Они проезжали мимо Уистлдауна. В окнах горел свет, который она всегда оставляла включенным, когда куда-нибудь уезжала вечером. Казалось, что дом ждет ее возвращения…
Мгновение спустя ее взгляд по сложившейся в последнее время привычке упал на галерею второго этажа. Там стоял человек – точно так же, как раньше. Его темная фигура была ясно видна на фоне освещенного окна.
– Ради бога, Алекс, следи за дорогой! – внезапно воскликнул Джо.
Переключив внимание, Алекс быстро выровняла машину, свернувшую к обочине, и, не удержавшись, обернулась еще раз. Человек на галерее исчез. Она моргнула и посмотрела снова.
Никого не было.
– Джо, – настойчиво сказала Алекс. – Человек на галерее. Я только что видела его опять.
– О господи, только не сегодня, – без всякого воодушевления сказал Джо.
Он посмотрел на дом, но, конечно, ничего не увидел. К тому времени они уже миновали особняк.
– Джо, но я его видела.
– Радость моя, давай по порядку, ладно? – В голосе Уэлча звучала неимоверная усталость.
Алекс быстро взглянула на его лицо и тут же умолкла. О том, что она видела, можно будет поговорить позже.
В данный момент у них есть дела поважнее. Может быть, увиденное и в самом деле лишь плод ее воображения. Или обман зрения.
Но она не верила в это.
Гравийная дорожка, которая вела к флигелю Кари, огибала сарай и уходила вдаль, к деревьям.
Когда они припарковались перед флигелем, Джо взвалил отца на плечо и попросил Алекс открыть дверь. Та кивнула, поднялась на две ступеньки и оказалась на узком крыльце. Потом, отперев дверь, распахнула ее настежь. Джо, неся Кари на плече, как куль с мукой, вошел в дом.
Алекс вошла за ним, закрыла дверь и стала искать выключатель; тем временем Джо, хорошо знавший дорогу, пошел вперед и скрылся за углом.
Она нашла выключатель и щелкнула им. Зажглась лампа, и Алекс поняла, что находится в гостиной. Дом был разделен на части невысокими перегородками. Одна из них, на которой стоял серый телефон и лежал справочник, отделяла гостиную от маленькой кухни. Кухня была очень практичной, с недорогой деревянной мебелью, белой плитой и маленьким круглым столом в центре.
Выгороженный коридорчик сворачивал налево. Поскольку Джо исчез именно там, Алекс решила, что проход ведет к спальням.
Гостиная была уютной. Стены, покрытые белой штукатуркой, удобный диван, обтянутый потертым красным вельветом, кресло с поношенной обивкой из золотистого твида и старинное кресло-качалка из гнутого дерева.
Алекс включила лампу с круглым плафоном, украшавшую сосновую тумбочку около дивана.
Перед диваном стоял длинный кофейный столик; у противоположной стены – телевизор с большим экраном. Там стояли фотографии в рамках, и Алекс подошла ближе, чтобы их рассмотреть.
Это были семейные снимки. На одном из них были запечатлены молодые Кари и Джо, рядом с ними стояли женщина и совсем юная девушка (Алекс догадалась, что это покойные мать и сестра Джо), на другом – Джо в черной шапочке и мантии во время вручения диплома об окончании университета. Были здесь и школьные фотографии всех трех внуков Кари. Внимание Алекс привлек портрет молодого и очень красивого Джо в темно-синем костюме и белой рубашке с красной бабочкой. Кроме него, на фотографии были запечатлены женщина и маленькие Али и Джош. Мальчики сидели у Джо на коленях, женщина стояла позади. Взрослые и примерно трехлетний Али улыбались, а малыш Джош был готов расплакаться. Жена Джо была красива, лет двадцати двух – двадцати трех, с пышными прямыми золотистыми волосами, достававшими почти до талии. Ее рука властно лежала у Джо на плече. Алекс изучала ее лицо, круглое, румяное, улыбающееся и очень юное.
Так вот она какая, мать Али, Джоша и Дженни. Бывшая жена Джо. Джо говорил, что ее звали Лорой.
Когда Джо вернулся, Алекс, все еще не отрываясь, смотрела на фотографию.
Широкоплечий и узкобедрый, в шерстяной рубашке и джинсах, он постоял несколько секунд молча, приглаживая иссиня-черные волосы. Он был таким красивым, таким милым и таким родным, что у Алекс часто забилось сердце и по телу разлилось тепло. Джо выглядел усталым и слегка встревоженным. Алекс поставила фотографию на место и подошла к нему.
– Уложил отца?
– Да. Спит как убитый. Раньше полудня не проснется, а потом будет мучиться похмельем. – Он посмотрел ей в глаза и криво усмехнулся: – О боже, ну и денек.
– Прости меня за Нили, – тихо сказала Алекс. Он не то засмеялся, не то фыркнул, затем поднес к губам ее руку и поцеловал в ладонь.
– «Ты не сторож сестре своей», – перефразировал он Библию и слегка улыбнулся.
Джо подвел Алекс к дивану, сел, посадил ее рядом, привлек к себе и обнял за плечи. Потом положил ноги в ботинках на кофейный столик, скрестил лодыжки, устало откинул голову на спинку дивана и искоса посмотрел на Алекс.
– Я понимаю, тебе с ней не справиться. Так же, как мне не справиться с Али. Когда дети достигают определенного возраста, они должны принимать решения самостоятельно. Мы надеемся, что их решения будут правильными, но поручиться за это невозможно. Я не виню твою сестру в том, что сделал Али. Он сам так решил.
– Что ты с ним сделаешь?
– Наверно, не выпущу из дома до окончания школы и заставлю работать на ферме до изнеможения, чтобы у него не оставалось сил на всякие фокусы. – Джо тяжело вздохнул и посмотрел в потолок; морщины у его глаз углубились. – Я готов был держать пари, что Али на такое не способен. Похоже, я что-то упустил.
– Джо, он чудесный мальчик.
Джо состроил гримасу.
– Никогда не знаешь, чего от них ждать. – Он снова посмотрел на Алекс. – А ты что будешь делать с сестрой?
Алекс беспомощно пожала плечами.
– Поговорю с ней. Скорее всего, снова отправлю в закрытую школу… Что я могу с ней поделать? На самом деле она вовсе не такая уж испорченная. Просто брошенная, в полном смысле этого слова. Мы имели все, что нам хотелось, но Нили была нужна только любовь. Которой, сказать по правде, ей доставалось не так уж много.
– Ты любишь ее.
– Да, но я ее сестра. Это не в счет. Ей была нужна любовь отца. Нили знала, что отец ее не любил.
– Иногда я думаю, что одной отцовской любви тоже недостаточно. Может быть, на самом деле детям нужна мать. Я не умею выбирать платья для Дженни, не умею выводить Джоша из постоянной хандры, а теперь Али начал курить «травку». – Он невесело рассмеялся. – Черт побери, я старался изо всех сил, но этого оказалось мало.
– По крайней мере, ты любишь их, и они это знают.
– Да, я люблю их.
– Джо…
– Что?
Голова Алекс уютно лежала на его сильном плече. От Джо пахло свежим воздухом, дымом костра и совсем чуть-чуть перегаром. Наверно, она и сама пропиталась этой мерзкой вонью, до отказа заполнявшей машину. Алекс повернулась, чтобы видеть выражение его лица.
– Расскажи о своем отце. Он всегда был таким – я имею в виду, пил – или?..
У Джо дернулся уголок рта, глаза уставились в потолок. Алекс обняла его за талию.
– Отец пил, сколько я себя помню. Наверно, еще до того, как я родился. Когда я был маленьким, это не так бросалось в глаза. Он напивался до отключки, но не слишком часто, примерно раз в два месяца. Кто-нибудь прикрывал его на это время. Он был тренером, причем знаменитым. Ты знала это? – Алекс покачала головой. – В Черчилл-Даунс у него была своя конюшня, битком набитая чистокровками. Однажды вечером он напился и уснул прямо в стойле, а когда проснулся, оказалось, что жеребец Винса Аткинсона, стоивший двенадцать миллионов, сломал ногу так, что нижняя часть висела на полоске кожи. Лошадь пришлось пристрелить, Аткинсон получил за нее страховку, но пошел слух, будто отцу заплатили, чтобы он на все закрыл глаза и позволил Аткинсону отхватить круглую сумму. Через несколько месяцев Аткинсон обанкротился, а отцу больше не доверяли дорогих лошадей. Его карьера покатилась под откос. Лошади были все хуже и хуже, жокеи и берейторы тоже, и в конце концов, все кончилось. Он оказался не у дел. Отцу просто некого было тренировать. Никто не доверил бы ему и четверти лошади. Конечно, отец должен был платить страховые взносы, но он плохо разбирался в таких вещах. И тогда он начал пить по-настоящему, а к тому времени, когда погибли мать и сестра, он стал тем, что называется «алкоголик по выходным». Теперь он пьет через день. Вот почему он живет здесь, а не со мной. Я не хочу, чтобы дети видели его в таком состоянии. Обычно он пьет здесь в одиночку и отрубается. Но каждые три-четыре месяца устраивает концерты вроде сегодняшнего. Скажу тебе честно, я уже сыт по горло. Ты видела лица Али и Джоша? Он позорит моих детей. Можешь не сомневаться, завтра я как следует поговорю с отцом. Он подает им дурной пример.
– А что потом?
В тихом голосе Алекс звучало сочувствие. Она гладила его мускулистую грудь, обтянутую мягкой шерстяной тканью. Уэлч, не замечавший этого, пожал плечами.
– Не знаю. Что я могу сделать? Только отругать его, когда это случится снова. – Джо покосился на нее, и выражение его лица стало мягче. Он снял ее руку со своей груди и поднес к губам. – Ты просто чудо.
Алекс улыбнулась и потянулась к нему, но Джо нежно положил палец на ее губы.
– Прежде чем мы продолжим, я должен тебе кое-что рассказать. Может быть, после этого ты передумаешь.
Алекс широко раскрыла глаза.
– Что?
– Сегодня утром Томми попросил меня приехать к нему в офис, – сказал Джо. – Заодно он пригласил туда адвоката, нашего общего друга Роба Мейхью. Потом шериф предъявил мне женскую сумку и туфли и сказал, что они нашли в пластиковом мешке для мусора останки, которые могут оказаться человеческими. – Джо посмотрел ей в глаза. – Сумка и туфли принадлежали Лоре. Томми считает, что и останки, возможно, тоже ее.
Когда сказанное дошло да Алекс, она резко выпрямилась.
– О боже! Шериф думает, что твою бывшую жену убили? Мать Али, Джоша и Дженни?
Он кивнул.
– Похоже, что так.
– Здесь, в Шелби-Каунти? Не может быть! – В ее голосе звучало недоверие.
– Да, именно здесь. Конечно, еще может оказаться, что все это какая-то ерунда. Во всяком случае, я на это сильно надеюсь. И ничего не скажу детям, пока не будет убедительно доказано, что это она. Томми просил держать это в секрете до получения результатов анализа из лаборатории.
– Скорее всего, результат будет отрицательным. – Алекс слегка успокоилась, но тут же сдвинула брови и посмотрела на Джо. – А почему ты решил, что это может заставить меня передумать насчет нас?
Его задумчивая улыбка была такой чарующей, что у Алекс заныло сердце.
– Нас, да? Мне нравится это слово. – Его улыбка угасла. – Если окажется, что это все-таки Лора, это будет значить, что ее убили. Здесь, в «Райском графстве». Примерно восемь лет назад, предположительно в июне, судя по дате на билетах, найденных в ее сумке. – Он сделал глубокий вдох. – Именно тогда я видел ее в последний раз. Она пришла навестить детей. С тех пор я ничего о ней не слышал и был рад этому. Но Томми уже подумал, что ее мог убить я. Так же могут подумать многие.
Алекс уставилась на него.
– Не может быть.
– Еще как может, – уныло ответил Джо. – Я знаю Томми с детского сада, а он записывал нашу беседу на диктофон, надеясь, что я сознаюсь в убийстве.
– Но это смешно! – выпалила Алекс.
Джо улыбнулся ей:
– Ты не спросила, не моих ли рук это дело.
– Я знаю ответ.
– Слепая вера, да? – Его улыбка стала шире и теплее.
– Я знаю таких мужчин, как ты. Иногда они бывают дерзкими и невыносимыми. Грубыми и упрямыми. Но женоубийцами? Невозможно.
Когда она закончила, Джо улыбался от уха до уха.
– Спасибо за исчерпывающее описание. Я больше никогда не рискну попросить у тебя характеристику.
– Правда ранит, – с мимолетной улыбкой повторила Алекс слова, когда-то сказанные ей Джо.
Уэлч взял руку Алекс, лежавшую у него на груди, поднес к губам, поцеловал ладонь и пощекотал ее языком. Почувствовав прикосновение его языка, Алекс затрепетала. Ее веки дрогнули, а губы призывно приоткрылись.
– Ты ведь не думаешь, что я на самом деле, как это – дерзкий, невыносимый, грубый и упрямый, правда? – Губы Джо прижались к ее запястью. Пульс забился как бешеный. Алекс поняла, что Джо это почувствовал. Впрочем, это не имело значения: то же самое он мог прочитать в ее глазах.
– Именно так я решила с первого взгляда.
– Странно. Потому что, когда ты пришла увольнять меня, я сразу подумал: ах, какая сладкая малышка!
– Врун, – рассеянно сказала Алекс.
Глаза ее наслаждались разительным контрастом между ее бледными, хрупкими пальцами и державшей их сильной смуглой рукой, а тело безуспешно пыталось справиться с учащенным дыханием и дрожью предвкушения.
– Клянусь, это правда. – Внезапно его глаза замерцали. – Ты ведь не считаешь, что я выдумал всю эту историю только для того, чтобы залезть к тебе в трусики?
Она с трудом сосредоточилась и посмотрела ему в глаза:
– А разве не так?
Он покачал головой:
– Я действую более прямо.
– Серьезно?
– Абсолютно. Поверь мне, если бы я хотел залезть к тебе в трусики, то для начала положил бы тебя на диван – вот так, – он подхватил Алекс под колени и заставил лечь, – потом наклонился бы, – он навис над ней, – и поцеловал.
Когда Джо прильнул губами к ее влажному рту, руки Алекс уже обвили его шею.
Глава 42
Поцелуй был нежным, неторопливым и чувственным. Его небритые щеки и подбородок царапали нежную кожу Алекс. Она любила эти прикосновение. Язык Джо изучал ее рот, а губы двигались так лениво, словно время остановилось. Тело Алекс вспыхнуло, готовое наверстать упущенное в лесу. Ее язык вступил в яростную битву с языком Джо. Губы жадно искали удовольствий. Она вцепилась в его плечи и потянула его на себя, пока Джо не лег сверху. Она желала его. О боже, как она его желала…
Но он явно не собирался торопиться, и это заставляло Алекс удваивать усилия. Ее руки скользнули под рубашку Джо, лаская его обнаженную спину. Ладонь Джо легла на ее грудь, Алекс выгнулась и вонзила ногти в его лопатки. Джо продолжал неторопливо водить пальцем по ее соскам. Тогда раздосадованная Алекс укусила его за мочку уха. Она изо всех сил прижалась к его паху. Прикосновение к твердой выпуклости на его джинсах распалило ее еще сильнее. Она всем телом пыталась показать, чего хочет и как жаждет его прикосновений.
Но Джо медлил и медлил. Он держал ее лицо в ладонях и жадно целовал, ласкал ее груди сквозь одежду, дразнил пальцами соски, пока те не набухли и не заныли.
И все.
Алекс не могла этого вынести. Она не могла ждать ни секунды. Если он сейчас же не овладеет ею, она просто взорвется. Алекс положила ладонь на его джинсы. Как раз туда, где скрывалось желанное ей орудие. Вперед, назад. Вперед, назад. То, что она хотела достать, становилось все больше и тверже. Боже, чего же он ждет?! Алекс чуть сжала пальцы, провела рукой вверх и взялась за замок «молнии».
Джо перехватил ее руку и вернул ее на то же место, откуда она начала движение вверх. Потом приподнялся на локте и заглянул в лицо. Мгновение они смотрели друг на друга. Глаза цвета морской волны встретились взглядом с темно-синими. Алекс испытала легкое злорадство, почувствовав, что Мистер Невозмутимость дышит так же тяжело, как она сама. На его высоких скулах вспыхнул темный румянец. Глаза отражали свет лампы и, казалось, горели желтым пламенем.
– Подожди-ка минутку, – сказал он. – Кажется, идея заключалась в том, что это я должен залезть в твои трусики.
Когда до возбужденной Алекс дошел смысл его слов, она гневно прищурилась.
– Ты сделал это нарочно!
– Ты так думаешь?
Его улыбка была такой сексуальной, что Алекс тут же перестала сердиться. Чувство, которое она сейчас испытывала, можно было назвать голодом, всепоглощающим и неутолимым. Казалось, она желала его все годы, и теперь это накопившееся желание разрывало ее изнутри, а Джо намеренно сводил ее с ума. И, надо отдать ему должное, преуспел в этом. Пришло время брать реванш.
Ладонь Алекс все еще была прижата к его джинсам. Она повела пальцами и прижала их к пульсирующей плоти, следя за лицом Джо. Глаза его потемнели. Алекс залезла рукой за пояс его джинсов.
Зрачки Джо расширились, глаза стали почти черными. Пальцы Алекс скользнули по его плоскому животу и нашли горячее, твердое орудие, которым Джо не торопился воспользоваться. Когда она начала медленно, ритмично двигать рукой, Джо порывисто задышал и стиснул зубы.
Потом он схватил Алекс за запястье и вынул ее ладонь из своих джинсов.
– Моя очередь, – хрипло сказал он.
Дрожа от желания, Алекс следила за тем, как он расстегивает ее брюки. Большая, теплая ладонь легла на ее тугой живот, мозолистые пальцы начали ласкать пепельно-русые кудри на лобке. На ней были тонкие шелковые трусики-бикини цвета шкуры леопарда. Вид исчезающей в них мужской руки был самым эротичным зрелищем в ее жизни. Он просунул пальцы еще дальше, коснулся самого чувствительного места, которое изнывало по этому прикосновению, прижал его, погладил и начал неторопливо ласкать, не сводя глаз с ее лица.
– О боже, Джо… – выдохнула Алекс, судорожно извиваясь в его опытных руках и впиваясь пальцами в мягкую обивку дивана. Ее тело горело огнем. – Возьми меня. Скорее. Пожалуйста.
– Будь по-твоему, принцесса. – Его голос напоминал рычание.
Джо резко выпрямился. Его лицо пылало. Она увидела его глаза, потемневшие от страсти. Он схватил ее на руки и вынес из ярко освещенной гостиной в сумрачный коридор, потом свернул в темную спальню, протянул руку, закрыл за собой дверь и запер ее.
– Твой отец, – прошептала она.
– Не услышит и экспресса, если тот проедет через его гостиную.
Шторы были раздвинуты, и в комнате царил лунный свет. Алекс увидела двуспальную кровать с темным покрывалом. Джо стащил покрывало и положил Алекс на постель. Простыня была гладкой и прохладной. По запаху чувствовалось, что этой комнатой давно не пользовались.
Одним гибким движением Джо стащил с себя шерстяную рубашку и футболку, обнажив широкие плечи, бронзой блеснувшие в лунном свете, и мощную грудь, покры-
тую пышной черной растительностью. Он был великолепен.
Джо склонился над Алекс, взялся за ее брюки и потянул их вниз.
– Ботинки. – Алекс попыталась сесть. – Сначала ботинки.
Джо попытался сдернуть ботинок с ноги Алекс. Тот не поддался.
– Они расстегиваются, – сказала Алекс. Она быстро сняла ботинки, бросила их на пол, сорвала с себя блейзер, который полетел туда же, потом – свитер, и наконец Джо стащил с нее злополучные брюки. Алекс осталась лишь в тонких трусиках-бикини и таком же лифчике без застежки.
– Если этим торгуют в «Секрете победы», Дженни будет покупать там белье только через мой труп, – сказал Джо, обводя взглядом ожидавшую его Алекс. – Это самая сексуальная одежка, какую мне доводилось видеть.
Он сел на край кровати. Алекс поднялась и прижалась обтянутой шелком грудью к его обнаженной спине; ее руки скользнули по его плечам.
– Там есть и просто белое, из хлопка, – хрипло пробормотала она, пока Джо боролся со своими ботинками.
Первый со стуком упал на пол. Он занялся вторым. Алекс обняла Джо и провела ладонями по рельефным грудным мышцам. Его волосы были волнистыми и пружинили под пальцами.
– Ну, наконец-то!
Джо резко повернулся, схватил Алекс, рванул к себе и поцеловал. Ахнув от неожиданности, она сцепила руки на его шее и жадно впилась в его рот. Не размыкая объятий, Джо опустил ее на постель, лег сверху, стащил с нее лифчик и трусики. Потом быстрыми, нетерпеливыми движениями сбросил с себя остатки одежды. Его колени оказались между ног Алекс, руки обхватили ее бедра, и он глубоко вонзился в нее. Он был огромным и огненным. «Именно таким, какого я ждала всю жизнь», – подумала Алекс.
Она вскрикнула и выгнулась ему навстречу, задыхаясь от острого наслаждения. Он целовал ее губы, шею, груди и сосал их, как младенец. Его рот и язык были такими же обжигающими, как и все остальное. Алекс отвечала ему с животной страстью. Она вонзала ногти в его спину. Она обхватывала его ногами, чтобы почувствовать его еще глубже, еще острее. Он неистово вонзался в нее, заставляя метаться, корчиться, вытягиваться и умолять о большем. Рука Джо проскользнула между их телами, коснулась места их соединения и начала ласкать и дразнить. Наконец тело Алекс затрепетало, вспыхнуло, и его свело последней судорогой. Она зарылась лицом в его шею, чтобы заглушить крики экстаза.
– Джо! О боже, Джо! – Когда наступил оргазм, Алекс показалось, что она разлетелась на куски. Она дрожала всем телом и была готова умереть от блаженства.
Но он не остановился и даже не дал ей времени унять дыхание. Он двигался до тех пор, пока Алекс не возбудилась и не кончила еще раз. Только тогда он сжалился над ней и кончил сам, застонав от удовольствия и в последний раз глубоко вонзившись в ее трепещущее тело.
Потом Алекс лежала на спине с таким ощущением, словно ее переехал трейлер. Она устала, была опустошена, тело ныло и дрожало. Лежавший на ней Джо весил не меньше тонны. Он был горячим, потным и прерывисто дышал ей в ухо. Она ощущала прикосновение к груди его жестких волос, его мускулистую ногу между своими бедрами. Алекс попробовала пошевелиться, и губы Джо уткнулись ей в ухо. Ладонь его вновь стала ласкать ее грудь. Потом скользнула ниже по плоскому животу, похоже, он был готов начать все сначала.
– Джо… – Алекс попыталась обхватить его запястье, но поняла, что длины ее пальцев маловато.
– Что, хватит? – Он поднял голову и посмотрел на Алекс; в лунном свете его глаза казались удивительно светлыми.
– Я хотела сказать… – Она улыбнулась, глядя ему в глаза, потом, извернувшись, легла на него сверху, прижалась грудью к груди, животом к животу, ногами к ногам. Она испытывала необыкновенное наслаждение, прикасаясь к его мускулистому телу.
– Моя очередь.
Алекс, сильно прижимаясь, заскользила по его телу вверх, пока не дотянулась губами до его рта.
Глава 43
– Нили… – прозвучал чей-то шепот, тихий, как дыхание. Голос был знакомым, до боли знакомым.
– Папа? – прошептала она, открыв глаза. Было так темно, что она не знала, день сейчас или ночь. Так темно, что нельзя было разглядеть даже кончик собственного носа. Темно как в пещере. И холодно и сыро тоже как в пещере. Воздух пах землей, мокрой от дождя. Она лежала на чем-то мягком – на матрасе? На кровати? Какие-то звуки… Похоже на стук капель, словно из неисправного водопроводного крана. И стон.
– Я здесь, с тобой, Нили.
– Папа?
Она слышала голос, знала, что слышала, ей не казалось. Она попыталась пошевелиться. Во время сна у нее затекли руки. Должно быть, она неудобно лежала. Нили задвигалась, пытаясь вынуть руки из-под себя. Вот же почему так неудобно. Она придавила собственные руки. И что это за странное лязганье.
Пальцы нащупали металлические кольца на запястьях, потом спустились ниже и ощутили гладкие, холодные металлические звенья. Цепь!
Ее запястья были скованы за спиной цепью.
Она бешено извивалась, лягалась. Ее щиколотки тоже сковывала цепь.
О боже, о боже, что это? Она была скована по рукам и ногам, лежала на каком-то матрасе в холодном, сыром месте, где было темнее, чем в пещере.
– Папа, – позвала Нили, хотя уже вспомнила, что отец умер.
Как же она тогда могла слышать его голос? Может быть, она тоже умерла? Нет, тогда бы на ней не было цепей. Даже если бы она попала в ад.
На лестничной площадке в их доме стоял человек. Он схватил ее.
Это было все, что она помнила. Что за человек? Почему схватил? Может, это сон?
Она перевернулась на живот и снова начала извиваться и брыкаться, пытаясь освободиться. Да, а почему она в джинсах и свитере. На ней были еще джинсовая куртка и ковбойские ботинки. Она пошевелила пальцами ног: только тонкие носки. Кто-то снял с нее часть одежды.
От этой мысли по коже Нили побежали мурашки.
– Нили… – снова прозвучал голос отца.
– Где ты? – всхлипнула она, мотая головой из стороны в сторону и пытаясь что-то разглядеть во тьме.
Она ничего не видела. Абсолютно ничего. Было так темно, словно она ослепла. Но она знала, что это не так.
Она боролась с цепями. Цепи звенели, лязгали и крепко держали ее, несмотря ни на что. Нили набрала в легкие побольше воздуха, собираясь закричать.
– Молчи, – предупредил ее отцовский голос.
И вдруг она что-то увидела: две точки, две маленькие светящиеся точки, изумрудно-зеленые, в нескольких метрах впереди. Как волчьи глаза в ночи.
Шаги. Она слышала шаги. Шаги приближались к тому месту, где она лежала.
Это было не к добру. Нили не знала, откуда она это знает. Но знала.
– Притворись спящей.
Голос затих. Зеленые огоньки исчезли. Она снова была в темноте, одинокая и испуганная. Нили хотела позвать отца, во всю силу легких крикнуть: «Папа!» – но было слишком страшно.
Приближалось зло. Абсолютно воплощенное зло. Зло без добра. Нили не знала, откуда она это знает, но знала и это тоже.
Инстинкт победил. Нили попыталась унять дыхание, перевернулась на спину и приняла примерно ту же позу, в которой очнулась: руки под телом, ноги вытянуты.
А потом появился свет. Он приближался к ней, как прожектор поезда. Маленький прожектор, но без соответствующего рева и грохота. Конечно, это был фонарик. Кто-то шел к ней и нес фонарик.
Перед тем как закрыть глаза, Нили разглядела, что лежит на голом матрасе двуспальной кровати. Кровать стояла в маленькой, похожей на клетку комнате. Три стены из неотесанного камня, четвертая из тюремных железных прутьев. Помещение, в котором она находилась, напоминало камеру из фильма ужасов. Вампиры чувствовали бы себя здесь как дома.
От этой мысли у Нили волосы встали дыбом.
Она услышала звук, напоминавший звяканье ключей, и крепко зажмурилась, когда луч фонарика оказался слишком близко. А потом заставила себя расслабить мышцы лица.
– Привет, Корнелия, – проворковал мужской голос. Голос был приятный, не слишком низкий, с безошибочно узнаваемым южным акцентом. По спине Нили побежали мурашки.
– Ты уже проснулась?
Раздался неприятный скрежет металла о металл, слабый щелчок, а затем дверь камеры открылась внутрь. Он вошел в клетку и двинулся к ней.
– Все еще спишь? – разочарованно спросил он, осветив Нили фонариком. – Ну что ж, ладно. Времени у меня много. Вся ночь впереди.
Он засмеялся, этакое хихиканье, зловещее визгливое хихиканье, от которого Нили захотелось закричать. Но она знала, что этого делать нельзя, знала, что нужно лежать совершенно неподвижно, совершенно спокойно. Даже тогда, когда он положил фонарик на пол где-то рядом с кроватью, прикоснулся к ней и перевернул на бок.
– У тебя такие красивые волосы. – Он потрогал длинный кудрявый локон. – Ты их красишь, правда? Или ты вся блондинка? Ладно, увидим.
Нили поняла, что он говорит не с ней, а сам с собой. Кроме того, стало ясно, что ей грозит. Он изнасилует ее – о боже, о боже, а потом, скорее всего, убьет.
Оставайся неподвижной. Твои руки и ноги отяжелели. Помни о дыхании. Она почти слышала эти всплывшие в сознании слова.
– Давай-ка устроим тебя немного поудобнее, ладно? – Он перевернул ее на бок, спиной к себе; его пальцы коснулись ее кожи и начали возиться с оковами на запястьях. Сначала оказалась свободной одна рука, а потом другая. К удивлению Нили, он даже растер ей запястья. Этот дружеский жест почему-то казался страшнее предстоявшего насилия.
– Извини, что мне пришлось так надолго тебя оставить, но я должен был кое-что сделать. Ты пропустила великолепный костер. Кстати сказать, устроенный в твою честь. Твоя предшественница уже ушла.
Она не понимала его слов.
Не двигайся. Пусть твои руки висят. Они мертвые, тяжелые.
– Мы прикуем это маленькое запястье к стене. Ты вполне сможешь двигаться так, как тебе нравится. Я не хочу, чтобы тебе было неудобно. Я хорошо отношусь к своим девочкам. Вот увидишь.
Он снова перевернул ее на спину, а потом нежно погладил по лицу.
Лежи смирно. Дыши. Его рука была влажной, потной. Он наклонился над ней, обдал теплым дыханием, которое неприятно пахло мятой, и потянулся к ее левой руке, ближайшей к стене.
– Ты ведь не будешь бороться со мной, правда? Я бы не хотел причинять тебе боль.
– А ведь ты не спишь, Корнелия, нет? Ай-яй-яй, как нехорошо меня обманывать! – Он погладил ее шею, его рука скользнула по свитеру, легла на правую грудь Нили, сжала ее. – Какая хорошенькая.
Нили не могла этого выдержать. Не могла выдержать прикосновения его мерзкой руки, его дыхания. Не могла вынести сознания того, что будет дальше.
Его рука скользнула под свитер и коснулась обнаженного живота.
Нили закричала. Даже не понимая, что делает это. Прямо ему в лицо. С силой фабричного гудка, оповещающего о конце рабочего дня. Одновременно она открыла глаза, резко согнула ноги и лягнула его как кенгуру, попав носками прямо в живот. Он отлетел назад.
– Помогите! Помогите! – закричала Нили, спрыгнула с кровати и устремилась мимо него к двери клетки. Она должна бежать, должна бежать, должна бежать.
Но бежать она не могла. Ее лодыжки были скованы тяжелой железной цепью длиной около метра. Она, шатаясь, пробежала в носках по холодному каменному полу, обо что-то споткнулась, чуть не упала, с трудом удержалась на ногах и поняла, что это Али, скованный и безжизненный, лежит на полу. Но долго смотреть на него не было времени: ужас гнал ее к двери. Нужно бежать, прежде чем насильник придет в себя, прежде чем успеет схватить ее.