Глава первая

Гассем скакал впереди своей личной охраны, набранной из воинов-ветеранов. Большинство островитяне, и половина из них — старшие воины-шессины. Все — ветераны бессчетных битв и набегов. Их было ровно сто. Гассему не требовалась столько охраны, он удовольствовался бы двумя десятками шессинов, но жена настояла на его выездах с помпой, а в таких мелочах он уступал ей всегда.

Он не любил ездить верхом, но в этой жалкой стране невозможно даже подумать о передвижении пешком. Со своей обычной предусмотрительностью королева установила станции с водой и едой на всем маршруте, поэтому их не задерживал караван навьюченных животных. После того, как река Кол осталась позади, они углубились в земли, казавшиеся все более и более бесплодными. Теперь они выглядели такими же безжизненными, как покрытый шрамами лик Луны.

— Мой король, — сказал суровый воин-шессин, ехавший рядом, — мы сражались за вас на островах, мы участвовали в походах на материк, мы отправились в корабельные набеги в джунглях юга. Я работал для вас копьем от побережья до вершин горных цепей. Я думал, что вонючие джунгли и обледеневшие вершины — худшее, что может предложить этот мир, но никогда еще не видел ничего ужаснее этого места!

Страж разразился смехом, и король поддержал его. Этим людям он разрешал фамильярность, запрещенную всем, кроме королевы. Для всех остальных, осмелившихся дерзко говорить с королем, смерть была очень легким наказанием.

— Если мне суждено стать королем всего мира, — сказал Гассем, — придется быть королем и этой его части. Поверь, ничто не заставило бы меня прийти сюда, но это единственное место с самым драгоценным металлом на свете. Смотри, вот оно, мое богатство! — Он указал вперед, где двойная колонна рабов волокла повозку, громко скрипевшую в безмолвной тишине пустыни.

Когда они приблизились, надсмотрщик рявкнул команду и ударил хлыстом. Рабы, маленькие коричневые люди в белых юбках, упали ничком. Надсмотрщик отдернул хлыст и рухнул на колени, склонив голову. Гассем, не обратив внимания на этот человеческий скот, подъехал к повозке.

— Посмотри на это! — сказал он, откидывая покрывало из тяжелой ткани.

Страж задохнулся от восхищения. Дно повозки было покрыто блестящими серебряными кирпичиками.

— Когда-то, — объявил Гассем, — ни один король не надеялся увидеть столько стали в одном месте. Теперь это для меня в порядке вещей! — он накинул покрывало на груз. — Поехали. Королева ждет.

Они поехали дальше, а позади них рабы поднимались с земли, чтобы тащить дальше свой тяжелый, фантастически ценный груз.

Дорога к кратеру была пыльной и бесчеловечно жаркой, унылый пейзаж оживлялся только скользящими миражами да редкими пыльными дьяволами. Люди, обычно веселые даже в самых тяжелых и опасных условиях, были подавлены, приглушенно, раздражительно ворчали.

Они имеют на это право, думал Гассем. Такая служба неестественна для этих воинов. Им нужна война, набеги и трофеи. Они должны идти в поход или жить вольно среди богатства, завоеванного копьями. А эта работа для рабов, и заниматься ею унизительно для воина. Только жгучее желание победить Гейла и завоевать мир вынудило Гассема заставить воинов выполнять это задание.

Тем временем долгая поездка подошла к концу. Они разглядели край кратера под завесой дыма. Огромный лагерь окружал кратер, и они увидели солнечный свет, проблескивающий между пустыми повозками. Последние полмили они проехали быстрым галопом, стремясь быстрее достичь места, так похожего на их собственные лагеря.

С одной стороны Гассем увидел темное пятно. Похоже, что пустыня не совсем безжизненная, потому что стервятники рвали что-то на части. В непонятном порыве он подъехал посмотреть, что это.

Земля была покрыта мертвыми рабами, умершими от непосильной работы в нечеловеческих условиях, трупы их приволокли сюда и отдали на растерзание мелким зубастым полосатикам, летучим мышам-трупоедам и неизвестной породы громадным ящерицам цвета пыли, которых Гассем никогда не видел. Зловоние было непереносимым. Он повернул в сторону и направился к кратеру.

Гассем подъехал ближе, в лагере его узнали, разразились приветственными криками и начали размахивать оружием, запуганные рабы молча выглядывали, пытаясь понять, что за новая напасть появилась, чтобы сделать их жизни еще тяжелее. Впереди появилась невысокая фигура, закутанная в белое, и Гассем направился к ней.

— Моя королева! — вскричал Гассем, поднимая Лерису и усаживая в седло перед собой. Она обвила руками его шею, и они обнялись под аплодисменты подданных. После страстного объятия Гассем поднял ее на вытянутых руках, его массивные руки и плечи совсем не напрягались. Лерису обволакивала тонкая белая ткань, лишь руки и ступни были видны. Ее необыкновенно прелестное лицо затеняла большая шляпа из плетеной соломки.

— Что это значит, маленькая королева? Ты решила приобщиться к цивилизации и носить одежды, как на материке?

Она шлепнула его.

— Ты представляешь себе, что это солнце делает с моей кожей? Если я буду ходить, одетая, как обычно, я стану походить на вяленое мясо. Тебе лучше тоже переодеться.

Гассем снова усадил ее в седло и они направились к большой палатке.

— Я попыталась заставить моих мальчиков укрыться от солнца, но они думают, это немужественно.

— Так и есть, — сказал Гассем.

— Взгляни на них! — воскликнула она.

Телохранители Лерисы толпой стояли у палатки, улыбаясь королевской чете. Это были младшие воины-шессины, их статус младших легко определялся по прическам — сотни тонких косичек, собранных вместе у основания шеи и спадающих на спину. Они не имели права расплести косички или постричь волосы, пока не станут старшими воинами, достигнув двадцатипятилетия. Теперь Гассем видел, что сделало солнце пустыни. Они были одеты только в короткие набедренные повязки, и их кожа естественного бронзового цвета стала темно-коричневой, а волосы у некоторых побелели.

Гассем рассмеялся.

— Они посветлеют, когда вернутся в более подходящий климат. — Он поманил одного, юношу лет шестнадцати. — Ты, подойди сюда.

Юноша подбежал. Как все шессины, он был полноват, но грациозен. Шессины были так похожи друг на друга, что его и остальных юношей его возраста можно было принять за братьев.

— Да, мой король?

— Вы хорошо заботились о своей королеве? — спросил Гассем, изображая суровость.

— Мы охраняли ее, как самую великую драгоценность. Но здесь нет никого, от кого следует охранять королеву. Она могла бы управиться со всеми рабами одна, вооруженная маленьким хлыстом.

Гассем снова рассмеялся.

— Ну, никогда не знаешь, что может появиться с севера. А что ты и твои собратья думаете об этом месте?

— Мы его ненавидим, — честно признался юноша. — Здесь воняет, нет никаких животных, кроме стервятников, нет битв, а солнце такое ужасное, что можно обжечься, просто прикоснувшись к металлу на копье.

— Не отчаивайся. Нас ждут лучшие времена. А эту обязанность выполнить необходимо прямо сейчас, и я больше никому не могу ее доверить. Управлять этим процессом должна моя жена, а единственные воины, могущие находиться здесь — мои островитяне, и только шессины могут охранять королеву. Иди, присоединяйся к своим собратьям. — Юноша вернулся к обожженной солнцем группе, и Гассем видел, как переполняла их гордость, пока он повторял им слова короля.

— Никто не справляется с воинами лучше, чем ты, любовь моя, — сказала Лериса. — Пойдем, передохни немного в палатке. Потом я хочу показать тебе нашу работу. Ты не поверишь своим глазам.

— Превосходно! — Он соскользнул с седла, по-прежнему держа Лерису в объятиях. Страж перехватил поводья, и Гассем обратился к остальным.

— Идите, можете передохнуть. Некоторое время вы мне не понадобитесь.

Все разъехались в разные стороны, Гассем и Лериса вошли в палатку.

Оказавшись под крышей, королева швырнула шляпу девушке-рабыне, а вторая рабыня стянула с нее легкое платье. Оставшись только в легкой набедренной повязке, королева могла сойти за двадцатилетнюю девушку, хотя и была вдвое старше.

Только знавший ее всю жизнь Гассем мог заметить почти невидимые морщинки в углах рта и глаз, и несколько седых нитей в массе светлых, как серебро, волос. Но королева ужасно раздражалась при виде этих незначительных признаков возраста. Во всем остальном деятельная жизнь здесь, в пустыне, помогала ей оставаться такой же подтянутой и гибкой, как юный воин.

Гассем обнял ее, и их руки начали блуждать по телам друг друга с такой же страстью, как если бы они оставались подростками, теми примитивными детьми из одного племени на маленьком острове. Теперь они были монархами большей части мира, но между ними ничего не изменилось. Они сорвали друг с друга короткие одежды и упали на диван, не обращая внимания на рабынь королевы, одна из которых предусмотрительно опустила откидное полотнище у палатки, хотя королевской чете было все равно, увидит ли их кто-нибудь.

Гассем и Лериса часто играли в странные, иногда жестокие сексуальные игры, чтобы добавить остроты в занятия любовью, но в этот раз они расставались слишком надолго, чтобы заниматься такими изысками. Они обнимали и трогали друг друга, прикасаясь с той уверенностью, которая приходит только после долгого знакомства с телами друг друга. Гассем лег на спину, и Лериса спустилась вниз по его животу, обхватила его стебель губами на несколько долгих, острых мгновений. Больше ждать он не мог.

Гассем подхватил ее под руки и поднял над собой, и начал медленно опускать, а Лериса раздвинула бедра. Ее глаза закатились, и она застонала от удовольствия, когда Гассем вошел в нее. Лериса обхватила его за плечи, ее изящные бедра ритмично двигались. Они яростно соединялись, без слов, издавая животные звуки, пока одновременно не достигли пика.

Потом они потягивали вино, пока рабыни обтирали их губками. От жары и занятий любовью по телам их струился пот, а рабыни вытирали его. Когда дыхание восстановилось, королевская чета возобновила разговор.

— Все идет даже лучше, чем я смела надеяться, — сказал Лериса. — Мы должны добывать в пять или даже шесть раз больше стали за сезон, чем делал это Гейл. Кроме того, у него может лопнуть терпение, а шахта расположена слишком близко к нашим границам.

— Почему он добывал так мало стали? — спросил Гассем.

Лериса расхохоталась.

— Он не хотел губить рабов! Ты не поверишь, но он вообще не использовал рабов. Он нанимал на сезон крестьян, живущих к югу отсюда. Он платил им! Конечно, был вынужден завязывать им глаза, чтобы сохранить свой секрет, пока доставлял их туда или назад, обеспечивал их сопровождением, привозил еду, чтобы они не потеряли здоровье.

Гассем в изумлении покачал головой.

— Как такой глупец вообще стал королем?

— Более того, — продолжала Лериса, — он не мог добывать больше, чем они были в состоянии доставить за эту невероятно длинную дорогу в его травяное королевство. А на самом деле нет предела металлу, который можно добывать.

Гассем помрачнел.

— А сколько там стали? Наверняка она когда-нибудь кончится. В прошлом стоило добыть несколько сотен фунтов стали, и об этом складывали легенды. Из этой шахты уже добыто гораздо больше. Это не может быть бесконечным.

— Подожди, любовь моя, пока не увидишь сам, — сказала она с сияющим лицом.

— Я должен увидеть это чудо немедленно, — сказал Гассем, отставляя свой кубок. — Покажи мне.

Они оделись и вышли наружу. Телохранители королевы держались немного позади.

Подъем к кратеру был пологим. На вершине они остановились, и Гассем заглянул в кратер. В первый момент он почувствовал разочарование. Он ожидал увидеть глубочайшую чашу, а она оказалась неглубокой. Широкое, диаметром не менее полумили, дно кратера опускалось чуть ниже уровня окружающей пустыни. Повсюду виднелись пластины и глыбы серого, похожего на камень, вещества, а изнутри кратера доносился непрекращающийся звон молотов, ударяющих по этому неподдающемуся камню.

— Соберись, — сказала Лериса, и они начали спуск. Он тотчас понял, к чему это предупреждение. Как ни ужасна пустыня снаружи, жара, стоявшая внутри кратера, была подобна физическому удару. Голова начала кружиться, в носу и горле пересохло.

— Дикари из пустыни чураются этого места, — сказала Лериса. — Этот странный народ, который ездит верхом на больших, не умеющих летать птицах. Они знают о существовании кратера, но никогда в него не заглядывают. Они считают его проклятым.

— Я их понимаю, — выдохнул Гассем. — Мне и самому кажется, что оно проклято.

— Уж не знаю, что это за проклятие, но оно помогает избегать любопытных глаз с древних времен. Иди же, посмотри сюда.

Она подвела Гассема к гигантской глыбе беловатого камня, над которой трудились рабы, нанося по прочному материалу удары тяжелыми, большими молотами. Все инструменты попадали на землю, и работа прекратилась, когда властители приблизились.

Рабы начали убирать пустую породу и отвозить ее на тележках подальше. В каменной массе стали ясно видны три длинных бруса стали, неизвестно как глубоко уходящих в землю. Гассем провел рукой по одному брусу, не обращая внимания на его пылающий жар. Поверхность шероховата, но ни следа ржавчины. На нем все еще пыль веков, в течение которых он был погребен в недрах земли, но инструменты поцарапали сталь, и хорошо виден ее серебряный блеск. Гассем поднял кусок серого вещества.

— Это бетон, — сказал Лериса. — Говорят, древние использовали его, как строительный материал. Невванцы до сих пор его используют, но по сравнению со сталью он мягкий.

— Я видел его в разных местах, — сказал Гассем. — Но никогда так много. Должно быть, с годами люди уничтожили его весь, чтобы добраться до металла. Зачем Древние погребли в нем столько стали?

Лериса пожала плечами.

— Это одна из их тайн. Сталь ценится, но она ржавеет во влажном воздухе. Может, они надеялись так сохранить ее. Может, это было последнее, что они решили сохранить на будущее.

Гассем поднял молот. Его массивная головка представляла собой цельный кусок стали. Он в изумлении покачал головой.

— Стальные инструменты. Сталь всегда использовалась для оружия. Кто мог додуматься до такого?

— Гейл, — отозвалась Лериса. — Для нас это так удобно. Все инструменты уже лежали здесь. Эта штука, — и она похлопала по искусственной глыбе, — так же тверда, как любой природный камень. Он понял, что нуждается в прочных инструментах, а что может быть прочнее стали? Должно быть, первую партию добытой стали он использовал, чтобы сделать все эти молоты, кирки и клинья. После этого работа наверняка пошла быстрее.

— Гейл в своем роде всегда был достаточно умен, — заметил Гассем, — но такие способы недостойны воина.

Лериса снисходительно улыбнулась. Она любила даже его ограниченность. Ее собственные ум и талант с лихвой восполняли его недостатки. Он был воином, завоевателем с редкой способностью вдохновлять людей умереть за него и делать это с радостью. Она же составляла планы, организовывала, объединяла. Гассем вел свои армии на захват новых земель, а она руководила населением, превращая его в послушных, покорных и работящих подданных. Его армии несли ужас, а она была дипломатом, и иностранные государства ни о чем не подозревали, пока не оказывались побежденными. Именно она создала армию шпионов, снабжавшую ее точнейшей информацией о слабостях противника. Взятки, которые она раздавала, расслабляли иностранных чиновников, делая страну легкой добычей. Именно один из ее шпионов обнаружил эту шахту.

Они продолжали осмотр кратера. Везде лежали гигантские глыбы бетона, по большей части еще нетронутые. Следы ржавчины на поверхности указывали, где находится сталь, не укрытая материнской породой.