Глава 5

На этот раз Дункан отвел Аликс к коричневому шатру, на котором красовалось изображение золотой лисицы. Он откинул дверной полог и жестом пригласил ее войти, Аликс подчинилась, не глядя на Дункана. Ей было стыдно показываться на людях с остриженными волосами.

Из-за занавеса, разделяющего шатер на две части, вышла женщина с черными, подернувшимися серебром волосами, ее прическа состояла из множества переплетенных серебряными шнурами, закрепленных серебряным гребнем искусной работы. Одета она была с черное платье из тонкой шерсти, отороченное на рукавах и по горловине красным, а поясом ей служила тонкая цепочка с маленькими серебряными бубенцами. Женщина была немолода, но красива, сразу было видно, что она Чэйсули – высокие скулы, тонкая линия носа, чистый лоб – и желтые глаза, тепло глядевшие на Аликс.

– Вот эта девушка, Райсса, – сказал Дункан. – Это Аликс.

Женщина улыбнулась Аликс и серьезно посмотрела на Дункана:

– Кто обрезал ей волосы? Он сжал зубы:

– Я.

Женщина подняла брови:

– Но только Совет Чэйсули решит, может ли она остаться одна.

Аликс почудилось в этих словах невысказанное осуждение, бросив взгляд на Дункана, она с удивлением увидела, что тот склонил голову, словно признавая свою вину – однако через мгновение воин вновь вскинул взгляд на женщину:

– Она сама приняла решение… я только исполнил его.

– Он не говорил, что обрежет мне волосы, – с горечью пожаловалась Аликс.

Райсса сделала шаг вперед – в складках платья звенели и поблескивали серебряные бубенцы. Тонкая смуглая рука коснулась завитков коротких волос Аликс:

– Мне жаль, что он поступил так необдуманно. Он должен был объяснить тебе обычай, – женщина еле заметно улыбнулась. – Я никогда не видела, чтобы Дункан совершал какие-либо поступки без причины, что-то должно было подвигнуть его на такое…

– Он сделал это из ревности. Райсса отняла руку:

– Дункан?.. Почему ты так говоришь? Аликс бросила на Дункана косой взгляд:

– Он сказал, что будет просит у Совета права… взять меня чэйсулой.

Затем, узнав, что его прежняя женщина забеременела и снова свободна, он отказал мне в достойном замужестве и предложил взять меня к себе просто любовницей, она перевела взгляд на Райссу. – Разумеется, я отказалась.

– Среди нас мэйхи пользуются уважением, Аликс, – серьезно ответила женщина. – Здесь такая женщина – не грязь под ногами, как шлюхи Мухаары. Сейчас нас слишком мало, чтобы придавать значение тому, замужем женщина, или нет. Быть мэйхой – вовсе не бесчестье. Аликс вздернула подбородок:

– Мне еще многое предстоит узнать о законах и обычаях Чэйсули, но, боюсь, это будет даваться с трудом. Такого предложения я все равно никогда не приму и не смирюсь с ним.

Райсса улыбнулась:

– Ах, вот оно что… значит, для тебя – все или ничего. Быть может, ты не так уж и не права. Однажды то же самое я сказала моему чэйсулу, – она взглянула на Дункана. – Ладно. Все это должно быть улажено в Совете. Пока не выяснены линии ее родства, пока она не принята кланом, пусть остается у меня: я научу ее всему, что она должна знать. Благодарю, Дункан, за то, что ты привел к нам заблудшую и потерянную.

Дункан ничего не сказал – кивнул и вышел, оставив Аликс наедине с Райссой.

Он даже не оглянулся. Аликс чувствовала себя так, будто ее обокрали, и еще сильнее возненавидела Финна за то, что все это началось из-за него.

Райсса жестом указала Аликс на одеяло у очага и села сама.

– Дункан не стал бы предлагать что-либо бесчестное, – тихо сказала она. Я знаю его… он не тот человек.

– Он ничего не знал о Малине, пока мы не приехали сюда, – подтвердила Аликс. – Но Финн, конечно, поторопился сообщить ему эту новость.

– Финн всегда испытывал ревность к Дункану.

– Почему?

Райсса, вздохнув, развела руками:

– Старший сын всегда более в чести у жехаана. Тем тяжелее это, когда твой отец предпочитает тебе премного сына. Хэйл держал их равными в своем сердце, но Дункан быстрее повзрослел. Это многого ему стоило, Финн не может понять этого до конца, – выразительный взгляд Райссы говорил девушке больше, чем ее слова.

– А теперь ты, Аликс, снова дала Финну повод для ревности.

– Я?

– Мог бы Финн стать твоим чэйсулом?

– Нет. Никогда.

– Вот видишь! Или Дункан, или никто. Финну нелегко сознавать, что его рухолли снова взял над ним верх, – Райсса улыбнулась.

– Ты желаешь Дункана, а потому, конечно, не можешь желать Финна. Они слишком разные. Но Финн не так плох, как кажется, Аликс… он мог бы стать прекрасным чэйсулом.

– Финн украл меня. Он взял бы меня силой, если бы Сторр не остановил его.

И ты говоришь, что он мог бы стать хорошим мужем?

Райсса снова улыбнулась:

– Ты многого не понимаешь в мужчинах. Но ты должна узнать все сама: не мое дело тебя учить таким вещам.

Аликс вспомнила решительное лицо Дункана, когда он сказал, что она будет принадлежать только ему. А теперь она уже не могла быть с Дунканом…

– Райсса! – с внезапным страхом вскрикнула Аликс. – Они же не заставят меня взять в мужья Финна, ведь правда?

Женщина поправила пояс, расположив бубенчики симметрично:

– Я знаю, тебе будет трудно. Особенно потому, что ты была воспитана, как хомэйна, и не так предана своему народу, как мы, – Райсса подняла желтые глаза.

– Нас осталось слишком мало. Кланы уничтожены – все, кроме нашего, а Шейн пытается истребить всех до последнего. Нам нужны дети. Нам нужны женщины, способные рожать. Ты Чэйсули, Аликс. Ты должна стать частью будущего своего клана… его толмооры. Ты должна родить нам детей. Если твоим чэйсулом не станет Дункан или Финн, им станет другой воин.

– Неужели вы заставите меня!..

Райсса взяла руки Аликс в свои, та попыталась вырваться, но женщина не выпустила ее:

– Ни одна женщина не хочет служить только для того, чтобы рожать потомство, Аликс! Дети – дар богов, не товар, который можно продать или купить.

Но у нас их так мало… наш народ умирает. Тебя никто не заставит лечь с мужчиной, который тебе неприятен, но нелегко вынести осуждение клана.

– Тогда я вернусь назад, – ответила Аликс. – Вернусь на ферму, к Торрину.

Райсса сжала ее руки:

– Нет. Ты должна остаться. Во имя богов, Аликс, ведь ты дочь Хэйла! Нам нужна его кровь.

– А Финн? – Аликс все-таки высвободила руки. – Он мой сводный брат.

– Да, но вы воспитывались порознь. Кровь Хэйла должна вернуться в клан.

– Тогда скажите Финну, чтобы он завел себе детей!

– Он с удовольствием послушается… если его чэйсулой или мэйхой будешь ты.

– А если я уже беременна? – в отчаянье спросила Аликс.

Взгляд Райссы стал жестким:

– Уже беременна… ты была с Дунканом? Аликс кивнула с неожиданным испугом:

– Я была не права? – прошептала она. – Или нельзя быть с главой клана… когда он правит?

Старшая женщина улыбнулась:

– Вождь клана не правит. У нас нет королей, Аликс. И – нет, ты не была не права. Или ты думаешь, что Дункан живет целомудренной жизнью? Это было бы слишком тяжелой ношей для любого мужчины.

Аликс в смущении отвела взгляд:

– И что тогда будет? Райсса вздохнула:

– Это все изменит. Быть может, Совет позволит тебе остаться в одиночестве… они с уважением отнесутся к твоим намерениям, которые видны по обрезанным волосам, каковы бы ни были причины. Ты получишь ту свободу, которой желаешь, отказываясь иметь чэйсула и родив ребенка. Но все равно решать будет Совет.

– Мне не нужно было приходить сюда. Мне не нужно было позволять Дункану увозить меня из Мухаары, – с тихим отчаяньем проговорила Аликс.

– Здесь твой дом.

– Лучше бы Кэриллон отвез меня на ферму.

– Когда ты привыкнешь, обещаю – наши обычаи не покажутся тебе столь жестокими. Аликс, ведь мы – твой народ.

Аликс смотрела в лицо женщины, видя в ней внутреннюю силу и гордость дочери Чэйсули. Девушка коснулась рукой собственного лица, ощутив под пальцами столь же высокие скулы. Кожа Аликс не было столь смуглой, волосы – такими темными, а глаза ее были цвета янтаря, не желтые, как у зверя… и все же она была – Чэйсули.

Аликс вздохнула:

– Где шатер Малины?

Глаза Райссы вспыхнули, но она ничем не выдала своего удивления:

– У ворот. Синий, с изображением лиир Боррса – горной кошки. Такой в Обители только один – ты не перепутаешь.

Аликс взяла серебряный гребень в руки, посмотрела на него, потом встретила взгляд Райссы и улыбнулась:

– Мне нужно кое-что вернуть ей. Благодарю тебя за доброту.

Райсса кивнула, и Аликс вышла из шатра.

Найдя синий шатер, Аликс откинула дверной полог. Она не удивилась, увидев здесь Дункана. Но вот Малина ее удивила.

Молодая женщина вовсе не была похожа на Чэйсули. Волосы у нее были темно-русые, а глаза голубые. Кошачьей грацией женщин Чэйсули она тоже не обладала, но тем не менее была красива.

Дункан поднялся на ноги. Аликс быстро подошла к женщине и протянула гребень:

– Это твой.

– Мой? – удивленно переспросила Малина.

Аликс не видела в ней никаких признаков беременности, под мягким зеленым платьем, украшенным янтарными бусинами и бронзовыми пряжками, живот Малины казался плоским, как у девушки.

– Он, – Аликс, не глядя, кивнула в сторону Дункана, – позволил мне воспользоваться этим гребнем, потому что у меня не было своего… тогда у меня еще были волосы, которым он был необходим, – бросила короткий взгляд на Дункана, вновь посмотрела на Малину, – но он принадлежит тебе. Так однажды сказал Дункан.

Аликс вложила в руку Малины гребень и молча покинула шатер – но не успела она сделать и пяти шагов, как ее догнал Дункан. Он осторожно взял ее за плечи и повернул к себе, ласково коснувшись рукой коротких волос:

– Чэйсула, прости меня. Я не имел права… – Я не претендую на этот титул, Дункан.

Ты уже наделил им другую.

Он поднял ее голову за подбородок – словно специально для того, чтобы увидеть ее полные слез глаза.

– Только скажи, Аликс. Все должна решить ты. Мы не будем счастливы друг без друга, ты же знаешь.

– Я не буду счастлива, если мне придется делить тебя с другой. Но, думаю, Малине нет до этого дела.

– Малина знает, что я просил, чтобы ты стала моей мэйхой.

– Она знает?..

Он пригладил ее волосы:

– У нас это делается часто, Аликс.

– Я не могу, – слезинка скатилась с ее ресниц и потекла по щеке.

– А если ты беременна? Она прикрыла глаза и уткнулась ему в грудь:

– Почему, ну, почему ты должен брать ее в жены? То, что я сделала… ты даже не представляешь, как мне было тяжело, а теперь оказывается, что все это зря! Дункан… я не знала, что мне придется бороться с женщиной и нерожденным ребенком. Я думала только о Совете.

– Прости, маленькая. Я не хотел этого.

– Они попытаются заставить меня взять в мужья Финна. Дункан замер:

– Что ты такое говоришь? С чего ты это взяла?

– Райсса рассказала мне. Я вряд ли сумею поступить по своей воле и остаться одинокой, – Аликс зябко поежилась. – Если только я не беременна.

Райсса сказала, что это все изменит.

– Да, тогда ты смогла бы жить одна с ребенком… или стать моей мэйхой.

Что ты выберешь?

Она вскинула голову:

– Я сказала, я не буду ничьей мэйхой, Дункан. Даже твоей.

– А Финн?

– Мне не нужен никто, кроме тебя.

– Я сказал, как ты можешь остаться со мной.

– А я сказала – нет, – она отступила от Дункана на шаг и печально улыбнулась. – Быть может, Финн еще заставит меня…

– Аликс…

– Дункан, я знаю, что не могу понять многого в Чэйсули. Но и во мне есть то, чего не понимаете вы. И не проси меня больше быть твоей мэйхой – я ею не буду. Никогда.

Аликс ждала ответа, но Дункан молчал с каким-то отстраненным выражением лица, и ей ничего другого не оставалось, кроме как, развернувшись, пойти прочь.

Тяжесть принятого решения легла на плечи Аликс. Она чувствовала, что нужна Дункану не меньше, чем он ей, но врожденная гордость Чэйсули не позволит ему идти за ней.

А моя гордость не позволит мне принять его предложение, с каким-то ожесточением подумала она.

Она заново обдумала все. При мысли о том, чтобы стать мэйхой, ее передернуло от отвращения. Даже ради любимого человека – а может быть, именно из-за него, – она не могла преступить обычай Хомейны.

Если он не будет моим до конца, он не будет моим вообще.

Но эти мысли не приносили успокоения. Постепенно ей вновь начали слышаться голоса. Они отличались от голосов говорящих друг с другом Чэйсули: Аликс не слышала, а чувствовала их в своем мозгу.

Девушка коснулась лба, словно это прикосновение могло помочь ей понять, что с ней – но ответа не было. Голоса были похожи на голоса Кая и Сторра, но отличались от них по тембру.

Аликс резко остановилась и огляделась, пытаясь понять, кто так мучает ее, но никто, казалось, не обращал на нее внимания. Как она уже знала, у Чэйсули не принято проявлять чувств внешне – в этом они сильно отличались от хомэйнов.

Никто ничего не говорил ей – но нестройный хор голосов по-прежнему звучал в ее мозгу, сводя с ума.

Лиирэн, не сопротивляйся так сильно, прозвучал в ней ласковый голос Сторра.

Аликс открыла глаза и увидела перед собой волка. Она опустилась на колени, зарывшись пальцами в густой мех волка.

Сторр, скажи, это наказание, да? Это проклятие Чэйсули?

Это дар богов, лиирэн. Он просто слишком нов для тебя.

Аликс взглянула вверх – над нею скользнула крылатая тень. Кай описал в воздухе круг, взлетая и ныряя в струях воздуха.

Лиирэн, сказал он, ты должна научиться владеть тем, что даровано тебе по праву крови.

Владеть?! удивленно воскликнула она. Идем с нами, мягко промолвил Сторр.

Идем с нами, лиирэн, и мы научим тебя.

Они увели ее из Обители к старому дубу, расколотому молнией. Выжженное дупло было достаточно большим, чтобы девушка могла поместиться в нем, и, забравшись в него, Аликс свернулась в комочек, словно младенец в материнской утробе. Сторр улегся у ее ног, а Кай устроился на сучке над головой Аликс.

– Что же я должна узнать? – спросила девушка вслух.

Принимать, ответил Кай. Не восставать против твоей толмооры.

– Ты – лиир Дункана, – обвиняюще заметила Аликс. – Ты подтвердишь любое его слово.

Я – его лиир, но я – еще и я сам. Я не пес, лиирэн, который подчиняется слову хозяина со слепой преданностью. Я – лиир, нас выбирают боги, не люди.

Мы. – не эхо тех, с кем мы связаны, подтвердил Сторр, иначе я обладал бы всеми недостатками своего лиир.

Аликс мягко рассмеялась и протянула руку, чтобы погладить серебристый мех Сторра:

– У тебя нет недостатков Финна, ни одного.

Значит, ты выслушаешь нас ?

Она опустила руку:

– Да.

Кай запахнулся в крылья, удобнее устраиваясь на ветке. В тебе Древняя Кровь, лиирэн. Она давно исчезла из клана. Ты вернешь ее нам.

– Родив детей.

Верно, согласился Кай, как же еще женщина может подарить миру новую жизнь?

Аликс нахмурилась, разглядывая свои босые ноги.

Глаза Сторра сверкнули. Ты хочешь иметь детей, лиирэн, сказал он. Тебе просто не все равно, от кого будут эти дети.

– Да! – крикнула она, – Да, в этом ты прав!

Мы не можем сказать тебе, кого выбрать, спокойно сказал Кай, казалось, не обративший внимания на ее вспышку, это должна решить ты сама. Но мы можем помочь тебе принять твою толмоору и те дары, которыми наделили тебя боги.

– И что же они мне дали? Возможность слышать нас. Аликс нахмурилась:

– Я всегда слышала вас. С самого начала. Но ты слышишь не только нас, лиирэн. Каждого лиир в Обители. Ты не сошла с ума, ободряюще сказал Кай, просто ты слышишь то, чего никто больше не слышит.

– Я слышу… – эхом повторила Аликс. Эта тяжесть в твоем мозгу, пояснил Сторр. Голоса, которые ты слышишь – голоса беседующих между собой лиир. Ты должна научиться не слышать этого, пока в этом нет необходимости.

– А если я не смогу..?

Тогда это может свести тебя с ума, ответил Кай.

Аликс закрыла глаза:

– Это действительно проклятье. Нет, сказал Сторр. Не более, чем способность принимать облик лиир.

Она широко распахнула глаза:

– Я что, тоже могу изменять облик? В тебе Древняя Кровь, тихо сказал Кай.

А вместе с ней ты унаследовала и все древние дары.

Аликс положила руку на ствол дерева, словно ища поддержки. Ее мысли были далеко в видениях она была любым зверем, каким пожелает. Потом девушка нахмурилась:

– У меня нет лиир.

Тебе он и не нужен, объяснил Сторр. Это и есть дар Древней крови… возможность говорить со всеми лиир и принимать облик любого из нас.

– Боги! – прошептала она, – Как это возможно?

Другие тоже спрашивали об этом… Сторр заговорил подозрительно похоже на Tинна. Но они не были потомками богов.

Аликс бросила на волка острый взгляд:

– И никто больше в клане этого не может?

Нет. Этот дар был давно утрачен нами – Чэйсули стали брать женщин из хомэйнов, чтобы рождалось больше воинов. Потому дары проявляются слабее…

Сторр помолчал. Ты должна вернуть клану Древнюю Кровь.

– Мы начинаем все с начала, – с подозрением заметила Аликс. – Ты это уже говорил.

От повторения правды в этих словах не убавилось, сказал Кай.

Аликс подняла голову, чтобы взглянуть на ястреба:

– Тогда научите меня. Покажите, как это – менять облик.

Сначала ты должна решить, с кем из нас соединишься узами.

Она задумалась:

– Должно быть, летать сложно. Может лучше будет, если в первый раз я все-таки стану земным существом?

Ты мудра, лиирэн. Мой лиир едва не сломал руку, когда в первый раз оказался в воздухе.

Представив себе Дункана, у которого были какие-то проблемы, Аликс невольно рассмеялась и кивнула:

– Тогда я стану волком.

Сторр явно одобрил ее решение. Тогда слушай, лиирэн… Он помолчал. Твои глаза остры, но острее – нюх. Суди о мире по запахам. Земля, деревья, насекомые, черви, птицы, листья, пыльца, ветер… и многое другое. Нельзя зависеть только от зрения – оно может изменить тебе. Думай нюхом.

Она сосредоточилась, закрыла глаза и попыталась различить отдельные запахи леса.

Теперь почувствуй влажную землю под твоими лапами, как ее комочки налипают на твои когти. Берегись острых камней и колючек – они могут поранить подушечки лап и тонкую перепонку между пальцами.

Аликс коснулась руками усыпанной листьями земли и ощутила ее холод и влажность.

Зима близко. Твой мех должен быть густым и теплым. Под кожей у тебя растет слой жира – от этого твоя зимняя шкура становится еще теплее. Твой хвост становится более пушистым и блестит – и ты прекрасна, лиирэн.

Так и было.

Ты достаточно вынослива, чтобы пробежать много лиг за один день без еды и почти без воды. Твои нервы и жилы крепки, твое сердце велико.

Ты молода, сильна, в тебе кипит радость жизни.

Горячая кровь быстрее побежала по венам Аликс, девушка почувствовала ее биение и жар юности. Она открыла глаза и встретилась взглядом со Сторром похоже, сама того не заметив, она опустилась на четвереньки. Мир закружился вокруг нее, подхватил ее, как вихрь подхватывает сухой листок, и закружил в бешеной круговерти…

Аликс протянула к Сторру руку, безмолвно прося его помощи, но увидела только пушистую лапу с черными когтями.

Она крикнула – и услышала свой голос, отдающийся в лесу эхом одинокого волчьего воя.

Аликс растерялась. Она обхватила кружащуюся голову руками, отстраненно осознав, что это снова руки, а не волчьи лапы.

– Сторр… – слабо позвала она. Слишком быстро, лиирэн. Ты не должна бояться изменения. Ты не можешь повредить себе в облике лиир, но изменяться слишком быстро все же неразумно. Твой разум не успевает приспособиться к новому облику и новым ощущениям.

Аликс медленно приходила в себя. Ее глаза снова видели ясно, головная боль исчезла. Она устало улыбнулась улыбкой торжества и заглянула в мудрые глаза волка.

– Мне удалось… ведь правда? Потом будет легче.

Быть может, мягко сказал Кай, вскоре ты удивишь даже моего лиир.

Глава 6

Аликс сидела на пне упавшего дерева, зарывшись пальцами ног в мягкую землю. Ее бархатные туфельки, предназначенные для залов Хомейны-Мухаар, а не для лесов, окружавших Обитель, были грязны и порваны. Платье она сменила на бледно-оранжевую шерстяную одежду, волосы были аккуратно острижены, но туфли она решила оставить – на память о недолгом миге своей славы и торжества.

Торжество осталось только в воспоминаниях, только во сне могла она видеть роскошь Хомейны-Мухаар и блеск города, окружающего розовые стены дворца-крепости. Днем у нее не было времени на размышления – днем Райсса объясняла ей законы и обычаи, руки ее не знали покоя – она должна была научиться ткать гобелены, поддерживать огонь сразу в двух очагах, готовить блюда Чэйсули… и готовиться к тому, чтобы стать чэйсулой. Шар тэл еще должен был встретиться с ней, но Райсса сказала, что в этом нет большой нужды: он выяснял линии родства Аликс, чтобы , никто не мог усомниться в ее крови.

Они связывают меня, думала она. Они стараются связать меня витками их пророчества, чтобы у меня не было иного выбора, кроме как исполнять их волю и волю их неведомого Пророчества…

Аликс пригладила мягкую шерсть платья. Она была потрясена, увидев великое искусство мастеров Чэйсули. Прежде она считала их варварами, дикарями, которым неведома культура и ремесла Хомейны, но пять дней с кланом изменили ее взгляды.

Их ткани были тонки и прекрасно выделаны, окрашены в нежнейшие оттенки всех цветов и часто сверкали полудрагоценными камнями или полированным металлом.

А украшения!.. Аликс понимала, что даже лучший из ювелиров Мухаара не сможет сравниться с Чэйсули. Каждый воин носил широкие массивные браслеты лиир и единственную серьгу в ухе – тоже с изображением своего лиир, но искусство их простиралось много дальше этого. Взять хотя бы эти маленькие кубки, украшенные тонким орнаментом: правду сказать, они достойны любого короля или королевы!

Странно, думала она, что народ, столь преданный войне, может создавать такие утонченные и прекрасные вещи…

Чья-то рука легла ей на плечи, погладила ее щеку. Это прикосновение пробудило в Аликс тоску по Дункану – последнее время они виделись только мельком. Она опустила голову, зачем Дункан так играет ее чувствами?

– Я скучал по тебе…

Аликс резко обернулась и отступила. Финн уронил руки.

– Чего ты хочешь от меня? – спросила Аликс.

Губы Финна дрогнули:

– Думаю, ты это уже знаешь. Аликс склонила голову и напряженно замерла перед ним – живая статуя:

– Зачем ты пришел?

– Чтобы говорить с тобой.

Он уселся у того пенька, с которого только что встала Аликс, и вытянул ноги. На его лице до сих пор был виден след пересекающего бровь шрама.