Кэти, сосредоточенно нахмурившись, тоже внимательно слушала Кэша.

– Одного я не понимаю, – сказала она. – Почему до сих пор не оправдали Пола? Если комиссия убедилась, что Кэш вообще не располагал никакой конфиденциальной информацией, то и у Пола не было возможности ее получить – если только комиссия не уверена, что Джо и Пол поддерживали постоянную связь.

– Ты права, – согласился я.

Кэш кивнул.

– Кэти права. Тебе нужно с кем-нибудь поговорить. С де Джонгом или с Берриманом. Я тебя поддержу.

Я улыбнулся.

– Спасибо.

Я действительно был благодарен Кэшу. Для него кошмар расследования только что рассеялся, и, конечно, меньше всего на свете ему бы хотелось снова впутываться в эту историю. Предложение Кэша было для меня неожиданным и тем более приятным.

– Я утром же позвоню в ассоциацию, – сказал я, отпил глоток пива, с минуту помолчал, потом добавил: – Интересно, знал ли Джо, что Дебби напала на его след?

– Что ты имеешь в виду? – не понял Кэш.

– Видишь ли, это ведь Дебби намекнула Боуэну, что в «Блумфилд Вайс» происходит нечто странное. Если бы Джо об этом узнал, он бы не обрадовался.

– Ты хочешь сказать, что Джо мог убить Кэти?

Я поднял брови.

– Это не исключено.

– Боже мой, он и в самом деле мог ее убить, – воскликнул Кэш. – Но я не уверен, что во всей этой истории Джо действовал совершенно один.

– Почему? – спросил я.

– Понимаешь, он должен был от кого-то получить сведения о том, что немецкая корпорация собирается купить американскую. Как иначе об этом может узнать трейдер, который сидит в Лондоне?

– Кто-нибудь проболтался, а Джо случайно услышал?

– Возможно, Но маловероятно.

Я на минуту задумался.

– А как насчет Ирвина Пайпера? Он – большой специалист в подобных делах, не так ли? Джо был знаком с Пайпером?

– Мне в голову пришла та же мысль, – сказал Кэш. – Да, они были знакомы. Не представляю, где и при каких обстоятельствах они встретились, но каким-то образом они нашли общий язык.

Я потер подбородок и снова погрузился в размышления.

– Это возможно. Но как нам узнать, был ли Пайпер на самом деле источником информации для Джо?

– Может, что-нибудь можно будет найти в бумагах Джо, – предложила Кэти. – Должно быть, они еще не сданы в архив. Я завтра же посмотрю.

– Это стоит проверить, – согласился я.

– Что ж, я рада, что мы до чего-то договорились, – сказала Кэти. – Но мы хотели обсудить с тобой, Кэш, еще одно дело.

Я бросил на Кэти недовольный взгляд. Я был готов признать, что Кэш не имел никакого отношения к распространению информации о поглощении корпорации «Джипсам», но это вовсе не означало, что я готов положиться на него и во всем другом.

– Пол, я думаю, мы должны рассказать Кэшу, – продолжала Кэти. – Поверь мне.

Я все еще колебался. Соблазн поверить Кэти был очень велик. К тому же я сам не мог себе представить Кэша в качестве мозгового центра операции «Тремонт». Черт побери, подумал я, а что мне терять? Разве не любопытно посмотреть, как Кэш отреагирует на мой рассказ? Неделями я пытался получить ответы на мучившие меня вопросы от разных людей так, чтобы те ничего не заподозрили. Теперь мое терпение лопнуло. Мне нужно было знать. Немедленно.

– Хорошо, – кивнул я. – Кэш, разреши мне заказать тебе вторую кружку. Она тебе наверняка понадобится, когда ты будешь слушать.

Итак, я принес еще одну кружку пива и более или менее подробно рассказал ему обо всех событиях, которые произошли после гибели Дебби. Первый раз в жизни я стал свидетелем того, как Кэш лишился дара речи. Он слушал меня в полном смысле слова с открытым ртом. Я закончил рассказ и, заглянув Кэшу прямо в глаза, спросил:

– Ну, что скажешь?

Кэшу потребовалось время, чтобы прийти в себя.

– Черт! – сказал он, потом добавил: – Боже праведный!

– Ты не возражаешь, если я задам тебе пару вопросов? – спросил я.

– Нет, конечно. Валяй, – механически ответил Кэш. Он все еще не мог переварить мой рассказ и, очевидно, пытался предугадать наиболее вероятные последствия.

– Ты знал, что банк «Хонсю» никогда не давал гарантии «Тремонт-капиталу»?

– Нет, не знал, – ответил Кэш, потом его глаза сверкнули гневом. – Ты думаешь, что я тоже участвовал в этой афере?

Реакция Кэша на первый взгляд казалась самой естественной, но его способность врать не моргнув глазом стала легендарной. Я не знал, лжет ли он и теперь или говорит правду.

– Такая мысль приходила мне в голову, – признался я.

Моментально от гнева Кэша не осталось и следа.

– Да, наверно, так и должно было быть, – сказал он и на минуту задумался. – Послушай, тебе пришлось нелегко, но ты мне нравишься. – Он заметил, что мои брови поползли вверх, и предостерегающе поднял руку. – Нет, я говорю совершенно искренне. Одни из моих клиентов совсем глупы, другие довольно сообразительны, но тебя я считаю, пожалуй, самым толковым. Мне нет смысла льстить, ведь сейчас тебя едва ли можно назвать моим главным клиентом, не так ли?

Мне было трудно не согласиться с последним утверждением.

– Как бы то ни было, – продолжал Кэш, – теперь я хотел бы помочь тебе всем, что в моих силах. Я не участвовал ни в одной из финансовых афер. Я понимаю, ты мне не доверяешь, но сейчас это не имеет значения. В любом случае мы должны найти того, кто стоит за всем этим. Пока мы его не нашли, можешь, если у тебя возникнет такое желание, считать меня подозреваемым номер один.

Почему-то мне очень хотелось поверить Кэшу. Трудно было ему не верить. Во всяком случае его предложение казалось вполне разумным.

– Согласен, – сказал я. – Давай начнем с облигаций «Тремонт-капитала».

Кэш улыбнулся.

– Отлично. Теперь дай мне подумать. Это была затея Вайгеля и только Вайгеля. Он поддерживал связь с эмитентом облигаций и один работал с ним в Нью-Йорке. Однажды он мне позвонил, объяснил ситуацию и спросил, не могу ли я разместить облигации. Помню, он сказал, что это нужно делать очень быстро.

– Как ты выбирал клиентов?

– Насколько я помню, Вайгель сам предложил мне поговорить с банком «Харцвайгер». «Де Джонг» тоже казался вполне подходящим клиентом. Такие операции вполне в духе Хамилтона. Немного запутанные, немного рискованные, но если у тебя хватит ума, то можешь получить огромную прибыль.

Я кивнул. Действительно, Хамилтон охотно купил бы такие облигации.

– Больше того, – продолжал Кэш, – неделей раньше Хамилтон просил присмотреть для него высокодоходные облигации с высоким рейтингом надежности. В конце концов операция прошла на удивление легко. За одно утро я продал весь выпуск. Не было необходимости подключать других агентов. Великолепная сделка.

– Что было очень удобно для Вайгеля. Чем меньше людей участвует в деле, тем меньше вероятность того, что кто-то докопается до сути.

Кэш вздохнул.

– Думаю, ты прав.

– Хорошо, а как насчет «Финикс просперити»? Ты знал, что этот банк был куплен «Тремонт-капиталом»?

– Нет. Я понятия не имел, кто распоряжается банком. Но там действительно происходило нечто очень странное. Насколько я помню, все началось вскоре после того, как мы разместили облигации «Тремонт-капитала». – Кэш отпил глоток. – С Джеком Салмоном я провернул много сделок. Он постоянно покупал и продавал облигации, радовался ничтожному доходу, когда курс повышался на одну восьмую пункта, и терпел колоссальные убытки, когда не угадывал ситуацию на рынке. Словом, не клиент, а мечта сейлсмена. Жирные комиссионные всегда обеспечены.

Потом вдруг все изменилось. Салмон продолжал активно работать, так что мне не было нужды беспокоиться, но он начал делать деньги. Теперь он играл по крупному, очень рискованно. Ты понимаешь, что я имею в виду – бросовые облигации, самые разнообразные неоднозначные сделки. Иногда они кончались полным провалом, но в целом Салмон определенно зарабатывал больше, чем терял.

– Странно, как Джек Салмон сумел делать деньги на таких операциях, – заметил я.

– Очень странно, – согласился Кэш. – Но в сущности это был не он. Джек ни разу в жизни не принял ни одного серьезного решения. Разумеется, он делал вид, что все решает сам, и я ему подыгрывал, но каждый раз он давал ответ не сразу. Я предоставлял ему столько времени, сколько нужно, чтобы посоветоваться с кем-то, потом Джек перезванивал мне и покупал мои облигации.

– Да, так оно и было, – поддакнул я и рассказал Кэшу, как Джек Салмон покупал облигации «Фэруэй», предварительно получив по телефону руководящие указания.

Мы помолчали с минуту.

– Я всегда знал, что Дик – далеко не ангел, но мне и в голову не приходило, что он может быть таким подонком, – как бы рассуждая вслух, пробормотал Кэш.

– Вы знакомы с детства?

Кэш вздохнул.

– Да. Впрочем, друзьями мы никогда не были. Думаю, я пользовался чуть большей популярностью, чем Рики. Диком он стал называть себя гораздо позже. Он смахивал на тупицу, да и вел себя, как настоящий болван. Ему изрядно доставалось от ребят, пока... – Кэш запнулся.

– Пока что? – подтолкнул его я.

– Пока он не занялся торговлей наркотиками. Он нашел себе помощников – двух обезьяноподобных воротил, и они продавали наркотики всем ребятам в округе. Нет, сам Рики никогда не продавал это дерьмо, для этого он был слишком хитер. Но вся торговля наркотиками шла через него.

Помню, как-то один парень попытался потеснить Рики с его территории. Кончилось тем, что этому парню всадили нож в спину. Все знали, что это сделали ребята Рики. Думаю, парня убили по его приказанию.

– Но ты все еще считаешь его своим приятелем.

– О да. Дело в том, что Рики был умен и хитер. Он понял, что на торговле наркотиками в Бронксе далеко не уедешь. Поэтому он поступил в Колумбийский университет, потом закончил Гарвардскую школу бизнеса и стал ведущим финансистом. Тут мало быть умным. Чтобы добиться успеха в инвестировании, нужно посвятить этому всю жизнь.

Помнишь, я рассказывал тебе, как я гордился тем, что вывел наших ребят на Уолл-стрит? Так вот, из всех нас Рики, пожалуй, добился самых больших успехов, и я в какой-то мере восхищался им. Конечно, я понимал, что он играл на грани фола, но, чтобы выжить, всем нам приходится как-то крутиться. К тому же мы с ним провернули несколько очень удачных операций, поэтому я мог смотреть сквозь пальцы на некоторые его странности. Но убить Дебби Чейтер и Грега Шофмана? – Кэш сокрушенно покачал головой.

– Мы не знаем, кто убил Дебби, – возразил я. – Похоже, это был не ты. Вайгель в это время был в Америке. Но полиция уверена, что нашли убийцу.

Кэш и Кэти устремили на меня вопрошающие взгляды.

– Инспектор Пауэлл убежден, что Дебби убил я. Он говорит, что у него есть свидетель.

Кэти пришла в ужас.

– Это просто нелепо. Ты шутишь?

– Инспектор Пауэлл шутить не умеет.

– Но у него нет доказательств.

– Согласен, пока улик у него, скорее всего, не хватает. Но боюсь, он может их найти, – сказал я.

– Но как?

– Их кто-нибудь подкинет. Или сам Пауэлл что-нибудь придумает.

– И кто же этот свидетель? – спросил Кэш.

– Мне кажется, что это Роб, – ответил я. – Он говорил Кэти, что в тот вечер видел нас с Дебби. Но почему он стал лжесвидетельствовать в полиции – это выше моего понимания.

– Возможно, он и убил Дебби, – предположил Кэш.

Конечно, Роб мог убить Дебби. Но это мог сделать и Джо, и Вайгель, и даже Пайпер. С другой стороны, Роб был влюблен в Дебби. Джо сказал, что не убивал ее. Вайгель в день убийства был в Нью-Йорке. А Пайпер, судя по его реакции, узнал о гибели Дебби от меня. Мы блуждали в неизвестности. Убийцей мог быть и какой-то неизвестный, профессиональный киллер, нанятый Вайгелем, который, сделав свое дело, бесследно исчез.

Мы поговорили еще около часа и ни к чему не пришли. В конце концов мы были вынуждены сдаться. Допив пиво, мы поднялись и вышли из бара в тусклый сентябрьский вечер. Садясь в такси. Кэш пожелал нам с Кэти спокойной ночи. Его почти наглая ухмылка говорила о том, что установившиеся между нами отношения не остались для него тайной. Мы прошли около мили до небольшого итальянского ресторана недалеко от Ковент Гарден и отлично пообедали, запив обед бутылкой кьянти. Потом мы подбросили монету, я проиграл, мы сели в такси и поехали к Кэти в Хэмпстед.

Домой я вернулся на следующий день около восьми утра. Уже в прихожей я почувствовал неладное.

Я медленно прикрыл за собой дверь и шагнул в гостиную. Вроде бы все вещи были на своих местах, в том же виде, в каком я оставил их накануне. Из распахнутой двери спальни тянуло ветерком. Я осторожно заглянул туда.

Проклятье! Снова у меня побывали незваные гости. В мою квартиру уже вламывались месяца два назад. Я не понимал, чем мое скромное жилище привлекает взломщиков. У меня не было ничего особенно ценного.

Я в панике вернулся в гостиную. Олимпийская медаль была на месте. Никуда не делись и переносной телевизор и дешевый музыкальный центр, который я недавно купил. Я открыл свой крохотный бар. На первый взгляд и здесь никто ни к чему не прикоснулся.

Я снова направился в спальню и подошел к окну. Очевидно, кто-то взобрался на крышу пристройки, дотянулся до моего окна, открыл защелку и вполз в комнату. Я отругал себя за то, что оставил окно не запертым на ключ, но летом я всегда спал с открытым окном, а каждое утро доставать ключ казалось мне напрасным.

Еще минут десять у меня ушло на более тщательную проверку квартиры. Вроде бы ничто не исчезло. Я сел и задумался. Я никак не мог понять, зачем кому-то понадобилось вламываться в мою квартиру, чтобы уйти с пустыми руками.

Странно.

Надо бы сообщить в полицию, подумал я, но тут же отбросил эту мысль. Мой опыт общения с полицейскими не вызывал желания обращаться к ним по собственной инициативе. Кроме того, раз у меня ничего не украли, то не о чем было и говорить.

Поэтому я взялся за более важные дела.

Разговор с Берриманом из комиссии Ассоциации рынка ценных бумаг не принес мне утешения. Поддавшись логике рассуждений Кэти, я был убежден, что комиссия, признав Кэша невиновным в использовании конфиденциальной информации, автоматически снимет все обвинения и подозрения и с меня. Но Берриман, очевидно, придерживался иного мнения. Он нехотя признал, что у него нет неопровержимых улик, но добавил, что я все еще нахожусь под следствием. Я спросил, действительно ли Хамилтон договорился с Берриманом о том, что комиссия прекратит расследование, если меня выгонят из компании «Де Джонг». Берриман отказался отвечать, заявив, что комиссию не интересуют какие-то странные договоренности между мной и руководством компании. Потом Берриман туманно намекнул на некое «параллельное расследование». Должно быть, он имел в виду того же проклятого Пауэлла.

Этот разговор выбил меня из колеи. Я не переставал удивляться собственной наивности – ведь я надеялся сразу же добиться полной реабилитации. Кроме того, меня раздосадовало, хотя и не удивило, что Берриман не признался в сговоре с Хамилтоном.

И все же мои дела были не так уж плохи. У Берримана не было против меня ничего конкретного, и со временем ему придется снять все обвинения. Если прежде меня не доконает Пауэлл.

Мои размышления прервал телефонный звонок. Это была Кэти. Она нашла-таки платежные документы, которые Джо выписывал для облигаций «Джипсам оф Америка». Кэти потратила два часа, по в конце концов, расположив все бумаги в хронологическом порядке, выяснила, каким образом Джо собрал пакет акций и что он с ним сделал. Половину акций он продал, переведя их на номерной счет в небольшом лихтенштейнском банке. Кэти никогда не слышала об этом банке, зато Кэш его знал. Услугами именно этого банка изредка, когда дело было связано с особенно щекотливыми операциями, пользовался Пайпер. Никакой ниточки, которая вела бы от Джо к Пайперу, найти не удалось. О банке знали только Кэш, Джо и, возможно, еще два-три сейлсмена, пользовавшихся особым доверием. Будет очень трудно доказать, что облигации «Джипсам» купил Пайпер, но нам и без лишних доказательств было ясно, что они с Джо работали вместе.

Я достал блокнот и стал набрасывать схему. Мне казалось, что я очень близок к разгадке головоломки. Все ее кусочки – «Тремонт-капитал», «Таити», «Джипсам оф Америка», Пайпер, Джо, Вайгель, Кэш – были связаны многими нитями. Чем больше я размышлял, тем более запутанными казались мне эти связи. Кроме того, не нужно было забывать и о Робе, который угрожал сначала Дебби, потом мне и Кэти. Очень эмоциональный, непредсказуемый человек. Но ведь не убийца же?

Мои мысли прервал звонок у двери в подъезд. Я посмотрел в окно. Опять нагрянула полиция.

Я впустил полицейских в дом и встал в двери своей квартиры. Их было четверо: Пауэлл, Джонс и двое полицейских в форме.

– Можно войти? – спросил Пауэлл.

– Нет, если только у вас нет ордера на обыск, – сказал я.

Пауэлл улыбнулся и сунул мне какие-то бумаги.

– На этот раз у меня совершенно случайно оказался ордер, – сказал оп и протиснулся мимо меня в квартиру. – Заходите, ребята.

Четверо крупных полицейских заполнили все свободное место, и моя и без того небольшая квартирка показалась мне совсем крохотной. Я ничего не мог поделать.

– Что вы ищете? – спросил я.

– Если вы не возражаете, давайте начнем с документов о покупке акций.

Я нехотя показал ему папку с контрактами. Меня определенно нельзя было назвать самым активным покупателем на рынке акций. В папке хранилось всего четыре контракта. Пауэлл быстро их пролистал и вытащил контракт с «Джипсам оф Америка».

– С вашего разрешения мы заберем эту бумагу, – сказал он.

Трое полицейских стоя ждали его распоряжений. Пауэлл повернулся к ним.

– Приступайте, ребята. Перетряхните все.

Полицейские приступили к обыску. Они работали без особого энтузиазма, их подгонял лишь взгляд Пауэлла. Я старался уследить за всем, к чему они прикасались, особенно Пауэлл. Возможно, я стал параноиком, но мне вовсе не хотелось, чтобы Пауэлл вдруг «нашел» то, чего я в жизни не видел. Но уследить за всеми четырьмя полицейскими я не мог. Из моей спальни раздался крик:

– Сэр! Посмотрите, что я нашел!

Пауэлл и я бросились в спальню. Один из полицейских держал серьгу – довольно дешевую, но яркую, продолговатую красную каплю на золотой проволочке.

– Отлично, малыш, – довольно сказал Пауэлл, выхватывая серьгу из рук молодого полицейского. Потом он протянул серьгу мне. – Узнаете?

Да, я узнал ее, и у меня мороз пробежал по коже. Я кивнул.

– Это серьга Дебби, – с трудом выдавил я.

– Безусловно, – голосом триумфатора произнес Пауэлл. – Когда мы нашли тело, на нем была точно такая же серьга. Но только одна.

Он не сводил с меня глаз, внимательно следя за моей реакцией.

– Где вы ее нашли? – спросил я.

Полицейский показал на выдвижной ящик небольшого комода, стоявшего возле кровати.

– В глубине этого ящика.

Ящик был выдвинут до отказа, носки разбросаны по кровати.

– Вы знаете, где мы ее нашли, – ухмыльнулся Пауэлл.

Я задыхался от гнева, от собственного бессилия. Не зря я всегда относился к Пауэллу с подозрением, мелькнуло у меня в голове.

– Вы сами ее подбросили, – пробормотал я.

Пауэлл расхохотался.

– Все так говорят. Каждый раз. Молодой человек, с вашим умом вы могли бы придумать что-нибудь пооригинальнее. Пошли, ребята.

С этими словами Пауэлл, сжимая в руке серьгу и контракт на покупку акций, направился к двери. Трое полицейских последовали за ним.

У двери Пауэлл на минуту задержался.

– Подождите еще немного, молодой человек, – сказал он. – Мы почти у цели. Еще два-три дня, и мы обо всем очень обстоятельно поговорим. До скорого.

Я более или менее навел порядок в квартире и отправился на пробежку. На этот раз, подстегиваемый злостью, я дал себе максимальную нагрузку. Я кружил по парку, и во мне постепенно росла решимость. Кэти была совершенно права. Я слишком долго жалел себя. Мне грозили очень крупные непрятности, но я был намерен из них выпутаться. Пока я не знал, как это сделать, но я твердо вознамерился найти какой-то путь.

Пауэлл стал беспокоить меня всерьез. Я понятия не имел, каким образом сережка Дебби попала в мою квартиру. Должно быть, ее подбросили полицейские.

Я пробежал еще полкруга.

Ну конечно! Взломщик, который проник в мою квартиру накануне вечером! Он и подбросил серьгу. Поэтому он ничего не украл. Кто бы это ни был, он, очевидно, знал, что Пауэлл собирается вскоре устроить у меня обыск, или даже сам намекнул Пауэллу, что, где и когда нужно искать.

Пауэлл обещал, что мы скоро увидимся. Я не сомневался, что если я ничего не предприму, то так оно и будет. Обвинение в убийстве – это не шутка. Теоретически я должен был с радостью довериться британскому правосудию, которое, разумеется, оправдает невиновного. Но Пауэлл был уверен, что он состряпал очень надежное дело. К тому же он производил впечатление человека, который привык добиваться своего.

В тюрьмах полно невинно осужденных.

Я бежал в очень быстром темпе, но почти не замечал ни боли в мышцах, ни нехватки кислорода. Я автоматически следовал по привычному маршруту и, даже обгоняя гуляющих, не снижал скорости.

И все из-за Роба! Я не сомневался – это он сказал полиции, что видел, как я столкнул Дебби в реку. Возможно, он же и подбросил серьгу. Но зачем? Я был полон решимости найти ответ на этот вопрос.

Роб жил на первом этаже многоквартирного дома рядом с Эрлз-Корт-роуд. Этот дом находился в пятнадцати минутах ходьбы от меня, но я решил подождать до половины седьмого, тогда Роб наверняка будет дома. Я распахнул железную калитку и спустился в крохотный дворик, где в горшках, окруженные сорняками, росли чахлые кустики. Я позвонил.

Дверь открыл Роб. Он был босиком, в майке и потрепанных джинсах. В руке он держал банку пива «Стелла». Увидев меня, он не пришел в восторг.

– Что тебе нужно?

– Можно мне войти?

– Нет.

Я сунул ногу в дверной проем. Роб пожал плечами, повернулся и ушел в гостиную.

– Ладно, входи, – сказал он.

Роб плюхнулся в большое серое кресло напротив телевизора. Чистая гостиная была обставлена просто и непритязательно. На полу возле кресла уже валялись три-четыре пустых жестянки из-под пива.

Я последовал за Робом и, не ожидая приглашения, сел на диван.

Роб поднес ко рту очередную банку пива. Мне он ничего не предложил.

– Так что тебе нужно?

– Много времени я у тебя не отниму, – сказал я. – Я знаю, что ты следил за Дебби той ночью, когда она погибла.

Роб смотрел на меня не мигая, на его лице не отражалось ни удивления, ни раздражения, ничего.

– И зачем бы мне за ней следить?

– Потому что ты ревновал Дебби ко мне.

– Чепуха.

– Года два назад у вас был роман.

– Ты сам сказал, что это было два года назад.

Наглые ответы Роба, растянувшегося в своем любимом кресле, стали меня раздражать. Я повысил голос.

– Видишь ли, Фелисити, соседка Дебби по квартире, рассказала мне, что незадолго до гибели Дебби ты снова не давал ей покоя. А о том, что ты следил за ней в ту ночь, мне сказала Кэти. Так что мне все известно. Я думаю, только псих способен так преследовать женщин.

Последняя фраза попала точно в цель. Роб вдруг ожил. В его глазах свернула ярость, его щеки заалели, он взмахнул банкой с пивом, выплеснув на ковер немного пенящейся золотистой жидкости.

– Ты – ублюдок, – злобно выплевывал он слова. – Ты – последний подонок. Ты отнял у меня сначала Дебби, теперь – Кэти. Так вот, послушай, что я скажу. Если ты думаешь, что можешь безнаказанно отбивать у меня женщин, то ты ошибаешься. Это тебе даром не пройдет! – Роб перешел на крик.

– Я не собирался отбивать у тебя Кэти, – сказал я. – Ты сам ее потерял.

Такое объяснение Робу определенно не понравилось. Он вскочил и завопил:

– Не неси чепухи! Ты знал, что делаешь. Ты превратил мою жизнь в ад! В настоящий ад! И не смей говорить, хитроумный подонок, что ты чего-то там не собирался делать!

Роб покачнулся и снова упал в кресло.

– Я любил Дебби. Как я ее любил! Как плохо мне было, когда мы расстались. – Роб понизил голос почти до шепота. – Если я и ухаживал за другими женщинами, то только для того, чтобы забыть Дебби. И мне это удавалось. Я спрятал свои чувства, спрятал глубоко и надежно. – Он поднес банку ко рту и сделал большой глоток. – Потом появился ты. Я видел, что ты нравишься Дебби. Она кокетничала с тобой, вы вдвоем ходили на ленч или в паб. Я все понимал, ведь это происходило на моих глазах. Я должен был что-то предпринять.

Поэтому я сделал Дебби предложение. Она ответила мне отказом, но я не сдавался. В конце концов она сказала, чтобы я от нее отвязался. Я был потрясен. А через неделю ее убили.

Роб проглотил слюну, откинул голову назад и потер глаза. В них стоял странный блеск.

– Я ощущал полное опустошение. А потом появилась Кэти, которая ничем не уступала Дебби. И такая красивая. Сначала я смущался, но с ней все было просто. Мне было с ней очень хорошо. По-настоящему очень хорошо. А потом я узнаю, что все это время ты строил свои планы насчет Кэти.

Роб испепелял меня ненавидящим взглядом. Он меня никогда не простит, понял я. В его воспаленном мозгу я стал первопричиной и его неудач с женщинами, и его внутренней неудовлетворенности. Но мне нужно было получить ответы па несколько вопросов.

– Значит, ты видел, кто убил Дебби? – спросил я.

Роб успокоился. Он отхлебнул пива и усмехнулся.

– Может быть.

– Ты убил ее?

– Конечно, не я. – Он все еще улыбался.

Я с трудом подавлял гнев.

– Это ты сообщил в полицию, будто видел, как я столкнул Дебби в реку, да?

Роб лишь молча ухмылялся. Мне страшно захотелось врезать по этой наглой роже.

– Если это так, то мы оба знаем, что ты солгал. А лжесвидетельство – серьезное преступление.

На Роба мое замечание не подействовало.

– Разумеется, я давал показания в полиции. Что бы я там ни сказал, в конце концов это станет известно на суде. Могу тебя заверить, что я не собираюсь отказываться от своих показаний, а в них я, конечно, говорил, только правду и ничего кроме правды.

– А как же серьга?

– Какая серьга?

– Серьга Дебби. Та, что была на ней в день убийства. Та, которую ты подбросил мне в квартиру.

Роб, казалось, был искренне удивлен.

– Понятия не имею, о чем ты болтаешь. Но должен тебе напомнить, что попытка запугать свидетеля – тоже серьезное преступление. Как только ты уйдешь, я позвоню инспектору Пауэллу и сообщу о твоем визите.

Я понял, что здесь больше ничего не добьюсь, разве что наживу лишние неприятности. Роб наврал в полиции, но теперь уже не откажется от своих показаний. Значит, суду придется взвешивать, чьи показания правдивей – мои или Роба. Шансов у меня было немного.

Я встал и ушел.

Через четверть часа я был дома. Я устал, я был зол, я не знал, что мне делать. Роб меня ненавидел, он дал лживые показания, и скоро мне будет предъявлено обвинение в убийстве.

И я ничего не мог с этим поделать.

В моей голове роились всякие мысли о Робе, Дебби, Вайгеле, Джо. Мой мозг настолько устал, что отказывался принимать разумные решения. Я без сил упал на кровать.