы утратил чувство меры, совершил ряд неблаговидных поступков и в конечном итоге привлек своими действиями слишком пристальное внимание Службы безопасности. Одно дело, когда скучающие юнцы щекочут нервы легким запретным колдовством или слабыми наркотиками, и совсем иная реакция следует, едва компания тех же молодых кретинов лишает на алтаре Морвана невинности девушку из благородного рода, да еще и убивает ее ненароком. Скандал разразился знатный, окончательно замять его не удалось.

В результате полетели седые головы, отцы расплачивались за выходки детей карьерой и высокими постами. Арестовали немногих, зато по замешанным в дело семействам прокатился вал несчастных случаев, кое-кто получил назначение в глухомань и отъехал на дальние границы вместе с родственниками. Ирхаим, однако же, успел сбежать. Он действительно был умен и неплохо разбирался в политических реалиях жизни. В соседнем с Талеей княжестве Барди феодалы насмерть резались друг с другом, по кускам раздирая не самую слабую страну, и человек с жестоким и циничным взглядом на мир мог здесь легко найти покровителя. Особенно если заранее доведет до сведения нужных людей, что понял, осознал, раскаялся и готов доказать лояльность любыми доступными способами.

Получившие послание «пауки» особых надежд с беглецом не связывали, но объявленную охоту свернули – вдруг действительно обещает что-то ценное? В результате Ирхаим оказался на чужой территории без денег, с немногочисленными верными сподвижниками и преследуемый наемниками благородных родов, которые по-прежнему жаждали видеть его голову в грязи на скотном дворе. Тот факт, что за короткое время он сумел втереться в доверие к нескольким могущественным личностям, свидетельствует о настоящем таланте. Беззастенчиво льстя и используя знание магии, слуга Морвана искусно лавировал между борющимися группировками, попутно наращивая секту и приобретая влияние.

Неизвестно, до какой степени он сумел бы подчинить себе местных поклонников Мрака, если бы не вмешательство Селесты. Предстоящее через несколько минут вмешательство, говоря с большей определенностью. Не очень приятное, но необходимое.

«Руководитель вообще не должен ничего делать своими руками. Он, сожги меня свет, должен анализировать обстановку, принимать решения и отдавать приказы, а не мечом махать. Для этого у него слуги есть. И тот факт, что я вынуждена лично выполнять часть операций, показывает мою слабость. Участие в показательных акциях означает, что сильных и верных слуг у меня мало, это раз. А еще это значит, что я вынуждена постоянно демонстрировать силу разным крысам, которые иначе обязательно попробовали бы избавиться от опеки и скинуть мою власть. То есть разрушить все созданное за триста лет. Не дождетесь. Свод законов, что ли, написать? Типа Конституции и Уголовного кодекса под одной обложкой?..»

Предводительница восставших желала покончить с излишне активным проповедником по нескольким причинам. Во-первых, он ее предал. Перед бегством сдал «паукам» несколько очень ценных контактов и рассказал о паре акций, знать о которых людям не следовало. Из-за этой инициативы мерзавца она пережила крайне неприятные минуты в кабинете нынешнего начальника Службы безопасности и была вынуждена поступиться полученным барышом. «Великое счастье, – опять пронеслось в голове Селесты, – что сейчас «пауков» возглавляет ничтожество Лаар. От другого деньгами бы не откупились. Покойник Кардэ забрал бы себе всю сеть, да еще и наказал нарушивших его приказ немертвых изуверским способом». И все-таки часть ценных агентов была потеряна, некоторые операции пришлось свернуть, а сами восставшие в течение полугода находились под пристальным наблюдением безопасников.

Вторая причина, из-за которой жрецу предстояло умереть, заключалась в идеологии. Селеста прилагала немалые усилия, чтобы фанатики всех мастей точно знали: вампиры – первые из земных слуг Морвана. Немертвые принимают окончательное решение по любому вопросу, связанному с отправлением ритуалов, принятием в секту новичков, времени и типу жертвоприношения и вообще со всем, связанным с поклонением темному божеству. Ирхаим считал себя в достаточной степени посвященным в таинства Тьмы, чтобы пытаться нарушить монополию вампиров на духовную власть. Поскольку личностью он действительно являлся неординарной, по мере роста авторитета его попытка могла увенчаться успехом. Допустить этого Селеста не могла.

Она сознавала, что рано или поздно пути восставших и морванопоклонников разойдутся. Удержание своенравных фанатиков в узде требовало немалых усилий, и когда-нибудь большую часть их сект придется отпустить в «свободное плавание». Поэтому, сбеги Ирхаим не в северные княжества, а, к примеру, на противоположный берег моря, преследовать его она не стала бы. Зачем? Личной ненависти к нему она не испытывала, помешать же ее планам издалека беглец не мог. Однако для нового места жительства он выбрал княжество, вот уже лет двадцать как попавшее в орбиту интересов Ночной Хозяйки Талеи, чем и решил свою участь. Местные восставшие пока что не признавали власти Селесты, но в скором времени она планировала не устраивавшее ее положение изменить. Появление умного, честолюбивого и самостоятельного игрока ей было совершенно не нужно. Барди являлся не самым большим государством конгломерата горных княжеств, но благодаря стратегической позиции и наличию железных рудников считался ключевым. Остальные – Дезио, Гонди, Киджи и прочие – либо экономически, либо географически зависели от этого естественного центра региона. Если немертвые Барди подчинятся Селесте, ближайшим общинам тоже рано или поздно придется признать ее власть.

И последняя причина состояла в желании произвести впечатление на местных немертвых. Именно из-за нее госпожа сейчас стояла в центре небольшой толпы, закутавшись в плащ, и готовилась вмешаться в плавно развивающееся богослужение. Проникнуть на собрание оказалось довольно просто. Рядом с ней неподвижно застыли Латам и Хатсу – наиболее авторитетный из восставших Барди. Первый находился здесь на случай возможных эксцессов, Хатсу она пригласила из желания продемонстрировать свою силу и способности. Бардийские вампиры почти не обладали магией и связями в верхах, из-за чего уже обломали зубы о новоявленного вождя морванитов. Если Селеста сумеет уничтожить чародея – в чем она нисколько не сомневалась – и привести секту к покорности, то ее планы по увеличению владений значительно упростятся. Кроме того, ресурсы Службы безопасности позволят надавить на аристократов, покровительствующих Ирхаиму, и смягчить их реакцию. Тоже весомый аргумент для аборигенов…

«Пора», – решила восставшая.

– О повелитель! – возгласил Ирхаим, вздымая вверх темный крест. – Услышь своего слугу! Мы принесли тебе…

Словно порыв холодного ветра хлестнул по толпе, живые отпрянули от скинувшей капюшон немертвой. Селеста мрачно и многообещающе улыбнулась побледневшему колдуну:

– Не думаю, что нашему господину нужны твои дары, Ирхаим.

Плавно и стремительно она взошла на алтарь, бросила короткий взгляд на людей. Прекрасно. Они еще не оправились от наведенного страха, они растерянны и испуганы. Самое время для небольшого спектакля.

– Ты сильно разочаровал его своим поступком. – Селеста поймала взгляд смертного и мысленно надавила. – Он не любит, когда его слуг предают. Ему не нравится видеть их в подвалах «пауков» или на плахе палача. Наш отец очень, очень тобой недоволен…

Она буквально только что покормилась сразу от двух людей и не испытывала недостатка в силе. Кроме того, она была старше, дольше совершенствовала свое мастерство и не чувствовала страха или растерянности, в отличие от врага. Поэтому поединок воли выиграла без особого труда. Ирхаим был талантливым магом… Но не для того, чтобы справиться с нежитью.

– Но ты еще можешь исправить совершенные ошибки, Ирхаим, – не отрывая взгляда от погруженного в транс смертного, ласковым, завораживающим голосом продолжила Селеста. – Ты можешь вернуть себе милость Морвана. Ты ведь хочешь этого?

Толпа внизу чутко прислушивалась, боясь пропустить малейшую деталь происходящего. Хотя восставшая сосредоточилась на подавлении мага, окружающим тоже досталось – как от ментальных отголосков, так и просто благодаря чарующим, правильно модулированным звукам. Краем глаза видела она приоткрытые рты фанатиков и глаза, переставшие моргать.

– Да…

Толпа дружно выдохнула, придвинулась ближе, вплотную к возвышению.

– Ты готов принести ему великую жертву?

– Да…

– Возьми нож, Ирхаим. Тебе дарована великая честь!

Сейчас главное – не потерять контакта. До этого мгновения все шло прекрасно, но бороться с инстинктом самосохранения чрезвычайно тяжело. Нельзя, к примеру, предлагать человеку убить себя, есть тысяча других мелочей, которые тоже следует учитывать. Даже с учетом подготовки, выбранного времени, заранее подобранных ключей к амулетам противника и поддержки со стороны подчиненной толпы справиться с чародеем – дело нелегкое.

– Возьмись за рукоятку обеими руками и направь ее от себя, Ирхаим. Хорошо. Теперь потяни на себя, сильно. – Фанатики издали какой-то звук, здорово напоминающий стон экстаза, но Селеста еще не закончила. – Достань сердце из разреза… Достань великий дар нашему господину! Вот так, молодец…

Смертный стоял, держа сердце в вытянутой руке. Внизу бесновались одурманенные люди, жадно подставляя руки и – немногие счастливчики – рты под стекающие с возвышения капли крови. Восставшая слегка отступила, стараясь отдалиться от манящего запаха. Короткое противостояние вымотало ее сильнее, чем многочасовая схватка с вооруженным противником. К сожалению, требовалось закрепить успех.

– Узрите, слуги великого господина! – Она выхватила сердце и бросила его вниз; в толпе немедленно началась давка. Ирхаим упал, но он ее больше не интересовал. – Верный слуга искупил свою вину! Отныне благословлены вы Морваном и объяты его лаской!

Все. Осталось представить Хатсу в качестве нового руководителя секты – и можно тихо уходить. От недавнего ощущения наполненности силой не осталось и следа, голод с каждой секундой терзал сильнее и сильнее. Ей срочно требовалась кровь, и если она не покормится… Надо держаться.

Надо!

Следующие две недели и для Селесты, и для Латама прошли в бешеной рутине однообразных действий. Вычленить наиболее влиятельные фигуры среди борющихся за власть группировок, составить на них досье, определить круг интересов. Привлечь внимание, используя свое двойственное положение предводителей восставших и офицеров талейской разведки. Назначить время встречи, провести переговоры, нащупать общие позиции, обещать поддержку деньгами, информацией или оружием. Хлопотно и скучно. Число человеческих реакций ограничено: имея за спиной хотя бы полвека опыта, узнать, чего на самом деле добивается оппонент, не составляет труда.

Картина вырисовывалась достаточно простая и оптимистичная. Нобили Барди (хотя какие из них нобили? Потомки удачливых вожаков, в лучшем случае связанные кровными узами со средними слоями дворянства соседней Талеи: ни приличного образования, ни родового дара, манер достойных – и тех нет) еще не воевали между собой, но уже активно вербовали наемников. Окончательно передраться им мешало наличие формального правителя. Старый бездетный князь Фох, хоть и утратил большую часть здоровья и влияния, по-прежнему обладал нешуточными военными ресурсами. Он мог при необходимости доставить немало неприятностей излишне активным подданным, хотя бы провозгласив официального наследника. Однако пока что он этого не сделал, тем самым сохраняя видимость мира и вынуждая претендентов на венец искать союзников в самых разных местах. С одним из них Селеста уже встретилась и осталась переговорами довольна. Если Мессе выполнит хотя бы половину взятых на себя обязательств, то позиции восставших в стране значительно укрепятся и здесь можно будет создавать нормальную, полноценную общину. Этот Хатсу выглядит перспективным кандидатом на роль ее главы, но в помощники ему следует назначить кого-то своего…

В то же время логика требовала не складывать все яйца в одну корзину. Граф Мессе, безусловно, являлся харизматичным лидером и талантливым правителем, но другие кандидаты на престол тоже имели немалые шансы на победу. Как минимум двоих следовало учитывать в качестве потенциальных победителей. Один слишком плотно связан с храмом Огня, зато второй никогда не проявлял особого религиозного рвения, и с ним нужно попробовать установить связь. Для начала – просто побеседовать. Некоторые действия в этом направлении предприняты, но пока свита не очень охотно идет на контакт.

Размышления восставшей прервало знакомое чувство, похожее на легкое прикосновение к затылку. По крайней мере, так она всегда воспринимала чужие вызовы. Селеста слегка встревожилась. Вставая со стула, она невольно подумала, что Медея – а она узнала присущий подруге узор мыслей – не стала бы пытаться поговорить с ней без крайней нужды. Магия позволяла общаться на дальних расстояниях, но ритуалы требовали больших затрат силы, из-за чего намного проще, дешевле да и надежнее было послать с письмом голубя или гонца. К разговору через зеркала прибегали в особых, срочных случаях.

На самом деле зеркала для передачи мыслей не требовалось. Просто гладкая блестящая поверхность позволяла легче сосредоточиться, настроиться, сконцентрироваться на правильном образе действий. Поэтому даже Селеста, обоснованно числящая себя одной из лучших в области работы с сознанием, предпочитала использовать инструменты для облегчения себе жизни. Тем более теперь – после показательной расправы над Ирхаимом, стоившей ей немалых усилий. Все-таки покойный маг был необычайно одарен. Даже жаль…

Немертвая достала из ларца небольшое, безумно дорогое по нынешним меркам зеркальце, положила его на стол, заглянула в глаза собственному отражению и расслабилась. В то же мгновение сообщение, посылаемое Медеей из Талеи, проникло в ее сознание. Не было разговоров, приветствий, извинений за несвоевременное беспокойство – только голая, чистая информация, заставившая Селесту застыть в мертвой неподвижности. Ей потребовалось десять минут, чтобы оценить неприятную весть. Затем вампиресса убрала зеркальце и откинулась в кресле.

– Латам! – Верный помощник и телохранитель явился почти сразу. Он сидел на первом этаже, но на голос хозяйки отреагировал мгновенно. – Ступай к Хатсу, извинись от моего имени и сообщи, что мы вынуждены уехать. В Ласкарис. Оттуда поступило сообщение: в город пришли чужаки, они убили Зара, Саттар серьезно ранен. Чужаков, кажется, трое. Мы не можем оставаться.

Латам задумался, оценивая новости.

– Возможно, Хатсу не следует знать подробностей?

– Нет. Пусть видит, что я готова защищать своих слуг.

До чего же не вовремя. Ее миссия в горах далека от завершения, поставленные перед поездкой цели не достигнуты. Но ничего не поделаешь – не поехать нельзя. Если полученные сведения верны, то пришедшие из степи чужаки слишком сильны и практически терроризируют четвертый по численности город королевства. Их необходимо остановить, пока страх и паника не распространились по всей стране. Призрак тотальной облавы давно не тревожил восставших, но сейчас кое-кто с радостью ухватится за представившуюся возможность раскачать ситуацию. Кроме того, среди самих немертвых найдется с десяток потенциальных бунтарей, желающих избавиться от слишком жесткой хватки хозяйки Талеи. Идиоты. Они не понимают, что люди не столько боятся их, сколько терпят, и если решат уничтожить, то уничтожат! Спрятаться, отсидеться в подземельях не удастся. Поэтому ей приходится постоянно доказывать свою силу, подтверждать право на власть и выискивать возможность избавиться от возгордившихся слепцов поодиночке, осторожно и не привлекая внимания. Решить вопрос разом и кардинально сейчас нельзя, к сожалению.

Значит, придется завтра навестить Мессе, сообщить ему об изменении планов и еще раз заверить в своей поддержке. С Хатсу проще – он достаточно впечатлен смертью мешавшего ему чернокнижника и разбирается с «подаренными» фанатиками, его лояльность уже на достаточном уровне. Хотелось бы, конечно, большего, но увы. Придется довольствоваться тем, что есть.

Дорога до пограничного Ласкариса займет примерно неделю. Возможно, за это время напавших на город вампиров уничтожат, хотя здесь многое зависит от везения и быстроты реакции людей. Крупных храмов, специализирующихся именно на истреблении нежити, в Ласкарисе нет, хороших магов мало, рядом расположена разветвленная сеть пещер, в которых легко укрыться от солнца. Шанс у чужаков есть. Селеста предпочла бы сама устранить угрозу, доказав тем самым, что контролирует ситуацию и по-прежнему является сильнейшей. В такие времена, как сейчас, нужно использовать любой шанс укрепить позиции. Кроме того, убили ее слугу. Такого спускать нельзя.

Барди стоял на перекрестке трех важных дорог и потому контролировал их. Первый путь, из Талеи в Шаар, являлся старой постройкой, проходящей через три горных княжества, и привлекал особое внимание военных мыслителей. Ибо позволял, помимо контроля государств Фаризского хребта, проникнуть в западные регионы княжества Ланака, с недавних пор стремительно превращавшегося во вторую державу региона. Вторая дорога вела к рудникам Дезио и позволяла решать, у какой страны не возникнет проблем с наличием серебра. Учитывая, что этот металл идеально подходил для убиения расплодившихся повсеместно чудовищ и оттого считался стратегическим ресурсом – да и на практике являлся таковым, – получить его добычу в свое распоряжение стремился любой разумный правитель. И наконец, в Барди регулярно прибывали купеческие обозы из Ласкариса, уже сто лет являвшегося одними из немногих ворот на запад.

Род Лашей сумел извлечь выгоду из нежданного подарка Иррана Первого. Изначально Ласкарис строился как пограничная крепость, но благодаря мудрости и сметке своих владык превратился в настоящую жемчужину королевства. Торговцы ежедневно заключали здесь сотни сделок, обменивая привезенные с берегов Доброго моря товары на пригнанных из степи коней или меняя выкованные в Дезио мечи на редкие и оттого ценные семиреченские ковры. Отсюда изделия многочисленных ремесленников расходились по миру, обеспечивая своих создателей славой и деньгами, а правителей города – пошлинами, влиянием и властью. Сильный гарнизон следил за безопасностью торга, в чем ему немало помогала комиссия надзирателей, фактически внутренняя разведка герцога. Священники разных культов строили здесь храмы своих богов, сюда стекались наемники и просто авантюристы, на базарах из-под полы продавались книги по запретной магии и дурманящие разум травы.

Для того чтобы достичь Ласкариса, Селесте потребовалось шесть дней. Обычно дорога занимала куда больше времени, но в этот раз госпожа приказала не щадить коней и безжалостно загнала несколько пар животных, меняя жизни красивых и преданных созданий на драгоценное время. Лошадей, не боящихся нежити, воспитать сложно, но она не жалела о принятом решении, чувства подсказывали: она поступила правильно.

Город окутался страхом. Проезжая, Селеста чувствовала едкий вкус человеческих испарений, слышала перестук сердец торопящихся по домам людей, видела их напуганные мысли. Стражники у ворот выглядели подавленными, несмотря на солнечный день, и с тоской смотрели вслед отъезжающим повозкам.

Что же здесь произошло? Как могли всего трое упырей напугать такое количество народу? Обычно власть почти не обращала внимания на трупы городской нищеты, попрошаек, членов мелких окраинных банд и прочий сброд, полагая, что раз упыри делают работу стражи, то в чем-то даже полезны. Проблемы возникали, когда число жертв становилось неоправданно большим или умирал кто-то влиятельный. Богатый купец, дочь дворянина из герцогской свиты… Вот тогда репрессивный аппарат разворачивался во всю свою мощь.

Она отодвинула в сторону тяжелые занавески, выглядывая из окна. Плотная темная вуаль должна предохранить ее от жгучего солнца, но даже если несколько лучей проскользнут сквозь ткань, особой беды нет. Пару солнечных поцелуев она как-нибудь перетерпит. Сила восставшего напрямую зависит от его возраста, старейшие немертвые Талеи были способны на большее, чем их более молодые собратья. В отличие от Латама, лежащего сейчас в замаскированном ящике под ногами, Селеста без особого напряжения могла передвигаться днем и сохраняла трезвый рассудок. Впрочем, за все надо платить, и вечером она обязательно выйдет на охоту.

– Милейший, – щелчком пальцев подозвала она бедно одетого горожанина, стоявшего у стены. – Я впервые в вашем городе. Где здесь можно остановиться?

– Дык лучше «Чаши и Зеркала» гостиницы нет, милостивая госпожа, – залебезил оборванец. – Прямо по улице езжайте, как на вторую площадь выедете, там и увидите.

– Держи. – Селеста кинула мелкую денежку.

Заселение дворянки из небогатого, но древнего рода и ее свиты в лучшую гостиницу города прошло без эксцессов. Приехали, выбрали комнаты, занесли багаж – в том числе ящик Латама, – приказали наполнить ванну и слегка покапризничали. Селеста разыгрывала из себя молодую девушку, направляющуюся к родственникам и намеренную из любопытства задержаться в большом городе на тройку дней. Роль привычная, давно изученная и всегда срабатывавшая. Вот и сейчас приставленная в помощь госпоже служанка болтала, пользуясь возможностью поведать провинциалке жутковатые новости:

– Каждую ночь кого-то убивают. Уж и жрецы обряды провели, и стражники город перетряхнули, даже маги что-то там колдовали, а все без толку. Наемников в городе собралось – жуть! С тех пор как тех купцов погромили, упыри лютуют.

– Каких купцов?

– Ну, тех, которые упырей привезли, – сделала круглые глаза служанка. – Стража что-то узнала и пришла караван обыскивать. Стали повозки открывать, а в трех – гробы спрятанные! И в них упыри лежат. Они солдат поубивали, головы им поотрывали и в пещерах укрылись. Теперь каждую ночь выходят и из людей кровь пьют.

Последнюю фразу девушка произнесла тихо и с настоящим, непритворным страхом. В ее эмоциях преобладал испуг и легкая обреченность, Селеста даже пожалела смертную и после того, как отпила ее крови, не ограничилась обычным затуманиванием разума. Небольшое внушение, подкрепленное монеткой, – и служанка ушла довольная, не тревожась о том, как пережить сегодняшнюю ночь. Оставшись одна, немертвая завернулась в теплый халат и принялась раскладывать амуницию, ожидая наступления ночи. Приглашение посетить дворец, если таковое поступит, она решила проигнорировать. Сейчас другие приоритеты. С кем она не откажется побеседовать, так это с представителем Тайной стражи, ответственным за организацию облавы. В общих чертах картина ясна, но без подробностей незваных гостей не поймать.

Их трое. Каждый достаточно стар и силен, чтобы ходить днем и терпеть солнечные лучи столько времени, сколько требуется для поиска укрытия. Совместные усилия магов и жрецов, направленные на поиск восставших, не дали результата, а это уже пугает. Саттар правильно сделал, когда приказал трем более младшим восставшим, принадлежавшим к его – после гибели Зара – общине, уехать в другие города. Чужакам они не противники, а отправлять своих на заведомую смерть Селеста не любила. Хотя и приходилось за триста-то лет.

Поселившаяся в гостинице молодая дворянка развила бурную деятельность. До наступления темноты ее успел посетить портной, сапожник, торговец украшениями, несколько слуг в ливреях разных знатных родов, жрец и мелкий чиновник из городской управы. Наличие последнего объяснялось желанием госпожи получить какие-то документы по земельной тяжбе, ведущейся ее родителями. Такая активность, безусловно, вызывала восхищение у персонала «Чаши и Зеркала», но удивить никого не удивила – к семейным делам наследников знатных родов приучали рано.

Таким образом, к вечеру Селеста успела переговорить с посланцами местного отделения Тайной стражи и с парой представителей значительных городских группировок. Не считая своих личных осведомителей, конечно же. Картина складывалась странная. Восставшая не видела цели действий – поведения «гастролеров» она искренне не понимала. Зачем действовать так демонстративно-жестоко? Хотят запугать горожан? Богатая и знатная верхушка живет в благословленных знаками домах, проникнуть в которые без подготовки не так-то просто. Устраивать бойни в бедняцких кварталах… Особого смысла нет. Уже сейчас город наводнен отрядами храмовых стражников, наемных охотников на нежить, ищейками Академии, вооруженными вассалами аристократов. Причем с каждым днем их становится больше. Рано или поздно чужаки попадутся в часто сплетаемую сеть, их поимка – вопрос времени и денег. Против них играет система, уже сталкивавшаяся с бунтующими против установленного порядка восставшими, и фактор чужой территории, лишивший их поддержки смертных. Никакой опыт и сила вампиров не спасут. Интересно, сколько им лет? Зар был старым бойцом, его убийцы как минимум равны ему. Значит, не менее двух веков.

Полученные сведения говорят о троих. Троих старых восставших, с неясными мотивами заявившихся в чужое владение, напавших на слуг Селесты и принявшихся устанавливать свои порядки. Вампиресса сделала мысленную пометку – узнать, что погнало их из родных мест. Участь чужаков решена, но выяснить причины и обстоятельства инцидента необходимо.

В распоряжении Селесты, помимо предоставленных Тайной стражей ресурсов, имелась своя сеть, давшая довольно точную информацию о последних нападениях. Как и следовало ожидать, большая часть нападений происходила в северных кварталах, хотя в последние три ночи трупы находили и на северо-западе. Местные бандюганы маскируют свои разборки? Вряд ли: следователи достаточно профессиональны, да и не в силах человек оторвать сородичу голову. Следовательно, искать нужно именно там, стараясь по возможности не сталкиваться с отрядами стражников и прочих загонщиков. Схватки восставшая не боялась – она вместе с Латамом и Саттаром в состоянии одолеть любую угрозу. Хотя расслабляться не стоит.

С наступлением ночи кварталы знати оживали: даже бесчинства упырей не заставили аристократов изменить привычному образу жизни. Просто теперь носилки сопровождались не тремя – пятью положенными по этикету воинами, а целыми отрядами, вооруженными посеребренным оружием. Время для визитов начиналось в районе девяти часов, из гостей возвращались только под самое утро. Уехала и молоденькая дворянка, только сегодня явившаяся в город. Видимо, торопилась, раз не захотела отдохнуть с дороги и сразу поехала по знакомым. И воинов с собой взяла немного…

Селеста могла бы воинов не брать вообще, но предпочла подстраховаться. Она примерно вычислила район следующего нападения и хотела добраться до него без приключений. Двух путников, мужчину и женщину, может проверить любой патруль. Паланкины с гербом и конным сопровождением останавливают редко. Поэтому до места, с которого планировали начать поиск, они с Латамом доехали с комфортом. Там немертвая отпустила своих смертных слуг и принялась ждать.

Вкус страха – это не красивая поэтическая метафора. Он более чем реален. Запах адреналина, выброшенного в кровь, запах едкого пота, пропитывающего одежду. Живущие в ночи охотники ощущают его очень хорошо, он притягивает их издалека, зовет на пиршество…

Сейчас этот запах мешал.

Селеста раздраженно подумала, что люди в своих хибарах могли бы поменьше бояться. Никто не мешал им уехать из города на время или заранее озаботиться укреплением дома против нежити. Но, как всегда, заволновались они только тогда, когда беда уже во весь рост встала на пороге. В результате цены на услуги храмовых жрецов и знахарей взлетели до небес, немногочисленные амулеты мастеров Академии были сметены с прилавков, а их место заняли разнообразные поделки многочисленных шарлатанов. Жулье за последний месяц собрало богатейшую жатву.

Восставшая с презрительной усмешкой оглядела выцарапанные на стене знаки, призванные якобы уберечь обитателей от прихода зла. Сложно сказать, есть ли от них положительный эффект. Отрицательный есть безусловно. Головные боли, дурные сны, прокисшее молоко и прочие мелкие неприятности увиденное сочетание рун обеспечит обязательно. Магия в современном мире почти утратила прежнее могущество, но это не значит, что исчезла совсем. И в опытных руках она являлась грозным оружием. Вот именно – в опытных!

Мимо протопал еще один отряд стражи. Селеста вышла из тени, принюхалась к воздуху, пытаясь уловить характерный кисловатый запах сородичей, проверила сигнальные амулеты. Пока что раскинутая местными магами поисковая сеть не показывала чужаков, что не могло не настораживать. Уж хотя бы фоновые отметки должны появиться. Верхушка талейских восставших могла полностью укрыться от поиска, и даже молодняк прикрыть, однако, во-первых, они имели доступ к материалам Академии, а во-вторых, даже им требовалось время на подготовку обряда. Не менее пары ночей. Или у незваных гостей есть артефакт наподобие придуманного Хастином? Который он до сих пор не сумел изготовить, несмотря на полностью проработанную теорию.

По крайней мере, район охоты они вычислили. Остается патрулировать его и надеяться на удачу.

В той стороне, где шел Латам, раздался приглушенный расстоянием грохот. Селеста прислушалась тщательнее, раздумывая, стоит ли подойти поближе. Телохранитель при нужде сумеет призвать ее на помощь, да и громких звуков ночью раздается немало. Пусть сначала проверит, стоит ли… В следующую секунду Селеста обнаружила, что бежит.

Чутье на опасность, не подводившее раньше, вновь сорвало ее прежде, чем пришедший от Латама сигнал сообщил об угрозе. Никакого обмена мыслями – просто сгусток эмоций, зов о помощи. Ее слуга, один из сильнейших восставших королевства, напоролся на кого-то, с кем не смог справиться самостоятельно. Селеста не сомневалась – они нашли цель.

Схватки восставших скоротечны – впрочем, как и всегда, если дерутся профессионалы. Мужички в пивнушке могут полчаса мултузить друг друга, а вот люди опытные лишних движений не делают и времени попусту не тратят. Исключения редки и в большинстве случаев вызваны по отношению к бою внешними причинами. Желанием покрасоваться перед дамой или поглумиться над врагом, например. Мастерство Латама еще при человеческой жизни взращивалось лучшими мастерами, оттачивалось в поединках чести и на полях сражений, совершенствовалось после становления немертвым. Однако даже его блестящие способности спасовали перед соединенной мощью трех более старших и опытных немертвых. Спасся он благодаря любопытству чужаков да их желанию выяснить, откуда взялся новый опасный враг.

Селеста мимоходом порадовалась, что ей осторожничать не нужно. Хотя бы одного из нападавших она сумеет захватить в плен, причем относительно целым, то есть пригодным к допросу. Поэтому можно не церемониться.

С того момента, как инстинкт погнал ее на помощь телохранителю, прошло едва ли секунд двадцать. Бой шел на небольшой площади, скорее на перекрестке трех улиц, и Латам еще был жив. Вампирессе хватило мгновения, чтобы оценить обстановку. Ближе к ней стоял низкий кряжистый восставший, наблюдавший за игрой двух своих собратьев и заодно контролировавший обстановку. Он ощутил появление Селесты, успел качнуться в сторону, уходя от удара, но предупредить соратников уже не смог. Времени не хватило. Хозяйка Талеи проскочила мимо, рыча от злости и недовольства на себя, и вновь рванула вперед, не желая прерывать атаку. На сей раз задуманное удалось. Следующий враг оказался не настолько проворен или просто менее опытен. Его клинок еще только поднимался, когда девушка скользнула вниз, подрубая ногу, – и сразу вверх, полоснув вторым коротким мечом по шее. Голова чужака повисла на нескольких лоскутах кожи, однако тело еще стояло, не в силах осознать приход второй, окончательной смерти.

Единственным легким, почти танцевальным движением Селеста оказалась рядом с третьим противником. Этот атаки ждал. Чужак оставил на время израненного Латама – она видела, что у того нет правой кисти и правый глаз залит кровью, – чтобы встретить лицом к лицу настоящую угрозу. А ведь позади остался еще первый, совершенно целехонький и собирающийся напасть. Восставшая шагнула вперед, нанося косой удар справа-сверху, ожидаемо встретила сопротивление и слегка потянула меч на себя, не позволяя зажать его в тиски. Одновременно она повернулась на левой ноге, за счет инерции рубя поперек туловища клинком в левой руке. Отреагировать мужчина не успел, и Селеста с торжеством ощутила слабое сопротивление разрезаемой плоти. Продолжая движение, она слегка присела и нанесла точный укол в колено, рассчитывая раздробить кость и повторить удавшийся со вторым противником удар.

Тренированное тело внезапно рванулось в сторону, уходя перекатом из-под атаки. Атаки магической, нежданной. В том месте, где еще мгновение назад находилась восставшая, расплескался огненными брызгами сгусток темно-вишневого пламени. Кажется, Латаму придется спасаться самому. Восставшая вскочила на ноги, краем глаза отметив закружившихся в красивом и ужасном танце бойцов, без особой надежды метнула один из клинков в голову своего недавнего противника. Сейчас все ее внимание сосредоточилось на талантливом коротышке. Использовать в бою огонь… Против нежити – самое то. Как сам-то не боится?

– Что скажешь, красотка? – Меж рук врага скользнула огненная струйка. – Ты кто такая?

Говорил он с западным акцентом, немного картавя. Сгусток пламени внезапно рванулся вперед, вынуждая Селесту отойти на шаг и вправо. Лицо опалило жаром. Теплый комок в животе отреагировал на угрозу, непроизвольно посылая слабенький ток силы. Восставшая перекинула меч в левую руку.

– Зря ты сюда пришел. – Она встряхнула кистью, разминая пальцы. Глупая привычка, бессмысленная. – Здесь свои законы.

– Они не для меня!

Коротышка рванулся вперед, буквально толкая разросшийся до метра в диаметре огненный шар перед собой. На этот раз вампиресса не отступила. Она резко и быстро начертила сложный узор свободной рукой, в то же время слегка подаваясь навстречу. Ее противник встал, уперся в невидимую преграду, силой пытаясь продавить внезапно сгустившийся воздух. Лицо его покрылось крошечными точечками крови, клыки удлинились.

– Неплохо, – признала Селеста. Противостояние давалось ей тоже нелегко, пылающее на расстоянии вытянутой руки пламя высасывало силы. – Кое-что можешь. Но против меня – недостаточно!

Сосредоточившись, она усилила импровизированный щит и голой волей надавила на противника. Огневик отлетел назад, словно получив сильнейший толчок. Дом, в стену которого он врезался спиной, содрогнулся, на землю посыпалась штукатурка и солома с крыши. Однако позвоночник у восставшего не был сломан, сознания он не потерял, и потому, позволь ему Селеста, он мог бы встать и продолжить схватку.

Не позволила.

Повинуясь коротким взмахам кисти вампирессы, невидимые лезвия трижды рассекли тело коротышки. Отрубая ноги и обе руки. Последним штрихом послужил легкий тычок в лоб, заставивший чужака потерять сознание. Только тогда Селеста слегка расслабилась и огляделась вокруг.

Латам стоял, опираясь на меч. Выглядел он не ахти, но на ногах держался. В его победе госпожа не сомневалась, тем не менее сочла необходимым подойти поближе и оценить, насколько сильно телохранитель изранен.

При ее приближении бывший аристократ выпрямился и спрятал обрубок руки за спину.

– Простите, мессена. Он оказался слишком силен.

Селеста мимоходом оглядела порубленный на куски труп последнего врага.

– Не суть важно. У нас есть их предводитель. – Она прислушалась к топоту ног бегущей на шум стражи, тревожным свисткам патрулей. – Чем скорее мы отсюда уйдем, тем лучше.

Сегодняшняя ночь выдалась бурной, они потратили много сил. Игнорировать испуганное сопение смертных за хлипкими стенами домов становилось все сложнее, демон настойчиво требовал утолить жажду. Селеста с удивлением обнаружила, что пошатывается. Еще немного, и они с Латамом не смогут сдерживать голод. Надо уходить.

Немертвые, планирующие просуществовать сколько-нибудь долгий срок, поневоле обзаводятся рядом полезных привычек. Не оставлять следов, дружить с властями, иметь по возможности большое число ухоронок. Саттар в этом отношении не являлся исключением. Его «логова» находились в разных районах города, были недурно спрятаны, и, твердо верила Селеста, даже она не знала местонахождения всех. Впрочем, она не слишком тревожилась по этому поводу: прежде Саттар никогда не доставлял ей беспокойств. Он отличался редкой расчетливостью, благоразумием и даже сейчас поступил правильно, умудрившись спрятаться и дождаться помощи. Накрепко засел в подвале дома, принадлежавшего семье его слуг, и носа оттуда не казал.

Последний из восставших Ласкариса выглядел по-прежнему слабым. По собственному признанию, в бою с чужаками выжил он исключительно чудом, и нанесенные сталью и магией раны не зажили до сих пор. Если бы Саттару не удалось забежать в богатый особняк, ключи к защите которого он заранее успел подобрать, и не пересидеть опасное время, то быть ему окончательно мертвым. Ранили его серьезно. Для исцеления восставший осушил уже восьмерых людей и все равно чувствовал себя неважно. Голод постоянно терзал его, вынуждая к минимуму свести общение с людьми, – Саттар боялся сорваться. Даже с верными слугами он общался через решетку.

– Городской маг тебя осматривал?

– Нет, госпожа, – криво усмехнулся Саттар. – Он говорит, у него есть более важные дела.

Селеста сделала мысленную пометку разобраться в причинах поведения колдуна. Обычно с членами Гильдии магов, организации, практикующей дозволенное чародейство, у немертвых отношения складывались если не дружеские, то взаимовыгодные. Отказ в помощи, тем более в сложившейся ситуации, выглядел по меньшей мере странно. Конечно, держать поисковую сеть над целым городом сложно, но все равно странно.

– Раны магического характера лечатся тяжело. Перестань убивать людей – их кровь тебе не поможет. Завтра я прокляну свою и пришлю флакон.

Саттар рассыпался в благодарностях. Кровь старых восставших, особенно прошедшая через ритуал осквернения, являлась сильным лекарством. Почему – в точности никто сказать не мог, но на практике найденным свойством активно пользовались.

– У меня все готово, мессена, – позвал Латам. Отсутствие одной руки не мешало ему подготавливать пойманного чужака к допросу. Скорее стимулировало изобретательность. В любое другое время Селеста приказала бы раненому помощнику идти отдыхать, но сейчас любой намек на слабость Латам воспринял бы как оскорбление. Он гордился своим воинским мастерством, и сегодняшнее поражение ввергло его в тихую молчаливую ярость.

– Тогда начнем.

Допросной в подвале проектом не предполагалось, зато имелась лаборатория с камином и длинным тяжелым столом, разломать который не всякий немертвый сможет. Во всяком случае, у пленника сил точно не хватит. Селеста намеревалась допросить коротышку до того, как на него наложит лапу любимая Служба в лице регион-капитана. Еще могут затребовать информацию Академия, храмы и герцог Лаш. Ну, первым двум категориям ничего не светит, во всяком случае, официальными каналами, а вот благословленному Юйнарику стоит пойти навстречу. Его и без того устойчивые позиции при дворе в последнее время еще сильнее окрепли – такого стоит иметь в друзьях.

Хотя людей в подвале не наблюдалось, чужак соображал туго. Организм требовал крови, все равно из какого источника, и присутствие рядом трех существ вызывало строго определенную реакцию. Именно то, что нужно. До тех пор, пока коротышка не регенерирует, все его силы станут уходить на лечение, а значит, сопротивляться допросу ему будет труднее. Селеста предпочла бы перенести допрос на следующую ночь, когда ее силы восстановятся полностью, но время работало против нее. Считать организаторы облавы умели. Найдя трупы двух чужаков и не найдя третьего, они наверняка придут к ней с вопросами, отвечать на которые, возможно, не стоит. Поэтому лучше узнать подробности первой.

Восставшая подошла к опутанному цепями сородичу, осмотрела крепления, довольно кивнула. Не то чтобы она не доверяла Латаму – просто был у нее в прошлом один неприятный случай. Пленник рванулся вперед и тоскливо зарычал; стоило ей приблизиться, его обрубленные конечности напряглись, словно желая схватить добычу. Селеста наклонилась, заглядывая в затуманенные безумием глаза.

– Пусти меня, – проникновенно попросила вампиресса. До талантов Медеи, завораживающей людей голосом за мгновения, ей было далеко, но кое-чему она научилась. И сейчас вовсю использовала, экономя подорванные схваткой силы. – Я хочу помочь. Облегчить твою боль. Ответь на мои вопросы, и тебе станет легче. Ты слышишь меня?

После короткого молчания с губ пленника сорвалось тихое: «Да». Селеста почувствовала облегчение – самый сложный этап пройден. Ей удалось пробиться сквозь завесу безумия. С людьми работать проще: сопротивляемостью они в большинстве случаев уступают нежити, иногда даже удается вытащить целые образы из их сознания. Восставшие покрепче будут.

– Скажи мне твое имя. Пожалуйста. Я прошу, очень прошу – скажи, как тебя зовут.

– Уюн.

Еще одна маленькая победа. Имя является якорем, позволяющим жестче контролировать сознание допрашиваемого. Какую бы опасность он ни почуял сквозь наведенный дурман, сколько бы ни било тревогу его подсознание, на свое имя он отреагирует обязательно.

– Расскажи мне о себе, Уюн.

Коротышка заговорил, и Селеста немного расслабилась. Теперь нужно просто слушать и запоминать. Анализировать будут потом.

Трое восставших в полной тишине слушали рассказ о жизни и посмертии Уюна. Небольшой городок, развалины домов, оставшиеся от предыдущей цивилизации; нищие забитые жители; набеги кочевников из степи; произвол вождей; жалкие попытки магов-самоучек противостоять приходящим из ночи ожившим мертвецам. На западной окраине Степи восставшие не таились подобно обитателям Талеи, существовали куда вольготнее. Иногда даже не скрываясь от живых. Им просто некого было бояться – в скатившемся к родоплеменным отношениям обществе не осталось структур, способных постоянно эффективно бороться с разумной нежитью. Эпизодически какой-нибудь вождь или герой убивал восставшего, но принципиально ситуация не менялась.

Восставшие окружали себя людским «стадом», служившим им пищей и поставлявшим рабов. Размер этой потомственной свиты зависел от возраста, ума и силы хозяина, влиял на его статус в глазах себе подобных, помогал в борьбе за власть. В городках не сложилось общин немертвых, но элита людей всегда знала, кто негласно правит в той или иной области, к кому идти за разбором спорной ситуации. Кто отвечает за сложившееся равновесие и поддерживает традиции.

Уюн, как и все, боролся за власть. В своем городе он считался вторым, но невероятно хотел стать первым. К сожалению, мешавший ему правитель был старше лет на пятьдесят и неизмеримо опытнее, к тому же пользовался влиянием среди соседей. Просто убить его было нельзя. И тогда Уюн начал искать силу. Он говорил с колдунами, научился читать, пытался воскресить древние медитативные практики. Упорства ему было не занимать. И оно принесло свои плоды – однажды, повинуясь мысленному приказу, свеча на его столе вспыхнула ярким пламенем.

Потребовалось еще двадцать лет, прежде чем он счел себя готовым бросить вызов хозяину той местности.

Однако после смерти прежнего главы вдруг выяснилось, что признать первенство Уюна готовы далеко не все. Причем не только среди людей, но и сородичи. Правители смертных хотели воспользоваться удобным случаем, чтобы избавиться от живущих под боком хищных тварей. Восставшие считали коротышку недостаточно сильным и предпочитали искать других лидеров. И, самое главное, всех их пугала его магия. Наследство Чумы…

Враги объединились между собой. Уюн сумел бы одолеть каждого по отдельности – ни плохо вооруженные отряды людей, ни предводители немертвых из соседних городков противостоять ему в равном бою не сумели бы. Однако, соединив силы вместе, они задавили бы его числом. Колдун не стал дожидаться подхода объединенной армии, собрал оставшихся верными слуг и, наняв для охраны кочевников, отправился на восток. По слухам, там жило много людей и существовали большие города, не знавшие ночного властителя.

– Почему ты убивал каждую ночь? – слегка поторопила Селеста. Она устала «держать» пленника и хотела закончить поскорее.

– Ошибся, – пожаловался Уюн. – Здесь слишком много магов. Даже дети ночи подчиняются им! Чтобы прятаться, нужна кровь.

Последнее слово заставило его дернуться, сбрасывая сковавшие тело и разум тиски чужой воли. Немертвая кивнула своим мыслям. Для колдовства нужна энергия, энергию дают кровь и убийства. Найденные трупы убитых людей заставляют власти активизировать поиски, вынуждая вновь и вновь прятаться от враждебного колдовства. Замкнутый круг.

Большая сила – и дураку дана.

Надо бы продолжить допрос, вытащить из пленника подробности, но Селеста слишком устала. Долгая дорога без полноценного дневного сна, тяжелый ночной бой, сложное колдовство подточили силы. Отдых необходим. Ей еще предстоит общаться с так называемым начальством из местного филиала Стражи, готовить лекарство для слуг, связаться с Хастином и сообщить ему о пойманном «коллеге». Однако в первую очередь немедленно нужно встретиться с правителем Ласкариса или хотя бы порадовать его известием о победе.

– С рассветом пошлешь доверенного человека к герцогу Лашу, – приказала она Саттару, разворачиваясь и выходя из подземелья. – Пусть сообщит благословленному о моем приезде. Скажет, что опасность устранена и чужаки мертвы, один захвачен в плен. Если герцог согласен, я навещу его завтра, сразу после заката – мне хотелось бы обсудить с ним пару вопросов.

– Мессена, разумно ли это? – вмешался Латам. – Он будет на своей территории, под защитой родовых стен.

Госпожа еле заметно кивнула, принимая беспокойство. Прежде Лаш не выказывал к ней или ее подданным пылкой враждебности, партии храмов не поддерживал, да и Медея отзывалась о нем хорошо. Но это ничего не значило. Если герцог сочтет нужным или просто осатанел от ярости, то находиться в его замке восставшей смертельно опасно. Им и так повезло, что местные не успели устранить чужаков до приезда Селесты, и теперь она сможет выставить себя избавительницей.

– Будем надеяться, добрые новости улучшат его настроение.

Обращение «благословленный» правители Ласкариса получили вместе с титулом герцога (в прямом переводе он звучал как «владетельный князь, дающий советы облаченному в царские одежды») и гордились им больше, чем любым другим приобретением. Теперь их положение в обществе, и прежде чрезвычайно устойчивое, вознеслось на недосягаемую высоту, уступая в статусе лишь семье правителя. Официально перейти из разряда аристократии в «ближайшие потомки богов» род Лашей сумел благодаря верному служению талейским властителям, богатству и брачным узам с потомками Динира. Среди Лашей – вслух об этом не упоминали, но придавали факту большое значение – часто рождались маги, потому, согласно древним канонам, особых препятствий для вознесения жрецы не видели.

Таким образом, герцоги Ласкариса являлись не просто элитой – они принадлежали к элите элит. И вели себя соответственно.

Впрочем, Селеста перед саном своего визави не испытывала благоговения. Хотя с Юйнариком она прежде не встречалась, зато неплохо знала его отца, а вместе с дедом-интриганом некогда проворачивала взаимоприбыльные комбинации. Да и Медея, вращавшаяся в высших слоях общества, немало рассказала о герцоге, причем некоторые истории оказались достаточно пикантны, чтобы напрочь лишить их героя какого бы то ни было ореола величия.

Тем более что встреча происходила в лучших традициях романов «плаща и кинжала» – путешествие по подземному ходу, закутанный в плащ проводник, тайные переговоры в полутемном кабинете. В такой обстановке величием давить сложно, особенно на существо, куда дольше знакомое с искусством интриги. Селесту расстраивало иное. Замок герцогов Лашей изначально строился по древним канонам, камни основания здесь укладывались с соблюдением ритуалов, чей смысл давно забылся, но действовать от этого слабее они не стали. Выбитые в фундаменте и стенах знаки чутко реагировали на восставших или иную нежить, не давая войти без дозволения хозяина и готовые обрушить убийственную мощь на врагов по его приказу. Дома старых семей, хранящих верность традициям, были неприступны даже для сильнейших из немертвых.

– Мессена Селеста! – Герцог встал с трона, выражая почтение гостье. – Для меня честь принимать спасительницу города. Благодарю, что приняли приглашение и сочли возможным так быстро навестить мое скромное жилище.

– Ну что вы, благословленный Юйнарик! Вы слишком добры. Еще ночь-другая – и нарушителей покоя непременно поймали бы без моего участия. Это я должна благодарить вас за предоставленную аудиенцию.

Кроме Лаша и его гостьи, в комнате находились еще двое – доверенное лицо герцога, глава его «приносящих ответы» Ватар и один человек за легкой занавесью. Судя по исходящему от последнего запаху железа и учащенному дыханию – по уши накачанный эликсирами телохранитель. Обычная мера предосторожности.

Пока хозяин и его гостья обменивались любезностями, на что ушло минут десять, начальник безопасников молчал. Только когда с удобством расположившаяся в креслице с низенькой спинкой восставшая выпила первую чашу легкого вина, Ватар осмелился слегка кашлянуть, привлекая к себе внимание.

– Ах да! – якобы вспомнил о сидящем сбоку вассале Лаш. – Незадолго перед вашим приходом, мессена, мы как раз спорили, уничтожили ли вы всех врагов или же одному удалось уйти. Поведайте же – кто из нас оказался прав?

Ну, вот и начало серьезного разговора. Радует только, что из всех возможных форм высочайшего языка, на котором беседует между собой знать, благословленный выбрал наиболее мягкие, демонстрируя дружелюбие к собеседнице.

– Ни то, ни другое. – Вампиресса слегка улыбнулась, на мгновение блеснув клыками и заставив телохранителя непроизвольно дернуться. – Предводителя я взяла в плен.

Она достаточно подробно и в то же время кратко изложила, как происходила вчерашняя охота и чем закончилась. Немного поколебавшись, рассказала о ранах Латама и тяжелом состоянии Саттара. Ей не хотелось демонстрировать свою слабость, однако требовалось показать, с каким сложным противником немертвые столкнулись в Ласкарисе. Слушали ее с чрезвычайным вниманием.

– …Теперь он лежит у Саттара в подвале, обмотанный цепями, – завершила рассказ Селеста. – Долго держать восставшего в таком состоянии опасно для его разума, а давать лишние силы магу, пусть и слабому, я опасаюсь. Неразумная женщина просит совета у благословленного: как ей поступить с пленником?

– Даже враг, который никогда не станет другом, может принести пользу, – философски заметил герцог. – Отдайте его мне. Показательная казнь на центральной площади успокоит город. Чернь волнуется, да и слишком большое число наемников тишины не прибавляет.

Предводительница немертвых опустила глаза, рассматривая узор на светло-коричневом толстом ковре. Комната была разделена на две части: общую, с небольшим количеством мебели, и отгороженное низеньким порожком тронное возвышение, находиться на котором имел право только хозяин дома. Таким образом, телохранитель и Ватар стояли хоть и спереди, но справа и слева от гостьи. Герцог и нежить сидели лицом к лицу.

– Я не уверена, что имею право на принятие подобного решения. – Она сознательно перешла с изящного языка аристократии на более грубое общее наречие. – Буквально перед тем, как покинуть дом, я получила приказ от координатора Тайной стражи с приказом передать пленника в руки монахов Анга. Признаться, я удивлена…

Юйнарик слегка откинулся назад, обдумывая полученные сведения. В раскладе сил он разбирался не хуже собеседницы, равно как и в ситуации внутри «паучьего гнезда». Некогда могущественная служба утратила немалую часть своего влияния и возможностей. На командные должности назначались люди, не обладавшие опытом оперативной работы, зато преданные покровителям из властных группировок двора. Итак, старший «паук» Ласкариса тесно связан с кликой канцлера… Не новость в общем-то, но прежде он не пытался обойти герцога, подорвать власть Лаша в родном владении.

Селеста полученный от начальства приказ хотела проигнорировать, причем сразу по нескольким причинам. Не только личным, хотя ее и покоробило нежелание координатора встретиться и обговорить намечавшуюся охоту или манера отдавать непродуманные приказы. Ей требовался союз с Юйнариком. Наличие тесной связи с благословленным, до сей поры демонстративно стоявшим в стороне от схватки группировок, увеличит ей свободу маневра и позволит легче отстаивать интересы восставших. Опять же ресурсы. Ласкарис богат – имея за спиной его поддержку и каналы, можно добиться многого.

Поэтому вампиресса намеревалась в любом случае отдать чужака герцогу. Начальство будет недовольно, ну и пусть – заменить ее некем. Однако она надеялась, что Лаш, раздраженный бессилием Стражи, интригами иерархов храмов и ведомый благодарностью к ней, Селесте, не ограничится письмом на имя канцлера. Она нуждалась в более серьезной поддержке.

– Мой статус позволяет игнорировать требования почти любого офицера Стражи…

– Предоставьте мне общение с вашим начальством, мессена Селеста, – мгновенно отреагировал герцог. – Уверен, Лаар прислушается к моим словам.

– Прекрасно, – слегка поклонилась восставшая. – Ваше вмешательство избавит меня от ряда сложностей. Однако я хотела бы обратить внимание благословленного еще на один момент. Речь пойдет о поведении местного представителя Академии.

– Что с ним не так?

Ватар промолчал, но по еле заметному изменению позы безопасника Селеста поняла: он напряжен. Встревожен.

– Я не стану рассматривать упорное нежелание мэтра Райдера встретиться со мной лично или, скажем, помочь в лечении моего пострадавшего слуги. Возможно, его поведение вызвано религиозными причинами. Речь пойдет об установленной почтенным магом следящей сети. Вы, безусловно, помните, что с самого момента появления чужаков в Ласкарисе уважаемый мэтр принимал активное участие в их поисках. Он совершил ряд сложных ритуалов, долженствовавших показать местонахождение всей городской нежити, вывел на улицы всех своих ищеек и даже затребовал от Академии помощников, опытных в розыскном деле. Успеха мэтр тем не менее не добился. Сама по себе его неудача странна, но объяснима. Старые вампиры способны скрывать свое присутствие от магов. Однако, как я выяснила, единственный маг чужаков специализировался на огне, слабо разбираясь в остальных областях искусства. Хотя он и использовал все свое мастерство, обмануть сеть ему не по силам – часть диапазонов остается неприкрытой. Поначалу я не обратила внимания на несоответствие, но потом… Верно ли, что канцлер Ракава предлагал усилить гарнизон полком меченосцев?

Селеста сделала паузу, предлагая собеседникам домыслить остальное. Для интриганов их уровня заполнить лакуны на месте несказанного не должно составить труда. Райдер происходит из рода баронов Тэссо, известных своей преданностью всесильному канцлеру. Ракава крайне недоволен самостоятельной позицией герцога Лаша, но в то же время опасается давить на него слишком сильно. Беспорядки в Ласкарисе могли бы стать тем самым поводом, который позволит талейским властям ввести в город войска и, не смещая Юйнарика формально, отстранить его от правления на деле. Или хотя бы ослабить его влияние. Простая и эффективная цепочка.

Неудивительно, что чужаков искали так бестолково и никак не могли поймать.

– Глупая женщина будет рада, если благословленный рассеет ее подозрения, – опять вернулась к высокому стилю восставшая. – Она крайне высоко ценит дружбу мэтра Тайрана и не хотела бы сомневаться в его подчиненных.

Мужчины переглянулись.

– К сожалению, мессена Селеста, наши отношения с мэтром Райдером тоже оставляют желать лучшего, – впервые подал голос Ватар. – В последнее время между нами наметилось прискорбное взаимонепонимание. Мы даже осмелились просить господина ректора заменить городского мага, но почтенный Тайран отказал в просьбе. По его словам, на свое место мэтр Райдер утвержден высочайше.

Иными словами, они переругались едва ли не насмерть. Иначе не стали бы просить о замене. Кажется, обстановка в Ласкарисе куда круче, чем видно со стороны.

– Мне ничего не оставалось, кроме как склониться перед волей Сына Моря, – вмешался герцог, останавливая разговорившегося подчиненного. – Так будет и впредь. Однако я чрезвычайно благодарен вам, мессена Селеста, за проявленное беспокойство и глубоко сожалею о том, что наше знакомство не состоялось раньше. Мне следовало приложить больше усилий, дабы засвидетельствовать вам свое почтение. Возможно, есть способ каким-либо образом искупить эту вину? Сейчас или позже?

Дипломат! Восставшая поневоле восхитилась выдержкой Юйнарика. В короткой речи он умудрился сообщить, что ситуацию контролирует, разберется с ней самостоятельно, помощь не нужна, но все равно спасибо. И да, против союза ничего не имею. Раньше было нельзя, но теперь обстоятельства изменились. Игра смыслами фраз заодно позволила уточнить, что на слишком резкое сближение рассчитывать не стоит и равными партнеры точно не будут.

Селесту предложение устраивало: ради него она сюда и шла.

– Благословленный милостив, рожденная-в-ночи не заслуживает его участия. Однако же она слишком слаба, чтобы удержаться и не воспользоваться столь щедрым предложением. – Услышав пассаж о слабости, мужчины расцвели одинаковыми скептическими ухмылками. – Община моих слуг в Ласкарисе находится в сложном положении. Ее глава погиб, второй по силе тяжело ранен, остальные были принуждены выбирать между гибелью и бегством. Нет ли способа облегчить их участь? Я прошу о малом – позволить новому главе общины, Саттару, обращаться в сложных ситуациях за советом к мудрому правителю.

– Разумеется, мессена, – мгновенно сориентировался герцог. – Я с радостью помогу вашему слуге. Тем более что пострадал он, защищая моих подданных, а значит, сам по себе может рассчитывать на мою благодарность.

Все присутствующие понимали, что фактически нарушают многовековые традиции. Никогда прежде восставшие не заключали каких бы то ни было договоров с верхушкой аристократии в обход и без уведомления Тайной стражи. Случалось, конечно, всякое, но без участия третьей стороны в переговорах или соглашениях дело не обходилось. Сейчас Селеста действовала исключительно от своего лица. Герцог тоже не просто позволил главе городских вампиров обращаться к нему напрямую – он давал канал связи в обход «пауков». Да, конечно, он прикроет общину от храмовых облав, будет помогать при возникновении сложностей с городской стражей и выполнять разные, мелкие для него, просьбы. Но в первую очередь он согласился на обмен информацией, то есть самым ценным, что только есть в мире.

Переговоры, несмотря на дружелюбие принимающей стороны, дались нелегко. Вытягивало силы давление магических знаков, выбитых на стенах замка; приходилось следить за каждым своим словом, чтобы не разрушить первого благоприятного впечатления. Дополнительным фоном в голове зудела усталость от вчерашней схватки и последовавшего за ней допроса, усталость не столько физическая, сколько моральная.

Ко всему прочему, возможно, предстоит объясняться еще с регион-капитаном по поводу отданного пленника. И лечить Саттара.

Подземный ход вывел ее в дом, стоящий совсем недалеко от стен Верхнего города. Обставленный как жилище купца средней руки, он служил герцогу чем-то вроде прихожей для званых, но тайных гостей. Привлекать внимания к этому месту никто не хотел, поэтому сюда госпожу сопровождал один Латам. Он же встретил ее возле выхода.

– Думаю, тебе придется задержаться в городе на какое-то время. – Селеста заговорила, когда они отошли на достаточно большое расстояние от людей герцога. – Мы передадим пленника Лашу для показательной казни. В ближайшее время предстоит часто общаться с приближенными герцога, а Саттар, при всех его положительных качествах, в тонкостях этикета не разбирается.

– Тайная служба будет недовольна.

– Разумеется. Свое недовольство они смогут высказать правителю, если посмеют, – я предоставлю им такую возможность. Пусть бодаются, а я посмотрю, чей лоб крепче.

– Мессена намерена вернуться в Барди?

– Нет, – слегка подумав, отрицательно покачала головой Селеста. – Ласкарис более перспективен. Отношения с герцогом нужно развивать, он должен видеть нашу полезность… Наверняка его заинтересуют последние сведения из Талеи.

Дальше они шагали в молчании. Не желая привлекать внимания к своим ночным вояжам, Селеста съехала из гостиницы, избрав местом своего нового пребывания особняк, принадлежавший упокоенному Зару. Официально хозяином числился купец из числа живых слуг восставшего. Тоже проблема – проследить за тем, чтобы передача власти прошла спокойно и без эксцессов. После недавних событий в общине Ласкариса осталось всего четверо, но, вполне может быть, вскоре сюда придется переправлять молодых восставших из Талеи. Нужно загодя обеспечить беглецов кровом и ресурсами.

Времени до рассвета оставалось не очень много, полночь давно прошла. Колдовать сейчас не стоило бы, но Саттар выглядел просто отвратительно, и Селеста направилась в подвал. Здесь, спрятанный глубоко под землей, находился малый храм Морвана, использовавшийся восставшими для немногих известных им магических ритуалов. Обычные люди из числа сектантов тоже приходили сюда поклониться божеству, но только немертвые умели налагать проклятия на врагов или превращать свою кровь в мощнейшее лекарство. Поговаривали, что уснувшего в храме вампира иногда посещали видения, но правда это или нет, Селеста не знала.

Лично она использовала помещение в сугубо утилитарных целях.

Вечно юная девушка застыла перед алтарем, сосредотачиваясь. Перед работой следовало очистить мысли от всего постороннего. Да и о чем волноваться? Сейчас она приготовит зелье для Саттара и отошлет его больному вампиру. День и следующая ночь уйдут на отдых, если только в голову узнавших о ее решении «пауков» не взбредет желание подтвердить свою значимость и они не назначат встречу. В любом случае послезавтра она отправится в Талею, оставив Ласкарис на помощников. Она и так слишком долго отсутствовала.

Именно в столице сходятся нити закручивающейся интриги.

Именно в Талее она будет дома.

Глава 2

Исторически сложилось, что всех восставших, найденных на территории королевства, старались в первый год не-жизни переправлять в столицу. Не сразу конечно же. Вампир не мог слишком удаляться от места своего появления на свет в течение двух-трех месяцев после перехода, поначалу энергетика немертвого сильно зависела от земли, его воскресившей. Нет, при особых обстоятельствах молодняк увозили в другие города, подальше от взбудораженного чередой обескровленных трупов населения, но таких путешественников приходилось поить свежей кровью едва ли не постоянно. И пристально следить, не сошли ли они с ума.

Поэтому вполне естественно, что талейская община являлась крупнейшей и сильнейшей в стране. Здесь обитали как самые старые, так и самые молодые восставшие. Новичков принимали, обустраивали, прикрепляли к наставникам, учили выживанию и основам существования в царстве Ночи около пятидесяти лет, после чего отправляли в другие города. На новое место жительства, оно же новое место службы. Это позволяло, с одной стороны, оценить новых членов сообщества, понять, чего от них ждать и насколько на них можно рассчитывать, а с другой – привить новичкам более-менее сходное мировоззрение. Не позволить им скатиться в крайности, дать моральную базу для дальнейшего долгого существования, объяснить опасность неконтролируемой Жажды.

Результаты Селесту устраивали не всегда, но в целом покидавшие ее гнездо птенцы крепко стояли на крыльях.

Хотя в провинции отправлялись далеко не все. Наиболее талантливые оставались в Талее, вливаясь в сложившиеся структуры управления, развивая собственные участки и формируя своеобразный «кадровый резерв». Пользу общине приносил каждый. Интригами, поиском денег, контролем за особо резвыми фанатиками или платящими дань людскими бандами, уничтожая особо опасных тварей по всей стране… Самые старые, опытные и способные входили в число тех, кого Селеста про себя называла советниками. Это были близкие помощники, руководившие разными направлениями деятельности.

Вампиресса прибыла в город неделю назад. Ехала не торопясь, кроме того, она решила, раз уж случай подвернулся, провести объезд владений. Проинспектировать подданных, вдали от пристального ока госпожи не всегда правильно распоряжавшихся полученной самостоятельностью. Кое-кто из глав общин начинал считать, что проводимая их предводительницей политика подчинения людским властям не отвечает текущим реалиям, и разными путями выражал недовольство. Селесте, в принципе, тоже надоело ходить в ручных монстрах Тайной стражи, поэтому особых репрессий не последовало. Бунтовать против ее власти или против установленных ею законов никто не пытался, дураков среди старших нет, а мелкие проступки можно простить или ограничиться выволочкой с глазу на глаз. Большинство восставших прекрасно осознавали свое положение на периферии человеческого общества и не желали привлекать внимания глупыми яркими брутальными выходками. Так что итогами поездки она бывала довольна. В этот раз обошлось без крови.

Несмотря на воспитание, обучение, тщательный отбор и контроль, иногда вампиры все-таки срывались. Начинали убивать без разбора, игнорировали приказы госпожи, в открытую воевали с местными феодалами или храмами. Ничем хорошим для них такая самодеятельность не заканчивалась – ретивых старейшин быстро окорачивали. Иногда – на голову. Карать Селеста старалась справедливо, но беспощадно. В ее положении милосердие являлось синонимом слабости. Слабости она себе позволить не могла.

Ее подданные жили в жестоком мире, и она правила ими как могла. То есть в полном соответствии с заветом неизвестного здесь Макиавелли: «Правитель творит добро там, где возможно, и зло там, где необходимо». Пропорция оставалась неизвестной. Но, судя по тому, что род вампиров по сравнению с соседними странами благоденствовал, справлялась Селеста неплохо. И немертвые, и люди считали ее правительницей всей нежити Талеи – люди, кстати, первыми начали употреблять термин «подданные» в отношении служащих ей восставших, отчего она иногда с мрачным юмором подумывала о коронации. До сей поры хватало титула Ночной Госпожи, придуманного неизвестным сектантом, но вскоре обстоятельства могут измениться…

Собственно, об этих самых обстоятельствах и собиралась она говорить на Совете.

Ее ближний круг вот уже много лет состоял из одних и тех же лиц. Старых, сильных, верных и талантливых восставших, цепко державших бразды правления общинами и успешно отбивавших наскоки внешнего мира. Сейчас все они сидели за столом, готовясь выслушать Селесту и, в свою очередь, отчитаться за порученные им направления работы.

Довольно щурящаяся Медея изящно устроилась в ближайшем кресле по правую руку. Она всегда была рядом. Вне зависимости от выкрутасов судьбы красавица и интриганка служила верной опорой своей холодной подруге, при любых обстоятельствах обеспечивая той поддержку и помогая бороться с разнообразными кризисами. Справедливости ради надо сказать, что часть этих кризисов возникла как раз благодаря Медее. Вращаясь в придворных кругах, она никогда не отказывала себе в удовольствии пощекотать нервы – и свои, и окружающих – связью с опальным царедворцем или резидентом ланакской разведки. В неосознанном стремлении ходить по краю пропасти, наслаждаясь острым чувством опасности и ощущением готовой в любую минуту прерваться жизни, она иногда доводила Селесту до состояния неконтролируемого бешенства. Пару раз Медея даже была вынуждена бежать из столицы – не столько от разозленных аристократов, сколько от разъяренной подруги. Людьми, по большей части мужчинами, она вертела как хотела, а вот гнев Селесты лучше было переждать подальше. В то же время в серьезных ситуациях действовала красавица быстро и решительно, без промедления выполняя самые странные приказы. В общем, главное – не позволять ей скучать.

Справедливости ради надо сказать, что в последнее время глупых выходок с ее стороны почти не случалось. Медея была связующим звеном между вампирами и высшей знатью государства, каналом, позволявшим напрямую влиять на решения властей в обход начальства из Тайной стражи. Внешность, манеры, артистизм позволяли ей с легкостью находить ключики к сердцам влиятельных дворян, из поколения в поколение влюблявшихся в прекрасную служительницу Ночи. Шила в мешке не утаишь, о ее природе при дворе знали. Однако воспринимали не как хищную нежить, а как некую бестолковую и слегка безалаберную любительницу танцев, поэзии и прочих искусств, просто слегка бессмертную и с неоднозначными знакомствами. Вот что значит правильно подобранный имидж.

Рядом с Медеей сидел один из немногих вампиров, восставших в пожилом возрасте. Обычно к не-жизни возвращались смертные, убитые в молодые годы, что давало основания мыслям о втором шансе, дарованном Темным. Хотя собранная статистика, известная только своим, это мнение корректировала. Старики восстают не реже – они реже сохраняют разум. Психика не выдерживает, привычка мыслить шаблонами, обычная для любого взрослого человека, мешает принять изменившуюся реальность. Гардомана Селеста считала одним из ценнейших своих приобретений, да будет позволено так выразиться о свободной личности. Старик оказался ушлым торгашом и прирожденным предпринимателем, способным получать деньги едва ли не из воздуха. Поначалу с ним приходилось сложно. Бывший староста одной из деревень после смерти не утратил властных замашек и был несколько раз жестоко осажен, но потом присмотрелся, освоился, признал главенство маленькой госпожи и начал понемногу забирать в свои руки контроль над финансовыми операциями. Семь диниров из каждых десяти, получаемых сейчас общиной, Гардоман справедливо числил своей заслугой. Оставшиеся двадцать процентов дохода сообществу немертвых приносили либо махинации Медеи, время от времени вслед за очередным знатным любовником влезавшей в прибыльную авантюру – не столько из жадности, сколько поддаваясь желанию оказаться в центре событий, – либо поступления от остальных вампиров.

У Селесты также имелись свои источники, известные ей одной. Десяток монет там, сотня здесь, зарытые в тайнике украшения или драгоценные камни… Не обязательно в Талее. Скромные вложения на черный день она оставляла в каждом городе, где ей приходилось бывать «по долгу службы». Иногда лишняя копейка помогает продержаться на плаву. Пусть последние лет двести положение немертвых в княжестве устойчиво и власти не намерены уничтожать полезных, хотя и страшноватых подданных, жизнь – она такая, непредсказуемая.

Последним по правую сторону расположился буквально сегодня вернувшийся в Талею Латам. Дела в Ласкарисе пошли лучше, чем можно было ожидать, поэтому он счел свою миссию завершенной и оставил город на Саттара. Самый молодой из собравшихся, при жизни Латам был наследником графов Косских и считался одним из лучших фехтовальщиков гвардии. Виртуозное владение оружием вкупе с хорошим образованием, сильными лидерскими качествами и знанием родовой магии позволили ему сейчас занимать место за этим столом. Несмотря на относительно малый, по сравнению с прочими старейшинами, возраст, именно его Селеста с недавних пор посылала на охоту за самыми опасными тварями. Не одного конечно же. Имелось у нее нечто вроде команды быстрого реагирования из четырех опытных вампиров, они же телохранители и боевики, во главе которых госпожа поставила Латама. Бывший аристократ еще ни разу не подвел. Также его иногда задействовали в тех случаях, когда по каким-либо причинам Медея вмешиваться не могла, а обстоятельства вынуждали общаться с высшим дворянством, – но не слишком часто.

Первым слева, напротив коварно улыбающейся искусительницы Медеи, сидел Хастин. Отношения у бывшей учительницы и бывшего ученика сложились непростые и, по наблюдениям опытных лиц, развивались циклически. То есть примерно десять лет нежной дружбы, во время которых маг, словно живой человек, дарил красавице цветы, писал любовные записки и дико ревновал к объектам разработки. Подарки благосклонно принимались, дурного качества вирши аккуратно складывались в шкатулку, чувства были взаимны. Затем наступал период охлаждения, длившийся примерно столько же. Шкатулка сжигалась, стороны обменивались язвительными репликами, Медея демонстративно гуляла с мужиками, а Хастин злился и отказывался появляться в подземельях. Когда же фаза активных боевых действий подходила к концу и старые опытные восставшие переставали вести себя, словно разругавшиеся подростки, в течение примерно пяти лет окружающие наслаждались тишиной и покоем. Потом все начиналось сначала.

Селеста не вмешивалась в эти игры. Пусть развлекаются. Медее она доверяла, а Хастин стоял наособицу. Несмотря на стародавнее соглашение, заключенное между Селестой и людьми, вампиресса не могла назвать мага полностью своим подданным. Он жил на территории Академии, был хорошо знаком со многими аристократами, при острой необходимости мог добиться аудиенции у высших сановников вплоть до короля. Ему благоволил Тайран, глава всех магов Талеи. Со стороны могло показаться, что никаких рычагов влияния у Селесты на Хастина нет.

К счастью, оставалась память. Память о тех днях, когда они вместе скитались по подземелью, о первых уроках ночной охоты, преподанных неопытному восставшему, о грязи, крови и давящем чувстве опасности. Хастин помнил, на что способна Селеста, знал истинную цену ее возможностям и не желал вражды. Однажды признав ее вождем своего нового клана, главой новой семьи, с тех пор он ни разу не видел повода считать то старое решение ошибкой.

Имелась еще одна ниточка – скорее целый канат, – который хозяйка немертвых могла при случае использовать, правда, относился он скорее ко всей Академии. Время от времени чародеи проводили эксперименты, сомнительные с этической точки зрения. Та самая пресловутая черная магия. «Пауки» знали об изысканиях волшебников, некоторые проекты разрабатывались с их подачи, но истинная частота и подробности ритуалов оставались внутренней тайной Академии. Выплыви вся информация наружу – и неприятности, как совершенно справедливо полагал Тайран, исследователям обеспечены крупные. Поэтому глава магов предпочел – на взаимовыгодной основе, разумеется, – получать нужные ингредиенты и человеческий материал у городских немертвых, связь с которыми поддерживал через своего ученика. Таким образом, Хастин регулярно появлялся в канализации, находился более-менее в курсе дел общины и, как говорится, не отрывался от коллектива.

Последний из собравшихся, Зерван, стал четвертым по счету восставшим, присоединившимся к маленькой талейской общине. Он помнил время до Чумы, чем очень гордился, но рассказывать о прежней жизни не любил. Браконьер, контрабандист, бродяга, завсегдатай тюрьмы – не та карьера, которой стоит гордиться. Собственно, в новой своей ипостаси он занимался примерно тем же, только на более высоком уровне. Зерван присматривал за всеми интересами общины, касавшимися преступного мира. В его ведение входили разборки с городскими бандами и контакты с капитанами пиратских флотилий, обеспечение каналов поставки контрабанды из других стран и выполнение заказов на убийства. Справлялся он, как ни странно, неплохо. В основном потому, что знал пределы своих возможностей и по спорным вопросам предпочитал обращаться к Селесте. Госпожу Зерван боялся и уважал с первой встречи, окончившейся для него чрезвычайно болезненно и надолго расставившей приоритеты в их отношениях. Тем не менее любой страх требует обновления, поэтому бандиту периодически приходилось напоминать, кто в связке главный. Еще он побаивался и не доверял Хастину, снисходительно относился к Гардоману, пускал слюни на Медею и ненавидел Латама. Последний Зервана откровенно презирал и не считал нужным этого скрывать.

– …Таким образом, и в Барди, и в Ласкарисе наши позиции укрепились, – закончила доклад Селеста. – Свои сложности имеются и там, и там, но, думаю, рычагов влияния на ситуацию у нас достаточно. Горцам нужны деньги, Лаш будет благодарен за свежую информацию из дворца. Что с нашими доходами?

– Я бы сказал, что дела обстоят хорошо, но не слишком, – ответил Гардоман. – Значительную часть нашей деятельности приходится уводить в тень. Купцы и торговые дома, находящиеся под нашим контролем, жалуются на резкое ухудшение общей ситуации. Чиновничьи поборы растут, банд становится больше, наместники и крупные феодалы отказываются выполнять приказы из столицы, путешествовать становится опасно. Торговать стало сложнее. Нет, безусловно, рост цен на оружие и услуги сопровождения в какой-то мере компенсирует затраты, но в целом перспективы неприятные. Тревожно как-то.

Зерван ухмыльнулся:

– Ну, не знаю. Парней, чтобы протащить товар в обход таможни, хватает.

«Министр финансов» общины, тесно сотрудничавший с Зерваном и его людьми, отрицательно покачал головой. Он хорошо разбирался в обстановке не только в своей сфере деятельности и сейчас немедленно возразил:

– Банды укрупняются, вожаки некоторых выходят из-под контроля. Размеры подачек приходится увеличивать. Рано или поздно твое «мясо» захочет поиграть в самостоятельность, и я не уверен, что мы сумеем их удержать.

– Да я их тогда сам всех перебью! – возмутился Зерван. – Или вон психов натравим!

Медея еле заметно улыбнулась, позабавленная последним предложением бандита. Речь о сектах морванитов, особенно тех, где специально учили убивать людей и которые Селеста числила своей личной собственностью и командовать ими не позволяла никому. Во всяком случае, не Зервану.

Отповедь последовала незамедлительно:

– Я не намерена использовать своих, как ты выразился, психов для исправления твоих ошибок, Зерван. У сектантов другая задача. Тем более сомневаюсь, что даже с их помощью мы сможем держать всю эту неуправляемую вольницу в кулаке. – Госпожа перевела взгляд на финансиста. – Мы отвлеклись. Я правильно понимаю: наши доходы уменьшатся?

– Да, – подтвердил старик, – хотя деньги меня волнуют мало. Провальные десятилетия случались и раньше. Пугает тот факт, что в последнее время появилось большое число новых игроков, и каждый хочет урвать кусок пожирнее. Я говорю о набравших силу удельных владыках и о некоторых храмовых объединениях. Их прознатчики действуют чрезвычайно активно, причем по качеству своей подготовки находятся где-то на уровне нынешних «пауков». Их много, они хорошо финансируются и готовы лезть во все щели. Боюсь, они могут выяснить, кто в действительности является владельцем ряда известных купеческих союзов. Мы рискуем потерять всю торговую сеть.

В зале повисла тревожная тишина. Без основного источника средств прожить будет туговато.

Изначально у маленькой колонии восставших, точнее, у их предводительницы ресурсов не было вообще. То есть совсем. Не считать же своим один-единственный кабак, в котором они кормились от напившихся гуляк. Зарплаты им «пауки» не платили, законных возможностей заработать не могло появиться в принципе, а все незаконные плотно отслеживались Тайной службой. Но понемногу положение изменилось. Под предлогом опеки сектантов удалось выбить финансирование, немного денег утаили и попробовали прокрутить. Затея частично удалась.

Постепенно, по мере того как из числа сектантов выделялись по-настоящему преданные слуги, число так или иначе контролируемых вампирами предприятий росло. Пара кабаков, хозяевами которых стали морваниты; мелкие банды, платившие дань в обмен на заступничество перед стражей и сведения о готовящихся облавах; появились контакты с пиратами, сбывавшими награбленное в крупнейшем городе региона. Однако по-настоящему развернуться Селеста смогла не скоро. Прошло много времени, прежде чем ее смертные слуги начали создавать собственные купеческие дома и торговать по всему королевству и даже за его пределами. Сейчас восставшим принадлежали торговые компании и рудники, верфи и конезаводы, поля и леса. Неофициально конечно же.

О каких-то частях приносящей немертвым золото и финансовую самостоятельность паутины любимое руководство точно знало, о чем-то догадывалось, в отношении некоторых людей и компаний у него имелись подозрения. Но тайная служба не владела всей структурой сети, в этом верхушка восставших была уверена. Никто, кроме собравшихся в этой комнате, не мог точно сказать, какие активы принадлежат вампирам. И если Гардоман утверждает, что десятки крыс преуспеют там, где потерпел неудачу один матерый волк, то к его словам следует как минимум прислушаться. На подобные вещи у старика чутье.

– Что можно сделать?

– Да не так уж и много, – ответил финансист. Он, скорее всего, прикидывал, какие меры предпринять, и сейчас излагал выводы. – Свернуть новые проекты на территории королевства и постараться перенести операции в другие страны. Я рекомендую Ланаку. Княжеский совет недавно принял программу постройки нового флота – там неизбежен всплеск деловой активности. Как быть с действующими компаниями, о которых известно, что они принадлежат нам, я, честно сказать, не знаю. Разве что продать все активы и попробовать начать дело заново, в другом месте, но этот вариант нашим слугам не понравится. В торговом деле репутация нарабатывается годами, начинать с нуля очень сложно. Тем более что очевидных причин для переезда пока что нет.

Династии смертных слуг ценились восставшими дороже, чем золото. Новички, недавно вошедшие во Тьму, слабо понимали, насколько зависят от людей, но вампиры постарше трезво осознавали свое место в мире. Прослойка между обществом живых и общинами немертвых необходима, иначе последние будут вынуждены превратиться в обычную нежить, поджидающую жертв в темных переулках. Люди обеспечивают своим темным господам убежище на день и возможность зарабатывать относительно честным способом, прикрытие от охотников и лишний глоток крови в трудную минуту. Лишаться всего этого не хотелось.

– Сообщи прогноз главам семей, попадающих под удар, – приказала Селеста. – Пусть морально подготовятся к тому, что им придется покинуть Талею. Если они предложат свой способ обмануть ищеек – прекрасно, мы с радостью им поможем. Если же они решат остаться… Думаю, стоит привлечь наших «друзей» из дворца.

– С превеликой радостью, – откликнулась Медея. – Вот только с Лааром как быть? У мерзкого червяка случается истерика всякий раз, когда мы встречаемся на приемах. Он почему-то считает, что я не должна вмешиваться в политику! Какая глупость! Да я вообще не лезу в мужские дела. Просто иногда даю советы добрым друзьям, а уж следовать им или нет, они решают сами.

Красавица, вопреки обыкновению, ничуть не лукавила. Она посещала праздники и званые вечера, пела гостям древние гимны, кокетничала, покровительствовала поэтам и актерам, соблазняла и позволяла соблазнить себя, со знанием дела помогала выпутаться из пикантных ситуаций юным девушкам и с радостью впутывалась в них сама. Но примкнуть к какой-либо из группировок не пыталась и в интересах восставших действовала крайне редко. Впрочем, даже это «крайне редко» приводило «пауков» в состояние бешенства, оборачиваясь для подданных Селесты серьезными проблемами.

Поэтому ее действия ограничивались наблюдением, собиранием слухов да участием в авантюрах знатных любовников, приносящих сведения и популярность. Впрочем, в проигрыше вампиры не были. Медея умудрялась собирать тонны компромата даже в таких скованных условиях, обеспечивая свою старшую подругу возможностями шантажа едва ли не всей элиты королевства. Вот только, к несчастью, использовать материал почти не представлялось возможным. До сегодняшнего дня.

Селеста замерла, в который раз мысленно просчитывая варианты. Не торопится ли она? Как отнесутся к ее предложению соратники? Они тоже долго жили стабильно, привыкли к своему положению.

– Раз уж речь зашла о Тайной страже… Она всегда крепко держала нас за горло, но в последнее время ее хватка ослабла. Многие мастера общин считают, что пришло время избавиться от нее окончательно. С другой стороны, мы привыкли к существующему положению, оно дает нам немало легальных возможностей. Высказываются доводы как «за», так и «против» получения самостоятельности. – Все, слово сказано. – Я хотела бы услышать ваше мнение.

Эта тема уже обговаривалась со старейшинами отдельно, наедине, и Селеста знала мнение каждого соратника. Но время принимать решение пришло именно сейчас. Пусть вслух обозначат свою позицию, сделают окончательный выбор.

– Давно пора! Ну совершенно ведь жить не дают – хожу, словно в рабском ошейнике, каждое слово считаю!

Медея. Высказала наболевшее импульсивно и с превеликим удовольствием. Она первая из ближнего круга Селесты заговорила о том, чтобы распрощаться с покровителями-«пауками», причем руководствовалась исключительно эгоистическими мотивами. Заставили ее сделать кое-что, что ей сильно не понравилось. Тогда, едва услышав пылкую речь о свободе, независимости и праве на самоопределение, подруга приказала подруге держать рот на замке. Но зарубку в уме сделала. Медея интуитивно чувствовала желания смертных, и раз уж она вдруг заговорила на тему, о которой прежде и думать было страшновато, значит, времена изменились.

– Мне не нравится, что какие-то людишки решают за меня, как и что я должен делать. Проживем и без паучьей своры!

Радость Зервана тоже понятна. Бандитская шайка, которую он называл своими помощниками, страдала от пристального внимания тайных наиболее сильно. Ничего удивительного в постоянных проверках нет – учитывая наклонности Зервана и его присных, контроль жизненно необходим. Хозяйка Талеи и сама уделяла им значительную долю своего внимания. Она ценила этих, с позволения сказать, бойцов не слишком высоко, зато точно знала, кого можно и нужно использовать для грязной работы. Буйные, слабо управляемые, на каждом шагу нарушающие приказы бандюганы прекрасно подходили для охоты на не слишком опасную нежить или драк с храмовыми охотниками. Среди них чаще, чем где бы то ни было еще, появлялись деграданты, утратившие любые желания, кроме неумеренного поглощения крови. Неспособность держать себя в руках, отсутствие самоконтроля быстро превращали вампира в упыря, опасного даже для своих.

Если требовалось пожертвовать кем-то, подставив под удар, Селеста искала подходящую кандидатуру в этой своре. Благо повод для наказания находился всегда.

– Я не вижу у восставших общего будущего с талейской династией. Мы им не нужны, более того – начинаем мешать.

Говоря «я не вижу», Хастину следовало бы уточнять, что конкретно он имеет в виду. С тех пор, как его опыты в предвидении начали давать первые результаты, толковать его слова можно двояко. Однако высказывание мага очень четко показывало, на чьей он стороне. Несмотря на привилегированное по сравнению с остальными восставшими положение, ему тоже хотелось самостоятельности. Права самому выбирать, чем заниматься, где жить, чему учить, заботиться о смертной родне. Сейчас он был скован множеством запретов, и даже прекрасные отношения с руководством Академии слабо помогали, особенно в последнее время.

– Я сомневаюсь, что есть веские причины кардинально менять образ жизни. Кризисы случались и раньше. Мы переживем этот так же, как пережили прежние. Мой ответ – нет.

Было бы странно, пожелай главный финансист принять участие в революции. Его вполне устраивало текущее положение дел. Гардоман и его команда постепенно увеличивали влияние, подкупая офицеров стражи или чиновников и даже спонсируя некоторые храмы. Они предпочитали ползучее проникновение в новые для себя области, шаг за шагом укрепляя позиции и приобретая новые компании, вербуя сторонников, вкладывая деньги в совместные операции с феодалами. Тот факт, что официально они не имели права на ведение торговых дел, их не смущал. Имея прикормленных сторонников среди знати и купцов, можно игнорировать закон. Если, конечно, твои люди занимают ключевые посты.

Пока что по-настоящему влиятельных агентов у Гардомана было мало, но он не торопился. Всему свое время. Поэтому старик предпочитал еще немного подождать и добиться фактической свободы путем интриг и коррупции, внешне оставаясь подчиненным Тайной страже. Способ долгий, зато безопасный. Проверенный.

И наконец, последний голос:

– Талея – единственная страна, в которой восставшие пользуются поддержкой властей. Пусть эта поддержка мала и зачастую символична, но она все-таки есть. Подняв бунт, мы станем из необычных слуг врагами. Я сомневаюсь, что возможные выгоды вольной жизни перевесят неизбежные потери противостояния.

– Но это ведь не все? – неожиданно улыбнулась Селеста.

– Не все, – согласился Латам. – Я приносил присягу династии. Не думаю, что смерть освободила меня от клятвы.

Как и следовало ожидать.

Госпожа легко кивнула, показывая, что услышала и приняла слова каждого. Как бы то ни было, решение принадлежало ей. Она правила всеми общинами восставших страны, беспощадно уничтожая любые проявления самостоятельности и обладая всей полнотой абсолютной власти. В той мере, насколько вообще возможна абсолютная власть. Но взамен ей приходилось расплачиваться ответственностью за действия любого немертвого из числа тех, за кого она отвечает.

Медея, Хастин и Зерван – «за», Гардоман и Латам – «против». Или, если рассматривать сферы деятельности, политическая разведка, маги и армия – в наихудшем ее проявлении – предлагают рискнуть и порвать с нынешними властями. Нарушить многовековой уклад. Финансовый сектор и гвардию устраивает существующий порядок, они не хотят искать добра от добра. Причем приводят достаточно веские аргументы в поддержку своей позиции. Недооценивать их влияние на общины и умение анализировать обстановку нельзя.

– Ты прав, Гардоман, кризисы случались и раньше, – наконец заговорила Селеста. – Но никогда прежде они не угрожали самому существованию государства. Элита расколота и не в состоянии найти общее мнение ни по одному вопросу, армия фактически разбилась на группировки во главе с несколькими ненавидящими друг друга полководцами, деньги стремительно обесцениваются. Чернь бунтует. Внутри правящей династии тоже нет единства, Сын Моря не пользуется авторитетом у родственников. Фактически Талея стоит на пороге гражданской войны. Просто пока что стороны сохраняют надежду на компромисс и не хотят пускать в ход оружие.

Впрочем, вне зависимости от того, решатся высшие князья на восстание или нет, статус-кво в отношении вампиров будет нарушен. Храмы набрали слишком большую силу, а наше существование противоречит их идеологии. Не всех, но большинства. Иерархи могли бы смириться с существованием восставших, если бы удалось посадить нас на короткий поводок, но этот вариант не устраивает уже меня.

Отсидеться в стороне и переждать тяжелые времена не получится. Но и выбирать одну из сторон нельзя – не из чего выбирать. Сторонники короля нас ненавидят, князья и феодалы хорошо помнят, кто убивал их отцов. Ну и что, что по приказу? Среди знати кровников у нас достаточно.

Перемены неизбежны.

Гардоман медленно наклонил голову. Своей речью госпожа его не убедила, но он признавал, что ее точка зрения обоснованна и не является пустой блажью. Ободренная его реакцией, Селеста начала отдавать приказы:

– Мы не станем торопиться разрывать в целом выгодное для нас сотрудничество, но и дожидаться, когда люди решат от нас избавиться, я тоже не намерена. Поэтому… Медея! Любой ценой займи Лаара. Пусть этот разваливший Стражу идиот сосредоточится на собственных проблемах и не путается у нас под ногами. Я понимаю, что его покровители рассердятся, но их недовольство мы как-нибудь переживем. У них вскоре появятся более серьезные проблемы, чем какие-то восставшие.

Хастин, готовься к переезду. Ты должен иметь возможность в любой момент бросить Академию и бежать на нижние этажи катакомб. Так что начинай перетаскивать книги, материалы, документы – одним словом, все, что тебе понадобится. Помощников я выделю.

Гардоман, Зерван, вы отвечаете за людей. Наши интересы в торговле пострадают, но ущерб должен быть минимизирован. В первую очередь речь идет о смертных слугах. Договоритесь с пиратами, с контрабандистами, с флотом Архипелага, в конце концов, дайте взятку сенату Глубокой Гавани – у нас всегда под рукой должен быть путь для бегства. Подготовьте убежища за рубежом для людей и обеспечьте возможные маршруты путешествий до них для восставших. Денег не жалейте: даже если сейчас предосторожности окажутся лишними, в будущем они все равно пригодятся. От засвеченных активов постарайтесь избавиться, что не удастся продать – переводите в Ласкарис, Цонне или за рубеж. Все штаб-квартиры торговых домов из Талеи уходят, в идеале в столице должны остаться только восставшие и наши ближайшие слуги. Никаких семей. Я понимаю, что это сложный и долгий процесс, капитал выводить трудно, но надеюсь на ваш опыт. И на ваше благоразумие, Зерван. Присмотри за своей вольницей. Хорошо присмотри.

Морванитов к делам старайтесь не привлекать, обходитесь своими резервами. Латам, твоя четверка в моем личном распоряжении. Задержишься после совещания и получишь новые инструкции.

Хочу еще раз напомнить: все упирается в людей. Если обстановка стабилизируется и двор сумеет восстановить прежний уровень влияния, нам придется вести себя очень тихо. Да, я рассчитываю на долгую гражданскую войну, на феодальную раздробленность страны, вспомните этот термин. Но и канцлер Ракава, и принц Коно показали себя очень хитроумными дипломатами. Они могут договориться между собой, и тогда наши предположения окажутся в мусорном ведре. При наихудшем варианте покровителей у нас не останется, а в число врагов войдут даже нынешние союзники.

Если это произойдет, восставшим придется бежать из страны.

Вадор в нерешительности замер перед входом в канализацию. С недавних пор его семья перебралась в деревню, к родне, но детство он провел в городе. Первое же, чему матери учили талейских мальчишек, – не спускаться под землю. В ход шли угрозы, порка, лишение ужина, многочасовое стояние в углу, запрет на прогулки и прочие наказания, измышляемые строгим родительским умом ради возможности удержать непослушных чад от опасных экскурсий. Но дети есть дети, и почти каждый пацан хотя бы раз в год исследовал старые, пронизывающие город насквозь тоннели.

Если кто-то пропадал, традиционно винили Ночную Хозяйку, хотя хватало и других опасностей. Шайки контрабандистов, хранящие внизу товары, мелкие уличные бандиты, устраивавшие там же схроны, сходки сектантов, с радостью приносившие в жертву Морвану случайных потеряшек. Как ни боролись с фанатиками стражники, искоренить напасть не удавалось, поэтому тайные алтари Повелителя Ада продолжали регулярно обагряться свежей дымящейся кровью. В канализации можно было напороться на мелких демонов, оставшихся со времен Чумы, или познакомиться с охотящимися на них отрядами храмовников. Причем неизвестно, какой встречи стоило страшиться больше.

И все-таки подлинными хозяевами талейских катакомб считались восставшие. Вампиры. Не дай боги сказать «упыри» – мигом голову откусят. Они неслышимо скользили во тьме по своим неведомым делам, неизвестно откуда появляясь и так же бесследно исчезая, диктуя условия прочим обитателям тоннелей. Остальные были здесь гостями, и те немногие глупцы, что осмеливались возражать отданному красноглазым пришельцем приказу, исчезали быстро и навсегда. Только немертвые ходили везде, обладали полной картой тоннелей и занимались тем, чем хотели, не обращая внимания на недовольство остальных обитателей мрака.

– Заходи, – слегка подтолкнул его в спину то ли проводник, то ли конвоир. – Бояться нечего. Теперь.

С последним утверждением Вадор мысленно согласился. Участи хуже, чем участь вампира, он представить не мог. Самое страшное с ним действительно произошло. «Подбодрив» себя подобным образом, он спустился вниз по ступеням и уже уверенно пошел следом за незнакомцем, тем более что идти было легко. Или просто мрак с сегодняшней ночи для него не являлся помехой?

Они еще дважды проходили по лестницам, с каждым разом глубже и глубже удаляясь от людских жилищ. Темнота делалась гуще, становясь непроницаемой даже для чувствительного зрения восставших, своды тоннеля опускались ниже и заставляли опасливо вжимать голову в плечи. Тем не менее периодически попадались следы ремонта, кое-где на пути виднелись свежие отметины деятельности разумных существ. Расчищенные стоки, сколы на камне, слишком новые по сравнению с общим видом стен, в одном месте проход выглядел недавно выдолбленным. Чем дольше они шли, тем более обжитыми и посещаемыми выглядели места.

Четырежды им на пути попадались другие восставшие, но заговорить с Вадором или его сопровождающим никто не пытался. Просто оценивающе смотрели на юношу, словно пытаясь понять, чего стоит от него ждать. Такое пристальное внимание пугало и раздражало одновременно, побуждая то ли попытаться бежать, то ли сделать какую-нибудь глупость. Наконец проводник остановился перед крепкой дубовой дверью, внимательно оглядел своего подопечного, ничем не выразив своего мнения по поводу его встрепанной внешности. Выданные инструкции были просты и лаконичны:

– К госпоже обращаться «госпожа Селеста», и никак иначе. На вопросы отвечать быстро, четко и коротко. Лгать – не советую.

После чего восставший постучал по дереву и, хотя Вадор никакого ответа не услышал, распахнул дверь. Проводник вошел первым, следом за ним, оробев, медленно переступил порог юноша. К его удивлению, комната была пуста. То есть не совсем пуста – посредине стоял большой массивный стол, вокруг которого по кругу расположились семь кресел, сбоку виднелся шкаф с какими-то бумагами и книгами, но больше здесь никого не было. Зато приведший его мужчина уже находился возле ведущего куда-то прохода в дальней стене и нетерпеливо манил рукой, зовя за собой.

Молодой немертвый торопливо прошел следом за провожатым – только для того чтобы оказаться в более уютном помещении. По крайней мере, обжитом. Обстановка здесь тоже роскошью не блистала, но сразу становилось понятно: здесь часто работают, возможно, даже живут. Хотя мебели тоже стояло не очень много и нигде не виднелось привычных безделушек, придающих уют и позволяющих судить о характере хозяина. Хозяйки. Небольшой, выглядящей молоденькой девушкой в мужской одежде, сейчас сидящей за столом с пером в руке и с отстраненным интересом рассматривающей нежданного гостя.

Парень при виде нее как-то даже растерялся и расстроился. В передаваемых боязливым шепотом легендах темная хозяйка города представала фигурой пугающей, окруженной ореолом страха и трепета. А тут… Девушка взглянула ему прямо в глаза, и желание спорить или сомневаться мгновенно пропало. От ощущения силы и воли, заключенных в маленьком хрупком теле, хотелось встать на колени, биться головой о пол, лишь бы отвести взгляд.

Первым заговорил сопровождающий:

– Новичок, мессена. Зовут Вадор. Восстал сегодня, убил лошадь, пришел в город, случайно повстречался со мной.

– Простолюдин? – Немертвая отложила документы в сторону. – Это хорошо, что простолюдин, с ними проще. Как ты умер, мальчик?

– Разбойники напали, госпожа Селеста. Я домой, в деревню, возвращался, госпожа Селеста.

– Бывает, – слегка кивнула девушка. – Повезло, что труп не порубили.

Только знать, способная провести сложные похоронные ритуалы или нанять жреца-мага, хоронила своих покойников целиком. В саркофагах, в фамильных склепах, как того требуют старые поминальные обряды. Простой народ от опасности получить родственника-восставшего избавлялся простыми же способами. Самым популярным считался огонь с последующим захоронением праха, на втором месте с колоссальным отрывом шло отрубание головы. В тех случаях, когда обстоятельства не позволяли поступить согласно традиции, тело старались изувечить как можно более жестоко: считалось, что покойники с серьезными ранами не восстают. Правильно считалось.

– Повезло-повезло, – еле заметно улыбнулась Селеста, заметив тень несогласия на лице мальчишки. – У тебя сейчас началась новая жизнь. Ты можешь исправить совершенные ошибки, учиться понимать людей, их достоинства и недостатки, слабости и силу. Вести за собой или оставаться в тени, постигать тайны вселенной или сражаться с тем, что ты посчитаешь злом. Перед тобой открылись тысячи путей, прежде невозможных для крестьянского мальчишки. Подумай об этом, Вадор. Морван дал тебе еще один шанс, так не потрать его впустую.

Повинуясь отпускающему жесту, юный восставший вышел из комнаты. Короткая речь госпожи отозвалась в голове сумбуром. До этой минуты у него не было возможности подумать о своем будущем, смутно представлявшемся ему в темных тонах. Времени не хватало на размышления. Только-только восстав, он напал на заночевавшего в поле крестьянина – тот сумел отмахаться вилами, – затем догнал и напился крови у оборвавшей постромки лошади, тем самым вернув ясность мышления. Идти в родную деревню он не помышлял. Вадор понимал, что до дома он, скорее всего, не дойдет, а если и дойдет, то с распростертыми объятиями его не встретят. Зато в расположенной неподалеку Талее вампиры были. Надеясь, что его примут и хотя бы чему-то научат, мальчишка и вернулся в город, где на ближайшем кладбище встретил своего молчаливого провожатого. Вот, собственно, и все.

Ему казалось, раз мертвые восстают волей Хозяина Ада, значит, они служат злу и сами злые. Примерно так он думал в те редкие минуты, когда отвлекался от работы или размышлений о прелестях молодой соседки. И жрецы так же говорили, и родители. Правда, со слов родни выходило, что вампиры, конечно, зло, только зло привычное, понятное, и договориться с ним можно. Но все равно от встречи с новыми соплеменниками Вадор ничего хорошего не ждал. А тут… Его даже не побили, к чему он готовился, даже не оскорбили никак. Такое дружелюбие немного пугало.

– Сюда. – Провожатый свернул в боковой коридор, открыл тяжелую дверь.

Молодо выглядящий темноволосый вампир встал при их появлении и вежливо, с достоинством поклонился. Поклон его, естественно, был адресован совсем не Вадору.

– Вадор, перед тобой мастер Эгард, – представил хозяина кельи по-прежнему безымянный воин. – Он поможет тебе войти в наш мир. Объяснит правила, покажет, как охотиться, научит справляться с Жаждой. Все вопросы задавай ему.

– Разве сейчас моя очередь заниматься с новичком, мессен Латам? – удивленно спросил Эгард.

– Госпожа приказала поручить его именно вам, мастер.

Короткий ответ, кажется, удовлетворил вампира. Он вежливо попрощался с ушедшим проводником, затем уселся в удобное кресло, заложил ногу на ногу и кивнул только что обретенному подопечному на стул:

– Садись, парень. Скоро рассвет, но познакомиться мы успеем. Расскажи немного о себе, а потом я объясню, куда ты попал и чего стоит ждать от судьбы дальше.

Подземное, укрытое в канализации обиталище Хастина не могло похвастаться таким же богатым инструментарием, хранилищем ингредиентов или библиотекой, как его персональная лаборатория в нижних ярусах Академии, однако обладало несравненно более ценным достоинством. Конфиденциальностью. В логове магов хватало умелых и заинтересованных ушей, способных подслушать чужой разговор. Поэтому Селеста, желавшая сохранить кое-какие подробности ласкарисского инцидента в тайне, предпочла встретиться именно здесь. По уму, следовало бы поговорить с магом раньше, но по приезде она закрутилась, разгребала накопившиеся дела, изучала срочные доклады шпионов и аналитиков, в результате выкроив время для серьезного разговора только сейчас.

– У тебя здесь уютно, – заметила восставшая, с удобством оккупируя глубокое кресло. – И намного чище, особенно если сравнить с предыдущим разом, когда я сюда приходила. Мертвый слуга?

– Я поднял одного, – со смешком согласился Хастин. – Надоело с тряпками и шваброй возиться. В конце концов, сюда проверяющие вряд ли заявятся.

Магия смерти находилась под неусыпным надзором еще до Чумы, однако в те времена практической ценности почти не имела и считалась скорее уделом философов. Кадавров из тел людей или животных изготавливали разве что немногочисленные оригиналы, ибо по всем характеристикам такие слуги проигрывали искусственным големам, а призыв душ из царства мертвых был делом опасным, дорогостоящим, да еще и бессмысленным. Покойники оказались необыкновенно лживыми существами, особенно если при жизни сами не чурались магии. Тем не менее тревожили покой усопших достаточно часто, чтобы жрецы Морвана Судии озаботились вопросом и навели порядок в этой сфере. После всемирной катастрофы ситуация изменилась. Искусство обращения к смерти осталось одной из тех немногих областей, где усилия магов давали результат (остальные стихии упорно игнорировали призывы и отказывались делиться силой), в результате прежде бесперспективный раздел начал изучаться с особым рвением. Однако и следили за чародеями куда внимательнее. Хотя слуги Судии почти полным составом отошли на встречу с обожаемым Владыкой, их знамя подхватили многочисленные светлые культы и, что куда серьезнее, спецслужбы королевства. Последние интересовались любыми проявлениями мистического, пытаясь поставить их себе на службу.

– Логично, – согласилась Селеста. – Мне приходится довольствоваться людьми со стертыми воспоминаниями, а они склонны творчески переосмысливать приказы. С другой стороны, источник крови всегда под рукой.

Немертвая философски пожала плечами. До тех пор, пока хватает разной швали вроде провинившихся сектантов, пытавшихся крысятничать преступников из городских банд или просто опустившихся бездомных, что-либо менять она не собиралась.

– Мне хотелось бы поделиться с тобой парой… наблюдений, – перешла она к теме своего визита. – Это касается событий в Ласкарисе. Ты вообще в курсе, что там произошло?

– В общих чертах. Мне известно, что в город вторглись трое чужих восставших, и ты их убила.

– Да, но они успели прикончить Зара и серьезно потрепали Саттара, – мрачно сообщила Селеста. – Ему пришлось прятаться вплоть до моего прибытия. Среди чужаков оказался довольно умелый и опытный маг, неплохо работавший с огнем. Да-да, ты не ослышался – именно с огнем! Мерзавец и меня пытался сжечь, но не вышло. В другой ситуации имело бы смысл привезти его в Талею и здесь выпытать методику обретения способностей, но тогда возможности не было. Пришлось отдать, и хорошо хоть не «паукам». Чужаки пришли со стороны вольных городов, и меня поневоле мучает вопрос: не следует ли ждать новых гостей? Не просто тупых упырей с жаждой крови, а вампиров, осознанно, вдумчиво изучающих свои возможности.

Хастин призадумался.

– Исследованиями восставших занимаются все серьезные маги – больно уж тема интересная. Я имею в виду состоящих на государственной службе. Но ресурсы вольных, насколько мне известно, ограничены… Талантливый самоучка?

– Если исходить из итогов допроса, то вроде бы да, – согласилась с предположением девушка. – Но меня смущает несколько моментов. У тамошних вампиров есть обычаи, неписаные законы, кое-какая структура, молодые восставшие часто попадают в ученичество к более старшим. Тот дурак, пойманный мной в Ласкарисе, пострадал не столько из-за своего увлечения магией, сколько благодаря испорченным отношениям практически со всеми влиятельными лицами. Окажись он чуточку дипломатичнее – и неизвестно, кому пришлось бы бежать – ему или его врагам.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.