Глава 8

Большие балы в Коломбо устраивались довольно редко, поэтому продолжались они до тех пор, пока перламутровая заря не окрашивала небо и пока звезды, постепенно бледнея, не исчезали совсем. Для тех, кто оставался до конца этого грандиозного праздника, подавали завтрак. Хозяевам вовсе не обязательно было оставаться с гостями до самого утра, обычно они покидали их раньше.

Хэриет предупредила племянницу, что они поднимутся к себе, как только удалятся губернатор с супругой:

— Имей в виду, мы уйдем сразу же. И еще. Надеюсь, если тебе снова предложат шампанское, ты откажешься и предпочтешь фруктовый пунш или лимонад. Поверь мне, когда молодой человек предлагает шампанское, он ожидает именно отказа. Самоконтроль, Алекса, — это еще один урок, который ты должна выучить на всю жизнь.

— Да, тетя Хэриет.

Алекса притворно улыбнулась и округлила глаза. Заметив это, Хэриет язвительно сказала:

— Хорошо, дорогая. Но твоя улыбка выглядела бы более естественной, если бы ты не стискивала зубы. И еще один совет. Постарайся не уделять слишком много внимания одному конкретному джентльмену, даже если он покорил тебя красивыми речами и обходительными манерами. Запомни, что поддержать интерес мужчины к себе можно, лишь оставаясь для него недостижимой. От легких побед им становится скучно. Запомни это для твоего же собственного блага.

Алекса подумала: она уже, по крайней мере, четыре раза танцевала с лордом Чарльзом… Впрочем, это ведь ничего особенного не значит. Ей просто интересно с ним разговаривать. Она была уверена, что он правильно понял ее и не считает ее слишком доступной. Почему она должна беспокоиться о том, что подумают остальные? Прежде чем Алекса смогла что-нибудь ответить тете, к ней подошел молодой человек, которому она обещала следующий танец. Это был очень застенчивый юноша, и, как вскоре обнаружила Алекса, совершенно не умеющий поддерживать разговор. Было непростительной ошибкой с ее стороны так необдуманно раздавать обещания в самом начале бала. Только теперь Алекса поняла, какую глупость совершила. В следующий раз она будет более разборчивой, но возможно…

Когда вспотевший от волнения партнер Алексы проводил ее на место, она решила пропустить несколько танцев. Особенно если сейчас будет полька, а ее партнером окажется какой-нибудь энергичный военный. Ей надо научиться вежливо отказывать… Обмахивая себя веером, Алекса стала представлять, как скажет своему очередному партнеру, что, к сожалению, ей очень жарко и просто необходимо немного отдохнуть. Но вдруг она заметила, что ее ноги отбивают такт только что зазвучавшего вальса Штрауса. Это ее самый любимый танец! И — о Господи! — перед ней опять был виконт Диринг. Поклонившись, он пригласил ее на танец, если, конечно, он не обещан другому мужчине.

С извиняющейся улыбкой взглянув на одеревеневшее лицо мисс Хэриет Ховард, лорд Чарльз объяснил, что ему придется покинуть бал раньше, чем хотелось бы. Надо возвращаться на корабль и присутствовать при разгрузке очень важного и ценного груза; только поэтому он осмелился пригласить мисс Ховард еще раз, хотя и понимает, что после их последнего танца прошло совсем мало времени.

— Миссис Маккензи любезно пригласила меня погостить у нее, пока не закончится ремонт корабля. На прошлой неделе мы попали в довольно сильный шторм, который повредил наш корабль. Мой кузен будет договариваться завтра с рабочими насчет ремонта…

Избегая смотреть на тетушку, Алекса улыбнулась виконту, показав свою очаровательную ямочку. Она уже собралась было протянуть ему руку, как вдруг он резко повернулся и поклонился. Господи, губернатор! Алекса судорожно сглотнула. Она чуть было не совершила страшнейшую ошибку. Как она могла забыть, что обещала пятый вальс хозяину? Тетя Хэриет никогда бы не простила ее!

— Ну, леди, надеюсь, вы не подумали, будто я забыл о танце? Вы сегодня царица бала, и я в душе боялся, что какой-нибудь проворный молодой человек опередит меня.

Вспомнив урок Хэриет, Алекса решила, что это недоразумение только пойдет ей на пользу. Лорд Чарльз сейчас расстроится, и это усилит его желание искать новой встречи с ней. Кроме того, он явно дал понять, что пробудет в Коломбо еще несколько дней.

Его превосходительство губернатор вновь напомнил Алексе учителя латыни; казалось, ему нравилось экзаменовать ее. Очень быстро Алекса поняла, что он неважный танцор. Его манера вальсировать была резкой и отрывистой. Бедняга. Ему бы читать лекции в Оксфорде, а не занимать столь не подходящий для него пост губернатора британской колонии. Во время танца Алекса старалась как можно лучше отвечать на его вопросы, она чувствовала себя ученицей на экзамене. Наконец ответы, кажется, удовлетворили его, во всяком случае, губернатор похвалил Алексу за знания латинской грамматики и литературы.

— Мне всегда хотелось, чтобы мои дочери проявляли больше интереса к учебе и к чтению, но жена считает, что это необязательно для девушек. Жаль! Их больше интересуют модные танцы и молодые люди. Они, наверное, считают меня старым ворчуном и консерватором; возможно, так оно и есть, но, тем не менее, я еще не совсем забыл, что значит быть молодым. А поскольку вы молоды и хороши собой, уверен, вы предпочли бы другого партнера, подходящего вам по возрасту и способного хорошенько закружить вас в этом вальсе, правда? Вы хорошо воспитаны и, конечно, не можете мне в этом признаться, но я и так все понимаю, моя дорогая. Я говорю это потому, что у меня для вас есть сюрприз. Один молодой человек, который только недавно приехал, не имел чести договориться с вами о танце. Это прекрасный юноша! Мы около часа разговаривали с ним в саду о различных растениях. Это интересный и знающий собеседник, а ведь сад — мое хобби. И в чем я абсолютно уверен, так это в том, что танцует он лучше меня. Моя жена тоже одобрила мой выбор. К тому же молодой человек признался, что он мечтал о танце с вами с того момента, как впервые увидел вас.

Слова губернатора вначале удивили, а затем смутили Алексу. Во время разговора он не обращал ни малейшего внимания на музыку, и ей с трудом приходилось подстраиваться под его довольно неуклюжие, не в такт музыке движения. Сосредоточившись на танце, Алекса была не готова к «сюрпризу». В замешательстве она не знала, что ответить.

— Вы ведь уже знакомы? Надеюсь, танец доставит вам удовольствие.

Неожиданно для себя Алекса обнаружила, что больше не танцует с губернатором — он очень галантно передал ее другому партнеру.

Алекса еще не до конца поняла, что происходит, только сердце ее вдруг сильно забилось, когда она быстро и легко закружилась по залу, танцуя вальс с ним… С единственным человеком, с которым ей никогда бы не хотелось встречаться.

Его сильные руки заставляли ее двигаться в такт музыке. Алекса молчала, пока он сам не начал говорить.

— Могу заверить вас, мисс Ховард, что нет необходимости смотреть на меня глазами маленького испуганного кролика, попавшего в медвежью ловушку. Что, вы думаете, я могу сделать с вами на глазах многочисленной публики? Изнасиловать? Или свернуть вашу очаровательную шейку из-за того, что вчера не воспользовался предоставленной мне возможностью?

Его изначально любезно-язвительный тон в конце фразы превратился в рычание.

— Господи, что с вами? Я-то думал, что увижу демонстрацию силы духа или хотя бы какую-то естественную реакцию, которую я после вчерашней ночи мог ожидать от такого свободолюбивого, полудикого создания, как вы. Вчера вы не боялись дать волю своим чувствам и инстинктам. Даже эта безудержная вспышка гнева, когда вы хотели застрелить меня из пистолета, была так естественна. Но сегодня… — Он прищурил глаза и нарочито медленно осмотрел ее с ног до головы. — Может быть, это корсет и бесчисленные нижние юбки сдерживают ваши чувства? Может быть, вам хочется, чтобы я освободил вас от этой одежды?

Алекса почувствовала, как у нее перехватило дыхание; когда она наконец смогла ответить ему, ее голос дрожал от ярости:

— Вы!.. Как вы смеете так разговаривать со мной?! Или навязывать мне свое общество… Вы обманываете других людей, слишком местных… слишком порядочных, чтобы заподозрить в вас такую безнравственность! Джентльмен никогда бы… Жаль, что я не убила вас вчера! Если бы у меня сейчас был пистолет, я бы… Могу заверить вас, сеньор, что я прекрасно стреляю и не промахнусь!

— Моя лунная колдунья, собственный опыт научил меня никогда не терять головы. Это единственный способ не наделать глупостей, особенно если хорошо умеешь стрелять. Мой совет вам, если уж вы позволяете себе такую роскошь — выходить из себя: следите за своей речью и постарайтесь не заикаться, а то люди могут подумать, что ваш словарный запас слишком ограничен. Это на тот случай, если вас беспокоит мнение окружающих! И еще одно. Когда вы приоткрываете рот, вот как сейчас, должен предупредить вас, у большинства мужчин, даже если они истинные джентльмены, неминуемо возникнет желание поцеловать вас, у них даже может сложиться впечатление, что вы сами предлагаете им сделать это, особенно когда на ваших щечках такой очаровательный румянец.

— О-о-о! Простите…

— Вы что-то хотели сказать, мисс Ховард?

— Вы самый мерзкий, самый отвратительный… Вы… Мне не хватает слов, чтобы сказать, кто вы есть на самом деле, вы, безнравственное чудовище! Если бы у меня было хоть какое-нибудь оружие, я бы без колебаний убила вас!

— Нисколько не сомневаюсь в этом! Но тогда что бы подумали о вас все эти прекрасные, благородные люди? Как бы вы объяснили им свое поведение?

Ее гнев, казалось, забавлял его: он играл с ней, как с маленьким котенком, поддразнивая ее резкими, намеренно обидными словами.

С запозданием поняв его тактику, Алекса с трудом взяла себя в руки и, глубоко вздохнув, уже спокойно сказала:

— Очень хорошо. Поскольку у меня нет пистолета и вы действительно не заслуживаете скандала, который мог бы разразиться после того, как я убила бы вас, тогда объясните мне, зачем вы издеваетесь надо мной? Что вам нужно? Если это шантаж, то у меня нет собственных денег, нет драгоценностей, которые могли бы представлять хоть какую-то ценность, есть только я. — Ободренная его внезапным молчанием, Алекса продолжала более решительно: — В любом случае, независимо от того, какие гадости вы скажете обо мне, сеньор де ла Герра, люди поверят мне, а не вам, хотя бы потому, что я могу доказать, если нужно, что я не… что я все еще…

Как мог меняться его голос! Сейчас он опять стал обманчиво-ласковым.

— Позвольте мне, мисс Ховард, помочь вам преодолеть смущение и самому произнести вслух это слово. Вы мучаетесь, пытаясь найти подходящее выражение для того, чтобы сказать, что вы все еще девственница? Как мило! Сохраняете свою… э-э… добродетель для счастливчика, который женится на вас, а потом… Но не важно. Я думаю, мне следует отдать дань силе вашего характера. Я прошу у вас прощения, целомудренная Диана, за свои сомнения в вашей невинности. И в подтверждение своего раскаяния я хочу сделать вам подарок. Маленькая безделушка, которую вам, наверное, будет приятно получить назад, пока никто не узнал, где вы ее потеряли или как она попала ко мне.

— Я не знаю, что вы имеете в виду и что вам от меня надо. Но мне уже наплевать на все ваши угрозы. И если вы немедленно не отведете меня к тетушке…

— Прежде чем я верну вам ваш замечательный золотой браслет? Или вы до сих пор не обнаружили потерю? Я увидел, как он поблескивал на дне, на него падал лунный свет. Это случилось уже потом, после того как ваш пистолет убедил меня оставить попытки вас соблазнить. К сожалению, я бываю порой излишне сентиментальным, я хотел оставить его у себя как воспоминание о моей встрече с русалкой в лунную ночь. Сейчас он со мной. Но может быть, вам все равно, получите вы его назад или нет?

Низким, сдавленным голосом Алекса сказала:

— Вы… Вы даже хуже, чем… змея… ехидна! Вы мерзавец! У вас совсем нет… совести! Я хотела бы…

— Будьте осторожны с вашими желаниями, а то ведь они могут сбыться. Я когда-то давно слышал или читал об этом… Вы прекрасно танцуете, мисс Ховард! Одно удовольствие быть вашим партнером! Вам не кажется, что здесь значительно прохладнее и мы можем полюбоваться звездами и луной? Вы всегда сможете позвать на помощь, если я сделаю неверный шаг. Может, вы будете чувствовать себя в большей безопасности, если я пообещаю не покушаться на вашу драгоценную девственность?

Алекса совсем не чувствовала себя в безопасности один на один с ним на галерее. Даже тогда, когда он отпустил ее и встал, по крайней мере, в футе от нее, облокотившись на блестящую белую колонну, которая поддерживала потолок галереи. Он дикарь, вот он кто! Он надевает маску цивилизованного человека, как леопардовую шкуру, которую можно сбросить или надеть снова в зависимости от обстоятельств.

— Я не… — От ярости у Алексы перехватило дыхание, и ей пришлось сделать усилие над собой, чтобы презрительно продолжить: — Я думаю, вы будете невероятно счастливы услышать, что я, понимая, что вам нельзя доверять и нельзя надеяться на ваше благородство, я… Нет, я не чувствую себя в безопасности в вашем обществе, сеньор де ла Герра. Для меня это все равно, что быть запертой в клетке с тигром! Но с животными ты хотя бы знаешь, на что можешь рассчитывать в зависимости от того, голодны они или нет. Вы весь вечер делаете все возможное, чтобы запугать меня своими намеками и завуалированными угрозами. Но зачем? Чего вы добиваетесь? Вы почти силой вывели меня сюда, чтобы возвратить маленький золотой браслетик, единственная ценность которого в том, что это подарок матери и для нее он значит больше, чем для меня. Зачем все это? Разве вы еще не поняли, как мне противен весь ваш сарказм, с его помощью вы хотите ради собственного удовольствия сделать больно другим. Я не могу понять ни вас, ни причин вашей жестокости…

Взгляд Алексы был устремлен в темноту ночи, пока она говорила это, и теперь, повернувшись к нему, она была удивлена, увидев, что он подошел к ней совсем близко и нежно, провел пальцем по ее щеке.

— Бедная испуганная девственница! Ты еще ничего не смыслишь в жизни, правда? Ты жертва своего воспитания и окружения. Тебе лишь иногда хватает смелости совершить что-то недозволенное. А как быть со всеми чувствами, которые живут в твоей душе? Задумывалась ли ты, моя бедная маленькая русалочка, над тем, что тебе хочется в действительности, а не о том, что тебе следует хотеть? Неужели ты думаешь, что совершила смертный грех, когда наслаждалась моими ласками и желала еще больших ощущений? Неужели именно из-за этого ты так боишься и ненавидишь меня? Только из-за того, что я дал почувствовать тебе вкус запретного плода? Черт тебя побери, морская колдунья! Ты посмотришь на меня? Ради Бога! Неужели ты действительно в глубине души веришь, что все случившееся между нами — двумя обнаженными незнакомцами, встретившимися в лунную ночь, — неестественно и ненормально, плохо и грешно? Господи! Почему надо скрывать правду? Только для того, чтобы ублажить окружающих?

Николас намеренно доводил Алексу до бешенства, но в глубине души он сам не знал, зачем это делает. Независимо от того, девственница она или нет, было ясно одно: она абсолютно наивна и неопытна, а следовательно, не может представлять для него никакого интереса. Черт! Ей же только восемнадцать!

Но прошлой ночью у нее не было возраста. Афродита, выходящая из моря. Русалка… лунная богиня… морская нимфа. Соблазнительная колдунья. Прошлая ночь… Уж он-то должен был знать, как она поведет себя сегодня.

Николас уже собрался отойти от Алексы, как вдруг она повернулась и посмотрела ему в глаза. Она была похожа на затравленного зверя. В ее темных глазах отражался свет ламп, освещавших галерею. В этот момент она напомнила Николасу загнанную в угол лисицу. Все: и глаза, и стиснутые зубы, и волны ярости, буквально исходившие от нее, — все наводило на мысль о диком животном. Действительно лисица! Это впечатление усиливалось благодаря высоким скулам и прическе.

— Как вы можете говорить мне о честности и правде, о том, что естественно, что нет, если вы сами ужасно лицемерны? Вы, видно, хорошо научились манипулировать словами для достижения своих целей… Ладно, мне абсолютно все равно, что еще вы мне скажете, будете ли опять насмехаться надо мной, потому что я… Да, может быть, я наивна и глупа, но вы теперь открыли мне глаза… Вы просто отвратительный распутник!

— Вынужден признать, что слово «распутник», да еще произнесенное таким тоном, звучит довольно едко! Это на тот случай, если вы решите использовать это слово еще раз. Но, с другой стороны, если вам действительно захочется оскорбить кого-нибудь, используйте слово «ублюдок» или даже…

— Я предпочитаю не слышать других вариантов! — прервала его Алекса, стараясь укротить свою ярость. — Вы, наверное, понимаете, почему я до сих пор остаюсь в вашем обществе… Не важно! Если у вас не хватает благородства вернуть мне браслет моей матери, я буду считать, что вы его украли. И более того, если вы немедленно не проводите меня в зал, я буду вынуждена уйти одна. Моя тетя сейчас…

От его неожиданного неприятного смеха Алексу передернуло.

— Господи! Разве меня должны интересовать ваши истинные чувства? Вы же сами сказали, мисс Ховард, что мне чужды всякие иллюзии. Русалки, морские нимфы — это просто фантазия, плод мужского воображения. Подвергаться сказочному воздействию луны так же глупо, как и верить в целомудренных богинь, отдающих себя служению луне, которых удивляет и оскорбляет внимание простых смертных мужчин!

— Я не… Пожалуйста! — Алекса даже не заметила, что последнее слово прошептала почти умоляющим тоном.

— Конечно, извините. Вы хотите получить назад браслет своей матери? Не беспокойтесь, я верну его вам, как только я… Да, вот он.

Почти все свечи и цветные фонарики уже потухли, и теперь галерея была залита ярким золотистым светом луны. Хотя луна, казалось, тоже устала и начала потихоньку опускаться к морю, как бы пытаясь найти в нем укромное место, спрятаться там до следующей ночи.

Спрятаться? Не это ли она сейчас делает? Прячется от себя самой? Какая же она сама на самом деле? Когда-нибудь она это узнает. В любом случае это не его дело! Стиснув зубы, Алекса сказала:

— Благодарю вас. Думаю, было бы невежливо с моей стороны не поблагодарить вас за…

Неожиданно перед ней всплыла картина вчерашней ночи: по черной глади океана плывет мужчина, вот он надолго ныряет под воду, а через некоторое время, появившись на поверхности, машет ей рукой. Должно быть, именно тогда он и нашел браслет!

— Ваши пальцы холодны как лед, мисс Ховард! — Алекса напряглась от грубого нетерпения, прозвучавшего в его голосе. — Позвольте, я застегну ваш браслет. Вы ведь привыкли пользоваться услугами горничной. Кстати, скажите ей, чтобы в следующий раз она была аккуратнее…

Теперь, когда ее браслет был уже в полной безопасности и поблескивал на руке, Алекса зло сказала:

— У меня нет горничной, которая надевала бы на меня драгоценности. А сама я не настолько беспомощна, чтобы не суметь застегнуть браслет. И вообще у меня не так уж много драгоценностей.

— Нет? Какая жалость! Но я уверен, в скором времени у вас будет достаточно украшений, конечно, если вы будете четко следовать установленным правилам и поймаете богатого мужа, который купит вам все, что пожелаете.

— Поймать? Какое отвратительное слово! И почему, Господи, вы вообразили, что мне нужно ловить мужа? Я уверена, что, когда придет время, найдется немало мужчин, которые сами захотят поймать меня, а я… Тогда уже я буду выбирать.

— Наконец-то вспышка честности! Ты правильно решила, русалка, пусть они тебя ловят, а ты не будешь слишком быстро сдаваться. Это повысит тебе цену, это звучит грубо, но я не хотел обидеть тебя.

— Тем не менее, вы обидели меня. И если вы будете честным до конца, то признаете, что вы лицемер! И… — Алекса не смогла сдержать закипавшие в ней гнев и раздражение и почти бессознательно выпалила оскорбление, которому он сам научил ее: — Вы… Вы ублюдок!

— Ты слишком быстро все усваиваешь, — сказал он, угрожающе понизив голос. — Но не думай, что тебе удастся уйти, испробовав на мне свои острые коготки. Ты сама уже могла убедиться: я не тот вежливый джентльмен, который всегда прилично ведет себя с дамами.

— Вы действительно это уже доказали. — Тяжело дыша, Алекса попыталась сказать это ледяным тоном, однако голос ее все еще немного дрожал. — Вы очень жестокий человек. Вы получаете удовольствие, издеваясь над людьми. И делаете это только для того, чтобы посмотреть, как они будут мучиться и страдать. Если вы получили достаточно удовольствия за сегодняшний вечер, то, может, будете столь любезны и проводите меня к тете. Ваше общество мне неприятно.

— Нет? Но если я ублюдок, какое это может иметь для меня значение? — Его голос стал особенно резким. — И именно поэтому, моя маленькая целомудренная богиня, прежде чем отвести тебя к тетушке, я собираюсь получить вознаграждение за браслет, который я тебе вернул.

Он грубо схватил ее за плечи и до боли сжал в объятиях. В какое-то мгновение Алексе показалось, что он переломит ее пополам. Вдруг он начал страстно, почти яростно целовать ее; у Алексы перехватило дыхание, она испугалась, что сейчас он задушит ее, как Отелло задушил Дездемону.

Только ли ужас заставил Алексу подчиниться ему? Она чувствовала, что голова ее беспомощно откинулась назад, а когда он с силой разомкнул ей губы, она почти инстинктивно подняла руки, чтобы оттолкнуть его. Но опять, как и в прошлый раз, что-то странное произошло с ней: приятная истома разлилась по всему телу, она едва держалась на ногах и, чтобы устоять, была вынуждена прижаться к нему. Внезапно по всему ее телу разлился жар; дрожь, охватившая ее, заставила забыть обо всем. Алекса уже была не в состоянии противостоять не только ему, но и своим собственным диким инстинктам. Сквозь одежду она чувствовала, как окаменели мускулы на его спине, и уже без всякого стыда она вспомнила это обнаженное тело.

Она гладила волосы Николаса, и ее пальцы, казалось, помнили, какие они на ощупь. Сейчас ей было совершенно все равно, что она делает и почему. Она ни о чем не думала и тогда, когда он нежно провел пальцами по ее лицу, по шее, по груди. Казалось, прикосновения этого мужчины прожигали одежду, а его руки сами знали, где задержаться дольше.

Ну почему на ней так много одежды? Алекса вдруг поняла, это подсказало ей собственное тело, как велико ее желание почувствовать прикосновение его пальцев, ощутить его ласки. Только ни о чем не думать, чтобы не омрачить это прекрасное, вдруг нахлынувшее на нее чувство. Ей казалось, что она факел, который случайно зажгли, и теперь он горит ярким радостным пламенем. Но до сих пор она толком не знала, почему появилось это чувство, что оно значит и куда оно может привести ее. Она даже не пыталась спросить себя, почему так безрассудно позволяет себе нарушить все установленные правила и нормы поведения, она только еще крепче прижималась к нему, и в ее ушах ласковый шепот моря слился с их дыханием. А он все крепче и крепче обнимал ее, пока наконец Алексе не показалось, что они слились воедино. Слияние, растворение друг в друге…

Именно Николас, в конце концов, отстранился от нее; он решительно разжал обнимавшие его руки, борясь с почти безумным желанием поддаться дикой страсти. Господи! Ведь он взрослый мужчина и должен думать о возможных последствиях. Что, если кому-то придет в голову мысль выйти подышать прохладным ночным воздухом? Что, если их увидят? От этого пострадает только ее репутация, а у него нет ни малейшей причины и никакого права причинять ей такое зло.

Она смотрела на него широко раскрытыми, непонимающими глазами, ее рот… «Нет, лучше не думать об этом», — мрачно предупредил себя Николас. В девушке горит страсть, она готова любить мужчину; Николас был в отчаянии от того, что не он будет ее первым мужчиной, не он научит ее любить. Скорее всего, она выйдет замуж за какого-нибудь неуклюжего тупицу, который даже не поймет, какое сокровище ему досталось, и в конце концов она превратится в холодную, черствую женщину, принимающую каждую подаренную ей безделушку за выражение теплых чувств и эмоций. Сейчас в ней еще горит огонь страсти, авантюризма, но со временем он погаснет и она станет обычной женщиной своего круга.

Бедная, бесхитростная Алекса! От смешанного чувства жалости и сожаления его голос звучал необычно ласково. Он не удержался и нежно провел пальцем по ее губам.

— Черт побери! Мне так жаль, что я должен остановиться. Признаюсь, мне нравится целовать тебя, но еще больше мне понравилось бы заниматься с тобой любовью, моя маленькая русалочка. Но представляю, какой разразился бы скандал! Я все же не настолько лишен совести, как ты думаешь.

— Прекратите! Прекратите говорить со мной, как с ребенком, особенно после того, как вы… Да, вы ужасный лицемер, сеньор де ла Герра, и я хочу… Я хочу… О нет!

В голосе Алексы появилась злость, она, казалось, старалась заставить Николаса молчать.

— Вам нет необходимости объяснять что-либо и вообще что-нибудь говорить. Думаю, вы все уже доказали. Я, наверное, должна быть благодарна вам за урок: теперь я знаю, как опасно поддаваться слабости. Уверяю вас, что в будущем постараюсь быть более осторожной и не такой доверчивой! Теперь вы не станете возражать, если мы вернемся в зал к тете, пока она не начала волноваться?

Глава 9

«Николас де ла Герра — мерзкий и отвратительный человек, распутник, в худшем смысле этого слова», — думала Алекса. Из-за него весь вечер, посвященный ее восемнадцатилетию, был испорчен. Слава Богу, что он ушел сразу после того, как она высказала ему все, что о нем думает. Ей бы, конечно, хотелось сказать ему значительно больше и резче, рассказать о своей ненависти и отвращении, о том, как одна мысль о его дерзкой попытке воспользоваться ее смущением и боязнью скандала приводит ее в бешенство. Он не заслуживает того, чтобы так много думать о нем, к тому же они вряд ли еще увидятся, и ей нужно выбросить его из головы, как любую другую неприятную и докучливую мысль. Некоторые вещи нужно оставлять в прошлом, которому они и принадлежат. Что сделано, то сделано, она извлекла хороший урок на будущее, а обо всем остальном нужно забыть.

Алекса заставила себя сосредоточиться на своем отражении в зеркале. Ее новая амазонка, сшитая на заказ, была темно-зеленого цвета. Это не совсем то, что ей хотелось бы, но дядя Джон, который помогал выбирать материал и фасон, уверял ее, что этот цвет удивительно идет ей и прекрасно подходит к ее волосам. Кроме того, именно дядя Джон платил за этот костюм. Рассматривая себя со всех сторон, Алекса отметила, что портной прекрасно справился с работой, ему удалось учесть все малейшие пожелания и замечания. Естественно, ему заплатили двойную цену, но все равно это меньше, чем берут известные модельеры Лондона и Парижа.

«Интересно, становлюсь ли я слишком суетной и пресыщенной, чего так боится тетушка?» — думала Алекса, стараясь изобразить скуку на своем лице, но не выдержала и рассмеялась. Она обещала тете Хэриет, что пребывание в Коломбо у дяди Джона не испортит ее. Больше того, она опрометчиво поклялась быть всегда вежливой и почтительной с миссис Лэнгфорд, которой, со своей стороны, не всегда удавалось скрыть свою неприязнь к Алексе и которая старалась выискать у нее как можно больше недостатков, чтобы было о чем посплетничать со своими приятельницами. Но это обещание все-таки можно было выполнить. Хуже то, что она дала слово подружиться с этой дурочкой Шарлоттой Лэнгфорд и проводить с ней как можно больше времени. Теперь ей приходилось брать ее с собой, даже когда лорд Чарльз приглашал ее покататься верхом. Алекса хмуро посмотрела в зеркало. Ей было невыносимо общество Лэнгфордов. И все из-за этого отвратительного, мерзкого негодяя, который помимо ее воли так долго задерживал ее на галерее. Если бы не это, ей не пришлось бы давать так много обещаний тете Хэриет. Тетя стала настаивать на том, чтобы Алекса вместе с ней вернулась домой, потому что она слишком безответственна и слишком быстро забывает все, чему ее учили, забывает о том, что хорошо и что дурно.