17

Май 1999 года, Кларкенуэлл, Лондон

В новый офис мы переехали в понедельник утром всей командой: Гай, я, Оуэн, Газ, Нил, Санджей, Эйми и Мишелл. Для большинства это был первый день работы. Все пришли в джинсах, готовые к физическому труду.

Бриттон-стрит выглядела по-своему живописной. Узкая, со скромными жилыми домами в георгианском стиле и магазинами, переделанными под офисы, как, например, наш. Над крышами вздымался белый шпиль и позолоченный флюгер собора Святого Якова в Кларкенуэлле. Очень сильно ощущалось присутствие интернет-компаний. Молодые тощие парни в водолазках с редкими растрёпанными волосами и более представительные мужчины и женщины в чёрном с мобильными телефонами, работающие допоздна магазинчики с большим выбором полуфабрикатов быстрого приготовления, таблички «Сдаются помещения под офисы» на зданиях, где прежде располагались часовые и ювелирные мастерские. Наш офис занимал одну сторону четвёртого этажа. Белые кирпичные стены, покрашенные в синий цвет трубы центрального отопления, светло-серый ковёр.

Рабочие внесли подержанные столы, стулья, перегородки и компьютерное оборудование. Все это мы с энтузиазмом начали передвигать. Позднее привезли копировальную технику. Промышленную кофеварку, флягу-термос для питьевой воды и холодильник должна была найти Мишелл. Газ прибыл на фургончике своего дяди, откуда извлёк настольный футбол и бильярд-автомат. Пояснил, что держать это дома бессмысленно, если постоянно он будет проводить время здесь. Для разминки они с Нилом сыграли пару партий в настольный футбол. Оба проявили незаурядное мастерство.

Оуэн очень толково спроектировал телефонную и компьютерную сеть, а инженерами, приехавшими монтировать оборудование, руководил Санджей. Эйми занималась обшей организацией работ, не выпуская из рук тряпки, которой вытирала пыль. Газ оказался знатоком в прокладке проводов. Нил работал на подхвате, а Оуэна использовали исключительно для подъёма тяжестей. Чудо, но к четырём часам офис заработал.

Гай на десять минут исчез и возвратился с тремя бутылками шампанского и бокалами.

Мы выпили за наш сайт. Я смотрел на ребят — молодые, чуть более двадцати лет, потные, чумазые, но улыбающиеся — и подумал, насколько мне приятнее с ними здесь, чем в окружении сухих, лишённых юмора служащих банка «Гёрни Крохайм».

Наша цель была запуститься в августе к футбольному сезону, до которого оставалось всего три месяца. Значит, формирование сайта необходимо закончить к середине июля, чтобы осталось время все проверить и устранить неполадки. Срок напряжённый, но мы надеялись, что уложимся. Оуэн заканчивал архитектуру системы, мы подписали контракт с фирмой, которая будет управлять нашим сервером. «Мандрил» закончил оформление сайта точно в назначенный срок, а Газ уже готовился наполнить сайт отличным содержанием.

Главной проблемой оставались деньги. Я нервничал из-за молчания Торстена и венчурных инвесторов. Наши деньги таяли на глазах. Поставщики, как и следовало ожидать, не хотели предоставлять кредит начинающей интернет-компании, всюду требовалась предоплата. Очень пригодились деньги моего отца, иначе мы бы уже сели на мель. По моим прикидкам, если через десять дней от Торстена не придут два миллиона фунтов, мы разоримся.

Три венчурных инвестора ответили категорическим отказом. Генри Браутон-Джонс из «Оркестра» согласился встретиться с нами на следующей неделе. Два инвестора до сих пор молчали. Но даже если «Оркестр» или любой другой инвестор проявит к нам интерес, маловероятно, чтобы деньги поступили через десять дней.

Где Торстен?

Я наседал на Гая. Он постоянно звонил ему в офис, но попадал на секретаршу, у которой всегда были всевозможные отговорки. Я предложил после восьми вечера позвонить ему на мобильный. Вряд ли этот гуляка его отключит в такое время.

Вечером Гай набрал номер мобильника Торстена. Мы сидели друг против друга, я видел его лицо, с каким он ждал ответа. Все наши ребята ещё трудились, даже Мишелл, рабочий день которой официально заканчивался в пять тридцать.

— Да? — донеслось до меня из трубки Гая.

— Торстен, это Гай.

По его лицу, я видел, что дело плохо. Очень плохо. Разговор оказался короткий. Торстен постарался отвязаться от своего друга как можно скорее.

Гай бросил трубку.

— Дерьмо!

— Он объяснил почему?

— Не конкретно, но всё ясно.

— Что именно?

— Папа, герр Шолленбергер, не хочет, чтобы его милый голубоглазый сыночек инвестировал деньги в мою компанию.

— Ты уверен?

— Да. Я знаю Торстена. Он пытался темнить, но всё дело в отце. Если папа скажет «прыгни», он прыгнет. А если «нет», то нет.

— Есть надежда, что Торстен передумает?

— Никакой. Абсолютно никакой.

Я вздохнул. А как же быть с людьми, которых мы пригласили? Ведь они оставили хорошо оплачиваемую работу. И вот миновало чуть больше двух недель, и мы вынуждены им сказать: мол, извините, промашка вышла. Помните, был разговор, что очень скоро мы получим два миллиона фунтов? К сожалению, ничего не вышло. Все провалилось.

А мой отец? Я знал, что он потеряет деньги, однако не предполагал, что это случится уже через месяц. Каким же идиотом он будет меня считать! А мама? Ведь эти деньги он взял тайком от неё. А теперь признается ей, что отдал их сыночку, который за три недели все профукал.

Я посмотрел на Гая:

— Что будем делать?

— Понятия не имею.

Мы решили сообщить им прямо сейчас. Они нам доверились, было бы несправедливо что-либо скрывать. Гай вышел на середину офиса.

— Слушайте все.

Я наблюдал за их лицами. Шок. Замешательство.

— Сколько денег у нас осталось? — спросила Эйми.

Гай взглянул на меня.

— Двенадцать тысяч шестьсот тридцать четыре фунта, — ответил я. — На эти деньги мы можем продержаться десять дней. И то если в конце месяца не выплатим жалованье.

— А если мы вложим свои деньги? — произнесла Мишелл. — У меня отложены две тысячи фунтов. Я собиралась поехать куда-нибудь в отпуск, но это подождёт.

Гай расплылся в улыбке:

— Спасибо, Мишелл. Но две тысячи нас не спасут.

— Я попробую уговорить брата вложить несколько тысяч, — проговорил Нил. — Он толковый бизнесмен.

— У меня осталось тысяч десять, — промолвил я, к своему удивлению. — Готов тоже вложить.

Я оставил часть сбережений на случай, если с сайтом ничего не получится.

— В этом месяце можно взять жалованье по минимуму, — добавила Эйми. — Только на жизнь.

Гай воодушевился:

— Великолепно. На эти деньги мы сумеем продержаться некоторое время. И продолжать искать инвесторов.

Мы разошлись.

До конца недели шёл сбор денег, весьма успешный. Утром в понедельник у меня были чеки на шестьдесят семь тысяч фунтов. Брат Нила, занимающийся в Бирмингеме борьбой с вредителями сельскохозяйственных культур, выдал двадцать тысяч. К моим десяти присовокупились семь Оуэна, он снял со своего счета все деньги. Две дала Мишелл, три Газ, десять Эйми, пять Санджей и даже десять вложила Мел. Разумеется, каждому была гарантирована соответствующая доля прибыли компании.

Пришлось сильно сократить расходы. Мы приняли предложение Эйми и в этом месяце выдали всем жалованья лишь по пятьсот фунтов. Надежда запустить сайт к футбольному сезону ещё оставалась, но без пиара и рекламы обойтись было невозможно. Иначе наш сайт превратится в модернизированную версию любительского сайта Газа. В общем, мы нуждались в серьёзных деньгах. Ещё два венчурных инвестора прислали отказы. Остался Генри Браутон-Джонс.

«Оркестр» был относительно новым фондом, организованным три года назад. Генри работал там почти с самого начала и недавно был повышен до ранга партнёра. У него был собственный кабинет, огороженный стеклянными стенами, с мягкими креслами и столом для заседаний.

Встретил он нас радушно, проводил к себе. Гай сделал сообщение минут на двадцать. Хорошо сделал, снова убедив меня в правильности выбранного курса. Я надеялся, что это убедит и Генри. Тот задал дельные вопросы, на которые получил исчерпывающие ответы. Вот только Гаю пришлось признаться в отсутствии у него опыта в бизнесе.

Миновал час. Генри проводил нас до двери, сказал, что скоро позвонит.

Он позвонил. На следующий день. Отказ.

Я мысленно сосчитал до пяти и спросил почему.

— Проект серьёзный, — ответил он. — Никаких претензий к идее у меня нет. Прибыль должна появиться, особенно если вы организуете в Интернете торговлю спортивной одеждой. Интернет развивается, у вашего сайта есть перспективы. Меня не устраивает одно: отсутствие у руководителя опыта управления.

— Отсутствие опыта?

— Да. Ты сам знаешь, что является главным для венчурных инвесторов. Менеджмент, менеджмент и ещё раз менеджмент. Особенно в нашем магазине. Гай Джордан рассказал все очень толково, но опыта в управлении подобными предприятиями нет не только у него, но и у остальных. Хотя технически сотрудники подготовлены отлично. Я рад помочь, но знаю заранее: если начну двигать ваш план дальше, мои партнёры не только зарубят его, но и дадут мне взбучку. Извини, старина.

Я вздохнул:

— Ладно, Генри. Спасибо, что уделил время.

— Не за что. Желаю успеха.

Я повернулся к Гаю. Он выжидающе смотрел на меня.

— Нет?

— Боюсь, что нет.

— Почему? Мне показалось, что ему понравилось. Почему он отказал?

— Отсутствие опыта управления.

— У меня?

— У всех нас.

— Чёрт возьми, какой-то заколдованный круг! Чтобы получить деньги, надо продемонстрировать результаты успешного управления компанией, но достичь этого невозможно, пока тебе не дадут денег. Абсурд! Я сейчас поговорю с ним. — Гай потянулся к телефону.

— Погоди! Даже если ты на него накричишь, решения он не изменит. Генри отнёсся к нам по-доброму, внимательно выслушал. Разве мы вправе требовать большего?

Гай откинулся на спинку кресла.

— Ну и с чем мы остаёмся?

— Ни с чем.

— Почему? Ведь много венчурных инвесторов. Давай поищем на их сайте. — Он начал стучать по клавишам.

— Нет, Гай.

— Дэвид! Нам нужны деньги?

— Очень. Но у венчурных инвесторов мы их не получим, во всяком случае, сейчас. Так что тебе придётся…

— Нет, исключено! — встрепенулся он, угадав мои мысли.

— Ты должен попробовать. Это наш последний шанс.

— Я же говорил тебе, что хочу добиться успеха без него. Или вообще брошу этим заниматься.

— Месяц назад так оно и было, — возразил я. — Но теперь положение изменилось. Почти все сотрудники вложили деньги. Кто сколько смог. И я тоже. Сайт принадлежит всем нам, не только тебе.

— Он откажет.

— Это станет известно только после твоей беседы с ним.

Гай закрыл глаза, поднял лицо к потолку. Я ждал результата его борьбы с самим собой. Наконец он промолвил:

— Ладно. Но ты поедешь со мной.

— Ты забыл, как он меня ненавидит?

— Нет, не забыл. Но одному мне не справиться.

Самолёт приземлился в аэропорту Ниццы. На сей раз Тони Джордан нас не встретил. Мы взяли такси, быстро миновали центр города и начали взбираться в гору. Я снова увидел море, деревья, скалистые утёсы, вспомнил жуткую неделю, проведённую в этих местах двенадцать лет назад. Как он отнесётся к моему появлению?

Дверь открыл Мигель, вежливо приветствовал Гая и повёл нас на веранду. У меня перехватило дыхание от живописного вида. Средиземное море, мыс Ферра, покрытый пышной растительностью, потрясающие особняки и снующие вдоль берега роскошные белые прогулочные яхты. Сейчас, в начале лета, небо было ещё голубее. У самого горизонта можно было различить неясное серое пятно. Наверное, Корсика.

При нашем появлении Тони поднялся с кресла. Морщин вокруг глаз у него прибавилось, седины тоже, но он был по-прежнему строен и подвижен. Открытой враждебности по отношению ко мне не выражал. Напротив, вежливо улыбнулся и представил темноволосой женщине. Она встала и оказалась выше его сантиметров на восемь. Красивая, что меня не удивило, и более изящная, чем Доминик.

— Сабина, это Дэвид Лейн, школьный друг Гая.

— Привет! — произнесла она с приветливой улыбкой и протянула руку для пожатия. Затем расцеловала Гая в обе щеки.

В доме заплакал ребёнок. Плач показался мне здесь совершенно неуместным.

— Пойду проведаю Андреаса, — произнесла Сабина, обнаружив немецкий акцент. — Гай, не забудь перед уходом повидаться с братиком.

— Обязательно.

Мы сели. Я покосился на окна спальни, которая, вероятно, теперь являлась спальней Тони и Сабины. Место, где я потерял невинность, а Доминик жизнь. Затем перевёл взгляд на гостевой коттедж, где я томился во время расследования её убийства, на старинную сторожевую башню, где Тони соблазнил Мел, а его сын разговаривал со мной с ненавистью.

Тони посмотрел на меня.

— Я ведь просил вас больше сюда не приезжать.

Сказано было спокойно, без нажима, словно он отметил наличие в прошлом между нами разногласий, которые сейчас готов забыть.

— Извините, но мой визит чисто деловой.

— Понимаю. — Он обратился к сыну: — Тебе нужны деньги?

— Да, — ответил Гай.

— Может, хватит?

— Я не собирался ехать к тебе за этим, но Дэвид настоял.

— Вот как? — Тони бросил на меня вопросительный взгляд.

— Гай действительно не хотел просить у вас деньги, — пояснил я, — хотя на сей раз они нужны ему для серьёзного дела. Я предлагаю вам не просто дать деньги, а инвестировать их в бизнес. В будущем он может принести неплохую прибыль.

— Хм. — Тони убрал со стола газету, под ней оказался бизнес-план, который мы переслали ему накануне. Взял, начал просматривать. — Это писали вы? — обратился он ко мне.

— Кое-что. Большую часть сочинил Гай.

Тони бросил взгляд на сына. Документ был составлен хорошо, и он это понимал.

Вскоре посыпались вопросы. Напряжённые, один за другим. Генри Браутон-Джонс тоже задавал каверзные вопросы, но они были ничто по сравнению с этими. Хотя на ознакомление у него был всего день, он прекрасно помнил все детали. Попросил меня обосновать положения финансового прогноза, внимательно выслушал, пожелал узнать наше мнение о нескольких футбольных сайтах, которые успел посмотреть. Расспросил о стратегии крупной телевизионной спутниковой компании «Чемпион старсат» и её планах в Интернете.

Через полтора часа Мигель подал обед, затем вопросы возобновились. Мы держались хорошо. Гай отлично ориентировался в материале, обнаружил знание всех тонкостей дела. Тони был вынужден это признать.

— Ну что ты скажешь, папа? — спросил Гай, когда вопросы закончились.

Тони посмотрел на Гая и широко улыбнулся:

— Идея хорошая. Я согласен её поддержать.

Гай не верил своим ушам.

— Пора начинать снова делать деньги, — продолжил Тони. — На всё это нужны средства. — Он сделал жест в сторону дома и сада, подразумевая также жену и сына. — Рынок недвижимости обветшал, а Интернет развивается. Я принимаю ваше предложение, но отношения у нас будут чисто коммерческими. То есть за свои два миллиона фунтов я намереваюсь получить соответствующую долю. Большую долю.

Гай и я переглянулись.

— Справедливо.

Тони протянул руку сыну.

— Спасибо, папа, — произнёс Гай.

— На следующей неделе я буду в Англии, и мы с твоими адвокатами все оформим. — Заметив, что Гай поморщился, он поинтересовался: — У тебя ведь есть адвокаты?

— У нас очень хороший адвокат.

— Замечательно. Я с удовольствием с ним пообщаюсь.

Я сомневался, что общение с Тони доставит Мел удовольствие. Гай тоже, судя по выражению его лица.

Он посидел со своим шестимесячным братом минут десять, и мы отправились в аэропорт. Дольше оставаться на вилле не хотелось ни мне, ни ему.

— До сих пор не могу поверить, — признался мне Гай уже в машине.

— Теперь ты видишь, что стоило попробовать, — отозвался я. — Но почему ты такой грустный? Мы ведь в очередной раз спасли компанию.

— Не нравится мне всё это!

— И что? Ты собираешься отказаться от его денег?

— Нет.

— Тогда радуйся.

— Ладно, но всё равно я ему не доверяю.

18

Июнь 1992 года, Сити, Лондон

Сегодняшний день, неимоверно долгий и жаркий, я был обязан провести за согласованием счётов. При одной мысли об этом мои конечности тяжелели, а мозг тупел. Просмотр компьютерных распечаток, многомерных таблиц — механический труд, скука. Я только недавно был принят в крупный банк, и, естественно, мне пока поручали лишь такую работу. Сейчас предстояло проверить соответствие балансов основных счётов банка в различной валюте. Теоретически в любой момент я мог раскрыть мошенничество, связанное с отмыванием многих миллионов долларов, но фактически это была сущая ерунда. Я бросил взгляд на главного менеджера отдела, маленького неряшливого человека, у которого непрерывно что-то чесалось под воротником. Он явно нервничал. Я фантазировал, что он опасается разоблачения, хотя знал причину нервозности. Менеджер боялся получить нагоняй от босса за обнаруженные недочёты. Но и это маловероятно.

Я закончил университет по специальности бухгалтер-аудитор, но аудит мне нравился больше, чем бухгалтерский учёт. Впрочем, и то и другое было скучно, скучно, скучно.

Моё существование в данный момент поддерживала единственная мысль, которую я лелеял, как путник в пустыне, увидевший на горизонте очертания оазиса. Вечером я иду на встречу выпускников школы-интерната Бродхилл. Мы соберёмся в банкетном зале отеля рядом с Марбл-Арч[22], директор школы произнесёт прочувственную речь, призовёт делать пожертвования, и будет много выпивки. Много-много. Здорово.

Я предвкушал встречу со старыми приятелями, с которыми после окончания школы не встречался. Знакомые фамилии попадались в газетах. Скромная девочка из нашего класса завоевала медаль по плаванию на Олимпиаде в Сеуле, один мальчик отличился во время научной экспедиции на Борнео, когда их группа две недели плутала по джунглям. Иногда появлялась информация о родителях. Например, отца Торстена Шолленбергера обвиняли в подкупе какого-то важного министра в правительстве Германии, а отец Троя Бартона получил «Оскара». Об отце Гая ни слова, как и о нём самом. Воспоминание об этой семье даже немного испортило мне настроение. Я надеялся, что сегодня Гай не придёт.

Он пришёл. Первым, кого я увидел, войдя в уже заполненный народом зал, был именно Гай. Он стоял с бокалом вина, беседовал с двумя нашими одноклассниками, которых я едва вспомнил. Гай изменился, но не очень. Немного раздался вширь, а белокурые волосы теперь зачёсывал назад. Вот, пожалуй, и все.

Я попытался прошмыгнуть мимо незамеченным, но Гай Джордан в это мгновение поднял голову, и мы встретились взглядами. Его лицо осветила широкая улыбка.

— Дэвид! Чёрт возьми, рад тебя видеть! Как поживаешь? — Он крепко сжал мою руку. — Давай-ка выпьем. — Гай вгляделся в свой полный бокал, осушил залпом и потащил меня к официантке с подносом. — За встречу!