Глава 7

Весь день Андрей бродил по улицам родного города, не зная даже конечной цели своей прогулки. Он посетил те достопамятные места, которые оставили в его душе неизгладимый след, пытаясь нащупать хоть какой-нибудь след, указывающий на местонахождение Люськи, но так ничего и не нашел. Под вечер он понял, что больше идти некуда. Он вдруг осознал то, чего не мог даже представить себе за шесть лет отсидки. Все, ради чего он терпел унижения и несчастья, исчезло в один момент. Женщин, которые его ждали, больше нет. А друзей? Друзья были. Но где они сейчас, кто знает. Наверное, уехали или обзавелись семьями, и, скорее всего, уже не помнят его. Но был один друг, который должен помнить, потому что у этого друга был перед ним один неоплаченный должок.

Андрей позвонил в дверь и отошел в темноту. Дверь распахнулась и на порог вышел растрепанный мужик лет тридцати в майке и трениках. Он недовольно оглядел лестничную площадку и смачно сплюнул.

— Хулиганье! — ругнулся он и хотел уже убраться обратно, как вдруг заметил у стены тень.

Андрей вышел на свет.

— Здорово!

— Здрасьте… — мужик недоуменно смотрел на него, не узнавая и пытаясь принять агрессивный вид, какой принимают, чтобы скрыть страх.

— Не узнал, что ли? — удивился Андрей, слегка улыбнувшись, чтобы выразить радость от встречи со старым другом.

Однако этот друг был напрочь глух к чужой радости и совсем не разделял её.

— Нет, — он отвел глаза и проверил площадку — нет ли кого еще.

Андрей насупился. Этот парень не мог не узнать его, слишком многое их соединяло, слишком хорошо они когда-то знали друг друга. Неужели шесть лет могут изменить человека до неузнаваемости?

Из квартиры послышался раздраженный женский голос.

— Игорь, кто там?

Тишину прорвал нервный плач ребенка. И опять недовольный женский голос, отпускающий нелестные эпитеты в адрес мужа.

— С работы! — крикнул Игорь в квартиру, вышел на площадку и прикрыл дверь.

— А я из-за тебя когда-то сел, — напомнил Андрей.

— Ты сам был виноват.

— Значит, узнал! — обрадовался Андрей.

— Что тебе нужно? — Игорь набычился и смотрел на него исподлобья. Чувствовалось, что он готов отразить любую агрессию, какой бы она не была. Неприятные воспоминания о прошлом раздражают, и человек может пойти на любую подлость, лишь бы этого не вспоминать.

— Что, даже на порог не пустишь? — Андрей в упор смотрел на него, пытаясь воззвать к остаткам его совести.

Игорь отвел глаза и уставился куда-то в пол, словно разговаривал не с человеком, а произносил мысли вслух.

— Со старым покончено. Я этими делами больше не занимаюсь.

Андрей пожал плечами и сказал предельно убедительно:

— Я тоже не собираюсь.

— Тогда что тебе нужно?

Андрей не ожидал такого приема. Конечно, он не надеялся, что своим визитом доставит несказанную радость, но и не предполагал, что его будут держать на лестнице.

— Мне негде переночевать, — признался он. — Как-то так получилось, что меня вычеркнули из списка очередников на жилье.

Игорь решил сам начать наступление. Он подошел вплотную и со злостью посмотрел Андрею в глаза, надеясь напугать.

— У меня жена и ребенок! Понял? Они ничего не должны знать! Ничего! Для меня больше никого не существует! И тебя тоже!

Андрей отступил немного назад и повторил тихо, как будто для себя:

— Мне негде переночевать. — И понял, что это похоже на просьбу.

— Иди в гостиницу! — Игорь резко повернулся, не глядя больше на него, шагнул в квартиру и захлопнул за собой дверь. Щелкнули два или три замка.

Когда-то, очень давно, так давно, что Андрей уже стал сомневаться, а было ли это на самом деле, они чистили квартиры. Игорь только отслужил в армии и не знал, чем себя занять. Ради спортивного интереса забрался как-то в квартиру на первом этаже, собрал все, что можно было собрать, и удачно сдал краденое в одни руки за хорошие деньги. Потом жил припеваючи месяца полтора, гуляя с девочками по ресторанам и рассказывая им про свою якобы работу контрактника, воевавшего на стороне сепаратистов в какой-то выдуманной стране. Деньги быстро кончились, и Игорь решил продолжить начатое дело, но скоро понял, что без помощника ему никак не обойтись.

Андрей в это время просто бедствовал. После смерти отца он остался один с больной матерью на руках, с трудом растягивая на месяц крошечную пенсию и пытаясь мелкими заработками по вокзалам и магазинам свести концы с концами. Но кто будет достойно оплачивать услуги восемнадцатилетнего пацана — студента первого курса политехнического института. Армия ему не светила, поскольку у него на иждивении была больная мать. До настоящего работоспособного возраста было ещё далеко. Тут его и подобрал Игорь, сразу предложив работу и хорошие деньги.

Они работали очень осторожно, не наглели, на новое дело шли только тогда, когда кончались деньги. Тщательно выбирали квартиру, долго пасли хозяев, изучая их распорядок дня, умудрялись даже заранее воровать ключи и приноровились отключать сигнализацию, если она была. Работали с молодецким азартом, свойственным их возрасту, но никогда не шли напролом, если видели, что все срывается, тут же уходили. Три года их не могли поймать. Оперативники, наверное, думали, что работают профессионалы, и даже представить себе не могли, что это дело рук пацанов. Но сколько веревочке не виться… Как-то они забрались через окно в квартиру. Игорь долго возился с хитроумной сигнализацией, чтобы открыть дверь, пока, наконец, её не отключил. Или сказал, что отключил. Андрей пошел по комнатам, собирая наиболее дорогие вещи, как вдруг нагрянула милиция. Их застукали на месте преступления. Вернее, так подумал Андрей, когда услышал топот ног и увидел вбежавших в квартиру оперативников. На самом деле замели его одного. Игоря уже в квартире не было. Потом на следствии Андрей убеждал следователя, что работал один, и в запале откровенности повесил на себя все предыдущие кражи. Как объяснил ему тогда один знающий человек, сосед по камере и большой специалист по угону автотранспорта, выдай он сообщника, его дело пошло бы по другому пункту статьи: как кражи, совершенные организованной группой, и срок мог бы оказаться значительно большим.

Две полуголые девицы танцевали на сцене какой-то современный танец, сильно напоминающий ритуальные пляски аборигенов африканского континента. По ходу танца они резкими движениями снимали с себя последние остатки одежды. Каждая снятая вещь приводила мужчин, как, впрочем, и женщин, в бурный восторг, и они выражали его выкриками и рукоплесканиями. Как немного, в сущности, надо зрителю, чтобы быть на грани ликования. Что там шекспировские страсти — вполне достаточно одной молодухе стянуть лифчик.

За одним из столиков в дальнем углу зала сидели три человека и мирно беседовали между собой, стараясь не привлекать к себе внимания громкими выкриками. Это были стареющий сердцеед Махров, его «приемный сын» Витек Торопцев и молодой бандит, обиженный на жизнь, Толик Филимонов по прозвищу Твердый. Кликуху свою он получил не за твердость характера, а за твердолобость. Когда-то он состоял в банде Груздя, входил в его близкое окружение, да стал задирать нос и командовать бойцами, как хотел. Валера отстранил его от многих дел, а потом и вообще прогнал. Твердый обиделся и стал собирать свою банду. Через некоторое время ему это удалось, но вес он имел небольшой, работал по коммерческим ларькам и подбирал куски, на которые не зарились более крупные группировки. Витек знал Твердого давно, то ли по школе, то ли по спортзалу, и пригласил его в ресторан «Ночные огни» якобы с предложением о сотрудничестве, а на самом деле для вытягивания хоть каких-нибудь сведений о личной жизни Груздя. Поставленный на повестке дня вопрос был легко разрешен: Твердый почему-то отказывался работать на кого-либо, предпочитая свободу хорошему заработку, и Махров перешел на личность своего конкурента.

— Ты знаешь, Толян, Груздь совсем обнаглел. С отцами не считается. Со мной не считается. В бутылку лезет. Так что скоро война будет. Ты на чьей стороне воевать будешь?

— Ни на чьей, — ответил Толик. — На своей. Вы с Груздем сами разбирайтесь. А я просто буду наблюдать, как вы друг другу глотку грызете. Потом на поле боя выйду, когда там трупы уберут, и вот тогда похозяйничаю.

— Если война начнется, всех заденет, — буркнул Махров. — Или ты, как партизан, будешь из кустов вылезать, чтобы пальнуть исподтишка. Не получится. Вылезешь, пристрелят.

— Или ты с нами, или против нас, — добавил Витек, смачно пережевывая куски баранины. — Третьего не дано.

— Не пугай, Витек. Пуганый, перепуганный. Тоже стрелять умею и стволы найду. Так что мне плевать, как вы делиться будете. Решайте между собой.

— Ну, ладно, давайте хоть мы ссориться не будем, — недовольно сказал Махров. — У нас дружеская вечеринка или разборка? Наливай, Витек. Давайте выпьем за встречу. Не часто происходят наши встречи в такой приятной обстановке. Все больше по темним паркам да по машинам.

Боксер схватил квадратную бутылку «Джека Дэниелса» и разлил по бокалам крепкую янтарную жидкость. Они звонко чокнулись и выпили.

— Что это за дрянь? — поморщившись, спросил Толик.

— Виски, дурак, — объяснил Витек.

— А чё, водки здесь нет?

— Водку будешь со своей братвой в подворотне пить, — убедительно сказал Махров. — А здесь это не принято. Хочешь, могу коньяк заказать? Хороший, французский, «Курвуазье» называется.

— Иди ты со своей «Курвой», Сергеич, — отмахнулся Толик и поймал пробегаю-щего мимо официанта за полу пиджака. — Слышь, братан, водки принеси.

— Сей момент, — тявкнул тот и убежал. Через три секунды поставил на их столик запотевшую бутылку «Смирновской».

Толик жадно схватил её и наполнил бокалы до краев.

— Ну, будем, мужики. Запьем эту дрянь хорошей вещью.

— Я не буду, — отказался Махров. — Не хочу мешать. Башка потом чугунная будет.

— Западло, Сергеич, да? — обиделся Толик. — Ну, ты и обидел меня. Теперь я тебя не считаю за авторитета, учти.

— Ну, ладно, давай по чуть-чуть, — согласился Махров. — Не хочу обижать хорошего человека. Я могу тебе даже подарок сделать, чтобы ты не обижался. Тут у нас ребята-компьютерщики свой салон открыли в Темной Роще. Можешь ими заняться. Вон Витек их уже навещал. Сейчас все компьютерами запасаются перед подорожанием, так что у них доход хороший. Да, Витек?

Боксер жирными пальцами зажал бокал и жадно заглотнул водку, словно это была газировка. Потом разломал кусок костлявой баранины, запихнул куски мяса себе в рот.

— А то, — кивнул он, громко и аппетитно чавкая. — Хорошие ребята, покладистые. Сразу согласились платить без базара. Ты им можешь сказать, что от нас охранять будешь. Они поверят. Там райончик бандитский, то и дело кто-нибудь наезжает. Так что крыша им во как нужна!

— Че, правда, мужики? — не поверил Твердый. — Я могу воспользоваться вашей добротой? Вот, спасибо. А то мои орлы совсем очумели без работы. Уже начали по карманам кошельки тырить.

— Давай, давай, — одобрил Махров. — Хватит тебе, в самом деле, по киоскам шнырять. — Он посмотрел на часы. — Ну, где она запропастилась?