Наивная смерть

      Когда вечер закончился, они усадили Дерриков в один из лимузинов Рорка, чтобы их отвезли в отель, а сами забрались в машину Евы.
      – Наверно, произошла дюжина убийств из-за того, как ты запарковала свою машину.
      – Кто она такая?
      – Я же тебе говорил, она и Сэм владеют землями в Монтане. И не просто землями, им принадлежит один из самых крупных курортов в штате.
      – Не играй со мной, любимый.
      – Старая приятельница. – Он повернулся на сиденье, встретился глазами с Евой. – Да, мы были любовниками. Это было очень давно.
      – Это мне уже известно.
      Рорк вздохнул:
      – Она была в игре. Мы какое-то время конкурировали, потом вместе провернули пару дел. А потом мы расстались.
      – Она воровка.
      – Была. – Рорк пожал плечами. – Не знаю, она до сих пор в игре или нет. – Поскольку Ева сидела за рулем, он протянул руку и слегка взъерошил ей волосы. – А почему ты спрашиваешь?
      «Я кое-что заметила в твоих глазах», – хотела ответить Ева.
      – Любопытство, – сказала она вместо этого. – Она потрясающе выглядит.
      – Это точно. А знаешь, что я подумал, когда ты вошла в ресторан?
      – «Слава богу, башмаки у нее не в крови»?
      – Нет, хотя это верное наблюдение. Я подумал: вот самая неотразимая женщина в зале. И она принадлежит мне. – Рорк коснулся ее руки, лежащей на руле. – Спасибо за этот вечер.
      – Я опоздала.
      – Я заметил. Новое дело?
      – Да. Как раз сегодня.
      – Расскажи мне о нем.
      Ева усилием воли заставила себя выбросить из головы бывших любовниц Рорка и рассказала ему об убийстве.

Глава 4

      Ева приняла быстрый душ, чтобы смыть с себя усталость этого долгого дня, изо всех сил стараясь не комплексовать, потому что Рорк на этот раз не присоединился к ней под горячими струями и не затеял традиционную игру. Если женщина начинает себя накручивать и психовать только из-за того, что любимый мужчина, человек с бурным прошлым, полным всяческих приключений, встретил старую возлюбленную… Такая женщина просто напрашивается на неприятности.
      А она вовсе и не психует, напомнила себе Ева, выходя из душа. Никогда не психовала. До этого дня.
      Не стоит волноваться из-за ерунды. Она придала слишком большое значение… взгляду. Это была мгновенная вспышка, доля секунды. На ком там Рорк отжимался десять с лишним лет назад, не имеет никакого отношения к ней.
      Ни малейшего.
      Его не было в спальне, когда она вошла. Но это само по себе тоже ничего не значило. Ева натянула трикотажный костюм, извлекла из ящика пару носков и направилась в свой домашний кабинет.
      Кабинет Рорка находился за внутренней дверью. Эта дверь была открыта, внутри горел свет. Почему бы и не войти? Почему бы и не посмотреть, что происходит?
      Он сидел за столом, сменив пиджак и рубашку на черный свитер. Толстый пушистый комок – их кот Галахад – дремал, свернувшись, на уголке рабочего стола Рорка. Когда Ева вошла, он мигнул своими двухцветными глазами и снова сузил их до ленивых щелочек.
      – Работаешь? – спросила Ева, чувствуя себя полной дурой.
      – Есть немного. А ты?
      – Да. – Она почему-то никак не могла решить, куда девать руки, и в конце концов по привычке сунула большие пальцы в карманы трикотажных шаровар. – Решила еще немного поработать дома.
      Рорк посмотрел на нее долгим внимательным взглядом. У него этот взгляд был вдумчивым и неторопливым, даже если он был занят по горло.
      – Помощь нужна?
      – Да нет, я сама… Нет, это обычная проверка данных. Ничего особенного.
      И его внимание снова переключилось на экран компьютера.
      – Ладно! Передумаешь – дай знать.
      – Договорились.
      – Лейтенант, – окликнул ее Рорк, когда она уже отвернулась, собираясь уходить. – Постарайтесь влить в себя не больше галлона кофе.
      От этой подковырки Еве почему-то стало чуть легче на душе. Она вошла в кухоньку при своем кабинете и запрограммировала всего полкофейника кофе вместо обычного полного.
      Хорошо, что у него тоже есть работа, подумала Ева. Это займет их обоих на несколько часов. Она отнесла кофейник в кабинет, поставила его на край стола и начала вызывать на компьютере файл с отчетом Пибоди по делу об убийстве Крейга Фостера.
      И выругалась вслух.
      – Кому я голову морочу? – пробормотала Ева. – Надо с этим разделаться.
      И она начала поиск по Перселл Магдалене. Начала вручную, без голосовой команды, причем вывела данные только на экран компьютера. Еве потребовалось время, чтобы выйти на ту самую Перселл Магдалену, отсеяв ее от тезок, но она сузила поиск: добавила примерный возраст, описание внешности и – если только она не промахнулась с акцентом – указание гражданства.
      И попала в цель.
      Перселл Магдалена. Дата рождения: 12 марта 2029 года. Место рождения: Сент-Пол, Миннесота. Родители: Перселл Джеймс и Карен. Волосы светлые. Глаза зеленые. Вес 115 фунтов.
      Сведения об образовании Ева просмотрела бегло, отметила лишь, что Магдалена рано окончила среднюю школу – в пятнадцать лет. Училась в Принстоне и окончила курс всего за три года – по ускоренной программе. С отличием.
      – Так она еще и умная!
      Брак с Дюпоном Андре: 22 июня 2048 года. Детей нет. Развод: март 2051 года. Брак с Файеттом Жоржем: 5 апреля 2055 года. Детей нет. Развод: октябрь 2059 года.
      Личное состояние оценивается примерно в тринадцать с половиной миллионов долларов США.
      Недвижимость: Париж, Франция, Канны, Франция.
      Уголовного досье нет.
      Ева откинулась на спинку кресла.
      Официальные данные крайне скудны. Уголовного досье вряд ли нет, Рорк ведь говорил, что они работали вместе. Даже если бы ее ни разу не осудили, даже если бы ее ни разу не арестовывали, в ее деле должны быть хоть какие-то заметки. Неужели ее ни разу даже не допрашивали? Быть того не может!
      Рорк ее отмазал, догадалась Ева, чувствуя, как что-то сжимается в груди. Он взломал систему и подчистил ее данные так же, как и свои когда-то.
      Он позаботился о Магдалене.
      Принять это оказалось труднее, чем она думала, поэтому Ева прекратила поиск. Она и так уже узнала больше, чем хотела.
      Ева окунулась в работу, прочла отчет Пибоди и заметки по делу. Начала проверку школьного персонала и за это время подготовила доску. И страшно обрадовалась, когда Галахад прокрался к ней в кабинет и вспрыгнул на раскладное кресло.
      – Что мы тут имеем? – обратилась к нему Ева, взяв кружку кофе. – Мы имеем среднестатистического Джо. Не самая яркая звезда на небосклоне, но и не подонок общества. Плывет себе по своей среднестатистической жизни, вроде бы никого не задевая. И вдруг в один далеко не прекрасный день идет на работу, выпивает приготовленный дома горячий шоколад в перерыве на завтрак и умирает в страшных муках.
      Отсюда вопрос: кто же так здорово разозлился на среднестатистического Джо? Что можно было выиграть от его смерти? Смотрим финансы. Живет по средствам – уж какие есть. Страховка на случай внезапной смерти тоже, конечно, есть, но все по мелочи, ничего сверхъестественного. Ценных бумаг нет, недвижимости нет, дорогих предметов искусства тоже нет. Финансовая прибыль как мотив – в самом низу нашего списка.
      Ева присела на краешек стола, изучая данные на настенном экране и не забывая прихлебывать кофе.
      – А тут у нас Мирри Хэлливелл. Назовем ее среднестатистической Джейн. Работала с убитым, встречалась с ним в нерабочее время. Вместе они, видите ли, учились. И так далее. Ну и как ты думаешь: могут двое привлекательных разнополых молодых людей примерно одного возраста, с одинаковыми интересами, хорошо проводящих время вместе, оставаться только друзьями? Или секс, как ему и положено, поднимет свою безобразную голову?
      Ева покосилась на дверь в соседний кабинет, досадуя на себя за то, что мысли сами собой привели ее к Рорку и его бывшей партнерше по играм.
      – Это вполне возможно. Но, может, искра не пробежала? Может, их отношения достигли только платонического уровня и дальше не пошли? Однако у Хэлливелл была возможность. Как, разумеется, и у жены убитого. Может, она и была самой длинной стороной треугольника. Все так просто.
      На самом деле Ева так не думала. Флюидов не чувствовала.
      – Хочешь заполучить парня, убей его жену. Вот что сделала бы я. Нет, есть, конечно, и верный старый ход: «Раз не можешь быть моим, не доставайся никому». Но почему именно сейчас?
      Она вернулась к своим заметкам, к опросам. Никто из опрошенных ею не упомянул о каком-либо споре, ссоре, неприятности, скандале, связанном с убитым.
      – Среднестатистический Джо, – повторила она, глядя на уснувшего кота. – Мистер Чистенький.
      – Если ты говоришь с Галахадом, лучше не трать времени даром, – послышался в дверях голос Рорка.
      – Он все воспринимает подсознанием.
      – В его подсознании нет ничего, кроме тяги к лососине. Как у тебя дела?
      – Хожу кругами. Не продвинулась ни на шаг. Мотива нет, подозреваемых нет. Просто не такой он человек, чтобы вот так умереть. При вооруженном ограблении – пожалуйста. В случайной перестрелке – запросто, тут большого ума не надо, каждый может так умереть. А здесь сомнений нет: все это спланировал, подготовил и привел в исполнение тот, кто его хорошо знал. Только одна беда: из тех, кто его хорошо знал, ни у кого нет мотива для убийства.
      Рорк подошел к стене и взглянул на фотографию с идентификационного удостоверения убитого, которую Ева вывела на экран.
      – А может, у него есть тайная жизнь. Он будет не первой верхушкой айсберга среди среднестатистических американцев.
      – Нет, не первой. Я буду и дальше копать. Может, трахался вот с этой. – Ева подбородком указала на другой экран, куда вывела изображение Мирри Хэлливелл.
      – Хорошенькая.
      – Да, но жена еще лучше. И, согласно показаниям бывшего копа, живущего этажом ниже, новобрачные спаривались, как кролики, каждые пять минут, так что во внебрачных связях потребности вроде бы не было. А с другой стороны, парням секс никогда не надоедает.
      Рорк шлепнул ее пониже спины.
      – Чистая правда.
      Ева разделила экран между Мирри и Лиссет. Физически противоположные типажи.
      – Кое для кого секс – это мороженое. Им хочется разнообразия.
      Рорк лишь улыбнулся в ответ.
      – Я уже выбрал мой любимый вкус.
      – Да, но перед этим ты несколько раз прошелся по всему меню. Фостер был молод, – продолжала Ева, когда Рорк засмеялся. – У него было не так уж много времени на эксперименты. Нет, не строится, – добавила она сокрушенно. – Но пока никакого другого мотива у меня нет.
      Рорк повернулся к доске с фотографиями с места преступления.
      – Деньги, насколько я понимаю, в уравнение не входят.
      – Их слишком мало.
      – Аффект?
      – Да какой это аффект! Холодный расчет. Холодный, как сама смерть. Нет, это не было преступлением по страсти. Отрава говорит о дистанции. Особенно если лично не присутствуешь, когда она подействует. Нет, я не отвергаю аффект, – добавила Ева, – я его просто не вижу. Не нахожу. Фостера все любили.
      – Об Айконах тоже так говорили, – напомнил Рорк об одном из ее прошлых дел.
      Ева покачала головой.
      – Этот парень на них совершенно не похож. Айконы занимали высокое положение. Они, конечно, были ненормальные, но богатые и знаменитые. Привилегированные. Они купались в огнях рампы. Этот парень был вполне доволен своим положением за кулисами. Завтра осмотрю его квартиру, – добавила Ева. – Проверю его школьные файлы. Может, это не у него была тайная жизнь. Может, он что-то знал, подозревал, и это стоило того, чтобы его отравить. – Она пожала плечами. – Я это найду.
      – Без сомнения. – Рорк подошел и коснулся губами ее лба. – Но эту охоту можно отложить на утро. У тебя был длинный день. Мало тебе полицейской работы, так еще пришлось выполнять обязанности жены магната.
      – Да, ты прав. – Ева позволила ему взять себя под руку и увести из кабинета. – А эти Деррики были ничего. Но я все равно не хочу ехать в Монтану.
      – Это в тебе говорит страх перед коровами. Мы могли бы слетать туда на пару дней и пожить на курорте. Может, немного покататься верхом.
      – Мечта всей моей жизни. Влезть на спину животному в десять раз тяжелее меня и сказать: «Но, пошла!»
      – Это удивительно освежает.
      – Спасибо, если мне захочется острых ощущений, я лучше буду охотиться на психопатов.
      «Интересно, сколько раз он катался верхом с Магдаленой, – подумала Ева. – Интересно, сколько раз он катался верхом на Магдалене». Гори оно все в аду!
      Ева повернулась в дверях спальни, прижала его к косяку и жадно поцеловала в губы.
      – Неплохо, – кивнула она и укусила его нижнюю губу. – На втором месте в моем меню острых ощущений.
      – На втором, да? – обиделся Рорк.
      – Ну а чего ты хотел? Психопаты поставляют целую кучу острых ощущений.
      – Значит, мне нужно приложить старание, не так ли? – Рорк стремительно поменялся с ней местами, прижался губами к ее губам, запустил руки ей под свитер. – Мне бы не хотелось, чтобы моя жена гонялась за психами в поисках острых ощущений.
      – Это моя работа. Но… – Ева подпрыгнула и обхватила ногами его бедра. – На сегодня я работу закончила.
      Опять их губы встретились – горячие, ищущие. Потом Евины губы пустились в путешествие по его лицу, по шее. Его вкус – это все, что ей было нужно в этой жизни.
      Она так и не разомкнула ног, когда он опустил ее на кровать, обвила руками его шею.
      – Скажи, как ты меня хочешь.
      – Всегда. Бесконечно.
      – Докажи.
      Желание. Это она в нем чувствовала. В его руках, в том, как они двигались, прикасались к ней, брали и давали. Она ощущала жар желания в его губах.
      Но этого ей было мало. Она знала только одно: ей нужно нечто большее.
      Впервые с тех пор, как они встретились, она не знала, что такое это «нечто большее». Но она чувствовала у себя внутри холод. Он сосредоточился в одном месте. Раньше его не было. Нужно было прогнать холод, согреть эту мешавшую ей ледяную точку.
      Она в отчаянии перекатилась через себя вместе с ним, стаскивая с него свитер, вцепляясь пальцами в кожу, в тугие мышцы.
      – Потрогай меня, – потребовала она. – Трогай. Трогай. Трогай.
      Такое нетерпение удивило Рорка. Он ощутил возбуждение. Он пустил в ход и руки, и губы, упиваясь ее кожей, подчиняя ее себе. Она со стоном выговорила его имя, и в этом стоне слышались и наслаждение, и мольба. Она все еще нетерпеливо дрожала. Он так и не сумел ее насытить.
      – Ева. – Рорк приложил ладонь к ее щеке. Ему хотелось заглянуть ей в глаза. – Посмотри на меня.
      Ева открыла глаза, в то же время стараясь расцепиться, отодвинуться от него.
      – Я хочу почувствовать тебя внутри.
      Она приподнялась, не предлагая, а требуя, зацепила его и повела за собой.
      Ну вот, теперь они близки. Соединены, сцеплены, слиты, насколько это только возможно, сказала себе Ева. Их ритм, их жар, их дух. Она наблюдала, он наблюдает за ней, пока все не поплыло у нее перед глазами. А потом ничего не осталось, кроме стремительно нарастающего напряжения, лихорадочного, безумного, все убыстряющегося движения к последнему острому рывку.
      Но когда она свернулась клубочком, прижавшись к нему, вся подернутая испариной после страсти, внутри ее по-прежнему осталась ледяная точка. Жар любви так и не смог ее растопить.
 
      Утром Рорк проснулся и встал раньше ее. Но его не было в примыкающей к спальне малой гостиной, где он обычно пил кофе, просматривая на экране компьютера биржевые сводки.
      Ева встала и приготовилась к рабочему дню. Ей остро не хватало обычного утреннего обряда: разговора, завтрака вдвоем. Ну почему его здесь нет? Почему он ей не скажет, что она надела не тот жакет не с теми брюками?
      А вчера вечером? Почему он не вмешался в ее работу? Почему сейчас его здесь нет? Кто будет ее пилить, чтобы она поела перед уходом?
      Раздраженно дергая плечом, Ева нацепила кобуру. Ну и пусть катится ко всем чертям! Он занят? Прекрасно! Она тоже занята. Ей не нужно, чтобы мужчина держал ее за руку целый день.
      Ева прошла в свой кабинет забрать файлы, хотя уже скопировала их на свой компьютер в Центральном управлении. Она машинально сделала шаг к двери в кабинет Рорка, и до нее донесся его голос:
      – Нет, я уже встал. Да, от старой привычки трудно избавиться.
      Говорит по телефону, сообразила Ева. И раз она слышит только его голос, значит, телефон работает в режиме частного разговора.
      – О, да, это был большой сюрприз. Да, разумеется, я готов. Да, безусловно, мы должны встретиться. Скажем, в час дня в «Трех сестрах». Думаю, тебе там понравится. Послать за тобой машину? Ну что ты, Мэгги, какие хлопоты? Хорошо, увидимся.
      «Мэгги», – подумала Ева, и сердце у нее упало. Даже не «Магдалена». Это звучало роскошно, но немного официально. А вот «Мэгги» – совсем другое дело. Теплое и ласковое уменьшительное имя.
      Ева вошла в кабинет Рорка и поняла, что ей удалось практически невозможное: она застала его врасплох. И все же она не сумела угадать, о чем он думал в тот миг, когда сидел, погруженный в воспоминания, куда ей не было доступа. Миг – и он повернулся к ней с рассеянной улыбкой.
      – А вот и ты!
      – Да, вот и я. Раненько ты сегодня принялся за работу.
      – У меня была телефонная конференция с Лондоном в шесть утра по нашему времени. – За спиной у Рорка подал сигнал лазерный факс, но он не обернулся. – Я как раз собирался вернуться и уговорить тебя позавтракать.
      – У тебя сегодня на уме одна еда. Завтрак, ленч…
      – Прости, я не понял… Ах да, Магдалена, очевидно, вспомнила, что я – ранняя пташка. – Рорк взял лежавшую на столе записную книжку, встал и спрятал ее в карман. – Мы встретимся за ленчем.
      – Я так и поняла. Ты бы поостерегся, приятель.
      – Чего именно?
      – Это будет не первая встреча со старым другом, надеющимся, что ты опять включишься в игру в память о добрых старых временах. Может, тебе стоит напомнить ей, что ты теперь спишь с копом.
      На его лице промелькнуло почти неуловимое раздражение.
      – Я не собираюсь возвращаться к старым привычкам.
      – Сам сказал, что от старой привычки трудно избавиться.
      Теперь в его взгляде, как и в голосе, проступил лед.
      – А вы, я вижу, обзавелись привычкой подслушивать, лейтенант?
      – Я была у себя в кабинете. Дверь была открыта. Уши у меня есть.
      – Ну так воспользуйся ими и послушай. У меня будет встреча за ленчем. Больше ничего. – Рорк чуть склонил голову набок, глаза безумной синевы задумчиво прищурились. – А может, ты мне не доверяешь?
      – Я доверяла бы тебе куда больше, если бы ты не называл ее своим старым другом, когда мы оба знаем, что она была чем-то куда большим.
      – Чем бы она ни была, это было почти двенадцать лет назад. За много лет до того, как я впервые тебя увидел. – Теперь к раздражению и холодности примешалось искреннее недоумение. – Господи, ты ревнуешь к женщине, которую я сто лет не видел, не слышал и даже не вспоминал?
      Ева ответила ему долгим пристальным взглядом.
      – Зато теперь ты о ней вспомнил, – сказала она и вышла из кабинета.
      Она сбежала вниз по ступенькам и у подножия лестницы столкнулась с Соммерсетом, дворецким Рорка, его верным слугой и мастером на все руки. И сущим наказанием для нее самой. Настоящей занозой в заднице. Высокий, тощий, затянутый в черное с головы до ног, с зачесанными назад седыми волосами и холодным осуждением в темных глазах.
      Ева схватила свое пальто, висевшее на столбике перил.
      – Скажешь мне хоть слово, хоть одно гребаное слово, я выдерну железный штырь у тебя из задницы и воспользуюсь им как дубинкой. Изобью в кровь. – Она дошла до двери и повернулась волчком. – И передай своему хозяину: будь я ревнивой женой, избила бы его в кровь еще два года назад. Черт бы его побрал.
      Соммерсет выгнул бровь, задумался и вопросительно повернулся к Рорку, спускавшемуся по лестнице.
      – Этим утром лейтенант кажется более агрессивной, чем обычно, – заметил Соммерсет.
      – У нее плохое настроение. – Сунув руки в карманы, Рорк бросил хмурый взгляд на парадную дверь. «Чертовски не похоже на нее», – добавил он мысленно. – В городе появилась Магдалена. Я с ней сегодня встречаюсь за ленчем. Очевидно, Еве это не понравилось.
      Рорк встретился взглядом с Соммерсетом и еще больше нахмурился. Ему только что едва-едва удалось подавить в душе вспышку гнева, и вот, пожалуйста, гнев разгорелся вновь.
      – Только не начинай. Хватит с меня на сегодня мелодрамы. Нет еще и восьми утра, а я уже сыт по горло.
      – Зачем осложнять себе жизнь?
      – Ничего я не осложняю. Господи, это всего лишь ленч! Оставь меня в покое! – предупредил Рорк и ушел.
 
      Снег у обочин стал грязно-серым, на тротуарах образовались наледи – настоящие мины-ловушки для пешеходов. На автобусной остановке сгрудились закутанные до самых глаз жители пригородов, спешащие на работу. Уличные торговцы съестным разжигали грили не столько для жарки сосисок, сколько просто, чтобы согреться. От грилей шел пар.
      Установка климат-контроля в машине Евы показывала кошмарную наружную температуру: всего четыре градуса по Фаренгейту.
      Хоть бы Рорк отморозил свою ирландскую задницу!
      Застряв в уличной пробке, Ева уронила голову на руки, лежащие на руле. Она все сделала неправильно. Она не знала, как, черт побери, правильно, но точно знала, что все испортила. И теперь он будет зол на нее, когда встретится с этой тварью. Определенно ее стратегия была неудачной.
      – Забудь, просто забудь об этом, – скомандовала себе Ева. – Все это ерунда, просто колдобина на дороге.
      И все-таки она кипела всю дорогу до самого управления, думала об этом, злилась, никак не могла выбросить это из головы, пока поднималась в переполненном лифте в свой убойный отдел. Она прошла прямо к себе в кабинет, что-то невнятно прорычав детективам в «загоне». Закрыла дверь, запрограммировала кофе на автоповаре.
      «Тут ты на работе, – напомнила она себе. – Никаких личных дел. Все, конец».
      Ева решила выпить кофе и полюбоваться видом из своего крошечного окошка, чтобы прояснить мысли и взяться за работу.
      Она все еще пила, все еще смотрела, когда раздался стук в дверь и вошла Пибоди.
      – Доброе утро. Как прошел ужин?
      – Я поела. Бери пальто. Мы едем в квартиру убитого.
      – Прямо сейчас? Может, мне созвониться с Лиссет Фостер, убедиться, что она…
      – Я сказала, бери пальто.
      – Слушаюсь.
      Пибоди заговорила, только когда они оказались в машине.
      – Я что-то пропустила? Мы считаем Лиссет главной подозреваемой?
      – Напомни мне: когда мы сняли с нее подозрение?
      – Мы не снимали, но, мне казалось, мы решили, что она вряд ли в этом замешана.
      – У нее была возможность. А что до мотива, между мужем и женой мотив всегда найдется. Бывает, просто вдруг понимаешь, что ты замужем за дыркой от задницы. Вот с этого и начнем. – Несколько минут Ева вела машину молча. – Я хочу посмотреть, где он жил, – добавила она уже спокойнее. – Хочу посмотреть, как он жил. Как они жили. Его тело говорит о том, что он был здоровым мужчиной двадцати шести лет, умершим от отравления смертельной дозой рицина. Больше оно нам ничего не говорит. Но это еще не значит, что самому убитому больше нечего сказать.
      – Ладно, я поняла. Все в порядке?
      – Нет, не все в порядке. Но говорить об этом я не собираюсь. Нам надо делать нашу работу. – Но наступившее в салоне молчание показалось Еве еще хуже разговора. Она провела рукой по волосам. – Поговори о чем-нибудь другом. Обычно ты трещишь, не умолкая. Ради всего святого, поговори о чем-нибудь другом.
      – Ммм… Что-то ничего в голову не приходит. Не умею я говорить под давлением. А-а, знаю! Ты готова к завтрашнему вечеру?
      – А что такое должно случиться завтра вечером?
      – «Сейчас».
      – Если сейчас, значит не завтра вечером. Что ты приняла на завтрак?
      – Я позавтракала сушеным грейпфрутом. Набрала вес за праздники, и все никак он с меня не слезает. Это все печенье. – Пибоди испустила скорбный вздох. – Весь мой зад состоит исключительно из печенья.
      – Какого печенья? Я люблю печенье.
      – Да любого. Всех сортов, – ответила Пибоди. – Не могу устоять перед рождественским печеньем. Моя бабушка до сих пор печет сама. Все делает сама, даже полуфабрикатами не пользуется.
      – Чем она не пользуется? Я думала, печенье делают из сахара.
      – Ну да, из сахара. И еще из муки, яиц, шоколадных чипсов и масла. Ммм… масло… – Пибоди мечтательно закрыла глаза. – От коров.
      – От коров получается только молоко. – Ева остановилась и выждала, пока стадо пешеходов пересекало перекресток. – И я не понимаю, как кто-то может пить то, что получается от коровы. Все равно, что моча.
      – Из молока делают масло. Если, конечно, это настоящее масло. Черт, вот теперь я проголодалась. Не могу говорить о печенье. У меня от одного разговора зад растет! Мы же говорили о чем-то другом. Ах да! «Сейчас».
      – Что сейчас? Что ты заладила, «сейчас, сейчас»?
      Сдвинув брови, Пибоди уставилась на Еву.
      – Ты что, нарочно меня с толку сбиваешь? У тебя отлично получается. Ты же знаешь, о чем я говорю. О новом шоу Надин. Завтра премьера. Ты первая у нее выступаешь.
      – Я стараюсь об этом не думать.
      – Это будет обалденно! Что ты наденешь?
      – Я думала, может, одежду попробовать? Для разнообразия.
      – Да ну тебя, Даллас, шоу будут транслировать по всем федеральным каналам и по спутникам. Рекламы – море. Пусть Рорк выберет тебе наряд.
      Глаза Евы сощурились до узких щелочек, она почувствовала, как рычание поднимается у нее в горле.
      – Я сама умею одеваться. Ношу одежду уже бог знает сколько лет. – Ей вспомнилась Магдалена в вызывающе дерзком красном платье и серебряных туфельках. – И я полицейский, а не какая-нибудь модная шлюха. А если ему нужна шлюха, виляющая задом в шикарных прикидах, на здоровенных каблучищах, нечего было жениться на мне.
      – Ну, вряд ли его так волновал твой гардероб. – Пибоди с опаской попробовала пальцем неизведанные воды. – Вы что, поссорились?
      – Не совсем. Пока еще нет. Но, я думаю, мы уже на грани. – Ева ловко обогнала справа седан и стремительно въехала по пандусу на уличную стоянку второго уровня. – Отсюда пешком доберемся.
      – Да уж, – вздохнула Пибоди и, выбравшись из машины, побежала трусцой следом за Евой.
      Жестокий холод пробирал до костей, ветер свистел в глубоких городских ущельях.
      – Если ей нечего скрывать, она впустит нас без проблем и позволит осмотреть квартиру. А если нет, мы живо получим ордер. Ищем следы яда, включая сами семена или любой побочный продукт. Хочу просмотреть его компьютер, телефон, диски, бумаги. Хочу знать, что он держал в ящиках комода, в карманах пальто. Короче, весь набор.
      Пибоди вздохнула с облегчением, когда они вошли в здание, оставив февральскую стужу за дверью.
      – Если у них такая же квартира, как у Ковальски, это много времени не займет.
      Поднявшись по лестнице, Ева постучала в дверь. Дверь открыла женщина с усталыми глазами и блестящими тугими косичками.
      – Могу я вам помочь?
      – Лейтенант Даллас и детектив Пибоди. Нам нужна Лиссет Фостер.
      – О, вы полицейские, расследующие смерть Крейга. Я Сисели Боливар, мать Лисси. Входите, прошу вас. Она в ванной. – Сисели бросила обеспокоенный взгляд на закрытую дверь ванной. – Она принимает душ. Всю ночь не спала. Я собираюсь приготовить завтрак. Ей надо хоть что-то съесть. Извините. – Она вновь повернулась к Еве и Пибоди: – Садитесь, прошу вас. Хотите кофе?
      – Не стоит беспокоиться.
      – Никакого беспокойства. Я хочу что-нибудь для нее сделать. Сегодня после обеда мы встречаемся с родителями Крейга, хотим обсудить… – Ее губы задрожали —…приготовления. Я хочу заставить ее поесть.
      – Когда вы приехали в Нью-Йорк, миссис Боливар?
      – Вчера поздно вечером. Я приехала, как только Лисси позвонила и сказала мне. Я тут же приехала. Ей нужна ее maman. Он тоже меня так называл. Maman.
      Сисели углубилась во встроенную кухоньку и остановилась, словно не зная, что ей дальше делать.
      – Моя Лисси хотела жить здесь, и, пока с ней был Крейг, я не волновалась. Через несколько лет, говорил он мне, – они ведь оба были так молоды! – через несколько лет они заведут детей, и я стану grandmaman. Так он сказал. Знаете, что сделал этот убийца? Кого он убил? Он убил Крейга – этого чудного мальчика и детей, которых они с Лисси собирались родить. Он убил эту радость. Вы знаете, как это случилось?
      – Нам нужно поговорить с вашей дочерью.
      – Bien sur. Садитесь, пожалуйста. Я сварю кофе. Они едят яичный заменитель. Дома у меня есть настоящие яйца. Моя соседка держит кур. Но здесь… Он был хорошим мальчиком. – В ее глазах заблестели слезы. – Такой милый мальчик… Это не должно было случиться. Садитесь, пожалуйста.
      В гостиной стояла ярко-синяя кушетка с ярко-зелеными подушками и два кресла, обитые тканью с широкими сине-зелеными полосами. Один угол комнаты занимала рабочая станция, в другом углу стоял небольшой стол и два стула. Обстановка, порядок, яркие краски придавали довольно тесному помещению стильный и в то же время деловой вид.
      Сисели подошла к двери в ванную и тихонько постучала.
      – Mignon, пришла полиция. Лейтенант и детектив. – Сейчас она выйдет, – повернулась Сисели к Еве. – Через минутку. А я пока сварю кофе.
      Лиссет вышла в широких шароварах и фуфайке, в толстых теплых носках. Она выглядела, как тяжелобольная. Кожа стала бледной и одутловатой, глаза распухли от слез и потускнели. Двигалась она так, словно каждое движение причиняло ей боль.
      – Вы что-то узнали? – спросила она. Голос стал дребезжащим, как ржавая жесть. – Что-то о Крейге?
      Ева поднялась на ноги.
      – Присядьте, миссис Фостер.
      – Я ходила на него посмотреть. Мы вместе ходили. Вместе с его родителями. Мы пошли в это ужасное место. Это не ошибка. Вы так и сказали. Их это просто убило – его маму с папой. Это убило их. Что мне теперь делать? – Лиссет окинула взглядом всю маленькую квартирку, словно только теперь сообразила, где находится. – Что мне теперь делать? Maman?