– Семейный разговор. – От него пахнуло острым мускусным запахом, смешанным с запахом лошадей и кожи. – Шарлотта, я хотел бы сделать кое-какие поправки к прошлой ночи. Я понял, что изменил правила в середине игры. Не доставите ли вы мне удовольствие и не совершите ли верховую поездку со мной после полудня?

Она с опаской посмотрела на него. Следовало признать, что вел себя он вполне доброжелательно, если учитывать все обстоятельства. И какой от этого может быть вред? Она медленно кивнула:

– Было бы... прекрасно.

Шарлотта вдруг ощутила легкий трепет. Оказаться наедине с Джеймсом – это и тревожно, и волнительно. Что ж, если она не собирается выходить замуж, то по крайней мере сполна извлечет выгоду из своей помолвки.

Энергичный молодой конь гарцевал под Шарлоттой, гравий разлетался из-под его копыт. Едва ощутив аромат полевых цветов, она испытала желание запеть от радости и полноты ощущений. Легкий ветерок трепал пряди волос, выбивающиеся у нее из-под шляпы.

Она посмотрела на Джеймса, который элегантно восседал на своем жеребце и ехал рядом. У него была поистине удивительная посадка. Она вспомнила, когда впервые имела возможность это увидеть. Трудно было поверить, что прошло так мало времени с того момента, когда она наблюдала его встречу с юным всадником в Саутбридже. Уж не унеслась бы она тогда прочь, если бы знала, что последует за этой встречей? Если говорить честно, то она не знала ответа на этот вопрос.

Джеймс натянул повод и заставил жеребца перейти на шаг.

– Вам нравится верховая езда?

– Что может быть лучше в такой славный день!

Джеймс окинул взглядом луг с пестрыми полевыми цветами.

– Сейчас все выглядит гораздо красивее, чем в мой последний визит.

– Все становится красивее с приходом весны.

Джеймс в упор посмотрел на Шарлотту.

– Вероятно, причина в этом.

Их взгляды встретились, и Шарлотте показалось, что она утонула в омуте его темно-синих глаз. Птицы перестали щебетать, замер легкий ветерок, остановилось дыхание. Она подумала, что, если бы у нее хватило дерзости приложить ладонь к его груди, она ощутила бы, что его сердце бьется так же гулко, как и ее.

Ее жеребец отошел в сторону и ударил хвостом, тем самым разрушив чары.

– Давайте немного погуляем шагом, – предложил Джеймс, не глядя на Шарлотту.

Она кивнула и пустила коня шагом рядом с ним.

– Вот там, – он указал рукой, затянутой в перчатку, – находится пруд, где Эйвери и я любили ловить рыбу летом.

Шарлотта попыталась представить Джеймса в облике мальчика, однако на память приходила могучая обнаженная грудь, освещенная тусклым светом свечей.

– Здесь много рыбы? – спросила она, радуясь возможности перейти к безобидной теме.

– Мы ловили достаточно, – сдержанно сказал он. – Но для нас это была возможность скорее побездельничать, чем ставить спортивные рекорды.

– Вы хорошо плаваете?

– Купаюсь голым – как в день своего рождения.

Она посмотрела на него сквозь густые ресницы. Этот шельмец тщетно пытался скрыть ухмылку. Ну что ж, она настроилась на то, чтобы менять темы разговора так же легко, как это делает он.

– Вы часто бываете в Монтроузе? – спросила она, определенно гордясь своей находчивостью.

Глаза его весело блеснули, однако он сделал вид, что идет нормальная беседа.

– В силу своих обязанностей в военном ведомстве большую часть времени я провожу в Лондоне. Вероятно, в скором времени я смогу сосредоточить свое внимание на имении и осуществить кое-какие усовершенствования.

– Я нахожу весьма интересным, что многие джентльмены, владеющие собственностью, любят строить: делают пристройки к зданиям, создают замечательные архитектурные ансамбли.

Блестящее высказывание для женщины, которая все еще пытается представить, как Джеймс в костюме Адама скользит по воде.

– Да, мы, владельцы собственности, любим оставлять свой след на земле.

– Детей для этого недостаточно?

– Дети представляют собой составную часть. Без продолжения семейной линии здания не имеют смысла.

Дети Джеймса. Нет, так не пойдет. Шарлотта попыталась отбросить все мысли о Джеймсе, о его голой попке и его потомках. Она посмотрела на коров, которые лениво паслись на лугу внизу.

– Когда вы находитесь в городе, ваша мама и сестра живут в Монтроузе?

– Хотя мать порой бывает... трудной в общении, в общем, она милая леди.

Очевидно, он не вполне понял ее. Шарлотта испытывала даже определенную благодарность к вдовствующей герцогине. Несмотря на выказанное раздражение, она оказала Шарлотте добрую услугу, познакомив ее с фасонами миссис Клавель.

Джеймс погладил по холке Бриара.

– А моя сестра Элизабет... – он явно подыскивал нужное определение, – весьма образованная девушка. – Джеймс хмыкнул. – Это самая дипломатичная характеристика, которая когда-либо давалась Элизабет. Мать уверяет меня, что она унаследовала это по линии Гордонов. Девизом их семьи было: «Покоряй сейчас, обдумаешь позже».

Шарлотта искоса взглянула на Джеймса.

– Я имела в виду ее игру на фортепьяно. Я слышала ее на музыкальном празднике. Она играет великолепно.

– Да, это так. Но я хотел бы, чтобы ее музыка была... поспокойней.

Губы Шарлотты расплылись в широкой улыбке, когда она вспомнила игривые песенки, которые мисс Элизабет явно любила играть, порой шокируя публику.

– Она весьма остроумна.

– Да, остроумна. Она способна оскорбить кого угодно. Так что я всегда держу наготове пистолеты. Надеюсь, она вас не оскорбила, Шарлотта?

– Я нашла ее... занятной.

– Представители света иногда намекают мне, что мне следовало бы взять ее под надзор.

– И вы это делаете?

– Нет. В конце концов, она сама повзрослеет. Нет необходимости ускорять процесс.

Шарлотта украдкой посмотрела на человека, сидящего на коне. Возможно, Джеймс дает сестре волю, которой у него самого никогда не было?

Он свернул на аллею, где деревья сомкнули свои кроны у них над головами, давая защиту от палящего послеобеденного солнца. За поворотом появился маленький коттедж.

– Что это? – настороженно спросила Шарлотта.

– Джорджи и Эйвери устроили его для нас. Они полагали, что во время верховой прогулки мы дадим лошадям отдохнуть, да и сами освежимся... – он остановил жеребца на краю поляны и вопросительно взглянул на нее, – если, конечно, это вас устроит.

У Шарлотты заныло под ложечкой. Остаться вдвоем с Джеймсом в лесном домике... Она облизнула губы, подумав об открывающихся возможностях. Все равно уже все испорчено, так чего бояться?

Джеймс терпеливо ждал, его конь отбивался хвостом от назойливой мухи. Шарлотта поджала губы, однако кивком выразила согласие.

Он спешился и подошел к ней. Осторожно высвободил ноги в сапожках из стремян, и от этих прикосновений через все ее тело побежали волны до самой макушки. Взяв ее за талию, он прижал Шарлотту к своей груди. Сердце ее оказалось где-то в горле, лишив тем самым возможности говорить.

Глядя Шарлотте в лицо, Джеймс убрал непослушный локон ей за ухо. Затем наклонился, губы его оказались открыты, словно чего-то ожидали. Она импульсивно откинула голову назад и ударилась о бок жеребца. Украшенная перьями шляпка свалилась ей на глаза.

Он выпрямился, его красивое лицо слегка помрачнело.

– Давайте войдем внутрь и поговорим, Шарлотта, – сказал он.

Она смогла лишь кивнуть. В груди у нее бушевала буря разнообразных чувств.

Оказавшись в полумгле, Шарлотта замигала. Сквозь открытые окна просачивался рассеянный свет. Комната была невелика, но хорошо меблирована. Стол был заставлен посудой с фруктами, сладостями и сыром. Шарлотта повернулась к Джеймсу с немым вопросом.

– Эйвери и Джорджина сбегают иногда сюда, скрываясь от всех. Они любезно предложили нам насладиться здесь тишиной и уединением.

– Ну да, – чуть нервно согласилась Шарлотта, – здесь мы определенно далеко от всех.

Джеймс подошел к столу, приподнял салфетку и открыл ведерко с бутылкой шампанского. Шарлотта села на небольшой диван. Пока Джеймс откупоривал бутылку, Шарлотта любовалась его широкими плечами, мускулистым торсом и крепкими бедрами, обтянутыми бриджами из лосиной кожи. Она сжала руки и сунула их в подол платья, борясь с желанием протянуть руку и дотронуться до него. Боже милосердный, она была более игривой, чем новорожденный жеребенок!

Джеймс протянул ей бокал, пузырьки ударили ей в нос. Она поднесла бокал к губам, сделала глоток, поперхнулась и закашлялась.

Он похлопал ее по спине, сел рядом.

– Все в порядке?

Она кивнула, покраснев от смущения.

– Шарлотта, я очень сожалею, что причинил вам неудобства своим присутствием. У меня не было такого намерения после... после минувшей ночи. – Он сделал прерывистый выдох. – Я хочу поговорить совершенно откровенно с вами. Можно?

Ну вот, вот оно и наступает. К горлу подступил комок.

– Пожалуйста.

– Сложилась весьма странная ситуация. Для людей мы помолвлены. Однако между нами... многое недосказано. Я предлагаю некоторое время не думать о будущем, а просто использовать время для того, чтобы лучше узнать друг друга.

Она испытала облегчение. Значит, он не собирается сейчас объявлять о разрыве помолвки. Не собирался он, очевидно, также раскрывать секреты, которые так оберегает.

– И как вы себе это... представляете?

– Будем вести себя по крайней мере как друзья. Затем посмотрим, как будут развиваться события.

Шарлотта прикусила губу. Дружеские отношения с мужчиной, который с ней... У нее пересохло во рту, когда она подумала о том, как лежала под ним, раздвинув бедра, испытывая необоримое желание. Если бы она была порядочная леди, она потребовала бы, чтобы он женился на ней. Но поскольку она уже пришла к неизбежному заключению, что скорее всего не выйдет замуж, то почему бы оставшийся период не провести в свое удовольствие с Джеймсом?

И вместо слов возмущения она сказала:

– Это было бы очень мило.

Джеймс наклонился к ней и стал горячо говорить:

– Вы доказали, что вы незаменимый партнер в моих расследованиях, Шарлотта. Я восхищаюсь вашим мужеством, вашей стойкостью. Прошлой ночью я несколько увлекся.

– Не вы один, – печально проговорила она. Легкая улыбка расцвела на его лице.

– Против этого я как раз не возражаю.

Она отвернулась, стараясь справиться с волной сладостной истомы, которая пронизала ее тело. Джеймс поднес бокал ко рту. Она уставилась на эти бесподобные губы, вспоминая их шелковистое прикосновение. Мужчина не имеет права быть таким дьявольски красивым!

Джеймс проговорил будничным голосом:

– Наша дружба не должна стесняться обычными светскими условностями. Мы тесно сотрудничаем в области расследования, и... – он посмотрел на нее из-под опущенных век, – мы получаем удовольствие от наших тесных контактов. Давайте говорить откровенно, Шарлотта. Мы не можем изменить того, что уже сделано. Прошлая ночь была необычайной. Что касается ближайшего будущего, то какой вред будет, если мы позволим себе повторить такое же удовольствие? Ведь сейчас мы уже, так сказать, перешли мост.

У Шарлотты затрепыхалось сердце и сбилось дыхание. Получается, что идея Джеймса о «дружбе» совпадала с ее желанием. Просто она не имела мужества признаться, что ей хотелось снова вкусить от эротических плодов минувшей ночи.

Она стянула с него перчатки и дотронулась кончиком его пальца до своих губ. Трепет пробежал по ее позвоночнику. Он наклонился к ней, его дыхание обожгло ее щеку. От него пахло мускусом, мужчиной.

– На сей раз больно не будет? – спросила она, не рискуя заглянуть ему в глаза.

Он наклонился еще ниже и коснулся своими бархатными губами ее рта.

– Отныне и всегда будет только удовольствие, Шарлотта.

Его язык расчетливо погрузился в ее рот, его руки плотно и крепко обвили ее стан, жесткое тело прижалось к ее податливому телу, рождая волнующие воспоминания о прошлой ночи.

Она переплела свой язык с его языком и застонала от удовольствия. По ее венам, казалось, пульсировал огонь, а не кровь. Джеймс осторожно уложил ее на диван, но она запротестовала и снова прижалась к его мускулистому торсу.

– В чем дело, Шарлотта? – спросил он, слегка отстраняясь и заглядывая в ее глаза.

– Ложись вниз, – приказала она, шокированная собственной дерзостью, интуитивно зная, чего хочет. Она спешила взять наслаждение, а не получить его в качестве подарка. Она поступит с ним так, как хочет она; у нее есть своя гордость, если уж отсутствует целомудрие.

Легкая улыбка заиграла на его губах, он повиновался и стал наблюдать за ней сквозь полуопущенные веки.

– Сними жилет.

Джеймс медленно снял его, оставшись в белой рубашке с галстуком.

Шарлотта облизнула губы. Боже, им можно было любоваться даже тогда, когда на нем еще оставалась одежда.

– А теперь сними рубашку и галстук.

Нарочито не спеша, он снял с себя одежду, обнажив золотистого оттенка торс. Кровь закипела в венах Шарлотты. Боже, как она хотела потрогать его!

Она стянула с себя перчатки и швырнула их на пол. Наклонившись, она провела кончиками пальцев по выпуклостям и впадинам его грудной клетки, уделив особое внимание твердым мускулам. Приоткрыв рот, Джеймс тихонько постанывал, когда она стала исследовать его соски, которые твердели от ее прикосновений. Он с шумом втянул в себя воздух, когда ее ладони стали гладить его плоский живот и играть черными волосами, спускающимися к выпирающему мужскому органу.

Шарлотта улыбнулась, поражаясь собственному бесстыдству, которое подогревалось все возрастающей страстью.

– Я хочу попробовать тебя на вкус, – пробормотала она, опускаясь над ним и прижимаясь ртом к его груди. Она даст ему представление о том, что он делал с ней предыдущей ночью. Она лизала и покусывала его соски, чувствуя, как он извивается под ней. Влажность у нее во рту не шла ни в какое сравнение с тем возбуждением, которое она ощущала между ног. Пока она ласкала его тело языком, он поместил колено между ее бедер и стал тереть то место, которое было центром возбуждения. Шарлотта покачивалась и прижималась к его колену, стимулируя сладострастные ощущения, которые с каждым мгновением нарастали.

Она стонала, дыхание вырывалось из ее груди прерывистыми толчками. Опустившись чуть ниже, она дерзнула обхватить рукой твердую плоть, которая стала еще больше твердеть и возрастать под ее тонкими пальцами.

– Эта штука вовсе не из глины, – прерывистым шепотом пробормотала она.

– Надеюсь, что не из глины, – выдохнул Джеймс. Она стала сжимать его и водить рукой вверх-вниз. Издав даже не стон, а рычание, Джеймс положил свою ладонь на ладонь Шарлотты и показал, каким образом она может доставить ему наибольшее удовольствие. Откинув голову назад, Джеймс облизнул губы.

– О Господи, Шарлотта, позволь теперь доставить тебе такое же удовольствие!

– Позволяю, – горячечно проговорила она. Его губы расплылись в озорной улыбке.

– С вашего разрешения, миледи.

И он доставил ей величайшее удовольствие.