Он гнал машину по шоссе, дорога была хорошая, сухая. Думал напряженно о своей жизни, о своих трех женах - веселой черноглазой Вике, доброй домашней Наде, накрашенной шлюхе Эллочке, об ушедших в иной мир фронтовых друзьях, о том, что теперь вокруг него только льстецы и блюдолизы, а настоящих друзей давно уже нет.
      Лозович свернул на проселочную дорогу, ведущую к даче. Ехал быстро, он хорошо водил машину. Вдруг он заметил, что за ним постоянно следует черная "Волга". Лозович убавил газ, "Волга" тоже стала ехать медленнее, Лозович поехал быстрее, и "Волга" тоже. "Что такое?" - удивился Лозович.
      Дорога была безлюдная, шла лесом. И вдруг в самом узком месте следовавшая за ним "Волга" прибавила скорость и догнала "Волгу" Лозовича.
      Он даже не успел поглядеть, кто сидел за рулем.
      Преследовавшая машина подрезала его, и он вынужден был резко подать вправо. Скорость же была около ста километров. Машина Лозовича перевернулась. Игорь Дмитриевич мгновенно превратился из думающего, вспоминающего свою жизнь маститого писателя в клубок костей, крови и боли. Машина со страшной силой переворачивалась в кювете. Переломанный, искалеченный Лозович был еще жив, когда произошел взрыв.
      Машина горела в кювете, внутри нее уже не было жизни.
      Черная "Волга" остановилась метрах в двадцати. Из нее вышли двое мужчин. Один был в годах, с черной бородой, крепок и коренаст. Второй очень молод, высок, светловолос. Рука его сжимала в кармане рукоятку пистолета. Они вышли из машины и спокойно взирали на горящую "Волгу" Лозовича.
      - Все путем, - сказал чернобородый. - Классно получилось.
      - И "пушка" не понадобилась, - сказал молодой. - Хорошо, греха на душу не взял. Ладно, поехали...
      Они сели в машину и быстро уехали прочь.
      Глава 3
      - Таня! - кричал истошным голосом Олег Лозович. - Произошло страшное несчастье!
      Из спальни в гостиную большой писательской дачи Лозовича вышла невысокая женщина двадцати двух лет с огромным животом.
      - Что случилось, Олег? - встревоженно спросила она.
      - Мне только что позвонили. Два часа назад папа погиб в автокатастрофе. Его машина перевернулась и сгорела. Боже мой! Какой ужас! За две недели до юбилея! Бедный папа!
      - Быть не может!
      - Может, может, все может быть! Но почему он вернулся так рано из Нью-Йорка? Он же должен был приехать только через пять дней!
      - Я забыла сказать тебе, Олег, он же звонил вчера вечером, сказал, что приехал. Ты так сладко спал, и я не стала тебя будить. Было уже около двенадцати.
      - Это все... Это все, - причитал Олег. - Я-то надеялся, что, может быть, машину угнали и там был не он.
      Раздался телефонный звонок. Олег взял трубку.
      - Ты слышал?! - кричала на том конце провода мать. - Папа разбился! Какое несчастье!
      - Почему он так рано вернулся? - спросил Олег.
      - Его срочно вызвали в секретариат Союза писателей, заседание в понедельник, - убитым голосом ответила мать. - Будь проклято это заседание... Ладно, приезжайте домой. Я не могу быть одна. - И положила трубку.
      - У Игоря Дмитриевича был совершенно убитый голос вчера ночью, сказала Таня. - Он был чем-то очень расстроен.
      - Я догадываюсь, чем он был расстроен, - буркнул Олег. - И зачем он сел в таком состоянии за руль? Ладно, Тань, собирайся, поедем потихоньку в Москву. Что бы там ни было, но маме нужна наша поддержка.
      Они собрались и через полтора часа уже были в Москве.
      ...Через три дня в Доме литераторов состоялась панихида. Лозович лежал в закрытом гробу.
      Было неимоверное количество людей. Произносились пламенные речи, все говорили об огромных литературных заслугах писателя-фронтовика, лауреата Государственной премии Игоря Дмитриевича Лозовича. На панихиде присутствовали члены ЦК КПСС, самые известные писатели, режиссеры, деятели искусств. После панихиды траурная церемония направилась на Новодевичье кладбище.
      После похорон Эльвира Константиновна пригласила друзей к себе домой на поминки. Приглашенных было не менее тридцати человек.
      Был накрыт шикарный стол, опять произносились речи, все утешали скорбную вдову и сына.
      Все прошло чинно и торжественно, как и положено на похоронах известного человека.
      ... - Теперь придется заниматься делами о наследстве, - сказал на следующее утро Олег. - Какая все это тягомотина...
      - Как ты можешь в такую минуту говорить об этом? - поморщилась мать.
      - А что делать? Живым жить. Завтра поеду в нотариальную контору.
      Раздался звонок в дверь. Открыли. На пороге стаяла невысокая женщина лет пятидесяти пяти.
      - Вам кого? - спросил Олег.
      - Здравствуйте. Я бывшая жена Игоря Дмитриевича Надежда Сергеевна. Только вчера услышала по телевизору о несчастье. Решила вас навестить.
      - Проходите, - пригласил Олег.
      Густо намазанная кремом Эльвира холодно оглядела бедно одетую пожилую женщину.
      - Здравствуйте, Надежда Сергеевна. Я бы вас не узнала, вы так изменились.
      - Да и вы тоже изменились, Элеонора...
      - Эльвира Константиновна, - ледяным тоном поправила Эльвира.
      - Извините, пожалуйста.
      - Проходите сюда. Давайте посидим, помянем Игоря Дмитриевича. Сейчас я принесу закуски, водку. Танюша, помоги мне, деточка!
      Таня со своим необъятным животом скромно прошагала на кухню.
      Поставили на стол остатки вчерашних поминок. Посидели. Помолчали.
      - Давайте помянем крупного писателя, патриота, фронтовика, - чопорно произнесла Эльвира. - Не будем вспоминать взаимных обид, Надежда Сергеевна. Сейчас не до этого. - Она картинно прикрыла глаза рукой. - Такое несчастье... Такое... Перед самым юбилеем. Я слышала, Игорю Дмитриевичу должны были присвоить звание Героя Социалистического Труда. Как бы он был рад...
      - Ладно, - подняла рюмку с водкой Надежда Сергеевна. - Спи спокойно, Игорь... Земля пусть будет тебе пухом.
      Они выпили, закусили блинами.
      - Как ваш сын? - спросила Эльвира, жуя бутерброд, густо намазанный черной икрой. Икринки упали на стол, она пальцем отправила их себе в рот.
      - Он в Афганистане. Но я сообщила ему.
      Может быть, его отпустят на недельку, как вы считаете?
      - Не думаю, что в этом есть необходимость.
      Служба есть служба, Игоря Дмитриевича этим не воскресишь.
      - Да, его не воскресишь, - вздохнула Надежда Сергеевна. - Но есть проблемы, которые надо разрешить, - Какие проблемы? - насторожилась Эльвира. Встрепенулся и Олег. - Вы что, претендуете...
      - Дело в том, что в нотариальной конторе на улице Димитрова Игорь Дмитриевич подписал завещание, в котором он все свои сберкнижки, права на будущие гонорары, дачу и две машины оставляет мне и Володе, - спокойно, с внутренним достоинством произнесла Надежда Сергеевна.
      Бутерброд с икрой выпал из рук Эльвиры и шмякнулся на пол, разумеется, икрой и маслом вниз. У Олега отвисла челюсть, он сделал какое-то странное движение головой вперед, словно хотел боднуть незваную гостью.
      - В-вы... В-вы, в-вы... - мычала Эльвира. - В-вы что такое говорите?
      - Говорю правду. Может быть, сейчас не время, вам и так тяжело, а тут еще это. Но, по-моему, тянуть тоже нельзя. Приедет Володя, мы и будем разбираться с этим делом. Понадобится ведь большая сумма денег для вступления в наследство. А со сберкнижек нам раньше чем через полгода ничего не выдадут.
      - Вам и так ничего не выдадут!!! - завопила Эльвира. - Вы все лжете! Вы, старая ведьма...
      Простить не можете, что он вас бросил! Убирайтесь отсюда вон!!!
      Таня с изумлением взирала на свекровь, полностью раскрывшую себя в этот момент. Горе теперь было настоящим, неподдельным. Было уже не до картинных поз, не до фальшивых тостов.
      Надежда Сергеевна спокойно встала.
      - Я уйду. Но учтите, я сказала правду, я была в конторе, где подписано завещание. У меня его копия. Все законно.
      - Покажите копию! - закричала Эльвира с пеной у рта.
      - Да вы ее порвете, не дам я вам. Съездите и спросите, вам там все объяснят.
      - Но как вы узнали про это завещание?
      - Он мне позвонил в день своей гибели. Прямо от нотариальной конторы. Он был чем-то очень расстроен, и я знаю, чем именно. Но не буду сейчас говорить.
      Эльвира сразу сникла и жалкими глазами поглядела на сына. За роговыми очками будущего врача-отоларинголога она увидела такую ненависть, что ей стало страшно.
      - Ладно, я пошла. Вы уж извините, что я вас так расстроила, - сказала Надежда Сергеевна.
      - Это вы подстроили автокатастрофу! - закричала Эльвира, приходя в себя. - Я в суд на тебя подам, интриганка! Там все докажут! И ничего ты со своим сынком не получишь! Ты в тюрьму пойдешь! За убийство! За доведение до...
      - А по-моему, это я должна подать на тебя в суд за доведение до смерти человека, которого я любила. Из-за тебя он бросил меня и сына, ты купалась в роскоши, а мы прозябали. Ты сделала из порядочного человека кусок льда, бюрократа от литературы, денежный мешок, откуда черпала для своих мерзких утех. Мой сын офицер, десантник, он сам достиг всего в жизни. И сейчас выполняет свой долг. Я хотела тебе предложить чисто по-человечески долю из того, что нам достанется. Но теперь ты не получишь ничего! И попридержи свой грязный язык! Будь здорова, Эльвира Константиновна, оправдывайся теперь перед своим сыном!
      Она вышла из комнаты, надела в прихожей плащ и хлопнула дверью.
      Эльвира, Олег и Таня сидели молча и глядели друг на друга.
      - Так-то вот, - вымолвил наконец Олег. - Доигралась, - он с ненавистью глядел на мать. - И теперь не смогла сдержаться... Будь ты проклята! И твой Славик тоже, я его убью, краснорожую тварь! Это из-за вас погиб отец! Из-за вас у нас ничего не осталось, кроме квартиры. И дача... моя дача, она теперь будет принадлежать им...
      Нас вытряхнут оттуда, как котят... Одной машины уже нет, на "Жигулях" будет теперь ездить бравый десантник Вовочка, а деньги.., такие гонорары... Ведь у отца на книжках было...
      - У него было около ста тысяч рублей, - тихо произнесла Таня. - Игорь Дмитриевич как-то выпил коньяка и стал рассказывать мне о своих гонорарах, и сейчас должно поступить не меньше сорока-пятидесяти тысяч. У него столько книг выходит...
      - Около ста тысяч... - простонал Олег. - И еще пятьдесят... И еще сколько будет выходить.., боже мой, боже мой, чего мы лишились...
      Ах ты.., мамаша... Что ты натворила?!
      Эльвира сидела бледная как полотно, не в состоянии произнести ни слова. Таня с брезгливостью глядела на мать и сына, на сей раз находящихся в состоянии настоящего глубокого горя.
      - Мы наймем адвоката, - произнесла наконец Эльвира. - Мы все отсудим у них, у этих интриганов. У меня есть замечательный адвокат Альберт Николаевич, он сумеет...
      - Ничего он не сумеет, - сказал Олег. - Он даже не возьмется за это дело. Завещание составлено по закону, нам остается квартира с мебелью, стоящей многие тысячи, на обязательную долю мы не имеем права, мы не дети и не старики, не инвалиды. Тебе только сорок лет, у тебя высшее образование. Нечего и браться за это дело, только позорить себя. За что боролись, на то и напоролись. Будем жить, стиснув зубы.
      Эльвира обхватила голову руками и стонала, покачиваясь на стуле. Это была катастрофа, это был полный крах всего. Закончилась ее райская жизнь, с небес она спустилась на землю...
      Они сидели молча, время от времени Олег наливал себе водки и пил, запивая соком, не притрагиваясь к еде. Таня держалась руками за живот, там шевелилась новая жизнь.
      ...Через неделю приехал в отпуск Владимир Лозович. Они с матерью оформили наследные дела. Эльвира и Олег не стали им препятствовать, дело было безнадежное. Они созвонились с новыми наследниками, договорились, что поживут на даче в течение полугода, а потом съедут.
      И тогда же отдадут машину.
      Машину Надежда Сергеевна и Владимир забирать отказались. Более того, они предложили Эльвире и Олегу треть суммы, лежавшей на сберкнижках Игоря Дмитриевича. Те сначала хотели проявить принципиальность и гордо отказаться, но подумали с полчасика и предложение приняли. Что же касается дачи, то тут Надежда Сергеевна была непримирима: ее построили в пятьдесят шестом году, когда Вовочке было восемь лет, она сама предложила мужу проект дачи, они во всем отказывали себе, чтобы построить этот дом - тогда Игорь Дмитриевич зарабатывал не так много, они мечтали, что Вовочка будет жить летом на свежем воздухе. А этого же Вовочку в десять лет просто вытряхнули с этой дачи вместе с матерью. Надо было возвращаться на круги своя. Всю же мебель, купленную Игорем Дмитриевичем и Эльвирой, новые наследники попросили вывезти. Было куда - у отца Тани была дача, так что и ее будущему ребенку было где жить и дышать воздухом.
      Эльвира, подавленная, осунувшаяся, пыталась мужественно переносить удары судьбы, свалившиеся на нее. Олег выбрал новую форму общения с матерью - саркастически-отстраненную.
      Он не ругал ее, не предъявлял претензий, претензии его были во всем - в каждом слове, жесте.
      Он считал ее виновницей всех бед, ведь, в отличие от нее, он все-таки любил отца, именно отца, а не его достаток, вернее, не только его достаток.
      Олег принял твердое решение - не откладывая в долгий ящик, разменять квартиру с матерью и жить отдельно от нее. Он не выносил ее.
      В самом конце октября Таня родила дочку.
      Рождение ребенка несколько смягчило ожесточенные души Эльвиры и Олега. Появились новые заботы, даже Эльвира, поначалу никак не желавшая считать себя бабушкой, смирилась и с этой ролью и приняла активное участие в уходе за внучкой. У них стали часто бывать родители Тани, с которыми прежде она не очень-то контактировала, слишком разными людьми они были.
      Жизнь продолжалась, несмотря ни на что...
      Глава 4
      В начале марта 1981 года в застекленную веранду небольшого загородного домика с прохудившейся крышей и осевшим фундаментом постучали. Дверь открыла пожилая женщина маленького роста, бледная, одетая в старенький тренировочный костюм.
      На пороге стояла молодая женщина.
      - Здравствуйте, - произнесла она.
      - Здравствуйте, - ответила хозяйка. - Вам кого?
      - Мне вашего сына.
      - А зачем он вам?
      - Нужен.
      - Его нет.
      - А где же он?
      Пожилая женщина замялась.
      - А вы ничего не знаете? , - Откуда мне знать? Я его давно не видела.
      Что-то случилось?
      - Случилось. Его посадили. Он в тюрьме.
      - Когда?
      - Да еще в прошлом году. В конце октября.
      - А за что?
      - За разбой, - еле слышно проговорила хозяйка. - Они с друзьями напали на одну дачу тут неподалеку, избили хозяев, забрали все ценности.
      Потом один проговорился по пьяни. Взяли всех.
      Вот.., в феврале уже суд был. Ему дали три года, - заплакала хозяйка. Одна я теперь осталась... А что это я вам все рассказываю, - вдруг опомнилась она. - Кто вы ему? Как вас зовут?
      - Меня зовут Ира. Я его хорошая знакомая.
      - Я что-то вас не припомню. У него много было знакомых девушек. А вас не помню.
      - Мы редко встречались. Ладно, я пойду, мне некогда. У вас есть его адрес, то есть, я хочу сказать - куда ему писать?
      - Вот.., сообщил недавно.
      - Дайте мне.
      - Дам. Мне что? Пишите. Ему легче будет.
      Она написала на бумажке местонахождение зоны, где отбывал срок ее сын, передала девушке.
      - Держитесь, - сказала на прощание девушка. - Он не сдастся, он очень сильный человек.
      Он выдержит, и вы его дождетесь. Не переживайте так. Три года - не так уж много.
      - Вам легко говорить, - вытерла слезы мать. - Вы ему знакомая, а я растила его. Для этого, что ли? Сколько я с ним натерпелась, знали бы вы...
      У всех дети как дети, а мои... Старший покоя никому не давал, поселок от него стонал, а потом и помер от пьянства, а этот... Помню, лет семь назад его так избили, все отбили, я думала - помрет... Месяц в больнице провалялся, а только вышел, полдня дома посидел и на улицу... Мстить побежал, собрал ораву, и такое они устроили...
      Как его тогда не посадили, ума не приложу... Но, как веревочка ни вейся... Не дай бог никому таких деток...
      - Ничего, отсидит срок - поумнеет, - успокоила девушка.
      - Да, дождешься от него - поумнеет, - проворчала хозяйка. - Господь и так его долго миловал. Его и тогда, в октябре еще, в угоне машины подозревали. "Волгу" тут угнали черную, так угонщика этого взяли - уголовник старый. Так вот, свидетели будто бы видели, что они с моим оболтусом эту машину угоняли. Но уголовник стоял на своем - угонял один, и все. Не смогли ничего доказать. Это пронесло, так через две недели другое пришло. Прорва неуемная, а не парень... Век ему там мыкаться... Не хочет жить, как другие, гаденыш. От армии ему отсрочку дали, отмазали, думала - учиться пойдет в техникум. Нет - обучился только машину водить, да какие-то там карате, канфа какая-то, рожи, короче, друг другу квасить, да ногами живых людей мудохать, извините за выражение, девушка...
      Не знаю, кто вы, да рассказать-то некому - соседи да родня и так все это прекрасно знают...
      Тоска, короче... А все же напишите ему, вы, видно, девушка умная, грамотная, одеты, вижу, хорошо. Вправьте ему мозги - учиться, мол, надо, а не бить да грабить добрых людей. Этим не проживешь...
      - Я напишу, напишу, все ему объясню. До свидания.
      Девушка спустилась с крылечка, вышла за калитку, пошла по дорожке. В лесу остановилась, вытащила пачку сигарет, закурила.
      Она курила, напряженно глядела в одну точку и думала. Да, жизнь была непроста, порой она преподносила неожиданные сюрпризы. Но она знала одно сдаваться нельзя, надо уметь бороться. И ждать - ждать своего часа... А он обязательно наступит...
      Глава 5
      Июль 1995г.
      Таня в этот день проклинала все на свете.
      Надо было успеть сделать чудовищное количество дел. Стояла лютая жара, градусов около тридцати. Ее муж, Олег Лозович, тихо и мирно сидел на работе, которая у него продолжалась сегодня с десяти до шестнадцати и заключалась в том, что он должен был внимательно заглядывать в уши, горла и носы, ставить одни и те же диагнозы и выписывать рецепты. Потом он возвращался домой, съедал то, что приготовила ему на обед Таня, потом ложился на диван, минут семь-восемь смотрел телевизор или читал бульварный роман, а затем наступал здоровый сон часика эдак на два с половиной. Вечером он бегал минут сорок по загазованным улицам для поддержания формы, так как уже ощутимо начинал полнеть.
      Олег Игоревич не курил, водку не пил, а любил красное сухое вино. Два раза в месяц он получал зарплату, деньги, как положено, отдавал жене и воображал, что на них он кормит семью, состоящую из него, жены Тани и пятнадцатилетней Нины. На деле же зарплаты хватало дня на два-три, так как цены в магазинах совершенно не соответствовали оценке труда врача-отоларинголога в районной поликлинике. Но Олег Игоревич был абсолютно уверен, что он главный добытчик в семье.
      Тане Гриневицкой, профессиональной переводчице с английского языка, сегодня надо было сдать в одно издательство срочную работу, которую она закончила в три часа ночи на даче, и заехать в другое, где ей полагался довольно сносный гонорар. На него они могли бы просуществовать до конца июля. И во что бы то ни стало заехать на станцию техобслуживания отрегулировать карбюратор у "пятерки". Машина совершенно не держала холостых оборотов и глохла на каждом светофоре. Вчера, когда Таня гнала машину на дачу, она вся взмокла, кляла свой лимузин всеми известными ей словами, а когда уже подъезжала к даче, почувствовала, что теряет сознание.
      Еще она должна была заехать домой, купив по пути продукты, и приготовить Олегу обед, а еще отвезти матери лекарства. Слава богу, мать жила недалеко от ее Профсоюзной улицы - в Ясеневе, но в целом Тане предстояло проколесить на неисправной машине километров двести, так как после всех дел надо было гнать машину по Киевскому шоссе на дачу, где неизвестно чем занималась пятнадцатилетняя Нина.
      Начался день довольно удачно. Ехать поутру было приятно, и машина не подводила, уже в половине десятого Таня была около издательства и, чтобы не терять полчаса времени, накупила Олегу продуктов, загрузила их в машину, потом сдала в отдел свой перевод, съездила в другое издательство. Там и начались неприятности. Насчет гонорара сказали, что заплатят не раньше чем через неделю, да и то это очень проблематично. Таня поехала домой. Дома она выгрузила продукты и приготовила Олегу обед. Но самое страшное произошло тогда, когда Таня снова спустилась к машине и попыталась завести ее. На сей раз старушка забастовала серьезно. Стартер работал, но машина не заводилась ни в какую. А ведь ей ехать до станции, где работали ее знакомые слесаря, было совсем недалеко. Но как доехать?! И лекарства матери надо было везти.
      Вспотевшая, одуревшая от усталости, Таня плюнула на свою окаянную "пятерку" цвета слоновой кости и поехала к матери на метро. Отвезла лекарства и вернулась домой. Тут ей пришла в голову ужасная мысль, что ей просто нечем было бы заплатить слесарям, даже если бы она и доехала до станции техобслуживания. Если бы она заплатила слесарям, ей могло бы не хватить на бензин. Как же она, однако, рассчитывала на гонорар, который ей не заплатили...
      Олег был уже дома и обедал. Он встал, поцеловал Таню, а потом принялся дохлебывать суп.
      - Олег, - спросила она, стараясь придать голосу нежность, - нет ли у тебя тысяч ста?
      - Сколько, сколько? - поглядел он на нее из-под очков!
      - Ну.., пятьдесят-сто тысяч. У меня, понимаешь, холостые не держат в машине, надо на станцию съездить карбюратор почистить, а то я не доеду до дачи. Правда, - добавила она, - машина и вовсе не заводится, но я надеюсь, кто-нибудь поможет. Мне гонорар сегодня не заплатили.
      - В ваших издательствах всегда все не слава богу, - проворчал Олег. - А насчет дачи - езжу в электричке. Не так уж к нам далеко - минут сорок, и от станции близко.
      - Но ездить надо каждый день! Туда и обратно! - начала заводиться Татьяна. - По тридцатиградусной жаре!
      - Я же не виноват, что твоя матушка не желает посидеть с Ниночкой на даче и дать тебе возможность не ездить туда-сюда каждый день. У нее какая-то блажь...
      - Но твоя-то тоже не сидит на даче! Она пьет целыми днями, а на внучку ей наплевать!
      - Во-первых, сейчас она не пьет, а во-вторых, я не виноват, что у вас с ней сложились такие отношения, - совершенно спокойно вещал Олег. - Нет, я не говорю, что это ты виновата, у нее ужасный характер, ты знаешь, как я к ней отношусь, я просто констатирую факт. Если моя мать будет находиться на даче, там просто Куликовская битва произойдет. Себе дороже, как говорится.
      А Что касается денег, так я отдаю тебе всю зарплату, себе оставляю только на карманные расходы, которые мизерны - я не курю, не пью. Так что названной суммы у меня просто быть не может. Ну откуда, Тань, я ее возьму? У меня доходов, кроме зарплаты, нет.
      - Очень жаль! - крикнула Таня и пошла на балкон курить.
      - Попрекаешь?! - бросил вдогонку Олег, тоже потихоньку теряя выдержку. - Я что, виноват в том, что у врача такая зарплата?
      - В этом ты не виноват! - закричала Татьяна и швырнула непогашенный окурок с балкона.
      - А ты все про т о не можешь забыть? В т о м тоже не моя вина, а моей матери!
      - Сами разбирайтесь с ней, а я ложусь спать и ни на какую дачу не поеду!
      Но тут раздался звонок, звонила с дачи Нина, которая сообщала, что к восьми часам вечера уходит на день рождения к Вадику и придет опять поздно.
      - Изволь вернуться домой к двенадцати! - закричала Таня. - И смотри мне, если тебя не будет.
      Она положила трубку и стала ходить туда-сюда по комнате.
      - Этот Вадик, говорят, наркотой балуется, - возмущалась она. - Нет, я поеду на дачу! Поеду на электричке!
      Опять раздался телефонный звонок. Звонили из издательства. Предложили выгодный заказ на перевод популярной книги по психосексологии, и приехать надо было сегодня, так как завтра могли отдать перевод другому человеку. Таня поехала на другой край Москвы, подписала договор, взяла материал и вышла на улицу. Она решила зайти в магазин и купить что-нибудь на дачу. Когда уже подходила ко входу, к магазину подкатил черный "Мерседес". Из него вышла высокая шикарно одетая дама и направилась в магазин. На Таню, вспотевшую, зачуханную, она даже не взглянула. Это была ее одноклассница Ирка Чижик. Ирка была самой красивой девушкой в их классе, и все ребята сходили по ней с ума. Но Таня узнала ее. Она же путалась то с одним, то с другим, в кавалерах у нее ходили и Петька Мухин, теперь шофер, и нынешний бизнесмен Руслан Бекназаров, и даже Григорий Брагин, ныне довольно известный киноактер. Ну а потом с ней и вовсе была связана уголовная история.
      В свои тридцать семь Ирка выглядела не более чем на тридцать. Высокого роста, статная, крашеная блондинка в умопомрачительном коротком летнем платье, выходящая из черного "Мерседеса", обращала на себя внимание буквально всех лиц мужского пола, бывших поблизости. Первой реакцией Тани на появление Иры было движение к ней, ведь они не виделись уже давно, им было о чем поговорить. Но, встретив ее равнодушный взгляд сквозь затемненные очки, Таня приостановилась. Ирка в упор не видела ее. Что она ей скажет? О своих проблемах? Да она их просто не поймет, у нее другие проблемы в жизни. Таня даже не стала заходить в магазин, ей совсем не хотелось, чтобы Ира узнала ее. Дешевое платье, купленное на толкучке, усталое заморенное лицо - чем она могла похвастаться перед этой расфуфыренной дамой? Своим мужем, получающим такую зарплату, какую эта дама может отдать нищим в подземном переходе, если пожелает, конечно. Своей дачей, постепенно приходящей в негодность? Своей машиной, которая глохнет и не заводится? Нет, уж лучше не разговаривать.
      Хорошо, что Ирка не узнала ее.
      В школе Таня считала Ирку ничуть не красивее себя. Когда Ира Чижик пришла к ним в восьмом классе, это была долговязая, худая и какая-то несуразная девица, плохо одетая и плохо воспитанная. Приехала она в Москву откуда-то из провинции, отец ее был лимитчиком, то ли сторожем, то ли дворником. Она умела грубо ругаться, постоянно фыркала от смеха на уроках, за что ее выставляли из класса, после чего она униженно просила у учителей прощения, вытирая слезы и сопли рукой, так как носового платка не имела.
      Но вот к десятому классу она как-то обтесалась и очень похорошела. И тогда-то за ней наперебой стали ухаживать ребята, причем именно те, которые раньше ухаживали за Таней, аккуратной, хорошо воспитанной, темноволосой невысокой девушкой из хорошей семьи. Отец Тани, переводчик-синхронист, в совершенстве знал английский и немецкий языки, у них были и дача, и машина, и Таня уже в десятом классе умела неплохо водить ее. Успех Ирки безумно раздражал ее.
      Ирку все называли просто шлюхой, она была единственной из девушек их класса, кто вел активную половую жизнь. Она нисколько не стеснялась своих сексуальных похождений, говорила о них спокойно, с блудливой улыбкой на губах.
      После окончания школы о судьбе Иры Чижик мало кто знал что-нибудь определенное. Ходили слухи о какой-то уголовной истории, в которую из-за нее впутался их одноклассник Витя Александров, будто бы севший в тюрьму из-за нее. Говорили даже, что он убил человека. Но толком никто ничего не знал. Таня считала постыдным интересоваться судьбой этой проститутки. Однажды она села в такси, которое вел их одноклассник Петька Мухин. Петька сам ей поведал, что слышал о том, будто Витька кого-то убил из-за Ирки и угодил в тюрьму. Потом она встретила в Доме кино лоснящегося и надушенного Гришу Брагина, только что сыгравшего в нашумевшем детективе роль уголовника. Изрядно пьяный Брагин на ее вопрос о судьбе Витьки надменно ответил, что уголовники его интересуют только как художественные образы и он всегда был уверен, что Витька плохо кончит. Руслан Бекназаров как-то поздравил Таню с Восьмым марта, Таня спросила его про Виктора, тот ответил, что ничего о нем не знает. Так что было ли такое с Витькой или нет, Татьяна точно не знала. , И вот - Ирка Чижик на собственном черном "Мерседесе", прошествовавшая мимо заморенной Тани. Так-то вот складывается жизнь...
      И без того омерзительное настроение Тани испортилось окончательно. Тучи на южной стороне неба становились все более грозными. Она поспешила к метро. Перед входом оглянулась, увидела Ирку, прошагавшую к "Мерседесу". Та села в машину, и не успела Таня войти в метро, лимузин скрылся за поворотом.
      Потом была переполненная душная электричка, в вагоне было нечем дышать. Гроза все не начиналась.
      Но зато в ту минуту, когда Таня вышла из электрички, грянул удар грома и полился ливень.
      Таня была без зонтика, зонтик лежал в багажнике окаянной машины. Она подождала на станции под навесом, но дождь не прекращался. Сверкали молнии, гремел гром. Наконец ей показалось, что дождь ослабел, и она отважно ринулась в путь к даче.
      Но проклятущий дождь, немного утихнув, чтобы выманить ее из-под навеса, усилился вновь.
      Таня вышла на дорогу, а там было нечто невообразимое. В лесу хоть деревья как-то защищали, а тут... Она сбежала с дороги и приютилась под единственным в округе деревом - развесистой ивой над маленьким прудиком.
      Никого кругом не было. Ливень смел всех прохожих. Таня не знала, что ей делать. Идти было невозможно. Хоть бы попутка какая-нибудь.
      Она увидела проезжавшую по дороге машину.
      Это была "Волга" темно-зеленого цвета. Ехала машина довольно медленно, и Таня было бросилась к ней, но поняла, что не успеет, и осталась под деревом. Эх, если бы она шла по дороге... Но машина вдруг затормозила. Таня сделала два шага по направлению к ней, но остановилась.
      Она почувствовала, что в машине происходит нечто неладное. Там вроде бы была драка. Какая-то странная возня. Потом правая дверца машины открылась, из нее выскочил крепкий молодой человек с бритой головой;
      - Ты, падло, припомнишь меня! - крикнул он. - Я про тебя такое знаю, чего никто не знает!
      И сделаю тебе очень замечательную вещь. Не желаешь платить мне заплатишь другим. И гораздо больше! По миру пойдешь! Я знаю, кому я про тебя расскажу, гнида! Соловья ведь ты подставил, ох, ответишь!