Глава седьмая

Для приема Гейл надел свое лучшее платье. Надеясь встретиться с высшим светом, он взял с собой придворную одежду. Она была проста, потому что его собственная впечатляющая внешность являлась лучшим украшением. Гейл не был тщеславен, но слишком многие обращали на него внимание, так что в этом он не сомневался.

Он надел штаны и рубашку из блестящей черной чиванской ткани, сотканной из шелка гигантских пауков. Ткань никогда не мялась и была легкой, как воздух. Он натянул сапоги народа амси длиной до колен, с мягкими подошвами и еще более мягким верхом, с вышитыми разноцветной нитью цветами. Поверх всего накинул короткий плащ из шелка пауков, густо затканный золотом. Для здешнего климата одежды многовато, но знатные аристократы всегда пренебрегали удобствами, предпочитая внушительный внешний вид.

Поразмыслив, Гейл добавил несколько колец и большой рубин на золотой цепи на шею. Это все были подарки от других монархов, и он никогда не носил их дома. Удовлетворенный своим представительным внешним видом, Гейл стал дожидаться прихода слуги, который известит его, что пора присоединиться к обществу.

В дверь постучали, но это не был слуга. Пришла сама госпожа Утренняя Птичка.

— Наши гости прибыли. Если вы пойдете со мной, я немного расскажу вам о них по дороге.

Гейл поднялся, еще раз поправил наряд и взял даму под руку.

— Вы великолепно выглядите, мой дорогой, — сказала она.

— Вы тоже, моя госпожа, — ответил Гейл.

Ее наряд очень походил на тот, в котором она его впервые встретила, только прибавилось драгоценностей и пудры на выставленной напоказ груди.

— Пришла Свет Утренней Зари. Она потаскушка и обязательно накинется на вас, но вкус у нее отменный. Господин Дом в Долине, наверное, самый богатый. Кстати, это его титул. Он никогда не пользуется именем, и я его даже не знаю. Ужасный сноб. О-о, еще Господин Широкое Поле. Он пока не пришел, но наверняка явится. Он немного эксцентричен, но зато знает буквально все. Смотрите, побольше с ним поговорите. Я специально посадила его напротив вас. — Она продолжала описывать остальных, награждая каждого короткой, как правило, нелестной характеристикой.

Стоило им войти — и все гости обернулись, желая рассмотреть новую диковинку. Зал для приемов был ослепительно ярко освещен, все гости — экстравагантно одеты. С точки зрения Гейла, их макияж, похожий на маски, делал их похожими на привидения. Они не то, чтобы выстроились по ранжиру, но Госпожа Утренняя Птичка знакомила их, явно руководствуясь высотой положения. Господин Дом в Долине, высокий и толстый, одетый в чересчур узкий наряд, протянул Гейлу руку, как будто оказывал ему королевскую милость. Платье госпожи Свет Утренней Зари оставляло обнаженной практически всю грудь. Соски ее были нарумянены ярко-красным, что составляло странный контраст с голубой пудрой, покрывавшей кожу. Она посмотрела на него распутными глазами и улыбнулась, обнажив серебряные зубы.

Гейл за свою жизнь побывал в странных местах, но нигде не встречал такого количества причудливых имен вкупе с неестественной внешностью. Они были абсолютно не похожи на других жителей Мецпы, заставив его задуматься — вся ли знать здесь полностью оторвалась от простого народа, или только эта небольшая декадентская группа?

Он отчаялся запомнить все имена и решил, что достаточно будет говорить «мой господин» и «моя госпожа».

Его уникальные товары расположились в центре длинного банкетного стола. Было задано множество вопросов, но хозяйка решила, что следует дождаться всех приглашенных.

Неожиданно все в комнате замолкли, и Гейл, обернувшись, увидел, что Утренняя Птичка спешит навстречу вошедшему. Она взяла нового гостя за руку и подвела его к Гейлу.

— Купец Алза, позвольте представить Господина Широкое Поле.

Гейл пожал гостю руку. Тот был невысокого роста, одетый в простое серебристо-серое платье с кружевным гофрированным воротником. Кожа очень бледная, ненапудренная. Остроконечная бородка аккуратно подстрижена, усы на концах завиты. Угольно-черные волосы мыском уложены на лбу, глаза такой же пронзительной черноты.

— Трижды добро пожаловать, купец Алза. — Низкий голос поражал несоответствием росту. — Хорошо встретить среди нас такого проницательного человека. К тому же доставившего нам такие прекрасные вещи! — он цепко оглядел стол, черные глаза поблескивали.

— Может быть, мне пора начать объяснения, если наша хозяйка не против?

— Пожалуйста, — сказала она.

— Тогда, с вашего позволения, мы начнем вот отсюда. — И Гейл начал свою хорошо отрепетированную речь. Слушатели пришли в восторг, глаза сверкали по какой-то детской жадностью по мере показа каждой новой игрушки. Гейл очень надеялся, что не напрасно тратит время на лопающихся от денег ничтожеств.

Рассказывая, Гейл отметил, что стоявший рядом с ним Широкое Поле резко отличался от остальных. Стоило ему сказать слово — остальные замолкали. Никто не подходил к нему слишком близко. Вкупе с опозданием, за которое он не извинился, это составляло образ человека куда более высокопоставленного, чем остальные.

Гейл взял в руки самый маленький предмет, изысканно украшенный инструмент из золота и бронзы, с многочисленными зажимами, отверстиями странной формы и косым лезвием, скользящим поперек овального отверстия. Он позволил гостям подержать его в руках, и, восторгаясь мастерством, они пытались угадать его назначение.

— Признаюсь, я заинтригован, — сказал Широкое Поле, возвращая инструмент Гейлу. — Что же это такое?

— Это очень специальный хирургический инструмент из Чивы. Им кастрируют рабов.

— Я просто должна его иметь! — сказала Свет Утренней Зари с искаженным жаждой обладания лицом.

Гейл подумал, не зря ли он привез сюда эту вещь. Ему казалось, они заинтересуются этим из мерзкого любопытства, но эти люди могут использовать его и по прямому назначению.

— Обед готов, — возвестила Утренняя Птичка. — Мы можем спорить, торговаться и изводить вопросами нашего гостя за едой.

Все нашли предложение замечательным, расселись и вскоре блюда одно за другим стали появляться на столе. Гейл изучал остальных, пока они ели. Дом в Долине ел жадно, с истинно аристократическим безразличием к производимому впечатлению. Свет Утренней Зари ела изящнее, не сводя горящего взора с Гейла.

Широкое Поле не проявлял интереса к еде, изредка отщипывая маленькие кусочки и прихлебывая шипучую воду. Символически попробовав очередное блюдо, он обратился к Гейлу.

— Я заметил, что в ваших товарах нет ничего из стали.

Гейл пожал плечами.

— Я никогда не видел произведения искусства, сделанного из стали. В силу ее высокой ценности из стали делают инструменты и оружие. Я никогда ей особенно не интересовался. Она слишком негнущаяся и непрочная, в отличие от золота или бронзы. Кто будет тратить артистизм на металл, который ржавеет?

— Я не задумывался об этом, но в том, что вы говорите, есть резон. Я слышал, что вы много путешествовали? Вы действительно видели Невву собственными глазами? И Чиву, и остальные юго-западные страны?

— Я посетил их все, хотя Чива после захвата островитянами стала плохим местом. Путешествие туда имеет смысл, если вы готовы рисковать. Островитяне дикари, и не понимают ценность того, что завоевали.

— А, островитяне! Я бы хотел услышать о них. Говорят, они непобедимы.

— Так говорят о любых захватчиках, пока они не получат отпор. На самом деле островитян выгнали из Неввы несколько лет назад.

— Согласно новостям, дошедшим до нас, — сказал Широкое Поле, — для этого потребовалась объединенная армия короля Пашира и короля Гейла. Еще говорят, что Гассем повернул назад, чтобы поживиться чем-нибудь на юге, и, конечно, добыча там оказалась очень богатой. Он просто проглатывал южные королевства одно за другим. Как они сражаются, эти островитяне? — Этот человек проявлял очень мало интереса к искусству для истинного ценителя.

— Основная масса армии Гассема набрана в завоеванных им странах. Элита, конечно — воины с Островов, а среди них сверхэлита — его клан, шессины. Они все копейщики, очень искусные и храбрые.

— У него есть какая-то особая тактика, делающая его таким грозным?

Гейл покачал головой.

— Храбрость и фанатизм. Это все, в чем он нуждается и что ценит. С этим и с его старательно выпестованной репутацией противник наполовину разбит до начала сражения. Кроме того, они сражаются, как все западные армии, мечом и копьем, топором и булавой Они почти не пользуются метательными снарядами за исключением дротиков, а верховых воинов у Гассема совсем мало.

— То есть он любит подобраться поближе, так? Что, он считает это более действенным?

— Мне кажется, ему это просто нравится. Он и его королева наслаждаются кровопролитием.

— О, — сказала Свет Утренней Зари, — ужасная королева Лериса! Мы слышали о ней. Она действительно так прекрасна и так жестока, как рассказывают? Вы видели ее?

— Я не интересуюсь такими людьми, — сказал Гейл. — Это воины, обожающие массовую резню. У человека, посвятившего себя торговле произведениями искусства, они вызывают исключительно презрение.

— Но уж наверное, — вмешалась Утренняя Птичка, — сама природа ваших путешествий требует авантюризма и отваги не меньшей, чем у воина.

— Я понимаю так, — сказал Широкое Поле, — что обычный стяжатель не будет с радостью пересекать континент в поисках предметов, которые он любит.

— Вы очень добры ко мне, — запротестовал Гейл.

— Думаю, что нет, — ответил Широкое Поле. — А теперь давайте к делу. Как счастливица, обнаружившая вас, госпожа Утренняя Птичка получает право выбрать две вещи, которые ей по-настоящему понравились. Что касается всего остального, мы устроим аукцион. Как вы на это смотрите?

— В высшей степени справедливое решение, — сказал Гейл, думая, не потеряют ли они к нему интерес сразу же, как все будет распродано.

Широкое Поле взял на себя обязанности аукциониста, а все остальные, хмельные и веселые, начали неистово подымать цену. Свет Утренней Зари, как заметил Гейл, заполучила-таки кастратор.

Это не сулило ничего хорошего некоторым неудачливым рабам. В течение часа все было распродано, и Гейл оказался обладателем весьма тяжелого мешка золота.

— Вы довольны барышами? — спросил Широкое Поле.

— Более чем, хотя мне и жалко расставаться с этими прелестными вещами. Но я заметил, что для себя вы ничего не выбрали, сударь.

— О, я получил самый лучший приз, — заявил Широкое Поле.

— То есть?

Широкое Поле улыбнулся, слегка обнажив хищные зубы.

— Ну, как же, у меня есть вы. — Он щелкнул пальцами, и в комнату вошел отряд стражников, вооруженных короткими огненными трубками с исключительно широкими раструбами. Они быстро окружили ошеломленного Гейла.

— Отвести его в тюрьму под моим дворцом. Не наносите ему вреда, если он не будет сопротивляться, но не давайте никаких шансов. Он воин-шессин, по слухам, они великие бойцы. Если попытается сбежать, прострелите ему ногу и наложите повязку. Я хочу, чтобы он был в состоянии говорить.

— Как прикажете, господин Мертвая Луна, — сказал предводитель стражников.

Бывшие собеседники Гейла улыбались и хихикали, когда его выводили из комнаты. Ну, что ж, подумал он, во всяком случае, своей основной цели я достиг — вошел в контакт с самыми высшими кругами…

Подвал оказался не таким ужасным, как ожидал Гейл. В каменных стенах имелась только одна дверь из толстых бревен и маленькое зарешеченное окошко, но меблировка напоминала комнату на скромном постоялом дворе. Он подозревал, что для непокорных узников условия должны быть намного хуже.

Он чувствовал тревогу и отвращение, но более всего ему было стыдно. Какое несчастье он навлек на свой народ безрассудными и необдуманными действиями? Он всегда подчеркивал, что не должен быть для них незаменимым, что однажды ему тоже придется умереть. Но если они узнают, что его держат здесь в плену, они без сомнения начнут грандиозную военную экспедицию против Мецпы и будут полностью уничтожены ураганным огнем из трубок.

Лучше он покончит с собой, чем допустит такое. Но, быть может, до этого не дойдет? Мертвая Луна знал, кто он на самом деле. Может, Гейл сумеет заключить с ним сделку? Может, сумеет заплатить выкуп сталью?

Кто же его узнал? Какой-нибудь торговец, видевший его на ярмарке? Следовало принять меры предосторожности, с запозданием понял Гейл. Постричь волосы, например, и покрасить их в темный цвет. Теперь слишком поздно.

Он встал с обитого кожей стула, услышав, что кто-то открывает засовы с той стороны двери. Вошел Мертвая Луна в сопровождении двух гигантов-стражников, вооруженных толстыми огненными трубками. Гейл знал, что такое оружие заряжено горстью мягких свинцовых шариков и на близком расстоянии означает неминуемую смерть.

— Надеюсь, тебя удобно разместили? — спросил Мертвая Луна.

— Я знаю, что могло быть гораздо хуже.

— И будет, если ты не проявишь желание сотрудничать. Я уверен, ты знаешь причину моего недовольства тобой. Дело не в твоем присутствии здесь, дело в том, как ты сюда прибыл — под чужой личиной вместо открытого появления. — Слова и интонации были снисходительными, но Гейл не обманулся. В глазах этого человека был безумный блеск, подобный блеск Гейл уже встречал у людей великой жестокости и сумасшедших амбиций.

— Прежде, чем назвать себя, я хотел побольше узнать об этом городе, — уклончиво сказал Гейл.

— Хорошее объяснение для шпионской деятельности, — отозвался Мертвая Луна. — Но было глупо так поступить, не изменив предварительно внешность. Ваш народ далеко от нас, но я достаточно предусмотрителен и хорошо информирован. У меня, как и у всех правителей, есть собственные шпионы. Кроме того, внешность шессинов достаточно примечательна, чтобы ошибиться, даже если ты видел их только на рисунках и слышал описание.

Гейл понял, что перед ним человек, прячущий свое безумие под маской скучной повседневной деятельности.

— Я недооценил ваше проворство, — признал Гейл.

— Ты единственный в своем роде, и при этом уникально ценный пленник.

— Теперь ошибаетесь вы. Я не представляю для вас никакой ценности.

— Ну, не прикидывайся, — рявкнул Мертвая Луна, не сумев скрыть злость. И продолжил уже спокойнее: — Ты пойми, еще не все потеряно. Обычно шпионы умирают здесь медленной смертью. Но ты не обычный шпион, я не ошибся? Конечно, нет, и как же мне с тобой поступить? — Он помолчал, без сомнения, желая, чтобы до Гейла дошли возможные последствия. — С другой стороны, не так уж я и возмущен твоим появлением здесь.

— Счастлив слышать, — отозвался Гейл.

— Конечно, я бы предпочел дипломатическую миссию, но, раз уж ты здесь, можно осуществить нечто еще более тайное.

Гейла это озадачило, но он решил услышать побольше.

— Продолжайте, пожалуйста.

Мертвая Луна мерил шагами комнату, разговаривая как бы сам с собою.

— Да, я думаю, ты по-настоящему сумеешь мне помочь; если захочешь сотрудничать. В конце концов, твой хозяин и я очень похожи.

— Хозяин? — вырвалось у Гейла прежде, чем он успел прикусить язык или хотя бы подумать.

— Ну, хозяйка, — с раздражением сказал Мертвая Луна. — Ведь шпионы подчиняются королеве Лерисе?

Гейла охватила волна облегчения.

Этот человек думал, что он один из шпионов Лерисы!

Конечно, ему не могло придти в голову, что в его страну явится король инкогнито, а вот шпион Гассема — в порядке вещей. Определенно он не знал, то Лериса никогда не нанимала шпионов из шессинов, а только из жителей континента.

— Было глупо думать, что я сумею вас обмануть, — сказал Гейл, боясь поверить в свою удачу. А ведь он мог выдать себя в любую секунду с момента ареста.

— Ты злоупотребил доверчивостью. Не говоря уже о внешности, ты осмелился сказать Утренней Птичке, что тебе сорок или даже больше! Любой глупец увидит, что тебе и тридцати нет. Я очень ясно вижу твое прошлое. Король Гассем и его королева — сколько лет они живут на континенте? Около пятнадцати?

— Около того.

— Вполне достаточно времени, чтобы выбрать умного юношу и сделать из него шпиона — обучить языкам, отправить в хорошую школу и лучшие дома, чтобы придать ему блеск. Надо признать, ты хорошо учился. Тебя даже можно принять за аристократа.

— На островах нет более высокого рода, чем род воина, — сказал Гейл, вживаясь в свою новую роль.

— Вы, дикари, довольно высокомерны, не так ли? — Он повернулся к стражам. — Оставьте нас.

— Мой господин, он…

— Вон! — рявкнул Мертвая Луна. — Мы с ним поняли друг друга. — Когда стражники вышли из комнаты и отошли достаточно далеко, он вновь повернулся к Гейлу. — Тебя действительно зовут Алза?

— Да. Я не видел причины менять имя.

— Так скажи мне, Алза, какую информацию ты должен был искать для королевы?

— Я думаю, ту же, что и вы ждете от своих шпионов. Все, что может быть полезным при оценке иностранного правителя и его страны. В основном самые обычные вещи — как велика страна, чем торгует, сколько в ней больших городов, каковы дороги, климат…

— Да, да, все это мне понятно. Как ты и сказал, того же самого я жду от своих шпионов. Но ведь их больше волнует армия и правительство, так?

— Да. И я не солгу, сказав, что пока не нашел почти ничего, достойного их внимания. Ваша армия не похожа ни на что, виденное мною раньше, а ваше правительство так и осталось для меня тайной! Когда моя королева посылала меня сюда, мы не имели ни малейшего понятия, кто вами правит — король, священнослужитель или совет старейшин. Мы никогда не встречались с подобным государством ранее.

Мертвая Луна уселся на кровать, скрестил ноги и сплел на коленях пальцы.

— Все различия в правительствах — только на самом верху. Ты получил инструкции отыскать продажных министров, чиновников, которых твои король и королева смогут использовать в своих целях, верно?

Гейл пожал плечами.

— Все короли пользуются такими людьми.

— Это правда. Ты пробыл здесь слишком недолго, чтобы отыскать их, но их вообще не существует. В своем роде тебе не повезло. У меня имеются весьма впечатляющие способы избавляться от них.

— Возможно, все ваши министры — верные люди? — предположил Гейл.

Мертвая Луна безумно улыбнулся.

— Не будь наивным. Скажи, Алза, король Гассем замышляет против меня войну?

Гейл честно посмотрел на него.

— Заверяю вас, намерения моего короля по отношению к вам только мирные и братские.

Мертвая Луна хлопнул себя по колену и расхохотался.

— Тебе следует служить в дипломатическом корпусе, а не шпионить. Давай не будем играть в детские игры. Твой король нападет на меня, как только его границы соприкоснутся с моими, потому что он думает — я слабее. Именно так поступают все завоеватели, и я не жду ничего другого. Но война между нами бессмысленна. Намного выгоднее окажется союз.

— Что вы имеете в виду? — Гейлу пришло в голову, что, по удивительной прихоти судьбы, он сможет узнать все, за чем сюда прибыл, непосредственно от Мертвой Луны — если, конечно, останется в живых.

— Последнее, что я слышал о Гассеме — он очень уверенно чувствует себя на юге. Там есть еще несколько мелких государств, которые он собирается прибрать к рукам, а потом он окажется у меня на пороге. Если начнется война, произойдут две вещи: я, со своей новой армией, уничтожу его войска. Я не хвастаюсь; мастерство и мужество воина не имеют ничего общего с моими приемами ведения войны. Второе, что произойдет — Гассем оставит обширный северный фланг абсолютно без прикрытия. Его атакует король Гейл и уничтожит Гассема.

— Не рассчитывайте, что мой король поверит в свое поражение. До сих пор его армии одерживали полную победу.

— Чепуха. Невва и король Гейл объединились, чтобы изгнать его с севера. Сытые упадочные страны на юге — вот что было для него легкой добычей. Я — не буду. — Мертвая Луна встал и снова начал мерить шагами комнату. — Но в этом нет никакой необходимости. Куда более толковым будет объединить силы против короля Гейла.

Гейл сделал вид, что обдумывает это.

— Гейл и мой король были врагами с детства, — сказал он.

Мертвая Луна отмахнулся от этих слов наманикюренной рукой.

— Наследственная вражда твоего короля меня не интересует. У Гассема расширяющаяся империя. Мецпа — тоже расширяющая империя. Я хочу раздвинуть границы на запад, направо. Меня просто оскорбляет, что обширная и богатая страна населена кучкой дикарей под управлением примитивного короля. Твой Гассем тоже дикарь, но он дальновиден и тщеславен. Мне кажется, он во многом похож на меня. Гейл — это какой-то шаман, он много говорит о мифической чепухе, а непредсказуемые туземцы его просто обожают. Он не способен удержать страну, которую я могу замечательно использовать.

Мертвая Луна вновь зашагал по комнате, увлеченный собственными рассуждениями. Гейл догадался, что этот человек в отчаянии от политической закрытости Мецпы. Куда счастливее он будет, выступая перед огромными толпами, вовлекая их в имперское безумие.

— Запад богат! Там большие реки и плодородные земли, которые никто не возделывает. Там можно отыскать минералы, превратить людей в рабов и заставить их работать на земле. Там достаточно места, чтобы увеличить обе наши империи. О, я знаю, твой король не особенно заинтересован в возможном благосостоянии этих земель! Он предпочитает завоевывать тех, кто уже накопил добычу, которой он так страстно желает. Но мы здесь, в Мецпе, создаем богатство; мы приумножаем богатство! Впрочем, это неважно. Ясно одно — Гассем не сможет меня завоевать. Но вместе мы сможем уничтожить Гейла.

И ни слова, заметил Гейл, о стальной шахте.

— Но вы же понимаете, мой господин, что я не имею право решать за своего короля.

— Ты и не должен. Я просто хочу, чтобы ты постоянно оставался здесь. Ты поселишься здесь, во дворце, я познакомлю тебя с жизнью Мецпы и мощью Мецпы. Таким образом ты сумеешь написать достоверное сообщение для своей королевы и, быть может, убедить своего короля в безрассудстве любых действий, направленных против меня. Это приемлемо?

— Я напишу обо всем, что увижу, — сказал Гейл, — и передам все, что вы мне рассказали.

Мертвая Луна ухмыльнулся.

— Хорошо сказано. Ты отлично знаешь свое дело, шпион. А теперь пошли со мной. Для наших почетных гостей есть комнаты куда лучше.

Гейл последовал за ним из камеры, и они пошли по длинному коридору с множеством других камер в комнату стражи, где на них уставился человек, похожий на головореза.

— Принеси его вещи, — отрывисто сказал Мертвая Луна.

Они поднялись на два лестничных пролета, пересекли обеденный зал и оказались в гостевом крыле. Комната, в которую они вошли, была почти без мебели, но очень просторная, с большим балконом, похожим на каплю, нависшую с верхушки скалы над рекой.

— Думаю, здесь тебе будет удобно. Никакой упаднической роскоши госпожи Утренней Птички и ее дегенеративных друзей, но ведь вы, шессины, предпочитаете более грубую жизнь, верно?

— Это более чем удовлетворительно, мой господин, особенно после ваших подвалов.

Вошли стражники с вещами Гейла. Один из них нес его копье, на этот раз собранное. Мертвая Луна взял его в руки.

— Сразу можно отличить копье шессинов. Я читал их описание во множестве сообщений. Мои агенты обнаружили его в твоей комнате в первый же день. Не следовало брать его с собой.

— Воин-шессин никогда не ходит без своего копья, — возразил Гейл.

— Твоя сентиментальная привязанность к этому символу могла с легкостью уничтожить тебя как шпиона. Тебе не приходило это в голову?

Гейл улыбнулся.

— Но ведь я торговец предметами искусства, а разве оно не прекрасно и не уникально?

Мертвая Луна метнул копье, и Гейл поймал его.

— Вообще-то да. Ты мог бы и вывернуться с таким объяснением, если бы попал не ко мне. Можешь хранить свое оружие здесь, но не выноси его из дома. У меня очень строгие законы о ношении оружия в черте города.

Пожилой молчаливый слуга принес на подносе вино и бокалы, и Мертвая Луна отправил его накрывать стол на балконе. Когда тот ушел, хозяин жестом пригласил Гейла присоединиться к нему. Они пригубили вино. Меньше всего Гейл боялся быть отравленным.

— Довольно о политике, — сказал Мертвая Луна. — Удовлетвори мое любопытство. Правда ли, что королева Лериса необыкновенно красива? Такие слухи обычно сильно преувеличены.

— Она самая прекрасная женщина в мире, — Гейл сказал чистую правду. — Ее невозможно описать, ибо нет таких слов. Вам надо увидеть ее.

— Я на это надеюсь. Говорят, в ней нет ни капли скромности даже по меркам тех дам, которых ты видел на приеме Утренней Птички, что она нагая выходит к толпам людей.

— На островах другие стандарты скромности. Моя королева считает, что ее красота — достаточное одеяние, кроме того, наших короля и королеву нельзя судить по меркам обычных людей.

— Понятно. — Мертвая Луна произнес это с сомнением. — И именно она управляет внутренними делами покоренных земель, а король этим почти не занимается?

Гейл понимал, что Мертвая Луна проверяет его. Верен шпион королю или королеве? Есть много вариантов, но Гейл был прирожденным конспиратором и решил сыграть против Гассема.

— Королева решает многие вопросы, ее это устраивает. Наш король — воин, и проводит много времени, занимаясь армией. — Гейл решил, что это звучит не в поддержку короля, но и не откровенным предательством. Все чересчур очевидное будет для Мертвой Луны подозрительным.

— Можно сказать, королева более талантлива?

— Все островитяне просто боготворят ее, — сказал Гейл, — а покоренные народы боятся. Впрочем, короля тоже.

— Возможно, следует обращаться прямо к ней, как к управляющей внутренними делами, поприветствовав короля Гассема, как дружественного монарха?

Гейл рассудительно кивнул головой.

— Это, конечно, не мое дело, но я думаю, это мудро.

— Отлично. Позаботившись о благоприятных условиях, я думаю, следует предложить встречу где-нибудь на нейтральной территории. На расстоянии, через посредников, можно кое-чего достичь, но, чтобы союзники пришли к истинному пониманию, необходимо встретиться лицом к лицу. Как удачно, что ваши король с королевой поняли, насколько действенно объединенное правление, и Гассем может отправить свою королеву с такой миссией, дав ей право принимать решения от своего имени.

Еще один рассудительный кивок головой.

— Королева Лериса уже поступала так раньше. Обычно она выбирает остров на реке, по которой проходит граница между нашим и другим государством.

— У нас пока нет общей границы, но ведь можно прийти к какому-то соглашению? Королева Лериса путешествует с большой помпой?

— Обычно ее сопровождает эскорт младших воинов-шессинов. Они производят большее впечатление, чем вся пышность южных королей.

— Надо полагать. Я тоже буду скромным. Если бы ты только знал, как мне надоел напыщенный вид союзных монархов.

— Я заметил, что в Мецпе придают мало значения показухе.

— Истинная правда. Мы ценим деловитость и результаты. Потому твои правители произвели на меня впечатление — они деловиты.

— Они такие. И получают результаты. Многие троны лежат у ног моего короля. У него есть скамейка для ног, сделанная из их корон.

— Пугающий король, право слово. И между ним и королем Гейлом — давнишняя вражда? Я хочу сказать, это больше, чем обычное соперничество между королями. Всем известно, что Гейл — тоже островитянин.

— Вы же сказали, что их наследственная вражда вас не интересует, — заметил Гейл.

— Это так, но мне хочется лучше узнать своего брата-правителя. — Его нисколько не смутило, что он оказался пойман на противоречии.

— Много я вам рассказать не смогу. Гейл и мой король родом из одной деревни, говорят, они вместе росли. Гассем презирал Гейла, называя его глупцом и трусом еще в детстве. Гейла за что-то выслали, но об этом никто не говорит, и не очень мудро просто называть имя этого человека там, где его могут услышать мои король и королева.

— Ну, что ж, им придется услышать это имя от меня, невзирая на их чувства по этому поводу.

— Если вы предложите союз против Гейла, я уверен, они не будут протестовать.

Мертвая Луна резко встал.

— Очень хорошо. У меня есть другие дела. Устраивайся поудобнее. В течение нескольких дней мы будем часто совещаться. Если захочешь выйти из дворца, пойдешь с сопровождением. Теперь ты почетный гость и неофициальный посланник. Поэтому сопровождение тебе необходимо. Понятно?

— Абсолютно.

— Тогда хорошего дня. — Мертвая Луна резко повернулся и вышел.

Гейл вздохнул и налил себе еще бокал вина. В его жизни было всего несколько случаев, когда судьба совершала так много неожиданных поворотов за такой короткий период, хотя подобное случалось с ним чаще, чем с другими людьми. Он был человеком судьбы, а у судьбы много странных шуток.

От полного отчаяния он перешел к положению лучшему, чем мог бы надеяться.

Теперь он сможет узнать много секретов Мертвой Луны, одновременно отравляя отношения между ним и Гассемом. Это было не просто полезно, это могло стать еще и забавным.

Потом он увидел стражника, наблюдавшего за ним с верхнего балкона, и напомнил себе, что он все еще пленник.

Глава восьмая

Крэг выглядел устрашающе. Город высился за рекой, окутанный утренним туманом, и был уродливее и зловещее, чем все, что Каирн видел раньше. В нем было что-то неестественное, как будто его воздвигло здесь какое-то чуждое и злобное существо. Он подумал, что город похож на существо, сосущее кровь. Каирн понимал, что это просто воображение, но это место производило впечатление неотвратимости. Его осенило, что этого-то и добивались. Ему не приходилось слышать, чтобы человек создал что-то исключительно с целью устрашения, но все, слышанное им ранее о Мецпе, допускало, что здесь так поступить могли.