Глава 16

Созерцая океан, залитый лунным светом, Джинни задумалась; эта ночь так упоительно прекрасна, что даже не верится в ее реальность. Неужели кто-то может спать или сидеть за карточным столом? Она облокотилась на поручни и наклонилась немного вперед, любуясь морем, затем взглянула на белые паруса и вновь устремила взор на океан.

«Я могла бы вечно плыть на этом призрачном корабле, потеряв чувство времени, не думая ни о прошлом, ни о будущем…» Джинни казалось, что она может теперь забыть обо всем, даже о Стиве. И, черт возьми, почему она должна думать о Стиве, если именно из-за него оказалась здесь? Через окно кают-компании Джинни видела, как Андре играет в карты. Джинни вздохнула. Нет у нее больше никакой депрессии! Зачем предаваться воспоминаниям, она должна уверенно смотреть вперед и построить новую жизнь для себя и своих детей, а Стива предоставить самому себе. Когда раны, нанесенные его самолюбию, заживут, он забудет ее, если ему уже не помогла в этом Анна! Но Джинни никогда не простит ему Соню, не забудет того, что она услышала в тот день…

Высокий мужчина стоял в тени грот-мачты и наблюдал за Джинни, как делал это много раз прежде. Иногда он опасался, что она заметит, как поблескивают стекла подзорной трубы. Подозревает ли она, что за ней следят? Эта женщина привыкла к всеобщему вниманию, об этом он уже давно догадался. Тем не менее она не смущаясь раздевалась донага, повсюду бродила одна… Удивительная, ни на кого не похожая женщина! И возможно, это его судьба…

Он насмешливо улыбнулся, подумав о том, что, вероятно, она верит в астрологию. Что было у нее в прошлом, что привело ее на борт его корабля, что связало ее с этим авантюристом? То ли она сбежала от мужа, то ли ищет от скуки приключений. Но как бы то ни было, она необыкновенная женщина и он желал ее.

Корабль зарывался носом в волну и вновь поднимался, устремляясь вперед, подгоняемый порывами ветра. Луна сияла в полночном бархатном небе. Ветер трепал влажные от соленых брызг волосы Джинни, но ей не хотелось спускаться вниз и расставаться с этой фантастически прекрасной ночью. Однако Джинни было тяжело оставаться наедине со своими мыслями. Ей хотелось… но чего? Где и как закончится это приключение? Куда занесет ее судьба? Только в такую волшебную ночь она и могла задавать себе эти вопросы, а ответы… ответы она узнает потом.

Джинни снова вздохнула и собралась было уйти, как вдруг ее плеча коснулась чья-то рука и незнакомый голос вкрадчиво произнес:

— Куда ты направляешься, избранница судьбы? И сколько ты уже странствуешь, пытаясь что-то найти?

Она замерла. У незнакомца был очень приятный баритон и странный акцент. Рука, коснувшаяся ее плеча, была мягкой и теплой, и Джинни вдруг захотелось закрыть глаза и забыть об этом сумасшедшем сиянии луны. Он словно угадал ее мысли и поспешно добавил: — Нет, пожалуйста, не поворачивайтесь раньше времени! Вы поняли, что это волшебная ночь? Я знаю все ваши мысли, чувствую ваше томление, одиночество, тоску, а потому и решился подойти к вам. Я не обижу вас — только постою здесь, держа вас за плечи и вдыхая аромат ваших духов. Может, вы захотите что-то сказать мне? Гораздо легче рассказывать свои тайны незнакомому человеку, исповедаться священнику, укрытому за перегородкой, не так ли? Но чары исчезнут, если вы повернете голову или скажете, чтобы я оставил вас.

Но Джинни не сделала ни того, ни другого. Она ответила ему так же тихо:

— Вы священник или волшебник, читающий мысли? Заметьте, я не пытаюсь разрушить чары и спрашиваю вас, кто вы? Я соблюдаю правила игры, не так ли?

Он засмеялся:

— Да. И полагаю, вы поступаете великодушно. Признаюсь, у меня перед вами есть преимущество: мне известно, под каким именем вы путешествуете, хотя это, разумеется, не ваше настоящее имя. Не сердитесь, имена, как и титулы, не так уж важны. Имеет значение лишь то, что в такую великолепную ночь вы одна — и не слишком-то счастливы. Я хотел бы вам помочь, если это возможно.

— Все это звучит очень искренне. Но есть ли вообще на свете искренность? Почему люди так боятся откровенности? Почему они лгут и дают невыполнимые обещания? О, какая музыка! Вы, должно быть, волшебник, иначе не находились бы сейчас здесь. Но я действительно слышу музыку!

До них доносились тихие звуки какого-то струнного инструмента. Эта странная музыка напомнила Джинни фламенко, хотя была печальной. В ней слышался бесконечно повторяемый вопрос: почему? почему?.. почему?..

— Эту музыку я заказал специально для вас. Прислушайтесь, и вы уловите в ней самые разнообразные эмоции. Впрочем, музыка, как и эта ночь, всего лишь декорация.

Джинни затаила дыхание, ощущая необычность происходящего. Как этот человек, кем бы он ни был, угадывает каждую ее мысль и чувство… Может, лучше рассеять эти чары? Однако, глядя на луну, Джинни шепотом спросила:

— Вы полагаете, что, если я дам волю чувствам и эмоциям, мне станет лучше? Ну что ж, наверное, вы правы. Иногда я уже ощущала нечто подобное.

Потом Джинни вспоминала эту ночь как самую странную в своей жизни. Возможно, это лунный свет свел ее с ума; а может, к ее вину кто-то подмешал наркотики? Но утром Джинни прекрасно помнила, как разговаривала с незнакомцем, смотрела на луну и пила сухое белое вино. Она повернула голову и увидела, что ее собеседник высокого роста, Джинни едва доставала ему до плеча.

Нет, скорее всего, в вине не было никаких наркотиков, иначе она не помнила бы всего этого столь ясно. Однако она ни разу так и не взглянула ему в лицо. Священник в исповедальне… Может, это так и есть? А может, его лицо чем-то обезображено, но это не имеет значения, ведь он так заботлив, любезен и не сделал даже попытки прикоснуться к ней! Кажется, он первый мужчина на ее пути, который не попытался этого сделать.

Ночью Джинни спала без сновидений, а проснувшись, пришла в раздражение оттого, что ее ощупывают руки Андре.

— Так ты здесь… Знаешь, я даже не помню, как оказался в постели. Проклятие! Что же с моей головой?

Джинни отстранилась, когда Андре подвинулся к ней. Он был весьма искусным любовником, но в это утро она ощущала смутную неприязнь к нему. Накинув халат, она принялась расчесывать волосы перед маленьким зеркалом. Круги под глазами, к счастью, были не слишком заметны, но она нахмурилась, увидев себя в зеркале. Что заставило ее вступить в разговор с этим странным мужчиной, да еще столько рассказать о себе? «Едва ли я встречусь с ним снова, — размышляла Джинни, — но если это все же произойдет, как его узнать? И почему он так заинтересовался мной?»

— Надеюсь, ты все же пошлешь за моим слугой, когда перестанешь так свирепо смотреть на себя в зеркало. Моя голова… впрочем, повернись, дай взглянуть… да, ты восхитительна, как всегда, особенно в столь ранний час! Надеюсь, ты дуешься не потому, что я оставил тебя в прошлую ночь?

— О, поверь, — Джинни с улыбкой повернулась к нему, — я вовсе не чувствовала себя одинокой в эту ночь! Была такая прекрасная луна… и очень жаль, что ты ее не видел.

Она предоставила ему размышлять над ее словами. «Что за маленькая мегера! Я думаю… да она могла позволить кому-то себя утешить! Видимо, решила кого-то обольстить, надеясь вызвать во мне ревность. Но кто же этот человек?»

Тут Андре Делери начал обдумывать другие, более важные для него вещи.

Присоединившись к своим партнерам-картежникам, он обнаружил, что они обсуждают внезапное изменение курса корабля. Владелец «Амариллиса», странный и эксцентричный человек, внезапно решил зайти в небольшой порт Гибара.

— По слухам, это первый порт, открытый Колумбом, — заметил мистер Бартоломью. Этот житель Ямайки, не выпускавший изо рта сигару и гордившийся своей способностью к неограниченному поглощению алкоголя, тоже, казалось, страдал от излишеств предыдущей ночи. — Нет, меня это не слишком беспокоит, — нехотя заметил он, — но мне бы хотелось поскорее добраться до своей плантации, и, кроме того, я уже был в Гаване прежде — грязный и отвратительный город!

— Полагаю, капитан предупреждал нас об этом, но мы не обратили на это внимания, — вставил американец из Флориды, морщась и массируя виски.

— Разве? И он говорил… — Андре Делери злился оттого, что все его тщательно продуманные планы могут мгновенно рухнуть из-за прихоти этого богатого чудака. Однако он постарался успокоиться и прислушался к словам своего собеседника.

— Он может договориться, чтобы те, у кого срочные дела в Гаване, пересели на другое судно. По-видимому, это связано с запасами пресной воды — я точно не помню. Но Гибара — симпатичное местечко, там стоит провести пару дней, прежде чем мы отправимся на Ямайку, а затем в Сантьяго-де-Куба.

— Ах! — раздраженно воскликнул Андре. — Меня удивляет, друзья, почему у нас всех так болит голова сегодня утром? Готов поклясться, что вчера я выпил гораздо меньше, чем два дня назад.

Его глаза остановились на Джинни, раскрасневшейся и посвежевшей, в платье из белого муслина. Он сам выбрал его для этой шлюхи! Но откуда она знала утром, что они сойдут на берег раньше, чем предполагалось?

Глава 17

С борта корабля Гибара казалась весьма живописным городком, похожим на иллюстрацию к книге. Она раскинулась на крутом склоне бухты, напоминающей полумесяц. Вдали возвышались три отвесных горы. Любезный джентльмен с Кубы поведал, что одна из них называется Силла, что означает седло; другая — Пан, или сахарная голова; а третья — Табла, то есть стол.

— А как же еще их могли назвать? — Андре Делери все еще злился, кисло наблюдая, как «Амариллис» входит в гавань, а Джинни и ее спутницы восхищаются виллами с красными черепичными крышами, стоящими на склонах гор. Она не скрывала радости от того, что им предстоит провести по меньшей мере два дня в этом маленьком рыбацком городке! Делери, прищурившись, внимательно рассматривал попутчиков. Если бы Джинни уделяла внимание кому-то из них, он тут же это заметил бы. Однако она вела себя как обычно, и ее беззаботный смех заставил его стиснуть зубы. Ему хотелось встряхнуть ее и спросить: чему она так радуется? Что собирается здесь делать? Делери не привык к неопределенности в отношениях с женщинами, а потому злился на себя и на Джинни.

Но он был бы не только раздосадован, но и взбешен, узнав, что Джинни вовсе не собирается ехать с ним в Гавану. С какой-то странной улыбкой Джинни вспоминала неожиданную ночную встречу. Она вдруг решила отправиться в Веракрус, а оттуда — на свою маленькую асиенду. Потом она пошлет за своими детьми и снова начнет учиться искусству быть матерью. Ведь это ее дети, это она рожала их в муках, она хотела ребенка! Стиву они безразличны — если уж он не желал заботиться о ней, то сможет ли любить детей?

«Я уже никогда не покину их, куда бы я ни поехала, они всюду будут со мной. Я посвящу им жизнь, тогда он не посмеет вмешаться!»

Вдохновленная этим решением, Джинни легко ушла от осторожных расспросов Делери. Да, ее первое ощущение оказалось совершенно правильным. Андре очень походил на ее давнего любовника Мигеля Лопеса, который однажды назвал себя «честным циником». Как и Мигель, он овладел ею, испытывая к ней только вожделение, — так почему бы и ей не использовать его?

Она пока еще ничего не сказала Андре. Они переправились на берег, а затем сняли красивую бледно-голубую виллу, похожую на те, что строят на Кубе.

— Кажется, они держат в домах и лошадей, — проговорил он, иронично улыбаясь. — Ты заметила вон те железные решетки? Они не слишком-то доверяют стеклам! — Он помолчал, а затем добавил: — Почему бы нам не снять более приличный дом, если вообще это возможно в столь жалком городишке? Что ты об этом думаешь, малышка? Ты сегодня не слишком разговорчива.

— Мне очень нравится этот голубой домик. Посмотри, какой здесь замечательный патио и какой прохладный! К тому же зачем искать что-то другое? По-моему, это вполне удачная сделка.

Не обращая внимания на красивую пожилую женщину, которая показывала им внутренний дворик, затененный кронами деревьев, Андре схватил Джинни за руку и повернул ее к себе.

— А вы, мадам Морган, — о, какое грубое, неприятное имя! — тоже удачная сделка или я обманут?

Она спокойно посмотрела на него:

— Обмануты, месье Делери? Но я никогда не навязывала вам никакой сделки, не так ли? И помнится, сообщала вам, что не продаюсь. Вам следовало бы найти себе кого-нибудь другого!

К ее удивлению, Делери засмеялся:

— Браво, мадам! Вы вновь напомнили мне, что столь же умны, сколь и прекрасны, а кроме того, весьма опытны. Зачем мне платить за покупку?

— Думаю, они были очень близки к ссоре, но затем сеньор взял даму на руки и унес в одну из спален… — рассказывала домоправительница хозяину виллы в тот же день, — Нет, она не слишком сопротивлялась — ведь он очень хорош собой. И между прочим, несколько часов спустя он уже начал строить глазки Кончите и… — Женщина умолкла, но хозяин спросил:

— Что было еще?

— Он… это довольно странно… вы знаете, как дерзка Кончита, но даже ее возмутило то, что он ей предложил… Он хотел, чтобы она пришла к нему в постель этой же ночью… в ту самую постель, которую он разделяет с сеньорой.

— Ясно. А что сеньора, она не возражала?

Женщина поджала губы:

— Кончита задала этот же вопрос. И, как она мне сказала, сеньор рассмеялся и заявил, что хочет удивить свою даму. Он был очень настойчив и убеждал ее… что все обойдется спокойно. Он даже предложил ей денег. Но Кончита, конечно, отказала ему! Ей нравятся такие мужчины, но она не настолько испорченная девушка.

— Рад это слышать. И что потом?

— Ну, как вы знаете, этим утром я сказала, что пойду на рынок за продуктами. Сеньора еще спала, но сеньор какое-то время сопровождал меня. Как он мне объяснил, ему надо сделать кое-какие приготовления для их с сеньорой путешествия в Гавану. Он много расспрашивал меня о том, кому принадлежит estania[3], и я сообщила ему то, что вы велели: что я вдова и пытаюсь свести концы с концами…

Джинни, притворясь спящей, выждала, пока не хлопнет входная дверь, — это означало, что Андре уже ушел. Тогда она открыла глаза и потянулась. Черт бы подрал этого Андре! Можно надеяться, что он не скоро вернется. Он заставлял ее играть в свои изощренные любовные игры, словно она какая-нибудь шлюха! Джинни сердито нахмурилась, вспомнив его слова. Накануне она только пожала плечами, сделав вид, будто это ничуть ее не задевает, но теперь поняла, что это не так.

— А я-то считал, что ты не лицемерка в отличие от других женщин и потому не будешь шокирована. Я думал, ты из тех, кому нравится попробовать то, что они еще не испытывали. Не разочаровывай меня, малышка!

— Я вовсе не готова на все, чтобы доставить тебе удовольствие, voyeur[4]! Ты ошибся во мне, Андре Делери.

— Не думаю. Уверен, что в душе ты настоящая кокотка. Полагаю, ты будешь делать все, что угодно… И кстати, я совсем не так эгоистичен, чтобы забывать о твоем удовольствии. Я считал, что тебе понравилось бы заниматься любовью с женщиной и мужчиной. Неужели твой муж никогда тебе этого не предлагал?

Зачем он напоминал ей о муже? И почему она сейчас вспомнила о том, что однажды вела себя хуже, чем шлюха? В том, что Джинни стала такой, виноваты все мужчины начиная со Стива. Одни принуждали ее, другие — нет. Сейчас она оказалась с Андре Делери по своей воле. В сущности, они были едва знакомы, и все же она бежала с ним, предоставив себя в его полное распоряжение. Неудивительно, что он так обходится с ней!

Джинни выбралась из постели, нагая прошла к зеркалу, висевшему в простенке между окнами, и показала себе язык. Она и раньше любила это делать, но тогда ее это забавляло. Сейчас ее что-то угнетало. Что за женщина смотрит на нее из рамы: бледное лицо, дерзкие глаза, спутанные волосы?

«Неужели я стала такой женщиной, как говорил Стив? Он утверждал, что я уже именно такова… Должна ли я вести себя так же, как он? Нет, я всего-навсего испорченный ребенок, злобно показывающий язык отвернувшемуся взрослому!»

Джинни почувствовала облегчение, придя к такому выводу. Кроме того, она уже все решила. Андре для нее ничего не значит, а потому она может больше не видеть его.

Хорошенькая кареглазая горничная по имени Кончита, казалось, очень хотела с ней подружиться, особенно узнав, что сеньора говорит по-испански. Возможно, робко предложила она, сеньора предпочтет принять ванну в патио? Там был мраморный фонтан с двумя херувимами. Джинни последовала за Кончитой. Широкие ступени, выложенные, как и бассейн, голубым кафелем, вели вниз. Вода была чистой и прозрачной; и Кончита с гордостью сказала, что хозяин дома построил бассейн в том месте, куда впадает небольшой ручей, текущий со склона горы.

— Видите, сеньора, вон там есть выходное отверстие, так что вода проточная, а потому всегда свежая. Если сеньора пожелает, после купания я могу принести фрукты или что-нибудь прохладительное. Скоро станет очень жарко.

Бассейн окружали пальмы, растущие в больших каменных углублениях, а также резеда, гранатовые и апельсиновые деревья. Деревянные столбы, поддерживающие галерею, были увиты виноградными лозами, что придавало этому дому испанский, а не кубинский колорит. Все здесь умиротворяло. Джинни наслаждалась, не думая сейчас ни о чем, кроме настоящего.

Успокоенная журчанием источника, Джинни закрыла глаза. Яркие лучи солнца пробивались сквозь листву деревьев. Она размышляла о том, какое платье наденет после купания и куда отправится на экскурсию. Кончита упомянула о красивом кафедральном соборе, и Джинни вспомнила, что сегодня воскресенье, а она не была на мессе с тех пор, как покинула Мексику. Вскоре она ощутила прилив бодрости — стыдно признаться, но, должно быть, она все же очень любит жизнь!

С галереи за ней наблюдал в полевой бинокль хозяин виллы и он же владелец «Амариллиса». Он тщетно пытался найти хоть малейший изъян в этом теле и чувствовал себя безнадежно влюбленным. Он не привык подглядывать, а потому ему было стыдно и неприятно заниматься этим. Но ему так хотелось хоть издали увидеть эту прекрасную женщину!.. Как же случилось, что он, всегда гордившийся независимостью и умом, дошел до того, что подсматривает за любимой женщиной и едва подавляет в себе те примитивные инстинкты, которые побуждали его броситься к ней и нырнуть в тот же бассейн? Он хотел ее, и это состояние удивляло его, ибо он никогда не ощущал недостатка в женщинах. Ухаживать за женщинами его заставляли вовсе не те бешеные порывы плоти, которые сейчас заставляли его забыть об осторожности. Сейчас он мечтал овладеть ею.

Однако он ждал и терпел, ибо хотел не только совершенного тела этой женщины, но и ее души и ответного чувства. Он решил сделать эту женщину своей женой, и его не интересовало ее прошлое.

Джинни вышла из бассейна, и горячее солнце мгновенно высушило ее кожу. Ей захотелось снова погрузиться в этот чудный бассейн. Однако, если Андре вернется и застанет ее здесь обнаженной, он, без сомнения, овладеет ею прямо в бассейне.

— Какое платье принести сеньоре? — Кончите хотелось услужить. Она нерешительно добавила: — В лифе того платья, что вчера было на сеньоре, распоролся шов, но я не сразу заметила это и еще не успела зашить.

— Можешь взять его себе, мне оно уже надоело. Конечно, платье порвал Андре. Его так разозлило ее нежелание заниматься любовью, что он поступил как Стив, сорвав с нее платье. Потом вопреки ее воле тело отозвалось на его умелые ласки, и она обо всем забыла, отдавшись только ощущениям.

Сейчас, прервав благодарный лепет Кончиты, Джинни решила надеть бледно-желтое платье, отделанное белым кружевом на шее. Джинни хотелось поскорее подняться на борт «Амариллиса», чтобы избежать встречи с Андре. Узнав своего нового любовника, Джинни прекрасно понимала, что он способен силой увезти ее в Гавану. Лучше ему не знать о ее планах!

Слуга, пожилой негр, которого Джинни не видела прежде, открыл перед ней большую, обитую железом входную дверь. Она еще уловила легкий запах сигар, доносившийся из главной гостиной, где стоял серебряный сосуд, в котором постоянно тлели древесные угли.

Неужели эти сигары курит слуга овдовевшей сеньоры Монтехо или эта красивая кубинка часто принимает гостей? Впрочем, какая разница, подумала Джинни. Выйдя на улицу, она едва не задохнулась от нестерпимого зноя. Не зря Кончита посмотрела на нее как на безумную: сеньора выбрала самое неудачное время для прогулки.

— Экипаж ждет сеньору, — сказал черный слуга, — если, конечно, сеньора не передумала. Близится час сиесты…

Он смотрел на Джинни с явным осуждением: молодая женщина выходит из дома одна, без спутника! Но Джинни не изменила решения.

— Благодарю вас, — живо отозвалась она, — и если сеньор придет прежде, чем я вернусь, скажите ему, что я… что я поехала в церковь.

Глава 18

Поездка в экипаже оказалась очень неудобной, поэтому, завидев впереди старинный, из темного камня кафедральный собор, Джинни велела кучеру остановиться и с облегчением вздохнула. Что за странная повозка: два огромных колеса, не менее шести футов в диаметре, а между ними низко подвешенный маленький экипаж! Ей казалось, что днище вот-вот заденет землю. За этими гигантскими колесами и пылью, летевшей из-под копыт, не было видно даже пейзажа. И, наконец, внутри было едва ли не жарче, чем снаружи. О Боже, как жарко! У Джинни стучало в висках и увлажнились ладони. От этого безумного солнца болели глаза. Джинни мечтала оказаться в прохладном старом храме.

— Но сеньора! В этот час не служат мессу… Возможно, вечером…

— Я хочу осмотреть храм внутри. Должно быть, он давно построен. Вы можете остаться снаружи или потом заехать за мной, скажем, через час. И помните: никто не должен знать о том, где я.

Джинни почти не понимала, что говорит, желая только укрыться от безжалостного солнца. Она страшно побледнела, лицо заливал пот. Молодой кучер Мануэль пристально посмотрел на прелестную сеньору, заметив не только ее поразительную красоту, но и бледность. Он почувствовал, как холодны ее руки, помогая ей выйти из экипажа. Он с удовольствием вошел бы с ней в церковь, но пожалел лошадь, страдавшую от жары. Как глупо, что сеньора вышла из дома в такой час.

Мануэль развернул экипаж к дому. Пот заливал его лицо, а свежее накрахмаленный воротничок давно промок. Он ненавидел эту ливрею, выдававшую в нем слугу, и с радостью оказался бы сейчас в горах с теми патриотами, которых испанцы называли бунтовщиками и которых возглавлял отважный Антонио Мачео. А вместо этого он торчит здесь, да еще во время сиесты. И ради чего? Ради темных глаз и капризно надутых, дразнящих алых губ одной особы!

Вдруг его нахмуренный лоб разгладился, он ухмыльнулся и начал насвистывать. Сиеста! Да, и у Кончиты тоже сиеста. Из-за этой ужасной жары она, конечно, разденется и, задремав, возможно, позволит ему чуть больше, чем обычно. Жаль, что она не похожа на тех портовых девиц, которые всегда знают, чего хочет мужчина, и никогда не отказывают, играя, соблазняя и обещая все, но только после свадьбы!

Чем больше он думал об этом, тем энергичнее насвистывал. Что за чудесный подарок судьбы! Благодаря странной прихоти этой иностранной сеньоры в его распоряжении оказался целый час или даже больше и он может провести это время с Кончитой!

Даже под сводами кафедрального собора Джинни мерещился глухой перестук колес по булыжной мостовой. Войдя в собор, она опустилась на колени, а теперь закрыла уши руками, чтобы избавиться от этого навязчивого стука. Она не сразу поняла, что это стучит ее собственное сердце. Что с ней такое? Она себя прекрасно чувствовала утром, сейчас же ей казалось, что она вот-вот упадет в обморок… О, эта жара! Если бы только превозмочь себя! Из-за этого подслащенного напитка, который она выпила до дна, чтобы порадовать Кончиту, на нее и накатывают приступы слабости и тошноты.

Джинни не знала, долго ли она простояла на коленях, прижимаясь лбом к спинке церковной скамьи. Может, час, а может, всего несколько минут… В конце концов, умиротворяющая тишина этого собора благотворно подействовала на молодую женщину. С усилием подняв голову, Джинни увидела перед собой высокий алтарь, сверкающий ослепительным светом. Наверное, она и впрямь больна, если едва смогла поднять глаза на этот алтарь! Все вокруг казалось ей мрачным и все плыло — даже пол под ногами, словно у нее приступ морской болезни. Джинни судорожно вздохнула и прикрыла глаза, надеясь, что все эти странные ощущения исчезнут, но они только усилились. И когда низкий, грохочущий звук заставил ее вновь открыть глаза, ей показалось, что потолок рушится, канделябры раскачиваются, а откуда-то издалека доносятся пронзительные крики. Ужас, от которого она тщетно пыталась избавиться, кристаллизовался в ее мозгу в одну чудовищную мысль — землетрясение!

Голова у нее болела по-прежнему, но тошнота и головокружение как будто отступили. Точно испуганное животное, Джинни проворно вскочила на ноги. Бежать — и скорее, скорее! Стараясь не поддаваться слепой панике, Джинни побежала к двери. Она прекрасно понимала, что собор может рухнуть в любой момент.

— Бог наказывает меня за грехи… Я должна умереть… Ей послышалось, что откуда-то доносится голос:

«Джиини! Джинни!» Но нет, это ей показалось. Солнечный свет снова ослепил Джинни, и она пошатнулась. До дверей ей оставалось лишь несколько шагов, но тут она запуталась в своей длинной юбке и с криком упала на пол. И вдруг прямо перед ней, на то самое место, где минутой позднее она могла оказаться, упал огромный канделябр. Раздался страшный грохот, что-то ударило Джинни по голове, и она погрузилась во тьму.

Потом, качая головами, многие говорили, что не припомнят такого сильного землетрясения. Мощные подземные толчки ощущались и в Гибаре, и в разных местах Кубы.

— Рад это слышать, мой друг, поскольку и сам пережил несколько весьма неприятных минут! А с тобой было что-нибудь подобное?

Андре Делери встретил в порту нескольких пассажиров с «Амариллиса». Как и он, они искали почтовое судно до Гаваны. Андре решил присоединиться к ним и посидеть в портовой таверне. В такую проклятую жару не стоило выходить на улицу. Андре все еще злился на Джинни, поскольку в прошлую ночь она отвергла его предложение разнообразить их любовные игры, пригласив еще одного участника. Он знал, что она не ханжа, однако ей почему-то претило такое развлечение. Кроме того, что-то явно изводило ее, и он решил непременно узнать, в чем дело. Беседуя с капитаном местных добровольцев, Андре размышлял о том, согласилась бы эта маленькая сладострастная ведьма принять участие в одной из тех сексуальных оргий, о которых он мечтал: например, двое мужчин и она посередине? В этот момент и раздался первый толчок, заставивший его очнуться от грез.

— Не волнуйтесь, мы к этому уже привыкли! — Усатый капитан спокойно осушил свой стакан и продолжал говорить, подбадривая других. Он без труда выяснил, что этот француз из Луизианы разделяет испанские интересы на Кубе. К тому же он оказался приятелем и учеником знаменитого дуэлянта Пепе Лулла. Все знали, что Пепе вызывал на дуэль кубинских эмигрантов, поддерживавших повстанцев, и убивал их всех.

Капитан Карилло предложил своему новому знакомому сигару, а потом признался, что и он испытал неприятное чувство, поскольку ни одно землетрясение не обходится без жертв. Правда, чаще всего погибают от страха старики или иностранцы, охваченные паникой.

— Я даже могу предсказать, когда начнется следующее, — продолжал он, — в такие дни жарче, чем обычно, а воздух совершенно неподвижен… Достаточно взглянуть на животных — они это всегда чувствуют!

Чуть позднее они вдвоем вышли из таверны и стали подниматься по крутой, извилистой дороге, ведущей к вилле, обсуждая, не предпринять ли им совместную верховую прогулку.

— Очень мило, что ты предложил мне пообедать с тобой и твоей женой. Судя по твоим словам, она действительно прекрасна. Мне стоит позаботиться о лошадях, не так ли?

Делери равнодушно пожал плечами и тут заметил впереди небольшую толпу, окружавшую то, что, по-видимому, было обломками повозки.

— Что-нибудь случилось? — Капитан нахмурился и вытянул шею. Потом, повернувшись к спутнику, невозмутимо сказал: — Несчастный случай. Животных, как известно, охватывает ужас за несколько минут до начала землетрясения. Лошади в этом случае могут понести.

Экипаж был одной из тех странных колясок, которые кубинцы называют воланами. Видимо, он свалился с невысокого каменного моста, соединявшего берега небольшого горного потока. Наблюдая, как неистово крестятся люди, издавая горестные восклицания, можно было не сомневаться, что те, кто сидел в экипаже, вряд ли остались в живых.

Капитан Карилло с озабоченным видом растолкал толпу своими мощными плечами, осмотрел место трагедии и позвал Андре:

— Похоже, одежда принадлежит какой-то иностранке. Может, это кто-то с нашего корабля?

Они не видели лица погибшей женщины, раздавленной экипажем, но в луже крови лежал молодой мужчина в ливрее с неподвижными глазами.

— Бедняга!.. — вздохнув, пробормотала какая-то женщина в толпе, но Андре, как загипнотизированный, смотрел на труп погибшей дамы. Да, капитан Карилло прав: она одета иначе, чем местные жительницы, — в прекрасном модном платье… Он сам купил такое для одной женщины. Это платье Джинни!.. О Боже! Андре побелел от ужаса… Джинни!

Ну конечно, она поехала искать его. Вероятно, это была одна из ее диких и непредсказуемых выходок — в самое жаркое время дня куда-то отправиться, оставив тенистую и прохладную виллу. Но ведь именно эта непредсказуемость и безрассудство и делали Джинни почти совершенством! Теперь он потерял ее! И то, что Джинни не отправится с ним в Гавану, меняет его планы. Он-то рассчитывал выставить свою любовницу напоказ, чтобы выкурить кое-кого из укрытий, а теперь придется изменить тактику… Впрочем, ему уже случалось менять свои планы в последнюю минуту!

— Какой ужас… Полагаю, мне следует пойти и сообщить о случившемся местным властям. Вы отправитесь со мной или встретимся позднее?

Андре рассчитывал представить капитана Карилло Джинни и в течение этого вечера делать шаг за шагом на пути к намеченной цели. Она отказалась разделить его с Кончитой, но, возможно, согласится, чтобы третьим в их спальне был мужчина? Однако теперь он уже не узнает, как бы отреагировала Джинни на подобное предложение, а жаль!