Глава 27

– Что случилось? – насторожилась Алекс, увидев давно знакомую ей позу.

– Алекс, как по-твоему, папа что-нибудь чувство­вал? Я имею в виду, когда стрелял в себя? Думаешь, ему было больно?

Алекс сморщилась, живот свело судорогой.

– О боже, Нили, я не знаю. Наверно, все случилось очень быстро. Почти мгновенно.

– Знаешь, в ту ночь, когда это произошло, я видела странный сон.

– Какой?

– Мне приснилось, что отец позвонил в школу по телефону и сказал, что любит меня. Я не видела его, но слышала его голос… Алекс, это было так реально, что, когда меня разбудили и сообщили о его смерти, я снача­ла не поверила. Сказала, что этого не может быть, пото­му что я только что говорила с ним.

Алекс смотрела на сестру и чувствовала, что по спине бегут мурашки. А потом медленно сказала:

– Я тоже видела сон, будто говорила с ним по теле­фону. Когда мы ночевали в доме Джо. Только я не могла понять, что он пытался сказать.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

– А хочешь знать действительно странную вещь? – наконец спросила Нили.

Алекс не была в этом уверена. Она чувствовала, что к горлу снова подступает комок.

– Какую?

– На следующую ночь после его смерти, когда я убе­жала домой, в моей комнате, не переставая, звонил теле­фон. Взаправду. Просто разрывался. Я не спала. Снима­ла трубку, но никто не отвечал. Слышалось только мол­чание и какое-то необычное эхо. Так было четыре или пять раз. Наконец, я отключила телефон, но так и не смогла уснуть.

– Наверно, звонил какой-нибудь псих, – с трудом произнесла Алекс. – Тот, кто знал, что отец умер.

– А ты не думаешь, что это он хотел связаться с на­ми? – еле слышно спросила Нили. – С того света?

Алекс покрылась гусиной кожей.

– Ох, Нили, ты смотришь слишком много фильмов ужасов, – строго заявила она, изо всех сил пытаясь изба­виться от навязчивого образа.

Она немного подумала и начисто отвергла эту мысль. Кошмарные сны, которые снились им обеим, были всего лишь неким вполне стандартным проявлени­ем горя, а не влиянием какой-нибудь сотой версии знаме­нитого «Контакта». Джо говорил, что тоже видел такие сны.

Алекс сказала об этом Нили, пытаясь быть рассуди­тельной, и сослалась на мнение Джо.

– Дело в том, – сказала Нили, не слишком убеж­денная объяснением Алекс, – что если папа позвонил мне сразу после своей смерти, значит, у него была для этого серьезная причина. Наверно, он должен был ска­зать, что любит меня. Потому что при жизни он никогда этого не говорил.

Алекс посмотрела на сестру и почувствовала, что у нее сжимается сердце от боли. Конечно, именно этим и объяснялось плохое поведение Нили. Отсутствием ро­дительской любви.

– Он любил тебя, – сказала Алекс. – Просто не очень умел это показывать, вот и все.

– Тебе он показывал. – Внезапно голос Нили стал колючим:

– Все знали, что он считает тебя даром небес. Алекс то, Алекс это… А меня он даже не хотел видеть.

– Нили!

Алекс пришла в ужас. Слова младшей сестры были чистой правдой, но все эти годы Алекс надеялась, что Нили этого не замечает.

– Ох, не волнуйся, я тебя не осуждаю. – Похоже, этот разговор наскучил Нили, потому что она встала с табурета. – Все знают, что ты у нас чудо. Не подумай, что я хочу сменить тему, но, как по-твоему, что мне за­втра надеть в школу? Я взяла с собой не так уж много. Придется отправить в Филадельфию сообщение, чтобы прислали мою одежду.

– Нили, ты тоже чудо, – убежденно сказала Алекс, не обращая внимания на дерзкую попытку сестры изме­нить направление разговора.

– Да, конечно, – небрежно помахала рукой Нили, выходя из кухни.

Алекс смотрела вслед сестре и чувствовала, что слезы жгут ей глаза. Она очень любила отца, но не могла отри­цать, что воспитатель он был никудышный и что его полное отсутствие интереса к младшей дочери глубоко ранило девочку. Внимание, которое он уделял Алекс, тоже было невелико, но все же она выросла, зная, что отец любит ее.

Алекс отчаянно хотелось догнать сестру и продол­жить беседу, но она хорошо знала Нили и понимала, что на сегодня все разговоры окончены. Девочка открыла душу ровно настолько, насколько могла.

И тут раздался звонок в дверь.

Алекс обрадовалась предлогу отвлечься от невеселых мыслей и пошла открывать. Ганнибал увязался за ней.

Это принесли пиццу. Алекс расплатилась и отнесла теплую благоухающую коробку в малую гостиную, самую уютную комнату первого этажа. Кроме того, там стоял телевизор с большим экраном. Они смотрели телевизор и ели; вернее, ела Нили, а Алекс только отщипывала ку­сочки. Во всяком случае, об отце они больше не говорили.

Они засиделись допоздна, но – хотя об этом не было сказано ни слова – Алекс понимала, что обе пытаются отсрочить момент, когда придется идти наверх. И все же этот момент настал. Когда закончился одиннадцатича­совой выпуск новостей, обе так устали, что зевали, не переставая.

– Так ты решила, что наденешь завтра? – небрежно спросила Алекс, когда они шли по лестнице.

Нили несла на руках Ганнибала, видимо, собираясь спать с ним. Алекс ей позавидовала. Ну что ж, по край­ней мере, сестре не придется спать совершенно одной в этом старом доме с привидениями.

Нили пожала плечами:

– Наверно, джинсы, красную майку и джинсовую куртку. Думаю вынуть из носа бриллиантовую заклепку и вдеть одну из серег с длинными алыми перьями, ну из тех, которые обычно надеваю с красным топом. Как ты думаешь, что лучше? Классический стиль или последний писк моды?

Алекс вздрогнула и поежилась при мысли о том, что Нили действительно может явиться в школу маленького городка с пурпурным пером в носу.

– Конечно, классический стиль, – торопливо ска­зала она.

А потом, добравшись до лестничной площадки, робко спросила:

– Ты очень переживаешь из-за того, что завтра пойдешь в новую школу?

Нили покачала головой.

– Я уже знаю пару ребят оттуда и дружу с самым кру­тым парнем в школе, так что все будет в порядке.

– Откуда ты знаешь, что он самый крутой? – спро­сила Алекс, без труда вычислив, кого имеет в виду сестра.

Нили порочно улыбнулась.

– Так сказала Хизер, когда мы смотрели, как маль­чики катались на вездеходах. Во-первых, он непререкае­мый лидер и капитан школьной баскетбольной коман­ды, а во-вторых, самый симпатичный. Кроме того, она сказала, что Али ее собственность и чтобы я держала от него руки подальше. Не думаю, что мы с ней станем луч­шими подругами.

– Ох, Нили, – Алекс была готова смеяться сквозь слезы.

Хороша картинка. Две девочки улыбаются друг дру­гу, а сами готовы вступить в смертельную схватку из-за Али. Забавно. Бедный мальчик, понимает ли он, что его ждет?

– Пока, – сказала Нили.

Она вошла в свою комнату и быстро закрыла за со­бой дверь. Алекс услышала щелканье замка и поняла, что хотя Нили и не показывает виду, но тоже отчаянно бо­ится предстоящей ночи.

«О боже, – думала Алекс, идя к своей спальне, – ес­ли бы я была дома, в тихой, спокойной Филадельфии, в тихом, спокойном кирпичном городском доме и готови­лась лечь в мою собственную удобную кровать!»

Впрочем, она тут же напомнила себе, что в Фила­дельфии тоже пришлось бы спать одной. Пол, с которым она жила до своего отъезда, теперь обитал бы в другом месте, а Нили была бы в закрытой школе. К ней, воз­можно, зашли бы подруги и провели в доме ночь-другую, считая, что это поможет ей справиться с ситуацией. Но у всех своя жизнь и свои проблемы. А если Андреа права, то в первую очередь ее встретили бы репортеры и фотографы.

И там не было бы дерзкого, приводящего в бешенст­во, невозможно сексуального мужчины, живущего ниже по холму.

Нет, думать о Джо она не будет.

Она напомнила себе, что представляет дом в Фила­дельфии таким, каким тот был шесть недель назад, до смерти отца и предательства Пола. Тихий, безмятежный дом, который она купила лишь в прошлом году, в кото­ром была счастлива, откуда ездила обедать с друзьями, где проявляла свои фотографии и проводила вечера и ночи с Полом.

Тот дом исчез навсегда. Остался в прошлом. Когда она вернется в Филадельфию, дом будет стоять на преж­нем месте, но ее жизнь бесповоротно изменится. Отец ушел. Пол ушел. И деньги ушли. Она осталась одна и бу­дет вынуждена строить новую жизнь из осколков старой.

Но пока что она в Уистлдауне, к добру или к худу.

Алекс вошла в свою спальню и с легким трепетом ос­мотрелась по сторонам. Она проверила все еще днем, ко­гда ждала возвращения Нили. Алекс помнила, что по­стель оставалась смятой со вчерашнего дня. Но, к ее удив­лению, кровать была аккуратно застелена. Должно быть, Джо уничтожил доказательство их свидания, когда она с Нили уехала в «Дикси-Инн». Тогда, при свете дня, мысль о Джо и о том, чем они занимались, пришла ей в голову раньше всего остального.

Однако теперь все было по-другому. Царившая в до­ме тишина казалась почти грозной. Мысли, казавшиеся дурацкими днем, виделись совсем иначе, когда небо за окном было чернильно-черным, а между приоткрытыми шторами подмигивали звезды. Кровать стояла между дву­мя высокими мозаичными окнами. Старинное стекло искажало изображение; луна со звездами расплывались, двоились. Зрелище получалось зловещим. Алекс быстро подошла к окнам и плотно задернула шторы.

О боже, как она боялась. Она все еще не могла за­быть, как проснулась, услышав чужое дыхание у изголо­вья. «Слава богу, теперь у меня есть охранная система», – подумала она и вспомнила про снотворное.

Она положила на язык таблетку, запила ее водой из раковины, затем приняла душ и почистила зубы. Надев ночную рубашку, Алекс вернулась в спальню, откинула покрывало и собралась, наконец, лечь на чистую простыню. Она уже жалела, что не догадалась забрать у Нили треклятого кота, но ведь и сестре тоже страшно. И вооб­ще, будь у Алекс выбор, она предпочла бы Джо.

И тут она вспомнила про «уоки-токи», оставленный в сумке с вещами на кухонном столе. Мысль о том, что надо снова идти через весь темный, пустынный дом, ра­дости не вызывала, но вдруг ночью опять что-нибудь слу­чится, а она не сможет позвать на помощь.

Алекс сделала глубокий вдох и, включая везде по дороге свет, спустилась на первый этаж. Добравшись до кухни, она схватила сумку и, сломя голову, помчалась обратно в спальню. Лампы так и остались включенными. Она знала, что это смешно, но при свете было не так страш­но. Когда они были выключены, казалось, что в темноте кто-то дышит.

Эта мысль заставила ее вздрогнуть. Добравшись до спальни и надежно заперев дверь, Алекс сказала себе, что сегодня ночью ее отделяет от того, кто может захо­теть причинить ей вред, система сигнализации и закры­тая на замок дверь. Дом был хорошо освещен. Ее комнату омывал теплый желтоватый свет парных медных ламп, стоявших по обе стороны кровати.

Алекс поставила пластиковую сумку на комод и по­рылась в ней. Вот и «уоки-токи» лежит под выстиран­ным пушистым одеялом, в одной из туфель (тоже дочис­та вымытых). Алекс взяла портативную рацию. Приборчик был чуть больше ее ладони и напоминал ярко-желтую пластмассовую мыльницу.

Едва она включила его, как что-то затрещало и по­слышался раздраженный оклик.

– Алекс? – голос Джо был таким отчетливым и про­звучал так неожиданно, что она вздрогнула.

– Джо?

– У тебя проблемы?

Алекс окинула взглядом детскую игрушку, лежавшую на ее ладони.

– Н-нет. А почему ты так решил?

– Черт побери, дом сияет, как рождественская елка! А несколько минут назад было совершенно темно.

– Откуда ты знаешь?

– Вижу в окно.

– Да? – Эта мысль тревожила и одновременно ус­покаивала ее.

– Да. Так что случилось?'

– Я просто спустилась на кухню кое-что взять и за­жгла свет.

– Ты внизу?

– Нет, на втором этаже. – Алекс слишком поздно спохватилась, что можно было солгать. Ведь ее-то он не видел.

– Ты оставила свет включенным.

– Знаю.

– Вот как. – Наступила пауза. – Тебе страшно?

– Нет. – На сей раз она солгала не моргнув глазом. Он хмыкнул, и Алекс состроила «уоки-токи» гримасу.

– Не забыла включить сигнализацию?

«Дудки», – чуть не сказала Алекс. Как будто она может об этом забыть. Вместо этого она беспечно промол­вила:

– Нет.

– А запереть все двери?

Тоже дудки.

– Нет.

– Значит, ты в такой же безопасности, как золотой запас Форт-Нокса[13].

Хорошо, что он так думал. Сама Алекс почему-то силь­но в этом сомневалась.

– Кстати, как работает эта штука? – спросила она, вертя в руках «уоки-токи».

– Очень просто. Моя рация включена. Включи свою и можешь говорить. «Ты свистни, тебя не заставлю я ждать…» – процитировал он Бернса.

– А где ты сейчас?

– В постели. Пытаюсь уснуть. Рация лежит рядом с кроватью. Так что я услышу тебя и ночью.

Алекс невольно улыбнулась.

– Ты как нянька, которая присматривает за младен­цем.

– Точно.

– А младенец – это я.

– Ты сама это сказала, принцесса. Свет будет гореть у тебя всю ночь?

– А что?

– Чтобы знать, чего ждать, когда я в следующий раз выгляну в окно. Если в доме темно, я проверяю. Если светло, то нет. Или наоборот.

– Я оставлю свет, – смущенно призналась Алекс. Он был прав. Свет – еще одно хорошее сигнализа­ционное устройство. Джо хмыкнул снова.

– Приготовься к тому, что счет за электричество бу­дет громадный. Ну, если тебе больше ничего не нужно, то я буду спать. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – тихо сказала Алекс. Потом положила «уоки-токи» на тумбочку и забралась под одея­ло. Свет она не стала выключать даже в комнате. Алекс зевнула и поняла, что таблетка начала действовать. Зна­чит, она уснет через несколько минут.

Самым чудесным было то, что она больше не боя­лась. Говорить с Джо по рации было почти то же самое, что находиться с ним в одной комнате.

Почти, но не совсем.

– Джо… – Она просто хотела убедиться, что эта штука все еще работает.

– Гм-м?

– Ничего. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Ей было удивительно тепло и спокойно. Голова слегка закружилась, веки отяжелели. И только тут Алекс вспом­нила, что злилась на Джо. По-настоящему злилась. «Чтобы твоей ноги больше здесь не было», – вот что она думала.

Ну и ладно. Злиться можно днем. А ночью вражда спит.

Глава 28

«Вот и все, – подумал Джо, перевернувшись на жи­вот, накрывшись подушкой и обеими руками прижав ее к ушам. – Прощай, сон».

Алекс уснула, и он слышал ее сонное дыхание.

Тихие вдохи и выдохи. Шорох простынь, когда она заворочалась. А секунду спустя – негромкий стон.

Человек еще никогда не изобретал такой пытки. Тем более, чтобы пытать самого себя.

Кто бы мог подумать?

Самое печальное заключалось в том, что он ощущал себя твердым, как кирпич, похотливым, как козел, и го­рячим, как перец халапеньо, а этого не должно было быть. Тогда, на кухне, она была готова ради него на все, что угодно. О господи, до чего же она была хороша! Слишком хороша. Как будто родилась для него. Для его объя­тий.

«Леди в гостиной, шлюха в постели» – о такой он меч­тал всю жизнь.

Именно эта мысль заставила Джо отвергнуть Алекс.

Если он проведет с ней в постели три недели, то про­сто не позволит ей уехать. Он знал это так же твердо, как то, что солнце встает на востоке.

Но она все равно уедет. Она может жить где угодно, а он только здесь.

Она вылечится от своей болезни, а он никогда.

Она вздохнула, долго и протяжно. Звук был слышен так отчетливо, словно она лежала рядом. Реакция Джо была мгновенной и мучительной.

О господи, как это грустно. Грустнее, чем муки пер­вой любви. Чем бесконечные телефонные разговоры, которые Али ведет со своей подружкой Хизер.

У него, взрослого, тридцатисемилетнего мужчины, от одного нежного звука женского дыхания член встает, как памятник Вашингтону.

Все. Надо с этим покончить. Если он будет прислу­шиваться и дальше, то плюнет на собственные благора­зумные советы, поднимется на холм, воспользуется сво­им ключом, отключит эту проклятую охранную сигнали­зацию и заберется к ней в постель.

Она примет его с радостью. Это Джо знал.

Мысль о том, что произойдет дальше, заставила его заскрежетать зубами. Он свесил ноги с кровати и встал. И тут же увидел в окно, которое нарочно оставил неза­шторенным, ярко освещенный Уистлдаун, сияющую звезду на вершине холма.

Она сказала, что не боится.

Ага, как же. Так же, как он не испытывает похоти. Уэлч был на девяносто девять и девять десятых про­цента уверен, что в этом доме Алекс находится в такой же безопасности, как он в своем. А об оставшейся одной десятой процента риска должна была позаботиться охран­ная система.

Схватив со стула оставленные там джинсы, он натя­нул их и прошел на кухню. Там, не включая света, налил себе стакан молока. Он где-то слышал, что молоко помо­гает уснуть.

Кстати, Алекс ведь принимает снотворное.

Ничего удивительного, что она уснула в мгновение ока. Вот бы и ему так.

Он выпил молоко, поставил стакан на стол… и услы­шал безошибочно узнаваемый звук. Кто-то вставлял ключ в замок задней двери.

Звук был тихий, приглушенный. Щелк – и дверь от­крылась.

Джо оперся о стол, скрестил руки на груди и стал ждать.

В отличие от Алекс он не боялся взломщиков. Таких преступлений в «Райском графстве» не совершали. Он прекрасно знал, кто крадется на кухню под покровом ночи.

Дверь кухни закрылась так же осторожно, как и от­крылась. Джо протянул руку и нажал на выключатель.

Внезапный яркий свет заставил Али застыть на мес­те, как оленя, ослепленного фарами.

– Привет, сын, – дружелюбно сказал Джо, сразу за­метив, что Али облачен в джинсы, тапочки и застегнутую на «молнию» армейскую куртку. Значит, парнишка не просто вышел на крыльцо подышать свежим воздухом. Когда Джо видел Али в последний раз, часа два назад, тот был в спортивных трусах, майке и шел из ванной к себе в спальню.

– Привет, папа.

Если виноватая улыбка, сопровождавшая эти слова, что-нибудь значила, то дело пахло керосином.

– Может, скажешь, где ты был?

Али пожал плечами и начал расстегивать куртку.

– Выходил.

– Знаешь, об этом я и сам догадался. Куда?

Али посмотрел ему в глаза.

– Просто выходил.

Для Али это было равносильно открытому бунту. Джо оторвался от стола и шагнул к мальчику. Сын следил за ним с тревогой. Расстегнутая куртка свисала с удиви­тельно широких плеч, и Джо внезапно понял, что через несколько лет парнишка будет таким же крупным, как и он сам.

Он подошел ближе и принюхался. Не демонстратив­но, но достаточно заметно.

Глаза Али сузились.

– Я не пил, так что нечего меня нюхать, – сказал он. – И наркотики тоже не принимал.

– Верно, – ответил Джо и немного успокоился. Али стоял в каком-нибудь полуметре и смотрел на него с оби­дой. Ну что ж, есть только три вещи, которые могут вы­манить из постели шестнадцатилетнего мальчишку в разгар ночи. Две первые уже отпали.

А поскольку шум подъезжающей машины был бы слышен за несколько километров, личность соучастни­цы Али выяснять не приходилось.

– Ты входил или она выходила? – любезно спросил Джо.

У Али расширились глаза.

– Кто?

– Кончай, малыш, – сказал Джо, присаживаясь на угол кухонного стола и насмешливо глядя на Али. – Пре­красно знаешь, кто. Нили Хейвуд.

Лицо Али стало таким, что Джо чуть не расхохотал­ся. Его выражение было равносильно словам: «Откуда ты знаешь?»

– Она выходила, – ворчливо признался Али.

Увидев понимающий взгляд отца, он вспыхнул до корней волос и стал снимать куртку, воспользовавшись этим как предлогом, чтобы отвернуться.

– Мы только разговаривали, – с места в карьер на­чал он защищаться.

Джо чуть не сказал «ага, как же», но передумал.

– Она говорит, что ты спишь с ее сестрой.

Говорят, что лучший способ защиты – это нападе­ние. Похоже, мальчик это усвоил. Джо с трудом сохра­нил бесстрастный вид. Он не собирался обсуждать с сы­ном свою сексуальную жизнь.

– В будние дни отбой дается в десять. – На каждую атаку имеется контратака.

Лицо Али помрачнело. Нарушение отбоя было пре­ступлением, каравшимся нещадно.

– Кончай, папа. Я только поднялся на холм. С минуту Джо смотрел на него.

– Ладно, иди спать. Но не вздумай снова удирать из дома посреди ночи, понял? Если поймаю еще раз – не посмотрю, что ты почти взрослый, и взгрею по первое число.

– Да, хорошо. – У Али явно отлегло от сердца.

Он повесил куртку на вешалку и пошел к двери кух­ни. Потом оглянулся на Джо, который убирал молоко, и улыбнулся.

– Эй, папа, я насчет мисс Хейвуд. Она крутая. Же­лаю счастья, – нахально выпалил он и исчез в коридоре, прежде чем Джо успел ответить.

Поднимаясь по лестнице, Джо помянул Нили недоб­рым словом. Войдя в спальню, он выглянул в окно. Уистлдаун все еще светился. Не забыла ли эта испорченная ма­ленькая ведьма снова включить охранную систему? Воз­можности проверить это не было. Говорить Алекс о том, что ее сестра тайком выходила ночью, было бесполезно, поскольку Алекс не имела на нее ни малейшего влияния. Он, конечно, ей скажет, но как-нибудь потом. Что же касается Али, то он провел с сыном беседу о безопасном сексе еще несколько лет назад. Впрочем, все это его не слишком заботило. В конце концов, мальчику почти сем­надцать.

Джо не торопясь снял джинсы, лег и вдруг навострил уши. Алекс проснулась и заворочалась. Он слышал ее лег­кие шаги, затем негромкий скрип открываемой двери. «Должно быть, пошла в ванную», – подумал Уэлч. Мгновение спустя он услышал ее вздох и понял, что Алекс снова легла в постель.

Комнату наполнял звук ее дыхания.

Он хотел что-то сказать, но вовремя спохватился. Начинать беседу не следовало. Если Алекс скажет что-то вроде «заходи как – нибудь», ему захочется поймать ее на слове.

«От чего ушел, к тому и пришел», – подумал Джо. Он повернулся на спину, швырнул подушку на пол, под­ложил руки под голову и с досадой уставился в потолок. Если бы он был таким практичным человеком, каким привык себя считать, то протянул бы руку и выключил эту проклятую рацию. И нет проблемы.

Но он не сделает этого. Потому что Алекс могла про­снуться и испугаться. Потому что она могла позвать его. Потому что она верила в его защиту. А он должен был оправдать ее доверие.

«Оправдывать доверие – это моя профессия», – саркастически подумал Джо. Он оправдывал людское до­верие всю свою жизнь.

А что получил взамен?

Глава 29

Ночь принадлежит Хищнику. Это в порядке вещей. Так было, так будет. Совы охотились на залитых лунным светом полях, безмолвно парили на огромных распро­стертых крыльях и без предупреждения пикировали на неосторожную мышку, торопившуюся по своим делам. В чаще ниже по течению ручья рыскали стаи злобных койотов в поисках беззащитного теленка, козленка или олененка. Но ни совы, ни койоты не забывали о собст­венной уязвимости. Хищник никогда не выберет жертву, которая может представлять для него опасность.