Ева почувствовала, как у нее перехватило горло, и поставила стаканчик с кофе на стол.
      - Миссис Трухарт, я была начальником вашего сына, когда он получил ранения. Это произошло у меня на глазах, но я....
      - Да, я знаю. Ваши сослуживцы, которые приходили ко мне, все рассказали. Я только что говорила с врачами. Они делают все, чтобы спасти его. Я уверена, что с ним все будет в порядке. - Она улыбнулась и, не отпуская Евину руку, подвела ее к стулу. - Если бы дела обстояли иначе, мое материнское сердце подсказало бы мне. Знаете, он для меня - все в этой жизни.
      Ева машинально опустилась на стул, глядя снизу вверх на стоящую перед ней женщину.
      - Он молодой, - пробормотала она. - У него сильный здоровый организм. Он все выдержит и переборет.
      - Да, он настоящий боец. Сколько я его помню, он всегда хотел быть полицейским. Эта форма так много значит для него! Он очень хороший мальчик, лейтенант, и никогда не доставлял мне никаких беспокойств, только радость. - Она посмотрела на дверь. - Я не могу думать о том, что ему сейчас очень больно...
      Ева покачала головой.
      - Я думаю, что он с самого начала не чувствовал никакой боли. Когда я подошла к нему там, он был без сознания.
      - Это хорошо, так легче. Спасибо вам.
      - Как вы можете благодарить меня?! Это из-за меня он оказался в таком положении!
      - Не казните себя. - Полин опять взяла Еву за руку. - Вы прекрасный командир и начальник, который очень заботится о своих подчиненных. Мой сын мечтал служить под вашим началом. Служить людям и защищать их... Правильно я говорю?
      - Да.
      - Я всегда очень тревожусь о нем. У вас очень беспокойная работа - для ваших близких, которые вас любят: служить и защищать. Но я верю Трою. Безоговорочно. Уверена, что ваша мать сказала бы о вас то же самое.
      Ева откинулась на стуле и постаралась собрать всю свою волю, чтобы не дать чувствам выплеснуться наружу.
      - У меня нет матери.
      - О, извините меня. - Полин дотронулась до обручального кольца на пальце Евы. - И все же есть человек, который вас любит. И верит вам.
      - Да. - Ева подняла голову и встретилась глазами с входящим в комнату Рорком. - Думаю, что это так.
      - Миссис Трухарт, - Рорк быстро подошел к ним. - Мне только что сообщили: скоро вашего сына перевезут из операционной в палату.
      Ева почувствовала, как у Полин задрожала рука.
      - Вы врач?
      - Нет. Я муж лейтенанта Даллас.
      - О... А они не сказали вам, как Трой... как его состояние?
      - Оно стабилизировалось. Они надеются, что все будет в порядке. Вскоре к вам придет один из хирургов, которые его оперировали, все подробно расскажет.
      - Спасибо вам. Мне сказали, что на этом этаже есть часовня... Я пойду туда и помолюсь, пока они не освободятся. Лейтенант, вы выглядите очень усталой. Думаю, Трой не будет возражать, если вы поедете домой и немного отдохнете.
      Когда они с Рорком вновь остались одни, Ева обессиленно закрыла лицо руками.
      - А теперь расскажи мне то, что ты не сказал при ней. Говори все без утайки, как оно есть.
      - Их беспокоит травма позвоночника.
      - Он останется парализованным на всю жизнь?
      - Они надеются, что это временно, из-за опухоли от сильного удара. Но даже если окажется, что дело намного серьезнее, у них есть в арсенале специальные методики лечения. Так что вероятность полного выздоровления достаточно велика.
      - Он должен остаться полицейским! У тебя есть знакомые специалисты?
      - Я уже побеспокоился об этом.
      Не меняя позы, она слегка наклонилась к нему.
      - Я буду тебе обязана по гроб жизни.
      - Не обижай меня, Ева.
      - Ты видел его мать? Видел, какая это женщина? Какая сильная и мужественная женщина! Таких просто не бывает.
      Рорк взял ее за запястья и оторвал руки от лица.
      - Посмотрись в зеркало.
      Ева покачала головой.
      - Она очень любит его. Всей душой желает ему счастья и благополучия. Уверена, она с радостью отдаст за него свою жизнь...
      - Материнская любовь - очень мощная сила, - заметил Рорк.
      Ева повернулась к нему:
      - А ты часто вспоминаешь свою мать?
      Он задумался, и на его лице отразилось сомнение.
      - Я собирался сказать "нет", но это был бы обман. Я действительно иногда о ней вспоминаю. Последние годы я порой думаю, где она и что с ней.
      - А почему она оставила тебя?
      - Я знаю, почему она меня оставила. - Его голос звучал резко. - Ей не нужна была лишняя обуза.
      - А я не знаю, почему моя мать оставила меня. Думаю, что это еще хуже - не знать, почему тебя бросили. И не помнить... - Она тяжело вздохнула, разозлясь на себя. - Ладно, хватит заниматься пустым словоблудием. Надо будет спросить Карли о ее матери.
      Ева решительно поднялась, постаравшись отбросить усталость.
      - Я хочу выяснить, как там себя чувствует Стайлс, и допросить его, если он в сознании. Потом я собираюсь заехать в управление, написать рапорт обо всем происшедшем. Утром мне предстоит неприятный разговор с начальством.
      Рорк тоже поднялся, озабоченно глядя на жену. Она была бледна, глаза лихорадочно блестели. Черты лица заострились, четче обозначились морщинки и темные круги под глазами.
      - Тебе надо поспать.
      - Попробую вздремнуть немного в управлении. В любом случае, если ничего не изменится, все закончится через несколько часов. Вот тогда и я отдохну немного.
      - Когда все закончится - давай куда-нибудь поедем. Тебе не помешало бы немного погреться под солнышком.
      - Я подумаю об этом.
      Они были одни в комнате, и Ева позволила себе поцеловать мужа.
      * * *
      В семь десять Ева была в кабинете Уитни. Держа перед собой ее рапорт, он внимательно слушал устный доклад.
      - Врач утверждает, что Стайлса можно будет допросить после полудня. К этому времени он придет в себя. Его состояние стабильно. А вот полицейский Трухарт находится в тяжелом состоянии. У него пока не восстановились полностью все рефлексы, и он не пришел в сознание. Я бы хотела просить вас отметить Трухарта в приказе за смелость и безупречное выполнение задания. Именно благодаря его быстрым и умелым действиям, несмотря на угрозу личной безопасности, удалось задержать подозреваемого. Ранения, которые он получил во время операции, объясняются не его ошибками, а моими.
      - Вы написали об этом в своем рапорте. Должен сказать, что с вашим выводом я не согласен.
      - Сэр, Трухарт проявил мужество и находчивость в сложной и опасной ситуации!
      - Я не об этом. - Он откинулся в кресле. - Вы поразительно сдержанны в своем рапорте и устном докладе. А разве вам не мешало несвоевременное обсуждение хода операции лично с капитаном Стюарт? Если это не так, я вынужден буду наказать вас за то, что в ходе операции вы совершенно не контактировали с капитаном Стюарт. Сейчас ее руководство делает ей выговор. Вам не кажется, что этого недостаточно?
      - Не мне об этом судить.
      - Поразительно сдержанны! - вновь повторил он. - Она все испортила. Из-за ее нежелания признать ваше руководство операцией, из-за ее отказа выполнять ваши приказы и команды - кстати, весьма разумные и своевременные - на нее ложится ответственность за десятки раненых, сотни тысяч долларов ущерба от разрушений, за то, что подозреваемый чуть не сбежал, и, наконец, за то, что тяжело ранен один из моих офицеров. - Он наклонился вперед и проговорил сквозь зубы: - Вы полагаете, что я должен оставить все это без последствий?
      - Вы поразительно сдержанны, сэр.
      Уитни издал какой-то булькающий звук, который с некоторой натяжкой можно было бы назвать смехом.
      - Вы сообщили капитану Стюарт, что полностью отвечаете за проведение операции и что оружие должно применяться только при исключительных обстоятельствах?
      - Да, сэр, я сообщила.
      - Капитан Стюарт будет сурово наказана, я вам это обещаю. Она будет рада остаться постовым полицейским, когда расследование будет завершено. Будьте в этом уверены.
      - Трухарту двадцать два года. - Этот камень тяжелым грузом лежал у Евы на сердце.
      - Я знаю это. Я знаю, как себя чувствует офицер, когда его подчиненный попадает в беду. Выбросьте это из головы, лейтенант, и займитесь своим делом. Садитесь.
      Когда Ева выполнила его приказание, он посмотрел на нее внимательно и отложил рапорт в сторону.
      - Когда вы последний раз спали?
      - Я себя нормально чувствую.
      - Как только мы закончим разговор, вы отправитесь спать на два часа. Это приказ. А теперь расскажите мне об Анне Карвелл. Вы считаете ее важным элементом в этом деле?
      - Все нити ведут к ней. А любая необорванная нить расследования является важным элементом.
      - Вы имеете в виду ее отношения с Кеннетом Стайлсом и Ричардом Драко?
      - В этом деле множество пересекающихся связей, и они образуют огромное количество треугольников, которые приходится игнорировать. Но все складывается так, что именно Стайлс организовал убийство Драко и последующее за ним убийство Квима. Однако существует еще масса людей, которые имели мотивы и возможности совершить эти преступления. Нельзя пока с абсолютной уверенностью сказать, что убийца - Стайлс, более того - что убийца действовал один. Кстати, прежде чем я вышла на него, я собиралась просить ордер на арест некой Карли Лэндсдоун за фальшивое свидетельство о рождении.
      - Поспите два часа, а затем повстречайтесь с судьей Левинским. Большинство судей не любят выдавать ордера на арест по такому незначительному поводу. Но вам, может быть, повезет, особенно если сможете поймать его сразу после обеда.
      * * *
      Ева собиралась честно выполнить приказ. В конце концов, если ей удастся растянуться под одеялом хоть на какое-то время - возможно, ее мозги прояснятся и она что-нибудь придумает.
      Она закрыла дверь в свой кабинет, заперла ее и просто улеглась на полу, подстелив одно одеяло и накрывшись другим. Но прежде чем она успела закрыть глаза, раздался звонок мобильного телефона.
      - Да, слушаю.
      - Доброе утро, лейтенант.
      - Не издевайся, - пробормотала она, привставая на локте. - Я только что прилегла.
      - Это хорошо. - Рорк попытался по голосу определить ее состояние. Однако было бы лучше, если бы ты лежала в постели дома, а не на полу в своем кабинете.
      - Ты что, знаешь все на свете?
      - Я знаю тебя. Именно поэтому я и решил позвонить. Вчера вечером я не сообщил тебе об одной вещи. Я обнаружил в файле Карли Лэндсдоун имя женщины, которая ее родила.
      - Черт возьми, Рорк! Я же велела тебе не лезть в это дело!
      - Я не подчинился. Ты накажешь меня потом. Так вот, имя матери - Анна Карвелл. Она родила ее в частном родильном доме в Швейцарии. Свидетельство о рождении и документы об отказе от ребенка были абсолютно законными и выполнены по всем правилам. Ей предоставили полагающиеся двадцать четыре часа на то, чтобы изменить свое решение, но она этим не воспользовалась и сразу подписала необходимые бумаги. В качестве отца она записала Ричарда Драко и представила, как требует закон, необходимый документ, что он был проинформирован о ее беременности и решении рожать, а также ознакомлен со свидетельством о рождении и отказе от ребенка.
      - Он был проинформирован о рождении нормального здорового ребенка?
      - Да. Все документы оформлены надлежащим образом. Драко знал, что у него появился ребенок, девочка. Генетический тест подтвердил, что ребенок его. У него это не вызвало никаких возражений.
      Ева прилегла на свою импровизированную аскетическую постель, чтобы как-то переварить полученную информацию, а Рорк между тем продолжал:
      - Приемные родители указаны в этих документах, но без имен и фамилий. Можно ознакомиться с их медицинскими, культурными и этническими данными, а также с интеллектуальными, сенсорными и моторными способностями. Из всего этого складывается очень четкая и ясная картина. Кстати, приемные родители также могли получить всю запрошенную информацию, включая настоящие имена родителей ребенка. Правда, я не нашел в файлах никаких данных, что они делали такие запросы.
      - Очень интересно... Значит, что же мы имеем? Карли могла все знать с самого начала, а могла просто сопоставить все факты и догадаться, что Драко является ее отцом. Впрочем, не исключено, что она вообще ничего не знает... Мне нужно как можно скорее поговорить с ней!
      - Ты выяснишь все потом. А сейчас ложись спать.
      - Ладно. Напомни мне надрать тебе задницу за нарушение закона о закрытой электронной информации.
      - Я с нетерпением жду этого.
      Ева постаралась заснуть, думая об отцах и дочерях, об обманах и убийствах. Она проснулась от старого кошмара, с криком ужаса, вся покрытая липким потом. В голове стучало. Сев на своем импровизированном ложе, она прижала колени к подбородку, пытаясь побороть подступившую тошноту. Ей понадобилось несколько мучительных секунд, чтобы осознать, что стук раздается не только в ее голове. Часть его исходила от двери в кабинет.
      - Да. Подождите... Черт побери!
      Ева встала на колени, пытаясь восстановить дыхание, потом поднялась на ноги и, дождавшись, когда они перестанут дрожать, распахнула дверь.
      - Ну, что надо?
      - Вы не отвечаете на телефонные звонки, - быстро сказала Пибоди; ее лицо все еще светилось утренним румянцем. - Я пыталась... С вами все в порядке? Вы выглядите... нездоровой.
      - Я спала.
      - Ой, извините! - Пибоди расстегнула пальто. Ее последняя попытка сбросить вес сводилась к тому, что она выходила на станции метро за пять кварталов до работы и шла пешком. А в это утро зима решила напомнить о себе резким похолоданием. - Я пришла в управление и столкнулась в дверях с Уитни. Он направлялся в больницу.
      - Трухарт? - Ева схватила Пибоди за руку. - Он умер?!
      - Нет. Он пришел в сознание. Уитни сказал, что узнал об этом двадцать минут назад, и это самая приятная новость за последнее время. Вводимые ему лекарства помогают, у него нет паралича, и он находится сейчас в удовлетворительном состоянии.
      Напряжение последних часов слегка отпустило Еву, и она почувствовала нервную дрожь.
      - Слава богу, все хорошо. Мы зайдем к нему, когда поедем снимать допрос со Стайлса.
      - Многие в управлении бросились покупать цветы. Все очень хорошо относятся к Трухарту.
      - Ладно. Помоги мне, пожалуйста. - Ева села за стол. - Сделай кофе, я чувствую себя абсолютно разбитой.
      - Вы так и не уходили? Когда вы отсылали меня, вы сказали, что тоже собираетесь домой.
      - Я лгала. Так что с кофе? Кстати, я получила информацию от одного анонимного источника... Нам теперь надо побеседовать с Карли Лэндсдоун.
      Пибоди подошла к кофеварке и включила ее.
      - Полагаю, что вашей помощнице не следует интересоваться, как зовут этот анонимный источник?
      - Моей помощнице следует сделать мне кофе, пока я не перерезала ей глотку!
      - Я уже делаю, - пробормотала Пибоди. - Но почему вдруг сейчас возникла необходимость допрашивать Карли?
      - Мне только что удалось выяснить, что Ричард Драко - ее настоящий отец.
      - Но они же были... - На лице Пибоди отразилась целая гамма самых противоречивых чувств. - Вот черт!
      - Ты умеешь иногда быть очень красноречивой, - сказала Ева, принимая из ее рук кофе. - Мне надо положить на стол судье Ленинскому официальный запрос на разрешение проникнуть в закрытые файлы. Надо обязательно получить официальное разрешение, иначе... - Она замолчала, прерванная телефонным звонком.
      - Лейтенант Ева Даллас?
      Голос был незнакомый, в нем чувствовался легкий французский акцент.
      - Именно так.
      - Лейтенант Даллас, меня зовут Анна Карвелл. Я бы хотела поговорить с вами по очень важному делу. И как можно скорее.
      - Я искала вас, мисс Карвелл.
      - Я предполагала это. Вы смогли бы встретиться со мной в моем отеле? Я остановилась в "Паласе".
      - Популярное местечко. Я буду у вас через двадцать минут.
      - Спасибо. Я полагаю, что смогу прояснить вам множество разных вопросов.
      - Дева Мария! - Пибоди чуть не пролила свой кофе, когда Ева положила трубку. - Мы ищем ее по всему свету, а она сама идет к нам в руки!
      - Да, миленькое совпадение. - Ева решительно поднялась из-за стола. А я не люблю совпадений.
      ВСКРЫТЬ ПОСЛЕ МОЕЙ СМЕРТИ
      Да, это замкнутый круг, из которого существует только один выход. Никто не хочет потерять вкус к жизни, даже вынужденно. Особенно вынужденно. Таблетки могут дать легкий выход из этого порочного круга. На крайний случай, конечно, но быстро и безболезненно. Если дело идет к тюрьме, смерть предпочтительнее.
      Жизнь - это постоянный выбор. Дорога никогда не бывает прямой, пока не подведет к моменту, когда жизнь уже не приносит ни радости, ни печали. Мне всегда удавалось делать выбор, который был, по-моему, правильным, хотя многих он удивлял. Однако - лучше или хуже - это был мой собственный выбор. Я несу полную ответственность за свои поступки.
      Даже за Ричарда Драко. Нет, особенно за Ричарда Драко! Его жизнь состояла не из серии выборов, а из смеси жестокости и подлости, большей или меньшей. Все, к чему он прикасался, тут же подвергалось разрушению. Его смерть не вызывает у меня сожаления. Все, что он делал в своей жизни, сознательно, бездушно и жестоко - требует возмездия. Если бы мне представилась возможность все повторить, у меня не было бы колебаний и сомнений. Я не буду притворяться, будто испытываю угрызения совести, освободив людей от кровопийцы. И то, что он испытывал боль, сильнейшую боль и осознанный страх в тот момент, когда нож вошел в его сердце, доставляет мне радость.
      Я, пожалуй, сожалею, что имею отношение к смерти Лайнуса Квима. Но это было необходимо, видит Бог. Можно было бы, конечно, согласиться на шантаж и платить ему, но шантаж - это как болезнь, не так ли? Если уж она поразила тело, то поедает его, проявляясь в самые неподходящие моменты. Зачем же рисковать? Мне удалось сделать все, чтобы Квим не чувствовал боли и страха, чтобы он умер в иллюзии удовольствия.
      Но я отдаю себе отчет, что это не снимает с меня ответственности за лишение жизни другого человека.
      Мне казалось, что все придумано безупречно и с выдумкой: спектакль смерти Ричарда был поставлен при стечении огромного количества зрителей. Мне удалось учесть, что все окружавшие его люди имели основание желать ему зла. Это была очень удачная идея: настоящая Кристина Воул вонзает нож в черное и подлое сердце Леонарда Воула. Это был великолепный ход!
      Я сожалею и прошу прощения у моих друзей и товарищей за то, что они испытали неудобства, оказавшись, хотя и на короткое время, под подозрением. С моей стороны было глупостью, большой глупостью, надеяться, что дело не зайдет так далеко. Однако мне казалось, что, поскольку никто не пожалеет о Ричарде Драко, его смерть никого не заинтересует - кроме тех, кто прольет крокодиловы слезы на загримированные щеки на похоронах.
      Но мне не удалось избежать ошибок. Эта смерть заинтересовала лейтенанта Даллас. Не из-за личности самого Ричарда, конечно: без сомнения, она уже разобралась в этой мерзкой личности. Но она служит закону. Мне кажется, это своего рода ее религия - каждое преступление, особенно убийство, должно быть наказано.
      Понимание этого пришло ко мне слишком поздно, когда впервые удалось заглянуть ей в глаза. Недаром же вся моя жизнь прошла в изучении людей, попытках понять их суть и суметь это отобразить.
      В конце замечу: мне было предначертано сделать это, этого желали мое сердце и душа. Мой долг выполнен. Мир избавлен от огромного зла.
      Не это ли называется справедливостью?..
      ГЛАВА 18
      Анна Карвелл оказалась красивой женщиной с прекрасной фигурой - из породы тех, в которых влюбляются сразу и навсегда, и за которых так или иначе платят мужчины. У нее был чувственный рот с полными губами, покрытыми блестящей нежной помадой, а кожа отливала бледным золотом, которое приятно оттеняло светло-рыжие волосы и карие глаза. Эта женщина наводила на мысли о медленном огне, который, однако, сильно обжигает.
      Некоторое время она смотрела прямо в глаза Еве, затем быстро взглянула на Пибоди и открыла дверь, жестом приглашая войти в номер.
      - Спасибо за то, что приехали так быстро. Уже после звонка я поняла, что это мне надо было приехать к вам.
      - Никаких проблем.
      - Надеюсь, вы простите меня за то, что я не знакома с вашими порядками. Мой опыт общения с людьми вашей профессии крайне ограничен и небогат. Я заказала шоколад... - Она пригласила их в гостиную, где на столике стоял белый кувшинчик и две маленькие чашечки. - Вы составите мне компанию? На улице сегодня так холодно и промозгло... Я сейчас достану еще одну чашку для вашей помощницы.
      - Не беспокойтесь, - услышала Ева из-за спины голос Пибоди, который сопровождался тихим вздохом, - Не обращайте на меня внимания.
      - Ну что ж, присядем?
      Анна села на диван, аккуратно подобрав свою бронзового цвета юбку, и начала разливать шоколад. В комнате играла медленная красивая музыка что-то мелодичное выводила партия фортепьяно. Рядом с лампой стояла большая ваза с роскошными розами. Их аромат, смешиваясь с нежными духами хозяйки, наполнял комнату.
      "Какая милая сценка из городской жизни", - подумала Ева.
      - Я приехала в Нью-Йорк только вчера вечером, - начала Анна. - И обнаружила, что уже успела позабыть, как мне нравился этот город. Его тепло, даже в такую нескончаемую зиму. Вы, американцы, умудряетесь заполнить собой все пространство, но вам и этого мало.
      - Откуда вы приехали?
      - Из Монреаля. - Она отпила глоток шоколада, держа чашку с истинно женским изяществом, которым Ева так восхищалась в Мире. - Лейтенант, я боюсь, что Кеннет не был до конца откровенен с вами во время вашей беседы. Надеюсь, вы не осудите его за это. Он беспокоился обо мне.
      - Миссис Карвелл, мне нужно ваше разрешение, чтобы включить магнитофон для записи нашего разговора.
      - Ну конечно же, - кивнула она после легкого замешательства. Пожалуйста. Я понимаю, что все должно быть оформлено официально.
      - Включай запись, Пибоди.
      Пока Ева зачитывала стандартный текст о правах и ответственности, глаза Анны сначала расширились от удивления, затем вновь потеплели. Похоже, ее это забавляло,
      - Итак, я - подозреваемая?
      - Это обычная процедура. Вы поняли права и обязанности, которые я вам зачитала?
      - Да, все очень понятно.
      - Миссис Карвелл, зачем вы приехали в Нью-Йорк из Монреаля вчера вечером?
      - Кеннет... Кеннет Стайлс позвонил мне. Ему было необходимо увидеть меня. Он был в отчаянии и растерянности. Он полагал, что вы подозреваете его в убийстве Ричарда Драко. Но поверьте мне, лейтенант Даллас, это просто невозможно.
      - Почему?
      - Кеннет - добрый и порядочный человек.
      - Этот добрый и порядочный человек так сильно избил двадцать четыре года назад Ричарда Драко, что тот слег в больницу, - заметила Ева.
      Анна вздрогнула, и ее чашка стукнула о блюдце.
      - Импульсивность молодости. Неужели человека можно преследовать за единственную глупость, которую он совершил столько лет назад? Глупость, продиктованную любовью и заботой о другом человеке?
      - Все, что мы когда-либо совершаем, преследует нас всю жизнь, миссис Карвелл.
      - Я так не считаю. Мне известно по собственному опыту, что при определенной воле свою жизнь можно изменить. - На мгновение ее рука сжалась в кулачок, как будто иллюстрируя эту волю. - Лейтенант Даллас, когда я вчера вечером увидела Кеннета, он был напуган и подавлен. Я могу вам поклясться, что он никогда бы мне не позвонил, если бы совершил то, в чем вы его подозреваете.
      - Во сколько вы с ним встретились?
      - Около восьми часов вечера. Мы встретились в маленьком клубе. Кажется, он назывался "Бездомная кошка".
      - Я знаю его.
      - Мы разговаривали, потягивая вино... И он рассказал мне тогда, что назвал вам мое имя и вы будете искать меня из-за моих давних кратковременных отношений с Ричардом. - Ее улыбка светилась таким же прекрасным светом, как и розы позади нее. - Он хотел меня предостеречь, чтобы я могла скрыться, избавив себя от неудобств подобной встречи. Я постаралась, как могла, успокоить его, и сказала, что сама поговорю с вами.
      - Он больше не звонил вам?
      - Нет. Я собиралась сама позвонить ему после нашего с вами разговора. Надеялась убедить Кеннета, что вы больше не подозреваете его в этом страшном преступлении.
      - Прошлой ночью Кеннет Стайлс намеревался покинуть город. - При этих словах Ева внимательно посмотрела на Анну. - Когда его попытались задержать, он бросился бежать, в результате чего получил ранения.
      - Нет! - Анна непроизвольно схватила Еву за руку. - Он ранен? Как тяжело? Куда вы его поместили?
      - Он в больнице. Его состояние стабильно, и лечащий врач надеется на полное выздоровление. Как вы думаете, миссис Карвелл, почему невиновный человек попытался сбежать?
      Анна отпустила Евину руку, встала и подошла к зашторенному окну. Некоторое время она молчала, вглядываясь куда-то вдаль, а когда вновь смогла говорить, ее голос уже не был таким спокойным и ровным.
      - Ах, Кеннет... Возможно, вы правы, лейтенант: все наши поступки остаются с нами на всю жизнь и продолжают влиять на нее. Он сделал это ради меня, понимаете? - Она повернулась спиной к окну, серое зимнее небо обрамляло ее силуэт. В глазах у нее стояли слезы. - Мне позволят увидеть его?
      - Возможно. Скажите, Кеннет Стайлс знал, что вы забеременели, а потом родили ребенка от Ричарда Драко?
      Голова Анны откинулась назад, как будто Ева ударила ее кулаком в лицо. Она нервно рассмеялась, но затем взяла себя в руки и снова села на диван.
      - Я вижу, что вам очень многое известно. Да, Кеннет знал. Он помог мне в очень тяжелой ситуации.
      - Он знал, что Карли Лэндсдоун является этим ребенком?
      - Он не мог знать имени, которое дали ей новые родители. Все файлы по этому делу были засекречены. Я не рассказывала никому, кроме юриста, который оформлял документы, куда и кто увез ребенка. Это находилось только в засекреченных файлах, лейтенант! Какое отношение этот ребенок - ах, нет, уже взрослая женщина - может иметь к этому делу?
      - Вы не поддерживали отношений с Карли Лэндсдоун?
      - Это не было нужно ни мне, ни ей. Понятно - вы считаете, что я бессердечная лгунья...
      Анна машинально взяла свою чашку шоколада, но пить не стала. Единственным признаком ее волнения была эта чашка, подрагивающая в руке.
      - Я сама так не считаю, - сказала она через минуту. - Когда я обнаружила, что беременна, я была очень молода и сильно влюблена. Я все отдала Ричарду Драко. Он был моим первым мужчиной. Ему нравилось быть первым мужчиной... А я тогда практически ничего не знала о противозачаточных средствах.
      Слегка пожав плечами, Анна наконец посмотрела на Еву.
      - Когда я узнала, что ношу ребенка Ричарда, я вся трепетала от романтических надежд на счастливый брак с ним. Но очень скоро он превратил этот трепет в отчаяние. Когда я ему все рассказала, он не разозлился на меня, не пришел в ярость - хотя, конечно, не было тех нежных слов и обещаний, которые я так радостно себе навоображала. Вместо всего этого он просто посмотрел на меня без всякого интереса, как на надоевшую игрушку. Глаза Анны потемнели. - О, я никогда не забуду, как он смотрел да меня! Он сказал мне, что это моя проблема, и если я жду от него, что он поможет мне в прерывании беременности, то я глубоко ошибаюсь. Я заплакала, конечно, и стала умолять его. Он обозвал меня нескольким грубыми словами, заявил, что я ему надоела, и оставил всю в слезах.
      Она сделал глоток шоколада с абсолютно спокойным, даже бесстрастным, выражением лица.
      - Вы поймете, надеюсь, почему я не оплакиваю его смерть. Он был самым отвратительным, самым страшным человеком, которого я когда-либо встречала. К несчастью, в тот момент своей жизни я не видела этого так хорошо, как сейчас. Я, конечно, сознавала, что он порочный человек, но с прекрасным слепым оптимизмом молодости верила, что смогу его переделать, - до того момента, когда он отвернулся от меня.
      - Потом вы перестали верить в это.
      - Конечно. Я перестала верить, что смогу изменить Ричарда Драко. Но мне казалось, что я просто не могу жить без него. К тому же я была очень напугана. Тогда мни едва исполнилось восемнадцать лет; я мечтала стать великой актрисой, и вдруг в одночасье все мечты были разбиты. Беременная, одинокая... Как мне было жить? - Анна снова помолчала, будто всматриваясь в свое прошлое. - В восемнадцать лет все воспринимается острее. Вы помните себя в восемнадцать лет, лейтенант Даллас? Вам, наверное, тоже казалось, что все в жизни прекрасно, а весь мир вращается вокруг вас? Не правда ли?
      Ева не стала отвечать, сочтя этот вопрос риторическим, а Анна между тем продолжала:
      - Я попыталась покончить жизнь самоубийством. Слава богу, мне это не удалось, хотя, если бы не Кеннет, который вовремя пришел, все повернулось бы иначе.
      - Но ведь вы не прервали беременность, - заметила Ева.
      - Нет. У меня было время успокоиться и все обдумать. Когда я взяла в руки бритву, я не думала о ребенке. Только о себе. Но потом мне стало казаться, что судьба дает мне еще один шанс, и единственным способом выжить будет дать жизнь существу, которое созревало внутри меня. Ничего этого не было бы без помощи Кеннета. - Она выразительно посмотрела на Еву. - Он спас жизнь мне и ребенку. Он помог мне найти клинику в Швейцарии и юриста, который занимался усыновлением детей. Он дал мне денег и протянул руку помощи.
      - Он любил и любит вас.
      - Да, - согласилась Анна просто и с грустью. - Самое большое сожаление моей жизни - я не могла и не могу в ответ полюбить его так, как он заслуживает. Его драка с Ричардом много лет назад была просто приступом бессильной ярости. И это ему очень дорого стоило.
      - А что вы делали после того, как отдали ребенка на усыновление?
      - Я вновь занялась устройством своей жизни. Я уже не мучилась мечтой стать великой актрисой. Мне больше никогда этого не хотелось.