1

Сентябрь 1999 года, Кларкенуэлл, Лондон

Гай тронул меня за плечо.

— Ну что?

Я поднял голову. Он улыбался, как всегда, уверенный в себе. Но меня не проведёшь, ведь мы дружим уже семнадцать лет. Этой улыбкой Гай скрывал тревогу.

В рабочей комнате — простом обширном помещении с покрашенными в белый цвет кирпичными стенами и школьными досками, тоже белыми, покрытыми блок-схемами, графиками, формулами, — всё было привычно. Столы и стулья дешёвые, но компьютеры дорогие. За ними — наши сотрудники, молодые люди в джинсах и футболках. Одни сосредоточенно смотрят на экраны мониторов, пальцы других быстро бегают по клавиатуре, кто-то разговаривает по телефону. В углу стоит настольный футбол, на него никто не смотрит. Как и на китайский бильярд. Все заняты работой. Для них это обычный день.

А для нас… Я вздохнул. Через несколько минут решится судьба интернет-компании, которую мы с Гаем создали пять месяцев назад, нашего сайта «ninetyminutes.com»[1].

— Пошли. — Я взял папку с материалами. — Думаешь, он согласится?

— Конечно. — Гай снова улыбнулся.

Сейчас ему придётся мобилизовать все своё обаяние. Хотя на отца оно вряд ли подействует. Гаю тридцать один год, как и мне, но выглядит он моложе. Коротко подстриженные светлые волосы, выступающие скулы на худощавом лице, ярко-голубые глаза, живой чувственный рот. И одежда под стать — белая футболка с черным костюмом от известного модельера. Но сквозь все это проступало совсем другое, что сложно выразить словами. Какой-то намёк то ли на непредсказуемость, то ли на некую отчаянную решимость. Плюс небольшой налёт меланхолии. В общем, точно определить, что именно, трудно, вернее, невозможно. Но по особому блеску в глазах, положению, какое иногда принимала его нижняя челюсть, это чувствовали все — женщины, мужчины и даже дети. Этим Гай и привлекал к себе людей. Побуждал следовать за собой.

И почти всегда добивался своего.

За столом заседаний совета директоров могли разместиться двенадцать человек, но пока нас было четверо. Президент компании — Гай, финансовый директор — я, председатель совета директоров — отец Гая, Тони Джордан. Четвёртым членом совета был его адвокат, Патрик Хойл, высокий, массивный, с огромным животом и несколькими подбородками.

Руководили компанией Гай и я, однако большую часть денег в бизнес вложил Тони. Ему принадлежали восемьдесят процентов акций, и соответственно на совете он имел восемьдесят процентов голосов. Адвокат Патрик Хойл был его другом, и этим всё сказано. Интересы остальных акционеров — а это почти все служащие компании — защищали мы с Гаем.

Заседания совета директоров решили проводить ежемесячно, в третий понедельник. Впрочем, сегодняшнее было вторым. Тони и его адвокат постоянно жили на Французской Ривьере, и им пришлось специально прилететь в Лондон. Вначале Гай сделал краткое сообщение о работе компании. По его замыслу наш сайт должен стать лучшим футбольным сайтом в Интернете (отсюда и название «девяносто минут»), и пока сбывались самые оптимистические прогнозы. Удивительно! Компанию мы организовали в апреле, а сайт удалось запустить уже в начале августа. Там действительно можно найти о футболе все — комментарии, аналитические обзоры, репортажи с матчей, любые сведения обо всех клубах английской премьер-лиги, включая и слухи. Сайт приняли хорошо, было много положительных отзывов в прессе. И что самое важное, число посетителей неизменно росло от недели к неделе. В конце первого месяца работы в режиме онлайн у нас побывало сто девяносто тысяч. Сейчас штат компании насчитывал двадцать три служащих, и мы продолжали его расширять.

Далее Гай изложил планы до конца года. Увеличение числа авторов, репортажей с матчей, комментариев. Заключение договоров с букмекерами, чтобы посетители нашего сайта могли играть в футбольном тотализаторе. И организация на сайте розничной торговли. Мы собирались продавать спортивную одежду и аксессуары с клубной и национальной символикой, а также разработать свои фирменные модели. Гай мечтал создать в Интернете брэнд, а потом делать деньги на продаже модной спортивной одежды.

Тони Джордан внимательно слушал сына. В семидесятые годы он довольно успешно занимался строительным бизнесом, но рано устранился от дел и поселился на юге Франции. Слишком рано и потому явно скучал по бизнесу. Так что к обязанностям председателя совета директоров компании Тони Джордан относился очень серьёзно. У него были рыжеватые с проседью волосы, живые голубые глаза, загорелое лицо, ну и, разумеется, фирменное обаяние, которым он пользовался, когда требовалось. Внешне они с сыном были похожи, но Тони казался жёстче. Много жёстче.

Гай завершил, как говорят в шоу-бизнесе, разогрев аудитории. Настала моя очередь. Я раздал членам совета таблицы с финансовыми показателями компании.

— Как видите, убытки в этом месяце оказались немного меньше запланированных. Надеюсь, нам удастся удержать их на данном уровне до окончания года. Частично они будут скомпенсированы доходами от рекламы.

— Но в итоге все равно убытки? — спросил Тони.

— Конечно, — ответил я. — Как запланировано.

— А когда вы ожидаете прибыль?

— Не ранее, чем через три года.

— Три года? То есть в две тысячи первом? — произнёс Тони, не скрывая сарказма.

— Скорее всего, в два тысячи втором, — сказал я.

— Но наших капиталов на столько не хватит.

— Не хватит. Придётся искать.

— Деньги нужны, чтобы широко развернуть на сайте коммерческую деятельность, — уточнил Гай.

— Все это предусмотрено в плане, — добавил я.

— И откуда появятся эти деньги? — поинтересовался Тони.

— Вот в связи с этим мы хотели бы сейчас обсудить одно серьёзное предложение, — промолвил Гай.

— Ах вот оно что…

— Дело в том, — продолжил я, — что уже несколько месяцев мы ведём переговоры с фирмой венчурных инвесторов «Оркестр». Это было непросто, но нам удалось убедить её в надёжности нашей компании, и она решила инвестировать в неё десять миллионов фунтов. Этого достаточно, чтобы обеспечить плановый рост компании в следующем году.

Тони вскинул брови.

— Десять миллионов? И что они хотят за свои десять миллионов?

— Здесь все указано. — Я передал копии договора ему и Хойлу. — Условия, на которых «Оркестр» произведёт инвестиции, выделены маркером.

Тони быстро просмотрел бумаги и отпихнул от себя.

— Вздор! — Его голубые глаза заблестели злостью. От фирменного обаяния Джорданов не осталось и следа. — Согласно этому, — он ткнул в бумаги, — моя доля в капитале компании снизится с восьмидесяти процентов до двадцати.

Я кивнул:

— Верно. Но ведь они вкладывают десять миллионов фунтов, а вы два.

— И на этом основании я должен добровольно отказаться от своей доли?

— Ну не совсем так…

— Но в итоге у меня останется двадцать процентов? — с нажимом спросил Тони.

— Да.

— И зачем же мне соглашаться на такое?

— Все справедливо. Каждый получает долю пропорционально вложенному капиталу.

— Вот как? — вскинулся Тони. — А кто, спрашивается, вложил первоначальный капитал? Ведь именно я выложил денежки, когда вы попросили. А ранее обошли многих, и никто не захотел с вами связываться. А теперь, значит, меня побоку?

— Но вы получите хорошую прибыль, — заметил я.

— И с помощью этих инвестиций наш сайт вырастет до запланированного уровня, — добавил Гай. — И даже дальше.

Тони откинулся на спинку стула, скрестив на груди руки.

— Нет, ребята, вы, я вижу, ничего не понимаете в бизнесе.

— Неужели? — спросил я, стиснув зубы. Конечно, слушать такое было обидно, но мне удалось сохранить хладнокровие.

— Вы готовы отдать все первому проходимцу, который согласился вас поддержать. Вместе с моей долей.

— И что ты предлагаешь? — спросил Гай.

— Добиваться успеха без посторонней помощи! — раздражённо бросил Тони. — Добиваться прибыли и использовать её для расширения производства. А ещё лучше — получить под прибыль заём.

— Но на это уйдёт много времени! — возразил Гай. — А нам нужны деньги сейчас, если мы собираемся занять первое место среди футбольных сайтов. Шесть месяцев — максимум.

— Но не на таких условиях.

— И откуда вы предлагаете нам получать прибыль? — спросил я.

— Из плоти.

— Плоти?

— Да. Вы знаете, есть такие фильмы с голыми женщинами. А заодно и с мужчинами тоже.

Я поморщился, но Тони не обратил внимания.

— На прошлой неделе я случайно встретился со старым приятелем. Когда-то мы вместе занимались недвижимостью. Джо Петрелли. Толковый парень. У него всегда был хороший нюх на прибыль. Он сказал, что единственное, на чём теперь можно делать в Интернете деньги, — это плоть.

Я такое слышал тоже. Но мне это не нравилось.

— Люди наживают целые состояния, загружая в Сеть порнофильмы, — продолжил Тони. — Это всё равно что получить лицензию на печатание денег.

— Я не вижу, при чём здесь мы, — буркнул Гай. Но я был уверен, что он видит.

— Всё будет замечательно. — Тони улыбнулся. — Заинтересуем народ футболом, а потом плавно переведём его на порнографию. Джо может связать нас с ребятами из Лос-Анджелеса, которые понимают в ней толк.

Пока мы с Гаем пытались оправиться от потрясения, Тони повернулся к Хойлу.

— Что скажешь, Патрик?

— Оригинальная идея, — ответил адвокат. — Убытки компании меня тоже беспокоят. Мы должны сделать что-нибудь для исправления положение. Футбол и траханье — неплохая комбинация. Очень неплохая. — Он негромко всхохотнул, довольный своей шуткой, и вытер со лба пот. Его веселье ещё сильнее подчёркивало аморальность предложения.

— Но превратив наше предприятие в порносайт, мы никогда не привлечём солидных инвесторов, — возразил я.

— Нам они не нужны! — бросил Тони. — Мы станем тратить свои собственные деньги. Правда, Гай?

Все посмотрели на Гая. Я молился, чтобы он дал достойный отпор отцу. У меня совершенно не было желания подсчитывать выплаты, поступившие с кредитных карт пользователей компьютерного порно. Пусть даже большие деньги.

Гай твёрдо посмотрел на Тони. Так любящий сын на отца не смотрит. Так смотрят на врага перед решающей схваткой, оценивая его слабые места и взвешивая свои возможности.

— Я хотел бы напомнить о цели, которую мы поставили, организовывая нашу компанию. Создать лучший футбольный сайт в Европе. Если нам это удастся, то через несколько лет он будет стоить сотни миллионов с учётом сегодняшних цен. Что такое по сравнению с этим несколько сотен тысяч прибылей и убытков? Да, действительно, — он кивнул отцу, — порнографический сайт помог бы нам быстро получить прибыль. Но тогда мы не достигнем своей цели. Это будет обычный низкопробный сайт, каких сейчас в Интернете расплодились сотни. Я считаю: этим заниматься не следует. Лучше поищем инвесторов на стороне.

— Например, «Оркестр»?

— Да.

— Кучка жуликов, собирающихся отобрать у меня долю капитала?

— Тони, — вмешался я, — вы получите меньший кусок, но от пирога, который будет гораздо толще…

— Перестаньте совать мне под нос дерьмо с пирогом! — воскликнул Тони. — Я слышал это десятки раз, когда занимался недвижимостью, и всегда пропускал мимо ушей. Знаешь, Гай? — Он повернулся к сыну. — Я всегда получал пирог. Весь пирог. И в результате разбогател. Жаль, что ты до сих пор не желаешь взять это в толк.

— Так ты отказываешься от денег «Оркестра»? — произнёс Гай, стараясь выглядеть спокойным.

— Разумеется. И предлагаю тебе связаться с Джо Перелли и выяснить, что надо делать и как. Мы обсудим это на заседании через месяц. А может, и раньше, если понадобится.

Всё получилось хуже, чем мы ожидали. Ясное дело, Тони не обрадовался уменьшению своей доли в капитале компании, но чтобы требовать изменить её стратегию? Да ещё в такой неприятной форме…

— Это моя компания, — тихо проговорил Гай. — И я решаю, чем мы будем заниматься.

— Нет, приятель! — властно возразил Тони. — Восемьдесят процентов акций принадлежат мне, и чем тебе заниматься, решаю я.

Гай посмотрел на меня, затем перевёл взгляд на отца. Его глаза горели.

— Это неприемлемо.

Тони выдержал взгляд сына.

— Будет так, как я сказал.

Они замолчали. Прошла минута или две. Нам с Хойлом оставалось лишь наблюдать. Мы понимали, что за всем этим кроется нечто большее, чем просто спор, кому контролировать работу сайта. Казалось, молчание длилось вечно. Наконец Гай подчёркнуто медленно закрыл глаза, глубоко вздохнул и открыл их.

— В таком случае я слагаю с себя обязанности президента компании.

— Что? — воскликнул я, потеряв выдержку.

— Извини, Дэвид, но у меня нет выбора. Мы с тобой хотели сделать сайт лучшим в Европе, но наша доля в капитале компании ничтожна, и потому мы никогда не сможем этого добиться. Сайт станет очередным заурядным и низкопробным.

— Но зато таким, который будет приносить прибыль, — сказал Тони.

— А мне безразлично, — отозвался Гай.

Тони усмехнулся:

— Вот, значит, как… Ладно, Гай, это твоя проблема, но я надеюсь, что ты передумаешь.

— А я надеюсь, что передумаешь ты, — с вызовом произнёс Гай.

Тони встал.

— Я пробуду в Лондоне до четверга. Утром в четверг жду тебя с предложениями. На этом, джентльмены, объявляю заседание закрытым.

Офис интернет-компании «ninetyminutes.com» находился на четвёртом этаже реконструированного магазина металлоизделий на тихой улице в районе Кларкенуэлл, неподалёку от «Таверны Иерусалим». По вечерам она обычно была набита битком, но в полдень там было прохладно и непривычно пусто. Гай заказал пива: пинту горького для меня и бутылку чешского себе. Глотнул раз-другой и промолвил:

— Сволочь.

— Он отступится, — сказал я.

— Нет, не отступится.

— А куда он денется? Все равно вести дела на сайте Тони без тебя не сможет.

— Что-нибудь придумает.

— И нам нужно что-нибудь придумать. Наверняка отыщем какой-нибудь компромисс.

— Хорошо бы, — кивнул Гай. — И продержимся месяц. Но в следующем всё повторится. Он заявится со своими предложениями насчёт того, как надо вести дела на сайте, хотя знает, что мне это не нравится. Потрясёт этими предложениями передо мной, а потом потребует их принять. Чтобы показать, кто умнее. Кто лучший бизнесмен. У кого власть. — Он глотнул пива. — Ты когда-нибудь играл со своим отцом в «Змеи и лесенки»[2]?

— Не знаю. Наверное, играл.

— И кто выигрывал?

— Не помню. Думаю, я. Может, он.

— Я играл со своим отцом в «Змеи и лесенки» много раз, и всегда выигрывал он. Мне тогда было четыре года, и я очень расстраивался. И ещё сильнее расстроился, вернее, разозлился, когда стал старше и сообразил, что в этой игре выигрывает тот, кому повезёт. А единственный способ постоянно выигрывать — жульничать. Грустно, не правда ли, когда отец мухлюет, чтобы победить четырёхлетнего сына? — Гай внимательно вгляделся в этикетку на бутылке, словно там был написан ответ. — Я знал, что не следует брать у него деньги.

— Но у нас возникло безвыходное положение.

Гай вздохнул:

— Верно, безвыходное.

Он ссутулился над стойкой. В глазах сквозила печаль, почти отчаяние. Энергия, наполнявшая их последние несколько месяцев, куда-то исчезла.

За эти месяцы мы много хлебнули всякого. Гай и я. Трудились как проклятые и вечерами, и ночами, и в уик-энды. И кое-чего достигли. Заставить заработать сайт за столь короткий срок — настоящее чудо. Отыскали деньги. Собрали команду беззаветно преданных идее людей. Мы с Гаем лучше узнали друг друга. В общем, работа доставляла мне много радости, и я не хотел, чтобы все так бездарно закончилось.

— Гай, мы должны с ним сражаться. Неужели все усилия пойдут псу под хвост? Ведь ты собирался охватить сайтом большинство европейских лиг. Организовать розничную торговлю. И самое главное, «Оркестр» согласен выложить на стол десять миллионов фунтов. Вчера ты так радовался.

Гай поднял голову.

— Вчера — да. Думал, что это моя компания. Забыл об отце, о том, что предстоит сегодняшнее заседание, притворился, будто ничего этого не существует. Но я себя обманывал. Это существует. От реальности никуда не денешься.

— Мы сталкивались с ещё худшими препятствиями, — не унимался я, — и ты никогда не сдавался. Всегда находил лазейку. На твоём месте я бы уже давным-давно поднял вверх лапки.

Гай улыбнулся.

— Я многому у тебя научился! — взволнованно воскликнул я. — Научился верить в себя… и в тебя. Не говори мне, что я ошибался.

Он пожал плечами.

— Извини.

— Это потому, что он твой отец, верно? Если бы на его месте оказался кто-нибудь другой, ты бы не сломался.

— А я не сломался, — возразил Гай, но тут же махнул рукой. — Ты прав, я сломался, ведь он мой отец. Я его знаю. Он решил сделать компанию моей очередной неудачей и своим успехом. У него все карты. Как обычно.

— Не сдавайся.

— Извини, Дэвид. Но я уже сдался.

Я вгляделся в его лицо. Он говорил совершенно серьёзно. Мы подавленно замолчали. Обидно, очень обидно. С таким трудом воздвигли это величественное сооружение, но вот пришёл Тони Джордан, вытащил камни из фундамента, и оно теперь рушится на наших глазах.

— Надо сообщить ребятам, — промолвил я.

— Скажи ты. Я просто не могу с ними общаться. Давай, иди. Я ещё немного побуду здесь.

И я ушёл, оставив Гая страдать в одиночестве.

2

Гай не приехал на работу и на следующий день, во вторник. Я позвонил ему домой, никто не ответил. Мне три раза звонили из «Оркестра», но я не брал трубку. Сидел, барабанил пальцами по столу, размышляя над тем, что делать дальше. Подошла Ингрид Да Куна, наша с Гаем старая приятельница, редактор сайта. Она работала в компании только два месяца, став последним необходимым элементом команды. У нас с ней были непростые отношения, но об этом позднее.

— Я слышала, мы скоро займёмся гламурным бизнесом? — спросила она.

— Ты, вероятно, займёшься, а я нет.

— Такой квалифицированный бухгалтер-аудитор в этом деле очень даже пригодится.

— Спасибо.

— Я-то вписываюсь сюда идеально. Могу, кстати, попробоваться и в качестве модели.

Я не сумел сдержать улыбку. Ингрид была симпатичная — светло-голубые глаза, густые каштановые волосы, открытое доброе лицо, но я видел её в купальнике, она выглядела неплохо, однако на модель не тянула.

— Чему ты заулыбался? Да, зад у меня тяжеловат, и бедра тоже, но теперь я могу сделать пластическую операцию за счёт компании. Кое-что удалят, кое-что передвинут. Тони все оплатит. Скоро ты меня не узнаешь.

— А как насчёт роста?

— Что рост? Во мне метр семьдесят восемь, на каблуках — метр восемьдесят. — Она шлёпнула меня по руке.

— Ой! — Когда Ингрид бьёт, то бьёт чувствительно. — Ты рано обрадовалась. Думаю, все гламурное сайт будет получать из какой-нибудь паршивой студии в Лос-Анджелесе. Так что тебе придётся свои таланты отдать футболу.

— "Арсенал" — «Ливерпуль», ноль — ноль, — произнесла Ингрид, пытаясь имитировать радиокомментатора. У неё был уникальный акцент, что неудивительно, если мать шведка, а отец бразилец. Причём образование она получила в Англии. Ингрид посмотрела на меня и произнесла серьёзным тоном: — Я тебе очень сочувствую.

— Сочувствия здесь заслуживают все.

— Ты полагаешь, Тони уступит?

— Сомневаюсь. Но сдаваться без борьбы мы не имеем права.

— Согласна. Даже если все это развалится, тебе есть чем гордиться. Без тебя Гай так далеко никогда бы не продвинулся.

Справедливые слова, приятно их слышать.

— Я поговорила с ребятами, — продолжила Ингрид. — Если вы с Гаем уйдёте, они тоже здесь не останутся.

— А вот это зря. Вы все вложили в сайт какие-то деньги. Оставайтесь, может, из него выйдет что-нибудь путное.

— Но без нас Тони окажется в полном дерьме. Правильно?

— Не знаю.

— Подумай, без технического обслуживания, без редакторов в офисе останутся лишь компьютеры на старых столах. В общем, через неделю сайт прикажет долго жить.

Разумеется, она права. Я оглянулся. Ребята вокруг усердно трудились.

— Они действительно согласны уйти?

— Ага. Ты должен предупредить Тони.

Я улыбнулся. Тони, конечно, упрямая скотина, но можно попытаться. Да, можно. Я снял трубку. По счастью, он оказался дома, в своей квартире в Найтсбридже. Деловито выслушал мою просьбу о встрече и буркнул, что ждёт нас с Ингрид завтра в девять вечера.

В середине дня заявился Оуэн Джордан, младший брат Гая, с кружкой кофе в руке. Я удивился. Если один брат неизвестно где, то и второй вроде бы должен находиться там же. Оуэна и Гая связывали странные отношения, которые мне до сих пор не совсем понятны. Когда все нормально, они почти не общались, но если у одного случались неприятности, второй неизменно приходил на помощь. Всегда.

Не обращая ни на кого внимания, что для Оуэна в порядке вещей, он прошагал к своему компьютеру и включил его. Я подошёл, сел рядом. Он молча смотрел на экран, время от времени прикладываясь к кофе.

Они с Гаем совсем не похожи. Казалось, какой-то аномальный гормональный дисбаланс в организме Оуэна стимулировал рост некоторых частей его тела в ущерб другим. Ростом он был выше двух метров и весил около ста двадцати килограммов. Грузный, но не толстый, с чересчур большой головой, что создавало ошибочное впечатление непроходимой тупости. Под широкими бровями глубоко посаженные маленькие глазки. Оуэн красился под блондина. Волосы коротко отстрижены, но все равно похожи на космы, будто его только что вытащили из постели. Одет всегда одинаково: длинные шорты, футболка и бейсбольная кепка. Все с символикой сайта «ninetyminutes.com». В сентябре погода становилась прохладнее, и скоро ему придётся напялить на себя брюки.

— Как Гай? — спросил я.

— Жутко расстроен, — ответил Оуэн.

— Просто расстроен или пьёт?

— Думаю, и то и другое. — Голос у него высокий, почти визгливый. Их мать американка, и они оба долго жили в США, но у Оуэна акцент заметнее, чем у брата.

— А как ты?

— Я? — Только сейчас Оуэн соизволил посмотреть на меня. Его маленькие глазки впились в мои. — А чего это ты вдруг стал обо мне беспокоиться?

— Ты работал не меньше других, а твой папаша вдруг взял и все прикрыл.

Оуэн отвернулся к компьютеру. Заговорил примерно через минуту:

— Мне это тоже очень не нравится.

— Гай вроде собрался сдаваться, — промолвил я. — Но ребята — нет. Ингрид утверждает, что все хотят уйти вместе с ним. Твоему отцу придётся уступить.

Оуэн продолжал стучать по клавишам.

— Как ты думаешь, он уступит? — спросил я.

— Нет.

— Но почему? Почему он не захочет поддержать сыновей?

— Потому что он полное говно, — буркнул Оуэн. Его пронзительный голос странно контрастировал с его размерами и тем, что он произносил. — Ему на нас насрать. Так было всегда. И будет. — Заметив на моём лице удивление, он пояснил: — Я ведь его боготворил. Вначале. И Гай тоже. Потом он сделал нам козью морду. Бросил. Оставил на попечение нашей стервы-мамочки. Никогда даже не интересовался, как мы. Через много лет пригласил к себе во Францию, но всё равно не обращал на нас внимания. А меня так вообще в упор не видел. Когда я познакомился с потаскухой, из-за которой он нас бросил, то изумился. Ну ты-то знаешь, какая она потаскуха.

Я почувствовал, что краснею. Оуэн слегка улыбнулся.

— Я тогда повертелся во Франции и понял, что он пустое место. Гаю, чтобы это просечь, потребовалось больше времени. Понимаешь, я думаю, папаша его побаивается.

— Кого, Гая? С чего бы?

— Для папаши Гай вроде соперника. Он до сих пор уверен, что лучше его умеет кадрить женщин и делать деньги. И постоянно пытается доказать это себе. Вот почему он трахает женщин вдвое моложе. А вот теперь накрыл наш сайт.

— Но денег он сделал гораздо больше, чем Гай.

— Вот именно, сделал. Когда был молодым. То есть давным-давно. Я совершенно точно знаю, что в последние годы он несколько раз прогорел с инвестициями. Неудивительно, он ведь лопух. Это его, конечно, раздражает. Хочет доказать всем, что не потерял нюх. — Глаза Оуэна зло блеснули. — Наш папаша — себялюбивая свинья. Он ненавидит нас. Обоих. Ничего странного в том, что ему захотелось поломать сайт.

Горечь и прямота Оуэна меня ошеломили.

— Где Гай?

— Не знаю.

Когда-то они жили вместе, но когда сайт заработал, Оуэн нашёл себе жильё где-то в Камдене.

— Он придёт сегодня?

— Понятия не имею.

— Ты думаешь, он решил окончательно?

— Я сказал все. А теперь, извини, мне нужно трудиться.

Я направился к своему столу, осознавая, что, пожалуй, это был самый длинный разговор за всё время нашего знакомства с Оуэном. Но моё мнение о брате Гая не изменилось ни на йоту.

Он был странный. Очень странный.

В среду Гай опять не пришёл, и я даже не пытался спрашивать о нём Оуэна. Мы с Ингрид проработали до половины восьмого, потом поехали на метро в Найтсбридж. В отличие от меня, она надеялась на успех, сыпала аргументами, которые должны были припереть Тони Джордана к стенке. А меня, как ни странно, больше беспокоило не пораженчество Гая, а жгучая ненависть Оуэна к отцу. В этой семье ничего не прощали и не забывали.

Заглядывая в путеводитель, я вёл Ингрид по лабиринту улочек к дому, где жил Тони Джордан. В очередной раз остановился под фонарём на узкой улочке с односторонним движением — свериться с картой. Тони жил где-то здесь, в одном из домов с дорогими комфортабельными квартирами, где полтора столетия назад располагались конюшни.

Название улицы заслонял автомобиль. Я приблизился посмотреть. Да, это была нужная нам улица. В машине находился человек. На мгновение мы встретились взглядами. Я удивился, почему он сидит в темноте. Видимо, ждёт кого-нибудь. Вскоре мы вошли в подъезд одной из бывших конюшен и поднялись наверх. Я позвонил. Открыл Тони.

— А, делегация. Входите. Только много времени я вам уделить не могу. Через полчаса ужинаю с приятелями.

Мы шагнули в обставленную роскошной мебелью гостиную, сели в светлые кожаные кресла. Кажется, больше никого в квартире не было. Я понял, что втайне от себя надеялся встретить здесь Гая, который уже успел договориться с отцом.

Ингрид прямо перешла к делу:

— Мы просим вас вернуть в компанию Гая.

Тони вскинул брови.

— Хорошо, я могу попытаться уговорить его остаться, но решает он. Вообще-то тут от меня мало что зависит.

— Как же? — возмутился я. — Разве вам не известно, почему Гай уходит? Вы не позволили ему взять деньги на расширение сайта у «Оркестра».

Тони пожал плечами.

— Сейчас обсуждать это нет смысла. Давайте подождём до завтра. А потом и поговорим.

— Нет, — сказала Ингрид. — Мы поговорим сейчас. Если Гай уйдёт, то и все остальные сотрудники тоже.

— Это их право, — спокойно произнёс Тони.

— Но если мы уйдём, как вы будете управлять сайтом?

— Найду людей.

— Не получится, — вежливо возразила Ингрид. — Вам понадобятся люди, хорошо знающие оборудование, программы сайта и всё остальное. Первый встречный для этого не подходит.

— Вы решили меня шантажировать?

— Нет. Я просто стараюсь объяснить, что если Гай завтра уйдёт, то два миллиона фунтов, которые вы вложили в компанию, могут сгореть.

— Вы решили меня шантажировать. — Тони усмехнулся, затем помрачнел и подался вперёд. — Позвольте мне сказать вам кое-что. Угрозы на меня не действуют. Никому из тех, кто когда-либо мне угрожал, просто так это с рук не сходило. В любом случае, Ингрид, с завтрашнего дня вы у меня не работаете. И вы, Дэвид, тоже. А теперь я желаю вам всего хорошего.

Мы с Ингрид посмотрели друг на друга и встали.

— Подонок, — пробормотала она, когда мы оказались на улице.

— Не обращай внимания, — попытался утешить я. — Все равно стоило попробовать.

— Гай был прав. Нам не следовало брать у него деньги.

— Правильно, не следовало. Но сейчас жалеть об этом поздно.

В конце улицы мы снова заметили человека в машине. Кажется, он спал. Затем вдруг встрепенулся и завёл двигатель. Сворачивая за угол, я оглянулся и увидел, как Тони выходит из подъезда.

— Мне он всегда был противен, — призналась Ингрид. — Тогда, во Франции, уже было ясно, что Тони Джордан дрянь. Изображает плейбоя, а сам всего лишь мерзкий старик. Мне иногда хотелось…

Я так и не узнал, чего иногда хотелось Ингрид, потому что услышал рёв автомобильного двигателя и крик. В той стороне, где находился дом Тони Джордана. Я побежал, свернул за угол и недалеко от подъезда, где жил Тони, увидел распростёртое на тротуаре тело. Костюм и фигура были знакомые, но лицо разглядеть не удалось. Оно превратилось в кровавое месиво. Через несколько секунд примчалась Ингрид. Посмотрела и вскрикнула.

Похоже, наша компания лишилась председателя совета директоров.

3

Июль 1987 года, за двенадцать лет до описываемых событий, Дорсет

Я вырвался в штрафную площадку за секунду до того, как Гай послал мяч в дальний угол ворот. Вратарь, Фил, прыгнул, но мяч, пролетев примерно в дюйме от его вытянутых пальцев, отскочил от штанги и пришёл прямо мне на голову. А я отправил его точно в ворота.

— Отличный удар, Дэвид! — крикнул Торстен. — Пять — четыре. Мы выиграли!

Я посмотрел на Гая. Он улыбался, довольный. Меня всегда поражала его способность выбрать момент для удара на любом участке поля.

Мы начали переодеваться. Весь день стояла дивная погода, но к вечеру, я это заметил только сейчас, небо заполнили клубы чернильно-чёрных туч. В предчувствии грозы в окаймляющей футбольное поле роще всполошились птицы. Под их гвалт мы неторопливо двинулись к Мельнице. Так называлось наше общежитие на сорок человек, действительно перестроенная старинная водяная мельница. Сам школьный кампус находился в полутора милях отсюда, за сочным лугом, на котором паслись коровы.

Возможность поиграть в футбол у нас появилась лишь на этой неделе. Выпускные экзамены почти закончились. У меня осталась письменная работа по математике, так что можно было дать мозгам отдых. А через три недели завершится и вся школьная эпопея. Дистанция от тринадцатилетнего подростка до восемнадцатилетнего юноши, почти взрослого, будет пройдена. Но расставаться со школой немного жаль.

— Здорово ты вышел к воротам, — похвалил я Гая.

Он пожал плечами.

— И ты, Дэвид, сработал головой неплохо.

Мы подходили к общежитию.

— Я говорил вчера с отцом, — сказал Торстен. — Он хочет, чтобы я все лето трудился в его офисе, в Гамбурге.

Отец Торстена Шолленбергера был одним из крупнейших медиамагнатов в Европе.

— Что? — удивился Гай. — Это же негуманно. После экзаменов и вообще.

— Конечно, — подхватил Торстен. — Мне в сентябре ехать во Флориду — поступать в колледж. Неужели нельзя хотя бы немного отдохнуть?

— Так ты во Францию не поедешь?

— Видимо, нет.

— Старик, это погано. Разве ты не можешь ему возразить? Тебе восемнадцать. Ты уже взрослый. Он не имеет права принуждать тебя делать то, чего ты не хочешь.

— Гай, ты же видел моего отца. Он считает, что имеет право на все.

Я молча шёл рядом. Летом мои родители, как всегда, будут отдыхать в Девоне, в жилом автофургоне. Надеются, что я поеду с ними. В фургоне очень тесно, но я люблю родителей, и мне нравится Девон. Как хорошо погулять с отцом по вересковым зарослям! Он также предложил мне поработать летом у него в офисе филиала жилищно-строительного кооператива в небольшом городке в Нортгемптоншире. Наверное, соглашусь. Шестьдесят фунтов в неделю будут совсем не лишними. Но об этом я Гаю с Торстеном даже не заикался.

Бродхилл была одной из самых дорогих школ-интернатов в Англии с роскошными условиями для учёбы и жизни. Удивительно, но попасть сюда (теоретически) могли дети даже из небогатых семей, потому что школа выделяла несколько стипендий для особо одарённых. Причём одарённых в любой области. Я, например, получил стипендию, выдержав очень сложные вступительные экзамены с огромным конкурсом, а вот вратарь Фил был превосходным виолончелистом. Я знал, что отец Гая платил за обучение сына, хотя его спортивные достижения в футболе, крикете и теннисе могли обеспечить стипендию по спорту. Отец Торстена, разумеется, тоже платил.

В результате в школе собралась довольно забавная компания мальчиков и девочек. Дети мультимиллионеров и обычных служащих, некоторые чуть ли не гении, а иные почти неграмотные, пловцы, выступающие на международных юношеских соревнованиях, и концертирующие пианисты. Довольно солидную долю занимали тупицы, бездельники и даже хулиганы. Алкоголь и табак были распространены повсеместно. И даже наркотики возникали кое-где время от времени. Но по каким-то причинам, несмотря на скопление в почти замкнутом пространстве вполне половозрелых юношей и девушек, секса в интернате было очень мало.

Я долго не мог понять почему. Сам предпринял несколько попыток, практически безуспешных. Естественно, школьными правилами это было категорически запрещено, но казалось, будто сами ученики дали обет воздержания. Я решил, что причиной всему комплексы, связанные с иерархией, согласно которой, например, я находился почти в самом низу. Ну какая девочка станет со мной встречаться, ведь все смотрели наверх.

А кто там, на самом верху? Самые красивые, богатые и удачливые. Торстен. И, уж конечно, Гай.

Я жил с ним в одной комнате, и в этот последний год День святого Валентина стал для меня сплошным расстройством. Я получил лишь одну открытку от очкастой дурнушки из нашего класса, а Гай — семьдесят три. Большинство открыток от тринадцати— или четырнадцатилетних девочек, с которыми он даже не был знаком, но всё равно это впечатляло. Прошлым летом в школьном самодеятельном театре поставили мюзикл «Бриолин», где Гай исполнял главную роль и произвёл на женскую половину школы неизгладимое впечатление. А я? Ну, высокий, темноволосый, ничем особенно не примечательный. Ни о каком соперничестве с Гаем не могло быть и речи, однако моё самолюбие страдало. И самое главное, Гаю популярность не доставляла удовольствия. Он считал, что это само собой разумеется.

Своими любовными похождениями Гай, надо отдать ему должное, никогда не хвастался, во всяком случае, передо мной. Я мог только наблюдать. При этом всегда было одно и то же. Он вертелся вокруг какой-нибудь красотки лет шестнадцати-семнадцати, его видели с ней то в одном месте, то в другом. Балагурил, шутил, а она задорно смеялась. Так продолжалось несколько недель или даже месяцев, а потом Гай неожиданно оставлял её и через пару дней начинал охоту за другой.

Сейчас он положил глаз на Мел Дин, тоже выпускницу. Она не была такой симпатичной, как прежние его девушки, но я понимал, что им двигало. У неё были соблазнительные формы, и она носила все обтягивающее, видимо, желая их подчеркнуть. Плюс пухлые чувственные губы. Всё это создавало иллюзию доступности, но в школе всем было известно, что Мел девственница. Как говорится, ягодка созрела, но не попробуешь. Ну как тут Гаю не соблазниться!

В тот вечер я долго читал в постели, пытаясь протиснуться чуть дальше, перечитывая каждую страницу по два, а то и по три раза. Что неудивительно, ведь книга называлась «Война и мир». Сейчас я понимаю, почему её выбрал: мне хотелось выглядеть хотя бы в своих глазах интеллектуалом.

Влетел Гай и сразу завалился в постель.

— Давай, Дэвид, гаси свет. Уже двенадцатый час. Я так измотался.

Последний абзац я читал уже минут десять и потому был рад возможности положить конец страданиям. Через минуту он меня окликнул:

— Дэвид!

— Что?

— Поехали летом к моему отцу.

Вначале мне показалось, что я ослышался. Гай приглашает меня провести вместе лето у его отца на юге Франции? Невероятно. Да, мы жили в одной комнате, приятельствовали, но я никогда не числил себя среди его друзей, во всяком случае, настоящих. Гай водился с такими ребятами, как Торстен или Фейсал, принц из Кувейта, или Трой Бартон, сын знаменитого киноактёра Джеффа Бартона. С теми, чьи родители имеют миллионные состояния и виллы-дворцы по всему земному шару. Которые встречались друг с другом в Париже или на испанском курорте Марбелла. А не с такими, которые едут отдыхать в Девон в жилом автофургоне.

— Дэвид!

— Я слушаю.

— Так что, поедешь? Тебе понравится. У него отличный дом на самой верхотуре, над мысом Ферра. Я там ещё не был, но слышал, что здорово. Он предложил мне захватить с собой приятелей. Поедут Мел и Ингрид Да Куна. Давай и ты.

— Ты серьёзно?

— Конечно.

Я задумался. А что, собственно, мне мешает поехать? Деньги на дорогу наскребу.

— Так что? — спросил Гай.

— Спасибо, — ответил я. — Если ты приглашаешь, то поеду.

4

Я глотнул шампанского из бокала и посмотрел в иллюминатор. Где-то в семи тысячах километров внизу разворачивалась панорама юга Франции. Оказалось, что никаких денег на самолёт не потребовалось. Мы собрались на аэродроме в лондонском пригороде Бигин-Хилл и сели в самолёт, принадлежащий отцу Гая. Через несколько минут он поднялся в воздух и взял курс на Ниццу.

Мел Дин и Ингрид Да Куна сидели сзади вместе с Гаем. Мел была в обтягивающих джинсах и белой футболке под элегантной спортивной курткой. На лице обилие макияжа. Длинные тёмные волосы перекинуты через плечо на грудь. Восхитительную грудь. Одна прядь рыжая. Видимо, последний крик моды. Ингрид облачилась без претензий. Мешковатые брюки и трикотажная рубашка.

Вообще-то мы едва знакомы. Мел проучилась в школе-интернате Бродхилл пять лет, но у нас никогда не было общих занятий, и за всё время мы вряд ли сказали друг другу больше пяти слов. А Ингрид вообще поступила в нашу школу-интернат только прошлой осенью.

На аэродроме я с ними вежливо поздоровался. Мел чуть шевельнула губами, как бы намекая, что принимает моё приветствие к сведению, а Ингрид просто широко улыбнулась. Теперь вот Гай пытался их развеселить, и, судя по взрывам смеха, это у него хорошо получалось. Я откинулся на спинку удобного кожаного сиденья. Это был мой первый полет, и казалось, что начинается новая интересная жизнь.

Гай пересел ко мне.

— Ты не знаком с моим отцом?

— Нет, — ответил я. — Но читал о нём в газетах.

Тони Джордан был хорошо известен на лондонском рынке недвижимости. Мой отец знал о нём все, а мне иногда попадались упоминания в газетах. Не всегда комплиментарные. Например, в «Частном сыщике» его обвиняли в том, что он дал взятку кому-то в муниципалитете, чтобы пропустили его заявку на строительство торгового центра, а потом он очень плохо обошёлся со своим бывшим партнёром по бизнесу. Но в основном о нём писали в разделах светской хроники.

— Папа приезжал в школу пару раз. Давно. Так что мы не встречались уже несколько лет. Он тебе понравится. Знает толк в развлечениях.

— Здорово. А он женат?

— Да. Женился несколько лет назад. На француженке, зовут Доминик. Я её ещё не видел. Но не стоит о ней думать. Будь готов к веселью.

— Хорошо. — Я предвкушал походы по барам и ресторанам. Теперь, когда мне уже исполнилось восемнадцать, хотелось реализовать своё право на выпивку. Но в связи с этим возникали кое-какие сложности. — Понимаешь, Гай, — проговорил я, — у меня вообще-то не густо с деньгами. Очевидно, я не смогу принять участие во всех… развлечениях.

Гай беззаботно улыбнулся:

— Чепуха. Поверь, у меня вообще нет денег. И не надо. За все заплатит папа. Он это любит. Когда дело доходит до развлечений, отец не скупится. Если у тебя возникнут какие-нибудь проблемы, просто скажи мне.

— Спасибо.

На душе полегчало. Пять лет я ухитрялся жить на школьную стипендию, и теперь нужно привыкать к самостоятельности. А впереди маячила перспектива получения кредита на учёбу в университете.

Самолёт пролетел над каким-то городом Французской Ривьеры, в котором доминировали два жилых комплекса странной формы, словно собранные из конструктора «Лего». А вот и тёмная синева Средиземного моря. Самолёт повернул на восток к аэропорту Ниццы, неестественно плоскому прямоугольному участку суши, выступающему в море.

В здании аэровокзала нас встретил Тони Джордан. Ему тогда было не менее сорока пяти, но выглядел он моложе.

Меня поразило то, как они с Гаем похожи. Не только чертами лица, но и манерой двигаться. Обаятельно улыбаясь (улыбка точь-в-точь как у Гая), Тони усадил нас в открытый жёлтый джип.

Мы помчались вдоль набережной, мимо отелей и жилых домов, пальм, пляжей с множеством солнцепоклонников и, конечно, моря. Затем Тони свернул на извилистое шоссе в сторону Монте-Карло, влившись в напряжённый поток машин. Дорога шла в гору, и вскоре Средиземное море осталось внизу. Выехав из туннеля, Тони повернул на узкую дорогу и вскоре остановил автомобиль перед высокими железными воротами, на стойках которых была вырезана надпись: «Les Sarrasins». Нажал кнопку на пульте дистанционного управления, ворота заскользили вбок. Джип подъехал к розовому особняку. Отец вышел из машины.

— Пойдёмте, я познакомлю вас с Доминик.

Мы поднялись по каменным ступеням на площадку, обогнули дом, и перед нами открылся великолепный вид, от которого перехватило дыхание. С трёх сторон нас охватывала тёмная голубизна Средиземного моря, простирающегося к горизонту, где оно сливалось с бледно-голубым небом. Казалось, мы парили высоко в воздухе, метрах в трёхстах над морем, слушая приглушённый рокот волн, набегающих на берег внизу. Я покачнулся, почувствовав лёгкое головокружение.

Отец Гая улыбнулся:

— Да, с непривычки первое время кружится голова. Ничего, пройдёт. Пойдёмте сюда. — Он подвёл нас к невысокому парапету из белого мрамора. — Вон там, внизу, Болье-сюр-Мер, а это мыс Ферра. — Мы залюбовались маленьким городком с большим количеством пешеходов и полуостровом за ним, покрытым сочной зеленью. — Там дальше Ницца. А вон там, — он показал на восток, — Монте-Карло. В ясный день, когда мистраль очищает воздух от грязи, можно увидеть Корсику. Но это позднее, не в июле.

— А что это такое? — спросил Гай, показывая на старинное полуразрушенное сооружение, сложенное из тонкого серого кирпича на скале в конце сада, рядом с красивой оливой.

— Сторожевая башня. Говорят, древнеримская. С неё высматривали сарацинов, которые в те времена часто совершали на эти места набеги. Отсюда и название «Les Sarrasins» — «сарацины». — Тони посмотрел на сына. — Нравится?

— Потрясающе, папа. Просто потрясающе. — Гай улыбнулся. — Только до пляжа далеко.

— Вовсе нет. Стоит перелезть через парапет, и окажешься на пляже через несколько секунд.

Все засмеялись и посмотрели вниз на окаймляющую море песчаную полоску.

— Пи-ри-вет!

Мы оглянулись. Оказывается, совсем рядом от парапета находился бассейн. В шезлонге сидела женщина. Без лифчика. Я не мог оторвать глаз. Неудивительно, ведь мне было восемнадцать лет. Она махнула рукой, медленно выпрямилась и потянулась за верхней частью бикини. Надела, встала и, покачивая бёдрами, двинулась к нам. Длинные белокурые волосы, тёмные очки, великолепная фигура. Я был очарован.

— Доминик, это мой сын Гай. Наконец-то вы познакомились.

— Привет, Гай, — сказала Доминик, протягивая руку. Она произнесла его имя на французский манер, что-то вроде «Ги».

— Привет, мэм, — ответил Гай, лучезарно улыбаясь, и она рассмеялась.

Отец Гая представил ей Мел, Ингрид и меня. Я не мог придумать ничего лучшего, кроме высокопарного:

— Приятно с вами познакомиться, миссис Джордан. — Это её весьма позабавило.

— Пока вы будете находиться здесь, — произнёс отец Гая с шутливой серьёзностью, — я для вас Тони, а моя жена — Доминик. Услышу от кого-нибудь «сэр», сразу сброшу со скалы.

— Хорошо, Тони.

Он посмотрел на меня.

— Вы с Гаем поселитесь вон в том коттедже. — Тони показал на небольшое здание за кустами лаванды. — Девушки будут жить в доме. Идите поставьте вещи и возвращайтесь. Мы что-нибудь выпьем.

Через час мы собрались у бассейна. Девушки переоделись в лёгкие летние платья. Доминик облачилась во что-то непонятное. Гай и Тони вышли в слаксах, а мне пришлось надеть свои обшарпанные джинсы, единственной альтернативой которым были лишь старые брюки из чёрного вельвета. Маленькая седая женщина в белоснежном жакете принесла кувшин пиммза[3], сдобренного лимоном, огурцом и мятой.

Ветра почти не было. Солнце уже опустилось низко над мысом Ферра. Слышался гул пчёл в лаванде, ну и, разумеется, рокот моря внизу.

— Вот это да, — прошептала Ингрид рядом со мной. Я кивнул:

— Действительно красиво.

— Я не о природе, а о нём.

Я понял, что речь идёт о садовнике, который направлялся со своими инструментами к дому. Молодой, по виду араб, скорее всего откуда-нибудь из Северной Африки. Голый мускулистый торс освещало ласковое солнце. Он встретился взглядом с Гаем и улыбнулся.

— Гай, ты пользуешься успехом, — промолвила Ингрид, когда садовник исчез за углом.

— При чём здесь я? — буркнул Гай. — Он улыбался всем.

— Нет, дружок, он пялил глаза на тебя.

Гай помрачнел. Я знал, что его внешность привлекала восхищённые взгляды не только женщин, но и мужчин. Это ему не нравилось.

— Чего ты скалишься? — проворчал он.

— Ничего, — ответил я, обменявшись взглядом с Ингрид. — Давай лучше выпьем.

Пиммз пошёл очень легко. Мы изображали искушённых, но на самом деле почти не знали, что такое алкоголь. И он не преминул оказать своё действие. В разговоре я почти не участвовал, наблюдал, получая удовольствие от приятного шума в голове. Тони смешил девушек. Они хихикали, особенно Мел, на которую он, кажется, произвёл сильное впечатление.

Появился брат Гая, Оуэн. Двинулся к нам шаркающей походкой. Слишком крупный для пятнадцатилетнего подростка, с уже хорошо развитой мускулатурой. Большая голова странным образом казалась старше остальных частей тела. И сам он вроде бы чувствовал себя в этом теле неуютно. Нерешительно ходил, сутулился, словно пытаясь уменьшить свои габариты. Разумеется, толку от этого не было. Светло-каштановые волосы были в сальных завитках, на лице много угрей. Одет в футболку с символикой компьютерной фирмы «Эппл» и чёрные спортивные шорты. Внимания на него никто не обратил, кроме меня. Да и я только из вежливости.

— Привет, Оуэн.

— Привет.

— Давно здесь?

— Пару дней.

— Красиво, правда?

— Да, здесь здорово, — пробормотал он и потащился прочь. Вот и весь разговор.

Ко мне приблизился Тони с кувшином пиммза.

— Хотите ещё?

— Не откажусь, сэр.

— Дэвид, я же вас предупредил. Ещё раз, и полетите со скалы.

— Извините, Тони.

Мы выпили.

— Хорошая штука, верно?

— Пьётся легко.

— Да. Мне кажется, это единственный английский напиток, который прижился во Франции. Даже Доминик нравится. — Он посмотрел на Оуэна, который налил себе в бокал кока-колы. — Вы в школе постоянно рядом с Гаем и Оуэном?

— Да. Мы с Гаем живём в одной комнате.

— И как Оуэн?

— Трудно сказать. Думаю, с ним всё в порядке. Приятелей мало, лишь те, кто увлекается компьютерами. Но он доволен. Много времени проводит в компьютерном классе. Читает. Никому не навязывается. И его никто не дразнит и не обижает. За этим следит Гай.

— Да. — Тони кивнул. — Гай всегда его опекал. Оуэн воспринял мой развод очень болезненно. Ведь матери он практически не нужен, она следит только за тем, чтобы он был подальше от меня. Ну и внушила ему, будто я самый плохой отец в мире. Так что Гай его единственная опора. А что за инцидент там произошёл во время игры в регби? Вы об этом слышали?

— Да, слышал.

— Он действительно это сделал?

Я напрягся. Трудная тема…

— Не знаю, сэр. Извините, я хотел сказать, Тони.

— Но что говорят в школе? Считают, что он действительно виноват?

Оуэн хорошо играл в регби. Был одним из лучших форвардов в юношеской лиге. Но в начале года случилась неприятность. Во время схватки одному мальчику, из другой школы, кто-то откусил часть уха. Остались следы зубов. Подозрение пало на Оуэна, и на несколько дней его пребывание в школе находилось под вопросом. Однако, поскольку прямых доказательств не было, его не исключили. Но из команды убрали.

— Никто не знает, — ответил я.

— Оуэн — трудный мальчик, — заметил Тони.

— Да, — согласился я.

— Как у него с девочками?

— У Оуэна? — спросил я.

— Ну, это я понимаю. А как Гай?

— Всё в порядке. Но он не отличается постоянством.

Тони рассмеялся. В уголках ярко-голубых глаз собралось множество морщинок. Он покосился на Мел, которая с восторженным вниманием слушала Гая.

— Это его девушка в настоящий момент?

— Вероятно.

Мы помолчали.

— Я рад, что у моего сына хороший вкус. — Тони улыбнулся. — Наша вилла очень романтическое место. Женщины это чувствуют. Надеюсь, Гая не нужно учить, как действовать?

— Можете не сомневаться.

— А как вы? Вам нравилась школа?

К своему удивлению, я начал отвечать Тони довольно подробно. Его совершенно не беспокоило моё скромное происхождение, он искренне интересовался школой и нашей учёбой. Конечно, я разговаривал с ним не так, как со своими родителями, но все равно беседа доставила мне удовольствие.

Когда солнце стало краснеть и опускаться за холмы в сторону Ниццы, освещая золотистым пламенем спокойное море, мы перешли на веранду, где подали ужин. Салат из козьего сыра, рыба с восхитительным соусом плюс лучшее белое вино, какое я когда-либо пробовал в жизни, — все это переполнило мои чувства. А тут ещё Доминик. Я ощущал её присутствие рядом всей кожей, но боялся повернуть голову. Наконец она заговорила, обращаясь ко мне:

— Вы молчите весь вечер. Почему?

— Что? — притворно встрепенулся я. — Что вы сказали?

— Вам здесь не нравится?

— Ой, что вы… — Я с трудом повернул к ней голову. — Здесь все так… замечательно.

Только сейчас я разглядел её. Тонкие черты лица, в углах рта морщинки. Ей, наверное, лет тридцать восемь. Но красавица. Потрясающая красавица. Хотя солнце почти зашло, она продолжала сидеть в тёмных очках, и я не представлял, какие у неё глаза. На полных губах играла улыбка. Тело, поразившее меня днём, теперь было надёжно спрятано под жёлтой накидкой.

— Что вы читаете? — Она взяла потрёпанный том «Войны и мира», который я зачем-то принёс к бассейну. — Не скучно?

— Когда вчитаешься, нет, — ответил я.

— Написано хорошо, но для меня скучно. Я предпочитаю «Анну Каренину». Этот роман могу перечитывать десятки раз.

— А я не читал.

— Прочтите обязательно. — Она хрипло засмеялась. — Вы удивлены? Ну, тем, что я люблю «Анну Каренину»?

— Хм… не знаю.

— Полагали, что я обычная глупая фотомодель?

— Нет, — ответил я, хотя именно так и считал.

— Не отпирайтесь, вы так думали. А я, к вашему сведению, окончила философский факультет Авиньонского университета. А в модели подалась… ну, чтобы заработать. Да так ею и осталась.

— Жаль! — выпалил я.

— Почему?

— Хм… не знаю.

— Неужели лучше работать в какой-нибудь страховой компании, перебирать бумажки, или читать лекции туповатым студентам?

— Нет. Но разве вы не жалели, хотя бы немного?

— Иногда. Не часто. Но я уже привыкла к такой жизни. Полной развлечений. А в вашей жизни, Дэвид, много развлечений?

— Да…

— Правда?

Я глотнул вина и посмотрел на неё.

— Вы нарочно меня заводите?

— Да. Мне нравится развращать англичан. К сожалению, когда я встретила Тони, он был уже развращён. Похоже, что и сын следует по стопам отца.

На противоположном конце стола Мел, кажется, окончательно размякла под напором обаяния отца и сына. Ингрид тоже широко улыбалась, её глаза сияли.

— Зря вы так, — произнёс я. — Гая все уважают в школе. Он очень хороший парень.

— Жаль только, что красавчик. Даже Абдулатиф заметил.

— Абдулатиф… это садовник?

— Да. Правда, прелесть? Мне нравится, когда он ходит без рубашки.

— А ему, кажется, нравятся мужчины?

— Я думаю, Абдулатифу нравится все красивое.

Я не знал, как реагировать на её слова.

— А вы? — спросила Доминик. — Как у вас с женщинами?

— Ну вот, вы опять меня заводите.

— Но вы и Гай такие разные. Это видно невооружённым глазом.

— Да, мы разные. Жили в одной комнате, так что знаем друг друга. Впрочем, приглашение поехать сюда я получил после того, как первый кандидат отказался.

— Да. Тони говорил, что Гай привезёт сына Хельмута Шолленбергера.

— Торстена.

Доминик поморщилась:

— Я терпеть не могу его отца. И сразу отвечу, прежде чем вы спросите, почему: мои фотографии печатались в принадлежащих ему журналах. Причём одежды на мне было меньше, чем следовало. Я только вышла замуж в первый раз, и они тут же опубликовали несколько моих старых фотографий. Нарочно. — Она рассмеялась. — Дело, разумеется, было не во мне, а в Анри.

— А кем был Анри?

— Политиком. Скучное занятие. Но я влюбилась в его взгляд, такой возбуждающий, такой сексуальный. По крайней мере, первое время. А потом он стал другими.

— И вы с ним расстались?

Доминик пожала плечами.

— Я рассталась с ним, а он со мной.

— А затем встретили Тони?

— Да. — Она улыбнулась, но грустно.

В этот момент Оуэн, не сказавший за весь вечер ни слова, отодвинул тарелку, встал и, шаркая, поплёлся в дом.

— Оуэн! — крикнул ему вслед отец. — Может, посидишь ещё с нами?

Тот остановился, повернулся и произнёс:

— Нет.

— Ну тогда спокойной ночи.

Оуэн пробормотал что-то неразборчивое и пошёл прочь.

— Спокойной ночи, дорогой, — промолвила Доминик.

Оуэн не обернулся.

— Он такой странный. Уже два дня здесь, но из него слова не вытянешь. На меня смотрит, как на пустое место. Тони тоже не удаётся наладить контакт. Мне кажется, он уже и не пробует.

— Они редко встречались с отцом, — промолвил я.

— Верно, — согласилась Доминик. — Потому что Робин, их мать, запрещала Тони видеться с детьми. Не разрешила им приехать даже на нашу свадьбу. Я только сегодня познакомилась с Гаем. Не знаю, как Тони удалось уговорить её, чтобы она позволила детям приехать сюда на пару недель. Впрочем, Гай уже взрослый, и никакого разрешения ему не требуется. Сейчас у них с Тони больше общего.

Горничная убрала тарелки. Доминик налила вина себе и мне. Посмотрела на противоположный конец стола, где Мел и Ингрид не переставая смеялись шуткам Тони. Гай не отставал. Тони как бы невзначай положил руку на запястье Мел, да там и оставил. А она вроде как не замечала. Гай, кажется, тоже.

— Mon Dieu[4], похоже, мой муж сегодня на боевом коне.

Я промолчал.

— Сидеть между двумя красивыми молодыми девушками, которые ловят каждое твоё слово… Что ещё нужно для счастья сорокашестилетнему мужчине? Как вы считаете, Дэвид?

— Не знаю, — дипломатично ответил я.

— Хм. — Доминик откинула назад волосы. — Мигель! Ещё бутылку вина!

Наконец настало время расходиться. Я был сильно пьян. Впрочем, как и все остальные, за исключением Ингрид. Мы с Гаем, пошатываясь, двинулись к гостевому коттеджу, находящемуся в двадцати метрах от особняка.

Я вошёл, сел на кровать, и комната завертелась. Попытался зафиксировать окно в каком-то одном положении. С большим трудом, но удалось.

— Думаю, за неделю управлюсь, — пробурчал Гай, укладываясь в кровать.

— С кем, с садовником? Кстати, я узнал, его зовут Абдулатиф.

— К чёрту садовника. С Мел, кретин. Хотя мне Ингрид тоже нравится. Уверен, в постели она горячее. Может, с обеими.

— Это уж слишком.

— Ладно, с Мел. Только не верится, что она до сих пор девственница.

— Так говорили в школе.

— Да откуда кому знать? Это же вообще никогда не узнаешь, пока, хм… не проверишь.

— Наверное, нет.

— Но она готова. Готова, готова.

— Хорошо, — пробормотал я.

Ну почему девушки всегда липнут к таким, как Гай? Почему девушки, вроде Мел и Ингрид, не смеются моим шуткам? Потому что я не чувствую в себе достаточной уверенности, чтобы с ними шутить. Ну что ж, можно ответить и так. А можно иначе: я недостаточно красив. Наверняка были и другие ответы. А вот Мел, Гай, Тони, Доминик, Ингрид и даже садовник Абдулатиф — несомненно красивые люди — используют то, чем наделил их Господь, чтобы привлечь внимание и в конечном счёте соблазнить любого, кого пожелают. Особенно в такую ночь, как сегодняшняя, когда воздух пропитан сексом. А вот мне этого не дано. Остаётся лишь завидовать и мучиться комплексом неполноценности из-за неверия в себя.

Я погрузился в сон, который, мне казалось, длился очень долго, а на самом деле около часа. Проснулся от острой необходимости опорожнить желудок, а заодно и мочевой пузырь. Рядом мерно посапывал Гай.

Когда терпеть уже не было сил, я сделал над собой нечеловеческое усилие и выполз из постели. Закончив неприятные процедуры, ополоснул лицо холодной водой и вышел подышать ночным воздухом в надежде, что полегчает. Действительно, полегчало. Прохладный ветерок приятно ласкал лицо. В кустах лаванды стрекотали насекомые. Я подошёл к мраморному парапету, вгляделся в чёрный силуэт мыса Ферра на фоне поблёскивающего серого моря. Рядом с оливой во мраке можно было разглядеть руины сторожевой башни, которая помогала охранять дом много веков. Солоноватый воздух был насыщен ароматом хвои. Я облокотился о парапет и застыл, прислушиваясь к шуму прибоя внизу.

Сколько я так простоял, не знаю. Вероятно, даже заснул. Очнулся, услышав голоса в доме. Тони и Доминик разговаривали по-французски. Ссорились. Голоса были резкие, злые. Я напрягся, прислушиваясь, но ничего не разобрал. Неожиданно дверь на веранду распахнулась, и до меня донёсся голос Доминик:

— Salaud! Une gosse! Tu as baiser une gosse!

Затем дверь захлопнулась, и воздух снова наполнило жужжание насекомых.

Я попытался вытащить из памяти то немногое, что помнил из французского. Значит, так: «Salaud! Une gosse! Tu as baiser une gosse!» Кажется, я где-то встречал «gosse». Может, это «гусь»? Потом вспомнил, что слово «baiser» вроде мне попадалось в какой-то пьесе Мольера, которую мы проходили в школе. Очевидно, это «поцелуй». Видимо, Тони поцеловал кого-то, кого ему не следовало целовать. И почему-то я сомневался, что это был «гусь».

Вернувшись в коттедж, я плюхнулся в кровать. Попытался пошуровать в своём скудном французско-английском словаре, но ничего путного не попадалось. Некстати вспомнил, как однажды на контрольной по французскому вместо слова «викарий» написал «девственница»[5], и совсем расстроился. А может, мне это приснилось и никакой ссоры между Тони и Доминик не было? В голове беспорядочно всплывали разные французские слова, но вскоре все окуталось тьмой.

5

Апрель 1999 года, Лондон

Неужели семнадцать лет знакомства так ничему меня не научили? Видимо, нет, потому что я опять поддался на его уговоры, как это часто бывало в прошлом. Гай предложил мне всего лишь пожертвовать карьерой и вверить ему своё будущее, а заодно и все сбережения. В общем, он меня соблазнил. Вот такой человек был Гай.

Когда он неожиданно позвонил мне в то утро, я чуть ли не обрадовался, услышав знакомый американский выговор. Он предложил встретиться, выпить пива. Мы не виделись семь лет. Я тогда принял твёрдое решение держаться от него как можно дальше. Но семь лет большой срок. Я соскучился. К тому же было любопытно посмотреть, каким он стал.

Мы договорились встретиться в пабе отеля «Диккенс» у причала Святой Катерины. Я приехал немного раньше. Во-первых, не терпелось сбежать из офиса, а во-вторых, путь от метро до паба оказался неожиданно коротким. Я заказал пинту горького и сквозь толпу банковских служащих, коммерсантов и туристов протиснулся к двери. Лучи вечернего солнца плавно скользили по ровной поверхности бухты и стоящим на причале элегантным моторным яхтам и степенным парусным деревянным судам. Сегодня первый за всю неделю день без дождя, и, несмотря на прохладу, сидеть на открытом воздухе очень приятно.

— Дэвид!

Я повернулся. Он направлялся ко мне, стройный и гибкий, в чёрном пиджаке, тенниске и джинсах.

— Как поживаешь?

— Отлично, — сказал я. — А ты?

— Да вроде ничего. — Гай кивнул в сторону переполненного паба. — Похоже, сейчас уже никто не работает. Все пьют пиво.

— Подожди, я принесу тебе тоже. — Я пробился к бару и возвратился с кружкой его любимого чешского.

Мы отсели чуть подальше.

— Итак, ты обосновался в Сити? — Гай глотнул пива и посмотрел на меня. — «Лейпцигер Гёрни Крохайм». Солидно звучит.

— Это название банк получил после слияния, — пояснил я. — «Лейпцигер» — один из самых стабильных немецких банков.

— Тебе нравится?

Я ответил не сразу. Четыре года назад было очень престижно работать в «Гёрни Крохайм», одном из самых старых банков страны. Но после того, как его проглотил крупнейший банк Германии «Лейпцигер», здесь каждые полгода проводили реорганизации, и постепенно отдел проектного финансирования[6], в котором я служил, превратился в тихую заводь, если не сказать болото. Обычно я всегда всем заявлял, будто очень доволен работой. Но перед Гаем хорохориться не имело смысла.

— Честно говоря, нет. Вкалываю как проклятый, а никто не ценит. Впрочем, как всегда.

— Но платят хорошо?

— В общем, да. Правда, премии бывают очень редко. Пока, во всяком случае.

Гай сочувственно улыбнулся:

— Надо подождать пару лет.

— Возможно. Впрочем, сейчас в «Лейпцигер» не так уж хорошо идут дела. А как ты? Как актёрская карьера? Я всё пытался увидеть тебя по телевизору, но пока не удалось.

— Наверное, не смотрел все серии «Возмездия».

— Не представляю тебя в роли копа.

— К сожалению, и роль злодея тоже мне не досталась. Так, покрутился в двух эпизодах без слов. А потом решил податься в Лос-Анджелес.

Я только сейчас осознал, что американский выговор у Гая усилился.

— В Голливуд? Брэд Питт задрожал от страха.

— Думаю, он справился со стрессом. В Голливуде есть место и для него, и для меня. Мне дали роль в фильме «Призрачное счастье». Видел?

— Нет.

— Он провалился в прокате. Им был нужен английской актёр, чтобы произнести три строчки и поцеловаться с Сандрой Баллок. Я подошёл.

— Ты целовался с Сандрой Баллок?

— Да. Это — вершина моей актёрской карьеры.

— Ну и каково это было? — поинтересовался я.

Гай улыбнулся:

— Мы отлично разыграли сцену страсти. Она большая актриса. Жаль, что меня через две минуты убили.

Сандра Баллок… Ничего себе!

— После этого я околачивался в Лос-Анджелесе пару лет, надеялся поймать за хвост удачу, но ничего не получилось. Вскоре вернулся в Лондон.

— И как здесь?

— Не очень.

Это меня не удивило. Внешность у Гая, несомненно, киногеничная, но я помнил, каким пассивным он был семь лет назад, закончив театральное училище.

— Летаешь? — спросил я.

— К сожалению, нет. Больше такую роскошь позволить себе не могу. Папа стал несговорчивым. А ты?

— Иногда, в хорошую погоду. Там же, в Элстри. — Когда-то Гай подвигнул меня учиться лётному делу. Хобби дорогое, но я получал от него удовольствие. — А как твой отец? Вы встречаетесь?

— Редко. Знаешь, в последнее время мы охладели друг к другу. Разошлись.

— Плохо, — промолвил я. Но на самом деле мне было плевать на Тони Джордана. После того, что случилось во Франции, я вообще не хотел о нём вспоминать.

Мы помолчали, прикладываясь к пиву.

— Мы не виделись с тобой уже… сколько лет? — нерешительно проговорил Гай. — Шесть?

— Семь.

Он глотнул пива.

— Понимаешь, я хочу сказать… — он поднял голову, — что мне очень жаль. Ну, как тогда всё получилось.

— Мне тоже. Но это было так давно.

Гай облегчённо вздохнул:

— Да, очень давно.

Я догадывался, что все это не просто так. Он меня к чему-то готовит.

— Тебе от меня что-нибудь нужно?

Гай рассмеялся:

— А ты циник. Да, мне действительно кое-что от тебя надо. Признайся, ведь ты удивился, когда я вдруг возник ниоткуда?

— Вообще-то да.

— Так вот, у меня есть к тебе разговор.

Я откинулся на спинку стула.

— Слушаю.

— Я собираюсь основать интернет-компанию.

— И одновременно с тобой ещё тысяча других.

— Там можно сделать деньги.

— Подозрительные деньги. Ненастоящие. Пока ещё никому не удалось сделать в Интернете настоящие деньги.

— Я сделаю, — заявил Гай.

— Ты? — Я улыбнулся. Меньше всего в моём представлении Гай был похож на удачливого предпринимателя.

— Да. И ты тоже, если пожелаешь.

— Я? — Только сейчас до меня дошло. — Гай, я действительно работаю в крупном банке, но это вовсе не означает богатство. Но даже то, что у меня есть, я не стал бы бросать в киберпространство.

— При чём тут богатство? Я предлагаю тебе совместную работу.

— Работу? — Я рассмеялся, хотя сознавал, что он настроен серьёзно. — Гай, начинать бизнес, пусть даже и в Интернете, очень и очень непросто. Во-первых, тебе понадобятся деньги, во-вторых, толковые сотрудники, а в-третьих, придётся много трудиться самому. В том числе и вставать до рассвета.

— Я способен вставать до рассвета. Кстати, последний месяц я работал над проектом с утра до ночи.

Я решил, что не следует отметать все с порога. Разумеется, о том, чтобы сотрудничать с Гаем, не могло быть и речи, но надо дать ему высказаться. Хотя бы из вежливости.

— Ладно, расскажи о своих планах.

— Я сделаю для тебя «доклад в лифте».

— Что значит в лифте?

— А это распространённый термин среди начинающих предпринимателей. Когда ты собираешься заинтересовать инвестора, входишь с ним в лифт, и у тебя времени только, пока движется кабина. Ты можешь рассчитывать на его внимание от тридцати секунд до минуты.

— Прекрасно. Сделай «доклад в лифте». — В моём тоне наверняка чувствовался сарказм, но Гай не заметил.

— Компания будет называется «ninetyminutes.com». Футбольный сайт, который станет лучшим в Интернете. В перспективе, когда мы станем на ноги, то начнём продавать спортивную одежду и разработаем собственные модели. Известно, что футбол — большой бизнес, а на мировом рынке спортивной одежды крутятся тридцать миллиардов долларов. Со временем наш сайт в футбольном мире станет тем же, что amazon.com в книжном.

Он улыбнулся. Я притворился, что воспринимаю его проект совершенно серьёзно.

— Это должна быть большая компания.

— Очень большая. Серьёзная.

— Понимаю. — Я задумался. — Но потребуются деньги.

— Для начала пятьдесят миллионов долларов. Потом побольше.

— Да…

— Вот почему ты мне нужен.

Я не смог сдержать смех.

— Но моих средств не хватит даже на половину.

— Нет, тупица. Я хочу, чтобы ты помог мне достать деньги.

— А твои богатые приятели?

Гай приуныл.

— Боюсь, что на них нельзя рассчитывать. Я в разное время назанимал у кого сколько можно.

— И не отдал?

— Практически нет.

Всё ясно. Папа деньги давать перестал, собственных заработков не было, а Гай привык к роскошному образу жизни. Вот и решил трясти Торстена и остальных. Они, естественно, не рассчитывали вернуть свои деньги.

— И всё же почему я?

— Мне необходим человек, понимающий в финансах. Солидный. Кому я могу доверять. Кого я давно знаю, и кто знает меня. То есть ты.

Очень лестно, однако…

— Ты хочешь, чтобы ради твоего плана я бросил солидную, надёжную работу в одном из ведущих банков Сити? Это безумие.

Гай улыбнулся:

— Ты же сам признался, что не очень доволен работой. А что касается надёжности, то сейчас уволить могут любого. Например, при следующей реорганизации среди уволенных окажешься ты.

Он прав.

— А ты разбираешься в компьютерах, программировании?

— Пока не очень. Но есть Оуэн.

— Оуэн?

— Да. Он шесть лет проработал в Кремниевой долине. Теперь приехал сюда. Свободный программист. Выполнял договорные работы для шести или семи интернет-компаний. Знает дело.

— Прекрасно. Но как насчёт футбола? Я знаю, ты болеешь за «Челси», но всё же не эксперт. А маркетинг? Кто будет моделировать фирменную одежду? Где её будут производить?

— Я найду людей. Хороших людей.

— Кого?

— Найду, и всё. Но начал я с тебя.

Приятно, конечно, было это слышать, и уверенность Гая впечатляла, но мой мозг был натренирован выискивать прорехи даже в самых совершенных проектах. А здесь их полно.

— А конкуренция? Наверное, уже существуют какие-нибудь футбольные сайты. А телевизионные компании? Кабельные?

— Мы сработаем быстрее. Пока они станут формировать бюджет, мы поднимемся и захватим рынок.

Я засмеялся. Сильно сказано.

— А пятьдесят миллионов баксов? Откуда ты их возьмёшь? И тебе действительно нужно именно пятьдесят миллионов?

— Предположительно. В этом предстоит разобраться тебе. Ты определишь, сколько нам надо денег и где их взять.

— Я не уверен, что смогу с этим справиться, — произнёс я.

— А я уверен, что сможешь. — Гай помолчал. — Знаешь, чем особенно хороша моя идея?

— Чем?

— Тем, что это футбол. А значит, американцы побоку. Наш футбол они понять не способны. Пусть доминируют в Интернете во всём, только не в этом. Глобальный футбольный сайт возникнет в Европе.

— Верно, — заметил я.

— Согласись, это блестящая идея.

— Очевидно.

Действительно, интернет-бизнес бурно развивался, а футболом интересовалась значительная часть населения земного шара. Но я не представлял Гая, извлекающего отсюда какую-либо выгоду.

— Ты прав, — продолжил он. — В компанию необходимо будет пригласить много талантливых людей. Уговорить их рискнуть, причём без всякой гарантии. Нам будут нужны технологи, специалисты по маркетингу, управлению, сбыту, финансам. Но я на себя надеюсь. Мне часто удавалось уговорить людей сделать то, чего они не хотели.

— Значит, надеешься?

— Да.

Я допил пиво. Пора убираться отсюда, пока не поздно.

— Мне надо идти.

— Ты рассматривай это с такой точки зрения: если все сработает, мы станем миллионерами; если провалится, то, по крайней мере, получим удовольствие.

— До свидания, Гай.

Он достал из сумки большой коричневый конверт и сунул мне в руки.

— Я позвоню тебе завтра.

Я оставил его за столом допивать пиво и направился к станции метро «Тауэр-Хилл». Поискал урну, чтобы выбросить конверт, и, не найдя, сунул его в дипломат.

Неужели Гай рассчитывает, что я стану с ним сотрудничать? Да ни за что!

6

Плюхнувшись на единственное свободное место в вагоне, я подумал: разве это не чудо — утром сидеть в метро. Вообще-то я уже давно примирился с тем, что обречён стоять, но сегодня вдруг почувствовал, что заслуживаю хотя бы раз в месяц посидеть за ту же, как говорится, цену. Поездка утром на работу всегда кошмар. Обратно — другое дело, поскольку я уходил из офиса позднее часа пик.

Я открыл дипломат, достал «Файнэншл таймс» и увидел коричневый конверт, который Гай всучил мне вчера вечером. Надо было его сразу выбросить, но мне стало любопытно, что он разработал. Никаким бизнесменом Гай не был, и ничего серьёзного я не ожидал. Вытащил конверт, раскрыл. Там оказался бизнес-план на двадцати листах. Начал читать.

Вначале шло двухстраничное резюме, где излагалось примерно то же, что Гай сообщил мне вчера в своём «докладе в лифте». Затем следовал анализ потенциального рынка сбыта, модели получения прибыли, конкуренция, технология, реализация и довольно схематично менеджмент и финансовый анализ. За исключением последних двух разделов, всё было выполнено хорошо. Очень хорошо. На каждый всплывающий в моей голове вопрос на следующей странице был готов ответ. Чтение меня захватило, как хороший роман. Все чётко, грамотно, не придерёшься. Качество работы меня удивило. Похоже, я недооценил автора.

Пока поезд приближался к моей станции, я успел просмотреть три четверти материала. Пришлось свернуть в кафе, где я сел с чашкой капуччино у окна закончить чтение. Я знал, что большинство новых интернет-компаний не успевали просуществовать и нескольких месяцев. Мне было также известно, что Интернет — сплошная фигня. А теперь скажем несколько слов обо мне. Я, Дэвид Лейн, банковский служащий довольно высокого ранга, хорошо зарекомендовавший себя на работе, заместитель руководителя отдела проектного финансирования, разумеется, был способен точно подсчитать риск подобного мероприятия. Например, банк «Гёрни Крохайм», то есть «Лейпцигер Гёрни Крохайм», с подобным бизнесом никогда связываться не стал бы. Данный бизнес-план следовало отклонить. Без колебаний.

Я отложил бумаги в сторону и глотнул кофе, наблюдая в окно за толпой на тротуаре. Суть состояла в том, что мне осточертело быть банковским служащим. А Гай предлагал мечту. Бизнес-план был не более чем идея, вокруг которой можно было бы сформировать небольшую группу поверивших в неё людей. Затем возникнет настоящая компания, а вскоре…

У бизнес-плана, несомненно, имелись рыночные возможности. В девяностые годы английский футбол превратился в машину для производства денег. Класс А переименовали в премьер-лигу, большинство клубов вышли на биржевой рынок, спутниковые компании платили за право трансляции матча огромные деньги. Все говорили о том, что Интернет многое изменит, правда, пока не знали как. Так что идея Гая нажить на всём этом капитал неплохая. А если он очередной Билл Гейтс или Ричард Брансон[7]? А у меня, банковского зануды, просто не хватает воображения и дальновидности, чтобы это разглядеть.

В школе я посмотрел, как живут дети знаменитых актёров, спортивных звёзд, предпринимателей-миллионеров. Это наводило на мысль, что в жизни можно добиться большего, чем просто найти приличную работу, удачно жениться и получить ипотечный кредит. Во время учёбы в университете мир потускнел. Начался экономический спад, когда самые блестящие и одарённые выстроились в длиннющую очередь за дипломом бухгалтера-аудитора. Я тоже стоял в той очереди, преуспел, получил соответствующую квалификацию, стал заместителем руководителя отдела проектного финансирования в одном из крупнейших банков Лондона. Поначалу были командировки за границу и вообще интересно. Я считал это хорошей практикой для интеллекта, но постепенно всё сходило на нет. Жену я пока не нашёл, ипотекой не прельстился. Будущее представлялось очень туманным.

С Гаем, что ни говори, было бы весело поработать. В школе я им восхищался. Правда, мы разошлись, сначала после Франции, а потом, казалось, окончательно, после поездки на остров Малл. Он меня тогда сильно разочаровал. Гай — из другого мира. Но может, сейчас это будет плюс. Я стану для него опорой, в которой он так нуждался, а он дал бы мне… некий стимул. Теоретически я стабильно двигался по карьерной лестнице, но практически вроде бы в никуда. А в компании с Гаем могло бы что-нибудь произойти, что встряхнуло бы мою жизнь. Будет ли это к лучшему или к худшему, я не знал. Но хотел выяснить.

Существует постулат, известный каждому финансисту: разумный инвестор должен избегать любой неопределённости. Так вот, тогда я, видимо, действовал как неразумный инвестор.

Допив кофе, я неторопливо двинулся в офис, сочувственно поглядывая на банковских клерков, обгоняющих меня с обеих сторон.

В шестидесятые годы банк «Гёрни Крохайм» был в Сити самым мощным, но с тех пор измельчал. Войдя в вестибюль, я инстинктивно поискал Фрэнка, швейцара, проработавшего здесь несколько десятилетий. Его легендарная память на фамилии и лица превосходила любую базу данных. На прошлой неделе его отправили на пенсию, заменив охранником со множеством татуировок и серьгой в ухе. Не удивлюсь, если ранее он трудился в тюрьме.

На третьем этаже, где я работал, за последний год тоже многое изменилось. Отдел проектного финансирования слили с отделом специализированных финансов. Теперь группы специалистов, занимающиеся финансированием кораблей, самолётов, фильмов, правительств небольших государств, добычи нефти и газа, были вынуждены трудиться вместе. Миновали времена, когда банк «Гёрни Крохайм» блистал во всех этих областях. После слияния с «Лейпцигер» самые лучшие работники уволились. Но их заменили не немцы, а в основном сотрудники второразрядного американского инвестиционного банка, который «Лейпцигер» проглотил через несколько месяцев после «Гёрни Крохайм». Наш отдел проектного финансирования состоял из десяти человек. Шесть самых лучших ушли, и теперь нас осталось всего трое, плюс босс, симпатичный, но никчёмный Джайлз, с которым мы бьёмся за заключение одной сделки уже шесть месяцев.

Я включил компьютер, чтобы продолжить моделирование подачи газа и электроэнергии от тепловых электростанций с соответствующим финансированием для колумбийской компании. Сложнейшее уравнение с тысячью переменных. Я начал моделировать это на своём ноутбуке шесть месяцев назад, после того как мы с Джайлзом побывали в швейцарском офисе компании, принимавшей участие в проекте. С тех пор все исходные параметры менялись несколько раз. Прогнозы на курс доллар — песо в 2002 году, на цены на нефть в 2005 году. То кредиты предполагалось брать в швейцарских франках с фиксированным курсом, а то с плавающим в долларах. И всё же мне удалось разработать такую модель, которая учитывала вероятность изменения каждого параметра. Мы с Джайлзом считали, что это позволит компании оптимально оценить любое предложение и заключить выгодный контракт.

Вошёл Джайлз. В шикарном костюме в тонкую светлую полоску, розовой рубашке и кричащем галстуке.

— Доброе утро, Дэвид, — нервно произнёс он.

Я поднял голову.

— Доброе утро.

Это плохо, когда босс расстроен в восемь тридцать утра. Избегая моего взгляда, он двинулся к своему компьютеру.

— Джайлз!

— Да?

— Что случилось?

Он посмотрел на меня, потом на свой компьютер и, видимо, осознав, что там негде спрятаться, устало ссутулился.

— Джайлз!

— Колумбийцы передали заказ американской фирме. Звонили из швейцарского офиса. Нам заплатят, но по минимуму. Вот такой народ.

— Не может быть! — Я покосился на распечатки на столе рядом с моим. Толстенные папки примерно метр длиной и в полметра шириной. — Значит, это все никому не нужно?

— Боюсь, что да, Дэвид. Ты ведь знаешь, как это случается.

— А я был прав. Помнишь, когда мы только увидели тех ребят в Базеле? Я сразу сказал тебе, что они с приветом. У них и тогда никаких серьёзных намерений по отношению к нам не было.

— Мы не знали этого. — Джайлз посмотрел на меня. — Послушай, ты выполнил большую работу, но не всегда все удаётся. Пора привыкнуть.

— О, я уже привык. Ведь это пятый провал, причём подряд.

Джайлз поморщился.

— У нас на очереди расчёт строительства ирригационной системы в Малайзии. В пятницу поедем в Дюссельдорф и подпишем договор.

— Договор! Очнись, Джайлз, никакого договора не будет. — Я был прав, но именно поэтому мне не следовало обижать Джайлза. — Извини, — промолвил я.

Джайлз чуть улыбнулся.

— Скажи Мишелл, чтобы она забронировала билеты на самолёт.

Мы посидели несколько минут молча. Нам никогда не удастся заключить договор на проект в Малайзии. Я это знал, и Джайлз тоже. Неожиданно всё стало ясно.

— Джайлз!

— Да?

— Я увольняюсь.

7

Июль 1987 года, Лазурный берег, Франция

Я проснулся около девяти часов с тяжёлым похмельным синдромом. Первым в жизни. Гай ещё спал, я тоже попытался, но не удалось. Кроме того, не давала покоя головная боль. Я не знал, как её унять, — с помощью воды, кофе, еды, таблеток, — но нужно было что-то сделать. Обязательно. Я натянул футболку с шортами и выполз из гостевого коттеджа на противоестественно яркое солнце. Простоял целую минуту покачиваясь, с закрытыми глазами, потом осторожно открыл их и увидел, что стол на веранде, за которым мы вчера так хорошо посидели, накрыт для завтрака. Кофе и круассаны. Меня окликнула Ингрид:

— Доброе утро.

Я поплёлся к ней. Раскрыл рот и со второй попытки еле слышно прохрипел:

— Доброе утро.

— Ты всегда такой бойкий по утрам? — спросила она, пытаясь подавить улыбку.

— Пиммз больше никогда пить не буду, — пробормотал я. — А тебе-то как удаётся выглядеть свежей?

Ингрид и вправду была очень хороша в лёгком цветастом платье. Нежная золотистая кожа, светло-голубые лучистые глаза.

— Очень просто. Я почти не пью.

— Неужели?

— В прошлом году у меня были большие неприятности, связанные с выпивкой, и я решила, что с меня хватит.

— Какие неприятности?

— Меня выгнали из Челтнемского колледжа[8].

— Выгнали? — Вот, значит, почему она появилась в нашей школе в середине учебного года. — А как это восприняли родители?

— Мама спокойно, а отец был взбешён. Но они уже давно не живут вместе, и мамина поддержка помогла мало. Со мной поступили несправедливо. Подумаешь, выпила первый раз в жизни на свой день рождения. Но в Челтнемском колледже порядки строгие.

— А как тебя приняли в Бродхилл?

— Папа внёс приличную сумму в благотворительный библиотечный фонд.

— Понятно.

Молодой араб, садовник, склонился над клумбой, выпалывая сорняки. Без рубашки. Ингрид наблюдала за ним, а я закрыл глаза. Солнце все равно проникало сквозь веки. Где-то очень близко застрекотал кузнечик. Я поморщился.

— Кто-нибудь ещё встал?

— Мел проснулась, она тоже неважно себя чувствует после вчерашнего. Больше я никого не видела. А как Гай?

— Спит. — Я посмотрел на круассаны. — А они откуда появились?

— Мигель принёс.

Слуга тут же возник с большим кувшином в руке.

— Апельсиновый сок, мсье?

— Да, пожалуйста.

Я осушил бокал, осознавая, что душа требовала именно его. Приятная прохладная жидкость благотворно повлияла на состояние желудка. Мигель это понял, снова наполнил бокал и обратился к Ингрид:

— A senhorita aceita um poco mais?[9]

— Sim, por favo[10].

Он наполнил её бокал.

— Е о suficinte. Obrigada[11], — сказала она.

— De nada[12].

— На каком языке вы говорили? — спросил я, когда Мигель ушёл.

— Он португалец, — ответила Ингрид.

— Да-да, конечно. — Я глотнул ещё сока. — До сих пор не могу постигнуть, каково это — жить в таком месте. Ну когда тебе утром слуга приносит завтрак… Ты, очевидно, к этому привыкла?

Она рассмеялась:

— Ты прав, здесь действительно хорошо.

— А где живут твои родители?

— В разных местах. А твои?

— В графстве Нортгемптоншир, Англия. И фамилия у тебя необычная — Да Куна.

— Полностью мои имя и фамилия звучат Ингрид Карлсон Да Куна. Моя мама шведка, а отец бразилец. Живут они, к сожалению, порознь. Родилась я в Лондоне, подданная Великобритании, хотя приходилось жить в Токио, Гонконге, Франкфурте, Париже, Сан-Пауло и Нью-Йорке. Бродхилл — моя девятая и, надеюсь, последняя школа. Но поверь, я была бы счастлива, если бы все восемнадцать лет провела в одном месте.

В это было трудно поверить. Что может быть интереснее, чем путешествовать по миру? Я потёр виски и воскликнул:

— Когда же наконец пройдёт это чёртово похмелье?

— Думаю, через неделю, не раньше.

— Не смешно. Неделю я не выдержу.

— Очень тебе сочувствую. — Ингрид весело улыбнулась.

Я вдруг вспомнил свои ночные похождения.

— Как у тебя с французским?

— Ну, кое-что понимаю.

— Что такое «gosse»?

— Сленговое выражение. Означает «ребёнок» или «дитя».

— Вот, значит, как. A «baiser», насколько я помню, это «целовать», верно?

Ингрид рассмеялась:

— Такое значение это слово имело раньше. А сейчас…

— Что — сейчас? — Неожиданно я вспомнил, как пару лет назад в классе захихикали, когда мадам Ренар объясняла значение этого слова. — Ты хочешь сказать, что сейчас оно означает «трахать»?

— Да. А с чем связаны твои вопросы?

— Понимаешь, среди ночи я вышел в сад проветриться, подышать воздухом. Ну, как сама видишь, вчера перепил немного. И услышал в доме голоса. Доминик и Тони ссорились. По-французски. Мне удалось разобрать только одну фразу: «Salaud! Une gosse! Tu as baiser une gosse!»

Ингрид отвела взгляд.

— Вчера ночью Тони переспал с Мел?

Она кивнула.

— Не могу поверить. Извращенец! — Мне казалось противоестественным, когда отец соблазняет девушку сына. — А жена находилась тут же, в доме!

— И видимо, догадалась. — Ингрид понизила голос. — Потише.

На веранду выползла Мел. Именно выползла, иначе не скажешь. Вид ужасный. Лицо серое, глаза покрасневшие, опухшие. Она подкрасила губы, навела тёмные тени, но от этого стала выглядеть ещё хуже.

— Привет, — произнёс я.

— Привет, — ответила она и уткнулась в чашку с кофе.

Мел не проронила больше ни звука, мы закончили завтрак в молчании. А потом я пошёл поплавать в бассейне. Холодная вода — прекрасное средство от похмелья, и вскоре жизнь начала поворачиваться ко мне своей приятной стороной. В бассейн прыгнул Тони и сразу проплыл туда-сюда раз тридцать, не меньше, будто шёл на побитие рекорда. Через несколько минут появился Гай. Нырнул и пустился с отцом наперегонки. Наблюдать за этим соревнованием, после того как Тони так поступил с подружкой сына, было противно. Казалось, вчерашнее происшествие зарядило его необыкновенной энергией, забрав её у Мел, которая сидела неподвижно на веранде с затуманенным взором, зажав в ладонях чашку. Я вылез, плюхнулся в шезлонг и закрыл глаза, подставив лицо солнцу.

Примерно в полдень меня поднял Гай.

— Одевайся. Пошли. Мы отправляемся в ресторан в Монте-Карло, а оттуда на пляж.

Я повиновался, не вполне уверенный, что готов к большому обеду и алкоголю, который наверняка будет его сопровождать. Все собрались в холле. Появилась Доминик, в тёмных очках. В её поведении не было и намёка на вчерашнюю ночную ссору с мужем. Оуэн отсутствовал. Гай сообщил, что он прилип к компьютеру и хочет остаться дома. Это никого не обеспокоило.

— Ладно, поехали, — сказал Тони. — В джипе поместятся все.

— Я возьму свою машину, — заявила Доминик.

— Пожалуйста.

— И приглашу кого-нибудь, чтобы не скучать. — Она повернулась ко мне. — Дэвид, вы составите мне компанию?

— Конечно, — отозвался я.

Меня удивил её выбор. Я бы предпочёл поехать со всеми и подремать на заднем сиденье, к тому же после услышанного ночью боялся заводить с ней разговор, но отказываться было невежливо.

Мы двинулись на выход. Все, кроме меня, сели в джип, Тони за руль. Доминик ушла за чем-то в дом. Тони подождал несколько секунд, бормоча что-то себе под нос, затем завёл двигатель.

— Извините, Дэвид, она всегда и всюду опаздывает. Так что мы поедем. Вы с нами?

— Нет, я подожду, — ответил я, подавив искушение. — А то неудобно получится.

— Прекрасно. Скажите, что мы обедаем, где обычно. До встречи!

Джип рванул к воротам, а я подождал пару минут и шагнул в дом.

— Дэвид! — позвала Доминик из гостиной.

Я вошёл. Она держала в руке хрустальный бокал с прозрачной жидкостью.

— Хотите?

— Что это?

— Водка. Холодная.

— Что вы, я ещё после вчерашнего не отошёл!

Она засмеялась:

— Болит голова?

— Побаливает.

— Надо выпить. Немного. И сразу почувствуете себя лучше. Гарантирую.

— Не может быть.

Она налила мне бокал.

— Пейте.

Не желая выглядеть в её глазах трусом, я проглотил водку, превозмогая отвращение. Ледяная жидкость сразу в гортани превратилась в пламя.

Доминик улыбнулась, внимательно наблюдая за мной.

— Подождите чуть-чуть, это недолго.

И правда, я ожил. На душе стало легко и весело.

— Теперь давайте вместе. За ваше здоровье!

Она осушила свой бокал и налила снова. Я тоже отпил немного из своего. Посмотрел на неё.

— Может, поедем?

— Зачем торопиться? Во Франции это не принято. И вообще, Тони все равно скажет, что я опоздала.

— Ладно, — согласился я, не зная, как себя вести.

Мы стояли в полуметре друг от друга. Доминик была в свободном белом платье, белокурые волосы заколоты сзади. Она сняла тёмные очки и, не сводя с меня взгляда, поднесла бокал к губам. Я не знал, куда смотреть. Чувствовал, как горит лицо, не понимая, то ли это от водки, то ли от смущения, а вероятно, от того и другого. Нервно глотнул водки. Наконец мои глаза перестали блуждать и встретились с её глазами. Они оказались голубыми. В них было что-то странное, но у меня не хватило времени сообразить, что именно. Доминик двинулась ко мне. Легко коснулась губами моих губ, обвила руками шею, притянула к себе. Язык у неё был шероховатый, и она пахла духами и табаком. «Взрослый», опьяняющий запах.

Мы постояли так с минуту, и Доминик отстранилась.

— Пошли.

Взяв за руку, как ребёнка, она повела меня наверх. Мы пересекли огромную спальню с большой неприбранной постелью и вышли на балкон, где нас окружило синее море и такое же небо. Моё сердце бешено заколотилось. В горле пересохло.

Доминик посмотрела на меня и, изогнувшись, расстегнула что-то на спине. Платье скользнуло на пол, обнажив тело. На ней ничего не было, кроме символических трусиков. У меня перехватило дыхание. Я ещё никогда не видел такого прекрасного женского тела. Протянул руку. Доминик положила её на свою грудь, и я ощутил, как под моими пальцами отвердел сосок.

— Иди сюда, Дэвид.

8

Апрель 1999 года, Сити, Лондон

Я остановился у поворота, ведущего в узкий переулок за Английским банком. В последние три года эту парикмахерскую на первом этаже я посещал примерно каждые шесть недель. Кстати, в последний раз это было две недели назад. Глубоко вздохнув, я спустился по ступеням и толкнул дверь. Через пять минут уселся в кресло, посмотрел в зеркало. Не сказать, что причёска у меня модная, но и немодной её тоже не назовёшь. Так, серединка наполовинку.

— Как обычно, сэр?

— Нет, Джордж. Подстригите меня… ну, не наголо, но очень коротко.

Я повторял про себя эту фразу все утро. От стрижки наголо отказался, это было бы слишком. Парикмахер, грек-киприот, вскинул кустистые брови, молча потянулся за электрической машинкой, включил и поднял над моей головой. Я увидел это в зеркале и заволновался, но он, поймав мой взгляд, ободряюще улыбнулся. «Возьми себя в руки, — сказал я себе. — Это всего лишь волосы. Они отрастут».

Я прикрыл глаза. Гул машинки заставил меня напрячься, словно начиналась какая-то экзекуция. Но ничего не произошло, всего лишь лёгкое касание. Я открыл глаза. В том месте, где обычно был пробор, теперь зияла полоса очень коротко отстриженных волос. Ни дать ни взять индеец из племени могикан. Джордж широко улыбался.

Теперь назад уже не повернёшь.

Гай жил на улице, сплошь состоящей из товарных складов, перестроенных под дома. Движения почти никакого, пешеходов тоже, зато на строительной площадке неподалёку непрерывно что-то скрежетало и пыхтело. Я отыскал нужное здание и поднялся на лифте на третий этаж.

— Отличная причёска, — похвалил Гай, открывая дверь.

— Я знал, что тебе понравится.

Мы вошли в гостиную, половину которой занимал огромный стол, заваленный бумагами и заставленный аппаратурой. Громадный Оуэн сосредоточенно склонился над клавиатурой. Мы не виделись семь лет, но он мало изменился. Та же бейсбольная кепка, те же крашенные под яркого блондина волосы.

— Привет, Оуэн!

— Привет, — ответил он пискляво, на мгновение подняв голову.

— Как тебе штаб-квартира глобального сайта «ninetyminutes.com»? — спросил Гай.

— Впечатляет. А где мой кабинет?

— Вот здесь. — Гай указал на стул рядом.

— Очень мило.

— А теперь оцени вид из окна.

Я приблизился к двери, ведущей на небольшой балкон. Посмотрел на бурные коричневые воды Темзы, на ещё не перестроенные товарные склады на противоположном берегу.

— Почему ты живёшь здесь? Больше некуда податься?

— Из экономии. Эту квартиру отец купил давным-давно. Сейчас пытается меня отсюда выжить, но я не поддаюсь.

— Ты же сказал, вы не общаетесь.

— Так оно и есть. Я вообще стараюсь держаться от него подальше.

— Понятно.

Это означало, что главный источник финансирования сайта уже исчерпан.

Гай отправился на маленькую кухню варить кофе.

— Как отнеслись к твоему уходу в банке?

— Боссу очень не понравилось, — ответил я. — Говорил, что это безумие, и так далее. Но я стоял на своём. Бедняга Джайлз. При следующей реорганизации его наверняка сократят. Надеюсь, он найдёт другую работу.

— У нас стабильнее, — произнёс Гай.

— Конечно. — Я скинул пиджак, повесил на спинку стула. — Итак, с чего начнём?

Гай заговорил и долго не останавливался, будто прорвало плотину. Видимо, это все копилось в нём много недель, а поделиться было не с кем. Оуэн для этого, разумеется, не годился.

Задача номер один: запустить сайт. Гай довольно подробно изложил, что там будет. Репортажи с матчей, новости, фотографии, краткие биографические очерки об игроках, информация о клубах. Во втором эшелоне — слухи, чаты, юмор. Чуть позднее тотализатор, прогнозы, видеоклипы и, наконец, вершина всего — торговля. Одежда, кофейные и пивные кружки, плакаты, — в общем, всё, что может понадобится футбольному фанату. Далее стояла задача разработать собственные модели одежды и аксессуаров. Причём очень многое можно получить со стороны. Оуэн разработает технические параметры сайта, обеспечит его «расширяемость» пропорционально росту потока информации и числа посещений, а программное обеспечение и аппаратура свободно продаются. Не проблема получить и консультации по дизайну, чтобы сайт приобрёл надлежащий вид. Новости, фотографии и статистические материалы можно загружать в цифровой форме из пресс-агентств, а затем манипулировать ими, как угодно.

— А кто будет писать материалы? — поинтересовался я. — Комментарии, юмор, организовывать чаты? Оуэн?

— Ха-ха, — отозвался тот, что явилось его единственным вкладом в беседу.

Гай улыбнулся:

— Вот, смотри.

Он нажал несколько клавиш на своём компьютере, и на экране вспыхнула заставка. На пурпурном фоне — качающиеся зелёные буквы, складывающиеся в надпись: «Для Сильно Больных Футболом».

— Неплохое название, — одобрил я. — И забавная графика.

— Ещё бы! Но ты почитай.

Я почитал материалы о самом последнем менеджере «Арсенала», об очень капризном нападающем из «Манчестер юнайтед», о перспективах перевода штаб-квартиры международной лиги из Франции в Ливерпуль. А там ещё были статьи о качестве спортивных площадок, об известных футбольных комментаторах, болельщиках, о поддерживающих клубы бизнесменах, о звёздных игроках, участвующих в прошлом чемпионате мира во Франции. Отыскалась статья, где сравнивалась тактика команд премьер-лиги. Всё было превосходно написано, в меру остроумно, ясно, интересно.

— Этот парень знает предмет! — воскликнул я. — Если только это один парень.

— Да, один.

Я вгляделся в экран.

— Его зовут Газ?

— Газ, Гэри Моррис, и живёт он в Хэмел-Хэмпстеде.

— А кто за этим стоит?

— Никого. Один он. Сайт неофициальный. Думаю, это его хобби, а днём он где-то работает.

— Так что будем делать?

— Отправимся за нашей первой корпоративной покупкой, сайтом «Для Сильно Больных Футболом».

— За сколько?

— Не знаю. Возможно, за пинту светлого и пакет солёных орешков. Всё прояснится, когда мы встретимся с Газом.

— И когда это произойдёт?

Гай посмотрел на часы:

— Думаю, часа через два.

Дом почти не отличался от остальных одноквартирных белых строений на этой улице. Мы прошли через низкую деревянную калитку в маленький ухоженный палисадник. Вход в дом охранял пластиковый рыжий кот. Гай нажал кнопку. Звякнул мелодичный звонок, на который отозвалась невысокая стройная женщина с гладко причёсанными седыми волосами. Гай улыбнулся своей фирменной улыбкой.

— Миссис Моррис?

Женщина просияла:

— Да.

— Ваш сын дома?

— Вы из интернет-компании?

— Да. Я, Гай Джордан, президент компании, а это финансовый директор Дэвид Лейн.

— Входите, пожалуйста. Гэри ещё на работе, но должен вернуться с минуты на минуту. — Она проводила нас в небольшую гостиную. — Сейчас я приготовлю чаю.

Миссис Моррис отправилась в кухню, а мы расположились на мягком диване, обитом мебельным ситцем. Вскоре открылась входная дверь, и мужской голос произнёс:

— Привет, мам!

— Дорогой, к тебе пришли из интернет-компании.

Газ шагнул в гостиную. Худощавый парень лет двадцати пяти в светло-голубой рубашке и синих брюках с красным кантом. Мы сразу перешли к делу. Гай завёл патетическую беседу о перспективах сайта «ninetyminutes.com», о том, что он станет холдинговой европейской интернет-компанией, но Газ его остановил.

— Зря вы считаете меня дураком. Это ошибка. Я знаю все футбольные сайты, и «ninetyminutes.com» что-то не припомню. — У него было заметное адамово яблоко, которое при разговоре вихляло вверх и вниз. — Поэтому скажите сразу, сколько вы собираетесь заплатить за мой сайт?

Гай улыбнулся:

— Для начала пинту светлого плюс пакет солёных орешков. Остальное потом.

Газ нахмурился, но затем улыбнулся:

— Тогда идёмте обсудим все подробно. — Он встал и крикнул в коридор: — Мам, мы уходим!

Миссис Моррис ринулась к двери, чтобы нас проводить.

— Какой симпатичный у вас кот, миссис Моррис, — произнёс Гай, проходя мимо пластиковой киски.

— Спасибо. Я люблю кошек. Мы бы завели настоящую, но Гэри аллергик.

— Пока, мам! — сказал Газ, выходя за калитку.

Мы продолжили обсуждение в пабе за углом. Гай заказал Газу обещанную пинту светлого, а также себе и мне.

— Вы решили, что мы вешаем лапшу на уши, но это не так, — сказал он. — И сейчас я вам это докажу. Но пока расскажите о своём сайте.

Газ с радостью согласился. У него были основания гордиться своей работой.

— Начал я два года назад. Вначале это была всего лишь страничка. Но через некоторое время она развилась в сайт, о котором заговорили люди.

— Сколько у вас посетителей?

— Последняя проверка показала сто тысяч в месяц.

— Ого! Но чтобы все это поддерживать, нужно много времени.

— Да. Я отдаю сайту все свободное время. Мало сплю. Зато получаю удовольствие.

— Сайт действительно очень хороший, — согласился Гай.

— Я знаю.

— Мне показалось, что вы болельщик «Арсенала». Почему не создали сайт только этой команды?

— Любители футбола бывают двух типов, — ответил Газ. — Приверженцы какой-то одной команды или нескольких, и те, кто просто любит игру. Так вот, первая категория меня не интересует. Я пишу для бескорыстных любителей футбола, для которых пристрастие той или иной команде не является первостепенным. Они не затевают побоища после проигрыша своей команды. Мой девиз — объективность.

— Оформляете сайт сами?

— Да. Для меня это несложно. Я окончил физический факультет университета, в компьютерном деле разбираюсь. Вначале использовал HTML[13], но сейчас появились пакеты программ, такие как «Dreamweaver», и всё стало гораздо легче. Но занимаюсь я этим исключительно из любви к футболу.

— Как же вы с дипломом физика работаете почтальоном? — спросил я.

— Потому что на этой работе я могу больше времени уделять сайту.

— А где вы научились так писать? — поинтересовался Гай.

Газ улыбнулся:

— Нигде. Я всегда сочинял что-нибудь, с детства. Получается само собой, особенно когда пишу о футболе. А сейчас превратилось в настоящую манию. Мне просто необходимо писать, я без этого не могу. — Он глотнул пива. — А теперь я хотел бы послушать вас.

Гай поведал ему о своих планах создания сайта «ninetyminutes.com» и его расширении. Признал, что на это потребуется много денег, которых пока мы не нашли. Газ внимательно слушал.

— Ну, что скажете? — произнёс Гай.

— Вы знакомы с моим сайтом?

— Да.

— Тогда вы знаете, как я отношусь к коммерциализации футбола.

— Да.

— И что?

— Вам нравится ваш дом? — ответил Гай вопросом на вопрос.

— Дом как дом.

— А вы бы хотели иметь особняк? Заниматься творчеством в рабочее время, а не по ночам и в уик-энды?

— Хотел бы. Но мне не нравится торговать. А все коммерческие сайты — вздор. Они все что-то продают. И вы никогда не заявите боссу, который платит вам деньги, что он идиот.

— Это не довод, — возразил Гай. — Согласен, коммерческие сайты — вздор. Но любительские тоже. Даже ваш.

Газ вскинул брови. Этого он не ожидал.

— Оформление никуда не годится, — продолжил Гай. — Извините, но это так.

Щеки Газа вспыхнули. Он со стуком опустил кружку на стол.

— А что плохого в оформлении?

— Газ, мы пришли сюда не из-за ваших дизайнерских способностей, а потому что вы превосходно пишете. Но этого мало. Сайту требуется хорошая разработка, рекламная кампания, чтобы миллионы людей узнали о его существовании. Нужна аппаратура, способная оперировать большими потоками информации, люди, умеющие писать то, что вы им поручите. Им надо платить. Я уже не говорю о том, что надо платить вам. И наконец, необходимы офис, компьютер, время для размышлений и время смотреть футбол. Газ, сайт останется таким, каким вы его задумали. Но он будет настоящим. И вы начнёте делать на всём этом такие деньги, о которых даже не мечтали.

Газ слушал. Я наблюдал за ним и видел, что чары Гая подействовали.

— Ладно. Ваши условия?

— Двадцать тысяч фунтов авансом и пять процентов от доходов компании.

Газ задумался.

— Тридцать.

— Двадцать пять.

— Идёт. — Газ протянул руку. Гай её пожал. — И ещё пинту пива.

— Ну как, Дэвид, впечатляет? — спросил Гай, прибавляя скорость. В машине, как всегда, гремела музыка, и приходилось говорить очень громко. — Мы провернули первую сделку всего за шесть часов работы.

— Это больше, чем мне удалось сделать за последний год в банке, — признался я. — Но зачем ты вначале пудрил ему мозги? Люди на такое дерьмо уже не клюют.

Он улыбнулся:

— Вот именно. Он ожидал, что я буду вешать лапшу, и дождался. Зато потом все выслушал внимательно.

— Рискованно, — заметил я. — Мы же хотим, чтобы он нам доверял.

— Сейчас он нам доверяет. И вспомни, как ему хотелось выговориться. По-моему, я его убедил, что без нас ему не справиться.

— Убедил.

— Всё-таки актёрская профессия даёт кое-какие преимущества.

— Полагаю, в ближайшем будущем тебе ещё не раз придётся проявить свои способности.

Увидев полицейский автомобиль, Гай снизил скорость.

— А теперь давай поговорим о деньгах, — напомнил я.

— О деньгах?

— Да. — Я наклонился уменьшить звук. — Сколько их у нас?

— У меня на счету ноль. У Оуэна, по-моему, осталось примерно тысяч тридцать.

Я прищурился.

— И он захочет их отдать Газу?

— Разумеется. Оуэн согласен вложить в дело всё, что имеет. Он уже вложил свыше двадцати тысяч.

— А ты?

— Я, как ты наверняка догадался, существенно меньше. А сколько готов вложить ты?

— Ну, тысяч сорок, — промолвил я.

Гай немного затормозил и посмотрел на меня.

— Сорок? И это все? Дэвид, ты что? Если вступаешь в дело, так надо вступать. Нечего придерживать сбережения на чёрный день.

— Сорок тысяч — это все мои сбережения. Ну чуть больше. У меня останется несколько тысяч, чтобы как-то прожить пару месяцев. Я же говорил, что никаких крупных премиальных банк «Гёрни Крохайм» мне не платил.

— Всё в порядке, я тебе верю. Сорок тоже неплохо. Даже хорошо.

— Но нам нужны ещё деньги.

— Конечно. — Гай свернул с автострады, поток машин стал гуще.

— А если потрясти твоего отца?

Гай отрицательно покачал головой:

— Нет.

— В том смысле, что ты не хочешь просить или что он откажет?

— И то, и другое.

— Может, попробуешь?

— Нет. Я столько раз просил у него деньги. Вначале он давал. Возможно, чувствовал вину за Францию. Ты же знаешь, подобное не забывается.

Гай замолчал, и некоторое время мы ехали в тишине. Меньше всего мне хотелось говорить о событиях во Франции. Наконец Гай произнёс:

— Отец платил за квартиру, которую я снимал в Лондоне. За учёбу в театральном училище. Оплатил мою поездку в Голливуд. Помнишь «сессну»[14], на которой я летал? Гольф-клуб? За все платил он. И за многое ещё…

— Но сейчас совсем другое дело.

— Вот именно — другое. На сей раз деньги нужны для бизнеса, но за все эти годы отец наслушался от меня такого, что вряд ли клюнет. Я скажу ему, что собираюсь основать интернет-компанию, а он рассмеётся мне в лицо. Хуже того, даже не рассмеётся, а просто посмотрит, как на умственно отсталого. И его нельзя за это упрекать, ведь последние годы я откровенно бездельничал, развлекался. Привык думать, что папа не скупится на развлечения. Хотя он-то заработал эти деньги, которые тратит. В отличие от меня. Но все изменится, ты увидишь. Отныне никакой выпивки, никаких женщин. Я собираюсь построить этот сайт, Дэвид. Но без отца.

— Хорошо, — кивнул я. — А ты пробовал достать деньги где-нибудь ещё? У приятелей? Знакомых? Родственников? У матери?

— Да. У многих. Это так унизительно. Меня все считают неудачником. Да и ты сам, когда я рассказал тебе о своей задумке в пабе, тоже так решил. Но, по крайней мере, выслушал. А другие не слушают. В общем, в этом направлении я все возможности почти исчерпал.

— А Торстен Шолленбергер?

— Вот у него стоит попытаться. Мы давно не виделись, но он всегда рад, когда я приезжаю в Гамбург. И самое главное, его отец при деньгах. Поеду к нему.

— Вреда от этого не будет.

— А как по-твоему, венчурные инвесторы заинтересуются нашим делом? — спросил Гай.

— Сомневаюсь. По крайней мере, на данном этапе. Подумают то же самое, что и Газ в первые минуты разговора. Мол, это какая-то авантюра.

— Но ты же утверждаешь — план хороший?

— План хороший. И когда мы приедем к тебе, я сделаю его ещё лучше. Но к ним идти пока рано. Они захотят увидеть настоящий сайт с реальными посетителями. Причём чем больше, тем лучше.

— Нам позарез нужны деньги, — проворчал Гай. — Потому что скоро придётся платить консультантам, принимать людей на работу, организовывать рекламу.

— Надо чуточку притормозить, — сказал я.

— Ни в коем случае! — Гай в сердцах ударил рукой по рулю. — Нам важно двигаться быстро. Начнём тормозить и останемся ни с чем. Обеспечить лидерство можно, только вырвавшись вперёд на самом первом этапе.

— Приедем — станем разбираться, что можно сделать.

9

Так напряжённо я ещё никогда не работал. О личной жизни и развлечениях пришлось забыть, в том числе о лётной практике. Не хватало времени даже посмотреть новости по телевизору. В восемь утра я был у Гая. Тот уже сидел за работой. Оуэн, правда, вылезал из своей комнаты лишь к одиннадцати, но зато потом сидел за компьютером много часов подряд как проклятый.

Вначале работать рядом с ним было неуютно. Оуэн почти не разговаривал, а при необходимости посылал электронные сообщения. Бывало, мы с Гаем что-нибудь горячо обсуждаем полчаса, он сидит рядом, молчит. А потом мы возвращаемся к компьютерам, а на экране сообщение, где Оуэн излагает своё мнение по данному вопросу. Вот такой человек!

Что касается работы, то он далеко продвинулся в разработке архитектуры сайта. С общением у него были серьёзные проблемы, поэтому на встречи с консультантами его приходилось сопровождать Гаю или мне. Я быстро постиг основы компонентов сайта: главные серверы, находящиеся в самых надёжных местах, интернет-соединения, маршрутизаторы, брандмауэры (средства, защищающие локальную сеть от несанкционированного доступа через Интернет), аппаратно-программные средства межсетевой защиты, базы данных и прочее. Сейчас всё было сравнительно просто, но как только мы начнём розничную торговлю, сайт сильно усложнится.

Естественно, финансы лежали на мне. Я метался от одной проблемы к другой. Только рассчитал, что годовой доход компании будет в отдалённом будущем составлять не сто двадцать миллионов фунтов, а сто восемьдесят, и сразу ломал голову над тем, как сэкономить несколько фунтов на красящем порошке для принтера. Гай быстро нахватался знаний в интернет-бизнесе, однако денежную сторону игнорировал. Я купил пакет бухгалтерских программ, все наладил. Открыл банковский счёт компании. Много времени ушло на разработку финансовой структуры. Кто владеет каким количеством акций, в каких пропорциях, каким должен быть штат компании сейчас и в будущем.

Очень важно было грамотно составить договор акционеров. Я не был юристом, но мне казалось, что в проекте есть прорехи. Когда число акционеров возрастёт, договор станет основным документом при распределении дивидендов. Гай нашёл адвокатскую фирму, которая специализировалась на кино и телевидении. Мне эти ребята не очень нравились, какие-то скользкие, но других пока не было. Я знал хороших адвокатов из Сити, но они стоили много дороже, так что пришлось довольствоваться тем, что есть.

Для оформления сайта Гай отыскал дизайнерскую фирму со странным названием «Мандрил». Вскоре они сообщили, что проект веб-дизайна готов.

Офис фирмы находился на маленькой улочке недалеко от Оксфорд-стрит на верхнем этаже над оптовым магазином одежды. Огромное помещение без перегородок. Неоштукатуренные кирпичные стены, застеклённый потолок, мебели мало, но вся дорогая. За тремя большими чёрными столами трудились компьютерные дизайнеры. Нас встретили двое мужчин и женщина, такие же странные, как и название их фирмы. У мужчин аккуратно подстриженные козлиные бородки и короткие волосы. Одежда — тщательно отглаженные камуфляжные брюки и футболки. У женщины волосы (чёрные) были, наверное, сантиметра на три длиннее, чем у мужчин. Она щеголяла вставленной в бровь то ли запонкой, то ли просто толстым кольцом, а в мочках ушей у неё было не менее шести колечек. По сравнению с ними мы выглядели почти старомодными.

Нас усадили за круглый стол с большим монитором посередине. Старший, которого звали Томми, вызвал на экран страницу поисковика и аккуратно впечатал в окошко: www.ninetyminutes.com. Щелчок «мышью», и на светло-голубом фоне возник логотип нашего сайта, который не был похож ни на один футбольный сайт в Сети. Большинство напоминали обложки журналов. Логотип нашего сайта, созданный «Мандрилом», представлял собой тёмно-синие пузырьки, плавающие на светло-голубом фоне. На каждом пузырьке надпись, которую можно щёлкнуть «мышью». Мы начали щёлкать по очереди.

— Здорово! — воскликнул Гай. — А ты как считаешь, Газ?

— Круто. Очень круто.

— А теперь давайте посмотрим логотип на одежде, — предложил Томми, гася экран.

Женщина с пирсингом пустила по рукам футболку, пояснив:

— Пробный экземпляр. На фирменной одежде он будет смотреться лучше.

Логотип на футболке изображал крупные девятку и ноль, причём ноль был похож на секундомер. Дальше точка в виде футбольного мяча, а за ней «com». Неплохо.

— Ну как? — спросил Томми, глядя на Гая.

Тот посмотрел на меня.

«Мандрил» просил за работу тридцать тысяч фунтов плюс один процент от акционерного капитала. Для нас сейчас тридцать тысяч были огромными деньгами. Но без хорошо оформленного сайта двигаться нельзя.

Я кивнул:

— Мне нравится.

— Как твоё мнение, Оуэн?

— Сахарная вата. Пушистая сахарная вата.

— Но основную идею сайта они передали?

— Я скажу то же, что говорил всегда. В этой стране никто ничего в Интернете не понимает.

— Хорошо, Оуэн. Спасибо, что не назвал их идиотами. — Гай заговорщицки подмигнул Томми и его команде. Повернулся к Газу: — Как ты?

— Мне нравится. Думаю, это круто.

Гай улыбнулся:

— И я тоже так думаю. Итак, Томми, мы заключаем с вами договор.

Наступила суббота. С утра мы работали, но Гай предупредил, что во второй половине дня меня ждёт сюрприз. Мы доехали на метро до «Солун-сквер» и поймали такси.

— "Стамфорд-бридж"[15], — сказал Гай водителю.

Я улыбнулся:

— Значит, продолжаешь болеть?

— Стараюсь не пропускать матчи, когда они играют на своём поле, а я в это время в Лондоне, — объяснил Гай. — И намерен ходить впредь. Для меня это важно.

— Согласен.

Мальчишкой я начал болеть за «Дерби-каунти» и оставался верен клубу во время учёбы в университете. Даже несколько раз в год выбирался на стадион посмотреть игру. Но когда начал работать, на это уже не хватало времени. И мой интерес не только к команде, но и вообще к игре потихоньку угас. В последний раз я посещал футбольный матч с Гаем семь лет назад.

Рядом со стадионом «Стамфорд-бридж» теперь вырос большой торговый центр «Челси-виллидж». И кажется, продолжают ещё что-то строить. Значит, сюда выгодно вкладывать деньги. Я посмотрел цену на билете. Двадцать четыре фунта. Настоящий грабёж. Когда мы под тёплым весенним солнцем уселись на свои места вместе с тридцатью четырьмя тысячами болельщиков, пришедшими на своё традиционное субботнее развлечение, я осознал, что вокруг футбола крутятся огромные деньги.

Сегодня «синие», то есть «Челси», играли с «Лестер-Сити». Прозвучал свисток судьи, и через десять минут я забыл обо всех сайтах и деньгах. Прошло полчаса атак и контратак, и наконец Джанфранко Зола элегантно провёл гол в ворота «Лестера». Веселее стало, когда защитник «Лестера» забил мяч в свои ворота. Два — ноль, ведёт «Челси». Какие ещё, спрашивается, могут возникнуть неожиданности? Однако в последние десять минут «Лестер» вдруг отыгрывает сначала один мяч, затем второй. В результате ничья. Два — два.

Гай очень расстроился. Выигрыш на своём поле давал надежду, что «Челси» станет чемпионом премьер-лиги. Впрочем, игра была интересная, ничего не скажешь. Возвращаясь на метро домой, я улыбался. Впереди меня ожидало много интересного…

10

Июль 1987 года, Лазурный берег, Франция

«Альфа-ромео» на большой скорости проходила один крутой поворот за другим. Я застыл, прислонившись к дверце. Доминик предупредила, чтобы я не беспокоился: дорогу она знает хорошо. Ну что ж, Доминик проезжала здесь много раз и до сих пор жива. Может, и сейчас обойдётся.

Просто не верилось, что я сижу в дорогом спортивном автомобиле рядом с красивой блондинкой, внизу Средиземное море, наверху ослепительное солнце. Мы со свистом проносимся по горной дороге. Эти мгновения должны навсегда запечатлеться в памяти, чтобы, вернувшись в свою серую жизнь в серой Англии, можно было в любой момент извлечь их оттуда и понаслаждаться.

Сегодня я впервые занимался любовью.

Хотелось рассечь кулаком воздух и издать победный крик. Но нельзя — рядом Доминик. А подавить улыбку невозможно.

— Са va?[16] — спросила она, глянув на меня.

— Cava bien[17], — ответил я.

Взрыв моей юношеской страсти длился не более двух минут. Впрочем, Доминик, кажется, это было безразлично. Она пошла в комнату взять сигарету. Потом села напротив, голая, скрестила ноги, прикурила. Предложила сигарету мне. Я никогда не курил, если честно, даже не знал, как это делается, но взял сигарету и глубоко затянулся. Последовавший приступ кашля рассмешил Доминик. Она наклонилась меня поцеловать, и я мгновенно возбудился. Она вскинула брови.

— Так скоро?

Я пожал плечами и улыбнулся.

— Так в чём же дело?

Во второй раз это длилось дольше, и я сильно вспотел.

— Пошли, — сказала Доминик, после того, как мы приняли душ. — Постараемся хотя бы застать их там.

Спуск закончился, мы въехали в жилые кварталы. Скоро Монте-Карло, где предстоит встреча с Гаем и его отцом. Вопросительные взгляды, извинения. Когда Доминик вела меня за руку в спальню, я не думал о последствиях, до которых теперь оставалось минут пять.

Невероятно. Я вступил в связь с замужней женщиной. Женой отца моего друга. Я знал — это плохо, но мог сказать в своё оправдание, что муж изменил ей прошлой ночью, что она вполне сознавала, что делает, а я никак её не провоцировал. То есть, в любом случае, был не инициатором преступления, а лишь соучастником. В конце концов, это Франция, где у замужних женщин принято иметь любовников. Это известно каждому. Но как ни оправдывайся, все равно моё поведение было безнравственным.

Однако если бы всё вернулось назад, я бы, очевидно, поступил точно так же, ведь для меня приоткрылась дверца в другую жизнь. Где много денег, солнца, секса, красивых женщин. Я чувствовал отблески этой жизни в некоторых учениках школы Бродхилл, а вот теперь прикоснулся к ней сам. Дверца приоткрылась ненадолго, всего на несколько мгновений, возможно, единственный раз в жизни. Так лови момент. Наслаждайся, пока есть шанс. И вообще, чего это я вдруг забеспокоился, что придётся с кем-то объясняться? Разве Доминик признается мужу?

Она умело провела машину по забитым транспортом улицам Монте-Карло с высокими жилыми домами по обе стороны, большей частью оранжевыми и жёлтыми, и поставила её в неположенном месте, заблокировав «роллс-ройс». Мы подошли к ресторану. Наша компания сидела за столиком на улице. С ними был какой-то крупный мужчина.

— Дорогой, извини, что опоздали, — произнесла Доминик, приближаясь к Тони с беззаботной улыбкой. Он встал для традиционных поцелуев. Она посмотрела на незнакомца. — А, Патрик! Comment vas-tu?[18]

Тот с трудом поднялся, едва не опрокинув животом нетвёрдо стоящий стол, и расцеловал Доминик в обе щеки.

— Дэвид, это Патрик Хойл, — сказала Доминик. — Адвокат Тони. Очень умный. Потому и живёт здесь, в Монте-Карло, чтобы сэкономить миллионы франков на налогах. Патрик, это Дэвид Лейн, школьный друг Гая. Обаятельный мальчик.

Я пожал руку Хойлу, которая оказалась влажной.

— Приятно познакомиться с вами, Дэвид, — пророкотал он.

Его большую круглую голову окаймляли пучки чёрных волос. Глаза закрывали очки с розовыми стёклами. Кожа бледная, особенно если учесть, в каком солнечном месте он живёт. И Патрик Хойл был толстый. По-настоящему толстый.

Я пробормотал что-то в ответ. Слово «обаятельный» мне показалось неуместным.

— Мы закажем салат, — промолвила Доминик.

Все за столом выглядели необычно, словно были чем-то смущены. У Мел несчастный вид, Ингрид безучастно смотрела перед собой, Гай слегка раздражён, а Тони меланхоличен. Лишь Хойл ощущал себя вполне уютно, подливая себе в бокал красного вина.

Доминик обвела взглядом бухту, где плотными рядами стояли моторные яхты, стоившие миллионы долларов, и с ослепительной улыбкой повернулась к мужу:

— Сегодня такой чудесный день, правда, Тони?

Я вспомнил, как они кричали друг на друга ночью, как подчёркнуто равнодушно вели себя перед обедом. Разумеется, Тони это тоже показалось странным. Он вопросительно посмотрел на Доминик, затем на меня. Я отвёл глаза и уставился в меню. Но и доли секунды оказалось достаточно.

Он понял.

Мне захотелось, чтобы в стуле образовалась дырка, куда можно провалиться.

Он всё понял.

И самое главное, я вдруг осознал, что Доминик затеяла всё это, чтобы отомстить мужу. Он трахнул дитя, ну и она тоже.

Я покосился на неё. Доминик весело болтала, куря сигарету, победно улыбаясь. Что она говорила, до меня не доходило, да и не было важно. Беседу вообще никто не поддерживал. Только Гай иногда подавал вялые реплики.

А я сидел, зарывшись в меню, моля Бога, чтобы Он перенёс меня куда угодно.

Ощущение было такое, словно меня вываляли в грязи. Я знал, что сочувствия не заслуживаю, поскольку наделал много глупостей. Неужели нельзя было догадаться, что единственное, чего хотела Доминик, — досадить мужу. А я просто инструмент. Жалкий ничтожный юнец, которого использовали для мелкой мести.

Идиот.

Наконец кошмарный обед закончился, мы отправились на пляж, а Хойл к себе в офис. На сей раз я твёрдо решил ехать в джипе. К Доминик села Ингрид.

Пляж представлял собой неширокую полоску песка у скал, над которыми где-то на самом верху возвышалась вилла «Les Sarrasins». Прибой здесь был гораздо сильнее, чем на комфортабельных пляжах в Болье-сюр-Мер. Людей очень немного, и в другое время я бы обязательно залюбовался живописным видом, а теперь просто расстелил полотенце рядом с Ингрид, лёг на живот и закрыл глаза. Гай и Тони принесли сумку-холодильник с пивом и принялись оживлённо болтать.

До чего же противно! Тони трахнул подружку сына и вот сейчас веселится, пьёт с ним пиво, шутит. А Гай пока не в курсе, тщетно пытается разговорить подружку.

Кто-то пощекотал мне бедро. Я повернул голову. Рядом лежала Доминик, опершись на локоть. В глаза бросилось странное пятно на внутренней стороне её предплечья, будто там налип песок.

— Са va? — спросила она улыбаясь. Улыбку в равной степени можно было считать и ободряющей, и насмешливой.

Я отвернулся. Это было невежливо, но ничего другого не оставалось. Справа лежала Ингрид. Она казалась мне в тысячу раз желаннее, чем искушённая красавица Доминик.

Ингрид тоже смотрела на меня сквозь тёмные очки.

— Извини, — промолвил я и закрыл глаза, чувствуя себя слишком несчастным, чтобы испытывать смущение. А через некоторое время заснул.

Меня разбудило прикосновение холодной алюминиевой банки с пивом. Кто-то поставил её мне на перегретую солнцем спину. Щелчок, и зашипело пиво. Я поднял голову. На месте Доминик сидел Тони. Все остальные ушли купаться.

— Пива? — спросил Тони.

— Спасибо, не хочу — ответил я.

Он глотнул из своей банки, посмотрел на море и произнёс будничным тоном:

— Если ты ещё раз прикоснёшься к моей жене, я тебя убью.

Я промолчал, лишь испуганно кивнув.

— Завтра утром ты позвонишь родителям в Англию, и они сообщат, что дома что-то случилось и тебе нужно срочно быть там. Что именно случилось, придумаешь сам. Я отвезу тебя в аэропорт и куплю билет. Не беспокойся.

— Хорошо, — сказал я. Это меня вполне устраивало.

— И если Гай станет тебя снова приглашать ко мне, отказывайся. Понял?

— Понял.

— Замечательно. Тогда я пойду.

Не поворачиваясь, он вылил остатки пива мне на живот и двинулся к морю. Я смотрел ему вслед. Благополучный богатый человек, который силится доказать себе, что он по-прежнему молод и ни в чём не уступает сыну. Но, сколько бы денег у него ни было, сколько бы он их ни тратил, скольких молоденьких девушек ни соблазнял, он всегда будет на двадцать восемь лет старше Гая. Впрочем, мне на всё это глубоко плевать. Тони Джордан мне очень помог. Не нужно мучиться ещё шесть дней, не зная, куда себя девать. Он не хочет меня видеть, но и я скучать по нему не стану.

Когда мы приехали на виллу, я сказал, что хочу пойти полежать. Гай дошёл со мной до гостевого коттеджа.

— Что творится со всеми? — спросил он.

— Понятия не имею, — ответил я.

— Они ведут себя как-то странно. Из Мел слова не вытянешь. Что произошло?

Я промолчал.

— Один только папа в отличной форме. Здорово, когда с отцом можно говорить, почти как с ровесником. Не верится, что ему сорок шесть.

— Ага.

— А эта его французская штучка так себе. Конечно, выглядит классно, но, думаю, папа мог бы найти и получше. Как она тебе? Ты ведь с ней общался больше, чем я.

— Не знаю.

— Боже, Дэвид, чего это ты скис? Развеселись. И почему вы опоздали на обед?

— Она решила вылечить моё похмелье. Дала водки. Вначале помогло, а теперь я почувствовал себя хуже.

— Тупица. Зачем ты пил водку?

— Больше не буду, — пообещал я, впервые взглянув ему в лицо. — А сейчас извини, пойду полежу немного.

Но нельзя же валяться в постели до утра. И к ужину я вылез. Вина и пива на веранде было в изобилии, но я к спиртному не прикоснулся. Впрочем, Ингрид и Оуэн тоже. Гай и Тони налегали на пиво. Особенно Гай.

Мел держала в руке почти пустой бокал.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я.

Она как-то странно посмотрела на меня, видимо, удивляясь сочувственным ноткам в моём голосе.

— Слабость во всём теле.

— У меня тоже.

— Не унывай, Мел! — воскликнул Гай, обнимая её одной рукой, а другой снова наполняя бокал. — Здесь не так уж плохо, верно?

— Да, очень мило, — промолвила она, пытаясь выдавить улыбку.

— Завтра мы снова поедем в Монте-Карло. Отметимся в казино.

— Прекрасно, — отозвалась Мел без энтузиазма.

Я побрёл к мраморной балюстраде. Далеко внизу шумело море. Настолько далеко, что шум прибоя отставал от движения волн.

— Как все скверно получилось.

Я повернул голову. Рядом стояла Ингрид.

— Мел выглядит ужасно. Ты с ней говорила?

— Немного.

— Как это случилось? Я видел, что Мел в восторге от шуток Тони, но не подозревал, чем закончится их беседа.

— Все разошлись спать. Доминик тоже. Тони начал рассказывать Мел о сторожевой башне, потом повёл её посмотреть, как она выглядит при лунном свете, затем поцеловал. Ну…

— Но как она могла? — возмутился я. — Ведь ему за сорок!

— Тони обаятельный мужчина. Да, ему за сорок, но он очень сексуальный и знает это. Женщины — не все, но некоторые — от таких мужчин без ума. Мел принадлежит к данному типу женщин. Она наивна, романтична, и обстановка была такая романтичная. Вот Тони и воспользовался… Он профессионал, а она вчерашняя школьница. Это ведь у неё было в первый раз.

— Но он её не изнасиловал?

— Нет-нет, Мел не возражала.

— Ты думаешь, она жалеет? Мне показалось, сегодня она его сторонилась.

— Конечно.

— И что собирается делать?

— Как-то пережить травму. Что ещё она может сделать?

— Уехать домой.

— Вероятно.

— Во всяком случае, сейчас она выглядит несчастной.

— Кстати, и ты тоже, — заметила Ингрид.

— Чего вы тут прячетесь? — раздался голос Доминик. — Идите к нам. — Она была в тесных белых джинсах и чёрном топе под белым жакетом. Доминик широко улыбалась. — Дэвид, идите поговорите со мной.

— Спасибо, но мне нравится стоять здесь. Отсюда такой красивый вид.

— Как хотите, — усмехнулась Доминик, коснувшись языком верхней губы.

— Чего это она? — спросила Ингрид, наблюдая, как Доминик, покачивая бёдрами, возвращается на веранду.

— Только ничего не спрашивай, — произнёс я. — Пожалуйста.

Ингрид удивлённо посмотрела на меня.

— Да, жизнь здесь становится всё интереснее и интереснее.

Вечер вяло клонился к концу. Я почти всё время молчал, стараясь держаться подальше от Доминик. Впрочем, не веселился никто, а Тони по-прежнему выглядел злым. Примерно в десять часов компания начала расходиться. По дороге к коттеджу Гай не переставал удивляться, почему все такие унылые.

Я лёг в постель и забылся в каком-то странном полусне. В сознании постоянно вспыхивали образы обнажённой Доминик. Меня переполняли одновременно восторг и стыд. Начало жечь глаза, заломило тело, в желудке возникла боль, в горле тоже. Вдобавок сильно колотилось сердце. Я открывал глаза, пытаясь успокоиться. Потом всё начиналось сначала. Неужели у всех после первого раза бывает такое? Где-то к середине ночи образы Доминик постепенно исчезли, и я заснул.

Меня разбудил скрип входной двери. Зажёгся свет, я поднял голову. В дверях стоял Тони. Его лицо при искусственном освещении казалось измождённым.

— Сколько времени? — прохрипел Гай.

— Четыре.

— Почему ты так рано?

— Потому что случилась неприятность, — сказал Тони. — Очень серьёзная. Умерла Доминик.

11

Апрель 1999 года, Сити, Лондон

В этом небольшом рыбном ресторане рядом с резиденцией лорда-мэра всегда полно народа. Чтобы занять столик, нужно прийти пораньше. Верховодил всем колоритный итальянец с пушистыми усами, безжалостно разорявший посетителей. Настолько всё было вкусно. Ну, для начала великолепная рыба. Но мой отец приходил сюда не столько из-за неё, сколько ради рулета с джемом и фирменного пудинга с заварным кремом.

С тех пор, как я начал работать в банке «Гёрни Крохайм», мы встречались здесь каждые несколько месяцев, когда он приезжал по делам в Лондон. Отец никогда ничего не объяснял, а я не спрашивал, хотя не понимал, какие могут быть в Лондоне дела у менеджера небольшого отделения строительной компании. Видимо, просто хотел выбраться из маленького города, повидаться со старыми друзьями, погулять по столице, пообедать со мной. Мы с ним получали огромное удовольствие от этих обедов.

Я опоздал на пять минут. Он уже занял столик неподалёку от бара и потягивал «Гиннесс» из высокой кружки с крышкой. Такая же была приготовлена для меня. Мы радостно поздоровались.

Отец был высокий, лысый, на носу очки. Ему перевалило за шестьдесят, но он по-прежнему работал менеджером филиала компании. Просто чудо какое-то. Его держали на плаву деловая хватка, проницательность и отсутствие амбиций. Он никогда не предпринимал попыток лезть наверх. В нашем небольшом городке его знали и уважали все, кто был связан с бизнесом. Конкуренты начинали новые маркетинговые кампании, назначали более высокие ставки по депозитам и ещё много чего, а он неизменно гнул свою линию и в результате оказывался прав. Боссы строительной компании, где он трудился, понимали, что, убрав его, ничего не получат, а потеряют многое. Был один тяжёлый момент в период экономического спада в начале девяностых, когда президент компании проявлял недовольство мягкой позицией отца по отношению к некоторым клиентам, имеющим задолженность по закладным, но всё обошлось. Минует два года, и отец пошлёт все к чертям и уйдёт на пенсию.

— Садись, Дэвид. Я взял тебе «Гиннесс». Молодец, что пришёл. Я уж подумал, что ты не можешь отлучиться с работы.

— Всё в порядке, папа, я уже здесь.

— Я предвкушал встречу с пудингом всю неделю. Твоя мама, к сожалению, вообще перестала готовить подобные блюда. Боится, как бы я не поправился на лишний фунт-два.

Он заказал консервированные креветки, палтус и бутылку вина «Сансер».

— Мне нравится твоя причёска. Как будто ты только демобилизовался из армии.

Я улыбнулся:

— С этой причёской у меня и ощущения другие.

— Что, мёрзнешь?

— Нет. Просто мы с Гаем Джорданом замахнулись на такое, о чём прежде даже не помышляли.

Я нервничал. Дело в том, что отец очень гордился, когда я получил диплом бухгалтера-аудитора, а потом поступил на работу в престижный торговый банк. Переходя к Гаю, я с ним не посоветовался, но очень хотел, чтобы он одобрил моё решение.

— Не представляю, как ты отважился уйти из банка «Гёрни Крохайм», — произнёс он.

— Там очень многое изменилось к худшему после слияния с банком «Лейпцигер».

— Не нравится работать на немцев? Тебя можно понять.

— Не в этом дело. Немцев там не так уж много, а те, с которыми я имел дело, прекрасные люди. Изменилась система. Мне не нравилось все — как они принимают людей на работу, как увольняют, не нравятся все их новации, бесконечные реорганизации и так далее.

— А у Гая Джордана нравится?

— Да. По крайней мере, пока. Нас там трое, работаем на квартире у Гая. Перед нами чистые листы бумаги. Мы все создаём с нуля, своими силами.

— И что должно получиться?

Я рассказал. За это время было съедено первое, рыба и выпита большая часть бутылки. Отец слушал. Он умел хорошо слушать.

Официант сменил тарелки. Приближался торжественный момент подачи пудинга.

— Как Гай? — спросил отец.

— Нормально.

— Ты ему доверяешь?

— Конечно.

Он вскинул брови.

— Вы вроде поссорились пару лет назад? Его отца я хорошо помню. Очень жёсткий делец. Успешный, но жёсткий.

Удивительно, что папа помнил о нашей ссоре. Я сообщил ему о размолвке буквально в нескольких словах.

— Это было очень давно, папа. К тому же Гай изменился.

— Ты уверен?

— Да.

— Хорошо. — Отец внимательно посмотрел мне в глаза, затем увидел пудинг и просиял. — О… какая прелесть. — Отправил в рот первую порцию. — Вкусно. Да, я думаю, ты разумно поступил, взявшись за это дело.

— Спасибо, — произнёс я, пытаясь подавить улыбку. Не стоило притворяться, что мне безразлично его одобрение.

Мы поговорили о маме и сестре. Сестра недавно переехала в Питерборо к своему дружку. Маме жутко не нравилось, что они сожительствуют без брака, хотя сейчас это принято почти повсеместно. Отец тоже был недоволен, но скорее потому, что считал приятеля дочери бестолковым. Наконец, покончив с пудингом, мы расплатились и вышли на улицу.

— Вот что, Дэвид. Пришли-ка ты мне ваш бизнес-план. Мне бы хотелось на него взглянуть.

— Хорошо, папа. И спасибо за обед. Поцелуй за меня маму.

Я направился к метро, оставив его у ресторана.

Бизнес-план я послал отцу незамедлительно, а через четыре дня в почтовом ящике моей квартиры лежало письмо. Я вскрыл конверт, и оттуда выпал чек на пятьдесят тысяч фунтов. Боже! Неужели у моего отца столько свободных денег? С беспокойством развернул письмо.

Я смотрел на письмо, глупо улыбаясь. Отец в меня поверил и вкладывает в наше дело свои пятьдесят тысяч фунтов. Но их нельзя принимать. В нашем доме никогда не было много денег — видимо, это все его сбережения к старости. Конечно, наш замысел вдохновил отца, но это был риск. Сюда нельзя вкладывать все деньги, отложенные на чёрный день.

И мама не знает, что тоже плохо. Я снял трубку и набрал номер телефона родителей. Побеседовал с мамой, затем она передала трубку отцу.

— Папа, то, что я получил от тебя сегодня, это безумие.

— Вовсе нет, — ответил он тихо, чтобы не слышала мама. — Я уверен, именно сюда и следует вкладывать деньги.

— Но, папа, компания только пытается встать на ноги. Она может лопнуть через год. Это огромный риск.

— В том-то и дело, Дэвид. Настала пора рискнуть. Интернет скоро изменит всю нашу жизнь, это осознал даже я. В моём возрасте я уже не в силах основать свою компанию, поэтому вкладываю деньги в вашу.

— Извини, папа, но я не могу их принять.

— Почему? Что, пятьдесят тысяч мало? В чём проблема? — Он начинал сердиться. А мой отец редко сердился.

— Не в этом дело. Представь, как я буду чувствовать, если ты потеряешь свои деньги.

— А если ваш сайт окажется успешным? И те, кто вложил в него деньги, заработают в десять раз больше? А ты не позволил мне вложить свои? Как ты тогда будешь себя чувствовать?

— Да ладно тебе, папа!

— Нет, не ладно. Ты должен признать, что если план удастся воплотить в жизнь, то можно заработать хорошие деньги. Я прав?

— Да.

— Тогда в чём дело?

— Сюда сейчас нельзя вкладывать деньги, папа.

— Дэвид! — По голосу было ясно, что отец по-настоящему рассердился. — Я способен сам принять решение относительно того, куда вкладывать деньги. Я знаю, это большой риск. И хочу рискнуть. Как и ты. Ведь ты рискнул своей карьерой, ушёл из престижного банка, и я не стал тебя отговаривать. Вот и ты не должен меня отговаривать сейчас. В конце концов, это всего лишь деньги.

Я глубоко вздохнул.

— Ладно, папа. Я подумаю.

— Дэвид…

— Я сказал, что подумаю, папа. До свидания.

Положив трубку, я задумался. У нас редко случались размолвки, но я твёрдо знал, что принимать деньги отца нельзя. Хотя деньги нам очень нужны. У Гая не получилось встретиться с Торстеном в Гамбурге, а просить у отца он наотрез отказывался. Оставались венчурные инвесторы.

Фирмы венчурного инвестирования вкладывали капиталы в новые предприятия. Насколько мне было известно, пока они действовали осторожно. Прежде чем принять решение об инвестировании в ту или иную зарождающуюся компанию, они тратили несколько месяцев на изучение её положения. Я знал их критерии: опытный менеджмент, фирменная технология, а также испытанный метод получения прибыли. Ничего этого у нас с Гаем не было. Вот почему я не хотел к ним обращаться.

Но Гай торопился. Странно, но в последний год уходящего века и они стали спешить тоже. Всплывали истории о венчурных инвесторах, которые якобы с охотой поддерживали молодых предпринимателей, только закончивших бизнес-школы. Например, модная сейчас интернет-компания «Boo.com», занимающаяся розничной торговлей книгами. Её основатели, два шведа, начали с нуля и уже заработали сорок миллионов фунтов. А нам, чтобы немного раскрутиться, нужно всего три миллиона. Гай настаивал, чтобы я начал искать венчурных инвесторов.

12

В зале бурлила толпа. Сегодня был первый вторник мая. Для занимающихся интернет-бизнесом эти слова имели особое значение. Полгода назад несколько предпринимателей договорились встречаться в пабе каждый первый вторник месяца, обсуждать текущие дела, и вот сейчас это мероприятие превратилось в Первый вторник, когда вы приходите в определённое место и можете найти там всё, что необходимо: технологию сайта, служащих, офис, клиентов, поставщиков и самое главное — деньги. Я приехал, чтобы познакомиться с венчурными инвесторами, сделать тридцатисекундный «доклад в лифте», взять у них визитные карточки и отослать наш план. Вроде не сложно. На лацкане пиджака у меня был прикреплён зелёный кружок, обозначающий, что я предприниматель. Венчурные инвесторы носили красные.

Первый вторник проводился в помещении товарного склада недалеко от Оксфорд-стрит. Там собралось человек двести. В основном моего возраста и моложе. Почти все в футболках или свитерах, почти все мужчины, и почти все с зелёными кружками.

Я глубоко вздохнул и нырнул в толпу. «Красных кружков» было немного, и каждого плотным кольцом окружала группа страждущих. Все говорили одновременно. Я протиснулся к одной группе в тот момент, когда моложавый мужчина в костюме, с плавным американским выговором, разъяснял «красному кружку» свою идею продажи в Интернете свадебных подарков. Было ясно, что он не уйдёт, пока венчурный инвестор не даст ему свою карточку и не предложит прислать план. Своей очереди ждали ещё много «зелёных кружков». Большинство из них собирались основать сайты для продажи чего-нибудь, от «babyloves.com» — товары для младенцев — до «lastrest.com» — заранее оплаченные похоронные услуги. Я подумал, как же они будут находить клиентов? Наверное, человек, почувствовав острую боль в груди, проснётся среди ночи и устремится к компьютеру, чтобы, пока не поздно, гарантировать себе достойную организацию похорон. Некоторые идеи звучали высокотехнологично и для простого смертного непостижимо. Одна или две имели смысл. Но у венчурного инвестора не было возможности отличить одну от другой.

Наконец получилось и у меня. Я сумел обменяться визитными карточками с дамой раньше, чем к ней протиснулся шустрый американец, продающий свадебные подарки. Но больше ничего. Для привлечения к себе внимания нужно нахальство. По этой причине большинство «зелёных кружков» оставляли меня далеко позади.

Расстроенный, я удалился в туалет. Рядом со мной оказался человек в костюме. Лица видно не было, лишь кружок. Красный. Настоящий предприниматель не задумываясь сделал бы «доклад в лифте», пока он писает. Но я предпринимателем не являлся. Ни настоящим, ни вообще никаким. И потому продолжал стоять с опущенной головой.

«Красный кружок» рядом со мной пошевелился.

— Дэвид? Дэвид Лейн?

Я поднял голову.

— Генри? Привет.

Владельцем красного кружка оказался Генри Браутон-Джонс. Мы учились с ним в одной группе в университете, работали вместе в компании. Высокий, с редкими светлыми зачёсанными назад волосами. Его отец был фермером-джентльменом[19], но сельскому хозяйству Генри предпочёл бухгалтерский аудит и хорошо в нём преуспел. Когда я ушёл из компании, он был там восходящей звездой, без пяти минут партнёром.

— Пристают, — сказал Генри. — Деваться некуда. Я в таких местах ещё не бывал. Думал, удастся присмотреть что-нибудь интересное, но едва удалось отбиться. Давай пойдём выпьем чего-нибудь.

Мы направились в бар, приняли по паре бокалов вина. Через минуту «красный кружок» засекли и окружили.

— Извините, — проворчал Генри, — у нас конфиденциальный разговор.

— Так ты стал венчурным инвестором? — спросил я.

— Да. Фирма называется «Оркестр». Работаю там уже три года. А ту компанию я покинул после тебя. Здесь довольно весело, но работа сумасшедшая. А ты, я вижу, перешёл в разряд ненормальных предпринимателей?

— Футбольный сайт «ninetyminutes.com», — произнёс я и, увидев, как погрустнели его глаза, поспешно добавил: — Не беспокойся, деньги нам сейчас не нужны. Я пришёл просто посмотреть, что тут и как. — Было бы неразумно вспугнуть единственного приятеля среди венчурных инвесторов.

— Слава Богу, — с облегчением вздохнул Генри.

Мы побеседовали несколько минут. Он рассказал мне, что женат, есть двое детей, собирается купить в Глостершире коттедж. Я поведал ему о работе в банке «Гёрни Крохайм», о том, как мне там все осточертело и как я рад, что наконец выбрался. Вспомнили общих знакомых. Но «зелёные кружки» продолжали наседать. Прежде чем Генри оттеснили в сторону, он сунул мне свою карточку.

— Звони, если понадобятся деньги.

— Обязательно, Генри. Рад был тебя увидеть.

Я повертел в руке карточку и заказал ещё бокал вина. Потом обошёл зал, выискивая оставленные без присмотра «красные кружки». Таковых не оказалось, зато я заметил знакомое лицо и приблизился.

Она была одета в строгий синий костюм и выглядела, как мне вначале показалось, лет на тридцать пять. Волосы убраны назад, хмурое выражение лица, но губы те же, очаровательно пухленькие.

— Мел!

Она повернулась, прищурилась и узнала меня.

— Дэвид! — Мел улыбнулась и подставила щёку для поцелуя. — Как ты здесь оказался?

— Вот, работаю в только что организованной интернет-фирме, — промолвил я, увлекая её к бару. — Футбольный сайт.

— Но ты же бухгалтер-аудитор!

— Вот именно. Работаю с Гаем.

— Невероятно!

— Правда. И пока все хорошо. Лишь денег не хватает. Ищу здесь инвесторов.

— Тут все их ищут. — Мел обвела взглядом толпу. — Больше всего меня удивило, что ты сотрудничаешь с Гаем. После того, что случилось на острове Малл, и всего остального.

— Это было семь лет назад.

— Но всё же было.

— Он изменился.

— Неужели?

— Действительно. Ты его давно видела?

— С тех пор ни разу. И вообще, мне кажется, я о нём почти забыла.

— Это правильно, — кивнул я. — А ты в адвокатуре?

— Да. В фирме «Хауэлз Марриотт». Дела идут неплохо. Вероятно, скоро речь пойдёт о партнёрстве.

— Никогда не думал, что ты станешь корпоративным адвокатом!

— Я тоже не представляла, что ты будешь заниматься интернет-бизнесом. Удивительно, как я тебя узнала с такой причёской.

— А ты почти не изменилась, — произнёс я.

Враньё. Она изменилась, и сильно, но женщинам об этом говорить не принято. Вот Гаю я обязательно расскажу.

— Изменилась, изменилась, — вздохнула она. — Я даже нахожу у себя седые волосы.

Я вспомнил, какими были её волосы в восемнадцать лет. Тёмные, с белокурой прядью.

— С Ингрид встречалась?

— С тех пор нет, — ответила она отчуждённо.

— Понятно.

Мы помолчали. Грудь у Мел была по-прежнему превосходная. Об этом Гай тоже должен знать.

— У тебя здесь клиенты? — поинтересовался я.

— Двое или трое.

— Счета оплачивают?

Мел усмехнулась:

— Пока да. Теперь все больше адвокатов работают с интернет-бизнесом. У меня сейчас шесть таких клиентов. Надеюсь, хотя бы один преуспеет. В любом случае в будущем юристы без работы не останутся.

— Послушай, Мел, — сказал я, когда мы пригубили вина. — Я хотел бы… Наверное, это с моей стороны нахальство, но не могла бы ты посмотреть наше соглашение с держателями акций? Его составили в фирме, занимающейся шоу-бизнесом. Знакомые Гая с актёрских времён. Я не уверен, что там все правильно.

— Хорошо. Передай мне соглашение завтра по факсу, и я пришлю свои замечания. Совершенно бесплатно. Вот моя карточка.

Я дал ей свою.

— Удивительно, что мы встретились. Перед этим я столкнулся со старым приятелем с университетских времён.

— Ничего удивительного, — заметила Мел. — Интернет-бизнесом занимаются сейчас много наших ровесников. Наверняка в этом зале бродят ещё твои знакомые.

Она поднялась на цыпочки, чтобы разглядеть кого-то в толпе.

— Вот. Засекла своего клиента. Пока. Побеседуем завтра.

Через мгновение её и след простыл. Я попытался поработать в зале полчаса. Безуспешно. Попался лишь один венчурный инвестор, но пробиться к нему не представилось возможности. Пора завязывать. Я вышел на вечернюю прохладу с муторным ощущением на душе. Оказывается, организацией сайта занимаемся не только мы с Гаем. В интернет-бизнес ринулась множество людей. Молодых, энергичных, необыкновенно пробивных. Они ищут инвесторов. И находят. В этом всё дело. До сих пор об интернет-революции я читал в прессе, а сейчас увидел воочию, что это такое. Увиденное настораживало. Особенно банковского служащего, который продолжал жить во мне. С по-настоящему интересными идеями здесь были всего два-три человека. Как та блондинка, с которой я немного поболтал. Она очень толково рассказала о своём плане продавать в Интернете дешёвые горящие билеты. Но большинство носились с чепухой. И, что самое ужасное, эту чепуху финансировали. Долго подобное безобразие продолжаться не могло.

Последние несколько недель я чувствовал себя настоящим предпринимателем, занимающимся новой технологией. Теперь во мне проснулся бухгалтер-аудитор. Неужели меня угораздило влезть в гиблое дело?

13

Июль 1987 года, Лазурный берег, Франция

Гай непонимающе уставился на отца.

— Умерла? Доминик?

— Да.

— Как?

Тони вздохнул. Потёр глаза.

— Передозировка наркотиков.

— Наркотиков?.. Боже!

— Приехала полиция. Они хотят допросить всех, поэтому я вас и поднял.

Мы начали нехотя одеваться. У меня в голове бешено мелькали мысли: она умерла… Доминик… самоубийство… или нет, наркотики… полиция… расследование…

Я поплёлся вслед за Гаем через сад, с ужасом осознавая, что скоро всё раскроется. Все.

Светало. Я посмотрел на балкон, где вчера мы занимались с Доминик любовью. В её спальне горел свет, кружились тени, прерывисто потрескивали фотовспышки. Слышны были шаги, голоса, кто-то отдавал распоряжения, во двор быстро въехал автомобиль.

Мы вошли в гостиную, где сидели Ингрид, Мел, Оуэн, Мигель и две горничных. Все, кроме Оуэна, не скрывали потрясения. Мел плакала. Неподалёку два жандарма наблюдали за нами с ленивым безразличием. Роскошная гостиная, украшенная яркими абстрактными картинами и скульптурами, с полом, покрытым дорогим изысканным ковром, была предназначена для утончённого отдыха, а вовсе не ожидания полицейского допроса. Я снова спросил себя: как я здесь оказался?

— С вами скоро побеседуют, — уныло проговорил Тони. — Беспокоиться не о чём, это простая формальность. — Было видно, что он очень устал. И от него изрядно попахивало алкоголем после вчерашнего.

— Папа, кто первый узнал о её смерти? — спросил Гай.

— Я. — Тони повернулся к сыну. — Час назад заглянул в спальню. Она в постели, не дышит. Рядом на столике шприц. Героин.

Значит, Доминик кололась героином, вот почему у неё были такие странные глаза. И пятно на внутренней стороне предплечья, чтобы скрыть следы инъекций.

Наркоманка. Я занимался сексом с наркоманкой, которая сейчас мертва. Что я скажу полиции?

Разумеется, первой мыслью было соврать. Во всяком случае, не упоминать о сексе. Но после недолгих размышлений я пришёл к выводу, что так не получится. Я не сделал ничего противозаконного, а начав лгать, напротив, нарушу закон. И меня разоблачат. Для этого у них много способов. Да и сам Тони может рассказать. Я и в лучшие-то времена складно врать не умел… Толковый полицейский расколет меня моментально.

Дверь открылась, появились два детектива. Один подозвал Тони. Они побеседовали несколько минут напряжённым шёпотом. Тони с тревогой покосился на нас. Сообщение детектива его шокировало.

Детектив — высокий, плотный, в мешковатых брюках и двубортном пиджаке — выглядел одновременно усталым и насторожённым.

Он заговорил с нами на правильном английском, но с сильным акцентом:

— Моя фамилия Совиль. Инспектор Совиль. Вынужден проинформировать, что, по нашему мнению, здесь произошло убийство. Через несколько минут вас станут допрашивать по очереди. Всем надлежит находиться в пределах усадьбы. От спальни, где совершено преступление, прошу держаться подальше. Все поняли?

Мы закивали. Убийство. Неудивительно, что Тони так потрясён. Совиль перебросился несколькими фразами с помощниками и исчез в столовой. Через минуту вызвал туда Тони. Другой детектив отвёл Ингрид в дальний угол гостиной и начал беседу.

Допрос Тони длился очень долго. Он вышел бледный, перебросился парой фраз с Гаем и исчез.

— Что он сказал? — спросил я.

— Они считают, что Доминик задушили подушкой. Она действительно приняла героин, но, по их мнению, передозировки не было. Окончательно прояснится после вскрытия. Папа на подозрении. Он отправился звонить Патрику Хойлу.

Гай подавленно замолчал. Конечно, есть повод для расстройства. Мало того, что убита жена отца, так и самого отца подозревают в совершении преступления.

Появились ещё полицейские. Я видел, как они неторопливо шагают через сад, поднимаются по лестнице. Мы вышли в холл посмотреть, как выносят тело Доминик. Под накидкой легко угадывались знакомые очертания. Меня прошиб озноб. Я глянул на Гая, на нём лица не было. Ингрид негромко охнула, а Мел снова заплакала. Я обнял её за плечи. Для неё последние два дня выдались особенно тяжёлыми.

Потом Совиль вызвал Мел в столовую. Она вытерла глаза, попыталась взять себя в руки, но выглядела испуганной. Я понял, что она мучается, следует ли сообщать об интимных отношениях с Тони. У неё, как и у меня, выбора не было, и я надеялся, что она это понимает. Остальные детективы вызывали свидетелей, одного за другим. Я ждал, когда придёт моя очередь. Волновался. Хотелось, чтобы все завершилось. Мы сидели молча, пили одну чашку кофе за другой. Ингрид дождалась, когда закончили допрашивать Мел, и увела её к ним в комнату. Гай очень нервничал, а Оуэн безучастно смотрел перед собой, как в очереди на медосмотр. Меня вызвали после Гая. Совиль находился рядом с помощником, который вёл протокол. Он сделал жест, предлагая мне сесть.

— Ваши имя и фамилия?

— Дэвид Лейн, — прошептал я.

— Comment?[20]

Я повторил более уверенно. Боже, он лишь спросил имя и фамилию, а у меня уже вспотели ладони. То ли ещё будет?..

— Сколько вам лет?

— Восемнадцать.

— Вы друг Гая Джордана? — Он произнёс не «Гай», а «Ги», как Доминик.

— Да. Мы вместе учились в школе.

— Когда вы приехали во Францию?

— Два дня назад.

— Так-так. — Инспектор замолчал и откинулся на спинку стула. Стул заскрипел. На мгновение я забеспокоился, что Совиль его сломает. — Дэвид!

— Да?

Инспектор резко подался вперёд.

— Где вы были вчера примерно в час дня?

Во рту у меня пересохло. Он знал. Этот сукин сын все знал. Придётся рассказать.

— Так где же?

Инспектор Совиль был крупный мужчина и, наклонившись вперёд, казался ещё крупнее.

— Я был, хм… с миссис Джордан.

Губы Совиля чуть дёрнулись. Он обменялся взглядом с помощником.

— И чем вы с ней занимались, Дэвид?

— Я был… э… э… мы были… — начал я, пытаясь как-то извернуться.

— Продолжайте, продолжайте, я слушаю.

— Мы занимались сексом.

— Ах вот оно что. — Инспектор торжествующе улыбнулся. — Расскажите поподробнее.

И я сообщил ему обо всём, медленно, по-английски. О том, как случайно ночью стал свидетелем ссоры Тони и Доминик, о моих подозрениях насчёт Тони и Мел и о том, почему Доминик решила соблазнить меня.

— А этой ночью вы что-нибудь видели или слышали?

— Нет. Я рано лёг спать. Примерно в десять. Долго не мог заснуть, наверное, часа два. А потом спал, пока нас не разбудил мистер Джордан.

— А Гай?

— Он лёг спать одновременно со мной.

— Вы не слышали, может, он вставал ночью?

— Нет.

— А какие-нибудь шумы снаружи?

— Ничего не слышал, пока не пришёл мистер Джордан.

— Понимаю. — Совиль замолчал, испытующе глядя на меня. Видимо, обдумывал следующий вопрос. — А вчера, когда вы были с мадам Джордан, вам не показалось, что она намеревается покончить с собой?

— Нет. Миссис Джордан была в хорошем настроении, даже возбуждена. Думаю, она радовалась, что отомстила мужу.

— А вы? Как вы отнеслись к тому, что вами так манипулировали?

— Меня это задело за живое. Я разозлился. — Опомнившись через мгновение, я поспешно добавил: — Но не настолько, чтобы убивать её.

Инспектор устало махнул рукой.

— А Гай Джордан? Что он говорил о жене отца?

Я молчал, пытаясь придумать какой-нибудь обтекаемый ответ. Не хотелось, чтобы у друга возникли неприятности с полицией.

— Просто честно ответьте на вопрос, — потребовал Совиль.

Я повиновался.

— Гай впервые увидел Доминик на этой неделе, но заочно она ему не нравилась. Он называл её шлюхой и уличной девкой.

— Понимаю. Согласитесь, не очень лестные замечания о жене отца.

— Да, — сказал я. — Но знаком он с ней не был. Замечания связаны с его представлениями о миссис Джордан.

Инспектор усмехнулся:

— Да вы просто философ. Ладно. А его младший брат Оуэн?

— Мнение Оуэна не только о жене отца, но и о чём угодно никому не известно.

Совиль поднял брови и снова откинулся на спинку стула.

— Спасибо за сотрудничество, Дэвид. Вам придётся задержаться здесь до окончания расследования.

Моё сердце упало. Я мечтал поскорее уехать. Тони обещал отвезти меня сегодня в аэропорт.

— А сколько оно продлится?

— Дня два-три, — ответил инспектор. — Может, больше.

— Но мистер Джордан о нашем разговоре не узнает?

— К сожалению, мне придётся ему рассказать. Но он уже всё знает, не сомневайтесь. — Совиль подмигнул мне с улыбкой. — Au revoir[21].

В дверях я столкнулся с Патриком Хойлом, который протиснулся мимо, прижав меня своим огромным животом к косяку, и быстро заговорил с Совилем по-французски.

Я пошёл искать Гая. Он сидел, прислонившись к оливе, рядом со сторожевой башней, уткнувшись лицом в колени. Сзади в зарослях лаванды жужжали пчёлы. Очевидно, здесь отец Гая и соблазнил Мел.

— Гай!

Он поднял голову. Никогда прежде я не видел его таким. Каменное лицо, бледный, голубые глаза, холодные как лёд.

— Слушаю тебя, Лейн.

— Мне хочется… в общем, извини…

— Извинить? За что?

— Ну… насчёт Доминик.

— А что Доминик? Что ты перепихнулся с ней? Tpaxнул жену моего отца, а теперь извиняешься? Зачем мне нужны твои извинения?

— Мне очень жаль, что так получилось.

— Ничего тебе не жаль. Небось наслаждался каждой секундой. Вообразил себя настоящим самцом? Это ведь почище, чем пощупать грудь у девчонки на школьной дискотеке. Да и то сомневаюсь, что тебе удавалось подобное.

— Ты узнал от инспектора? — спросил я, стараясь не обращать внимания на его злобные выпады.

— Он пытался кое-что выяснить у меня. Но глаза на все раскрыл мне папа. И насчёт тебя, и насчёт Мел. — Он не сводил с меня взгляда. — Ты об этом знал?

— Догадывался.

— Ах, догадывался! Чёрт возьми, что же здесь происходит? Отец трахает мою подружку, друг трахает его жену, а я понятия не имею. Тебе известно, где находился мой добродетельный отец, когда его жену задушили подушкой?

— Нет.

— В Ницце, в одном клубе. Короче, в борделе. Вот почему он узнал о смерти жены лишь в три часа ночи.

— Гай, мне действительно очень досадно. Если я могу что-либо сделать…

— Ладно. Зря я пригласил тебя сюда, Лейн. Это не твой мир. Ты ведь вылез из глуши. Отправляйся назад в свой убогий домишко, откуда выполз, и оставь меня в покое. Понял?

Его глаза горели откровенной ненавистью.

— Понял, — ответил я и ушёл.

Скрывшись в гостевом коттедже, я пытался осознать происшедшее за последние двое суток, но не сумел. Ощущать смерть так близко мне ещё не доводилось. Мою знакомую убили вскоре после того, как мы занимались любовью. Но можно ли назвать Доминик знакомой? Что я о ней знал? Почти ничего. Как личность, она навсегда останется для меня загадкой. Ненадолго прикоснулся к восхитительному телу, теперь лишённому жизни. Боже, какой ужас! И моей дружбе с Гаем, похоже, пришёл конец. Он меня возненавидел. За что? В чём я перед ним провинился? И уж тем более перед его отцом…

Я раскрыл «Войну и мир» и углубился в чтение, стараясь спрятаться в заснеженной, захваченной Наполеоном России, которая в данный момент казалась много уютнее, чем Франция конца двадцатого века.

Часа через три в животе заурчало от голода. Рано утром я съел лишь круассан. Мне было восемнадцать, в этом возрасте постоянно хочется есть. Презрев риск встретиться с Гаем или Тони, я решил отправиться на поиски пищи и вышел в сад. Здесь жару смягчал приятный морской ветерок. На веранде никого, но из дома доносился стук тарелок.

Я вошёл. В столовой накрыт стол. Холодное мясо, салат, сыр, хлеб. У двери стояла Мел, прислушиваясь. Я остановился сзади. В комнате тихо разговаривали Гай и Патрик Хойл. Мне удалось расслышать реплику Хойла:

— Значит, Абдулатиф? Понятно.

Гай что-то ответил. В этот момент Мел заметила меня, покраснела и шагнула в столовую. Я последовал за ней. Гай бросил на нас хмурый взгляд. Хойл кашлянул и кивнул мне. Потом они вышли.

Я набросился на еду. Мел рядом клевала что-то потихоньку. Слегка насытившись, я посмотрел на неё.

— О чём это они беседовали?

Она покосилась на меня и опустила голову. В дверях появилась Ингрид.

— Вот вы где!.. Отлично, а то я умираю от голода…

— Давай присоединяйся, — предложил я.

Мы продолжили трапезу втроём.

— Полиция ещё здесь? — спросил я, просто чтобы что-нибудь сказать. — В саду никого не видно.

— Они прочёсывали усадьбу все утро, — сообщила Ингрид. — Может, закончили или сделали перерыв на обед.

— Тони видела?

— Он сидит с каким-то французом. Наверное, Патрик Хойл привёз ему адвоката.

— Но ведь Хойл сам адвокат.

— По бизнесу. А этот по уголовным делами. Большая разница.

— Неужели её убил Тони?

— Остаётся лишь гадать. Французские полицейские подозревают его. А вот и один из них. Лёгок на помине.

Я поднял голову. К нам направлялся Совиль, глядя прямо на меня. Моё сердце сжалось.

— Мсье Лейн, нам нужна ваша помощь. Мы подождём, пока вы закончите обедать.

— Что я должен делать?

— Мы хотим осмотреть вашу комнату, а также взять образцы с одежды, которая была на вас вчера днём. Нам также придётся взять у вас отпечатки пальцев. А после этого вам придётся проехать в полицейский участок.

— А в полицейский участок-то зачем? — обречённо спросил я.

Совиль бросил взгляд на Ингрид и Мел. Кашлянул.

— Хм… там у вас возьмут кое-какие образцы.

— Что за образцы?

Совиль снова посмотрел на девушек.

— Там узнаете.

Он ушёл, и мы продолжили еду. Мел оставалась угрюмо сосредоточенной, а Ингрид, кажется, с трудом сдерживала смех.

— Чего это ты? — поинтересовался я.

— Кажется, я знаю, что им нужно.

— Что?

— Твоя сперма.

Я скривился:

— О Боже!..

Совиль издали помахал, чтобы я поторопился с едой.

— Желаю успеха! — подбодрила меня Ингрид, когда я покидал столовую.

Дорога была похожа на «американские горки». Полицейский автомобиль доставил меня в маленький приятный городок Болье-сюр-Мер. Оживлённые улицы, яркие тенты над витринами дорогих парфюмерных магазинов, бутиков, галерей и салонов красоты, много иностранных туристов, и кругом цветущие деревья. Справа, где-то высоко наверху, на серых скалах, угадывалась вилла «Les Sarrasins» со старинной сторожевой башней, силуэт которой выделялся на фоне превосходного голубого неба.

Полиция располагалась в неряшливом здании рядом с вокзалом. Внутри тоже всё было уныло. Линолеумные полы, помятые плакаты, старая мебель. Насчёт спермы Ингрид, к счастью, ошиблась, но образцы у меня брали, конечно, с определённой целью. Доктор взял мазок слюны, набрал из вены полный шприц крови, а также взял образцы волос с головы и — что за унижение — из области лобка. Затем пришлось долго ждать, когда меня отвезут обратно.

Когда я выходил из участка, подъехал полицейский автомобиль. Появились Совиль и его помощник, а также ещё двое. Патрик Хойл и Тони, мрачный и усталый. На мгновение наши глаза встретились. Я вздрогнул — такая сквозила в его взгляде враждебность.

Похоже, ему предстояло ответить на трудные вопросы.

14

Вернувшись в гостевой коттедж, я снова принялся за «Войну и мир», но из головы не выходил Тони. Неужели он убил свою жену? Видимо. Причём мотив ему обеспечил я. Он обнаружил Доминик мёртвой ночью. Я вспомнил его лицо в полицейском участке. Неужели так выглядят убийцы? Я понятия не имел, как они должны выглядеть. Надо же, очень обаятельный. Правда, когда хочет. А вот Гая, несмотря ни на что, я жалел. Он восхищался отцом, а тот может оказаться убийцей. Оуэн тоже переживает, но меня это не заботило.

В дверь негромко постучали, и вошла Ингрид.

— Как съездил?

— Ужас.

— Послушай, я жалею, что дразнила тебя в столовой. Это несправедливо. Мы с Мел решили немного выпить. Поддержишь компанию?

Я с облегчением отложил книгу.

— С удовольствием.

Мы прошли на веранду, где Мел сидела одна за столом в тени. Перед ней стоял бокал с прозрачной пенящейся жидкостью со льдом. Другой был приготовлен для Ингрид. Я отправился поискать пива, поскольку на водку с тоником даже смотреть было противно.

— В полицейский участок привезли Тони, — сообщил я, сделав первый глоток.

— Я знаю, — отозвалась Ингрид. — Уезжая, он совсем не волновался.

— Что сказал Гай?

— Ничего. Но выглядел обеспокоенным.

— Так оно и есть.

Я в очередной раз удивился, какое здесь яркое солнце. Надо же, людей убивают, а ему хоть бы хны. Светит себе и светит. Вот Мел прикрылась от него тёмными очками. Бедняжка.

— Как ты? — мягко спросил я. Глупый вопрос, но мне хотелось проявить какую-нибудь заботу.

Мел всхлипнула:

— Паршиво. А ты?

— То же самое.

Она осторожно глянула на меня.

— У тебя это случилось в первый раз?

— Да. А у тебя?

— Тоже.

— Не самое лучшее начало, верно?

Мел не выдержала и рассмеялась.

— Да. Я ведь столько носилась со своей девственностью, берегла себя для главного мужчины, а потом вдруг переспала с престарелым извращенцем.

— Но, согласись, извращенец довольно симпатичный.

— Не в этом дело. Он ровесник моего отца.

— Твои родители разведены?

Мел кивнула:

— Да. Мой папа сбежал с секретаршей два года назад.

— Понимаю.

— А твои?

— Нет. Мои живут вполне счастливо. И Доминик совсем не похожа на мою мать.

— Она вообще была непонятно кем.

— Ты права, — согласился я. Даже вчера Доминик казалась мне какой-то нереальной, а сегодня и подавно.

— Неужели её действительно убил Тони? — Мел поёжилась. — Даже не верится, что у меня с ним это случилось всего сутки назад. Какой кошмар.

— Не изводите себя, — подала голос Ингрид. — Вас обоих обманули два очень опытных специалиста по манипулированию людьми. Тони хотел доказать себе, что он может соблазнять молоденьких девушек лучше, чем сын. Доминик желала ему отомстить. Довольно мелко. Вы не виноваты.

— Уж я-то виновата, это точно, — вздохнула Мел. — Позволила ему это сделать. В тот момент я воображала себя такой раскованной, такой взрослой. — По её щеке скатилась слеза. — Знаешь, Дэвид, что самое ужасное? То, что мне нравится Гай. По-настоящему. Я это поняла лишь сейчас. А он теперь даже не станет со мной разговаривать. Никогда. — Она подавила рыдание.

Я снова изумился тому, как Гай действует на девушек. И на эту, и на остальных. А ведь ему все безразлично.

— Со мной он тоже больше разговаривать не намерен. Сегодня утром он дал понять, что ненавидит всех — меня, тебя, своего отца.

— Вот что я вам скажу, — промолвила Ингрид. — Извлеките из всего урок и продолжайте жить. В гибели Доминик вы уж точно не виноваты. Постарайтесь успокоиться.

Она была права, но нам с Мел от этого пока легче не стало.

Через час приехали детективы осмотреть обувь, в которой мы были вчера вечером. Наверное, нашли где-нибудь следы, ведь мы шлялись всюду.

Тони пока не появился. Гай сторонился нас до самого вечера, а Оуэн сидел безвылазно в своей комнате за компьютером. Но нам удалось пообщаться с Хойлом. Он много времени провёл с Гаем, в комнате наверху, а перед уходом заглянул в гостиную.

Он был в мешковатом рыжевато-коричневом костюме и галстуке. Лоб в капельках пота.

— Надеюсь, Мигель о вас заботится?

— Да, — ответила Ингрид. Она установила прекрасный контакт со слугой-португальцем, что отразилось и на нас.

— Хорошо, хорошо. Если возникнут проблемы, дайте мне знать. — Он повернулся, чтобы уходить.

— Мистер Хойл! — окликнула его Ингрид.

— Да?

— Расскажите, пожалуйста, как идёт расследование? А то мы тут пребываем в полном неведении.

Хойл неохотно опустился в кресло.

— В данный момент идёт допрос Тони. Его пока не арестовали, и думаю, что это вряд ли произойдёт. Он не виновен, и мы это сумеем доказать.

— Как? — спросил я. — У него есть алиби?

— Да.

— Так кто же убил Доминик? — произнесла Ингрид.

— Скорее всего грабитель. Дело в том, что ночью в её спальне кто-то побывал. Пропали ювелирные украшения. Грабитель, видимо, её разбудил, а потом задушил из страха, что она поднимет крик. Доминик перед сном сделала себе укол героина и не смогла реагировать адекватно.

— Много украшений пропало?

— Те, что она носила каждый день. Не очень дорогие, однако тянут на несколько сот тысяч франков.

— Её действительно задушили?

— Вскрытие показало наличие в крови героина. Но передозировки не было. Доминик умерла от удушья. К тому же пропала наволочка.

— Что это означает?

— То, что грабитель оставил на ней какие-то следы и забрал с собой.

— А зачем полиция проверяет нашу обувь?

— Не знаю. Но все равно хорошо, что осматривают обувь. Значит, поняли, что взяли неверный след. — Хойл покачал головой. — До сих пор не могу поверить, что Доминик убили. Невероятно. У нас с Тони бывали трудные времена, но чтобы такое…

Я кивнул. Мне это тоже всё казалось нереальным. Хойл посмотрел на часы.

— Мне пора ехать в Болье-сюр-Мер. Я нашёл Тони хорошего адвоката по уголовным делам, лучшего в Ницце. Но хочу быть в курсе дела. Впрочем, вряд ли его оставят на ночь.

Через час он вернулся с Тони, который выглядел совершенно измотанным. Не обращая на нас внимания, они прошли в кабинет. Очевидно, проблемы пока не решились.

Я направился к себе. Лёг в постель с книгой. Гай появился около одиннадцати и сразу плюхнулся в постель. Я продолжал читать. Примерно через минуту Гай опёрся на локоть и посмотрел на меня.

— Лейн, выключи этот чёртов свет.

Я выключил. И очень долго не мог заснуть.

Меня разбудил громкий стук в дверь. Я побежал открыть. На пороге стоял Совиль с двумя полицейскими. За их спинами ярко сияло солнце.

— Какого чер… — начал Гай и замолк.

Взгляд Совиля остановился на кроссовках. Он поднял их, осмотрел подошвы и обратился к Гаю:

— Это ваши?

— Хм… да.

— Одевайтесь, поедете в полицейский участок. Вы арестованы.

— Что?

— Вы меня слышали.

— Вы не имеете права! — возмутился Гай. — Я никого не убивал!

Совиль бросил ему одежду:

— Одевайтесь!

Гай вскочил с постели и стал одеваться, поглядывая на инспектора.

Совиль сказал что-то одному из полицейских. Тот извлёк наручники, жестом приказал Гаю протянуть руки. Гай смотрел на наручники, только сейчас осознав, что происходит. Затем медленно подставил запястья. Наручники защёлкнулись.

— Держись! — крикнул я ему вслед. — Всё обойдётся.

Гай повернулся. Я подумал, что опять услышу какую-нибудь грубость, но он неожиданно заявил:

— Всё это чепуха. У них против меня ничего нет.

— Посмотрим, — усмехнулся Совиль и посторонился.

Полицейский грубо схватил Гая за локоть и вывел из комнаты.

15

Май 1999 года, квартира Гая на Уоппинг-стрит, Лондон

— Ну, как вчера? — спросил Гай.

— Похвастаться нечем. Там стоял такой шум. Я даже слова не смог вставить.

— Сколько добыл карточек?

— Три.

— Всего-то! Следовало действовать энергичнее, Дэвид. Нельзя, чтобы тебя оттесняли в сторону.

— Встретил там одного венчурного инвестора. Мы с ним учились в университете. Поговорили немного.

— Ему понравилась наша идея?

— Я ничего ему не рассказал. Момент был неподходящий.

— Что значит — неподходящий? А зачем же ты туда ходил? Зачем? — Гай тряхнул головой. — Надо было мне пойти самому.

Я обиделся, но виду не подал. Опустил голову и молчал. А чего обижаться. Гай прав, я провалил задание. Он рассчитывал на меня, а я его подвёл.

Мы молча начали работать. Разумеется, Оуэн тоже молчал.

Преисполнившись желанием исправить промах, я отослал наш план всем венчурным инвесторам, с какими вчера познакомился, включая и Генри. В сопроводительном письме поначалу собирался придумать какое-то объяснение, почему нам вдруг понадобились деньги, когда только вчера я сказал, что они не нужны, но решил написать правду. В самом деле, вчера он не очень хотел выслушать мой «доклад в лифте».

Я нашёл сайт Британской ассоциации венчурного капитала и отослал план ещё трём, по моему мнению, наиболее перспективным инвесторам. Оставалось ждать, что из этого получится.

— Кофе? — спросил Гай через час.

— Давай.

Он принёс кофейник, улыбнулся своей неотразимой улыбкой:

— Извини, что набросился на тебя.

— Нет, ты прав. Тебе бы удалось все сделать гораздо лучше.

— Попробую в следующий раз. — Гай глотнул кофе.

— Угадай, кого я встретил там из наших знакомых?

— Кого?

— Мел.

— Мел Дин?

— Я больше никаких Мел не знаю.

— Какая она сейчас? Сильно изменилась?

— Немного.

— А как её дивная грудь?

— В прекрасной форме.

— Приятно слышать.

— Она адвокат, — продолжил я. — Есть клиенты и среди начинающих интернет-бизнесменов. Я передал ей по факсу проект нашего договора с акционерами. Ты же знаешь, он мне не очень нравился.

— Зачем?

— Мел обещала просмотреть его и дать замечания.

— Пустая трата времени.

— Посмотрим.

Вскоре выяснилось, что время потрачено не зря. Мел позвонила к концу дня.

— Ты был прав, документ сырой. В будущем при большом количестве акционеров и венчурном финансировании могут возникнуть серьёзные проблемы.

— А разве потом его нельзя будет скорректировать?

— Можно, конечно, однако нужно начинать работу компании, имея грамотно составленный договор.

— Ты сумела бы составить для нас такой?

— Естественно. Для этого мне необходимо посмотреть документы других интернет-компаний. И вам придётся за это заплатить.

— А как насчёт того, чтобы работать с Гаем? — тихо промолвил я.

— Но ведь ты работаешь? — спросила она после недолгого молчания.

— Да.

— Доволен?

— Вроде.

— Ну что ж, если доволен ты, то, наверное, буду довольна и я.

— Прекрасно. Я с ним переговорю и тебе перезвоню.

Я положил трубку и повернулся к Гаю.

— Большую часть беседы я слышал, — заявил он.

— Проект договора с акционерами никуда не годится.

— Она так сказала?

— Да.

— Ты ей веришь?

— Верю.

— Какие предложения?

— Думаю, нам нужно распрощаться с киношными адвокатами и пригласить Мел.

Гай хмыкнул:

— Но она же дура! Патентованная дура.

— С чего ты взял? В школе, насколько я помню, Мел училась хорошо. В университете, уверен, тоже. Просто вела себя легкомысленно.

— Ты полагаешь, это правильный шаг?

Я кивнул. В любом случае договор с акционерами находился в моей компетенции.

Гай помолчал, подумал и улыбнулся:

— Ладно, звони ей.

Наконец-то Гаю удалось прижать Торстена. Он полетел в Гамбург повидаться с ним и немного гульнуть. Так было запланировано.

На следующее утро я встретил его в аэропорту. Он вышел в зал прилетов усталый после бурно проведённой ночи, однако широко улыбался.

— Получилось?

— Не совсем.

— Что значит «не совсем»? Он согласен или нет?

— Успокойся, Дэвид. Всё в порядке. Ему нравится наше дело. Но инвестировать можно лишь из семейного доверительного фонда. А это означает, что должен дать согласие его отец.

— И насколько такое вероятно?

— Торстен считает, что проблем не возникнет.

— Хотелось бы верить. О какой сумме вы говорили?

— Пять миллионов немецких марок.

— Пойдёт.

Пять миллионов марок — это около двух миллионов фунтов. Нам нужно больше, но на первое время хватит. Гай просиял.

— Пошли выпьем где-нибудь бутылочку шампанского.

Теперь, когда казалось, что деньги вот-вот появятся, Гай решил развернуться. Я продолжал сомневаться, поскольку хорошо помнил Торстена по школе. Ненадёжный парень, слабохарактерный. Очевидно, таким и остался. Но Гай считал, что стоит рискнуть. И если не получится с Торстеном, то повезёт с кем-нибудь из шести венчурных инвесторов, которым я отослал наш бизнес-план.

В общем, Гай меня уговорил. Я и сам сознавал, что следует изменить подход. На первом этапе становления сайта риск неизбежен.

Мы начали набирать сотрудников, готовить онлайновую розничную торговлю. Оуэну и Газу были нужны помощники. И наконец необходимо подыскать офис. Пока Газ работал дома и связывался с нами по электронной почте.

Мел закончила составление договора с акционерами и решила привезти документы сама. Открыв дверь, я изумился. Во-первых, Мел стала блондинкой, во-вторых, оделась не так строго, как на Первом вторнике. Разумеется, всё это было подготовлено не для меня, а для Гая.

— Причёска тебе очень идёт, — сказал я.

— Спасибо. Я поняла, что, становясь сотрудником вашей фирмы, должна поменять причёску.

— Правильно. — Я провёл рукой по своим волосам, которые уже выросли до полутора сантиметров. — Мне скоро придётся снова подстригаться.

Мы вошли в гостиную, служившую нам офисом.

— Привет, Гай! — произнесла Мел.

— Мел! Рад тебя видеть! Дэвид говорит, что ты именно тот адвокат, какой нам нужен. К тому же доставляешь документы лично. — Он шагнул к ней и расцеловал в обе щеки. Мел зарделась.

— Да, я считаю своим долгом лично встречаться с клиентами.

— Хорошо. А это наш офис. Вот Оуэн. Оуэн, помаши ручкой милой даме.

Оуэн взмахнул рукой, не отрывая взгляда от экрана.

— Вот. — Мел вытащила из дипломата конверт. — Если будут вопросы, звони.

Я взял конверт.

— Хочешь чаю или чего-нибудь ещё?

Она бросила взгляд на Гая, затем посмотрела на часы.

— Спасибо, но у меня встреча в Уэст-Энде.

— Насчёт груди ты был прав, — заявил Гай, когда за Мел закрылась дверь. — Она в полном порядке.

— Ты ведь обещал, что с женщинами покончено.

— Конечно. — Он помолчал. — Немного странно. Проделала такой путь, чтобы побыть здесь всего две минуты. Могла бы послать бумаги с курьером.

— Могла, — согласился я.

— Впрочем, не важно. Лишь бы она оказалась хорошим адвокатом.

Мел действительно оказалась хорошим адвокатом. Новый договор составила безукоризненно. Поскольку Горстен ещё не подписал ни одной бумаги, я переслал этот договор ему в Гамбург. И каждый день приставал к Гаю, чтобы он начал его разыскивать. Нам предстояло переезжать в новый офис и платить людям жалованье. На этой неделе связаться с Торстеном не удалось.

С сотрудниками нам повезло. Сейчас многие охотно шли в интернет-компании, которые считались очень перспективными. Гай привёл Нила, молодого спортивного журналиста, работавшего в какой-то провинциальной газете. Оуэн тоже где-то отыскал себе помощника, помешанного на футболе программиста по имени Санджей. Мы подписали контракт с руководителем коммерческого отдела Эйми Кесслер, американкой, подругой приятеля Гая, два года работавшей торгово-промышленным экспертом в Германии в фирме «Адидас». В своём деле она была необыкновенно компетентной.

Мне удалось переманить из банка «Гёрни Крохайм» старую знакомую, австралийку Мишелл. В своё время она была не только моей секретаршей, но трудилась ещё примерно на восьмерых. И превосходно справлялась. Внимательная к деталям, умная и весёлая. Ей тоже не очень нравилась обстановка в банке после слияния, и, когда я ей позвонил, Мишелл сразу согласилась, хотя пока жалованье у неё здесь было меньше.

Офис мы нашли на Бриттон-стрит в Кларкенуэлле. По соседству располагалось ещё с десяток интернет-компаний. В одном здании с нами размещались четыре примерно на таком же этапе становления, что и мы. Но доступ к Интернету здесь был превосходный, а это самое главное. Арендная плата доступная. В общем, мы переехали немедленно.

В этот же день позвонил отец.

— Ты оприходовал мой чек?

— Нет, папа.

— Почему?

Я тяжело вздохнул.

— Потому что наш сайт не очень надёжное место, куда тебе следует вкладывать деньги.

— Об этом позволь судить мне! — возразил он.

— Но… папа, а у тебя осталось хоть что-нибудь?

— Не твоё дело. Пожалуйста, оприходуй чек. Я всегда тебе доверял, Дэвид. Настало время тебе доверять мне.

Конечно, я прав. В нашу компанию не следовало сейчас вкладывать последние деньги, которые отец скопил на чёрный день. Но он полагался на свою интуицию, и у меня не было оснований ей не доверять. Дело у нас вроде шло на лад, и отец не требовал никаких гарантий.

Я вздохнул:

— Ладно, папа, если ты настаиваешь. Сегодня я оприходую твой чек. Спасибо.

— Спасибо тебе, — сказал он. — И успехов. Я рассчитываю на тебя.

— Хорошо.

Я положил трубку с чувством, что совершаю большую ошибку.

16

Июль 1987 года, Лазурный берег, Франция

Гая увезли. Следом на джипе поехал Тони. Я стоял у входной двери, смотрел вслед. Из дома выбежали заспанные Мел и Ингрид.

— Что случилось? — спросила Мел.

— Его арестовали.

— Гая?

— Да.

— О Боже! — Она прижала ладонь ко рту.

Я рассказал, как всё было.

— Ужасно! — Мел схватила меня за руку. — Дэвид, ты должен объяснить им, что он невиновен.

— Попробую. Я уверен, Гай ни при чём, но сомневаюсь, что инспектор Совиль поверит.

— Но почему именно он?

— Наверное, они нашли где-то следы кроссовок Гая, — предположила Ингрид.

— Пусть даже и нашли! — возмутился я. — Наверняка это можно как-то объяснить. В конце концов, зачем ему убивать Доминик?

— Правильно, — горячо поддержала меня Мел, — у него не было никакой причины. Её убил этот мешок с дерьмом, Тони. Убеждена. — Она плюхнулась в кресло и заплакала. Вначале негромко, но потом зарыдала по-настоящему.

Ингрид обняла её, бросив на меня страдальческий взгляд. Мел совсем сдала, но её нельзя винить. Ингрид вывела Мел на веранду. Через пару минут появился Мигель с завтраком. А следом Оуэн с затуманенным взором. Взял круассан, откусил.

— Что за суета?

Я рассказал ему.

Он перестал жевать и непонимающе уставился на меня. Затем еле слышно прошептал:

— Вот дерьмо.

— Его скоро выпустят, — произнёс я, считая, что младший брат Гая заслуживает поддержки.

Но Оуэну не была нужна никакая поддержка.

— Почему его арестовали?

— Совилю не понравились кроссовки Гая. Очевидно, они нашли где-то его следы.

— Погано, — пробормотал Оуэн.

Таким встревоженным я его никогда не видел. Достаточно вспомнить угрюмое безразличие, с каким он воспринял известие, что его отец подозревается в убийстве.

Мел подняла заплаканные глаза.

— Его отпустят. Обязаны отпустить.

Оуэн посмотрел на неё и усмехнулся:

— А тебе-то что, ты, потаскуха?

Она снова залилась слезами.

— Оуэн! — рявкнул я. — Ты с ума сошёл?

Он зло покосился на меня и исчез в доме.

Сегодня часы и минуты тянулись просто нестерпимо. Как всегда, когда чего-то ожидаешь. Я сидел на веранде, спрятавшись не в очень надёжное убежище, каким являлся роман «Война и мир». Добрался уже до девятисотой страницы и был полон решимости двигаться дальше. Ингрид рядом тоже что-то читала. Мел пошла полежать и поплакать.

Идиллическое спокойствие в саду казалось зловещим. Никаких звуков, кроме жужжания пчёл в лаванде и приглушённого рокота автомобилей, доносящегося снизу. Все действие перенеслось в обшарпанный полицейский участок в Болье-сюр-Мер.

Перед обедом к дому подъехала машина. Мы с Ингрид всполошились, но, к нашему разочарованию, это был Тони. Один, без сына.

Мы вошли с ним в дом. Он ринулся к бару в гостиной, налил себе большой бокал джина с тоником и вздохнул:

— Боже, до чего противно в этом полицейском участке!

По лестнице быстро спустилась Мел.

— Есть новости? — спросила Ингрид.

— Нет, — сказал Тони. — Его продолжают держать.

— Обвинение предъявили?

— Пока нет. Патрик говорит, что они имеют право продержать его четыре дня без предъявления обвинения. Ничего, мы его вытащим.

— Но если Гая арестовали, — произнесла Мел, — значит, у них есть какие-нибудь улики.

— Да, оставленные где-то следы. Но Патрик его вытащит.

— А с вами все закончено? — спросила она.

— Со мной? — Тони улыбнулся. — Да, с меня все подозрения сняты.

Сняты, потому что теперь подозревают Гая. Я не верил, что французская полиция сумеет докопаться до истины. Просто хватаются за любую версию, какая лежит на поверхности.

Тони вздохнул и налил себе ещё бокал. Выпил залпом.

— Если буду нужен, я в кабинете.

— Зря с него сняли подозрение, — промолвила Мел, когда Тони ушёл.

— Хойл что-нибудь придумает, чтобы вытащить Гая, — проговорил я как можно увереннее, хотя ни в чём уверен не был.

Около двух часов приехал детектив. За мной. У Совиля опять появились вопросы. Я не удивился.

Меня привезли в полицейский участок, завели в небольшую комнату для допросов, где ждал Совиль с помощником. Инспектор выглядел более усталым и раздражённым. Закурил, предложил мне.

Я отрицательно покачал головой.

— Спасибо, что приехали, мсье Лейн, — сказал он с видом, будто я сделал ему одолжение. — Вы очень искренне поведали о своих отношениях с мадам Джордан. Это хорошо. И для вас, и для меня. Теперь, — он глубоко затянулся, — я хочу, чтобы вы продолжали быть со мной таким же искренним.

— Конечно.

— Вы помните вечер вторника? Когда убили мадам Джордан.

— Помню.

— Это очень важно. Вы отправились спать один?

— Нет, вместе с Гаем.

— Прекрасно. Расскажите подробнее.

— В тот вечер у меня было плохое настроение. Впрочем, все были хмурые, кроме Доминик. Примерно в десять часов я пожелал всем спокойной ночи и отправился спать.

— Гай пошёл с вами?

— Да.

— Вы сразу двинулись к себе?

— Да.

— Вы уверены, что не задерживались в пути?

— Хм…

— Мсье Лейн!

— Пытаюсь вспомнить. Всё же это произошло два дня назад.

Я соображал. По дороге в гостевой коттедж мы с Гаем нигде не останавливались. Точно. Но надо что-то придумать.

Если заявить, что Гай находился со мной постоянно, это вроде хорошо, ведь в таком случае у него не было возможности убить Доминик.

Но… они нашли следы. Следы кроссовок Гая. А значит…

— Я нигде не задерживался. А вот Гай появился в коттедже через несколько минут.

— Через несколько минут? — переспросил Совиль.

— Помню только, что он чистил зубы, а я уже лежал в постели. Прошло минут пять, не больше. — Я давал Гаю время, достаточное, чтобы оставить след, но не убить Доминик.

— Вы видели, куда он пошёл?

— Смутно припоминаю, что в кусты, пописать.

— Неужели?

— Именно так.

— Странно, — задумчиво промолвил Совиль. — Зачем писать в кустах, когда в гостевом коттедже имеется туалет?

— Почему же? — возразил я. — Гай был немного пьян. Наверное, стало невтерпёж.

— Мы обнаружили следы его кроссовок под окном спальни мадам Джордан.

— Вполне вероятно. Мы как раз проходили мимо. Там есть кусты.

— Да. — Совиль нахмурился. — И последний вопрос. Вы знаете молодого садовника, араба, который работает в усадьбе?

— Кажется, его зовут Абдулатиф.

Совиль вскинул брови, видимо, удивлённый, что я знаю его имя.

— Верно. Когда вы видели его в последний раз?

— По-моему, утром, за день до убийства миссис Джордан.

— И с тех пор не видели?

— Нет.

— Вы не заметили в нём ничего подозрительного?

Я вспомнил, как он улыбнулся тогда Гаю, но не стал говорить. Это скорее всего ничего не означало, а если даже и означало, то едва ли могло считаться подозрительным.

— Нет. Он просто трудился в саду.

— Садовник исчез. После убийства мадам Джордан его никто не видел. — Совиль встал. — Мистер Лейн, спасибо за сотрудничество. Мой коллега отвезёт вас к дому.

Я любовался закатом из окна полицейского автомобиля, сознавая, что впервые после смерти Доминик чувствую облегчение. Мне удалось помочь Гаю.

Похоже, Совиль поверил.

Мне даже в голову не приходило, что Гай может быть причастен к гибели Доминик. И я совсем не удивлялся, что следы кроссовок Гая оказались под окнами спальни Доминик.

Зря не удивлялся.

Странно было находиться на вилле «Les Sarrasins» без Гая. Правда, он посоветовал мне убираться в свой убогий домишко, откуда я выполз. Эти слова до сих пор звучали у меня ушах. Он прав. Лучше бы я поехал с родителями в Девон. Ничего, ждать осталось недолго.

За ужином беседовали мало, каждый был погружён в свои мысли. Тони пытался завести разговор, но его никто не поддержал. Интерес проявили к сообщению об исчезновении Абдулатифа. Его ищут повсюду, пока безуспешно. Садовник-араб, работающий на вилле по соседству, сообщил Мигелю, что полиция перевернула в доме Абдулатифа всё вверх дном.

В первый раз за три дня глаза Мел заблестели.

На следующее утро я плавал в бассейне и вдруг услышал на веранде смех. Знакомый смех. Посмотрел, а там Тони, Гай и Хойл, улыбающиеся, весёлые. Мигель открыл бутылку шампанского. Я вылез из воды, оделся. Появились Ингрид и Мел. Хлопнула пробка. Тони налил бокалы.

— Я знал, что Патрик его вытащит. — Он потрепал Хойла по плечу. — А где Оуэн? Гай, приведи его. Пусть он тоже порадуется.

Гай отправился за братом.

— Помогло то, что они выяснили, кто убийца, — произнёс Хойл.

— Кто? — спросил я.

— Садовник. Его разыскивают, но найти молодого араба на Ривьере очень сложно. Особенно если он этого не хочет.

— А как они догадались, что это он?

— Во-первых, садовник сбежал, — ответил Тони. — А во-вторых, в его доме отыскали пустую шкатулку из-под ювелирных украшений Доминик. Надеюсь, мерзавца поймают.

Вернулся Гай. За ним плёлся улыбающийся Оуэн. Большая редкость.

— Выпей шампанского, Оуэн, — предложил Тони.

— Я лучше выпью кока-колу.

— Нет, шампанского! — настоял отец, втискивая ему в руку бокал. — За освобождение.

Мы выпили. Меня поразило то, как радовался Тони. Словно ничего не было и его жена не погибла от рук убийцы три дня назад.

Мы сразу решили уехать. Мел, Ингрид и я. Хозяев, Гая и его отца, это не очень расстроило. Хотя Тони был с нами обходительным, даже со мной. Правда, в аэропорт не повёз, вызвал такси.

Я собрал вещи и пошёл попрощаться с Гаем. Он опять сидел у сторожевой башни и смотрел на море. Я сел рядом.

— Мы прожили кошмарные три дня, но все равно благодарю за гостеприимство.

Он молчал.

— Ладно, — сказал я, поднимаясь. — До свидания, Гай.

— Дэвид!

— Да?

— Спасибо. Ты очень хорошо ответил на вопросы Совиля.

Я пожал плечами. Хотел добавить что-то, но Гай сидел, повернувшись ко мне спиной.

Вскоре прибыло такси.

— Слава Богу, заточение закончилось, — вздохнула Ингрид, когда машина выехала за ворота.

— Да, — согласился я. — И слава Богу, что Гая выпустили.

— Ты не находишь, что всё сложилось слишком удачно?

— В каком смысле?

Ингрид прищурилась:

— Ты знаешь в каком.

Действительно, садовник исчез вовремя. Я вспомнил, как Хойл произнёс его имя в разговоре с Гаем, загадочные следы, оставленные кроссовками Гая, и реакцию Оуэна, когда он услышал об аресте брата, словно знал что-то.

— Мне безразлично. Я просто рад, что выбрался оттуда.

— Я тоже, — промолвила Мел.

Тони не сдержал обещания купить билет на самолёт, а мои скромные финансы этого не позволяли. Выручила Ингрид. Одолжила двести франков, мне хватило денег на автобус. Я вылез из такси у автобусной станции, распрощался с девушками и вскоре уже двигался в сторону низкой облачности на севере Франции.

Дорога предстояла длинная, и у меня было достаточно времени на размышления. На вилле мне преподали важный урок. Позволили бегло ознакомиться с шикарной жизнью, какую ведут ребята вроде Гая.

Эта жизнь теперь не казалась мне такой уж привлекательной.

17

Май 1999 года, Кларкенуэлл, Лондон

В новый офис мы переехали в понедельник утром всей командой: Гай, я, Оуэн, Газ, Нил, Санджей, Эйми и Мишелл. Для большинства это был первый день работы. Все пришли в джинсах, готовые к физическому труду.

Бриттон-стрит выглядела по-своему живописной. Узкая, со скромными жилыми домами в георгианском стиле и магазинами, переделанными под офисы, как, например, наш. Над крышами вздымался белый шпиль и позолоченный флюгер собора Святого Якова в Кларкенуэлле. Очень сильно ощущалось присутствие интернет-компаний. Молодые тощие парни в водолазках с редкими растрёпанными волосами и более представительные мужчины и женщины в чёрном с мобильными телефонами, работающие допоздна магазинчики с большим выбором полуфабрикатов быстрого приготовления, таблички «Сдаются помещения под офисы» на зданиях, где прежде располагались часовые и ювелирные мастерские. Наш офис занимал одну сторону четвёртого этажа. Белые кирпичные стены, покрашенные в синий цвет трубы центрального отопления, светло-серый ковёр.

Рабочие внесли подержанные столы, стулья, перегородки и компьютерное оборудование. Все это мы с энтузиазмом начали передвигать. Позднее привезли копировальную технику. Промышленную кофеварку, флягу-термос для питьевой воды и холодильник должна была найти Мишелл. Газ прибыл на фургончике своего дяди, откуда извлёк настольный футбол и бильярд-автомат. Пояснил, что держать это дома бессмысленно, если постоянно он будет проводить время здесь. Для разминки они с Нилом сыграли пару партий в настольный футбол. Оба проявили незаурядное мастерство.

Оуэн очень толково спроектировал телефонную и компьютерную сеть, а инженерами, приехавшими монтировать оборудование, руководил Санджей. Эйми занималась обшей организацией работ, не выпуская из рук тряпки, которой вытирала пыль. Газ оказался знатоком в прокладке проводов. Нил работал на подхвате, а Оуэна использовали исключительно для подъёма тяжестей. Чудо, но к четырём часам офис заработал.

Гай на десять минут исчез и возвратился с тремя бутылками шампанского и бокалами.

Мы выпили за наш сайт. Я смотрел на ребят — молодые, чуть более двадцати лет, потные, чумазые, но улыбающиеся — и подумал, насколько мне приятнее с ними здесь, чем в окружении сухих, лишённых юмора служащих банка «Гёрни Крохайм».

Наша цель была запуститься в августе к футбольному сезону, до которого оставалось всего три месяца. Значит, формирование сайта необходимо закончить к середине июля, чтобы осталось время все проверить и устранить неполадки. Срок напряжённый, но мы надеялись, что уложимся. Оуэн заканчивал архитектуру системы, мы подписали контракт с фирмой, которая будет управлять нашим сервером. «Мандрил» закончил оформление сайта точно в назначенный срок, а Газ уже готовился наполнить сайт отличным содержанием.

Главной проблемой оставались деньги. Я нервничал из-за молчания Торстена и венчурных инвесторов. Наши деньги таяли на глазах. Поставщики, как и следовало ожидать, не хотели предоставлять кредит начинающей интернет-компании, всюду требовалась предоплата. Очень пригодились деньги моего отца, иначе мы бы уже сели на мель. По моим прикидкам, если через десять дней от Торстена не придут два миллиона фунтов, мы разоримся.

Три венчурных инвестора ответили категорическим отказом. Генри Браутон-Джонс из «Оркестра» согласился встретиться с нами на следующей неделе. Два инвестора до сих пор молчали. Но даже если «Оркестр» или любой другой инвестор проявит к нам интерес, маловероятно, чтобы деньги поступили через десять дней.

Где Торстен?

Я наседал на Гая. Он постоянно звонил ему в офис, но попадал на секретаршу, у которой всегда были всевозможные отговорки. Я предложил после восьми вечера позвонить ему на мобильный. Вряд ли этот гуляка его отключит в такое время.

Вечером Гай набрал номер мобильника Торстена. Мы сидели друг против друга, я видел его лицо, с каким он ждал ответа. Все наши ребята ещё трудились, даже Мишелл, рабочий день которой официально заканчивался в пять тридцать.

— Да? — донеслось до меня из трубки Гая.

— Торстен, это Гай.

По его лицу, я видел, что дело плохо. Очень плохо. Разговор оказался короткий. Торстен постарался отвязаться от своего друга как можно скорее.

Гай бросил трубку.

— Дерьмо!

— Он объяснил почему?

— Не конкретно, но всё ясно.

— Что именно?

— Папа, герр Шолленбергер, не хочет, чтобы его милый голубоглазый сыночек инвестировал деньги в мою компанию.

— Ты уверен?

— Да. Я знаю Торстена. Он пытался темнить, но всё дело в отце. Если папа скажет «прыгни», он прыгнет. А если «нет», то нет.

— Есть надежда, что Торстен передумает?

— Никакой. Абсолютно никакой.

Я вздохнул. А как же быть с людьми, которых мы пригласили? Ведь они оставили хорошо оплачиваемую работу. И вот миновало чуть больше двух недель, и мы вынуждены им сказать: мол, извините, промашка вышла. Помните, был разговор, что очень скоро мы получим два миллиона фунтов? К сожалению, ничего не вышло. Все провалилось.

А мой отец? Я знал, что он потеряет деньги, однако не предполагал, что это случится уже через месяц. Каким же идиотом он будет меня считать! А мама? Ведь эти деньги он взял тайком от неё. А теперь признается ей, что отдал их сыночку, который за три недели все профукал.

Я посмотрел на Гая:

— Что будем делать?

— Понятия не имею.

Мы решили сообщить им прямо сейчас. Они нам доверились, было бы несправедливо что-либо скрывать. Гай вышел на середину офиса.

— Слушайте все.

Я наблюдал за их лицами. Шок. Замешательство.

— Сколько денег у нас осталось? — спросила Эйми.

Гай взглянул на меня.

— Двенадцать тысяч шестьсот тридцать четыре фунта, — ответил я. — На эти деньги мы можем продержаться десять дней. И то если в конце месяца не выплатим жалованье.

— А если мы вложим свои деньги? — произнесла Мишелл. — У меня отложены две тысячи фунтов. Я собиралась поехать куда-нибудь в отпуск, но это подождёт.

Гай расплылся в улыбке:

— Спасибо, Мишелл. Но две тысячи нас не спасут.

— Я попробую уговорить брата вложить несколько тысяч, — проговорил Нил. — Он толковый бизнесмен.

— У меня осталось тысяч десять, — промолвил я, к своему удивлению. — Готов тоже вложить.

Я оставил часть сбережений на случай, если с сайтом ничего не получится.

— В этом месяце можно взять жалованье по минимуму, — добавила Эйми. — Только на жизнь.

Гай воодушевился:

— Великолепно. На эти деньги мы сумеем продержаться некоторое время. И продолжать искать инвесторов.

Мы разошлись.

До конца недели шёл сбор денег, весьма успешный. Утром в понедельник у меня были чеки на шестьдесят семь тысяч фунтов. Брат Нила, занимающийся в Бирмингеме борьбой с вредителями сельскохозяйственных культур, выдал двадцать тысяч. К моим десяти присовокупились семь Оуэна, он снял со своего счета все деньги. Две дала Мишелл, три Газ, десять Эйми, пять Санджей и даже десять вложила Мел. Разумеется, каждому была гарантирована соответствующая доля прибыли компании.

Пришлось сильно сократить расходы. Мы приняли предложение Эйми и в этом месяце выдали всем жалованья лишь по пятьсот фунтов. Надежда запустить сайт к футбольному сезону ещё оставалась, но без пиара и рекламы обойтись было невозможно. Иначе наш сайт превратится в модернизированную версию любительского сайта Газа. В общем, мы нуждались в серьёзных деньгах. Ещё два венчурных инвестора прислали отказы. Остался Генри Браутон-Джонс.

«Оркестр» был относительно новым фондом, организованным три года назад. Генри работал там почти с самого начала и недавно был повышен до ранга партнёра. У него был собственный кабинет, огороженный стеклянными стенами, с мягкими креслами и столом для заседаний.

Встретил он нас радушно, проводил к себе. Гай сделал сообщение минут на двадцать. Хорошо сделал, снова убедив меня в правильности выбранного курса. Я надеялся, что это убедит и Генри. Тот задал дельные вопросы, на которые получил исчерпывающие ответы. Вот только Гаю пришлось признаться в отсутствии у него опыта в бизнесе.

Миновал час. Генри проводил нас до двери, сказал, что скоро позвонит.

Он позвонил. На следующий день. Отказ.

Я мысленно сосчитал до пяти и спросил почему.

— Проект серьёзный, — ответил он. — Никаких претензий к идее у меня нет. Прибыль должна появиться, особенно если вы организуете в Интернете торговлю спортивной одеждой. Интернет развивается, у вашего сайта есть перспективы. Меня не устраивает одно: отсутствие у руководителя опыта управления.

— Отсутствие опыта?

— Да. Ты сам знаешь, что является главным для венчурных инвесторов. Менеджмент, менеджмент и ещё раз менеджмент. Особенно в нашем магазине. Гай Джордан рассказал все очень толково, но опыта в управлении подобными предприятиями нет не только у него, но и у остальных. Хотя технически сотрудники подготовлены отлично. Я рад помочь, но знаю заранее: если начну двигать ваш план дальше, мои партнёры не только зарубят его, но и дадут мне взбучку. Извини, старина.

Я вздохнул:

— Ладно, Генри. Спасибо, что уделил время.

— Не за что. Желаю успеха.

Я повернулся к Гаю. Он выжидающе смотрел на меня.

— Нет?

— Боюсь, что нет.

— Почему? Мне показалось, что ему понравилось. Почему он отказал?

— Отсутствие опыта управления.

— У меня?

— У всех нас.

— Чёрт возьми, какой-то заколдованный круг! Чтобы получить деньги, надо продемонстрировать результаты успешного управления компанией, но достичь этого невозможно, пока тебе не дадут денег. Абсурд! Я сейчас поговорю с ним. — Гай потянулся к телефону.

— Погоди! Даже если ты на него накричишь, решения он не изменит. Генри отнёсся к нам по-доброму, внимательно выслушал. Разве мы вправе требовать большего?

Гай откинулся на спинку кресла.

— Ну и с чем мы остаёмся?

— Ни с чем.

— Почему? Ведь много венчурных инвесторов. Давай поищем на их сайте. — Он начал стучать по клавишам.

— Нет, Гай.

— Дэвид! Нам нужны деньги?

— Очень. Но у венчурных инвесторов мы их не получим, во всяком случае, сейчас. Так что тебе придётся…

— Нет, исключено! — встрепенулся он, угадав мои мысли.

— Ты должен попробовать. Это наш последний шанс.

— Я же говорил тебе, что хочу добиться успеха без него. Или вообще брошу этим заниматься.

— Месяц назад так оно и было, — возразил я. — Но теперь положение изменилось. Почти все сотрудники вложили деньги. Кто сколько смог. И я тоже. Сайт принадлежит всем нам, не только тебе.

— Он откажет.

— Это станет известно только после твоей беседы с ним.

Гай закрыл глаза, поднял лицо к потолку. Я ждал результата его борьбы с самим собой. Наконец он промолвил:

— Ладно. Но ты поедешь со мной.

— Ты забыл, как он меня ненавидит?

— Нет, не забыл. Но одному мне не справиться.

Самолёт приземлился в аэропорту Ниццы. На сей раз Тони Джордан нас не встретил. Мы взяли такси, быстро миновали центр города и начали взбираться в гору. Я снова увидел море, деревья, скалистые утёсы, вспомнил жуткую неделю, проведённую в этих местах двенадцать лет назад. Как он отнесётся к моему появлению?

Дверь открыл Мигель, вежливо приветствовал Гая и повёл нас на веранду. У меня перехватило дыхание от живописного вида. Средиземное море, мыс Ферра, покрытый пышной растительностью, потрясающие особняки и снующие вдоль берега роскошные белые прогулочные яхты. Сейчас, в начале лета, небо было ещё голубее. У самого горизонта можно было различить неясное серое пятно. Наверное, Корсика.

При нашем появлении Тони поднялся с кресла. Морщин вокруг глаз у него прибавилось, седины тоже, но он был по-прежнему строен и подвижен. Открытой враждебности по отношению ко мне не выражал. Напротив, вежливо улыбнулся и представил темноволосой женщине. Она встала и оказалась выше его сантиметров на восемь. Красивая, что меня не удивило, и более изящная, чем Доминик.

— Сабина, это Дэвид Лейн, школьный друг Гая.

— Привет! — произнесла она с приветливой улыбкой и протянула руку для пожатия. Затем расцеловала Гая в обе щеки.

В доме заплакал ребёнок. Плач показался мне здесь совершенно неуместным.

— Пойду проведаю Андреаса, — произнесла Сабина, обнаружив немецкий акцент. — Гай, не забудь перед уходом повидаться с братиком.

— Обязательно.

Мы сели. Я покосился на окна спальни, которая, вероятно, теперь являлась спальней Тони и Сабины. Место, где я потерял невинность, а Доминик жизнь. Затем перевёл взгляд на гостевой коттедж, где я томился во время расследования её убийства, на старинную сторожевую башню, где Тони соблазнил Мел, а его сын разговаривал со мной с ненавистью.

Тони посмотрел на меня.

— Я ведь просил вас больше сюда не приезжать.

Сказано было спокойно, без нажима, словно он отметил наличие в прошлом между нами разногласий, которые сейчас готов забыть.

— Извините, но мой визит чисто деловой.

— Понимаю. — Он обратился к сыну: — Тебе нужны деньги?

— Да, — ответил Гай.

— Может, хватит?

— Я не собирался ехать к тебе за этим, но Дэвид настоял.

— Вот как? — Тони бросил на меня вопросительный взгляд.

— Гай действительно не хотел просить у вас деньги, — пояснил я, — хотя на сей раз они нужны ему для серьёзного дела. Я предлагаю вам не просто дать деньги, а инвестировать их в бизнес. В будущем он может принести неплохую прибыль.

— Хм. — Тони убрал со стола газету, под ней оказался бизнес-план, который мы переслали ему накануне. Взял, начал просматривать. — Это писали вы? — обратился он ко мне.

— Кое-что. Большую часть сочинил Гай.

Тони бросил взгляд на сына. Документ был составлен хорошо, и он это понимал.

Вскоре посыпались вопросы. Напряжённые, один за другим. Генри Браутон-Джонс тоже задавал каверзные вопросы, но они были ничто по сравнению с этими. Хотя на ознакомление у него был всего день, он прекрасно помнил все детали. Попросил меня обосновать положения финансового прогноза, внимательно выслушал, пожелал узнать наше мнение о нескольких футбольных сайтах, которые успел посмотреть. Расспросил о стратегии крупной телевизионной спутниковой компании «Чемпион старсат» и её планах в Интернете.

Через полтора часа Мигель подал обед, затем вопросы возобновились. Мы держались хорошо. Гай отлично ориентировался в материале, обнаружил знание всех тонкостей дела. Тони был вынужден это признать.

— Ну что ты скажешь, папа? — спросил Гай, когда вопросы закончились.

Тони посмотрел на Гая и широко улыбнулся:

— Идея хорошая. Я согласен её поддержать.

Гай не верил своим ушам.

— Пора начинать снова делать деньги, — продолжил Тони. — На всё это нужны средства. — Он сделал жест в сторону дома и сада, подразумевая также жену и сына. — Рынок недвижимости обветшал, а Интернет развивается. Я принимаю ваше предложение, но отношения у нас будут чисто коммерческими. То есть за свои два миллиона фунтов я намереваюсь получить соответствующую долю. Большую долю.

Гай и я переглянулись.

— Справедливо.

Тони протянул руку сыну.

— Спасибо, папа, — произнёс Гай.

— На следующей неделе я буду в Англии, и мы с твоими адвокатами все оформим. — Заметив, что Гай поморщился, он поинтересовался: — У тебя ведь есть адвокаты?

— У нас очень хороший адвокат.

— Замечательно. Я с удовольствием с ним пообщаюсь.

Я сомневался, что общение с Тони доставит Мел удовольствие. Гай тоже, судя по выражению его лица.

Он посидел со своим шестимесячным братом минут десять, и мы отправились в аэропорт. Дольше оставаться на вилле не хотелось ни мне, ни ему.

— До сих пор не могу поверить, — признался мне Гай уже в машине.

— Теперь ты видишь, что стоило попробовать, — отозвался я. — Но почему ты такой грустный? Мы ведь в очередной раз спасли компанию.

— Не нравится мне всё это!

— И что? Ты собираешься отказаться от его денег?

— Нет.

— Тогда радуйся.

— Ладно, но всё равно я ему не доверяю.

18

Июнь 1992 года, Сити, Лондон

Сегодняшний день, неимоверно долгий и жаркий, я был обязан провести за согласованием счётов. При одной мысли об этом мои конечности тяжелели, а мозг тупел. Просмотр компьютерных распечаток, многомерных таблиц — механический труд, скука. Я только недавно был принят в крупный банк, и, естественно, мне пока поручали лишь такую работу. Сейчас предстояло проверить соответствие балансов основных счётов банка в различной валюте. Теоретически в любой момент я мог раскрыть мошенничество, связанное с отмыванием многих миллионов долларов, но фактически это была сущая ерунда. Я бросил взгляд на главного менеджера отдела, маленького неряшливого человека, у которого непрерывно что-то чесалось под воротником. Он явно нервничал. Я фантазировал, что он опасается разоблачения, хотя знал причину нервозности. Менеджер боялся получить нагоняй от босса за обнаруженные недочёты. Но и это маловероятно.

Я закончил университет по специальности бухгалтер-аудитор, но аудит мне нравился больше, чем бухгалтерский учёт. Впрочем, и то и другое было скучно, скучно, скучно.

Моё существование в данный момент поддерживала единственная мысль, которую я лелеял, как путник в пустыне, увидевший на горизонте очертания оазиса. Вечером я иду на встречу выпускников школы-интерната Бродхилл. Мы соберёмся в банкетном зале отеля рядом с Марбл-Арч[22], директор школы произнесёт прочувственную речь, призовёт делать пожертвования, и будет много выпивки. Много-много. Здорово.

Я предвкушал встречу со старыми приятелями, с которыми после окончания школы не встречался. Знакомые фамилии попадались в газетах. Скромная девочка из нашего класса завоевала медаль по плаванию на Олимпиаде в Сеуле, один мальчик отличился во время научной экспедиции на Борнео, когда их группа две недели плутала по джунглям. Иногда появлялась информация о родителях. Например, отца Торстена Шолленбергера обвиняли в подкупе какого-то важного министра в правительстве Германии, а отец Троя Бартона получил «Оскара». Об отце Гая ни слова, как и о нём самом. Воспоминание об этой семье даже немного испортило мне настроение. Я надеялся, что сегодня Гай не придёт.

Он пришёл. Первым, кого я увидел, войдя в уже заполненный народом зал, был именно Гай. Он стоял с бокалом вина, беседовал с двумя нашими одноклассниками, которых я едва вспомнил. Гай изменился, но не очень. Немного раздался вширь, а белокурые волосы теперь зачёсывал назад. Вот, пожалуй, и все.

Я попытался прошмыгнуть мимо незамеченным, но Гай Джордан в это мгновение поднял голову, и мы встретились взглядами. Его лицо осветила широкая улыбка.

— Дэвид! Чёрт возьми, рад тебя видеть! Как поживаешь? — Он крепко сжал мою руку. — Давай-ка выпьем. — Гай вгляделся в свой полный бокал, осушил залпом и потащил меня к официантке с подносом. — За встречу!

У меня отлегло от сердца. Я полагал, что Гай не захочет со мной разговаривать, а он ведёт себя, словно ничего не случилось. Правда, мой школьный друг уже изрядно нагрузился. Ну что ж, придётся догонять.

— Итак, Дэвид, чем ты теперь занимаешься?

— Я на секретной работе.

— Секретной? И что это за работа?

— Не имею права рассказывать, ведь если ты узнаешь, тебя придётся убить. А это, сам понимаешь, неприятная процедура. А как ты?

— Я стал знаменитым актёром.

— Знаменитым? Почему я о тебе ничего не слышал?

— Выступаю под псевдонимом. Недавно вышли два блокбастера с моим участием. «Отдел» и «Грехопадение Морти».

— Надо же, я «Грехопадение Морти» видел, а тебя не узнал.

— Так я же владею даром перевоплощения.

В этот момент крупный мужчина с квадратными плечами и шеей игрока в регби хлопнул в ладоши, требуя внимания. Новый директор школы. Он говорил о школе и о том, что ей нужны деньги для нового театра, но мы его не слушали. Гай завоевал симпатию миловидной чернокожей официантки, которая продолжала приносить нам бокалы с вином. А мы их выпивали.

— Послушай, вон та девушка, случайно, не Мел Дин? — прошептал Гай.

Я проследил за его взглядом. Это была Мел. В элегантном тёмно-синем костюме. Рядом стояла Ингрид Да Куна.

— Ты прав, она.

— Пошли поболтаем?

— Давай, если хочешь. — Я не понимал, почему Гай захотел пообщаться с Мел, но был не прочь встретиться с Ингрид.

Директор школы закончил речь, и мы под аплодисменты протиснулись к девушкам. Гай нежно положил руку на плечо Мел. Она развернулась, готовая сказать что-то резкое, но, увидев его, ошеломлённо замерла.

— Привет, Мел! — воскликнул Гай. — Похоже, ты не ожидала увидеть меня здесь. Наверное, забыла, что я тоже закончил эту школу. А Дэвида помнишь?

Он расцеловал Мел и Ингрид в обе щеки. Они тоже не сильно изменились. На Мел было меньше макияжа, а рыжая прядь с тёмных волос исчезла. Нежные губки по-прежнему надуты, чем, по моему мнению, она тогда привлекла Гая. Загорелая Ингрид выглядела так, будто только возвратилась с отдыха. Она, как всегда, по-доброму широко улыбалась.

Наконец Мел пришла в себя.

— Ты так вольно обращаешься со всеми женщинами, или у меня особая привилегия?

— Только у тебя, Мел. Хотя могу наделить этой привилегией и Ингрид, если она хорошо попросит.

— Не дождёшься.

Через минуту мы беседовали, как старые друзья, которые не виделись всего пару месяцев. Гай при содействии своей любимицы официантки производил непрерывную дозаправку нас вином, ну а в себя влил его несметное количество. Видимо, имел большую практику. Что касается меня, то я чувствовал приятное опьянение.

Время пролетело незаметно, и неожиданно мы обнаружили, что остались едва не последними в зале. Гай посмотрел на часы.

— Как насчёт ужина? Я знаю здесь рядом хорошее местечко.

Мел взглянула на Ингрид, та кивнула, и вскоре мы вышли на улицу. Гай привёл нас в греческий ресторан, заказал греческое вино «Ретсина», пахнущее смолой, и началось гулянье. Гай сконцентрировал все внимание на Мел, которая была уже изрядно пьяна и на всё, что он изрекал, реагировала восторженным смехом. Я общался с Ингрид.

— Первый раз в жизни вижу живого агента ЦРУ, — сказала она.

— Послушай, — я заговорщицки понизил голос, — это государственная тайна, но тебе признаюсь. На самом деле моя работа гораздо серьёзнее и опаснее. Я бухгалтер-аудитор.

— Не может быть! Я слышала разные разговоры, но не думала, что они действительно существуют.

— Как видишь, мы существуем. Но в обычных обстоятельствах никому вреда не приносим. Вот я, например, пока не изувечил ни одного человека.

— А Мел вообще собирается стать адвокатом.

Я покосился на Мел, она взорвалась пронзительным смехом. Глаза сияли, волосы растрепались.

— Не сомневаюсь, она будет прекрасным адвокатом. Трезвая, ответственная, надёжная.

— Верно, — согласилась Ингрид.

— А ты по-прежнему главный редактор «Вог»?

— Почти. Я редактор отдела журнала «Мир патио». Это новое издание. Очевидно, ты о нём ещё не слышал.

— Пока нет. Но наверняка подпишусь.

— Тогда поторопись, потому что он скоро закроется. Выходит всего шесть месяцев и уже прогорел.

— Жаль.

— Не беспокойся. На мне это не отразится. Я найду чем заняться.

— Я удивлён, что ты по-прежнему в Англии, когда в мире столько экзотических мест.

— Для меня экзотика — Лондон. Единственный город, где можно наблюдать столько очаровательных оттенков серого. А люди… они здесь такие сдержанные в проявлении душевной теплоты. Очень сдержанные. А влажные зимы романтичные.

— Ты настоящая ценительница красоты.

— Мне надоело переезжать с места на место. Моя мама теперь в Нью-Йорке, с новым мужем, и я рада, что больше не нужно следовать за ней. В Лондоне ощущается некая приятная стабильность. И работается хорошо.

— Вот только оформление двориков мало кого интересует.

— Ничего, придёт время, и я буду управлять собственной издательской империей. Возьму тебя к себе главным бухгалтером.

— Замечательно. Немедленно начну к этому готовиться.

Я налил ещё вина.

— Рад, что мы снова встретились. Ты очень выручила меня тогда во Франции. Не знаю, как бы я добрался до дома без твоих двухсот франков.

— До чего же противно было там находиться. — Ингрид передёрнула плечами. — Это одно из самых неприятных событий в моей жизни.

Мы помолчали, наблюдая за парой напротив. Неожиданно Гай повернулся к нам:

— О чём вы трепетесь?

— Ни о чём, — сказал я.

Он подался вперёд.

— О Франции, я угадал?

Мел насторожилась. Гай разлил остатки из второй бутылки «Ретсины».

— Так вот, позвольте мне сказать вам кое-что. Миновало пять лет, мы уже не дети. Пора об этом забыть. Лично я события во Франции из памяти стёр. Навсегда. И вам советую.

— Хорошо, — промолвил я, поднимая бокал.

Когда мы наконец выбрались из ресторана, я был очень пьян. Ингрид села в первое такси, я в следующее, оставив Гая в обнимку с Мел.

Разумеется, они поедут вместе. Неясно лишь, к нему или к ней.

После того вечера моя жизнь стала интереснее. Мы с Гаем начали общаться. Встречи были нужны ему не меньше, чем мне. Он действительно был актёром. Три года проучился в университете, откуда его чуть не выгнали, затем каким-то образом сумел поступить в престижное училище драматического искусства. Говорит, что учился успешно. Но после окончания успехов пока не наблюдалось. Получил несколько эпизодических ролей в спектаклях репертуарных театров и столько же на телевидении. Участвовал в эпизоде фильма «Грехопадение Морти». Имел агента, от которого было мало толку. Отсутствие ролей объяснял перепроизводством актёров и тем, что его не допускают в круг избранных. Конечно, он прав, но разве так добиваются ролей молодые актёры? Вместо того, чтобы писать письма и обивать пороги студий, Гай посещал спортзал и смотрел по телику сериал «Обратный отсчёт». Молодые актёры, как правило, голодные. А Гай мучился жаждой. И утолял её за обедом и ужином.

Вечером ему компанию составлял обычно я. Легче стало переживать скуку на работе, когда знаешь, что в конце дня тебя ждёт веселье. Разумеется, вставать утром стало тяжелее, но тогда это меня не волновало. У Гая была небольшая квартира на Глостер-роуд, и мы регулярно обходили пабы и бары в этом районе. Иногда к нам присоединялись его приятели, тот же Торстен Шолленбергер, когда приезжал в Лондон.

О чём мы беседовали? Честно говоря, не помню. Обычная болтовня. Встречи помогали нам встряхнуться и развеять дневную скуку. В конце вечера Гай обычно начинал кадрить женщин и почти всегда добивался успеха. Он был хорош собой, в нём угадывалась аура рискового парня, героя боевика. Это привлекало. Мои попытки понять, какого типа женщины клюют на него, оставались безуспешными, пока я не осознал, что при определённых условиях он способен очаровать почти любую. Гай предлагал им веселье и секс при полном отсутствии обязательств с обеих сторон. Давал «порядочным» девушкам возможность стать на одну ночь «непорядочными».

Такие правила игры принимали многие. Но не Мел. Гай относился к ней, как к запасному варианту. Если ничего подходящего найти не удавалось, ехал к Мел. Без звонка, без предварительной договорённости, просто заявлялся ближе к двенадцати. И она всегда ждала его.

Порой Мел ходила с нами куда-нибудь. Неизменно в приподнятом настроении, а Гаю всё это было до лампочки. Нет, он ей не грубил. Хуже — просто проявлял безразличие. Я понимал: Мел любила Гая, а он пользовался ею, как какой-нибудь необязательной вещью, которая всегда под рукой. Мел панически боялась его потерять и потому была готова на все. Если бы я тогда задумался над происходящим, то наверняка бы обнаружил в характере Гая черты законченного эгоцентрика. Но я не задумывался.

Гай закончил курсы пилотов и летал на дорогом одномоторном самолёте «Сессна-182», который купил ему отец. Он часто брал меня с собой. Мы летали с аэродрома Элстри в северной части Лондона обедать во Францию, иногда в Дорсет, где было очень симпатичное лётное поле. Гай уже изрядно поднаторел в лётном деле. Его коронным номером было пронестись над волнами на высоте пятнадцати метров, едва их не касаясь, или подняться метров на восемьдесят над полями английской глубинки.

Вдохновлённый примером, я тоже начал учиться. Практиковался на старом драндулете «АА-5». Мне сообщили, что безопасная высота для полёта не ниже семисот метров, перед полётом необходимо тщательно проверять самолёт и ни в коем случае не употреблять алкоголь. Похоже, Гай считал, что правила написаны не для него. Проучившись какое-то время, я начал нервничать, сидя рядом с ним в самолёте.

В воздухе он был ас, а вот на земле нет. Получить серьёзную роль все не удавалось.

Однажды мы встретились в пабе рядом с Лестер-сквер. У Гая в этот день было намечено прослушивание. Когда я вошёл, он уже сидел с бутылкой пива.

— Ну как? — спросил я.

— Не знаю. Обещали позвонить. Но звонка можно ждать сто лет.

— Не отчаивайся, ещё получишь роль.

— И что? Ведь это паршивая роль в тупом коммерческом сериале. Дэвид, играть такие роли просто унизительно.

— Но с чего-то надо начинать.

— Я знаю, однако выходит совсем не то, чего я ожидал. В театральном училище мне нравилось. По-настоящему. Стоять на сцене, изображая другого человека, произносить замечательные монологи, творить, управлять эмоциями публики. Это здорово. Подлинное удовольствие. И у меня получалось. Чехов, Ибсен, Стейнбек, даже Шекспир — везде я играл довольно прилично. После выпускного спектакля я был в числе четырёх, кому позвонила агент и предложила с ней работать.

— Но это же хорошо!

— Что хорошего? Знаешь, как проходит кастинг? Тебя снимают на «Поляроид», ты говоришь в камеру несколько идиотских фраз, и с тобой прощаются. «До свидания, мы вам позвоним».

— Может, позвонят?

— Что-то не торопятся. Не пройдя очередной кастинг, я чувствую себя полным дерьмом. И самое главное, непонятно, чего им нужно. Что им во мне не нравится? Голос? Или я вообще бездарен?

— Успокойся, Гай. У тебя обязательно получится. Всегда получалось.

— Вот именно. У меня всегда был успех. Особенно в школе, помнишь? Теннис, футбол, душа компании. Я надеялся, что и актёром тоже стану успешным. Думал удивить успехом даже отца. Но, как видишь, ничего не получается.

— Перестань хандрить! — воскликнул я. — Лучше давай выпьем.

Как обычно, алкоголь сработал. Через полчаса мы уже болтали с двумя молодыми итальянками. Гай закадрил ту, что посимпатичнее, мне досталась пострашнее. Но вечер прошёл на удивление хорошо.

Покупая в газетном киоске свежий номер «Частного детектива», я случайно увидел обложку журнала «Мир патио». Пролистал без интереса, пока не нашёл напечатанный на последней странице номер телефона редакции. В офисе сразу позвонил Ингрид и предложил сходить в кино. Мы отправились на «Танцы с волками», а после решили поужинать в тайском ресторане в Сохо.

Я не думал об этом, как о свидании. Просто встреча школьных приятелей, которые давно не виделись. Впрочем, приятелями нас можно назвать с натяжкой. Мы были едва знакомы. Ингрид мне нравилась. И раньше, и особенно сейчас. Была в ней милая непосредственность, соседствующая с необыкновенной проницательностью. Ингрид понимала, чем я живу, умела слушать, поощряя меня рассказывать о себе больше, чем я намеревался. Нет, это были не какие-то шокирующие откровения, скорее напротив. Но она все понимала.

Заговорили о Гае.

— Ты виделся с ним после встречи выпускников?

— Да. Мы общаемся регулярно. Ходим в пабы.

— А с Мел он тоже встречается?

— Иногда.

— Это плохо.

— Для Мел плохо, но для Гая прекрасно.

— Эгоистичная свинья. — Заметив моё удивление, Ингрид добавила: — Разве он не такой?

— Ты права, — согласился я.

— А ведь она его любит. Ещё с тех пор. И очень переживает из-за… ну, сам понимаешь из-за чего.

— Что такого в нём находят девушки? — удивился я.

— Очень многое, — произнесла Ингрид, блеснув глазами.

— Неужели и ты тоже?

— Ни за что на свете я не хотела бы стать его подружкой. И Мел вовсе не завидую. Но это не значит, что Гай непривлекательный.

Я принялся выуживать из горшочка кусочек рыбы, приправленной соусом карри. С помощью палочек получалось плохо. А вот Ингрид действовала ими профессионально.

— Где ты научилась?

— В детстве, в Сан-Паулу. Там большая японская община, много ресторанов. Родители часто меня туда водили. Затем мы переехали в Гонконг, и у меня была возможность попрактиковаться.

— А вот у меня, к сожалению, не было, — промолвил я, наконец достав рыбу.

— Мел очень трудно, а тут ещё Гай.

Я кивнул:

— Да, он не делает её счастливее.

— У Мел было тяжёлое детство. Родители вели непрерывную войну друг с другом и использовали её как оружие. Особенно отец.

— А потом ещё история с Тони Джорданом, — добавил я.

— Вот именно. Я навещала её в Манчестере, когда она училась в университете. Мне показалось, Мел дала обет целомудрия. Воплощённая скромность. Так продолжалось до недавнего времени.

— Пока она снова не встретила Гая?

— Да. — Ингрид положила себе ещё риса. — А как ты?

— Что я?

— Ну, были у тебя какие-нибудь серьёзные отношения?

Я вздохнул:

— Нет, серьёзных не было. А у тебя?

— А мне постоянно попадаются не те мужчины. — Ингрид покраснела. — Пора что-то в корне менять.

Мы встретились через неделю. Хорошо провели вечер, но всё же Ингрид меня огорчила. Журнал «Мир патио» прекратил существование, но её, уже от другой фирмы, командировали на несколько недель в Париж ознакомиться с успешными журналами на предмет издания в Англии. Ингрид была в восторге. Она знала французский язык, любила Париж. Я шумно радовался за неё, хотя на самом деле был недоволен, зная, что с нетерпением стану ждать её возвращения.

19

В то лето мы встречались с Гаем почти каждый день. Однажды я пришёл в наш паб, а там он с Оуэном. Гай пил пиво и болтал без умолку, не обращая внимания на брата. Однако игнорировать его присутствие было сложно. Оуэн возмужал. Ему теперь было около двадцати лет, и подросток-акселерат превратился в мускулистого взрослого мужчину. Несмотря на уговоры Гая, к пиву он не притронулся.

Я попытался завести разговор:

— Чем занимаешься, Оуэн?

— Учусь в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе. Специальность — «компьютерные технологии».

— Нравится?

— Народ на курсе противный, но само преподавание на уровне.

— Я знаю, как проводят время калифорнийские студенты. По фильмам. Пляжи, девочки, вечеринки.

Оуэн мою шутку не принял и произнёс, насупившись:

— Я подобным не занимаюсь.

— Конечно, конечно. — Я глотнул пива и спросил с надеждой: — А здесь ты надолго?

— На четыре дня. Заехал из Франции после встречи с отцом.

— Как он?

Оуэну, видимо, надоело болтать со мной. Не ответив на вопрос, он повернулся к брату.

— Абдулатифа наконец нашли. Мёртвого.

— Садовника Абдулатифа? Где?

— На какой-то помойке в Марселе. Личность определили только через неделю по отпечаткам пальцев.

— Его убили?

— Разумеется. Он ведь занимался проституцией. Местные полицейские сообщили, что таких там убивают постоянно.

Гай допил пиво.

— Не могу сказать, что эта весть меня опечалила.

— И меня тоже. — Оуэн посмотрел на меня с насмешливой улыбкой. — Гай говорил тебе, что я видел, как он употреблял Доминик?

— Нет, — произнёс я, начиная холодеть.

— Это случилось за день до вашего приезда. Папа куда-то отлучился, а она, очевидно, решила, что я сижу за компьютером. И ошиблась. Мне удалось подсмотреть, как они развлекались. — Он поймал мой взгляд и усмехнулся. — Естественно, я рассказал об этом полиции. Вот почему детективы решили, что он её убил.

Гай заметил моё смущение и попытался сменить тему:

— Как это воспринял папа?

— С восторгом. Кстати, на следующей неделе он собирается сюда приехать. Повидаться с тобой.

— Здорово, — промолвил Гай без энтузиазма. — Но ты к тому времени уже отправишься в Штаты?

— Да. Но ему это безразлично. Думаешь, он обрадовался, когда я туда прибыл?

— Зато я обрадовался.

Больше в тот вечер мы Францию не вспоминали.

С Гаем я встретился после отъезда Оуэна в Калифорнию. Мы пошли на стадион «Уэмбли» на товарищеский международный матч. Англия играла с Бразилией. Нашей команде удалось сыграть вничью, один — один. После игры мы двинулись на автостоянку, сели в «порше» Гая цвета электрик и стали ждать, когда стоянку покинут несколько тысяч автомобилей. Гай включил проигрыватель.

— Интересную новость привёз твой брат из Франции, — проговорил я.

— Да, — буркнул Гай.

— Доминик действительно убил садовник?

— Не знаю. Но полицейские были в этом совершенно уверены.

Я послушал ансамбль «Ю-ТУ» примерно с минуту, набираясь храбрости для следующего вопроса:

— Гай!

— Да?

— Как твои следы оказались под окном спальни Доминик?

Стоящий впереди автомобиль продвинулся на два метра, и Гай следом за ним.

— Я ходил отлить перед сном.

— Но этого не было.

— Как не было? — удивился он, преувеличенно сосредоточив внимание на автомобиле впереди.

— Мы вместе пришли в коттедж. Нигде не останавливались.

— Ты просто забыл, ведь миновало пять лет. Не мудрено перепутать. В тот вечер я заходил в кусты отлить. Полиция это проверяла.

Я собирался возразить, но передумал. Бесполезно. Но почему он не хочет сказать правду?

— Пойдёшь со мной поужинать с папой? — спросил Гай.

— Нет, спасибо.

— Да что ты, пошли, повеселимся. Потом завалимся в какой-нибудь клуб. Отец за все заплатит.

— Я бы предпочёл с ним не встречаться. А он со мной тем более.

— После Франции?

— Да, после Франции.

Машины начали движение. Гай почти вплотную прижался к автомобилю, чтобы никто не сумел влезть.

— Я тоже не могу забыть Францию, как ни пытаюсь. До сих пор не могу простить отцу Мел.

— Но продолжаешь с ним встречаться.

— Приходится. Он ведь игрок, понимаешь?

— Не совсем.

— Умеет жить, весело проводить время. Не относится к себе слишком серьёзно и к другим тоже. Ну обидел кого-то, сделал больно, как, например, мне или Мел, и забыл.

— Нельзя же всю жизнь думать лишь о себе.

— Почему? — удивился Гай. — На самом деле, это не так плохо. Тем более, что отец старается никому дорогу не переходить. Его девиз: живи и давай жить другим.

— А Оуэн о нём того же мнения?

— Он его ненавидит. Общается только из-за меня. Чтобы я не переживал.

— Мне всегда казалось странным, что вы такие разные и настолько близки.

— Да, мы помогаем друг другу с детства. Ко мне мама с папой ещё проявляли интерес, а к Оуэну никогда. Он для них словно не существовал. Я был единственным, который думал о нём. А он думал обо мне. — Гай рассмеялся. — Помню, когда мне было восемь лет, мы жили тогда в Лос-Анджелесе, родители ещё были вместе, я провинился, полез в бассейн с кусочком стекла. Папа разозлился и стал снимать с меня стружку. Он всё время ходил злой, видимо, потому, что ссорился с мамой. Всё продолжалось минут десять. Оуэну было только пять лет, но мальчик был крупный, можешь вообразить, так вот он понаблюдал за нами, а потом вдруг издал истошный вопль и ринулся на отца. Оба полетели в бассейн. Папа в костюме. Представляешь его состояние? После этого Оуэна целую неделю укладывали в постель сразу после ужина. Никаких развлечений. А ему это было безразлично, ведь он защитил меня. Хорошо иметь такого брата.

— Да, — кивнул я, радуясь, что у меня нормальная сестра, а не чокнутый брат вроде Оуэна.

Через пару дней мы встретились в пабе после работы. Точнее, после моей работы, потому что Гай скорее всего провёл день у телевизора.

— Как повеселился с отцом?

Гай вздохнул:

— Кошмар.

— Сильно загуляли?

— Нет, кошмар совсем другого типа. Настоящий. Отец требует, чтобы я нашёл работу.

— Возмутительно.

— Это не шутки. Я заявил, что моя работа — играть на сцене. Кстати, чертовски трудная работа. А он говорит, что это чепуха и я бездельничаю. Сообщил, что собирается урезать мой бюджет.

— Сурово.

— На моё имя открыто два счёта в банке, которыми заведует Патрик Хойл. Я сказал отцу, что он не имеет права распоряжаться моими деньгами. А он заверил меня, что имеет. Наверняка так и будет. Хойл сделает для него что угодно. Отыщет способ перекрыть мне доступ к своим деньгам.

— Но всем остальным приходится работать, — заметил я.

— Дэвид, не надо меня стыдить. Я знаю, что большинству людей приходится трудиться. А вот мой папаша почему-то не работает, зато лицемерно рекомендует это мне. Ему, значит, можно проводить жизнь у бассейнов на Французской Ривьере или на швейцарских горнолыжных курортах, а мне нельзя даже иногда сходить в паб?

— Но твой отец живёт на свои деньги, — возразил я.

— Так он и выразился, — раздражённо проворчал Гай. — Намерен продать мой самолёт.

— Скверно…

— Да. — Гай допил пиво и встал. — Но я не собираюсь сдаваться. Через пару лет добьюсь успеха на сцене. Посмотрим, что он тогда скажет.

Он вернулся с бутылкой пива для себя и пинтой горького мне.

— Ну а ты как?

— Хорошо, — ответил я. — На следующей неделе приезжает Ингрид.

— И ты собираешься сделать ход?

Этот вопрос после её отъезда я задавал себе постоянно. Ингрид мне нравилась, а вот я ей? Возникали сомнения. В общем, я боялся испортить нашу зарождающуюся дружбу.

— Не знаю.

— Нужно действовать смелее, — заявил Гай тоном мастера-наставника. — Можно попросить Мел, чтобы она с ней поговорила.

— Нет.

— Слушай! У меня идея. Давай поедем куда-нибудь на уик-энд. Вернее, полетим. Ты, я, Мел и Ингрид. Например, во Францию или лучше в Шотландию. Я всегда мечтал покружить над Гебридскими островами. Если отец не шутил насчёт продажи самолёта, то следует использовать его на всю катушку. Что скажешь?

— Звучит заманчиво.

— Появится возможность узнать её получше. А если повезёт, то и…

— Мне кажется, ты торопишь события.

— Нет. Надо брать быка за рога.

Меня смущали попытки Гая устроить мою личную жизнь. К тому же я ещё не разобрался в своих планах насчёт Ингрид. И вообще пока никаких планов не существовало. На следующей неделе предстояло сдать серьёзные бухгалтерские расчёты. Работа в основном выполнена, но надо все оформить. А слетать в Шотландию было бы здорово… Потом приеду, напрягусь.

— Согласен, — промолвил я. — Отличная идея.

20

В пятницу в семь тридцать утра мы с Гаем уже были на аэродроме Элстри. Сняли чехол с самолёта, обошли вокруг, все внимательно осмотрели. Вскоре появились девушки.

Ингрид посмотрела на небо, затянутое низкими серыми облаками.

— Ты уверен, что в такую погоду можно лететь?

Гай улыбнулся:

— Не беспокойся, я имею право летать в любую погоду. Как-нибудь доберёмся до Шотландии, а там солнечно. Сам слышал по радио.

Девушки устроились на задних сиденьях, а я сел рядом с Гаем. «Сессна-182» — прекрасный самолёт. Лучше одномоторных, которые могут поднять четверых человек, и топливный бак у него достаточно вместительный, чтобы покрыть большое расстояние. Мы взлетели и через несколько секунд оказались в облаках, а спустя минуту уже над ними.

Дальше пошли на автопилоте в метрах семидесяти над облаками, переходя от одного авиадиспетчера британских ВВС к другому. Впрочем, работы у них было немного — наш самолёт был пока единственным в небе. Я восхищённо наблюдал за действиями Гая. У меня налёт чуть более десяти часов, а одному подниматься в воздух вообще ни разу не доводилось.

Когда мы пролетали над рекой Клайд, в облаках наметился просвет. Гай пошёл на снижение, осторожно двигаясь в серой мгле вдоль залива Ферт-оф-Клайд. Самолёт прошёл над атомной подводной лодкой с вертолётом и нырнул в щель между невысокими горами. На той стороне оказалась дивная солнечная погода. Под нами раскинулось море, уже не пасмурно-серое, а ярко-голубое, местами бирюзовое. На волнах покачивались два экскурсионных судна. Справа скалы, фьорды, дальше горы. Красота необыкновенная. Девушки сзади перестали болтать.

Мы двинулись вдоль южного берега острова Малл, пролетели над старинным Айонским аббатством. Затем Гай снизил самолёт до тридцати пяти метров и пронёсся над знаменитой базальтовой пещерой Фингала на острове Стаффа. На такой высоте можно было заглянуть прямо в пещеру и увидеть чёрные базальтовые столбы. Мы даже вспугнули стаю птиц. И вот уже северный берег Малла, романтический средневековый замок. Здесь Гай набрал высоту. Мы приближались к небольшому портовому курортному городку Оубан, где намеревались заправить самолёт и поесть. Посадочную полосу заслоняла гора. Гай её обогнул и мастерски посадил «сессну». Колёса коснулись земли и зашуршали.

Мы пообедали в отеле недалеко от лётного поля. Вышли на солнышко, уселись на лавочке в небольшом саду. С моря дул приятный ветерок. Всё было замечательно. Девушки поначалу откровенно скучали, но теперь оживились. Мы были рады, что выбрались из мрачного Лондона. В полдень Гай собирался сделать перелёт к острову Скай. Там мы проведём следующий день, а потом двинемся к острову Барра. Ещё через день полетим домой.

За обедом Гай нарушил правила, выпил пинту пива. Он опытный пилот, знает, что делает. Но я ограничился кока-колой, хотя и не собирался управлять самолётом.

Мы вернулись на лётное поле, заправили «сессну». Я зашёл в фургон, где размещался контрольно-диспетчерский пункт, узнать прогноз погоды. Позвал Гая и показал факс.

— Смотри.

Рядом с городом Инвернесс[23] было написано: «ВЕР 30 ВРЕМЁН ГРЗ BKN0010CB».

— Ну и что? — сказал Гай.

— Разве это не означает, что будет гроза?

— Нет, это означает, что над городом Инвернесс возможна кратковременная гроза. Вероятность события — тридцать процентов. К тому же Инвернесс на восточном берегу, а мы на западном.

— Но это же где-то недалеко от острова Скай.

Гай кивнул.

— Посмотри на небо. Где ты видишь облака? И вообще, летом чуть ли не каждый день предсказывают грозу. Просто метеослужба пытается прикрыть свою задницу. Мы грозу обойдём, даже если натолкнёмся. Понял?

— Да, — ответил я, подумав, что лучше мне ничего не знать о лётном деле. Так спокойнее.

Мы взлетели в ясное небо и двинулись вдоль береговой линии на север. Под нами мелькали утёсы, маяки, узкие морские заливы, стаи птиц, небольшие фермы, замки. Пролетели над проливом Слит, городком Моллейг и вышли к узкому проливу Кайл-оф-Лохалш. Слева тёмные горы острова Скай, справа Северное нагорье. Я обернулся полюбоваться горой Бен-Невис, которая осталась примерно в тридцати метрах позади. Неожиданно перед самолётом возникла огромная чёрная туча. Мне было ясно, что Гай вряд ли повернёт. Он опытный пилот. Ему нужно доверять.

Началась тряска, самолёт накренился. Мел заохала. Ничего, с таким неудобством можно примириться. Может, всё обойдётся…

Не обошлось.

Самолёт вдруг швырнуло вниз, словно сверху прихлопнуло гигантской рукой. Вот уже совсем близко вода. Гай выругался, включил полную скорость, пытаясь набрать высоту. Вода была всего в нескольких метрах под нами, неспокойная, тёмная. Как Гай ни старался, набрать высоту не удалось. Ещё один такой нисходящий воздушный поток, и мы будем очень мокрыми, если повезёт. Потому что самолёт разлетится на куски. Неожиданно та же гигантская рука потащила нас наверх. Вода исчезла далеко внизу, а через несколько мгновений самолёт окутали облака. Стало темно.

Гай с трудом справлялся с рулём, чертыхался. Я не знал, что он пытается сделать. Похоже, ничего сделать нельзя. Самолёт не слушался команд. Я посмотрел на высотомер. Только что было семьсот метров, теперь уже триста. По кабине летала карта, дощечка для письма, руководство по полётам. Меня швырнуло в сторону. Сзади сумка Ингрид ударилась в потолок. Где мы, куда летим — неизвестно. Со всех сторон вода.

Мел громко заплакала. Я оглянулся. Она была в ужасе.

— Скажи ей, чтоб заткнулась! — крикнул Гай.

Я не знал, чем её утешить, поэтому просто выключил связь с задним отсеком.

Внезапно все озарилось ослепительным белым светом, а следом раздался взрыв. Я посмотрел на крылья. Невероятно, но они были на месте.

— Ты помнишь, что тут везде горы? Как бы не врезаться.

— Я знаю, — ответил Гай. — Но они невысокие. Мы их вряд ли заденем.

В этот момент стрелка высотомера стала поворачиваться в другую сторону. Мы теряли высоту. Только что был почти километр, и вот уже семьсот метров, триста… А вокруг полно холмов примерно такой высоты. Я вгляделся в темноту. Холм мог быть прямо перед нами.

Вдруг чернота разорвалась в клочья, и мы увидели, что летим над заливом, прямо по курсу горный склон. Залив разветвился на два рукава. Для принятия решения у Гая было всего несколько мгновений. Он взял вправо.

— Слава Богу, — пробормотал я.

— Где карта? — спросил Гай.

Я нашёл карту, протянул ему. Мы летели над узкой горной долиной, не шире двух километров. Впереди что-то маячило, похожее на горную седловину. Гроза осталась позади.

— Это Скай. Лётное поле как раз за этой седловиной. — Гай перевёл двигатель на форсированный режим и начал набирать высоту. У «Сессны-182» двигатель мощный, рассчитанный на подъём триста метров в минуту, но сейчас эта норма не выполнялась, потому что мы шли против ветра.

Мел затихла. Я посмотрел вниз. Мы пролетали над узким фьордом в форме полумесяца. Схватил карту. Гай считал, что мы находимся в южной части острова Скай. Но там не было никакого серповидного фьорда. Он оказался совсем в другом месте. На большой земле, где долина упиралась в гору километровой высоты.

— Гай, мы летим не над Скаем!

— А где же?

— Над большой землёй, если судить по этому заливу. Нужно поворачивать, иначе врежемся в гору.

Я пытался показать ему на карте, но он отмахнулся.

— Ты с ума сошёл? Поворачивать в грозу. Когда всего в нескольких километрах лётное поле.

— Его там нет. Посмотри на компас. Мы летим не на северо-восток, а на север.

— Показания компаса искажены грозой. И вообще, командир корабля я. Так что заткнись к чёртовой матери!

Я заткнулся. Но за седловиной всё скрыто облаками. А если там дальше гора? Долина сужалась. Скоро развернуться будет невозможно — справа и слева холмы. Мы набрали достаточную высоту, чтобы преодолеть седловину. Но если я прав и там не лётное поле, а гора, то гибель неизбежна.

Я посмотрел вниз. Ещё один небольшой фьорд, окаймлённый лесом. Сверился с картой. Действительно, этот фьорд обозначен, в двух километрах от серповидного.

— Гай, разворачивайся! Я на сто процентов уверен, что впереди гора.

— Лучше помолчи!

Он настолько верил в лётное поле за седловиной, что ничего не хотел слушать. Седловина теперь была совсем близко. Мы ещё можем повернуть, но через десять секунд будет поздно.

И я сделал то, что должен был сделать. Схватил запасной руль и повернул направо. Гай пытался восстановить курс, но я оказался сильнее. Самолёт резко взмыл вверх и развернулся в сторону другой горы.

— Не мешай мне, Гай, иначе мы в неё врежемся! — крикнул я.

Он бросил руль. Я увидел поросший папоротником склон, деревья, водопад. Все это приближалось. До склона оставалось несколько метров. Несмотря на крутой вираж, самолёт разворачивался очень медленно. Ну давай же! И вот наконец мы повернули туда, откуда прилетели. Я стал набирать высоту.

— Что ты делаешь, сумасшедший! — воскликнул Гай. — Ты чуть нас не убил!

— Посмотри назад!

В облаках над седловиной образовался просвет, в который была отчётливо видна гора. Та самая.

Если бы я не развернул самолёт, мы бы врезались прямо в неё. Гай охнул. Побледнел, губы задрожали.

— Боже мой…

Набрав достаточную высоту, я направил самолёт туда, где между грозовыми тучами виднелось ясное небо. Остров Скай едва просвечивал между облаками, но этого было достаточно, чтобы двигаться вдоль береговой линии в сторону Моллейга.

— Извини, Дэвид, — произнёс Гай. — До сих пор не могу поверить.

Я глянул на него. Он был в шоке. Значит, самолёт придётся вести мне, налетавшему всего двенадцать часов и не на таком мощном самолёте, как «сессна». Правда, органы управления здесь такие же, как и в моём «АА-5». Можно, конечно, запросить помощь в Шотландском авиационном центре, но я не имел опыта работы на радиотелефоне, поэтому решил лететь к Оубану, а там самолёт посадит Гай.

Включил связь с задним отсеком. Услышат всхлипывания Мел.

— Как дела? — спросила Ингрид.

— В порядке.

Но до порядка было ещё далеко. Я довёл самолёт до маяка Арднамарчан, потом повернул в направлении залива Малл, где, по моим предположениям, должен находиться Оубан. Но там все небо застилала очередная грозовая туча. Пришлось развернуться. Я вспомнил, что, когда мы шли вдоль северного берега Малла, там где-то было травяное лётное поле. И скоро нашёл его в двух километрах впереди.

Я повернулся к Гаю. Он сидел сгорбившись, смотрел в окно.

— Гай, ты должен посадить самолёт.

— Сажай ты!

— Но я никогда не сажал самолёт, там более на траву. Так что придётся тебе.

— Ладно, — нетвёрдо произнёс Гай. Взял руль, начал манипулировать с дросселем и органами регулировки пропеллера. Затем все бросил и откинулся на спинку сиденья. — Нет. Я не могу. Сажай ты.

— Гай!

Он отвернулся к окну. Я направил самолёт к узкой травяной полоске вдоль моря. Конечно, мне приходилось сажать самолёт. Получалось неплохо, несколько раз даже без подпрыгивания. Но внизу была знакомая бетонная полоса, а рядом сидел инструктор, готовый в любой момент взять управление на себя, если я что-нибудь напутаю.

Сегодня, если напутаю, исправлять будет некому.

Я потянул дроссель на себя и отпустил закрылки на две градации. Самолёт начал терять скорость и высоту. Но этого было недостаточно. Пришлось вытянуть дроссель до отказа, отпустить закрылки до последней градации и направить нос самолёта вниз. И всё равно мы были слишком высоко и двигались очень быстро. Посадочная полоса надвигалась на меня с бешеной скоростью. Я едва успел выправить самолёт, как он сильно ударился о землю и снова взлетел, совершив огромный прыжок. Я продолжал манипулировать с управлением, и через два прыжка мы уже катили по твёрдой земле в сторону изгороди в дальнем конце посадочной полосы. Я затормозил, самолёт выскочил с посадочной полосы в высокую траву, которая замедлила движение эффективнее, чем моё торможение. Мы остановились в двух метрах от изгороди.

Я выключил двигатель. Потом мы долго сидели молча, не веря, что уже на земле.

21

Август 1999 года, Кларкенуэлл, Лондон

— Как обстоят наши дела, Гай?

— Мы выжили, папа. Работаем в Интернете и имеем сорок тысяч посещений в неделю, — с гордостью сообщил Гай.

Это было первое официальное заседание совета директоров нашей компании, хотя из четырёх директоров лишь Патрик Хойл упаковал своё огромное тело в мешковатый костюм. Наш председатель был в чёрной футболке, как и его сын. Он пребывал в приподнятом настроении, ему явно нравился стиль жизни Интернета.

Тони инвестировал два миллиона фунтов под восемьдесят процентов акций компании. Нам досталось соответственно двадцать, причём львиную долю по праву получил Гай. Невыгодно, но у нас не было выбора. Мел провела переговоры с Тони очень профессионально, но они не помогли. Он ухватил нас за причинное место и сжал. Противно то, что это доставляло ему удовольствие. Тони — совсем другой тип инвестора, чем мой отец.

— Вообще нет проблем?

— Были, но мы их разрешили. Сайт запустили десять дней назад, и он сразу заработал. Штат компании подобран отлично.

— И что произойдёт, если я на своём компьютере напечатаю «www.ninetyminutes.com»?

— Папа, я не знал, что ты умеешь печатать.

— Умею! — Тони понимающе улыбнулся.

— Ну тогда давай попробуй. — Гай подвинул отцу свой ноутбук.

Тони старательно набрал в окошке поисковика название нашего сайта, и на экране возник уже ставший родным логотип. Гай объяснял структуру сайта. Хойл стоял сзади и внимательно слушал.

— А знаешь, это действительно хорошо, — произнёс Тони.

— Знаю. — Гай улыбнулся. — И будет ещё лучше.

— Кто-нибудь нас заметил? — спросил Тони, продолжая стучать по клавишам.

— В прессе появились хвалебные отзывы. — Гай протянул ему пачку ксерокопий статей. — И в Интернете тоже.

Тони быстро просмотрел статьи.

— "Лучший футбольный сайт на много миль вокруг!" Неплохо для первой недели.

— Впереди много работы, — продолжил Гай. — Мы ведём переговоры с одним оффшорным букмекером о приёме ставок онлайн. Это было бы очень прибыльное дело. И принимаем сотрудников. Журналистов, администраторов, двух программистов в помощь Оуэну и Санджею. Нами заинтересовались и некоторые рекламные агентства относительно продажи места на сайте. На это мы даже не рассчитывали.

— А что с прибылью?

— Ещё рано. Мы начали подготовку к розничной продаже.

Тони отложил в сторону отзывы и ноутбук. Открыл финансовый раздел материалов к совету и нахмурился.

— Эйми с группой дизайнеров работает над разработкой коллекции повседневной спортивной одежды, — объяснил Гай. — Подыскала поставщиков здесь и в Португалии.

— А с Дальнего Востока разве не было бы дешевле?

— Для нас главное — быстрота исполнения и получения заказов. Только так мы продвинем собственную фирменную продукцию. Эйми ведёт переговоры и с поставщиками клубов. Ленты, флаги с национальными цветами, сувениры.

— Не рановато?

— На освоение этого потребуется время.

— Так-так, — пробормотал Тони. — А теперь я хочу, чтобы Дэвид сообщил нам, как мы за все станем расплачиваться.

Я попросил открыть в материалах к совету нужные таблицы, на которые потратил много часов, и рассказал. Тони выслушал с каменным лицом и долго молчал, рассеянно постукивая авторучкой о подбородок. Заговорил Гай:

— Спасибо, Дэвид. Мы очень осторожно распоряжаемся деньгами и держимся в пределах бюджета.

— Да, вероятно, мы и держимся в пределах бюджета! — раздражённо бросил Тони. — Но прибыли нет. Так, Дэвид?

— Пока нет, — кивнул я. — Но на данном этапе становления сайта нам нужны инвестиции.

— То есть работаем в убыток без перспективы изменения ситуации. Тратим больше, чем зарабатываем.

Я разозлился. Он задел моё профессиональное достоинство бухгалтера.

— Это лишь начало. Чего же вы ожидаете?

Тони вскинул брови, медленно перевёл взгляд на Гая, потом на меня и встал.

— В таком случае давайте распрощаемся до следующего месяца. Я рад, что дела на сайте идут хорошо. Поздравляю. Надеюсь, на нашем втором заседании вы порадуете меня финансовыми успехами.

В его словах прозвучала угроза, но я тогда не встревожился. А следовало бы.

Очень скоро о председателе совета директоров забыли. В компании трудились, не покладая рук, и больше всех Гай. Он был вездесущ. Вдохновлял членов команды на новые идеи, выдвигал свои. Решения принимались за секунды. Главным критерием было: поможет ли данная идея сайту стать первым в Европе? Если да, мы её принимаем. Если нет, забываем и рассматриваем следующую.

Но, несмотря на успехи, в сайте было что-то не так. Гай это чувствовал. Всё, что делал Газ, было замечательно, фирма «Мандрил» создала прекрасное оформление, однако в сайте отсутствовало нечто важное, хотя и неясно, что именно. После долгих обсуждений, затягивающихся порой до ночи, мы осознали, что нам необходим главный редактор. Но где его найти?

У нас не было времени давать рекламные объявления и денег для «охоты за талантами». И тут я вспомнил об Ингрид. Мы не виделись семь лет, но она наверняка работает в Лондоне в каком-нибудь журнале. Если не сумеет порекомендовать кого-нибудь из своих знакомых, то по крайней мере подскажет, где искать. Конечно, если захочет с нами общаться.

Я отыскал номер её телефона в старой записной книжке и позвонил. Ингрид удивилась, услышав мой голос, и согласилась пообедать с нами на следующий день.

Мы встретились в маленькой пиццерии рядом с её офисом. Ингрид вела себя сдержанно. Улыбалась, но не так часто, как прежде. Брючный костюм, короткая причёска, нефритовые серьги.

— Даже не верится, что вы объединились. Беспутный актёр и застёгнутый на все пуговицы бухгалтер создали интернет-компанию.

Гай улыбнулся:

— Убийственный коктейль. Правда?

Мне не понравился «застёгнутый на все пуговицы бухгалтер», но я промолчал.

— Я с трудом вас узнала. Гай без всяких признаков похмелья, а ты, Дэвид, странно выглядишь без традиционного костюма и с короткой стрижкой.

— А вот мы тебя узнали, — произнёс Гай.

— Повезло, что у тебя не изменился номер телефона, — добавил я. — Ведь семь лет прошло.

— Ничего не изменилось. И номер телефона тот же, и та же квартира. Да и работа прежняя.

Мы заказали пиццу, начали есть.

— Ты посмотрела наш сайт? — спросил Гай.

— Да, — ответила Ингрид.

— Что скажешь?

Она положила нож и вилку.

— Оформление превосходное. Я совершенно не разбираюсь в футболе, но, по-моему, у вас работают хорошие журналисты. Сайт легко загружать. В общем, совсем неплохо.

— И никаких недостатков? — разочарованно протянул Гай.

— Нет. Для любительского сайта это первый класс.

— Но наш сайт не любительский! — горячо возразил Гай.

— А какой же? — удивилась Ингрид. — Конечно, любительский. Профессиональные медиа так не работают.

— Почему? Ты же сама сказала — оформление превосходное.

— Оформление — да. Но отсутствует координация. Какую-то информацию трудно найти. Весь материал подаётся с одинаковым весом.

— Что значит — с одинаковым весом?

— Например, в журнале редактор отбирает наиболее интересную информацию и делает так, чтобы её легко было найти. В Интернете вы можете сделать то же самое, хотя на большинстве сайтов подобный подход отсутствует, за исключением газет. Эти сайты отредактированы очень грамотно. Хотите — листайте, хотите — ищите конкретный материал. Все доступно.

— Вот именно! — Гай бросил на меня торжествующий взгляд. — То, о чём я говорил! Нам нужен главный редактор.

— Правильно.

— Может, ты порекомендуешь кого-нибудь из своих знакомых, кто согласится нам помочь?

Ингрид задумалась.

— Ладно.

— Правда?

— Я не понимаю, как вы оказались в одной команде, — неожиданно заявила она. — А как же твои загулы, Гай? Женщины? Выпивка?

Он глотнул из бокала спрайта и улыбнулся.

— Все в прошлом. Спроси у Дэвида.

Ингрид посмотрела на меня. Я кивнул.

— Серьёзно, — Гай вздохнул, — с тех пор, как ты видела меня в последний раз, я сильно изменился. Все считают меня неудачником, а я докажу, что способен создать что-либо стоящее. Теперь работаю по четырнадцать часов в сутки без выходных. И это лишь начало. Мне очень хочется, чтобы всё получилось, Ингрид.

Она молчала.

— Так кто этот человек? — спросил я.

— Есть у меня один на примете.

— Попроси его провести у нас в офисе один день, — сказал Гай. — Если он не сможет отпроситься с работы, пусть приходит в субботу. В эту, кстати, играет «Челси».

— Прекрасно.

— Так кто он?

Ингрид улыбнулась:

— Я.

Гай просиял:

— В таком случае встретимся в субботу.

Ингрид пришла и сразу со всеми поладила. Понравилась Газу, Нилу, даже Оуэну. Оказывается, она разработала сетевой журнал для женщин свободных профессий. Все там было гладко, современно и интересно.

После обеда мы просмотрели его и предложили Ингрид работу. В воскресенье она сообщила, что принимает предложение. В понедельник уладила все на старой работе и во вторник утром уже была в нашем офисе.

Ингрид оказалась последней составляющей, которая делала наш сайт по-настоящему живым. Она внимательно выслушивала Газа и терпеливо добивалась от него воплощения идей в определённой последовательности. Подолгу беседовала с Оуэном о придании звеньям сайта гибкости, о времени загрузки по линии связи, соглашаясь с его озабоченностью относительно модульного наращивания системы. Давала указания служащим «Мандрила». Оказалось, что этим загадочным людям с козлиными бородками тоже можно давать указания, если они толковые. Под руководством Ингрид наш сайт становился профессиональным. Первоклассным.

22

— Нам нужно двигаться быстрее.

Я чуть не поперхнулся пивом. Когда Гай заговаривал о будущем сайта, его глаза загорались мессианским огнём.

— Ты с ума сошёл? Куда уж быстрее! Нам бы справиться с тем, что есть сейчас.

Мы сидели в «Таверне Иерусалим», через дорогу от нашего офиса. Времени было полдесятого, конец очередного длинного рабочего дня. Но у Гая оставалось ещё полно энергии.

— Пойми, сейчас нам важно развить максимальную скорость, и тогда инерция выбросит сайт далеко вперёд.

— Что ты предлагаешь?

— На следующий год мы планировали открыть офисы в Европе, начать розничную торговлю в Интернете, в том числе и собственными товарами.

— И что?

— А то, что нам следует начать это сейчас.

— Но мы же только запустили сайт!

— Знаю. Но всё равно необходимо захватить территорию. Это как во времена «золотой лихорадки» в Калифорнии. «Amazon.com» уже организовал сетевой тотализатор в США и Европе. «Tesko.com» начинает продажу бакалейных товаров. «Эгг» проводит банковские операции. Нам нужно застолбить футбол. Мы опередим всех в Англии, а может, и в Европе.

— Но как это сделать?

— Прежде всего масштабно мыслить.

Не такое уж и безумие. Наверное, действительно стоило поторопиться.

— Но нам понадобятся деньги.

— Разумеется.

— К венчурным инвесторам соваться пока рано.

— Попробуем.

— Твоему отцу это не понравится.

— Знаю. Но об этом будем волноваться потом. Ты прикинь, сколько нам надо, и мы вместе посоображаем, как доставать.

Я улыбнулся:

— Ладно, прикину.

Только я выбрал время сделать расчёты, как зазвонил телефон. Я узнал голос Генри Браутон-Джонса.

— Я тут недавно взглянул на ваш сайт, — произнёс он. — Очень впечатляет.

— Рад, что тебе понравилось, Генри. Хотя я не помню, чтобы ты являлся футбольным фанатом.

— Я предпочитаю лошадей, но речь идёт не о моих пристрастиях. Как насчёт того, чтобы нам сегодня где-нибудь пообедать?

Может ли в принципе финансовый директор начинающей компании отказаться от обеда с венчурным инвестором? Нет. Тем более, что Генри согласился перенести наш обед на следующий день.

Он выбрал модный ресторан у Беркли-сквер, где я не обедал с тех пор, как ушёл из банка «Гёрни Крохайм». Вместо делового костюма он был в вельветовых зелёных брюках, рубашке, блейзере и тёмно-красных ботинках на толстой подошве.

— Генри, — сказал я, — у нас с тобой получается настоящая встреча «без галстуков».

— Это чтобы произвести впечатление на страждущих предпринимателей. Ты впечатлен?

— Естественно.

Он пригладил волосы.

— Вообще-то я предпочитаю костюм из ткани в тонкую полоску, голубую рубашку и голубой галстук. А жена говорит, что подобное сочетание не самое лучшее. Это правда?

— Здесь я тебе не советчик. По нашу сторону стены такие вещи не носят.

— Ты прав, не носят. — Он просмотрел меню. — Давай закажем бутылку вина? Я никому не расскажу, ты, надеюсь, тоже.

— Конечно.

Генри заказал к рыбе дорогое бургундское вино монт-раше.

— Так в чём дело? — спросил я.

Он рассмеялся:

— Хочу провести упреждающий манёвр.

— Упреждающий?

— Да. Пару недель назад у нас состоялось совещание по стратегии фирмы. Много говорили об Интернете. Сам знаешь, как быстро он развивается. В Штатах сайты уже вовсю выпускают акции на астрономические суммы. А венчурные инвесторы получают большие доходы. Скоро это начнётся здесь, и мы не хотим оставаться позади.

— Несомненно.

— Мы можем дать пару миллионов фунтов какому-нибудь двадцатипятилетнему специалисту по вопросам управления, который собрался продавать в Интернете рогалики, или заняться чем-то поинтереснее. Например, подыскать перспективную интернет-компанию и дать деньги ей, прежде чем даст кто-нибудь другой. Вот я и решил начать с вас.

— Неужели ты серьёзно?

— Абсолютно.

— Просто дашь нам деньги?

— Нет. Придётся вас как следует потрясти, проверить ваш бизнес. Мы же, в конце концов, венчурные инвесторы.

— Но президент нашей компании не имеет опыта управления, — промолвил я.

— Правила изменились. Вы только начинаете. И сайт выглядит прекрасно. Кроме того, председатель совета директоров у вас Тони Джордан. Он в своё время доказал, что умеет делать деньги. Ты тоже надёжный партнёр. Кстати, я не знал, что Гай — сын Джордана.

— Извини. Гай не сообщил тебе, поскольку собирался сделать все сам, без помощи отца.

— Желание, достойное восхищения. — Генри глотнул вина. — Итак, расскажи мне о вашем сайте.

Я рассказал. О количестве посетителей и об их росте, о планах Гая открыть офисы в Европе, о начале розничной торговли. В общем, обо всём. Он посмотрел на меня, будто впервые увидел.

— Ну и ну, Дэвид. Ты ещё никогда не говорил с таким вдохновением.

Я улыбнулся:

— Ты прав.

— Сколько вам нужно?

— Десять миллионов сейчас и через полгода, вероятно, ещё двадцать.

— Вы получите эти деньги, а весной мы выпустим акции. Успеете?

— Наверняка. К весне у нас будет много чего.

— И разумеется, мы получим исключительное право контролировать дела компании.

— Хорошо. Я должен обсудить это с Гаем.

— Позвонишь?

— Обязательно, Генри.

Гай выслушал меня с радостью. В следующий понедельник к нам в офис приехал Генри с помощницей Клэр Дуглас, невысокой белокурой шотландкой с пытливым взглядом. Они опросили каждого и не пропустили ничего. Меня поразила дотошность Генри, ну а то, как подготовилась Клэр, не поддавалось описанию. Должно быть, она провела уик-энд, шаря в Интернете в поисках всего, что имело отношение к футболу. Не отставала от сотрудника, пока не получала нужную информацию.

Генри беседовал с Гаем, Ингрид, Газом и Оуэном.

Неожиданно возникли сложности у Гая. Он уклончиво отвечал на вопросы, касающиеся его актёрской деятельности. Генри не отступался, даже стал настойчивее. Наконец Гай сдался и дал ему номера телефонов своих агентов в Лондоне и Голливуде. Генри отстал, но мне показалось, что у него остались сомнения.

Когда он ушёл, оставив Клэр беседовать с Санджеем, я подошёл к Гаю.

— Генри думает, ты что-то скрываешь.

Гай пожал плечами.

— Скрываешь? — нажал я.

Он посмотрел мне в лицо.

— Пойдём пройдёмся.

Мы вышли на боковую улочку, согретую нежным солнцем бабьего лета.

— Так что?

— Я пережил скверные времена в Лос-Анджелесе.

— Представляю.

— Нет, гораздо хуже, чем в Лондоне. Я там едва не погиб. Не только пьянство. Наркотики. Много. И почти никакой работы. Мне было плохо, очень плохо. Короче, я впал в депрессию. Ходил к психотерапевту.

— И что он сказал?

— Она много чего сказала, Дэвид. Проблемы в детстве. С отцом, с матерью. Затем история с Доминик. Она чуть со стула не упала, когда я рассказал о том, что случилось во Франции. Послушать её, так это ещё счастье, что я не стал психопатом.

— Не представляю тебя в депрессии!

— Не представляешь? Тогда подумай, вспомни.

Да, Гай был обаятельный, заставлял всех вокруг улыбаться, всегда был в центре внимания. В общем, прирождённый лидер. Но я вспомнил периоды необъяснимой меланхолии, которые накатывали на него в школе, когда ему не удавалось влюбить в себя какую-нибудь девушку, или просто грустил ни о чём. Я тогда считал это блажью. Гай счастливчик, это знали все.

— Однажды я проснулся одетый на полу в квартире одного парня в Уэствуде и почувствовал себя полным дерьмом. Хуже дерьма. Лишь через двадцать минут вспомнил, что сегодня понедельник, у меня в десять кастинг на телевидении. А на часах уже половина двенадцатого. Может, что-нибудь и получилось бы, а теперь всё потеряно. Пришёл хозяин квартиры. Он был на несколько лет старше, но выглядел на все сорок. «В чём дело, Джон?» — спросил он, потому что даже не знал, как меня зовут. Я завалился к нему в субботу ночью, а воскресенье просто выпало из памяти. Надо было идти к психотерапевту, но я послал все к чёрту. Зачем слушать жалкий лепет, эту ерунду? Детские комплексы, отец, мать. Я сам виноват, что проснулся на полу. Виноват, что испоганил свою жизнь. И только я сам мог это исправить.

— И что было потом?

— Я уехал в горы, много размышлял. Потом вернулся в Англию и начал создавать сайт.

Мы молча дошли до небольшого сквера, сели на скамейку.

— Ты никогда об этом не рассказывал, — заметил я.

— Думал, это не важно. И до сих так думаю. Всё осталось в прошлом. Последние пять месяцев мы виделись каждый день. Разве я не изменился? — Гай умоляюще посмотрел на меня.

— Изменился. Но если Генри это раскопает…

— Вряд ли. Я дал ему номер телефона Лью, моего агента в Лос-Анджелесе. Этот парень привык врать, так что покроет меня, даже не сознавая почему.

— Будем надеяться.

Мы понаблюдали за одетым в кожу парнем, который прикрепил цепью свой велосипед к перилам общественного туалета, красовавшегося в центре сквера, и неторопливо двинулся к небольшому кафе.

— Может, рассказать об этом Генри? — спросил Гай.

Я задумался. С одной стороны, лучше, если инвесторы будут знать все. Но с другой — как бы не испортить. Генри и так с подозрением относится к Гаю.

— Нет, — промолвил я. — Оставим это ему. Пусть выясняет сам, если сумеет.

У Генри оставались сомнения насчёт Гая, но ему определённо нравился наш бизнес. В четверг мы четверо, Гай, я, Ингрид и Газ, представили наш сайт его партнёрам. Кажется, всё прошло хорошо. На следующий день мы с Гаем приехали в офис «Оркестра», чтобы обстоятельно обсудить условия сделки.

Совещание затянулось. Самым трудным был вопрос о доле Тони. Решили, что доля инвесторов будет больше десяти процентов. Но в таком случае доля Тони уменьшится.

— Это ему не понравится, — произнёс Гай.

— Не понимаю, почему вы позволили ему так много хапануть с самого начала? — спросил Генри.

— У нас не было выхода, — ответил я.

— Ему придётся решать, — сказал Генри. — Либо он принимает наши условия, либо сделка не состоится.

— У нас в понедельник заседание совета директоров, — напомнил Гай. — Там все и обсудим.

Остаток дня мы провели в размышлениях, как подобраться к Тони. Разговор предстоял трудный. Но тогда никто из нас не представлял, насколько трудный.

23

Июль 1992 года, остров Малл

Сбоку на лётном поле стоял пустой фургон, внутри коробка для платы за приземление и взлёт. А всего в нескольких метрах поодаль располагался симпатичный отель с оранжереей в скандинавском стиле, откуда можно было наблюдать моё приземление. Ясное дело, ни у кого из нас не возникло желания продолжать полёт сегодня, и мы двинули в отель. Полчаса спустя зашли в бар. Через два часа изрядно нагрузились.

И не надо нас за это корить. Гай сильно перенервничал, я тоже. Как тут обойтись без алкоголя? Мел вообще только сейчас начала отходить от шока. Даже всегда уравновешенная Ингрид тоже пила.

О недавнем полёте никто не вспоминал. Девушки не поняли, что произошло, и я не собирался им рассказывать. Гай о чём-то оживлённо трепался. Обычная пьяная бравада. Пусть потешится. Главное, мы остались живы.

Вдруг Мел поставила бокал на стол и изрекла:

— Завтра.

— Что завтра? — спросила Ингрид.

— Завтра я вернусь поездом домой.

— Не получится, — возразил Гай. — Мы на острове.

— Правильно. До поезда меня довезёт паром.

Гай посмотрел на неё, словно что-то прикидывая.

— Ладно.

— Я поеду с тобой, — решила Ингрид.

— Дэвид? — Гай тревожно вгляделся в меня. Он нуждался в моей поддержке.

— Мы проводим девушек и полетим, — сказал я. — Но прямо в Элстри. Если позволит погода.

— Хорошо. — Гай потянулся за нашими бокалами. — Моя очередь.

Мы пили до вечера, питаясь хрустящим картофелем и орешками. В какой-то момент Ингрид сонно прикрыла глаза и, улыбнувшись, прислонилась к Гаю.

— Хочу спать.

Он отстранился. Ингрид прислонилась снова и положила голову ему на плечо. На сей раз Гай не пошевелился.

В этой невинной пьяной забаве не было ничего особенного, но я разозлился. Ведь для меня целью путешествия было сблизиться с Ингрид. И вот сейчас она прилипла к Гаю. Впрочем, пьяная она мне вообще не нужна. Зачем, если Ингрид даже не сможет отказать, а утром ничего не вспомнит?

Мел поджала губы.

— Гай!

— Да.

— Где ты был во вторник?

— Во вторник? Не знаю. А почему ты спрашиваешь?

— Ты обещал прийти ко мне.

— Обещал? — спросил Гай с наигранной наивностью. — Что-то не помню.

— Так где ты был?

— С Дэвидом, с кем же ещё. — Он обратился ко мне: — Правильно я говорю?

Я вспомнил вторник. Бар в Челси, где Гай закадрил рыжую американку. Прикрывать его сейчас не хотелось.

— Да, но я ушёл в половине девятого.

— Не может быть. Мы засиделись допоздна.

— Я хорошо помню, что успел посмотреть девятичасовые новости.

Мел не унималась.

— И чем же ты занимался, когда ушёл Дэвид?

Гай пожал плечами.

— Отправился домой, наверное. Тоже посмотреть девятичасовые новости.

На её глаза навернулись слёзы.

— Ты был с девушкой?

— Ты что! С какой девушкой? — вознегодовал Гай, глядя ей в лицо. Очевидно, он настоящий актёр.

Мел засомневалась, но продолжила атаку:

— Я тебе звонила. Никто не отвечал. Ты был с девушкой. — Она повернулась ко мне: — Это так, Дэвид?

Я развёл руками. Гай покосился на меня, типа: «Что же ты, приятель?» — но не слишком обеспокоился. Он знал, что Мел знала. И все равно оставалась с ним. Так зачем церемониться?

— А в пятницу?

— Пятницу совсем не помню, — признался Гай.

— Девушка была та же самая?

Нет, тогда была другая девушка. У него каждый раз была новая.

— Не понимаю, о чём ты! — раздражённо бросил Гай.

— Думаешь, я дура? — вскрикнула Мел. — Да? Да?

Ингрид выпрямилась, пригладила волосы. Гай уже был на взводе. Углы его рта подрагивали, словно он ехидно улыбался. Это привело Мел в бешенство.

Она стукнула бокалом о стол.

— Смеёшься надо мной! Да? Я для тебя глупая уличная девка, которая всегда держит постель тёплой на случай, если ты не найдёшь никого получше. Ты когда-нибудь интересовался, что я чувствую? А сидеть дома, ждать тебя, никогда не зная, придёшь ты или уже подхватил какую-нибудь школьницу в «Макдоналдсе»?

— Почему именно школьницу? — угрюмо спросил Гай.

— Ты такой же, как отец! — огрызнулась Мел. — Хуже!

— Тебе лучше знать.

— Что это значит?

— А то, что тебе лучше знать, каков я в сравнении со своим отцом.

— Как тебе не стыдно?

Гай разозлился:

— Тебе не нравится моё отношение? Требуешь уважения? Но как я могу тебя уважать, после того как ты переспала с моим отцом?

— Я говорила тебе много раз, что сожалею об этом.

Гай пожал плечами и потянулся за бокалом.

— А как насчёт твоих махинаций во Франции? — мстительно усмехнулась Мел. — Когда ты покрывал отца.

Гай резко вскинул голову, не донеся бокал до рта.

— Не изображай благородную невинность, Гай.

Но Гай не изображал невинность. Он был потрясён, обеспокоен. Поставил бокал, не выпив.

— Ты хуже своего отца, — произнесла Мел, и в её голосе прозвучали угрожающие нотки. Она попала в цель.

— Мел… — Ингрид нерешительно протянула к ней руку.

— Отстань. Сначала липнешь к нему, а потом лезешь с утешениями!

— Мы просто дурачились.

— Да ты пялишься на него всё время, потаскуха!

— Мел, не надо, — тихо промолвил я.

— А мне плевать. — Она встала. — Я забираю вещи и пойду переночую где-нибудь. А завтра уеду в Лондон. — И Мел выбежала из бара.

Мы опешили. Ингрид выглядела так, словно вот-вот заплачет. Гай слабо улыбался. Я вышел следом за Мел.

Они с Гаем поселились в одном номере. Дверь была открыта. Мел застёгивала «молнию» на сумке.

— Куда ты собралась? — спросил я.

— Не знаю. Куда угодно.

— Но мы у чёрта на рогах!

— Мне безразлично. Лучше просижу всю ночь на пристани, чем останусь с этими двумя.

— Что ты там напридумывала? Ничего между Гаем и Ингрид нет.

— Если женщина равнодушна к Гаю, значит, она лесбиянка, — пробормотала Мел. По её щекам текли слёзы.

— Неправда.

Она схватила сумку и протиснулась мимо меня к лестнице. Я догнал её у стойки регистрации.

— Мел, подожди.

Она остановилась.

— Надо сдать ключ.

Мел протянула его мне. Я спросил у портье за стойкой, есть ли здесь поблизости место, где можно переночевать. Объяснил, что девушка разругалась с дружком и часть её номера в отеле оплачена. Он потянулся к телефону и после короткого разговора направил нас к миссис Кэмпбелл. Её дом в километре отсюда.

Я отдал ему ключ, взял сумку Мел, и мы вышли в сумерки. На этой широте ещё не было темно даже в столь поздний час. Птицы шумно суетились, готовясь ко сну. На дороге никого. Справа море, вернее, залив, через который можно различить большую землю — Шотландию. Слева — горный склон. Мы шагали молча, под аккомпанемент прерывистых всхлипываний Мел. Затем она пробормотала что-то.

— Что? — спросил я.

— Я сказала, что, наверное, это заслужила. Его отец, негодяй…

— Нет. — Я обнял её за плечи. — И вообще пора все забыть.

— Я пытаюсь. На какое-то время получается. А потом все снова.

— Понятно. — Я вспомнил Доминик. Её дивное тело. Как мы занимались любовью. Глупую эйфорию. Её смерть.

Та неделя оставила шрамы в наших душах.

— Что ты там ему говорила… насчёт махинаций?

— Так, ничего.

— Мне показалось, он разволновался.

— Ещё бы. — Мел посмотрела на меня. — Знаешь, почему сбежал садовник?

— Как же он мог оставаться после убийства Доминик?

— Нет, садовник сбежал, потому что ему заплатили. Хойл и Гай.

— Откуда тебе известно?

— Случайно услышала их беседу в столовой.

— А потом подошёл я. Это было тогда?

— Да. Они заплатили садовнику пятьсот тысяч франков. Кажется, Оуэн засёк, как он занимался сексом с Доминик, и Гай решил рассказать об этом детективам. После того, как садовник исчез, его заподозрили в убийстве. А тут ещё пропали ювелирные украшения.

— Действительно!

— Садовника не нашли.

— Нашли, в этом году.

— Неужели?

— Да. Ты не знала? Странно, что Гай тебе не сообщил. Его труп обнаружили несколько недель назад в мусорном контейнере, в Марселе.

— Ужас!

— Значит, садовника использовали, чтобы отвести подозрение от убийцы.

— Вероятно.

— А как же шкатулка от украшений, которую нашли в его комнате?

— Очевидно, подложили.

— Хойл?

— Не исключено. Или он нанял кого-нибудь.

— Боже!

Все сходилось. Я вспомнил замечание Ингрид в день отъезда с виллы, что исчезновение садовника очень кстати.

— Они попытались прикрыть Тони?

— Да, но он не убивал Доминик. Это доказано.

— Кто убил? Не Гай же.

— Кто знает…

— Ну, это ты загнула! — воскликнул я. — У Тони ещё были какие-то мотивы, а Гай тут ни при чём. Ты просто зла на него.

— Верно, — согласилась Мел.

— Ты ничего не рассказала детективам?

— Конечно, нет.

— И Гаю тоже?

— Нет.

Мы приблизились к выстроенным в ряд коттеджам. На одном висела скромная вывеска: «Ночлег и завтрак». Было поздно, но миссис Кэмпбелл встретила нас очень любезно. Я оставил Мел у неё и в сгущающейся тьме поплёлся назад в отель, размышляя об услышанном.

Гай — убийца Доминик? Абсурд. Я знал его много лет, считал своим другом. Нет, он не хладнокровный преступник. Или я просто попал под его обаяние, как Мел и многие другие? Как Торстен, например. Как остальные его приятели.

Я вспомнил сегодняшний полет, решимость, с какой он вёл самолёт вдоль залива, не обращая внимания на мои доводы. Вёл к неминуемой гибели. А может, я его вовсе не знаю? Взять хотя бы следы кроссовок под окном спальни Доминик. Кроссовок Гая. Ни Мел, ни французские детективы, ни даже Патрик Хойл не знали, что Гай оставил эти следы не по пути в гостевой коттедж. Тогда он в кусты не отлучался. Как же, чёрт возьми, эти следы оказались там? У детективов были подозрения, поэтому Гая и арестовали. А если подозрения не беспочвенны?

Я остановился, посмотрел на залив, теперь уже тёмный. В нескольких метрах слабые волны ударялись о прибрежные камни. Проехал автомобиль, осветив фарами гофрированную поверхность залива, и исчез. Шум мотора ещё долго был слышен в тишине.

Да, я попал под обаяние Гая. Более того, общение с ним приносило мне радость. Жить стало интереснее. Выпивка, сидение в пабах допоздна, девочки. Бери от жизни все, пока молод — таков девиз Гая, и я его принял. Его жизнь представлялась мне насыщеннее и ярче моей. И я жаждал пожить этой жизнью.

Так уж ли жаждал? Я вспомнил размышления в автобусе по дороге в Англию. Тогда жизнь, которую ведут люди круга Гая, не казалась мне привлекательной. Я забыл урок, преподнесённый отцом Гая, законченным негодяем. Может, Гай стал таким же? Достаточно вспомнить его отношение к Мел, цинизм, убеждённость, что она этого заслуживает. Актёром он никогда не станет. Впереди у него тупик. Неужели я хочу вместе с ним упереться в этот тупик?

В отеле я заглянул в бар. Там было пусто. Поблагодарил портье за то, что он устроил Мел на ночлег, и отправился спать. Достал ключ. Номер 210. Погруженный в мысли, поднялся по лестнице, вставил ключ в замок, открыл дверь.

И тут выяснилось, что… во-первых, номер 210 не мой, во-вторых, в постели лежит Гай в обнимку с девушкой и, наконец, в-третьих, эта девушка Ингрид.

Я смотрел на них, тупо соображая, что отдал портье свой ключ, а оставил у себя тот, что дала Мел. Перепутал.

Полностью раздеты они не были. И то хорошо. Ингрид села, растрёпанная, взор затуманен. Гай смотрел на меня, вытаращив глаза.

— Дэвид, мы просто так, немного развлеклись. Ничего не было.

Я покосился на Ингрид, потом выбежал, захлопнув за собой дверь. Спустился вниз, сдёрнул с доски за стойкой свой ключ. Ну конечно, мой номер 214, как я мог забыть! Быстро взбежал по лестнице, открыл дрожащими руками дверь.

— Дэвид! Дэвид, подожди!

Я повернулся. По коридору шёл Гай.

— Извини. — Он прошёл за мной в номер.

— Отвали, Гай.

— Ничего не было, уверяю тебя. И это ничего не значит.

— Для тебя уж точно ничего не значит.

— И для Ингрид тоже.

— Да. Но кое-что значит для меня.

— Да ладно тебе! Ты вроде не собирался заводить с ней отношения. Даже говорил, что не уверен, стоит ли пытаться.

— И поэтому всё в порядке, да?

— Нет, не в порядке. Извини.

Он улыбнулся своей неотразимой улыбкой, и на мгновение я почувствовал, что всё в порядке. Надо забыть. Но лишь на мгновение. А затем разозлился ещё сильнее. Нет, нельзя позволять ему с помощью обаяния опять выйти из неприятного положения.

— Ответь, что на самом деле произошло во Франции?

Гай помрачнел:

— Опять? Мы ведь собирались обо всём забыть, Дэвид.

— Я не могу. Мел рассказала, что вы с Патриком Хойлом заплатили садовнику Абдулатифу, чтобы он исчез. Случайно услышала вашу беседу.

— У девушки богатое воображение.

— Но я был тому свидетелем. Подошёл к столовой, когда разговор уже заканчивался. Теперь знаю, о чём вы говорили.

Гай закрыл глаза, вздохнул.

— Не будешь трепаться?

— Нет.

— Да, ты прав, мы ему заплатили. Оуэн сообщил мне, что видел Доминик с садовником, и мы решили признаться в этом детективам. Тогда он станет подозреваемым номер один. Я сообразил, что неплохо бы ему исчезнуть. Сбежать. Хойлу идея понравилась, и он заплатил. Все очень правдоподобно.

— Зачем ты так поступил?

— Чтобы помочь отцу. На него сильно давила полиция. Собирались пришить убийство.

— Ты думал, что он убил Доминик?

— Нет. — Гай решительно покачал головой. — Разумеется, нет.

— Почему?

Гай пристально посмотрел на меня.

— Папа этого не делал. Он в это время находился в борделе. Детективы проверяли. Всё подтвердилось.

— Прекрасно. Но если он не убивал Доминик, и Абдулатиф тоже, то кто же это совершил?

— Понятия не имею. Может, какой-нибудь грабитель залез в окно или действительно Абдулатиф.

— Хм… — Я задумался. Звучит искренне, но… — А шкатулка от ювелирных украшений, которую нашли у Абдулатифа?

— Он получил её от нас.

— А сами украшения?

— Остались у него.

У меня возник ещё вопрос. Очень важный.

— А твои следы под окном спальни Доминик?

— Я уже говорил тебе, что ходил в кусты пописать.

— Враньё, Гай, ведь тогда мы были вместе.

Гай снова улыбнулся, на сей раз глуповато.

— Ладно тебе, Дэвид. Чего ты привязался с этими следами? Хватит вопросов. Давай лучше пойдём отыщем портье и раздобудем у него виски.

— Тебе всегда все сходит с рук, — заявил я.

— Что это значит?

— И Франция, и то, как ты обращаешься с Мел, и то, что ты уложил к себе в постель Ингрид, зная, что она мне нравится.

— Послушай, я ведь извинился.

— И никак не угомонишься. Сегодня чуть нас всех не убил. Если бы я не перехватил управление, то мы бы сейчас не беседовали.

— Да, и спасибо тебе за это. Ты среагировал быстро. Я в такую грозу никогда не попадал.

Меня вдруг захлестнула ярость. Напряжение и страх, пережитые в полёте, выплеснулись наружу.

— Гай, посмотри правде в глаза. Ты — прожигатель жизни, богатый бездельник. Считаешь себя актёром, но даже пальцем не пошевелишь, чтобы получить работу. Тебе она не нужна. Папа обеспечит. Купит самолёт. Машину. Квартиру. А ты будешь скулить, что собираешься начать трудиться, как все остальные.

— Значит, ты хочешь, чтобы я был как все. — Гай ухмыльнулся. От обаяния не осталось и следа. — Дело в том, что я не такой, как все. Ты живи своей маленькой убогой жизнью, но не требуй этого от меня.

— Почему же моя жизнь маленькая и убогая?

— Вот ты стал бухгалтером-аудитором, потом подыщешь себе жену, заведёшь двоих детей, купишь дом, такой, как у родителей. — В словах Гая сквозило презрение. — Это твоя судьба, Дэвид. Конечно, ты можешь иногда пойти выпить со мной пару кружек пива, но это ничего не меняет. Я так жить не собираюсь.

Внутри у меня что-то щёлкнуло. Я был злой, пьяный и едва не погиб несколько часов назад. А Гай нажал на самое чувствительное место. Сильно надавил.

Я ударил его наотмашь. Кулак попал по носу, потекла кровь. Гай согнулся, зажав нос. Кровь закапала на ковёр. Гай выпрямился. Я приготовился ударить снова.

— Чёрт возьми, что здесь происходит? — В дверях стоял менеджер отеля, за его спиной Ингрид.

Я вытолкнул Гая из номера и запер дверь. В неё стучали, что-то кричали, но я не открывал.

Утром встал рано, расплатился и двинулся к дому миссис Кэмпбелл. Разбудил Мел, вызвал такси, и мы отправились в Лондон. Провели час в Глазго, я успел купить пару книг по бухгалтерии, чтобы не терять времени в дороге. Последние два месяца нанесли моей работе серьёзный урон. А я мечтал найти место в престижном банке.

И больше не собирался тратить молодость на сидение в пабах с Гаем.

24

Сентябрь 1999 года, Ноттинг-Хилл, Лондон

Домой я вернулся очень поздно, слишком возбуждённый, чтобы заснуть. Безуспешно поискал виски и в конце концов открыл бутылку вина. Плюхнулся на диван, погрузился в размышления.

Тони, очевидно, умер мгновенно. Это ужасно, но… ведь я его не любил. За несколько секунд до его гибели я был на него невероятно зол. За то, что он сделал с Гаем, с нашим сайтом, со мной. И вот его не стало. Не по моей вине, нет. Я не желал ему смерти. Но так уж получилось — источник наших серьёзнейших проблем вдруг перестал существовать, как по мановению волшебной палочки в руке дьявола.

Я выпил три четверти бутылки и лёг в постель. Заснуть удалось под утро.

На работу добрался вовремя, рассказал ребятам. Реакция предсказуемая — сначала шок, потом облегчение. Будущее сайта по-прежнему неопределённо, но более светлое, чем сутки назад.

Ингрид отсутствовала. Не пришли также Оуэн и Гай. Дозвониться им не удалось. Около одиннадцати часов в офис явился сержант полиции Спеллинг.

— С кем я могу поговорить?

Я пригласил его в комнату, где три дня назад состоялось то неприятное заседание. Детектив сел напротив, вытащил блокнот. Он был примерно моего возраста, рыжий, веснушчатый, с открытым приветливым лицом.

— Вот, значит, как выглядит интернет-компания, — произнёс он, глядя сквозь стеклянную перегородку на группу молодых людей, корпящих за компьютерами. — Читать читал, а вижу впервые.

— Не очень солидно?

— Один мой коллега заходил на ваш сайт. Ему очень понравилось.

— Спасибо. Вы следите за футболом?

— Болею за «Бристоль роверс». Подумываю завести дома Интернет, тем более что теперь можно подключиться бесплатно. Вы пишете о «Бристоль роверс»?

— Пока нет. Сейчас мы только освещаем дела премьер-лиги, но к концу сезона надеемся добраться и до других.

— Как только подключусь, обязательно стану посещать ваш сайт. — Он снова оглядел офис. — Вначале позвольте мне выразить соболезнование по случаю гибели председателя совета директоров.

Я скорбно кивнул.

— Вы думаете, это умышленный наезд?

— Данную версию мы тоже допускаем. Я знаю, ночью вы дали показания моим коллегам, но сейчас мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.

— Разумеется.

— Я понял так, что накануне возник какой-то конфликт между Тони Джорданом и его сыном относительно деятельности компании?

— Да. Сайт основал Гай, но главным акционером был его отец. В понедельник мы провели первое заседание совета директоров, на котором у них обнаружились серьёзные разногласия в стратегии. Тони предлагал, чтобы мы занялись порнобизнесом, Гай отказался. Категорически. Так, что даже сложил с себя обязанности президента компании.

Детектив задал ещё много вопросов о Гае, его отце и сайте, я ответил на них с максимально возможной искренностью. Затем он перешёл к нашей беседе с Тони в его квартире.

— Вчера вечером вы видели у дома мистера Джордана автомобиль. Попытайтесь его описать. Например, модель.

— Не помню, — неуверенно промолвил я.

— Подумайте, пожалуйста.

Спеллинг спокойно ждал, откинувшись на спинку кресла, уверенный, что я сумею ему что-нибудь выдать. А я закрыл глаза, пытаясь представить дорожный знак и автомобиль перед ним.

— Это был автомобиль с открывающейся вверх задней дверью, довольно старый. «Фольксваген-гольф».

— Цвет?

— Темноватый. Чёрный или синий. Нет, чёрный.

— Номер вы, конечно, запомнить не успели. Но может, какие-нибудь символы? Хоть что-нибудь.

— Там стояла буква "N".

— Отлично. А водитель? Не могли бы вы дать хотя бы общее описание?

— Нет. Я его видел мельком.

— Но это был мужчина? Белый? Чернокожий? Молодой? Старый?

— Да, мужчина. Белый, в куртке, без галстука. Тёмные волосы, редкие. Возраст между тридцатью и пятидесятые. — Это самое большее, что я сумел извлечь из памяти.

— Вы смогли бы узнать его при встрече?

— Не уверен.

— Это кто-либо из ваших знакомых?

— Нет. По крайней мере никто из тех, кого я знаю хорошо.

— Вы больше ничего не помните?

Лицо детектива светилось доброжелательностью. Я был бы рад помочь, но…

— Извините. Я сознаю, что это очень важно, и сожалею, что не был в тот момент достаточно внимательным, но мои мысли занимало совсем другое. Если бы автомобиль не заслонял табличку с названием улицы, я бы вообще не обратил на него внимания.

Спеллинг кивнул и вытащил план улицы.

— Покажите, пожалуйста, где стояла машина.

Я поставил в нужном месте крестик.

— Вы сказали, что слышали, как этот человек завёл двигатель. Когда это произошло?

— Когда мы с Ингрид зашли за угол. Вот здесь. — Я показал на плане. — А Тони вышел из подъезда здесь.

— Наезд случился на ваших глазах?

— Нет. Мы свернули за угол, и я услышал, как начала газовать машина, а потом глухой стук и крик. Когда мы прибежали, там никого уже не было.

— Сейчас мы разыскиваем этот автомобиль. Жаль, что больше нет свидетелей.

— Думаете, это намеренно?

— Полагаю, что возможен просто несчастный случай и водитель скрылся. Сбежал с места происшествия. К сожалению, это не редкость. Но на такой тихой узкой улочке случайный наезд кажется маловероятным. У меня ещё одна просьба. Мы бы хотели осмотреть вашу машину.

— Зачем? Она третий день стоит у моего дома в Ноттинг-Хилл. Мы с Ингрид приехали к Тони на метро.

— Это простая формальность.

— Хорошо. — Я протянул ему ключи, объяснил, где стоит машина, и детектив ушёл.

Я посидел за столом. Что-то не работалось. К обеду появилась Ингрид, бледная, а в час дня позвонила Мел.

— Ты уже знаешь? — спросил я.

— Гай позвонил час назад. Он в полицейском участке в Савил-роу. Попросил меня найти адвоката.

— Боже! Неужели они подозревают его в убийстве Тони?

— Пока не ясно. Он поступил мудро, отказался разговаривать с ними без адвоката. Я связалась с одним приличным, который, наверное, уже там.

— Утром здесь был детектив. Интересовался отношениями Гая и Тони. Пришлось рассказать.

— Не беспокойся, — сказала Мел. — Они все равно обо всём узнают. Это невозможно скрыть. А если бы ты попытался темнить, то вызвал бы подозрения.

— С Гаем всё будет в порядке?

— Не сомневаюсь. Его скоро отпустят, если не найдут серьёзных улик, что маловероятно.

— Правда, ужасно? — воскликнул я. — То, что случилось с Тони.

— Да, — промолвила Мел. — Хотя, если честно, этого мерзавца мне нисколько не жаль.

Я был полностью с ней согласен, однако вслух подтвердить не мог.

— Ладно, дай мне знать, если я сумею чем-либо помочь. И попроси Гая, чтобы, когда выйдет, сразу позвонил мне.

— Хорошо.

Гая выпустили. Он сразу отправился в офис. В восемь часов большинство ребят уже ушли. Выглядел скверно. Бледный, глаза беспокойные, усталые.

— Как дела? — спросил я.

— Мел нашла мне хорошего адвоката, потому что в полиции начали наседать, причём агрессивно. Против меня у них нет никаких улик, но подозрение не снято.

— Допрашивали долго?

— Очень. Особенно тщательно проверяли моё алиби, где я был вчера вечером. К счастью, мы с Оуэном сидели в пабе в Камдене. Легко проверить.

— Тебе сообщили, что у дома Тони я видел человека в машине? Как раз перед тем, как его сбили.

— Нет. Его отыскали?

— Я не смог подробно описать. Так, отдельные детали.

— Кто же это? — Гай помолчал, стараясь что-то вспомнить. — Ну тогда они от меня, очевидно, отвяжутся. Момент уж больно неподходящий. Сразу после ссоры. Очень подозрительно.

— А как ты сам все оцениваешь?

Гай помедлил с ответом.

— Потрясён. Так остро, как в последние несколько дней, после того злополучного совещания, я ещё никогда его не ненавидел. И вот он погибает. А я ненавижу ещё сильнее.

— Не понял.

— Ненавижу его. Ненавижу себя. Ненавижу полицейских за то, что они тупые. И при этом знаю, что до меня ещё не всё дошло. Пока не верится, что я его больше никогда не увижу. — Он прикусил губу. — Дэвид…

— Да?

— В ближайшие несколько дней руководить сайтом придётся тебе.

— Хорошо. Ты возьми отпуск. Уладь дела с похоронами и остальным. А я присмотрю за лавкой.

Гай улыбнулся.

25

Итак, я взял на себя руководство сайтом.

С такими работниками это было легко. Они поужасались, поужасались, да и окунулись с головой в работу. А на мою долю выпало утрясать проблемы.

Первым делом я позвонил Генри, сообщил новость. Рассказал обо всём без утайки. Что Тони был против их инвестиций, Гай угрожал сложить с себя обязанности президента компании. Генри по-прежнему торопился. Их фирма уже три месяца не вкладывала инвестиций, и он беспокоился, что их оттеснят другие.

Вскоре выяснилось, что ключи от всего лежат в кармане у Хойла. Акции сайта Тони разместил в каком-то оффшорном трасте. И вообще, дела Тони представляли собой клубок трастов, расположенных на маленьких островах по всему земному шару. Наследство будет поделено между Гаем, Оуэном, Сабиной и её сыном Андреасом в разных пропорциях. Патрик Хойл был единственным человеком, понимавшим, что к чему. Лишь он имел право распоряжаться трастами Тони Джордана. Теперь он должен одобрить действия «Оркестра».

Мы договорились встретиться через два дня после гибели Тони. Оказалось, что Хойл способен мыслить вполне независимо. Также выяснилось, что он не разделял энтузиазма Тони по поводу Интернета и потому согласился взять отступное.

Оставалось уговорить «Оркестр» вложить деньги не только в развитие сайта, но и выкупить траст Тони Джордана. Венчурные инвесторы, как правило, не склонны покупать существующие инвестиции, однако моё предложение было для них выгодным. Генри охал и ахал, сомневался, но потом согласился.

Меня опять навестил детектив Спеллинг и показал две фотографии. На одной мужчина среднего возраста, с тёмными, редкими, зачёсанными назад волосами.

— Узнаете?

— Это он, — сказал я. — Человек в автомобиле.

— Уверены?

— Да.

— У него чёрный «фольксваген-гольф». Вот фотография.

— Думаю, это тот автомобиль. Конечно, полной уверенности нет, но очень похож.

— Великолепно.

— Кто он? — спросил я.

— Частный детектив.

— Неужели? Он следил за Тони?

— Скорее всего да. Мы с ним пока не говорили. Вначале хотели получить подтверждение от вас, что он — тот человек.

— Понимаю. Кто его нанял?

Спеллинг усмехнулся:

— Сабина Джордан.

Вестибюль отеля «Сандерсон» был оформлен в стиле постмодернизма. Повсюду расставлены и разбросаны странные предметы неизвестного назначения, самым заметным из которых был диван в виде огромных красных губ. Гай, как и положено, сидел в баре, декорированном в стиле крайнего минимализма. Медленно потягивал пиво. Я заказал чай «Тетли», просто чтобы подразнить бармена, и кружку японского пива «Асахи».

— Как прошли похороны?

— Ужасно.

— Кто был?

— Слава Богу, почти никого, — промолвил Гай. — Только родственники: Оуэн, мама, Сабина, Патрик Хойл, две двоюродные бабушки и викарий. Папу похоронили на деревенском кладбище при церкви. Викарий провёл достойную службу. Но всем было до лампочки, кроме Сабины. Бабушки не видели папу лет тридцать — сорок. Мама откровенно скучала. А Оуэн… хм… ты знаешь, каков он.

— А как ты?

— Во время службы ничего не ощущал, лишь холод и досаду на всё, что он совершил. Как он обращался со мной, как поступил с Мел, как едва не погубил наш сайт. Все это вертелось в голове, пока гроб не начали опускать в могилу. И тут я наконец осознал, что никогда больше не увижу отца, что у меня не будет возможности доказать, что я вовсе не неудачник, каким он всегда меня считал. — Гай глотнул пива. — Знаешь, Дэвид, я привык представлять отца крутым. Собственно, он таким и являлся. Мы ведь во многом похожи, но по непонятной причине нам так и не удалось поладить друг с другом. Уважать друг друга, как положено отцу и сыну. И теперь уже никогда не получится.

— Ты сделал что смог, — заметил я. — Это не твоя вина.

— Ведь мне от него ничего не было нужно. Несколько слов иногда, вот и всё. Похвалить за успехи, сказать, как он мной гордится. Так нет же, он всегда старался все у меня перехватить. Доказать, что сумеет сделать лучше. Как с сайтом или с Мел.

— Как все восприняла твоя мама?

— Боже, лучше бы не приезжала! Злится, что ей теперь перестанут платить алименты. Привезла с собой адвоката, свела его с Патриком Хойлом, но тот показал им большую фигу. Заявил, что у неё нет никаких прав на отцовскую собственность. Впрочем, это ерунда. Она всё равно скоро выйдет замуж.

— За кого?

— Не знаю. Найдёт кого-нибудь. А как она отвратительно вела себя с Сабиной! Словно Сабина не имела права присутствовать на похоронах. Что было особенно пакостно, ведь именно Сабина единственная искренне горевала по поводу случившегося.

— Ты пообщался с ней?

— Очень недолго. Она милая женщина. И видимо, действительно любила папу, а не его деньги. Сабина самая лучшая из всех его жён.

— Что она собирается делать?

— Вернётся в Германию. Просила не прерывать связи, навещать её с Андреасом. Я обещал. — Гай посмотрел на часы. — Через несколько минут должна появиться мама. Мы идём ужинать в «Нобу»[24]. Можно подумать, что она приехала сюда на пару дней отдохнуть. Слава Богу, завтра возвращается в Лос-Анджелес.

— Полиция всё ещё держит тебя на подозрении?

— Нет, оставила в покое. Я убедительно доказал алиби. Находился с Оуэном, когда отца сбила машина. Но от версии, что это убийство, они не отказались. Похоже, станут терзать Сабину.

— Ты знал, что она наняла частного детектива? — спросил я.

— Нет.

— Я опознал по фотографии человека, который сидел в машине у дома твоего отца. Полицейский сказал, что это частный детектив.

— Значит, она приставила к папе «хвост»?

— Вроде так.

— Хм… Неудивительно, что полиция ей докучает, ведь большую часть состояния по завещанию получит она. Но всё равно не могу поверить, что папу убили по её заказу.

— Полиция раскопает, — произнёс я.

— Чёрта с два! Жалкие тупицы. — Гай глотнул пива. — Ладно, расскажи, как дела на сайте.

Я посвятил его в детали переговоров с «Оркестром» и Хойлом. Гай заметно оживился. Теперь, после похорон отца, он мог наконец заняться работой. Я почувствовал облегчение.

— Дорогой, вот ты где! — прозвучал громкий женский голос.

Я повернулся. К нам приближалась миловидная ухоженная блондинка лет сорока. Элегантный загар, замечательно сохранившееся тело, ослепительно белые зубы. Несомненно, красивая женщина, но было в ней что-то отталкивающее, сухое и жёсткое. Я не мог бы представить её чьей-то матерью.

— Мама, — промолвил Гай, — это мой партнёр Дэвид Лейн. Мы учились вместе в школе.

— Партнёр? — Дама удивлённо вскинула брови. — Я не знала, что…

— Мама, Дэвид мой партнёр по бизнесу.

Она кивнула.

— Рада познакомиться. Очень хотелось бы задержаться здесь и выпить с вами, но у нас на восемь тридцать заказан столик. Уже опаздываем.

Я понимающе улыбнулся.

— До завтра! — крикнул Гай, и они ушли.

Он приехал в офис на следующий день, как обещал. Все были рады его видеть, особенно я. Было много работы. Я собирался на встречу с Патриком Хойлом в офисе Мел на Чансери-лейн. Дело уладили быстро и меньше чем через час покинули здание.

— Думаю, вы рады избавиться от сайта, — заметил я, когда мы остановились на тротуаре, ожидая такси.

— Я не доверяю Интернету, — пробормотал Хойл. — К тому же Тони не следовало влезать в бизнес сына.

— Гай тоже не получил от этого ничего хорошего.

Хойл хмыкнул:

— Но схоронили-то недавно не его.

Его тон заставил меня насторожиться. Я внимательно посмотрел на Хойла. Умный, знающий адвокат. Вероятно, что-то подозревает.

— У вас есть предположения, кто мог убить Тони? — спросил я.

— Нет. Но для некоторых его смерть оказалась очень кстати.

— Например, для Гая?

— Например, для него.

— Но вы же не считаете, что он убил отца? Нет никаких доказательств.

Хойл пожал плечами, как бы давая понять, что не хочет больше это обсуждать. Но это «кстати» напомнило мне слова Ингрид, сказанные свыше десяти лет назад.

— Я знаю историю с садовником Абдулатифом, — произнёс я.

— И что же вы знаете?

— Вы заплатили ему, чтобы он исчез после смерти Доминик. И тем самым отвели подозрения от Тони.

— Кто вам сказал?

— Гай.

Хойл устремил взгляд на дорогу. Мимо проезжали такси, но ни одного свободного.

— Что за времена, — проворчал он. — Невозможно поймать такси. Скорее бы уж начинался очередной экономический спад.

— Несколько лет назад Абдулатифа нашли мёртвым.

— Наверное.

— Тоже как нельзя кстати, верно?

Хойл посмотрел на меня.

— Давайте пойдём в кафе, выпьем по чашке кофе.

Мы молча дошли до кафе, уселись с чашками за отдельным столиком.

— Вы мне нравитесь, Дэвид, — сказал Хойл.

Я промолчал, не уверенный, хочу ли нравиться Хойлу.

— Хороший переговорщик, преданы своему другу. Преданность — это качество, достойное восхищения. Но вам следует вести себя осторожнее.

— Почему?

— Позвольте мне рассказать вам об Абдулатифе. Подозреваю, что вам известна лишь половина истории.

— Да.

— Действительно, Гай сообщил мне, что Оуэн видел Абдулатифа с Доминик, и предложил заплатить садовнику, чтобы тот исчез. Неплохая идея. Это бы отвело подозрения от Тони. В тот момент я не был полностью уверен в его невиновности. Тони заявил, что был в ту ночь с проституткой, но таких женщин легко купить. В общем, я согласился. Дал Абдулатифу полмиллиона франков и приказал исчезнуть. Гай всучил ему кое-какие украшения Доминик.

— Почему он взял деньги? — удивился я. — Ведь это рискованно. Если бы садовника поймали, то могли повесить за убийство.

— Вы правы. Но на юге Франции существует довольно обширная арабская община, и если человек заляжет на дно, найти его будет очень трудно. Однако Абдулатиф скрывался недолго. Он занялся шантажом. Через год связался из Марселя со мной и потребовал двести тысяч за молчание. Я заплатил. Миновал ещё год, и ситуация повторилась, а сумма увеличилась. Это продолжалось неоднократно. Я хотел взять деньги у Тони, но Гай протестовал. Дело в том, что его отец ничего не знал. Платил Гай. Шли годы, суммы увеличивались. У Гая начались трудности с деньгами, Тони становился менее щедрым. Я уже начал подумывать о том, чтобы отвязаться от Абулатифа, поскольку к тому времени был убеждён в невиновности Тони. Конечно, если Абдулатиф пойдёт к властям, у него будут неприятности, но и у нас тоже. Подкуп основного свидетеля по уголовному делу, связанному с убийством, — это серьёзное преступление.

— И потом труп Абдулатифа обнаружили в мусорном баке?

— Вот именно. Как говорится, очень кстати.

— Как он там оказался?

— Хотите спросить, не я ли организовал? — Хойл глотнул кофе. — Вопрос справедливый. Но нет, я этого не делал. Я вообще подобными вещами не стал бы заниматься даже ради своего самого лучшего клиента.

— Вы полагаете, это организовал Гай?

Хойл пожал плечами и посмотрел на меня:

— А вы как думаете?

— Ни в коем случае. — Я помолчал. — Вот вы сказали, что сначала заподозрили Тони в убийстве Доминик, но затем передумали. Почему?

Хойл усмехнулся:

— Да. Они не ладили. Изменяли друг другу. Вам это хорошо известно.

Я вздохнул. Хойл понимающе кивнул.

— Извините. Вы были молоды, она была красивая, противиться невозможно. Тони об этом знал, но разве это повод для убийства? Тем более, что такое порой случалось. Нет, он её не убивал. Я неоднократно говорил с ним о её смерти и наверняка уловил бы хоть какой-нибудь намёк, если бы он действительно её убил. — Хойл глотнул кофе. — Тони Джордан был для меня много больше, чем просто клиент. Он являлся моим другом. Мы познакомились студентами. Вот почему я переехал в Монте-Карло. Чтобы быть к нему ближе. За эти годы нам пришлось пережить немало. Взлёты, падения… Я очень опечален его смертью. Очень. — Он поставил чашку. — А теперь позвольте откланяться. Пойду поймаю такси. — Патрик Хойл поднялся и оставил меня с чашкой остывшего кофе.

Мы заключили договор с «Оркестром» в рекордный срок. Они купили траст Тони Джордана за четыре миллиона фунтов, в два раза больше, чем он первоначально вложил, и инвестировали ещё десять. За это «Оркестр» получит семьдесят процентов от прибыли компании, оставляя достаточно для менеджмента и служащих. Состав совета директоров, разумеется, изменился. «Оркестр» подыскал нам нового председателя совета, Дерека Силвермана, элегантного седого бизнесмена лет пятидесяти. Он уже сделал несколько миллионов фунтов на торговом бизнесе, который финансировали партнёры «Оркестра». Более важным было то, что он являлся также председателем совета директоров одного из клубов премьер-лиги. В состав совета вошёл также и Генри, как представитель «Оркестра», а Патрика Хойла из совета вывели.

Директором-распорядителем Гай предложил назначить Ингрид. Она стала незаменимым членом команды, с её мнением считались все. Генри она тоже нравилась, и её утвердили. Единственная сложность — её отношения с Мел. Женщины были очень холодны друг с другом и, кроме как по делам, не общались.

Как только на наш банковский счёт поступили десять миллионов, мы с ходу взялись за дело. Деньги было на что потратить. Расширили офис, арендовав этаж под нами. Увеличили штат, особенно за счёт журналистов. Активизировали рекламу. Ускорили подготовку к розничной торговле в Интернете. Генри против подобной расточительности не возражал. В перевёрнутом мире ценностей Интернета чем больше вы тратите на становление сайта, тем дороже он стоит. В общем, тратить, тратить, тратить.

Результаты не заставили ждать. В начале сезона количество посетителей резко возросло. В сентябре мы зарегистрировали свыше четырёхсот тысяч и почти три миллиона отзывов. Существовали и другие футбольные сайты, но наш оказался самым лучшим, что являлось несомненной заслугой группы Газа. Кроме того, сайт выглядел более привлекательным. Пользоваться им было легко, быстро и весело. Гай организовал партнёрство в Интернете со всеми ключевыми фигурами, от поисковиков до интернет-провайдеров, сетевых газет, специализированных сайтов, похожих на наш. Мы заключили договор с «Уэстборном», одной из крупнейших букмекерских контор в стране на приём футбольных ставок. Это сразу же стало очень популярным и приносило доход.

Каждый день нам было нужно выдавать для сайта массу материала: информацию о перемещении игроков, травмы, слухи, мнения и, разумеется, отчёты о матчах. Этим занималась группа журналистов плюс внештатники, имеющие контакты в каждом клубе. Мы повесили на стенах телевизионные экраны и установили программы, позволяющие журналистам смотреть видео или слушать радиокомментарии непосредственно на компьютерах.

Газ выдал потрясающую сенсацию, что один из ведущих бразильских «бомбардиров» подписал контракт с крупным клубом премьер-лиги на двадцать пять миллионов фунтов. Клуб эту информацию опроверг, и в течение двух дней всё выглядело так, будто мы сели в лужу. В таблоидах появились насмешки, но Газ был спокоен. Действительно, вскоре всё подтвердилось. Потом он рассказал мне, что данной информацией его снабдил четырнадцатилетний сын одного из директоров клуба, горячий поклонник нашего сайта.

В этой суматохе у меня не было времени подумать ни о чём серьёзном. Полиция не докучала, гибель Тони мы с Гаем больше не обсуждали. Однако из головы не выходили слова Патрика Хойла. Я гнал их прочь, но они возвращались.

Для некоторых его смерть оказалась очень кстати.

Однажды утром я позвонил в офис и сообщил, что приеду после полудня. Гай очень удивился, узнав, что я собрался полетать. Я не занимался этим шесть месяцев, с тех пор, как начал работать на сайте.

Было начало октября, солнечный день. Свежий ветерок разогнал осенний лондонский смог. Приятно снова взяться за руль управления и полетать одному на высоте семьсот метров над Англией, распростёршейся внизу зелёным ковром, приправленным коричневым золотом. Я пролетел над Хэмпширскими известковыми холмами к одному из моих любимых лётных полей, Бембриджу на острове Уайт, где приземлился и поднялся пешком примерно с километр по крутому склону до вершин белых скал над заливом Уайтклифф.

Когда дует ветер, там прохладно, но сейчас его не было. К тому же я находился очень далеко от сайта. Это самое важное. И я снова задал себе вопрос, от которого постоянно отмахивался. Был ли Гай убийцей своего отца? На первый взгляд, ничего невозможного в этом нет. Сайт значил для Гая почти все, а отец собрался его отобрать. Он давил на сына, и я знал, что Гай мечтал вырваться на свободу. Детективы его подозревали. Оуэн подстраховал брата, обеспечив ему алиби, но ведь Оуэн всегда его подстраховывал. Я вспомнил разговор с Гаем в день похорон. Казалось, он искренне опечален смертью отца. За последние месяцы мы стали очень близки, он поверял мне самое сокровенное. Однако Гай был профессиональным актёром. В таком случае можно ли ему доверять?

Я вспомнил, как он организовал подкуп садовника Абдулатифа. Патрик Хойл и Мел полагали, будто Гай это сделал, чтобы отвести подозрение от себя. Они думали, что Доминик убил он. А следы его кроссовок, оставленные под окнами спальни Доминик в ночь её гибели? И кто убил Абдулатифа? Гай? Выходит, что за тринадцать лет Гай убил троих? Это никак не согласовывалось со всем, что я знал о нём, с нашим взаимным доверием, дружбой, которая укрепилась за эти полгода, со всем тем, что я вложил в сайт. До тех пор, пока останутся сомнения, покоя мне не ждать.

Я посмотрел на море. Громадный паром из Франции устремился прямо на военный корабль. С того места, где я стоял, всё выглядело так, словно они должны неминуемо столкнуться, но корабли прошли мимо друг друга без всякого шума. Когда они немного удалились, я увидел, что расстояние между ними было около двух километров.

Вся беда в том, что сомнения не исчезали.

Пока я не выясню, виновен ли Гай в гибели этих людей, я не смогу доверять ему. А если я ему не доверяю, мы не можем вместе работать. Но если мы не сможем вместе работать, сайт развалится.

Дело даже не в сайте. Дружба с Гаем была для меня жизненно важной. Лишь благодаря Гаю я сумел изменить свою жизнь, сделать её интереснее, стать кем-то большим, чем просто бухгалтер.

И я должен убедить себя, что он невиновен.

26

Я приехал в офис в середине дня. Как всегда, в это время там был настоящий кавардак. Пришлось сразу же с головой окунуться в работу. Гай не задавал вопросов, а в четыре часа отправился на какую-то встречу и больше в офис не вернулся.

Я ушёл довольно рано, примерно в семь тридцать. Добрался на метро до «Тауэр-Хилл» и зашагал мимо ярко освещённого причала Святой Катерины к дому Гая.

Открыв дверь, он удивился:

— Что случилось, Дэвид?

— Мне нужно с тобой поговорить.

— Ладно. Входи. Пива?

Я кивнул. Он достал из холодильника две бутылки.

— О чём?

Я долго молчал, подыскивая слова. Мне не хотелось, чтобы Гай подумал, будто я ему не доверяю. Наоборот, мне было необходимо укрепиться в доверии. Я посмотрел ему в лицо и спросил:

— Скажи честно, ты убил своего отца?

Гай не отвёл взгляда.

— Конечно, нет.

Мы стояли так несколько секунд. Гай — профессиональный актёр и умеет скрывать чувства. Но он также и мой давний друг. Наконец я натянуто произнёс:

— Хорошо. Но можно задать несколько вопросов? Трудных.

Гай вздохнул:

— Если так приспичило, спрашивай.

— Где ты находился в тот вечер?

— В пабе с Оуэном.

— Каком?

— В «Слоновьей голове», в Камдене, — пробормотал Гай, теряя терпение. — Он там недалеко живёт.

— Во сколько ты ушёл?

— Ты затеял следствие? Я все рассказывал детективам. Много раз. Они проверяли. Ты мне не веришь?

— Я хочу тебе верить. Но мне нужно знать, кто это сделал.

— Думаешь, я не хочу? Ведь это был мой отец.

— Прошу тебя. Для меня это очень важно.

Гай нахмурился:

— Ладно. Я расскажу тебе то, о чём говорил в полиции. Мои слова подтвердились. Мы с Оуэном заглянули в паб около семи часов. Пробыли там до девяти, потом расстались. Оуэн пошёл домой, а я решил отправиться в «Гидру», ну ты знаешь этот паб на Хаттон-Гарден. Домой вернулся примерно в одиннадцать.

— А твой отец погиб в девять двадцать пять.

— Утверждают, что так.

Оуэн и Гай расстались около девяти, то есть времени было достаточно, чтобы добраться до Найтсбриджа.

— Учти, — сказал Гай, — детективы проверяли и в «Слоновьей голове», и в «Гидре».

— А что Оуэн?

— По дороге домой он зашёл в супермаркет «Европа» купить еды. Камера телевизионного контроля его зафиксировала. И время отмечено: девять часов двадцать одна минута. Всё в порядке.

Я кивнул.

— Есть ещё вопросы? — спросил Гай.

— Да. Давай вспомним Францию.

Он сердито вскинул голову.

— Зачем? Какое это имеет отношение к гибели отца?

— Я беседовал с Патриком Хойлом. Он убеждён, что твой отец не убивал Доминик. И он рассказал о шантаже Абдулатифа.

— Мне безразлично, кто её убил! Это произошло двенадцать лет назад. А что до чёртова садовника, то правда, он нас шантажировал.

— Ты мне не говорил.

— Потому что не считал важным. Тем более, что он шантажировал не меня, а Хойла. И вообще, Дэвид, неужели ты считаешь, — голос Гая дрогнул, — что я убил всех троих? Если так, то можешь убираться отсюда.

— Нет, нет! — торопливо возразил я. — Мне просто показалось, что между событиями во Франции и гибелью Тони существует связь. Может, следовало намекнуть полиции?

— Ради Бога, Дэвид! Из этого не выйдет ничего хорошего. И без того полно неприятностей. — Гаю удалось подавить раздражение. — Послушай, извини. Но трудно оставаться спокойным, если в тебе сомневается друг. А ведь ближе тебя у меня сейчас никого нет. Мы давно вместе. Неужели ты не понимаешь, что я не убийца?

— Да не в этом дело, — успокоил его я. — Но…

— Что?

Честно говоря, я и сам не знал что. Оставались сомнения после беседы с Патриком Хойлом, но ведь Гай имел стопроцентное алиби, тщательно проверенное полицией.

Я улыбнулся:

— Прости. Ты абсолютно прав. Но я должен был задать тебе эти вопросы. Теперь всё ясно, я ухожу.

— Нет. Давай выпьем ещё пива. — Гай вытащил из холодильника две бутылки. Я был прощён. — Так мы сумеем через три месяца открыть в Мюнхене офис?

Мы проболтали о сайте больше часа. В такси по дороге домой я осознал, что все равно десять процентов сомнений остались. Но подумал, что мне хватит и девяносто.

На следующий день у меня была встреча в банке, который мы наметили для управления выплатами по кредитным картам, когда клиенты начнут делать покупки в Интернете. Здесь возникли проблемы, их предстояло разрешить. Я вернулся в офис расстроенный, включил компьютер, проверил почтовый ящик. Там было одно сообщение. От Оуэна. Наверное, опять что-то маловразумительное.

Я поднял голову. Оуэн склонился над клавиатурой в нескольких метрах от меня. Ах ты, дрянь!

Напечатал ответ:

Пальцы Оуэна взметнулись над клавиатурой. А вот и ответ:

Я открыл файл, приложенный к сообщению. Это была хорошо сделанная компьютерная анимация. Игрок в гольф собирается нанести удар. Но вместо мяча моя голова. Изображение начало увеличиваться, и можно было различить лицо. Моё лицо, взятое с фотографии в корпоративной секции сайта.

Размах, деревянная клюшка рассекает воздух, ударяет по моей голове. Слышен треск, будто ломается яичная скорлупа. На экране кровавое месиво — мозги и всё прочее. Меня затошнило. Я метнул взгляд на Оуэна, который сидел, опустив голову.

На экране тем временем возникло сообщение:

Я выругался и выполнил требуемые манипуляции. Через минуту мой компьютер ожил. Я напечатал сообщение:

Ответ пришёл моментально:

Я закрыл почтовый ящик. Псих! Извращенец!

Вечером, покидая офис, я остановился у стола Оуэна. Он уставился на экран. Сидящий рядом Санджей посмотрел на меня и нервно улыбнулся. Я наклонился и прошептал:

— Вопросов будет столько, сколько надо.

Оуэн принялся невозмутимо манипулировать «мышью».

— И перестань присылать мне послания с угрозами. Они на меня не действуют.

На сей раз он повернул голову, впился в меня своими чёрными глазками и снова вытаращился на экран. Я сунул ногу под стол и выдернул вилку из розетки. Его экран погас.

— Ой, нога зацепилась, — пробормотал я и вышел.

Угрозы Оуэна подвигли меня на продолжение расследования. На следующий день мы с Мел сидели за моим столом. Разрабатывали стратегию защиты деятельности сайта в Италии и Испании. Гай вёл переговоры в Мюнхене по поводу открытия нашего офиса в Германии. Рядом с нами никого не было. Мел собралась уходить, но я её остановил:

— У тебя есть минута?

— А в чём дело?

— Хочу спросить кое о чём.

Она нахмурилась:

— Все не можешь забыть Францию?

— Хочу, но не могу. У меня один вопрос. На острове Малл, когда мы шли из отеля, ты заявила, что подозреваешь Гая в убийстве Доминик. Неужели это серьёзно?

— Нет. Тогда я просто его ненавидела, вот и ляпнула сдуру. Сейчас даже не помню, что я тебе сказала.

Я улыбнулся:

— Ты права. Теперь это не важно.

— А у меня к тебе тоже вопрос.

— Пожалуйста.

Мел сглотнула.

— Как ты думаешь, между Гаем и Ингрид что-нибудь есть?

Я удивлённо посмотрел на неё:

— С чего ты взяла?

— Они проводят вместе слишком много времени.

— Мы все проводим вместе слишком много времени. Иначе и быть не может, если просиживаешь в офисе по пятнадцать часов в сутки.

— Так ты уверен, что между ними ничего нет?

— Абсолютно.

Мел пожала плечами.

— Всё равно я не доверяю этой женщине.

Я долго смотрел ей вслед. Конечно, между Гаем и Ингрид ничего не было, однако неприятный осадок от разговора остался.

Мне очень захотелось встретиться с частным детективом. Гай вряд ли мог сбить Тони на машине. Хотя если ему заплатили… А кто мог заплатить? Сабина. Или кто-нибудь другой? Я позвонил сержанту Спеллингу.

— Как продвигается расследование?

— Имеется кое-что, — ответил он, — но ничего серьёзного. А почему вы позвонили? У вас появились сведения?

Я смутился:

— Нет, пока никаких. Просто нам всем здесь любопытно, кто убил Тони Джордана.

— Если возникнет что-нибудь конкретное, мы проинформируем родственников, — произнёс Спеллинг официальным тоном.

— Да. А как с этим частным детективом? Наверное, мне предстоит опознать его на суде?

— Нет. С него сняли подозрение. Если будет суд, он выступит в качестве свидетеля. У вас ко мне что-то ещё?

— Нет-нет, ничего, — заторопился я. — Спасибо.

Положив трубку, я сообразил, что так и не узнал фамилию частного детектива. Придётся поговорить с Сабиной Джордан. Я позвонил в Монте-Карло Патрику Хойлу, немного поболтал с ним, и он продиктовал мне её адрес в Штутгарте.

Приближалось открытие офиса в Мюнхене. Туда периодически ездили я или Гай. В очередную поездку я закончил дела в три часа дня, взял напрокат автомобиль и отправился в Штутгарт.

От Мюнхена туда было всего полтора часа езды. Пасмурный октябрьский день. Мелкий обложной дождик не давал любоваться сельским пейзажем. Я покинул промышленный пригород, не переставая удивляться, зачем Сабине понадобилось менять Лазурный берег на эту серость. Но вскоре появились аккуратные ухоженные улочки, окаймлённые деревьями, одетыми в осеннее золото, симпатичные дома с высокими остроконечными крышами. Достаток, порядок, спокойствие, надёжность. Может, это и нужно Сабине.

Дом я нашёл легко. Позвонил. Дверь открыла высокая интересная седая женщина. Видимо, мать Сабины.

— Ist Frau Jourdan hier?[25] — медленно произнёс я, как мне показалось, на хорошем немецком языке.

— Да, — ответила женщина по-английски. — А кто вы?

— Дэвид Лейн. Я друг Гая Джордана. Сына Тони.

— Ein Moment[26].

Вышла Сабина в трикотажной рубашке и выцветших джинсах. Босая, тёмные волосы распущены. Очень красивая. Прищурилась, узнав меня.

— Я вас помню. Вы партнёр Гая по сайту. Приезжали к нам на виллу.

— У вас найдётся несколько минут для разговора?

— Да.

Сабина привела меня в большую чистую кухню. На полу играл ребёнок с какой-то пластиковой штуковиной.

— Вы помните Андреаса?

— Привет, Андреас! — сказал я.

— Он не говорит по-английски, — предупредила Сабина.

Мне показалось, что её сынок пока ещё не говорит ни на одном языке, но это не имело значения.

— Хотите чаю? У нас есть «Эрл Грей». Тони всегда любил его.

— С удовольствием.

Она поставила чайник, а её мать сказала что-то быстро по-немецки, забрала ребёнка и оставила нас одних.

— Надеюсь, вы прилетели из Англии не для того, чтобы увидеть меня?

— Нет. Мы открываем в Мюнхене офис, а поскольку это близко, я решил вас навестить.

— Если вас интересуют дела, связанные с собственностью Тони, то я не могу вам помочь. Этим занимается Патрик Хойл.

— Нет. Меня интересует другое. Я хочу побеседовать о гибели вашего мужа.

— Вот как? — Она села за стол. Тема её не вдохновила, но от разговора Сабина не отказалась.

— Я видел Тони за несколько минут до гибели. И также видел частного детектива, который дежурил у его дома. В полиции сообщили, что детектив вне подозрений. Что же он там делал?

— Его наняла я, — промолвила Сабина.

— Зачем?

Вместо ответа она принялась заваривать чай.

— Вы давно замужем? — спросил я, принимая чашку.

— В апреле было три года. Мы познакомились пять лет назад на вечернике в Каннах. Я работала в кинокомпании. И у нас моментально возникла глубокая эмоциональная связь. Прежде я не испытывала ничего подобного. После фестиваля он прилетел в Германию ко мне, я тогда работала в Мюнхене. Мы полюбили друг друга.

— Мне очень жаль, что так всё получилось! Примите соболезнования.

— Спасибо. — Сабина опустила голову и прикусила губу.

— Я видел вас тогда всего несколько минут, но мне показалось, вы сильно увлечены друг другом.

— Были. А потом… — Она посмотрела на меня, словно оценивая.

— И что потом? — произнёс я тихо.

Сабина тяжело вздохнула:

— Я выяснила, что у него есть связь. Потому и наняла Леонарда Доннелли. Случайно услышала разговор Тони по мобильному телефону. С женщиной. Узнала номер. Это несложно, мобильник их запоминает. Он разговаривал с Лондоном. Я позвонила в частное детективное агентство и попросила мистера Доннелли проследить за Тони, когда он приедет в Лондон. Конечно, это меня не украшает, но мысль, что он встречается с другой женщиной, была невыносимой. Чем же я его не устраивала?

«Хороший вопрос», — подумал я.

— После рождения Андреаса он потерял ко мне интерес. Я намеревалась узнать, кто эта женщина.

— Узнали?

— Да, — подавленно произнесла Сабина. — Это оказалась жена его друга. Мистер Доннелли сообщил, что ей сорок восемь лет. Какое унижение! Я очень разозлилась, думала о разводе, и тут… он погиб. Вы можете вообразить моё состояние? Я проклинала себя и эту женщину. Лучше бы мне никогда не слышать тот злосчастный разговор по телефону. Лучше бы не нанимать мистера Доннелли.

— Как вы полагаете, кто его убил?

— Понятия не имею.

— А враги по прежнему бизнесу? Помню, много лет назад он кого-то крупно подставил.

— Да, что-то такое было. Но этот человек умер в прошлом году от рака. Тони уже много лет не занимался недвижимостью и ни с кем из прежних партнёров не общался.

— А во Франции? Там у него могли быть враги?

— Вряд ли.

— А Доннелли?

— У полиции к нему возникло много вопросов. Сначала они считали, что я могла заплатить за убийство. Но он был не из таких, и они это сознавали. К тому же я первая рассказала о нём.

— Неужели он не видел, кто сбил Тони?

— Получается, нет.

— Не представляю, как можно пропустить подобное событие?

— Я не знаю деталей. И не хочу знать. — Сабина передёрнула плечами, лицо сморщилось. — Почему вы об этом спрашиваете?

— Тони был председателем совета директоров нашей компании, и не исключено, что его гибель связана с бизнесом. Полиция ничего не выяснила. Вот я и решил попробовать сам.

— Я уверена, в конце концов преступника найдут.

— Будем надеяться. А у вас какие планы?

— Пока никаких. На виллу я больше не вернусь, пока буду жить с родителями. Патрик утверждает, что Тони оставил мне солидное состояние. И конечно, Андреасу.

Её глаза наполнились слезами. Я решил, что пора откланяться.

27

В Лондон я вылетел первым рейсом и уже в десять часов был в офисе. Сразу начал поиски в Интернете Леонарда Доннелли. Позвонил, побеседовал с его напарником и записался на приём. Сегодня после полудня.

Его офис располагался рядом со станцией метро «Хаммерсмит». Неказистое здание, неряшливый подъезд. Я поднялся по грязной лестнице на третий этаж, где меня встретил сам мистер Доннелли. Я узнал его по фотографии, которую мне показал Спеллинг. Худой, с напряжённым взглядом. Видимо, он меня тоже узнал.

Мы вошли в небольшой кабинет с двумя столами, двумя компьютерами и множеством картотечных ящиков.

Напарник, очевидно, был на задании. Здесь пахло сыростью и немножко канализацией.

— Садитесь, мистер Лейн, — сказал Доннелли. — Чем могу быть полезен? — У него был лёгкий ирландский акцент.

— Мы уже встречались, — произнёс я, садясь. — Вернее, не встречались, а просто видели друг друга.

Доннелли кивнул и улыбнулся, при этом обнаружились выступающие вперёд передние зубы с широкой щелью.

— Я видел вас в машине в тот вечер, когда погиб Тони Джордан, — пояснил я.

— Я знаю.

— Пришёл узнать, что видели вы.

— Я все рассказал в полиции.

— Может, расскажете и мне?

Он снова показал зубы.

— Проводите небольшое детективное расследование, мистер Лейн?

— Что-то в этом роде.

— А почему я должен помогать вам?

Этот вопрос я предвидел и вытащил пять двадцаток.

— Насколько я понимаю, вы зарабатываете на жизнь, снабжая людей информацией за соответствующее вознаграждение. Вот оно.

Доннелли посмотрел на деньги. Я не знал расценок. А он понимал, что мне очень нужна информация.

— Сущая правда, однако мой гонорар существенно больше.

— Сколько?

— Двести пятьдесят, включая налог на добавленную стоимость.

Я отсчитал ещё пять купюр.

— Двести. Этого должно быть достаточно.

Доннелли отправил деньги в карман.

— Что вы хотите выяснить? Если частную информацию о моих клиентах, то это невозможно по этическим соображениям.

— Конечно-конечно, — кивнул я. — Просто расскажите обо всём, что видели в тот вечер.

Доннелли достал из ящика стола потрёпанный блокнот и перелистал. Нашёл нужный день. Запах в комнате достал меня так, что я попросил открыть окно. Доннелли усмехнулся:

— Нельзя. Иначе будет такой шум, что мы друг друга не услышим. — Он расправил раскрытые страницы. — Вот. Я следил за Джорданом в течение двух дней, с тех пор как он прилетел в Хитроу в воскресенье утром.

— Вы видели его с женщиной?

— Это конфиденциальная информация моей клиентки.

— Ладно, продолжайте.

— В восемь пятьдесят восемь вы и мисс Да Куна вошли в дом, где остановился Джордан. В девять двадцать одну вышли. Через пару минут появился Джордан и направился в сторону Олд-Бромптон-роуд. Последовать за ним я не мог, там одностороннее движение.

— И что же?

— Мне пришлось поехать в другую сторону, обогнуть квартал и встретить его, когда он выйдет к Олд-Бромптон-роуд искать такси. Такое уже бывало, но на этот раз он там не появился. А вскоре завыли сирены. Я вернулся, заметил около его дома полицейские автомобили и уехал.

— Почему вы не остановились и не поговорили с ними?

Доннелли улыбнулся:

— Обычно моим клиентам не нравится, когда я вступаю в контакт в полицией. Хотя в том случае это была ошибка. Клиентка сообщила обо мне полиции, и моя осторожность не понравилась.

— Что вы им рассказали?

— Практически ничего. Я ведь никого не видел, кроме вас.

— Должны были видеть!

— Нет. Вероятно, машина стояла где-то сзади и кто-то ещё наблюдал за квартирой Джордана, но я их не видел. Было темно. Думаю, что, когда я свернул за угол, другой автомобиль рванул и сбил Джордана.

— Это версия полиции?

— Теперь да. Сначала они, кажется, считали, что его сбил я. Внимательно разобрались с моим автомобилем, внимательно разобрались со мной. Но не нашли ничего.

— И вас отпустили?

— Да. Они знают, что я этого не делал. Миссис Джордан нашла меня случайно в справочнике «Жёлтые страницы». Они знают, что я не профессиональный убийца. Эти в таких офисах не обитают. К тому же сбивать человека машиной очень ненадёжный способ. Выстрел много чище и быстрее. В общем, я этого не совершал.

Я кивнул. Донелли действительно не был похож на гангстера.

— Вы когда-нибудь встречались с его сыном, Гаем Джорданом?

— Нет. Видел мельком у вашего офиса в Кларкенуэлле, но никогда с ним не разговаривал.

— У вас есть какая-нибудь версия насчёт убийцы Тони Джордана?

— Я её выскажу, если вы меня наймёте.

— В этом нет необходимости.

— Нет? Ладно, я выскажу её бесплатно. Работал непрофессионал. Убийство совершено по личным мотивам. Очевидно, кто-нибудь из родственников или близких знакомых. Моя клиентка не в счёт. Я видел много ревнивых жён, и миссис Джордан — самая спокойная.

— А сыновья?

Донелли пожал плечами.

— Мой гонорар тридцать пять фунтов в час плюс расходы. Я могу выяснить всё, что вас интересует.

— Нет, спасибо, мистер Доннелли. Спасибо за информацию.

— Тридцать? И расходов особых не будет.

— До свидания, мистер Доннелли.

Я вышел на улицу и с облегчением вдохнул свежего воздуха.

Гай ринулся мне навстречу, как только я вошёл в офис.

— Наконец-то, Дэвид! Я искал тебя всюду. Почему ты выключил мобильник?

— Наверное, по ошибке. Извини.

— Давай посмотрим материалы для переговоров с Уэстборном. Завтра я не сумею, так что встретиться с ним придётся тебе.

Мы засели за работу. Сайт набирал силу. Теперь он числился среди самых перспективных интернет-компаний, о которых знали все. Частично из-за умело организованной рекламной компании, но в основном благодаря Гаю. Он умел прекрасно общаться с журналистами. Высказывал свежие оригинальные идеи относительно использования Интернета, и все они имели смысл. К тому же Гай был очень фотогеничен. Ноябрьский номер одного из ведущих бизнес-журналов появился с его фотографией на обложке, а внутри большая статья с высокой оценкой нашего сайта, входящего в первую десятку интернет-компаний в Европе, за деятельностью которого рекомендовали следить. В результате мы стали известны гораздо шире, чем многие наши конкуренты, занимающиеся этим бизнесом существенно дольше. Это не только льстило самолюбию, но и открывало перспективы стать футбольным сайтом номер один.

Дерек Силверман оказался настоящим кладом. Он был знаком с председателями клубов высшей лиги, и, что более важно, его уважали. Благодаря этому у Гая установились тесные контакты с клубами, что привело к росту посетителей сайта.

Трудности создавал Оуэн. Не как специалист. Тут к нему не было никаких претензий. Он спланировал великолепную расширяемую архитектуру сайта, но совершенно не умел общаться с людьми. Настоял на использовании электронной почты. Его послания были краткими, часто оскорбительными, порой невразумительными. По мере развития компании это стало большой помехой. Он злил консультантов, которых мы пригласили для организации коммерческой деятельности через Интернет, нескольких обидел настолько, что они уволились. Это отбросило нас назад на три недели. Гай был в бешенстве, с Эйми чуть не случился удар. Но брат президента компании был неприкасаемый.

Мы планировали запустить розничную торговлю в Интернете в начале декабря. Времени оставалось в обрез. После скандала с консультантами Гай согласился отодвинуть срок на неделю, но это был предел. Мы все нервничали, что не успеем, и беспокоились насчёт Оуэна.

Превосходно работала Ингрид. Поначалу почти ничего не понимала в футболе, но скоро приспособилась. Разумеется, не вмешивалась в содержание статей Газа и его помощников, но постоянно спрашивала, зачем посетитель должен тратить время на тот или иной раздел сайта. Она не признавала «среднего» посетителя, считая, что они все разные и их запросы тоже. Ингрид хотела, чтобы сайт обеспечивал потребности максимально возможного количества посетителей. Мы не должны занимать какую-либо определённую нишу, а быть футбольным сайтом для всех. Сложная задача.

Мы проводили много времени вместе, и я получал от этого удовольствие. Работать с ней легко и весело. Ингрид мыслила здраво и редко раздражалась. Не относилась к сайту с фанатичной серьёзностью, всегда была готова пошутить, чтобы снять напряжение. Мы доверяли ей разруливать самые трудные ситуации, и она почти всегда справлялась.

Постепенно я начал замечать, что скучаю по ней, когда она не бывала в офисе. Часто приходил с вопросами, в которых вполне мог разобраться сам. Наблюдал во время переговоров. И по дороге домой думал о ней. Когда я осознал, что происходит, то занервничал, не зная, что с этим делать и можно ли вообще как-то справиться.

Вспоминал подозрения Мел насчёт связи Ингрид и Гая. И, хотя был совершенно уверен, что между ними ничего нет, всё равно это меня мучило.

Однажды мы с Ингрид ехали в такси в наше рекламное агентство в Сохо. Вернее, не ехали, а стояли. На проезжей части впереди шли ремонтные работы — образовалась пробка. Остановилось все, кроме счётчика. Ингрид смотрела в окно на прохожих, неспешно двигающихся по тротуару. Взглянула на часы.

— Надо было поехать на метро.

— Теперь уже поздно об этом жалеть, — сказал я.

— Я засекла время. За три минуты наша машина продвинулась на три метра.

Мы сидели на заднем сиденье, отгороженные от водителя перегородкой. Шум отбойных молотков снаружи ещё сильнее подчёркивал нашу вынужденную уединённость.

— Ингрид!

— Да?

— Я хочу спросить тебя о старом.

— Старом?

— Да. Об острове Малл.

Она напряглась.

— А что там случилось?

Я сглотнул. Боялся, что мой вопрос испортит отношения. Но сейчас самое подходящее время.

— Почему ты так поступила?

Ингрид покосилась на меня и вздохнула.

— Я могла бы ответить, что была пьяна и Гай меня соблазнил. И это была бы правда. Не сомневаюсь, в трезвом виде я бы никогда не пошла к нему в номер. Но я хотела, чтобы он меня соблазнил. Хотела.

— Почему? Ведь он только что по-хамски поступил с Мел.

— Наверное, хотела посмотреть, что это такое. Каково побыть с ним. Признаюсь, он меня привлекал. И новизна ощущений действовала возбуждающе. В конце концов, что тут особенного — согрешить одну ночь и забыть. Но ты не думай, будто я этим горжусь. Совсем нет. Я вела себя очень глупо. Потеряла подругу — Мел. И тебя.

Ну вот, теперь я узнал. К сожалению, Ингрид меня разочаровала. Я считал, что она другая, не такая, как все, кто выстраивается в очередь к Гаю.

— Если это имеет какое-то значение, — добавила Ингрид, — то между нами ничего не было. Просто полежали в постели, и всё. На следующий день он улетел один, а я переправилась на пароме на землю и села в поезд. По дороге терзалась, что потеряла тебя и Мел. Чувствовала себя мерзкой и подлой.

Я смотрел в окно. Размышлял. Конечно, это имело значение.

Я посмотрел на часы — десять. Пора домой. Устал чертовски. Перебрал бумаги на столе, готовя к завтрашнему дню, и заметил очень важную бумагу. Чёрт побери! Гай собирался завтра с утра лететь в Париж на переговоры об открытии там нашего офиса, а я забыл передать ему контракт.

Набрал номер его домашнего телефона. Не отвечает. Мобильник выключен. Будь оно всё проклято. Я сунул контракт в конверт, схватил дипломат и на такси примчался к дому Гая.

Таксист высадил меня у подъезда и остался ждать. Я сказал, что вернусь через несколько минут. Поднялся в лифте на третий этаж и позвонил.

Тишина. Очень скверно. Что делать? Утром встретить в Хитроу? А если он улетает из аэропорта Сити? Я позвонил снова. На сей раз донеслось бормотание:

— Сейчас, сейчас.

Через несколько секунд Гай открыл дверь. В халате. Удивлённо уставился на меня.

— Извини, что побеспокоил, — произнёс я. — Но ты забыл контракт, а без него тебе в Париже нечего делать.

— Хорошо-хорошо, — буркнул Гай, будто куда-то торопился. — Давай его сюда.

Я немного обиделся. Вот, пришлось взять такси, везти бумагу сюда, к нему, а он даже не поблагодарил…

— Привет, Дэвид.

Я поднял голову. Мел в футболке Гая, которая едва её прикрывала. Волосы взъерошены. Улыбается. Бросил взгляд на Гая. Тот был явно раздражён.

— Привет, Мел. — Я улыбнулся ей, словно это было в порядке вещей.

— Ты же сказал, что тебя ждёт такси, — проворчал Гай.

— Да-да. — Я попятился в холл.

— Спасибо, что привёз контракт!

— Счастливо, Дэвид! — крикнула Мел через его плечо.

— До свидания.

— Дэвид! — Гай догнал меня у двери. — Никому не говори, хорошо? Будь другом.

— Конечно, о чём речь, — ответил я и спустился к ожидающему меня такси.

На следующее утро — ещё не было двенадцати — я решил зайти в «Слоновью голову». Продолжить прерванное расследование, пока Гай в Париже. К этому меня подстегнула вчерашняя встреча с Мел. В пабе у торгового центра Камден Лок в это время дня всегда малолюдно.

— В сентябре вы здесь работали? — спросил я у барменши, подавшей мне бокал кока-колы. Это была крупная блондинка, которая всем своим видом давала понять, что ни от кого не потерпит глупостей.

— Я работаю здесь почти год, — ответила она с австралийским акцентом. — А что?

— Да тут двое моих приятелей выпивали однажды вечером. Точнее, в четверг двадцать первого. Потом влипли в какую-то историю. Их алиби проверяла полиция.

— Возможно.

Да, с ней будет нелегко.

— Что вы рассказали детективам?

Австралийка подозрительно вскинула брови.

— А почему я должна вам сообщать?

— Действительно, почему? Видимо, по одной причине.

Я вытащил из брючного кармана две двадцатки и положил на стойку. В конце зала пара ранних выпивох оживлённо болтали. Больше никого в пабе не было.

— Ничего плохого не будет, если вы расскажете мне то же, что и детективам, — произнёс я.

Женщина задумалась и потянулась за деньгами.

— Действительно. Приходили два детектива. Заявили, что расследуют убийство. Показали фотографии двух типов. Один большой такой урод, блондин. Другой симпатичнее. Мы видели их здесь в тот вечер. Тот, что посимпатичнее, был чем-то расстроен. Урод пил лишь энергетический напиток и смотрел ему в рот. Ушли они примерно в девять.

— Вы уверены?

— Да. У дверей урод столкнулся с одним из наших служащих. Он опоздал. И детективы записали, на сколько именно он опоздал.

— Спасибо. Ваше здоровье. — Я допил кока-колу и покинул из паб.

Двинулся в сторону супермаркета «Европа», который потом посетил Оуэн. Это почти рядом, четверть километра. Заглянул в магазин, прогулялся по узким переулкам. Три телевизионные камеры были нацелены на кассу и на участки магазина, не видные продавцу.

К счастью, народа было мало. Я взял пачку печенья и шагнул к кассе. Шутливо показал на камеру.

— Меня показывают по телевизору?

Человек за кассой, угрюмый азиат среднего возраста, привычный ко всяким чудикам, решил мне подыграть:

— Станете звездой экрана.

— А эти штуковины работают?

— А как же!

— Поймали злоумышленников?

— Год назад появился один в магазине с пистолетом. Взял три сотни фунтов. Его рожу засекла камера. Но полиция ничего не сделала. Так и не нашла. На самом деле от них толку нет.

— Но может, проверяли каких-нибудь подозреваемых, заходили они сюда или нет?

— Да. Несколько недель назад одного прихватили вроде как за убийство. Он сказал им, что был здесь. Так полицейские приходили, просматривали плёнки.

— И что, парень соврал? — спросил я с видом любопытствующего обывателя.

— Нет. Он приходил, точно. На плёнке зафиксированы дата и время. Всё подтвердилось.

Я сделал камере рожу. Продавцу это надоело.

— Пожалуйста, — обратился он к пожилой женщине, терпеливо ожидающей сзади меня.

Я вышел из магазина, посмотрел на часы. Половина первого. Значит, Гай не солгал. Идти в «Гидру» не имело смысла, тем более что в офисе меня ждала работа. Но бар находился через дорогу, и я решил выполнить план до конца.

Подоспело обеденное время, почти все столики в «Гидре» были заняты. Это был один из самых модных баров в районе, я заглядывал сюда с Гаем пару раз.

Остановил официанта.

— Не могли бы вы мне помочь? Я пытаюсь выяснить, заходил ли сюда мой друг два месяца назад. Двадцать первого сентября.

— Подождите. Я позову менеджера. — Официант исчез за дверью.

Вскоре появился решительный человек в чёрной рубашке и пиджаке.

— Чем могу быть полезен? — твёрдо произнёс он.

— Я интересуюсь, заходил ли сюда мой друг. Дело в том, что он пропал. Кто-то сказал, что его видели здесь.

Я достал фотографию Гая. Менеджер глянул на неё.

— Вы представляете, сколько здесь собирается людей по вечерам и как мы бываем заняты?

— Я знаю, это трудно. Но может, вы вспомните? Это случилось примерно шесть недель назад. Двадцать первого сентября.

— Извините, сэр, но ничем помочь не могу. — Менеджер вернул мне фотографию.

— Наверное, им уже интересовалась полиция?

— Не знаю.

— В таком случае извините за беспокойство. — Я направился к двери, понимая, что двадцатифунтовые купюры на него не подействуют.

— Погодите минутку! Вы сказали, это было двадцать первого сентября?

— Да.

— В тот день мы закрылись на генеральную уборку. Не работали целую неделю. Так что ваш друг никак не мог находиться здесь, если только он не невидимка.

Вот это новость! Я медленно двинулся в сторону офиса. Итак, Гай мне наврал. В девять часов вечера двадцать первого сентября он не мог быть в «Гидре». Так где же?

Поехал к дому отца, притаился, ожидая момента, чтобы задавить? Или наезд произошёл случайно? Он собирался поговорить с отцом о ситуации, сложившейся в компании, увидел, как тот вышел из подъезда, и нажал на акселератор, поддавшись вспышке полупьяной злости? Это более вероятно, чем преднамеренное убийство.

Я был потрясён. Мой друг солгал мне. Скрыл кое-что жизненно важное.

Совершение убийства.

28

Вернувшись в офис, я позвонил Доннелли и спросил, не видел ли он поблизости от дома Тони автомобиль «порше» цвета электрик. Машина Гая бросалась в глаза, её было трудно не заметить. Доннелли увиливал от ответа, пытался выудить ещё денег, но я отказал. Тогда он заявил, что такой машины не видел. Конечно, это ничего не означало. Гай мог сидеть в каком-нибудь другом автомобиле. В общем, ясности никакой.

Я долго обдумывал ситуацию. Снова поднимать эту тему с Гаем не имело смысла. Если он виноват, то станет все отрицать. Если невиновен, то серьёзно обидится. А это сейчас совершенно ни к чему.

Число посетителей росло с каждым днём, приближался срок запуска розничной продажи в Интернете, в который мы могли не уложиться. В общем, пока не время гадать, виновен или невиновен Гай в гибели отца. Надо работать.

Эйми подготовила замечательный ассортимент товаров для продажи. С клубной и национальной символикой, а также наш собственный брэнд с логотипом, разработанным «Мандрилом» пять месяцев назад. Она собрала и организовала дизайнеров, производителей, обеспечила складское хранение и перевозку. К запуску всё было готово.

Большое беспокойство вызывало техническое обеспечение работы сайта. Сайт, через который организуют розничную торговлю, сложнее обычного. Необходимы отдельные компьютеры и серверы, ответственные за информацию о товарах, ценах, клиентах, сделках. Там же должен вестись бухгалтерский учёт и проверка подлинности кредитных карт. Следует создать веб-сервер, организующий связь в Интернете с компьютером клиента и обеспечивающий интеграцию каждого запроса со всеми другими системами в реальном времени. Нужно также обеспечить брандмауэры (аппаратно-программные средства межсетевой защиты), посреднические серверы и маршрутизаторы, чтобы защитить систему, обеспечить эффективное резервирование и управление веб-трафиком.

Основной проблемой было заставить все элементы системы свободно общаться друг с другом. Этим занимался Оуэн. В Калифорнии ему приходилось трудиться над сетевыми каталогами для крупных розничных торговцев, он сделал несколько интересных разработок и собирался внедрить их в наш сайт. Однако они сюда не подходили.

Оуэн попросил отложить на месяц запуск торговли, чтобы все настроить. Но это означало, что мы пропускаем Рождество, и Гай категорически отказался. Тогда Оуэн, не сказав никому ни слова, начал писать прикладную программу интерфейса для объединения компонентов системы.

А налаживать систему мы пригласили специалистов фирмы «Декомсалт». Вскоре они обнаружили, что Оуэн внедряет свою программу, и остались этим очень недовольны. Но Оуэн игнорировал их замечания. Мы с Гаем решили, что это очередной конфликт, связанный с патологической неспособностью Оуэна общаться с людьми. Тем более что у Гая брат всегда имел презумпцию невиновности, а я вообще старался держаться от него подальше.

За два дня до запуска мы сделали пробный прогон, бомбардируя систему запросами. Всё работало идеально. Сетевой каталог выглядел прекрасно.

Наступил день запуска. Мы истратили кучу денег на рекламу, подготовили прессу. Даже редактор отдела моды одной из крупных газет, освещающих вопросы рынка, выразила желание сделать кое-какие покупки. А это значит, что за ней последует огромное количество женщин, готовящих рождественские подарки для своих помешанных на футболе мужчин.

Мы начали в десять часов утра. Сразу поступили заказы. Система проработала семь часов, и ни единой неполадки. В пять часов вечера мы двинулись в бар отметить событие. Гай заказал шампанское. Примерно через час я отправился домой.

А утром возникли проблемы. Оказывается, Эйми, Оуэн с Санджеем, Гай и сотрудники «Декомсалта» проработали в офисе всю ночь. Команды, посылаемые нашему дистрибьютору с информацией по сделанным за день заказам, были искажены. То есть дистрибьютор не знал, куда направлять товары. Эйми безуспешно пыталась отыскать причину искажений. Оуэн помогать отказался, сославшись на занятость, и запретил заниматься этим Санджею.

А заказы шли и шли. Их невозможно было обработать. К десяти часам Гай собрал группу. Спросил Оуэна, может ли он гарантировать, что проблема разрешится в течение часа. Оуэн отрицательно покачал головой. Тогда Гай распорядился закрыть на сайте сетевую торговлю.

Эйми позвонила редактору отдела мод и спросила, что она заказала. Пообещала, что товар будет доставлен немедленно. Но этот номер не прошёл. На следующий день наш сайт впервые появился на первых полосах газет. «Не доверяйте Интернету свои рождественские покупки!» — гласил огромный заголовок в одном издании. Вот это реклама. Хуже того, мы, кажется, дискредитировали идею сетевой торговли.

Работая весь день и большую часть ночи, нам удалось вручную залатать прорехи. Выяснить, кто что заказал, переслать информацию с нарочным на мотоцикле на склады нашего поставщика. В конце концов товары доставили по назначению. Но доверие к нам было серьёзно подорвано. Возможно, навсегда.

А мы заказали поставщикам много одежды, в основном с предоплатой. Если нам не удастся распродать её до Рождества, нас ждёт финансовый крах.

Выявили причину сбоя. Прикладная программа, которую написал Оуэн. Ребята из «Декомсалта» тут же выдали: «Ведь мы вас предупреждали». Оуэн винил их, что они не сделали того, этого, и ни в коем случае не желал признавать свою неправоту.

Гай собрал совещание. Два сотрудника «Декомсалта», он, я, Ингрид, Эйми и Оуэн. Руководитель группы «Декомсалта», йоркширец по фамилии Тревор, коренастый, плотный парень с напряжённым лицом, говорил быстро, но ясно и доходчиво:

— Теперь уже доказано, что прикладная программа непредсказуемым образом модифицирует каталог товаров.

— Моя программа ни при чём! — взорвался Оуэн. — Это ваш пакет никуда не годится.

Тревор поморщился. Гай поднял руку.

— Одну минутку, Оуэн. Пусть закончит Тревор, а потом мы послушаем тебя.

Оуэн глухо проворчал что-то.

— Поймите меня правильно, — сказал Тревор. — Прикладная программа довольно остроумная. Всё было бы замечательно, если бы её можно было легко интегрировать в существующую систему. Но на это потребуется время.

— Сколько? — спросил Гай.

— Трудно ответить. Вероятно, неделя или месяц. А может, и дольше.

— Там все просто и тривиально, — пробормотал Оуэн.

Гай посмотрел на Тревора.

— Что вы предлагаете?

— Отказаться от прикладной программы. Использовать обычную архитектуру каталога, входящую в наш пакет. Конечно, она не такая симпатичная и функциональная, но с ней мы начнём работу к концу недели.

— Вы уверены на сто процентов?

— В таком деле никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Но наша система уже испытана несколько десятков раз.

— Понимаю. — Гай повернулся к брату. — Что скажешь, Оуэн?

— Чепуха! — бросил тот.

— Что значит — чепуха?

— А то, что наш сайт никогда не станет лучшим футбольным сайтом в Интернете. А с моей прикладной программой станет. Мы все наладим примерно за неделю, если эти обезьяны уберутся отсюда.

Тревор поджал губы. Меня поразила его выдержка. Гай обратился к нему:

— Оуэн собирается наладить все за неделю.

— А я говорю — у него ничего не получится.

Настало время вмешаться мне. Без моей помощи Гаю с братом не справиться.

— Если мы к началу следующей недели не приведём сайт в порядок, — произнёс я, — то рождественский сезон будет провален. А вместе с ним и наша репутация. Кроме того, мы понесли серьёзные убытки. Рисковать ни в коем случае нельзя.

— Эйми?

— Программа Оуэна неплохая, но я могу прожить и без неё. Дэвид прав, рисковать мы не имеем права.

— Ингрид?

— У нас нет выбора.

Гай покачал головой. Все молчали, понимая, что он в смятении. Оуэн, огромная туша, едва умещающаяся на стуле, насупившись, смотрел на брата.

— Тревор, — сказал я, — мы принимаем ваше предложение. А ты, Оуэн, окажи, пожалуйста, сотрудникам «Декомсалта» любую помощь, какая им понадобится.

Оуэн посмотрел на Гая. Тот кивнул.

— Тогда пойдёмте работать, — предложил я.

Мы вернулись к своим столам.

— Давай выпьем кофе, — шепнула мне Ингрид, чтобы Гай не слышал.

Мы зашли в кафе за углом. Заказали капуччино, сели.

— Он должен уйти, — заявила Ингрид.

Я молчал. Избавиться от Оуэна было бы замечательно, но не так это просто.

— Он должен уйти, — повторила она.

— Как?

— Нам нужно сказать Гаю.

— Но он его брат!

— Да. И всё равно должен осознать, что Оуэн наносит вред компании.

— Боюсь, что он не сможет решиться.

— Я их не понимаю, — вздохнула Ингрид. — Да, братья, а такие разные. И очень привязаны друг к другу. Это почти неестественно.

— Да, неестественно, — согласился я. — Оба сдвинуты, каждый по-своему, и полагаются только друг на друга. Так было всегда. В школе, когда кто-нибудь начинал дразнить Оуэна — а он был хорошей мишенью, такой неуклюжий увалень, — Гай пресекал это безжалостно. Там был один противный парень по фамилии Уилер. Ну, ты знаешь, есть такие хулиганистые, они быстро подчиняют себе группу. Он начал изводить Оуэна.

— Гай его отлупил?

— Хуже. Однажды Уилер уехал домой на уик-энд. А Гай тем временем настроил группу против него, сказал, что он осведомитель школьного начальства. Гай был крутой, его в школе уважали. В общем, Уиллер возвращается вечером, и ему устраивают тёмную. И потом с ним больше никто не разговаривал. На следующий семестр парень покинул нашу школу.

Ингрид задумчиво глотнула кофе.

— Оуэн должен уйти. Мы не можем позволить ему командовать на сайте. Если Гай откажется, пойдём в Дереку Силверману. У нас нет выхода.

— Ты права. — И мои личные отношения с Оуэном тут ни при чём. Он угрожал существованию компании. — Мы сделаем это вместе?

Ингрид кивнула:

— Обязательно.

Вернувшись в офис, мы позвали Гая в комнату для заседаний. Оуэн хмуро наблюдал за нами.

Я все выложил. Как и следовало ожидать, Гай запротестовал:

— Мы не можем уволить Оуэна. Он один из основателей компании. Практически обеспечил весь начальный капитал. Разработал технологию сайта. Он трудился не меньше, чем все мы. Без него сайт немыслим.

— Верно, — сказал я. — Но с ним у сайта нет будущего.

— Да ладно тебе!

— Дэвид прав, — вмешалась Ингрид. — Последний прокол полностью на его совести. Неизвестно, сумеем ли мы вообще оправиться. Это не случайный эпизод. Будут ещё. И какой-нибудь один покончит с нами раз и навсегда.

— Но он самый лучший технарь из всех, кого я знаю! Заткнёт за пояс любого из «Декомсалта».

— Ты прав, — согласилась Ингрид. — Он заткнёт всех за пояс. Но по мере роста компании нам придётся доверить технологию команде. Программист-одиночка с этим не справится. Оуэн на роль руководителя группы не годится и подчиняться никому не захочет.

— Я побеседую с ним, — произнёс Гай, — потребую, чтобы он перестал хамить.

— Не поможет, — заметил я. — Ты знаешь Оуэна.

— А если я скажу «нет»?

— Мы пойдём к Дереку Силверману, — ответила Ингрид.

— Пойми, Гай, — я посмотрел ему в лицо, — компания больше не принадлежит только тебе. Если бы это было так, то ты мог бы держать Оуэна сколько угодно. Но теперь совладельцами компании стали многие наши сотрудники. Ради этих людей он должен уйти.

— Тебя подговорил твой давний приятель Генри Браутон-Джонс!

— Нет, — возразила Ингрид. — Тебе трудно справиться с братом, поэтому пусть все решит председатель совета директоров.

Гай тяжело вздохнул.

— Все решения принимаю я, президент компании. Оуэн остаётся. Он здесь с самого начала и будет до конца. Что бы ни случилось. А теперь идите работать.

Я подошёл к столу Ингрид и позвонил секретарше Дерека Силвермана. Назначил встречу через два дня.

Домой я приехал поздно, как обычно. В руке пакет с едой, купленной в кафе навынос. Прежде я заходил поужинать в «M&S»[27], но в последнее время было не до того. В квартире чисто, её убирала женщина, приходящая раз в неделю, но на столе скопилась пачка счётов и рекламных листовок. Кухню уже давно надо привести в порядок. Подремонтировать сантехнику. Я до сих пор не заплатил налог. Не звонил родителям три недели.

И все из-за сайта.

Я достал из пакета донер-кебаб[28], положил на кухонный стол. В дверь позвонили.

Наш квартал был довольно приличный, и визитёры обычно звонили в домофон. Наверное, сосед. Чего ему нужно? Я открыл дверь. На пороге — Оуэн. Он протиснулся мимо меня в гостиную.

— Зачем ты явился? — спросил я.

— Хочу потолковать с тобой. — Его тёмные глазки злобно сверкнули.

— Не мог подождать до завтра?

— Нет. — Оуэн двинулся на меня и остановился в полуметре. — Сегодня ты потребовал моего увольнения. — Он стоял так близко, что я чувствовал его дыхание. Оно было несвежим.

— Да.

— Почему?

— Ты толковый парень, Оуэн, но не умеешь разговаривать с людьми. А это вредит делу.

Оуэн ткнул пальцем мне в грудь.

— При чём здесь я, если не сработала идиотская дерьмовая система?

— Ты должен был разобраться с ней. У тебя не получилось.

— Я все равно останусь, — заявил Оуэн.

— Посмотрим.

— Ты собираешься идти с этим к Силверману?

— Да.

Оуэн сделал шаг назад.

— И продолжать копать? Задавать дурацкие вопросы? Насчёт Гая и папы.

— Я не люблю, когда мне угрожают.

— Да что ты? — Он схватил меня за воротник и прижал к стене. Мои ноги едва касались пола. Стало трудно дышать. — Так вот, я тебе приказываю: больше никаких дурацких вопросов о том, как погиб папа. Если бы ты был настоящим другом Гаю, то давно бы все это бросил. И о Доминик тоже забудь. Все в прошлом. Понял?

Наверное, мне следовало успокоить его и дать уйти. Но я слишком устал, выдался тяжёлый день, и мне очень не понравилось, что этот монстр ворвался ко мне в квартиру и прижал к стене. Поэтому я сильно двинул коленом ему в промежность. Оуэн отпустил мой воротник и согнулся. Лицо исказила гримаса боли. Я ударил его в подбородок. Он отлетел назад и сразу получил удар в живот. Пошатнулся. Я схватил его за рукав и потащил к двери.

— Пошёл вон, Оуэн! Больше никогда сюда не приходи!

У двери он вроде как очнулся. Принял стойку. Я ударил снова, но промахнулся, попал в плечо. А это ему, как слону дробина. Он крупнее меня, сильнее и действовал на удивление проворно. Моё сопротивление было сломлено через несколько секунд. Оуэн опять прижал меня к стене и ударил в живот три раза. Вышиб из диафрагмы весь воздух. Я сложился пополам и, задыхаясь, рухнул на пол. Он начал бить меня ногами. Один удар был особенно действенным, потому что все вокруг потемнело.

Я очнулся в машине «скорой помощи». Всё болело. Врач сказал, что их вызвал сосед. Затем ко мне начали приставать полицейские. Кто напал и так далее. Но я снова потерял сознание.

В больнице меня продержали всего два дня. Делали рентген и прочие исследования. Как ни странно, ничего сломано не было. Лишь синяки и кровоподтёки. Лёгкое сотрясение мозга, отчего сильно болела голова.

Первым меня навестил Гай, бледный.

— Боже, что он с тобой сотворил!

— Да, постарался.

Он придвинул стул к моей постели.

— Мне очень жаль, что так получилось.

— Мне тоже.

— Ты собираешься заявить в полицию?

Я отрицательно покачал головой:

— Они мне уже предлагали, но я отказался. Негоже сажать твоего брата в тюрьму. Но я вот что скажу тебе, Гай: один из нас должен уйти. Либо он, либо я.

Гай понимал, что я говорю серьёзно.

— Ладно, посмотрим.

— Да, подумай. А на работу я выйду через пару дней.

Примерно через час пришла Ингрид. Я надеялся, но все равно удивился. И почувствовал себя лучше сразу, как только она появилась. Возмущалась Оуэном. Я рассказал ей об ультиматуме, который предъявил Гаю, и она меня поддержала. Час, который Ингрид провела у моей постели, пролетел незаметно.

На следующий день меня выписали с условием до конца недели соблюдать домашний режим. Но скоро я заскучал, тем более что в офисе меня ждала работа. После полудня, несмотря на головную боль, я отправился в офис.

Меня встретили очень радушно. Охали, ахали, сочувствовали. Гай широко улыбался, очень довольный моим возвращением. Оуэн собирал вещи.

— Он уходит? — спросил я.

— Да. Сам так решил. Думаю, осознал, что теперь работать здесь ему будет очень сложно.

— Хорошо, — сказал я. — Если бы Оуэн остался, пришлось бы уйти мне.

— Я знаю.

Работалось трудно, болела голова. Через пару часов я сдался и собрался ехать домой. В коридоре меня окликнул Оуэн:

— Дэвид!

Я остановился.

— Да?

Он долго вглядывался в моё лицо.

— Я ухожу, чтобы Гаю стало спокойнее.

— Уходи.

— К тебе это не имеет никакого отношения. Сайт значит для Гая все, и я не хочу ему мешать.

— Отлично.

— Ради брата я готов пойти на что угодно. Никогда не забывай об этом.

Я кивнул и вышел на улицу.

В вагоне метро я вспоминал наш короткий разговор. Меня восхищала преданность Оуэна брату, но было и немного жутковато. На что может отважиться этот дикарь, чтобы его защитить?

29

Вскоре меня снова засосал водоворот сайта. Мы с Гаем полетели в Мюнхен посмотреть, как идёт подготовка к открытию офиса в Германии. Там уже работали трое служащих, двое мужчин и женщина. Руководил ими Рольф, очень толковый парень, квалифицированный и компетентный. В Германии сайт начнёт действовать в марте.

На обратном пути в самолёте я долго молчал, глядя на огни неизвестных немецких городов, мерцающих сквозь обрывки облаков. Гай сидел рядом, углубившись в бумаги. И вдруг меня осенило: не пора ли все выяснить раз и навсегда?

— Гай!

— Да? — Он отложил документы.

— Существует связь между событиями во Франции и гибелью твоего отца?

— Боже мой, Дэвид! Неужели ты не можешь думать ни о чём другом? На сайте столько работы. Мы не можем себе позволить ещё один прокол.

Но я не собирался отступать.

— Перед тем, как Оуэн стал со мной драться, он потребовал, даже приказал, не задавать больше вопросов насчёт гибели твоего отца. И Доминик тоже.

— Вот как?

— Да. Но если скрывать нечего, чего он так озаботился?

— Кто его знает. Он ведь чокнутый.

— Я был в «Гидре». В тот вечер, когда погиб Тони, ты туда не заходил.

— Заходил. Народу было много, и меня не запомнили.

— Нет, Гай. На той неделе «Гидра» была закрыта. На генеральную уборку.

Гай не ответил.

— Откуда взялись твои следы под окном спальни Доминик? — Гай собрался что-то сказать, но я его остановил. — Да, это случилось двенадцать лет назад, но тот вечер врезался в мою память навсегда. Я могу вспомнить любую деталь. Мы вернулись в коттедж вместе. Ты никуда не отлучался. В саду вечером поливали, значит, ты оставил следы уже после того, как мы легли спать.

— Не желаете чего-нибудь выпить, сэр? — Стюардесса подкатила тележку. Гай обрадовался передышке.

— Джин с тоником, пожалуйста. Большой.

Я подождал, пока она приготовит ему выпивку. Гай сделал глоток.

— Когда ты успел взять шкатулку с украшениями Доминик, которую передал Абдулатифу. Очевидно, до приезда полицейских. Когда?

Гай глотнул ещё джина.

— Я жду, — сказал я.

Он повернулся ко мне.

— Я не убивал отца. И Доминик тоже.

— Кто же это сделал?

Гай покачал головой:

— Не знаю.

— Я тебе не верю.

Он пожал плечами.

— Гай, я думал об этом очень много и не хочу верить в то, что ты убил Доминик или отца. Но ты от меня что-то скрываешь, и пока я не выясню, что именно, я не смогу тебе доверять и работать с тобой. Поэтому, когда самолёт приземлится в Лондоне, мы расстанемся навсегда.

Гай долго молчал. Мой уход из сайта будет взрывом, однако жизнь не остановится. Но Гай нужен мне, а я ему. Лишь сейчас я осознал это. И он, наверное, тоже.

— Ладно, — промолвил Гай. — Я расскажу тебе. Только дай слово, что об этом никто не узнает. Ни Мел, ни Ингрид, ни полиция.

А если он убил отца? Как с ним после этого работать? Мне придётся сообщить в полицию. Гай почувствовал мои сомнения.

— Если ты даже кому-нибудь расскажешь, я стану все отрицать, ведь никаких доказательств нет. Даёшь слово?

Он знал, что я отношусь к этому очень серьёзно. Ещё со школьной поры.

— Даю тебе слово.

Гай вздохнул:

— Ладно. Отца я не убивал и понятия не имею, кто это сделал. Абсолютно.

— А «Гидра»? Ты там не был.

— Да. Из «Слоновьей головы» я поехал на такси к Мел.

— К Мел?

— Ты видел её у меня недавно. Я начал с ней встречаться месяц назад. Детективы это проверили. У неё в тот день остановилась подруга, с которой они учились в университете. Она меня видела. Тебе я не хотел говорить, потому что… хм, ну ты понимаешь почему.

— Понимаю.

— Так что с отцом вопрос закрыт.

— А с Доминик?

— С Доминик — другое дело. Но я её не убивал. Это Оуэн.

— Оуэн? Но ему тогда было всего пятнадцать лет!

— Ты забыл, каким он был здоровым?

— Но зачем он убил её?

— Оуэн ненавидел Доминик. Просто серьёзно свихнулся на этом. Считал, что во всём виновата Доминик. Что отец бросил нас… Тогда, на вилле, он кипел от злости. Делал вид, будто все дни просиживает за компьютером.

— А разве не так?

— Нет. Он постоянно следил за Доминик. Засёк её с садовником и с тобой. Ситуация обострилась: получалось, что она не только украла у нас отца, но ещё и нагло его обманывала. В тот вечер Оуэн проследил, как они поссорились, как отец уехал из дома, как Доминик ввела себе героин. Дождался, пока она отключилась.

— И что потом?

— Вошёл к ней в спальню. Видимо, намеревался поговорить. Высказать всё, что о ней думает. Не знаю, чего он от неё хотел. Наверное, выпустить пар и уйти. Но она проснулась, увидела его и собралась закричать. Но не успела. Оуэн прижал ей ко рту подушку. Доминик пыталась сопротивляться. Но разве осилишь такого бугая? Он держал подушку очень долго.

— Боже!

— А затем ушёл.

— Но следы нашли твои, а не Оуэна.

— Оуэн сообразил, что сделал что-то плохое. Похоже, он тогда ещё не осознавал, что стал убийцей. Что происходило у него в голове? Он прибежал ко мне, разбудил. Мы вышли в сад, и он рассказал мне все. Как Доминик занималась любовью с садовником, потом с тобой, говорил, какая она потаскуха, порочная женщина. Я был поражён насчёт тебя и её, считал — Оуэн просто треплется. А он признался, что утихомирил её с помощью подушки. Я сразу же забрался через балкон в спальню. Вижу — она лежит, не дышит. Лицо закрыто подушкой. — Гай перевёл дух и вытер пот с верхней губы. — Я проверил пульс, его не было. Надо было принимать решение: выдать Оуэна полиции или помочь ему? Как ты догадался, я выбрал последнее. Тем более, что тёплых чувств тоже к ней не питал. Это сейчас я понимаю, что во всём виноват отец, но тогда я винил её. Да, Оуэн поступил плохо, но он мой брат, и никто ему не поможет, кроме меня. Я бросился вниз, спросил у Оуэна, каких предметов он касался. Вернулся в спальню с тряпкой и все тщательно вытер. Следовало действовать быстро, отец мог войти в любую минуту. Я снял с подушки наволочку. Схватил шкатулку с украшениями, чтобы всё выглядело так, словно в спальне побывал грабитель. Спустился через балкон на землю и отправился спать. К сожалению, остались следы кроссовок.

— Я ничего не заметил.

— Ты в это время был в отключке. Даже храпел.

— Ужас.

Гай пожал плечами.

— Надо же, детективы ничего не заподозрили, — сказал я.

— Мне повезло. — Гай усмехнулся. — Сначала они сосредоточились на папе, а я тем временем позаботился об исчезновении садовника. И по-настоящему испугался, когда они обнаружили мои следы. Но ты меня спас, за что я тебе до конца жизни буду благодарен. Хотя так и не понял, почему ты это сделал.

— Я не верил, что ты убил Доминик, — произнёс я. — И потом, ты ведь был моим другом.

Мы помолчали.

— Неужели её убил Оуэн? Пятнадцатилетний подросток. А что с Абдулатифом?

— Он погиб где-то в Марселе.

— Ты не думаешь, что это работа Оуэна?

— Нет. Я уверен, он ни при чём.

— Но шантажиста надо было устранить, иначе он бы не угомонился.

Гай пожал плечами.

— Вот так, Дэвид, теперь ты знаешь всю правду. И надеюсь, никому не расскажешь. Договорились?

Я кивнул:

— Договорились.

Приехав домой, я долго лежал в постели, наблюдая в окне за лучами автомобильных фар. Невероятно! Оуэн убийца. Убил Доминик и, возможно, Абдулатифа. А Гай его покрывает.

Он оправдал своего брата. Мол, тогда был совсем юный, взвинченный, не ведал, что творил. Но что делать мне? Как добропорядочный гражданин, я обязан был сообщить в полицию. Но я дал слово. Именно поэтому Гай и рассказал мне правду. И потом, это глупо. Куда я пойду? Британской полиции нет никакого дела до преступления, совершенного тринадцать лет назад во Франции. Можно позвонить в полицейский участок Болье-сюр-Мер или туда поехать. Вряд ли удастся заинтересовать этим французских детективов. Дело давно закрыто, а доказательств у меня нет. Даже если французские детективы возобновят расследование… Смогу ли я продолжать работать на сайте? Сумеет ли Гай должным образом управлять компанией, если его станут таскать на допросы? Я все испорчу. Работу, конечно, найду опять в каком-нибудь банке или бухгалтерии. Потеряю не только дело, в которое вложил столько сил, но и друга.

А Оуэн? Да пошёл он ко всем чертям!

Наконец я заснул. А утром в восемь тридцать уже сидел в офисе за своим столом.

30

Март 2000 года, три месяца спустя, Кларкенуэлл, Лондон

— Сто восемьдесят миллионов! Вы считаете, сайт будет стоить сто восемьдесят миллионов?

Американка выдержала скептический взгляд Гая.

— У меня нет сомнений.

— Фунтов или долларов?

— Фунтов.

— Ого.

Мы сидели в комнате для совещаний. Гай, я, Генри Браутон-Джонс и двое представителей крупного американского инвестиционного банка «Блумфилд Вайсс», который в Штатах вкладывал средства в предприятия новых технологий, а теперь решил попробовать с Интернетом в Европе. Они осаждали нас уже два месяца. Предлагали провести первую продажу акций компании широкой публике. Так называемое первоначальное открытое предложение (ПОП). Наши акции появятся на Лондонской фондовой бирже, а также на «Ноейр маркт» во Франкфурте и привлекут деньги инвесторов.

Банковские служащие были примерно нашего возраста. Мужчина — спокойный англичанин с набриолиненными волосами и постоянно хмурым выражением лица. Он — главный. Женщина — холёная американка, тоже хмурая. В Штатах она имела репутацию серьёзного аналитика.

— А откуда у вас такая цифра? — спросил я. — На прошлой неделе речь шла о ста тридцати миллионах.

— Рынок акций интернет-компаний очень подвижный, — пояснила аналитик. — Расторопные американские инвесторы, сорвавшие в прошлом году в Штатах хороший куш на Интернете, теперь посматривают на Европу. Индивидуальные инвесторы в Англии тоже помешались на Интернете. Объёмы деловых операций превышают все мыслимые размеры. Через две недели на рынок выбросят акции сайта «Lastminute.com» стоимостью в триста пятьдесят миллионов. Их моментально раскупят. Так что сто восемьдесят миллионов для вас реальная цифра. Вполне реальная. Вероятно, мы достигнем большего.

— А сколько новых инвестиций возможно привлечь?

— Думаю, порядка сорока миллионов. Надо, чтобы курс акций повысился в первый же день, поэтому мы будем принимать не все предложения. Это очень важно. Сейчас инвесторы покупают акции, курс которых повышается просто потому, что повышается.

— Но, по моим расчётам, мы не сумеем получить достаточно прибыли, чтобы подтвердить цифры такого порядка, — произнёс я.

— Это не важно, — заметил главный. — Показывать ваши расчёты инвесторам мы в любом случае не собираемся. И вообще не беспокойтесь. Эти ребята толковые. Знают, что делают.

— Странно. Я ничего толкового в этом не вижу.

Главный нахмурился ещё сильнее.

— Дэвид, вам придётся действовать по намеченному плану. И поверить в этот план. Или выйти из игры.

— Ладно тебе, Дэвид, — вмешался Гай. — Будем работать по программе!

— Все очень просто, Дэвид, — сказал Генри. — Сейчас мы продавцы. Чем дороже продадим, тем больше получим денег.

— Удивительный довод, — промолвила аналитик и перестала хмуриться. — Самое главное, вы должны создать впечатление, что управление в вашей компании поставлено идеально. В течение трёх недель мы собираемся прощупать инвесторов по всей Европе. А у них, как правило, нюх на неэффективное управление.

— В нашей компании управление достаточно эффективное, — проговорил я обиженным тоном. — Меня только не убеждает оценка в сто восемьдесят миллионов фунтов.

— Всё в порядке, Дэвид! — воскликнул Гай. — Пусть этим занимается банк «Блумфилд Вайсс», а мы будем заниматься своим делом.

— Вот и хорошо, — подытожил главный. — Двадцатого марта мы начнём в Амстердаме, двадцать первого в Париже, двадцать второго во Франкфурте. На следующий день мы переместимся в Эдинбург, а затем в Лондон…

Сайт уже оправился от потрясения. Санджей занял место Оуэна и вместе со специалистами из «Декомсалта» наладил механизм розничной продажи и управления всей системой. До Рождества нам удалось продать внушительное количество спортивной одежды и сувениров. Наступил 2000 год. Никакого взрыва компьютерной системы не случилось. И на Новый год мы тоже потрудились неплохо. В начале марта заработает наш сайт в Германии, а в конце апреля во Франции. Мы купили небольшую компанию в Хельсинки, которая занималась распространением по Интернету информационных материалов. Это позволило пользователям мобильных телефонов следить через наш сайт за результатами футбольных матчей и прочими новостями. Количество посетителей сайта продолжало неуклонно расти, что привлекало рекламодателей.

Для Гая всего этого было недостаточно. Успехи лишь разжигали его аппетит. Он жаждал расширения. Больше рекламы, больше продаж, открыть несколько офисов в Европе, поднять цены на операции по розничной торговле. На всё это нужны деньги. Но теперь, кажется, это не являлось проблемой.

Идея ПОП захватила всех. «Оркестр» был полон энтузиазма, ведь чем дороже акции, тем выше их прибыль. То же самое и банк «Блумфилд Вайсс». Ну а Гаю это нравилось, потому что он мог тратить деньги на развитие компании.

Мне это тоже нравилось: я становился мультимиллионером.

Странное ощущение. Конечно, я влез в это дело, надеясь заработать. Но не столько же. Через несколько недель мои акции будут стоить сумасшедшие деньги. Разумеется, пока все это только на бумаге, но в будущем, возможно, удастся запустить руки в сундук с настоящими деньгами. Что я буду с ними делать? Куплю «Сессну-182»? Виллу на Лазурном берегу? Отправлю детей учиться в Бродхилл? Моя жизнь изменится. Я стану богатым, как Тони Джордан. Невозможно представить.

Впрочем, для меня имело значение не столько количество заработанных денег, сколько сознание, что я этого добился.

Радовались все члены команды. Улыбались. Ещё бы, сейчас мог разбогатеть каждый. Но праздновать времени не было. Офис гудел, ребята без устали трудились по шестнадцать часов в сутки.

ПОП требовало тщательной подготовки, особенно по юридической и бухгалтерской части. Нужно было всё проверять и перепроверять. Значительная часть этой работы падала на меня. Много помогала Мел. Мы проводили с ней долгие вечера, готовя документы.

Позвонил отец, предложил пообедать, как в старые добрые времена. Я дважды отказывался, так что пришлось согласиться. К тому же у меня были припасены для него хорошие новости.

Слухи об интернетовской лихорадке долетели и до их глубинки. Даже «Дейли телеграф» посвятила этому несколько пространных статей. В общем, мой папа не мог дождаться встречи, узнать, как идут дела.

— Похоже, в конце месяца мы выпустим акции, — сказал я.

— Неужели? Вы же и года не просуществовали.

— Абсурдно, правда?

— Да. А прибыли большие?

— Пока никаких.

Отец покачал головой и принялся за еду. Сегодня разделанный краб был особенно хорош.

— Значит, просто биржевые игры?

— Да, игры. Но суммы там гуляют немалые. Хочешь знать, сколько составит твоя доля?

— Хм… да. Любопытно.

— Если мы выйдем на тот уровень, какой прогнозируют американцы, она составит около девятисот тысяч фунтов.

Папа поперхнулся крабом. Закашлялся, лицо раскраснелось. Он отпил из кружки «Гиннесса».

— Я не ослышался?

— Нет.

Его лицо осветила широкая улыбка.

— Ты хорошо сработал, Дэвид. Очень хорошо.

Я тоже заулыбался. Папа гордится мной, это так приятно. Правда, я не стал упоминать, что моя доля будет свыше десяти миллионов фунтов.

— Пока не продашь акции, деньги не считай, — предупредил я. — И ничего под это не трать.

— Конечно-конечно, — отозвался отец. — Теперь можно признаться во всём твоей маме.

— Ты до сих пор ей ничего не сказал?

— Нет, — смущённо промолвил он. — Боялся, что она не одобрит моих действий.

— Сейчас одобрит.

Вернувшись в офис, я увидел, что все сгрудились вокруг стола Санджея. Тот стучал по клавишам, тревожно глядя на экран. Я подошёл к Ингрид.

— Что случилось?

— Сайт «goaldigger.com» поражён вирусом.

Эта интернет-компания являлась нашим самым серьёзным конкурентом. Она возникла на год раньше и имела больше посетителей, но мы быстро её догоняли.

— Какой вирус?

— По электронной почте ко всем зарегистрированным посетителям пришло странное сообщение. Смотри. — Она протянула сообщение, адресованное Газу.

— Действительно странно, — протянул я.

— Вот именно. Это же «утка».

— Ты хочешь сказать, что вируса нет?

— Вирус есть. Но самый простой. Вот это самое сообщение, которое получили все посетители сайта «goaldigger». Чтобы привести сайт в нормальное состояние, сотрудникам компании потребуется несколько недель.

— Какой кошмар! — воскликнул я с притворным возмущением. Ведь неприятности на этом сайте были нам на руку.

Ингрид покачала головой.

— В следующий раз можем пострадать мы. Хотя Гай уверен, что наш сайт непробиваем.

— Да, у нас есть брандмауэры, антивирусные программы и люди, которые за этим следят.

— Надеюсь, распространителям вирусов это известно.

Санджей ещё раз тщательно проверил защиту нашего сайта, и в следующие несколько дней его сотрудники трудились в аварийном режиме. «Goaldigger» разослал своим посетителям сообщения, что предыдущее сообщение было мистификацией. Распространителя этого сообщения так и не нашли.

В один из вечеров Гай, Ингрид и я решили немного развлечься — посетить Первый вторник марта. Нас там ждали. В интернет-бизнесе мы уже числились успешной компанией, хотя о прибылях ничего не было известно. Встречу организовали в зрительном зале театра, арендованного для этой цели. Когда мы пришли, там уже царило столпотворение. Теперь среди энергичных предпринимателей с идеями я чувствовал себя мэтром. У большинства идеи, как и прежде, были сырые, а в некоторых вообще невозможно было разобраться. По залу кружили венчурные инвесторы нового типа. Молодые парни и девушки, желающие инвестировать средства в интернет-компании на самых ранних стадиях становления. По сравнению с ними тридцатилетний Генри Браутон-Джонс выглядел динозавром.

Из уст в уста передавали истории об успехе той или иной компании. Сенсацией стал сайт «lastminute.com». С его руководительницей я познакомился в свой первый Первый вторник. Он обеспечивал билетами в самую последнюю минуту. На все. Билеты на самолёт, в театры, на спортивные соревнования и так далее. Они уже инициировали ПОП, и от инвесторов не было отбоя. Стоимость пакета акций составляла почти пятьсот миллионов фунтов. Все находящиеся в зале хотели того же. К своему стыду, должен признаться, я не явился исключением.

Мы разошлись, побродили пару часов, затем встретились в баре.

— Ну и зоопарк! — улыбнулась Ингрид.

— Сплошь авантюристы, — добавил Гай.

— Девять месяцев назад мы были в аналогичном положении, — сказал я. — Мне казалось, что так продолжаться не может. Но продолжается. «Lastminute.com» стоит пятьсот миллионов. Мы будем стоить сто восемьдесят. Это что, новая экономика?

Гай усмехнулся:

— Я давно говорил тебе, Дэвид, а ты не верил.

— Почему? Верил.

Гай обвёл взглядом толпу.

— Жаль, папа этого не видит.

— Он бы тобой гордился, — сказал я.

Нет, не гордился бы, а завидовал. Впрочем, не важно. И вообще я уже достаточно задал вопросов. Хватит. Что бы там ни произошло с Тони, Гай в этом не виноват. И уход Оуэна меня вполне удовлетворил.

Мы распрощались у подъезда. Я отправился на боковую улицу искать такси, а Гай с Ингрид на другую. Прождав на углу минут десять, я решил вернуться.

Они стояли на тротуаре очень близко друг к другу. Ждали такси. Гай обнимал Ингрид за талию. Они разговаривали. Гай, видимо, пошутил, и Ингрид громко рассмеялась. Я остановился, стал наблюдать за ними. Они меня не видели. Приятное ощущение от успеха улетучилось.

Я развернулся и двинулся домой пешком.

Ночью я спал плохо. Утром пригласил Ингрид пойти вместе выпить кофе. Она согласилась, и мы пошли в кафе за углом.

— Интересно, сколько из этих людей вчера нашли инвестиции? — спросила она, когда мы оказались на улице.

— Не очень много.

— Я там встретила парня из сайта «QXL.com». Ну, ты знаешь — аукцион по Интернету.

Я хмыкнул что-то неопределённое.

— Забавная история, — продолжила Ингрид. — В октябре они начали продавать акции с рыночным пределом в двести пятьдесят миллионов, и теперь те стоят почти два миллиарда. Можешь поверить? Я знала, что у них все хорошо, но чтобы настолько хорошо… И это от продажи через Интернет безделушек и антикварных вещиц.

Я опять что-то хмыкнул. Мы вошли в кафе.

— Ладно, выкладывай, — сказала она, когда мы уселись с чашками капуччино. — Тебя что-то изводит, и ты хочешь поделиться со мной.

— Честно говоря, вопрос не очень серьёзный.

— Давай.

Я посмотрел ей прямо в глаза.

— Ты спишь с Гаем?

Ингрид была настолько шокирована, что едва не уронила чашку.

— Что ты сказал?

— Ты слышала.

— Чушь!

— Я видел вас вчера вечером.

— И я тебя видела, — с вызовом произнесла она.

— Я наблюдал, как вы стояли, ждали такси. Вместе.

— И что? Я села в одну машину, он в другую.

— Понятно.

— Ты мне не веришь?

— Конечно, верю. Но Гай тебя обнимал. Я видел его с женщинами и знаю, на что это похоже.

— Я же сказала, мы поехали домой в разных такси. — Ингрид начала злиться.

— Хорошо-хорошо. — Я поднял руки, сдаваясь. — В любом случае ко мне это не имеет никакого отношения.

— Вот именно, — пробормотала Ингрид. Проглотила остатки кофе и взглянула на часы. — Ладно, если это все, то нам пора возвращаться на работу.

Акции «Lastminute.com» шли по триста фунтов восемьдесят пенсов. В первый день продажи инвесторы взвинтили цену до пятисот пятидесяти. Это означало, что стоимость сайта возросла до восьмисот миллионов фунтов.

Я переговорил с ребятами из банка «Блумфилд Вайсс». Они сообщили, что наш сайт будет стоить не менее двухсот миллионов, а может, даже двести пятьдесят, если ситуация на фондовой бирже не изменится.

На следующий день Гаю позвонил Дерек Силверман. Он беседовал по телефону с Джеем Мадденом, главой телевизионной компании «Чемпион старсат спортс». Мадден хотел встретиться с Гаем и обсудить предложение.

Я знал, что это за предложение.

Они договорились позавтракать вместе в «Савое». Гай притащил меня, за что я ему очень благодарен. Джей Мадден, сорокалетний выходец из ЮАР с американским акцентом и хваткой опытного бизнесмена, начал с обсуждения выступления «Челси» в премьер-лиге. Потом принялся рассказывать о стратегии своей компании. Их сейчас очень интересовал Интернет. Конечно, можно создать собственный сайт, но им нравился наш.

Я почувствовал, как участился мой пульс. Это было реально, вело к большим деньгам.

— Сколько? — спросил Гай, отправляя в рот кусочек круассана.

— Сто пятьдесят миллионов фунтов, — произнёс Джей.

— Наличными или в акциях?

— Акциями. С ограниченным обращением. Ребята, мы хотим, чтобы вы находились рядом.

— Маловато, — немедленно среагировал Гай. — Через месяц наши ценные бумаги будут стоить двести пятьдесят миллионов.

— Ну, вопрос цены можно обсудить, — сказал Джей. — Например, на следующей неделе. Но как вы относитесь к самому предложению?

Гай прожевал круассан, затем откусил ещё. Решение требовало размышлений.

— Отрицательно.

— Отрицательно? Вот как? — разочарованно протянул Мадден.

— Наш сайт работает успешно, скоро станет самым популярным независимым футбольным сайтом в Европе. Фондовая биржа это оценит. И сумма будет много больше ста пятидесяти миллионов фунтов.

— Но мы дадим вам всё, что нужно, — продолжил Мадден. — Деньги на развитие, возможности для раскрутки, контакты с клубами и футбольными ассоциациями.

— Это хорошо. — Гай кивнул. — Но не для того я все затевал, чтобы потом стать придатком компании «Чемпион старсат спортс».

— То есть дело не в деньгах? — спросил Мадден.

— Нет.

Мадден принялся жевать колбасу.

— Но сумеете ли вы выдержать конкуренцию с нами?

— Думаю, да. — Гай твёрдо посмотрел на Маддена, давая понять, что не испугался.

— Мы могли бы сделать вас очень богатыми.

— Мы станем богатыми в любом случае, — заявил Гай и налил себе ещё кофе. — Как вы думаете, «Арсенал» догонит «Юнайтед»?

Вернувшись в офис, мы сразу собрали совет директоров. Дерек Силверман, Генри Браутон-Джонс и Ингрид. Гай рассказал о предложении Джея Маддена.

— Ого, — протянул Генри.

— Ты ведь просто пытался набить цену? — спросил я.

— Нет, — ответил Гай. — Я говорил совершенно серьёзно. Мы должны остаться независимыми.

— Сто пятьдесят миллионов! Такие деньги стоило бы взять.

— Не забудьте, это в акциях «Чемпион старсат спортс», — подал голос Силверман.

— Но всё равно лучше, чем в акциях нашего сайта.

— Мы должны помнить, ради чего работаем, — произнёс Гай. — Независимость. Наши отношения с клубами, интернет-партнёрами, наша издательская политика. Вот путь к успеху. Конечно, «Чемпион старсат спортс» организует хороший сайт, он станет популярным. Аналогичный сайт создаст Би-би-си. Но наш будет лучше.

— С их деньгами мы могли бы сделать его ещё лучше, — заметил я.

— Дэвид, не надо грузить меня своими бухгалтерскими премудростями.

— Это неразумно.

— Я намерен сделать наш сайт лучшим в Европе. Мы почти достигли цели, Генри, — Гай многозначительно посмотрел на венчурного инвестора, — скоро мы будем стоить много больше ста пятидесяти миллионов фунтов, верно?

— Вполне вероятно, — ответил тот.

— Дэвид, расскажи ему, во сколько оценивает нас банк «Блумфилд Вайсс».

— Двести миллионов, — неохотно промолвил я. — Может быть, двести пятьдесят.

— И цена будет расти! — торжествующе заключил Гай. — Так давайте придерживаться этой стратегии, и я обещаю вам хорошие доходы.

— Сто пятьдесят миллионов фунтов — большие деньги, — настаивал я.

Несмотря на весь этот бум, мне до сих пор не верилось, что сайт может стоить двадцать миллионов фунтов, не говоря уже о двухстах. Я рассуждал, как осторожный бухгалтер, а Гай — как смелый предприниматель. Надо воспользоваться благоприятной ситуацией на фондовой бирже.

— Давайте проголосуем, — предложил Силверман, вспомнив, что он председатель совета директоров. — Кто за то, чтобы начать переговоры с компанией «Чемпион старсат спортс»? Вы, Гай, насколько я понимаю, против?

— Решительно против.

— А Дэвид?

— За.

— Генри?

Генри Браутон-Джонс улыбнулся. Он был заинтересован получить от нас больше прибыли, и Гай это обещал.

— Думаю, нам следует отказаться. Мы сумеем заработать больше.

— Ингрид?

Я посмотрел на неё с надеждой. Она являлась воплощением здравого смысла.

— Я согласна с Гаем. Нам следует оставаться независимыми. Кроме того, мне не хочется работать на «Чемпион старсат спортс».

Я был разочарован. Почему Ингрид поддержала не меня, а Гая? Потому что… Нет, идиотизм какой-то. Надо выбросить из головы.

— Хорошо, — кивнул Силверман. — Что касается меня, то я думаю, Мадлен предлагает за наш сайт хорошую цену. Но если президент компании и основной инвестор не хотят принимать предложение, то мне остаётся лишь поддержать их. Я передам о нашем решении Джею.

— Если они создадут сайт, мы их переиграем! — воскликнул Гай, потирая руки.

Я покинул заседание в скверном настроении.

31

Воздушный шарик лопнул. Как всегда неожиданно.

Поначалу мы этого не почувствовали. Казалось, на фондовом рынке наступило временное затишье перед очередным подъёмом. Акции «lastminute.com» упали на три фунта через несколько дней после выпуска. Цена стала значительно ниже первоначальной. Тысячи держателей акций понесли убытки. Индекс курсов акций компаний высоких технологий США («НАСДАК») постоянно снижался в течение месяца.

Ребята из банка «Блумфилд Вайсс» должны были нас предупредить, однако не сделали этого. И мы начали подготовку к ПОП. В Амстердаме всё прошло хорошо, как и в Париже. А во Франкфурте вообще от инвесторов отбоя не было. Мы упражнялись до позеленения, создавая пиар своей компании. Первую скрипку естественно играл Гай и, как всегда, превосходно. Я оказывал всевозможную поддержку. На технические вопросы отвечал Санджей. Не все потенциальные инвесторы понимали тонкости Интернета, но почти все разбирались в футболе. Тогда им казалось, что, если на бирже акции идут на повышение, их обязательно следует покупать.

В холодный серый Эдинбург мы прибыли усталые, но полные энтузиазма. Даже я поверил прогнозам банка «Блумфилд Вайсс».

Однако в Шотландии начались сбои. Мы позавтракали в отеле «Каледония» с несколькими крупными инвесторами. Они задавали трудные и весьма циничные вопросы. Например, когда мы наконец начнём получать прибыль. К середине дня вопросы стали коварными. Мне они не нравились ещё потому, что на месте инвесторов я сам задавал бы такие же вопросы. Например, как компания, просуществовавшая менее года и пока не получающая достаточно прибыли, может стоить двести миллионов фунтов? Действительно, как?

Наш невозмутимый банкир из «Блумфилд Вайсс» выглядел обеспокоенным. Хмурился больше обычного, сутулился, а в любой, самый короткий, перерыв принимался суетливо говорить по мобильному телефону. Я был изумлён таким изменением поведения. Даже Гай заметил. И в конце дня, когда закончилась последняя встреча, отвёл банкира в сторону.

— Что происходит?

— С эдинбургскими инвесторами всегда трудно договариваться. Этим они знамениты. Пытаются не уронить репутацию прижимистых шотландцев.

— Но ведь дело не только в этом?

Банкир вздохнул:

— Да. Биржу немного трясёт. Вчера акции сайта «lastminute.com» упали ещё на двадцать пенсов. Падает индекс «НАСДАК». Вы читали сегодняшнюю «Файнэншл таймс»?

— Нет.

Банкир протянул газету. В статьях рассказывалось об инвесторах, обескураженных коллапсом цен на акции сайта «lastminute.com», о том, что компании, которые собирались выйти на фондовый рынок в апреле, решили подождать, посмотреть, что будет дальше. И отдельного упоминания удостоились мы, в колонке комментариев на последней странице. Нас считали перспективной компанией, но стоимость в двести миллионов фунтов полагали явно завышенной.

Ясно, шотландцы уже прочитали газету, и мы им не понравились.

— Почему вы не показали нам это раньше? — спросил я, злой, что не купил утром «Файнэншл таймс».

— Я решил подождать, пока вы проведёте презентацию, — признался банкир. — Не хотел смущать. В подобных делах очень многое зависит от уверенности в своих силах.

— Что нам сейчас делать?

Банкир нахмурился ещё сильнее.

— Продолжать. Мы привлечём их на свою сторону, вот увидите.

В отеле мы с Гаем направились в бар выпить. Эйфория предыдущих дней испарилась. Мы страшно устали и были встревожены.

Банкир побежал звонить, но скоро вернулся.

— Боюсь, мне придётся сообщить вам плохую новость.

— Какую? — угрюмо спросил Гай.

— Я только что беседовал с нашим филиалом в Лондоне. Нам рекомендуют приостановить работу с ценными бумагами.

— Что это означает?

— Это означает, что нам придётся отказаться от выпуска ваших акций.

— Но это же катастрофа!

— Зачем выпускать акции, которые мы не сумеем продать?

— Но нам нужны деньги! Вы обещали деньги. Сказали, что мы определённо можем рассчитывать на инвестиции в сорок миллионов фунтов.

— Да, однако условия на рынке изменились. Если мы выйдем с вашими акциями на фондовую биржу, нас ждёт неминуемый провал. Это будет очень плохо и для нас, и для вас.

— Но в Германии всё прошло чудесно!

— Я звонил во Франкфурт. Они пересмотрели свою позицию. В общем, передумали.

— Что же нам делать?

— Подождём. Надеюсь, это временные трудности. Просто играющие на повышение биржевые спекулянты сделали перерыв, чтобы перевести дух. Увидите, в апреле всё в корне изменится.

— Мне это очень не нравится, — сказал Гай.

— Поверьте, мне тоже, — прогундосил банкир.

— У нас есть какое-то пространство для манёвра? — спросил я.

— Боюсь, что нет.

Гай посмотрел на меня, затем обратился к бармену:

— Два пива.

Банкир развернулся и ушёл.

Нужно было срочно перестраивать работу. Затаив дыхание, мы следили за ситуацией на фондовой бирже. В апреле никакого улучшения не произошло. Индекс «НАСДАК» продолжал падать, причём ещё стремительнее. По состоянию на четырнадцатое апреля он снижался на десять процентов в день, гораздо сильнее, чем в марте. Акции сайта «lastminute.com» теперь упали ниже двух фунтов. Не прошло и месяца, как руководители компании превратились из героев в изгоев. Биржевые спекулянты, обжёгшиеся на акциях «lastminute.com», к нашим теперь не подойдут даже на пушечный выстрел. Не стоит и надеяться.

Неожиданно вышли из моды вебсайты типа В2С и стали популярны В2В. В2С означало бизнес-потребитель. В2В — бизнес-бизнес. К сожалению, наш сайт был типа В2С.

В понедельник банк «Блумфилд Вайсс» посоветовал нам отложить выпуск акций на пару месяцев. Подождать, пока рынок восстановится. Нам оставалось лишь принять это предложение.

А что делать с планами, когда не осталось денег на их финансирование? Помочь могли Гай с Оуэном, вложив по миллиону фунтов, отцовское наследство. Но это мелочь, ведь мы рассчитывали на сорок. Мы с Гаем подумали-подумали и поехали к Генри.

Он принял нас дружелюбно в своём кабинете в фешенебельном лондонском районе Мейфэр, улыбался, но морщил высокий лоб и беспокойно ёрзал на стуле. Плохой признак.

Генри обсуждал с представителями банка «Блумфилд Вайсс» проблему выпуска акций нашей компании и знал, что нам нужны деньги. Я детально объяснил ситуацию, показал расчёты на следующие полгода, где отразилось сокращение статей расходов и самих расходов. Чтобы дожить до октября, нам было нужно десять миллионов. А потом, возможно, мы выпустим акции.

Генри внимательно выслушал, пригладил редеющие волосы и со вздохом произнёс:

— Боюсь, мне придётся вам отказать.

— Что? — воскликнул Гай.

— Я объясню.

— Пожалуйста, объясните.

— Вчера мы долго обсуждали состояние фондового рынка, где произошли фундаментальные изменения. Мы не намерены тратить деньги впустую. Так что от нас вы не получите больше ничего.

— Но это абсурд! Если вы не дадите денег, мы разоримся. Если дадите, то заработаете по крайней мере сто миллионов.

— А если фондовая биржа за лето не поднимется? Что тогда? Мы потеряем десять миллионов.

Заговорил Гай:

— В нашем бизнесе всё идёт по плану, даже лучше. Наши сайты в Германии и Франции работают великолепно. Я не удивлюсь, если на следующий год Германия обгонит Англию. Число посетителей по-прежнему растёт, по четыре миллиона в месяц. Наш фирменный товар расходится замечательно. Почти по всей стране можно встретить людей в футболках и свитерах с нашей символикой. Генри, мы создали брэнд, который стоит сотни миллионов. Сюда есть смысл вкладывать деньги.

— Я знаю. Но решаю не я один. Такова политика фирмы. — Генри посмотрел на меня. — Извини, Дэвид, я защищал вас, как мог. Но теперь вынужден выполнять решение большинства. Денег не будет.

— Позвольте мне побеседовать с вашими партнёрами, — произнёс Гай. — Я сумею убедить их.

— Нет смысла, — холодно возразил Генри.

— Позвольте мне позвонить прямо сейчас.

Я тронул его за плечо, пытаясь успокоить. Генри был нашим союзником. Действуя через его голову, мы вообще ничего не получим.

— Что ты нам предлагаешь? — спросил я.

Генри пожал плечами:

— Что тут можно сказать? Мир меняется. Лёгких денег больше нет. Задраивайте люки. Ложитесь на дно. Экономьте. Добивайтесь прибыли.

— Но это означает остановку в тот момент, когда мы вырвались вперёд, — проворчал Гай. — Это же гонка. Начнёшь тормозить и проиграешь.

Мы вернулись в офис, сели обсудить положение. Единственный выход — сокращение программы. Остановить рекламную кампанию. Заморозить приём служащих. Задержать развитие интернет-компании в Хельсинки. Отложить открытие офисов в Барселоне, Милане и Стокгольме. Ограничить розничную торговлю, которая только набрала обороты.

Собрали людей. Рассказали все, как есть. Они навидались всякого, поэтому восприняли информацию совершенно спокойно. В семь часов закончили работу и отправились в паб «отметить событие».

Гай не мог оправиться от потрясения. Ещё в марте всё было так замечательно. Он видел, каких успехов добился «lastminute.com», и искренне верил, что сможет сработать лучше. С минуты на минуту наш сайт мог стать самым лучшим футбольным сайтом в Интернете. Признание этого факта должно было принести нам кучу денег. Гай в этом не сомневался. Он уже планировал, как их потратить. А теперь вот приходилось разворачиваться на сто восемьдесят градусов и думать не о расширении компании, а о выживании. Для него это было шоком.

После паба мы заглянули в «Таверну Иерусалим».

— Выкарабкаемся, — сказал я. — У нас всегда получалось.

— Не знаю, — грустно промолвил он. — Но сокращение программы равносильно гибели.

— Почему?

Гай пожал плечами.

— Такой я человек. Либо большой успех, либо эффектный провал. А бороться за выживание, чтобы потом все равно медленно угаснуть, не для меня.

— Нам нельзя выходить из игры!

— Ладно тебе, Дэвид. Ты не хуже меня понимаешь, что, как только мы перестанем расти, нам конец. Конкуренты вытеснят на обочину. «Чемпион старсат спортс» организует свой сайт и быстро нас переиграет. Мы окажемся в хвосте.

Порой воспринимать оптимизм Гая довольно трудно, а его пессимизм — вообще кошмар.

— Но ещё ничего не известно, — заметил я. — Не исключено, другие компании тоже урежут программы. Может, завтра на фондовой бирже опять поднимется бум, и банк «Блумфилд Вайсс» снова постучится к нам в дверь. Ты не должен сдаваться, Гай.

— Честно говоря, не представляю, что делать. Отвалить? Вы с Ингрид вполне справитесь с руководством компанией.

— Что за дикость!

Он тяжело вздохнул:

— Ну почему так получается? Всё, за что я берусь, вначале идёт отлично, но затем обязательно заканчивается провалом. В театральном училище меня считали многообещающим, талантливым актёром. Все вроде хорошо. Через пару лет я мог получить приличные роли. Не вышло. Наоборот, я едва не погубил себя.

— Сейчас все по-иному.

— Разве? — Гай посмотрел на меня тусклым взглядом. — Великолепная идея — сайт. Мне удалось довести его до приличного уровня. Я думал, что добился настоящего успеха. И что? На полном ходу врезался в кирпичную стену.

— На раннем этапе все успешные бизнесмены переживали тяжёлые времена, — произнёс я.

— Не настолько тяжёлые.

— Настолько. Думаешь, у твоего отца всегда всё было прекрасно? Но он не сдавался.

— Не сравнивай меня с отцом.

— Почему?

Гай не ответил.

— Суперменом он не был, ты знаешь, — продолжил я. — Просто крепкий толковый торговец недвижимостью, каких много. Конечно, у него был нюх, чутьё. Но главное — решимость идти до конца. Он не сдавался, когда рушились цены на недвижимость. Не мог себе это позволить и потому выжил.

— Наверное, ему везло.

— Везло? А тебе разве нет?

— Похоже, нет. — Гай уставился в кружку с пивом и прошептал: — Не знаю, что делать. Если сайт рухнет…

И я вдруг понял, что у Гая в душе. Несмотря на спортивные достижения, множество приятелей, успехи у женщин, деньги, Гай в себя не верил. Сайт был его последней попыткой защитить свою ранимую душу.

Дома я немедленно открыл бутылку пива и опустился в кресло. Отчаяние Гая подействовало на меня. Взгляд остановился на телефоне. Откладывать нельзя. Я позвонил родителям. К счастью, трубку взял папа.

— Ты уже сообщил маме? — спросил я.

— Да, — ответил он. — Знаешь, она даже немного надулась. Решила, что я сильно рисковал. Но ведь всё получилось замечательно, правда?

— Не совсем, папа.

— Как?

— Ты, очевидно, читал в газетах, что мы отложили выпуск акций.

— Да. Но всего на несколько недель, разве не так? В газетах сказано, что это просто корректировка сроков. На фондовом рынке в любой момент может начаться подъем.

— Боюсь, он случится не скоро, папа.

— Что же тогда будет с сайтом?

— Ничего хорошего. Денег в обрез. Не думаю, что мы обанкротимся, по крайней мере в ближайшие месяцы, но вкладывать в бизнес нам нечего. В общем, будем двигаться по инерции.

— Твоей маме это не понравится.

— Да. Но ты ей скажи, папа.

— Подожду пару недель, вдруг всё наладится.

— Скажи ей, папа.

— Ладно, — буркнул он. — Счастливо.

32

Я задержался в офисе допоздна, составлял для Эйми смету на лето. Гай в этот день так и не появился. То ли встречался с кем-то по делам, то ли засел дома. Неизвестно.

Я почувствовал, что за мной кто-то наблюдает, и поднял голову. В кресле Гая сидела Ингрид, играла скрепками.

— Помешала?

— Да. Но я тебе благодарен.

— Устал?

Я улыбнулся:

— Ещё бы! Забавно, но сейчас, когда мы боремся за выживание, работать стало тяжелее. То ли дело в предчувствии выпуска акций.

— Это когда-нибудь произойдёт?

— Надеюсь, провернём летом, — ответил я. — Надо пережить пару месяцев. В банке «Блумфилд Вайсс» уверены, что сайт развивается нормально.

Ингрид прищурилась.

— А сам ты как оцениваешь ситуацию?

Я вздохнул.

— Не знаю. Всё может случиться. Вдруг банк «Блумфилд Вайсс» заблуждается и мы не выпустим акции? И ниоткуда не получим денег. «Чемпион старсат спортс» придёт и купит нас за бесценок. Сайт может развалиться. Розничная торговля в Интернете рухнуть. Люди перестанут пользоваться им. Земной шар перестанет вращаться. Не надо ничего загадывать. День прошёл, и ладно.

— А что с Гаем?

— Страдает.

— Если он не возьмёт себя в руки, всё распадётся ещё до того, как появится шанс выпустить акции.

— Поговори с ним, — попросил я.

— Нет. У нас не те отношения.

Я удивлённо вскинул брови. Ингрид притворилась, что не поняла.

— А ты? — спросил я. — Переживаешь? Всегда такая выдержанная…

— Я выдержанная? Ошибаешься. Да, я переживаю. Конечно, наше положение никогда стабильным не было, это же не какая-нибудь крупная корпорация. Но если бы удалось выбросить на рынок акции, моя доля составила три миллиона фунтов. Серьёзные деньги. Собственно, я и пришла сюда работать, рассчитывая на это. А деньги были так близко и внезапно уплыли прямо из-под носа. Какое расстройство! Похоже, больше у меня такой возможности не будет.

— Так же, как и у всех нас.

— Я не хочу упускать возможность, Дэвид. — Ингрид заметила недоумение на моём лице. — Что? Тебя это шокирует?

— Извини. Я не ожидал, что ты зациклена на деньгах.

— А ты нет? А Гай?

— Насчёт меня и Гая ты права. Но я всегда считал, что тебе просто интересно здесь работать. А деньги на последнем месте.

— Потому что у меня богатые родители?

— Да.

— Это не так. Мой папа может раскошелиться лишь на карманные расходы. Но я сама способна заработать и в любом случае голодать не буду. Пока всё получалось. Меня и сейчас сразу возьмут в любое самое престижное английское издательство. С хорошим жалованьем и перспективами.

— Как бы ты распорядилась своими тремя миллионами? Поселилась на юге Франции?

— Исключено. Я поработала бы на сайте, а потом открыла собственной журнал или сайт. На свои деньги.

Да, Ингрид знала, чего хочет. В отличие от меня и Гая. Мы только пытались это выяснить.

— Давай надеяться на удачу, — промолвил я. — А пока не терять головы и трудиться.

— И заставить Гая делать то же самое, — добавила Ингрид.

Прошла неделя самоограничения. Бюджеты урезаны, руководители офисов сокращены, перестала суетиться Эйми. Большую часть работы выполнял я. Гай появлялся в офисе ежедневно, однако толку от него не было. Смотрел на все сонным погасшим взором и спустя пару часов уходил. А ведь совсем недавно он звал нас вперёд, побуждал к выполнению, казалось, невозможных задач. Теперь, без его энтузиазма, гора, на которую мы взбирались, выглядела выше и недоступнее.

Это меня раздражало. Я не собирался сдаваться, свернуться калачиком и ждать смерти. Делу отдан год жизни, а также мои пятьдесят тысяч фунтов и сбережения отца. И я работал, работал. Команда это оценила.

Вдруг во вторник позвонил Генри:

— Привет.

— Привет.

В отличие от Гая, я не винил его за отсутствие финансовой поддержки от «Оркестра». Он ведь боролся за нас. И вообще, парень мне нравился.

— У меня для тебя новость, — произнёс он убитым тоном.

— Какая?

— Во-первых, наша фирма инвестирует в ваш сайт ещё десять миллионов фунтов. Условия обсудите.

— Чудесная новость, — проговорил я нерешительно, потому что таким тоном хорошие новости не сообщают.

— А во-вторых, — продолжил он, пропуская моё замечание, — с сегодняшнего дня курировать ваши инвестиции станет Клэр Дуглас. Она займёт место в совете директоров.

— Зачем такие перестановки? — спросил я. — Мы к тебе привыкли.

— Как привыкли, так и отвыкнете! — буркнул Генри. — К тому же завтра я с семьёй уезжаю на две недели в отпуск.

— Генри, в чём дело?

— А ты не знаешь?

— Нет.

Он вздохнул:

— Я так и думал. Тогда спроси у своего партнёра. Он тебе расскажет. А условия инвестирования обсудишь с Клэр.

Новость была хорошей. Очень хорошей. Но я не радовался. Взглянул на Гая, он просматривал последние материалы сайта.

— Звонил Генри.

— И что?

— "Оркестр" согласен вложить в нас десять миллионов фунтов.

Гай выпрямился, его лицо озарилось улыбкой.

— Ты шутишь?

— Нет. Но он выходит из совета директоров. Его место займёт Клэр Дуглас.

— Мне безразлично, кто будет от них в совете директоров. Лишь бы десять миллионов поскорее поступили на наш счёт в банке. — Гай восторженно крикнул: — Эй, ребята, мы снова возвращаемся в бизнес! Нам дают деньги!

Его обступили сотрудники, пошумели немного и разошлись по местам. Только теперь Гай заметил выражение моего лица.

— Что случилось? Ты расстроен, что нам больше не нужно урезать бюджет?

— Не в этом дело. Генри говорил как-то странно. Очень быстро закончил беседу, зачем-то передал нас Клэр Дуглас. Намекнул, будто ты что-то знаешь.

— Что я могу знать? Генри наконец осознал, что грех губить такой хороший бизнес. Все очень хорошо.

— У меня ощущение, словно на него кто-то нажал. Говорит, спроси у своего партнёра, он тебе расскажет.

— Боже мой, Дэвид! Как я могу оказать на него давление? Не унывай. У нас появились деньги и мы опять набираем обороты.

Гай ушёл, а я позвонил Генри.

— Послушай, я не понял. Что-то случилось, правда?

Генри шумно вздохнул.

— Ты говорил с Гаем?

— Да. Он ничего не знает.

— Ну и не надо.

— Давай встретимся где-нибудь? Выпьем, побеседуем. Ты расскажешь, что случилось.

— Ничего не случилось. И выпивать я ни с кем из вашей компании не стану. Вернусь из отпуска, и никогда больше вы обо мне не услышите.

Мы сняли ногу с педали тормоза и нажали на газ. Сильно нажали. У меня возникали опасения, нужно ли так гнать. А если летом не удастся выпустить акции? Тогда мы снова останемся без денег. Я поговорил с Гаем. Его реакцию можно было предсказать. Если мы замедлим ход, то безнадёжно отстанем. Риск неизбежен. Я знал, что Гай прав.

Развивающаяся интернет-компания всегда должна смотреть вперёд. Обстановка меняется стремительно, нет минуты оглянуться, обдумать ошибки, сожалеть об упущенных возможностях. Ошибку следует быстро исправить и двигаться к следующему рубежу.

Но я всё думал и думал. Насколько вовремя погиб Тони Джордан, как своевременно подоспели инвестиции от «Оркестра». И ещё, почему у нашего самого опасного конкурента появился компьютерный вирус?

Слишком много случайностей. Так не бывает. За этим кто-то стоит. И первым подозреваемым был, конечно, Оуэн.

Честно говоря, я не представлял, как ему удалось убить Тони. Но всё остальное вполне возможно. Оуэн неоднократно заявлял, что ради брата готов на все.

Надо ехать к Генри.

Я позвонил его секретарше спросить адрес. Сказал, что необходимо срочно передать документы. Адрес она не дала, посоветовала переслать документы с курьером.

Когда я встретился с Генри в Первый вторник, он сообщил, что намеревается купить дом в Глостершире. Но как узнать адрес?

Я позвонил Фионе Хартингтон, нашей бывшей сокурснице, приятельнице Генри. Объяснил, что собираюсь на уик-энд в Глостершир и хочу повидаться с Генри. Она продиктовала мне адрес.

Дом Генри стоял на окраине тихой деревеньки. А вот и джип «лендровер дискавери» с солидной вмятиной сзади. Я развернулся и подъехал к дому.

Светловолосый двухлетний малыш побежал за угол с криком «Папа! Папа!». Сразу появился Генри в старой клетчатой рубашке и джинсах. Потный и чумазый — очевидно, работал в саду. Моё появление его не обрадовало.

— Привет, Генри! — воскликнул я с наигранной весёлостью.

— Зачем ты сюда явился?

— Поговорить с тобой.

— Не буду я тобой говорить, отваливай!

— Пошли прогуляемся.

— Я же сказал, убирайся.

— Генри, я проехал сто пятьдесят миль не для того, чтобы развернуться и исчезнуть. Поговорим, и я отвалю.

— Я сделал то, что ты просил.

— Ты прекрасно знаешь, что я тебя ни о чём не просил. Так что перестань темнить и расскажи.

— Ладно, — буркнул Генри. — Только давай побыстрее.

Он повёл меня в поле.

— Тебя кто-то напугал, — произнёс я. — Кто?

Генри долго молчал. Мы пересекли по диагонали поле с пасущимися овцами, направляясь к невысокому холму. Весеннее солнце уже припекало, мне стало жарко. Молчание Генри угнетало.

Наконец он заговорил:

— Это произошло через два дня после нашей беседы, когда я объявил, что «Оркестр» больше не будет вкладывать деньги в ваш сайт. Жена приехала из супермаркета с детьми. Они побежали к входной двери, а там их любимец, кот Рыжик, лежит на ступеньках мёртвый. И не просто мёртвый… а с отрубленной головой. Дети заплакали. Жена убрала кота, стала успокаивать детей. Позвонила мне на работу. Я велел ей вызвать полицию. Они приехали, составили протокол. Подобного в округе прежде не случалось. Представляешь, как мы были расстроены! На следующий день, когда жена везла детей в город, машину сзади протаранил фургон. Да так, что джип выскочил на полосу встречного движения. К счастью, автомобили вовремя затормозили. Иначе все могли… погибнуть. Понимаешь?

Генри стиснул зубы.

— А что фургон?

— Развернулся и исчез за поворотом.

— Жена видела водителя?

— Мельком, в зеркальце заднего обзора. Мужчина, довольно крупный. Лица она не разглядела.

— Молодой? Старый? Волосы тёмные? Светлые?

— Она не знает. Не в том была состоянии, чтобы обращать внимание на детали. Я вернулся с работы пораньше, успокоил её. А на следующее утро достаю из почтового ящика конверт, адресованный мне. Открываю — там записка. Всего два предложения:

— Написано от руки?

— Нет, стандартный компьютерный шрифт. По дороге на работу я всё обдумал. У меня не было выбора. Разумеется, речь шла о вашей компании, и тот, кто это написал, настроен серьёзно. Мои близкие чудом не погибли. Я вспомнил убийство Тони Джордана. Надо было сообщить в полицию и рассказать все на работе, но я боялся рисковать жизнью детей и жены. В конце концов, это ведь не мои деньги. А работа, чёрт с ней, я найду другую. Лишь бы жена и дети были живы.

— Генри, это ужасно, — пробормотал я.

Он посмотрел на меня.

— Я знаю, ты к этому не имеешь никакого отношения, однако решил держаться от вашей компании подальше.

— А как ты договорился с партнёрами?

— С трудом. Особенно их удивило то, что я выхожу из совета директоров. К счастью, Клэр Дуглас охотно согласилась меня заменить. Она очень целеустремлённая и ответственная. Вот так мы поладили. Но всё равно мне очень неприятно.

— Ещё бы.

— По моей вине фирма потеряет деньги, а то, что она потеряет, нет сомнения. То есть я подложил свинью партнёрам. Убыток в десять миллионов не шутка. Но у меня не было выбора. Верно?

Мы поднялись на холм. Ну что тут ответишь? Ведь у меня пока нет ни жены, ни детей.

— Да, Генри, — промолвил я. — У тебя не было выбора.

Мы остановились на вершине холма, откуда открывался живописный пейзаж с милой английской деревней. Суета вокруг сайта казалась здесь глупой и неуместной.

— Теперь ты всё знаешь, — сказал Генри, рассеянно глядя перед собой.

— Я это так не оставлю.

— Удачи тебе. — Генри попробовал улыбнуться. — Только, пожалуйста, не ссылайся на меня. И ради Бога, не впутывай полицию. Ради семьи я пожертвовал десятью миллионами чужих денег. Не подвергай их риску.

— Не буду.

По дороге в Лондон я кипел от возмущения. Разумеется, это проделки Оуэна. Но я чувствовал себя чуть ли не сообщником. Сайт ожил лишь потому, что Оуэн угрожал семье достойного человека. А напряжённая работа сотрудников ни при чём. Я пообещал Генри так это не оставить и не оставлю.

Наверное, Гай ничего не знал.

Я отправился к дому Оуэна в Камдене. Позвонил в дверь на первом этаже с его фамилией на табличке. Никто не открыл. Шторы на окнах задёрнуты. Уехал? На подъездной дорожке стоял его чёрный японский автомобиль. За границу?

Утром в понедельник я воспользовался периодом относительного затишья в офисе и обратился к Гаю:

— Ты давно виделся с Оуэном?

— Давно. Он во Франции.

— Во Франции?

— Да. На вилле. Сабина уехала в Германию, и он решил пожить там некоторое время. Скорее всего, мы продадим виллу: невесёлые она навевает воспоминания.

— Значит, сейчас он там?

— Да. А в чём дело?

— Просто так. — Я начал перебирать бумаги на своём столе.

— Дэвид, зачем он тебе? — проворчал Гай. — Оставь ты его в покое.

33

На следующий день я должен был лететь в Мюнхен, однако попал в Ниццу. В аэропорту взял напрокат автомобиль и двинулся в Монте-Карло. В офис Патрика Хойла.

В здании размещались адвокатские, инвестиционные и аудиторские фирмы. Хойл — на пятом этаже. Я вышел из лифта на толстый ковёр. Стены офиса обшиты панелями из ценных пород дерева. За столом надменная молодая секретарша с орлиным носом и великолепными волосами до талии. Заранее записан я не был, что вызвало её неудовольствие, но Хойл сразу пригласил меня к себе в просторный кабинет с окнами, выходящими на бухту.

Он сидел в большом кожаном вращающемся кресле за массивным письменным столом.

— Я удивлён. Не представляю, какие дела у вашей компании в Монако. Может, вы приехали сыграть в рулетку? Поставить все деньги на красное?

— Не угадали, — сказал я, садясь напротив него.

— Сравнительно простой способ добыть деньги. Если, конечно, повезёт. — Хойл усмехнулся. — Тут ведь главное вовремя остановиться. Этим искусством владеют очень немногие.

— Я собираюсь поговорить с Оуэном.

— Вот как? — Хойл вскинул брови.

— Он живёт сейчас на вилле «Les Sarrasins».

— И по пути решили заглянуть ко мне?

— Да.

— Почему?

— Выяснить, в чём причина невероятного везения нашего сайта.

— Я не совсем вас понял.

— Сайт продолжил существование в задуманном виде лишь благодаря очень своевременной гибели Тони. Затем наш главный конкурент был вынужден прекратить работу из-за компьютерного вируса. И наконец, совсем недавно основной инвестор нашей компании отказался от дальнейшего финансирования, но вскоре передумал. Потому что какой-то неизвестный угрожал его семье.

— Вот так, — сказал Хойл. — Вы полагаете, это работа Оуэна?

— Да. У меня нет доказательств, но я совершенно уверен. Кроме, пожалуй, гибели Тони.

— Полиции так ничего и не удалось выяснить?

— Нет. Они даже не провели тщательного расследования. Я проверил алиби Оуэна и Гая. У обоих железные. Но не исключено, что Оуэн мог как-то исхитриться и убить отца.

Я ждал реакции Хойла. И не дождался.

— Что вы скажете?

Хойл пожал огромными плечами.

— Ну тогда хотя бы расскажите о гибели садовника.

— Понятия не имею, кто это сделал.

За окном рокотал вертолёт, совершающий экскурсионный полёт над бухтой.

— Вы знали, что Доминик убил Оуэн?

Хойл насупился. Надул губы, поразмышлял несколько секунд.

— Оуэн? А я думал на Гая.

— Нет, Оуэн. — Я сообщил Хойлу о своём разговоре с Гаем в самолёте, и он внимательно выслушал. — Я считаю, садовника Абдулатифа тоже убил Оуэн. Он как раз был в это время во Франции, приехал повидаться с Тони. Вы же беседовали с ним о садовнике?

Адвокат молчал.

— Мистер Хойл, сейчас мы с вами играем в одной команде. Нам обоим важно выяснить, кто убил Тони Джордана. Очевидно, тот же человек, который расправился с Доминик и садовником.

Наконец Хойл промолвил:

— Да, я помню разговор с Оуэном. Он приехал ко мне в офис. Привёз деньги расплатиться с Абдулатифом.

— Вы дали ему адрес садовника?

— Я не знал адреса. Передача денег должна была произойти в одном марсельском баре. В самом бедном районе.

— Оуэн знал этот бар?

— Нет, но мог проследить за мной.

— Вы передали деньги Абдулатифу из рук в руки?

— Да.

— Тогда Оуэн мог последовать дальше за садовником и убить его.

— Не исключено. Хотя нигде поблизости его видно не было. Впрочем, я не присматривался. Тело Абдулатифа нашли через два дня.

— Вы не подозревали Оуэна?

— Нет, я подозревал Гая. Оуэн в моём представлении был подростком, хотя ему в то время, кажется, было уже двадцать. Но я считал его слишком юным для такого рода преступлений. Тем более он компьютерный наркоман.

— А французская полиция?

— Детективы встречались с Тони, проинформировали о смерти убийцы его жены. В газетах об этом не упоминалось. Я проверял. — Хойл сделал паузу. — Я ведь рассказывал вам, что Гай не хотел говорить отцу о сговоре с Абдулатифом?

— Да.

— Так вот, в конце концов я ему сообщил. Просто не выдержал. Хотя мы с Гаем в известной мере были сообщниками, я ему не доверял. Мне не нравилось, что Тони дал деньги на сайт — вы знаете моё отношение к Интернету, — и я не удивился, когда они начали ссориться. Тони был убеждён, что Гай все делает неправильно. Он не признавал бизнес, не дающий прибыли. Конечно, тут играло роль и некоторое соперничество. Тони хотел показать Гаю, как правильно вести бизнес.

— Я не сомневался.

— После довольно драматического заседания совета директоров, где Гай сложил с себя обязанности президента компании, мы с Тони пошли ужинать. Он говорил, что Гай никогда не станет настоящим бизнесменом. Спросил, что я думаю о нём. Обычно мы с ним это не обсуждали.

— Что вы сказали?

— Я заявил, что не доверяю Гаю. Тони потребовал объяснений. Нажал. Было уже поздно, мы изрядно выпили, он был моим старым другом, и я решил, что несправедливо скрывать такое. Поведал о предложении Гая заплатить Абдулатифу за исчезновение. Тони сразу решил, будто Гай пытался отвести подозрение от себя, настоящего убийцы Доминик. А через пару минут заподозрил Оуэна в гибели Абдулатифа. Я не пытался его разубедить, ведь если Тони что-нибудь втемяшится в голову, это надолго.

— Как он воспринял идею, что оба его сына оказались убийцами?

— Странно, но это его не шокировало. Доминик ему уже тогда надоела, а на Абдулатифа вообще было наплевать. Мне показалось, что он давно подозревал Гая и наконец получил доказательства.

— Тони собирался поговорить с ним об этом?

— Он был взволнован, когда мы покидали ресторан. Я часто видел его в таком состоянии. Он строил планы. Я бы не удивился, если бы Тони решил побеседовать с сыном. Но больше нам не суждено было встретиться. Мне это не известно.

— Я тоже не знаю. Гай об этом не упоминал.

— А вы уверены, что Доминик убил Оуэн, а не Гай? — спросил Хойл.

— Ну, полной уверенности у меня, разумеется, нет. Я знаю это от Гая. Братья чувствовали себя покинутыми отцом, но не думаю, что Гай был настолько взвинчен, чтобы убить Доминик. Что касается Оуэна, то в нём просматривается склонность к насилию. Он вполне мог перенести злобу с отца на Доминик и ещё сильнее возмутиться, узнав, что она его обманывает. Может, Гай прав, Оуэн не хотел её убивать. Так получилось. А потом старшему брату пришлось отводить подозрение от младшего.

— Дэвид, Гай — актёр, интриган и умеет манипулировать людьми.

— Не слишком высоко вы цените своего клиента.

— Формально он не мой клиент. Я управляю только недвижимостью. А с Тони мы дружили.

— И последний вопрос. Оуэн давно на вилле?

— Несколько дней. Гай позвонил мне в середине прошлой недели, предупредил о его приезде.

Как раз после того, как Генри сообщил об инвестировании в сайт десяти миллионов. Значит, во время происшествия с семьёй Генри Оуэн находился в Англии. Видимо, Гай был в курсе делишек брата и, как только Генри капитулировал, отослал его подальше. Сознавать это было очень неприятно.

Я встал.

— Спасибо, мистер Хойл.

— Не за что. — Адвокат с трудом поднялся. — Вы едете сейчас в «Les Sarrasins»?

— Да.

— Будьте осторожны.

По мере приближения к вилле я занервничал. Подо мной распростёрлось ярко-голубое Средиземное море, наверху прилепились к скале вечнозелёные деревья. Все, как много лет назад. Оуэна необходимо остановить. Но как? Почему-то я до сих пор об этом как следует не подумал. Ему наверняка не понравится мой приезд. Он крупнее и сильнее меня, однажды мы мерились силами. На что я рассчитываю?

Я уже был готов повернуть назад, но не позволило глупое самолюбие. Его нужно остановить.

Я поставил машину у ворот, нажал кнопку домофона. Ворота раскрылись. Двор и сад были по-прежнему в безукоризненном порядке. Через несколько минут на веранде появился Оуэн в серой футболке с символикой сайта и шортах, босой. Косматые белокурые волосы прикрыты бейсболкой с той же символикой.

— Чего припёрся?

— Поговорить с тобой. — Я протиснулся мимо него в гостиную. Повсюду валялись обёртки от еды, банки от соков и воды, коробки от пиццы. На одной из абстрактных скульптур висела трикотажная рубашка. На письменном столе в углу в окружении мусора стоял ноутбук. На экране был виден логотип сайта.

Оуэн усмехнулся:

— Как видишь, я в курсе дела. Могу войти в любую программу и делать что захочу. И не надо округлять глаза. От меня сайту только польза. За последние два месяца я очень помог Санджею.

— А Гай знает?

— Наверное. Мы это не обсуждали. Ты думал, что избавился от меня, но я могу всем управлять с виллы.

Оуэн двинулся на кухню, споткнувшись по дороге о коробку из-под пиццы.

— Где Мигель? — спросил я.

— Я велел ему пока не приходить. Без него спокойнее. Он открыл банку сока «Севен-ап» и направился в сад. Я последовал за ним. С моря дул приятный прохладный ветерок. Оуэн сел за стол у мраморного ограждения, где открывался вид на мыс Ферра. Я сел рядом. Пространство у лавандовых кустов было захламлено обёртками и банками. Самодовольство этого негодяя меня возмущало.

— Мне всё известно, — произнёс я.

Оуэн глотнул сока и вгляделся в море.

— Ты угрожал Генри Браутон-Джонсу. И заставил его инвестировать в сайт десять миллионов фунтов.

— Неужели? А ты-то откуда знаешь?

— Догадался. Кроме тебя, некому.

— Так что, «Оркестр» всё-таки дал денег?

— И ты внедрил вирус в сайт «goaldigger.com».

— Вообще-то это был не вирус, а червь.

— Какая разница? — сказал я, пытаясь говорить спокойно. — Все равно вредительство.

— Какой ужас! — притворно испугался Оуэн. — Надеюсь, вредителя поймали.

— Ты убил Доминик. И скорее всего Абдулатифа тоже.

— Какого Абдулатифа?

— Садовника, он вас шантажировал.

— Ты имеешь в виду хлыща, который по заключению полиции пришил жену моего отца?

— Да. Его. Ты проследил за Патриком Хойлом, когда тот поехал передать ему деньги. А после зарезал садовника.

— Приятель, у тебя совершенно дикие фантазии.

— Вероятно, ты убил и своего отца, только не знаю как.

— Ты что, накурился какой-то дряни? У тебя нет никаких доказательств.

— Нет. Но достаточно материала, чтобы детективы начали задавать тебе трудные вопросы.

— Чепуха.

— Оуэн, прекрати!

— Что прекратить?

— Прекрати угрожать людям. Прекрати насилие.

— Не понимаю, о чём ты.

— Я знаю, ты всё это делал для сайта. Хотел помочь брату. Но компания может существовать и без твоей помощи.

— Неужели? А тебе известно, что сайт стоял на краю пропасти? И полетел бы туда, если бы не везение. Я полагаю, что время от времени компания нуждается в моей помощи.

— Лучше уж пусть сайт отдаст концы.

— А мне наплевать, что ты думаешь. — Оуэн перестал дурачиться и говорил теперь совершенно серьёзно. — Сайт значит для моего брата все. Это его последний шанс. Если получится, Гай станет таким же богатым, как папа, даже богаче. Если проиграет, то это будет не просто очередное разочарование, а смерть. Ты мне очень не нравишься, но я знаю — ты его друг. И тебе это всё известно.

Я вспомнил разговор с Гаем в «Таверне Иерусалим» после отказа Генри. Если сайт потонет, потонет и Гай…

— Гай мой друг. Ты пытаешься ему помочь. Но послушай меня. Послушай внимательно. — Я подался вперёд. — Если сайт завтра обанкротится, это будет лучше, чем процветание с помощью террора и убийств. В общем, если ты снова затеешь что-нибудь подобное, если ещё кто-нибудь пострадает, я подниму шум. Сообщу полиции, прессе, всем… Не исключено, компания погибнет, однако я готов это сделать.

Оуэн внимательно наблюдал за мной, затем разразился смехом:

— Да ты такой же, как и мы с Гаем! Нисколько не лучше. Точно так же заинтересован в успехе сайта. Сколько времени ты смотрел в другую сторону, стараясь ничего не замечать? И вдруг стал добропорядочным гражданином. Между нами нет никакой разницы. Только ты слишком труслив, чтобы по-настоящему помочь делу. Конечно, нажить миллионы фунтов на акциях неплохо, но не дай Бог запачкать руки. Пусть это делают другие. Такие, как я.

В его словах была неприятная правда, по крайней мере в отношении прошлого. Но не будущего. Тут я был полон решимости.

— Знаешь, — сказал Оуэн, — когда я тебя по-настоящему возненавидел, хотя не нравился ты мне давно? С самого начала. Так вот, когда я увидел твою голую задницу, которая ходила туда-сюда на жене моего отца.

Я встал и собрался уходить. Оуэн схватил меня за плечо и потащил к парапету. Я присел на корточки, упёрся одной ногой о парапет. Оуэн наклонился и начал поднимать. Моя нога соскользнула. Я оглянулся. Сзади ничего не было, лишь воздух, а далеко внизу море. Мне удалось развернуться и прижать Оуэна к парапету. На мгновение у меня появилась возможность перебросить его через перила. Но я этого не сделал. Не смог. Оуэн усмехнулся. Вдруг его глаза вспыхнули дикой злобой. Он широко расставил ноги и потянул меня наверх. И вот уже моя грудь была на парапете, я смотрел вниз на волны, нежно набегающие на полоску песка в трёхстах метрах внизу. Очень, очень далеко. У меня закружилась голова, я дёрнулся, пытаясь освободиться. Бесполезно. Он прижал меня к ограждению.

— Ты ведь знаешь, что случилось с тем, кто пытался нам угрожать? — пробормотал он.

Я молчал.

— Теперь слушай. Если сайту понадобится моя помощь, а, думаю, она понадобится, не смей стоять у меня на пути. Ты понял? — Оуэн приподнял меня, словно собираясь сбросить вниз, и ударил лицом о парапет. — Я спросил: ты понял?

— Да, — глухо отозвался я.

Он отступил на пару шагов, и я рухнул на землю. По щеке текла кровь.

— А теперь пошёл вон отсюда!

34

— Где ты был?

Я поднял голову.

— Доброе утро, Гай.

— Боже! Что с тобой случилось?

— Меня недавно едва не сбросили со скалы.

— Но какие в Мюнхене скалы?

— Я не был Мюнхене.

— Это мне известно. Вчера я пытался связаться с тобой, но ты выключил мобильный. В мюнхенский офис не заходил. Где ты находился?

— Во Франции.

— На вилле?

— Да.

— Виделся с Оуэном. Опять затеял с ним драку?

— Нет. Просто попросил прекратить угрозы и шантаж. Не внедрять вирусы в компьютеры конкурентов. Такая помощь сайту не нужна.

— Какие угрозы? Какие вирусы?

— Не прикидывайся, ты знаешь.

— Ничего я не знаю.

— Гай! Он меня чуть не убил!

— Послушай, у моего брата плохой характер. Тебе это хорошо известно. Но ты все равно поехал к нему и начал приставать с нравоучениями. Неудивительно, что тебе досталось. Неужели ты не можешь оставить его в покое?

— Лучше скажи ему, чтобы он оставил нас в покое.

— Чёрт возьми, ведь я именно поэтому и отправил его на виллу. Дэвид, ты сам напрашиваешься на неприятности!

На нас все смотрели, потому что Гай кричал.

— Ты дождёшься, что он кого-нибудь убьёт! — бросил я и вышел из-за стола. Надо было добавить «снова», но я не стал. Нас слышали.

Я весь кипел от злости. Мы с Гаем часто спорили, но никогда не кричали друг на друга, тем более в офисе. Это наша первая ссора при свидетелях.

На улице меня догнала Ингрид.

— Дэвид, подожди!

Я остановился. Она осмотрела моё лицо, потрогала царапину на щеке.

— Болит?

— Теперь уже не очень.

— Это сделал Оуэн?

— Да. Он даже пытался сбросить меня с площадки у парапета.

— Боже! — Ингрид зашагала рядом. — Зачем ты к нему поехал?

Я рассказал ей о Генри и о своём подозрении, что Оуэн внедрил вирус в компьютеры сайта «goaldigger.com». Об убийстве Доминик и Абдулатифа не упоминал, поскольку обещал Гаю.

— Я знала, что Оуэн странный, но чтобы настолько… — промолвила она, внимательно выслушав.

— Он не странный, он опасный. Очень.

— Как же ты решился поехать к нему?

— Глупо, конечно, но я не мог ждать. Оуэна необходимо остановить.

— Думаешь, тебе удалось?

— Наверное, нет. Но я хотя бы попытался. Нельзя позволять ему терроризировать людей.

— Чем закончился ваш разговор?

— Я пригрозил ему, что погублю сайт, если он продолжит свои пакости. Расскажу полиции и прессе.

— И ты это сделаешь?

Я остановился, посмотрел на Ингрид.

— Да.

Она отвела взгляд.

— Вот оно что.

— Ты считаешь, я не прав?

— Оуэна нужно приструнить, ты прав. Но делать это надо, не разрушая сайт. Он принадлежит всем нам, мы слишком много в него вложили, чтобы взять и просто развалить ради успокоения твоей совести.

— Значит, можно позволить ему бесчинствовать?

— Нет. Оуэн психопат, но мы не виноваты. Компания не должна страдать.

— Но это единственный способ остановить его.

— Существуют иные способы.

— Я их не вижу.

Я понимал: Ингрид отдала сайту год жизни. Мечтает добиться успеха. Но что делать мне?

Не сказав больше ни слова, я развернулся и ушёл. Догонять меня она не стала.

После поездки во Францию меня начали одолевать ещё большие сомнения. Когда Оуэн покинул компанию, я считал конфликт исчерпанным. Да, Оуэн опасен, но от него избавились. Нет, оказывается, он не сошёл со сцены, а наоборот. Беседа с Хойлом также вызвала много вопросов. Что намеревался предпринять Тони, узнав о сговоре Гая с Абдулатифом и о том, что младший сын, скорее всего, убил шантажиста, а старший — его жену? Вряд ли он хотел оказать им поддержку. Я вспомнил, что говорил Оуэн, собираясь сбросить меня с парапета. О том, что случилось с человеком, который им угрожал.

Вероятно, он говорил о своём отце.

Угрозы Оуэна следовало воспринимать серьёзно. Он уже убивал людей и может убить снова. Меня он не любил никогда, но терпел, пока я был на стороне Гая. Оуэн сильный, умный и очень жестокий. И что самое страшное, у него отсутствует сострадание к людям. Во время игры в регби в школе он откусил мальчику ухо. Убил жену отца за то, что она ему изменила. Он не задумываясь прикончит меня, если решит, что я представляю серьёзную угрозу для брата.

Как же мне поступить? Притвориться, будто я ничего не замечаю? Тогда всё будет в порядке. Но я вспомнил его глумливый тон и понял, что не смогу сделать это. Мне не нужно богатство, добытое с помощью преступлений. Я доберусь до убийцы Тони и сделаю все, чтобы остановить негодяя.

Но у меня нет времени.

Энтузиазм Гая возродился, у него появилась возможность истратить десять миллионов фунтов. А идей хватало. Открыть офисы в Милане и Барселоне в дополнение к уже существующим в Париже и Мюнхене. Организация сайта, посвящённого международной выставке «Евро-2000», которая состоится в июне. Расширение штата. Сейчас у нас работали сорок сотрудников, и каждую неделю мы принимали новых.

Но самое главное, денег пока не было. Мы получили от Генри письмо с обещанием десяти миллионов фунтов на определённых условиях, которые надо обговорить с Клэр Дуглас.

Она была очень дотошная. Хотела знать все. Число посетителей сайта, объём продаж в Интернете, цены, бюджет, денежный оборот, объявленный доход и так далее.

Ей необходимо представить все данные, как за прошлое, так и на будущее. Клэр Дуглас задавала много вопросов. Большую часть работы для неё приходилось выполнять мне. Но я не роптал, поскольку очень хотел побыстрее подписать это чёртово соглашение.

И вот наступил решающий день. В восемь часов утра Гай, Мел и я встретились с Клэр, чтобы провести итоговое заседание. Особых сложностей не предвиделось. Единственный трудный вопрос — какую долю фонда компании получит «Оркестр» за свои десять миллионов фунтов.

Клэр сидела напротив. Она была на пару лет моложе нас, но её серьёзные серые глаза словно предупреждали: не пытайтесь мной помыкать, не получится. Мне не понравилось, как она нервозно поигрывала карандашом. Значит, переговоры предстоят трудные.

Но все равно к такому мы готовы не были.

— Гай, я не уверена, что вам следует давать деньги, — заявила Клэр.

— Что вы сказали?

— Я не уверена, что ваш сайт сумеет их оправдать.

Мы переглянулись.

— Простите, но мне непонятно, — произнёс я, хотя все понял прекрасно. — Эти деньги помогут нам летом осуществить выпуск акций.

— А если ситуация на фондовой бирже ухудшится?

— Тогда мы не сможем получить те деньги, на какие рассчитывали.

— Вы вообще можете не получить никаких денег.

— Но мы все подробно обсудили с Генри! — прервал её Гай. — Решение принято. Он прислал письмо с обещанием инвестиций. «Оркестр» не имеет права идти на попятный, верно, Мел?

— Конечно, — подхватила Мел.

— Генри сейчас в отпуске, — напомнила Клэр.

— Вы хотите сказать, что даже не поговорили с ним?

— Нет. Но ответственной за инвестиции в вашу компанию руководство фирмы назначило меня. Решение принимаю я.

— Выходит, руководство фирмы не собирается выполнить обещание?

— Нет.

— Но это подорвёт репутацию «Оркестра».

— Ещё больше подорвёт репутацию «Оркестра», если десять миллионов фунтов сгорят через три месяца.

Клэр говорила твёрдым уверенным тоном. Я восхищался ею. Она хорошо выполняла свою работу в трудных условиях.

Мел откашлялась.

— Клэр, прошу обратить внимание на письмо, которое мы получили от Генри. Там ясно изложено, что «Оркестр» вкладывает в нашу компанию десять миллионов фунтов.

— На условиях, которые следует обсудить, — пояснила Клэр.

— Так мы сейчас и обсуждаем.

— Очень хорошо. Наши условия: мы вкладываем упомянутые в письме десять миллионов фунтов в обмен на девяносто пять процентов фондов компании и право решающего голоса на заседании совета директоров.

— Абсурд! — воскликнул Гай. — То есть у нас не остаётся почти ничего?

— Вы на грани банкротства, — промолвила Клэр.

— Право решающего голоса даёт вам возможность ликвидировать компанию и вернуть свои деньги, — добавил я.

Клэр едва заметно улыбнулась.

— Я считаю, что сейчас вкладывать деньги в вашу компанию не имеет смысла. А теперь позвольте мне уйти. В следующий раз мы обсудим стратегию компании при создавшихся обстоятельствах. Ведь у вас на счету в банке ещё двести тысяч фунтов.

Она собрала свои бумаги и вышла.

— Идиотка! — проворчал Гай, когда за Клэр закрылась дверь. — Мел, разве она имеет право так поступать?

— Не знаю. Мы можем попытаться оспорить её решение, но это будет сложно. В письме Генри действительно написано, что инвестиции возможны только при соблюдении определённых условий.

— Нас кинул банк «Блумфилд Вайсс», теперь «Оркестр». Эти ребята вначале предлагают деньги, а потом вытворяют, что хотят. Я расскажу об этом прессе. Дэвид, поезжай сейчас же к Генри, и пусть он во всём разберётся.

Я отрицательно покачал головой.

— Извини, Гай, не получится.

— Почему? Позвони ему!

Я бросил взгляд на Мел, но решил всё же объяснить:

— Генри написал письмо под давлением. Оуэн угрожал его жене и детям.

— Что это значит?

— Он убил их любимого кота. Отрубил голову. А потом на фургоне ударил сзади машину, где сидели жена и дети Генри, так, что автомобиль вылетел на полосу встречного движения.

— Что за чушь?

Мел смотрела меня, словно я сошёл с ума.

— Поэтому Генри с нами больше не будет разговаривать, — добавил я.

— Хорошо, дай мне номер его телефона. Я сам позвоню.

— Нет. И позволь мне сказать ещё кое-что. Если твой брат продолжит терроризировать Генри или Клэр, об этом станет известно прессе и полиции. Пожалуйста, передай ему это.

Я вернулся к своему столу и начал составлять план выживания сайта без денег «Оркестра». Через десять минут появился Гай. Мы молчали некоторое время, не глядя друг на друга. Затем он не выдержал:

— Дэвид!

— Да?

— Я обещаю, Оуэн больше не будет угрожать семье Генри.

Я продолжал работать.

— Ты слышал, что я сказал. Клянусь, что Оуэн не станет больше давить ни на Клэр, ни на Генри и вообще ни на кого в «Оркестре».

Я поднял голову. Мы встретились взглядами. Похоже, он говорил искренне.

— Мы не должны позволить погибнуть сайту, — продолжил Гай. — Ты со мной?

Я задумался. Сумеет ли он удержать брата от неразумных поступков? Ведь я вложил сюда все свои сбережения, и мой отец тоже. Нельзя допустить, чтобы сайт потонул.

— Я с тобой.

— Хорошо. Тогда позволь мне пообщаться с этими скотами из «Оркестра».

Битый час я слушал горячие дебаты Гая со скотами из «Оркестра», но всё было бесполезно. Они полностью поддерживали Клэр. Хотя её действия ставили сайт в очень сложное положение, я не мог удержаться от восхищения. Клэр — храбрая женщина, даже не подозревающая об этом.

Вскоре я отправился в офис банка «Блумфилд Вайсс» обсудить возможности выпуска акций по более низкой цене. Там предложили подождать до лета, когда ситуация прояснится. Пока на фондовом рынке акции популярных интернет-компаний падали. Но лето на носу. Когда же готовиться?

Вернувшись в офис, я рассказал об всем Гаю.

— Что ты собираешься делать? — спросил он.

Я вздохнул:

— Думаю, нам следует попробовать опять поговорить с «Чемпион старсат спортс». Может, они нас купят. И мы должны сократить расходы, чтобы денег хватило хотя бы до октября. А тогда удастся сравнять убытки с доходами.

— Хорошая идея, Дэвид. Ну и сколько, по-твоему, заплатит «Чемпион старсат спортс»? Уж никак не сто пятьдесят миллионов фунтов. Если мы не продали сайт во время бума, зачем это делать сейчас? И насчёт сокращения расходов. Я настаиваю на поисках инвестиций. Без них нам не обойтись.

— Гай, если мы будем продолжать в том же духе, то потонем через три недели.

— Вот и решай вопрос. Финансы — твоя забота, Дэвид. Мы самый перспективный футбольный сайт в Европе. Брэнд, который широко известен. У нас получится. Мы победим. А ты начинаешь играть на поражение. Я тебя не понимаю. Мы же в одной команде. Не надо всё время выискивать проблемы.

— Мне не нужно их выискивать! — возразил я. — Проблемы ежедневно смотрят на меня с выписок наших банковских балансов. Я не могу от них отмахнуться.

— Как следует постарайся.

— Как?

— Расстанься с банком «Блумфилд Вайсс». Найди советников с мозгами. У тебя полно знакомых в банке «Лейпцигер Гёрни Крохайм». А сколько финансистов в марте лезли из кожи вон, чтобы взять наш бизнес?

— Гай, на рынке плохо воспримут, если мы расстанемся с банком «Блумфилд Вайсс».

— Мне безразлично, как это воспримут. Лишь бы нашёлся брокер, который сумел бы добыть для нас денег.

— Найти такого брокера будет очень трудно.

— Чёрт возьми, откуда ты знаешь, если не попробовал?

Ну что на это ответишь? Все вроде бы правильно.

— И я ещё не закончил с «Оркестром», — произнёс Гай с отчаянной надеждой. — Они нарушили слово, и Мел заставит их изменить решение.

Я сокрушённо покачал головой:

— На это не рассчитывай.

У «Смита» было полно народу. В пятницу по-прежнему не протолкнуться. Видимо, у интернет-публики остались кое-какие деньги. А у нас вообще праздник. День рождения Гая, тридцать два года. Спиртное лилось рекой.

Последние передряги в компании сильно всех напрягли, и ребята спешили воспользоваться случаем, чтобы вспомнить недавние беззаботные времена. Я пил много, Гай ещё больше. Говорили взволнованно, громко смеялись. Вечер пролетел незаметно.

Примерно в десять часов я присел отдохнуть на диван. Рядом на свободное место плюхнулась Мел.

— Привет, — сказал я.

— Привет.

— Как дела?

— В порядке.

— Как у вас с Гаем? — Последние три месяца мы с ней проводили много времени вместе, но я ни разу не интересовался их отношениями.

— Одно расстройство, — ответила она, не удивляясь, что я затронул эту тему. — Не поймёшь, со мной он или нет.

— То есть все, как прежде.

Мел вздохнула:

— Да. Но очень хочется, чтобы Гай хотя бы капельку изменился.

— А почему ты тогда вышла? Ну, когда я приехал к нему отдать бумаги.

— Надоело прятаться. Кстати, Гая это вполне устраивало. А я решила показать ему, что если он спит со мной, то пусть об этом знают его друзья.

— И давно это у вас началось?

— В прошлом году. Перед ссорой с его отцом, когда тот потребовал перепрофилировать сайт на порнографию. С тех пор Гай заглядывает ко мне иногда. Ищет утешения. Всегда тайком. Никто не должен знать.

— Почему ты с этим миришься?

Мел повернулась ко мне со слезами на глазах.

— Я ничего не могу с собой поделать. Просто не могу. Знаю, что следует проявить твёрдость, но не получается. Он мне нужен, понимаешь? Когда долго его не вижу, то чувствую себя такой несчастной, что готова согласиться на что угодно, лишь бы Гай был со мной. Он это знает. Думаешь, я не вижу, что он сволочь, но стоит ему улыбнуться, коснуться меня, и вся решимость пропадает.

Я сбегал за выпивкой для себя и Мел.

— Спасибо, — промолвила она, беря бокал. — В компании скверное положение?

— Да.

— Я понимала, что эта глупая шотландская корова не даст нам денег.

— Наверное, она права, — вздохнул я.

— Думаешь, сайт выживает?

— Не знаю. Стараюсь сделать все от меня зависящее. Нам нужно немедленно сократить расходы, но Гаю это не нравится.

— Помнишь, ты тогда сказал насчёт Оуэна, что он угрожал Генри? Это правда?

— Да.

— Гай знал?

— Очевидно, нет.

— Вот стерва, — неожиданно пробормотала Мел.

Я проследил за её взглядом. В нескольких метрах от нас Гай беседовал с Ингрид, обнимая её за талию.

— Дрянь, настоящая дрянь, — напряжённо проговорила Мел. — Неужели она лучше меня?

Нет, Мел красивее. Выше ростом и лучше фигура. Но в Ингрид было что-то такое, что привлекало Гая. И меня тоже. Но этого я объяснить Мел не мог.

Она бросила на меня недовольный взгляд, что я оставил её замечание без ответа, затем с трудом поднялась. Её следовало бы остановить, но мне тоже не очень приятно было созерцать, как Гай обнимает Ингрид.

Я остался сидеть на диване и не услышал их разговор, лишь догадывался. Мел качнулась к Гаю. Опёрлась на его руку. Они обменялись несколькими фразами, довольно резкими. Ингрид отошла чуть подальше. Гай сказал какую-то грубость, негромко, чтобы слышала только Мел. Она отшатнулась, словно получила пощёчину, развернулась и двинулась к двери, глотая слёзы.

А вокруг все продолжали веселиться. Гай снова потянулся к талии Ингрид, но она увернулась и скрылась в туалете.

Я подошёл к бару выпить. Почувствовал, как кто-то легонько коснулся моего локтя. Ингрид.

— Давай прогуляемся?

— Не возражаю.

Мы вышли в вечернюю майскую прохладу.

— Куда пойдём?

— Мне всё равно, — сказала она.

Мы зашагали мимо рынка «Смитфилд» в сторону Чартерхаус-сквер.

— Мел опять наехала на тебя? — произнёс я.

Ингрид вздрогнула.

— Она не может мне простить остров Малл. Да, тогда я совершила глупость, но это случилось давно. Теперь-то ей чего бояться?

— Разве нечего?

Ингрид рассмеялась и сжала мою руку.

— Гай симпатичный, но не герой моего романа.

— Неужели?

— Да. Почти всю жизнь меня окружали избалованные испорченные люди, такие, как он и Мел. Но я не стала такой же.

— Ты особенная, — неожиданно проговорил я. — Не похожа ни на одну девушку в мире.

— Это самый приятный комплимент, какой я когда-либо слышала. — Он снова сжала мою руку.

Мы шли и беседовали. Мимо собора Святого Павла, вырисовывающегося на фоне почти полной луны, георгианских колонн Мэншн-Хауса и Английского банка, по узким улицам Сити. Наконец достигли набережной у Тауэрского моста.

Ингрид остановилась. На той стороне реки возвышался Тауэр, залитый жёлтым и оранжевым светом.

— Здесь мы, пожалуй, расстанемся. Хорошо?

— Да, — согласился я.

— Спасибо, что прогулялся со мной. Мне это было очень нужно.

«И мне тоже», — подумал я.

Кто она мне? Друг? Хочу ли я, чтобы она стала не только другом? А она?

— До завтра. — Ингрид улыбнулась, привстала на цыпочки чмокнуть меня в щёку и поспешила в сторону оживлённой улицы, чтобы найти такси.

Я смотрел ей вслед, ощущая приятную неопределённость. Сегодня что-то случилось, только я пока не мог сообразить что. Подъехало такси. Уже сев, я вспомнил, что оставил в пабе дипломат. Решил его забрать, а заодно попрощаться с ребятами.

В тёмном закутке я заметил сплетённые в объятиях фигуры. Гай и… Я вгляделся в темноту… Мишелл.

Бедная Мишелл.

35

На следующий день, в субботу, наш офис работал как обычно. Гай пытался разобраться с «Оркестром», а я вдруг решил позвонить детективу Спеллингу. Он сразу вспомнил меня и пригласил зайти после полудня.

Мы устроились в одной из пустых комнат в полицейском участке. Веснушчатое лицо детектива источало дружелюбие. Он принёс кофе.

— Я стал большим поклонником вашего сайта.

— Замечательно.

— Но думаю, вы ошибаетесь, что у «Роверс» в следующем сезоне будет новый менеджер.

— Я передам это ребятам.

— Спасибо. — Спеллинг помешал кофе, глотнул из чашки и ободряюще произнёс: — Вы хотите мне что-то сообщить?

— Меня мучает вопрос: кто убил Тони Джордана?

Детектив улыбнулся:

— Нам это не известно. Наёмный убийца отпадает. Наезд на машине не их стиль. Кто-то из знакомых.

— Понимаю.

— Его жена, Сабина Джордан, находилась в это время во Франции. Частный детектив Доннелли не мог этого сделать даже за большие деньги. Мы с вами обсуждали это в прошлый раз. Алиби двух сыновей тщательно проверены. Они подтвердились. Никакой ниточки к его врагам по прежнему бизнесу обнаружить не удалось. Остаётся одно: его сбил лихач, очевидно, пьяный, который скрылся с места происшествия. Но улочка слишком тихая и узкая. Откуда там пьяный водитель?

— Значит, алиби Оуэна подтвердилось? А он не мог что-то нахимичить с видеомагнитофонами супермаркета?

— Нет. Оуэн действительно был в «Европе» за несколько минут до гибели отца.

— А Гай?

Спеллинг внимательно посмотрел на меня.

— Что Гай?

— Алиби Гая тоже подтвердилось?

— Разумеется. Он провёл время с братом, а потом отправился к подружке. Был у неё в девять тридцать, то есть через пять минут после убийства.

— Она это подтвердила?

— Не только она. У неё в тот вечер гостила подруга, которая тоже видела Гая. К тому же в тот вечер он был без автомобиля. Мы проверили. Все чисто.

— Вы не знаете, виделся он с отцом в тот день или нет?

— Да, Гай ездил к нему в Найтсбридж. По его словам, это была невесёлая встреча.

— Он объяснил, о чём они говорили?

— Да. О будущем вашего сайта. Пытался уговорить отца изменить намерения.

— Они говорили о чем-нибудь ещё?

— По словам Гая, они беседовали с глазу на глаз, а Тони Джордан, к сожалению, ничего рассказать не может.

— Понимаю.

— У вас есть для меня какая-то информация?

— Нет.

— Видите, я был с вами вполне откровенен. Хотелось бы рассчитывать на взаимность.

— Мне действительно нечего вам сообщить.

— Боюсь, раскрыть преступление нам не удастся. В нём много непонятного. Не исключено, что в разговоре со мной Гай Джордан слукавил. Если вам что-либо известно, пусть это даже подозрение без доказательств, вы должны рассказать мне. Да, Гай — ваш друг и партнёр по бизнесу. Но убийство — серьёзное дело, Дэвид. И сокрытие свидетельств карается законом… Ладно. Если захотите поговорить, звоните. В любое время. — Спеллинг протянул мне руку.

Я вернулся в офис, поработал до пяти. Гай должен был просидеть там по крайней мере ещё час. Я решил съездить к Мел.

На старой её квартире мне приходилось бывать пару раз много лет назад, а на этой вообще никогда. Я поднялся по тёмной лестнице на второй этаж. Мел пригласила меня в гостиную. Везде все аккуратно. На стенах эстампы в рамках, пейзажи и натюрморты, на полках несколько безделушек, книги, коллекция компакт-дисков.

— Рада тебя видеть, Дэвид.

— Я беспокоился, как ты себя чувствуешь после вчерашнего.

— Да, вчера я перепила.

— По-моему, все постарались.

Мел вдруг всхлипнула и прижалась ко мне. Я обнял её, погладил волосы. Через несколько секунд она отстранилась.

— Извини. Вероятно, я его потеряла.

Что я мог сказать? Что ей было бы лучше без него? Что не следует беспокоиться? Что он обязательно появится как-нибудь вечером, когда что-то не получится с очередной женщиной и нужно будет куда-то приткнуться?

Я тронул Мел за рукав. Она улыбнулась.

— Я знаю, что ты думаешь. Ты прав, но я… чувствую себя очень несчастной.

— А что, собственно, случилось?

— Гай сказал, чтобы я оставила его в покое.

— Ты была пьяна. Он тоже. Это ничего не значит.

— Но он был с Ингрид!

— Она ушла вскоре после тебя. Гай остался. — Насчёт Мишелл я, разумеется, умолчал.

В её глазах вспыхнула надежда.

— Извини. Я ощущаю себя полной дурой. Хочешь выпить? Я не могу после вчерашнего.

— Нет, спасибо, — произнёс я, садясь на диван. На каминной полке стояла фотография. Мел и Гай. Я узнал его квартиру на Глостер-роуд. Снимок, наверное, сделан перед драматическим путешествием на остров Малл. — Симпатичная фотография.

— Да, — промолвила она. — Хорошие были времена.

Мы помолчали немного, и вдруг она горячо заговорила:

— Понимаешь, я влюбилась в Гая с первого взгляда. Нам было всего четырнадцать. Четырнадцать! Боже, как давно это было. — Она рассмеялась. — Тогда я была выше его ростом. Влюбилась, но ничего не предпринимала, чтобы привлечь его внимание. А потом за мной ухаживали многие. Мальчики постарше. Я гуляла и с шестнадцатилетними, и с семнадцатилетними.

— Я помню. — Мел замечали не только мальчики постарше.

— Это мне льстило, — продолжила она. — Казалось, что я имею над ними власть. И пользовалась этой властью. Но никому не позволяла заходить слишком далеко. Я закончила школу девственницей. Мне доставляло удовольствие отказывать.

— А с Гаем вообще не встречалась?

— Только в самом конце. Обычно все добивались меня. И я ждала, когда же он подойдёт. И он подошёл. Я знала правила игры, у меня имелся опыт. А затем… я связалась с этим сукиным сыном Тони Джорданом.

— Неужели ты до сих пор не можешь забыть?

— Нет. И ведь он не насиловал меня, ничего такого. Как всё получилось? Я была папина дочка. Отец меня обожал. Однажды он сошёлся с вульгарной секретаршей на несколько лет старше меня. Представляешь, через полгода я отдалась мужчине, ровеснику отца, и потеряла парня, которого любила. Я чувствовала себя глупой никчёмной дрянью. Но в университете всё изменилось. Я избавилась от облегающих джинсов. Сторонилась мужчин, много работала. Не заводила приятельниц. Предавалась размышлениям, впадала в депрессию. Это продолжалось до тех пор, пока я снова не встретила Гая на вечере выпускников нашей школы. Остальное тебе известно.

— Ты не думала разойтись с ним навсегда?

Мел улыбнулась:

— Это давно следовало сделать. После Франции он меня не уважает, и правильно. Я не заслуживаю уважения, но продолжаю надеяться, что он когда-нибудь поймёт, как сильно я его люблю, и простит. Должен простить. — Мел подавленно замолчала.

Я слабо улыбнулся. Этого не случится. Чем сильнее она старалась, тем больше куражился Гай. Но ей этого не объяснишь.

— Я беспокоюсь о сайте! — встрепенулась Мел. — Если он рухнет, это погубит Гая. Очень хочу ему помочь, не важно даже, бросит он меня или нет.

— Вчера вечером ты сказала, что начала встречаться с ним перед гибелью Тони.

— Да. — Она улыбнулась. — За день до этого Гай пришёл ко мне поздно, пьяный. Я не строила иллюзий насчёт его появления. Просто хотел переспать. Но после, когда он лежал в моих объятиях, мы разговорились. Он рассказал мне все. О своих тревогах, что отец собирается сделать с сайтом, обо всём. Я его успокаивала.

— Он сообщил тебе о садовнике из Франции? О том, что Тони узнал о его шантаже.

— Да, да. — Мел посмотрела на меня, немного сбитая с толку. — Он сказал, что об этом никто не знает.

— Совершенно верно. Я выяснил это позднее у Патрика Хойла.

— Тони пытался уговорить Гая остаться в компании. Но Гай не желал быть у отца на побегушках. Тогда Тони начал угрожать, что заявит во французскую полицию насчёт садовника и Оуэна.

— Он собирался подставить под удар сына?

— Гай тоже не поверил. Думал, папа блефует. Очень расстраивался.

— Это хорошо, что Тони погиб так вовремя.

— Очень хорошо, — решительно кивнула Мел. — Гай был близок к самоубийству.

— И всё это он рассказал тебе накануне гибели Тони?

— Да. На следующий пришёл опять. Ты, наверное, знаешь о его алиби. В момент гибели отца он находился здесь.

— Да. Кажется, его видела твоя приятельница.

— Энни Глейзер. Мы учились вместе в университете. Она работает в английской адвокатской фирме в Париже. Остановилась у меня на ночь. — Неожиданно Мел спросила: — А почему это тебя интересует?

— Просто так. Тони Джордан погиб странно. Всего через несколько минут после того, как мы покинули его квартиру.

Глаза Мел сердито вспыхнули.

— Но ты не считаешь, что Гай имеет к этому отношение?

— Конечно, нет. Он тут ни при чём.

— Что касается меня, то я вообще мечтала бы навсегда забыть этого идиота Тони Джордана. Он мне ненавистен. Даже сейчас, мёртвый. — Зазвонил телефон. — Извини.

Через пару секунд она повернулась ко мне со светящимся взглядом и произнесла в трубку:

— Ладно, если ты действительно хочешь прийти, приходи. Когда? Примерно через полчаса? У меня кое-что есть в холодильнике. Приготовить ужин? Хорошо, до встречи.

Мел с победным видом положила трубку.

— Гай? — спросил я.

— Да.

— Я, пожалуй, пойду.

Она вся сияла. Страдания как не бывало.

— Я тоже пойду. Куплю еды на ужин. Спасибо, Дэвид, что навестил. Извини, что нагружала тебя своими проблемами, но иногда очень хочется поговорить. А ты единственный близкий Гаю человек, кто меня понимает.

— Можно воспользоваться твоим туалетом?

— Пожалуйста. Он в конце коридора.

Возвращаясь, я прошёл мимо открытой двери спальни. На стене в большой раме разместился коллаж примерно из двух десятков фотографий. Гай в различных позах. Вот что скрашивало одиночество несчастной женщины.

Я ободряюще улыбнулся Мел.

— Желаю отлично провести вечер.

Дома, включив телевизор, устало откинулся на спинку дивана. На экране мелькали участники какого идиотского ток-шоу. В голове вертелись мысли о Мел, Гае, сайте, Тони, Оуэне. Упорядочить их не получалось, и я отправился спать.

Компьютер стоял у меня в спальне — так было удобнее. Правда, начав работать на сайте, я почти им не пользовался, времени не хватало. Кажется, я не включал его две недели. И вот теперь, открыв дверь, очень удивился, услышав негромкое гудение вентилятора. Экран монитора светился. Странно. Я приблизился к письменному столу, на котором стоял компьютер. Книги, бумаги, ничего не тронуто. Щёлкнул «мышью», чтобы выключить. И сразу заскрежетал жёсткий диск. На экране появилась знакомая анимация. Игрок в гольф. Клюшка. Моя голова с идиотской улыбкой. Удар. Ужасный треск. Кровь, размазанные по экрану мозги. Я остолбенел от неожиданности. Сквозь ярко-красную кровь на экране начала проступать мерцающая оранжевая надпись:

Я выдернул из розетки вилку питания компьютера. Изображение исчезло, спальня погрузилась в темноту. Оуэн! Чёрт возьми, как он сюда проник? Я включил свет, осмотрел комнату. Все на своих местах. Проверил другие комнаты, окна, входную дверь. Ничего не сломано, не открыто, не передвинуто. Никаких признаков взлома.

Неужели он каким-то образом внедрил свою дурацкую программу через Интернет? Но это невозможно. Компьютер был выключен. Значит, Оуэн побывал в моей квартире.

Сюда можно проникнуть только через входную дверь. Подъезд не в счёт, туда при желании мог войти любой. Значит, у него был ключ. Я вытащил связку. Вот он ключ, на месте. Выходит, он его скопировал. Это несложно. Я часто оставлял связку на своём столе или в пиджаке, а мы работали почти рядом. Завтра первым делом сменю замок. И больше никогда не оставлю ключ без присмотра.

36

Утром я потащился на работу. По субботам сидеть в офисе ещё куда ни шло, а проводить там воскресенье очень не хотелось. Но сайт переживал тяжелейший кризис, и выбора не было.

— Что будем делать? — спросил я Гая.

— Искать деньги.

— «Чемпион старсат спортс»?

— К чёрту «Чемпион старсат спортс»!

— Нам не удастся получить сто пятьдесят миллионов фунтов, однако если они дадут хотя бы что-нибудь, это уже результат.

— Нет, катастрофа. Мы потеряем независимость. Сайт больше не будет нашим.

— Что ты предлагаешь?

— У тебя есть другие брокеры?

— Я разговаривал с двумя в пятницу. Мой знакомый из банка «Гёрни Крохайм» полагает, что при нынешнем состоянии фондового рынка нас вряд ли кто-нибудь поддержит, особенно если мы расстанемся с банком «Блумфилд Вайсс».

— Позвони кому-нибудь завтра.

Я вздохнул:

— Хорошо. А «Оркестр», как я понимаю, решения не изменит?

— Нет. К ним ездил Дерек Силверман. Бесполезно.

— Тогда нам придётся сократить расходы.

— Нет.

— Гай, мы должны это сделать! Если всё пойдёт, как сейчас, к лету у нас не останется ни пенса.

— Нет.

— У тебя есть идеи?

— Сегодня я лечу в Гамбург.

— К Торстену?

— Да.

— Зря.

— Нет. Он заинтересовался.

— Ну что ж, лети, — проворчал я. — А мне придётся подготовить план сокращения расходов.

Я провёл день за цифрами. Следовало ухитриться не только дожить до лета, но и пережить его. Пришлось сокращать, сокращать, сокращать.

Розничная торговля почти не давала доходов. Чем больше одежды мы продавали, тем больше денег проглатывал бизнес. Нужно было закрыть офисы в Европе, даже в Мюнхене. Прекратить приём на работу, а потом и сократить вполовину штат журналистов. Закрыть хельсинкскую компанию по распространению информационных материалов в Интернете. То есть мы возвращались к первоначальному состоянию. Что означало замедление развития, потерю качества, но денег должно было хватить до следующего года.

И сайт выживет.

Утром, пока Гай находился в Гамбурге, я решил потратить час на розыски Энни Глейзер, подруги Мел, которая гостила у неё, когда погиб Тони Джордан. Ситуация на сайте ухудшалась с каждым днём, и наши отношения с Гаем тоже. Мне важно было понять, стоит ли идти с ним до конца. Развеять сомнения.

Интернет выдал фамилии и номера телефонов ведущих английских адвокатских фирм с офисами в Париже. Я снял трубку и начал по списку. На третьем звонке телефонистка на коммутаторе соединила меня с Энни Глейзер. Ответила секретарша. Мисс Глейзер не будет в офисе до следующей недели.

Пришлось вернуться к цифрам.

Гай прибыл в концу дня. От него пахло спиртным.

— Как съездил? — спросил я.

— Хорошо. Торстен согласен.

— Сколько он обещал?

— Пять миллионов.

— Точно?

— Да. Мне ещё придётся выжать из него кое-какие детали, но он сказал, что сделает.

— В фунтах или марках?

— В фунтах.

Я с подозрением посмотрел на Гая.

— Когда он это говорил?

— Вчера вечером. Мы немного погуляли. Отлично провели вечер.

— Он был пьяный?

— Очевидно.

— Торстен посоветовался с отцом?

— Пока нет. Но поговорит обязательно. Заявил, что на сей раз добьётся своего.

— Сколько времени было на часах, когда Торстен сказал, что добьётся своего?

— Примерно полночь.

— Тогда его слова ничего не стоят, — заключил я. — Если он во время бума Интернета ничего не сумел сделать, то сейчас и подавно. Почему ты думаешь, что отец позволит ему вложить в наш сайт деньги?

— Я ему верю. — Голос Гая дрогнул. — Ведь он старый друг.

— Ты сегодня выпил?

— Немного шампанского в самолёте. Всё-таки приятная новость. Надо бы принять ещё. Хочешь, пойдём вместе?

— Нет. Мне нужно закончить план. Мы доживём до следующего года, если сократим расходы. Немедленно.

Гай неохотно просмотрел мои выкладки. И вдруг, сообразив, что я предлагаю, с отвращением отшвырнул бумаги.

— Чушь!

— У нас нет выхода.

— Есть. Торстен.

— Ты серьёзно надеешься на Торстена? Забыл, сколько раз он нас подводил?

Гай собирался что-то ответить, но взглянул на мои цифры и задумался.

— Сайт значит для меня все.

— Не только для тебя, — произнёс я, — но и для всех нас.

— Для вас он значит много, видимо, очень много, а для меня все. В этом разница. Ты меня знаешь, Дэвид, лучше всех. За исключением, может, моего брата. Ты видел, как я бездельничал, убивал время, притворяясь, что стал актёром. Я рассказывал тебе о Лос-Анджелесе, как я там погорел. Ты знал моего отца. Помнишь, как я к нему относился и по-прежнему отношусь. Я провёл большую часть жизни, шагая по краю пропасти. — Гай изобразил большим и указательным пальцами, насколько близко находился от края. — И по-настоящему начал жить лишь в этом году. Задумал и, самое главное, построил хороший сайт. Да что там хороший, замечательный. Он будет стоить десятки миллионов фунтов. Его каждый день посещают тысячи. Собрал великолепную команду. Уникальную. — Его тон стал резким. — И теперь ты хочешь все это разрушить. Нет. — Он покачал головой. — Если сайт погибнет, погибну и я.

Впервые Гай решил посмотреть правде в глаза после того вечера в «Таверне Иерусалим», когда Генри отказал нам в деньгах. Потом он постоянно отмахивался от плохих новостей, пил, искал утешение у Мел, Мишелл или ещё у кого-нибудь.

— Но так обстоят дела, — сказал я. — Мы должны спасти сайт. Сокращение расходов — единственный способ.

Гай ударил ладонью по столу.

— Чёрт возьми, ты так ничего не понял? Я говорю не о выживании сайта как юридического лица, а об идее. Твой план убивает её наповал. Мы никогда не станем сайтом номер один. Если бы инвесторы вложили в нас деньги, мы бы оправдали их доверие. А так будем умирать медленной смертью. Как только мы это сделаем, — он махнул рукой в сторону моих бумаг, — с сайтом будет покончено. И, думаю, со мной тоже.

Я представлял его состояние, но кто ему внушит хотя бы капельку здравого смысла, если не я?

— Но у нас нет выхода.

— Есть. Есть, Дэвид. Мы сделали с тобой так много. И теперь, когда мне необходима твоя поддержка, ты собираешься разрушить сайт. Вместо того, чтобы помочь его спасти. Учти, если ты продолжишь свои попытки, нашей дружбе конец.

Мы долго смотрели друг на друга.

Он искушал меня. Ведь одной из причин, почему я пошёл к нему работать, было доказать себе, что я больше, чем исполнительный служащий, я способен жить своим умом, принимать решения. Сейчас можно было уступить под напором Гая или продолжать стоять на своём.

Я тяжело вздохнул.

— Гай, нам нужно немедленно сократить расходы.

Он посмотрел на меня с явным сожалением.

— Ты настаиваешь?

— Да. Настаиваю.

— Ладно. В таком случае я, как президент компании, отвергаю твой план.

— Тогда я пойду искать поддержки у Силвермана, — заявил я. — И у Клэр Дуглас.

— Ты мне угрожаешь?

— Просто сообщаю о своих дальнейших действиях.

— Хорошо. Вечером я ужинаю с Силверманом и Клэр и изложу им твою точку зрения.

Я не верил своим ушам.

— Ты не говорил мне об этом.

— Ведь ты сказал, что не желаешь участвовать в нажиме на «Оркестр».

— Да, но ты собираешься говорить с ними не только об этом.

— Возможно.

— Я хочу быть там.

— Ты не приглашён. Я расскажу тебе о результатах разговора утром, — произнёс Гай. — А пока ухожу. Хочу отметить поворот в нашем деле к лучшему. А ты оставайся здесь и проведи инвентаризацию скрепок. Мне кажется, у Эйми их явный перерасход.

В этот день он больше не появлялся в офисе.

Я с нетерпением ждал утра. Гай появился к десяти. Выглядел ужасно. Небритый, глаза опухшие, затуманенные. Обычно он справлялся с похмельем очень неплохо и часто после бурной ночи приходил на удивление свежим. Я был уверен, что эту ночь он провёл не в компании Клэр и Дерека Силвермана.

— Как ужин?

— Клэр уломать не удалось, — ответил Гай, включая компьютер. — Но их обрадовала новость о Торстене.

— Ты с ним беседовал?

— Ещё нет. Надо дать ему время.

— Понятно. — Я собрал бумаги. — Нам нужно поговорить о сокращении расходов.

Гай с трудом сфокусировал на мне взгляд.

— Давай.

— Я сделал дополнительные расчёты, и…

— Забудь о расчётах. Давай поговорим о принципах. Ты по-прежнему собираешься закрыть офисы за границей, сократить журналистов и розничную торговлю?

— Да.

— Но ради этого мы и затевали сайт.

— Пойми, иного пути нет.

— И я ничего не могу сделать, чтобы ты передумал?

— Нет.

— Уверен?

— Да.

Гай долго молчал, потом посмотрел на меня, как показалось, почти с грустью и тихо промолвил:

— Ты уволен.

— Что?

— Ты уволен, — повторил он отчётливо.

— Не понимаю! — Я оглянулся. Никто этого не слышал. В офисе царила обычная суета, словно ничего не произошло. — Ты не имеешь права.

— Имею. Я президент компании, отвечаю за стратегию. Ты только что заявил, что настаиваешь на разрушении этой стратегии. Разубедить тебя мне не удалось. Поэтому ты уволен.

— Силверман будет против.

— Нет. Мы вчера это обсудили.

— Он согласился? И Клэр тоже?

— Да.

Значит, Гаю удалось их убедить.

— Нам следует все обсудить.

— Хорошо. — На мгновение взгляд Гая смягчился. — Но если ты пересмотришь свои рекомендации, то тогда не надо будет ничего обговаривать.

Если я пересмотрю план, он меня оставит. И наша дружба продолжится.

— Рекомендации пересмотреть невозможно.

— Мы выплатим тебе месячное выходное пособие, — заявил Гай. — Я поручу Мел подготовить решение совета директоров об исключении тебя из состава совета. Но лучше, если ты уйдёшь прямо сейчас. Нет смысла болтаться здесь без толку.

Он прав, смысла нет. Уходить, и как можно скорее. Я не стал ни с кем прощаться. Положил в дипломат личные вещи и направился к двери. Прошёл мимо стола Ингрид.

— Дэвид! — окликнула она. Я замедлил шаг. Она встала, зашагала рядом. — Дэвид, что случилось?

— Я уволен.

— Что?

— Гай только что меня уволил.

— Он не имеет права.

— Оказывается, имеет. Ты уйдёшь?

— Что?

— Я спросил, ты уйдёшь со мной?

— Сначала поговорю с ним. Заставлю его изменить решение. Я уверена, вы поладите.

Я развернулся и скрылся за дверью.

Пришёл домой. Странно сидеть дома в полдень, да ещё в будний день. Обидно до глубины души. Было искушение подавить боль алкоголем, но я его превозмог. Вышел на улицу, добрался до парка Кенсингтон-Гарденс, начал гулять и размышлять. Вспомнил, как, прочитав бизнес-план Гая, решил бросить все и идти за ним. Восхитительное ощущение избавления от кабалы банка «Гёрни Крохайм». Как быстро Гай уговорил Газа. Первый день в нашем новом офисе на Бриттон-стрит. Волнение во время запуска сайта. Восторг, когда он становился день ото дня все успешнее.

Сегодня тёплый день, пожалуй, самый тёплый с начала года. Я нашёл скамейку в тени. Мимо прошагала шумная семья итальянских туристов. Они вспугнули белочку, которую на скамейке рядом приманивала пожилая дама. Дама нахмурилась, а затем возобновила усилия. Впереди у неё был целый день.

Когда всё пошло наперекосяк? В основном это не зависело ни от Гая, ни от меня. Нам не повезло, что рынок рухнул как раз перед тем, как нам пообещали сорок миллионов. Нам не повезло, что крах интернет-бизнеса оказался таким пагубным. Но мы, работая командой, могли бы с этим справиться. И даже проиграв, проиграли бы вместе.

Я вспомнил полёт над проливом Скай в грозу, когда был вынужден просто вырвать у Гая из рук руль, когда до гибели оставалось несколько секунд. На сей раз он вцепился в него намертво.

Сайт значил много и для меня. Это была возможность доказать себе, что я не просто осторожный бухгалтер. Но разве сейчас можно поступить иначе?

Я не сомневался, что сайт рухнет, а вместе с ним мои вложения. Но это я переживу. Устроюсь на работу в какой-нибудь крупный банк. А отец? Придётся ему сообщить. Признаться, что я его подвёл, он потерял все сбережения.

Я оставил скамью и пожилую даму, которая уже подружилась с белочкой, и бродил по парку ещё около часа.

Вернулся домой, включил телевизор. Передавали какую-то дрянь. Я открыл бутылку пива, и вдруг позвонили в дверь. Это была Ингрид.

— Привет!

— Привет, — ответил я.

— Я ухожу из сайта.

Внутри у меня что-то дрогнуло. Я улыбнулся. Она прильнула ко мне, и мы долго стояли обнявшись.

— Почему? — наконец промолвил я.

Ингрид опустилась на диван.

— У тебя есть что-нибудь выпить?

Я открыл бутылку белого вина, налил в бокалы. Ингрид быстро отпила половину.

— М-м-м, хорошо. — А потом ответила на мой вопрос: — Когда ты спросил меня, ухожу ли я тобой, я думала договориться с Гаем, но поняла, что просто прячусь от правды. Ты же знаешь, как мне хотелось сделать сайт успешным. Он был для меня чем-то вроде испытания, и я его выдержала. Долгое время была настроена лишь на то, чтобы поддерживать Гая. Но ты ушёл, вернее, Гай отстранил тебя от дела, и я осознала, что он ведёт нас в тупик. И… — Ингрид смущённо посмотрела на меня, пригладила волосы, — я решила пойти не за ним, а за тобой.

— Хорошо, — еле слышно выговорил я. — Ты ему сказала?

— Нет. Он рано ушёл. И вообще, решение я приняла по пути домой. И завернула сюда.

— Я рад.

Мы допили вино.

— Ещё? — спросил я.

— Да. — Она протянула бокал. — Я не уверена, что сайт сумеет приносить прибыль.

— Почему?

— Гай почти достиг цели. Ещё несколько месяцев роста, и мы стали бы лучшим футбольным сайтом в Европе. Посетителей хоть отбавляй. Но… прибыли нет, одни расходы, и, похоже, ситуация изменится не скоро.

— Полностью с тобой согласен.

— Дэвид, — продолжила Ингрид, — год назад это было не так важно. Тогда в Интернете царила «золотая лихорадка», люди столбили участки. Как только на твой сайт начинали таращить глаза посетители, к тебе текли деньги. Реклама, торговля в Интернете, никто не понимал, что при этом происходит. Достаточно было знать, что что-то происходит. Если бы год назад сайт находился в таком состоянии, как сейчас, он стоил бы десятки миллионов.

— Правда.

— Но мир меняется. Оказалось, что на Интернете больших денег не сделаешь. Люди надеялись покупать товары в Интернете намного дешевле, чем в магазинах. Рекламодатели ждали осязаемых результатов и не дождались. Интернет-бизнес оказался не столь эффективным. И фактически наш сайт ничего не стоит. Вот этого Гай не понимает. Мы решили, что достигли успеха, но успех этот эфемерный, он не подкреплён прибылью. Будь мы чуточку умнее, то осознали бы это раньше. Но время потеряно не зря. Нам есть чем гордиться. Все мы: ты, я, Гай, Эйми, Газ и остальные — создали прекрасную некоммерческую структуру. Не наша вина, что законы рынка очень жестокие. Сайт может существовать, однако не следует ждать от него миллионов.

Ингрид подняла бокал.

— За сайт!

— За сайт!

Мы выпили.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Не знаю. Я кое-что вложил в сайт. И отец тоже. Не хочется, чтобы всё пропало.

— Но тебя беспокоят не только деньги, но и Гай.

— Да. Когда он показал мне свой бизнес-план, я увидел там не только интересную работу и хорошее место для вложения денег, но и новую жизнь. Жизнь, о которой всегда мечтал, но боялся в неё окунуться. Гай вдохновил меня. Заставил поверить, что я могу стать другим. А потом в конце концов… подвёл.

— Но мы только что согласились, что сайт рушится не по его вине.

— Дело не в этом. Если бы мы с Гаем вместе повели сайт к славному концу, было бы не так уж плохо. Конечно, я потерял бы деньги, и отец тоже, но всё равно я бы чувствовал, что чего-то достиг. Однако…

— Что?

Я посмотрел на Ингрид. Обещания, данные Гаю, теперь уже ничего не значили.

— Есть кое-что, чего ты о Гае не знаешь.

И я рассказал ей об Оуэне и Доминик, Абдулатифе и о том, как Гай пытался все это скрыть, о своих подозрениях насчёт причастности Гая к убийству Тони. Ингрид внимательно слушала, открыв рот.

— Теперь ты понимаешь, что мне неизвестно, что собой представляет Гай. Ясно, что он лжец. Его брат убийца. А может, Гай тоже? И сайт выжил лишь потому, что он прикончил своего отца.

Ингрид задумчиво глотнула вина.

— Насчёт Оуэна я не удивляюсь. Но Гай?

— Я тоже об этом размышлял. Учти, он актёр. Профессиональный. И что стоит за этими обаятельными улыбками…

— Боже. — Ингрид покачала головой. — Мне не верится.

— Мне нужно разобраться до конца.

— Будем разбираться вместе. — Она сжала мою руку. — Я тебя не оставлю.

У меня отлегло от сердца. Многие недели я вёл борьбу один и считал, что проиграл. Но теперь, когда со мной Ингрид, надеюсь, удастся победить.

Мы пошли поужинать в небольшой итальянский ресторан за углом. Выпили ещё вина. Обсудили, как станем спасать сайт и разбираться с Гаем. А потом говорили только о нас двоих и больше ни о ком.

На улице Ингрид взяла меня под руку.

— Я собираюсь идти к тебе. Не возражаешь?

— Что за вопрос? О таком счастье я не смел и мечтать.

37

Моё бедро нежно погладила женская рука, и я проснулся. На часах полседьмого. Ингрид лежала рядом, и мне не нужно было идти на работу.

Блаженство.

Я повернулся на бок. Сквозь тонкие шторы струился мягкий солнечный свет, рисуя на коже Ингрид золотистые полоски. Утром она выглядела ещё прекраснее.

— Доброе утро. — Ингрид томно улыбнулась.

— Доброе утро.

Наши тела сплелись. Полчаса спустя я отправился в кухню сварить кофе. Торопиться было некуда.

— Ты сейчас поедешь в офис? — спросил я, подавая Ингрид чашку.

— Наверное, нет. В последнее время Гай опаздывает. И кроме того, я не хочу уходить от тебя. — Она попробовала кофе и сморщилась. — Гадость! В следующий раз к моему приходу приготовь настоящий кофе.

— Разве это не настоящий?

— Это чепуха, а не кофе. Не забудь, я бразилианка.

Несмотря на ворчание, она глотнула ещё.

— Что ты собираешься сегодня делать?

Самое лучшее — провести первый день свободы в постели с Ингрид, но это, к сожалению, невозможно.

— Съезжу к Дереку Силверману, затем к Клэр. Попытаюсь убедить их, что Гай действует неправильно. После свяжусь с Энни Глейзер. Она должна вернуться в офис.

— Я поеду с тобой к Силверману, — произнесла Ингрид. — Только сообщу Гаю, что увольняюсь.

— Спасибо.

— В общем, одно расстройство, верно? Наблюдать, как сайт спускают в канализацию.

— Возможно, он выживет, но без тебя им будет трудно.

Ингрид отмахнулась.

— Газ справится.

— С содержанием он, конечно, справится, однако без твоего редактирования все быстро придёт в упадок. Особенно в теперешних условиях. Видимо, тебе не следует увольняться.

— Я же объяснила, почему хочу уйти.

— Да, я очень ценю твою поддержку. Но работая в компании, ты принесла бы больше пользы. Хотя бы потому, что мы будем знать, что там происходит.

— Полагаешь, мне удастся договориться с Гаем?

— Не надо с ним договариваться. Пока. Может, меня поддержат Силверман и «Оркестр».

Ингрид глотнула кофе и нахмурилась.

— Что такое?

— А то, что я должна сейчас идти на работу.

— Боюсь, что придётся.

Она поставила чашку и наклонилась поцеловать меня.

— Ладно, ты прав, мне пока рано покидать компанию.

После ухода Ингрид я принял душ, надел костюм и отправился к Дереку Силверману в его особняк в Челси. Он пригласил меня в кабинет в задней части дома с видом на ухоженную лужайку. Угостил кофе. Я сказал, что, по моему мнению, у компании нет выхода, кроме как ввести режим экономии, и Гай зря отвергает мой план. Силверман вежливо слушал. Мне даже показалось, что он на моей стороне. Но я ошибался.

— Гай уверен, что достанет деньги, — сказал Силверман. — Он президент компании. Я вынужден его поддержать.

— Торстен Шолленбергер неоднократно обещал деньги, — заметил я, — но мы не получили от него ни пенса.

— Мы с Гаем обсудили это за ужином в понедельник. Он утверждает, что дело улажено на девяносто процентов.

— Гай ошибается.

— У меня нет оснований сомневаться. По-моему, это очень хорошая возможность поправить дела.

— Но…

— Что, Дэвид?

— Ничего, Дерек. Спасибо, что уделили время.

Силверман проводил меня до двери.

— Жаль, что вы решили уйти. Я всегда ценил ваш вклад в работу компании. Грустно, когда распадается слаженная команда.

Я хотел возразить, что вовсе не собирался уходить, меня уволил Гай, но не стал.

На улице я вынул мобильный телефон, набрал номер Клэр Дуглас. Она неохотно согласилась встретиться в её офисе через час. Сказала, что может уделить мне десять минут.

Меня проводили в комнату для заседаний, где я провёл полчаса, дожидаясь Клэр. Она вошла, взволнованная.

— Извините. Похоже, для венчурных инвесторов наступили трудные времена. Только положишь дров в один костёр, как сразу надо спешить к другому. — Клэр посмотрела на часы. — У меня пять минут. Опаздываю на следующую встречу.

— Хорошо, — промолвил я. — Вы знаете, что меня уволили из компании?

— Да. Гай сообщил мне.

— Он объяснил почему?

— Сказал, что вы намерены радикально сократить расходы для сохранения денег. Но он нашёл инвестора, так что может продолжать наращивать бизнес.

— Ничего он не нашёл.

— А он говорит — нашёл. Я должна ему верить.

— Этот инвестор наш одноклассник. Он уже подводил нас прежде. Подведёт и сейчас.

Клэр нахмурилась:

— Об этом Гай не упоминал.

— Не сомневаюсь.

Она встала.

— Но со мной беседовал председатель совета директоров. Мне жаль вас терять, но я доверяю Дереку Силверману. В бизнес-сообществе его хорошо знают, и если он поддерживает Гая, я должна тоже.

— То есть решение окончательное?

— Да. А теперь я вынуждена идти. Извините.

Я вернулся домой и позвонил в Париж Энни Глейзер. Сказал, что меня интересует любая подробность, проливающая свет на гибель Тони Джордана. Разумеется, надо встретиться лично, я готов прилететь в Париж. Энни ответила, что на следующей неделе приезжает в Лондон, у неё здесь назначена деловая встреча, и согласилась побеседовать со мной.

Следующий звонок сделать было труднее. Отец находился на работе в своём офисе на Маркет-плейс. Мы немного поговорили, прежде чем он задал больной вопрос:

— Как дела на сайте?

— Хуже некуда.

— И выправить никак не удаётся?

— Нет, папа.

— Почему?

— Мы с Гаем поссорились. Он меня уволил.

— Боже! Неужели?

— Да.

— Он поступил несправедливо.

— Ты прав, папа. — Я ценил его заботу, но беспокоило меня вовсе не это. — Скоро сайт останется совсем без денег и пойдёт ко дну. Я пытаюсь что-нибудь сделать, но Гай меня не слушает.

Отец молчал.

— Думаю, скорее всего, ты потеряешь свои деньги. Мы все потеряем.

— Очень жаль, — прошептал он.

— Да, папа, очень жаль.

Я слышал его тяжёлое дыхание в трубку.

— Ладно, не переживай, Дэвид. И не вини себя. Ты меня тогда отговаривал, но я настоял. Мне жаль тебя. Столько потрачено сил.

— Не надо жалеть меня, папа. Со мной будет всё в порядке. До свидания.

— До свидания, Дэвид.

Я положил трубку, чувствуя себя очень виноватым.

Мы встретились в пабе недалеко от моего дома. Увидев меня, Ингрид обрадовалась и быстро поцеловала меня в губы. Я посмотрел на часы. Четверть шестого.

— Пришла позже, вернулась раньше. Там что, перестали работать?

— Нет, копошатся потихоньку. Мне просто не терпелось увидеть тебя.

— А мне тебя.

— Вот. — Ингрид достала из сумки небольшой коричневый пакет. — Купила кофе.

Я улыбнулся.

— Как Гай?

— Мы не общались. Он был очень занят.

— Я не удивлён. Есть известия от Торстена?

— Кажется, нет. Но в офисе появился Оуэн.

— Ты шутишь?

— Нет. Он просидел весь день за компьютером. С Гаем перебросился несколькими фразами.

— Следи за ним, Ингрид. Он очень опасен.

— Не беспокойся. Буду держаться от него подальше.

— Пожалуйста. — Последние полгода я жил в постоянном ожидании какой-нибудь пакости от Оуэна, и мне не нравилось его появление в офисе, где рядом Ингрид.

— Мел тоже приехала.

— Мел?

— Да. — Ингрид усмехнулась. — Гай продолжает её эксплуатировать. Со мной она едва поздоровалась.

— Чем она занималась?

— Не знаю. Сидела за твоим столом.

— Мне безразлично.

То, что Мел сидит за моим столом, на самом деле неприятно. Видимо, она решила взять на себя мои обязанности. У неё были клиенты в фирме «Хауэлз Марриотт», но если Гай сказал «прыгни», она прыгнет не раздумывая.

— Как переговоры с Силверманом и Клэр? — спросила Ингрид.

— Впустую. Гай их убедил, будто дело с инвестициями от Торстена улажено на девяносто процентов. На следующей неделе я встречаюсь с Энни Глейзер.

— Надеешься, она расскажет что-нибудь интересное?

— Нет, но нужно попробовать. — Я допил пиво. — Что будем делать?

— Я не собираюсь сдаваться, — заявила Ингрид. — Сидеть и смотреть, как Гай губит сайт.

— Я тоже. Однако если Силверман и Клэр на его стороне, то сократить расходы не удастся.

— А ты уверен, что Торстен не даст денег?

— Да. Когда Гай хочет во что-либо верить, он может заставить поверить и других. Но Торстен будет тянуть резину до тех пор, пока сайт не пойдёт ко дну.

— А если попробовать с «Чемпион старсат спортс»?

— Но ведь ты голосовала против продажи им сайта.

— Тогда да, но сейчас другое дело. У нас просто безвыходное положение.

— Гаю не понравится, если я начну переговоры за его спиной.

— Он тебя вчера уволил.

Я вздохнул.

— Ты права. Позвоню им завтра.

Я встретился с Джеем Мадденом не в «Савое», а в его просторном кабинете с видом на набережную. Он дружески улыбнулся.

— Итак, Дэвид, чем могу быть полезен?

— Хочу вас предупредить, что уже не работаю на сайте. Пришлось уйти из-за разногласий с Гаем Джорданом по поводу стратегии компании.

Мадден вскинул брови.

— Эти разногласия в стратегии имеют отношение к «Чемпион старсат спортс»?

— Да, имеют.

— Но после нашего последнего разговора рынок изменился. И наши планы тоже. Мы открыли собственный сайт. Ваш нам больше не нужен.

— Пока наш сайт лучший в Интернете. Надеюсь, вы не станете это отрицать.

Мадден усмехнулся:

— Остались без денег?

— Останемся, если в ближайшее время не получим инвестиций. Серьёзных. Это можете сделать только вы.

Мадден задумался.

— У вас великолепный сайт, правда, лучше нашего. Но, как вы правильно заметили, у нас есть деньги, а у вас нет. А это означает, что господствовать на футбольном пространстве будем мы. Вы же скоро прогорите. У «goaldigger.com» больше денег, чем у вас, и они продержатся дольше. Но победим мы. Вы это знаете. — Он говорил спокойным тоном. Просто констатировал факты.

— При соответствующей договорённости, может, вам стоит объединить наш сайт с вашим?

Он улыбнулся:

— Я понимаю так, что Гай Джордан о нашей встрече не знает?

— Нет, и я бы предпочёл, чтобы не знал.

— Для вас это способ вернуться на прежнюю должность?

— Нет. Но для сайта было бы очень полезно. А я по-прежнему являюсь акционером.

Мадден взял со стола карандаш, постучал по столу.

— Почему вы считаете, что Джордан примет наше предложение?

— Потому что у него не будет выбора.

— Вы предлагаете позвонить ему?

— Нет. Позвоните Дереку Силверману и, пожалуйста, не упоминайте моё имя.

— Хорошо, — промолвил Мадден. — Я подумаю.

— Спасибо. — Я вышел из кабинета с сознанием выполненного долга.

38

Без Ингрид уик-энд показался бы мне пыткой, а с ней всё было прекрасно. В субботу она работала, но мы вечером отправились в кино. Утро воскресенья провели в постели. Потом прогулялись до ближайшего кафе, пообедали и долго бродили по Гайд-парку. Лето наступило рано, было тепло, даже немного душно. Вечером Ингрид поехала к себе привести в порядок домашние дела.

Увиделись мы на следующий день. Она пришла ко мне с работы. Я еле её дождался. День без Ингрид теперь казался мне дольше месяца. А пока в офисе сидел Оуэн, звонить друг другу было опасно.

Мы поцеловались и сели, обнявшись, на диван.

— Так что? — спросил я.

— Сегодня был интересный день.

— Расскажи.

— Гай появился в отвратительном настроении. Сел за компьютер, никого не замечая. Я спросила его о Торстене. Он сделал вид, что не расслышал. Я спросила снова, не перевёл ли Торстен деньги. Гай признался, что денег нет.

— Я же тебе говорил! Значит, папаша Шолленбергер отказал сыну.

— Торстен пока молчит, но Гай уже все понял. Оуэн опять проторчал в офисе целый день.

— Мадден звонил Силверману?

— Очевидно. Силверман приехал примерно в полдень. Они с Гаем заперлись на два часа в комнате для заседаний.

— Гай сообщил тебе, о чём они совещались?

— Нет. Упомянул лишь, что завтра утром состоится заседание совета директоров, посвящённое исключению тебя из совета. Но там будут обсуждать что-то ещё, я уверена.

— Предложение Маддена.

— Видимо.

— Интересно, что решит совет?

Наступил вторник. Я поднялся рано и начал томиться, не зная, куда себя девать. До разговора с Энни Глейзер оставались сутки. Мы с Ингрид условились вместе пообедать, но и до обеда было ещё далеко. Я собирался выйти прогуляться, но зазвонил телефон. Звонила Мишелл.

— Привет, Мишелл! — воскликнул я. — Как дела?

— Хорошо, — ответила она напряжённо. А чтобы напрячь Мишелл, нужно сильно постараться. — У меня сообщение от Гая.

— Вот как?

— Да. Он хочет с тобой встретиться сегодня в десять часов. Ты можешь?

— Да. Прямо сейчас выезжаю.

— Он приглашает тебя в адвокатскую фирму «Хауэлз Марриотт».

Это был сюрприз. Но я полагал, что Гай не желает видеть меня в своём офисе.

— Прекрасно. Я буду там.

Офис адвокатской фирмы «Хауэлз Марриотт» находился в лабиринте узких улочек и тесных площадей на Чансери-лейн, который прекрасно описал Чарльз Диккенс.

Я подождал в приёмной. Обычно ко мне спускалась Мел, но на сей раз явилась секретарша.

Я вошёл в кабинет, улыбнулся Мел. Она холодно пробурчала:

— Садись, пожалуйста.

Я сел за небольшой стол, где мы часто перебирали бумаги. Она села напротив рядом с Гаем. Он выглядел злым и усталым. Посматривал на меня с неприязнью.

— Привет, Гай! — сказал я.

Он не ответил.

— Мы хотим поговорить о твоей роли в предложении, полученном от «Чемпион старсат спортс», — произнесла Мел.

— Понимаю.

— Ты не отрицаешь, что беседовал с ними? — произнесла Мел тоном профессионального адвоката.

— Нет.

— О чём ты думал? — бросил Гай. — Ты же знаешь, что я не собирался продавать сайт этой компании. Мы обсуждали проблему всего два месяца назад. Совет директоров проголосовал против.

— Я ходил туда, как независимый акционер.

— Ты по-прежнему числишься одним из директоров компании, — напомнила Мел. — Нужно было вынести вопрос на обсуждение совета.

— Но меня уволили на прошлой неделе.

— Формально ты остаёшься директором, пока не будет принято решение совета. Заседание состоится сегодня.

— Какое это имеет значение, когда «Чемпион старсат спортс» — единственный выход из тупика. Сколько они предложили?

— Восемнадцать миллионов, — сказал Гай.

— Восемнадцать миллионов. — Я прикинул в уме. На эти деньги можно выкарабкаться и остаться при своих. «Оркестр», я, Гай, Оуэн, Ингрид, мой отец. Можно даже рассчитывать на небольшую прибыль. — Не так плохо.

— Неплохо? Чудовищно! Два месяца назад наш бизнес стоил двести миллионов. Мы за это время выросли, а нам дают какие-то жалкие восемнадцать. Не знаю, Дэвид, зачем я взял тебя финансовым директором. Ты ведь даже не умеешь складывать.

— Я умею не только складывать, но и вычитать, — усмехнулся я. — И запомни мои слова: через пару недель сайт будет стоить ноль. А восемнадцать миллионов больше нуля.

Гай расстроенно вздохнул.

— Меня тошнит от твоих слов. Я надеялся, что смогу на тебя положиться, доверился тебе. Считал, ты понимаешь моё видение сайта. А ты оказался таким же, как все. Хуже. Ты предал меня, Дэвид. И я этого не забуду.

Он коснулся самой больной моей точки и сильно нажал. Я не выдержал.

— Гай, ты не бизнесмен. Для этого у тебя нет ни воображения, ни проницательности. Ты смотришь и ничего не видишь. В последние несколько месяцев мир изменился. Интернет-бизнес больше не котируется на фондовом рынке. Я вижу это. Видят инвесторы, желающие вложить деньги с выгодой. А тебе хоть бы хны.

— Мел, — пробормотал Гай, — поговори с ним. Я не могу.

— Дэвид, я сообщаю тебе, что ты должен продать свои акции компании по номинальной цене.

— Почему?

— Потому что ты увольняешься «по основаниям».

— То есть?

— Это означает, что ты передал конфиденциальную информацию другой фирме, которая использовала её против сайта. Согласно твоему контракту при создавшихся обстоятельствах компания может требовать продать акции по номинальной цене. В данный момент цена составляет один пенни.

— Один пенни?

— Это означает, что ты получишь пятьдесят тысяч пенни, — ухмыльнулся Гай.

— Не смешно. Я общался с директором «Чемпион старсат спортс» после увольнения.

— А ранее собирал конфиденциальную информацию с намерением использовать её против компании.

— Чушь. Вы не сумеете это доказать!

— Сумеем, — произнесла Мел.

— Нет. Я найму адвоката.

— И постарайся найти получше.

— Непременно. — Я встал. — Гай, ты губишь сайт и помешал мне его спасти.

Я вышел на улицу, кипя от возмущения. Гай собрался превратить мои вложенные пятьдесят тысяч фунтов в пятьсот!

После недолгих размышлений я сообразил, что они блефуют. Ничего против меня у них нет. Но адвоката придётся поискать.

Мел явно получала удовольствие. Сидела рядом с Гаем в качестве доверенного советника, то есть на моём месте. Совсем недавно мы были добрыми друзьями, и вот пожалуйста. Но если я враг Гая, то и её тоже.

Я встретился с Ингрид за обедом в кафе рядом с Бейкер-стрит. Мы не хотели натолкнуться на кого-нибудь из сайта и потому отъехали подальше. Я рассказал ей о разговоре с Мел и Гаем, поинтересовался, как прошло заседание совета.

— Напряжённо, — вздохнула она. — После встречи с тобой Гай был в ужасном настроении. Вначале приняли решение о выведении тебя из состава совета директоров. Простая формальность, но Гай не переставал произносить тирады насчёт твоего предательства. Силверман пытался его успокоить, чтобы мы сосредоточились на предложении «Чемпион старсат спортс».

— Клэр была?

— Да. Заседали пятеро: Гай, Сивлерман, Клэр и я. Также присутствовала Мел, как юридический советник компании.

— Что решили?

— Силверман изложил существо дела. «Чемпион старсат спортс» предлагает восемнадцать миллионов наличными за всю компанию, рассматривая это чуть ли не как благотворительный акт. Гай может оставаться на своём посту, но они намерены интегрировать наш сайт в свой существующий интернет-бизнес. Срок предложения заканчивается в четверг в полночь.

— До четверга осталось всего два дня!

— Да. Мадден решил надавить.

— Какое приняли решение?

— Гай произнёс прочувственную речь о независимости. Ты слышал всё это прежде, нет смысла пересказывать. Затем Мел попыталась найти прорехи в предложении «Чемпион старсат спортс». Клэр выступила за принятие предложения. Они с Мел сцепились так, что Силверману пришлось их разнимать. Но победила Клэр. Мел пришлось заткнуться.

— Значит, «Оркестр» решил продать сайт?

— Да.

— А Силверман?

— У акционеров подписано соглашение с «Оркестром», согласно которому при подобных обстоятельствах все решают инвесторы. Поэтому Силверман поддержал Клэр.

— Как голосовала ты?

Ингрид улыбнулась:

— Я воздержалась. Мне показалось — так лучше.

— Значит, предложение принято?

— Не совсем. Совет позволил Гаю поискать инвестора до назначенного срока. Если он представит предложение инвестора, твёрдое, документально подтверждённое, не ограниченное условиями, то «Чемпион старсат спортс» отпадает. В ином случае его предложение принимается.

— Но Гай не найдёт никакого инвестора.

Ингрид пожала плечами:

— Подождём. Он поехал встретиться с представителями фирмы «Мерсиа-Метро TV». Очень надеется на успех.

Ингрид права, следует подождать. Но у меня уже отлегло от сердца. Похоже, мои вклады сохранятся. И моего отца тоже, что намного важнее. Будет доказана моя правота. А что произойдёт с Гаем после сегодняшнего разговора, меня не волновало. Я радовался за сотрудников компании, особенно за Газа. Его сайт продолжит существование.

После обеда мы направились к станции метро «Бейкер-стрит». Остановились на переходе, и вдруг Ингрид схватила меня за руку:

— Дэвид!

Примерно в двадцати метрах сзади по тротуару ковылял высокий увалень в футболке и бейсбольной кепке с символикой сайта. Оуэн.

Он рассматривал нас своими отвратительными маленькими глазками. Я поймал такси, впихнул туда Ингрид и оглянулся.

Оуэн исчез.

39

Энни Глейзер, невысокая усталая женщина примерно тридцати лет в английском костюме и шарфе фирмы «Гермес», быстро простучала каблучками по твёрдому каменному полу похожего на пещеру холла нового здания адвокатской фирмы. В руке у неё был дипломат, отчего она клонилась немного набок. Мы устроились в стилизованных креслах в виде неудобных, обитых кожей пластин.

— Спасибо, что согласились поговорить со мной, — произнёс я.

— Не за что, — отрывисто ответила она. — Убийство — это серьёзное преступление.

— Да.

— Полиция его раскрыла?

— Пока нет.

— Они очень подробно со мной беседовали.

— Да-да, конечно. Но, как я уже сказал вам по телефону, меня, как партнёра Гая Джордана, беспокоит неопределённость в этом деле, которая вредит нашему бизнесу. Поэтому я сам пытаюсь докопаться до сути. Мне очень важно встретиться с вами лично. Уверен, вы понимаете, насколько важно правильно разобраться в деталях.

Энни посуровела на пару секунд, затем кивнула. Она, несомненно, провела много времени, стараясь разобраться в деталях.

— Пожалуйста, расскажите, что происходило в тот вечер.

— Мы с Мел старые приятельницы по университету. Вместе учились на юридическом. Когда я бываю в Лондоне, то обычно свободный вечер провожу с ней. Она тоже, когда приезжает в Париж. Вообще-то мы видимся не более двух-трёх раз в год. В тот день я заглянула к ней в офис взять ключи. Она сказала, что придёт позднее, и предупредила, что, вероятно, зайдёт её приятель.

Я уловил в голосе Энни нотку неприязни.

— Вам это не очень понравилось?

— Да. Тем более, что я знала, кто он такой. Мел познакомила меня с Гаем несколько лет назад. Он не подарок. Гай ваш друг, но я уверена, вы поняли, о чём идёт речь.

Я кивнул.

— Мы собирались провести вечер вместе, поэтому я и остановилась у неё. Но в тот раз она была так возбуждена, что это настораживало. Никогда я не видела Мел такой взвинченной. Видимо, Гай посулил ей что-то серьёзное. — По тону Энни было ясно, что она в эту серьёзность не верила.

— Вы провели у Мел весь вечер?

— Да. Примерно с семи. Днём я оставила у неё вещи и отправилась на прогулку. Вернулась примерно в семь часов.

— И потом появился Гай?

— Да.

— Во сколько?

— Точно не помню. Я говорила детективам. Он пришёл довольно поздно.

Интересно…

— Это было полгода назад, и я забыла. А тогда назвала детективам точное время.

— Девять тридцать? — спросил я, вспомнив беседу со Спеллингом.

— Да-да, в девять тридцать.

— А откуда такая точность?

Энни сдвинула брови. Ей не понравилось предположение, что она может быть неточной.

— Я посмотрела на часы, потому что волновалась. Мел до сих пор не пришла с работы. А мы хотели где-нибудь поужинать, поболтать.

— То есть когда прибыл Гай, она отсутствовала?

— Да. Дверь открыла я.

— В каком он был состоянии?

— Пьяный. Ну, не совсем, но достаточно. Не очень-то был расположен общаться со мной. Сказал лишь: «Привет» и «Где Мел?». Поискал в буфете спиртное, нашёл бутылку вина, открыл и уселся на диван ждать Мел.

— Что было потом, когда появилась Мел?

— С ней получилось не намного лучше. Она и двух слов со мной не сказала, все крутилась возле Гая. Утешала, подливала вина. А меня почти не замечала! В конце концов мне это надоело, и я оставила их, закрылась в своей комнате. Утром, по пути в аэропорт, мне позвонила Мел, сообщила, что погиб отец Гая и детективы хотят побеседовать со мной.

— Вы не знаете, о чём говорили Мел и Гай в тот вечер?

— Нет. Они старались, чтобы я не слышала.

— Но не о гибели Тони Джордана?

— Нет. Тогда они ещё об этом не знали. — Энни посмотрела мне прямо в глаза. — Симпатии к Гаю Джордану я не питаю, и, если честно, к Мел тоже, когда она с ним. Но в его поведении не было ничего наводящего на мысль, что он может быть причастен к убийству отца. И детективы признали, что это было невозможно с учётом того, когда он пришёл к Мел.

— Верно, — согласился я.

— Надеюсь, я вам в чём-то помогла, — промолвила Энни, глядя на часы. — Мне нужно идти наверх — подготовиться к встрече.

Я смотрел ей вслед, когда она шагала к лифтам, постукивая каблучками по каменному полу, и размышлял над её словами.

Значит, Гай лично убить отца не мог. Детектив Спеддинг убеждён, что это работа непрофессионала. Выходит, Гай не мог также задействовать наёмного убийцу.

В любом случае, это приятно констатировать. Должно быть приятно. Но моё отношение к Гаю изменилось после того, как он обвинил меня в предательстве и пытался отобрать долю в сайте. Являлся ли он моим другом или прикидывался? Неужели я действительно зря отдал год жизни, бросил хорошую работу?

Если Гай и Оуэн непричастны к убийству Тони Джордана, то кто же совершил преступление?

Утром я неохотно отпустил Ингрид на работу. Боялся Оуэна, ведь он видел нас вместе. Но она настояла. Нужно было знать, что там происходит.

А происходило вот что. Гай в отчаянии пытался заинтересовать фирму «Мерсиа-Метро TV». В среду он отправился в Бирмингем, взяв с собой Ингрид, Газа, Эйми и Мел. Как всегда, хорошо выступил и уговорил двух руководителей фирмы приехать на следующий день в офис сайта. Хотя надежды на то, что они до полуночи сделают не ограниченное условиями предложение, не было.

Оуэн вёл себя спокойно, но это ничего не значило. Гай опять оказался припёртым к стенке. Но всякий раз, когда такое случалось, кто-нибудь страдал. Я молился, чтобы Оуэн не тронул Ингрид.

Весь четверг я провёл дома. Ингрид позвонила в восемь вечера.

— Я выезжаю.

— Значит, до двенадцати не останешься? Гай сдался?

— Нет. Но отослал нас по домам.

— Что случилось?

— Позже объясню.

Через час она рассказала:

— Сегодня утром приезжали представители фирмы «Мерсиа-Метро TV». Исполнительный и финансовый директора. Гай показал им все, и они искренне заинтересовались работой сайта. Высоко оценили слаженность команды. Потом мы сели поговорить о деле. Они заявили, что выдать предложение с неограниченными условиями в столь короткий срок не смогут. Необходимо сделать бухгалтерские расчёты, созвать совет директоров и ещё бог знает что. Гай настаивал какое-то время, затем Мел сказала, что пройдёт и предложение с условиями. Ведь предложение «Чемпион старсат спортс» тоже с условием, так что если «Мерсиа-Метро TV» предложит что-нибудь лучшее на аналогичных условиях, то совет директоров сайта это пропустит.

— О какой сумме шла речь?

— Сайт оценили в двадцать два миллиона фунтов. Но «Мерсиа-Метро TV» всю компанию покупать не собирается. Они инвестируют восемь миллионов и станут младшими акционерами. Компанией по-прежнему будет управлять Гай и продвигать свою стратегию интенсивного расширения.

— Неужели у этих ребят серьёзные намерения?

— Не думаю. Исполнительному директору наш бизнес понравился, но у финансового возникло много возражений. В любом случае, чтобы утвердить предложение, им придётся устраивать заседание совета директоров, и маловероятно, что это произойдёт сегодня до полуночи.

— Значит, конец?

— Гай не сдаётся. Он быстро организовал совещание совета директоров. Клэр Дуглас и Дерек Силверман по телефону плюс он и я.

— Что решили?

— Отклонить. Силверман сказал, что на данном этапе было бы большой ошибкой отвергать солидную сделку с «Чемпион старсат спортс» в пользу «Мерсиа-Метро TV». А Клэр вообще заявила: либо предложение без условий, либо ничего.

— Молодец.

— Да. Но она говорила взволнованно.

— Ну и что?

— Ты знаешь Клэр. Она всегда держит себя в руках, а тут… мне показалось, женщина чем-то напугана.

— Неужели? Может, в «Оркестре» плохо идут дела? Я помню, когда беседовал с ней в последний раз, она тоже выглядела напряжённой.

— В любом случае своего решения Клэр не изменила.

— А ты?

— Я голосовала за Гая.

— Для виду?

— Частично. Но должна признаться, что совсем неплохо было бы привлечь фирму «Мерсиа-Метро TV» в качестве младших акционеров. Тогда сайт продолжал бы расти.

— Но этого не будет, — промолвил я. — Ты сама недавно утверждала, что на Интернете денег не сделаешь. У нас появилась возможность остаться при своих. Последняя.

Ингрид вздохнула.

— Конечно, ты прав. Но мне было так жаль Гая. Он храбрый, бьётся до последнего.

— Какая ситуация сейчас?

— Ждём. Гай отослал всех по домам: мол, работать нет смысла. Ребята хотели остаться, но он настоял. Значит, просидит до полуночи один в офисе.

— Странно.

— Ага.

— Какой он был? Держал себя в руках?

— Уверял, что есть надежда.

— А когда её не будет?

— Кто знает? — Ингрид передёрнула плечами.

В дверь позвонили, я открыл. На пороге Клэр. Такой Клэр Дуглас я ещё никогда не видел. Волосы спутаны, лицо красное, взгляд дикий.

Я провёл её в гостиную. Заметив Ингрид, она отшатнулась.

— Не беспокойтесь, — произнёс я. — Мы друзья.

Ингрид ободряюще улыбнулась. Клэр постояла в нерешительности, затем проговорила:

— Мне нужно с вами побеседовать.

Я обратил внимание, что она дрожит.

— Пожалуйста, садитесь. Хотите чаю? Или виски?

Она опустилась на диван.

— Нет-нет, всё в порядке. — Она натужно улыбнулась. — Вообще-то немного виски не помешает.

Я налил ей. Почти неразбавленное. Она сделала глоток, поморщилась.

— Спасибо. — Руки у неё по-прежнему дрожали. — Мне необходима ваша помощь. Генри предложил обратиться к вам.

— Генри? — Я сразу догадался. — Вы получили записку с угрозой?

Клэр кивнула:

— Даже две. Вчера вот это. — Она протянула мне сложенный листок бумаги.

Я прочитал вслух:

Естественно, подпись отсутствовала. Шрифт другой, не такой, как в письме, которое получил Генри.

— Вы показывали это Генри? — спросил я.

— Да. — Клэр устало вздохнула. — Этот негодяй рассказал об угрозах его семье, когда он трусливо сбежал, подставив меня. И даже не предупредил.

— Он боялся за свою семью.

— А на меня, значит, наплевать? Вы знали об этом и тоже ничего не сообщили. Почему?

— Генри согласился рассказать мне об угрозах при условии, что никто больше об этом знать не будет. Пришлось дать слово. Но я пытался остановить Оуэна. Ездил к нему во Францию. Видимо, напрасно. — Я потрогал небольшой шрам на щеке.

— Вот почему вы так волновались сегодня, — промолвила Ингрид.

— Совершенно верно. Но я не поддалась шантажу, и спустя какое-то время пришло вот это. — Она протянула мне распечатку сообщения электронной почты.

Сообщение пришло на компьютер Клэр в её кабинете в «Оркестре». Разумеется, без обратного адреса.

— Оуэн не унимается, — сказал я.

— Думаешь, это Оуэн? — спросила Ингрид.

— Да. Он всеми силами пытается помочь Гаю.

Клэр вздрогнула.

— Страшный человек.

Ингрид посмотрела на неё.

— Что вы решили?

— Не поддаваться на угрозы.

— То есть не станете брать пример с Генри?

— Нет, не собираюсь. Если я капитулирую, «Оркестр» потеряет миллионы. Из-за меня.

— Нужно только учесть, — продолжил я, — что Оуэн способен осуществить свои угрозы. Насколько мне известно, на его совести уже два убийства.

У Клэр задрожали губы.

— Боже мой! Мне приходилось иметь дело с жуликами, но с убийцами никогда. Но я всё равно не отступлюсь.

Я плеснул ей ещё виски, а заодно и нам с Ингрид.

— Вы храбрая женщина, но мы должны что-нибудь придумать.

— Идти в полицию опасно, — промолвила Ингрид, — а с Оуэном ты уже пробовал договориться, и он тебя чуть не убил.

Я задумался.

— Единственный выход — это поговорить с Гаем. Лишь он может остановить Оуэна.

— Может, — мрачно заметила Ингрид, — но теперь вы уже не друзья. Он обвиняет тебя во всех бедах компании.

— Иного выхода я не вижу. Если только Клэр не позвонит Силверману и не скажет, что «Оркестр» отказывается от предложения «Чемпион старсат спортс».

— Я никому звонить не собираюсь, — твёрдо заявила Клэр.

— Тогда я немедленно еду в офис к Гаю.

— Я поеду с тобой, — сказала Ингрид.

— Нет, это опасно.

— Конечно, опасно. — Ингрид улыбнулась. — Но ты и Клэр рискуете, и я тоже не желаю оставаться в стороне.

Я понимал, что спорить с ней бесполезно.

— Ладно. А вы, Клэр, где будете?

— Мел предложила приехать к ней в офис адвокатской фирмы «Хауэлз Марриотт». Если до полуночи «Мерсиа-Метро TV» не выйдет с предложением, Дерек пошлёт факс фирме «Чемпион старсат спортс» с согласием принять их предложение. Мы уже составили текст. Видимо, Мел надеется, что придёт предложение от «Мерсиа-Метро TV», и тогда мы сумеем вместе составить необходимые бумаги. Она очень настойчиво просила меня приехать.

— Во всяком случае, — заметил я, — там добраться до вас Оуэну будет очень трудно. Адвокатские офисы хорошо охраняются. А мы после разговора с Гаем приедем за вами.

— Хорошо, — пробормотала Клэр, допивая виски.

Мы посадили её в первое остановившееся такси. Сами сели в следующее.

— Гай там? — спросил я.

— Должен быть. Сейчас проверю.

Ингрид вытащила мобильник, набрала номер.

— Привет, Гай, это я… Есть новости?.. Ничего?.. Ладно, пока.

— Какой у него голос?

— Напряжённый.

— Оуэн с ним?

— Не знаю. Он ушёл со всеми. Но мог вернуться. У Гая об этом нельзя было спрашивать?

— Нельзя.

Дальше мы ехали молча.

Если Оуэн там, то мы сильно рисковали. От него можно ждать чего угодно.

Но… для Гая наша дружба тоже кое-что значила. Он не станет убивать меня или Ингрид. Не позволит это сделать Оуэну. В этом я уверен. Хотя всё может повернуться как угодно. Приходилось надеяться на удачу.

Такси свернуло на Бриттон-стрит, остановилось у хорошо знакомого мне здания. Я посмотрел на Ингрид.

— Давай, я отправлюсь один. А ты меня где-нибудь подождёшь.

— Нет. Я с тобой.

Мы поднялись на пятый этаж, распахнули дверь с логотипом сайта и шагнули в большую комнату с открытой планировкой. Гай сидел за компьютером, играл в «Минный тральщик». Больше никого в офисе не было. Мы подошли. Он повернулся. Я видел Гая в разных сложных ситуациях, но сейчас он выглядел много хуже. Тёмные круги под глазами, на бледных припухших щеках щетина, волосы сальные, не причёсаны.

— Привет, — произнёс он со вздохом.

— Привет, Гай.

— Садись. — Он с рассеянным видом указал на мой стол.

Я сел в своё кресло. Ингрид пристроилась на столе рядом.

— Есть новости?

— Нет. — Он посмотрел на часы. — Десять минут одиннадцатого. Итак, ничего не будет. Если бы «Мерсиа-Метро TV» приняла решение, они сразу бы сообщили.

— Гай, они никогда не согласятся на эту сделку, — промолвил я.

Он окинул меня затуманенным взором.

— Нет. — Затем покосился на Ингрид. — У вас, значит…

— Да.

— Давно?

— Не очень. С того дня, как ты меня уволил.

Гай улыбнулся. Каким-то своим мыслям.

— Замечательно. Вы пришли подождать со мной до полуночи?

— Да.

— Но я хочу остаться один.

Что-то в его тоне меня насторожило.

— Зачем тебе оставаться одному?

Гай не ответил. Внимательно вгляделся в экран, щёлкнул «мышью», чертыхнулся, напоровшись на «мину».

— Дэвид, ведь сайту конец?

Я пожал плечами.

— И всё то, что мы с тобой совершили, наши тревоги, споры, радости — все это раскрошилось, превратилось в пыль?

— Сайт выживет.

— Да, но это уже будет не наш сайт. Не тот, который сделал нас другими. И мы бы наверняка добились успеха. Настоящего. Я и ты, моя правая рука. Мы хорошо с тобой поработали, Дэвид. Нам просто не повезло.

— Может, ещё повезёт.

— Нет, завтра сайт будет продан.

— Что ты собираешься предпринять? — спросила Ингрид.

Гай усмехнулся и полез в нижний ящик стола. Достал пистолет. Серебристо-серый, на вид довольно тяжёлый.

— Откуда он у тебя? — поинтересовался я.

— Оуэн принёс. Подобные штуковины можно сейчас купить по Интернету. Просто зайди на сайт «www.застреликогонибудь.com». И нам следовало бы открыть такой сайт. Например, «www.вышибисебемозги.com». Клиенты всё время будут новые, верно?

— Что ты собираешься делать с этой штукой?

— Использовать по назначению. Не беспокойся. Тебя с собой я не возьму. Вообще никого. Собирался подождать до двенадцати, но если вы пришли, то лучше сейчас.

Ингрид негромко охнула.

— Давай подождём до двенадцати, — попросил я. — В запасе два часа.

— Зачем ждать дурацкие два часа?

Он поднял пистолет.

— Гай, погоди! — Я подошёл к нему.

Он опустил пистолет, посмотрел на меня.

— Ты настоящий генератор идей, Гай. С прекрасной интуицией. Не силён в финансовых вопросах, но это не важно. Твой отец в погоне за прибылью намеревался сделать сайт порносайтом. И тогда бы действительно деньги потекли рекой. Секс и футбол. Таблоиды выстроились бы в очередь, предлагая инвестиции.

— Такой сайт я бы вести не смог, — произнёс Гай.

— Я тоже. А ты, Ингрид?

Она отрицательно покачала головой. Гай вздохнул.

— Куда ты клонишь?

— Твоему отцу далеко до тебя. Он был совершенно заурядным бизнесменом. А ты создал лучший футбольный сайт в Европе. На пустом месте, с нуля.

— Ну и что?

— А то, что мы тобой восхищались. Я, Ингрид, Газ и все, кто работал здесь. — Я наклонился к нему. — Гай, я всегда тебя высоко ценил. И продолжаю.

— Ты говоришь так, потому что у меня пистолет.

— Нет, и ты это знаешь. Поверь мне, Гай, ты гораздо способнее отца. И тебе не нужно это никому доказывать. Себе тоже.

Гай покосился на пистолет и медленно положил его на стол. Я подался вперёд и потянулся к пистолету. Гай немедленно схватил его.

— Не лезь. И не пытайся меня уговаривать.

— Ладно. — Я снова опустился в кресло.

Мы помолчали, потом я достал из кармана записку и протянул Гаю.

— Что это?

— Клэр получила вчера от Оуэна. Прочти.

Он прочитал и помрачнел:

— Думаешь, это Оуэн?

— А кто же? Сегодня он передал ей по электронной почте вот это.

Гай повертел в руке записку.

— Оуэн здесь ни при чём.

— Как ни при чём? — удивился я. — А кто угрожал Генри? Кто внедрил вирус в компьютеры пользователей сайта «goaldigger.com»? Кто угрожал мне? Он убил Доминик и, наверное, Абдулатифа. Теперь вот собирался расправиться с Клэр. Ты единственный, кто может его остановить.

Вдруг дверь офиса распахнулась, и в комнату протиснулся Оуэн с плоской коричневой коробкой.

— Гай, я принёс пиццу! Со специями. — Потом он увидел нас. — Что они здесь делают? — Вопрос был задан требовательно, с нажимом. Оуэн положил коробку с пиццей на ближайший стол и приблизился к брату. — Ты ведь собирался побыть один?

— Они пришли поговорить. Вот об этом. — Гай протянул ему записку. — Ты написал?

Оуэн прочитал записку и усмехнулся.

— Твоя работа?

Оуэн пожал плечами:

— Возможно.

Гай прищурился, бросил взгляд на Ингрид, на меня и произнёс:

— Оуэн, ты совершил большую глупость. Сайт все равно продадут, его уже не вернёшь. И дело тут не в Клэр.

— Она звонила? — спросил Оуэн.

— Нет. И от «Мерсиа-Метро TV» тоже ничего не слышно.

Я не выдержал и крикнул:

— Оуэн, отвяжись от Клэр! Сайт купит «Чемпион старсат спортс».

Тот свирепо уставился на меня своими злобными маленькими глазками. Видимо, собирался что-то сказать, но заметил на столе Гая пистолет, наклонился и схватил его.

— Вот, значит, что… — Он придвинул стул к Гаю и сел. — Ты собирался покончить с собой. И потому захотел остаться здесь один. Как же я сразу не догадался? Хорошо, что эти ничтожные людишки помешали.

— Так ты отстанешь от Клэр? — спросил я.

— В задницу Клэр! — взорвался Оуэн. — Плевать мне на неё. Она предала сайт. — Он ткнул пистолетом в мою сторону. — Что ты сделал с моим братом? Он едва не застрелился. Ты погубил сайт.

— Отдай пистолет, Оуэн, — промолвил Гай.

— Чтобы ты вышиб себе мозги? Нет. Лучше я пристрелю этого мерзавца.

Он направил пистолет на меня.

— Оуэн, погоди! — воскликнул Гай.

— Нет. Этот негодяй заслужил смерть.

Ингрид тихо охнула.

— И ты тоже, девочка. Вас обоих вынесут отсюда вперёд ногами.

— Оуэн, перестань!

— Нет. А если бы я пришёл сюда позже, когда ты уже застрелился? И все из-за него. — Он посмотрел на меня сквозь прицел пистолета.

— Отдай пистолет! — рявкнул Гай.

Но Оуэн уже снял предохранитель. Вот-вот нажмёт курок.

— Ладно. — Гай провёл рукой по волосам. Выражение лица у него изменилось. Рот перекосился. — Ты прав, Оуэн. Виноват этот сукин сын. Но все надо делать с умом. Ну пристрелишь ты его, и что дальше? Станешь ждать приезда полицейских?

Боже, что он несёт? Мне казалось, Гай сошёл с ума. Оуэн удивлённо смотрел на брата.

— Гай! — позвал я.

— Заткнись, дерьмо!

— Гай, неужели ты позволишь Оуэну совершить такое злодейство?

— Я сказал, заткнись, понял?! — вскрикнул Гай. — Оуэн прав. Мне не следовало брать тебя на работу, слушать твоё нытьё, допускать, чтобы ты продавал сайт за моей спиной. Мне надо было уволить тебя месяц назад. — Кипя от ненависти, он вскочил с кресла и приблизил своё лицо к моему. — Ты кусок дерьма, Дэвид, и заслуживаешь смерти! Когда подохнешь, я буду счастлив. — Он подошёл к брату. — Но нам важно всё хорошенько обдумать. Давай поступим так: пристрелим эту парочку и сбежим за границу. Их обнаружат не скоро.

Оуэн качнул своей массивной головой в знак согласия.

— Только, чур, этого засранца пристрелю я.

— Конечно, — сказал Гай. — Только не здесь. И не сейчас. Увезём их куда-нибудь.

— Давай пристрелим здесь, а тела вывезем?

— Нет! — резко бросил Гай. — Ты же помнишь, как я все провернул с Доминик, проверну и сейчас. Доверься мне. Зачем привлекать внимание, перетаскивая тела? Я сейчас пойду пригоню твой автомобиль. Мы посадим их, отвезём куда-нибудь подальше. По дороге в Дувр. Дай мне ключи.

Оуэн полез в карман и бросил связку Гаю.

— Надо взять твой паспорт. Мой-то здесь. — Гай достал из ящика свой паспорт. — Я недолго. А ты держи их на прицеле. Если будут плохо себя вести, застрели. Конечно, это создаст трудности, но мы что-нибудь придумаем.

Он выбежал за дверь.

40

Мы с Ингрид остались под прицелом Оуэна. Когда вернётся Гай? Оуэн жил в Камдене, не очень далеко отсюда. На машине не более двадцати минут. Ингрид по-прежнему сидела на столе рядом со мной. Я сжал её руку.

— Как мило! — Оуэн усмехнулся и перевёл прицел на наши руки. — Расцепитесь, или я отстрелю вам пальцы.

Мы разъединили руки. Я проклинал себя, что позволил Ингрид пойти со мной, хотя отговорить её было невозможно. Оуэн ненавидел меня. А Ингрид ему безразлична. Но теперь погибнет вместе со мной.

Меня поразило преображение Гая. Только что сидел измученный, замышлял самоубийство и вдруг превратился в злобного расчётливого убийцу. Это был Гай, которого я не знал.

Интересно, куда они нас повезут? Наверное, в какой-нибудь лес в Кенте. Застрелят, свалят в яму, потом сядут на паром и уплывут на континент. И все у них получится. Они весьма изобретательны.

Я начал размышлять о своей смерти. Каким ударом она окажется для моих родителей. О том, что я ничего не достиг в жизни. К удивлению, с удовольствием вспомнил работу на сайте. Скоро всё закончится. Через час с небольшим нас уже не будет.

Я покосился на Оуэна. Он сидел как истукан, глядя перед собой, и ухмылялся. Сволочь.

— Оуэн, — мягко произнесла Ингрид, — у тебя ещё есть возможность уйти. Просто выйди и закрой за собой дверь. В полицию мы звонить не станем.

— Молчи! — рявкнул Оуэн. — Не пытайся меня уговаривать. Всё равно не получится.

— Но, Оуэн…

— Я сказал, молчи! — Он поднял пистолет.

В этот момент наконец появился Гай. Шумно распахнул дверь.

— Почему так долго? — спросил Оуэн.

— Давай! — торопливо проговорил тот. — Пошли. Дай мне пистолет. Я буду держать их на мушке.

— Нет.

Гай потянулся к оружию. Оуэн не дал.

— Я сказал, пистолет будет у меня. Пристрелить этих мерзавцев должен я.

Несколько минут они пристально рассматривали друг друга. Потом Гай пожал плечами:

— Ладно. Пошли. Машина на улице.

Оуэн махнул пистолетом Ингрид и мне. Мы медленно встали и последовали за Гаем в коридор и вниз по лестнице. Оуэн в двух метрах сзади. На улице я поискал взглядом японский джип Оуэна, его нигде не было.

— Где машина? — произнёс Оуэн.

— За углом, — ответил Гай, показывая в переулок на противоположной стороне улицы.

Мы двинулись туда.

Неожиданно нам в глаза ударил ослепительный белый свет.

— На землю! — крикнул Гай.

Он рухнул ничком, увлекая за собой Ингрид. Я упал рядом, прижал лицо к твёрдой поверхности мостовой. Щёлкнули два выстрела. Оуэн сзади визгливо вскрикнул и тоже повалился на мостовую, уронив пистолет.

Я перевернулся. У Оуэна из двух пулевых ран в плече и боку хлестала кровь. К нему подбежали полицейские с автоматами и в бронежилетах. Заревела сирена «скорой помощи».

С Ингрид всё было в порядке. Она даже не поцарапалась, лишь сильно дрожала. Я обнял её, прижал к себе.

Гай стоял рядом с братом, разговаривал с полицейскими. Одного я узнал: детектив Спеддинг. Вскоре к ним подошли работники «скорой помощи» в зелёных комбинезонах. Оуэна положили на носилки, погрузили в машину.

— Как он? — спросил Гай у старшего.

— Жив. Правда, потерял много крови. Но парень крепкий. Должен поправиться.

Гай хотел сесть в машину, но его позвал Спеддинг. Я приблизился к Гаю.

— Спасибо, друг.

Он попытался улыбнуться.

— Ты мне поверил?

— Да. Ты действительно хороший актёр.

— Но главное, мне поверил Оуэн. — Он проводил взглядом машину «скорой помощи», увозящую брата. — Надеюсь, он выживет.

Я тоже надеялся. Ради Гая.

— Мне пришлось это сделать, Дэвид. Когда я понял, что он намерен убить тебя и отговорить его невозможно, во мне вдруг что-то щёлкнуло. Да, Оуэн мой брат, но он злодей. Я старался не замечать этого всю жизнь. Винил родителей, винил всех, кроме его самого. Я позвонил Спеллингу. Он сработал очень быстро. Но… — Гай покачал головой, глядя в ту сторону, где исчезла машина «скорой помощи». — Жаль, что он не отдал мне пистолет.

Детектив Спеддинг обратился к Гаю:

— Извините, но мне необходимо задать вам несколько вопросов.

Он отвёл его в сторону. А Ингрид и меня допросили другие детективы. Примерно через полчаса нас отпустили.

— Я отправляюсь в больницу, — сообщил Гай. — Узнать, как Оуэн.

— Мы с тобой, — произнёс я. На Оуэна мне было наплевать, но Гай нуждался в поддержке.

— Спасибо, — кивнул он и направился к полицейским, оставшимся на улице.

Через минуту вернулся к нам.

— Оуэна забрали в больницу Святого Фомы. Полицейские предложили нас подвезти, но нужно подождать. Может, возьмём такси?

Мы вышли на Фаррингдон-роуд, но свободных такси, как назло, не было. Внезапно Гая осенило. Он повернулся ко мне:

— Знаешь, Дэвид, а ты был не прав.

— В чём?

— Насчёт Оуэна. Не он писал записку Клэр.

— Так он же признался!

— Шутки ради. Ну сам подумай, не мог Оуэн написать «предложение без оговорённых условий», «переговоры с потенциальными инвесторами», «предварительная ссуда». Он таких слов не знает. Ты видел записку, которую он написал Генри?

— Да.

— Там было что-либо похожее?

— Нет, всего две строчки. Что-то вроде: «Дай сайту деньги, иначе…»

— Вот это другое дело. Кстати, Оуэн отца не убивал, ведь в момент его гибели он находился со мной. И искренне удивился, узнав об этом. Отца мог убить тот, кто написал эту записку.

Мимо проехало такси с зелёным огоньком, но я был так потрясён словами Гая, что не успел среагировать.

— Где Мел? — вдруг воскликнул Гай.

— Она с Клэр, — ответила Ингрид. — В офисе фирмы «Хауэлз Марриотт».

— О Боже, — прошептал я.

Конечно, как мне раньше не пришло в голову! Гай прав. Оуэн не мог сочинить ту записку. Её написал, вернее, написала, адвокат, которая готова ради Гая на всё, что угодно.

— Сколько сейчас времени? — произнёс Гай.

Я посмотрел на часы.

— Десять минут двенадцатого.

— Тогда помчались. До офиса Мел всего полкилометра.

Гай рванул вперёд, мы с Ингрид следом. Я был не в такой хорошей форме, как прежде. Задыхался, но старался не отставать. Ингрид осталась далеко позади.

В офисе «Хауэлз Марриотт» мы подошли к охраннику. Он даже испугался, когда нас увидел.

— Мел Дин ещё здесь? — спросил Гай, тяжело дыша.

— Она ушла несколько минут назад.

— Одна?

— Нет. С дамой.

— Чёрт! Пожалуйста, позвоните в полицию. Сообщите, что Мел Дин вооружена и может совершить убийство.

Охранник вытаращил глаза.

— Я совершенно серьёзно. Звоните!

Мы выбежали на улицу, встретили Ингрид.

— Куда теперь? — поинтересовался я.

— Не знаю, — ответил Гай. — Она могла отправиться куда угодно.

— Я заметила две знакомые фигуры вон там. — Ингрид показала в переулок. — Это недалеко.

Мы нырнули в проход между офисными зданиями на небольшую площадь. Кругом адвокатские фирмы из красного кирпича. Ни одной машины. Тихо. А впереди Мел и Клэр, освещённые жёлтым светом уличного фонаря.

— Мел! — крикнул Гай.

Она обернулась. Мы увидели в её руке пистолет. Рядом до смерти напуганная Клэр. Мы с Ингрид остановились. К ним двинулся Гай.

— Мел, отпусти её, — спокойно промолвил он.

— Нет, — буркнула Мел. — Я предупредила, что она умрёт, если не отклонит предложение «Чемпион старсат спортс». Девять минут назад Дерек Силверман передал по факсу согласие о принятии предложения.

— Я просил его об этом.

— Стой! — крикнула Мел. Её глаза блеснули. Она была взвинчена до предела.

Гай остановился.

— Я делаю это ради тебя, ты знаешь.

— Да.

— Я так много сделала для тебя.

— Я знаю.

— Ничего ты не знаешь! Я избавила тебя от отца. Помнишь, как ты пришёл ко мне после ссоры с ним? Когда он потребовал, чтобы на сайте начали заниматься порнографией. Помнишь, Гай?

— Да.

— Я очень на него разозлилась. Хотела тебе помочь. В тот день я подъехала к его дому, подождала, когда он выйдет. Собиралась заявить, что, если он не оставит тебя в покое, я обвиню его в изнасиловании. А когда он появился, я вспомнила, как он сломал мне жизнь, тогда во Франции, а теперь намеревается сломать и твою тоже, то нога сама нажала на газ. И я сделала то, что следовало.

Я вспомнил рассказ Энни Глейзер. В тот вечер Мел вернулась домой после Гая. То есть после того, как сбила Тони. Теперь понятно, почему она была такой возбуждённой.

Мел не сводила взгляда с Гая.

— Ты удивлён? Оуэн убил Доминик, и ты его покрывал. Все нормально, правда? А я вот убила Тони. Ради тебя.

— Но зачем убивать ещё? — произнёс Гай. — Отпусти Клэр. Ради меня.

Мел приставила дуло к голове несчастной Клэр.

— Нет. Она разрушила сайт.

Клэр в ужасе зарыдала.

— Оуэн знал? — спросил Гай.

— Он все это и придумал. Твой брат умный. Мы оба старались помочь тебе.

— Вот, значит, откуда у тебя пистолет?

— Да. Он пришёл ко мне несколько дней назад, сообщил, что достал два пистолета. Для нас с тобой. Он знал, как я его использую.

Завыла сирена. Мел оглянулась. На площадь выехала полицейская машина. Гай сделал шаг вперёд.

— Я все равно убью её!

Гай приблизился к Мел.

— Отпусти Клэр.

— Я же сказала, что убью.

Ещё шаг.

Обезумевшая Мел наставила пистолет на Гая. Клэр начала вырываться. Гай бросился вперёд, и Мел выстрелила. Он вскрикнул и упал на тротуар. Клэр высвободилась и побежала в переулок, Мел в другой.

Я бросился за Мел, завернул за угол. Увидев меня, она выстрелила. И промахнулась, хотя расстояние между нами было от силы пять метров. Пуля просвистела над моей головой. Я отпрыгнул в сторону, где потемнее.

Мел побежала снова, я за ней. Не думая об опасности. Один переулок, второй. Впереди замаячила Флит-стрит, где было оживлённо даже в такое время. Мел остановилась, обернулась ко мне и подняла пистолет. С такого расстояния промахнуться невозможно.

Поворачивать назад нельзя. Тогда она непременно выстрелит.

Я двинулся вперёд.

— Я буду стрелять! — истерично выкрикнула она.

— Не надо, Мел. Брось пистолет.

— Нет! — Она сжала рукоятку дрожащими руками.

— Зачем, Мел? Зачем ты стреляла в Гая? Он лежит на тротуаре, истекает кровью.

Мел прикусила губу, затряслась. Пистолет по-прежнему направлен на меня.

— Он умер?

— Не знаю. Отдай мне пистолет.

Я сделал шаг. Мел прицелилась, а потом неожиданно отпрянула к стене дома. С пистолетом в руке. Я вырвал пистолет, ухватившись за тёплое дуло. Мел скользнула на тротуар, обхватила голову руками и зарыдала. Подбежал запыхавшийся полицейский. Я отдал ему пистолет и ринулся обратно на площадь.

Гай лежал на мостовой. Над ним склонились Ингрид и четверо вооружённых полицейских. Я увидел рану на груди, лужу крови. Гай с трудом дышал, широко раскрыв глаза. Лицо бледное, как мел. Увидел меня.

— Дэвид…

Я опустился на колени.

— С Клэр всё в порядке?

Клэр стояла в нескольких метрах от нас, прижав ладони ко рту.

— Да. Ты её спас.

— А Оуэн? Как Оуэн?

— Пока не знаю.

Он попытался заговорить, но закашлялся кровью.

— Потерпи, — попросил я. — Сейчас приедет «скорая помощь».

— Узнай… насчёт Оуэна…

Рядом стоял Спеллинг, разговаривал по рации. Я поймал его взгляд и вопросительно вскинул брови. Он грустно покачал головой. Гай его не видел.

— С Оуэном всё в порядке, — сказал я. — Он поправляется.

Гай улыбнулся. Вернее, попытался улыбнуться, но снова закашлялся кровью. А вскоре затих.

Ингрид тихо плакала. Я обнял её. Врачи из «скорой помощи» накрыли тело Гая и положили на носилки.

Только сейчас я окончательно поверил Гаю.

Он оказался настоящим другом.

41

Ноябрь 2000 года, шесть месяцев спустя, Мейфэр, Лондон

Очередной домогающийся инвестиций предприниматель лет двадцати шести закончил доклад. Я многозначительно посмотрел на Клэр. В этом месяце это был третий проект по беспроводной офисной связи и, несомненно, самый худший. Едва заметным движением Клэр подала знак, что согласна с моей оценкой. Мы из вежливости задали ещё пару вопросов ему и его партнёру, а затем выпроводили.

— Таких скверных предложений нам ещё не поступало, — заметил я, когда мы возвращались в наш общий кабинет.

Клэр рассмеялась:

— Нет, эти ребята просто гении по сравнению с теми, что приходили сюда год назад.

Теперь я трудился в «Оркестре». Сотрудники с удовольствием приняли меня в свои ряды. Работа мне нравилась. Я нашёл применение своим аналитическим способностям и иногда даже позволял себе рисковать. Наша фирма процветала, частично за счёт удачной сделки, организованной Генри. Он остался партнёром, и теперь мы работаем вместе.

Я включил компьютер. Вызвал поисковик и напечатал «ninetyminutes.com». На экране возникли знакомые плавающие в воздухе пузырьки, на одном красовалась надпись: «Футбольный сайт номер один в Европе». Я улыбнулся. С деньгами фирмы «Чемпион старсат спортс», журналистскими способностями Газа и под руководством Ингрид сайт одолел всех конкурентов. Конечно, розничную торговлю закрыли, сделали и другие изменения, но все равно Гай был бы доволен. Я радовался, что Маддену удалось уговорить Ингрид остаться. Мы по-прежнему встречаемся, и у нас всё хорошо.

Скоро должен состояться суд над Мел. Меня вызовут как свидетеля, но думать об этом не хотелось.

Гай похоронен на деревенском кладбище рядом с отцом и братом, но мне кажется, что сейчас он наконец-то освободился от них. Все отпущенные ему судьбой тридцать два года он пытался доказать себе, что способен на какие-то свершения. И доказал. К сожалению, слишком поздно. В который раз после его гибели на меня нахлынула волна печали.

А затем я услышал его голос, шепчущий мне на ухо: «Давай, двигай вперёд, Дэвид!»

Я грустно улыбнулся. Щёлкнул «мышью» и вышел из сайта.

Гай, я тебя никогда не забуду.