Уединенно жил здесь, в приюте Андерсен-Холл, где прошло его детство. Но Эдвина и представить не могла, что молодой человек решил круто поменять свою жизнь. А она явилась сюда с намерением заставить его вернуться в то самое общество, которое он с презрением отринул, и принудить его снова оказаться на побегушках у знатной дамы. Более того, своей безрассудной затеей Эдвина подвергала мистера Дивейна определенному риску, степень которого не была до конца ясна даже ей самой. И Дивейн абсолютно не был заинтересован в ее деле. Эдвина поняла, на что она толкает этого человека, и ее охватило чувство вины.
Но если мистер Дивейн не поможет ей, что же в таком случае делать? Как помочь подруге, которая живет в постоянном страхе? В страхе, который лишает сна и отравляет существование.
Эдвина взяла себя в руки.
– Может быть, вас больше устроило бы, если бы мы с вами четко оговорили срок, в течение которого будет действовать наша договоренность? Если к определенному времени мы не поймаем шантажиста… ну что ж, в таком случае мы все равно расстанемся. Как вы на это смотрите?
Он поджал губы.
– О каком именно сроке идет речь?
– Всего-навсего шесть недель… – Увидев выражение лица Дивейна, она поправилась: – Ну хорошо – всего три недели.
Мистер Дивейн вздохнул с облегчением.
– Затри недели, надеюсь, мы управимся. А после этого вы такая же вольная птица, как сейчас. А ваша деловая жизнь тем временем пойдет в гору.
Она терялась в догадках, что мистеру Дивейну могло понадобиться в порту, но полагала, что вскоре это выяснится.
Она чувствовала, что он вот-вот согласится, и внутренне ликовала.
– Деловая жизнь, может быть, и пойдет в гору, – заметил мистер Дивейн, серьезно глядя на леди Росс. – Чего нельзя сказать о моей репутации, миледи. Ведь вы предлагаете мне лгать, притворяясь тем, кем я не являюсь в действительности. И одному Богу известно, что там еще входит в ваш хитроумный замысел!
Эдвина не могла не отдать ему должное – этот человек прекрасно умеет вести деловые переговоры.
– Но все это ради доброго дела. К тому же, если уж речь зашла о вашей репутации, мистер Дивейн, все поверят в то, что я полюбила вас, однако тем не менее вы предпочли меня оставить. Эта маленькая уловка позволит людям считать вас человеком, которого нельзя привязать к себе при помощи денег. Вас от этого только сильнее будут уважать.
– Хорошо, а как же ваша собственная репутация, миледи? Кому-кому, а мне хорошо известно, каково это – запятнать свое имя. Имеете ли вы об этом какое-нибудь представление?
Боль, которая промелькнула у него в глазах, тронула Эдвину до глубины души. Прескотт отвел взгляд и постарался придать своему лицу невозмутимое выражение. Однако по тому, как работали на скулах его желваки и как были напряжены его плечи, Эдвина поняла, что его мучают сомнения.
В горле у нее встал комок, сердце забилось учащенно. Стараясь успокоиться, Эдвина сказала:
– Я вдова, а не какая-нибудь там молоденькая девушка, озабоченная поисками жениха. Я не опасаюсь за свое реноме. Кроме того, у меня есть друзья. Они мне преданы по-настоящему и ни за что не отвернутся от меня.
Мистер Дивейн покачал головой:
– Вы сами не представляете, на что себя обрекаете. Когда все закончится, о вас будут говорить как о глупышке, которая отдала свое сердце ничтожеству и пожертвовала своей честью ради пустяка.
Эдвина гордо выпрямилась.
– Это для меня не пустяк, и попрошу вас не умалять значение, которое я придаю этой ситуации.
– Наверное, этот человек знает о вас действительно что-то ужасное. Какой-то ваш страшный секрет.
Эдвина вспыхнула, но не опустила глаза. Она только еще выше подняла голову, продолжая смотреть на мистера Дивейна открыто и смело.
Он пожал плечами:
– Мне кажется, у меня есть право знать…
Она в гневе отшатнулась от него.
– Никакого права у вас нет! Непорядочно с вашей стороны спрашивать меня об этом!
– Прошу учесть: на карту поставлена моя безопасность… – заметил Прескотт.
– И моя репутация! – вскричала леди Росс, гневно сверкая глазами. – Не забывайте, я смиренно встаю в длинный ряд женщин, которые были с вами! – Этот факт ее ужасно раздражал, и она сама не понимала почему.
В глазах мистера Дивейна вспыхнуло негодование. Подойдя к Эдвине, он воскликнул:
– А что, разве успех у женщин – это преступление?
Она подалась вперед, всем видом показывая, что не боится его.
– Эти меры предосторожности не помогут вам вернуть доброе имя, мистер Дивейн.
– Вернуть доброе имя! – процедил он сквозь зубы и стиснул кулаки. – О чем вы говорите? О каком таком добром имени идет речь? У меня никогда его не было! А значит, мне и терять нечего! А ведь признайтесь: именно поэтому вы ко мне и пришли, да? И именно поэтому захотели меня с самого первого мгновения, как увидели!
– Да вы с ума сошли! Я вовсе не хочу вас!
Глаза Прескотта горели. Он подошел к ней вплотную и, глядя на нее в упор, проговорил вкрадчивым голосом, от которого по коже у Эдвины побежали мурашки:
– Неужели? Вы уверены?
– Абсолютно! – Она сделала шаг вперед. Теперь они с Дивейном стояли лицом к лицу. Возмущенно глядя на него, леди Росс гордо заявила: – Я ни капельки вас не хочу!
– Вы лжете! – с вызовом бросил ей Прескотт.
– Да как вы смеете даже намекать на то, что я…
Леди Росс пришлось замолчать, потому что он закрыл ей рот поцелуем.
В тот же момент в глазах у нее потемнело. Ей показалось, что наступило затмение солнца. Птицы перестали щебетать, ветер затих. Все исчезло в тот же миг. Эдвина не замечала ничего вокруг – она чувствовала только жаркие губы, которые прижимались к ее губам, и ощущала манящий аромат одеколона обольстительного мистера Дивейна. Это было что-то восхитительное!
Первой ее реакцией было крайнее изумление. Затем она ощутила приятно возбуждающую волну тепла, которая окатила ее с головы до ног, отчего ей стало так хорошо, что закружилась голова.
Оказывается, она и вправду хочет его! До умопомрачения. Ее руки опустились ему на грудь, и она почувствовала, как где-то там, под ладонью, гулко бьется его сердце.
Его поцелуй был дерзок и полон сладкой муки. Она ответила ему, бесстыдно впившись губами в его губы, желая от него все больше и больше.
Не прерывая поцелуя, Прескотт обнял ее и еще сильнее прижал к себе.
В ушах у Эдвины зашумело, казалось, земля уходит из-под ног. Ее тело отвечало стройным хором чувственных ощущений, гармонично сливающихся в одну изумительно красивую мелодию, какой она никогда не слышала раньше.
Раньше… Сэр Джеффри… Ее покойный муж! Разом опомнившись, Эдвина резко открыла глаза и, к своему крайнему изумлению, обнаружила, что прижимается к мистеру Дивейну как… как какая-то падшая женщина.
Внутри у нее все оборвалось. Она застыла в оцепенении, но тут же пришла в себя и в ужасе отпрянула от него. Мистер Дивейн сразу же, не сказав ни слова, отпустил Эдвину.
Сердце бешено стучало, грудь тяжело вздымалась. Леди Росс постепенно возвращалась к реальности. Ей не показалось: все вокруг и в самом деле потемнело. Подняв глаза, она увидела на небе свинцовые тучи. Через мгновение раздался оглушительный раскат грома. Начиналась гроза. И это как нельзя лучше соответствовало ее внутреннему состоянию. В душе у Эдвины бушевала буря. Продолжая тяжело дышать, она старалась овладеть собой.
– Я совсем не такая, как те женщины, с которыми вы были знакомы. – Дрожащий голос выдавал ее волнение.
– Вижу, я не слепой, – пробормотал сквозь зубы озадаченный мистер Дивейн, с тревогой глядя на стоящую перед ним женщину.
Слезы заблестели у нее на глазах. Больше всего на свете ей в этот миг хотелось провалиться сквозь землю.
Оказалось, что в гордости, впитанной дочерью графа Вуттон-Баррета с молоком матери, есть толк. Чувство собственного достоинства заставило ее, собравшись с силами, заявить:
– Извините, все это было ошибкой. – Ошибкой, о которой ей пришлось бы жалеть всю свою оставшуюся жизнь. Обратиться к мистеру Дивейну было крайним безрассудством и верхом глупости с ее стороны.
– Что?
– Мне очень жаль, что я побеспокоила вас!
Жаль – не то слово! Он даже представить себе не мог, насколько она раскаивалась!
– Вы больше не хотите, чтобы я вам помог?
– Нет.
– А что вы будете делать с шантажистом?
Эдвина отвела взгляд.
– Даже не знаю, о чем я думала, когда решила приехать сюда.
– Наверное, старались защитить себя и хотели остановить негодяя.
– Это идиотский план.
– А что будет с моим бизнесом?
В горле у нее встал комок. Затем она проговорила глухим голосом:
– Пошлите письмо моему управляющему. А мне нужно идти. – Она подхватила юбки и решительно направилась прочь. Ее единственной мыслью было бежать куда глаза глядят.
– Миледи! – Мистер Дивейн схватил Эдвину за руку.
– Отпустите меня! – воскликнула она. В этот момент сверху на них упали крупные дождевые капли.
– Но вы идете совсем в другую сторону. Ваш экипаж стоит возле конюшен, а они находятся вон там. – Прескотт указал в противоположную сторону.
– Ах да. – Эдвина почувствовала себя еще более глупо.
– Вы плачете?
– С чего вы взяли! Разумеется, нет! – Она провела рукой по лицу. – Просто идет дождь.
Леди Росс повернулась, собираясь идти к экипажу, но Прескотт не отпускал ее.
– Вы не можете так просто взять и уйти, миледи. Вы уже втянули меня, посвятив в свои проблемы. Вы не можете закрыть передо мной дверь.
– Я ошиблась, мистер Дивейн. Разве вы не видите? – в панике вскричала она. – Сейчас я оставлю вас, и вы никогда меня больше не увидите.
– Слишком поздно. Вы меня уже втянули.
– Не совсем.
– Мне уже известно о шантаже. Я знаю о вашем плане. Я не могу просто взять и забыть обо всем этом.
– Это было бы только к лучшему.
– Для кого? Для шантажиста?
«Для меня!» – подумала Эдвина, зная, что лжет самой себе, но не видя другого выхода. Она по-прежнему считала, что только этот человек сможет ей помочь, но в один миг все пошло прахом. Все пропало, и теперь ничего не исправишь!
– Я согласен на четыре недели, – неожиданно объявил мистер Дивейн. – Но это все. Вам не добиться от меня большего. Даже не пытайтесь.
Эдвина захлопала ресницами, не понимая, что он имеет в виду.
– Что… Что вы такое говорите?
– Я говорю, что с вами очень тяжело вести деловые переговоры, но все же четыре недели я вам предоставить согласен. А в обмен мне нужно помещение под склад в лондонском порту и, разумеется, вы будете держать меня в курсе того, как продвигаются наши дела.
Эдвина покачала головой. Она была окончательно сбита с толку.
– Так, значит, вы это сделаете?
– У вас четыре недели, и ни днем больше!
Эдвина воспрянула духом, ощутив проблеск надежды.
– Я предлагаю вам вернуться в домик для гостей и переждать дождь, миледи.
Тем временем стало лить как из ведра, и тут только она заметила, что промокла до нитки.
Мистер Дивейн учтиво наклонил голову и галантно протянул Эдвине руку, как будто они находились сейчас где-то на балу, а не в лесу под проливным дождем.
– Вы позволите? – почтительно спросил мистер Дивейн.
Она приняла его руку.
– Очень хорошо. В таком случае мы договорились. – Он кивнул. С промокшими волосами и блестящими глазами мистер Дивейн выглядел таким восхитительным, что Эдвине стоило большого труда перестать пялиться на него с щенячьим восторгом, как влюбленная школьница. – На четыре недели, леди Росс, я в вашем распоряжении и сделаю все возможное, чтобы вы выпутались из неприятностей.
– В моем распоряжении… – как эхо повторила она, по-прежнему чувствуя себя так же неуверенно, как раньше. – Это очень… очень хорошо.
– А насчет тех туфель вы совершенно правы, миледи. Они могут дать нам нить к расследованию.
Леди Росс удивленно вскинула на него свои темные глаза:
– Они вам знакомы?
– Они изготовлены в Париже известным сапожником по имени Франсуа Миллисан. Из-за введенного экономического эмбарго и войны с Наполеоном мало кто в высшем свете может позволить себе носить такие туфли. Это чрезвычайно важная улика.
Эдвину охватило волнение.
– Я догадывалась… Но я так рада, что теперь знаю это наверняка.
Пока в глубоком молчании они шли к домику, настроение Эдвины постепенно начало улучшаться. Она постаралась забыть тот бесстыдный поцелуй и сосредоточиться на успехе, которого ей удалось достичь во время переговоров. Все-таки она убедила мистера Дивейна ей помочь! С этого момента на ее стороне сражается солдат, воодушевленный благой целью заманить в ловушку низкого и грязного шантажиста! Общение с этим человеком уже принесло свои первые плоды: те самые туфли действительно являются существенной деталью и могут дать ключ к разгадке. Франсуа Миллисан… Париж… Эдвина почувствовала, что уже продвинулась вперед в раскрытии тайны шантажиста – ей это подсказывало сердце!
Впервые за долгое время у Эдвины появилась надежда. И в первый раз в жизни она чувствовала себя… не такой одинокой.
Глава 5
Попыхивая сигарой, сэр Ли вошел в игральный зал известного лондонского клуба «Брукс». Он разочарованно окинул взглядом полупустые столики. Видимо, сегодня ему не удастся перекинуться с кем-нибудь в карты.
В дальнем углу комнаты лорд Уилмингтон со своим закадычным другом мистером Форманом, как обычно, были поглощены игрой в двадцать одно. А в центре зала мистер Оглторп и мистер Харрис азартно резались в крибидж, подзадоривая друг друга едкими насмешками.
Сэр Ли вздохнул. Он понял, что пришел слишком рано. Весь день ему казалось, что время тянется бесконечно долго. Ему было уже за семьдесят, и по старческой привычке он просыпался в ранние предрассветные часы, а после девяти вечера начинал клевать носом.
Он собирался уже повернуться и уйти, как вдруг увидел в дверях знакомую фигуру. Этого рослого человека с большим животом, седыми волосами и румяными щеками можно было принять за Рождественского деда. Ирония заключалась в том, что за благообразной внешностью доброго дедушки скрывался самый расчетливый и бессердечный человек, которого когда-либо встречал сэр Ли за всю свою жизнь. Кому-кому, а сэру Ли это было прекрасно известно: ведь он сам обучил Тристрама Уитона всему, что необходимо знать и уметь королю шпионов.
Лицо сэра Ли неожиданно расплылось в улыбке. На сердце у него потеплело. Он вспомнил славные времена, когда работал в министерстве иностранных дел: охотничий азарт, постоянную необходимость быть умнее противника и просчитывать его шаги наперед, стремление быть впередивсех. СэруЛи доставляло огромное удовольствие быть ответственным за получение разведывательных сведений о каждом подозрительном иностранце, находящемся в Англии. После смерти дочери работа стала смыслом его жизни, единственным убежищем от печали, лучшим лекарством. К тому же он был асом в своей области и ужасно любил работу.
Когда Уитон увидел в зале сэра Ли, его густые брови поползли вверх. Как раз в этот момент лорд Уилмингтон и мистер Форман, закончив игру, спокойно поднялись и ушли.
Уитон подошел к столу в углу комнаты и, аккуратно расправив полы фрака, сел на освободившийся стул.
Спрятав в уголках губ довольную улыбку, сэр Ли прошел между столами и сел рядом со своим бывшим учеником.
Слуга поставил перед ними два бокала портвейна и исчез также незаметно, как и появился.
– Давненько вас здесь не было видно, Уитон. – Сэр Ли с удовольствием откинулся на спинку стула.
– Я был слишком занят, – процедил сквозь зубы Уитон, поднося бокал с портвейном к пламени свечи, как будто оценивая цвет напитка.
Сэр Ли постарался не показывать, как ему интересно услышать от Уитона подробности.
– В самом деле? Что-то увлекательное?
– Так, разные раздражающие мелочи – надоедливые, как мошкара.
– Когда мошек целый рой, они могут быть просто невыносимы. – У сэра Ли возникло легкое подозрение, что Уитон нуждается в его помощи и хочет что-то у него выведать. Он прекрасно знал, что без выгоды этот человек и пальцем не пошевельнет. Не будь у него скрытых мотивов, он бы не пришел в «Брукс» так рано: он знал, что в это время застанет здесь бывшего руководителя.
– В этом вы правы, черт возьми. – Уитон нахмурился и откинулся на спинку стула. – Но что делать, если наследуешь ошибки своего предшественника!
Сэр Ли покачал головой:
– Боюсь, всегда так кажется, независимо от того, насколько талантлив предшественник. Будь он хоть гениален.
– Талантлив? Гениален? – усмехнулся Уитон. – Вероятно, в вашем преклонном возрасте вам изменяет память.
– У меня прекрасная память, дружище. И вы знаете об этом как никто другой.
Воцарилось молчание. Каждый из мужчин мысленно оценивал другого.
Первым заговорил Уитон. Отпивая вино из бокала, он смотрел куда-то в сторону.
– Ну что ж, раз вы утверждаете, что у вас хорошая память, возможно, вы вспомните человека, которого вы определили в отдел к Жерару Вальмону.
– Я его туда не определял. Его принял на работу Хендрикс. И этого человека звали… – Почесывая подбородок, сэр Ли уставился в резной потолок. – Куинн или Куик. Нет, Куинс. Да-да, Куинс.
– Вы уверены?
– Конечно, уверен. Александр Куинс.
– Вы с ним встречались?
Сэр Ли нахмурился:
– Вы же прекрасно знаете, что встречался.
– Но ведь в тот момент он не знал, кто вы. Как и то, что на этой встрече вы его оцениваете.
– Разумеется, нет. Вам же известно, что таков порядок. Это обычная процедура. Хватит ходить вокруг да около! Выкладывайте, в чем дело.
Уитон чуть заметно пожал плечами:
– Ну ладно. Полагаю, раз уж все это безобразие началось при вас, я смогу получить какие-нибудь полезные сведения.
Сэру Ли вдруг пришло в голову, как воспринимается подчиненными Уитона его холодная и бесстрастная манера общения, его черствость и бессердечность в отношениях с людьми. Разумеется, офицерами разведки по большей части работают люди жесткие, с твердым характером и несгибаемой волей. Тем не менее им крайне необходимо умелое, деликатное обращение. Будучи на службе короля и отечества, они ведут нелегкую, полную мучительных испытаний жизнь, требующую огромного нервного напряжения. Хороший шеф и наставник шпионов должен уважать и щадить чувства каждого агента. Интересно, а как обстоят дела у Уитона по этой части?
Сэр Ли сознательно заставил себя отбросить неуместную критику. Старик понимал, что, возможно, эти мысли объясняются просто: он всего-навсего завидует человеку, который занял его место. Ведь, положа руку на сердце, сэр Ли сейчас бы все отдал – лишь бы поменяться с ним местами.
– Я слышал, Жерар Вальмон умер в одном из парижских борделей. У бедняги не выдержало сердце.
Глаза Уитона заблестели.
– Я догадывался, что вы в курсе всего, что происходит.
– Неудивительно: я хоть и стар, но все еще жив. – Сэр Ли оглянулся и понизил голос: – Почему у вас внезапно возник интерес к этому Куинсу, который за последние несколько лет ничем себя не проявил?
Уитон не спешил с ответом. Он не торопясь потягивал свой портвейн, еще больше интригуя собеседника. Сэр Ли вздохнул:
– Вы же знаете, Уитон, если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, я всегда готов к вашим услугам. – Сэру Ли было известно, что его бывший ученик не любил никого просить. – И это не значит, что вы будете мне чем-то обязаны. – Он улыбнулся. – Ну, вовсе не обязательно должно значить.
– Жерар Вальмон был королем секретов. Черт возьми, именно благодаря своей способности манипулировать влиятельными людьми, шантажируя их какими-то нелицеприятными пикантными подробностями из их жизни, он смог так долго продержаться в Англии.
– Хотя после публикации им того идиотского памфлета, в котором высмеивался его величество, Вальмона уже ничто не могло спасти. – Сэр Ли укоризненно покачал головой. – Не понимаю, о чем он тогда думал.
– Теперь этого уже никто не узнает. Да и кому это сейчас интересно? Вы правильно тогда сказали: что ни делается, все к лучшему – одной проблемой у нас стало меньше. Однако сейчас эта самая проблема снова напоминает о себе. И эта проблема – наш старый знакомый Александр Куинс.
– Как это?
– Один влиятельный человек, который время от времени оказывал мне содействие, ни с того ни с сего вдруг уехал в глухую деревню и не отвечал на мои послания, в которых я требовал немедленного возвращения в Лондон. Я два дня добирался в Тмутаракань, где он скрывался. Встретившись с ним, я с трудом его узнал. Он совершенно пал духом. После долгих уговоров он наконец признался, что скрывается в деревенской глуши, надеясь, что беда не достанет его там. Эта беда, похоже, шантажист, которому известны о нем какие-то отвратительные секреты.
– Вы считаете, Куинс продолжает дело Вальмона?
– Да. После смерти Вальмона несколько человек из высшего общества стали заниматься шантажом.
– Несколько человек?
– Мне известно, что по крайней мере есть еще один человек. Подозреваю, что имеются и другие.
– Так организуйте передачу денег и схватите шантажиста с поличным в момент совершения сделки. В этом нет ничего трудного.
– В действительности это не так-то просто. Шантажист очень изобретателен. Он назначает встречи там, где схватить его труднее всего – на балах, концертах, модных вечеринках и тому подобных светских раутах. Обычно сообщает об условиях передачи денег, когда вечеринка в самом разгаре. Он передает записку своей жертве в самый неожиданный момент. Хитроумен и изворотлив, как тысяча чертей. – Уитон хмыкнул. – После этого он оставляет как бы ненароком разные компрометирующие мелочи – маленькие пикантные знаки, напоминающие об известном ему секрете. – Уитон шумно вздохнул и поднял глаза на сэра Ли. – Но в конечном счете это все не так страшно. Никакой угрозы для короля и нашей страны этот шантажист не представляет. – Он презрительно скривил губы. – А его жертвы – представители аристократических кругов.
– Вы никогда не отличались умением общаться с аристократией.
– Мне это и не нужно, – заявил Уитон.
– И если память мне не изменяет, вы всегда считали, что люди, которых шантажируют, сами во всем виноваты, потому что дают для этого повод.
– А кто же в этом виноват, как не они сами?
Сэр Ли нахмурился:
– У каждого имеются свои маленькие семейные секреты, так сказать, скелеты в шкафу, Уитон. И немного сочувствия и сострадания к людям вам бы не повредило.
– Не могу с вами согласиться. В моей работе секреты, тщательно оберегаемые от посторонних, приносят огромную пользу… если распорядиться ими с умом. – Он медленно отпивал портвейн из бокала, не сводя глаз с сэра Ли. – Но вернемся к нашему случаю. Самое удивительное заключается в том, что никто не знает, как выглядит этот Куинс. – Уитон еще более пристально стал вглядываться в своего бывшего шефа. – Никто, кроме вас.
– Уитон, я встречался с ним восемнадцать лет тому назад. Это было всего один раз. Да и видел его я всего одну секунду. Ему было лет двадцать, не больше. Наверняка сейчас, когда ему под сорок, он изменился внешне. А кроме того, с чего вы взяли, что это именно он? Может быть, шантажист – кто-то из слуг или какой-нибудь друг Вальмона?
– Поппет пропал. И Уиггинс – тоже.
У сэра Ли участилось сердцебиение, что было тревожным сигналом для человека в преклонном возрасте.
– И тот и другой давно уже не работают у нас.
Уитон улыбнулся. От его внимания не ускользнуло, что старик по-прежнему не отделяет себя от бывшего места своей работы. Подбросив поленьев в огонь, Уитон сказал:
– Поппет и Уиггинс были единственными нашими работниками, которые встречали Куинса в то время, когда он работал в Лондоне. Единственными из тех, кто остался в живых. Не считая вас. – Он поднял густую бровь. – Как вы думаете, у вас есть причина для беспокойства?
– Едва ли. Куинс не догадывался, что я за ним наблюдаю. – Сэр Ли горестно покачал головой. Ему живо вспомнились оба этих талантливых агента, и у него стало тяжело на душе. Фред Поппет, отец двоих детей. Он просто мастерски умел незаметно передавать записки в оживленных местах, где толпилась куча народу. Веселый балагур Тимоти Уиггинс, у которого всегда находилась наготове шутка, чтобы самый пугливый информатор почувствовал расположение и проникся к нему доверием. Запрещая себе поддаваться эмоциям, сэр Ли спросил бывшего подчиненного: – Что вы мне предлагаете, Уитон?
– Выследить Куинса и привести его ко мне.
Какое-то время сэр Ли сидел неподвижно. Он так давно мечтал о чем-то подобном! С тех самых пор, как ушел в отставку и расстался с разведывательной работой. Он представлял, что его снова призовут на службу, как героя, как единственного человека, которому по плечу любое трудное и опасное задание, требующее присущих только ему одному талантов. Но он, конечно, не ожидал, что его услуги вновь понадобятся отечеству в результате столь печальных обстоятельств – бесследного исчезновения двух агентов, которые на протяжении многих лет добросовестно трудились под его руководством.
– Сколько человек вы мне в состоянии предоставить?
– Ни одного. Мы не можем засветить никого из наших людей и обнаружить нашу причастность к этому делу. Это было бы чревато весьма неблагоприятными последствиями: так происходит всегда, когда в деле замешан кто-то из высшего света. Но я нанял пару знакомых мне сыщиков полицейского суда, чтобы прикрывали вас.
– Как трогательно, – процедил сквозь зубы сэр Ли. – Разве можно лондонских полицейских сравнить с профессиональными офицерами разведывательного отдела? Если пропало двое ваших людей, вам следовало бы найти возможности для дополнительной поддержки.
– Они не мои люди, – сказал Уитон ледяным тоном, глядя равнодушно на бывшего наставника. – Большего я не могу вам предоставить. К тому же должен напомнить вам, что ситуация требует деликатного подхода. Сами понимаете, речь идет о высшем обществе, и следует разгребать эту навозную кучу с большой осторожностью.
Уитон вынул из кармана два сложенных листа бумаги.
– Здесь – имя моего информатора, которого шантажируют. Я хочу, чтобы он вернулся в город и выпутался из этой неприятности. Вы должны любой ценой защитить его репутацию. – Он протянул бумагу сэру Ли. – Итак, вы в игре?
Сэр Ли глубоко вздохнул и взял листок. Развернув его, он увидел, что предусмотрительный Уитон написал имя информатора большими печатными буквами, чтобы старик мог прочесть его без очков. Когда он увидел это имя, его брови удивленно поползли вверх.
– Он оказывает нам большую помощь, – невозмутимо пожал плечами Уитон и через несколько секунд спросил, показывая глазами на листок: – Вы позволите?
Сэр Ли согласно кивнул и протянул бумагу обратно.
Уитон поднес листок к пламени свечи и сжег его, внимательно следя за тем, как бумажка горит, постепенно превращаясь в пепел. Затем он протянул старику другой листок бумаги.
– Это список людей, кого, по моему мнению, могут шантажировать. Я полагаю, что некоторых из них можно привлечь на свою сторону. Я не гарантирую, что они не действуют заодно с шантажистом. – Уитон усмехнулся. – Внимательно изучите их и людей, с которыми они связаны. Они могут вывести вас на Куинса. Делайте все, чтобы мой сотрудник смог вернуться в Лондон. Он может быть мне полезен.
Сэр Ли внимательно изучал список.
– Этот листок можете оставить себе, – предложил Уитон.
– А что я должен делать, когда найду Куинса?
– Используйте воображение. Главное – сделайте так, чтобы он больше не докучал мне. – Уитон поднял бокал с портвейном: – За отечество.
Сэр Ли подхватил тост, поднимая свой бокал:
– За отечество.
Мужчины молча осушили бокалы, после чего Уитон поднял со стула свое грузное тело.
– Займитесь этим, сэр Ли. Нужно разгрести эту кучу и вернуть в дело моего человека. – Уитон усмехнулся и серьезно добавил: – Выполните это задание любой ценой.
Так же серьезно сэр Ли кивнул:
– Выполню. Чего бы это мне ни стоило.
Глава 6
– Он согласился мне помочь! – торжественно объявила Эдвина, ворвавшись в библиотеку Общества образования и развития женщин, трем своим подругам.
Леди Дженел Бланкетт подняла глаза от толстенной книги, которая лежала перед ней на письменном столе, и строго взглянула на Эдвину в монокль:
– Кто согласился тебе помочь и в чем?
Ни на секунду не забывая о том, что дверь у нее за спиной открыта, Эдвина прошептала:
– Он! Сама знаешь кто. Тот, кто идеально подходит для этого дела… – Плотно прикрыв за собой тяжелую деревянную дверь, Эдвина оглянулась и увидела свое отражение в зеркале. Она с ужасом обнаружила, что из ее тугого шиньона выбились пряди волос и она выглядит как настоящее пугало. Представив, что мистер Дивейн – Прескотт, как она старалась привыкнуть его называть, – видел ее в таком неприглядном виде, леди Росс почувствовала неловкость.
Но этот прискорбный факт не мог омрачить радость Эдвины. Ведь мистер Дивейн великодушно согласился помочь в осуществлении ее грандиозного замысла. Поэтому, несмотря на то, что в ушах у нее звучал недовольный голос матери, которая требовала немедленно привести себя в порядок, Эдвина решила, что, находясь среди друзей, можно пренебречь условностями и не обращать внимания на такие мелочи, как аккуратная прическа.
– Ты похожа на мокрого цыпленка, – насмешливо заметила пятидесятилетняя Дженел, поправляя седеющие белокурые пряди, – и к тому же изрядно проголодавшегося.
Ну, может быть, Эдвина слегка погорячилась, назвав их всех своими друзьями.
– Я и вправду заморила бы червячка перед ужином, – согласилась Эдвина. Даже Дженел не могла испортить ей сегодня настроение. Она чувствовала себя на седьмом небе от счастья.
– Не стоило так беспокоиться из-за меня, Эдвина. – Леди Женевьева Энсли, в узком кругу известная как Джинни, положила вышивку на колени и поднялась с места. Хотя она по-прежнему оставалась красивой женщиной с блестящими голубыми глазами и превосходным цветом лица, из-за седых волос и вызванной артритом шаркающей старушечьей походки она выглядела намного старше своих сорока пяти лет. – Это моя личная проблема, и я не хотела бы впутывать тебя в это дело.
