ГЛАВА 16

И в третий раз в одном дорогом ресторане Москвы заседали шестеро мужчин и одна женщина. И снова они были вампирами. Кровавый Совет Москвы собрался вновь.

– Начнем, господа! – сказал Кхеншраон.

– Щас, только косячок забью, – отозвался Шаккерон.

– Где-то я уже это видел… – сказал Човерг, махая перед носом ладонью – он, как и всегда, не выносил дыма марихуаны.

– И чхего мы зздхэсь схобррались? – поинтересовался Хиншрак. – Нхичхего нэ ясно же.

– Все еще не нашли? – повернулась к нему Винзарра.

Хиншрак виновато развел руками.

– Господа, прошу внимания! – Кхеншраон повысил голос.– Сегодня на повестке дня – обсуждение проблемы дикарей… и имевшей место быть позавчера охоты на Охотников.

– Да, по этому поводу будет кое-что интересное… – улыбнулся Хармас.

– Послушаем, послушаем, – пробормотал Шаккерон: он был очень занят.

– Может, начнем уже? – подал голос Тешран.

Обычно после того как каждый из присутствующих выражал свое мнение о предстоящем заседании, таковое, собственно, и начиналось. Сегодняшнее не стало исключением. Слово, как обычно, взял Кхеншраон.

– Может, присутствующим это покажется странным, но обсуждать мы будем именно случай с Охотниками. Я полагаю, не всем известны обстоятельства этого дела. Вопрос с дикарями мы оставим на потом. Ведь все равно у нас нет положительных известий от уважаемого Хиншрака и его разведчиков?

Уважаемый Хиншрак прорычал в том смысле, что известий нет, но с минуты на минуту поступит доклад от трех отрядов, которые прочесывают выделенные им сектора в Сибири. Если положительных результатов не будет, они отправятся в другие сектора.

На протяжении всего сообщения Хиншрака Човерг лишь брезгливо морщился. Ну как можно говорить в таком некультурном и страшном стиле? Мало того, что это неэстетично, так еще и малопонятно. На счастье Човерга, глава Носферату ничего не замечал.

– Тогда перейдем к Охотникам, – решил Кхеншраон. – Дело обстоит так. Три тысячи Охотников неспроста собрались все вместе. Они ждали некоего Охотника по имени Алексей, и от его слова и дела зависела их операция, которая наверняка заключалась в нашем уничтожении. Вопрос – что такого особенного в этом Алексее? Ответ – он был очень силен. Настолько, что мог легко вступить в бой с любым из нас и выйти победителем.

– Охотник? Победит главу клана? Не смеши, Кхен. – Шаккерон недоверчиво покрутил головой. – Даже если у него кровь главы клана… На полную ее никто не сможет использовать…

– Шаккерон! Стыдно тебе говорить такие слова. Ты же родился и был обращен задолго до изобретения сыворотки и застал род Гаррингов!

Глава Бруджа подавился косяком:

– Какого х… Гарринги сдохли все до единого!

– Тешран, говори, – сказал Кхеншраон.

Глава Тремера поднялся и достал из кармана длинный лист бумаги.

– Это заключение моих ученых, которые обследовали тело Охотника. Я потом перепроверил лично – все правильно. Так вот… Этот Алексей сильно отличался от простого человека-Охотника. Необычный метаболизм… очень странная иммунная система… кровь… В общем, его организм мог легко приспосабливаться ко всяким посторонним влияниям, в том числе и к крови вампиров. Потом у него имелись наследственные признаки Гаррингов… Волосы устроены так, что он поседел бы через несколько лет… ушные раковины… другой химический состав костей… И самое главное – печень и два желчных пузыря. По моим данным, у большинства Гаррингов была такая аномалия, особенно у самых способных…

– Да, было такое, я помню, – кивнул Шаккерон. – Уважаемые главы Вентру и Гангрела тоже помнят? Вот только мне непонятно, откуда у этого Охотника была кровь старейшины? Что он – Гарринг, это мы выяснили, но даже им нужен допинг, чтобы сражаться. И еще – кто именно, и главное как, сумел убить этого Алексея, практически старейшину вампиров? То, что на его необычность не обращали внимания люди, это мне понятно: Охотники не хуже нас умеют промывать людям мозги. А вот другое…

– Давайте сначала разберемся, кто и как. Кто это знает точно, кроме меня?

Лишь Хармас поднял руку.

– Прошу, – кивнул Кхеншраон, – логично, что глава Малкавиана сам поведает об этом, ибо…

– Извините, но я уж сам. – Хармас остановил Вентру и начал рассказ: – Охотника убил мой вампир. Начинающий Истребитель…

– Не Кэнреол ли? – спросил вдруг Шаккерон. – Помню, у тебя был такой шустрый вампир – дикарь, отбитая атака Охотников, оборотень…

– Он у меня и сейчас есть, – с досадой сказал Хармас. – Да, это он. Он был завязан на этого Охотника, выследил его и убил. Ему в этом помог его гуль… Видите ли, он был направлен на вольную охоту, и ему разрешили иметь двух гулей, а он создал только одного. В ходе боя гуль и сестра вампира, случайно оказавшаяся рядом, погибли. Правда, гуль сейчас в коме, но шансов у него нет… Однако вернемся к Охотнику. Кэнреол смог одолеть его, потому что Алексей выпил слишком мало крови. Полную дозу ему помешал принять тот самый гуль. Этот вампир убил его довольно оригинальным способом – проткнул Охотника его же собственным мечом. Кстати, о мече. Меч этот необычный, сравнительно давно сделанный. Каким-то образом аккумулирует святую силу и очень легко направляет ее на все, что только можно – подпитка доспехов например. С вопросом, кто и как, все ясно? Тогда перейдем к вопросу о крови. Смотрите!

Хармас жестом фокусника достал из-за пазухи бутыль с плескавшейся в ней кровью. Все главы кланов, за исключением самого Хармаса, склонились к сосуду.

– Мне передал это Махарнен, Наставник в моем клане. У него хватило ума понять, что с этой кровью не все ладно, и он никому ее не показывал, кроме меня.

Тешран взял бутылку. Он внимательно осмотрел ее на свет, пощупал ментальными зондами кровь, понюхал и даже попробовал на язык несколько капель.

– Смотри, привыкнешь, – предостерегла Тремера Винзарра.

– Я? Не смеши. Значит, так. Кровь старейшины, причем очень сильного. Скорее всего, он – глава клана. Был. Но кровь довольно свежая – ее взяли около года назад.

– Ни один из глав кланов не погибал уже много лет! – сказал Кхеншраон. – Значит, этот вампир – жив. Среди Камарильи – предатель, сотрудничающий с Охотниками! – В голосе главы Вентру звенел металл.

– Не может быть! Кто пойдет на соглашение со своей смертью? Найду – убью!

– Бхесспрредхэл! Иуда! Вот блин! – заговорили одновременно главы кланов.

Тешрана осенила какая-то мысль:

– А кто это? У меня в памяти довольно много профилей энергии, которые можно увидеть в крови вампира, но ни один не совпадает. Правда, я не так стар, как Шак, Кхен и Винза…

– Пускай по кругу! – воскликнул Шаккерон. – Щас мы выясним! Только, чур, я последний!

– Как хочешь, – ответил Кхеншраон, – опять что-то задумал?

– Ага!

Никто из глав, пробовавших определить личность предателя до Шаккерона, не справился. Или профиль энергии стерся у них из памяти, либо они действительно не общались с предателем.

Наконец очередь дошла до Шаккерона. Он тщательно исследовал кровь и расплылся в довольной улыбке.

– Нхэ тхоми! – зарычал Хиншрак. – Чтхо тхам?

– Хиншрак, а ведь мы с тобой были правы кое в чем, – сказал Шаккерон. – Похоже, мы узнали вдобавок, кто несет ответственность за дикарей, использующих сыворотку.

Шаккерон внимательно оглядел глав кланов. Все, кроме Хиншрака, напряженно ожидали слов главы Бруджа. Носферату же довольно скалился. Наконец Шаккерон произнес:

– Шабаш…

Шабаш. Или Саббат. Это лагерь кланов вампиров. Он был вечным врагом Камарильи, но часто им приходилось сотрудничать, когда надо было объединиться против Охотников. В Шабаше было больше кланов, но численность многих из них была очень небольшой. Шабаш возник как антипод Камарилье и всему Маскараду. Быть в Шабаше значило наплевать на законы Маскарада. Поэтому Камарилья, главной заботой которой было выживание и тайна, и боролась с Шабашем. Сам Шабаш видел в Камарилье зазнавшихся прислужников Патриархов, древних вампиров, от которых по легенде и появились все существующие кланы. Со временем борьба переросла в банальную схватку за власть.

Главным кланом в Шабаше был клан Ласомбра. Их часто называли сердцем Шабаша. Они хоть как-то пытались руководить Шабашем, хотя, согласитесь, очень трудно управлять потерявшими последние тормоза вампирами. Вторым по значимости был клан Тзимицу, клан садистов, безумных экспериментаторов надо всем живущим, считающих себя душой Саббата.

Эти два клана были единственными в Шабаше с самого начала его существования и ни от кого не зависели. Остальную его часть составляли «отступники» кланов. В Шабаш переходили вампиры всех семи кланов Камарильи. «Отступники» переставали противиться своим недостаткам: Малкавианцы-«отступники» погружались в волны безумия с радостью, Бруджа с чистой совестью уходили в анархию. Они занимали в Саббате положение на порядок ниже Ласомбры и Тзимицу. Кроме них в Шабаше присутствовали «отступники» независимых кланов Равнос и Ассамиты. Еще к Шабашу присоединилась ветвь клана Последователей Сета, которые называли себя Змеями Света.

Наконец, Шабаш имел своих безродных – Пандеров. Эта была группка Каитиффов под руководством Джозефа Пандера, такого же безродного, как и его подопечные. Они добились вступления в Шабаш и очень гордились этим, хотя занимали в нем такое же положение, как и Каитиффы в Камарилье. Правда, безродные не состояли в Камарилье официально и не пользовались ее привилегиями, но как-то так сложилось, что Камарилья и Каитиффы – одна группировка.

Как уже нам известно из учебника истории вампиров, изобретение сыворотки помогло Камарилье справиться с Шабашем и ликвидировать его как силу. Великая Битва Старейшин, имевшая место быть в 1860 году в Лондоне, считалась последней в борьбе Шабаша и Камарильи, но, конечно, после нее было множество мелких стычек с остатками кланов. Были рейды, захваты резиденций… Но наконец все вампиры Шабаша были уничтожены.

А после Саббатовцев пришел черед независимых кланов и всевозможных Линий Крови. Камарильцы понимали, что, если они хотят воцариться над миром, они должны устранить всех конкурентов как можно скорее.

И вот теперь, спустя полтора столетия, Шаккерон говорит – Шабаш.

Молчание, последовавшее за словами Шаккерона, длилось недолго.

– Ты в своем уме, Шак? – спросил Хармас.

– Кто бы спрашивал о здравом рассудке, – хихикнул Шаккерон.

– Объясни свои слова, – сказал Кхеншраон, – думаю, все хотят понять, в чем дело, кроме Хиншрака, который все это уже знает.

– А штхо я? Я прросстхо дхоперр, штхо этхо Саббхат сха вссем сстхоит.

– Помолчи, Хин, дай сказать, – махнул рукой Шаккерон. – Из уважаемых глав только Хиншрак, Тешран и Хармас не участвовали в Великой Битве Старейшин в Лондоне. Но даже они знают, что до последней схватки произошло много мелких. Кхен! Вспомни, как мы с тобой и еще с главой Носферату Лондона вели свое войско по Ист-Энду! На нас тогда напал большой отряд Тзимицу и «отступников» Малкавиана.

– Я помню. Тогда еще погиб упомянутый тобой глава Носферату.

– Да. Его убил глава Тзимицу, Гронакхар. А я тогда убил его. В общем, бой был не из приятных, но я смог ранить его. Рана была смертельной, он уже еле жил. Но я ведь не добил его. К Шабашу подоспело подкрепление, и нам пришлось линять оттуда с наивозможнейшей скоростью. Так вот. Я подсознательно запомнил профиль энергии и ауру Гронакхара. И сейчас я снова вижу этот профиль. В этой самой крови.

– Не может быть! Ты же убил его! – воскликнул Кхеншраон.

– Я его не добил. Он должен был умереть от раны, но кто знает? Когда мы отбили их армию и вернулись на то место, я обнаружил две кучи пепла. Одна из них, как мне показалось, принадлежала Гронакхару. Но я же не Тремер, чтоб такие дела определять! А во второй куче ты опознал главу «отступников» Малкавиана, которого якобы убили твои боевики. А сейчас я думаю, что над ним попросту совершил Диаблери Гронакхар. Выпил его кровь, взял его силу, которая и спасла негодяя.

– И он отсиживался полтора века неизвестно где? – недоверчиво спросила Винзарра.

– Он же не Ласомбра, его так просто не обнаружишь, – сказал Човерг, – кстати, о Ласомбре: я тут вспомнил, что так мы и не выяснили точно, кого же убили и сбросили с Биг-Бена.

– Что там неясного? – пожал плечами Кхеншраон. – Глава Вентру Лондона убил главу Ласомбры все того же Лондона, но и сам погиб. Они упали оттуда вместе и сгорели…

– А пепел-то? Пепел вы осмотрели? – подскочил Тешран.

– Какой там пепел! Они еще в воздухе рассыпались, перемешались и улетели, – отмахнулся Шаккерон. – Старенькие они уже были.

– Тоже мне – предводители Камарильи, – пренебрежительно хмыкнул Тешран, – не могут понять, кого они убили, и убили ли вообще.

– Еще раз – эта кровь точно принадлежит Гронакхару? – Кхеншраон решил поставить все точки над «i».

– Что я, не запомню профиль энергии того, кто вырвал клыками кусок моего плеча? – ответил Шаккерон. – Это по пеплу профиль выявить нельзя, а по крови – как два когтя об асфальт!

Внезапно зазвонил мобильный телефон Хиншрака. То, что мобильник принадлежит ему, все определили сразу – только глава Носферату ставил на мобильник мелодии самых современных русских попсовых песен. Хиншрак зарычал, схватил трубку и пролаял туда что-то совсем непонятное. В ответ ему прорычали что-то не более разборчивое и очень длинное. Глава Носферату дал отбой и радостно засмеялся. Смех Носферату – не для слабонервных. Так, наверное, смеется гиена, у которой в пасти застрял кусок кости.

– Нхашли! Нха однхой сстхаррой бхазе…

Говоря нормальным языком, на одной старой базе обнаружили лагерь дикарей. Самое интересное – про эту базу никто не знал, но она точно принадлежала Камарилье и предназначалась для работ над сывороткой. На этой базе заметили множество дикарей, и главное – они туда все прибывают, как будто возвращаются откуда-то из западной части России.

– Возвращаются? – переспросил Кхеншраон.

– А я знаю! Я тут все думала, – перебила Винзарра, – и вот что у меня получилось. Войско Охотников ждало этого Алексея, так? Для чего? А чтобы напасть на нас! Откуда у Алексея кровь? Ему дал ее сам Гронакхар. А кто занимается дикарями? Только сам Гронакхар и может! Больше некому! Такая маскировка, такой уровень обучения – это только старейшина. И что-то в манере боя дикарей есть от Тзимицу. Значит, Шабаш стоит и за сбором Охотников, и за дикарями. Для чего ему это? Чтобы расправиться с нами, с Камарильей! Москва для него – пункт номер один. А теперь подумайте: если у него есть два орудия – Охотники и дикари, – то почему бы не нанести удар обоими? Отряды дикарей появились за четыре дня до сбора войска Охотников. Наверняка их переброска уже началась. И после удара армии Охотников дикари довершили бы дело, напав на нас, уставших и ослабевших, если вообще живых. А раз затея с Охотниками провалилась, то дикарей сразу отозвали обратно. Все.

– Ничего себе! – воскликнул Шаккерон. – Ну ты и задвинула, Винза, внушает. Никогда от тебя таких речей и умозаключений не слыхал. На вот, попей водички, горло небось пересохло…

– Заткнись, Шак, – обиделась Винзарра. – Ты зато говоришь так много, а стоящего-то всего ничего…

– Как так ничего? – возмутился глава Бруджа. – Если бы я не узнал кровь Гронакхара, вы бы сейчас до сих пор чесали когтями в затылках!

– Так ты сравни процент полезной информации в словах у себя и у меня!

– Рредкхо, но меткхо, – подал голос Хиншрак. – Хоррошхая веррсхия. Удхобно – однхим удхаром рразбхеремсся и с Охотникхами и с дикхарями.

– Насчет Охотников – ты загнул, Хин, – возразил Кхеншраон. – Вряд ли он стоит за всеми Охотниками. Не пойдут святоши под вампира, рано или поздно просекли бы. Он просто подстроил одну операцию. Сейчас уже неважно, насколько это его операция – только кровь или еще и возрождение рода Гаррингов. Вот с дикарями все ясно. Координаты базы теперь есть?

– Уху! – Хиншрак кивнул головой.

– Тогда надо нападать на них как можно скорее. Еще улизнет этот Гронакхар, как и в прошлый раз. Ищи его потом.

– Значит, бой? – жадно спросил Шаккерон.

– Голосуем, каиниты. Кто за нападение на базу?

Семь рук взметнулись вверх.

– Единогласно. Сейчас давайте разработаем план…

– План – это круто, – влез Шаккерон. – Молчу-молчу, – быстро добавил он под испепеляющими взглядами глав кланов.

– Разработаем план, – повторил Кхеншраон, – не тот план, который так любит курить уважаемый глава Бруджа, а план боевых действий. Нам нужно внезапное нападение и отвлекающий маневр, который скроет наши главные войска. Предлагаю вариант «Бригада едет на разборки»…

Многострадальный Ярославский вокзал! За один год ты стал свидетелем стольких событий с участием вампиров! Под твоими сводами три дикаря-старейшины разметали боевиков Носферату и Бруджа и сами полегли от рук Хиншрака, Шаккерона и Винзарры. Именно ты был отправной точкой миссии по разгрому базы дикарей. И ты же видел, как возвращавшиеся из Сибири вампиры целой толпой убили пятерых Охотников. Сегодня тебе предстояло увидеть еще кое-что.

Проводница третьего вагона поезда Москва-Владивосток подошла к проводнице четвертого вагона того же поезда.

– Маш! Ты глянь! У меня совсем пустой вагон! Никого нет!

– У меня тоже пусто. Только два человека едут.

– И у Аньки из второго тоже пусто.

– Должно быть спортсмены какие-нибудь заказали билеты для сборной и опаздывают.

– До отправления пять минут. Не поедут, наверное.

– Да и пес с ними! – Проводница махнула рукой. – Билеты-то все равно проданы…

И тут они увидели «спортсменов». Они толпой шли из главного здания вокзала.

– Ни фига себе спортсмены! – воскликнула проводница третьего вагона.

– Может, они не на наш поезд все-таки? – тихо спросила проводница четвертого. – Может, опоздают? Не нравятся они мне…

– Думаешь, мне они нравятся! Это ж явные бандиты! Еще перебьют друг друга или остальных пассажиров.

Толпа шла. Идущие в ней были очень похожи друг на друга. И мужчины и женщины были одеты одинаково – черные джинсы и черные футболки или кофты. Все как один были в черных очках, у каждого на плече висела черная спортивная сумка. Они шли, глядя перед собой, не поворачивая голов, с неестественно прямыми спинами. Шаг был широким, размашистым и стремительным. Вся толпа двигалась вдоль поезда Москва-Владивосток. У четвертого вагона от толпы отделилась примерно третья часть. Они стали доставать билеты и садиться в поезд. Половина продолжавших движение остановилась у третьего вагона, другая половина дошла до второго. Все они заходили в поезд молча, ничего не спрашивали у проводниц, мгновенно находили нужное им купе и располагались на полках.

Проводницы избегали смотреть на лица странных пассажиров. Они только молились, чтобы бандитская группировка не начинала свои разборки во время пути. Пусть уж доедут до конечной станции, а там могут делать, что им угодно.

Около каждого из трех вагонов в конце посадки произошла одна и та же сцена. Последние из «спортсменов» снимали очки и пристально всматривались в лица проводниц. От этого взгляда работниц РЖД пробирало до костей холодом. Затем черные очки возвращались на свои места и замыкающие входили в вагон.

В четвертом вагоне кроме странных «спортсменов» ехали еще два совершенно нормальных человека, мужчина и женщина, муж и жена. Они, конечно, находились в одном купе, во время посадки «людей в черном» стояли в коридоре и имели удовольствие наблюдать все в подробностях. Они быстро вернулись в купе и пожелали (про себя, но почему-то дружно и одновременно), чтобы в их купе «спортсмены» не садились.

Но они сели. Дверь в купе открылась, и вошли парень и девушка. Обоим было около двадцати лет. Одеты они были, как и остальные «спортсмены», во все черное. Молодые люди встали спиной друг к другу посреди купе (супружеская чета в это время сидела порознь на нижних полках), забросили свои сумки в багажное отделение и одним движением запрыгнули на полки. Там они легли на спины, сложили руки крест-накрест на груди и застыли. Неизвестные не сказали ни слова до того момента, как поезд тронулся с места и, набирая скорость, отправился через всю страну во Владивосток. Тогда молодые люди нарушили молчание.