Глава 6

Хорошая новость заключалась в том, что она не погибла. Плохая – что это могло с ней скоро случиться.

В течение какого-то времени после удара Саммер ничего не чувствовала, кроме биения собственного сердца. Прошло еще несколько секунд, прежде чем она поняла, что пережила автокатастрофу и, вероятно, находилась без сознания. Она все еще ощущала головокружение и потерю ориентации. Скорее всего, ударилась головой о ветровое стекло.

Сморщившись, женщина открыла глаза и бегло взглянула на стекло. Там не было ни царапины, хотя о ее голове такого наверняка не скажешь. Она буквально раскалывалась. Тело распластано на руле со вцепившимися в него руками. Саммер решила потрогать свой лоб, чтобы оценить степень повреждений, – идет ли кровь? – но не нашла в себе сил разжать пальцы. Удар, казалось, парализовал ее.

Мотор микроавтобуса все еще работал, передача включена, хотя они никуда не ехали. Ну да, конечно, они в микроавтобусе, а тот врезался в комбайн.

Страшным усилием воли Саммер заставила себя вспомнить, как она попала в эту ситуацию. В мозгу промелькнули фрагменты последних событий.

Повернув голову, женщина увидела, что монстр по-прежнему рядом. Лежит на своем сиденье. Веки опущены, рот приоткрыт, левая рука бессильно свисает вниз, пальцы слегка скрючены, словно только что скребли черный коврик пола. Наклонившись над ним, Саммер убедилась, что и его правая рука тоже пуста. Скальпеля нигде не было видно. Очевидно, он потерял его при ударе.

Как только это дошло до ее сознания, женщина почувствовала прилив сил. Ура! Она наконец снова будет свободна! Однако, схватившись за ручку дверцы, не заметила, что мужчина шевельнулся.

– Хрен тебе! – словно прочтя ее мысли, прорычал он как раз в тот момент, когда дверца распахнулась. Монстр снова сгреб в кулак ее волосы и окончательно пресек попытку к бегству.

– Ой!

Несмотря на боль и страх, Саммер больше не могла и не желала подчиняться. Мутная волна ярости захлестнула ее, оставив кристально чистой только одну мысль: если сегодня ночью ей суждено умереть, то, по крайней мере, она умрет, сражаясь.

– Ай-а! – женщина издала вопль, которого не постыдился бы и сам Брюс Ли, с участием которого она смотрела не меренное число фильмов, и набросилась на своего мучителя. Каждая клеточка ее тела просто жаждала причинить ему тяжкие увечья.

– Ах ты, сука! – выкрикнул он, когда, неожиданно навалившись всей массой, Саммер отбросила его к правой дверце. Для защиты у него была только одна рука. Другая запуталась в ее длинных и по-детски мягких волосах и оказалась пойманной, как в ловушку. В момент удара ее ногти вонзились ему в шею, зубы – в плечо, а колено уже нацелилось в пах. Но тут дверца распахнулась, и оба вывалились прямо в кукурузу.

– А, черт! – заорал он и упал на спину, ноги же еще оставались в машине.

Саммер грохнулась на него сверху. В момент приземления ей удалось выдвинуть вперед правое колено, и оно, к счастью, попало в цель.

«А это в твою честь, мам!» – подумала она с восторгом.

Мужчина судорожно вдохнул воздух, поджал колени к груди и перевалился на бок, сминая кукурузные стебли. При этом продолжал держать женщину за волосы.

– Ай-а! – с новым устрашающим боевым кличем из фильма «Кулак ярости» она бросилась на него, сначала даже не почувствовав удара в подбородок, который лишил ее сознания.

Когда Саммер пришла в себя, то оказалось, что она лежит на земле лицом вверх, а над ней плывет звездное небо. Ниже звезд, но все же гораздо выше головы легкий ветерок покачивал стебли кукурузы с початками. Звон цикад прорывался сквозь отнюдь не мелодичную рапсодию влюбленных лягушек. Вдали ухала сова.

Болела голова. Челюсть ныла. Колкие стебли скошенной кукурузы впивались ей в спину. На левую ягодицу давил большой острый камень. По сравнению с этим неудобство, причиняемое ей меньшими собратьями – насекомыми, было сущим пустяком. Скорлупок цикад она просто не замечала.

В надежде избавиться от назойливого камня Саммер пошевелилась. Тут же над ней возникло кошмарное лицо чудища Франкенштейна, заслонив собой половину неба.

От неожиданности женщина вскрикнула. Мгновенно ее рот был зажат ладонью, а голова придавлена к земле. Саммер попыталась освободиться и начала мотать головой из стороны в сторону.

– Заткнись, черт тебя побери, – прорычал слишком знакомый голос. Саммер сразу узнала эти отвратительные нотки. И лицо похитителя тоже. Значит, она снова в ловушке.

Признав поражение, женщина положилась на волю Божью и удачу, закрыла глаза и осталась лежать в неуютной «постели» из камней, кукурузной стерни и останков насекомых. Если он собирается убить ее, пусть делает это поскорее. Но она больше не пошевелит и пальцем.

Он осторожно отнял ладонь от ее рта.

Саммер даже не приоткрыла веки.

Воцарившееся между ними напряженное молчание длилось, казалось, уже вечность.

Вдруг безо всякого предупреждения мужчина схватил и сжал ей левую грудь.

– Убери от меня свои лапы! – Саммер в возмущении отбросила его руку и мгновенно заняла сидячее положение, отодвинувшись назад. Микроавтобус, со все еще работавшим двигателем, преградил ей путь к безопасности. Прижав колени к подбородку, она внимательно смотрела на своего мучителя.

Пассивно ждать смерти – это одно, но сносить сексуальные домогательства – совсем другое дело.

– Я так и подумал, что это проймет тебя, – сказал похититель. Его голос звучал по-мужски самодовольно и, удивительное дело, совершенно нормально. Он сидел на земле, скрестив ноги, не далее чем в трех футах от нее, и снова массировал свое бедро. Саммер показалось, что в щелке его единственного затекшего глаза промелькнул удивленный блеск. Но лицо мужчины было настолько изуродовано, что она не могла быть в этом уверена.

В темноте, однако, монстр не казался таким страшным. Наверняка потому, что она не могла разглядеть его как следует. Никакого сомнения, что при ярком свете его лицо окажется таким жутким, что ей захочется с криком убежать прочь, и все же женщина не испытывала прежнего ужасав Возможно, это из-за едва различимой искорки изумления в его взгляде, а может, потому что в течение некоторого времени они были союзниками, спасаясь от фараонов с пушками. Не исключено также, что при аварии она ударилась головой сильнее, чем думает, и это загадочное отсутствие страха – результат повреждения мозга.

Как бы то ни было, это был факт.

– Катись ты в преисподнюю, – бросила она.

Его распухший рот искривился в подобии легкой удивленной улыбки. Если, конечно, при данной внешности можно было назвать его гримасу улыбкой. Но тем не менее ее ужас еще чуть-чуть отступил.

– Спасибо, я там уже побывал. Теперь вот вернулся. По мне, там слишком много болтливых женщин, – сказал он. Саммер не ответила, только зло посмотрела на него. Через мгновение он снова заговорил: – Когда твои друзья стреляли в меня, то не слишком уж заботились о твоей безопасности. Мне кажется, тебе стоит подумать об этом. Самое время умной девочке определиться, на чьей она стороне. Переходи на мою, и я решу, что смогу для тебя сделать.

– Мне кажется, ты несешь какую-то чертовщину.

Чертовщина была ее любимым словом, и после того, что говорил он, Саммер не собиралась подбирать выражения. Какая разница, что подумает этот уродливый маньяк с наклонностями убийцы.

– Ничего я не несу, – с некоторой обидой произнес он.

– Эти люди мне не друзья.

– Как же, не друзья!

– Я видела их первый раз в жизни.

– Так уж и первый?

– Черт тебя побери, я говорю правду! – резко воскликнула Саммер.

– Знаю я эту правду.

– Да кто ты, собственно, такой, чтоб тебя разорвало? – Если уж ей захочется, она умеет ругаться.

Он долгим взглядом посмотрел на нее:

– Полицейский. Что-то в этом роде.

– Полицейский? Что-то в этом роде… – передразнила его Саммер. – Что значит в этом роде, когда речь идет о полицейском? – с сарказмом в голосе спросила она.

– Что-то вроде полицейского – это тот, кому лучше не становиться поперек пути, леди. Связавшись с этой шайкой, вы выбрали себе плохую компанию. А знаете, что бывает с убийцами полицейских или с потенциальными убийцами полицейских в великом и замечательном штате Теннесси? Рано или поздно в одно прекрасное утро они просыпаются мертвецами.

– Так ты что, думаешь, я… – Саммер замолчала и, быстро перебрав в уме все обстоятельства, решила: конечно, он мог быть ненормальным, а может, и нет, но ведь трое стрелявших в него – нет, в них обоих, – они-то ей не приснились. Что-то тут было не так. И является ли он полицейским или нет, но должен же знать, что она не имеет ко всему этому никакого отношения. – Я не убийца полицейского. И не потенциальная убийца. Даже не возможная убийца кого-то вроде полицейского. Я уборщица.

– Уборщица?

– Да, уборщица. Понимаешь, кто-то ведь должен убирать за всеми остальными. Вот я и есть та самая уборщица.

Мужчина задумался.

– Вранье!

– Нет, правда. Мне принадлежит фирма по уборке помещений «Свежая маргаритка», и я как раз закончила прибирать похоронное бюро «Хармон бразерс», когда наткнулась на тебя.

– Ты все врешь!

– Я говорю правду, – настаивала Саммер. – У меня нет ни малейшего представления о том, что там происходило, и не думаю, что хотела бы хоть что-нибудь узнать об этом. Так что, чем бы ты ни был занят, можешь меня смело из этого вычеркнуть.

– Я спросил тебя про остальную банду, и ты точно поняла, о чем идет речь. Даже сказала мне, где они находились. Если ты никак не замешана в этом, то откуда тебе было знать, что они были за домом?

– Я угадала случайно.

– Ну да, конечно.

– Случайно. Клянусь, что случайно. Ты напугал меня, и я сказала тебе, что ты хотел услышать. Я даже не знала, что там вообще были какие-то люди, просто решила, что ты ненормальный. Я ублажала тебя. – Саммер сделала глубокий вдох, успокаиваясь. – Посмотри на меня. Разве не видишь, что это униформа уборщицы? Уж не думаешь ли ты, что хоть одна уважающая себя женщина может по доброй воле надеть на себя черные синтетические брюки и нейлоновую блузку с вышитой на кармане маргариткой?

Наступило молчание.

– Покажи мне какой-нибудь документ.

– Нет у меня документов. Моя сумка…

– …осталась в похоронном бюро. За запертой дверью. Вместе с ключами от машины. Допустим. Однако должен сказать тебе: уж больно ты шустрая.

– Ты можешь проверить меня по любому телефонному справочнику в городе. Там есть мое имя, название фирмы, а на автоответчике мой голос, если захочешь позвонить.

– Хорошая мысль. Я просто выну свой старый сотовый телефон из кармана моих штанов и… ах, пардон, эти штаны не мои. Мои вместе с моим телефоном в похоронном бюро. За запертой дверью. Как и твоя сумка. Как и ключи. Так что проверить твою сказку я, увы, не смогу. Какая жалость!

– В Мерфрисборо десятки уличных телефонов-автоматов. Все, что тебе нужно, это доехать до города, остановиться у одного из них и бросить в него двадцатипятицентовую монету.

– Ну что ж, когда в следующий раз мне захочется свалять дурака, я воспользуюсь твоим советом.

– Ты можешь сделать это прямо Сейчас. Вот машина.

– Если бы она смогла поехать и если бы я захотел снова поучаствовать в погоне, я бы уже сидел за рулем. Но у меня пока нет желания в ближайшем будущем покидать это место. Они не видели, как мы свернули с дороги.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что если бы твои друзья видели, то давно уже были бы здесь.

– Они мне не друзья, я тебе уже говорила.

– А я тебе уже не поверил. Понимаешь, я не очень доверчив по натуре.

– Если ты фараон, то не станешь убивать меня, – предположила Саммер вслух. Эта догадка пролетела в ее сознании, как ракета по небу в День независимости. Она почти физически ощутила облегчение и мысленно воспарила. – Я ухожу отсюда.

– А вот и нет, не уходишь. – Его рука молниеносным движением схватила и сжала ее лодыжку, как капкан. – Ты арестована.

– Что?

– То, что слышала: арестована.

– Я арестована? Но ты не можешь арестовать меня!

– Я только что это сделал.

– Ты не имеешь права! Я не совершала ничего противозаконного! Кроме того, ты не полицейский, а вроде полицейского, судя по твоим же словам, которым я не очень-то верю. И не думаю, будто в этом звании, что бы оно ни означало, ты можешь арестовывать людей. Кстати, кто они такие, эти «вроде полицейских»? Работают по найму, что ли? Регулируют уличное движение на Рождество? Или работают в охранных агентствах? Тогда они толю не могут арестовывать людей.

– Ты все сказала? Я фараон, договорились? Настоящий фараон. А ты арестована.

– Я тебе не верю. – Она бросила на него сердитый взгляд. – Покажи мне свое удостоверение.

– Смех, да и только.

Ответ был известен им обоим.

– Я не верю, что ты вообще полицейский.

– А я не верю, что ты уборщица, так что мы квиты.

– Отпусти мою ногу!

– А ты заставь меня.

Саммер набрала в легкие воздуха.

– Если ты полицейский, я подам на тебя жалобу. Ты держал скальпель у моего горла. Ударил меня по лицу. Схватил меня за грудь. Ты до смерти запугал меня. У тебя будут такие неприятности, которых тебе не расхлебать.

– Ой-ой, я со страху уже обмочился в свои сандалии.

– Ты на самом деле обмочишься. Мой свекор – начальник здешней полиции.

– Ах, вот как? – Казалось, он призадумался над ее словами, а потом покачал головой. – Ну да, конечно. Ты ведь у нас шустрая. Скажи, ты что, патологическая лгунья?

– Я говорю правду, черт тебя побери!

– Конечно, конечно. Готов поспорить, что ты даже имени начальника полиции не знаешь.

– Розенкранц. Сэмюэл Т. Розенкрани – торжествующе прозвучал ее ответ.

Наступила пауза.

– Это можно прочесть на любой вывеске.

– Можно. Но я знаю это не из вывески. У него отвратительная бородавка под левым ухом, и он курит сигары. И «Т» означает Тайнмвн.

Еще пауза.

– У старика Рози только один сын. Последнее, что я слышал о нем, это то, что он женился на манекенщице нью-йоркской фирмы нижнего белья, двадцатипятилетней цыпочке сногсшибательной красоты.

– Фирма дамского белья. И вообще твои сведения устарели. Но это я.

Мужчина оглядел ее с головы до ног.

– Очень приятно, а я далай-лама.

Саммер почувствовала легкое раздражение,

– Прошло столько лет, я прибавила в весе. Ну и что? Все равно ведь это я.

– Мне показалось, ты сказала, что работаешь уборщицей.

– Я уборщица.

– Уборщица, которая демонстрирует дамское «бель-о»? – Он нарочно исказил это слово.

– Дамское белье я демонстрировала раньше, а теперь у меня фирма по уборке помещений, – процедила Саммер сквозь зубы.

– Ясно. Я понимаю, почему ты перешла именно на эту работу. Любой дурак знает, что скрести туалеты куда легче, чем таскать на себе лифчики и трусики перед камерами. Я и сам поступил бы точно так же.

Саммер смерила его испепеляющим взглядом.

– Да заткнись ты! И отпусти наконец мою ногу.

– Так, Розенкранц или не Розенкранц, ты арестована.

– Прекрасно, я арестована. Теперь ты отпустишь мою ногу?

– Я, похоже, надоел тебе, а? – произнес он с издевкой в голосе, многозначительно проведя своим указательным пальцем по ее подбородку. – Цыпочки никогда не бывают равнодушны ко мне.

– Меня тошнит от тебя.

– И так тоже, случается, я на них действую, извини. – На этот раз гримаса мужчины несомненно была улыбкой, хотя и короткой. Его палец замер на месте.

– Не сомневаюсь, – сказала Саммер с облегчением.

– Предупреждаю тебя: если попробуешь бежать, я тебя догоню. В школьной футбольной команде я был нападающим и иначе, как круто, играть не умею.

Он отпустил ее лодыжку и встал на ноги. Мужчина был не так уж высок, она заметила это и раньше, но, действительно, был сложен как футбольный игрок. А может, просто в слишком тесной майке его плечи, руки и грудь выглядели впечатляюще? Как бы то ни было, женщина не сомневалась, что он догонит ее, если она побежит. И она не побежала.

– А что это была за школа? – язвительно поинтересовалась Саммер.

– «Тринити».

Это была католическая школа близ Нашвилла, знаменитая своей футбольной командой.

– Вот как? А твое имя?

Саммер знала нескольких выпускников «Тринити», в основном ребят. В отрочестве она часто бывала в Нашвилле. Большой город, яркие огни и всего в сорока милях по автостраде от дома.

– Стив.

– А полностью?

– Стив Колхаун. – Его голос прозвучал настороженно, и именно эта настороженность оказалась для нее красноречивей всего остального. Стив Колхаун. В горах Теннесси он был более знаменит, чем Дэви Крокет. Или, правильнее сказать, печально знаменит.

Наверное, она посмотрела на него как-то особенно, потому что мужчина равнодушно сказал:

– Я вижу, мое имя тебе знакомо.

Глава 7

– Кто же о тебе не слышал?

У Саммер не было причин щадить его чувства. Стив Колхаун и в самом деле был полицейским. А точнее, детективом полиции штата Теннесси. Или, по крайней мере, когда-то им был. Она не знала его нынешнего статуса, потому что газеты уже давно перестали интересоваться этим человеком.

А года три назад он был одной из сторон самого знаменитого любовного треугольника из всех, какие знала центральная часть Теннесси. Трагический роман Колхауна стал всеобщей сенсацией, когда женщина, с которой он был в связи, повесилась в его кабинете. В здании полицейского участка, в самом центре Нашвилла. То обстоятельство, что она была подающей надежды певицей в стиле кантри, только придало драме большую остроту. Как и тот факт, что она оставила не посмертную записку, а видеокассету. Пленка содержала сногсшибательные кадры, запечатлевшие ее и Стива Колхауна, друга детства и сослуживца ее мужа, в сценах самого жаркого секса. На письменном столе того кабинета, где оборвалась ее жизнь. Согласно той же записи женщина совершила самоубийство, когда Стив прервал их тайный роман.

Телевидение и пресса были в восторге от этой истории. Она попала даже на страницы «Инкуайрер».

Стив Колхаун получил свою порцию славы и мести.

– Ну, знаешь, не верь всему, что слышишь. Половина того, что тогда болтали, была ложью.

– Ты хочешь сказать, что половина была правдой? – не удержалась Саммер.

Проигнорировав вопрос, Колхаун бросил на нее испепеляющий взгляд.

– Не будь хитрожопой, Розенкранц. Я не люблю хитрожопых.

– О, да ты пугаешь меня?

– Вот именно. Напуганной ты мне нравишься больше. По крайней мере, тогда ты меньше тарахтишь.

– Моя фамилия не Розенкранц, а Макафи. Саммер Макафи. С Лемом Розенкранцем мы развелись.

– Сообразительный парень.

– Насколько я правильно помню газетные публикации, тебя уволили, когда все открылось. Значит, ты не полицейский. И даже не «что-то в этом роде». И больше им не будешь. И уж точно не в Мерфрисборо. Короче говоря, я пошла отсюда.

– Давай, давай, Розенкранц. Попытай счастья. Доставь мне удовольствие.

И он выразительно посмотрел на нее.

Заметив его взгляд, Саммер содрогнулась. Даже Грязный Гарри не смог бы так посмотреть, ведь у Гарри было два глаза. Скрестив руки на груди, женщина чертыхнулась и прислонилась плечом к микроавтобусу.

– Приятно узнать, что ты не так глупа, как кажешься.

Она решила проигнорировать это замечание.

– А что же ты делал среди ночи в похоронном бюро на столе для бальзамирования?

– Ты никогда не слышала о предварительном сервисе фирмы «Хармон бразерс»? Приходишь к ним еще до своей смерти, и они оказывают тебе ровно половину своих услуг.

– Ха-ха!

– Мне нравятся женщины, которых смешат мои шутки.

Саммер бросила на него убийственный взгляд. Но тот, видимо, не тронул его.

– Я не шучу. Как ты там оказался? Попал в катастрофу, да?

– В катастрофу, это точно. – Стив фыркнул. – Сначала твои дружки сделали из меня отбивную, потом облили керосином, и, когда ты решила пощупать мой пульс, они как раз разжигали специально ради меня печь крематория. Спасибо, что голова оказалась крепче, чем они рассчитывали, а то сейчас моя задница была бы поджарена с корочкой.