- Понял!
      - Очень хорошо. Тогда поехали к месье Дорохову. А то он очень не любит, когда опаздывают к назначенному сроку.
      Глава 29
      - А теперь проваливай отсюда! - сказал Виктор Александров, развязав Леху и быстро отойдя в сторону, чтобы держать его на прицеле.
      - Ну, тебе не жить, волк позорный! - зашипел бугай, разминая затекшие от веревок руки.
      - Это тебе не жить, мудак, если ты хоть на минуту нарисуешься перед своим хозяином. Он как собаку застрелил твоего дружка Саху, и твоя смерть только вопрос времени и твоего благоразумия. Я тебя не боюсь нисколько, ты можешь даже сообщить обо мне в милицию, если совсем выжил из ума. Держать тебя здесь становится опасным, убивать тебя я не хочу, хотя это было бы разумнее. Так что мотай подобру-поздорову, ты наверняка накопил деньжат, вот и найди себе укромный уголок, где бы ты сумел начать новую деятельность. И помни, именно я спас твою поганую, никому не нужную жизнь, потому что вы оба были обречены. Уже нет в живых ни Млынского, ни Сахи, один ты еще портишь воздух на земле. Все. Пошел отсюда!
      Леха подумал и потопал восвояси. Он не верил этому человеку, но еще меньше он верил своему хитроумному хозяину. У него в надежном месте были припрятаны денежки, которые позволили бы ему в первое время не бедствовать. Родни у него не было, так как он был детдомовский. Дома не было, барахла не было, он взял свои деньги, купил билет на самолет, причем почему-то в Сочи, и сегодня же улетел туда. Там было тепло, там было море, там было поле деятельности.
      А Виктор выждал наступления темноты и поехал в Митино.
      ...Телефон в квартире Дорохова заработал сразу после регистрации их брака. Но люди на иномарках по-прежнему охраняли вход в подъезд, вызывая страх жильцов. Никто не решался даже задать лишнего вопроса, не то что сделать какое-то замечание, уж больно грозного вида были эти люди в кожаных куртках, с бритыми затылками и золотыми цепями на бычьих шеях. Они уже не спрашивали, куда человек следует, но внимательно следили за подозрительными лицами, входящими в подъезд.
      Подходя к дому Дорохова, Виктор увидел преграду. А он был именно тем человеком, которого ни при каких условиях нельзя было пускать в этот подъезд. Надо было что-то придумать.
      Он обязательно должен был переговорить с Дороховым. Факты, которые сообщил ему Владимир Лозович, потрясли его. Он, выросший в простой семье, чуждой всяких интриг, учившийся, работавший, служивший в армии, влюбленный в Ирину Чижик и пострадавший из-за своей любви, никогда не мог бы предположить, что такое возможно в жизни. И хотя Лозович предостерег его от непродуманных шагов, строго-настрого велев ему дожидаться его возвращения из Парижа, он больше не мог сидеть у него на даче. Он должен был все рассказать Дорохову, этот наивный человек должен был знать, какую кровавую интригу затеяли вокруг него, сколько людей уже лишилось жизни из-за алчности, невероятной изобретательности преступников. Он был совершенно другим человеком, чем его командир Лозович, выдержанный, умеющий ждать столько, сколько нужно. Прямота, прямолинейность были главными чертами его характера. И он решил действовать на свой страх и риск. Улетая в Париж, Лозович на всякий случай сообщил ему адрес и телефон Дорохова, категорически запретив искать с ним связи. Но Виктор на следующий же день ринулся в бой.
      К телефону подходила только Таня. "Алло", - говорила она тихим ангельским голоском, сколько бы раз он ни звонил. "Вас не слышно, перезвоните, пожалуйста". Таким образом, пробиться к Дорохову было невозможно. Виктор знал, что предотвратить их бракосочетание не удалось.
      И ужасающая несправедливость происходящего угнетала его, он чувствовал себя запертым в клетке, он предпочел бы сдаться милиции и вернуться в "Матросскую тишину", только бы не сидеть здесь и не выжидать неизвестно чего. Он отпустил Леху, и вот он у подъезда Дорохова.
      Что же делать? Как прорваться через этот мощный кордон? Ведь наверняка Заславский дал его приметы своим мордоворотам, и любая попытка пройти в подъезд закончится плачевно для него.
      Было около девяти часов вечера. Жильцы заходили в подъезд, тщательно изучаемые людьми Заславского. Он подошел к одной пожилой женщине с авоськами и спросил ее, не идет ли она в этот подъезд. "А что?" - спросила она. "Да я хотел вас попросить зайти в сто двадцать четвертую квартиру и сказать ее хозяину, что я его жду на улице". - "Да вы что?! - вытаращилась она на него. - Не видите, что тут творится, я еще пожить хочу, мне вашими разборками заниматься неохота. Устроили здесь черт знает что..." Еще две попытки закончились тем же. Что делать?
      Позвонить в милицию? Так его самого тут же и возьмут. И пока суд да дело, его просто прирежут в камере подосланные Заславским люди.
      Виктор топтался вдали от дома, около чахлого садика с детскими качелями и каруселями. Подъезд Дорохова отсюда особенно хорошо просматривался. Виктор курил сигарету за сигаретой и не знал, что ему делать. Сигареты кончились, а рядом был киоск, он купил себе еще пачку и снова закурил. Тут к киоску подъехал "жигуленок", из него быстро выскочил мужчина, не выключая двигателя машины, подбежал к прилавку. "Пачку "Кэмела", пожалуйста, быстро, что-то с машиной, если выключу, не заведется. Да ладно, сдачи не надо..." И решение мгновенно пришло к Виктору. Он вскочил в машину и рванул ее с места.
      "Стой, стой, сволочь! - заорал ее владелец и побежал за ним. - Угнали машину!"
      Виктор разогнал машину, обогнул иномарки, караулившие подъезд, подогнал ее к самому входу, выскочил и забежал в подъезд. Мордовороты ринулись за ним, но замешкались, и он, двинув одного из них ногой в живот, вскочил в лифт.
      Второй вытащил пистолет и направил на него, но стрелять побоялся. А лифт закрылся, и Виктор уже ехал на десятый этаж. Вот и сто двадцать четвертая квартира. Он яростно нажимает кнопку звонка, а лифт мчится вниз, и по лестнице топочут шаги преследователей.
      - Что такое? - послышался мужской голос за дверью, и она открылась. Перед изумленным Дороховым стоял взмыленный Виктор. Он толкнул Дорохова внутрь и захлопнул дверь.
      - Осторожно, Андрей! Это Виктор Александров! Он убьет тебя! - закричала Таня.
      - Я никого не убью, кровавая сучка! - крикнул Виктор, отталкивая ее. Слушайте меня, Андрей Андреевич! У меня мало времени. Это она со своим другом Заславским убила бедную Ирку.
      Все это сделано ради одного - ради наследства вашего дяди, живущего в Париже...
      А в дверь уже ломились.
      - Открывай, сволочь! Открывай! Живым не уйдешь!
      Виктор вытащил пистолет, оставленный ему Лозовичем, и направил его на Таню.
      - Назад, назад!
      Таня и ошеломленный Дорохов отступили в комнату.
      Виктор схватил телефонную трубку, набрал номер милиции.
      .
      - Алло! Милиция! Срочно в Митино, дом... квартира сто двадцать четыре... Разбойное нападение на квартиру! Сюда ломятся бандиты. Вот их приметы...
      - Этот гад вызвал милицию! Сейчас они будут здесь, ОМОН сюда приедет! слышались голоса за дверью.
      - Хрен с ними, надо его выволочь отсюда!
      - Это ты, падло, прошляпил его!
      - Нет, надо уходить!
      Послышался топот убегающих бандитов. Виктор, держа палец на курке пистолета, смотрел в глаза стоявшей в дверном проходе Тане. Ему стало жутко от ненависти, застилавшей ей глаза.
      - Это правда, Таня? - спросил тихим голосом Дорохов.
      - Это бред. Он же маньяк, ты не видишь, что он маньяк! Это он застрелил Ирку, а теперь хочет все свалить на меня.
      - Сейчас тут будет милиция. И меня возьмут, - сказал Виктор. - Но вы должны знать - погибли ваш двоюродный брат и его жена. А ваш дядя баснословно богат. И все он завещал вам.
      А значит, и вашей законной жене. Вот она - организатор этих преступлений! А вы - наивный ребенок в ее руках! Да неужели вам самому не приходило такое в голову? Эти люди у подъезда, неработающий телефон, эта поспешность, с которой она развелась с мужем и вышла замуж за вас, не считаясь ни с общественным мнением, ни с затратами. Как же вас обвели вокруг пальца, втянули в грязную историю! Но и ваша жизнь теперь висит на волоске! Вы следующий в списке жертв, кандидат на тот свет, Андрей Андреевич!
      Неужели вы думаете, что будете нужны им после того, как они завладеют бешеными деньгами вашего дяди?
      - Он сумасшедший, - крикнула Таня. - Не слушай его, Андрей! Такое в голову может прийти только сумасшедшему, маньяку!
      - Да вы легко можете убедиться в истинности моих слов. Вот вам телефон, - он швырнул ему бумажку с телефоном Кости Савельева. - Все данные проверены частным сыскным агентством.
      А подробности вам расскажет ваша законная жена!
      Таня страшно побледнела, а глаза налились кровью. Дорохов внимательно поглядел на нее и как-то отшатнулся в сторону.
      А в дверь уже стучали омоновцы.
      - Меня заберут, может быть, и осудят. Но вы должны знать правду. Свяжитесь с Костей Савельевым или владельцем ресторана "Московские окна" Владимиром Игоревичем Лозовичем. Он вам расскажет то, чего я не успел. Ваша жена прекрасно знакома с братом своего бывшего мужа...
      Таня не выдержала и резким ударом ноги выбила пистолет у него из руки. Пистолет угодил в стену, а она другой ногой, развернувшись, саданула его в челюсть. Он ударился о дверь, которую уже высадили омоновцы.
      - Вот он! - крикнула Таня. - Это он напал на нас! Это убийца Александров! Он в розыске!
      Держите его!
      Его мгновенно скрутили. Дорохов стоял неподвижно и смотрел на эту сцену с выражением ужаса и брезгливости. Виктор молча глядел на него.
      - Кто делал вызов? - спросил омоновец.
      - Он, - указала на Дорохова Таня. - Хозяин квартиры Андрей Андреевич Дорохов. Этот человек в прошлом месяце у меня на даче застрелил его жену Ирину, а теперь хотел добраться и до него. Какие вы молодцы, так быстро приехали... - Она приходила в себя, выражение ненависти сменялось обычной маской любезности. - Еще чуть-чуть, и он убил бы нас с Андреем.
      Виктор продолжал молчать, и она избегала смотреть на него. Она взглянула на мужа, но тут же отвела взгляд, что-то увидев в его глазах.
      Омоновцы составили протокол, связались с МУРом, сообщили, что разыскиваемый Александров задержан при попытке убить гражданина Дорохова и его жену.
      Дорохов молчал, говорить пока он был не в состоянии.
      - Андрей! Очнись! - крикнула Таня. - Все нормально, как ты перенервничал, дорогой мой.
      - Гражданин Дорохов, - обратился к нему омоновец. - Скажите, вы-то знаете этого человека? Действительно ли он покушался на вашу жизнь? Я понимаю, вы взволнованы, но ответьте нам, мы приехали по вашему вызову.
      Он ничего не отвечал, стоял, закусив губу.
      - Ладно, Александров, поехали. Вас ведено везти в "Матросскую тишину". Место за вами забронировано.
      Виктора увели. Дорохов и Таня остались одни.
      С улицы послышался мужской крик:
      - Это он, сволочь, мою машину угнал! Я, понимаете, за сигаретами, двигатель не заглушил, машина барахлит, а он...
      - Ваша машина цела. И двигатель работает! - крикнул ему кто-то. Садитесь и уезжайте отсюда.
      - Черт знает что! - продолжал возмущаться голос...
      Заработали двигатели, машины уехали. Наступила зловещая тишина.
      - Ты что, поверил этому маньяку, Андрей? - улыбалась Таня, хотя у нее продолжали дрожать пальцы. - Я знала, что он с приветом, но чтобы такое придумать...
      Дорохов закурил и пристально поглядел на нее.
      - Говори правду, - наконец выдавил он из себя.
      - Да какую же тебе надо правду?! - изобразила она удивление. - Я люблю тебя, ты сделал мне предложение, я его приняла, мы с тобой поженились, вот и вся правда! И никакой другой правды я не знаю!
      - А насчет моего двоюродного брата и его жены? Их что, убили?
      - Понятия не имею! Я первый раз об этом слышу! Я вообще о твоих родственниках за границей узнала только от тебя. Я не знаю, может, кто-то и убил их, но я-то здесь при чем?! Может быть, кто-то и копает под нас, мешает нашей жизни, нашему счастью, но, во всяком случае, это мне неизвестно! Какую историю он здесь наплел!
      - А ты что, знакома с Заславским? - так же тихо спросил Дорохов.
      - Да не знакома я ни с каким Заславским! - крикнула Таня. - Как же ты быстро веришь всякой клевете!
      - Зато я с ним знаком, - сказал Дорохов.
      - Ты? Каким образом?
      - Не твое дело. Но я знаю, на что способен этот мерзавец.
      - Ну, если у тебя такие знакомые, я-то здесь при чем?!
      - А что за люди караулили подъезд и сопровождали нас в загс? Ты намекала, что их знаешь и что они не причинят нам вреда. А они просто оберегали меня от ненужной информации. Ненужной для тебя и твоего дружка-бандита. И эту дешевую сцену с "Пежо" ты организовала. Целое представление, тебе бы режиссером грандиозных действ надо было быть. Какая постановка... Гениально...
      - Я ничего этого слушать не желаю! - закричала Таня, закуривая сигарету и ходя по комнате туда и обратно. - Все это чушь! От первого до последнего слова! А этих людей я наняла, именно я, только не для каких-то там преступных целей, а для нашей безопасности. Чтобы этот маньяк не разрушил наше с тобой счастье. Он убил Ирину, убил бы тебя из мести, он уже убил из-за нее человека и отсидел за это! Это никакие не бандиты, просто охранники из частного охранного агентства, довольно хлипкие, как выяснилось, если всей оравой одного маньяка поймать не смогли.
      И мне, женщине, пришлось спасать тебя от его пули, ты что, забыл, как он наставлял на нас с тобой пистолет?
      - Он афганец, десантник, мне говорил следователь, и драться умеет не хуже твоих головорезов. Вот только с тобой ему не под силу справиться. Дерешься ты классно, переводчица с английского и французского, тут надо отдать тебе должное...
      - Это плохо?
      - Это ужасно! Странно и ужасно! Немыслимо все это!
      Он схватился за сердце и пошел на кухню выпить валокордин. Со стены с укоризной на него глядела Ирка. "Я же тебя так любила, Андрюша, - словно говорила она ему. - Что же ты так со мной поступаешь, ты думаешь, я ничего не вижу оттуда, нет, я все вижу. Ты ответишь передо мной за свое предательство. Это же она застрелила меня. Своей рукой. А ты спишь с моей убийцей, кровавой ведьмой..." Он застонал и закрыл лицо рукой. Отвернувшись от стены, накапал себе тридцать капель и выпил.
      - Тебе нехорошо, Андрей? - подошла к нему Таня сзади и дотронулась до его плеча. Он с ужасом отшатнулся от нее.
      - Пошла вон!!! Вон!!! - закричал он. - Все правда, что он сказал! Все! Я догадывался, что тут нечисто, но находился под гипнозом и еще под каким-то влиянием... Ты чем-то поила меня, своим ведьминским зельем... Но твои чары не всесильны! Вот что противостоит им! - Он показал на потрет Ирины на стене. - Любовь! Только любовь противостоит твоим проискам! Завтра же я выясню все до конца, и этот кошмарный брак будет признан недействительным. А ты пойдешь под суд! Под суд! За убийство! Сядешь лет на пятнадцать! И там у тебя будут другие проблемы!
      Таня спокойно села за стол, закурила и вдруг засмеялась ему в лицо.
      - Я не знаю, что ты приписываешь мне, дорогой муженек. Ты не видел, как я кого-то убивала.
      А вот я, например, видела, как ты прекрасно стреляешь, супермен Дорохов!
      - Что? - побледнел Дорохов. - Я?
      - Сейчас я тебе кое-что покажу. - Загадочно улыбаясь, Таня прошла в комнату и принесла кусочек картона, которым помахала перед его носом.
      - Вот. Андрей Андреевич Дорохов. Фирма "Русская усадьба", телефон, факс. Хорошая визитка. Малость подмочена июльским ливнем 1995 года. Но ничего, для дела сгодится. Ты прекрасный стрелок, господин Дорохов. Гражданина Иванова Андрея Игоревича 1969 года рождения, жителя Одинцова, ты уложил наповал. Ты, разумеется, считаешь, что гражданин Иванов Андрей Игоревич был не гражданин, а опасный для общества элемент и подлежал уничтожению без суда и следствия. Что же, в этом есть определенный резон. Но опять же, это можно оспорить, обратившись к органам правосудия, которые обязаны найти и наказать убийцу гражданина Иванова, или к известному в криминальном мире головорезу Мальку, который давно ищет убийцу его закадычного друга Вареного. Пусть они рассудят, имел ты право убивать его или нет.
      Белый как полотно Дорохов держался обеими руками за сердце.
      - Нервный вы стали, гражданин Дорохов, - усмехнулась Таня. - Три года назад вы гораздо лучше держали себя в руках. Не будь бабой, наконец! крикнула она. - Да, я давала тебе успокоительное, так что, оно парализовало окончательно твой мозг? На вот, прими это. - Она пошла в комнату и принесла маленькую красную таблетку. - Мигом придешь в себя. А потом можешь и коньячку выпить! Пей, не бойся! Мне не резон тебя травить!
      Он выпил таблетку, запил чаем. Посидел, мрачно уставившись в пол. Сразу почувствовал себя бодрее.
      - Ну? Лучше? Я же говорила. А теперь коньячку! - Она вытащила из буфета бутылку "Арарата" и налила ему и себе по рюмке.
      - Давай выпьем! Все брехня, что наплел этот маньяк. Абсолютно все брехня. Но если на минуту представить себе, что в его словах есть доля правды, ну, например, что действительно погибли неизвестно почему твой двоюродный брат и его жена, если старик-миллионер завещал тебе как единственному родственнику свои миллионы, что в этом плохого? Старик скоро умрет, и ты станешь баснословно богат. Ты можешь развестись со мной, это твое право, но ты будешь распоряжаться огромными богатствами, предприятиями, магазинами, банковскими счетами жить в шикарных домах, виллах, квартирах. Ты об этом подумал в своем патологическом гневе? Пораскинь мозгами. А то накинулся на меня, как бешеный пес.
      Дорохов налил себе еще рюмку, залпом выпил, закурил, задумался.
      - В какое же дерьмо ты меня окунаешь, Татьяна! Кто же ты такая? Переводчица с английского или воровка в законе, преступный авторитет? Теперь он глядел на нее не только с ненавистью, но с некоторой долей уважения.
      И изрядного любопытства.
      - Есть многое на свете, друг Горацио, что недоступно нашим мудрецам, загадочно произнесла Таня.
      - Это точно заметил старик Шекспир, - согласился Дорохов. - И что же прикажешь мне теперь делать?
      - Я не могу тебе приказать, Андрей, но я бы очень попросила тебя изнасиловать меня, - улыбнулась Таня. Дорохов вытаращил глаза от удивления.
      - Ты так прекрасен в своем гневе, Андрей, - воскликнула она и бросилась ему на шею. Покрывала его лицо поцелуями, кусала его, а потом встала перед ним на колени.
      - Прости меня, мой дорогой, за резкие слова.
      И я прошу - давай больше не копаться в этой мерзкой истории, где черт ногу сломит. Я знаю одно - я люблю тебя, Андрей. Но соврала в одном полюбила я тебя не тогда, когда тебя привезли к трупу Ирки ко мне на дачу. Я полюбила тебя в тот момент, когда ты вогнал этому подонку Вареному пулю в сердце. Это было великолепно - ливень, гроза, молнии, я сижу под деревцем, вся жалкая, мокрая, дрожащая, и ты выходишь из темно-зеленой "Волги", седой красавец, стройный, высокий, и в ответ на грязные угрозы хама стреляешь ему в сердце. И он падает. И подыхает. Это такое зрелище, Андрей. И такое сравнение: ты - и мой муж, нудящий из-за пересоленного супа, сидящий у меня на шее. Я ведь тогда следственной бригаде сказала, что ты низок ростом, а "Волга" у тебя черная. Чтобы тебя не поймали, дорогой мой... К счастью, старики-свидетели при ливне точно не заметили, какого цвета твоя машина. И ты спокойно уехал. Это здорово. Я люблю тебя, Андрей, - продолжала она стоять на коленях перед ним. - Я горжусь тобой, мой повелитель, мой муж. Я буду любить тебя, даже если ты завтра вышвырнешь меня отсюда вон. Я буду помнить наши великолепные ночи, нашу страсть. И как же я сейчас хочу тебя, ты представить себе не можешь. Ну, избей меня, изуродуй, но потом возьми, возьми, делай со мной что хочешь, я обожаю тебя!
      Изумленный Дорохов глядел на нее, не в силах произнести ни слова. Она потянула его к себе на пол. И он, под влиянием ее чар, ее бешеного напора, взял ее прямо на полу кухни, при свете, при незашторенных окнах. Он стоял на коленях сзади нее и, делая движения, смотрел в окно, ему казалось, будто все видят, что они делают на кухонном полу, и от этого страсть еще больше охватывала его. Он кричал от наслаждения, стонала Таня, они слились в клубок страсти и порока, похоти и преступления. А на это ужасное зрелище со стены смотрели глаза Ирины. Но на эти глаза уже никто не обращал внимания...
      Глава 30
      - Проходите, господа, - пригласил прибывших Жан-Пьер. - Месье Дорохов ждет вас в гостиной.
      Леклерк и Серж вошли в дом. Серж огляделся по сторонам. "Вот это жизнь! - подумалось ему. - То, что у меня в Подмосковье, - это туфта, большой сарай. А такое накапливается годами. Но с каким вкусом обставлено... Да, дворянство есть дворянство, куда нам с кувшинным рылом. Впрочем, мы тоже не лыком шиты. Этих дворянчиков искупали в Черном море, вот кое-кто выплыл, нам на радость... А мы их и здесь достанем".
      Они прошли из вестибюля по длинному коридору, увешанному картинами и бра в виде свечей.
      В огромной гостиной на противоположном конце екатерининского стола сидел кряжистый старик с изборожденным глубокими морщинами лицом. Он подслеповато глядел на вошедших.
      - Прошу вас, господа, - хриплым голосом пригласил их Дорохов. Садитесь. Сегодня я обедаю раньше. В честь вас, моих гостей. Месье Леклерк, представьте мне гостя.
      - Мистер Бланк, он так себя называет, - сказал Леклерк. - Но он русский, из России. Он боится называть свое настоящее имя. А говорит только по-русски.
      - Это прекрасно - побеседовать с соотечественником, - прохрипел Дорохов, а потом тяжело откашлялся. - Поговорить в кои-то веки на родном языке, который я уже порядком тут подзабыл. Жан-Пьер, распорядись насчет вина! Вы, мистер Бланк, еще не пили мое вино!
      Серж был поражен бодрым видом этого древнего старца и весьма доволен его приятным расположением духа. Если бы он был насторожен, подозрителен, гораздо труднее было бы с ним общаться, осуществляя свой план.
      - А, вот и вино! Выдержанное десятилетиями!
      Вот, попробуйте-ка... А? Ну как?
      Серж мало понимал в этом и предпочел бы чего-нибудь крепенького, но приветливо улыбнулся и похвалил вино.
      - Скоро нам подадут обед, - сказал Дорохов. - А теперь, Жан-Пьер, выйди и дай нам побеседовать.
      Жан-Пьер вышел, и они остались втроем.
      - Я слушаю вас, мистер, как вас там... Бланк.
      Что вы хотели мне сообщить по поводу трагедии, произошедшей с моим сыном и моей невесткой?
      - Видите ли, господин Дорохов, - начал Серж. - Вы не представляете себе, в каких условиях мы живем в России. Преступность настолько подняла голову, что заниматься бизнесом стало смертельно опасно. Так что я сильно рискую, придя к вам с моим сообщением. Но я так уважаю вас, вашу славную фамилию, что не могу терпеть, чтобы русская мафия доставала и здесь столь достойных людей, которые и так много пострадали в жизни. Вы, наверное, были не в курсе того, что господин Поль вел дела с российскими производителями, что он получал из России цветные металлы для своих предприятий. Так вот, об этом узнали представители преступных группировок и занялись шантажом, о котором господин Поль не считал нужным вам сообщать...
      Леклерк сидел с каменным выражением лица и внимательно глядел в рот говорившему Сержу.
      - Если вы, месье Дорохов, кому-нибудь расскажете о моем визите, то моя жизнь не будет стоить ни гроша.
      - Да никому я не расскажу, - проворчал хриплым голосом старик. - Никто, кроме господина Леклерка и моих слуг, которые немы как рыбы, не знает о вашем визите. Говорите же, я стар, не в состоянии долго выдержать подобный разговор...
      - Господина Поля и его жену убил некто Млынский, поляк, тесно связанный с русской мафией. Он был искусным исполнителем убийств - отравления были его специализацией, так сказать. Но заказал это убийство известный в России бандит по кличке Малек. Я лично видел Млынского в обществе этого страшного человека. Вы сами можете проверить, насколько тот известен в преступном мире, как велики его возможности...
      - Но какой смысл был этому, как вы говорите, Мальку уничтожать моего сына и его жену? - внимательно поглядел на него Дорохов. - Наверняка живой он мог бы принести бандитам больше пользы. Наконец, его можно было похитить и требовать с меня выкуп, вот это было бы резонно, хоть и довольно жестоко. Но убивать...
      Я ведь тоже бизнесмен, мистер Бланк, я во всем стараюсь найти смысл. А здесь, простите, я его не вижу.
      - Вероятно, бандиты отчаялись воздействовать на господина Поля и решили отомстить ему.
      - Да, - сказал старик, и на его губах появилось подобие улыбки. - Тут, видимо, дело в загадочной русской душе, которую трудно понять господам европейцам. Жан-Пьер! - вдруг закричал старик. - Жан-Пьер, где ты?
      В дверях появился встревоженный Жан-Пьер.
      - Господа, извините меня, но мой возраст оправдывает все... Мне необходимо выйти. Проводи меня, Жан-Пьер... И вообще, я подозреваю, что вино не самого лучшего качества. Откуда ты достал его?
      - Из ваших погребов, месье.
      - Достань бутылку из другого ящика. Принеси немедленно! - скомандовал он.
      Жан-Пьер принес другую бутылку. Откупорил ее и разлил по бокалам ее содержимое.
      Старик пригубил вино.
      - Ну вот, я же говорил! Это значительно лучше, попробуйте, господа! Правда, лучше?
      - Конечно, это лучше, - подтвердил Серж.
      - Вот его мы и будем пить за обедом. А сейчас позвольте мне отлучиться. Жан-Пьер проводит меня, а вы тут без меня не скучайте.
      Он тяжело встал, и Жан-Пьер повел его из гостиной. Серж с Леклерком остались одни. Серж, не моргнув глазом, вынул из кармана порошок и высыпал его в бокал Дорохова. Леклерк бесстрастно наблюдал за ним.
      Они развалились на стульях и потягивали вино.
      - А кислятина приличная, между прочим, - заметил Серж, скривив губы. Лучше бы коньячка...
      - Вы не привыкли к хорошим винам, мистер Бланк.
      - Мы, русские медведи, пьем водку и жрем кислую капусту с квасом, вы это хотите сказать? - улыбнулся Серж.
      Леклерк пожал плечами, но опровергать не стал.
      - И тем не менее мы не глупее вас, кажется, вы это успели понять?
      - У вас совершенно особое мышление, - холодно заметил Леклерк.
      - Да, куда нам с вами тягаться? А, вот и он... сиятельный владелец замка...
      Шаркая по паркету мягкими туфлями, поддерживаемый Жан-Пьером, старик вошел в гостиную.
      - Не скучали без меня, господа?
      - Нет, мы как раз говорили о загадочной русской душе, - сказал Серж. Месье Леклерка тоже интересует эта тема.
      Старик вдруг широко улыбнулся, показав ослепительно белые вставные челюсти.
      - Да, на эту же тему... Недавно я прочитал роман одного русского писателя Лозовича, у него какое-то скверное название типа "Помойная яма" или "Выгребная яма", но дело не в этом. Этот Лозович был представителем так называемого социалистического реализма, писал про коммунистов, партработников - всякую чушь, короче. А тут, спустя много лет после его смерти - мне, кстати, говорили, что он погиб в автокатастрофе, - выходит в Париже его роман. И что же он пишет...
      Я знал многое, но такого не ожидал... Какие подлости творили эти люди с загадочной душой, чтобы хорошо жить, не подвергаться расстрелам и пыткам, получать большие гонорары. В ход шло все - проституция, сутенерство, доносы, клевета, и это делали люди очень известные, лауреаты, герои, классики. Все только для того, чтобы хорошо жить. Я, например, чтобы хорошо жить и вообще жить, бежал из Севастополя, потом бедствовал в Константинополе, работая за гроши грузчиком в порту, затем подметал парижские бульвары, водил машину и трижды подвергался нападениям бандитов, а один раз получил ножевое ранение в живот. Ну а потом я сделал изобретение, получил деньги, открыл первое предприятие, и пошло, и пошло... Талант, смелость, умение - и на старости лет я живу достойной жизнью. Но другие считают, будто такой жизни можно достигнуть другими методами. Не так ли, мистер Бланк? - Он внимательно поглядел на Сержа, буравя его своими глубоко посаженными глазами, спрятанными в обширной сети морщин.
      Сержу не понравился его вопрос. Леклерк же просто ничего не понял и продолжал сидеть с каменным выражением лица.
      - Так вот, мистер Бланк, - продолжал старик. - Мне очень понравился этот роман, и я пригласил к себе сына писателя Владимира Лозовича. Он сейчас здесь и составит нам компанию за обедом. Вы, надеюсь, не против?
      Серж быстро оглянулся на дверь. Там с мрачным выражением лица стоял Жан-Пьер, держа правую руку в кармане.
      - Вы что, господин Бланк? - спросил спокойно старик. - А, Жан-Пьер... Да он не помешает нашему разговору, я уверяю вас. Он настолько предан мне, что я не могу уговорить его покинуть меня даже во время приятной беседы с вами. Это не в моих силах. Мы же воевали вместе с ним в движении французского Сопротивления.
      Это удивительный человек, мистер Бланк... Ему было тогда чуть больше двадцати лет, а он проявлял чудеса смелости. И знаете, кем он был на войне, - снайпером. Да, представьте себе - снайпером. Я сам великолепно стреляю, скольких красных я отправил на тот свет вот этой рукой, а скольких немцев я застрелил... Но по сравнению с Жан-Пьером я просто дилетант. Мы соревновались с ним в меткости стрельбы у нас в парке...
      Это бесполезно, мистер Бланк... А, кстати, вот и наш гость месье Лозович, - оглянулся Дорохов на другую дверь. Серж тоже посмотрел туда и увидел крепкого седого человека лет пятидесяти с огромным шрамом через все лицо, входящего в гостиную. И он вспомнил этого человека. Он летел с ним в Париж на одном самолете.
      Серж понял, что попал в переплет. Он стал озираться по сторонам, ища возможности скрыться.
      - Здравствуйте, Заславский, - произнес Лозович. - Как вам этот дом? По душе? Мне тоже нравится. Но каждому свое, как говорится...
      Серж сделал было резкое движение по направлению к бокалу с вином, но мгновенная реакция Лозовича пресекла это движение. Рука стала словно ватная от проведенного афганцем болевого приема.