Глава 19

Дни сменялись неделями, недели – месяцами, а Джастин все не возвращался в Виндсмер. К концу апреля, когда у Меган было уже семь месяцев беременности, ее живот стал просто необъятным. Она, как могла, скрывала свое положение, благодарила Бога за то, что Виндсмер – такое уединенное место; к тому же тут не было любопытных слуг. Джастин оставил ей записку, в которой сообщал, что она может считать себя хозяйкой особняка, нанимать слуг и обустраивать дом по своему усмотрению. Поэтому днем Меган находила себе занятие, а ночами часами лежала без сна, думая о Джастине и заливаясь горькими слезами, уткнувшись лицом в подушки.

Дня два после отъезда Джастина Меган еще обдумывала возможность возвращения в Лондон – несмотря на приказание графа оставаться в Уэльсе до родов. (Вообще-то Меган могла бы сбежать, но она подозревала, что граф велел Прайору в случае чего удержать ее силой.) К концу второго дня в дверях особняка появилась огромная женская фигура; незнакомка объявила, что пришла, чтобы остаться. Гостья представилась, назвавшись Дженет Вибберли. Она сказала, что нянчила еще самого Джастина, который разыскал ее и попросил присмотреть за своей воспитанницей. Поначалу Меган растрогалась, увидев, какую заботу проявляет о ней граф, но, осознав, что беспокоится он не о ней, а о ребенке и его здоровье, она опять впала в уныние.

В первое время Меган не знала, как относиться к женщине, которая настаивала на том, чтобы она называла ее просто Дженет. Та была почти такой же высокой и крупной, как Джастин. Свои седые волосы Дженет стягивала в тугой пучок на затылке и, казалось, ни днем, ни ночью не снимала унылое черное платье. Дженет сурово обращалась с Меган, заставляя ее есть, когда той не хотелось даже и смотреть на еду, и отдыхать, когда ей не лежалось. Но довольно скоро Меган поняла, что у этой грубоватой женщины добрейшее сердце; к тому же Дженет прекрасно знала, как должна себя вести будущая мать. Дженет разработала целую программу подготовки Меган к родам; она заставляла ее гулять ежедневно, в любую погоду, при этом добавляла, что Меган будет благодарить ее за строгость, когда настанет время рожать.

Кроме того, Дженет была прекрасной домоправительницей. Недавно нанятые слуги, может, и ленились бы исполнять свои обязанности, если бы имели дело только с Меган, но под строгим взглядом Дженет все они по струнке ходили.

Не прошло и месяца, как Меган привыкла к Дженет и даже полюбила ее. Эта женщина заменила ей мать, которую девушка почти не помнила. Дженет ни разу не намекнула на то, что будущий ребенок Меган зачат «неподобающим образом», и обращалась с молодой женщиной так, словно та являлась законной женой Джастина. Меган была благодарна Дженет еще и за то, что та сама ездила по делам в ближайший городок Тенби. Меган было бы невыносимо появляться на людях на восьмом месяце беременности.

В своей записке Джастин сообщил, что она вольна делать в доме все, что пожелает, и Меган решила воспользоваться представившейся возможностью. После того как в особняке был наведен надлежащий порядок, Меган заказала новые шторы и ковры, а также велела перекрасить стены в комнатах и купить другую мебель. Уже через три месяца дом переменился настолько, что Меган даже полюбила его. Каждая комната была обставлена по ее вкусу, и Меган стала считать Виндсмер своим домом. Она старалась не думать о том, позволит ли Джастин ей оставаться здесь после того, как ребенок появится на свет. В конце концов, Виндсмер был одним из его фамильных особняков, и он мог не захотеть, чтобы любовница жила в нем с его незаконнорожденным сыном. Но, размышляя о будущем, Меган все же надеялась, что если Виндсмер станет для нее недоступным, то она поселится с ребенком в небольшом домике где-нибудь недалеко от Лондона. Кроме того, граф мог отправить ее за границу – Меган когда-то слышала, что именно так поступают знатные господа с девушками, которых они лишили невинности и которые родили им детей. А если бы Джастин позволил ей оставить при себе Дженет, то Меган безропотно исполнила бы любое его желание. Ну и, разумеется, ребенок останется при ней. Впрочем, Меган не опасалась, что Джастин заберет у нее дитя. Несмотря на презрение, которое он выказывал к ней в последнюю их встречу, граф не был чудовищем, а только чудовище способно разлучить ребенка с матерью. И кроме того: что он будет делать с малышом? Правда, Меган беспокоила другая мысль: она боялась, что Джастин расскажет правду Алисии и что они заберут ребенка и выдадут его за собственного. Представляя, как надменная и высокомерная Алисия держит на руках ее дитя, Меган холодела от ужаса. И пыталась убедить себя, что все ее страхи нелепы, что не стоит и думать об этом. Джастин не решится на такую подлость, а если и решится, то она сумеет защитить своего ребенка.

С каждым днем Меган все больше любила крохотное создание, росшее в ее чреве. Ночами она лежала, свернувшись клубочком, словно защищая своего малыша, оберегая его. Хоть он и был зачат во грехе и Меган многое пришлось пережить, она считала, что ребенок – это ее счастье. Джастин оставил ее, но взамен подарил ей дитя – часть себя самого. Она любила ребенка со всей страстью, на которую была способна; и он полностью принадлежал ей, на него она могла излить всю свою любовь. Этот ребенок был плотью от ее плоти, косточкой от косточки, и она будет его защищать, как только сможет, при необходимости отдаст за него жизнь.

Единственную весточку Меган получила от Джастина на Рождество, которое отметила в компании Дженет и остальных слуг. Будущая мать все же надеялась, что Джастин приедет на Рождество из Лондона, куда он направился, по словам Дженет. Каково же было ее разочарование, когда, открыв крохотную коробочку, которую граф прислал ей в подарок, она увидела очаровательную подвеску из аметиста с бриллиантами и визитную карточку Джастина – только карточку. Ни слова, написанного его рукой, ни даже подписи. Посмотрев на подвеску, Меган спрятала ее в шкаф и дала себе слово больше не вспоминать о ней.

Джастин так долго не появлялся, что Меган пришла к выводу: он навсегда порвал с ней. Видимо, он так и не простил ей ни решения выйти замуж за Дональда, лицо которого она уже почти забыла, ни того, что она хотела выдать их ребенка за наследника лорда. Прежде Меган казалось, что брак с лордом – это единственное разумное решение, но сейчас она была даже рада, что граф не позволил ей связать жизнь с Дональдом.

Находясь вдали от людей, Меган уже не стыдилась своей беременности. А что будет, когда ребенок – девочка или мальчик – подрастет и начнет задавать вопросы, Меган не знала. Пока что она жила лишь одним днем.

Между тем наступил май. Живот Меган стал таким огромным, что она с трудом поднималась со стула. Живот казался еще больше, поскольку Меган по-прежнему оставалась тоненькой и хрупкой, так что даже широкие платья, которые сшила для нее Дженет, не скрывали беременности.

В этот день Меган, как обычно, отправилась на прогулку к скалам. На ней было одно из ее любимых платьев – темно-синее, с высоким, отделанным кружевами воротником. Рукава до локтя были обшиты воланами, а широкая юбка казалась внизу еще шире из-за пышных оборок. Длинные волосы Меган были забраны в пучок на затылке, но из-за постоянного ветерка, дующего с моря, отдельные пряди выбились из прически, и теперь мелкие кудряшки обрамляли ее лицо. На ногах Меган – на этом настояла Дженет – были простенькие, но очень удобные сандалии без каблуков – в них она почти не чувствовала отечности ног.

Виндсмер был расположен высоко над заливом Кармартен-Бей, и Меган никогда не надоедало любоваться постоянно меняющимся морем. В этот день море было синим – точь-в-точь, как ее платье. Тяжелые волны, украшенные гребнями белой пены, с грохотом обрушивались на прибрежные скалы.

Высокие скалы, окружавшие узкий песчаный пляж, всегда напоминали Меган зубы гигантского чудовища, но на сей раз пейзаж не казался ей таким зловещим – вероятно, потому, что в лучах солнца скалы заискрились, засверкали. Блестящие кристаллики, вкрапленные в породу, сверкали и переливались, как капли росы на рассвете. Мягкая изумрудная трава покрывала землю, и Меган брела по ней к обрыву, улыбаясь солнцу и свежему ветерку и наблюдая за рыбацкой лодкой, скользящей по воде вдали от берега.

Звук, который внезапно привлек ее внимание, нельзя было спутать ни с каким другим звуком – к Виндсмеру приближался экипаж. Обернувшись, Меган приложила к глазам руку козырьком. Особняк Джастина являлся единственным жилищем на этой дороге, а дальше по ней и ехать-то было некуда. Меган поняла, что ее уединению пришел конец. Инстинктивно приложив ладонь к животу, словно защищая будущего ребенка, она подумала о том, что вскоре ей, вероятно, придется встретить откровенно враждебные или сочувственные взгляды незнакомцев.

К дому подъезжали два экипажа. Когда они появились из-за поворота, Меган сразу узнала их; да и гербы на дверцах кареты подсказали ей, что ее догадка верна. Впрочем, Меган не надо было смотреть на изображенные на гербах щиты, шпаги и спящего тигра, чтобы догадаться, кто пожаловал в Виндсмер. Высокую фигуру Джастина, правившего экипажем, трудно было не узнать. Меган смотрела на него как зачарованная. Смотрела и не могла наглядеться, не в силах была отвернуться, словно боялась, что моргнет – и он внезапно исчезнет.

Вскоре Меган поняла, что Джастин не видит ее. Остановившись у парадного входа и спрыгнув на землю, граф небрежно бросил поводья невысокому жилистому ливрейному груму, который сидел позади него. Тот схватил их и подбежал к лошадям.

Когда второй экипаж – та самая дорожная карета, что когда-то доставила их в Виндсмер, – показался из-за кареты Джастина, Меган спросила себя: кого же граф привез с собой? Неужели Алисию? Нет, кого угодно, только не ее! Встречи с женой графа она не вынесла бы.

Впрочем, Меган успокоилась, увидев, что из кареты выбираются двое мужчин. Стоя у скал, она не могла как следует разглядеть их, но ей все же показалось, что один из них – Чарльз. Но кто же другой гость?..

При мысли о том, что кто-то незнакомый увидит ее с огромным животом, Меган едва не застонала. Наверняка Джастин уже сообщил им, что она в положении. Но не мог же он оказаться настолько бесчувственным, чтобы не понимать, как они отнесутся к ее беременности! Меган не смела пойти навстречу приехавшим, боялась взглянуть им в глаза и заговорить с ними. Ведь она – падшая женщина… Таких не принимают в обществе, на таких смотрят с презрением.

Меган не останавливаясь брела вдоль утеса. Она по-прежнему прикрывала ладонями живот, в котором рос их с графом Уэстоном ребенок.

Итак, Джастин вернулся к ней. Меган и боялась встречи с ним, и уповала на нее, надеясь, что все изменится к лучшему. Глубоко вздохнув, она направилась к дому. И тут увидела, что Джастин быстро идет ей навстречу. Но, заметив, что Меган увидела его, он замедлил шаг. Сунув руки в карманы светло-желтых панталон, он как бы нехотя приближался к Меган.

Споткнувшись о камень, она остановилась. Колени ее подгибались. Когда граф был уже совсем близко, молодая женщина, отвернувшись от него, посмотрела на море. Краем глаза она заметила, что Джастин внимательно оглядывает ее фигуру. Его глаза потеплели, когда он смотрел на ее живот; впрочем, Меган этого не заметила.

– Здравствуй, Меган, – сказал граф.

– Здравствуй, Джастин. – Меган решилась наконец посмотреть ему в лицо.

Когда взгляды их встретились, она залилась краской. И тут же мысленно упрекнула себя – вечно она краснела, выдавая свои чувства, однако ничего не могла с этим поделать.

– Дженет сказала, что с трбой все в порядке, – проговорил граф.

– Да.

– Ты прекрасно выглядишь.

– Спасибо.

Подобными репликами, ничего, в сущности, не значащими, могли бы обмениваться едва знакомые люди. Меган чуть не закричала от обиды. Сжав зубы и вздернув подбородок, молодая женщина решительно посмотрела на Джастина. Глаза ее вспыхнули гневом.

– Зачем ты приехал, Джастин? – спросила она без обиняков.

Граф стиснул зубы. И все же выдержал ее пристальный взгляд.

– А ты думала, я вообще больше не покажусь здесь? – спросил он, отвечая вопросом на вопрос.

– Я вообще об этом не думала.

И это было почти правдой. Ни за что она не упадет к его ногам, ни за что не доставит ему удовольствия, сообщив, сколько бессонных ночей провела, думая о нем, сколько горьких слез пролила долгими ночами.

Джастин прищурился. Губы его дрогнули.

– У меня для тебя сообщение, – проговорил он. – От Дональда.

– Действительно?

– Да. Он попросил передать тебе, что будет ждать. Разумеется, он до сих пор думает, что ты – милая, невинная девочка, которая дни и ночи проводит у постели больной тетушки. Не сомневаюсь, что он не стал бы ждать тебя, если бы узнал правду.

Меган ничем не выдала себя, хотя жестокие слова графа ранили ее.

– Ты приехал сюда для того, чтобы сказать мне именно это, Джастин? – осведомилась Меган. Она была горда, что сумела сдержаться и не выдать своих чувств.

Джастин ненадолго задумался. Меган же изо всех сил старалась держать себя в руках, поэтому не заметила, как сжались в кулаки его руки.

– Нет, не только для этого, – ответил он наконец. – Я приехал для того, чтобы жениться на тебе.

У Меган перехватило дыхание. Ошеломленная, она уставилась на графа, отказываясь верить собственным ушам. Джастин украдкой взглянул на нее. Потом перевел взгляд на море.

– Мне удалось аннулировать свой брак, – проговорил он, отвечая на немой вопрос молодой женщины. – На том основании, что у нас нет детей, а жена отказывается поддерживать супружеские отношения. Кажется, это именно так звучало, впрочем, об этом думали мои адвокаты. Само собой, Алисия ужасно расстроилась. И общество на ее стороне, так что теперь она оказалась в лагере обманутых, несправедливо обиженных женщин. Полагаю, отныне она жизнь положит на то, чтобы все узнали, какое я на самом деле чудовище, и этим же объяснит причину, по которой не решалась родить ребенка от такого грязного негодяя, как я. Однако для зачатия этого самого ребенка ей пришлось бы спать со мной. Кстати, – продолжал граф, – я положил Алисии щедрое содержание. Она ни в чем не будет нуждаться.

Меган стало даже немного жаль Алисию. Окажись она на ее месте, ее сердце было бы разбито.

– Бедная женщина, – пробормотала Меган.

Джастин взглянул на нее исподлобья.

– Не стоит тратить время на разговоры об Алисии, – отрезал он. – Поверь, несмотря на все разговоры и сплетни обо мне, она так же рада избавиться от меня, как и я от нее. И предпочла потерять титул, чем снова лечь со мной в постель.

Меган задумчиво посмотрела на него.

– Ты именно так заставил ее согласиться? – едва слышно спросила она.

Джастин кивнул:

– Да, именно так.

Меган долго молчала, мысленно дивясь безжалостности графа. Она ничуть не сомневалась: Джастин так угрожал Алисии, что в конце концов та была готова согласиться на все что угодно.

– Я привез с собой священника, а Чарльз добыл специальное разрешение, – сообщил граф. – Мы сможем обвенчаться сегодня же.

Джастин пристально посмотрел в лицо своей невесты. Меган молча смотрела на него – ее глаза казались огромными на кукольном личике. Ах, как же она мечтала выйти замуж за Джастина, как ей хотелось, чтобы ее печальная история завершилась счастливо! Но тогда, в грезах, ей представлялся совсем другой Джастин, а не этот жестокий и хладнокровный незнакомец, который не любил ее.

– Зачем тебе это, Джастин? – безучастным тоном спросила Меган, ей так не хотелось терять надежду.

Ведь даже сейчас, после тою, что произошло между ними, достаточно было бы одного слова графа, чтобы она упала в его объятия.

Джастин посмотрел на ее живот. Потом пристально взглянул в глаза.

– Мне казалось, это очевидно, – пожал он плечами.

Надежда окончательно оставила Меган.

– Да, конечно, – кивнула она. И быстро направилась к дому.

Помешкав мгновение, Джастин пошел следом за ней.

– Следует ли мне считать, что ты приняла мое предложение? – спросил он.

Меган попыталась улыбнуться:

– Почему бы и нет? В моем положении лучше иметь любого мужа, чем вообще никакого, а ты к тому же имеешь определенное преимущество, ведь ты отец моего будущего ребенка.

Было очевидно, что Джастину не понравились ее слова. Заметив, что граф нахмурился, Меган безумно обрадовалась. Его готовность взять ее в жены и принять на себя заботы о ребенке разозлила Меган. Теперь ей было мало просто уязвить его – хотелось, чтобы этот человек страдал так же, как она.

К обряду венчания Меган готовилась как бы в состоянии лунатика, бредущего по крыше. Когда они вернулись с прогулки, в дверях их поджидала Дженет с приветливой улыбкой на лице, хотя обычно эта особа вела себя весьма сдержанно. Однако, заметив, что граф и Меган явно не в духе, Дженет помрачнела. Личико молодой женщины было холодным и отрешенным, а на лице Джастина застыло выражение горечи. Было очевидно, что предстоящее венчание не самое радостное событие в жизни графа. А готовя Меган к свадьбе, Дженет с болью осознавала, что за холодным высокомерием Меган – разбитое сердце и истерзанная душа.

– Что ты наденешь, дорогая? – спросила Дженет, когда они остались наедине в комнате Меган.