Глава 27

В следующий раз еду Стиву принес старый мексиканец, бормотавший, что этого свинью-гринго следовало оставить подыхать, ибо даже виселица слишком хороша для него. А уж сеньоре совсем не стоило марать руки о такую падаль.

— Где она? Отправилась подготовить все необходимое для повешения?

Старик испуганно взглянул на него:

— Вы говорите по-испански? Но у вас синие глаза! Впрочем, — поспешно добавил он, — для меня это не имеет значения. Ешьте — и побыстрее, потому что у меня слишком много дел.

— Мне чертовски хочется знать, почему все так хотят увидеть, как меня повесят? Первый раз в жизни слышу, что человек, попавший в засаду и защищавшийся, заслуживает линчевания. Неужели законы в этой части страны так сильно отличаются от других?

Мексиканец нахмурился и отвел глаза. Очевидно, он вновь вспомнил все, что случилось.

Стив понял: его приняли за кого-то другого и устроили засаду. А обнаружив, что не прикончили его, придумали свою версию, чтобы довести дело до конца.

После ухода старика Стив едва удержался от искушения проверить, прочны ли его кандалы. Главная проблема заключалась в том, что он все еще испытывал слабость, которая держала его в плену, не позволяя пошевелиться. Черт возьми, даже размышления отнимали слишком много сил: голова разламывалась, и он неумолимо проваливался в черную пустоту и терял сознание.

Стив дошел до такого состояния, что хотел уже услышать шаги людей, которые поведут его на виселицу.

Еще раза два к Стиву зашел старый мексиканец, который по-прежнему отказывался вступать с ним в разговор. Потом снова появилась женщина, и Стив сразу же понял, что потерял ее, ибо она держалась особенно враждебно.

Увидев ее замкнутое, холодное лицо, Стив закрыл глаза. Черт бы ее побрал!

— Вы чувствуете себя лучше?

— Какое это имеет значение?

— Похоже, вы уже окрепли.

— Готов для виселицы? Чего же вы ждете?

— Если кто-то и заслуживает этой участи, так это вы! — отозвалась она. — Неужели вы до сих пор этого не поняли? Неужели вам не жаль людей, которых вы так хладнокровно убили?

— Трудно испытывать жалость к тем, кто устроил тебе засаду, — возразил Стив. — Я жалею только о том, что им не удалось довести дело до конца.

— Не надейтесь, что спасете свою шкуру, если начнете лгать! Доминго рассказал мне все, что вы ему говорили, так что не пытайтесь избежать веревки?

— Похоже, вы так хотите, чтобы меня повесили, что вас уже ничто не остановит. Так зачем откладывать это? Допускаю, что казни доставляют вам такое же удовольствие, как воскресные проповеди.

— Только последний ублюдок может придумать такое!

Стив ухмыльнулся, уловив в ее голосе злобу и отвращение.

— Так в чем же дело? Надеюсь, уже скоро мне набросят веревку на шею и ваша жажда мести будет удовлетворена.

Женщина с ненавистью посмотрела на него и вышла из комнаты. Он проводил ее издевательским смехом.

— Сеньор? Тсс, сеньор!

Стив увидел темные глаза и лохматые черные волосы. Маленький мальчик осторожно приоткрыл деревянные ставни и теперь с любопытством заглядывал в комнату.

— Привет, малыш! — отозвался Стив.

Мальчик настороженно смотрел на него.

— А, правда, сеньор, что вы настоящий бандит?

— Меня здесь так называют, но сейчас я не слишком опасен. Почему бы тебе не войти?

Мальчик заколебался и, осторожно оглянувшись, быстро уселся на подоконник.

— Я ничего не боюсь, сеньор, даже бандитов. Я даже умею стрелять. Можно взглянуть на ваши раны, их, наверно, очень много…

— Для этого тебе придется подойти поближе. Может, ты все же боишься?

— Боюсь? Я? Мне десять лет, и я уже взрослый. Вновь опасливо оглянувшись, мальчик соскочил в комнату и нерешительно приблизился к кровати. Однако улыбка синеглазого незнакомца так обезоружила его, что он тоже улыбнулся.

— Вы выглядите совсем неплохо, сеньор, — заметил он, оглядев повязки и серовато-синий шрам на виске у Стива. — Дедушка сказал, что это просто чудо… ну то, что вы остались в живых.

— Похоже, я проживу недолго.

— Они собираются повесить вас, да? А вам не страшно?

— Что толку бояться неизбежного? Но мне интересно, за что они решили меня повесить?

— Да ведь вы застрелили много людей! Вы так быстро выхватили револьвер, сеньор! Мне тоже хочется этому научиться.

— Не стоит, иначе ты кончишь тем же, чем и я. Странно все же, что я так плохо стрелял.

— Но вы же не знали, что они устроили вам засаду. Они меня не заметили, но я слышал, они договорились, что сделать с вами, раз вы приехали всех убивать. Когда вы вышли из салуна, они начали стрелять и вы тоже начали стрелять. Стоял ужасный грохот, потому что все палили из револьверов…

— Интересная история, малыш! Похоже, ты и впрямь там был!

— Конечно, был, сеньор, пули пролетали над моей головой, но я ни капельки не испугался! Сеньор Кэди, мой хозяин, велел мне идти домой и предупредить сеньору, что он задержится, но я остался посмотреть, что будет дальше. Вы хорошо дрались, сеньор, и мне очень жаль, что они так сильно вас изранили.

— Тебе понравилось наблюдать за настоящей перестрелкой? Ты говорил кому-нибудь о том, что видел?

Глаза Стива с тревогой устремились на мальчика, но тот покачал головой:

— О нет, сеньор! И ведь вы тоже не скажете, правда? Мой старик побьет меня, а сеньора очень рассердится. Мне самому не разрешают ездить в город, но иногда сеньор Кэди брал меня с собой, и я привозил его назад, когда он выпивал слишком много текилы. Но если дед узнает, тогда он может отослать меня в Мексику, к тетке, в Сонору. А у нее и так слишком много детей, и она будет лупить меня каждый день… Теперь мне надо идти, сеньор, он тоже поколотит меня, если узнает, где я был.

— Подожди минуту…

— Меня здесь не было, и вы меня не видели! — поспешно повторил мальчик, проворно перескочил через подоконник и исчез.

Черт возьми! Еще несколько минут, и, возможно, ему удалось бы убедить мальчика повторить этот рассказ. Но выслушает ли она его? Нет, скорее всего «конец мольбам» положит веревка…

Вслед за женщиной в комнату вошли четверо мужчин. Одного из них Стив видел в салуне. Его звали Милтом. Стив понял, что его час пробил. Значит, она сама их привела! При этой мысли он почувствовал невыносимую горечь, но невозмутимо посмотрел на вошедших.

Милт Кехо возбужденно заговорил:

— Зачем ты уложила его в постель, Лиззи? Тебе следовало держать его на цепи в клетке — большего он не заслужил!

— Мы все с нетерпением ждали этого часа, парень, надеюсь, и ты тоже?

— Хватит! — воскликнула женщина, нервно перебирая подол передника. — В этом нет необходимости. Его должны повесить, и этого достаточно.

Дальнейшие события разворачивались стремительно. Стива выволокли наружу. Он проклинал свою слабость, головокружение и липкий пот. Кто-то подсадил его на лошадь и привязал к передней луке седла. Стив стиснул зубы, чтобы не закричать от боли, пронизывающей его при каждом шаге лошади.

Через несколько миль к ним присоединилась большая группа людей; среди них была и Элизабет Кэди — она правила легкой повозкой. Рядом с ней сидел старый мексиканец.

«Неужели сейчас?» Стив уже почти ничего не чувствовал и желал только одного: чтобы все это было поскорее.

— Снимите его с лошади! Лайж, почему ты еще не развязал его? Мы должны сделать все как полагается.

Когда все было готово, старик сказал:

— А теперь минуту внимания. Может, нам следует узнать его имя?

— Да, — ответил кто-то из мужчин, — тогда мы приколем записку к его груди. Пусть Прендергаст знает, как мы расправились с его наемным убийцей.

Стива охватила ярость.

— Я хочу знать одно, — спокойно сказал он, — за что вы решили меня повесить?

Они злобно уставились на него.

— Какого дьявола ты тянешь время? — крикнул Кехо. — Ты прекрасно знаешь, что застрелил нескольких невинных людей!

— Но они на меня напали первыми — разве можно называть это убийством? Или вы просто мстите мне?

— Что ты имеешь в виду? — взбесился Кехо. — Мы с Лайжем были там и знаем, что ты набросился на Джареда, не дав ни ему, ни Реду ни единого шанса…

— Ложь! Я избежал стрельбы, на которую вы пытались спровоцировать меня в салуне, и угодил в засаду на улице. Так неужели, джентльмены, вы не дадите мне возможности оправдаться перед судом? Не лучше ли вам опросить свидетелей, прежде чем взять на себя исполнение приговора. Обвиняя меня в том, что я наемный убийца, вы не даете мне ни единого шанса опровергнуть это обвинение. Может, вы поступаете так с каждым приезжим?

— Черт подери, неужели вы все не видите, что он тянет время! Ничего, ублюдок, я знаю, как заткнуть твою лживую глотку…

Стив уже понял, что последует дальше. Веревка затянулась вокруг шеи. Он поднял закованные руки, пытаясь ослабить ее, и тяжело упал на землю.

Издали донесся женский крик:

— Нет, о нет! Не так…

Стив лежал на земле, истекая кровью, и его медленно душили.

Внезапно холодные как лед руки коснулись его горла и ослабили веревку. Ему удалось наконец вздохнуть. Перед глазами плыл кровавый туман, откуда-то слышались голоса, которые поднимались и стихали, как порывы ветра, но то, о чем они говорили, не имело для Стива ни малейшего смысла. Он потерял сознание.

— Мне очень жаль, что пришлось пристрелить твою лошадь, Милт, — сказал Мартин Барнесон, самый богатый землевладелец из поселенцев, — но я возмещу тебе эту потерю. Ты не имел права выделывать такое. То, что сказал этот человек, заставило меня остановить казнь и призадуматься. С чего мы взяли, что это один из людей Прендергаста? К тому же он что-то говорил о свидетелях…

— Ты сомневаешься в моих словах и словах Лайжа и веришь ему? А я-то надеялся, что успел прикончить его!

К ним подошел старый мексиканец, за которым следовал внук.

— Фиделито прятался за мешками в задке повозки, — пояснил он. — Конечно, ему не стоило видеть такие вещи… Но он тоже слышал, что сказал парень: это чистая правда. Засаду подстроили те, кто ждал его возле салуна. Они решили убить его, поскольку им не удалось сделать этого внутри.

— Вранье! Неужели вы поверите мексиканскому отродью? Этот старик такой же сумасшедший, как и его внук!

— Если ты не успокоишься, Милт Кехо, я пристрелю тебя сама! — Ее лицо было белым, как бумага, а юбки — в пятнах крови, ибо она стояла на коленях возле Стива. Элизабет Кэди смело взглянула на мужчин. — Ты едва не сделал нас всех такими же убийцами, как сам! Заявляю вам всем, что верю Фиделито. О Боже, вы чуть было не втянули меня в это!

— Полагаю, — твердо сказал Мартин Барнесон, — нам следует позвать шерифа. Незачем сообщать ему о том, что мы тут натворили, но он должен выяснить, в розыске этот человек или нет.

— Если он еще жив! — злобно выкрикнул Милт.

И Барнесон кивнул:

— Да, если он жив. Но мы хотя бы знаем, что шериф — наш друг, а это для нас просто счастье, особенно для тебя, Кехо.

Глава 28

Шериф откинулся на спинку стула и задумчиво взглянул на Элизабет:

— Итак, миссис Кэди…

— Доктор Уилсон сказал… сказал мне, что тот человек здесь.

— Садитесь, Лиззи, хотя этот стул и не слишком удобен. — Он разглядывал ее с легкой улыбкой. — Вы хотите увидеть его?

Элизабет смутилась от того, что пришла сюда.

— Полагаю, все будет в порядке, — добавил шериф. — В любом случае мы не продержим его здесь слишком долго. Как только я выясню, что его не разыскивают, хотя это, конечно, еще не все. Ведь он может быть одним из тех мерзавцев, которые шныряют через границу под чужими именами…

Лиззи забыла о том, ради чего пришла, услышав слова шерифа.

— Но он действительно профессиональный наемник? Вы сможете выяснить это?

— Не зная его настоящего имени? Не зная имени, можно только повесить… Черт возьми, даже не могу сказать вам, сколько Джонов Смитов я повстречал в свое время! Но если этот человек действительно профессионал, весьма вероятно, что кто-то в округе слышал о нем и сможет опознать его. Я даже послал по телеграфу запрос в Остин, в штаб-квартиру техасской конной полиции, желая убедиться, что он не их клиент. Все, что мог, я уже сделал, а сам он не говорит, откуда здесь взялся. Утверждает, что потерял память. — Шериф лукаво посмотрел на Лиззи. — Может, он бродяга, проезжавший мимо или сбежавший из тюрьмы. Кажется, доктор считает это вполне вероятным. Сам же я полагаю, что он всего лишь проезжий.

— Но ведь никто не проезжает через этот город просто так, и вы это знаете! — горячо возразила Лиззи и помимо воли посмотрела в темный коридор, ведущий в камеры.

Шериф перехватил ее взгляд и улыбнулся.

— Послушай, Лиззи, — снова заговорил он, — я не имею права препятствовать тебе, если ты этого хочешь. Он жив и может перенести путешествие, но, если сам этого не пожелает, я не стану настаивать. Однако будь я на твоем месте… — Увидев ее отчужденный взгляд, он вздохнул: — Берегись его, за время своей работы я научился разбираться в людях. Не знаю, кто он и откуда, но уверен, что этот человек опасен. И я предпочел бы, чтобы он как можно скорее сел на лошадь и убрался с моей территории. У нас и так достаточно проблем, а я старый человек, Лиззи.

— Я хочу лишь поговорить с ним, шериф Блейн, — холодно сказала она.

Шериф со вздохом взял связку ключей.

— Ну что ж…

Лиззи пошла вслед за ним. Он отпер дверь, пропустил ее в коридор, затем тихо сказал:

— Прендергаст прислал сюда вчера одного из своих ребят, чтобы порасспросить об этом парне. Может, окажешь нам всем услугу и уговоришь его убраться подальше? Получив ответ на последнюю телеграмму, посланную в Остин, я смогу его выпустить…

— Вы думаете, он сам этого не хочет? — так же тихо спросила она. — Он угодил в засаду, и его едва не убили, а затем они… мы… едва не повесили его. Если он из тех, о ком вы говорите…

— Возможно, он поблагодарит тебя за то, что остался жив. В конце концов, ведь именно ты спасла его шкуру!

— Ох! — вздохнула Лиззи, чувствуя отчаяние и раздражение.

Шериф пожал плечами:

— Ну что ж, поговори с ним, раз уж ты так этого хочешь. Я бы предпочел, чтобы он не участвовал в этом конфликте на стороне Прендергаста, а впрочем, и на любой другой стороне тоже!

Она промолчала.

Лиззи шла к шерифу без всякого страха. Она надела новое черное платье из тафты, сделала себе новую прическу, уложив волосы в большой узел на затылке. Лиззи чувствовала необходимость посетить заключенного, — ведь кто-то должен сказать ему, что они сожалеют о допущенной ошибке. Это следовало сделать именно ей, показав ему, что она больше не обвиняет его в смерти Джареда.

Сейчас, оставшись наедине с ним в камере, Элизабет чувствовала неуверенность в себе. Встретив отрешенный взгляд его темно-синих глаз, она не могла вымолвить ни слова. Она даже не заметила, как ушел шериф.

Он, словно не замечая ее смущения, сидел на узкой койке, прислонившись спиной к стене. Лениво покачивая ногой, он раскладывал карты из грязной колоды на застеленном одеялом матрасе. Наконец Стив медленно поднялся на ноги, не выразив никакого удивления.

Никто из них не произнес ни слова, пока не ушел шериф. Элизабет, охваченная смятением, готова была бежать прочь. К своему стыду, она поняла, что и он сознает ее страх.

Подняв голову, она заметила его насмешливую ухмылку.

— Вы играете в карты? — спросил он.

— Нет, я… я никогда не играла в карты. — Она бесстрашно встретила его взгляд и не отвела глаз.

Она заметила, что он оброс щетиной, глубокие морщины избороздили худые щеки, и тонкий шрам на одной из них подчеркивал суровость его лица.

«Он опасен», — сказал шериф, и Лиззи поняла, что ощущала это, даже когда он был слаб и болен. Посмотрев на него, она поспешно заметила:

— Я… я рада, что вам лучше.

— О, я уже совсем здоров, — насмешливо отозвался он. — Разве вам не сообщили об этом? Шериф даже собирается освободить меня.

— Именно об этом я и пришла поговорить с вами. — Она нервничала от его присутствия и стыдилась этого. — Вы уже решили, куда отправитесь?

— Полагаю, вы имеете в виду Прендергаста? Шериф Блейн сказал, что кто-то уже интересовался мной.

— Я… я просто не знала, о чем еще думать… Я… мы все очень сожалеем о том, что произошло…

— Мы? Вы говорите и за Милта Кехо? — Злоба в его голосе испугала ее.

Желая скрыть страх, она твердо возразила:

— Милт был уверен в том, что вы один из тех профессиональных головорезов, которых, как он слышал, набирает Прендергаст. Скорее всего Джаред тоже так считал. Не хочу их оправдывать, но вы, видимо, не понимаете, как страх действует на людей! А все мы живем в страхе с давних пор. Так разве удивительно, что на насилие отвечают насилием?

— Странно слышать от вас такие слова! — заметил он.

— Но ведь вы могли приехать сюда по их поручению? Слухи об этом ходят по всей округе. И кто знает, может, вы один из тех волков, которым хорошо платят за убийства?

— И потому, даже не убедившись в этом, другие волки попытались уничтожить меня! Это вы хотите сказать?

— Нет! — страстно воскликнула она, удивляясь, что он не хочет ее понять. Она должна объяснить…

— Элизабет, — он назвал ее полным именем, и она оцепенела, — вы ведь пришли сюда не для того, чтобы ссориться со мной, правда? Но зачем вы пришли? — Он произнес это так спокойно, что Лиззи совсем смешалась. Как предложить ему это? И что он подумал о цели ее прихода?

— Я пришла сюда поговорить с вами. Мы… Я… хотела объяснить вам положение дел и… и сделать одно предложение.

Ну наконец-то она это сказала! Лиззи увидела его взгляд, в котором светилось холодное любопытство.

— Ну что ж, полагаю, вы уже все объяснили, осталось только сделать предложение. Должен признаться, что мне будет очень трудно устоять перед любым, предложением такой хорошенькой женщины.

Он шагнул к ней, и Элизабет инстинктивно отпрянула. Она уже хотела бежать и звать на помощь шерифа, но все же заставила себя успокоиться и смело встретила его насмешливый взгляд.

— Вы… вы нарочно притворяетесь, что не понимаете меня! — Элизабет поняла, что он намерен перейти в наступление. Стив находился так близко, что она ощущала тепло его тела и запах мужского пота. Теперь она не сможет двинуться с места, если он… если он…

— Ну? Так что же дальше? Сделаете ли вы наконец свое интересное предложение или будете кричать, что вас насилуют, тем самым убедив толстого шерифа в том, что он правильно запер меня сюда? Именно для этого вы сюда и пришли, Элизабет, надев новое платье и приколов эту камею… — Он коснулся пальцами ее броши. Лиззи чуть не задохнулась от охватившего ее ужаса. Она чувствовала себя как кролик перед удавом. — Вы сделали это, чтобы соблазнить меня! Да, вы чертовски соблазнительны! Скажите, — продолжал он мягче, — ваше предложение связано с вами? Ведь только тогда я отнесусь к нему всерьез.

Его руки медленно двинулись вниз, и, когда он уже собирался прижать ее к себе, Лиззи внезапно осознала безумие задуманного ею.

Она отпрянула к двери и прижалась спиной к решеткам.

— О нет! — пробормотала она. — Что вы со мной делаете?

Он стоял, не делая уже попыток коснуться Элизабет, а затем отвернулся, небрежно пожав плечами. Потом он растянулся на койке.

— Но почему вы не решаетесь сказать то, ради чего пришли?

Она удивленно посмотрела на него:

— О! Но вы… Вы…

— Да, я не джентльмен, и к тому же профессиональный убийца. Но может, именно этого вы и ищете?

Собравшись с духом, Лиззи холодно взглянула на него:

— А вы станете меня слушать? Ведь Прендергаст может предложить вам гораздо больше, чем мы.

— Опять Прендергаст? Но разве я могу сказать, что бы ответил на его предложение, пока не выслушаю ваше? — Он вызывающе посмотрел на нее.

— Неужели вам доставляет удовольствие показывать мне свою силу? Может, вы считаете это достойным мужчины? Вы поставили меня в дурацкое положение, как только я вошла сюда. А я собиралась предложить вам от имени мелких фермеров и здешних поселенцев оставить их в покое и заняться честным делом. У нас есть вода, которой мы делимся друг с другом, мы обнесли заборами свои земли, но Прендергасту нужен весь этот район, чтобы пасти здесь свои стада! И он пытается выжить нас отсюда с помощью наемных убийц. Джек Прендергаст хвастает тем, что провел сюда железную дорогу; это дало ему возможность возить скот на рынок. И он считает своим весь этот город… Но, боюсь, это не интересует вас. Я пришла сделать вам честное предложение, но, полагаю, Прендергаст уже нанял вас, иначе зачем бы вы приехали сюда? Так скажите об этом прямо! Неужели вам доставляет удовольствие унижать и мучить меня?

На глазах ее выступили слезы, Лиззи, задыхаясь от волнения, уже повернулась, чтобы броситься прочь, но он с кошачьим проворством вскочил с койки, схватил ее за руку и притянул к себе.

— Какой горячий темперамент скрывается под невинным видом! Неужели вы собираетесь уйти, так и не сказав мне, какое предложение хотели сделать мне ваши друзья?

Она кротко взглянула на него, и он рассмеялся:

— Вот так-то лучше! Может, начнете все сначала? Сядьте, обещаю, что выслушаю вас, не проронив ни слова. Согласны? — Он поймал ее недоверчивый взгляд и улыбнулся: — Все будет так, как я сказал. Ведь вы спасли мне жизнь, хотя, по всем законам природы, я уже должен был быть покойником. И я стыжусь своих дешевых насмешек.

Лиззи почувствовала угрызения совести: ведь она спасала его жизнь лишь для того, чтобы его повесили.

Не зная, как отнестись к этой внезапной перемене, Элизабет подошла к койке и присела на самый край, подозрительно глядя на него. Он прислонился плечом к стене с самым непроницаемым видом.

Теперь Элизабет горько раскаивалась в том, что пришла сюда. Однако, овладев собой, она все же заговорила — прямо и откровенно, — сосредоточившись на самом главном. Закончив, она выжидающе посмотрела на него.

— Кехо — один из вашей компании? — Его вопрос застал ее врасплох.

— Милт Кехо — член нашей ассоциации. Но… но меня просили передать вам, что нет оснований для беспокойства. Он слишком глуп и горяч, однако понимает, что нуждается в ассоциации. Теперь уже он не будет мешать вам.

— И я должен ему все простить? — вызывающе спросил он, но Лиззи возразила:

— Если Милт Кехо примется за старое, он… он будет предоставлен самому себе. И он уже понял это.

— Вы не ответили на мой вопрос, — заметил он. — Хотя, полагаю, это и был ваш ответ.

— Так вы… согласны?

— Не торопитесь. — Он отошел от стены. — Почему вы считаете, что вам нужны, наемные убийцы и почему относите к ним меня? Черт возьми, в наши дни все носят оружие, даже коммивояжеры!

— Так думает шериф. Да и Фиделито говорит, что никто из них не видел, чтобы с такой молниеносной быстротой выхватывали оружие!

— А много ли наемников видел на своем веку этот юный любитель перестрелок? Черт возьми, паника заставляет любого человека действовать быстро.

— Похоже, к вам это не относится. Вы… вы…

— Убийца, не так ли? — Он насмешливо уставился на Элизабет и нетерпеливо взмахнул рукой, когда та попыталась возразить. — Все правильно, это подсказала вам женская интуиция. Но знаете ли вы и ваши друзья из ассоциации, во что ввязываетесь? Мое вмешательство в войну, которая разгорелась здесь, станет фитилем, поднесенным к пороховой бочке. Она взорвется и разнесет все вдребезги. Тогда уже с обеих сторон будут жертвы и разрушения, слезы и горе. Вы еще никогда не участвовали в войнах за пастбища? Вы представляете, что это такое?

— А вы участвовали? Вы бежали именно с такой войны, когда приехали сюда?

Он сделал странный жест рукой, словно отметая неприятные воспоминания:

— Все в порядке!

— Зачем вам мучить или запугивать меня всякими ужасами? Вы полагаете, что мы не обсудили этого? Мы знаем, что значит война за пастбища. Но мы хотим защитить свою собственность. Если бы мы не показали им, что готовы сражаться, и если бы нам пришлось… Ну почему они решили сделать именно нас своими жертвами, почему им нужны именно наши участки?.. Для этого и основана ассоциация.

— Ах да, ваша ассоциация. А не просили ли вас предупредить меня о том, что произойдет, если я не приму этого предложения? Меня не соблазняют ни виселицы, ни ловушки.

Она вспыхнула и вскочила:

— Зачем вы говорите об этом? Вам предоставлен свободный выбор, и вам не грозят неприятности, если вы решите уехать, не пожелав присоединиться к нам.

— Гм. Так это и есть выбор? Занять вашу сторону или покинуть город.

— Но это честно, не так ли? — Она с вызовом посмотрела на него.

— Думаю, да. Я поразмыслю об этом.

— Ну что ж, хорошо. Мне кажется, что это тоже честно. Ну а я… поговорю с шерифом Блейном о…

— О том, когда он собирается выпустить меня. Я буду рад, если вы сделаете это, — чертовски скучно играть в солитер целыми днями. — Он вызвал шерифа и поднял пальцем ее подбородок. — Но еще одно условие.

— Пожалуйста, — поспешно пробормотала она, слыша, как отпирают входную дверь.

Он засмеялся:

— Вы сами придете за мной и наденете это платье. Оно вам идет.

Шериф Блейн появился на пороге; из кармана его жилета торчал сложенный листок желтоватой бумаги.

— Вы довольны своим визитом, миссис Кэди?

— Благодарю вас, шериф Блейн, — ответила Элизабет и, выйдя из камеры, ждала, пока шериф запрет дверь.