Только когда миновали Кольцевую дорогу, Серж вздохнул спокойнее. "Успели", - тихо сказал он.
      Подъехали к кладбищу уже на скорости, подобающей скорбным местам. Серж посадил за руль Саху, сам перебрался на заднее сиденье, а одного паренька, умеющего быстро бегать, послал к могиле предупредить об опасности. Пока тот бегал, "Мерседес" окружили гаишники. "Простите, господа, - печально произнес Серж. - Я знаю, здесь готовится преступление, я мчался предотвратить его. Это вам от меня за причиненные неудобства". И протянул старшому пачку стодолларовых бумажек. Старшой взял деньги, козырнул, и гаишники исчезли. "А какое преступление?" - вспомнил старшой, уже возвращаясь назад. "Какое? ответил Серж. - Взрыв, разумеется. Мои люди уже сообщили компетентным лицам. Не поздно бы только..." Гаишники уехали, а вскоре раздался взрыв. Затем появился и его человек с приятным сообщением, что все, кто надо, целы и невредимы...
      Ну а на следующий день Серж отбыл в Париж.
      Поездка была плодотворной.
      Теперь же очередная новость. Обвиняемый сбежал из-под стражи. Неприятно. Но не смертельно. Что он может, этот мужик? Его просто раздавят, как клопа. И все же лучше бы он был за решеткой. Он сел хорошо, Млынский шикарно все провернул, царство ему небесное, и пальчики, и пистолет под окном. Только один козел из дачной компании умудрился заметить уходившего Млынского, но это не проблема, ему быстро заткнули рот. Роман сел к нему в машину, а Роман умеет запугать, голос у него какой-то особый, самому страшно, когда он говорит. Козел отказался от показаний мигом, и на суде не сказал бы ничего. И все. Остальное против обвиняемого.
      Помочь, что ли, доблестным органам поймать его? Устроить, например, засаду у его матери? Нет, пусть его менты ищут, так оно будет лучше. Найдут - хорошо, не найдут - тоже не беда, ему, во всяком случае, бояться такого дурака не к лицу.
      Пусть бегает по лесам...
      Теперь сон ушел совсем. Серж поглядел на золотой "Ролекс" - только половина первого.
      И совершенно не хочется спать. А завтра серьезный день. Надо встретиться с авторитетами из той группировки, чью могилу взорвали. Сержа видели на кладбище, и ему надо было доказать, что он не имеет к этому никакого отношения.
      В принципе, его и не подозревали, с этой группировкой у них было соглашение, и никаких общих интересов. Но разговор так или иначе должен был состояться. Вот сколько проблем связано с этим делом.
      И очень ему не нравилось исчезновение Сахи и Лехи. Они никогда на столько не пропадали.
      Убрать их мог кто угодно, врагов была куча. Самое неприятное, что из них могли выбивать сведения о нем, и есть такие методы, против которых они бы не устояли. Да и кто бы устоял? Самое лучшее в наше время - не иметь свидетелей и очевидцев.
      Серж встал, подошел к бару, вытащил бутылку "Наполеона", выпил рюмочку, закурил, побродил по своему огромному особняку, проведал Михалыча, бывшего афганца, находящегося сегодня в охране. На Михалыча вообще плохая надежда.
      Он был контужен в Афганистане и подвержен приступам. Положительной его чертой была неукротимая злость к противнику, а также мощнейший удар тренированной рукой. Тренировал руку он денно и нощно, страшно было смотреть, как он истязал себя в спортивном зале Заславского.
      - Как дела, Михалыч? - спросил Серж.
      - Отлично, Серега. Я в норме.
      - Голова-то сегодня не болит?
      - Сегодня нет, вчера мучился страшно.
      - Если будет плохо - скажи.
      Серж еще пошатался по дому, а потом решил все же постараться уснуть и поднялся в спальню; только он прилег на свою великолепную постель, как услышал страшный грохот внизу. Он схватил пистолет и бросился вниз.
      Истошно орала горничная, стоя у стены. На полу валялся Михалыч, а перед ним стоял с каким-то странным видом Саха.
      - Ты что? - вытаращил глаза Серж.
      И только тут увидел, что входная дверь открыта, а прямо за спиной Сахи стоит человек в камуфляжной форме и держит голову Сахи под дулом пистолета. Серж, не думая ни секунды, выстрелил Сахе в лоб. Саха, даже не охнув, рухнул на шикарный паркет. Серж упал на пол и покатился к шкафу, за которым можно было укрыться от нападения.
      - Они! Они! - орала горничная. - Саша постучал, Михалыч открыл, а там... Михалыч даже не успел шевельнуться, Сергей Вла...
      - Заткнись, падла! - заорал Серж, с пола стреляя в неизвестного. Не попал, и неизвестный отпрыгнул к стене. Еще выстрел в него, и опять мимо. Серж понял, что неизвестный не хочет убивать его. Значит, он ему нужен живой. А это неплохо, есть шанс.
      Неизвестный глядел на него сквозь прорези для глаз на шапочке. Серж, лежа на полу, смотрел на него. Это опытный человек, опытный враг. Ему пришла в голову неожиданная мысль.
      Он резко вскочил, схватил стоящую у стены горничную и встал за ее спиной.
      - Шевельнешься, убью ее, падла! Убью!
      Неизвестный молчал, но не стрелял. Серж почувствовал слабину. Значит, этот человек жалел какую-то прислугу... Это не из их братии. Собрав все силы, он яростно толкнул горничную в сторону неизвестного и, воспользовавшись моментом, выскочил в соседнюю комнату. Уже убегая, он заметил, как в дом ворвался другой человек в такой же камуфляжной форме. Дело становилось опасным. Серж разбил окно в комнате локтем и выпрыгнул во двор. Во дворе увидел трупы двух питбулей, убитых неизвестными. Что делать? Он был в футболке и трусах, ключей от машин не было, мобильного телефона не было, денег не было - все оставалось в доме. Но он был живой, он хорошо знал местность, в доме находилась его смерть; он вспомнил свои юношеские похождения, шнырянья по лесам, злые проказы и опасные проделки и перемахнул через собственный забор, хотя это было очень трудно сделать. За забором лес, Серж был босиком, тапки свалились у него с ног еще в холле. Пропарывая острыми корягами пятки, он продирался сквозь еловые ветки, рискуя выколоть глаза. Было совершенно темно. И он, полуголый, с пистолетом в руке.
      К соседям он не решился идти, это было небезопасно. Он пробирался к шоссе.
      Исцарапанный, в кровавых подтеках, с разбитыми в кровь ногами, он доплелся до шоссе и рухнул на обочине.
      Время позднее, машин не видно. Но вот... шум двигателя. Он, рискуя быть раздавленным, пододвинулся ближе к дороге. Его должны были заметить. Пистолет он спрятал за спину, руки раскинул, словно мертвый. Ну.., ну.., остановись же...
      "Жигуленок" темного цвета притормозил около него. Из него вышел мужчина, приблизился к нему. Остальное - дело техники. Сокрушительный удар в висок пистолетом, человек упал мешком, Серж потащил его ближе к лесу, раздел, оделся сам и направился к машине. "Извини, браток, - пробормотал он. - Ты дышишь, ты живой, все будет о'кей, браток", - продолжал бормотать он, словно жизнь этого человека представляла для него какую-либо ценность. Но именно он спас его, вышел из машины, и Серж по-своему был благодарен ему за это и не желал его смерти.
      Заславский завел машину и рванул по шоссе с наибольшей скоростью, на какую был способен "жигуленок". Включил музыку. "Ловко я вас? - усмехнулся он над неизвестными врагами. - Я вам не Саха с Лехой и не Михалыч с головными болями. У меня голова болит по другому поводу".
      Машина неслась в сторону Москвы. Он знал, куда едет. В Теплом Стане жила его старая любовница Варька. Он давно не навещал ее, ей было уже далеко за тридцать, но он знал, что, если он приедет к ней, она его примет. Только бы дома была...
      Он благополучно миновал Кольцевую дорогу, въехал в Москву. Оставил машину за поворотом недалеко от поста ГАИ и пошел через маленький лесок пешком. Костюм водителя "Жигулей" был мал ему, резал под мышками, ботинки жутко жали, они были размера на два меньше его размера, а носков не имелось вовсе, у него не было времени снимать с водителя носки и напяливать их на себя.
      В ботинках, надетых на израненные корягами ноги, Серж доплелся до желаемого дома. Дверь была заперта, как теперь полагалось, был код. На его счастье, какой-то пьяный как раз входил в подъезд.
      - Тебе куда? - нагло спросил пьяный.
      - Молчи, падло, - тихо сказал Серж. - Туда же, куда и тебе.
      Пьяный поглядел в бешеные побелевшие глаза Сержа и заткнулся. Серж сел в лифт и поехал на десятый этаж. Позвонил.
      На его счастье, старая подруга оказалась дома.
      Минут через пять после яростных звонков она открыла дверь.
      - Сережа, ты? - продирала она заспанные глаза.
      - Я, я, кто же еще? Ты одна?
      - С сыном...
      - Ах, да, - вспомнил Серж. - У тебя же сын.
      - Причем твой, - сузила глаза Варя.
      - Это еще надо доказать. Но хорошо, хорошо, потом об этом. За мной гонятся. Выручай. Сочтемся.
      - Заходи. Неужели прогоню?
      - Знаю, не выгонишь.
      - Пиджачок-то не с убитого снял? - покосилась на его кургузый серый костюмчик Варя.
      - Живой! - махнул рукой Серж. - Позаимствовал. Костюмчик и тачку.
      Варя наполнила ему ванну, и он рухнул туда, косясь на свое израненное корягами и колючками тело. Нормально, это лучше, чем положение Михалыча и Сахи. Лежал и отмокал. Потом Варя принесла ему всякие мази и кремы. Сама смазала раны, напоила водкой и чаем с тортом и уложила спать. Вот на сей раз он заснул намертво. Чудовищная усталость взяла свое. Он словно провалился в пропасть, здесь ему было гораздо уютнее, чем в роскошной постели в особняке. А уютно ему было потому, что никто, абсолютно никто не знал, что он находится здесь, в небольшой квартирке на окраине Москвы...
      Глава 23
      - Что ты наделал, мудак?! - орал вне себя от ярости Владимир Игоревич Виктору. - Ну зачем ты ворвался в дом? Кто тебя просил врываться в дом?
      - Там стреляли. Я боялся, он убьет вас, - оправдывался Виктор, срывая с себя черную шапочку.
      - Мы же договаривались - ты стоишь снаружи и в дом не входишь ни при каких условиях, ни при каких...
      - А если бы вас убили, "Я тоже не имел права врываться в дом? недоумевал Виктор. - Откуда я мог знать, что там происходит. Я-то думал, вы его обезвредите сразу.
      - Это оказалось не так просто. Я бы взял его, но он подставил девчонку. Не мог же я убивать ее. Ее жизнь тоже единственная, хоть она и служит подстилкой для бандюги. Он толкнул ее на меня и сквозанул в дверь. А если бы ты не ворвался в дом, ты бы его взял тепленького и голенького на улице. Но ты все испортил. Все... - Только теперь и Лозович снял с себя шапочку.
      Он завел машину, и она тронулась с места. - Попробуем перехватить его на дороге, я думаю, он побежит туда. Впрочем, этому человеку есть куда бежать в этих краях. Если не возьмем его на дороге, наведаемся в известные места.
      - Вряд ли он туда пойдет. Голый, с пистолетом в руке. Он сумеет и в лесу спрятаться. Недооценили мы его, товарищ полковник.
      - Третий, третий нам нужен был! - кричал Лозович. - Вдвоем эту операцию невозможно было осуществить. Где его только было взять, этого третьего?! А теперь он вооружится против нас, если мы его не поймаем сейчас.
      - Да он, может быть, и не понял, кто это, - заметил Виктор.
      - Ну, что это я, он, разумеется, не понял, ибо вряд ли знает о моем существовании, а вот то, что ты будешь ему мстить, заподозрить мог. Хотя, конечно, врагов у него много и помимо нас. Но для нас с тобой он теперь труднодоступен, мы упустили великолепный шанс все разузнать из первых, так сказать, рук. А всему виной твоя невыдержанность. Ты не подчинился моему приказу - и вот последствия. Здешние места мы оба знаем плохо. А твой Заславский найдет здесь дорогу с завязанными глазами. Он вырос тут и все стежки-дорожки знает наизусть. Все, ефрейтор, поехали в наше укрытие. Придется тебе еще сидеть там неизвестно сколько времени, пока я не придумаю что-нибудь новенькое.
      Виктор не возражал. Он понимал, что Лозович прав.
      - А у меня помимо твоих есть и другие дела, - ворчливо заметил Владимир. - Я, кстати, к брату собирался, когда ты повстречался мне на дороге. Вот я завтра к нему и съезжу. А ты посиди на даче, может, и сам что-нибудь придумаешь.
      Некоторое время оба молчали. Лозовичу было досадно, Виктору стыдно.
      - Мне сведущие люди порассказали кое-что про нашего общего знакомого Дорохова. Его отец, я тебе уже говорил, был командарм второго ранга, расстрелян в тридцать девятом, а вот его младший брат был белогвардейским полковником в весьма юном возрасте и в двадцатые годы эмигрировал с врангелевцами.
      - Что нам до родственников этого Дорохова? - буркнул Виктор.
      - Ты зря так считаешь, - усмехнулся Лозович, слегка сбавляя газ и глядя на собеседника. - Ниточка-то как раз может сюда потянуться.
      У моих знакомых есть частное сыскное агентство, вот я к ним и обратился, они в ближайшие дни обещали мне узнать все про это славное семейство.
      - А что делать с этим Лехой? - спросил Виктор. - Так и будем держать его взаперти? Опасно, однако...
      - Не менее опасно, чем тебе идти под суд за несовершенное убийство. Жаль только, что выудить у них ничего не удалось, кроме того, что твой друг Сержик был недавно в Париже, и что дома у него отирался весьма примечательный человечек небольшого роста, коренастенький, которого называли Збышек. Жить-то они хотят, только знают очень мало. Заславский не знакомил их с теми, с кем не положено. Он знает, паскуда, что человек слаб, что из него можно под дулом пистолета выудить информацию. Хитер, зараза... Страхуется капитально... Но выпускать этого Леху из сарая никак нельзя. Он мгновенно рванет к Сержу и расскажет ему, кем мы интересовались. Тот пока ведь не понял, откуда ветер дует, и попрет напролом. А мы его и поймаем на встречном.
      - Вы что имеете в виду? - спросил Виктор, не понимая хода мысли командира.
      Лозович загадочно повел плечами.
      - Да есть гипотеза, только ее надо проверить и подтвердить. Но я тебе говорю, мои знакомые из частного агентства скоро узнают что-то очень важное. Раз мы не смогли поймать твоего друга Сержа, будем действовать по-другому. Главное - не теряться. Из любой ситуации есть выход - это я еще в Афгане понял. Одно не вышло, так другое получится.
      Они приехали на дачу и пошли в сарай, где лежал связанный мордоворот Леха.
      - Жив, бродяга? - спросил Лозович. - Сейчас пожрать тебе принесу, чтобы не сдох с голода.
      - Ну, ты ответишь, падло корявое, кровью умоешься, - грозил Леха, когда у него изо рта вытащили кляп.
      - Молчи, недоносок! - заорал Лозович. - Это вы все вокруг кровью человеческой залили, ублюдки! Но сейчас вы не на того нарвались, я видел в жизни побольше твоего Сержика задристанного. И посмотрим еще, кто кровью умоется.
      Кстати, твоего дружка Серж пристрелил выстрелом в лобешник...
      - Врешь, падло! - вытаращил глаза Леха. - Это ты его убил! - Он начал вертеться на месте, пытаясь дотянуться до своего врага.
      - Не крутись, связан ты хорошо, братишка.
      А твой Серж не пожалел твоего друга, не пожалеет и тебя. Ты труп, просто труп, жизнь твоя копейки теперь не стоит. Да ты и сам это понимаешь. Пожри лучше, что я тебе принесу, да спи дальше. А когда мы тебя выпустим, прими мой совет - бери ноги в руки и беги от своего покровителя куда глаза глядят, он тебе не простит того, что мы от тебя и твоего друга узнали. Особенно про Збышека и про поездку в Париж. Так что заткни глотку и пораскинь мозгами, недоумок...
      Ему принесли еды и пива, покормили, не развязывая рук, и ушли, снова заткнув ему рот кляпом.
      Виктору все это было не по душе. Лишь мысли об убитой Ирке поддерживали его решительность.
      Они пошли в дом, попили чаю, покурили и легли спать. Шел уже третий час ночи.
      Утром Лозович наведался в сарай к Лехе, велел Виктору время от времени навещать его, а сам поехал на дачу к брату. Его неудержимо тянуло туда, и не только потому, что он хотел передать Олегу часть гонорара за отцовский роман, это было не очень спешно. Его тянуло туда еще почему-то...
      Машину он оставил за несколько домов от дачи Гриневицких. Потихоньку пошел пешком.
      Было довольно холодно, но очень ясно, небо голубое. Лозович кутался в длинное кожаное пальто. После жаркого Афганистана он так и не смог привыкнуть к московскому климату, где полгода зима. Так... Вот и дом... Так...
      Около дома стоял Танин "жигуленок". А вот и они... Из дома вышла Таня в короткой модной курточке, лосинах и высоких сапогах под руку с Дороховым в красном пуховике и белом шарфе.
      Таня прижималась к нему и что-то щебетала ему на ухо. Дорохов улыбался, гладил ее по каштановым волосам. "Понятно", - прошептал Лозович, слегка приседая, чтобы они не заметили его. Таня с Дороховым сели в "Жигули" и уехали. А Лозович, выпрямившись, еще долго думал, прислонясь к покосившемуся забору и куря. Потом он встряхнул седыми волосами и направился к своей машине.
      В Москве он позвонил Олегу. Подошла дочь Нина.
      - А папа уехал отдыхать в Анталию. На две недели.
      - Ах, вот оно что, - протянул Лозович.
      - А кто его спрашивает?
      - Да это его товарищ по мединституту. А мама где, может быть, вы ее позовете к телефону?
      - А мамы нет, она на даче.
      - Ну ладно, я позвоню в другой раз. До свидания.
      Лозович сел в машину и поехал на работу.
      Проверив, все ли там в порядке, и дав необходимые указания, отправился к своему другу Косте Савельеву, работающему в частном сыскном агентстве.
      - Ну, Костя, узнал что-нибудь о лицах, меня интересующих?
      - Узнал... Ох, узнал, я тебе целый день звоню, нигде тебя нет. Почему ты не заведешь мобильный телефон?
      - А на что он мне?
      - А вот может понадобиться. Слушай меня внимательно, Володя...
      ...Обалдевший от интересных новостей, которые сообщил ему Костя, Лозович гнал машину к себе на дачу, где его ждал Виктор. Он понимал - надо действовать срочно, и ни в коем случае не дать себя опередить... Вся ситуация предстала перед ним как на ладони...
      Глава 24
      Хорошо выспавшись, Серж Заславский сделал пару необходимых звонков, и уже через полчаса около панельного дома в Теплом Стане стояли три крутые иномарки.
      - Спасибо тебе, Варька, - улыбался Серж, прихлебывая кофе, который она ему сварила. - Где сын-то?
      - Как где? В школе.
      - Сколько ему уже?
      - Одиннадцатый пошел. А как на тебя похож, ты бы видел...
      - Верю, верю... Я помогу вам, жди моего звонка...
      - Я уже одиннадцать лет жду твоей помощи.
      И еще столько же буду ждать, пока опять не прибежишь в чужом костюме, исцарапанный...
      - Нет, нет, появлюсь раньше! - засмеялся Серж, а в квартиру уже звонили.
      - Это ко мне! Ты не бойся их, они смирные, - предупредил Серж.
      Восемь головорезов устрашающего вида стояли на лестничной клетке.
      - Что случилось, Серега?
      - Случилось, случилось... В машину, срочно... Я не мог позвонить раньше, устал, спать хотелось жутко, две ночи не спал... Пока, Варька.
      Эй вы, братаны, баксы есть?
      - Есть. Сколько тебе?
      - Ну, дай сколько есть. Роман, ты тоже дай, я знаю, ты любишь с собой баксы таскать, так...
      Да не ссы, сегодня отдам. Так, - начал он считать доллары, протянутые ему братками. - Ну вот, две с половиной штуки. На, Варь, это тебе, На первое время. Спасибо, родная... Братаны, это моя женщина, имейте в виду, если позвонит, выручайте. Поняли? Ром, на тебя особая надежда...
      - Все будет путем, Серега...
      - Поехали!
      Орава с шумом и гамом спустилась вниз и расселась по машинам. Кортеж, рванув с места, помчался в сторону Кольцевой дороги...
      - Так, не было бы засады. Вы стойте здесь, а ты сиди в тачке, на всякий случай. Роман, пошли со мной... - командовал Серж, подходя к своему особняку.
      Дверь была заперта. Он позвонил. Открыла горничная, испуганная, заплаканная.
      - Чего ревешь, дура? Заткнись. Что дома?
      Михалыч жив?
      - Жив... Валяется на диване, боли у него головные. Его тот человек ударил сильно.
      - Так, вызываем милицию! - Серж набрал номер. - Участковый Юрий Николаевич? Это Сергей Заславский говорит. На мой дом совершено ночью нападение. С пальбой. Убит мой двоюродный брат Александр, другой брат исчез неизвестно куда. Приезжайте, Юрий Николаевич, я тоже гражданин, в конце концов. Еле жив остался. - Он положил трубку и задорно подмигнул братанам. Где Саха? Ты бы хоть в сторону его отволокла, дурища! Валяется как собака... Ладно, братаны, линяйте отсюда, я брякну... Все, все, Ром, будь наготове. И вот что, поди сюда...
      Он взял под руку Романа и отошел с ним в сторону.
      - Так.., держи бабки, купи мне на завтра, нет.., если есть, на сегодня на вечерний рейс билет на Париж. Давай, Ром, очень нужно. Звони. Все. Пока.
      Братва мигом улетучилась, а через двадцать минут приехал участковый Зубов.
      - Плохо, плохо охраняет нас наша милиция, - ныл Заславский. - Ночью ворвались ко мне двое неизвестных в камуфляжной форме, ударили Михалыча, убили Саху, я в трусах убежал. Вот Ритка не даст соврать. Страх, что творится в стране...
      - Это точно, - нахмурился Зубов. - Страху вы нагнали, продыху нет от ваших разборок... Составлю протокол, приедет следственная бригада...
      - Как положено по закону. Мы граждане законопослушные ..
      Через некоторое время приехала следственная бригада, осмотрели труп Сахи, составили протокол и уехали, забрав труп для экспертизы.
      А вечером Серж Заславский уже сидел в "Боинге", который уносил его в столицу Франции...
      Но он не знал, что в этом же самолете сидит седой пятидесятилетний мужчина с огромным шрамом через все лицо и внимательно наблюдает за ним...
      Глава 25
      Накануне дня бракосочетания Андрей Андреевич Дорохов хотел было позвонить старым друзьям, но с удивлением обнаружил, что телефон не работает.
      - Тань, что такое? Что с телефоном?
      - Не знаю, - удивилась Таня. - Недавно еще работал, я звонила Ниночке. Да ладно, зачем он нам? Вызовем завтра мастера. А нам и без него хорошо, так спокойнее, никто не беспокоит.
      - Тоже верно, - согласился Дорохов. - Однако жаль...
      - Ничего, Андрей. Давай лучше ляжем спать пораньше, завтра такой напряженный день...
      - Почему напряженный? Радостный день, счастливый день...
      - Конечно, очень радостный, но все же напряженный, давай ляжем пораньше.
      - А что, ты так никому ничего не сообщила?
      Ни матери, ни дочери?
      - Да нет, я говорила, но.., в общих чертах. А завтра мы сделаем им сюрприз, распишемся, сядем в машину и поедем сначала к Ниночке, а потом к маме. Соберем всех и посидим за праздничным столом.
      Они легли, но Дорохову не спалось. Его мучила совесть. Перед глазами вставало лицо Ирины, она строго смотрела на него. "Зачем ты так, Андрей? Зачем?" - звучало в его ушах. Поторопился, однако, он. От одиночества, от Таниного участия, даже не участия, а, как теперь он видит - от ее напора, он решился снова жениться, хотя не прошло и месяца со дня гибели Ирины. Что же делать теперь? Может, повернуть все вспять? И остаться совсем одному? Это тоже невозможно.
      Хотя.., может быть, ему было бы и легче одному.
      Совесть бы не беспокоила...
      - Ты что, Андрей? Тебе не спится? - спросила Таня.
      - Нет, ничего, я просто волнуюсь. Ты спи, я пойду на кухню покурю.
      Он встал, пошел курить на кухню. И опять грустные глаза Ирки глядели на него со стены.
      Может быть, снять эту фотографию? Нет, у него не поднимется рука... Пусть смотрит - так ему и надо...
      Он закурил вторую сигарету. А кто были эти люди, которые преследовали его на "Пежо"?
      И куда они потом исчезли? Сначала преследовали, а потом исчезли... А не было ли это все подстроено?.. И вся эта спешка с женитьбой, с разводом Тани... Как, однако, все это странно...
      Дорохов словно бы очнулся от эйфории, в которую впал с появлением Тани в его жизни. Он посмотрел на все другими глазами. И вопросы следователя Николаева, тот недавно вызывал его.
      Похоже, Николаев не верит, что Ирку убил Виктор Александров. У него есть какая-то другая версия... Но какая? Какая?..
      Дорохов почувствовал, как мороз пробежал по коже. Странная и страшная мысль пришла ему в голову. Он до крови прикусил палец... Странная и страшная мысль. Но для чего это было нужно?
      Кто он такой? Пожилой вдовец, обладатель однокомнатной квартирки в Митине. Кому он такой нужен? Любовь, страсть? Вряд ли... Вряд ли из-за него стоило ломать жизнь целой семьи... Как все это странно... В чем же тут загадка?..
      Да нет, глупости все это. Она просто полюбила его. А он ее. А о н ее? Полюбил ли? Увлечение, ее бешеный напор... Словно вихрь, словно сон.
      А теперь он очнулся от этого сна...
      Дорохов вздрогнул, увидев перед собой Таню в ночной рубашке. "Почему именно сегодня не работает телефон?" - вдруг пришло ему в голову.
      - Что, Андрей? - тихо спросила Таня. - Тебе что-то не по себе?
      - Да, что-то не по себе, - признался он, стараясь не смотреть ей в глаза. Он взглянул на портрет Ирины - она, показалось, с ужасом глядела на него. Перевел взгляд на окно. Что-то шептал себе под нос.
      - Ты полагаешь, мы поторопились? - спросила ласковым голосом Таня.
      - Полагаю, да... Очень поторопились.
      - Но не поздно еще все переиграть. Просто не ходить никуда завтра, и все.
      - Не знаю, - отвернулся Дорохов. - Не знаю...
      - Странно, Андрей, что ты мне это говоришь именно сегодня, перед этим днем... Раньше-то ты что думал?
      - Я словно находился в эйфории. А теперь... не надо было так быстро, нехорошо перед ее памятью. - Он указал глазами на фотографию Ирины.
      - Понимаешь, Андрей... - начала Таня и запнулась. - Понимаешь, со мной такого никогда не было. Я влюбилась в тебя, влюбилась страстно, жутко, как только тебя увидела. Это выше моих сил. Ты был так несчастен, так красив в своем горе, так благороден, что я сказала себе - именно такого человека я искала всю жизнь.
      Я все сделала для того, чтобы мы были вместе!
      Неужели тебе со мной плохо?
      Она вскочила и бросилась к нему на шею. Обнимала, целовала, ворошила его седые волосы.
      - В чем ты сомневаешься? В моей любви? Какие у тебя основания сомневаться в этом? Да, да, может быть, мы и поторопились с бракосочетанием, но поверь мне, из самых лучших побуждений. Жизнь так коротка, в ней так мало радостей, а я, если подумать, всю жизнь была несчастна...
      Ты же немного узнал меня за это время, Андрей, ты можешь себе представить, как я жила с таким человеком, как Олег. Это же невыносимо, это же сплошной фарс. Боже мой! Боже мой! - зарыдала она. - Не надо! Ничего не надо! Я сама не пойду с тобой в загс, я сейчас, сейчас уеду от тебя! Все!
      Все!
      Она побежала в комнату, бросилась на расстеленную постель и затряслась в рыданиях. Дорохов, смущенный, поколебленный в своих мыслях, кинулся за ней.
      - Таня, перестань, перестань. Все, все, пусть все будет, как мы решили. Я просто подумал, что надо было немного подождать, и больше ничего.
      Ну ладно, ладно, успокойся. - Он сидел на постели и гладил ее растрепанные каштановые волосы.
      А в это самое время к подъезду Дорохова подъехала "Волга" сотрудника частного сыскного агентства Константина Савельева. Из машины выскочил крепко сбитый мужчина в черной кожаной куртке. Константин не мог дозвониться Дорохову, потом он ездил на дачу к Тане Гриневицкой, но никого там не застал. Тогда он, несмотря на поздний час, поехал к нему домой, подозревая, что не работает телефон, а завтрашние молодожены все же находятся здесь, в Митине.
      Он уже подходил к подъезду, как вдруг ему преградил дорогу невзрачный невысокий человек в мятом пиджачке.
      - Здравствуйте, - вежливо сказал он. - Извините, вы здесь живете?
      - Да, живу, а что? - насторожился Савельев.
      - Паспорт покажите, пожалуйста.
      - А больше вы ничего не хотите?
      - Я сотрудник МУРа Уланов. Вот мое удостоверение. - Он протянул Савельеву какую-то липовую корочку с расплывчатой фотографией. - Понятно? Он быстро убрал фальшивую ксиву. - Мы осведомлены, что готовится нападение на жильца этого дома. Вот и проверяем. Вы в какую квартиру следуете?
      - Вот что, друг, удостоверение твое фальшивое, а куда я следую, тебя не касается. Дай пройти.
      - Вы хамите, гражданин, - нахмурился псевдоуланов. - Это не годится. Садитесь, пожалуйста, в вашу машину и уезжайте отсюда. Иначе у вас могут быть серьезные неприятности. - Он повернул голову и указал подбородком на четырех головорезов, стоящих поодаль возле двух иномарок. - Вы поняли меня, гражданин? Разрешите ваш паспорт, однако, пока вы не уехали.
      Это необходимо для общественного порядка, мы вас запротоколируем.
      Савельев понял, что попал в неприятную ситуацию. Около его машины уже стояло двое громил, скверно улыбаясь. В кармане Савельева лежал пистолет, но силы были явно неравны. Он протянул неизвестному паспорт.
      - Так.., гражданин Савельев Константин Дмитриевич. Хорошо, гражданин Савельев, ответьте нам, в какую квартиру вы следовали, и можете быть свободны.
      - В пятьдесят шестую, там у меня подруга живет, - соврал Савельев.
      - Так пятьдесят шестая в соседнем подъезде, - заметил неизвестный. Следуйте туда, а вот если вы направлялись в квартиру сто двадцать четвертую, а мне кажется, вы направлялись именно туда, то очень вам советую немедленно уезжать отсюда и никогда не искать встреч с гражданином, проживающим в этой квартире, так как это необходимо для безопасности этого гражданина. Возьмите паспорт, мы запомнили ваш адрес и вскоре навестим вас, если с гражданином Дороховым Андреем Андреевичем произойдет что-нибудь для нас нежелательное. У вас наверняка есть семья, дети. Вряд ли им пойдет на пользу ваше обыкновение шляться по ночам и искать нежелательных и опасных встреч. Ночью законопослушным гражданам полагается находиться дома. Вы поняли меня, Константин Дмитриевич?
      - Понял, - ответил Савельев, взбешенный назидательным тоном человека в мятом костюме.
      - Тогда садитесь в ваш автомобиль и отправляйтесь домой. Вам далеко ехать, Константин Дмитриевич, хотя на машине по Кольцевой до Южного Бутова вы доедете довольно быстро. Мы навестим вас. До свидания.