Жили в старину два брата. Старший женатый, меньшой холостой. От зари до зари трудится меньшой в поле. На рассвете встанет, похлебает рисового отвара прокисшего, идет в поле, до обеда спины не разгибает, в обед опять отвара поест, до позднего вечера трудится. А старший брат с женой дома сидят, разными яствами лакомятся.
      Пашет как-то меньшой брат, вдруг старый вол ему и говорит:
      - Ню-лан, ты домой обедать пойдешь?
      - Я бы пошел, да боюсь, заругают, коли ворочусь рано.
      - А ты не бойся, иди!
      - Как же я пойду?…
      - А так… Видишь на том краю поля большой камень? Допашем до него и плуг сломаем.
      Подошли они к большому камню. Вол как разбежится. а Ню-лан ему помогает, плуг подталкивает, потом как дернет его назад - затрещал плуг, в щепы разлетелся. Пошли они домой.
      Невестка как раз пельмени стряпала. Увидала она деверя и говорит ласково:
      - Садись, братец, ешь скорее, я уже хотела посылать за тобой!
      А старший брат спрашивает:
      - Ты что так рано воротился?
      - Плуг сломался.
      Ничего на это не ответил старший брат. А младший уселся и давай пельмени есть.
      Пошел Ню-лан на другой день пахать. Стало время к обеду приближаться, вол и говорит ему:
      - Ню-лан, в обед все люди пампушки едят.
      - Не пойду я нынче домой!
      - Да ты не бойся, иди.
      - Как же я пойду…
      - Видишь на том краю поля большой камень? Допашем до него, соху разобьем, домой пойдем.
      Подошли они к большому камню. Вол как разбежится, а Ню-лан ему помогает - дернул он соху назад: пын! Затрещала соха, в щепы разлетелась. Пошли они домой.
      Увидела деверя невестка и давай ругаться:
      - Ах ты, безмозглый черт, опять в такую рань пришел обедать!
      Спрашивает старший брат:
      - Ты чего так рано воротился?
      - Соха сломалась.
      Ухмыльнулся старший брат и говорит:
      - Вчера плуг сломал, нынче соху, видать, неохота тебе в поле работать. Завтра тебя отделю!
      Тут как раз невестка пампушки принесла, на пару испеченные. Ничего не ответил Ню-лан брату, за еду принялся.
      Пошел Ню-лан на третий день пахать. Стало время к обеду приближаться, вол и говорит ему:
      - Ню-лан, нынче на обед пирожки, в масле жаренные. Пойдем домой.
      - Не могу я! Брат вчера грозился отделить меня!
      Отвечает вол:
      - Не бойся, иди домой. Рано ли ты воротишься, поздно ли, - все равно делиться.
      - А что я скажу, если сейчас ворочусь?
      - Скажешь - ручка от сохи сломалась, а мы ее сейчас об камень разобьем.
      Подошли они к большому камню, разбежался вол, а Ню-лан ему помогает, - как дернул назад: кэча! Треснула соха, отломилась от нее ручка. Стал Ню-лана вол поучать:
      - Накоси травы гэрмань, прихвати охапку. Придем домой, брось ее мне, только есть ее я не стану, ты пообедай, после подойдешь ко мне и скажешь:
      Траву гэрмань не ест мой старый вол,
      И кислый рис мне так не по нутру!
      Тростник зеленый любит старый вол,
      А я люблю пампушки на пару 1.
       1Перевод Г. Ярославцева.
 
      Когда брат выделит тебе долю, ты ничего не бери, попроси только старого вода, старую телегу да веревку с узлами.
      Увидела невестка, что Ню-лан опять рано воротился, разозлилась и давай его ругать:
      - Ах ты, безмозглый черт, опять в такую рань пришел! И как только ты про пирожки пронюхал?
      Увидел старший брат сломанную ручку от сохи, от злости слова вымолвить не может.
      А пирожки зарумянились, так и шипят в масле, пора их к столу подавать! Ничего не ответил Ню-лан брату, за еду принялся. Ходит вокруг него невестка, злится, поглядывает косо. Ню-лан наелся, вышел во двор, встал перед волом и говорит:
      Траву гэрмань не ест мой старый вол,
      И кислый рис мне так не по нутру!
      Тростник зеленый любит старый вол,
      А я люблю пампушки на пару.
      Услыхала это невестка да как закричит в сердцах:
      - Черт безмозглый, болтать - это ты мастер, а как за дело примешься, все у тебя из рук валится.
      Слез старший брат с кана, пошел людей скликать, чтоб свидетелями при разделе были.
      Спрашивает невестка:
      - Ты что возьмешь, братец?
      - Ничего мне не надо, только старого вола, ломаную телегу да веревку с узлами.
      - А рису не возьмешь?
      - Не возьму!
      Не стал Ню-лан дожидаться брата, крикнул волу: «Пошли!» - запряг телегу и уехал.
      Выбрались они за околицу, Ню-лан и спрашивает:
      - Куда ж нам теперь путь держать?
      Отвечает вол:
      - Прямо на юг.
      А длинная-предлинная дорога, которая была перед ними, как раз и вела на юг.
      Ехали они, ехали и только к вечеру до ущелья добрались. Смотрят - ручеек у самого входа чистый, прозрачный.
      Говорит вол:
      - Ну не благодать ли! Захочешь пить - вода рядом. Захочешь есть - трава под ногами. Распряги-ка меня, а сам отдохни вон на том большом черном камне!
      Пошел вол в ущелье, медленно идет, зеленую травку жует, похрустывает. А Ню-лан голодный на камне сидит.
      Говорит Ню-лан:
      - Хорошо тебе, вол, ты и наелся, ты и напился. А мне каково? Хотел я риса немного с собой захватить, да ты не велел. Что же мне теперь делать?
      Промычал вол: игэ-гуай, обратно повернул, спрашивает:
      - Ты есть хочешь? Иди туда, где дорога сворачивает, купи еды, какой хочешь, а расходы на меня запиши.
      Пошел юноша, куда ему вол сказал, наелся досыта. Спрашивают его:
      - На кого записать?
      Отвечает юноша:
      - На старого вола запишите.
      Довольный воротился Ню-лан. Вол его и спрашивает!
      - Хорошо поел?
      - Ай-я, лучше некуда!
      - А теперь слушай, - говорит вол, - завтра, в седьмой день седьмой луны, распахнутся Южные ворота неба и внучки Ван-му выйдут стирать свою одежду. Сядут они в ряд, и седьмой с западного края будет Чжи-нюй - Небесная ткачиха. Как развесит она свою одежду сушить, стащи ее потихоньку да спрячь. А будешь отдавать, кликни меня три раза, я мигом явлюсь. Не то уйдет она от тебя.
      Всю ночь Ню-лан не спал, боялся пропустить небесных фей. Вдруг слышит тихий скрип - хуа-ла-ла, - это отворились Южные ворота неба, из ворот стая голубок вылетела, белые-пребелые. Подлетели они к ущелью, там как раз река текла, на берег опустились, красавицами-девушками оборотились. Уселись девушки на камне у воды, стирать принялись. Приметил Ню-лан, которая из девушек седьмая с западного края, взял да и спрятал ее платье.
      Увидела Чжи-шой юношу, сразу смекнула, что это он взял ее платье, и говорит:
      - Ты зачем взял мое платье? Отдай. Слышишь? Отдай!
      Ню-лан не отдает.
      Тем временем шестеро сестер высушили свою одежду, стали домой собираться, спрашивают седьмую сестру:
      - А ты, сестренка, почему домой не собираешься?
      - Не могу. Кто-то стащил мое платье.
      Обернулись шестеро сестер белыми голубками, улетели в небо. Подлетели к небесным воротам, назад воротились, седьмую сестру кличут:
      - Быстрее, сестренка! Сейчас ворота запрут!
      Тут как раз краснолицый детина появился, как закричит:
      - Эй! Торопитесь, кому домой надобно!
      Крикнула в ответ Чжи-нюй:
      - Ну и пусть закрываются! Не могу же я без платья вернуться!
      Заскрипели небесные ворота и впрямь закрылись.
      Ню-лан как сидел, так и сидит на камне. Подошла к нему Чжи-нюй и говорит:
      - Я женой тебе стану, только отдай платье!
      Ню-лан не отдает.
      Тогда Чжи-нюй говорит:
      - Давай дом строить, а то замерзнешь под открытым небом!
      Отвечает Ню-лан:
      - А из чего строить, когда вокруг ни бревнышка! Так и будем сидеть.
      - Нет, не будем. Подвинься малость, сядь на краешек! Глаза зажмурь.
      Сказала так Чжи-шой, быстро вытащила из расшитого кошелька узорчатый платочек, расстелила, дунула, в тот же миг дом перед нею вырос.
      Говорит девушка:
      - Открой глаза!
      Открыл Ню-лан глаза, смотрит - дом стоит, обрадовался, в ладоши захлопал.
      Вошли они в дом, так и остались в нем жить.
      Живут да поживают. Дочка у них растет, шесть годков ей сровнялось, сыну третий год пошел.
      Вот однажды и говорит Чжи-нюй мужу:
      - Сколько времени прошло! Дети у нас уже выросли. Сгниет от старости платье, которое ты тогда спрятал! Лучше отдай его мне!
      Думает Ню-лан: «Оно и правда. Дети у нас уже выросли, отдам-ка я Чжи-нюй платье». Подумал так Ню-лан, достал из-под камня платье, жене отдал.
      Как только наступила полночь, Чжи-нюй ушла, детей и мужа бросила.
      Проснулся Ню-лан, дрожит от холода, открыл глаза, смотрит - небо над ним все звездами усеяно, пошарил вокруг рукой - под головой холодный камень, а жены нет. Ребенок плачет, молока просит. Только сейчас вспомнил юноша, что старый вол ему наказывал: «Станешь отдавать одежду, кликни меня три раза». Как же я мог забыть про это?
      Только подумал он о воле, тот вмиг перед ним явился и говорит:
      - Вот видишь, ушла Чжи-нюй. Ты отчего не кликнул меня, как я тебе велел?
      - Забыл!
      Говорит вол:
      - Зарежь меня!
      - Как же это я зарежу тебя, моего благодетеля!
      Отвечает вол:
      - Нечего толковать понапрасну! Как зарежешь меня, принеси немного хвороста, кости мои сожги, а шкуру на себя надень. Да еще сплети две корзины, в одну сына посади, в другую - дочку, потом зажмурь глаза и отправляйся к Южным воротам неба за женой. Эти ворота золотой лев стережет. Как бросится он на тебя, ты ему скажи: «Не тронь меня, золотой лев, я муж твоей седьмой тетушки, а это ее дети в красных штанишках». Скажешь так, золотой лев уймется и на место уйдет. Пройдешь Южные ворота, еще одни ворота увидишь, их серебряный лев стережет, как кинется он на тебя, ты ему скажи: «Не тронь меня, серебряный лев! Я муж твоей седьмой тетушки, а это ее дети в красных штанишках». Серебряный лев уймется, на место уйдет. Войдешь в третьи ворота - увидишь черта, клыки у него наружу, в руках молот - от волчьего клыка не отличишь. Кинется он тебя бить, а ты ему скажи: «Не тронь меня, черт! Я муж твоей седьмой тетушки, а это ее дети в красных штанишках». Скажешь так - черт оступится да упадет. Тут выйдет к тебе теща. Иди с ней в дом. Увидишь там семерых девушек на кане, только сразу не признаешь, которая из них твоя жена. Пустишь сына, к кому он побежит, чью грудь будет сосать, та и есть твоя жена.
      Ню-лан сделал все, как велел вол: надел воловью шкуру, вошел в небесные ворота и отыскал наконец свою жену.
      Теща отвела молодым дом, и стали они жить да поживать.
      Только невзлюбил Ню-лана старый тесть. Решил он извести зятя и предложил ему в ловкости помериться.
      Говорит Чжи-нюй мужу:
      - Хочет отец, чтоб ты завтра в ловкости с ним померился. Спрячется он, так ты, смотри, ищи его хорошенько! Сперва весь двор обыщешь, к южной стене подойдешь, увидишь на стене клопа, это и будет твой тесть.
      На другое утро вышел старик во двор, Ню-лана кликнул:
      - Ну-ка, зятек, выходи, поиграем с тобой!
      Отвечает Ню-лан:
      - Ты старый, я молодой. Какая уж тут игра?
      Говорит старик:
      - Эка важность! Я сейчас спрячусь, а ты попробуй найти меня! Найдешь - помилую, не найдешь - съем!
      Обернулся старик клопом, схоронился в южной стене, залез в трещину. Ищет его Ню-лан, ищет, весь двор обыскал - нет старика. Подошел юноша к южной стене, видит - клоп сидит, поближе подошел и говорит:
      - Уж не ты ли это, почтенный тесть, клопом обернулся? Если не ты это, а и впрямь клоп, я сейчас раздавлю его! Ай-я! До чего же вонючий!
      Тут старик как закричит:
      - Это я, это я! Не дави меня! Ой, на бороду наступил!
      Спрашивает Ню-лан:
      - А ты не съешь меня?
      - Не съем, ступай домой!
      Пришел Ню-лан домой, а Чжи-нюй ему и говорит:
      - Завтра отец опять загадает загадку. Яблоком обернется, в матушкин сундук спрячется. Смотри, ищи хорошо!
      Вышел старик на другое утро и кричит:
      - Давай, зятек, поиграем! Я спрячусь, а ты меня ищи!
      Делать нечего. Стал Ню-лан тестя искать. В доме ищет, за домом рыщет, яму с травой обшарил - нет нигде старика. Вошел тогда юноша в тещины покои, открыл сундук, глядь - на красном свертке красное яблоко большое лежит. Схватил его юноша и говорит:
      - Уж не ты ли это, почтенный тесть? Если не ты это, а и впрямь яблоко, я сейчас его съем. Уж очень оно, видать, на вкус хорошо!
      Старик как закричит:
      - Отпусти! Опять мне всю бороду выдрал!
      Спрашивает его тогда Ню-лан:
      - А ты не съешь меня?
      - Не съем. Ступай домой!
      Воротился Ню-лан домой, а Чжи-нюй ему и говорит:
      - Завтра отец тебя заставит прятаться.
      Отвечает Ню-лан:
      - Хэй! Куда же я такой большой спрячусь?
      Говорит Чжи-нюй:
      - Не бойся, я научу тебя, что делать.
      Только утро наступило, старик опять зовет зятя:
      - Давай, зятек, поиграем, теперь ты спрячься, а я тебя искать буду.
      - Давай, - согласился Ню-лан.
      Присел Ню-лан на корточки, перекувырнулся, вышивальной иглой обернулся. Спрыгнула Чжи-нюй с кана, подобрала иголку, вышивать стала, а сама говорит:
      - Ищи, отец! Ню-лан уже спрятался.
      Кинулся старик искать, весь дом обыскал, весь двор обшарил - не может. Воротился в дом и говорит своей старухе:
      - Не нашел я его. Он меня нашел, а я его нет.
      Бросила тут Чжи-нюй иголку на пол, опять Ню-лан перед ней. Говорит ему Чжи-нюй:
      - Хочет отец завтра наперегонки с тобой бегать, смотри, как бы он верх не взял!
      - Как же это он верх возьмет?
      - Ай-я! Тебе ни за что за ним не угнаться! Иди скорее в амбар, увидишь там красные семена, набери одну меру с лишком да красных палочек для еды прихвати. Еще дам я тебе головную шпильку, из золота сделанную. Как станет тебя отец догонять, я крикну: «Брось шпильку». Только помни, бросать надо вперед, а не назад!
      Вышел на другое утро старик, зятя кличет:
      - Эй, зятек! Давай наперегонки побегаем, ты впереди, я за тобой. Догоню - съем, не догоню - помилую!
      Согласился Ню-лан, и побежали они. Зять впереди, тесть позади, а жена с тещей взяли детей и вслед за ними пустились.
      Бежит Ню-лан, бежит, вдруг бросил две палочки да два красных зернышка. Бежит, бежит, опять две палочки да два зернышка бросил. Тесть бежит, палочки да зернышки подбирает. Поднимет - дальше бежит, опять поднимет, опять бежит и приговаривает:
      - Ну и зятек! Ему бы с жизнью прощаться, а он все вещи у меня ворует!
      Разбросал Ню-лан все зернышки, разбросал все палочки, а бежать еще далеко. Видит Чжи-нюй - отец мужа догоняет, сейчас его схватит, как закричит:
      - Брось шпильку! Быстрее!
      Теща тоже кричит:
      - Быстрее! Быстрее!
      Обернулся Ню-лан, видит - тесть совсем близко, вытащил шпильку, назад бросил. В тот же миг мужа и жену небесная река разделила. Ню-лан остался на одном берегу, Чжи-нюй - на другом. Плачут жена и дети. Даже теща слезы льет. Плачет Ню-лан на другом берегу один-одинешенек.
      Увела теща в дом дочь и внуков, тесть тоже ушел. Так и остался Ню-лан жить на другом берегу. С той поры муж и жена могут встречаться только в седьмой день седьмой луны.
      В этот день с самого утра все птицы поднимаются в небо, вырывает теща у каждой по перышку: у сороки рябой, у сороки простой, у жаворонков да ласточек, из перьев мост строит.
      К вечеру седьмого дня седьмой луны, если все время глядеть на небо, можно увидеть Млечный Путь - длинный-предлинный мост через Небесную реку. На этом мосту и встречаются Волопас - Ню-лан и Ткачиха - Чжи-нюй. Если спрятаться в виноградных лозах, можно услышать их разговор. Говорит Чжи-нюй мужу с обидой:
      - Велела я тебе шпильку вперед бросить, а ты ее назад бросил, вот и разделила нас Небесная река!
      Отвечает Ню-лан:
      - Увидел я, что отец твой меня догоняет, со страху забыл, что ты велела. Триста шестьдесят дней в году, триста шестьдесят чашек да триста шестьдесят котлов у Ню-лана. Чжи-нюй, как придет, все перемоет, стопкой сложит. И одежду всю перестирает да перештопает.
      А на шестнадцатый день седьмой луны к матушке уходит, нельзя ей больше с Ню-ланом оставаться.
 

 
      В старые времена жили на свете муж и жена по прозванью Цзян. Посадили они тыкву-горлянку, ботва длинная - через стену перекинулась к соседям по прозванью Мэн, глядь - у соседей большая тыква выросла. Мэны ее срезали, потом разрезали, смотрят - в тыкве девочка сидит, и назвали девочку Мэн Цзян-нюй - девочка из семей Мэн и Цзян.
      Шли годы. Выросла Мэн Цзян-нюй настоящей красавицей - фея с небес спустилась. Взглянешь - сразу влюбишься, только никто ее не видал: были Мэны людьми богатыми, дочь держали в высоком доме в саду, в сад никто не входил, а за ворота девушку не выпускали.
      Одному только Фань Си-ляну как-то посчастливилось увидеть ее, и стали они вскорости любящими супругами.
      Как это случилось? А вот как. О ту пору император Цинь Ши-хуан замыслил построить Великую стену длиною в десять тысяч ли. Людей пригнали видимо-невидимо, всех без разбору мужчин хватали, не счесть, сколько народу там поумирало. Кого схватят - не надейся домой воротиться. А кому охота ни за что погибать? И вот однажды пришли стражники за Фань Си-ляном, а он возьми да и убеги. Прибежал к дому Мэнов, перескочил через садовую ограду, за искусственней горкой из камня схоронился. А тут как нарочно Мэн Цзян-нюй со служанкой в сад погулять вышла, смотрит - мотыльки разноцветные порхают. Захотелось девушке хоть одного поймать. Вытащила она шелковый платочек, бросила, только платочек на мотылька не попал, в пруд упал, а мотылек выпорхнул и улетел. Обидно девушке, притомилась она, на большой серый камень села, велит служанке платок из воды выловить. А та, видно, не поняла, пришлось Мэн Цзян-нюй самой платок доставать. Подошла она к пруду, подобрала рукава. Тут служанка как закричит:
      - Ой, что я вижу! - Это она юношу приметила, схоронился он за горкой, на барышню глядит.
      Подняла Мэн Цзян-нюй голову, застыдилась, покраснела: и впрямь, на другом берегу прекрасный юноша за горкой схоронился. А Фань Си-лян растерялся, не знает как ему быть, бежать - стражники схватят, остаться неловко - с девушкой-то он не знаком. Наконец он решился, вышел вперед, поклонился служанке и говорит: