— Тэсс Дэви рядом? Хорошо, я подожду. Спасибо.
      Мальтрейверс стоял возле окна гостиной со своим портативным телефоном, глядя на церковь Святого Леонарда, поднимающуюся за высокими верхушками деревьев коттеджа «Сумерки». Прошлым вечером Стефан казался очень спокойным, приняв настойчивые заверения Мальтрейверса, что идея о связи Мишель со зловещими ритуалами на церковном дворе оставалась все еще только версией и на этом этапе не было ничего конкретного. Он позвонил родителям сестер-близнецов, к которым заходила накануне Мишель, но девочка говорила об этом так неискренне, будто что-то утаивала. Родители подтвердили, что Мишель была с их дочерьми, но ушла около половины десятого. А идти ей от них до дома было меньше пяти минут. Так что оставалось неясным, где она была еще полчаса. Да к тому же Мишель была одета не так, чтобы разгуливать октябрьским вечером по церковному двору. Значит, она заходила еще к кому-то? Стефан собирался при случае проверить это еще у одной девочки из деревни, но Мальтрейверс нисколько не сомневался, что Мишель там не было. Хотя она говорила правду, но рассказ о том, где же она в действительности провела часть вечера, служил лишь ширмой, скрывающей то, чем она занималась еще. Именно это «еще» и заставило ее в страхе бежать домой сломя голову. Стефан был обеспокоен не на шутку, но согласился перепоручить разведать это дело Мальтрейверсу, пока не выяснится что-то более определенное — если вообще выяснится когда-нибудь. Натолкнувшись на стену молчания, Мальтрейверс не мог придумать ничего иного, как снова начать мутить воды Медмелтона.
      — Привет, дорогой. Как ты? — Голос из Би-би-си звучал очень спокойно.
      — Знаешь, меня преследуют упыри, привидения, длинноногие твари и существа, которые бегают в ночи.
      — Что? Нет, ты не мог так рано нализаться!..
      — Это защитный юмор, — успокоил он ее. — У тебя есть несколько минут?
      — Столько, сколько ты захочешь. Они тут пытаются устранить путаницу в корректуре. Что случилось?
      — Я хочу рассказать тебе кое-какие сказочки о древнем колдовстве в самом глухом местечке Девона и о том, как я решительно стал персона нон грата в Медмелтоне. Если у них на лугу все еще есть колодки, то навещать меня нужно будет там.
      — Ты говоришь, как параноик, но боюсь, что только через пару дней я смогу приехать и остановить их, чтобы они не бросали в тебя чем попало.
      — Я не параноик, и они действительно почти добрались до меня.
      — О, прекрати! — возмутилась Тэсс. — Я не хочу так начинать утро. Ты бредишь наяву?
      Мальтрейверс отошел от окна и растянулся в шезлонге.
      — Я начну рассказывать, а вопросы ты можешь задать потом.
      Двадцать минут он объяснял ей уже известные факты, обсуждал с нею сумасбродные гипотезы, свои и чужие, делился размышлениями, после чего Тэсс разразилась градом вопросов. Большую часть из них он уже не раз задавал себе сам, но не находил ответов. Один из них выскочил совершенно неожиданно, словно луч света.
      — Кто отец Мишель? — спросила Тэсс.
      — А что? — проворчал он, еще не поняв всей глубины.
      — Потому что если ты прав, Гас, подозревая, что Патрик Гэбриель пренебрег несовершеннолетием Мишель, и если ее отец узнал об этом… ну, ты сам додумаешь. Из Медмелтона ли он?.. Живет ли там до сих пор? Ты спрашивал об этом Стефана?
      — Он не знает. Вероника всегда отказывалась говорить об этом. С кем бы то ни было. Но… день рождения Мишель где-то в мае, так что если Вероника была здесь… март, апрель, май… где-то в августе предшествующего года, тогда это может означать, что отец Мишель из Медмелтона. — Мальтрейверс разочарованно проворчал: — А как я узнаю это?
      — Если ее родители все еще живут поблизости, спроси у ее матери, — посоветовала Тэсс. — Она оказалась бы очень странной женщиной, если бы не вычисляла сроки и не попыталась в свое время угадать, кто он. Ты встречался с ними?
      — Нет, но Стефан говорил мне, где они живут. Он предложил, правда нерешительно, зайти к ним.
      — Поймай его на слове, возможно, он уже обсуждал с матерью Вероники это каким-то образом. Вот все, что я могу придумать, Гас, но стоит попробовать.
      — Безусловно, — согласился Мальтрейверс. — Хорошая мысль, женщина — летучая мышь. Но все еще остается невыясненным вопрос, что же, черт возьми, происходит с Мишель и с этим проклятым Древом Лазаря?
      — Это действительно странно, — согласилась Тэсс. — В самом деле, не может же ребенок верить в заклинания умерших!
      — Во что-то она верит, и кто-то ее направляет. Конечно, это не может быть ее отец, кто бы он ни был. Что…
      — Постой, — прервала его Тэсс. Ты говоришь, Вероника никому не говорила, кто он? Даже Мишель?
      — Нет, насколько я знаю.
      — Хорошо, но когда ей будет восемнадцать, она будет иметь юридическое право узнать правду, для себя, конечно.
      — Это может оказаться трудным делом, — сказал Мальтрейверс. — Однажды Стефан сказал мне, что в свидетельстве о рождении Мишель не указано имени ее отца. Вероника отказалась назвать его, и все уговоры были напрасны.
      — Но Вероника должна понимать, что Мишель имеет право его знать, — возразила Тэсс. — Рано или поздно она обязана будет открыть дочери эту тайну. Кстати, а почему Патрик Гэбриель выбрал именно Медмелтон, чтобы уединиться? И как насчет того, что он бывал в деревне и прежде?.. Может быть… пятнадцать лет назад? То, о чем я думаю, — безумие… или я соображаю слишком быстро для тебя?
      — Не говори так покровительственно… Но мне просто не приходило это в голову, — признался Мальтрейверс. — Хотя здесь есть масса неувязок. В Медмелтоне помнят, наверное, всех чужаков, бывающих тут, и я не знаю никого, кто мог предположить, что Гэбриель бывал здесь раньше. Ну, пусть даже он — отец Мишель, почему Вероника не назвала его?
      — Ты знаешь, какая она, — заметила Тэсс. — Может хранить тайны по каким-то своим личным соображениям. Как бы то ни было, он возвращается, встречает Мишель… и, возможно, кровосмешение… и этого он еще не пробовал. Судя по твоим рассказам о Патрике Гэбриеле, он вполне мог на это пойти.
      — Если допустить прежде всего, что он знал о Мишель… Но чем больше об этом думаешь, тем более это кажется абсурдным. До того, как я позвонил тебе, путаницы и так хватало.
      Тэсс, почувствовал он, колебалась.
      — Та женщина, — после паузы сказала Тэсс, — с которой ты разговаривал, сообщила тебе, что лишь у нескольких человек есть первое издание этого Ральфа-Сказочника… Как, кстати, ее имя?
      — Сэлли Бейкер… Помимо эксетерской библиотеки, известно, что книга была только у Квэкса, пастора, и у еще одной супружеской пары, живущей очень уединенно.
      — А не думаешь ли ты, что эта голубиная чистота пастора… Кстати, как давно он живет в Медмелтоне?
      — Около двадцати лет… — Мальтрейверс вдруг уловил смысл вопроса Тэсс. — Теперь ты уже думаешь, что это он отец Мишель? Минуту назад им был Гэбриель. Господи помилуй!..
      — Ну, это просто еще один вариант, Гас. Ты же предполагаешь, что у него теперь связь с замужней женщиной? — Она хихикнула. — Может, он считает, что соблазнять прихожанок — это одна из привилегий священника?
      — Ты относишься к церкви еще хуже, чем я.
      — Когда священник делает тебе в твои шестнадцать лет гнусное предложение самым милым из всех возможных способов, это придает определенную окраску суждениям, — мрачно ответила Тэсс.
      — Никогда не знал об этом, Тэсс!
      — Ну, было… И у твоего мистера Квэкса есть эта книга тоже, правда? А это мысль.
      Мальтрейверс опять посмотрел в окно. Все сходилось к церкви Святого Леонарда. Древо Лазаря, где было найдено тело Гэбриеля и где позже Квэкс обнаружил странные приношения. Церковный двор, где Мишель проводила время в одиночестве…
      — Но… — снова заговорил он неуверенно. — Нет, не обращай внимания на эти возражения. Ты права. Его преподобие Квэкс определенно вписывается в эту картину, и, держу пари, больше, чем Гэбриель. И стоит мне подумать об этом, как хочется опять забить в деревенский тамтам.
      — Что ты теперь собираешься предпринять, Гас?
      — Что-то, что должно дать результаты, хотя Бог знает, какими они будут. У тебя еще есть время немного поговорить? Ну, хорошо. Теперь моя очередь высказывать бредовые идеи.
      Сэлли Бейкер пришла вскоре после того, как он закончил разговор с женой.
      — Я подумала, вы один, — сказала она, входя в гостиную.
      — Да, никто еще не вернулся, — подтвердил он ее догадку. — Я уж сам собирался было зайти повидать вас. В самом деле… Но что вас привело сюда?
      — Вы понимаете, что в деревне только и разговоров что о вас?
      Мальтрейверс ухмыльнулся:
      — У меня сложилось примерно такое же впечатление вчера вечером в «Вороне». Я возбудил любопытство, а меня ведь не назовешь «Мистер популярность».
      — Вы и половины еще не знаете! Не хотите ли узнать полный список людей, которых вы собираетесь арестовать?
      — Арестовать? За кого, черт побери, они меня принимают?
      — Вы… я постараюсь припомнить все… из Скотленд-Ярда, из спецотдела С-15 или М-16 — никто не знает в точности, какой из них отвечает за внутреннюю безопасность, — или из Интерпола. Не думаю, что вы создали Специальное секретное агентство, но, может быть, я пропустила это предположение.
      — И все это лишь из-за того, что я намекнул кое о чем Милдред Томпсон? — Мальтрейверс был заинтригован. — Здесь все слишком чувствительны! И кого же, по их мнению, я собираюсь схватить за шиворот?
      — О большинстве вы и не слыхали, но я была в «Вороне» вскоре после вашего со Стефаном ухода, и пронесся слух, что вы проявили особый интерес к Гилберту Флайту. Вы помните, что разговаривали с ним вчера?
      — Очень отчетливо! Но он убежал почти сразу же после знакомства со мной. Было очевидно, что его поведение необычно, но я им особенно и не интересовался. А прежде вообще не слышал о нем никогда.
      — Ну, его имя — лишь одно из немногих. — Сэлли Бейкер взглянула на Мальтрейверса. — Вы уже обнаружили что-нибудь существенное или только хорохоритесь?
      — Пока что я слеп, как летучая мышь, — признался Мальтрейверс, но потом заколебался: — Кроме… я начну с Бернарда Квэкса. Думаю, я уже кое-что тут обнаружил и… Правда, не совсем уверен, но… вы не упадете замертво от шока, если я предположу, что у него есть любовная связь?
      — Правда? — В медмелтонских глазах Сэлли вспыхнул интерес. — И с кем же?
      — С золовкой Вероники. Я не говорил об этом Стефану.
      — Урсула? Ну и ну! — Сэлли Бейкер восхищенно кивнула. — Вы наверняка что-нибудь здесь раскопаете. Я ни от кого не слышала даже намека на это. Вы и в самом деле уверены?
      — Больше чем на девяносто девять процентов. Хотя не думаю, что это продолжается слишком давно, — скрытность не самая сильная черта обоих. Но вы, кажется, не особенно удивлены?
      — Честно говоря, нет. Эван Дин холоден, как благотворительное общество, их брак с Урсулой давно казался мне фальшивым. Что касается Бернарда… ну, душа стремится к чему-то… и так далее.
      По последнему замечанию, высказанному Сэлли Бейкер, чувствовалось, что она принимает все как должное, и Мальтрейверс попробовал зайти с другой стороны.
      — Вы не предполагаете, что Урсула не первая, с кем у него была связь?
      Сэлли Бейкер удивилась категоричности вопроса.
      — Не хочу внушить вам мысль, что Квэкс — деревенский Казанова. И полагаю, что в душе он корит себя за это. Но… — Она пожала плечами. — Бернард овдовел, когда ему пошел пятый десяток, и он пастор, а не монах. Воротники клириков не производят того же эффекта, что бром, положенный в чай.
      — А как вы думаете, может ли он… как бы это сказать… оказывать определенное влияние в пределах одного какого-то небольшого круга, ну, скажем, семейного?.. — Мальтрейверс подбирал слова, чтобы вопрос не выглядел бестактным.
      — Вы имеете в виду… — Она неуверенно покачала головой. — Извините, но сформулируйте вашу мысль более конкретно.
      — Я имею в виду… не было ли у него связи с Вероникой?
      — И Мишель не его ли… — подхватила она на лету, поняв. — Нет, я так не думаю. Жена Бернарда умерла лет десять назад. Не могу поверить, что он обманывал ее тогда… Или сейчас моя очередь проявлять наивность?
      — Не наивность, — поправил ее Мальтрейверс, — а всего лишь милосердие. У меня нет и тени доказательства, но, поскольку Мишель определенно получила свои медмелтонские глаза от матери, это значит, что ее черные как ночь волосы могли быть унаследованы от обоих родителей. У Бернарда волосы черные — все это может объяснить, почему Вероника упорно отказывалась назвать его имя. Кстати, кто еще это мог быть? Есть какие-то идеи?
      — Только догадки. Когда родилась Мишель, меня здесь не было, но, когда я вернулась, об этом в деревне все еще шептались. Я слышала имена самых разных людей, но, возможно, все это выдумки и истинный виновник никому не известен.
      — А что думает мать Вероники? — спросил Мальтрейверс. — Я только что говорил об этом с Тэсс — это моя жена, она будет здесь через пару дней. Тэсс настаивает на том, что бабушка должна была бы давным-давно попытаться разузнать это. Вы с ней знакомы?
      — Да, я знаю Кэтлин уже много лет, и она не раз говорила со мной на эту тему, — подтвердила Сэлли. — Это тревожит ее до сих пор. Она классический образец живущей в деревне институтки, которая никогда не употребляет более сильных выражений, чем… «проклятье» и тут же извиняется, что так выругалась. То, что у Вероники незаконнорожденный ребенок, было для нее тем ужаснее, что неизвестен отец, который должен бы жениться на ее дочери.
      — И кто же это, по ее мнению?
      — Она убеждена, что это парень по имени Дерек Вильямс, который уехал отсюда много лет назад. Он был одним из молодежной компании, дружившей с Вероникой и Эваном. Все они выросли вместе, вместе ходили в воскресную школу, в церковный клуб, двое из них поступили в один университет. И у Кэтлин нет доказательств, что Дерек был для Вероники чем-то большим, чем просто членом их клана, но она почему-то остановила свой «выбор» на нем.
      — А почему это должен быть обязательно кто-то из местных? — удивился Мальтрейверс. — Разве Вероника не уезжала учиться в колледж? Возможно, там она кого-то встретила.
      — О, Кэтлин думала и об этом, — сказала Сэлли. — Мишель была зачата где-то в августе, а Вероника вернулась к этому времени из университета домой и жила со своими родителями с середины июля и весь август. Это должно было случиться, когда она была еще здесь.
      — Но она же не все время была в Медмелтоне, — возразил Мальтрейверс. — Она могла выезжать в Эксетер или Плимут… или еще куда-то. Неужели ни одной ночи она не провела вне дома? Возможно, у нее был какой-то дружок, о котором она не рассказывала, — это ведь так естественно для нее.
      — Кэтлин настаивала на том, чтобы все ночи она проводила под их крышей, — сказала Сэлли. — И в любом случае, если ее случайно соблазнил какой-нибудь дружок или даже у нее была связь с женатым человеком, почему она не назвала его? Даже если она, в конце концов, не хотела выходить замуж, то могла хоть заставить своего соблазнителя выплачивать денежную помощь.
      Губы Мальтрейверса растянулись в циничной ухмылке:
      — А не потому ли она не сдалала так, что это было слишком сложно? Не просто женатый человек, а уважаемый и достойный уважения… пастор этого прихода.
      Сэлли неожиданно расстроилась:
      — Ну ладно, Гас, говорите прямо, на что вы намекаете. Не думаю, что могу разделить вашу точку зрения, — недовольно проговорила она.
      — Суть моей гипотезы состоит в том, что Бернард — отец Мишель. Патрик Гэбриель соблазнил ее, когда она еще не достигла совершеннолетия. Бернард узнал об этом и убил его, — спокойно ответил Мальтрейверс.
      Сэлли стояла спиной к окну, потом повернулась и взглянула на церковь Святого Леонарда.
      — Бернард, соблазняющий подростка? Впрочем нет, Веронике в то время должно было быть около двадцати одного года… А теперь он еще и убийца? Мне нужно несколько минут, чтобы переварить это.
      — Это, может быть, и не понадобится, — сказал Мальтрейверс. — Я ничем не могу доказать ни одного своего предположения. Так или иначе, моя жена Тэсс пришла к другому выводу, еще более абсурдному, а это происходит, лишь в тех случаях, когда в руках нет никаких фактов, с которыми можно работать. Судите сами.
      Когда Сэлли услышала гипотезу о тайной связи Вероники с Патриком Гэбриелем, сосредоточенность на ее лице уступила место облегчению.
      — Это невозможно! — констатировала она твердо, не дав ему закончить. — Господи помилуй, вы же знали его! Он же был скромен, как лиса в курятнике. И невозможно, чтобы он, бывая в Медмелтоне, оставался неузнанным.
      — Ну, не в Медмелтоне, — предположил Мальтрейверс. — Может быть, в Эксетере или где-нибудь еще, достаточно близко отсюда, чтобы Вероника могла встречаться с ним. И если вы собираетесь возразить, что у нее не было причины скрывать его имя, давайте предположим, что, встретив ее случайно в пивной или еще где-нибудь, он мог назвать себя как угодно, скоропалительно соблазнить ее и уехать.
      Сэлли покачала головой:
      — Вероника никогда не прыгнула бы в постель к совершенно незнакомому человеку. Я еще могла бы продолжать, конечно абстрактно, разрабатывать версию насчет Бернарда, но идея насчет Гэбриеля кажется мне просто невероятной.
      — Как и многое другое, — заметил Мальтрейверс. — Когда Стефан попросил меня приехать сюда, я и представить не мог, что влезу в такие неприятности. У меня тяжелое предчувствие, что здесь прольется немало слез, если только я не решу, что это не мое дело и не уеду отсюда к чертовой матери.
      — Но вы так не сделаете! Вы же обещали помочь Стефану, и даже если сейчас уедете, это дело так просто не кончится. Он сам возьмется за него. — Сэлли ободряюще улыбнулась. — Но все же лучше, если бы этим занялся человек не местный. Вы не станете страдать, когда тайное станет явным, во всяком случае, не слишком будете переживать.
      — Слабое утешение, — заметил он. — Но, я надеюсь, вы правы, и сейчас вы — мой единственный здесь союзник. Стефан слишком близко принимает это к сердцу, чтобы помогать мне.
      — Вполне справедливо, — согласилась она. — Что вы хотите, чтобы я сделала?
      — Чтобы вы лгали, — мрачно улыбнулся Мальтрейверс. — И это должно быть нетрудно для женщины, у которой муж был на дипломатической службе.
      У нее вытянулось лицо.
      — Цинично, но так. И есть еще кое-кто, кто сумеет нам помочь. Скажем, Александр Керр. Я познакомилась с ним через мужа, они были когда-то в одном клубе. Он прежний управляющий с почты, но сейчас ушел на пенсию и живет как раз под горкой, рядом со мной. Это человек, который умеет разгадывать трудные кроссворды и любит сочинять самые невероятные головоломки. Конечно, он тоже не здешний.
      — Как вы думаете, чем он сможет помочь?
      — Полагаю, если вы похвастаетесь своими идеями, он, возможно, подскажет что-нибудь дельное.
      Мальтрейверс пожал плечами.