Глава 28

Алекса не собиралась засыпать. Она помнила, что решила побыть с ним до тех пор, пока они оба будут наслаждаться той приятной и странной тишиной, сладостным умиротворением, окутавшим их обоих. А как только он заснет, она уйдет. Ей же говорили, что мужчины обычно сразу после этого глубоко засыпают. Возможно, виной всему тепло комнаты или тепло и близость его тела. Или может быть, что-то совсем другое заставило ее погрузиться в глубокий, приятный сон, который в данной ситуации был равен безумию.

— Милорд, милорд, вы же знаете, я никогда бы не позволила себе побеспокоить вас, но вы должны идти немедленно, иначе разразится ужасный скандал, который погубит нас всех! Только вы сможете убедить маркиза! Пожалуйста, поторопитесь!

Орланда? Неужели это голос Орланды? И о чем это она так возбужденно говорит? Алекса хотела проснуться, чтобы выяснить, что же происходит, но, с другой стороны, ей страшно не хотелось прерывать свои прекрасные, такие приятные сновидения.

Она услышала такой знакомый голос, произносящий ругательства на испанском, на английском и на французском, слышала, как он спрашивал, где его чертова одежда и почему он единственный мужчина, который может остановить безумства Ньюбери. Ньюбери? Сонным голосом Алекса пролепетала.

— Что, в конце концов, случилось, и почему столько шума?

Ее интересовало, почему он уже встал и почти оделся, в то время как она еще спит, и почему он с такой ненавистью посмотрел на нее и велел ей продолжать спать и ждать его, потому что он еще не закончил с ней!

— И позволь мне еще раз тебе напомнить, что тебе не стоит вылезать из постели, потому что ты можешь поранить себе ноги!

— Но Орланда! Я слышала, ты сказала…

С растущим чувством разочарования и гнева Алекса заметила, что Орланда, которую она считала своей подругой, ведет себя так, как будто не знает ее. Она стояла у открытой двери и, сгорая от нетерпения, кричала:

— Ради Бога! Даже сейчас уже может быть слишком поздно!

Потом дверь за ними тяжело закрылась, и Алекса осталась одна в «Комнате сбывшихся снов». Только китайский халат и незнакомая боль между ног напоминали ей о том, что здесь случилось, и о том, как легко он разрушил все ее планы.

Это случилось только потому, что он использовал грубую физическую силу… Нет! Она не будет сейчас думать об этом, так же как и не будет лежать здесь на этих шелковых простынях, измазанных ее собственной кровью. Спи и жди! Что еще он хочет? Он не закончил с ней! Как будто она проститутка, которой заплатили за определенные услуги, и он не получил еще все, за что заплатил! Она уверена, он будет неприятно удивлен, когда вернется в эту комнату и увидит пустую, измазанную кровью кровать.

Ей хотелось бы увидеть его лицо, когда он вернется! Но небо уже порозовело, и с улицы доносятся звуки пробуждающегося города. Алекса с облегчением вспомнила, что приехала сюда в простой наемной карете. Правда, уже довольно светло, и ее могут увидеть и узнать, несмотря на плащ и вуаль, когда она будет возвращаться домой. Но может быть, еще никто в доме не проснулся, а Пердита заверила ее, что кучер и привратник очень надежные люди.

В маленькой, тесной карете она быстро добралась до конюшни, откуда узкий коридор привел ее к потайной двери, ведущей в дом. А у Алексы был ключ от этой двери…

Через несколько минут, она будет в безопасности, в своей комнате и прикажет Бриджит сделать ей горячую ванну. И уж только потом она подумает обо всем… и обо всем вспомнит… Неужели такой внезапный уход Николаса и возбужденное состояние Орланды действительно были связаны с появлением маркиза Ньюбери? Если так, то… Об этом лучше пока не думать.

Нетерпеливо Алекса повернула ключ в замке и открыла дверь. Облегченно вздохнув, она подошла к лестнице, ведущей в ее комнату. Меньше всего она ожидала сейчас увидеть Бриджит, сидящую на ступеньках. Она ведь должна была ждать ее в комнате!

— О… леди! Как же я молилась, если бы вы только знали. Слава Богу, вы здесь, прежде чем кто-то стал интересоваться вами. Сама графиня сказала, чтобы я подождала вас здесь… и первая сообщила вам обо всем.

Алексе не нужно было смотреть на полные слез глаза Бриджит, не нужно было слышать ее рыданий, чтобы понять, что случилось.

— Это… сэр Джон, да? Когда?

Алекса слышала свой голос, который звучал совершенно бесцветно, но ей пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть.

— О, мадам, это случилось, когда он спал, и, слава Богу, он совершенно не страдал. Мистер Боулз первым заметил, что он… когда принес ему лекарство.

Алекса едва понимала, о чем идет речь, она задыхалась от горя, чувства вины и ненависти по отношению к себе. «Алекса, дорогая, ты должна думать только об его успокоении. Ты же знаешь, что нет никакой разницы, была ты с ним рядом в этот момент или нет».

«Ты же знаешь, он не хотел бы, чтобы ты так страдала, и горевала, и чувствовала… вину. За что? Разве твой муж этому учил тебя, а?»

Они были так добры к ней! Бриджит, Пердита, Джусто. Даже Орланда, когда узнала обо всем. Они постоянно напоминали ей, что нужно заниматься делами. Она не должна забывать, что является теперь владелицей огромного состояния и, что теперь она будет одной из самых богатых женщин Англии, когда приедет туда.

— Любовь моя! Подумай о том, как ты завоюешь Лондон! Когда ты войдешь в лондонское общество, тебя будут приглашать на все модные собрания! — Пердита вздохнула и стала описывать Лондон своего времени, когда еще не было столько условностей и церемоний. — Да, ты обязательно полюбишь Лондон, как только привыкнешь к его погоде. Это величайший и чудеснейший город в мире, все согласятся со мной!

Лондон, который все в один голос называли величайшим городом мира, действительно был полон соблазнов для тех, у кого были деньги. Здесь были и фешенебельные магазины на Риджент-стрит, на Барлингтон-Аркэйд, на Бонд-стрит, которые могли удовлетворить самые изысканные вкусы, и сказочные парки, где можно было кататься на чистокровных скакунах или в каретах, отливавших золотом. Когда темнело, все главные улицы тут же освещались газовыми фонарями, а через открытые окна и двери лился свет от бесчисленных свечей в хрустальных канделябрах. А в изящных каретах можно было видеть модно одетых джентльменов и элегантных дам.

В Лондоне сейчас открылся сезон, то есть наступило время, когда те, кому повезло не только иметь титул, но и приличное состояние, могли день и ночь веселиться и наслаждаться жизнью. И для молодых людей, не ограниченных в средствах, типа близнецов — виконтов Селби и Ровеля не было ничего более приятного, чем лондонский сезон, когда вокруг столько развлечений. Если они уставали от бесчисленных балов и приемов, они всегда могли пойти в театр или оперу, а потом можно было пойти к мадам Оливье или Кейт Хамильтон за, как они это шутя называли, приятными «ночными развлечениями». Но в этот теплый и солнечный полдень они уже посетили своих портных, и прежде чем отправиться в Гайд-парк, чтобы полюбоваться прекрасными чистопородными жеребцами, они решили съесть по фруктовому мороженому на Беркли-сквер. Там всегда можно было встретить друзей, знакомых, не говоря уже о родственниках.

— Когда имеешь родственные связи почти с половиной Лондона, то повсюду встречаешь свою родню, — сказал Селби, когда увидел, кто сидит в открытом экипаже, остановившемся на противоположной стороне площади.

— Хуже то, что это оказалась наша сестра Айрис со своим потомством, теперь они захотят, чтобы мы проводили их, — ответил его брат, когда они шли к экипажу. — Я также прекрасно знаю, что Элен будет продолжать мучить нас вопросами о Риме и об Эмбри. Мне будет его очень жаль, если у них что-то получится. Наша маленькая племянница холодна, как огурец!

Холодна или нет, но то, что леди Элен Дэмерон была красавицей, это точно. Она была не просто блондинкой, у нее были золотые волосы, а глаза — удивительно чистого голубого цвета. У нее были прямой нос, хорошо очерченный рот и совершенные черты лица, как будто вылепленные искусным скульптором из белого и розового мрамора. Вдобавок к своей красоте в свои шестнадцать лет леди Элен обладала спокойствием и уверенностью зрелой женщины.

Тем не менее, сейчас леди Элен стала терять терпение, потому что в последние пять минут ее несносные дяди-близнецы совершенно забыли об ее присутствии и так увлеклись обсуждением чего-то, что не обращали ни малейшего внимания на ее вопросы. Она не привыкла, чтобы мужчины игнорировали ее, даже если это и были родственники, поэтому она покраснела от гнева. А ее мать поинтересовалась, хорошо ли она себя чувствует.

— Ты не можешь пропустить большой бал в Стафорд-Хаус, моя любовь. Ведь это гвоздь сезона. Даже твой отец обещал приехать туда.

Леди Айрис внезапно замолчала, задумавшись, не захочет ли ее величественная свекровь тоже поехать на бал, тогда придется взять вторую карету, если, конечно, Ньюбери не решит поехать отдельно, как он это иногда делает. Тогда он приедет позже с кем-нибудь из своих знакомых политических деятелей, в таком случае он будет ночевать в клубе и…

— Мама! А вот и официант, за которым мы посылали. Я могу на этот раз заказать земляничное мороженое?

— Конечно, дорогая, конечно!

Вернувшись к реальности, леди Айрис повернулась к своей второй дочери, Ианте, которая была очень похожа на нее и внешне, и по характеру, в то время как Элен с каждым годом все больше и больше походила на свою бабку — вдовствующую маркизу, во всяком случае, ей нельзя было отказать в решительности. Иногда жесткость и твердость Элен немного беспокоили леди Айрис, но она давно уже отказалась от попыток повлиять на свою старшую дочь.

— Я задаю один и тот же вопрос уже четыре раза!

Поскольку никто, даже ее мать, никогда не слышал визгливых ноток в обычно мягком и ровном голосе леди Элен, то неудивительно, что все с удивлением посмотрели на нее, пораженные такой потерей самообладания.

— Я только спросила, — уже мягче продолжала Элен, — вернулся ли уже Эмбри из провинции? — Она чуть сморщила носик. — Я действительно не могу понять, почему никто из его друзей не сказал ему, что никто не уезжает из Лондона до окончания сезона.

Близнецы обменялись понимающими взглядами, а Селби ответил:

— Ты думаешь, мы не говорили ему? И Диринг тоже. Даже папа! Он только поднял бровь и сказал, что хочет полюбоваться лошадьми. Он даже не сказал, когда вернется.

— Но если это только из-за лошадей… Но я слышала, что и здесь есть прекрасные лошади, например, на Бейкер-стрит!

— Нечего злиться на нас, дорогая племянница! — с фамильярной простотой сказал виконт Ровель, заставив Элен покраснеть. — Тебе пора бы знать, что Эмбри всегда делает только то, что хочет! Тебе стоит помнить об этом. Он также не любит, когда ему задают лишние вопросы. Мы это поняли еще в Риме… Да, Роджер?

И хотя Майлс попытался сделать вид, что закашлялся, а его брат постарался сменить тему и спросил у своей старшей сестры, не собираются ли они поехать по магазинам, леди Элен обратила внимание на последнюю фразу и сделала собственные выводы. С растущим негодованием она вдруг подумала, не захочет ли Николас Дэмерон, виконт Эмбри и ее будущий муж, остаться в провинции до конца сезона. Конечно же, нет! Он почти обещал ей, что будет на балу в Стафорд-Хаус, иначе ее унижение в глазах всего общества будет непереносимым, если он так и не появится. Ей нужно еще раз переговорить с бабушкой, а может, даже со своим всегда занятым отцом, чтобы они использовали свое влияние и уговорили его приехать. Она думает, что именно в тот вечер, на балу, он сделает ей, наконец, предложение! Он приедет вовремя, чего бы это ей ни стоило!

Элен уже довольно долго молчала, что было абсолютно несвойственно ей, тем более что речь шла о бале в Стафорд-Хаус. Майлс посмотрел на нее, надеясь, что она забыла уже о глупом замечании относительно Рима. Ох уж эти женщины со своими чертовыми вопросами и любопытством!

Прервав грустные мысли своего дяди, леди Элен задала матери праздный вопрос, чтобы показать всем, что ее совершенно не интересует предстоящий бал:

— Мама, ты знаешь эту даму в карете, которая только что остановилась неподалеку? Кажется, она знакома со всеми.

Леди Айрис повернула голову и, улыбнувшись, грациозно поклонилась даме, о которой ей только что говорила дочь. Она объяснила, что это леди Марджери. Она никогда не могла запомнить имени ее мужа, который буквально похитил ее, если верить сплетням, хотя ее муж — младший сын какого-то провинциального баронета.

— Но сама она дочь графа Веймаутского, поэтому ее до сих пор везде принимают, хотя последние пять-шесть лет она редко выезжает.

— Такая симпатичная женщина… Правда, ее платье вряд ли можно назвать элегантным, — без интереса ответила Элен и добавила сладким голосом: — Я вижу, мои дорогие дядюшки узнали даму, которая сопровождает леди Марджери. Но я не могу рассмотреть ее. Может, мы знакомы с ней?

От ее острого взгляда не ускользнул тот факт, что ее дяди обменялись предостерегающими взглядами, а потом стали старательно прочищать горло. Может быть, эта модно одетая молодая женщина одна из тех искательниц приключений, которые больше известны молодым людям, чем их матерям? Но неужели леди Марджери водит такие знакомства?

Леди Элен внимательно наблюдала за своими дядюшками, которые чувствовали себя явно не в своей тарелке.

— Ты права, дорогая, хотя карета и близко, я не могу рассмотреть лица этой дамы. Оно закрыто шляпой. Но я, к своему ужасу, могу не узнать кого-то из своих друзей. — Леди Айрис повернулась к близнецам: — Вы знаете эту даму, которая сидит у леди Марджери в карете?

— Э-э… понимаешь, мы не были официально представлены! За границей такие вещи часто случаются… Там не все придерживаются наших традиций… Гм! — Виконту Селби стало душно.

— За границей, ты сказал? Какое совпадение, правда, мама? Это, должно быть, случилось в Риме? А Эмбри тоже знаком с этой вашей дальней знакомой, а, дядя?

Покраснев, виконт Ровель выпалил:

— Не думаю. Он не был там, где были мы. В любом случае мне не стоит делать из мухи слона, а?

— Но если уж она вращается в одном обществе с нами, может быть, вы все-таки скажете, кто она? — настаивала Элен. — Или, может, она иностранка?

— Ради Бога, скажите, кто она, пока мои девочки не сгорели от любопытства! — нетерпеливо сказала леди Айрис и требовательно посмотрела на братьев, которые обменялись красноречивыми взглядами.

Наконец Селби сказал:

— Мне кажется, ее зовут Трэйверс. Так, Майлс? Они друзья нашего приятеля Дамиано. Ее муж: — баронет или что-то в этом роде, он друг отца Дамиано. Это все, что мы знаем. Мы понятия не имели о том, что они собирались приехать в Лондон.

— О, так она замужем? Я думаю, нам вряд ли придется где-нибудь встречаться с ней, правда, мама?

Внезапно потеряв к этой даме всякий интерес, Элен откинулась на подушки и огляделась по сторонам, не пришел ли кто-нибудь еще из ее друзей. Даже если бы она знала, что кто-то внимательно наблюдает за ней из кареты, которая недавно привлекла ее внимание, она бы отнесла это на счет своей красоты, к восторгам по поводу которой она уже в последнее время привыкла.

ЧАСТЬ IV