4

На столе отца резко зазвонил внутренний телефон. Дакс отошел от окна и взял трубку.

— Да, Марсель?

— Пришел твой друг Роберт.

— Спасибо, пусть войдет. — Дакс положил трубку и поверялся к двери.

Появился Роберт, пересек комнату и протянул ему руку.

— Я пришел сразу, как только услышал новость.

Они обменялись рукопожатием, как делали это обычно при встрече или прощании, даже если утром уже виделись во время игры в поло.

— Спасибо. Откуда ты узнал?

— От официанта в клубе, — сказал Роберт. — Он рассказал мне о телефонном звонке.

Дакс скривил губы. Париж ничем не отличался от любой деревни у него на родине. Теперь слух расползется по всему городу, и скоро у их дверей будут толпиться репортеры.

— Могу я чем-нибудь помочь? Дакс покачал головой.

— Тут никто не поможет, нам остается только ждать.

— Он уже чувствовал себя плохо, когда ты утром уходил на тренировку?

— Нет. Я бы тогда не пошел на тренировку.

— Да, конечно.

— Ты же знаешь, отец не отличается крепким здоровьем. После нашего приезда в Европу у него несколько раз была сильная простуда, и едва он успел избавиться от одной, как сразу подхватывал другую. Его организм, похоже, сдал. Марсель нашел его уткнувшимся в стол, они с Котярой отнесли его наверх и вызвали доктора. Доктор сказал, что это сердце, и тогда позвонили мне.

Роберт покачал головой.

— Твоему отцу не подходит здешний климат, ему надо жить на Ривьере.

— Отцу вообще не надо было сюда приезжать, такая напряженная работа слишком тяжела для него. Ведь на самом деле он так окончательно и не поправился после того, как ему оторвало руку.

— Почему он тогда не вернулся домой?

— У него слишком сильное чувство долга. Он остался потому, что так было нужно. Первый кредит, который он получил в банке твоего отца, спас нашу страну от банкротства.

— Вот после этого и следовало вернуться.

— Ты не знаешь моего отца, — усмехнулся Дакс. — Это было только начало. Он посбивал все европейские пороги, чтобы помочь нашей стране. Пренебрежение и отказы состарили его, но он не сдался.

Дакс достал тонкую коричневую сигарету, закурил.

— Да и первые годы нашего пребывания здесь не пошли ему на пользу. Предыдущий консул все развалил, и отцу пришлось наводить порядок. Он оплатил все счета, хотя это разорило его. По сей день он не подозревает, что мне известно о том, что на оплату этих счетов ушло все: наш дом в Кортегуа и все сбережения. Единственное, что отец не тронул, это гасиенда в Бандайе, потому что он хотел, чтобы впоследствии она перешла ко мне. — Дакс глубоко затянулся и медленно выпустил дым через ноздри.

— Я не знал об этом, — сказал Роберт. Дакс усмехнулся.

— Если бы не эта стипендия, которая словно с неба свалилась, я вынужден был бы учиться в обычной школе. Но так как я стал учиться в престижной школе, отец отказывал себе в самом необходимом, чтобы я был хорошо одет и чтобы в машине был бензин, когда Котяра привозил меня домой на выходные.

Роберт де Койн посмотрел на Дакса. Странно, по никто в школе не догадывался об этом. У них учились несколько отпрысков обнищавших бывших монархов, но все знали, кто они такие, и их держали в школе ради престижа. Но Дакс был из Южной Америки, а все почему-то считали, что южноамериканцы очень богаты и владеют оловянными шахтами, нефтяными месторождениями, скотоводческими фермами.

Внезапно Роберту стал ясен смысл некоторых событий, происходивших в первые школьные годы. Например, тот случай в конце первой недели их обучения. В четверг между последним уроком и обедом у них было свободное время, и все собрались на спортивной площадке вокруг одного из новеньких.

Темные глаза новичка равнодушно смотрели на обступивших его учеников.

— Почему я должен драться с кем-то из вас? — спросил он.

Сергей Никович состроил презрительную мину и оглядел товарищей.

— Потому что, — спокойно начал он, — на следующей неделе нам предстоит выбирать, с кем поселиться в комнату на время обучения. А если ты не станешь драться, то как мы выясним, стоит ли иметь с тобой дело?

— А у меня тоже будет право выбора?

— Только если победишь. Тогда сможешь выбрать соседа по комнате.

Новичок задумался на секунду, потом кивнул.

— Мне это кажется глупым, но я буду драться.

— Отлично, — сказал Сергей. — Мы очень рады. Ты можешь сам выбирать, с кем драться, чтобы тебе не попался слишком сильный противник. Но и слабее себя выбирать не разрешается.

— Я выбираю тебя.

На лице Сергея появилось удивленное выражение.

— Но я на голову выше, это несправедливо.

— Поэтому я тебя и выбираю.

Сергей пожал плечами, показывая всем своим видом, что он предупредил, и начал снимать куртку. В этот момент Роберт де Койн подошел к новичку.

— Измени свой выбор, — откровенно сказал он. — Дерись лучше со мной, мы с тобой одной комплекции, Сергей крупнее тебя и лучший драчун л классе. Новичок улыбнулся.

— Спасибо, но я уже решил. Это занятие само по себе глупое, так что хуже не будет.

Роберт удивленно посмотрел на него. Он сам всегда думал так же, но впервые услышал, что кто-то разделяет его мнение и высказывает его вслух. Ведь такова была традиция. Роберт почувствовал, что ему нравится этот новичок.

— Победишь ты или нет, мне все равно Судет приятно видеть тебя своим соседом по комнате, — сказал Роберт.

Новичок с неожиданной застенчивостью взглянул на него.

— Спасибо.

— Ты готов? — крикнул Сергей. Новичок скинул куртку и кивнул.

— У тебя есть еще одна возможность выбора, — сказал Сергей. — Бокс, французская борьба или просто драка?

— Просто драка, — ответил новичок, потому что не слишком хорошо знал, что представляют собой первые два вида состязания.

— Отлично. Деремся, пока один из нас не признает себя побежденным.

Но борьба закончилась гораздо раньше, и тем самым был положен конец самой традиции. Все произошло так быстро, что мальчишки ничего не поняли и стояли, ожидая продолжения событий.

Сергей вытянул кулаки, приняв обычную борцовскую стойку, и начал кружить вокруг новичка, который тоже поворачивался, спокойно опустив руки. Сергею удалось схватить противника, и тут новичок сделал молниеносное движение. Ребром ладони он резко ударил по вытянутой руке Сергея, а когда рука повисла как плеть, ударил еще раз. В этот раз, нанося удар, он слегка повернулся всем телом, и, похоже, это придало дополнительную силу его ладони, вонзившейся в ребра Сергея. На лице Сергея мелькнуло удивленное выражение, он согнулся пополам. Новичок подскочил к нему и стукнул кулаком по затылку. Сергей рухнул на землю.

Новичок наклонился над ним, потом повернулся к зрителям, которые смотрели на него, не веря своим глазам. Новичок даже не запыхался. Он вернулся к тому месту, где бросил куртку, поднял ее с земли и пошел, но вскоре обернулся:

— Я выбираю тебя соседом по комнате, — сказал он Роберту и посмотрел на Сергея, все еще неподвижно лежащего на земле. — Помогите ему. У него сломана рука и два ребра. Но с ним все будет в порядке. Я его не убил.

Швейцар отеля «Роял Палас» выглядел очень импозантно. Это был высокий мужчина в сапогах и казацкой папахе, из-за которой казался еще выше. Сине-розовый мундир с эполетами и аксельбантами придавал ему вид генерала из оперетты Франца Легара.

На своем посту у дверей отеля он и впрямь вел себя по-генеральски. Чемоданы постояльцев полагалось аккуратно складывать в углу, и горе тем посыльным, которые нарушали порядок. Его зычный голос с сильным акцентом был слышен таксистам уже за три квартала от отеля.

Говорили, что в свое время он действительно был полковником казачьих войск, хотя наверняка это не было известно. Все, что было известно о нем, так это то, что он был графом, дальним родственником царской семьи Романовых. В один из зимних дней 1920 года он во всем своем великолепии появился в дверях отеля, да так с тех пор и застрял в них. Граф Иван Никович был не из тех, кто любит копаться в чужой личной жизни или хотя бы вести светские разговоры на эту тему, о чем явно свидетельствовал сабельный шрам через всю щеку, наполовину скрытый густой, но аккуратно постриженной черной бородой.

Он неловко устроился на стуле, слишком маленьком для его массивной фигуры, и разглядывал сына, лежавшего на кровати. Он не испытывал ни злости к нему, ни жалости, а просто раздражение.

— Ты дурак, — спокойно сказал он. — Никто не связывается с противником, который не знает правил. Так можно и погибнуть. Правила создаются как для самозащиты, так и для защиты противника. Поэтому большевики нас и победили. Они вообще не признавали никаких правил.

Сергей чувствовал себя очень неловко, обида была сильнее физической боли, ведь его так легко и быстро побил мальчишка почти в два раза меньше его.

— Я не знал, что он не знаком с правилами.

— Тем более ты должен был объяснить их ему, — ответил отец. — Уже от одного этого он бы так растерялся, что ты легко бы с ним справился.

Сергей задумался, потом покачал головой.

— Не думаю, мне кажется он наплевал бы на правила.

Сквозь открытое окно донесся шум голосов, ребята возвращались с занятий. Граф Никович поднялся со стула и подошел к окну, чтобы посмотреть на мальчишек.

— Интересно было бы на него взглянуть. Может, он здесь?

Сергей повернул голову так, чтобы ему было видно окно.

— Вон он, тот смуглый, который идет один.

Граф посмотрел на Дакса, идущего через двор к другому корпусу отдельно от других мальчиков. Когда он скрылся в здании, граф Никович скова повернулся к сыну и кивнул:

— Похоже, — ты прав. Этот всегда будет устанавливать для себя собственные правила. Он не боится ходить в одиночку.

На следующий год Дакс и Роберт переселились в главный спальный корпус, где они должны были жить до окончания школы, каждый год перемещаясь с самого верхнего этажа на нижний. Теперь они уже считались «старшими» в сравнении с прочими учениками, которые жили в другом корпусе. Так они оказались в одной комнате с Сергеем, потому что старшие мальчики жили по трое.

Таковы были правила в школе, основанные на убеждении, что три — это гораздо лучше, чем два или четыре. Четыре человека обычно разбивались на пары, а расселить мальчиков по двое было неэкономно. Дакс и Роберт уже начали распаковывать вещи, когда раздался стук в дверь. Роберт открыл. На пороге стоял Сергей с чемоданом.

Трудно сказать, кто из них был удивлен больше. Сергей взглянул на листок, который держал в руке, потом на номер комнаты.

— Да, все правильно.

Он поставил чемодан посередине комнаты. Дакс с Робертом молча смотрели на него.

— Я к вам не напрашивался, — сказал Сергей. — Мой сосед уехал, и комендант направил меня сюда.

Ребята продолжали молчать. После той драки Сергей и Дакс старались избегать друг друга.

Вдруг Сергей улыбнулся, улыбка его была теплой и искренней.

— Я рад, что на этот раз нам не придется драться, — весело сказал он. — Не уверен, что мои кости выдержали бы это.

Дакс и Роберт переглянулись и улыбнулись в ответ.

— Как у тебя с литературой? — спросил Роберт. Сергей покачал головой.

— Совсем плохо.

— А с математикой, физикой, химией? Сергей опять скорбно покачал головой.

— А в чем же тогда ты силен? — спросил Роберт. — Кое в каких предметах нам необходима помощь.

— Не знаю, — смутился Сергей. — Но с этим у меня плохо.

— А история, география, государственное право? — спросил Дакс.

— Да и с ними не лучше.

Дакс посмотрел на Роберта, хитро улыбаясь одними глазами.

— Нам нужен сосед, который смог бы научить нас чему-нибудь. А от тебя, похоже, мало толка.

— Это точно, — грустно ответил Сергей.

— Ну хоть какая-то польза от тебя есть? Сергей подумал несколько секунд, и лицо его радостно засияло.

— Я знаю семнадцать способов онанизма. Ребята разом поклонились ему.

— Добро пожаловать в наш клуб!

5

Черный лимузин остановился возле поля для игры в поло, и из него вылез Хайме Ксенос. Он вгляделся в гущу игроков и лошадей и прищурился.

— А где Дакс?

— Он в той команде, которая в красных майках и белых шапочках, — сказал Котяра. — Смотрите, вон он.

Лошадь вырвалась из свалки и помчалась к кромке поля. Стройный юноша, сидящий на ней, гнал клюшкой по земле мяч, тщательно контролируя его, не давая ускользнуть.

Наперерез ему скакал игрок из команды противника. Дакс повернул лошадь и ударом клюшки отпасовал мяч через все поле своему товарищу по команде. Тот, в свою очередь, послал мяч вперед, где Дакс, оказавшийся в одиночестве, отправил его в ворота, после чего, развернув лошадь, присоединился к своей команде в центре поля.

— Мсье Ксенос?

Консул обернулся. Голос принадлежал худому морщинистому человеку, от которого пахло лошадьми.

— Да?

— Я тренер Фернан Арнуиль. Для меня большая честь познакомиться с вами.

Хайме Ксенос наклонил голову.

— Очень рад.

— И я рад, что вы выбрали время приехать. Наблюдали за сыном?

— Только несколько минут. Должен признаться, что я не знаком с этой игрой.

— Что вполне понятно, — вежливо ответил тренер. — К большому сожалению, в последние годы популярность этой игры упала. — Тренер кивнул в сторону машины. — Я считаю, что не последнюю роль в этом сыграло развитие машиностроения.

Ксенос кивнул.

— Молодые люди не желают больше обучаться верховой езде, их больше интересуют автомобили. Вот почему очень важно, чтобы ваш сын продолжал развивать свой талант.

— Значит, он делает успехи? Арнуиль кивнул.

— Он как будто воскрешает добрые старые дни. Ваш сын создан для этой игры, такое впечатление, что он родился в седле.

— Лестно это слышать. — Консул посмотрел на поле. Игра продолжалась, Дакс снова рвался вперед, направляя лошадь коленями и стараясь не упустить мяч.

— Он понимает, что мяч ему не удержать, — пояснил тренер. — Посмотрите, как он отдал пас своему товарищу по команде через все поле.

Дакс пригнулся в седле и ударил по мячу, который пролетел между ногами его лошади. Товарищ по команде поймал мяч и помчался вперед, в то время как Дакс продолжал увлекать за собой игроков противника.

— Великолепно! — тренер повернулся к консулу. — Вам, наверное, интересно, почему я попросил вас приехать?

Консул кивнул.

— В следующем году вашему сыну исполнится шестнадцать и он сможет выступать в регулярных соревнованиях, проводимых между школами.

— Отлично.

— Но для этого у него должны быть собственные лошади. Правила очень жестки на этот счет.

— А если у него их не будет?

Арнуиль пожал плечами, как типичный галлиец.

— Тогда он не сможет выступать, как бы хорошо он ни играл.

Хайме Ксенос снова посмотрел на поле.

— Сколько нужно лошадей?

— Минимум две, — ответил тренер, — хотя лучше три и даже четыре. По свежей лошади на каждый тайм. Консул продолжал смотреть на поле.

— А сколько стоит такая лошадь?

— Тридцать — сорок тысяч франков.

— Понятно, — задумчиво ответил Ксенос.

Тренер прищурился и пристально посмотрел на него.

— Если вам трудно найти таких лошадей, — дипломатично заметил он, — я могу подыскать спонсора, и вам это будет менее обременительно.

Ксенос прекрасно понял тренера и выдавил из себя улыбку.

— Если вы считаете, что Даксу стоит продолжать выступать, то у него будут собственные лошади.

— Я рад, что вы так настроены, ваша светлость. Вы об этом не пожалеете. Ваш сын станет одним из величайших игроков нашего времени.

Они обменялись рукопожатием, и консул посмотрел вслед Арнуилю — маленькому кривоногому человеку, который пошел на поле. Консулу было интересно, что по этому поводу думает Котяра. Он вернулся в автомобиль и подождал, пока Котяра протиснется за руль.