Единственное, что среди безбрежных джунглей и бескрайних болот этой планеты напоминало ему вельды родного мира, были небольшие поля боты. Он не мог даже разглядеть их с орбиты. Более обширные поля имелись на Танлассе, большем из двух материков северного полушария. Джассеракские стычки – единственная зона открытых столкновений на планете на сей момент – происходили как раз на западном берегу Танлассана.
      Блейд отвернулся от иллюминатора и взмахнул рукой. Голографический дисплей немедленно высветил перед ним полупрозрачное изображение вращающейся планеты. Буквенно-цифровые отметки выстроились по обе стороны глобуса. Адмирал обдумал показания. Он держал в голове большинство из них и все же временами чувствовал потребность изучить их заново. В этом было что-то успокаивающее – знать все о планете, которая сделает его богатым.
      По данным разведывательной команды найкто, которая лет двести назад впервые обнаружила систему, Дронгар был относительно молодой планетой, радиусом 6259 километров и гравитацией на поверхности на двадцать процентов больше стандартной. Вокруг него вращались две маленькие луны – на самом деле всего лишь захваченные астероиды. В систему входили еще три планеты – газовые гиганты на внешних орбитах, которые хорошо защищали Дронгар от метеоритных и кометных ударов. Дронгар-Прайм был примерно тех же размеров что и Корускант-Прайм, но горячее, так что нынешний почти тропический климат был вполне объясним. Но отсутствие большой луны, стабилизирующей наклон орбиты планеты, означало, что через несколько сотен миллионов лет Дронгар, скорее всего, станет миром-"снежком", таким же холодным как Хот, или даже еще холодней.
      Блейд махнул еще раз, заставляя голограмму исчезнуть. Он думал о Саки, своем родном мире. Верно, он тоже был в значительной мере тропическим, с широко раскинувшимися джунглями и болотами – но не похожим на Дронгар. Неймодия и Саки вместе взятые не могли состязаться с Дронгаром по зловонности и болезненности мест.
      На Саки были леса, саванны и озера… и, в отличие от Дронгара, устойчивый наклон оси, придерживаемый гравитацией крупной луны. Потому сезонные изменения климата на Саки были мягкими, воздух сладким, а охота хорошей. Саки-Прайм была старой звездой со спектром, смещенным в красную область. С поверхности планеты она выглядела словно огромный окровавленный драгоценный камень, подвешенный в лазурном небе.
      Блейд слышал разговоры, что сакианцы слишком замкнуты, что они слишком любят оставаться в своем мире и не рискуют отправиться в галактику и играть во взрослые игры. Он никогда не отвечал на такие выпады. Он знал, что, если бы большинство разумных, высказывавших этот упрек, могли провести хоть один день на Саки, они поняли бы, почему мало кто из ее детей хотел ее покинуть.
      Верно, он – ушел. Но только потому, что обстоятельства вынудили его искать свою удачу за пределами мира. Его прайд-отец, Тарнезе Лианне, по-крупному вкладывался в разнообразные операции на черном рынке и контрабанду, чересчур по-крупному. Хатт Шилту, виго Черного Солнца перехитрил Лианне. Клан Тарнезе разорился – и Блейду пришлось наниматься в Республиканские военные силы.
      Но однажды он вернется. В этом нет сомнений. И вернется он с блеском.
      Сакианцы – гордая и хищная раса; предки Блейда были легендарными охотниками. И его монтраэль – стать не меньшей легендой, чем они.
      Блейд оборвал воспоминания. Сейчас он не может позволить себе отвлекаться. Решение должно быть принято, решение, которое определит всю его оставшуюся жизнь.
      Но на самом деле есть лишь один выбор. Если Республика не может или не желает увидеть его способности, то это потеря для Республики, не для него. Для себя он всегда знал, что ему предстоит закончить эту войну куда более мудрым – и более богатым.
      Намного более богатым.
      С достаточным количеством кредиток Блейд сможет вернуть себе владения клана. Сейчас уже слишком поздно для мести Шилту – старый мерзавец умер десять лет назад от внезапного и обширного внутритканевого кровоизлияния, разновидности инсульта, оборвавшего жизнь хата, по мнению Блейда, чересчур быстро и безболезненно… но месть никогда и не входила в его намерения. Месть – слишком дорогая и опасная роскошь. Демобилизоваться богатым – вот лучшая месть воякам, слишком тупым, чтобы понять, что же они потеряли в его лице.
      Если у Фильбы выгорит…
      Блейд, разумеется, не был так слеп, чтобы не заметить иронию в том, что он снова вынужден верить хатту в еще одной сделке с "Черным Солнцем". Это опасно – очень опасно. Сотрудничать с "Черным Солнцем" – как играть в азартные игры с вуки: даже если ты знаешь, что он жульничает, все же лучше дать ему выиграть. Но ставки слишком высоки, чтобы пройти мимо. Кредитки, которые он сможет получить, позволят ему стать землевладельцем, возможно даже политиком. Блейд прикрыл глаза, представляя себе заманчивую картину: богатый сенатор с Саки с личными апартаментами на Корусканте, влияющий на жизни миллиардов каждым своим приказом… он определенно сможет привыкнуть к такому стилю жизни.
      Да, риск есть. Вступать в большую игру всегда рискованно. Но он охотился на бритвохвостых тигров в Пыльных Ямах Юурба, он дрался с линиксом, который попробовал его крови и потому знал наперед каждое движение… он даже добыл нексу, одного из самых свирепых существ в галактике.
      Он был более чем способен переиграть даже такую многоголовую тварь, как "Черное Солнце".
      Дроид-секретарь появился в дверях.
      – Адмирал, вы просили напомнить вам в это время.
      Блейд глянул на дроида, раздраженный, что его оторвали от видений славы.
      – Да, да. Хорошо, ты мне напомнил. Иди и занимайся делами.
      Дроид, стандартная протокольная модель, быстро скрылся. Он знал, что лучше не мешкать, когда Блейд требует пошевеливаться.
      Адмирал поглядел на свой стол, гору бумаг и дек на нем и принялся за работу. Лучше иметь чистый разум, не обремененный рутинными заботами, чтобы можно было сконцентрироваться на важных делах. Он должен поддерживать дела в порядке – ставки слишком высоки, чтобы позволять себе какие-либо ошибки. Блейд думал о миллиардах кредиток, которые он получит от реализации плана хатта. Эти миллиарды принесут ему пентхауз на небоскрёбе в престижном экваториальном районе Корусканта и слуг, готовых исполнять каждую прихоть. Богатство, сулившее все эти блага, находится здесь, и все, что ему нужно – достаточно храбрости, чтобы ухватить свой шанс.
 

***

 
      Ден Дхур с важным видом вошел в кантину.
      Важного в нем было не так уж много – в конце концов, он был саллюстианином, вдвое ниже и вдвое легче почти любого посетителя внутри. Понятно, что не замирали разговоры и головы не поворачивались ему вслед. Он мог это пережить.
      Что было пережить труднее – это свет и шум. На каждом столике стояли светящиеся шары, а квадратное устройство возле двери оглушало чем-то громким, ритмичным и резким, что сегодня зовут музыкой. "Просто поразительно, – усмехнулся он про себя. – Шумная кантина. Вот никогда бы ни подумал". Но обыденность происходящего не делала его приятнее.
      Воплям из динамиков вторили клиенты. Большинство посетителей были военными, которые горланили во всю глотку, усиливая какофонию. В ходе эволюции саллюстиане приспособились к подземной жизни, и потому глаза у Дена были больше, а уши – чувствительней, чем у многих рас. Он носил поляризующие светофильтры и глушители звука, но даже при этом рисковал заработать себе страшную головную боль, оставшись здесь надолго. Тем не менее, он был репортером, а самые интересные истории обычно можно услышать именно в подобных местах. Если, конечно, он сможет что-нибудь расслышать в этом грохоте…
      К стойке бара Ден поднялся по рампе, предназначенной для малорослых и лишенных ног существ, забрался на достаточную высоту, чтобы быть на одном уровне с барменом – и махнул рукой.
      Подошел бармен, оказавшийся флегматичным ортоланом. Он посмотрел на Дена и не сказал ничего – по крайней мере, ничего, что Ден смог бы услышать. Большинство ортоланов общалось на крайне высоких или крайне низких частотах. Даже чувствительные уши саллюстианца не были так хороши, как те лопухи, которыми щеголял ортолан. Ден был уверен, что толстый длинноносый бармен носит глушилки, такие же хорошие, как у него самого, если не лучше.
      К счастью, глушилки бармена были с избирательной блокировкой, или же ортолан отлично читал по губам, потому что, стоило Дену сказать "Выдох Банты", тот шустро начал наливать жидкости в стакан, смешивая клубящееся оранжево-синее пойло. "Парень весьма хорош", – отметил про себя Ден, наблюдая за уверенными движениями. Через какие-то секунды ортолан поставил перед Деном выпивку.
      – За счет заведения, – сказал бармен низким, звучным голосом.
      Ден кивнул и сделал долгий, медленный глоток. Аххх…
      Первый стакан за день всегда самый лучший. Те, что будут после, ты не можешь по-настоящему распробовать.
      Он сделал достаточно глотков, чтобы резкие лучи света начали расплываться, затем огляделся вокруг. Первое, что делает хороший репортер, попав на новую планету – находит местный водопой. В кантинах рассказывается историй больше, чем где-либо еще. Эта кантина была так себе – неопрятное строение из вспененного материала посреди болота (большая часть планеты была либо джунглями, либо болотом – заметил Ден из шатла, идущего на посадку), поставленное для обслуживания клон-солдат, просто солдат и приданного обслуживающего персонала, в данном случае – медиков Ремсо.
      За окнами сверкнула молния, оставив в глазах призрачную картину послесвечения. Почти сразу же загрохотал гром, терзая слух даже сквозь глушилки. Если погода тут устроена так же, как на большинстве планет, на которых бывал Ден, то грохот с неба означает надвигающийся дождь. Он заметил, как зашевелились посетители кантины. Ого. Течи в крыше. Завсегдатаи, разумеется, знают места, где капает. В толпе появились пустоты – посетители перебирались на новые места. Со стороны движение казалось почти бессознательным. Дождь начинается, не стой здесь, промокнешь. Конечно, если ты из числа водных рас, то места течей были ценной находкой. Что одному мусор, то другому по вкусу…
      Раздался еще один раскат грома – звук, хорошо отличимый от артиллерийского залпа для тех, кто бывал – и выживал – в зоне боев столько раз, сколько он. В последовавшей краткой, звучной тишине первые капли ливня гулко простучали по крыше. Через несколько секунд небо прорвало, и барабанная дробь дождя стала постоянным фоном.
      И, как он и ожидал, крыша начала протекать.
      Вода падала и собиралась в лужи на полу, по большей части никого не намочив. Ничего не подозревающих новичков ожидал сюрприз – внеплановый душ – и смех более опытных товарищей. В конце барной стойки иши'тиб-механик сорвал свою промасленную робу и извивался под ровной струей, дергая глазными стебельками и щелкая клювом в такт музыке.
      Ден потряс головой. Что за жизнь. Занимаешься кантинокопанием в очередной помойной яме, и все ради "публика-должна-знать".
      Распахнулась дверь, впустив с улицы порыв горячего влажного ветра. Ден и не оборачиваясь узнал вошедшего – по запаху мокрого хатта, внезапно заполнившему зал.
      Хатт отряхнулся, проигнорировав возмущенные взгляды и возгласы посетителей, забрызганных водой, и проскользил к стойке. Он остановился на полу напротив Дена.
      Ден осушил последний стакан и помедлил секунду, чтобы успокоиться, прежде чем посмотреть на хатта.
      – Фильба, – протянул он. – Откуда свалился?
      Хатт не удивился, увидев его – без сомнения, он следил за прибытием прессы. Он едва удостоил Дена взглядом.
      – Дхур. Почему ты не придумываешь свое вранье про честно работающую публику где-нибудь в другом месте?
      Ден ухмыльнулся.
      – Я точно также могу придумывать его и в сухой – ну, относительно сухой – кантине.
      "Честно работающая публика, надо же", – подумал он. Если честная работа заведется где-нибудь рядом с Фильбой, жирный слизняк сморщится и сдохнет, как его дальние предки, посыпанные солью.
      Подошел бармен.
      – Допа бога нога, – пробурчал Фильба на хаттском, показав два пальца.
      Бармен кивнул и выставил перед хаттом две кружки с чем-то зеленым и пенящимся. Фильба опрокинул их, не переводя дыхания.
      – Как я посмотрю, ты не смакуешь свою выпивку, – заметил Ден.
      Фильба повернул один огромный желтый глаз в его направлении.
      – Хаттский эль приходится пить быстро, – объяснил хатт. – Иначе он разъест кружку.
      Ден понимающе кивнул.
      – За войну и налоги, – поднял он вновь наполненный барменом стакан.
      – Коочу, – пробурчал Фильба.
      Ден не был настолько знаком с хаттским, чтобы понять смысл слова, но прозвучало оно как оскорбление. Хотя большинство того, что говорил хатт, звучало как оскорбление. Саллюстианин пожал плечами. Либо у Фильбы какие-то проблемы с Дхуром, либо он просто спускает пар. В любом случае, Ден не слишком волновался. Его опыт говорил, что в галактике существует очень мало проблем, которые не могут быть излечены или хотя бы отодвинуты на задний план доброй дозой алкоголя или его многочисленных аналогов.
      Дождь прекратился почти так же внезапно, как и начался. Ден взглянул на лужи на полу, понимая, что потребуются дни для того, чтобы они высохли в таком влажном воздухе. И задолго до этого дождь наполнит их снова. Он покосился на ботана, стоявшего возле стойки недалеко от него.
      – Почему ваши ребята не поставят поле над этим местом? Тут стало бы гораздо суше.
      Ботан смерил его взглядом.
      – Вот что я скажу – если ты сможешь выписать поле с Централа или найти здесь хоть одно, которое не будет занято – я с удовольствием его поставлю. И не предлагай ремонтировать крышу по старинке – мы тут все время этим занимаемся. Как только мы залатаем одну дыру – млечные споры тут же проедают другую.
      С чувством, что на Дронгаре он еще не раз столкнется с подобным, Ден пожал плечами еще раз и вернулся к своей выпивке. Но прежде чем он оказал ей заслуженное внимание, он заметил группу, сидевшую за столом в нескольких метрах от него. Их было четверо: двое мужчин и две женщины. Один из мужчин был забраком, остальные – людьми. Ден скривился. Он пытался быть и широко мыслящим, и терпимым, но считал что к людям это применимо мало. Они были слишком горластыми, слишком многочисленными… и в любой толпе добрую половину сброда составляли люди. Он помнил один случай на Рудриге, когда…
      Он моргнул.
      Одна из женщин-людей была джедаем.
      Это не подлежало обсуждению: простой темный плащ с капюшоном, лазерный меч, висевший на поясе, и более всего – что-то трудновыразимое, но очевидное в том, как она держала себя – все это выделяло ее так же ясно, как если б над ее головой светилась неоновая головывеска "джедай". Ден помнил, что Орден в последнее время часто упоминался в новостях. Сердце забилось чаще, когда он подумал о причинах ее присутствия здесь, на Дронгаре. Возможно, что-то связанное с ботой? Или что-то более тайное, более скрытое…?
      Его репортерское любопытство не могло устоять. Ден проглотил выпивку и двинулся к столу.
      В конце концов – публика должна знать.

Глава 4

Глава 5