Тропинка в никуда

      Ядвига встала у стены, скрестив руки на груди и ненавидящим взглядом глядела на Бориса. Карлик же притопывал не месте и сучил крепкие кулачки. Его радовали новые впечатления.
      - То-то..., - сплюнув харкотину на пол, пробормотал старик. - А ты думаешь, тут сумасшедшие... Ты Андрей Померанцев, вот ты кто такой... Хорошо сохранился, паскудина... Не то, что моя бедная Ядвига...
      - Я не Андрей Померанцев, - прошептал Борис. - Я Борис Вербицкий.
      - Да, папа, - усмехнулась Ядвига. - Ты и впрямь выжил из ума. Да и то - восемьдесят три годика это не шутка. Ты помнишь одно и забываешь другое... Я тебе говорила, что Андрюша Померанцев погиб в авиакатастрофе ещё семь с лишним лет назад. А ты все спрашиваешь и спрашиваешь про него. Экой ты, - досадливо махнула рукой она. - Это вовсе не Андрюша Померанцев, это юноша, случайно похожий на него. Так что не придирайся к человеку, а съешь-ка лучше блинка, приготовленного Матвейкой и выпей своего лечебного настоя. А то натворишь ещё дел. Поаккуратней с ним, молодые люди, дед, хоть и стар, но весьма-таки страшен во гневе. А ручища у него словно молот. Год назад он чуть не убил меня за какой-то пустяк, я не успела даже увернуться... Неделю без сознания лежала, спасибо Матвейке - отпоил меня целебными травами... Так что, не связывайтесь с ним. Сейчас я накормлю его и дам лекарства - он станет поспокойнее...
      Старик съел приготовленную Матвейкой оладушку и запил глотком крепкого отвара.
      - Хороши оладки! - похвалил он. - Спасибо, сынок, за угощение...
      - Ешь еще, - потчевал Матвейка.
      Старика уговаривать не пришлось. Он сожрал все оладушки, оставив одну, самую горелую для Матвейки. Пил пахучий отвар и постоянно отрыгивал съеденным. Потом снова хрипло закашлялся и сплюнул прямо на пол.
      - Хорошо поел, спасибо, детки, - благодарил он, хлюпая отваром... Ладно, поеду посплю...
      Глаза его стали слипаться, однако, перед тем, как удалиться из комнаты, он погрозил пальцем Борису.
      - Врешь все, собака, все врешь, - прошипел он. - Но я ещё до тебя доберусь... Узнаешь у меня, поскребыш, почем фунт лиха...
      И коляска покатилась в открытую дверь...
      - Вот они, какие дела, - загадочно улыбнулась Ядвига, глядя на Бориса. - Ладно, его дело стариковское. А теперь я перевяжу вам ногу, девушка.
      - Не надо, - жалобным голосом вскрикнула Оксана, встала с места и попыталась сделать несколько шагов, но нога её подкосилась, и она упала на пол. Борис бросился к ней.
      - Ну... Говорила же. Кладите её сюда, - указала она на кушетку в соседней комнате. Борис взял Оксану на руки и понес на кушетку.
      - Снимите с неё брюки, - приказала Ядвига.
      - Не надо, - простонала Оксана. - Не надо при них...
      Борис не знал, что ему делать. С одной стороны, она не могла ходить, и ей необходима была помощь, но с другой, от странных обитателей этого дома ожидать можно было всего, чего угодно...
      - Да не бойтесь же вы, - с какой-то досадой произнесла Ядвига. Глупые какие-то. Я смажу вас целебной мазью, крепко перевяжу и вы уедете отсюда восвояси. Перебаламутили всех, зря я вас сюда привела, дошли бы как-нибудь до станции...
      Эти её простые слова несколько успокоили и Оксану, и Бориса. Она позволила снять с себя спортивные брюки и осталась в толстых коричневого цвета колготках.
      - Колготки тоже снимайте, - скомандовала Ядвига и полезла в тумбочку. Достала оттуда какую-то баночку, с крышкой, покрытой бумагой и перевязанной резиночкой.
      Оксана умоляющими глазами поглядела на Бориса. Тот как-то беспомощно пожал плечами.
      - Хорошая мазь, хорошая, - бубнила себе под нос Ядвига. - Мигом боль снимет...
      Оксана сама стянула с себя колготки. Ядвига открыла баночку, откуда пошел мощный едкий запах. Она взяла пальцем черной словно деготь мази и начала своими крепкими шершавыми ладонями растирать этой вонючей мазью лодыжку Оксане.
      Борис при этом стоял в стороне весь напряженный, постоянно ожидающий, что что-то должно произойти. Он пристально глядел на Оксану, та, моргая испуганными глазами на него. Неожиданно Ядвига пригнулась пониже, усердствуя в своем лечении, и Оксана поймала на себе сладострастный взгляд стоявшего в дверях карлика Матвейки. Глаза его округлились до невероятия, он тяжело дышал, а изо рта на массивный подбородок текла слюна. Оксана невольно вскрикнула и умоляющим затравленным взглядом поглядела на Бориса. Тот обернулся на карлика.
      - Вы почему на неё так смотрите? - пробормотал он.
      - А я у себя дома, как хочу, так и смотрю. А тебя, сытый фраер, я сейчас замочу, - прошипел Матвейка и сделал резкое движение по направлению к нему. Борис испугался его злобно горящих глаз и вообще всей этой яростной ненависти, источаемой от него. Он сделал шаг назад, споткнулся о какой-то предмет и упал на спину. Матвейка словно мяч прыгнул на него и принялся душить его своими крепкими словно железо пальцами.
      - Не надо! - закричала насмерть перепуганная Оксана, отстраняя от себя ослабевшими от ужаса пальцами мощные пальцы Ядвиги, растирающие ей лодыжку. - Помогите же ему! - умоляюще крикнула она Ядвиге. Та же при этом совершенно не обращала ни малейшего внимания на происходящее сзади, терла и терла ногу Оксане словно оголтелая.
      Матвейка же продолжал душить Бориса, и тот совершенно ничего не мог с ним сделать. И физически он был явно слабее, да и страх парализовал его. У него посинело лицо, глаза стали вылезать из орбит, своими слабыми руками он пытался оттолкнуть могучего карлика, но совершенно безуспешно.
      - Задавлю, падло, - шипел карлик. - Порву...
      - Ты что там бубнишь, Матвейка? - равнодушным тоном спросила Ядвига, продолжая, повернувшись к ним спиной, растирать Оксане ногу. - Кого ты там порвешь? Болтает черт знает что... Сам-то добрый, мухи не обидит, а строит из себя...
      - Мухи и впрямь не обижу, - шипел тот. - А вот из этого фраера голыми руками кишки выпущу...
      - Помогите ему!!! - истошным голосом закричала Оксана, отталкивая от себя крепкие пальцы Ядвиги. И только тогда Ядвига обернулась. Борис уже хрипел от удушья, беспомощно шевеля руками.
      - Озверел, что ли? - спокойно произнесла Ядвига и ногой в лыжном ботинке сильно двинула брата в его крутую выпуклую грудь. Удар получился удачным, и тот отвалился назад. При этом она довольно ощутимо задела по уху и Бориса.
      - Ты что, своих бьешь? - обиженно скривил губы Матвейка. - Из-за этого потаскуна? У, сучара...
      - Да это мои гости, их надо уважать. - как ни в чем не бывало рассмеялась Ядвига. - А ты тут совсем одичал, как и папаша, даже гостей по-человечески принять не можешь. Бросился на парня и душит его... Экой же ты дурной...
      Карлик вскочил с пола и на своих коротких крепких ножках убежал в соседнюю комнату, изрыгая проклятия.
      - Погодите все у меня, - бубнил он. - Узнаете еще, как со мной шутить...
      - Да ну их, - довольно равнодушным тоном махнула рукой Ядвига. Одичали тут совсем. А сами посудите, живем тут несколько лет, людей они не видят, вот и маются дурью, что один, что другой. Извините, ради Бога, детки. Ладно, Оксана, одевайся, собирайтесь и идите отсюда. А то эти два дикаря что-нибудь ещё не то сотворят, отвечай потом за них...
      Оксана дрожащими пальцами стала одеваться. Борис же встал с пола и прислонился спиной к стене, чувствуя какую-то обреченность. Ему было и страшно, и гнусно на душе.
      Но ещё страшнее стало ему, когда Оксана встала с кровати, сделала шаг и, скривившись от невыносимой боли, присела на пол.
      - Но... мне стало гораздо хуже, - укоризненно глядя на Ядвигу, произнесла она. - До этого я могла хоть как-то ходить, а теперь я и шагу не могу ступить...
      - Ну знаешь, - всплеснула руками Ядвига, нахмурив густые черные брови. - Вам и впрямь не угодишь. Я хотела тебе помочь... А по-твоему получается, что я чуть ли не нарочно сделала тебе хуже. Дело в том, что у тебя повреждена нога, а лекарство сильно действующее, вот на время и стало хуже. Ничего, скоро будет лучше... Посиди немного, и почувствуешь облегчение... На своем опыте знаю.
      Борис помог Оксане дойти до стула и сесть на него. Сам сел рядом, а напротив разместилась Ядвига.
      Воцарилось напряженное молчание.
      - Да..., - произнесла, наконец, Ядвига, как-то иронически глядя на Бориса. - Вот такие они дела...
      Он хотел было что-то ответить, но какой-то комок стоял у него в горле, и он был не в состоянии ничего произнести.
      Выдержать это молчание было довольно сложно. За стенами таинственного домика также воцарилась мертвая тишина. Ни отец, ни Матвейка не производили никаких движений и не издавали ни одного звука. И Борис таки не выдержал.
      - А почему?... - глядя куда-то в сторону, спросил он. - А почему... Он.. ваш отец знает... думает... что моя фамилия Померанцев?
      Он словно ждал от хозяйки дома какой-то поддержки, как от наиболее реального и здравомыслящего человека в этом обиталище, он непроизвольно искал в ней этой поддержки. Но большие зеленые глаза Ядвиги совершенно округлились, и стали словно оловянные.
      - Откуда я знаю? - каким-то баском ответила она, нервно пожимая плечами. - Откуда кто знает, что у старого на уме? По-моему, он просто выжил из ума. Восемьдесят три года, как-никак, сами понимаете, что с него взять? Мужчины вообще редко доживают до таких лет... Не обращайте на его слова внимания, это все пустое... Вы лучше думайте о себе и о том, как доберетесь до дома...
      - Да я и думаю, - опустив глаза в пол, пробормотал совершенно растерявшийся Борис.
      - А чтобы девушке быстрее встать на ноги, полагаю, ей надо выпить ещё кое-чего и внутрь. У меня есть целый набор отваров, и сейчас я вам принесу один. В комплексе с мазью он произведет необычайный эффект...
      Она вышла из комнаты, и наконец, молодые люди остались одни... Оксана совсем уже жалобными глазами поглядела на Бориса.
      - Боря, я боюсь, - прошептала она.
      - Чего ты, глупенькая, боишься? - Борис попытался улыбнуться, но вместо этого его губы скривились в жалкой гримасе.
      - Всего боюсь, здесь страшно. Эти люди хотят нам сделать что-то очень плохое...
      - Перестань, - встряхнул плечами Борис. - Я же с тобой... Они просто ненормальные. Сейчас ты встанешь, и мы поедем отсюда. И через час с небольшим будем на твоей даче...
      - Нет, - совсем беззвучно ответила Оксана. - Мне кажется, мы вообще не сможем выбраться отсюда.
      Борис хотел что-то ответить, но внезапно почувствовал, что Оксана совершенно права...
      - А что за фамилию назвал этот ужасный старик? - спросила Оксана. - И почему она тебя так испугала?
      На этот вопрос Борис вообще не хотел отвечать. Ведь Оксана не знала фамилии его отца, ей просто никто никогда её не называл, Бориса она знала по фамилии Вербицкий, так что она как раз и могла воспринимать слова старика, как бред сумасшедшего. А если бы Борис объяснил ей суть дела, ей стало бы ещё страшнее.
      - Да ничего меня не испугало, - снова попытался улыбнуться Борис. Просто странная какая-то здесь обстановка. - И из его уст раздался нервный смешок, который не только не поддержал дух Оксана, а, напротив, вселил в неё ещё большие неуверенность и страх.
      Внезапно тишина была нарушена страшным грохотом с левой стороны. Молодые люди обернулись, и с ужасом увидели несущегося на них карлика Матвейку с какой-то большой палкой в руке...
      - Боря!!! - истошным голосом закричала Оксана.
      В самую последнюю секунду Борис успел убрать голову, иначе бы, наверняка озлобленный Матвейка убил бы его, с такой силой замахнулся он на него палкой. Потеряв равновесие, Матвейка споткнулся о ножку стула и загремел на пол вместе со своей палкой. Преодолевая жуткое отвращение, Борис бросился на него, сел на его спину верхом и попытался вырвать из цепких рук палку. Но сделать это было не так просто. Пальцы карлика были словно железные.
      - Помогите!!! - закричала Оксана, бросаясь к Ядвиге за помощью. Она чуть было не упала от жуткой боли в ноге, но успела схватиться за стену и кое-как доковылять до соседней комнаты. Это была дочерна закопченная кухня. Над плитой согнувшись, словно ничего не слышала, колдовала Ядвига.
      - Помогите!!! - повторила она, дотрагиваясь до плеча Ядвиги. - Он хочет убить Борьку!
      - А? Что? Кто? - вздрогнула Ядвига, словно очнувшись от каких-то своих тайных мыслей. - Кого убить?...
      - Ваш... брат... Бориса... палкой..., - бормотала Оксана.
      - Опять..., - с жуткой досадой фыркнула Ядвига. - Вот придурок-то... Ну сейчас я ему...
      Она полезла куда-то за кухонный черный шкаф и вытащила оттуда короткое ружье. Передернула затвор и вышла в комнату, где на полу барахтались Борис и его озлобленный соперник. Причем, Матвейка явно одерживал верх. Его могучие пальцы снова тянулись к горлу Бориса.
      - Встать!!! - басом закричала Ядвига. - Встать!!!
      Первым вскочил Борис, который ещё был сверху. Ядвига направила ствол ружья в голову обезумевшему брату.
      - Ты что? - выпучил глаза Матвейка. - Меня? Родного брата?!
      - Никакой ты мне не брат, ты ублюдок и мудак, - прошипела Ядвига. Встать!!! - скомандовала она. - Башку разнесу...
      Матвейка, скрипя зубами, стал медленно подниматься с пола.
      - Поднялся? А теперь пошел вперед...
      На сей раз в огромных глазах Матвея появился испуг. Он медленно, не оборачиваясь, пошел к выходу.
      Ядвига прошла с ним в кухню, а потом Оксана и Борис видели в открытую дверь, как она втолкнула его куда-то, а затем щелкнул тяжелый засов. Затем она медленными шагами вернулась обратно, тяжело вздохнула и положила ружье на стол.
      - Вот так и живем, - произнесла она, глядя в пол и не обращая внимания на яростный стук и брань запертого где-то рядом Матвейки. - А?! вдруг каркнула она, злобно глядя на молодых людей. - Здорово живем, правда? Тишь, гладь, да божья благодать... На природе, на свежем воздухе... Нравится? А? Чего молчите?
      - Как-то не очень, - пробормотала нелепые неуместные слова Оксана.
      - Не очень, говорит! - расхохоталась злобным хриплым смехом Ядвига. Тебе бы так, молодая, красивая... Ничего, от сумы, да от тюрьмы... Ладно, все! - подвела она итог. - А теперь собирайтесь и уматывайте отсюда восвояси. От греха подальше... А то я за вашу безопасность не отвечаю... Старик пока дрыхнет, а этот красавчик под замком сидит... Но рано или поздно старый проснется, а этот найдет способ, чтобы выбраться. Я же не приставлена к вам в качестве телохранителя, денег за это не получаю...
      - Но вы же сами нас сюда позвали? - робко заметила Оксана. Борис сидел на стуле, тяжело дышал и растирал горло, на котором оставались следы железных пальчиков Матвейки.
      - Позвала-то позвала, хотела как лучше, а получилось... - Снова злобно расхохоталась она. - Как всегда... Что-то очень вы не приглянулись моим домочадцам... Чем, не понимаю... Молодые, красивые, вежливые... Ненормальные они оба, черт их разберет, чем это вы им так не угодили... Живут оба у меня как у Христа за пазухой, жрачку им ношу, готовлю, стираю их поганые обосранные тряпки, дом убираю, как могу, а они даже не дают в кои-то веки гостей пригласить, с нормальными людьми посидеть, поговорить, творят черт знает, что... Не люблю я их, а что делать? Бросить бы все это, убежать от них, куда глаза глядят, а никак нельзя - грех, один старый, другой убогий, что они без меня? Мигом пропадут... Ладно, ступайте, я сама с ними разберусь, такой уж мой крест... Мне его и нести.
      Оксана встала, Борис тоже. Оксана сделала шаг по направлению к Борису, но споткнулась и скорчилась от невыносимой боли.
      - Я не могу, - прошептала она. - Очень болит нога... Опухла... И голова кружится, спать очень охота...
      Она с какой-то укоризной поглядела на Ядвигу. Та стояла около печки, скрестив руки на груди, словно изваяние, не двигаясь и не моргая.
      - Вы же чем-то опоили меня, - еле слышно произнесла Оксана. - Мне плохо... Боренька, мне плохо... Она отравила меня, Боренька...
      И замертво упала на пол. Борис бросился к ней.
      - Ерунда все, - словно отрезала Ядвига. - Болевой шок, не что иное. Помоги-ка мне отнести её вон на ту кровать. Пусть отоспится...
      Делать было нечего, Оксану отнесли на кровать. Борис сам не свой от ужаса присел рядом с ней. Глядел на нее, гладил её по густым русым волосам. И вдруг почувствовал на своем затылке напряженный пристальный взгляд.
      Он резко обернулся.
      На него глядели два больших зеленых глаза. Глядели со жгучим любопытством. Но не только любопытство было в этом взгляде. Было и что-то иное... И Борис неожиданно вспомнил, где он видел эти глаза...
      Они молча глядели друг на друга, словно удав и кролик.
      - Ну что, здорово, что ли, Померанцев? - раздался глухой голос Ядвиги в напряженной мертвящей тишине таинственного дома.
      4.
      - Толку от тебя, разумеется, нет никакого, - произнесла Лидия Владимировна Краснова, сжимая в руке телефонную трубку. - И тем не менее, ты должен завтра же быть в Москве. Как бы ты ни был сейчас пьян и возбужден, то, что бесследно пропала твоя дочь, это, полагаю, до тебя дошло... Так что действуй, Валентин Никитич...
      - А ты? - спросил муж на том конце провода, находящемся в столице Франции. - Что ты предприняла для её поисков?
      - Предприняла все, что можно предпринять. Позвонила в милицию, обзвонила всех друзей, из всех кругов, от министерского до криминального... Это от твоих друзей нет никакого толку, кроме дешевого апломба. Мои помогут, чем могут, это люди деловые. Но и они не всесильны... Так что, Никитич, сижу и жду у телефона, - вздохнула Краснова, закусывая губу, чтобы не проявить слабость и не разреветься от отчаяния. Больше всего ей не хотелось выглядеть слабой перед беспутным гулякой-мужем, замечательно устроившимся в этой жизни за её крутой спиной.
      - Так я все же не понял, Лидочка, - спросил Краснов. - Когда именно пропала Ксюша?
      - Боже мой! - крикнула Лида. - Туп, пьян и бестолков! Я битый час тебе втолковываю, что она пропала вчера утром! В милиции говорят, что для двадцатилетней девушки это не срок, но я-то её знаю, даже ты её знаешь. Тем более, что они пропали вместе с Борисом. Мы постоянно созваниваемся с Тоней, она тоже места себе не находит. Поняли мы только одно, что они ушли вчера утром каждый из своего дома в спортивных костюмах и с лыжами. На лыжах поехали кататься, понимаешь ты? На лыжах! Куда именно, неизвестно, в наших краях давно уже прочесывают лес, десятки людей там ищут, у всех с собой телефоны, только нет их нигде, нигде нет! А ты никак врубиться в суть дела не можешь! Куда они могли запропаститься, эти влюбленные дети? Что, поехали прямо на лыжах в Альпы? Да и такие варианты тоже рассматривались, хоть у них на руках и денег не могло быть... Все тут делается, все, только толку пока нет никакого... Нет... произошло несчастье, мне это совершенно очевидно, - дрогнул голос у этой мужественной сорокалетней женщины, но она тут же снова взяла себя в руки. - Надо было с неё глаз не спускать, с нашей доченьки... Что бы она там не говорила, что ей жить не дают и тому подобное...
      - А что же нам было делать, Лидочка, - попытался возразить Краснов. Что же, вообще не давать им с Борькой быть наедине? Как ты себе это реально представляешь?
      - А как ты себе реально представляешь, если мы лишимся Ксюшеньки? закричала Лида. - Короче, завтра, чтобы был дома! - закруглила разговор она и швырнула трубку.
      Тут же запищали сразу два телефона, радиотелефон и мобильный. Участники поисков сообщили, что никаких следов молодых людей не обнаружено.
      - Ищите, - говорила всем одно и то же Лида. - Ищите, пока не найдете.
      Только голос её, многократно произносящий эти слова, звучал с каждым разом все обреченнее и обреченнее.
      Она закурила сигарету и стала ходить по своей огромной, шикарно обставленной комнате. Через полчаса нужно было ехать в офис вести переговоры с швейцарской компанией. Как она будет вести эти переговоры?...
      Краснова выкурила несколько сигарет, выпила три чашки кофе, чтобы взбодриться после бессонной ночи, и уже стала собираться на работу, как телефон зазвонил снова.
      - Алло! - взяла трубку Лида.
      - Лидия Владимировна? - раздался на том конце провода низкий женский голос.
      - Да. Кто это?
      - Это человек, который знает о местонахождении вашей дочери, монотонным голосом с каким-то необычным акцентом произнесла женщина.
      - И что? Где она?!!! - закричала Краснова. - С ней все в порядке?
      В трубке было напряженное молчание и тяжелое прерывистое дыхание.
      - Что вы молчите? Что от меня требуется? Я спрашиваю, с ней все в порядке?
      - Не могу ответить вам столь однозначно, Лидия Владимировна. Скорее напротив, могу ответить, что с ней все не в порядке. Она неважно себя чувствует, причем, все хуже и хуже. А что будет с ней дальше, это и вовсе сплошные потемки, - безо всякой интонации в голосе говорила женщина.
      - Да что вы хотите этим сказать? - похолодела от этих странных слов Краснова. В это время вошел её телохранитель Виталик, и она сделала ему жест, чтобы он позвонил на телефонную станцию и узнал, откуда звонят. Лидия Владимировна старалась не терять самообладания даже в столь драматической ситуации. Виталик понимающе кивнул головой и вышел с мобильным телефоном в другую комнату.
      - Я хочу этим сказать, Лидия Владимировна, что ваша дочь Оксана находится в плачевном болезненном состоянии в довольно необычных для неё бытовых условиях. Подробности сообщить не могу. Могу сказать одно - я не в состоянии отвечать за её безопасность, хоть и пытаюсь все для этого сделать. Но я женщина, я одна, и силы мои не безграничны...
      - Так сообщите, где находится Оксана, а остальное мы сделаем сами.
      Легкий смешок раздался в трубке.
      - А вот этого, Лидия Владимировна, я делать не хочу...
      - Почему это?...
      - Это долгая запутанная история... И никакой возможности рассказывать её по телефону я не имею...
      - Да что вы мне морочите голову, черт побери? Вы кто, шантажистка, вымогательница? Гарантируйте мне, что с Оксаной все будет в порядке, и я заплачу любую сумму. У меня одна дочь, и для её безопасности я ничего не пожалею... Поняли вы меня?
      - Поняла, поняла, - вздохнула женщина. - Сумму, конечно, вы можете заплатить большую, с этим я согласна. Но, во-первых, не в одних деньгах счастье, а во-вторых, для меня нет ни малейшей возможности эти деньги получить и при этом остаться невредимой. Вы богатая, очень крутая и влиятельная женщина, а я просто ничтожное существо, барахтающееся у таких, как вы, под ногами. Как вы сами все это себе реально представляете?
      В это время вошел Виталик и показал Красновой бумажку, на которой большими буквами было написано:
      "Звонят из Можайска. Из частной квартиры... Я уже позвонил в милицию Можайска. Туда едет бригада."
      Краснова кивнула головой в знак одобрения и продолжала разговор.
      - Если вы настроены на лад переговоров, мы можем продумать все варианты получения вами денег. Условие одно - чтобы Оксана была жива и невредима. Иначе вам будет очень плохо, предупреждаю.
      - А мне и так плохо. Хуже не будет. А пока я прекращаю разговор, он становится опасен для меня... Наверняка ведь вы уже выяснили, откуда я звоню, - усмехнулась женщина. - Все. Ждите...
      - Чего ждать?!!!
      - Вестей от Оксаны... Либо частей Оксаны, - произнесла женщина.
      - Да от чего же это все зависит?!!! - всхлипнула Краснова.
      - Наверное, от положения звезд на небе. А соответственно, от настроения людей, в руках которых находится ваша дочь. А если ближе к земле... от вашего поведения в некоторой, подчеркиваю, лишь в некоторой степени... Но милиция, которая уже сюда мчится на огромной скорости, может только ухудшить положение вашей дочери... Да и вообще, Лидия Владимировна, от судьбы никуда не спрячешься...
      Женщина зловеще расхохоталась и положила трубку. Краснова обреченно опустила руки и сидела с телефонной трубкой в руках.
      - Да не беспокойся, Лида, - подсел к ней широкоплечий черноволосый двадцативосьмилетний Виталик. - Сейчас их там возьмут тепленьких...
      Краснова продолжала молчать. А через минут двадцать раздался звонок.
      - Алло!, - раздался бас в трубке. - Это квартира Красновых? Оперуполномоченный капитан Горбенко. Из Можайска. Мы в той квартире, откуда был к вам звонок. Квартира взломана. Хозяева на работе. Им уже сообщили, они едут сюда...
      - Следы взломщиков есть? Хоть какие-нибудь? - спросила Краснова.
      - Исследуем... Скоро будет хозяин. Это пожилой рабочий с комбината. Квартира, мягко говоря, небогата, если не сказать большего. Брать тут совершенно нечего... На столе вот двести рублей лежат... А так... Полагаю, похититель вашей дочери воспользовался квартирным телефоном, чтобы позвонить, только для этого и взломал дверь. Впрочем, такую дверь легко и плечом высадить, держится буквально ни на чем... Ребята пока прочесывают округу, будем держать вас в курсе, нам уже звонили из управления. Все, что можем, сделаем...
      Краснова обреченным взглядом поглядела на Виталика.
      - Мне страшно, - прошептала она. - Что-то мне очень страшно, Виталик... Это расплата за наши грехи...
      И цветущий телохранитель не нашел, что ответить своей хозяйке и любовнице.
      - Какие грехи, Лида? - только смущенно пробасил он. - Тебе ли об этом говорить? Ты труженица и праведница, если все были бы такими, замечательная была бы жизнь...
      ... Она все же поехала на работу и смогла провести важные переговоры. Только неофициальная часть была несколько скомкана. Заместитель Красновой повез швейцарцев на банкет, а она, сославшись на недомогание, поехала домой.
      Звонки, звонки, звонки... И ни одного утешительного. Позвонил Горбенко из Можайска и сообщил, что в квартире, откуда был звонок, ничего не пропало, напротив, прибавились две сторублевые бумажки, видимо, на ремонт взломанной ломиком двери. Прочесывание округи тоже ничего не дало, поиски вокруг дачи Красновых тоже...
      ... Звонок от неизвестной женщины, как по заказу, раздался в двенадцать ночи...
      Сначала в трубке было молчание. Затем тяжелое дыхание.
      - Говорите! - закричала Краснова. - Говорите ваши условия! Я на все согласна! На все! Говорите, сколько, где, когда? Я не мстительна, я понимаю, сейчас у всех проблемы, мне нужно одно - моя дочь. И я готова на любые условия... Сколько вам надо?
      - Пять миллионов, - раздался низкий женский голос в трубке. Долларов, разумеется. Устраивает?
      - Устраивает, - твердо ответила Краснова. - Я заплачу. Где и когда?
      - Об этом позже. Пока скажу одно - ваша дочь плохо себя чувствует, я лечу её. Ради таких денег буду лечить и дальше.
      - А что с Борисом? - решила все же спросить Краснова. - Его мать тоже...
      - А вот это не ваше дело. Но раз уж спросили, то можете передать его матери, что она никогда не увидит своего сыночка... Поняли вы, Лидия Владимировна, никогда!!! С ней поговорят, когда будет нужно. А вам я позвоню. Пока прекращаю разговор, с вами говорить опасно, больно уж вы круты и влиятельны... Из той квартиры еле успела ноги унести, чуть-чуть они меня не схватили, теперь умнее буду. И не пытайтесь меня поймать, это все сплошные глупости. На сей раз я звоню из автомата из одного подмосковного поселка. Знаете, сколько таких автоматов и таких поселков... Всю жизнь можно искать... А пока меня вычислят и приедут сюда, меня уже здесь не будет, я растворюсь в ночи... И вашей дочери от этого преследования может быть только хуже. Человеческая жизнь ведь так хрупка, её можно лишиться в одну секунду, какая уж тут милиция?... Подумайте над этим, всемогущая женщина! Напрягите свое воображение, что можно сделать с вашей дочерью...
      Раздался зловещий хриплый смех, а затем в трубке запищали частые гудки...
      Тут же перезвонили из милиции и сообщили, что звонок был из поселка Машкино по Белорусской дороге. Звонили из телефонного автомата. Туда направлена бригада.
      - Не надо, - слабым голосом произнесла Краснова. - Ничего не надо. Я сама буду искать свою дочку... Прекратите искать похитителей... Телефон продолжайте прослушивать...
      - Но нам было дано указание свыше, Лидия Владимировна. Из управления звонили.
      - Я перезвоню Виктору Ивановичу, - тяжело вздохнула Краснова. - Он отменит ваше задание... Извините... Мне очень тяжело... Жизнь моей дочери в опасности... Поймите меня. Если её убьют или изувечат, а при этом возьмут преступников, мне от этого легче не станет... Извините...
      Краснова подошла к наборному шкафчику, вытащила оттуда бутылку "Мартеля", налила себе рюмку и залпом выпила. Закурила сигарету.
      "Передайте матери Бориса, что она его никогда не увидит", - звучали в её ушах страшные слова неизвестной.
      И снова звонок. Услышав знакомый голос, Краснова сморщилась, словно от невыносимой боли.
      - Лидия Владимировна, это я, Антонина Ильинична, Тоня Вербицкая. Ну как там, никаких новостей? - всхлипывала Тоня.
      - Пока нет, - твердым голосом солгала Краснова. Она воочию представила себе труп Бори, и у неё закружилась голова. - Пока нет, повторила она. - Ищут. Делают все возможное. Извините, Тоня, мне пока нечем вас утешить. Если будут какие известия, я вам сообщу. А сейчас извините, я кладу трубку, жду звонков.
      - Ради Бога, Лидочка, ради Бога, - рыдала Тоня. - Он у меня один, он такой... Вы же знаете... И я ничего не могу, я надеюсь только на вас, на ваши связи... Спасите его, Лидочка...
      Краснова похолодела от этих слов, и в её ушах звучал страшный грудной голос неизвестной женщины: "Передайте матери Бориса, что она никогда его не увидит..." Боже мой...
      - Будем делать все возможное, - металлическим голосом произнесла Краснова. - А пока... Извините. Я жду звонков...
      И впрямь, только она положила трубку, как раздался очередной телефонный звонок. Лида вздрогнула и снова схватила трубку.
      - Лидочка, это я, Валя, - раздался в трубке бархатный баритон мужа. Как там? Не нашлась Ксюшенька?
      - Не нашлась, - грубо ответила Лида. - Билет взял?
      - Завтра буду. А пока я хотел сообщить тебе один телефон... Есть такой человек. Я с ним немного знаком. Его фамилия Лозович. Зовут Владимир Игоревич. Его покойный отец был известным писателем, тут, в Париже, о нем в последнее время много говорят...