– Я любила Рори. – Бриана ненавидела себя за то, что у нее глаза на мокром месте. Но ей было так жалко отца и женщину, которую он боготворил, но от которой отказался.

– Ладно, ты была ребенком, – снисходительно усмехнулась Мейв. – Но теперь ты уже взрослая. И довольно хороша собой. Не забывай, что может случиться, если ты поддашься на мужские уговоры. Этот тип, что сидит наверху, он как приехал, так и уедет. А ты останешься одна с ребенком. И будешь опозорена навеки!

– Господи, как часто я думала, почему в нашем доме нет счастья, – прерывающимся голосом проговорила Бриана. – Я знала, что ты не любила папу, и мне было очень обидно. Но потом я узнала от Мегги, как ты хотела стать певицей и… и утратила эти мечты. Мне стало тебя жалко. Тебе, наверное, было очень больно, да?

– Ты все равно не в состоянии понять, что значит лишиться единственной мечты.

– Вероятно. Хотя мне непонятно и другое. Как может женщина выносить и родить детей, которые ей на самом деле совершенно не нужны? – Бриана дотронулась пальцем до щеки, но она оказалась совершенно сухой. Сухой и холодной, как мрамор. – Ты всегда обвиняла Мегги в том, что она посмела появиться на свет. Теперь я вижу, что ты и меня не любила, а родила только из чувства долга, чтобы загладить прошлый грех.

– Но я всегда о тебе заботилась, – начала Мейв.

– Заботилась… Да, конечно, ты меня не била, как Мегги. Просто чудо, что бедняжка меня за это не возненавидела. На нее ты всегда кричала, а со мной разговаривала холодно и все муштровала, муштровала… Что ж, это принесло свои плоды. Мы неспроста получились такие разные.

Бриана спокойно села и подняла с полу вязанье.

– Я хотела любить тебя и никак не могла понять, почему не испытываю к тебе настоящей нежности, а делаю все по обязанности, из чувства долга. Теперь мне наконец понятно: оказывается, причина не во мне, а в тебе.

– Бриана! – ужаснулась Мейв. – Как ты можешь говорить такое? Я всегда старалась уберечь тебя от беды, защитить…

– Не нужно меня защищать! Ты можешь быть довольна: я одинока и все еще девственна. Я вязала вяжу и буду вязать одеяльца для чужих детей. У меня есть свой маленький бизнес. Не волнуйся, мама, все и дальше будет, как было, только я перестану корить себя за мою холодность к тебе.

Слезы уже высохли, и Бриана смогла поднять глаза.

– Лотти, вы не нальете нам чаю? А я расскажу вам, куда вы с мамой поедете отдыхать. Вы были во Франции?

– Нет, – Лотти проглотила комок, подступивший к горлу.

Сердце ее разрывалось от жалости, причем жалела она обеих. Грустно посмотрев на Мейв и не понимая, чем ее успокоить, Лотти со вздохом принялась разливать чай.

– Нет, – повторила она. – Во Франции я не была. А мы что, туда поедем?

– Да, и очень скоро, – откликнулась Бриана, опять взявшись за спицы. – Завтра я поговорю о вашем путешествии с Мегги. – Она заметила во взгляде Лотти сочувствие и заставила себя улыбнуться. – Вам придется побегать по магазинам, выбирая себе бикини.

Смех, прозвучавший в ответ, был ей наградой. Лотти поставилачашку на стол и, погладив Бриану по холодной щеке, пробормотала:

– Умница ты моя!

На уик-энд в Блекторн пожаловала семья из Хельсинки: мать, отец и трое детей. Бриане некогда было даже присесть. Сжалившись над Коном, она отослала его к Мерфи, поскольку трехлетний рыжеволосый мальчуган то и дело хватал пса за уши или за хвост. Конкобар страдал, но переживал свое унижение молча, не огрызаясь.

Свалившиеся как снег на голову гости отвлекли Бриану от неприятных воспоминаний о скандале с матерью. Финны были шумными, веселыми и голодными, как медведи, очнувшиеся после зимней спячки.

Бриана была от них в восторге.

На прощанье она расцеловала детей и дала им в дорогу дюжину пирожных. Едва машина финнов, отправившихся на юг, скрылась из виду, к Бриане подкрался Грей.

– Уехали?

– Ох… – Бриана прижала руку к сердцу. – Как ты меня напугал! – Она обернулась и пригладила волосы, выбившиеся из прически. – Я, честно говоря, надеялась, что ты сойдешь вниз и простишься со Свенсонами. Малыш про тебя спрашивал.

– У меня до сих пор по его милости полтела и куча бумаг липкие, – криво усмехнулся Грей. – Он, конечно, малый сообразительный, но жуткий непоседа.

– Трехлетки всегда такие.

– Не знаю, тебе видней. Я могу сказать только одно: такому дай палец, он всю руку откусит. Бриана лукаво улыбнулась.

– А что же ты так мило с ним общался? Думаю, он на всю жизнь запомнит хорошего дядю-американца, который играл с ним в ирландской гостинице. Малыш и уезжал в обнимку с грузовиком, который ты ему вчера подарил.

Грей пожал плечами:

– Да я просто случайно увидел его на витрине, вот и купил.

– Случайно, значит… – делая вид, что верит, откликнулась Бриана. – Так-так… А кукол для девочек ты тоже случайно прихватил?

– Ну… Ну хорошо. Не спорю, я люблю побаловать чужих детей. Но сейчас не это главное, – он нежно обнял Бриану за талию. – Главное, что мы опять остались одни.

Поспешно отгораживаясь от него, Бриана протянула руку и уперлась Грею в грудь.

– У меня столько дел, столько дел!

Грей выразительно посмотрел на ее руку.

– Дел?

– Да, мне нужно съездить в одно место, а потом перестирать кучу белья.

– А потом ты будешь его развешивать, да? Я обожаю глядеть, как ты вешаешь белье сушиться. Особенно когда на улице ветерок. Это так сексуально!

– Господи, ну что за глупости! Улыбка Грея стала еще шире.

– А еще я люблю тебя смущать и смотреть, как ты краснеешь.

– И вовсе я не краснею, – возмутилась Бриана, чувствуя, как кровь приливает К щекам. – Я тороплюсь, Грейсон. Мне пора.

– Так давай я отвезу тебя, куда нужно, – предложил Грей и, не дожидаясь ответа, нежно поцеловал Бриану в губы. – Я соскучился по тебе, Бриана.

– Я же все время была здесь.

– Все равно я по тебе скучал, – пробормотал Грей, наблюдая за тем, как Бриана медленно опускает ресницы.

Когда она робко откликалась на его ласки, он чувствовал себя всесильным. Но говорил себе, что это просто льстит его самолюбию, вот и все.

– Где твой список? – поинтересовался он.

– Какой?

– Ну список дел. Как обычно.

Ресницы взметнулись вверх. Зеленые глаза смотрели настороженно и чуть испуганно. Грей ощутил острый прилив желания и притянул Бриану к себе, но тут же отступил назад, с трудом переводя дыхание.

– Эти медленные танцы меня доконают, – пробормотал он сквозь зубы.

– Что-что? Я не расслышала.

– Ничего. Бери свой список, и пошли. Я отвезу тебя на машине.

– Да мне нужно только к маме – помочь ей и Лотти собраться в дорогу. Не отрывайся от работы, я и сама доеду.

– А сколько ты там пробудешь?

– Часа два-три.

– Я все равно хотел немного проветриться, так что могу отвезти тебя, а потом забрать, – сказал Грей и, отметая дальнейшие возражения, добавил: – А ты сэкономишь бензин.

– Ну хорошо… если ты настаиваешь… Я сейчас, мигом!

Дожидаясь Бриану, Грей вышел во двор. За тот месяц, что он прожил в Блёкторне, ему довелось увидеть и снежную бурю, и проливной дождь, и ослепительное ирландское солнце. Он часто сидел в деревенском пабе, слушал фольклорную музыку, узнавал местные сплетни. Гуляя, он бродил по проселочным дорогам, по которым фермеры перегоняли стада коров, поднимался по крутым винтовым лестницам полуразрушенных замков, в стенах которых до сих пор звучали отголоски битв и предсмертных хрипов. Он забредал на кладбища и, взобравшись на скалы, стоял над обрывом, глядя вниз на бушующее море.

Однако больше всего в этих краях его очаровывал вид, открывавшийся со двора Брианы. Грей, правда, не мог определить, пейзаж ли ему так нравится или близость красивой женщины. Но решил, что в любом случае это один из счастливых периодов в его жизни.

Высадив Бриану у хорошенького маленького домика на окраине Энниса, Грей поехал куда глаза глядят. Около часа он карабкался по скалам Буррена, стараясь запечатлеть в памяти живописные виды. Дикая природа завораживала Грея. Он был от нее в не меньшем восторге, чем от алтаря друидов.

Грей ездил по окрестностям, останавливаясь в тех местах, которые чем-то привлекали его внимание: на пустынном пляже, где не было никого, кроме маленького мальчика и большой собаки; у луга, на котором паслись козы; возле деревенского магазинчика, где он купил леденец и продавщица, отсчитавшая ему сдачу узловатыми, покореженными подагрой пальцами, одарила его ласковой, лучезарной улыбкой.

Потом взгляд Грея упал на полуразрушенное аббатство с круглой башней, и он съехал с дороги, чтобы рассмотреть его поближе. Грею нравились круглые башни, характерные для ирландской архитектуры, но в здешних краях он такую видел впервые – они гораздо чаще встречались на Восточном побережье. Судя по всему, это были сторожевые башни, помогавшие ирландцам в старину отражать вторжение неприятеля с моря. Башня, повстречавшаяся сейчас на его пути, прекрасно сохранилась и была странно наклонена. Грей несколько раз обошел вокруг нее, раздумывая, нр пригодится ли она ему для нового романа.

У подножия башни он увидел могилы. И новые, и старые. Грея всегда забавляло, что люди, при жизни часто не ладившие друг с другом, мирно соседствуют после смерти. Что касается его, то он предпочел бы погребальный обряд, принятый у викингов: они клали покойника в лодку, зажигали факел, и мертвец уплывал в открытое море.

Впрочем, о своей собственной смерти Грей старался думать пореже. Как многие люди, которые частенько сталкиваются с ней по роду занятий.

Почти на всех могилах, мимо которых он проходил, росли цветы. Некоторые были накрыты пластиковыми коробками. Изнутри на коробках сконденсировалась влага, и вместо цветов Грей видел расплывчатые разноцветные пятна. Странно… По идее, он должен был бы посмеяться, а его почему-то растрогала такая преданность мертвым.

Когда-то этих людей любили, подумал он. Они были не одни на свете. Наверное, этой есть самое точное определение семьи. Если ты при жизнэд не один, то и после смерти не будешь одинок.

У него никогда не было такой проблемы. Или привилегии?

Он шел по кладбищу, гадая, когда близкие приносят на могилы умерших родственников венки и цветы: в день смерти или рождения? А может, на именины? Или на Пасху? Для католиков Пасха – очень большой праздник.

В конце концов Грей решил спросить у Брианы. Ух эту-то деталь он наверняка использует в своем романе.

Грей и сам не знал, почему вдруг остановился и посмотрел вниз, но так уж получилось, что он замеру могилы Томаса Майкла Конкеннана.

Отец Брианы? У Грея неизвестно почему сжалось сердце. Да, это был он. Даты совпадали. Когда Грей заглядывал в паб, О'Малли много рассказывал ему о Томе Конкеннане, рассказывал тепло, с нежностью и мягким юмором.

Грей знал, что Том умер внезапно на скалах Луп-Хеда и что в тот момент с ним была только Мегги. Но цветы на могиле отца посадила Бриана. В этом Грей не сомневался.

Цветы росли над его головой, и хотя зима выдалась суровая, отважные зеленые стебельки уже пробивались сквозь землю в поисках солнца.

Грей любил бродить по кладбищам, но никогда не бывал на могилах тех, кого знал. И вдруг сейчас его словно что-то подтолкнуло. Он склонился и легонько провел рукой по ухоженной могиле.

И пожалел о том, что не прихватил с собой цветов.

– Том Конкеннан, – прошептал Грей. – Люди о тебе помнят. Они вспоминают тебя в разговорах и улыбаются, произнося твое имя. Я бы и себе не пожелал лучшей эпитафии.

Странно умиротворенный, Грей довольно долго сидел на могиле Тома, глядя, как свет и тени играют на камнях, которые живые водружают в память о мертвых.

Грей дал Бриане целых три часа, и, видимо, этого оказалось более чем достаточно, поскольку, завидев подъезжающую машину, она тут же выскочила из дома матери. Грей приветственно улыбнулся ей, но, приглядевшись повнимательней, посерьезнел.

Бриана была бледна, а Грей уже знал, что это бывает, когда она расстроена или растрогана. В холодном, внешне спокойном взгляде сквозило напряжение. Оглянувшись на дом, Грей заметил, что занавеска на окне чуть отодвинулась и из-за нее выглянула Мейв. Он видел ее всего один миг, но успел обратить внимание на то, что пожилая женщина тоже бледна и несчастна.

– Ну как? Все упаковали? – непринужденно поинтересовался Грей.

– Да. – Бриана села в машину, судорожно вцепившись в сумку, словно, отпустив ее, она взлетела бы в небо. – Спасибо, что заехал за мной.

– Многие люди ненавидят сборы. – Грей ловко вырулил на шоссе и поехал, не особенно разгоняясь.

– Может быть.

Хотя самой Бриане обычно это нравилось. Она с удовольствием предвкушала новые впечатления и вдвойне радовалась, когда наставала пора возвращаться домой.

Господи, как ей хотелось закрыть глаза и заснуть! Избавиться от жуткой головной боли и от грызущего чувства вины.

– Хочешь, я скажу, что тебя расстроило?

– Я не расстроена.

– Ты обижена, несчастна и бледна.

– Это личное. Не вмешивайся в мои семейные дела.

Грею стало до того неприятно, что он даже сам изумился. Но лишь пожал плечами и умолк.

– Извини. – Бриана все же закрыла глаза. Ей так хотелось покоя! Неужели это непозволительная роскошь? – Я тебе нагрубила.

– Ничего страшного, – откликнулся Грей. И правда, зачем ему интересоваться ее делами?

Но стоило ему посмотреть на Бриану, как подобные мысли выветрились из его головы. Господи, на ней же лица нет!

– Я хочу остановиться, – быстро сказал Грей.

Бриана хотела было возразить, но передумала. В конце концов, он не обязан везти ее на машине! Пусть остановится, она потерпит еще немного.

Инстинкт безошибочно подсказал Грею, куда надо привезти Бриану, чтобы к ее щекам вновь прилила кровь, а голос перестал звучать тускло и безжизненно.

Она всю дорогу сидела в прострации и открыла глаза, лишь когда Грей выключил мотор.

– Так вот где тебе нужно было остановиться… – изумленно пробормотала Бриана, увидев руины замка.

– Вот где я хотел остановиться, – поправил ее Грей. – Я обнаружил эти развалины в первый же день, как только приехал сюда, и они играют важную роль в моей книге. Мне нравится атмосфера, которую они навевают.

Он вышел и галантно открыл Бриане дверь.

– Пошли.

Она не шевельнулась, и тогда Грей сам расстегнул ее привязной ремень.

– Пошли! Тут здорово. Знаешь, какой вид открывается сверху?

– Да меня стирка ждет, – отмахнулась Бриана, неприятно поразившись своему угрюмому тону, но все-таки вылезла из машины.

– Стирка не убежит. – Грей взял ее за руку и повел по высокой траве.

А у нее не хватило духу возразить, что и руины никуда не убегут.

– И как ты обыграл это место в книге?

– Здесь разворачивается большая сцена убийства, – заявил Грей и ухмыльнулся, увидев в глазах Брианы тревогу. – Надеюсь, ты не боишься? Не бойся, я не имею привычки воплощать свои фантазии в жизнь.

– Не говори глупостей, – сердито сказала Бриана, но, оказавшись меж массивных камней, невольно содрогнулась.

Земля густо поросла травой, в расщелинах между камнями тоже пробивались зеленые ростки. Сверху сохранились лишь остатки перекрытий. Когда-то в замке было несколько этажей, но время и войны взяли свое, и теперь над головами Брианы и Грея голубело небо.

Облака скользили по нему бесшумно словно призраки.

– Как ты думаешь, что они тут делали? – негромко спросил Грей.

– Жили, работали. Сражались.

– Нет, это слишком общий ответ. Призови на помощь воображение. Представь себе… Зима, лютый, пронизывающий холод. Бочки с водой покрылись коркой льда, земля заледенела так, что чуть ли не звенит под ногами. Пахнет дымом костров. Слышен плач голодного младенца, но потом крошка стихает, потому что мать подносит его к груди.

Грей властно увлекал за собой Бриану, и она уже воочию видела эти картины.

– Вон там сражаются солдаты, и до тебя доносится звон сабель. Мимо проходит мужчина. Он прихрамывает – это дает о себе знать старая рана. А из его рта вырываются облачка пара. Пошли, давай поднимемся повыше.

Грей повел Бриану по узкой винтовой лестнице. В стенах замка то и дело попадались углубления, похожие на маленькие пещерки. Бриана гадала, для чего они были выдолблены. Может, здесь спали иди хранили вещи, или тщетно пытались спрятаться от врага?

– Вон пошла старуха. В руке у нее масляная лампа, на ладони шрам, а в глазах страх. Потом появляется другая женщина. Она молода и думает о своем возлюбленном.

Пройдя половину подъема, Грей остановился.

– Как ты думаешь? Наверное, замок разграбили солдаты Кромвеля, да? Представляешь, какие здесь раздавались вопли, как пахло кровью и порохом, какой отвратительный хруст издавал клинок, разрубая кости, как визгливо кричали от адской боли мужчины. Копья пронзали животы, пригвоздив тело к земле, а руки и ноги жертв некоторое время еще судорожно дергались. Представляешь, как кружили над их головами вороны, предвкушая роскошный пир.

Он повернулся к Бриане и увидел, что она смотрит перед собой широко раскрытыми остановившимися глазами.

– Извини, я увлекся, – засмеялся Грей.

– Не хотела бы я иметь такое воображение, – поежилась Бриана. – Ну зачем ты заставил меня все это увидеть?

– Смерть завораживает. Особенно насильственная. Люди всегда охотятся на людей. А здесь прямо-таки идеальное место для убийства… для современного преступника.

– Да, это в твоем духе, – пробормотала Бриана. – Угу, – кивнул Грей и продолжал, поднимаясь все выше и выше: – Но сперва он немного поиграет с жертвой. Ему хочется, чтобы тягостная здешняя атмосфера и призраки прошлого подействовали на бедняжку, словно медленный яд, проникая в поры и отравляя их страхом. Он не будет спешить… Мой преступник обожает охоту и, как всякий хищник, чувствует запах страха. Этот запах горячит его кровь, возбуждает не хуже секса. А жертва бежит, бежит, хватаясь за соломинку надежды. Но она слишком громко дышит. Эхо подхватывает эти звуки, а ветер разносит их по замку. Она падает… темно, ничего не видно, мокрые от дождя ступеньки скользят. Но она упорно взбирается по ним. Воздух со свистом вырывается из ее легких, взгляд дико блуждает.

– Грей!

– Она тоже сейчас похожа на животное. Все человеческое слетело с нее под напором ужаса. Так бывает и в порыве безумной страсти, и от жуткого голода. Многие люди считают, что они испытали в своей жизни все эти ощущения, но на самом деле редко кому удается по-настоящему изведать хотя бы одно. Моя героиня познала ужас. Он для нее материален. Настолько, что она чувствует на своем горле его мертвую „хватку. Бедная женщина ищет, где бы спрятаться, но спрятаться негде. А убийца медленно, неустанно идет за ней. И вот она добирается до самого верха.

Грей вывел Бриану из полумрака к широкому парапету, ярко освещенному солнцем.

– И оказывается в ловушке, – с этими словами он резко повернул ее к себе лицом.

Бриана вскрикнула. Грей расхохотался и подхватил ее на руки.

– Боже! Вот это, я понимаю, благодарная публика!

– И вовсе не смешно, – она попыталась высвободиться.

– Да. Это чудесно. Сначала я планировал, что он изуродует ее старинным кинжалом, но… – Грей поднес Бриану к краю стены, – может быть, он просто сбросит бедняжку вниз?

– Прекрати сейчас же! – Она в ужасе обхватила Грея руками за шею.

– Да… И как я раньше не догадался? Ого… как у тебя сердце колотится, дорогая… а как крепко ты меня обнимаешь, однако.

– Дурак!

– Ну и что? Зато ты отвлеклась от своих забот.

– Ничего подобного. Мои заботы остались при мне, а твои болезненные фантазии я немедленно выброшу из головы.

– Не выйдет, – он еще крепче прижал ее к груди. – Художественный вымысел на то и существует, чтобы уводить человека от реальности и заставлять тревожиться за других.

– А как твои фантазий воздействуют на тебя самого?

– Да так же. Точно так же. – Грей поставил Бриану на ноги и указал на открывающийся пейзаж. – Как на картине, да? – Он ласково притянул ее к себе. – Меня это сразу заворожило. Когда я в первый раз сюда попал, шел дождь, и все вокруг было затянуто пеленой.

Бриана вздохнула. Вот и долгожданный покой. Грей помог ей успокоиться, хотя и не говорил об этом прямо.

– Уже весна, – пробормотала Бриана.

– Ты всегда пахнешь весной, – он наклонил голову и поцеловал ее в затылок.

– Осторожно. У меня опять слабеют ноги.

– Тогда держись за меня. – Грей опять повернул Бриану лицом к себе и взял ее за подбородок. – Я тебя так давно не целовал.

– Знаю, – призвав на помощь все свое мужество, она выдержала его взгляд. – А мне так хотелось.

– Что ж, это прекрасная идея. – Грей потянулся к ее губам.

Она радостно ответила на поцелуй, тихонько застонав от наслаждения. Ветер свистел у них в ушах. Грей крепко обнял Бриану, стараясь быть осторожным и нежным.

Напряжение, усталость, гнев и разочарование вмиг исчезли. Бриана почувствовала себя дома. Да-да, именно дома, ибо дом был для нее символом душевного уюта и покоя.

Вздохнув, она положила голову Грею на плечо.

– Со мной такого никогда не было. С ним тоже, но он испугался этой мысли и решил потом, на досуге, как следует все обдумать.

– Нам с тобой хорошо, – ответил он. – Ив этом есть что-то очень хорошее.

– Да. – Бриана потерлась щекой о щеку Грея. – Только будь со мной терпелив. Грей.

– Я стараюсь. Но я хочу тебя, Бриана, и когда ты будешь готова… – Он отступил назад, погладил ее по бокам и, взяв за руки, со значением произнес: – Я подожду, покаты будешь готова…