Глава 33

Во многих отношениях с «Денвер-хаус» не мог сравниться и самый лучший отель в округе. Этим вечером персонал отеля готов был превзойти сам себя: из погребов достали самые дорогие вина, для гостей приготовили говядину, копченого лосося, свежую рыбу, цыплят. Люстры и паркет отполировали до блеска. Прошел слух, что будут и танцы — любимое развлечение дам.

Переговоры продолжались с полудня до глубокой ночи, как сообщил Элизабет Мартин, поэтому сегодняшний вечер должен быть праздничным, чтобы ознаменовать их благополучное завершение. Но Элизабет было невесело, она опять проплакала почти всю ночь, написав короткий и холодный ответ на письмо Стива, переданное ей Мартином.

Мистеру Моргану не стоит совершать такой путь, чтобы заехать за ней. Если он все же это сделает, она не двинется с места. Она появится завтра на обеде с другим спутником, да и кто может запретить ей это?

«Бет, мне жаль, что я вышел из себя, — писал он, — надеюсь, что к тому времени, когда я заеду за тобой, ты наденешь то платье, которое я купил. Думаю, оно будет тебе к лицу. — И небольшая приписка: — Нам нужно многое обсудить, и у меня есть для тебя одно предложение».

Он никогда не предложит ей выйти за него замуж, потому что уже женат. И, без сомнения, заводит любовниц везде, где появляется. Он желал ее только потому, что рядом никого не было. Элизабет дала понять, что ненавидит его. О, только бы ей удалось показать ему это завтра!

Она прибыла в «Денвер-хаус» вместе с Мартином Барнесоном, высоко подняв голову. Элизабет знала, что ее бывшие подруги не сведут с них глаз, следя за каждым движением ее и Стива. Ну и пусть!

Элизабет поразило, как хороша Лорна Прендергаст в элегантном бальном платье с бриллиантовыми сережками и ожерельем. Она держала под руку Стива Моргана.

Однако Элизабет польстило, когда Стив, что-то небрежно сказав Лорне, устремился к ней через зал. Но его разъяренный вид вызвал у нее желание спрятаться за спину Мартина.

— Мартин… — дрожащим голосом начала Элизабет, но тот лишь мягко сжал ее руку.

— Думаю, дорогая, — твердо сказал он, — что есть такие вещи, которые ты должна решать сама.

Неужели ему все равно, что подумают о нем люди? Не говоря ни слова, Стив схватил Элизабет за руку и повел через зал, не замечая устремленных на них взглядов. Он затащил ее в дальний конец зала.

— Какого дьявола ты не надела то платье, что я тебе купил?

Она с отчаянием посмотрела ему в лицо.

— Потому что… оно для меня не годится. Там слишком большое декольте, а здешние женщины так не одеваются, и ты сам это знаешь. Кроме того, ты всегда говорил, что тебе нравится это платье.

После долгих размышлений она надела платье из черной тафты.

— Какого черта, Бет! Ты же видишь, как одеты Лорна и ее мать. Женщины из высшего общества носят платья с короткими рукавами и большим вырезом!

Она спокойно возразила:

— Но я не хочу, чтобы обо мне плохо думали соседи и друзья, ведь мне предстоит дальше жить здесь, с ними.

— Понимаю. — Он посмотрел на нее так, что она затрепетала. — Это намек, Бет? А я-то хотел предложить тебе отправиться со мной в Сан-Франциско. Лорна и ее мать тоже едут туда, а старый Джек позаботится об эскорте. Если согласишься, не беспокойся о том, что скажут об этом твои сплетники соседи. Не хочешь ли сопровождать миссис Прендергаст в качестве, ее компаньонки?

«О Боже, — взмолилась она, — заставь его замолчать, дай мне терпения и сил!»

Видимо, молитва дошла: Бет даже удивилась своей невозмутимости.

— Оказывается, мистер Морган, вы женаты! Может, мне не следует волноваться и о том, что подумает ваша жена? Что вы ей обо мне скажете — что я горничная миссис Прендергаст?

— Мне стоило бы встряхнуть тебя так, чтобы загремели твои глупые мозги! — Он издевательски рассмеялся: — О, не беспокойся, я не сделаю ничего, что шокировало бы твоих друзей! Но если уж ты так много обо мне знаешь, то могу кое-что добавить. Моя жена погибла несколько месяцев назад, и я уже привык к мысли, что стал вдовцом.

Он сказал это так, что Бет захотелось убежать и спрятаться, лишь бы ничего больше не слышать. Но она проговорила:

— Мне очень жаль, что я это сказала…

— Ради Бога, не жалей об этом! Но ты мне еще не ответила. Итак?

— У тебя есть дети? — Она не знала, почему задала этот вопрос, хотя мучительно хотела услышать ответ. Захваченный врасплох, он рассердился:

— Какая разница, черт подери! Да, есть. Близнецы, мальчик и девочка, но я никогда их не видел.

— Ты не…

— Я, видимо, еще не созрел для отцовства. Бет, я слишком беспокойный человек.

— Знаю, — глухо отозвалась она. — Мне не следовало задавать эти вопросы. Я не имела на это права. Но хорошо, что мы поговорили обо всем и были честны друг с другом. — Она жадно смотрела ему в лицо, стараясь запомнить его. Наконец Элизабет решилась сказать ему то, ради чего и пришла сюда: — Спасибо за приглашение, но я не могу поехать с тобой: я выхожу замуж за Мартина Барнесона.

Он молчал. Элизабет не решалась поднять глаза. Она думала, что Стив сейчас повернется и пойдет прочь, так и не сказав ни слова; но он задумчиво глядел на нее.

— Бет, ты уверена, что делаешь то, чего действительно хочешь?

Она твердо ответила:

— Уверена. Мартин — замечательный человек, за ним я буду как за каменной стеной. Ни Сан-Франциско, ни любой другой город, куда ты собираешься направиться, не по мне. Я люблю оседлый образ жизни и эту землю. Думаю… почти уверена, что когда-нибудь смогу полюбить Мартина так же, как он любит меня. Я уважаю его и доверяю ему.

Стив вдруг нежно коснулся ее лица.

— Ты красивая женщина, Бет, — мягко сказал он, взял ее за руку и повел к Мартину Барнесону.

Итак, он потерял Бет. Криво усмехнувшись, Стив честно признался себе, что это был лишь вопрос времени. Она права: он ничего не мог ей предложить, тогда как Мартин Барнесон даст Бет все, к чему она стремится.

Путешествуя по Калифорнии, Стив много размышлял о своей жизни и разговаривал только с Сэмом Мердоком или с молчаливым человеком по имени Барроуз, который взялся сопровождать их до Аризоны. Барроуз знал Стива много лет назад, когда они оба, вооруженные до зубов, охраняли поезда от нападения бандитов; тогда же он познакомился и с Сэмом Мердоком. Барроуз был надежным человеком.

Франсуаза Прендергаст прекрасно переносила тяготы путешествия, но ее дочь была утомлена и не скрывала раздражения, обиженная тем, что мистер Морган не уделяет ей никакого внимания. Она привыкла к полной откровенности с матерью, мудрой и понимающей женщиной, а потому однажды заявила ей:

— Я хочу его, мама. И я получу его любой ценой!

Франсуаза слишком хорошо знала свою дочь и потому не слишком удивилась.

— В самом деле? А что ты будешь делать, когда добьешься своего, малышка? Стивом не так-то просто управлять и, как я слышала, жить с ним тоже нелегко. Его женой была очень красивая женщина из хорошей семьи. Говорят, они были безумно влюблены друг в друга. А потом он отправил ее в Европу и связался с оперной певицей. Он очень опасный человек, из тех, кого называют одинокими волками.

— Мама, а ты уверена, что все это так? По-моему, он из тех мужчин, которых мечтает приручить любая женщина!

— Да, дорогая, ты в общем-то права. Однако не думаю, что тебе удастся заманить его в ловушку, и едва ли он станет хорошим мужем.

— Но зато любовник он наверняка великолепный! — дерзко заявила Лорна, и мать с осуждением посмотрела на нее.

— Только твой отец не должен слышать всего этого, хорошо? Ты же его знаешь.

— Но он не будет возражать против моего брака со Стивом Морганом! Более того, думаю, что он даже обрадуется этому. Иначе с чего он вдруг передумал и позволил мне отправиться в путешествие?

Несмотря на предупреждения матери, Лорна добилась того, что Стив заметил, как хорошо она справляется с лошадью и как метко стреляет. Чем больше она к нему присматривалась, тем больше он ей нравился. Он не походил ни на кого из тех, с кем Лорна когда-либо встречалась. Она видела его и в безукоризненном вечернем костюме, и в простой поношенной одежде ковбоя — он все носил с каким-то врожденным изяществом. Он оказался очень интересным собеседником, поскольку объездил весь мир и говорил на нескольких языках. Лорна хотела узнать о нем как можно больше!

Ей удалось завладеть его вниманием, когда они наконец прибыли в порт Сан-Диего в Калифорнии. Здесь Стив предложил им отправиться в Сан-Франциско морем. Так будет быстрее, утверждал он, тем более что в порту стоит корабль, принадлежащий компании «Лейди-Лайн», одним из акционеров которой был он сам.

— Мы остановимся на денек в Монтеррее — у меня там ранчо, оно расположено в прекрасном и нетронутом уголке природы. А потом направимся в Сан-Франциско.

Хотя они уже целовались, он вел себя с ней слишком официально, раздраженно думала Лорна. Она поклялась себе, что очень скоро все изменится. Едва они доберутся до Сан-Франциско, она заведет себе там поклонников. Вот тогда-то он и обратит на нее внимание!

— А ты не думаешь, что он скучает по той бедной фермерше, с которой так долго разговаривал на вечере в «Денвер-хаус», мама? Он не скрывал, что они весьма близко знакомы.

— Кажется, она ухаживала за ним, когда он был ранен, — заметила миссис Прендергаст, слышавшая много сплетен.

— Даже если у них что-то было, это не имеет никакого значения! Полагаю, мужчины должны развлекаться!

Когда клипер «Зеленоглазая леди» покинул порт Сан-Диего, Стив забыл об Элизабет Кэди. Только та зеленоглазая леди, в честь которой он назвал этот корабль, не давала ему покоя; именно потому Стив и решил отправиться на нем в Сан-Франциско. Черт бы побрал Джинни, которая не дает ему забыть о себе!

— А надолго ли ты намерен задержаться в Сан-Франциско? — спросил Сэм Мердок.

Стив пожал плечами:

— Не знаю точно, Сэм. Скорее всего надолго. Хочу разобраться с рудниками и показать миссис Прендергаст и Лорне все, что они пожелают. — Заметив пристальный взгляд Сэма, он принялся расхаживать по каюте. — Я собираюсь вернуться в Мексику, — помолчав, сообщил Стив. — Мне не очень-то хочется связываться с моим раздражительным дедом, но я помню об обязательствах перед детьми. — Он нахмурился, размышляя о том, похожи ли они на Джинни.

Ренальдо Ортега написал и Сэму Мердоку, другу дона Франсиско. Только Сэм способен утихомирить Стива. Ренальдо надеялся, что гордость не позволит Стиву броситься в погоню за женой. Возможно, дон Франсиско прав: им поможет лишь развод. Если Джинни теперь счастлива, то остается благодарить Бога, ибо бедная девочка заслужила это счастье. Стив же никогда не испытывал недостатка в женщинах, он утешится в объятиях другой!

Ни Ренальдо, ни Мисси, ни дон Франсиско не знали, что Стив считал жену мертвой. Когда Сэм Мердок, тоже не сомневавшийся в смерти Джинни, прочитал письмо Ренальдо, он испытал облегчение от того, что Стив в отъезде. Сэм подумал, не уничтожить ли письма, адресованные его партнеру, но решил, что рано или поздно Стив все равно обо всем узнает. Что за проклятое письмо! Он подумал о Джинни, которую всегда считал красивой, но несчастной женщиной. Такой она была по крайней мере в те времена, когда он ее знал. Что побудило ее убежать? Казалось, они со Стивом созданы друг для друга. Он в жизни не видел, чтобы Стив был так одержим женщиной! Что произойдет, когда Стив узнает, что жена, которую он оплакал, не только жива, но даже уехала в Европу, взяв с собой и детей, и собирается замуж за английского лорда?

Сэм Мердок, отважный и решительный человек, глубоко вздохнул. Боже, помоги Вирджинии и ее новому мужу, если Стив когда-нибудь встретится с ними! И о чем только думал дон Франсиско, позволив Джинни так поступить?

Глава 34

Зеленые лужайки замка тянулись до самого озера, в центре которого на острове стоял летний дом. Неподалеку протекала река. На ее берегах росли большие старые ивы, ветви которых спускались к самой воде. На одной из лужаек под наблюдением гувернантки играли двое детей, а на террасе, выходившей в сад с великолепными кустами роз, трое людей пили чай. Глядя на них, казалось, что они совершенно счастливы. Хозяйка, седовласая леди, потчевала чаем сына и его друга. Селина Дюмон взволнованно переводила карие глаза с одного молодого человека на другого. Пьер вскочил:

— Ну вот, теперь, когда Бруссар наконец оставил нас одних, я могу задать свой вопрос. Мишель, что ты думаешь о переменах в моей кузине? Надеюсь, ты будешь откровенен, поскольку всегда питал слабость к Вирджинии.

Мишель Реми, граф д'Арлинже, чувствовал себя неловко. Когда-то он был любовником Вирджинии Брендон и даже хотел жениться на ней. Однако она ушла от него к мексиканскому полковнику. И все же он до сих пор вспоминал о ней с необычайной теплотой и нежностью. Несколько лет назад, во время последнего визита Вирджинии во Францию, он из-за нее едва не разошелся со своей женой. Со стороны его друга было не совсем тактично задавать такой вопрос, к тому же в присутствии мадам Дюмон.

— Да уж, пожалуйста, будьте откровенны, — попросила Селина. — Вы же знаете, мы все беспокоимся, но с ней так трудно стало разговаривать… Она чувствует нашу жалость, и это нервирует ее.

— Она утратила свою прежнюю живость! — подавленно заметил Пьер, — и ты не мог этого не заметить. В ней жизнь всегда била ключом, а теперь не осталось ничего, кроме печали. Вспомни, как она любила верховую езду, как жадно устремлялась навстречу любому приключению! А сейчас… ну что говорить — ты сам все это видишь. Большую часть времени она проводит в своей комнате или наедине с ним…

— А разве он плохо с ней обращается? — Мишель не удержался от вопроса, заметив, как нахмурился его друг.

— О нет, он целиком посвятил себя Джинни и не отходит от нее ни на шаг, — отозвался Пьер, — но дело не в этом. Проблема в самой Джинни, и именно поэтому меня интересует твое мнение. Ты же знаешь ее еще с Мексики, не так ли? И встречался с тем человеком, за которого она вышла замуж?

— Она дала понять, что собирается с ним развестись, — заметил Мишель, — и, конечно же, я не стал совать нос в чужие дела!

— Но разве она счастлива с лордом Тиндэйлом? — настаивал Пьер. — Впрочем, он кажется порядочным человеком, хотя немного староват для нее. Он богат, но все же… все же я чувствую, что самой Джинни чего-то не хватает!

— Но она стала спокойнее, чем прежде, — заметил Мишель, — но подумай, как Джинни может предаваться прежним развлечениям, если… — он замялся, — если она ослепла! — Сказав это, он почувствовал, как у него сжалось сердце.

Джинни! Веселая и смеющаяся, с чувственным нежным ртом; Джинни, сверкающая изумрудно-зелеными глазами; Джинни, изящно вальсирующая вместе с ним на балу, — как только могла произойти эта трагедия! Если во всем этом виноват тот бандит, что был ее мужем, — ну, тогда он напомнит о себе этому ублюдку! Но ведь она так спокойно объяснила ему, что ее слепота лишь временная и Ричард покажет ее знаменитому венскому доктору, который обещал помочь. Она, без сомнений, полностью доверяла Ричарду, который и сам был врачом. Даже сейчас Мишель испытывал жгучую ревность, представляя себе этого человека в страстных объятиях Джинни. О Боже, какой любовницей она была! Иногда Мишель чувствовал, что, несмотря на боль, которую она ему причинила, он отдал бы все, только бы повернуть время вспять!

И у Джинни неожиданное появление в замке Мишеля вызвало вереницу воспоминаний. Бедный Мишель! Джинни надеялась, что он не обиделся, когда, поговорив с ним несколько минут, она удалилась, объяснив, что ее ждет портниха, и пообещав встретиться с ним за обедом. Интересно, ему с ней тоже неловко? Пьер наверняка предупредил его обо всем. Да, она трусиха и предпочитает жить в том замкнутом, безопасном и счастливом мире, который создал для нее Ричард. И у нее нет потребности в чем-то еще, особенно в воспоминаниях.

Сидя у окна в удобном кресле, Джинни ощущала на лице и плечах горячие лучи послеполуденного солнца. Легкий ветерок доносил аромат роз и запах гаванских сигар. Это курят Ричард и его гости. Заботливая тетушка Селина отвела им целое крыло старинного замка, «так что вы можете чувствовать себя свободно, как у себя дома, дорогая Джинни», сказала она.

— Главное, что вы счастливы, и только это важно, — заметил Пьер.

Трудно представить, что молодой человек, который всегда был для нее «кузеном Пьером», ныне стал знаменитым юристом и дипломатом и, как уверяют, займет место в правительстве! Но для нее он совсем не изменился.

Под ее окном располагалась каменная терраса, затененная кронами старых деревьев. Приезжая в этот замок, принадлежавший семье ее матери, Джинни любила сидеть на этой террасе. Сейчас для нее настали не слишком счастливые времена, зато у нее есть Ричард и дети. «Мы — семья!» — радостно говорил ей Ричард, и это было правдой. Не желая признаваться в этом даже себе, Джинни втайне мечтала об увлекательной бурной жизни, совсем не такой, как сейчас.

Издалека до Джинни донесся радостный смех ее близнецов, и она улыбнулась. Пьер обещал нарисовать их. Как хорошо она помнит тот день, когда он начал писать ее портрет!

«Возможно, его гости наконец-то собираются уезжать», — подумала она, прислушиваясь к голосам, которые стали громче: мужчины вышли на террасу.

— Она прозреет? — спросил кто-то, и Джинни затаила дыхание, ожидая ответа Ричарда.

— Когда будет готова к этому. У нее нет никаких физических повреждений. Скоро я покажу ее моему венскому другу.

Голоса замерли. Скоро Ричард придет к ней. К любви нельзя относиться несерьезно, так же как и к доверию. Доверие! Опять это слово!

Ричард вошел в комнату, горячо обнял Джинни и весело сказал:

— Итак, дорогая, все решено! Если ты успеешь собраться, мы можем уехать на этой неделе.

Он встал на колени перед креслом, взял ее за руки и начал говорить о предстоящем путешествии.

Слушая Ричарда, Джинни пыталась представить себе путь, который им предстоит совершить. Из Франции в Австрию — ну, в этом нет ничего необычного, в Вене она уже была. Там они проведут по меньшей мере неделю…

— И мы потанцуем под музыку Иоганна Штрауса-младшего, причем мне будут завидовать все мужчины! — воскликнул Ричард.

Она улыбнулась, забыв, зачем они направляются туда. Из Вены они проследуют в Венецию.

— Ты никогда не была в Венеции? Тогда мы должны обязательно остановиться там. Это красивейший город в мире!

— И ты покатаешь меня на гондоле при лунном свете? Это так романтично…

— Я сделаю даже больше, дорогая, — прошептал он.

Ночью, прислушиваясь к глубокому и ровному дыханию Ричарда, Джинни мысленно проделала оставшуюся часть путешествия. Они поплывут по Адриатическому морю, останавливаясь в итальянских портах, а затем направятся в Грецию. На острове Миконос находится великолепная белая вилла, с которой открывается вид на Эгейское море, — Ричард хотел купить ее у своего друга-турка.

— Видишь ли, дорогая, турок не слишком жалуют в Греции, и потому мой друг не хочет возвращаться туда. Думаю, мы сможем брать с собой детей на лето, и вы все очень полюбите этот остров!

— Не сомневаюсь. Расскажи мне что-нибудь еще.

Он стал рассказывать, как они поплывут через Дарданеллы в Мраморное море и наконец окажутся в Стамбуле.

Джинни ворочалась в постели, удивляясь тому, что никак не может заснуть.

Глава 35

Почему приготовления к путешествию кажутся такими долгими? Теперь, к счастью, все было уже позади: экипажи, отели, арендованные виллы, венецианские гондолы и долгие, скучные наставления о турецком этикете, изучение нескольких обиходных слов и выражений. Наконец-то она на Крите! Здесь к ней пришел высохший мрачный старик, имам, как объяснил ей Ричард, святой человек. Он собирался познакомить ее с учением пророка Мухаммеда.

— Ты хочешь, чтобы я…

— Я прошу тебя внимательно его выслушать и повторить за ним некоторые слова. Это просто, любимая, и ни к чему тебя не обязывает. Но лучше, если мы приедем в Стамбул, уже вступив в брак по законам шариата. Это облегчит нам жизнь.

Конечно, он был прав. Ну что стоит ей повторить несколько слов, смысла которых она даже не понимала? Почему бы не сделать такую мелочь, чтобы доставить удовольствие Ричарду?

— Странно, что ты все еще хочешь жениться на мне! Я могла бы остаться просто твоей любовницей.

Ее так разочаровало посещение доктора Вундта в Вене, что даже Венеция не сгладила этого чувства. Она долго беседовала с доктором, рассказав ему все о своей жизни. После этого он спросил:

— Не кажется ли вам, мадам, что вы просто не хотите видеть? Поняв это, вы найдете ключ ко всему. Сам я, к сожалению, не могу вложить его вам в руку.

Джинни заплакала, презирая себя за слабость, но Ричард успокоил ее, уверив, что скоро она прозреет.

— Ты обязательно найдешь ключ, о котором говорил тебе доктор Вундт. Тем более что я так люблю тебя!

Джинни уже многому научилась, в частности причесываться и выбирать себе платье.

— Когда мы приедем в Турцию, — сказал Ричард, — Тебе и пальцем не придется пошевелить. Поскольку я личный врач султана, нам предоставят великолепный дом со слугами.

Теперь Джинни все еще не могла поверить, что живет в Турции, в неслыханной роскоши. Она и не представляла, что когда-нибудь поплывет по Босфору во дворец султана в турецкой шлюпке, задрапированной тяжелыми занавесками.

И мог ли кто-нибудь из них знать, чем это обернется? Султан Абдул Азиз был весьма эксцентричен. Как истинный маньяк, он возомнил, что его пытаются отравить. Несколько дней подряд он ел только яйца, сваренные его матерью. Как можно общаться с подобным человеком?

— Я вылечил его от острой диспепсии, — заметил Ричард, — он ел слишком много яиц и беспробудно пил, хотя мусульманам это запрещено. Все это и привело к расстройству пищеварения. Но он считает, что я спас ему жизнь, а потому…

— А потому? — как эхо откликнулась Джинни.

— Знаешь, дорогая, я почти жалею, что взял тебя с собой. Нам приказали явиться во дворец, чтобы я был поблизости, если вдруг понадоблюсь султану. Я не посмел отказаться. Надеюсь, что он вскоре забудет о нас и найдет себе нового фаворита.

К этому моменту они уже были во дворце, и теперь оставалось только не унывать и надеяться на лучшее. Оказывается, Джинни предстояло не только занять покои на женской половине дворца и не видеться ни с кем, кроме Ричарда, но и надеть чадру, если она вздумает появиться на людях!

— Ничего, это ненадолго. А ты сможешь вынести эти ограничения какое-то время?

«Бедный Ричард, — думала теперь Джинни. — Он так расстроен всем этим!» Оказалось, что здесь есть огромный сад, окруженный стенами, где она могла гулять и даже кататься верхом. Ричард нашел для нее лошадь и грума. Ее горничная была великолепной массажисткой и компаньонкой и всячески баловала Джинни.

Джинни наслаждалась теплой ароматной ванной, шелковой одеждой, тяжелыми золотыми браслетами, которые здесь надевали не только на запястья, но и на лодыжки. Да, наряды турецких женщин гораздо удобнее нижних юбок, корсетов и турнюров европейских дам! Она подумала, что могла бы написать об этом тетушке Селине. Бедная тетушка была бы потрясена, увидев сейчас свою племянницу!

«Да, мне следует написать ей, — подумала Джинни. — Надо узнать, как дети. Надеюсь, она ответит мне». А еще ей нужно поговорить с Ричардом.

Джинни была вновь беременна, и, кажется, бедное дитя должно появиться на свет во дворце турецкого султана! Мигри Ханум, черноволосая черкешенка, жена султана, оказывается, тоже беременна. Им предстояло разрешиться от бремени одновременно, причем Ричарду, без сомнения, пришлось бы уделить внимание прежде всего отпрыску султана.

Ричард прислал Джинни записку, сообщив, что сегодня вернется поздно, поскольку султан держит его при себе и они даже обедали вместе. В небольшой приписке по-английски Ричард писал:

«Дорогая, прости меня, но ты знаешь, что мое сердце с тобой. Я приду к тебе, как только смогу».

Нахмурившись, Джинни решила поужинать и лечь спать. Она уже привыкла к турецкой кухне, отдавая предпочтение плову, поскольку все остальное казалось ей слишком острым, что вызывало у нее теперь тошноту. Однако шербет, неизменно подаваемый на десерт, был великолепен.

Ей было трудно заснуть в эту ночь. Ее горничная Фатима объяснила это полнолунием, и Джинни удивилась этому:

— А если я не вижу луну?

Сегодня Джинни чувствовала себя особенно одиноко в этом огромном мраморном дворце. «Хоть бы поскорее отсюда уехать», — подумала она.

Ричард пришел к ней очень поздно.

— Прости, дорогая, я не мог этого предвидеть, — прошептал он устало.

— Произошло что-нибудь плохое?

— Сегодня вечером султан был в страшном напряжении, — вздохнул Ричард. — Обед продолжался бесконечно долго, хотя он ел очень мало. Джинни, клянусь тебе, я даже не представлял, как он деградировал, иначе не согласился бы приехать сюда. Во время первой нашей встречи в Лондоне он казался немного подавленным, но все же здоровым. Он велел сегодня отрубить голову одному из слуг за самую ничтожную провинность! И этот человек управляет огромной империей!

— Не думай об этом, — прошептала Джинни, решив ни о чем не рассказывать ему до завтра.

Ричард крепко обнимал ее, но не затевал с ней любовных игр. Когда Джинни проснулась, оказалось, что Ричард уже ушел. Она позавтракала и отправилась в сад, благоухающий травами и цветами, немного покаталась верхом, а потом долго лежала в ванне.

«Если бы я только могла видеть! — горестно подумала она. — Тогда все, что меня окружает, казалось бы мне ожившей сказкой Шахразады».

Когда пришел Ричард, Джинни, одетая и благоухающая духами, поклонилась, соединив ладони, и произнесла по-турецки:

— Твоя рабыня покорно ожидает приказаний повелителя! — И после этого неожиданно разрыдалась.

Глава 36

Джинни чувствовала себя очень надежно в объятиях Ричарда, а его слова и голос успокаивали ее. С тех пор как Джинни утратила зрение, у нее резко обострилась чувствительность, и она почти физически ощущала его напряжение. Это тревожило ее все больше и больше.

Она объясняла все тем, что сейчас их жизнь зависела от прихотей этого безумца, турецкого султана. К тому же Ричард считал себя виноватым перед ней. Джинни была уверена, что он многое от нее скрывает, не желая ее расстраивать, а потому часто плакала, стыдясь своих слез. Джинни искала удобного случая, чтобы сказать Ричарду о своей беременности, и даже бессознательно злилась на него за то, что он сам еще этого не понял.

Зато он по-прежнему считал ее прекрасной.

— Ты все так же красива, и мне следует увезти тебя отсюда как можно скорее. Я обязательно это сделаю. — Потом без всякого перехода заметил: — Я сегодня видел генерала Игнатьева, русского посла.

Джинни изумилась.

— Я сказал ему, что ты здесь, — вздохнул Ричард, — это может оказаться полезным, если… — Он осекся, потом продолжал: — Он тоже друг султана; тот доверяет ему больше, чем англичанам и французам.

Почему Ричард вдруг рассказал русскому посланнику о том, что она здесь? Конечно, он мог просто упомянуть об этом случайно, но…

Чего боится Ричард? Что может случиться? Он осторожно положил ее на постель и начал нежно ласкать ее.

— Для меня счастье — доставлять тебе наслаждение… Она это знала, но что он сам при этом испытывал?

Джинни почувствовала стыд — ведь она никогда и ничем не платила ему за его заботу, поглощенная лишь своими ощущениями.

«Какая же я эгоистка!» — сокрушенно подумала Джинни и протянула к нему руку. Однако он отстранился.

— Ричард…

— Не надо. Ты не одалиска и не рабыня, которая должна доставлять удовольствие. Ты моя прекрасная возлюбленная, и позволь мне боготворить и любить тебя, дорогая, как ты того заслуживаешь.

На следующий день, после полудня, к Джинни явился посетитель. Горничная только что закончила причесывать ее и взяла в руки флакон с духами, когда в дверях появился евнух и дрожащим голосом объявил о прибытии гостьи — матери султана. Флакон выпал из рук Фатимы.