Глава 7

Нэтан прихватил с собой фотоаппарат. Он считал необходи­мым пройти по следам, оставленным отцом на острове… Или, может быть, стереть их? Он выбрал старый тяжелый «Пентакс» – один из любимых аппаратов отца, тот самый, что был у Дейвида Делали на острове в то лето.

Отец привез тогда целую фотолабораторию: и громоздкую камеру для съемки пейзажей, и удобный «Никон», и набор объ­ективов и светофильтров, и гору пленок. Но когда он отправ­лялся на охоту за редким снимком, то обычно брал с собой этот «Пентакс».

Нэтан решил пойти к дальнему пляжу, куда еще не добра­лись отдыхающие. Тропинка петляла между дюнами, покрыты­ми травой и стелющимися растениями. Ветер трепал его воло­сы, солнце било в глаза, и он надел темные очки. Поднявшись на самую высокую точку тропы, Нэтан остановился, прислуши­ваясь к грохоту волн и самодовольному пронзительному крику чаек, метавшихся над водой.

Раковины, оставленные приливом, валялись на песке, как красивые игрушки. Ветер уже намел за ними крохотные холми­ки. Деловитые песчанки сновали туда-сюда в морской пене, как бизнесмены, спешащие на важное заседание. А дальше, за пер­выми бурунами, трио пеликанов кружилось в небе, как военные самолеты. Время от времени один из них вдруг с головокружительной скоростью срывался вниз, остальные следовали за ним. Тройной бросок, тройной всплеск – и они снова взмывали вверх с добычей в клювах.

С ловкостью опытного мастера Нэтан поднял камеру, от­крыл диафрагму, увеличил выдержку, чтобы поймать движение, и нацелил объектив на пеликанов, взлетающих к небу. Ему уда­лось поймать их следующий стремительный рывок.

Он опустил камеру и улыбнулся. В последнее время он редко баловал себя любимым занятием, но теперь собирался наверс­тать упущенное.

О лучшем начале и мечтать было нельзя. Пляж был населен лишь птицами и раковинами, только его следы нарушали девст­венную чистоту песка. Это само по себе чудо, подумал он. Где еще возможно такое абсолютное одиночество, где еще можно насладиться такой красотой, покоем и уединением? А именно это ему сейчас необходимо.

Придерживая камеру, Нэтан спустился по склону и побрел по чистому влажному песку пляжа. Иногда он садился на кор­точки, чтобы рассмотреть раковину, обвести кончиком пальца контуры морской звезды.

Но он оставлял их там, где находил: запечатленные на плен­ку, они все равно теперь будут с ним.

Прогулка на свежем воздухе помогла ему успокоиться после встряски в «Приюте». Так она фотограф, думал Нэтан, рассмат­ривая красивый серебристый коттедж, выглядывавший из-за дюн. Знал ли его отец, что маленькая девочка, которую он как-то летом учил фотографировать, пошла по его стопам? А если бы узнал, был бы тронут и горд? Или бы это его просто позаба­вило?

Он помнил тот день, когда отец впервые показал ему, как ра­ботает фотокамера. Большие ладони накрывали его маленькие руки ласково, терпеливо. Он помнил запах лосьона на отцов­ских щеках, резкий запах. Как же он назывался? Ах да, «Брут». Маме больше всего нравился этот лосьон после бритья. Отцов­ская щека, гладко выбритая, прижималась к его щеке. Темные волосы, всегда аккуратно причесанные, поднимались надо лбом легкими волнами. Ясные серые глаза смотрели серьезно.

Всегда относись с уважением к своему фотооборудованию, Нейт. Возможно, когда-нибудь ты захочешь зарабатывать на жизнь фо­тографией, путешествовать по миру. Учись смотреть и видеть больше, чем все остальные. Даже если ты выберешь другую про­фессию, все равно сможешь пользоваться камерой для того, чтобы сохранять мгновения жизни, дорогие и важные для тебя. Уважайсвое оборудование, учись правильно пользоваться им, и тогда эти драгоценные мгновения всегда будут с тобой.

– А сколько я уже потерял? – спросил вслух Нейт. – И сколь­ко спрятал в тайниках души такого, что лучше было бы поте­рять?

– Простите?

Нэтан вздрогнул от звука голоса, ворвавшегося в его воспо­минания, и резко обернулся, решив, что встретился с еще од­ним призраком. Но увидел красивую, изящную блондинку, при­стально наблюдавшую за ним из-за янтарных стекол солнечных очков.

– Извините, что напугала вас. – Блондинка наклонила го­лову, но ее глаза, не мигая, продолжали изучать его лицо. – С ва­ми все в порядке?

– Да. – Нэтан провел рукой по волосам, игнорируя против­ную дрожь в коленях. Но сложнее было отмахнуться от собст­венного смущения. Женщина смотрела на него как на чужерод­ное пятно на стекле микроскопа. – Я не знал, что рядом кто-то есть.

– Просто заканчиваю утреннюю пробежку, – сообщила она, и он только сейчас заметил, что на ней серая футболка с пятнами пота и красные обтягивающие велосипедные шорты. – Это на мой коттедж вы смотрели. Вернее – сквозь него.

– О… – Нэтан приказал себе сосредоточиться и разглядел стены из серебристого кедра, наклонную коричневую крышу, открытую выступающую веранду. – Оттуда, наверное, откры­вается отличный вид.

– Да, особенно на рассвете. Но вы уверены, что хорошо себя чувствуете? Простите мое любопытство, но когда я вижу, как человек одиноко стоит на пляже с таким видом, будто его огре­ли дубинкой, и разговаривает сам с собой, то не могу пройти мимо. Это моя работа.

– Пляжная полиция? – сухо спросил он.

– Нет. – Женщина дружелюбно улыбнулась и протянула руку: – Врач. Доктор Фитцсиммонс. Можно просто Керби. Я собираюсь открыть здесь клинику, а пока практикую в своем коттедже.

– Нэтан Делани. Практически здоров. Кажется, там раньше жила старая женщина? Крохотная женщина с седым пучком.

– Моя бабушка. Вы знали ее? Ведь вы, по-моему, не местный.

– Вы правы, но как-то мальчишкой я провел здесь лето. Воспоминания преследуют меня. Вы только что вошли в одно из них.

– О… – Глаза за янтарными стеклами потеряли профессио­нальную проницательность и потеплели. – Теперь понят­но. Я знаю, что вы имеете в виду. Я тоже в детстве несколько раз приезжала сюда. И воспоминания настигают меня повсюду. Вот почему, когда бабушка умерла, я решила обосноваться на ост­рове. Мне всегда здесь очень нравилось.

Она рассеянно обхватила рукой носок кроссовки и подняла назад ногу, коснувшись пяткой ягодицы.

– Должно быть, вы тот самый янки, который поселился на полгода в коттедже «Маленькая мечта»?