— Я буду контролировать все! — гоготала Твердопух. — Я стану сильнее, чем этот скользкий Сименон Зинтакс, сильнее, чем эта выскочка Вилникс Подлиниус! Я буду сильнее, чем все они, вместе взятые!!! — Тут она обернулась и с подозрением уставилась на Прутика. — Ты уверен, что знаешь секрет? — спросила она.

— Да, уверен, — ответил Прутик. — И если ты выполнишь мои требования, я докажу тебе это. Ты станешь очень могущественной. И богатой. Богаче, чем тебе снилось в самых радужных снах.

Мамаша Твердопух взъерошила перья и посмотрела в глаза Прутику холодным немигающим взглядом.

— Мы заключили сделку, сын Облачного Волка, — произнесла она, вытаскивая из кармана передника кожаный кошелек и швыряя его на стол. — Но запомни, капитан Прутик, если ты меня обманешь, я лично прослежу за тем, чтобы Лиги узнали о твоей наглости. — Она прищурила свои глаза-бусинки. — Лиге Палачей будет особенно интересно узнать, что у них появится новый объект для изучения, причем в натуральную величину!

Прутик покинул таверну «Дуб-кровосос» в самом разгаре дня. Вместе с Каменным Пилотом они вернулись в док, вытащили тяжелый сундук из трюма «Повелителя Ветров» и отправились через Нижний Город.

На узких грязных улочках было жарко и душно, и многие лавочники и владельцы магазинов закрыли свои заведения, чтобы пойти и вздремнуть часок-другой. Они вновь откроются на закате. Однако одно из них закрыто не было, и, когда Прутик и Каменный Пилот тащили сундук с грозофраксом мимо него, жирный и лоснящийся хозяин лавки появился на пороге.

— Ага! Вот ты где! — вскричал Жиропот и двинулся на Прутика.

Тот выхватил меч, даже не задумываясь.

— Назад! — скомандовал он. — Или тебе будет очень плохо.

Со страхом в глазах Жиропот попятился.

— Я… я ничего… — бормотал он. Прутик взглянул на испуганного хозяина лавки и почувствовал угрызения совести. Так вот что с ним сделали испытания. Во что он превратился. Он стянул с руки железную перчатку и протянул ее Жиропоту:

— На, возьми.

— Что… Что это? — удивился лавочник.

— Трофей из Сумеречного Леса, — ответил Прутик. — Перчатка покрыта слоем пылефракса, которого хватит, чтобы обеспечить питьевой водой тебя, твою семью и всех твоих животных до конца дней.

Жиропот провел пальцем по жидкому порошку.

— Пылефракс! — выдохнул он. — Вот это да! Благодарю тебя. Спасибо!

— Надеюсь, что теперь историю с Птицей-Помогарь можно считать забытой? — осведомился Прутик.

— О, конечно, абсолютно забытой, забытой раз и навсегда! — лепетал Жиропот. Прутик повернулся, чтобы идти. — Может быть, я могу для тебя что-либо сделать? — вымолвил Жиропот. — Любые экзотические виды, какие ты пожелаешь. Я могу достать что угодно. Как подарок. Только скажи.

Прутик помедлил и посмотрел на него:

— Возможно, я когда-нибудь и попрошу тебя об этом.

Он и Каменный Пилот продолжали свой путь, и, когда Санктафракс оказался прямо над ними, сердце Прутика учащенно забилось. Он не понимал, от страха или от радости. Только когда они были уже непосредственно под огромной летучей скалой, Прутик взглянул наверх. Высоко над своей головой он увидел висящую в воздухе большую корзину.

— Эй, есть там кто-нибудь? — крикнул Прутик. — Я хочу посетить Санктафракс.

Из корзинки высунулась маленькая треугольная голова крох-гоблина, который всматривался в них.

— По чьему приглашению? — спросил он.

— Нам надо посетить Профессора Темноты, — ответил Прутик.

Крох-гоблин прищурился.

— Профессора Темноты, да? — переспросил он, и корзина начала спускаться.

Прутик обернулся к Каменному Пилоту и улыбнулся.

— Пока все идет хорошо, — прошептал он

Корзина опустилась прямо перед ними, и крох-гоблин оглядел их с ног до головы.

— Надеюсь, сундук не слишком тяжелый?

«Он совсем не такой тяжелый, каким будет», — подумал Прутик.

— Мы справимся, если ты поможешь.

Втроем они подняли сундук в корзину и запрыгнули в нее. Крох-гоблин наклонился, схватился за рычаг лебедки и начал его вращать. Корзина закачалась, накренилась и начала медленно подниматься.

— Преинтереснейший тип этот Профессор Темноты, — сказал крох-гоблин тонким гнусавым голосом. — Никогда не прекращал сопротивляться Высочайшему Академику. — Он искоса взглянул на Прутика, пытаясь угадать его отношение к сказанному, прежде чем продолжить.

Прутик презрительно фыркнул:

— Узурпатор и есть узурпатор!

Каменный Пилот беспокойно заерзала — Санкта-фракс кишмя кишел шпионами.

— Сказал как есть, — отрезал Прутик.

— Так многие думают в почтенном летающем городе, — кивая, ответил крох-гоблин. Он поднял глаза и встретил вопросительный взгляд Прутика. — Я не из тех, понимаешь, кто слушает сплетни, — продолжал он, — но говорят, что дни Вилникса Подлиниуса сочтены.

Прутик молча слушал.

— Само собой, это его вина. А как, он думал, Лига отреагирует на то, что он прекратил снабжать ее пылефраксом? А?

— Возможно, ему просто нечем ее больше снабжать? — предположил Прутик.

— Вот и я так думаю. Если ни Лиге, ни академикам от него никакого проку, то, скажите-ка мне, как долго он сможет продержаться у власти, а? — Крох-гоблин глубоко вздохнул. — Если спросите меня, то первыми, думаю, до него доберутся эти, из Лиги. Они не любят, когда их оставляют в дураках, уж поверьте, — произнес он и резко провел пальцем по горлу. — Если вы понимаете, что я имею в виду.

Прутик кивнул, но ничего не сказал в ответ. Он понял, что, если Вилникс Подлиниус когда-либо доберется до сундука с грозофраксом, не только его текущие проблемы будут решены, но во веки веков его будет не свергнуть.

В молчании они поднялись наверх, где крох-гоблин выпрыгнул на посадочную площадку и помог Прутику и Каменному Пилоту вытащить их груз.

— Идите по этой дорожке до самого конца, а потом сверните налево, — объяснил он. — И Башня Дождеведов будет прямо перед вами. Вы ее не пропустите.

— Спа… Спасибо! — вымолвил Прутик и замер. Роскошь и великолепие окружающего ошеломили его.

Во-первых, то, что крох-гоблин назвал «дорожкой», на самом деле было широким проспектом, вымощенным красными, черными и белыми мозаичными плитами. По обеим сторонам проспекта высились дома-башни, отливавшие золотом в лучах солнца. И что это были за башни!

Они отличались друг от друга, но в то же время одна не уступала другой. Некоторые походили на минареты, одни заканчивались остроконечными шпилями, а другие — куполами с замысловатой мозаикой из зеркал и полудрагоценных камней. Одни были украшены башенными часами, а другие представляли собой колокольни. У одной из башен были огромные хрустальные окна, у другой — несколько крошечных окошек в форме ромбов. Одна башня была такой тонкой, что раскачивалась от ветра, другая — приземистой и прочной.

Конструкция каждой башни, конечно же, зависела от того, какому факультету принадлежит здание. О том свидетельствовали и различные символы и атрибуты, украшавшие фасады. К одной башне прикреплены вертушки, ветровые конусы и висячие весы, на другой красовались солнечные часы, флюгера, отвесы и медные измерительные приборы. На третьей — сложная система из склянок, каждая из которых была какого-либо оттенка синего цвета и звенела на ветру.

Прутик таращился на окружающее его великолепие, разинув рот. Куда бы он ни смотрел, везде царили красота, изысканность и гармония. Было невозможно заметить все сразу: ряд нарядных колонн, замысловатые узоры на портике, статуи, фонтаны — как можно заставить воду летать таким образом?! Огромные лестницы, изогнутые галереи, изящные арки мостов.

— Это невероятно! — прошептал он.

Мимо во всех направлениях спешили академики. Через мосты, вверх и вниз по лестницам, заходя в башни и выходя оттуда: по одному, по двое или небольшими группками. Никто из них, не поднимавших головы, погруженных в свои проблемы и равнодушных к окружавшей роскоши, не обращал внимания на присутствие подростка и какой-то странной личности в капюшоне, прокладывавших себе путь сквозь толпу и несших большой сундук.

Прутик ожидал, что Санктафракс будет местом знаний, строгим и серьезным, но профессора, науковеды и лекторы вели себя совсем не так, как предполагал он. Улицы Санктафракса оказались полны народа, а атмосфера была весьма нервозной. То и дело до Прутика долетали обрывки фраз: «… на краю гибели…», «… цепи больше не выдерживают…», «… кроме Вилникса Подлиниуса винить некого…», «… я доложу о ваших предложениях Профессору Смогометрии, возможно…», «… навсегда в открытое небо…», «… надо что-то делать…».

— Что-то уже делается, — пробормотал Прутик себе под нос, когда он и Каменный Пилот добрались до конца длинного изогнутого проспекта. Они повернули налево и очутились перед полуразвалившейся башней.

Резиденция Профессора Темноты, башня, где Вилникс, будучи еще учеником-дождеведом, провел свой роковой эксперимент, до сих пор лежала в руинах. Правая стена башни при этом отсутствовала полностью, обнажая лестницы и помещения.

Прутик и Каменный Пилот, спотыкаясь, прошли по выбоинам и ухабам дорожки, которая вела ко входу. Они вошли в башню и потащили ящик вверх по лестнице. На площадку второго этажа падал свет. Надпись на дощечке, прибитой к двери, подтвердила, что они не ошиблись адресом.

Прутик тихо постучал.

— Ну а теперь что? — раздался уставший голос. — Я уже рассказал вам все, что знаю!

— Профессор! — настойчиво позвал Прутик.

— Я стар и болен, — продолжал жаловаться голос. — И я очень-очень устал. Оставьте меня в покое!

— Профессор, нам нужно поговорить, — упорствовал Прутик и попробовал открыть дверь. Она не была заперта, и, несмотря на продолжающиеся протесты Профессора, они с Каменным Пилотом вошли. Как только они оказались в комнате, Моджин бросила свой конец ящика и тотчас уселась на крышку, тяжело дыша от изнеможения. Прутик поневоле опустил свой, взглянул на Профессора, сидевшего за письменным столом, и вскрикнул от изумления.

За исключением того, что на нем была черная, а не белая мантия, Профессор Темноты был точной копией Профессора Света.

— Во имя неба, кто вы такие? — воскликнул Профессор и вскочил с кресла. — Я было решил, что вернулись стражники.

Прутик улыбнулся:

— Вы совсем не кажетесь старым и больным, Профессор.

— А… гм… уф… — Профессор не знал, что и сказать.

Прутик сделал шаг вперед:

— Меня зовут Прутик. А это Каменный Пилот. Мы выполнили задание, порученное моему отцу, Квинтиниусу Верджиниксу.

Профессор ахнул:

— Я… то есть вы… — Он заморгал. — Ты хочешь сказать, что…

— Мы вернулись с грозофраксом, — ответил Прутик.

Профессор подскочил на месте и бросился к ним через всю комнату.

— Грозофракс! — вымолвил он. — Ты уверен?

— Абсолютно уверен, — ответил Прутик. — Ваш коллега, Профессор Света, подтвердил это.

— Вот еще, старый фигляр! — фыркнул Профессор, но Прутик заметил, как в уголках его глаз блеснули слезинки. — Что там еще придумал этот старый дурак?

Прутик опустил взгляд.

— Боюсь вас огорчить, но Профессор Света умер, — тихо произнес он.

— Умер! — ахнул старик.

— Его последние слова были о том, что я должен рассказать вам о грозофраксе и что я могу… — Прутик замялся на секунду, — … вам доверять.

— Мой старый друг умер, — печально промолвил Профессор. Он слабо улыбнулся. — Ну, пойдем. Давай посмотрим, что там у тебя.

Каменный Пилот устало поднялась и, прихрамывая, отошла в сторону. Прутик приблизился к ящику и открыл крышку. Профессор Темноты заглянул внутрь.

— Да ведь так и есть, разрази меня гром! — радостно закричал Профессор. — Это действительно грозофракс! Чудесно! Великолепно! Ради неба, как вы сумели найти так много? И почему кристаллы такие маленькие?

— Это долгая история, — ответил Прутик.

— Которую я горю от нетерпения услышать! — воскликнул Профессор. — Но сначала мы должны доставить грозофракс в казначейство.

— Нет, Профессор, — твердо сказал Прутик. — Сначала я должен вам кое-что показать. Настало время положить конец этому пылефраксовому безумию — раз и навсегда. — Он посмотрел в окно и увидел, что ярко-оранжевое солнце уже клонится к горизонту. — Но действовать надо очень быстро. Мне нужны ступка и пестик.

— Но…

— Немедленно, Профессор, — стоял на своем Прутик. — Прошу вас!

Профессор указал на мраморный стол в дальнем углу комнаты:

— Там ты найдешь все, что может понадобиться. Однако…

— Спасибо! — выпалил Прутик.

Он схватил металлический стакан и побежал к сундуку. Пробегая мимо Профессора, он кивнул в сторону окна:

— Сколько времени еще осталось до сумерек? До истинных сумерек? — уточнил он.

— Ах, истинных сумерек… — мечтательно отвечал Профессор. — Этот таинственный и загадочный промежуток между светом и темнотой — он такой мимолетный! Такой неуловимый… Но это единственный аспект в исследованиях, по поводу которого нам с Профессором Света удалось прийти к согласию…

— Профессор! — оборвал его Прутик, когда пробегал мимо него в обратном направлении. — Сколько до него осталось?

Профессор прошествовал к окну и произвел быстрые вычисления в уме:

— Одна с половиной минуты, — обиженно произнес он.

— Меньше, чем я думал, — прошептал Прутик. Он подбежал к столу и выбрал ступку. «Спокойно, спокойно», — говорил он себе, когда высыпал кристаллы в емкость. Затем взял с полки самый тяжелый пестик и поднял его. — Профессор, — крикнул он, — вы мне должны сказать, когда наступит этот момент истинных сумерек. Понимаете?

Профессор оглянулся. Он увидел, как Прутик стоит перед ступкой с грозофраксом, занеся пестик.

— Нет! — выдавил он. — Ты с ума сошел!!! Мы взлетим в воздух!

— Верьте, Профессор! — ответил Прутик. — И не сводите глаз с неба. Помните, ни мгновением раньше, ни мгновением позже.

Напряженная тишина повисла в комнате. Казалось, что прошла целая вечность. У Прутика уже начала затекать рука и появились сомнения. А что если Профессор Света ошибался? Луч золотого света, падавший в комнату через окно, изменил оттенок.

— Давай! — разбил дрожащую тишину комнаты Профессор.

Прутик замер и опустил пестик в ступку со всей силой, на которую был способен. Раздался глухой удар и хруст. Яркая вспышка озарила комнату. И больше ничего. Когда золотой свет, струящийся через окно, стал янтарным, Прутик взглянул вниз и увидел ступку, полную бурого порошка, который переливался, как жидкость.

— Получилось! — Он резко обернулся к Профессору. — Получилось!

Профессор Темноты, светясь от радости, засеменил к нему. Он заглянул в ступку.

— Сначала грозофракс, а теперь пылефракс! Погоди-ка, я должен ущипнуть себя, чтобы проверить, не сон ли это!

— Это не сон! — воскликнул Прутик. — Грозофракс восстановит равновесие Санктафракса, а пылефракс очистит питьевую воду! — Он повернулся и смело посмотрел в глаза Профессору. — Это не все, Профессор. — Прутик стал серьезным и понизил голос: — У меня есть план, как сделать, чтобы секрет безопасного изготовления пылефракса не попал не в те руки. Но чтобы претворить этот план в жизнь, мне понадобится ваша помощь.

— Проси о чем хочешь, мой мальчик, — ответил Профессор Темноты. — Говори, и все будет сделано.

С наступлением темноты Прутик и Каменный Пилот, следуя за Профессором, покинули его кабинет. Они спустились вниз по винтовой лестнице, кряхтя и шатаясь под тяжестью сундука, то и дело ударявшегося о стены. Вместо того чтобы выйти через дверь на улицу на первом этаже, Профессор повел их дальше вниз, в подвал, а затем через узкий сводчатый проход они попали в тоннель. Там было темно и сыро, и лишь слабый свет, который просачивался из сундука, показывал, куда следует идти.

— Не смейте зажигать факелы, ибо в этом случае мы рискуем нарушить устойчивость грозофракса, — предупредил Профессор.

Они все шли и шли по извилистому тоннелю. Спускаясь по ступенькам и по наклонным переходам, они приближались к самому центру летучей скалы. Прутик чувствовал, что Каменный Пилот идет все медленнее — ее силы на исходе.

— Еще долго идти? — спросил он Профессора.

— Мы почти у цели, — ответил Профессор. — Как раз за этим поворотом и…

— Стой! Кто идет?

Профессор остановился. Прутик, которому было трудно разглядеть в темноте тоннеля черную мантию, налетел на Профессора. Моджин от неожиданности выпустила из рук сундук — прямо себе на ногу. Среди общего замешательства послышался слабый голос Профессора.

— Это ты, Тугодум? — спросил он. — Это я, Профессор Темноты. Мне нужно пройти в казначейство.

— Нельзя, — раздался суровый ответ стражника.

— Я… Я… Я прошу прощения, — растерялся Профессор. — Как ты осмеливаешься мне запрещать?

— По приказу Высочайшего Академика.

— Что?! — воскликнул Профессор. — Нашему достойнейшему руководителю Вилниксу Подлиниусу никогда бы и в голову такое не пришло. Поэтому дай мне пройти. Сейчас же!

— Никто не может пройти в казначейство, — сказал Тугодум, внезапно рассвирепев. — Ни член Лиги, ни академик! — Он поднес свой фонарь к лицу Профессора. — И в особенности вы! Таково распоряжение самого Вилникса Подлиниуса. Более того, вам придется сдать ваш ключ.

— Сдать ключ? Только через мой труп! — вышел из себя Профессор.

— Если вам хочется, то так тому и быть, — последовал леденящий душу ответ.

Лампа с грохотом опустилась на землю, и Прутик услышал лязг вынимаемых из ножен меча и кинжала. Через плечо Профессора он вгляделся в стражника, преградившего им путь.

«Плоскоголовый, — пробормотал он про себя. — „Я мог бы и догадаться об этом“. Прутик разглядел стоявшего с важным видом гоблина, у которого блестели серьги в ушах, золотые зубы во рту и клинки в руках. Да как смеет этот грубый варвар, этот плоскоголовый урод стоять у них на пути?

— Мой дорогой Тугодум, — начал Профессор. — Все это, должно быть, какое-то недоразумение. Если бы ты только на минуточку впустил нас в казначейство. Никто бы никогда об этом и не узнал…

Тут ярость Прутика вырвалась наружу. Он выхватил меч из ножен и выпрыгнул вперед.

— А ну дай нам пройти, придурок! — взревел он. На миг плоскоголовый растерялся, но только на миг. Злобно ухмыляясь, он выпрямился и сделал резкий выпад, направляя удар в шею. Прутик мгновенно сделал шаг назад и отразил удар. Раздался яростный звон мечей, и Прутик, сметенный мощью противника, отступил. В тот же миг Тугодум оказался рядом, свирепо орудуя мечом и кинжалом.

Прутик задрожал под стремительным натиском посыпавшихся на него ударов. Задыхаясь и пошатываясь, он отступал и защищался как мог, слабея с каждой секундой. Внезапно плоскоголовый прыгнул вправо и своим тяжелым мечом нанес удар слева, застав Прутика врасплох. Мальчик отскочил в сторону и ударился локтем о стену.

— А-а-а! — завопил он, когда жгучая боль пронзила руку. Меч со звоном упал на каменный пол.

Глаза у Тугодума загорелись.

— Жалкий маленький глупец, — прошипел он. — Неужели ты действительно думал, что сможешь победить меня — личного телохранителя Вилникса Подлиниуса — самого свирепого и опасного стража во всем Санктафраксе? — Тугодум так сжал рукоятку меча, что костяшки его пальцев побелели.

— Подожди! — крикнул Прутик.

Плоскоголовый презрительно скривился.

— Так. Значит, большой смелый медведь оказался маленькой робкой мышкой? — противно загоготал он.

— Выслушай меня, — сказал Прутик и сунул руку во внутренний карман куртки.

— Это что еще за происки? — зарычал плоскоголовый. — Сейчас же вынь руку из кармана, не то я приколю ее к твоему сердцу!

Прутик медленно вынул руку из кармана, держа в ней кошелек, который ему вручила Мамаша Твердопух. Он слегка потряс им, и монеты зазвенели.

— Это золото, Тугодум, — сказал Прутик. — Десять золотых монет могли бы стать твоими.

— Конечно могли бы, — согласился тот. — А также я мог бы перерезать твое чудесное горло и забрать все.

— Да, мог бы, — продолжал Прутик. — Но это бы тебе уже не помогло.

Плоскоголовый заколебался.

— Что ты имеешь в виду? — грубо спросил он.

— Того, кому ты поклялся служить верой и правдой, вот-вот свергнут, — ответил Прутик.

— Вилникса Подлиниуса? Высочайшего Академика? Не смеши меня! — воскликнул гоблин.

— Лживого узурпатора! — пробормотал про себя Профессор Темноты.

— Все Лиги против него, — гнул свою линию Прутик. — И все академики.

— Но… почему? — потребовал объяснений Тугодум.

— Почему?! — вмешался в разговор Профессор Темноты. — Да потому, что у него одновременно закончились и пылефракс, обеспечивавший его союз с Лигами, и грозофракс, удерживавший летающий город на месте.

Тугодум пришел в замешательство.

— Но у нас полным-полно грозофракса, — возразил он. — Его-то Вилникс и приказал мне охранять.

— А почему бы тебе самому не заглянуть туда? — предложил Профессор и вручил ему тяжелый ключ.

Плоскоголовый прищурился:

— А если это обман?

— Да ты сам посмотри! — в нетерпении прикрикнул на него Профессор.

Держа меч наготове, Тугодум поднял лампу и прошел к двери. Он повернул ключ в замке, взялся за ручку и толкнул дверь. Гоблин просунул голову внутрь и осмотрел содержимое казначейства.

— Пусто! — зарычал он. — Обманщик, врун, подлый… Там ничего нет!!!

— Вилникс лгал тебе, как и всем остальным, — сказал Профессор.

— Ты играешь не на той стороне, Тугодум, — объяснил Прутик гоблину. — И тебе не будет места в Санктафраксе. Однако…

— Но я же этого не знал! — выпалил Тугодум. — Я только выполнял свою работу. Я…

— Однако, — повторил Прутик, — у тебя есть способ выпутаться из этой ситуации. — Он сделал паузу. — Ты хороший боец, Тугодум.

— Лучший, — согласился гоблин.

— И очевидно, преданный, — продолжал Прутик.

— Да, так оно и есть, — с готовностью подтвердил Тугодум.

Прутик кивнул.

— Тогда вот что я могу тебе предложить. Ты станешь членом экипажа на моем пиратском корабле. Но не в качестве раба. На борту «Танцующего-на-Краю» не будет ни рабов, ни слуг. — Он перевел взгляд на кожаный кошелек. — Что скажешь?

Несколько секунд плоскоголовый гоблин молчал, затем расплылся в широкой улыбке. Он встретился взглядом с Прутиком.

— Я согласен, — ответил он.

Прутик отсчитал десять золотых монет и сжал их в кулаке.

— Но если ты попытаешься обмануть меня, Тугодум, то смотри, — грозно добавил он. — И в Санктафраксе, и в Нижнем Городе найдется немало желающих поквитаться с бывшим телохранителем Вилникса Подлиниуса.

— Можете на меня положиться, капитан Прутик!

— Надеюсь, что могу, — ответил Прутик и, ударив с гоблином по рукам, вручил ему десять золотых. — Добро пожаловать на борт, Тугодум!

Профессор, который наблюдал за происходящим с долей некоторого недоумения, выступил вперед:

— Пойдемте, давайте закончим наше дело.

Прутик кивнул и обратился к гоблину:

— Тугодум, возьмись за другой конец сундука. — Плоскоголовый не шевельнулся. — Тугодум! — рявкнул Прутик. — Надеюсь, что подобное поведение не является первым признаком мятежного характера.

— Нет-нет! — проговорил Тугодум. — Вовсе нет, сэр, но… — Он вздрогнул. — Почему этот ящик так странно светится?

— Это грозофракс, — объяснил Прутик. — Пустая казна Санктафракса скоро перестанет быть таковой.

И действительно, через минуту казна уже не была пустой. В середине круга, вырезанном в самом центре зала, стоял сундук с грозофраксом.

— Но почему ничего не происходит? — поинтересовался Тугодум.

— Только находясь в абсолютной и полной темноте, грозофракс достигает максимума своего веса, — рассказал Профессор. Он поднял крышку сундука и вынул фонарь сумеречного света. — Пойдемте, надо уходить, — обратился он ко всем.

Друг за другом, с Профессором во главе и с Прутиком, замыкавшим процессию, все четверо направились к двери. Когда они шли, свет лампы, раскачивавшейся в руке гоблина, метался по залу и падал на ящик. Грозофракс то тяжелел, то снова делался легким, чтобы вновь стать тяжелым — тяжелее, чем прежде. И пол казначейства качался и дрожал.

— Скорее! — крикнул Профессор и ринулся бежать.

Остальные последовали его примеру, спотыкаясь и раскачиваясь, так как пол продолжало трясти. Добежав до двери, Прутик обернулся, чтобы бросить последний взгляд. В центре громадного зала сундук казался до смешного маленьким. Неужели его достаточно, чтобы уравновесить великую летучую скалу?

— Прутик! — резко окрикнул его Профессор. Прутик шагнул из зала, схватился за тяжелую железную ручку и захлопнул за собой дверь. Гулкое эхо разнеслось по темному тоннелю. В то же мгновение пол ушел из-под ног.

Прутик почувствовал, как свело желудок, а сердце его чуть не выпрыгнуло из груди.

Внезапно падение прекратилось. Наступила тишина. Прутик повернулся к Профессору Темноты.

— Это и есть то самое? — спросил он.

— Да, — подтвердил Профессор. — Идеальное количество.

Прутик недоверчиво покачал головой.

— Поверь мне, — ответил Профессор. — Здесь, в самом центре скалы, эффект минимальный. Однако наверху, в городе, последствия наверняка будут разрушительными. Нет, Санктафракс уже никогда не будет таким, как прежде.