Мередит РИЧ
      ГРЕШКИ
      ТОМ 2
      ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
      ДЖУНО
      1972 - 1982 годы
      Глава 20
      Гостиница "Юфтон хит" находилась в мрачном переулке на самом краю Белгрейвии. Это временное прибежище, не имеющее ни одного достоинства, кроме дешевизны, Джуно в шутку называла "Юрайя Хин". Полутемный номер выходил на закрытое ставнями окно дома на другой стороне узкого переулка. Ручка крана с горячей водой отвалилась при первом прикосновении, так что ванну можно было наполнять только холодной. Джуно заявила об этом администратору, но сомневалась, что этот португалец, говоривший на чудовищном английском, понял ее.
      Однако житейские мелочи не испортили настроения Джуно. Она обосновалась в Лондоне и уже начала работать под руководством Джона Флетчера, с которым сразу нашла общий язык.
      Флетчер, человек средних лет с ясным, проницательным взглядом, энергичный, остроумный и веселый, казался совсем низеньким рядом со своей женой Урсулой, немкой по происхождению.
      По уик-эндам Джуно бродила по городу в поисках жилья, однако то, что было ей по карману, производило удручающее впечатление. С новыми знакомыми девушке повезло гораздо больше. Работая у Джона Флетчера, она познакомилась с его помощниками и представителями театральных кругов. Она попыталась связаться с теми, кого рекомендовали ей знакомые в Штатах, но отношения не завязались, поэтому Джуно довольствовалась общением с посетителями Флетчера.
      Как-то утром в воскресенье ей позвонил Шепард Уайз и пригласил ее пообедать. Она согласилась.
      Шепард Уайз заехал за ней в гостиницу. Спустившись в вестибюль, Джуно сразу же заметила высокого худощавого мужчину в деловом костюме-тройке. Он рассматривал отвратительные репродукции, висевшие на стене. Через правую руку у него был перекинут плащ, под мышкой левой руки зажата газета. Джуно огляделась: в вестибюле больше никого не было.
      - Вы Шепард Уайз?
      Он с улыбкой обернулся:
      - Да... Рад с вами познакомиться.
      Джуно в вельветовых брюках, заправленных в ботинки со шнуровкой, в спортивном свитере и огромной, собственноручно расписанной шали выглядела весьма привлекательно.
      Они сели в "ягуар" Шепарда.
      - У вашей гостиницы такой вид, словно ее обустраивала слепая старушка.
      Джуно рассмеялась:
      - Вы видели только вестибюль, а он еще в отменном состоянии. Взглянули бы на мою комнату, похожую на заброшенное бомбоубежище!
      - Вы не имеете предубеждения против китайской кухни? Я знаю в Челси один славный ресторанчик. Может, пообедаем там?
      - С удовольствием.
      Вход в "Тай-Пай" на Эгертон-Гарденс-Мьюз, куда приходилось спускаться по лестнице, напоминал бомбоубежище еще больше, чем гостиничный номер Джуно. Однако сам ресторан был декорирован с экзотической элегантностью и разделен на отсеки, напоминавшие купе в шанхайском экспрессе. Под потолком лениво крутились деревянные лопасти вентилятора.
      Шепард Уайз, или просто Шеп, как его называли друзья, держался любезно и с интересом слушал Джуно.
      Она с удовольствием отметила, что он не лишен чувства юмора. Шеп, главный редактор одного из лондонских издательств, был заядлым театралом.
      - Джон Флетчер - выдающийся художник-декоратор. Вам повезло, что вы к нему попали.
      - Я и сама это понимаю. Он и его жена - чудесные люди, вот только платят там мало, а мне необходимо найти приличное жилье.
      Шеп просиял:
      - У меня есть идея. Один из моих авторов только что продал свой роман Голливуду и собирается сам написать сценарий. Через пару недель он уезжает туда и хочет, чтобы кто-нибудь пожил в его меблированной квартире. Если согласитесь, вам придется раскошелиться только на квартплату и коммунальные услуги. Я бывал в этом симпатичном домике на Адам-энд-Ив-Мьюз. Хотите, я сейчас ему позвоню? Мы могли бы заехать к нему после обеда.
      - Неужели мне так повезло? Вы не представляете себе, какие мерзкие трущобы мне пришлось облазить за последние несколько недель.
      За обедом они говорили в основном об Алексе, с которым Шеп жил в одной комнате, пока учился в Эксетерском колледже. Они остались добрыми друзьями.
      - Мы с ним выступали как комедийная пара в студенческих капустниках: "Сейдж и Уайз - ученые дуралеи". Нечто вроде метафизических Лорела и Харди.
      - Интересно! А вы не могли бы изобразить что-нибудь?
      - Без Сейджа трудно. Один из наших скетчей назывался "Невероятный званый обед". Сейдж изображал Тимоти Лири, а я - королеву Елизавету. Он учил меня курить "травку". Все кончилось тем, что я отдавал Австралию и Ирландию и уезжал с магараджей, а он сбегал с принцем Филиппом... За это нас вызвали к начальству и отчитали за шутки, не подобающие воспитанникам Эксетерского колледжа.
      Джуно рассмеялась:
      - Вы тоже писатель?
      - Уже нет. Издательский опыт многому научил меня, и я отверг массу рукописей, к счастью, написанных не мною.
      ***
      Джуно поселилась в маленькой, но уютной квартире на Адам-энд-Ив-Мьюз. Внизу располагалась гостиная, рядом - кухня-столовая, а наверху - светлая спальня и ванная. Писатель Саймон Перье уехал предположительно на год, но Шеп думал, что он никогда не вернется.
      - Саймон - ужасный сноб, - сказал он Джуно, - и постоянно говорит, как мерзок Голливуд, однако я уверен, что ему там понравится.
      - Будем надеяться, что Саймон в ближайшее время получит академическую премию. Мне очень не хотелось бы возвращать ему эту квартиру.
      ***
      Алекс не ошибся, полагая, что Джуно и Шеп подружатся. Они начали регулярно встречаться и вскоре сблизились. Молодые люди ходили в театр, на вернисажи и вечеринки к литературным знакомым Шепа.
      По уик-эндам они часто навещали родителей Шепа в Тадсворе и там играли в теннис и катались верхом.
      Когда Шепу приходилось срочно прочитать какую-нибудь рукопись, Джуно вызывалась помочь его матери в теплице или на кухне. Дэвид и Эстелла Уайз, люди интеллигентные, обладали прекрасным чувством юмора. Дэвид Уайз когда-то тоже занимался издательской деятельностью, а Эстелла составляла путеводители и писала статьи. Они много путешествовали. Джуно нравилась обоим, и они явно надеялись на то, что она войдет в их семью.
      По рекомендации Джона Флетчера Джуно пригласили на лето художником-декоратором в Окгемптонскую театральную компанию в Девоне. Она страшно обрадовалась, а Шеп огорчился.
      - До Девона добрых четыре часа на машине, если ехать с бешеной скоростью, - сказал он. - Я не смогу видеться с тобой.
      - Дорогой, ведь ты обожаешь гонять на бешеной скорости и будешь приезжать ко мне на уик-энды. Или, отправившись поездом, займешься в Дороге своими рукописями. К тому же это временная работа, на одно лето.
      - А как же наш отпуск? - не уступал Шеп. - Я думал, все решено.
      - С отпуском придется подождать, а осенью мы сможем съездить в Грецию.
      - Осенью, черт возьми, я буду слишком занят.
      - Ах, Шеп, прости, но меня рекомендовал туда Джон, дав мне шанс сделать имя. Я не могу упустить такую возможность.
      Кончилось тем, что Шеп сам отвез Джуно в Окгемптон и помог устроиться в общежитии, после чего они устроили пикник с цыпленком и пивом в уединенном местечке на берегу реки Торридж. Воды реки поблескивали в лучах предзакатного солнца.
      - Мне невыносимо думать, что ты будешь работать с этими мускулистыми театральными суперменами.
      Смотри не влюбись в кого-нибудь.
      Джуно заглянула в грустные голубые глаза Шепа и взяла его за руку:
      - Этого не случится. Я слишком счастлива с тобой и буду ужасно скучать по тебе. Надеюсь, ты будешь приезжать ко мне при первой возможности, да?
      - Придется. - Он поцеловал ее. - Не могу же я целовать тебя по телефону.
      Джуно притянула Шепа к себе и страстно ответила на его поцелуй, потом легла на спину, сунула руки под его одежду и почувствовала, как он напрягся.
      - Пойдем к тебе, - прошептал Шел.
      - А чем плохо здесь?
      - Не дури, Джуно.
      - Но вокруг ни души - Нельзя! Не могу же я оглядываться.
      - Я буду сама посматривать через твое плечо.
      - Боюсь, он не встанет.
      - Наглая ложь! Он уже в боевой готовности. - Чтобы подтвердить свои слова, она расстегнула молнию на его брюках.
      - Представляю, чем это кончится. - Шеп улыбнулся. - Респектабельный издатель арестован за эксгибиционизм!
      Джуно усмехнулась.
      - Я покажу тебе местечко, где его можно спрятать. - Она быстро разделась.
      Они занимались любовью на берегу реки. Может, это теплые лучи солнца так подействовали на него, но Шеп проявил себя лучше, чем обычно. И вот Джуно изогнулась и вскрикнула, а мгновение спустя Шеп содрогнулся и, тяжело дыша, замер.
      - О Боже, Джуно... Джуно!
      Над их головами жужжала муха, и Джуно смахнула ее с плеча Шепа.
      - О, почеши там, - томно пробормотал он.
      - Не пора ли нам одеться? - спросила наконец Джуно.
      - Не хочу одеваться. - Шеп уткнулся в ее шею.
      Заметив неподалеку пивную бутылку, она осторожно потянулась к ней, обхватила за горлышко и подбросила в воздух. Бутылка с шумом упала в кусты рядом с ними.
      Испуганный Шеп вскочил и, схватив брюки, прикрылся ими.
      - Кто здесь?
      - Спокойно, Уайз. Вы арестованы. Вашей карьере конец.., ваша репутация погибла. Вашей спутнице всего четырнадцать лет... - твердо проговорила Джуно и тут же разразилась хохотом. - Ох, Шеп! Если бы только ты видел себя сейчас!
      - Ах ты, чертовка! - Он бросил в нее свои брюки. - Ты мне за это заплатишь! - Пригвоздив руки Джуно к земле, он начал щекотать ее. Девушка извивалась и визжала.
      - Перестань! - задыхаясь от хохота, закричала она. - Да перестань же, я не шучу!
      - Проси прощения!
      - Прости.
      - Скажи, что любишь меня.
      - Я тебя люблю.
      Он перестал щекотать ее.
      - Повтори еще раз.
      - Я люблю тебя. - Вцепившись в Шепа, Джуно потянула его к себе.
      ***
      В то лето в репертуаре Окгемптонского драматического театра были "Как вам это нравится?", "Розенкранц и Гильденстерн мертвы" Стоппарда, "Оглянись во гневе" Джона Осборна и "Как важно быть серьезным" Оскара Уайльда Джуно еще никогда не работала с таким напряжением. Отвечая за декорации и освещение, она стремилась сделать все как можно лучше, вкалывала по пятнадцать часов в сутки и вставала с первыми лучами солнца. Редкие свободные минуты Джуно проводила на репетициях.
      Актерский состав подобрался сильный. Основную часть группы составляла молодежь, получившая серьезную профессиональную подготовку либо в Лондонской академии музыки и театрального искусства, либо в Королевской академии театрального искусства - двух самых престижных учебных заведениях. Однако один из актеров, Ян Кэмбурн, с гордостью утверждал, что нигде не учился. Между тем именно он был самым талантливым и привлекал к себе какой-то стихийной чувственностью, хотя особой красотой не отличался.
      Джуно раздражало его самолюбование. Ян считал, что для театра он дар Божий, а с женщинами вел себя как сущий дьявол. Он флиртовал налево и направо и, видимо, переспал за лето с большинством актрис из труппы.
      Проходя мимо Джуно, Ян всякий раз похлопывал ее по заднице, что приводило девушку в ярость.
      Шел, если ему удавалось вырваться, приезжал в субботние вечера, к концу спектакля, и всегда привозил деликатесы: сыр, шоколад, багеты с хрустящей корочкой, паштет, шотландскую копченую лососину, ветчину и вино.
      Воскресенья принадлежали им. Молодые люди отправлялись в "ягуаре" на дикие каменистые пляжи северного побережья и, миновав небольшие селения на берегу Бедфордского залива, оказывались в уединенном, закрытом огромными скалами месте Бристольского залива, где купались в холодной воде и наслаждались видом ближних лугов, заросших дикими гелиотропами.
      Иногда они отправлялись к югу, на более приветливое побережье Английского канала, или следовали вдоль реки Дарт, мимо яблоневых садов и сонных деревушек.
      Эти воскресные вылазки действовали на Джуно как бальзам после напряженной восьмидесятичасовой недели. Подумывая о том, не купить ли когда-нибудь небольшой коттедж в Девоне, она не могла решить, чему отдать предпочтение: бодрящей суровости севера или тихому очарованию сельского юга. Ее мечты все чаще связывались с Шепом. Джуно не испытывала к нему страстной любви, но ей было хорошо с Шепом. Он во многом напоминал Алекса. С ним можно было часами разговаривать, но и молчание не тяготило ни одного из них.
      Конечно, Шеп не внушал ей таких чувств, как Алекс, но ведь жизнь продолжалась.
      Джуно работала с окгемптонской труппой на износ и вечерами, смертельно усталая, падала на кровать, однако наутро горела желанием снова взяться за дело Она еще в Лондоне сделала предварительные эскизы декораций, но, приехав на место, внесла изменения соответственно размерам сцены и требованиям заказчиков.
      Декорации к пьесе "Как вам это нравится?", открывающей сезон, не вполне удовлетворяли ее, хотя все отзывались о них весьма положительно. Работа над декорациями к пьесе "Оглянись во гневе" оказалась особенно трудной: воссоздавая мрачную атмосферу драмы Осборна, Джуно вспоминала о самых неуютных и неприятных местах, где ей когда-либо случалось бывать.
      Художественное оформление "Розен кранца и Гильденстерна" обернулось для нее триумфом, ибо она дала волю творческому воображению, а это сказалось на декорациях и освещении сцены. Сюрреалистические эффекты, навевающие ужас, отметил один лондонский критик. Прочитав его статью, Джон Флетчер и Урсула приехали взглянуть на все своими глазами.
      - Я горжусь тобой, Джуно, - сказал Джон за кружкой пива в гостинице "Черный лебедь". - Я хорошо тебя подготовил.
      - Ах, Джон, - возразила Урсула, - Джуно попала сюда благодаря своему таланту.
      - Нет, талант привел меня к вам, Джон, а сюда я попала только благодаря вам и очень благодарна за это.
      - Просто я не позволил тебе пойти на панель в искусстве, - пошутил Джон. - А если серьезно, то у тебя зоркий глаз. В театре важно понять, что разбудит воображение зрителя и позволит ему домыслить остальное.
      А как у тебя с Шепом? Он еще не предлагает тебе декорировать детскую комнату или гостиную?
      - Прекрати, Джон, - вмешалась Урсула. - Это личное дело Джуно.
      Джон похлопал жену по плечу.
      - Пока мы с Джуно заняты общим делом. Так что скажешь, Джуно? Вернешься осенью ко мне?
      - Конечно. Если только прибавите жалованье, - рассмеялась девушка. Не знаю, как у нас с Шепом сложатся отношения дальше, но пока то, что сейчас, вполне устраивает меня. А вот от своих честолюбивых планов я не откажусь даже ради него.
      - Умница! Именно это я и надеялся от тебя услышать. Кстати, осенью, возможно, подвернется работа, за которую нам неплохо заплатят. Ты ведь знаешь, время от времени я люблю заняться тем, что приносит не только моральное удовлетворение. Тебе тоже кое-что перепадет.
      Мимо их столика прошел Ян Кэмбурн с двумя кружками пива в руках.
      - Эй, Джуно, так ты сегодня ночью снова придешь ко мне?
      - Только во сне, Ян.
      - Это тот молодой человек, который играл Розенкранца? Он очень талантлив, - сказала Урсула.
      - А еще более нагл.
      - О! Не назревает ли здесь роман?
      - Нет, Джон.., это исключено. Даже если член Яна так же велик, как его самомнение.
      - Не забудь рассказать, когда это проверишь.
      Джуно рассмеялась:
      - В некоторых случаях если женщина говорит "нет", то это действительно означает "нет".
      - Конечно.., я так и понял.
      ***
      В один из уик-эндов Шепу не удалось приехать, а семеро из труппы решили отправиться на целый день в Дартмур. Джуно сначала отказалась составить им компанию, желая отдохнуть и почитать дома, но чудесная погода соблазнила и ее. Они поехали на ферму, чтобы взять напрокат лошадей и покататься верхом по глухим аллеям Дартмурского национального парка.
      По высокому голубому небу плыли белые пушистые облака, такие же мирные, как стада овец, пасшихся на залитых солнцем склонах холмов. В их компанию входили: Мик Уайт, плотник из команды Джуно, его подмастерье Джастин Гидли, Ян Кэмбурн; Генри Бакленд, игравший Гильденстерна, и две актрисы - Розали СентИв и Клэр Рид.
      Через несколько часов они добрались до дубовой рощи. В протекавшем здесь ручье водилась форель. Молодые люди наловили рыбы, разожгли костер и поставили варить уху. Ян Кэмбурн угостил всех настоящим мексиканским мескалем, и вскоре все ощучили, что изменилось восприятие окружающего мира: цвета стали казаться ярче, а звуки старого леса - таинственнее.
      - Неподалеку отсюда, - сказал Ян, открывая бутылку пива, - жил легендарный разбойник Том Блэкторн, преследовавший богатых купцов и невинных девушек. Вот в таких же зарослях он обирал до нитки путников и развлекался с девушками.
      - Том Блэкторн? Никогда о таком не слышал, - заметил Джастин. - Он был вроде Робина Гуда?
      - Ничего похожего, - возразил Ян. - Он грабил богатых, но все оставлял себе. Том был очень привлекателен: крупный, под два метра ростом с густыми кудрявыми волосами и бицепсами, - Ян вытянул и продемонстрировал свою руку, - как у кузнеца, с синими, как море, холодными глазами.
      - То есть весьма смахивал на тебя.
      Ян улыбнулся:
      - Матери пугали им непослушных дочерей, но те все же наведывались на болота, ибо слышали, что Том не только легендарный разбойник, но и несравненный любовник.
      - А как же иначе? Это всегда взаимосвязано, - рассмеялась Клэр.
      - Раз в год Том Блэкторн похищал красивую девушку и уводил ее к себе логово, в самую чащу леса. Отцы и братья, соседи и друзья отправлялись на поиски, но ни разу не напали на след. В лесных дебрях Том чувствовал себя как дома. Ровно через шесть месяцев он возвращал девушку в обмен на большой выкуп и снова скрывался...
      - А девушке он не причинял вреда?
      - Нет, но после этого ни один мужчина не мог сделать ее счастливой. Многие из этих девушек наложили на себя руки, ибо не хотели жить без Тома. Другие до самой старости надеялись, что он вернется к ним. Самые же юные продолжали ходить на болота, страстно желая стать хоть на полгода избранницами Тома.
      - И что же с ним случилось потом? - спросила Джуно.
      - Молва утверждает, что он заразился триппером и умер, - пошутил Джастин.
      - Нет, парень, ошибаешься. Он все еще гуляет по этим лесам и болотам.
      - Только вот девственницу Том, наверное, не встречал уже лет пятьдесят, - рассмеялся Мик.
      Ян печально кивнул:
      - В двадцатом веке Тому Блэкторну пришлось пойти на компромиссы.
      Лошади мирно пощипывали траву. Розали Клэр и Джастин решили искупаться в холодном ручье. Мик и Генри, взявшись за руки, исчезли. Джуно ходила по поляне, собирая цветы, и яркие краски напоминали ей фейерверк Под воздействием мескаля у девушки разыгралось воображение: она представила себе, как по лесной тропе много лет назад проезжали богатые купцы, а за кустами ей чудился Том Блэкторн, подстерегающий свою добычу. Джуно слышались голоса поющих девушек и крики мамаш, зовущих домой любимых чад.
      Вдруг кто-то обхватил Джуно сзади и зажал ей рот рукой:
      - Ты станешь невестой Тома Блэкторна на этот сезон!
      Извернувшись, Джуно ударила незнакомца локтем.
      Он вскрикнул и отпустил ее. Джуно, выронив букет, со всех ног помчалась по тропинке. Тяжелые шаги преследовали ее.
      - Ты будешь моей! От Тома Блэкторна еще никому не удавалось уйти.
      Джуно, рассмеявшись, оглянулась:
      - Не догонишь, я бегаю быстрее, чем ты. - И тут же, за что-то зацепившись, упала в папоротники. Том Блэкторн навалился на нее.
      - Я давно тебя заприметил. Ты самая красивая девушка в деревне и теперь - моя. Тебе не удастся уйти.
      - Мне придется остаться до весны?
      - Нет, навсегда. Старина Том Блэкторн нашел то, что искал.
      Он поцеловал ее, и оба быстро разделись. Джуно казалось, что на ней не джинсы и майка, а длинное крестьянское платье со шнуровкой на лифе, а одежда Яна на вид и на ощупь походила на ту, что носили в прошлом веке. Только лес оставался все тем же.
      Молодые люди наслаждались друг другом жадно и страстно. В Джуно снова заговорили те дикие, звериные инстинкты, которые высвободил когда-то Макс Милтон. Они пугали девушку, но словно освобождали от тяжелого обременительного панциря. Легендарный разбойник грубо овладел ею. Джуно впилась ногтями в его спину, и укусила за плечо, и, первая достигнув оргазма, пронзительно вскрикнула. Ян все еще был в ней - сильный и неистовый.
      Потом ощущения внезапно изменились, и песня леса зазвучала в иной тональности. Ян стал нежен, как влюбленный трубадур романтического века, а Джуно из деревенской девушки превратилась в леди, хозяйку замка.
      На этот раз они достигли кульминации вместе, и это казалось первобытно-чистым и сладостным, как незатейливая песенка малиновки, сидящей на дереве. Да и что, в сущности, отличает эту птичку от тех, что пели в средние века? И сами Ян и Джуно могли бы вот так же заниматься здесь любовью во все времена.
      Солнце клонилось к закату, от легкого ветерка зашелестела листва. Ян и Джуно, прижавшись друг к другу, слушали голоса леса.
      Издали кто-то позвал их. Уже вечерело, а лошадей следовало вернуть до наступления темноты.
      Джуно поднялась:
      - Ну что ж, Том Блэкторн, шесть месяцев истекли.
      Мне пора. - Она оделась.
      - Ты уйдешь из леса, но не от меня. В этом виноват не мескаль, а мы сами. Ты и я. Джуно и Ян. Такова реальность, и от нее никуда не денешься.
      ***
      Всю следующую неделю Джуно жила как во сне. Как одержимая она работала над декорациями к пьесе "Как важно быть серьезным", закрывающей сезон. Потом появлялся Ян Кэмбурн, наглый, уверенный в себе великолепный самец. В сексе он и Джуно превосходно дополняли друг друга.
      Постепенно ей открылось в нем нечто скрытое от других. Ян родился в Корнуолле, в простой многодетной семье. Отец его рыбачил, мать была портнихой. С детских лет мальчик не вылезал из кинотеатра, а потом, стоя перед зеркалом, имитировал мимику и жесты любимых кинозвезд: как это сделал бы Стив Маккуин? Как сказал бы это Ричард Бартон? Как выразил бы то или иное чувство Майкл Кейн? В шестнадцать лет Ян открыл для себя поэзию Дилана Томаса и зачитывался его стихами, однако скрывал это от одноклассников, опасаясь их презрения. Он и сам начал писать стихи. Узнав об этом, Джуно заинтересовалась ими. Слабые, сентиментальные и подражательные, они подкупали своей Искренностью.
      ***
      И все же основу их отношений составлял секс, безудержное влечение друг к другу. Джуно понимала, что это мимолетная любовная интрижка, но даже во время работы думала только о Яне. Шепа она вспоминала неохотно и с чувством вины. Добрый и порядочный Шеп был ей очень дорог. Отдаваясь Яну, Джуно оправдывала себя тем, что это всего лишь летний роман, а ей после работы необходима разрядка.
      Джуно рассказала Яну о Шепе, а он ей об Элис, с которой познакомился в Лондоне два года назад, когда впервые приехал из Корнуолла, чтобы попытать счастья на сцене. Элис, хозяйка антикварной лавки, жила в квартире над магазином, где поселился и он. Элис старше Яна. Как поняла Джуно, их связь теперь почти прекратилась, и за все лето Элис ни разу не навестила его.
      Шеп приехал в следующий уик-энд. После спектакля они пошли в "Черный лебедь", Джуно выпила лишнего и дома, сославшись на боли в желудке, отказалась заниматься любовью. Утром Шеп предложил ей поехать в Ленде Энд. По дороге они почти не разговаривали, хотя молчать теперь было куда труднее, чем прежде.
      Когда они добрались до места, настроение у Джуно совсем испортилось. Остановившись в небольшом пабе, молодые люди заказали рыбу и чипсы.
      - В чем дело, Джуно? Что с тобой происходит?
      - Ничего.
      - Нет уж, выкладывай! За всю дорогу ты не произнесла и нескольких слов. Даже на мои шутки не реагируешь.
      Она пожала плечами:
      - Не знаю, что сказать.
      - Может, тебя обидело, что я не приехал в прошлую субботу? Но мне не удалось вырваться, дорогая. У меня была деловая встреча с Борисом Теннерсли. Надеюсь, ты не думаешь, что я завел интрижку?
      Джуно посмотрела в окно. Небо потемнело, с океана надвигались грозовые тучи.
      - Нет, не думаю, но была бы рада этому.
      Шеп побледнел.
      - Понятно. Значит, все-таки один из мускулистых героев-любовников...
      - Это не то, что ты вообразил.
      - Неужели? А что же?
      - Шеп.., я не хотела бы обидеть тебя...
      - Еще бы! Бедняжку Шепа нельзя обижать. - Он через силу улыбнулся.
      - Я и сама не понимаю, что происходит. Все так неожиданно. Я в растерянности . Это, конечно, пустяк, но...
      - Сомневаюсь, что пустяк. Кто он? Розенкранц или Гильденстерн? Нет, пожалуй, не Гильденстерн... Он смахивает на "голубого". Должно быть, это тот самовлюбленный валлиец?
      - Он не валлиец.
      - Пусть так. - Он бросил на стол деньги. - Пойдем.
      Шеп вел машину на предельной скорости и включил радио, чтобы не поддерживать разговор. Зайдя к Джуно, он молча собрал свои вещи.
      - Может, выпьешь чаю? Давай поговорим. Не уезжай такой рассерженный.
      - Не уезжай рассерженный.., просто уезжай. Ты это имела в виду?
      - О, Шеп, прости меня. Я не хочу, чтобы все так кончилось, потому что люблю тебя...
      - Что это значит? Я должен, как преданный пес, ждать, пока ты примешь решение?
      - Нет, конечно же, нет. Это было бы несправедливо.
      - А разве справедливо заставить меня приехать сюда и оглушить таким сообщением! Подобные известия отправляют почтой.
      - Я просто хотела видеть тебя, а ты изображаешь меня хладнокровной, расчетливой мерзавкой. Я совсем запуталась, Шеп. - Джуно расплакалась.
      Шеп вздохнул.
      - Меня оставили с носом, а плачешь ты? - Он положил руку ей на плечо. - Ладно, не расстраивайся. У тебя все пройдет. Такое рано или поздно у всех проходит. - Он поцеловал ее и подхватил свою спортивную сумку. - До свидания, Джуно. Но я не стану ждать, когда это пройдет.
      Услышав, как он нажал на стартер, она хотела выбежать и попросить его вернуться. Ведь ее чувства к Шепу не изменились. Просто Ян так заполнил собой жизнь Джуно, что ни для кого другого там не осталось места.
      Когда шум мотора растаял вдали, Джуно совсем приуныла и подумала, что, наверное, совершила сейчас самую большую ошибку в своей жизни. Что ж, так тому и быть. Она накинула куртку и отправилась в "Черный лебедь", где надеялась встретить Яна.
      ***
      На сцене леди Брэкнелл с пристрастием допрашивала мисс Призм, где находится дамская сумочка. Зал то и дело взрывался от хохота Шла последняя неделя сезона, и пьеса "Как важно быть серьезным" пользовалась необычайным успехом.
      Простота декораций стоила Джуно немало труда.
      Ограниченность финансовых средств и размер сценического пространства заставили ее напрячь творческое воображение и добиться такого светового эффекта, при котором один комплект декораций предстал в трех видах. Результат превзошел все ожидания. И зрители, и критики были в восторге.
      Ян, в свою очередь, удивил Джуно. Она знала, что он талантлив, видела его в других пьесах, но не подозревала, что ему по силам и комедийная роль. Природное бесстыдство позволило Яну воплотить истинный образ Алджернона, наглеца и дамского угодника, а его сочные реплики вызывали у публики такой смех, какого еще не слыхивали стены этого театра.
      Актеры несколько раз выходили на бис, потом Джуно включила свет в зрительном зале. Когда она появилась в артистической уборной, Ян уже разгримировался и надел джинсы.
      - Осточертела эта старая леди Брэкнелл с ее огуречными сандвичами, сказал он.
      Джуно поцеловала его.
      - Я знаю, тебе не нравится эта пьеса, но играл ты превосходно, как прирожденный комик.
      - Я прирожденный любовник. Тебе это известно.
      Решай, отправимся в "Лебедь" или сразу в постель?
      - Пожалуй, в постель.
      - Умница. - Он шлепнул ее по ягодицам. - Мы устроим нечто особенное. Отпразднуем конец сезона.
      - Глупенький, сегодня только пятница. А завтра предстоит еще один спектакль.
      - Да.., но завтра приезжает Элис. Разве я тебе не сказал?
      - Нет... - Джуно похолодела.
      Ян надел сорочку.
      - Такие вот дела.
      - Зачем она приезжает? Ты не сообщил ей о нас?
      - Мы оба свободны и знаем, что за долгое лето всякое может случиться.
      - Значит, для тебя это просто "всякое"? Ничего не значащий эпизод?
      - Любовь моя, мне казалось, ты все поняла. Без Элис я просто пропал бы. Но ты тоже чудесная женщина. Зачем прекращать наши отношения? Мы можем встречаться и в Лондоне.
      - Но ты будешь жить с ней.
      - Ну да... Так уж получается. - Он говорил спокойно, но не решался посмотреть в глаза Джуно. - Эй, перестань! - Ян накинул куртку. - Я не хочу, чтобы это испортило нам настроение. У нас впереди еще целая ночь.
      - Черт бы тебя побрал, сукин сын! - закричала Джуно. - Значит, я для тебя просто очередная подстилка? И как это я связалась с тобой? Почему только не послушалась своей интуиции?.. Ведь ты мне даже не нравился!
      - Перестань, не делай из мухи слона... Ведь в сущности ничего не изменилось.
      - Что правда, то правда! Ты остался тем же мерзавцем, каким был всегда.
      Бросившись вон из комнаты, Джуно услышала его слова:
      - Так, значит, сегодня ты не придешь ко мне?
      ***
      Следующий день был для Джуно настоящей пыткой.
      После полудня приехала Элис и сразу же по-хозяйски завладела Яном. Вся труппа сочувствовала Джуно, и это бесило ее.
      Она не ожидала от Яна ничего подобного. Последние три недели он был таким любящим, внимательным и даже не изменял ей! Джуно почти поверила, что его прежнее волокитство закончилось, когда Ян встретил ее и стал однолюбом. Теперь, видя его с Элис, она поняла, что он, возможно, и впрямь однолюб.
      Джуно и сама не помнила, как прожила этот день.
      После спектакля она даже отправилась на вечеринку, посвященную окончанию сезона, однако почти не пила, боясь потерять контроль над собой и устроить сцену чего, несомненно, ожидал Ян. Зачем доставлять ему удовольствие?
      Наутро Джуно уехала ранним поездом, чтобы ни с кем не прощаться.
      Торопиться в Лондон ей было ни к чему. Все равно Джуно там никто не ждал.
      Глава 21
      Как и предсказывал Шеп, Саймон Перье остался в Голливуде. Однако, не желая навсегда расставаться со своей квартирой, он позволил Джуно задержаться там.
      В августе, в перерыве между съемками, он побывал на Адам-энд-Ив-Мьюз и убедился в том, что Джуно аккуратна и обязательна. За это время она купила кое-какие предметы мебели, отлично вписавшиеся в интерьер. Отбывая в Лос-Анджелес. Перье попросил Джуно уведомить его за два месяца, если у нее изменятся планы.
      Первые месяцы после возвращения в Лондон Джуно мечтала встретить Шепа и везде, где только бывала - на спектаклях, в картинных галереях, на вечеринках, - искала его глазами. Иногда, оставаясь вечером одна, она набирала его номер, но клала трубку на рычаг, не дожидаясь гудков. Джон и Урсула Флетчер устроили пятого ноября многолюдную вечеринку, чтобы отпраздновать Ночь Гая Фокса <Вечером 5 ноября по традиции отмечают раскрытие "Порохового заговора" В 1605 году католики, чтобы убить короля Якова I, подложили бочки с порохом под здание парламента, куда должен был прибыть король В эту ночь сжигают чучело Гая Фокса (главы заговора) и устраивают фейерверк.> и без ведома Джуно пригласили Шепа. Но он прислал записку, объяснив, что не сможет прийти, поскольку в это время должен быть в Германии на книжной ярмарке.
      Джуно часто разговаривала по телефону с Лидией.
      Алекс куда-то исчез, и подруги очень беспокоились за него Его последнюю пьесу сняли с репертуара театра на Кристофер-стрит в октябре. Она шла менее месяца, несмотря на неплохие отзывы прессы. Алекс вложил в постановку собственные деньги и потерял больше, чем мог себе позволить. Теперь никто не знал, где он.
      Перед Рождеством, взяв отпуск на неделю, Джуно отправилась в Санта-Фе. В рождественское утро, когда она с родителями пила "мимозу", раздался телефонный звонок.
      - Возьми трубку. - Холлис улыбнулся дочери. - Когда ты здесь, звонят только тебе.
      Это был Алекс.
      - Дорогой, я тоже желаю тебе веселого Рождества, но куда ты исчез? Мы с Лидией крайне встревожены.
      - Мне пришлось ненадолго уехать. Прости, что заставил вас беспокоиться, но мне не хотелось ни с кем говорить.
      - С тобой все в порядке, Алекс? Откуда ты звонишь?
      - Я вернулся в Нью-Йорк и только что разговаривал с Лидией. Она сказала, что ты уехала домой Как дела?
      - Нормально. Тружусь у Джона до седьмого пота, а в остальном все более или менее спокойно.
      - С Шепом отношения не наладились?
      - Нет. Боюсь, мы порвали окончательно. Чем ты сейчас занимаешься? Пишешь новую пьесу?
      Алекс невесело рассмеялся:
      - Не поверишь, но.., я поступил на работу в рекламное агентство.
      - Ты, должно быть, шутишь?
      - Все не так уж плохо. Я могу позволить себе новые Носки, сорочки и двухразовое питание...
      - Неужели ты.., сидишь в конторе с девяти до пяти?
      Невероятно! Ну и как?
      - Пока не знаю. Я только начал, так что на твой вопрос отвечу месяцев через шесть.
      - Надеюсь, ты не бросил писать?
      - Не знаю, что и сказать, Джуно. - Алекс вздохнул. - Мне нужно сменить род занятий.
      - Понимаю.
      - Не беспокойся обо мне. В агентстве меня любят.
      Писатель-неудачник здесь котируется почти как член королевской семьи.
      Джуно рассмеялась, но ее огорчило, что Алекс так говорит о себе.
      - Ты не остановишься в Нью-Йорке на обратном пути? Я очень скучаю по тебе, Джуно. Вот бы посидеть вместе и поговорить!
      - Я бы с радостью, Алекс, но не могу. Меня едва отпустили на Рождество У нас через две недели премьера.
      - Все ясно. Вскоре еще позвоню. Я люблю тебя, Джуно. Береги себя.
      - Я тоже люблю тебя, Алекс. Веселого Рождества!
      ***
      Узнав о проблемах Алекса, Джуно поняла, что ей очень повезло, ибо она занималась любимым делом и еще получала за это деньги. В ту зиму у Джона Флетчера готовили оформление к трем серьезным премьерам. Он и Джуно нередко засиживались далеко за полночь. Урсула шутила, что заподозрила бы Джуно и своего мужа в интрижке, если бы не знала так хорошо эту девушку.
      Однако Джуно выкраивала время и для развлечений.
      Получив от родителей лакомства и специи, она устраивала по воскресеньям пиршества и потчевала приятелей экзотическими яствами. Мужчина в ее жизни так и не появился, но благодаря множеству знакомых Джуно не чувствовала одиночества. Несколько пасмурных, дождливых дней в марте и начале апреля она скоротала с женатым швейцарским кинопродюсером, но продолжать отношения ни один из них не хотел, поэтому все закончилось с первыми лучами весеннего солнца.
      Снова получив приглашение поработать в Окгемптоне, девушка, прежде чем принять его, выяснила, не будет ли там Яна Кэмбурна.
      В мае в Лондон приехали на неделю Холлис и Мэри Джонсон. Они ходили в театры, музеи и на концерты, а потом Джуно взяла отпуск и отправилась с ними в долину Луары навестить Лидию.
      На Холлиса и Мэри замок Мурдуа произвел огромное впечатление, но еще больше их поразило то, как ловко справляется со всем Лидия. Между тем все трое заметили, что она не радуется жизни, и это казалось странным в молодой обеспеченной женщине.
      Однажды вечером подруги допоздна засиделись вдвоем. Джуно спросила Лидию, что ее беспокоит, но та заверила ее, что вполне счастлива.
      - Конечно, наша сексуальная жизнь снова несколько замерла.., но этого и следовало ожидать после рождения ребенка...
      - Лидия, но Индии уж больше года!
      - Да... Ну что ж, надеюсь, в конце концов все наладится. А как твои дела?
      - Не о чем рассказывать.
      Лидия усмехнулась:
      - Увы, сексуальной революции мы не совершили. А ведь как славно проводили время в Йеле и в Париже!
      - Интересно, что у Алекса. - Джуно взглянула на часы. - Сколько сейчас в Нью-Йорке?
      - Семь или восемь. За столько лет я так и не усвоила этого. Давай позвоним ему.
      Лидия набрала номер.
      - Привет, Лидия, - ответил женский голос. - Это Тори. Алекс вышел купить шампанское... Мы решили отпраздновать.., угадай, что?.. Нашу помолвку!
      - О!.. Это замечательно, Тори! - Скорчив гримасу, Лидия многозначительно взглянула на Джуно и беззвучно произнесла одними губами: "Он женится". Та раскрыла рот от удивления. - Вы уже назначили дату?
      - Да. Семнадцатое августа. В доме моих родителей в Уэстчестере. Надеюсь видеть тебя и Стефана.
      - Да-да, конечно. Передай Алексу привет и поздравления.
      Повесив трубку, Лидия покачала головой:
      - Неужели Алекс женится? Да еще на ней!
      - Когда ты с ней познакомилась?
      - В Нью-Йорке, в марте. Надо отдать ей должное, она настоящая красавица и довольно мила. К тому же богата. Ее отец - владелец "Гембл технолоджи". Но она показалась мне какой-то пресной, совсем без огонька.
      Джуно рассмеялась:
      - Не то что мы, а?
      - Я и в самом деле не могу понять, что он в ней нашел.
      - Пути Господни неисповедимы. Знала бы ты, с кем иногда связывалась я!
      - Но ведь ты не выходила за них замуж. - Лидия закурила сигарету. Впрочем, не мне говорить об этом.
      ***
      Джуно, находившаяся в Окгемптоне, не была на бракосочетании Алекса и радовалась тому, что у нее есть благовидный предлог избежать поездки. Вернувшись той осенью в Лондон, она сразу же занялась подготовкой декораций к пьесе о леди Грегори, одной из основательниц ирландского национального театра.
      В день премьеры супруги Флетчеры и Джуно в новом платье сидели в зрительном зале. Во время антракта девушка прошлась по фойе, с интересом прислушиваясь к тому, что говорят зрители, и обмениваясь приветствиями со знакомыми. Она и Шеп Уайз увидели друг друга одновременно.
      - Джуно! - радостно воскликнул он. - Как я рад! - Он представил свою спутницу, миловидную брюнетку:
      - Констанс Эгнью. - Все трое побеседовали о пьесе и декорациях. Перед началом второго акта Констанс, извинившись, отлучилась.
      - Ну, как ты живешь? - спросил Шеп.
      - С головой в работе. - Джуно помолчала. - Я скучала по тебе, Шеп.
      - Что же не позвонила?
      - Боялась, что ты не захочешь со мной разговаривать. К тому же Алекс сказал мне, что ты с кем-то встречаешься.
      - Это все в прошлом. А что у тебя?
      Она пожала плечами.
      - У меня никого нет.
      - Можно тебе позвонить?
      - Буду рада. Я живу там же. - Джуно рассмеялась. - Благодаря голливудизации Саймона Перье.
      ***
      Они снова сошлись. Все стало как прежде. Их связывали общие интересы, чувство юмора и секс. Ссоры возникали очень редко.
      На Рождество они поехали к родителям Шепа, где их ждал веселый традиционно английский рождественский обед с жареным гусем, фаршированным каштанами, и сливовым пудингом. Под вечер прибыли друзья Уайзов, и все общество пело хором рождественские гимны и разыгрывало шарады.
      Шеп подарил Джуно прелестную модель викторианского театра, изготовленную из картона, цветной бумаги и бархата, а она ему - дорожный несессер.
      Поздним вечером, когда все отправились спать, Шеп налил две рюмочки коньяку, и они с Джуно выпили их, сидя на ковре перед камином.
      - Я впервые провожу Рождество вдали от Санта-Фе и думала, что мне будет грустно, но все оказалось великолепно. Твои родители такие милые и гостеприимные!
      Шеп поцеловал ее.
      - Только родители? А как же я?
      - А ты любимый и гостеприимный. - Джуно улыбнулась и взяла его за руку. - С тех пор как мы снова вместе, мне хорошо.
      - Не просто хорошо, а замечательно! - Шеп обнял Джуно за плечи, и они долго смотрели на пламя в камине. - За последние недели я много думал о тебе, - начал Шеп. - О нас. Мне пора остепениться. Я еще никогда никого не любил так сильно, как тебя, Джуно. Давай сделаем решительный шаг.., и поженимся.
      На Джуно смотрели любящие глаза Шепа.
      - Признаться, я тоже думала об этом. Я люблю тебя, Шеп.
      - Ты меня любишь, - сказал Шеп, - но согласна ли выйти замуж?
      - С радостью.
      ***
      Джуно не сомневалась, что любит Шепа, и хотела выйти за него замуж. Но каждый раз, когда Шеп пытался уточнить день свадьбы, она уклонялась от ответа, словно что-то ее останавливало.
      Шеп обещал не препятствовать карьере Джуно. Сам он много работал, часто задерживался допоздна и с пониманием относился к ее увлечению театром. Шеп хотел одного: заставать Джуно дома, возвращаясь из издательства.
      Однако у нее был ненормированный рабочий день. Задерживаясь из-за авралов, она не могла ни уйти домой, ни приготовить ужин, ни провести с Шепом уик-энд. Тем не менее Шеп уверял ее, что все это легко уладить.
      От сознания того, что брак с Шепом свяжет ее навсегда, Джуно бросало в дрожь. И все же если уж выходить замуж, то только за Шепа. Алекс женат, и нечего питать тщетные надежды.
      Джуно и Шеп проводили вместе почти все свободное время. Частенько она ночевала у него, однако не переезжала к нему, желая иметь свой дом. Все это в совокупности заставляло ее под разными предлогами откладывать день свадьбы.
      ***
      Их вкусы не сходились в одном - в рок-музыке.
      Среди новых рок-групп, появлявшихся как грибы после дождя, особое внимание Джуно привлекала "Тьерра".
      Девушка следила за ее успехами, поскольку там теперь солировал ее старый знакомый из "Скрэп метал" Гарт Мичем, с которым она не виделась с 1971 года, после разрыва с Тони Силвером.
      В начале мая "Тьерра" давала концерт в Альберт-Холле. Джуно купила два билета, но Шеп идти не захотел, и она пригласила Клэр Рид. Они очень подружились за два сезона в Окгемптонском театре. Веснушчатая, рыжеволосая, Клэр всегда воспринималась по-разному: неприметная дурнушка порой превращалась почти в красавицу.
      Недавно она с успехом снялась в телесериале "Жизнь в призрачном мире". Исполненная ею небольшая роль слепой наследницы, получила положительные отзывы в прессе.
      Клэр пригласили на главную роль в мюзикле "Трилистник". Премьера должна была состояться осенью в одном из театров Вест-Энда.
      Поэтому Клэр отклонила предложение вернуться на летний сезон в Окгемптон, а Джуно еще не решила, как поступить. Шеп просил ее остаться в Лондоне, да и сама она колебалась, хотя и любила проводить летние месяцы в мирном Девоне.
      На концерте группы "Тьерра" Джуно и Клэр сидели в первом ряду.
      - Мне здорово повезло. - сказала Клэр. - Я еще никогда не сидела так близко от сцены на рок-концерте. Отсюда удастся как следует разглядеть твоего приятеля Гарта Мичема. Он великолепен.
      - Гарт не такой уж мне приятель. Мы не виделись лет пять, вряд ли он меня помнит.
      - Джуно! Боже мой, неужели это ты?
      - Ага! - воскликнула Клэр. - Кто-то все-таки тебя помнит!
      Со сцены спрыгнул Тони Силвер и обнял Джуно. За эти годы Тони раздобрел, волосы его заметно поредели, но одевался он по-прежнему как хиппи и все еще сопровождал группы в турне в качестве менеджера. Встреча с Джуно явно обрадовала его.
      - Дорогая, - начал он, - после концерта мы устроим вечеринку у Гарта. Пожалуйста, приходи вместе с подругой. - Тони взглянул на Клэр, нацарапал адрес на спичечном коробке и исчез.
      - Вот здорово! - выдохнула Клэр. - Может, мне удастся подцепить рок-звезду.
      Концерт прошел великолепно. Гарт Мичем, такой же стройный, смуглый и гибкий, приобрел опыт и научился ладить с аудиторией. Он и прежде был очень обаятелен, но теперь держался гораздо свободнее, приводил зрителей в неистовство, и даже Джуно невольно вскочила и начала танцевать под музыку. Она призналась себе, что Гарт очаровал ее.
      В его городской резиденции, в Кенсингтоне, гостей было не счесть. Тони Силвер сказал Джуно, что Гарт только что приобрел этот дом, продав первый альбом "Тьерры", снискавший огромный успех. Меблировка, однако, казалась небрежной и случайной. Джуно внимательно огляделась, считая, что каждая деталь может когда-нибудь пригодиться при оформлении сцены.
      Увидев Гарта, окруженного толпой почитателей и возбужденного после выступления, она вдруг поразилась тому, что пять лет пролетели так быстро. Заметив Джуно, Гарт направился прямо к ней.
      - Неужели предо мной та самая женщина с Дикого Запада? - Он поцеловал Джуно. - Что случилось? Ты совсем исчезла с горизонта. Где пропадала?
      - То здесь, то там. Я теперь живу в Лондоне.
      - Невероятно! И по-прежнему занимаешься освещением сцены?
      - И освещением, и оформлением. Я работаю у Джона Флетчера.
      - Ну и ну! Великолепно! Послушай... - Тут кто-то взял его за локоть и увлек за собой. - Я хочу поговорить с тобой, - крикнул он, обернувшись. Дай мне номер твоего телефона. Впрочем, ладно, я сам найду тебя!
      ***
      Через два дня в квартиру на Адам-энд-Ив-Мьюз доставили копченого лосося с запиской. Джуно прочла:
      "Помню, ты была без ума от этого деликатеса. Может, полакомимся им вместе завтра утром? Буду у тебя в девять. Гарт".
      Джуно решила, что это мило, но слишком самонадеянно. Удивительно, впрочем, что Гарт помнил не только ее, но и пристрастие Джуно к копченой лососине. В тот вечер ей предстояло встретиться с Шепом, а потом, как обычно, провести ночь у него, но отказаться позавтракать с кумиром Британии она не могла. К тому же любопытно узнать, с чего это Гарт решил встретиться с ней.
      Джуно встала пораньше и вымыла голову Долго перебирая туалеты, она наконец остановилась на своей повседневной одежде - джинсах и майке. В девять часов кофе был готов, а лососина, нарезанная ломтиками, уложена на блюдо. Подумав, она поставила на стол сливочный сыр и несколько сортов свежего хлеба. К девяти тридцати кофе остыл. Без четверти десять, когда Джуно уходила на работу, перед ее домом остановился розовый лимузин, из которого выскочил Гарт.
      - Куда это ты уходишь, девушка? Я думал, что у нас свидание за завтраком.
      - Мне пора на работу.
      - Но я умираю с голоду! Неужели у тебя не найдется полчаса для старого друга? Извини, что опоздал.
      Джуно улыбнулась:
      - Ладно, лососины у меня сколько угодно. Пойдем.
      Она разогрела кофе и налила Гарту. Они вспомнили старые времена и группу "Скрэп метал". Джуно откинулась на спинку стула.
      - Очень рада тебе, Гарт, но о чем ты хотел поговорить?
      - Разве мало того, что мы снова видим друг друга?
      - Достаточно, но кажется, это не все. Ты о чем-то умалчиваешь.
      - Значит, женщина с Дикого Запада умеет читать мысли? Уж не течет ли в твоих жилах индейская кровь?
      Да, ты права, есть у меня кое-что на уме. В конце июня мы уезжаем в турне по Штатам. Не махнешь ли с нами в качестве осветителя?
      Она покачала головой:
      - Соблазнительно, но, пожалуй, не получится. Я почти договорилась поработать летом в Окгемптоне.
      - Зачем тебе какой-то Ок-как-его-там? Знаешь, сколько заработаешь в этом турне? - Он назвал цифру.
      Джуно присвистнула:
      - Серьезно? Да на такие деньги я куплю себе "порше"!
      - Ну так что?
      - Мне надо подумать. Есть кое-какие личные обстоятельства.
      - Всего на три месяца! Он подождет тебя. Ладно, я накину еще пару тысчонок, чтобы покрыть расходы на ваши телефонные разговоры.
      - Я должна обсудить с ним это. Гарт.
      Джуно знала, что скажет Шеп, умолявший ее не уезжать в Окгемптон. А тут трехмесячное турне по Штатам с Гартом Мичемом и "Тьеррой"! И все же ему придется понять, что их отношения только укрепятся, если он предоставит Джуно свободу выбора.
      К тому же глупо отказываться от денег, каких ей не заработать и за двенадцать сезонов в драматическом театре. Джуно всегда стремилась к материальной независимости и старалась ее добиться.
      Но она знала себя. За пять лет ее влечение к Гарту не прошло, и на сей раз никто не помешает им сблизиться.
      Конечно, она помолвлена с Шепом, но ведь он будет за тысячи миль от нее!
      А вдруг повторится история с Яном Кэмбурном? Взывая к своему здравому смыслу, Джуно убеждала себя отказаться от этой работы. Но отказываться не хотелось.
      Она не сомневалась, что удержит Гарта на расстоянии, если, конечно, сама захочет.
      Глава 22
      Оглушительный рев толпы, сотрясавший "Мэдисон-Сквер-Гарден", напоминал извержение вулкана Кракатау. Группа "Тьерра" покинула сцену, но зал бушевал, вызывал музыкантов на сцену и буквально взорвался криками, когда они вышли на первый бис.
      Музыканты взяли свои инструменты, и рев усилился. Как только Гарт Мичем поднял руки над головой, Джуно залила сцену пурпурно-оранжевым туманом и ярким пятном высветила певца.
      - Спасибо.., спасибо... - Он ждал, когда аудитория успокоится. Спасибо, друзья мои. А теперь мы исполним новую песню.., написанную мною. Я впервые пою "Женщину с Дикого Запада".
      Толпа взревела от восторга, Гарт тронул струны гитары и, круто повернувшись, склонился к микрофону.
      - Женщина с Дикого Запада!.. - выкрикнул он.
      Где взять слова,
      Чтобы в песне ворпеть
      И карие глаза, которых нет чудесней,
      Волну волос, которых краше нет,
      Взглянув на ножки стройные,
      Я голову теряю...
      О женщина с Дикого Запада!
      Сидя у пульта освещения, пораженная Джуно расплылась в улыбке. Многим ли женщинам объяснялись в любви перед десятью тысячами фанатов рока, ревущих от восторга? Да, такое впечатляет.., хотя Шепа едва ли обрадовало бы. Это песнь вожделения, а не любви. Гарт пока не говорил об этом прямо, но Джуно ждала от него первого шага. Вот, кажется, и дождалась.
      Все это волновало девушку и - что уж греха таить - льстило самолюбию. Ведь Гарт прославил ее в песне, так же как Стив Стиллэ Джуди Коллинз в песне "Голубые глазки Джуди"... Что ж, может, и песня Гарта станет классикой.
      Чем мне привлечь тебя к себе?
      Вглядись в меня:
      Я - парень что надо.
      О женщина с Дикого Запада!
      Хочу тебя,
      Я так хочу тебя...
      В артистической уборной было столпотворение. Гости, репортеры, телохранители, фанатки, сопровождающие группу в турне, и прочие приближенные лица передавали друг другу бутылки и сигареты с "травкой", накладывали на тарелки креветки и мясо под соусом тартар. Все что-то говорили, перебивая друг друга.
      Наконец Гарт подошел к Джуно, обнял ее и улыбнулся своей знаменитой сексапильной улыбкой.
      - Ну как, девушка? Что скажешь?
      Джуно охватил сладкий трепет предвкушения, однако она не подала виду. Что бы там ни случилось, терять голову нельзя.
      - Очень мило, Гарт. А для Шепа ты тоже песенку напишешь? Он не должен думать, что его обделили вниманием.
      - Шеп за океаном, любовь моя. - Гарт медленно провел рукой по ее спине. - А я здесь, рядом. - Он помолчал, пристально вглядываясь ей в глаза. - Ну так что скажешь?
      - Чудесная песня, Гарт. Но у меня свидание со старым другом.
      - Я тоже твой старый друг. - Он поцеловал ее. - Ну что ж, торопиться некуда. Турне еще не скоро закончится.
      ***
      Алекс и Тори Сейдж жили на Пятой авеню, в квартире на двадцать втором этаже, окна которой выходили на Центральный парк. На красных, отделанных черным лаком стенах висели картины модернистов. Бросалась в глаза эксцентричность меблировки, соединяющей восточный стиль с современным.
      На ужин подали суфле из омара, салат и шоколадно-апельсиновый мусс.
      - Чашечку кофе, Джуно, или чаю? У нас есть обычный и с добавлением разных травок, - предложила Тори Сейдж, убирая со стола десертные тарелки.
      Лидия оказалась права. Тори, высокая красивая женщина, с гладкой матовой кожей и темно-каштановыми волосами до плеч, длинноногая и стройная, вызвала бы зависть у любой манекенщицы.
      Кофе с ликерами они пили на балконе. От легкого влажного ветерка шевелились листья пальм, посаженных в кадках.
      - Алекс! - Тори пригубила ликер. - Расскажи Джуно о своей блестящей идее для рекламы машин "Вуазон моторе".
      Алекс поморщился:
      - Мне не хочется говорить о рекламе.
      - Не ломайся. - Тори взглянула на Джуно. - Он просто скромничает. Идея потрясающая. Представляешь, как будет сверкать на солнце серебристая машина где-нибудь на Ниле...
      - Перестань, Тори! Прошу тебя, смени тему. Ведь я занимаюсь этим только ради заработка.
      - О Господи! Джуно, неужели он и раньше был таким? Ведь его ничто не вдохновляет!
      - Не правда, - раздраженно возразил Алекс. - Меня не вдохновляет лишь то, что связано с Мэдисон-авеню.
      - Ты сейчас работаешь и над пьесой? - спросила Джуно.
      - Я написал всего пять страниц, но и они давно покрылись пылью.
      - Времени не хватает, - пояснила Тори. - После работы мы обычно чем-то заняты. А по уик-эндам обычно ездим к моим родителям или на остров. Подумываем, не купить ли дом в Спрингс.
      Тори подавила зевоту. Джуно взглянула на часы:
      - О, уже почти два часа ночи! Мне пора.
      Тори подняла руку:
      - Нет-нет, это я, пожалуй, пойду спать, а вам, наверное, есть о чем поговорить, ведь вы так давно не виделись.
      - У меня завтра много дел.
      - Ну что ж, я провожу тебя до такси.
      В вестибюле Алекс взял ее под руку.
      - Пойдем куда-нибудь выпьем. Бар на противоположной стороне Мэдисон открыт ночью.
      Они сели в глубине переполненного бара.
      - Никак не могу к тебе снова привыкнуть. - Алекс улыбнулся. - Особенно к твоему британскому акценту.
      Мы, конечно, и раньше замечали твою экзотичность...
      - Я тоже не могу привыкнуть к тебе. Все вроде так же, как раньше, но ты стал каким-то чересчур правильным.
      - Благодарю, только этого мне и не хватало!
      - Правда... Тебе идет короткая стрижка, выглядишь ты чудесно. В ногу с "новой волной".
      - Ох, чуть не забыл! - воскликнул Алекс. - На днях мне звонила Лидия. Передавала тебе привет. Она с нянюшкой и детьми уехала на Ривьеру на пару недель.
      - Ей нелегко приходится, - заметила Джуно.
      - Она вырвалась на свободу, потому что Стефан сейчас в Японии. Кстати, раз уж мы заговорили о поездках... Как Шеп относится к твоему безумному турне?
      - Он не в восторге. Это для меня больной вопрос, Алекс. Я люблю Шепа, но отношения никогда не бывают без сучка, без задоринки.
      - Шеп - малый терпеливый, но ведь не святой. Его недовольство можно понять. Ведь ты отправилась в продолжительное турне в обществе всемирно известного секс-символа...
      Джуно поморщилась. Заметив это, Алекс смутился:
      - Я вот его понимаю. Вы с Шепом любите друг друга, но у вас и раньше возникали трудности. Когда же вы наконец поженитесь?
      - Не знаю. Шеп постоянно задает мне этот вопрос.
      Наверное, как только улучим подходящий момент. - Джуно пригубила коньяк. - Ты же знаешь, мы помолвлены.., но мысль о браке меня немного пугает.
      - Подходящий момент никогда не улучишь, надо просто решиться.
      - Тебе ли говорить это, Алекс? Сам-то ты намерен вернуться к драматургии?
      - Я тоже не могу найти подходящий момент.
      - Разве не ты убеждал меня, что надо решиться?
      Алекс вздохнул:
      - Кажется, мне уже не хочется возвращаться к этому. Сижу себе в конторе и выдаю шедевры вроде рекламы полировочного средства для машин "Блеск без проблем", потом прихожу домой, сажусь писать, а в голове ни одной мысли.
      - Но, Алекс, драматургия - твое призвание. Дорогой, речь идет о твоем незаурядном таланте. Не растрачивай его попусту.
      Алекс печально улыбнулся:
      - Вообще интеллект преступно растрачивать попусту.
      - А что говорит Тори? Разве она не хочет, чтобы ты писал?
      - Конечно, хочет.., чтобы я писал тексты для рекламы. Она считает, что у меня к этому большой талант. Не суди ее строго, Джуно. Тори любит свое дело и делает его хорошо. В агентстве она самый молодой режиссер.
      - Я ее не сужу, Алекс. Тори - замечательная женщина, очень красивая и превосходная хозяйка...
      - Да, ей везет во всем. И все у нас хорошо. Кроме меня.
      - Ах, Алекс, я не узнаю тебя. Неужели ты жалуешься на судьбу? Тебя временно заклинило, это случается с каждым творческим человеком. Но ты прорвешься, только не опускай руки и продолжай работать.
      - Понимаю, мамочка. Хочешь стать моей музой, сидеть у меня на плече и вдохновлять писателя?
      - С радостью. Вот только вес немного сброшу.
      В половине четвертого утра на Мэдисон-авеню не было ни одного такси. Они шли медленно, поглядывая на освещенные витрины магазинов и на дорогу не покажется ли машина. Наконец рядом с ними притормозил старый громыхающий драндулет. Алекс открыл для Джуно дверцу.
      - Очень рад, что повидал тебя. - Он притянул ее к себе. Губы их встретились. Безумное желание охватило Джуно, и она, крепко прижавшись к Алексу, забыла обо всем на свете.
      - Эй, вам нужно такси? - окликнул их водитель.
      Они смутились.
      - Ну что ж, - сказала Джуно, - доброй ночи.
      - Доброй ночи.
      - "Плаза", - сказала она водителю, помахала рукой Алексу и откинулась на спинку сиденья. Машина ехала по безлюдной улице. Охваченной печалью Джуно стало вдруг жаль их всех.
      ***
      За последние несколько недель Джуно объехала множество городов Америки, однако увидела очень мало.
      Странно, но большие и маленькие города слились для нее в одну размытую картину, так что она уже не ощущала различия между Филадельфией и Буффало, Кливлендом и Детройтом, Атлантой и Бирмингемом. Джуно не видела ничего, кроме залов и стадионов, открытых эстрад в парках, осветительной аппаратуры и звукоусилительных систем, сцен, лимузинов и вертолетов, телохранителей, фургончиков, артистических гримерных да гостиничных номеров. Билеты на все выступления были распроданы на много дней вперед. В каждом аэропорту, гостиницах и мотелях их встречали толпы восторженных юнцов, рвущихся сквозь заслоны к своим кумирам. Они орали, рыдали, топали ногами независимо от того, приехала группа или нет.
      "Тьерру" доставлял из города в город частный реактивный самолет "Гольфстрим". Группу сопровождали технический персонал, менеджеры, бухгалтеры, представители студии грамзаписи, юристы, телохранители, репортеры, фотографы, поставщики наркотиков, жены, любовницы, детишки, избранные фанатки, специалист по иглоукалыванию и массажист, а также Брэд Чанг, известный режиссер-документалист, три его оператора и звукооператор.
      Последние снимали выступления Гарта Мичема и интимные эпизоды из его жизни.
      "Женщина с Дикого Запада" стала хитом сезона. С тех пор как Гарт впервые исполнил песню в "Мэдисон-Сквер-Гарден", ее слава бежала впереди группы. Компания звукозаписи, не теряя времени, выпустила диск.
      Теперь, где бы ни появлялась группа, фанаты в кожаных пиджаках, отделанных кожаной "лапшой", в ковбойских стетсонах надрывались от крика, требуя спеть эту песню.
      Из-за этого Шеп подтрунивал над Джуно, звоня ей по несколько раз в неделю.
      - Я и всегда считал тебя экзотичной, но сейчас это перешло все границы. Мне скоро придется носить стетсон даже в офисе.
      - Ох, Шеп.., надеюсь, ты не принимаешь это близко к сердцу?
      - Напротив, дорогая, слыша ее, я чувствую себя ближе к тебе.
      - Я очень хотела бы оказаться рядом с тобой, в постели... И зачем только я отправилась в это турне?
      - Заработать денег - ты сама так сказала. И обещала потом содержать меня должным образом.
      - Ладно, уж мы повеселимся, тратя их.
      - Не мы, а я. Разве не помнишь? Ты весьма опрометчиво сказала об этом. Придется поймать тебя на слове.
      - Согласна, я буду держать слово, а ты - меня.
      - Об этом не беспокойся, дорогая.
      Шеп уже понял, что единственный способ удержать Джуно - это предоставить ей свободу. Даже ее увлечение Яном Кэмбурном прошло бы само, прояви он тогда самообладание. Шеп не хотел повторять свои ошибки и решил, что все происходящее в Америке не должно касаться его.
      ***
      Помимо песни, Гарт не предпринимал никаких попыток завлечь Джуно и, казалось, ждал, когда она сама придет к нему, уверенный в том, что перед таким соблазном устоять невозможно. У него не было недостатка в чувственных утехах. При нем неотлучно находились три девчонки, готовые вместе или порознь выполнить каждое желание своего кумира. Джуно называла их Флопси, Мопси и Тупенькая. Шведку звали Фиона. Ее гуттаперчевое тело профессиональной акробатки обладало неограниченными возможностями. Высокая стройная Марианна (она же Мопси) напоминала греческую статую - сложением и мозгами. Тупенькая (Колетт), официантка из ночного клуба "Плейбой", имела еще одно прозвище - Мотор и была ветераном многих турне. Она носила браслет с брелоками в виде золотых дисков. На каждом из них было выгравировано имя певца или музыканта, с которым Колетт переспала.
      Свободное время Джуно проводила с Тони Силвером и Тедом Отисом - юным гением-клавишником, ибо избегала оставаться с глазу на глаз с Гартом. Пока она и певец ограничивались многозначительными взглядами и изображали равнодушие. Гарт знал, что Джуно хочет его; она не сомневалась в его намерениях, но каждый твердо решил не делать первого шага к сближению.
      В Хьюстоне Гарт не выдержал. Однажды Джуно спустилась в артистическую уборную музыкантов, чтобы посоветоваться с Тони Силвером по одному техническому вопросу. Мотор в это время втирала в спину Гарта масло для грудных младенцев. Его торс должен был блестеть на сцене. Певец лежал на парикмахерском кресле, которое сопровождало его во всех поездках, и смаковал салат из омаров, как бывало перед каждым выступлением, Джуно, разговаривая с Тони, чувствовала на себе взгляд Гарта.
      - Эй, девушка, - крикнул он ей, когда она направилась к двери.
      Джуно обернулась. Тупенькая с хозяйским видом продолжала нежно массировать его спину. Фиона, делая какое-то упражнение йогов, сложилась пополам и словно предлагала себя.
      - Что?
      - Мы проехали ровно полпути. Пять недель прошло, пять осталось. Я подумал, может, стоит это отпраздновать? Скажем, поужинать вдвоем...
      - А потом в постель впятером? Нет уж, благодарю покорно. - Джуно похлопала его по щеке и, уходя, заметила, что оператор из команды Брэда Чанга снимает эту сцену.
      К постоянному присутствию съемочной бригады так привыкли, что никто уже не обращал на нее внимания.
      Что ж, если этот фильм покажут в Лондоне, он станет документальным подтверждением ее верности Шепу.
      ***
      В субботу вечером "Тьерра" выступала на стадионе "Тингли" в Альбукерке, куда приехали и родители Джуно. Следующий концерт должен был состояться во вторник в Денвере, поэтому Джуно взяла выходной день и уехала в Санта-Фе вместе с отцом и матерью.
      - Что вы об этом думаете? - спросила она.
      - Боюсь, слух у меня уже не восстановится, но мне понравилось, ответил Холлис.
      Мэри улыбнулась:
      - Такая музыка непривычна для меня, дорогая. А вот певец безумно сексуален. Неудивительно, что девчонки визжат на его концертах.
      - А что это за песня.., о женщине с Дикого Запада?
      Похоже, мы ее знаем?
      - Значит, и вы это заметили?
      - Родители обязаны все замечать, - сказал Холлис.
      - Не волнуйтесь. Я не из тех девиц, которых Гарт взял в свой гарем.
      - Умница, - обрадовалась Мэри. - Нельзя ни с кем делить мужчину, это никогда добром не кончается.
      "Интересно, - подумала Джуно, - не намекает ли Мэри на Алекса и Лидию? Нет, это, наверное, просто мудрый материнский совет. Так или иначе, мать права".
      ***
      Утром Мэри принесла дочери завтрак в постель и подала ей газету "Нью-Мексикан" за пятницу.
      - Посмотри: на пятнадцатой странице статья о тебе:
      "Наша местная девчонка освещает "Тьерру". Они даже где-то откопали твою школьную фотографию. Могли бы позвонить мне и попросить что-нибудь поновее.
      Джуно улыбнулась:
      - Да ведь меня фотографировали в тот день, когда я получила премию на конкурсе рисунка!
      Мать обняла ее.
      - Ох, Джуно... Я так горжусь тобой! Ты многого достигла, повидала мир и оставила след на земле.
      - Спасибо, мама, но пока я сделала очень мало.
      - Все впереди, - вздохнула Мэри. - Главное, стремиться к цели. Не зарывай в землю свои способности, как.., как это свойственно многим женщинам. Я внушала тебе это, когда ты была еще девочкой.
      - Ты права, мама.
      - А Шеп понимает это?
      - Шеп - самый понятливый из всех мужчин. Да и что ему остается, если он связался со мной?
      - Рада за тебя. Кстати, я встретила Дэвида Абейту.
      Он приехал на уик-энд и очень хотел бы повидаться с тобой.
      - О, мама...
      - А что? Вы с Дэвидом столько лет дружили. Он такой же хороший парень, как и прежде, хотя я никогда не считала, что вы подходите друг другу. И все же не надо важничать и отказывать старым друзьям.
      - Я и не важничаю. Просто не знаю, о чем мне с ним говорить.
      - Ну, это совсем нетрудно, дорогая. Говори о себе.
      ***
      У себя дома Джуно чувствовала себя легко и свободно, не испытывая никакой неловкости, но когда она подъезжала по грязной дороге туда, где жили родители Дэвида, ей показалось, что время остановилось. Все здесь выглядело как и пять лет назад. Перед домом стояло несколько машин. Открыв ворота, Джуно вошла во двор.
      Увидела все те же цветы и все тех же друзей Дэвида, пьющих за столом пиво. Так бывало и тогда, когда они учились в старших классах.
      - Джуно! - Дэвид вскочил и радостно бросился к ней, однако не обнял девушку, а протянул руку. - Ты отлично выглядишь. Очень приятно снова видеть тебя.
      Все окружили их, приветствуя Джуно - весело, но с некоторой робостью.
      - Карлос, как поживаешь? Лайза.., какая чудесная у тебя прическа! Ричард... Тина... Крис...
      Из дома вышли родители Дэвида и расцеловались с Джуно. С ними она не испытывала неловкости, не то что со сверстниками.
      Ее усадили в кресло и дали банку холодного пива.
      Все было почти так, как в школьные времена. Почти так. Все прислушивались к Джуно, считали ее авторитетом. Еще бы! Ведь она снискала такую известность и купалась теперь в лучах славы. Все восхищались туалетами Джуно и подшучивали над ее английским акцентом. Они расспрашивали Джуно о Лондоне и группе "Тьерра", а особенно о Гарте Мичеме.
      Целый час она развлекала их сплетнями и смешными историями, с удивлением ощущая, что перестала быть одной из них. Сейчас Джуно радовалась, что когда-то уехала отсюда. Тина, например, работала контролером в магазине Олбертсона. Лайза вышла замуж за агента по недвижимости и ждала второго ребенка. Ричард стал хозяином цветочного магазина. Только у Джуно была интересная жизнь, и они все это признавали.
      Дэвид проводил ее до машины.
      - Я так и не поняла, чем ты занимаешься.
      Он пожал плечами.
      - В июле окончил юридический колледж. Сейчас получил работу в резервации навахо. Мне поручили дело о правах землепользования. Довольно интересная работа, но, конечно, не идет ни в какое сравнение с тем, чем занимаешься ты.
      ***
      После ужина Джуно, устроившись на террасе рядом с отцом, смотрела, как за горы Хемес опускается солнце. Мать в тот вечер играла в оркестре оперного театра.
      Небо полыхало всеми красками - от ярко-пурпурного и оранжевого до персикового и темно-синего. Отец и дочь молча пили кофе. Скоро совсем стемнело и появились первые звезды. Джуно и не помнила, когда на душе у нее было так спокойно.
      - Как провела день? - спросил наконец Холлис.
      - Замечательно. Так приятно снова увидеться со всеми!
      - Небось отвыкла от них? Вроде бы люди те же, но все изменилось.
      - Конечно, пап, я и сама уже не та, пожалуй, не лучше и не хуже, но все держались со мной словно со знаменитостью. Может, я и сама себя так ощущаю?
      Странно, но только в последний момент я поинтересовалась, чем занимается Дэвид. Кстати, он работает в резервации навахо, делает действительно нужное дело и помогает людям. А я могу лишь одно рассказывать о своей сказочной жизни. Сказочная - как бы не так!
      Секс, наркотики, выпивка - и бесконечные аэропорты.
      Господи, какое же я ничтожество!
      - Ну, если бы ты хотела помогать навахо, то этим и занялась бы. Но ты сейчас занимаешься тем, о чем мечтала с самого раннего детства. Это не хуже и не лучше того, что делают твои бывшие одноклассники. Просто совсем другое. Ты всегда стремилась путешествовать и с детства проявляла творческие способности.
      Джуно налила себе кофе.
      - Думаю, ты прав. Да, я попутешествовала всласть!
      Иногда даже не понимаю, еду ли я куда-то или бегу от чего-то.
      Холлис кивнул.
      - Может, из-за Шепа?
      - Нет, едва ли. Я люблю его. - Она взглянула на отца и увидела в его глазах нежность, сочувствие, тревогу. - Возможно, отчасти дело в Шепе, вздохнув, согласилась Джуно. - Не столько даже в нем, сколько в страхе перед замужеством и тем, что с ним связано. Посмотри на Лидию и Алекса. До чего их довели брачные узы! Недавно я встретилась с Алексом в Нью-Йорке и познакомилась с его женой. Да она же наколола его на булавочку, как бабочку, и прикрепила к картонке! Если бы ты слышал его! В его лексиконе появилось слово "обязанности"! И он бросил писать.
      - Что ж, милая, когда люди употребляют такие слова, это означает, что они взрослеют. Я и сам иногда произношу его.
      - Понимаю, но...
      - Вы уже не дети. Знаю по себе, что это грустно сознавать, но такова жизнь. Не огорчайся, просто прими жизнь такой, как она есть. Допускаю, что у Лидии не все сложилось гладко, но ведь многое в браке ей по душе.
      Насчет Алекса я не знаю, поскольку давно не видел. Но он умный парень. Если жизнь у него не задалась, он сообразит, что делать, и если его призвание - драматургия, будет писать пьесы.
      Джуно пожала руку отца.
      - Ты прав, папа. Спасибо.
      - Прошу тебя, милая, ради себя самой не позволяй, чтобы неудачи Лидии и Алекса повлияли на твои отношения с Шепом. Ведь бывают и другие браки.
      - Как у вас с мамой?
      - Ну, мы женаты всего двадцать восемь лет, так что рано ставить себя в пример. Но пока у нас все хорошо.
      ***
      За две недели до окончания турне Джуно заметила, что исчезли Флопси и Мопси, хотя и не поняла, когда именно это случилось. С тех пор как, вернувшись из дома, Джуно нагнала группу в Денвере, сексуальные забавы Гарта и его гарема уже не занимали ее, да и заигрывания с ней певца - тоже. Он по-прежнему возбуждал Джуно, но она заставляла себя не думать о нем.
      С исчезновением Флопси и Мопси Тупенькую, то бишь Мотор, видимо, отстранили от занятий, и она. переключила внимание на Тэда Отиса, юного клавишника, Колетт страдала перепадами настроения и бывала то мрачной и угрюмой, то буйно веселой В хорошем настроении она рассказывала, что занимается сексуальным образованием Тэда, а тот с тайной гордостью подтверждал ее слова, ухмыляясь и краснея. Оба они злоупотребляли наркотиками, и Джуно, как и другие, тревожилась за парнишку. Пока еще он владел собой на сцене, но ситуация становилась критической.
      Джуно решила поговорить об этом с Гартом, надеясь, что он убедит Тэда взять себя в руки. Оказалось, что Гарт знал обо всем и его это тоже беспокоило.
      - Я легко нашел бы другого клавишника, но этот парнишка феноменален. Отправить Колетт в Нью-Йорк мне не удалось: мерзавка заартачилась. Парень влюблен в нее. Пропади все пропадом, не знаю, что и делать.
      - Турне скоро закончится, но это ничего не меняет.
      Тэд собирается взять ее с собой в Лондон. А она действительно мерзавка.
      - Очень жаль, однако не могу же я запретить ей запихивать в себя наркотики через рот, через нос или вводить их в вену. Я, черт побери, не несу за нее ответственности.
      - Ты отвечаешь за Тэда. Колетт знает, что делает, а он нет. Мальчишка в упоении от нее и считает, что в постели она само совершенство.
      - Я поговорю с ним. Постараюсь что-нибудь сделать. - Гарт устало опустился в кресло. - Черт побери, я вымотался! Только бы продержаться еще две недели.
      Меня тошнит от того, что здесь происходит. Слышала, что Кенни заразился триппером от курсанта из училища астронавтов?
      - Эй, Гарт! - Тони Силвер просунул голову в приоткрытую дверь. - Тебя зовет Сэнди.., нужно просмотреть еще раз контракт на грамзапись. Он у себя в комнате.
      Поднявшись, Гарт пристально посмотрел в глаза Джуно:
      - Ты ведь знаешь, почему я от них отделался, не так ли?
      ***
      Гарту не пришлось разговаривать с Тэдом Отисом.
      После концерта в Сан-Диего парень потерял сознание и был доставлен в больницу. Сделав промывание желудка, Тэда отпустили на следующий день. Все обошлось, но случившееся потрясло его.
      Джуно, Гарт, Тони и другие члены группы дежурили в больнице всю ночь. Им разрешили укрыться в маленькой кладовке от толпы репортеров и поклонников, которые, пронюхав обо всем, ворвались в больницу. Узнав от врачей, что Тэд вне опасности, Гарт предложил всем вернуться в гостиницу и отдохнуть.
      Однако он, Джуно и Тони остались, чтобы зайти к Тэду, когда тот очнется. После безумного напряжения последних недель они расслабились попивая пепси и вспоминая времена "Скрэп метал".
      Гарт словно стряхнул с себя все напускное, стал таким же, как и они, встревоженным, ранимым, сострадательным.
      - Знаете, а ведь Тэд родом из того же ливерпульского предместья, где вырос я. Там мало что изменилось со времен моего детства. Выбор для подростков невелик: они становятся угонщиками машин или музыкантами. Мне было четырнадцать лет, когда появились "Битлз", а Тэду столько же, когда появилась группа "Скрэп метал". В этом возрасте рок-звезды затмевают все. Ничто другое уже не имеет значения. Из зала не видно, какая там грязь внутри и сколько смертельных опасностей тебя подстерегает. Подумайте, ведь если бы он умер, именно мне пришлось бы посмотреть в глаза его матери! Что, черт возьми, я сказал бы ей? Что он был знаменит и зарабатывал кучу денег, а толпы девчонок согласились бы по первому зову прыгнуть к нему в постель? И что дальше?
      ***
      Возможно, Джуно ни от чего не убегала. -Или, напротив, убегала от всего: от Шепа, Дэвида, от своего детства, от Лидии, Алекса и от Гарта. Не пора ли остановиться и внимательно прислушаться к себе?
      Пропади все пропадом, но ее влекло к Гарту! Из-за этого во время турне ее бросало от одной крайности к Другой: то она решала переспать с ним, то отворачивалась от него. Последнее бывало, когда Джуно видела его в окружении других женщин или когда телефонный звонок Шепа вызывал у нее угрызения совести. Что-то началось между ними несколько лет назад, и обоих мучило неудовлетворенное желание.
      Теперь все стало определеннее. Она поняла, что Гарт эгоист, даже эгоцентрик, но при этом поэт и блестящий исполнитель. Выяснилось также, что он неравнодушен к людям. Джуно сама видела, как он беспокоился за Тэда.
      И к ней он неравнодушен. Правда, скорее всего потому, что только она из всего окружения Гарта не побывала в его постели. Он явно ради нее прогнал трех девиц, готовых на все. Но что будет, если она ляжет с Гартом в постель? Возникнет ли у него настоящее чувство или он потеряет к ней всякий интерес, как только добьется своего? Может, потом прогонит и ее?
      А как же Шеп? Они почти каждый вечер разговаривали по телефону. Джуно знала, что он верен ей, и сама была верна ему. Но теперь ее одолевали сомнения. Не потому, что она долго не спала с мужчиной, такое случалось и прежде. Однако сейчас приходилось выбрать один из двух разных миров. Шеп, любящий, надежный, остроумный, деликатный, принадлежал к миру, знакомому ей с детства. Жизнь с Гартом была бы захватывающей.., но не слишком ли напряженной? Ведь он - суперзвезда, и Джуно навсегда останется в его тени. Что же делать тогда со своим "я"? И удастся ли ей смириться с тем, что женщины вешаются на шею Гарту? Сможет ли она делить его с ними?
      Что ж, придется попробовать, а там - будь что будет.
      Как связать жизнь с Шепом при стольких сомнениях? Чем станут отношения с Гартом - только ли мимолетной интрижкой? А разве это плохо? Если она выйдет замуж за Шепа, такая интрижка будет очаровательным прощанием с незамужней жизнью.
      ***
      С самого утра перед голливудским стадионом начали собираться толпы молодежи. Миролюбиво настроенные юноши и девушки покуривали "травку", танцевали, надували шарики из жвачки, перекидывались пластмассовыми "летающими тарелками". Некоторые девушки, обнажившись до пояса, притоптывали в такт музыке, доносившейся из транзисторных приемников и кассетников, чем привлекали к себе мимолетное внимание окружающих.
      Предприимчивые лоточники сновали в толпе, продавая майки с эмблемой "Тьерры" и легкие наркотики.
      Джуно приехала после обеда понаблюдать за установкой осветительной аппаратуры. Около пяти вечера, когда она уходила, толпа увеличилась и стала агрессивной. Пока они с Тони Силвером пробирались к лимузину, какая-то девчонка, отделившись от толпы, подбежала к Джуно и схватила ее за локоть.
      - Он там? Гарт там? Я должна его видеть!
      Отделавшись от нее, они сели в машину.
      - Хоть бы придумали что-нибудь новенькое, - сказала Джуно. - Везде одно и то же.
      - Да, - согласился Тони. - В конце концов начинаешь ценить оригинальные выходки. Помнишь ту птичку в Чикаго, что забралась в гостиничный номер Гарта по отвесной стене?
      Джуно рассмеялась:
      - Где хотение, там и умение.
      - Неплохо, - заметил Тони.
      В бунгало Гарта в Беверли-Хиллз было, как обычно, столпотворение. Работал телевизор, без конца звонил телефон, буфет и бар предлагали посетителям спиртное и закуски. Пахло табаком и марихуаной На массажном столе растянулся барабанщик Клайв Риггинс. Гарт сидел в углу с акустической гитарой, репетируя какую-то песню.
      Джуно подошла к нему и присела на подлокотник.
      - Что скажете насчет сегодняшней ночи?
      - Насчет сегодняшней ночи?!
      - Я устала играть и готова к неизбежному.
      По лицу Гарта расплылась улыбка. Он положил руку ей на бедро.
      - Рад слышать.
      ***
      После концерта, около часу ночи, Джуно вернулась в свой номер. Гарту пришлось зайти на вечеринку, устроенную главой компании грамзаписи, но он обещал прийти к двум часам.
      Джуно приняла душ, вымыла голову и заказала бутылку шампанского. Надев большую майку с эмблемой "Тьерры", чуть прикрывающую ягодицы, она уселась на кровать и включила "Касабланку", идущую по ночному каналу. Когда на экране замелькали заключительные титры, Джуно взглянула на часы. Без четверти три!
      - Джуно, - сказала она себе, - значит, не так уж ты неотразима. Видно, на вечеринке кто-то другой привлек внимание Гарта. Зря ты не пошла с ним. Впрочем, если он так непостоянен, то черт с ним! - Джуно налила себе бокал шампанского. - Твое здоровье, Шеп! Похоже, я все-таки останусь верна тебе.
      ***
      Мотор проскользнула в бунгало Гарта еще в начале вечера, когда ночная горничная делала уборку. Это оказалось нетрудно. Мотор слишком долго состояла при группе и в совершенстве овладела всеми маленькими хитростями.
      Как человек искушенный, она знала все входы и выходы, кучу трюков, кое-что придумывала сама и всегда боялась пропустить что-нибудь очень важное. Колетт выросла в маленьком городке Пальмарола в Квебеке, где не видела ничего, кроме коров да хоккейной команды. Подростком она сбежала оттуда и в конце концов оказалась в Нью-Йорке.
      Нанимаясь официанткой в ночной клуб "Плейбой", Колетт солгала, что ей шестнадцать. Ее настоящей страстью была рок-музыка, вернее, рок-музыканты. Она переспала со многими из них, но ни в одного из них не влюблялась, пока не появился Гарт Мичем.
      Мотор! Она возненавидела теперь свое прозвище, ибо так и не добавила диск с именем Гарта Мичема к своей коллекции. Он внушал ей совсем новые чувства, но не замечал этого. Гарт прогнал Колетт, как и всех других, чтобы очистить место для Джуно Джонсон. Нет, не бывать такому!
      Сквозь окна бунгало проникал слабый свет от иллюминации. Колетт стянула замшевые сапожки, сняла джинсы, расстегнула шерстяную кофточку, бросила все на пол и нагая прошлась по комнате, прикасаясь к вещам Гарта.
      Почувствовав нервную дрожь, она достала из сумочки шприц и быстро ввела себе дозу. Ей сразу полегчало.
      Колетт знала, что все обойдется. Гарт придет сюда к двум часам и встретится здесь с Джуно. Колетт подслушала их разговор. Гарт найдет ее вовремя и спасет, а потом узнает, как сильно она - и только она - его любит. Он поймет также, что и сам очень любит ее.
      В час ночи Колетт открыла пузырек с пилюлями и проглотила их.
      Во вторник ей исполнится тридцать лет. И на этот раз она получит то, что хочет.
      ***
      Около трех часов ночи, когда Джуно выключила свет, зазвонил телефон.
      - Алло?
      - Мотор умерла. Можешь немедленно прийти сюда? - дрожащим голосом спросил Гарт.
      Джуно пришла почти одновременно с полицейскими. Обнаженная Колетт распростерлась на кровати Гар-; та. Рука ее безжизненно свисала на пол, словно указывала на пустой пузырек из-под пилюль. На животе было выведено губной помадой: "Я люблю тебя, Гарт". Полицейский фотограф делал снимки.
      Гарт обнял Джуно.
      - Она лежала здесь, когда я вошел. По словам полицейских, Колетт умерла около часа назад. О Боже, Джуно!..
      Джуно, прижав его к себе, стала похлопывать по плечу.
      - Нам нужно взять у вас показания, мистер Мичем, - сказал полицейский.
      - О'кей.
      - Похоже, она рассчитывала, что вы вернетесь раньше.
      Джуно, как загипнотизированная, смотрела на тело.
      На руках были видны следы от уколов. Углы рта чуть посинели. Джуно никогда еще не видела покойника, и ей казалось, что Колетт вот-вот шевельнется.
      Инспектор достал блокнот.
      - Вы знали ее, мистер Мичем?
      - Да, она некоторое время сопровождала группу в турне.
      - Как ее имя?
      - Колетт.., она назвала только имя. Фамилии ее я не знал.
      ***
      Когда полицейские увезли тело. Гарт пришел к Джуно. Они разговаривали и пили до рассвета, а потом, не раздеваясь, заснули.
      Турне закончилось через два дня. Так и не переспав с Гартом, Джуно взяла себе билет на коммерческий рейс до Лондона.
      - Мне очень жаль, что у нас ничего не вышло, любовь моя, - сказал Гарт. - Возможно, когда я вернусь в Лондон...
      Джуно поцеловала его.
      - Нет, Гарт. Мне тоже жаль, но, видимо, не судьба.
      Я выхожу замуж.
      Глава 23
      Двенадцатичасовой перелет из Лондона стал для Джуно чем-то вроде сеанса в барокамере. Она заказала себе три коктейля "Кровавая Мэри" и мгновенно осушила первый. За трехмесячное турне Джуно получила хорошие деньги. Она сбросила вес и была близка к нервному срыву, ибо слишком много пила, нюхала кокаин, недосыпала и не сулила оправиться от потрясения после смерти Колетт. Подумав о Гарте и о том, что было и чего не было между ними, Джуно выпила третью порцию "Кровавой Мэри". Пока "Боинг-747" преодолевал временные пояса, она наконец заснула и проснулась, когда до Лондона осталось около часа полета.
      Джуно зашла в туалет, ополоснула лицо, причесалась, сменила блузку и подкрасилась. Лицо в зеркале показалось усталым и чужим. Интересно, изменился ли Шеп? За это время произошло слишком много. Не скажется ли это на ее отношении к Шепу? Вернется ли прежняя легкость общения или они отдалятся друг от друга?
      Самолет приземлился в Хитроу точно по расписанию, и Джуно прошла паспортный и таможенный контроль, немного нервничая в предвкушении предстоящей встречи с Шепом. Если он вообще придет - Джуно дала ему телеграмму, но сейчас, в середине рабочего дня, он, возможно, занят.
      Выйдя из здания, она увидела Шепа и помахала ему.
      Однако он не бросился к ней, а повернулся спиной и поднял руки. Прежде чем Джуно сообразила, что происходит, он по-дирижерски взмахнул руками, и тут же раздались аккорды "Дивертисмента" Моцарта. За спиной Шепа она увидела музыкантов в концертных костюмах, играющих на деревянных духовых инструментах. Все они расположились полукругом на раскладных стульях.
      - Глазам своим не верю! - радостно воскликнула Джуно и, подбежав к Шепу, обняла его. Окружающие зааплодировали.
      - Добро пожаловать домой, дорогая. - Шеп поцеловал ее. - Я решил, что после долгих недель цыганской жизни тебе нужна полная перемена обстановки.
      В этот момент официант подвез сервировочный стол на колесах. На нем стояли чайные приборы, шерри, огуречные сандвичи, корнуэлльские пирожки с мясом.
      Джуно взяла Шепа под руку.
      - Ты сумасшедший.., но это великолепно!
      - Не угодно ли чаю, мисс Джонсон? - спросил официант.
      - С удовольствием.
      Квинтет заиграл мазурку Чайковского, а Джуно отхлебнула чай.
      - О Шеп, у меня нет слов, чтобы сказать, как я рада тебя видеть!
      Он улыбнулся, сел рядом с ней и взял рюмку шерри.
      - Счастлив это слышать. Я был бы безумно разочарован, будь это не так.
      - Я так люблю тебя! Только уехав, я до конца осознала это.
      - Значит, ты не вернешься в сверкающий мир рок-музыки?
      - О Шеп, никогда! Даже за большие деньги.
      Квинтет заиграл ирландскую джигу. Шеп дал какие-то указания официанту.
      - Ну, дорогая, ты готова ко второму акту действа по случаю твоего возвращения домой?
      - Побойся Бога, Шеп.., прямо здесь?
      - Нет, - улыбнулся он. - Не здесь.
      ***
      Каких только цветов не было в апартаментах отеля "Гайд-парк"! На столике возле кровати стояла бутылка вина в изящном серебряном ведерке, а рядом - поднос с закусками.
      Расплатившись с посыльным, Шеп закрыл дверь и с улыбкой повернулся к Джуно:
      - Ну а теперь акт второй.
      - Согласна, если он начнется с ванны.
      - Все к вашим услугам. Ванна уже готова - горячая, с пеной, она ждет того же, что и я, - твоего великолепного обнаженного тела.
      Джуно с наслаждением погрузилась в пену и вскоре почувствовала, как исчезает усталость, накопившаяся за несколько месяцев. Из спальни доносились звуки саксофона. Пол Десмонд исполнял "Смешную Валентинку" из ее любимого альбома "Десмонд Блю".
      Она вышла из ванны, завернувшись в купальную простыню, и натерла тело лосьоном.
      Раздетый Шеп лежал на постели. Его член, перевязанный бантиком и украшенный сверху копченой устрицей с подноса, был в полной боевой готовности.
      - Акт второй, сцена вторая.
      Джуно расхохоталась и с размаху бросилась на устрицу.
      Шеп намазал ее соски сливочным сыром и слизнул его, потом, отхлебнув вино, обрызгал Джуно Их трехмесячный пост наконец кончился, и они оттягивали сладкий момент. Джуно задрожала от нетерпения.
      - Я хочу тебя сию же минуту, - прошептала она и жадно поцеловала Шепа. Он усадил ее на себя, и Джуно вскрикнула от удовольствия, когда Шеп вошел в нее.
      Горя от возбуждения, она взяла инициативу в свои руки, и они почти одновременно достигли кульминации. Потом, лежа рядом и тяжело дыша, Джуно и Шеп с глубокой нежностью смотрели друг на друга.
      Шеп приподнялся на локте и наполнил бокалы вином.
      - Добро пожаловать домой, дорогая.
      - Меня еще никто так не встречал, и я еще никогда не чувствовала, что моему возвращению так рады.
      Он провел ладонью по ее спине:
      - А ты похудела.
      Джуно ущипнула его.
      - Зато о тебе этого не скажешь.
      - О чем это ты? - возмутился Шеп. - Да я ежедневно бегал трусцой, с тех пор как ты уехала!
      - Боже, сколько сил ты потерял! - фыркнула Джуно. - Шеп, ты выглядишь отлично. И я очень по тебе скучала.
      - Никогда больше не уезжай... Нет-нет, я говорю что-то не то. У меня это вырвалось против воли. Делай что хочешь, только всегда возвращайся ко мне, - Знаешь, чего я хочу, Шеп?
      - Нет. - Он поцеловал ее. - Чего?
      - Выйти замуж и как можно скорее.
      Шеп широко улыбнулся:
      - Ты уже нашла подходящего кандидата?
      - Нет еще. Но провожу отборочные собеседования...
      ***
      Они поженились за неделю до Рождества в доме родителей Шепа. Холлис и Мэри Джонсон прилетели в Англию за несколько недель до этого и помогли дочери перебраться из квартиры на Адам-энд-Ив-Мьюз в просторный городской дом, который купили Джуно и Шеп на Эгертон-Креснт. Оставив за собой три этажа, они сдали цокольный этаж приятелю Шепа, литератору.
      На немноголюдной свадьбе Лидия была подружкой невесты, а Алекс шафером Шепа. Лидия взяла с собой дочерей, приехали Джон и Урсула Флетчер, Клэр Рид и еще несколько самых близких друзей Шепа и Джуно из театральных и издательских кругов. На приеме, устроенном после церемонии, Алекс и Шеп развлекали гостей скетчами Сейджа и Уайза; Джон Флетчер исполнил милую старую вещицу из репертуара мюзик-холла, а Холлис Джонсон, не желая отставать от других, прочитал поэму. Потом Мэри села за пианино, и под ее аккомпанемент Джуно и Лидия спели дуэтом романс "Не осуждать ее надо, а пожалеть".
      Поздно вечером, когда гости разъехались, Джонсоны отправились ночевать в гостиницу, а старшие Уайзы легли спать, у камина остались три молодые пары.
      - Ну, Джуно, открой же секрет, - попросила Лидия, - где вы собираетесь провести медовый месяц?
      - Нет уж. Ты ведь не говорила, помнишь? Ладно, знай одно: мы не летим на воздушном шаре.
      Лидия засмеялась:
      - Алекс, а ты помнишь, как в Йеле пытался произвести впечатление на девушку из Вассара? Ну, ту историю с самолетом?
      - Еще бы! Это был один из моих лучших розыгрышей. Я пригласил девушку по имени Кэнди на чашечку кофе и, надев смокинг, заехал за ней в студенческое общежитие на лимузине с шофером. Добравшись до местного аэродрома, где меня ожидал частный самолет, мы полетели в Бостон. Во время полета мой приятель и сосед по комнате Брюс Хопкинс, переодетый стюардом, подавал нам мартини. В Бостоне нас встретил другой лимузин и отвез в "Ритц". Мы входим. Метрдотель, получивший заранее десять баксов, охотно принял участие в студенческом розыгрыше и приветствовал нас так: "О мистер Сейдж, рады видеть вас! Ваш обычный столик, сэр? Угловой?" "Именно так, Фрэнк", - отвечаю я. Нас усаживают. Официант приносит поднос с серебряным кофейным прибором и двумя чашками и наливает кофе.
      Мы выпиваем его и уходим. Снова лимузин и самолет.
      Другой лимузин доставляет Кэнди из аэропорта в студенческое общежитие. Я целую ее на прощание.
      - И ты больше никогда не звонил ей, - напомнила Джуно. - Наверняка бедняга решила, что очень разочаровала тебя.
      Алекс ухмыльнулся:
      - Все, что я делал потом, было несравнимо с этим розыгрышем, но встречаться с Кэнди я больше не мог и не жалею об этом: она оказалась скучной собеседницей.
      - Ну и ну, Алекс, - обиженно заметила Тори. - Ты никогда не рассказывал мне эту историю.
      Он смущенно улыбнулся жене, потом снова обратился к Джуно и Лидии:
      - А помните свою соседку по комнате.., которой никогда не бывало дома?
      - Киппи О'Коннор! - оживилась Джуно.
      - У нее еще была репутация лучшей профессионалки по оральному сексу во всей Новой Англии, - усмехнулась Лидия.
      - Вот-вот. Та самая. Около месяца назад я встретил ее в метро. Она стала монахиней.
      - Монахиней?!
      - Клянусь! В черном одеянии, с белым воротничком и с четками в руках. Киппи узнала меня.
      - Невероятно! - воскликнула Джуно. - Интересно, что сталось с Томми Хоудли?
      Тори демонстративно зевнула.
      - Все это очень увлекательно. - Она иронически улыбнулась. - Обожаю слушать истории, начинающиеся с фразы: "А помните...".
      - Извини, милая, - сказал Алекс. - Мы через несколько минут уйдем. А что касается Томми Хоудли, то он стал вице-президентом компании, владеющей сетью химчисток. Правда, Уит Циммерман говорил мне, что у Томми в дальней комнате одной из химчисток играют в покер...
      Шеп тронул Тори за плечо:
      - Не поможешь мне приготовить на скорую руку закуски?
      - Неужели они тебя не раздражают? - возмущенно спросила Тори, когда они прошли мимо Стефана, который спал в кресле.
      Шеп покачал головой:
      - Конечно, нет. Они очень давно не виделись. Пусть сегодня предаются воспоминаниям, а завтра снова будут с нами.
      ***
      На следующее утро Джуно и Шеп улетели на месяц в Марокко.
      - Не знаю почему, но я очень нервничала перед свадьбой, - призналась Джуно в номере отеля "Мамунья".
      - Такое случается со многими девственницами. - Шеп рассмеялся. - А вот почему это произошло с тобой, непонятно.
      - Так по-твоему, это из-за того, что мы с тобой до свадьбы?..
      - Нет, не совсем. Ты считаешься девственницей, пока узелок не развязался. - Он простодушно улыбнулся. - Впрочем, если надо, завяжем снова. Может, позвонить в гостиничное обслуживание, чтобы принесли веревку?
      Днем они загорали, а волшебными теплыми марокканскими ночами занимались любовью. Джуно была рада, что решила связать свою судьбу с Шепом. Она чувствовала себя спокойной и умиротворенной, он тоже.
      ***
      Вернувшись в Лондон, Джуно снова приступила к работе у Джона Флетчера. Шеп стал главным редактором небольшого, но весьма престижного издательства.
      В свободное время он нередко устраивал званые обеды, приглашая молодежь из театральных и литературных кругов, а также старых университетских друзей Джуно, если те оказывались проездом в Лондоне. Дважды в год Джуно и Шеп брали отпуск и проводили свободные дни в тихом спокойном Девоне или в Санта-Фе, а иногда отправлялись в дальние страны.
      После свадьбы их влечение друг к другу поостыло, но секс удовлетворял обоих. Иногда они целую неделю занимались любовью каждую ночь, порой подолгу не прикасались друг к другу. Джуно полагала, что так и бывает в семейной жизни. В этом убеждал ее и при - мер Лидии. Родив наконец Стефану сына, она больше не занималась с ним любовью. Узнав об этом, Джуно решила, что ей чертовски повезло, и однажды, когда Шеп был в отъезде, переспала с одним актером, но из-за угрызений совести не получила от этого никакого удовольствия.
      Джуно и Шеп хорошо ладили, хотя с годами работа оставляла им все меньше и меньше времени друг для друга. Шеп нередко отправлялся на книжные ярмарки и в деловые поездки, Джуно же не покидала Лондона, но вставала чуть свет и допоздна засиживалась на работе.
      Поэтому случалось так, что супруги не виделись по несколько дней.
      И в целом благополучную семейную жизнь омрачала одна серьезная проблема, все чаще вызывавшая взаимное раздражение. Шеп хотел детей, а Джуно не стремилась стать матерью. Она успешно делала карьеру и получала от этого удовлетворение. Ребенок нарушил бы ее планы. Куда спешить? Впереди вся жизнь.
      Она еще молода, а Шеп подождет, ему уже приходилось ждать.
      Незадолго до пятой годовщины их свадьбы Джуно предложили спроектировать световое оформление нового ночного клуба "У Молли", строящегося на Кенсингтон-Хай-стрит и рассчитанного на самую элитарную британскую и международную клиентуру. Джуно очень вдохновила эта идея.
      Говоря с Шепом о детях, Джуно установила для первой беременности примерный срок - лет через пять.
      Тогда, в 1976 году, это казалось нереально далеким, а теперь срок истекал.
      Свой пятилетний юбилей они отметили ужином в кафе "Ланган" с Клэр Рид и ее приятелем режиссером Шоном О'Феганом. Клэр только что вернулась из Нью-Йорка, где шесть месяцев играла по контракту в пьесе "Какого черта?" на Бродвее, снискавшей до этого успех в вест-эндском театре. Шон режиссировал лондонскую постановку.
      - За счастливую чету! - Шон поднял бокал. - Пять лет супружества.., настоящий рекорд в нестабильной жизни второй половины двадцатого века. Мой самый продолжительный брак не продержался и трех лет, хотя я был по-настоящему влюблен. Как вам это удается?
      - Просто мы почти не видимся, - рассмеялась Джуно.
      - Если и вы не поладите, это навсегда подорвет у людей веру в окаянный институт брака.
      - Помилосердствуйте! - Шеп поднял руки. - Слишком уж большую ответственность вы на нас возлагаете!
      - Да, Клэр, если мы не дотянем до следующей годовщины, все поймут, кто в этом виноват.
      - Как можно меня обвинять? Я искренне восхищаюсь вами.
      - К следующей годовщине тебе придется восхищаться святым семейством, потому что в этом году мы начинаем всерьез работать над проблемой продления рода, - объявил Шеп.
      - О, Джуно, это замечательно!
      Джуно улыбнулась и отхлебнула шампанского.
      В тот же вечер перед сном Шеп достал из ящика пластинку с противозачаточными пилюлями и бросил ее в мусорную корзинку.
      - На неофициальной церемонии в доме Уайзов на Эгертон-Креснт противозачаточные средства запрещены вплоть до дальнейших распоряжений. На вопрос о его ближайших планах мистер Уайз ответил: "Я намерен работать в этом направлении до полного изнеможения".
      Джуно рассмеялась. Шеп нырнул в постель, и они занялись любовью. Но как только муж заснул, Джуно достала из мусорной корзинки пилюлю, приняла одну и спрятала пластинку в самой глубине бельевого ящика.
      ***
      Родители Шепа, отправившиеся на зиму в Куэрнаваку, предложили сыну и невестке проводить уик-энды в их доме. Но они редко появлялись там. У Джуно почти все свободное время уходило на работу над проектом светового оформления ночного клуба "У Молли". К тому же у Джона Флетчера она занималась подготовкой декораций к двум постановкам в Вест-Энде. Но вот однажды муж все-таки убедил ее провести спокойный уик-энд в доме родителей. Джуно согласилась, поскольку слишком часто по вечерам оставляла Шепа в одиночестве и чувствовала угрызения совести.
      Они выехали из Лондона в пятницу к концу дня, чтобы не попасть в пробку. Машину вел Шеп. Задремавшая Джуно проснулась уже на автостраде. Моросил мелкий дождь.
      - Я и не заметила, как задремала, - сказала Джуно. - Долго я спала?
      - Около получаса. Тебе действительно нужен отдых.
      - Хорошо, что ты убедил меня поехать. Дождь нам не помеха: посидим дома и предадимся безделью.
      - Мы можем чем-нибудь заняться, например потрудиться над зачатием ребенка. Уверен, ты до сих пор не забеременела только потому, что слишком много работаешь. - Он взглянул на нее. - Но может, все-таки обратишься к врачу и проверишь, все ли в порядке?
      - Я уже обследовалась.
      - Думаешь, дело во мне?
      - Дорогой, не всем удается забеременеть сразу. Не беспокойся.
      Шеп улыбнулся:
      - Я люблю тебя.
      - Я тоже люблю тебя. - Джуно презирала себя за то, что обманывает его и принимает пилюли, но считала необходимым еще немного подождать.
      Утром, пока Джуно спала, Шеп решил пойти за продуктами, но, вспомнив, что у него нет наличных, нашел сумочку жены и вынул из бумажника пятнадцать фунтов. Сунув бумажник на место, он вдруг увидел в сумочке пластинку с противозачаточными пилюлями. Поняв все, Шеп ощутил обиду и гнев.
      Взбежав по лестнице, он распахнул дверь спальни.
      - Проснись!
      Джуно испуганно открыла глаза и села в постели.
      - Что случилось?
      - Объясни, что все это значит? - Шеп бросил ей пластинку с пилюлями.
      - Ох!..
      - Черт возьми, неужели это все, что ты можешь сказать?
      - Шеп.., прости...
      - Что за игру ты затеяла? Водишь меня за нос... лжешь мне! - Он шагнул к кровати, и Джуно испуганно отпрянула. Впервые со времени их знакомства ей показалось, что муж ударит ее. Но он лишь схватил пластинку, отшвырнул ее и растоптал ногой.
      - У тебя есть любовник? Поэтому ты и не бываешь дома по ночам и не отказываешься от этих проклятых пилюль? Боишься родить от него?
      - Нет, Шеп. - Джуно побледнела как полотно. - Дело совсем не в этом. Просто... - Она расплакалась.
      - Ради Бога, избавь меня от слез и все объясни! - Шеп опустился в, кресло возле окна и уставился на жену тяжелым взглядом.
      Джуно вытирала глаза, но рыдания душили ее, а слезы катились по щекам. Муж, не проявляя ни капли сочувствия, продолжал смотреть на нее.
      - Шеп... - Голос ее дрожал. - Все совсем не так, как ты думаешь. У меня нет никого, кроме тебя. Просто я... продолжала принимать пилюли, потому что.., не готова стать матерью. - Она снова зарыдала. - Ты объявил всем, что собираешься завести детей, но ведь тебе не придется переносить беременность и отказываться от карьеры.
      - Эй, минутку! Я считал тебя современной женщиной. Сколько раз ты при мне говорила своим подругам о том, как важно женщинам работать после рождения детей? Я не страдаю мужским шовинизмом, а потому согласен менять пеленки и сидеть с ребенком, если ты задержишься. Я сам найду няню и даже буду готовить питание для малыша. Но носить и рожать его все-таки придется тебе. Так уж распорядилась природа, и ничего с этим не поделаешь.
      - Я хочу ребенка, Шеп, только не сейчас. Дай мне еще шесть месяцев. Я закончу работу для клуба, возьму отпуск, и тогда мы заведем ребенка.
      - Сколько раз я уже слышал это? Вот только закончу декорации к пьесе... Вот только закончу проект для клуба. Знаешь, Джуно, а ведь мы могли бы зачать ребенка прямо сейчас. Ты будешь работать первые шесть месяцев беременности и еще три месяца останутся в запасе.
      Если, конечно, все это серьезно.
      - Я вполне серьезно, Шеп. Но вдруг беременность у меня будет протекать так же тяжело, как у Лидии, когда она ждала Индию? У меня ведь контракт с "У Молли"! Я не могу позволить себе заболеть и сорвать работу. Неужели ты не понимаешь?
      - Да, вынашивая Индию, Лидия была едва жива. Но помнишь, как она расцвела, когда носила Фореста? На девятом месяце даже в теннис играла! Шеп вздохнул. - Мне тридцать четыре года. Я хочу иметь детей, пока еще способен чему-то научить их. Грустно думать, что они будут называть меня стариком.
      - Не беспокойся, дорогой. У тебя впереди еще много времени. - Джуно опустилась перед ним на колени и обняла его. - Всего шесть месяцев, обещаю.
      ***
      Ажиотаж в связи с открытием ночного клуба "У Молли" уступал по размаху разве что прошлогоднему бракосочетанию в королевской семье. Среди приглашенных на открытие были высокопоставленные лица, известные аристократы и самые богатые люди - от адвокатов до рок-звезд.
      Здание клуба, спроектированное с применением сложных технологических решений, походило на космическую станцию. Литые из белой пластмассы полы соединялись на разных уровнях эскалаторами и автоматически открывающимися дверями. Благодаря освещению, придуманному Джуно, здание словно парило над землей. Строго ориентированные лучи света пересекали помещение, а разноцветные перемещающиеся светящиеся шары вызывали восхищение. Каждая секция освещалась по-особому, что создавало определенное настроение. Пол тоже периодически подсвечивался. Сквозь окна, напоминающие иллюминаторы, были видны созданные Джуно мириады звезд.
      Вместе с Джуно и Шепом приехали Джон и Урсула Флетчер, а также Клэр Рид в сопровождении американского актера Перри Беннета, с которым снималась в своем первом фильме.
      Телевизионные камеры фиксировали каждый их шаг, пока они не исчезли внутри здания.
      Молли Спенсер подбежала к ним и расцеловала Джуно:
      - Все идет великолепно, дорогая. Гости потрясены и говорят только о волшебном освещении. Шеп, ты прекрасно выглядишь... Клэр, какое у тебя роскошное платье!..
      Проводив их за столик, Молли умчалась встречать принца Эндрю. Потягивая шампанское, Джуно принимала поздравления друзей. Наконец, улучив момент, Джуно повела мужа танцевать.
      - Ты проделала грандиозную работу, дорогая, - сказал Шеп.
      - Теперь убедился, что у меня не было любовника?
      Все вечера я действительно работала.
      - Убедился. И понимаю, почему эта работа так захватила тебя.
      Шеп, отличный танцор, сегодня был особенно возбужден и радовался за Джуно, она это видела, но ей казалось, будто что-то его беспокоит.
      Возвращаясь к столику, Джуно коснулась руки мужа:
      - С тобой все в порядке, дорогой? О чем задумался?
      - Да так... Просто немного устал. Однако сегодня твоя ночь, ты заслужила ее, и я не стану тащить тебя домой, пока сама не захочешь.
      - Шеп, дорогой, ты не возражаешь, если я на минутку похищу Джуно? спросила Молли.
      - Конечно, нет.
      - С тобой мечтают познакомиться итальянцы, Джуно. Ну-ка посмотрим, где они? А, вот! Джанни Корелли и Марио Трапани, а это Джуно Джонсон-Уайз.
      Дорогая, я уверена, что у тебя горели уши. Эти джентльмены в восторге от твоего освещения. Они открывают клуб в Коста-Смеральде и буквально одержимы идеей...
      Корелли, рассмеявшись, прервал ее:
      - Молли, не выкладывай все сразу. Я заготовил небольшую речь.
      - Ты прав, дорогой, извини. Я оставлю вас. - И она, взмахнув ручками, умчалась.
      Джанни Корелли улыбнулся:
      - Мы хотели бы пригласить в Сардинию вас и вашего супруга. Надеемся, приехав туда, вы не откажетесь взглянуть на место, где мы предполагаем строить клуб?
      - То, что мы увидели здесь, - добавил сеньор Трапани, - не вызывает сомнения, что для оформления клуба "Эввива!" нужны только вы.
      - Весьма польщена. Очень заманчивое предложение. Но, боюсь, весь следующий год я буду занята.
      Корелли улыбнулся:
      - От нас не так легко отделаться. Впрочем, здесь не стоит обсуждать столь серьезный вопрос. Вот моя визитная карточка. Я буду в Дорчестере до середины следующей недели.
      - Спасибо, однако сомневаюсь, что есть шанс...
      - Ничего. Вы знаете, где нас найти. А вдруг?
      ***
      Проснувшись около полудня с головной болью после выпитых накануне коктейлей, Джуно приняла душ и спустилась в халатике сварить кофе. К ее удивлению, Шеп сидел в кресле с утренней газетой.
      - Привет, дорогой! Я думала, ты сегодня играешь в теннис.
      - Нет, я отменил встречу. В газетах пишут, что все в восторге от клуба "У Молли". Тебя превозносят до небес.
      - Неужели? Покажи! - Джуно просмотрела статью. - Даже не верится! Можно подумать, что я спроектировала статую Свободы. Однако не скрою, это приятно будоражит нервы. - Она налила себе чашечку кофе. - Ты уже позавтракал? Не голоден?
      - Не позавтракал, но не голоден. Выпью только кофе.
      Не хочешь ли потом прогуляться со мной?
      - С удовольствием. Погода прекрасная. - Взглянув на Шепа, она умолкла. Под глазами у него были темные круги: он не спал или спал очень мало. На щеке едва заметно дергался мускул, как случалось в моменты сильного напряжения. - Дорогой, в чем дело?
      - Критики правы, твоя работа действительно великолепна. Ты очень талантлива, и творить такие чудеса - твое призвание.
      Джуно села рядом ;с ним и украдкой доглядела на него:
      - Это не единственное мое призвание. Теперь я готова выполнить свое обещание и выбрасываю пилюли.
      Отныне ты можешь беспрепятственно сеять свое семя...
      - Помолчи, Джуно. - Он побледнел и взял жену за руку. - О Джуно, прости меня!
      - Шеп, дорогой.., в чем дело?
      - Господи, даже не знаю, с чего начать - Он перевел дыхание. - Я чувствую себя омерзительно. - Он поднялся, подошел к стойке, облокотился на нее, стал спиной к Джуно. - В последние месяцы мы редко виделись. Нет, я не виню тебя. Что случилось, то случилось. - Он повернулся к ней. - Однажды весной я зашел после работы в "Харродз" купить себе галстук. В тот вечер ты собиралась вернуться поздно.
      И тут я увидел Клэр. Она тоже была свободна, и мы вместе поужинали. Поверь, дорогая, мы говорили только о тебе и о том, какая ты замечательная. В тот вечер я просто отвез ее на такси домой - тем дело и кончилось.
      Джуно настороженно взглянула на него:
      - В тот вечер.., значит, были и другие вечера?
      - Бог свидетель, возможностей было предостаточно, - обиженно пробормотал Шеп. - Ты часто задерживалась. Примерно через неделю Джош из нашей редакции предложил мне два билета на балет Я еще тебе звонил, помнишь? Но ты не смогла пойти. Тогда я пригласил Клэр. В тот вечер все и началось. Мы не думали заводить интрижку, ведь много лет знаем друг друга! Она тебя обожает...
      - Да уж.., вижу. Что бы мы делали без друзей?
      - Прошу тебя, не обвиняй во всем Клэр. Ее мучают угрызения совести не меньше, чем меня.
      - Понятно.., у тебя интрижка, а я слишком занята и ничего не замечаю. Что же дальше?
      - О, Джуно, мне тяжело говорить. Я хотел бы забыть об этом.., но не могу. Видно, так предначертано судьбой. - В его глазах стояли слезы. Джуно... Клэр ждет ребенка. От меня. Я так привязан, к тебе, Джуно... И это навсегда. Но я люблю Клэр и хочу этого ребенка. Она тоже его хочет...
      У Джуно перехватило дыхание:
      - Ты решил развестись со мной?
      - Я боюсь причинить тебе боль.
      - Но хочешь получить развод?
      - Да, - сказал Шеп.
      ***
      Дом на Эгертон-Креснт был выставлен на продажу.
      Все произошло без шума и ссор.
      У Джуно отупение сменялось глубокой депрессией.
      Она ненавидела Клэр, свою бывшую задушевную подругу, которая предала ее. Она хотела бы возненавидеть и Шепа, но не могла. Ведь он никогда не скрывал, чего хочет. Это она пыталась настоять на своем, выдвинуть свои условия, не думала ни о чем, кроме своей карьеры.
      Нет, виноват не Шеп, а она сама.
      Джуно не покидало чувство утраты. Ведь она только что решила остепениться и родить Щепу ребенка! Шепу, который много лет был самым близким ее другом. А теперь Шепа нет. И ребенка не будет.
      Две недели спустя, со слезами распрощавшись с Джоном и Урсулой Флетчер, Джуно отбыла в Сардинию. Та жизнь, которую она вела последние семь лет, закончилась.
      ЧАСТЬ ПЯТАЯ
      АЛЕКС
      1974 - 1983 годы
      Глава 24
      "Нью-Йорк тайме", 16 сентября 1974 года Театральная жизнь.
      "СМЕРТЬ ГЕРОЯ"
      В конце первого акта пьесы Александра Сейджа "Смерть героя", премьера которой состоялась вчера в театре "Де Лиз", Гарвей Латем (Кристофер Маклелланд), главный персонаж, с горечью говорит: "Проявление храбрости вещь случайная. Только инвалид мечтает стать героем".
      Этой заветной мыслью Сейдж делится со зрителями в своей интересной, хотя и несколько схематичной пьесе. Автор показывает драму человека, который во Вьетнаме перед лицом смерти сбрасывает привычную маску.
      Героический поступок Гарви обусловлен случайным импульсом. Учась в средней школе, он спас из горящего дома троих детей и стал кумиром маленького городка.
      Он верит в собственный героизм так же безоговорочно, как и в патриотизм, но во Вьетнаме переоценивает эти понятия и осознает, что все отступает на задний план перед лицом смерти.
      Действие пьесы охватывает сорок восемь часов из жизни Гарви, начинаясь его дезертирством и заканчиваясь самоубийством. Гарви прячется в бруклинской квартире Керри Мастерса (Дональд Стэндинг), своего однокурсника по колледжу. У того что-то с ногой, поэтому он не может испытать свою храбрость. Они никогда не были близкими друзьями, просто Гарви считает, что Керри не судит его. И он прав. Родители Гарви не желают разговаривать с сыном даже по телефону, а его подружка Кейт (Элен Брилл) сначала соглашается встречаться с ним, но потом отказывается.
      Это драма, построенная на диалоге и идеях. Идеи не отличаются особой оригинальностью, а вот диалог весьма остроумен. У Сейджа легкое перо, он мастерски развивает тему. Как и в пьесе прошлого сезона "Путешествие на воздушном шаре", Сейдж заставляет нас смеяться, хотя здесь он использует иронию как подстраховку, такую же иллюзорную, как героизм Гарви.
      Кристофер Маклелланд весьма убедителен в роли Гарви. Дональд Стэндинг, воплощающий образ инвалида-идеалиста, слишком патетичен. Мисс Брилл, исполняя роль Кейт, в основном ограничивается рамками пьесы, но порой выходит за их пределы. Весьма впечатляет талантливая режиссура Майкла Джерарда, хотя темп действия иногда замедлен. Оформление сцены выполнено Миоши, а он, как обычно, отдает предпочтение темным тонам. Складывается впечатление, что на сцене появился скрытый потенциал всей труппы, о котором мы и не догадывались.
      В конечном счете "Смерть героя" срывает маску с тех, кто привык жить, пользуясь стереотипами. Сейджу, несомненно, есть что сказать, и, возможно, со временем мы услышим от него нечто действительно важное.
      ***
      Стоя в глубине зрительного зала, Алекс подсчитывал зрителей. Их оказалось тридцать семь. Когда опустился занавес, все аплодировали с энтузиазмом, но звук был жидковат - иного и не следовало ожидать.
      Взяв пальто, Алекс направился за кулисы, где Крис Маклелланд беседовал с друзьями, и тотчас узнал в них зрителей, сидевших в секторе "С". "Друзья, - подумал он, - даже не обычная публика. Сколько еще нам удастся продержаться с их помощью?"
      - Алекс, - окликнул его Дональд Стэндинг, - как это смотрелось из зала?
      - Потрясающе! Сегодня ты был в ударе.
      - И публики собралось побольше? - с тревогой спросил актер.
      - Пожалуй.., полагаю, популярность растет. Слухами, как говорится, земля полнится.
      Элен Брилл оттянула воротник свитера. Играя роль.
      Кейт, она собирала свои каштановые волосы в "конский хвост". Темноглазая, миловидная, с матовой кожей, она вне сцены не пользовалась косметикой. Элен поцеловала Алекса.
      - Ты готов?
      - Конечно. Хочешь зайти куда-нибудь выпить?
      Она покачала головой.
      - Я слишком устала. Пойдем лучше сразу ко мне. - Элен взяла его под руку. - Желаю всем доброй ночи.
      Элен поставила на стереопроигрыватель пластинку Билли Холидея, Алекс налил себе пива.
      - Хочешь стаканчик?
      - Пожалуй. Ты голоден? У меня есть холодный цыпленок и половина рулета.
      - А где вторая половина?
      - Скормила Тайгеру. - Она взяла на руки кота и села на диван. Алекс протянул ей стакан пива.
      - Ты все время был в зрительном зале? - спросила Элен.
      - Да. Сегодня превосходно играли. А тебе особенно удалась сцена с телефоном.
      - Сколько было зрителей?
      - О, не знаю. Но явно больше, чем вчера.
      - Перестань, Алекс. Сколько?
      - Тридцать семь.
      - Что ж, действительно больше. Правда, основная часть зрителей друзья двоюродной сестры Криса из "Фэрли-Дикенсон". Алекс, скажи откровенно, какие у нас перспективы?
      - Постепенно о нас узнают. Ведь мы открылись всего три недели назад. Нужно время.
      - И деньги. Продано всего тридцать семь билетов.
      Этого не хватит даже на то, чтобы расплатиться ;с уборщицей.
      - Ради Бога, оставь меня в покое! Или у тебя есть на примете работа получше?
      - Возможно. Извини, но мне необходимо знать.
      Ирвинг хочет, чтобы я поехала в Голливуд. Там набирают актеров на новый сериал, и он считает, что я им подойду. Нет, я вовсе не предпочитаю телевидение театру, но в Голливуде платят баснословные деньги.
      - Значит, ты бросишь пьесу?
      Она присела на подлокотнике его кресла.
      - Вовсе нет. Пьеса мне нравится, и ты это знаешь.
      Но.., если ее снимут с репертуара... А Голливуд набирает актеров на этот сериал именно сейчас. Мне придется быть там на следующей неделе.
      - А как же я? Мы?
      - Почему бы и тебе не поехать? Ты найдешь там сколько угодно работы...
      - Да пропади пропадом это телевидение! - Он поднялся и взял пальто.
      - Ох, Алекс, только не злись. Ты должен понять меня.
      Я не собираюсь бросать пьесу.., но если ее все равно снимут, мне надо знать заранее.
      - О'кей. Через пару дней я скажу тебе точно.
      - Спасибо. Это все, о чем я прошу. - Она прижалась к нему и обхватила руками за шею. - Пойдем в постельку, почему ты не хочешь? Я бы как следует помассировала тебе спинку...
      Алекс рассеянно поцеловал ее.
      - Нет, не сегодня. Сейчас мне лучше пойти домой. - Выскользнув из ее объятий, он исчез за дверью.
      ***
      Джон Кинсолвинг налил кофе в фаянсовую кружку и поставил ее на стол перед Алексом, который просматривал столбцы цифр в смете.
      - Послушай, старина, - сказал Джон, - сколько ни смотри на эти цифры, они не уменьшатся. - Джон, ровесник Алекса, поджарый, атлетического телосложения кареглазый блондин, был инвестиционным банкиром. Отец его нажил состояние на производстве промышленных вентиляторов. Молодые люди познакомились в Нью-Йоркском спортивном клубе, где оба играли в скуош. Джон вложил половину необходимых средств в постановку пьесы "Смерть героя". Другую часть внес Алекс.
      - Сколько нужно денег, чтобы пьеса продержалась на сцене, скажем, еще две недели? - Алекс перебросил бухгалтерский отчет на стол Джона. - Тогда мы успеем привлечь зрителей.
      - Такой суммы у тебя нет, Алекс. Она больше, чем даже я могу позволить себе. На финансовом рынке для таких ситуаций есть ходовая фраза: "Пускаться в плавание без весел". - Он положил руку на плечо Алекса. - Извини. Пьеса замечательная. И появились положительные отзывы.
      - Да, в "Сохо ньюс" и "Берген дейли рекорд".
      - А также в "Войс" и "Дейли ньюс".., черт побери, даже в "Тайме" ее похвалили!
      - Видел. "Сейджу есть, что сказать, и, возможно, со временем мы услышим от него нечто действительно важное".
      - Почитал бы ты, что писали о начинающем Юджине О'Ниле. Видишь ли, я ничуть не жалею о том, что вложил деньги. Всем известно, что вкладывать их в театр весьма рискованно. Пожелав получить гарантированную прибыль, я поддержал бы Нила Саймона. Но я поверил в успех твоей пьесы и верю до сих пор, поэтому считаю, что вложил деньги не зря.
      - Спасибо, Джон. Я ценю твою дружбу.
      - Эй, встряхнись, это еще не конец света, а лишь окончание проката пьесы на сцене... Помни, будут и другие пьесы. Как там в "Войс" тебя назвали? Один из наших самых перспективных молодых драматургов? Следующая пьеса принесет тебе успех.
      - Следующей не будет. Я исписался.
      - Бред собачий! Ты говорил то же самое после предыдущей пьесы.
      - Да, однако на сей раз я потерял все деньги. Мне придется искать работу. Я сыт по горло всем этим.
      - Не принимай все так близко к сердцу. Ты напишешь новую пьесу, а я вложу в нее деньги. Только не заканчивай ее до следующего финансового года. - Джон налил себе кофе. - Кстати, Розмари просила пригласить тебя и Элен на поздний завтрак в воскресенье.
      - Передай Розмари, что приду с удовольствием, но пусть пригласит для меня одну из своих красивых подружек. Элен уедет на побережье, как только снимут пьесу.
      - Да ну? Решила отдохнуть?
      - Возможно, навсегда. - Алекс встал и улыбнулся. - Бывают недели, когда неприятности буквально сыплются на голову.
      - Прости, я думал, у вас все в порядке.
      - Это оказалось всего лишь контрактом на период проката пьесы. Ну да ладно, не хочу тебя больше задерживать, возвращайся к своим финансовым операциям.
      Джон проводил его до лифта.
      - Понимаю, что ты расстроен, но для этого нет оснований. С твоим талантом ты добьешься большого успеха. - Дверь лифта открылась. - До свидания.
      Увидимся в воскресенье, ровно в полдень.
      ***
      Алекс взял такси и отправился в другой конец города, чтобы встретиться и пообедать в "Орсини" с Брюсом Хопкинсом и еще двумя приятелями по Йельскому университету.
      "Объявление о снятии с репертуара..." Звучит неплохо для заглавия следующей пьесы, для автобиографии или для записки, оставленной перед самоубийством.
      Сегодня четверг. Они с Джоном договорились снять пьесу после субботнего спектакля. Алексу еще никогда не приходилось давать в газете подобного объявления, но ведь и продюсером он никогда раньше не был.
      И банкротом тоже.
      И вдруг он почувствовал, что ему не хочется идти на этот экстравагантный обед с удачливыми однокурсниками, ставшими преуспевающими чиновниками. Только он - незадачливый драматург.
      - Высадите меня здесь, - сказал Алекс таксисту на Тридцать четвертой улице, направился по авеню Америк и вскоре растворился в толпе служащих, покинувших офисы на обеденный перерыв. Теперь ему, так же как им, придется бороться за существование. Купив хот-дог, он вошел в Брайант-парк. Человек пятьдесят смотрели выступление мима с белым лицом и в цилиндре, как у Марселя Марсо. "А зрителей-то больше, чем на спектакле в театре "Де Лиз" вчера вечером", - подумалось Алексу. Откусив кусок хот-дога, он поморщился и выбросил все, что осталось, в урну.
      - "Ситуация не так уж трагична, - размышлял Алекс. - У меня есть еще акции компании "Ай-Би-Эм" на двадцать тысяч долларов". Их оставила ему бабушка. Весной он отдал их Даниэлу Мейзнеру, биржевому маклеру, знакомому ему со студенческих времен. Даниэл считал, что сумма удвоится, если продать акции "Ай-Би-Эм" и купить более "активные" ценные бумаги. Несколько недель назад он сообщил Алексу, что его акции держатся в цене, несмотря на общую вялость рынка ценных бумаг.
      - Я купил для тебя акции компании автомобильных запчастей и компании жилых автофургонов. При нынешней инфляции люди не имеют возможности строить постоянное жилье. Никто не хочет пускать корни. Вся Америка пришла в движение.
      Алекс позвонил Даниэлу из таксофона.
      - Привет, Алекс! Как твоя пьеса? Я пока не успел ее посмотреть, но собираюсь на следующей неделе.
      - Постарайся сделать это до субботы. Ее снимают.
      - Какая жалость!
      - А как обстоят дела с моими акциями? Я собираюсь их продать.
      - На твоем месте я подождал бы месяца два. Они начинают подниматься в цене.
      - Нет у меня двух месяцев. Наличные мне нужны сейчас.
      - Н-да.., неудачный момент, Алекс. Признаться, даже не знаю, что сейчас происходит на рынке жилых автофургонов. На следующей неделе совет управляющих компании отчитывается перед комиссией по ценным бумагам и биржам и...
      Алекса охватил страх.
      - Выкладывай, Даниэл. Насколько упали акции? Что у меня осталось?
      - Если продать акции компании запчастей и если компании жилых автофургонов удастся избежать банкротства...
      - Сколько? - заорал Алекс, уже не сдерживая гнев.
      - Остынь, старина, - невозмутимо сказал Даниэл. - Подожди минутку, дай посчитать. - Он помолчал, потом снова послышался его голос:
      - Ну.., скажем, около трех тысяч, плюс-минус несколько сотен.
      "Пропади все пропадом! Три тысячи! Этого не надолго хватит". Только за квартиру он платит пятьсот долларов в месяц.
      - Алекс? Ты меня слушаешь?
      - Да, - вздохнул тот. - Продавай. Продавай все.
      - Ты совершаешь большую ошибку...
      - Это я понял. Потом как-нибудь расскажешь подробнее. - Алекс с грохотом опустил трубку на рычаг.
      ***
      Джон Кинсолвинг устроил вечеринку в ресторане "Коуч-Хаус" по случаю снятия пьесы. Царившее здесь вымученное веселье соответствовало традициям выживания, принятым в театральных кругах. Корабль идет ко дну с поднятым флагом. Его спасет другой корабль.
      Шампанское лилось рекой, и Алекс, сидевший рядом с женой Джона, миловидной, несколько возбужденной блондинкой, не пропускал ни одного тоста. Розмари Кинсолвинг, младший редактор журнала "Мадемуазель", работала сейчас над романом. Подвыпив, она слегка кокетничала с Алексом:
      - Вот я считаю пьесу замечательной, потому и уговорила Джона финансировать ее. Сам он в этом ничего не смыслит.
      - Не смыслю? - Джон оторвался от беседы с Элен Брилл. - Что ты имеешь в виду?
      - У тебя нет широты восприятия. Ты мыслишь аналитически, а не абстрактно...
      - О Господи! - воскликнул Джон. - Ну теперь, кажется, я услышу традиционный вопрос: "И почему ты хоть немного не похож на Алекса?"
      - Дорогой, посмотри, как он одевается! Сразу видно, что Алекс творческая личность, а ты - инвестиционный банкир.
      - Розмари, но он и есть инвестиционный банкир, - возразил Алекс.
      - Именно это я и имею в виду.
      Почувствовав, что немного опьянел, Алекс извинился и вышел. Сполоснув лицо холодной водой, он посмотрел на себя в зеркало. Александр Сейдж несостоявшийся драматург? Александр Сейдж - младший партнер компании "Уэлтон ойл"? Об этом мечтала его мать. Сегодня днем он разговаривал по телефону с Кэсси, не утаившей радости по поводу снятия пьесы.
      Мать просила его на следующей неделе приехать домой, в Даллас, где собиралась устроить вечеринку и заколоть жирного тельца по случаю возвращения блудного сына.
      "Там будет и Сид Уэлтон из "Уэлтон ойл". Ты ему всегда нравился, Алекс, - сказала она. - К тому же ты выпускник Йеля. Пора извлечь пользу из образования". У Сида Уэлтона, вспомнил Алекс, была толстая, как корова, дочь на выданье.
      Он снова вернулся в зал. Элен, беседовавшая с Дональдом Стэндингом, бросила на Алекса вопросительный взгляд. Они не были вместе после размолвки, а завтра утром она улетает в Калифорнию. Алекс понимал, что Элен интересует, намерен ли он провести с ней эту ночь, но ему не хотелось давать ей ответ.
      Алекс налил себе еще бокал шампанского, но, сделав глоток, решительно поставил бокал на стол. "Не надо больше шампанского" - подумал он, вдруг почувствовав страшную усталость.
      - Итак, друзья мои, благодарю вас всех, - Алекс повернулся к Джону, и за финансовую поддержку пьесы, - он обвел взглядом Криса, Дональда, Элен и Майкла Джерарда, режиссера, - и за блестящее воплощение ее на сцене. Возможно, мы снова встретимся в том же составе при более благоприятных обстоятельствах.
      Увы, я должен идти.
      - Подожди, - сказала Розмари, - мы подвезем тебя.
      Джон коснулся ее руки:
      - Пусть идет. Думаю, ему сейчас нужно побыть одному.
      Элен, увидев, как Алекс попрощался с метрдотелем, схватила пальто, махнула всем рукой, выбежала из ресторана и догнала Алекса на Шестой авеню, когда он садился в такси.
      - Алекс, прошу тебя, подожди! Не надо так расстраиваться!
      - А как же еще?
      - Ты понимаешь, о чем я. Может, пойдем куда-нибудь и поговорим?
      - Я еду домой.
      - Тогда и я с тобой.
      Дома Алекс налил ей и Себе бренди.
      - Я и так уже много выпила.
      - А я выпью. - Он снял пиджак и включил телевизор.
      Элен его выключила.
      - Алекс, я хочу поговорить с тобой. Не понимаю, почему ты на меня разозлился!
      - Я на тебя не разозлился. - Алекс нахмурился, и сам не вполне понимая, в чем дело. Скорее всего расспросы Элен заставили его осознать, что пьеса "Смерть героя" потерпела фиаско. В Древней Греции гонцов, приносивших плохие вести, казнили.
      Элен расстегнула блузку.
      - Приласкай меня.
      - У меня нет настроения.
      - Ну-у... - Она капризно надула губки, и расстегнула молнию на юбке. Красный шелк окутал ее ноги. - Встряхнись, Алекс! Поиграй со мной!
      Он равнодушно взглянул на нее:
      - Я же сказал тебе, что не в настроении.
      - Настроение, настроение... - Она стянула с себя черные бикини и помахала ими перед носом Алекса. Он отстранил ее руку.
      - Ох, тебя сегодня нелегко расшевелить. - Элен наклонилась и потерлась грудями о его щеки, потом уселась к нему на колени.
      - Ну ладно, черт тебя побери! - Он грубо толкнул ее на коврик. Хочешь, чтобы тебя оттрахали? Ты получишь это. - Алекс почувствовал, что ненавидит Элен, эгоистичную, похотливую сучку. Она глядела на него снизу вверх и самодовольно улыбалась. Боже, как ему хотелось стереть с ее лица эту самодовольную улыбку!
      Ладно, надо оттрахать ее так, чтобы она визжала от боли.
      Рывком расстегнув брюки, Алекс обрушился на нее.
      - О Боже! - усмехнулась Элен. - Настроение у тебя явно изменилось.
      Сам того не желая, он ударил ее по лицу - импульсивный жест, спровоцированный гневом и спиртным.
      Голова ее дернулась, на щеке выступил красный след от пощечины.
      - Господи, Алекс, что ты делаешь?
      Ударив Элен еще раз, он грубо вошел в нее. Она застонала и, прогнув спину, приподняла таз.
      - Значит, тебе это нравится, сучка? Это тебя возбуждает? - Он снова ударил Элен по лицу, и она выставила руки вперед. Охваченный яростью, Алекс отвел ее руки и, продолжая наносить удары, рывками входил в нее.
      - Не надо, остановись! - плакала Элен, пытаясь уберечь лицо, но ее бедра двигались в такт его грубым рывкам. - Только не по лицу, Алекс! Прошу тебя! Ты испортишь мне лицо "Ах, ее беспокоит собеседование, - думал он. Это проклятое собеседование в Голливуде! Ни о чем другом она не думает".
      Что он делает? Что за дикие, темные инстинкты высвободила в нем Элен. Алекс опустил руки и, тяжело дыша, уставился на нее. Такого с ним еще никогда не бывало, он никогда в жизни не ударил женщину. Элен неистово извивалась под ним, прикрывая лицо. Ее неистовое возбуждение вызвало у него отвращение. Ненавидя себя и Элен, он поднялся. До предела напряженный пенис поблескивал от влаги.
      - Убирайся, - сказал Алекс. - Забирай свою одежду и убирайся.
      Когда Элен ушла, он встал под душ, пустив такую горячую воду, какую только мог вынести, и разрыдался, охваченный угрызениями совести и жалостью к себе Овладев наконец собой, он вышел из ванной, приготовил кофе, выпил его, окончательно протрезвел и вновь обрел способность рассуждать здраво.
      Алекс не хотел соглашаться на вариант "Уэлтон ойл", но вместе с тем понимал, что на три тысячи ему долго не протянуть, во всяком случае, в Нью-Йорке. А вот в Греции... В Греции он почти ничего не тратил и здорово там поработал. Потом Алекс вспомнил об авиабилете в Даллас, заказанном для него матерью и оставленном в кассе аэропорта. Он возьмет его, полетит в Даллас, а оттуда дальше, в Мексику, где тоже дешевая жизнь. На побережье Юкатана сдаются внаем хижины за десять центов в день. Там его трех тысяч долларов хватит на целую вечность, и он сможет работать.
      Сняв с полки в кладовке чемодан, Алекс начал укладывать вещи.
      Глава 25
      С пишущей машинкой в одной руке и чемоданом в другой Алекс пошел вдоль пляжа по направлению к хижинам, крытым пальмовыми листьями. От рыбака, чинившего лодку, он узнал, что хижины принадлежат хозяину продуктовой лавки из ближайшей деревни.
      Едва появился хозяин, как Алекс снял за четыре доллара в неделю лучшую хижину, купил у него ящик пива, кое-какие продукты, овощи, керосиновую лампу и кастрюлю.
      На пляж он вернулся в сопровождении ребятишек, наперебой предлагавших ему помочь нести вещи, обустроить жилье и собрать хворосту. Алекс почувствовал себя Дудочником из поэмы Браунинга. Ребятишки слонялись возле хижины целый день, а ближе к вечеру к ним присоединились взрослые. Все они источали дружелюбие, и Алекс улыбался им. Да, ему следовало приехать сюда еще несколько лет назад! Ведь это настоящий рай для писателя!
      Только после наступления темноты Алекса оставили одного, и он зажег керосиновую лампу. Усевшись на перевернутый ящик возле другого, большего ящика, служившего ему письменным столом, он вставил в машинку чистый лист бумаги. У него давно зародилась мысль написать грустную комедию о двух людях, которые встречаются благодаря таинственному объявлению, появившемуся на последней странице нью-йоркского "Книжного обозрения".
      Алекс напечатал название - "Роман под грифом "секретно"", но немного подумав, забил слово "роман" и оставил только "Под грифом "секретно"". Удовлетворенно улыбнувшись, он напечатал: "Александр Сейдж". Что ж, начало положено. Увернув фитиль лампы, он выпил пива и пошел прогуляться перед сном по пляжу, залитому лунным светом.
      На следующее утро он встал рано и приготовил себе в кастрюле нечто напоминающее кофе. Искупавшись, он вернулся в хижину, позавтракал изюмом, уселся за машинку и начал составлять характеристики действующих лиц. Несколько минут спустя Алекс почувствовал, что кто-то стоит в дверях, и обернулся.
      - Буэнос диас. - Рыбак, с которым он разговаривал накануне, широко улыбаясь, протягивал ему рыбу.
      - Грасьас. - Алекс лихорадочно припоминал испанские слова и желал добавить: "Вам не следовало беспокоиться". Взяв рыбу, он положил ее в импровизированный холодильник. - Грасьас.
      Рыбак опять улыбнулся.
      "Что же это я, - подумал Алекс, - может, рыба вовсе не подарок? Может, он хотел продать ее мне?"
      - Сколько?
      - Нет-нет! - Рыбак помахал поднятым пальцем. - Подарок. - Он повернулся, собираясь уйти, но Алекс предложил ему изюму. Гость покачал головой.
      - Ну что ж, - сказал Алекс, - мне пора продолжить работу. Трабахо. Он указал на пишущую машинку. - Еще раз спасибо.
      Рыбак кивнул, улыбнулся и, пятясь, вышел из хижины. Алекс помахал ему рукой и снова уселся за машинку.
      Не прошло и нескольких минут, как он услышал под окном какие-то звуки, напоминающие сдавленный смех, и выглянул. С десяток деревенских ребятишек сидели на земле рядом с хижиной. Алекс улыбнулся и приложил палец к губам, объясняя им, что работает, но хихиканье продолжалось, а ребятишек вскоре стало вдвое больше.
      Приготовив на обед рыбу, рис и салат, Алекс поделился едой со всей оравой. После обеда его голод усилился. Снова объяснив ребятишкам, что работает, он попросил их разойтись. Они подчинились, но не прошло и часа, как все вернулись и принесли ему гроздь переспевших бананов. Алекс поблагодарил их, однако дети не ушли. Расположившись на земле возле хижины, они вели себя тихо, но продолжали перешептываться и хихикать. Алексу стоило большого труда сосредоточиться на работе.
      Под вечер стали подтягиваться взрослые, и Алекс понял, что поработать ему уже не удастся. Он улыбался и говорил с ними, обходясь своим скудным запасом испанских слов, но быстро утомился и решил прогуляться по пляжу. Вернувшись, Алекс с облегчением увидел, что гости ушли.
      За последующие несколько недель Алексу удалось написать и прочесть гораздо меньше, чем он надеялся.
      Какая парадоксальная ситуация! Он поселился на безлюдном побережье, в глухом уголке Мексики, и не знает, куда деться от дружелюбия и радушия местных жителей. До них никак не доходило, как можно оставить человека в одиночестве, сколько бы он ни объяснял, что это нужно ему для работы. Не понимая, что они мешают ему, они усаживались на земле возле хижины и молча наблюдали за красивым "американо" с выгоревшими на солнце белокурыми волосами.
      К концу месяца Алекс полностью вымотался от тщетных попыток сосредоточиться на работе. Деревенские жители не оставляли его в покое, и теперь их приходило еще больше, чем прежде.
      Но как ему выбраться из этого райского уголка - вот в чем проблема! Автобусные маршруты поблизости от деревни не пролегали, а туристы забредали сюда крайне редко. Чем яснее Алекс осознавал степень своей изоляции от внешнего мира, тем сильнее хотелось ему поскорее покинуть это место. Сюда он добрался на попутных машинах. Но как выбраться отсюда?
      Однажды утром приунывший Алекс сидел на берегу, глядя на океанские просторы. Мимо проходил Курро - рыбак, иногда приносивший ему рыбу.
      - Эй, американо! У тебя проблемы?
      - Си, - ответил Алекс. За последний месяц его испанский обогатился, хотя и не настолько, чтобы поддерживать разговор. - Хочу добраться до Тикула.
      - А, Тикул! - Курро улыбнулся и закивал головой.
      - Туда ходят автобусы?
      - Автобусы? Да. - Он назвал деревушку, расположенную милях в двадцати отсюда по побережью.
      "Черт побери! Далековато для пешей прогулки", - подумал Алекс. Но пребыванием здесь он был сыт по горло.
      - Спасибо, - сказал он.
      Вернувшись в хижину, Алекс положил в футляр пишущую машинку и завязал в небольшой узелок свою одежду. Чемодан и прочие пожитки он отдал деревенским жителям. Опечаленные его отъездом, они принесли ему прощальные подарки - от плодов манго до живых цыплят и поросенка. С помощью жестов и скудного испанского Алекс объяснил, что путешествовать лучше налегке.
      Он отправился в путь около полудня; за ним, как почетный эскорт, последовали деревенские ребятишки.
      Невесть откуда появившийся Курро закричал ему "Американо!" и, размахивая руками, попытался привлечь его внимание.
      - В чем дело? - спросил Алекс.
      Курро, схватив его за рукав, потащил к берегу:
      - Идем!
      Алекс покачал головой:
      - Извини, я спешу.
      - У меня лодка... Я отвезу тебя.
      Алекс увидел на песке маленькую рыбацкую лодчонку.
      - Иди.., садись в лодку.
      Алекс с сомнением оглядел утлое суденышко.
      - Садись в лодку.., садись! - Курро взял у Алекса узелок с вещами и бросил его в лодку.
      Алекс тяжело вздохнул, уверенный, что лодка очень скоро пойдет ко дну. Однако отказ был бы воспринят как оскорбление.
      Он сел в лодку и прижал к себе машинку.
      ***
      Лодка Курро к вечеру добралась до Фронтеры, и Алексу даже удалось, прождав около часа, сесть на рейсовый автобус, идущий, правда, в противоположном направлении. А впрочем, это уже не имело значения. Ближе к полуночи голодный и взмокший от пота Алекс вышел из автобуса в городе Оахака, жалея лишь о том, что Курро не мог доставить его в Нью-Йорк. Больше всего на свете ему хотелось утолить голод, принять душ и выспаться на настоящей кровати.
      К вечеру следующего дня, проспав часов десять, Алекс снова почувствовал себя человеком и зашел в кафе на центральной площади. Заказав кока-колу и гамбургер, он стал разглядывать оживленную толпу на площади.
      Алекс решил провести в Оахаке несколько дней, а затем отправиться на перешеек Техуантепек и снова попытаться сесть за работу. Прослышав о том, что в Пуэрто-Анхеле есть недорогая гостиница, он надеялся, что там к нему отнесутся иначе, чем в деревне на берегу.
      Может, хоть в этом месте удастся потрудиться? Ведь не "Робинзона Крузо" он собирался писать!
      Принявшись за гамбургер, Алекс заметил, что на него поглядывает хорошенькая девушка в белой хлопчатобумажной юбке и пестрой индейской блузе. Скорее всего этой белокурой загорелой американке было не более двадцати лет. На плече у нее висела дамская сумочка и фотоаппарат "Никон".
      Встретившись с ним взглядом, она улыбнулась и решительно подошла к его столику.
      - Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
      - Буду рад.
      - Так значит, вы американец? Слава Богу, что не швед! Меня зовут Салли Эвери.
      - А я Алекс Сейдж. Из Нью-Йорка.
      - Надеюсь, я вас не шокировала. Дома я не веду себя так развязно, но для девушки путешествие по Мексике - сущее наказание. Навязчивые южные кавалеры просто проходу не дают.
      Заказав кока-колу и гамбургер, Салли рассказала Алексу, что провела в Мексике уже полгода. Она приехала сюда с приятелем на летние каникулы из Нортуэстерна, но в Куэрнаваке они поссорились и расстались.
      Салли решила задержаться здесь. Ей нравилась независимость, однако в поездках она старалась держаться поближе к мужчинам-американцам - в целях безопасности.
      Так ей удавалось осматривать достопримечательности, не опасаясь приставаний.
      - Не подумайте, что я вам навязываюсь, - рассмеялась Салли. - Просто мне нужен спутник. Я сама за себя заплачу. Если вы путешествуете один, мы могли бы какую-то часть пути проделать вместе.
      - С удовольствием. А какие у тебя планы?
      После обеда они прогулялись по улице, вытянувшейся вдоль открытого рынка. Салли купила там для друзей несколько индейских покрывал, потом остановилась у лотка с амулетами и сухими травами и выбрала амулет из резного дерева, по словам продавца, отгоняющий зло.
      - Я куплю его для тебя, - сказала она Алексу. - В этой стране пригодится любая помощь.
      - Спасибо, - сказал Алекс, - а тебе я куплю амулет, который будет отваживать назойливых кавалеров.
      Взяв такси, молодые люди поехали смотреть руины в Монтальбане, а потом бродили по развалинам древнего "Города богов", основанного в 1500 году до нашей эры.
      Алекс остался доволен прогулкой, да и Салли тоже.
      - О, Алекс, я и не припомню, когда так хорошо проводила время!
      - Я тоже.
      - Видишь лоток с прохладительными напитками?
      Мне нужно принять таблетку от малярии. Не принесешь ли фруктового сока?
      Когда Алекс вернулся с двумя стаканчиками фруктового сока, Салли печально смотрела на прекрасную долину Оахака.
      - Эй, что с тобой?
      Она вздрогнула, но тут же улыбнулась:
      - Я думала о людях, живших когда-то здесь, и о быстротечности жизни... Подумай, ведь исчезли целые цивилизации! - Салли взяла у Алекса стаканчик, вынула таблетку из сумочки и приняла ее.
      - После такого чудесного дня не хочется уходить отсюда. Давай еще осмотрим ту пирамиду.
      Они вернулись в Оахаку после семи вечера.
      - Поужинаем вместе?
      - Мне надо упаковать эти покрывала, отнести их в почтовое отделение и написать несколько открыток.
      - Сделай это завтра.
      - Нет, я хотела бы закончить с этим сегодня. К тому же я должна принять душ и переодеться.
      - Ладно, но позволь мне зайти за тобой через часок?
      - Договорились. Кстати, у меня в номере есть немного пейота. Говорят, он творит чудеса. Тот парень, о котором я тебе рассказывала, оставил его мне в Пуэрто-Вальярто, боясь, что его обнаружат при досмотре в аэропорту. Я приберегла его на всякий случай. Тебя это интересует?
      - Пейот? Я не прикасался к этим мухоморам после колледжа, но готов составить тебе компанию.
      - Хорошо. Приходи часов в восемь. Комната четыреста двадцать четыре. Мы примем зелье, а пока оно не начнет действовать, сходим на площадь. Там бывают бесплатные концерты.
      Салли жила в одном из самых дорогих в городе отелей рядом с центральной площадью. Увидев, как легко она тратит деньги на вещи и на такси, Алекс решил, что девушка из богатой семьи. При этом его удивило, что богатые любящие родители отпустили дочь одну путешествовать в Мексику.
      ***
      - Входи, Алекс, - сказала Салли, открывая ему дверь. - Я купила йогурт, чтобы легче было принимать пейот. Она разделила грибы на две порции и смешала с йогуртом. Когда они приняли пейот, девушка достала бутылку текилы и наполнила две рюмки. Над их головами на потолке, поскрипывая, крутился вентилятор.
      - Сегодня и в самом деле замечательный день, - проговорила Салли. - Я рада, что встретила тебя.
      - Я тоже. - Алекс выпил текилу и снова наполнил свою рюмку. - Ты уже выбрала дальнейший маршрут?
      - Пока ничего не решила. Стараюсь жить одним днем.
      - А как же колледж? Ты не собираешься туда возвращаться?
      Она пожала плечами:
      - Не думаю, что мне так уж необходима учеба в колледже. - Салли села на постель и, поджав под себя ноги, откинулась на подушку.
      - А что говорят об этом твои родители?
      - Они умерли. Для меня оставлен доверительный фонд. Назначен опекун. Но я, черт возьми, не собираюсь возвращаться в Шейкер-Хайтс!
      Алекс рассмеялся:
      - Я тебя хорошо понимаю. У меня такое же отношение к Далласу. Моя мать и отчим хотят, чтобы я вернулся домой и поступил на так называемую "приличную работу".
      - И оставил Нью-Йорк и драматургию? Ох, Алекс, не делай этого! - Она подняла свою рюмку. - Налей мне еще текилы, пожалуйста.
      Вечер был теплый, а от текилы и пейота им вскоре стало еще теплее. Некоторое время они делились впечатлениями о дорожных приключениях. У Салли в Мексике не возникало проблем с провозом наркотиков: ее не подвергали досмотрам, потому что она останавливалась в лучших отелях и, путешествуя по стране, не пользовалась ни попутными машинами, ни местными рейсовыми автобусами. Заботясь о своей безопасности, девушка принимала собственные меры предосторожности. По ее словам, она подошла к Алексу, инстинктивно почувствовав к нему доверие.
      - Какая наивность, Салли! - заметил Алекс. - Взгляни на первую страницу любой газеты... Многие опасные убийцы-маньяки выглядят вполне респектабельно.
      Салли усмехнулась:
      - Что ж, на все воля Божья. Никто не живет вечно.
      - Тебе опасно путешествовать одной. Надо найти спутника.
      - Ты предлагаешь свои услуги?
      - Я бы с радостью, но мне нужно работать. А для этого необходимы тишина и покой.
      - Это я обеспечила бы тебе в избытке. - Салли посмотрела на него круглыми голубыми глазами. - Возьми текилу и иди ко мне. Зачем нам переговариваться через всю комнату?
      Текила уже делала свое дело" начинал действовать и пейот. Алекс шел к Салли, и ему казалось, будто ковер колышется у него под ногами.
      - А как же концерт на площади? Не хочешь подышать свежим воздухом?
      - Думаю, лучше остаться здесь. Когда я под кайфом, толпа действует мне на нервы.
      - С удовольствием составлю тебе компанию. На сегодняшний день с нас хватит местной экзотики. - Ощутив действие пейота, Алекс лег рядом с Салли, желая как можно скорее оказаться внутри ее. Он воздерживался уже больше месяца и сейчас хотел эту загорелую белокурую девушку больше всего на свете. Уж не влюблен ли он?
      - Повернись, - прошептал он.
      Салли повернулась к нему спиной и поставила рюмку на столик возле кровати.
      Алекс расстегнул молнию на ее платье, и девушка стянула его грациозно, как змея, меняющая кожу.
      - О, пейот действует волшебно! Я вижу молекулы воздуха.
      - А я внимательно изучаю молекулы твоей кожи.
      Удивительно, словно крошечные свечи гаснут одна за другой!
      - Можно я посмотрю, нет ли их и у тебя?
      Пока она расстегивала его сорочку, он как завороженный любовался ее телом. У Салли были полные груди и розовые соски, окруженные более темной кожей. Они казались ему то замками, построенными из песка, то шляпами китайских кули, а то вдруг караваями итальянского деревенского хлеба. Когда Алекс взял губами сосок, Салли расстегнула ремень на брюках.
      Наркотик совершенно преобразил женские прелести. Алекс коснулся соска языком и испытал совсем новое ощущение. Он даже не заметил, как девушка стянула с него джинсы.
      Когда Салли начала постанывать, он взглянул на нее, улыбнулся, медленно провел руками по ее груди, бокам, животу и поразился нежности ее тела.
      - Ты прекрасна! - выдохнул он. - В самом деле прекрасна!
      - Ты тоже! - Салли толкнула Алекса на подушки и посмотрела на его пенис.
      - Ох! - изумилась она. - Он похож на огромный гриб. Я чувствую себя Алисой в Стране чудес и вижу на нем надпись: "Съешь меня".
      - Следуй указанию.
      Она провела губами вокруг головки и взяла пенис в рот.
      - Как резина. - Салли подняла голову. - Твердая резина. - Она снова наклонила голову. - Или кальмар... - Девушка коснулась языком мошонки, О-о-о... а здесь яички.., очищенные крутые яички в атласном мешочке...
      Они исследовали друг друга глазами, губами, пальцами - прикасаясь, облизывая, ощупывая, проникая.
      Когда, наконец, Алекс вошел в нее, это было как полное слияние такое, словно они оказались вдвоем в одном теле.
      Молодые люди часами занимались любовью, разговаривали, потом принимали душ и снова занимались любовью под его струями.
      - Давай приготовим еще пейот, - предложила Салли. - По-моему, действие его слабеет, а мне не хочется, чтобы это кончилось.
      - Он действует сильнее, чем тебе кажется.
      - Прошу тебя, пожалуйста! - умоляла Салли. - Давай продлим состояние эйфории! У меня есть опиум. Он подействует быстро, мы снова займемся любовью, а потом заснем в объятиях друг друга. Ну же, прошу тебя!
      Вопреки здравому смыслу Алекс позволил ей набить трубку опиумом, и они по очереди сделали несколько затяжек. Новый наркотик усилил действие предыдущего. Они с Салли снова занимались любовью, но сколько раз и долго ли, Алекс не знал, потому что потерял счет времени. Только на рассвете оба крепко заснули.
      ***
      Когда Алекс проснулся, за окнами было темно. На столике возле постели горела лампа. Голову разрывала тупая боль. Салли еще спала. Он медленно поднялся, стараясь не двигать головой, пошел в ванную, почистил зубы и минут двадцать стоял под теплым душем.
      Алексу стало лучше. Почувствовав голод, он посмотрел на часы в спальне. Половина девятого вечера! Последний раз он ел тридцать два часа назад. Одеваясь, Алекс надеялся, что Салли проснется и пойдет с ним ужинать.
      Салли лежала на животе, положив голову на руку.
      Ему было жаль будить девушку, но он умирал с голоду и не хотел оставлять ее одну.
      - Салли, - тихо сказал он. - Пора вставать! - Алекс коснулся ее плеча и вздрогнул от ужаса.
      Тело девушки было холодным.
      - Салли! - крикнул он. - Проснись! - Она не шевельнулась.
      Алекс перевернул ее. Казалось, она спала, но загорелая кожа побледнела. Он долго всматривался в девушку, надеясь, что она все-таки дышит.
      - Салли! - Алекс хлопнул ее по щекам, потом приложился ртом к ее губам и попытался вдохнуть воздух в легкие. Тщетно! В течение десяти минут он перепробовал на ней все приемы оказания первой медицинской помощи, какие только удалось припомнить. Но Салли Эвери была мертва.
      Алекса била дрожь. Голова раскалывалась. Решив позвонить в полицию, он направился к телефону, но вдруг почувствовал тошноту и едва успел добежать до ванной, как его вырвало.
      Надо вызвать полицию, но что им сказать? Как все объяснить? Это было бы трудно, даже американским полицейским, а давать показания мексиканской полиции с его жалким испанским просто невозможно. Факты - упрямая вещь, а они ужасны: употребление наркотиков.., и труп девушки.
      Так и не заставив себя поднять телефонную трубку, Алекс надел на Салли ночную рубашку, чтобы ее не обнаружили нагой, и прикрыл грудь простыней.
      Собрав остатки пейота и опиума, он спустил все в канализацию, обыскал вещи Салли и нашел марихуану, которая тоже отправилась в унитаз. Алекс проверил содержимое сумочки Салли, где оказался пузырек с таблетками, но совсем не от малярии. Это был фенобарбитал.
      Он сунул пузырек обратно. В сумочке были также косметические салфетки, солнцезащитные очки, дорожные чеки, косметичка и паспорт. Алекс раскрыл его. Сара Кинкейд Эвери. Родилась 15 сентября 1954 года. Взглянув на фотографию, он дрожащей рукой положил паспорт на место и тут заметил амулет, подаренный им Салли. Сам не зная зачем, Алекс взял его и сунул себе в карман. Да уж, здорово помог ей этот амулет - ничего не скажешь!
      Он долго смотрел на Салли. Она была так красива и казалась спящей. Почему эта девушка умерла - случайно или нет? Возможно, поняв, что попала в беду, Салли попыталась привлечь его внимание? Обезумевший от горя Алекс был объят таким ужасом, какого не испытывал никогда в жизни.
      Кто-то постучал в дверь, потом в замочной скважине повернулся ключ.
      - Криада.., горничная, - услышал он.
      - Только не это! - пробормотал Алекс, увидев, как дверь приоткрылась. - Окупадо.., занято.., уходите... - крикнул он.
      Горничная вышла:
      - Пердонеме, сеньор.
      Черт возьми! Не успела ли она разглядеть его? Не заметила ли страха в его глазах? Может, приняла Алекса за одного из непонятных гринго?
      Необходимо обдумать ситуацию.., и по возможности здраво. Нельзя оставлять здесь никаких следов. Горничная обязательно скажет полицейским, что Салли была не одна.., что видела с ней какого-то светловолосого гринго с бородой.
      Отпечатки пальцев! Взяв полотенце, он прошелся по комнате, вытер паспорт, стакан, бутылку текилы, душ, рукоятку сливного бачка, дверную ручку. Потом вдруг заметил ее фотокамеру. Боже! Эти снимки в Монтальбане! Он перемотал пленку, извлек катушку, сунул ее в карман и тщательно вытер камеру полотенцем.
      Подойдя к кровати, Алекс сел возле Салли. По его щекам катились слезы. Они только вчера говорили о совместном путешествии! Они могли полюбить друг друга! А теперь девушка мертва. Алекс отказывался верить в это.
      Убедившись, что никто его не видит, он вышел из номера Салли, спустился по лестнице и покинул гостиницу. Вернувшись к себе, Алекс быстро упаковал свои вещи и позвонил в аэропорт. В одиннадцать тридцать вылетал самолет на Мехико. Оттуда он сразу отправится в Нью-Йорк.
      Алекс взял такси до аэропорта, зашел перед посадкой в туалет, сбрил бороду и укоротил волосы ножницами из армейского складного набора.
      Стоя в очереди на посадку, он нервничал, опасаясь, что вид его вызывает подозрения: высокий, светловолосый, верхняя часть лица загорела сильнее, чем нижняя.
      Немудрено, что пассажиры и люди в униформе с подозрением его рассматривают.
      В аэропорту Мехико через зал ожидания строем прошел отряд федеральной полиции, и Алекс замер от страха. Однако полицейские не обратили на гринго никакого внимания. Услышав, что объявили посадку на его рейс, он с облегчением вздохнул и направился к выходу на летное поле.
      Вдруг его окликнули:
      - Сеньор.., подождите минутку!
      Побледневший Алекс оглянулся. Офицер безопасности поманил его к себе.
      - В чем дело?
      - Машинка.., вы забыли пишущую машинку. - Офицер указал глазами туда, где только что стоял Алекс.
      Пишущая машинка! Обливаясь потом, он вернулся и забрал ее.
      - Грасъас, - сказал Алекс. - Большое спасибо!
      Глава 26
      Его рабочий кабинет не походил на офис. Вместо письменного стола здесь стоял овальный дубовый стол, возле него - удобное мягкое кресло с высокой спинкой, а рядом с другим, обитым ситцем, - торшер с изящным абажуром. На одной из стен висел яркий ковер, на другой - картина в стиле американского примитивизма, изображающая жанровую сцену из сельской жизни Новой Англии.
      Прозвучал зуммер внутренней связи:
      - Мистер Сейдж, не забудьте, что у вас в двенадцать тридцать встреча.
      Алекс нажал кнопку переговорного устройства:
      - Спасибо, Джейн. Уже выхожу. - Он посмотрел в окно. Снегопад продолжался. Надев теплое пальто, Алекс отправился на ленч в устричный бар.
      Он вернулся в Нью-Йорк почти три месяца назад и два из них писал тексты для рекламного агентства "Латтимор-Давер". Тим Коркоран, его университетский приятель, работал там в бухгалтерском отделе. Алекс случайно встретил его в магазине через несколько дней после возвращения из Мексики; они вошли в бар пропустить по рюмочке, и Тим уговорил его пройти собеседование в "Латтимор-Давер". Дама, ответственная за набор кадров, была рада заполучить Александра Сейджа, выпускника Йельского университета и к тому же драматурга. "Я видела ваше "Путешествие на воздушном шаре", сказала она. - Остроумная пьеса. Вы сейчас над чем-нибудь работаете?" "У меня есть кое-какие замыслы, - ответил он, - но отныне я намерен ввести писательскую деятельность в русло нормальной жизни".
      Именно этого больше всего и хотелось Алексу. Нормальной жизни, спокойного, без потрясений, существования. Он отчаянно старался забыть Салли Эвери, но не мог. Мучительные воспоминания о ней преследовали его, и, чтобы избавиться от них, Алекс решил заполнить каждую минуту разнообразными обязанностями, не оставляющими свободного времени.
      Ему ничуть не нравилось писать тексты для коммерческой рекламы, однако он проявил такие способности к этому, что Милт Марш, главный режиссер рекламного агентства, без устали расхваливал его. Алекс приходил на работу рано и каждый вечер засиживался допоздна.
      Это лишало его досуга, зато банковский счет Алекса пополнялся за счет сверхурочных. Он, начинающий, зарабатывал невероятную сумму - пятьдесят тысяч долларов! Между тем Милт уже намекал на "существенную" прибавку ближе к лету. Сейчас был конец января.
      Алекс больше не думал о будущем. Все его прежние планы рухнули, энтузиазм исчез. Работая над пьесами, он обычно вставал около одиннадцати утра, обедал с кем-нибудь из друзей, писал до шести, потом где-нибудь развлекался, домой приходил около часу ночи и (если возвращался один) писал до рассвета. У него был свой распорядок дня. Никто не указывал ему, что и когда нужно делать. Теперь Алексу хотелось, чтобы его загрузили работой, лишив возможности думать и вспоминать.
      Салли являлась ему в ночных кошмарах. Алекс, конечно, понимал, что не виноват в ее смерти. Однако мысль, что он мог предотвратить несчастье, преследовала его. Алекс казнил себя и за то, что струсил и убежал оттуда. Может, ему удалось бы убедить полицейских в своей невиновности?
      Но ведь всем известно, что в тюрьмах полным-полно невиновных людей. Особенно в тюрьмах других государств.
      Прилетев в Нью-Йорк, он отдал проявить пленку, отснятую Салли. Собравшись с духом, просмотрел негативы и заказал фотографию с того, где сам запечатлел Салли в Монтальбане. Теперь фотография в рамке стояла на полке в его гостиной, а возле нее лежали амулеты, купленные в тот роковой ноябрьский день. Для Алекса это был своего рода алтарь - место поклонения и покаяния. Когда-нибудь он напишет о Салли пьесу - во имя искупления грехов. А пока его пишущая машинка стояла в стенном шкафу и покрывалась пылью. Если кто-нибудь, заходя к нему, замечал фотографию Салли и спрашивал о ней, Алекс отвечал, что она была его другом. Однако его тон пресекал праздное любопытство.
      ***
      В устричном баре было многолюдно и, как всегда, более шумно, чем в других нью-йоркских ресторанах.
      Джон Кинсолвинг, поджидая Алекса, потягивал коктейль.
      - Ну говори, что привело тебя сюда в середине рабочего дня?
      - Ничего, - ответил Джон. - Раз в несколько недель я доставляю себе удовольствие и сбегаю с Уоллстрит.
      Алекс рассмеялся:
      - Неплохое название для пьесы... "Побег с Уоллстрит". Так и вижу его напечатанным на обложке.
      - А автор, конечно, Александр Сейдж?
      - Нет, Александр Сейдж нынче делает деньги. Для драматургии не остается времени. Как поживает Розмари?
      - Хорошо, но разочарована тем, что тебя не видно с тех пор, как ты вернулся из Мексики.
      - Так уж вышло. Новая работа заставила меня изменить уклад жизни, но скоро я выйду из спячки.
      Алекс заказал пиво и устрицы, а Джон - рыбу-желтоглазку из озера Виннипег.
      - В воскресенье Розмари устраивает традиционный поздний завтрак. Соберутся люди богемные, но тебе будут рады. Я тоже приглашен.
      - А Розмари не собирается познакомить меня с одной из своих богемных подружек?
      - Я отвечу на этот вопрос, если только ты припрешь меня к стенке. Кстати, у тебя сейчас кто-то есть?
      - Нет.
      - Ну тогда...
      - Нет, Джон, я, пожалуй, воздержусь. Может, лучше поужинаем как-нибудь втроем - ты, я и Розмари?
      - Да, ты стал совсем другим человеком, - заметил Джон. - Что же все-таки произошло с тобой в Мексике?
      - Ничего. - Алекс через силу улыбнулся. - Извини, Джон. Это все из-за работы. Необходимость вкалывать ради хлеба насущного меняет людей.
      - Понимаю, - усмехнулся Джон. - Я сам так и не привык к этому. Но послушай меня, старина, не отказывайся от секса из-за работы. Без этого жизнь совсем тосклива, поверь мне.
      - Надеюсь, тебе не пришлось подвергаться такому испытанию.
      - Нет, ведь стоит мне надеть джинсы и достать альбом для эскизов, как Розмари бросается мне на шею.
      Но вообще-то хотелось бы знать, когда и ты вернешься к нормальной жизни? Этот монашеский аскетизм совсем тебе не к лицу.
      - Не беспокойся, это со временем пройдет.
      ***
      Переполненный стадион "Мэдисон-Сквер-Гарден" буквально кипел от возбуждения, как и всегда во время встречи баскетбольных команд нью-йоркских "Никерсов" с бостонскими "Кельтами". До начала оставалось всего пять минут, а толпа все прибывала, беря на абордаж турникеты.
      Тим Коркоран протянул Алексу билет:
      - Возьми на случай, если нас разъединят. Места потрясающие, в двух рядах позади от "Никерсов". Зарезервировала компания "Корник интернэшнл". Видишь, как полезно вести у них бухгалтерский учет!
      Едва Тим и Алекс купили пиво с поп-корном, игра началась.
      - Ого, вот это места так места! - Всего в нескольких футах от них замелькали фигуры игроков, которых Алекс видел прежде либо издалека, либо на телеэкране.
      В перерыве между таймами Тим пошел за пивом, а вернувшись, сказал Алексу:
      - Посмотри-ка, кто там сидит.
      Алекс обернулся и заметил неподалеку Тори Гембл, продюсера агентства "Латтимор-Давер". Он был едва знаком с ней. В агентстве Тори считали гордячкой, поскольку она не сближалась ни с кем из сослуживцев. хотя мужчины не раз проявляли настойчивость. На щеках темноволосой голубоглазой на редкость красивой Тори всегда играл такой легкий румянец, словно она только что вернулась с верховой прогулки.
      - Я пару раз встречался с ней, но отношения так и не завязались, сказал Тим. - А я-то размечтался о богатой наследнице!
      - Она действительно богата?
      - Богата?! Ты шутишь? Да Тори могла бы купить места посередине баскетбольной площадки! Она дочь самого Джо Гембла, известного игрока в поло и мультимиллионера. Ты, случайно, не играешь в поло, Алеке?
      Это значительно увеличило бы твои шансы.
      - Вообще-то немного играю. Мой отец увлекался поло, находясь на дипломатической службе за границей. Но я никогда не был хорошим игроком.
      Тим широко улыбнулся:
      - Ладно тебе, поло есть поло. Действуй, старина!
      - Ничего у меня не получится. Я как-то заговаривал с ней - никакого толку. Ни малейшего интереса ко мне.
      Высокий интересный мужчина сел рядом с Тори, протянул ей коробку с поп-корном и что-то сказал, она рассмеялась и поцеловала его в щеку.
      - Кажется, все наши планы напрасны. Видимо, она без ума от этого парня, - заметил Тим.
      Началась вторая половина встречи. "Никерсы" отставали уже на пятнадцать очков. Алекс перестал следить за игрой и, сам не зная зачем, украдкой взглянул на Тори Гембл. Что-то в ней заинтриговало его. Может, то, что впервые увидел ее вне работы. Или то, что она была страстной болельщицей. Алекс никогда не подумал бы, что Тори - фанатка баскетбольной команды.
      Вообще женщины такого типа не особенно нравились Алексу. С девушками вроде Тори он встречался в студенческие годы. Богатые, хорошо воспитанные, не обремененные проблемами, они учились либо в Смите, либо в Брайарклифе. Такие никогда не выкинут ничего экстравагантного. Алексу в его нынешнем состоянии это не импонировало.
      Так или иначе, первой женщиной, привлекшей его внимание после смерти Салли Эвери, стала Тори Гембл.
      Он снова оглянулся, и их взгляды встретились.
      - Вперед, Перл! - орал Тим.
      Бостон по-прежнему лидировал, но разрыв сократился до восьми очков. Болельщики неистовствовали. На последних минутах "Никерсы" продолжали сокращать разрыв с "Кельтами". Алекс и Тим вскочили и начали орать, подбадривая игроков. Бросив быстрый взгляд через плечо, Алекс увидел, что Тори ведет себя так же. До конца оставалось шесть секунд, Бостон опережал соперников всего на одно очко, "Никерсы" завладели мячом и мчались к корзине. Сирена, оповещающая об окончании встречи, прозвучала в тот миг, когда мяч был в воздухе. Ударившись о край корзины, он целую вечность вращался на одном месте и наконец упал в нее.
      Тони Гембл и ее спутник были гораздо ближе к выходу, чем Алекс и Тим, но возбужденная толпа непостижимым образом соединила их.
      - Вот это игра! - воскликнул Тим.
      - Да уж, игра что надо, - отозвалась Тори и представила их своему спутнику:
      - Билл, это Тим Коркоран и Александр Сейдж, мои сослуживцы. А это мой брат Билл Гембл. Он приехал из Детройта - родины незадачливых "Пистонов".
      - Приятно познакомиться, Билл! - Тим пожал протянутую ему руку. - Рад, что вам удалось увидеть настоящую игру. Не хотите ли зайти куда-нибудь выпить?
      Тори взглянула на Алекса:
      - Простите, но я не смогу: завтра в семь утра вылетаю в Хилтон-Хед на съемки рекламного ролика с Джимми Коннором.
      - Тогда отложим до следующего раза, - сказал Тим, а спускаясь по эскалатору, обернулся к Алексу:
      - Значит, это ее брат. Что ж, тогда тебе пора вытаскивать из сундука форму игрока в поло.
      ***
      - А что скажешь об этом? - обратился Алекс к Милту Маршу. - Терраса на крыше небоскреба, а за ней бесконечные крыши Манхэттена. На переднем плане столик для коктейлей, на нем - бутылка "Дон Диего" и два полных бокала. И надпись на экране: "Ром с перспективой".
      Милт одобрительно кивнул:
      - Здорово! Может, нам сделать целую серию "ромовых каламбуров"? Великолепно, Алекс! - Он взглянул на часы. - Прости, у меня сейчас встреча с представителями "Джонсон и Джонсон". Я еще забегу к тебе.
      Алекс сел за машинку. "Ромовые каламбуры". Удивительно, чем только не приходится заниматься человеку, чтобы заработать на хлеб! Однако отчасти он был доволен. Что ж, зрелый двадцатишестилетний человек начинает новую карьеру и, кажется, делает успехи. "Ром на высшем уровне" (по аналогии с "Комнатой на чердаке")... "Ром - лучшее вложение ваших денег"... "Дон Диего" - ром, созданный не за один день".
      Кто-то постучал в открытую дверь кабинета, и Алекс увидел Тори Гембл.
      - Как? Неужели неделя, проведенная в обществе Джимми Коннора, уже закончилась? Как ваш удар слева?
      - Лучше, чем обычно, - серьезно ответила она. - Алекс, мне нужно поговорить с вами о коммерческой рекламе для "Коллерко", которую вы написали. В ней придется кое-что изменить, хотя я не готова увеличить вознаграждение.
      - Я не могу сейчас обсуждать деловые вопросы. Мне нужно к пяти часам разработать целую рекламную кампанию для Милта. Да и вообще критические замечания я согласен выслушивать только со стаканом в руке. Не встретимся ли в пять тридцать в баре "Кинг-Коул" на Сент-Реджис?
      - Извините, мне не удастся, - автоматически проговорила Тори, но тут же добавила:
      - Ну ладно, постараюсь.
      ***
      Алекс заказал себе второй стаканчик, а Тори едва пригубила первый. Он заметил, что девушка настроена по-деловому, и принял серьезный вид.
      - Придется урезать расходы. Увидев такую сумму, они испугаются и уедут к себе в Колорадо.
      - Не думал, что потребуются такие большие затраты.
      - Алекс, вы хороший писатель, но плохо разбираетесь в издержках производства.
      - Разве? - Он вспомнил о "Смерти героя" и о своих потерянных деньгах и кисло улыбнулся:
      - Возможно, вы правы.
      Тори что-то подсчитала на вырванном из блокнота листке, и они еще пятнадцать минут вырабатывали компромиссное решение проблемы.
      - Что ж... - Она собрала бумаги и уложила их в "дипломат". - Мне пора бежать.
      - Я надеялся, что вы поужинаете со мной.
      - Извините, не могу.
      - В том-то и беда таких женщин, как вы: никаких спонтанных решений.
      - Что вы имеете в виду? - возмутилась Тори.
      - То, что импульсивность вам не свойственна.
      - Я слишком деловая женщина, чтобы позволить себе это.
      - Я, напротив, слишком импульсивен для делового человека.
      - Так, значит, вот в чем ваш секрет... - Тори улыбнулась и застегнула замочек на "дипломате". - В восемь часов я приглашена на званый ужин в Уэстчестер. Почему бы вам не поехать со мной?
      Алекс онемел от неожиданности, но, обретя дар речи, спросил:
      - А я не окажусь тринадцатым за столом?
      - На таких вечеринках мужчина никогда не лишний. Ужин устраивают мои родители. А вы не так спонтанны, как я предполагала.
      - По сравнению с вами я лишь жалкий любитель.
      ***
      Шофер отца Тори встретил их на вокзале. Снова начался снегопад. Крупные снежинки танцевали в свете фар "мерседеса". Пока они добирались до места, землю покрыл белый ковер. Машина свернула с дороги и, проехав между массивными каменными столбами, поднялась по длинной подъездной аллее, обсаженной голубыми елями.
      Линдсей Гембл приветствовала их в вестибюле.
      - Приятно познакомиться с вами, Александр. Меня обрадовал звонок Тори. Впрочем, дорогая, я бы не обиделась, если бы ты не приехала в такую ужасную погоду.
      - Но я же обещала.
      Миссис Гембл улыбнулась:
      - Очень мило с твоей стороны, дорогая. И хорошо, что у нас появился еще один мужчина. - Она взяла Алекса за руку и повела в гостиную. - Да еще такой красивый.
      Сидя за столом, Алекс вдруг понял, что эта вечеринка как две капли воды похожа на те, что устраивала Кэсси в Далласе. Даже состав гостей такой же: нефтяной барон с элегантной третьей женой; обвешанная драгоценностями и помешанная на диетах богатая наследница с женихом, торговцем предметами искусства; какая-то супружеская чета, владеющая "фермой" по соседству с поместьем Гемблов, Габриэл Льюис, автор романа, недавно получившего премию на Национальной книжной выставке; его любовница, красивая английская актриса лет пятидесяти. О ней много писали газеты. В качестве кавалера для Тори на ужин был приглашен Портер Брукс, невысокий лысеющий молодой человек в очках. Тори объяснила Алексу, что они с Портером "знают друг друга с пеленок".
      - Он приглашен, чтобы за столом было равное число мужчин и дам, добавила она. Портера, видимо, не слишком вдохновило неожиданное появление Алекса.
      - По словам Виктории, вы талантливый писатель, - сказала Линдсей Гембл.
      - Раньше я был драматургом, - ответил Алекс, - но.., приходится зарабатывать на хлеб.
      - Сейдж... - задумчиво проговорила она. - А вы, случайно, не родня Сейджам из Принстона?
      - Нет. Мой отец дипломат, уйдя в отставку, поселился в Олд-Лайм.
      - Неужели Эллиот Сейдж? Какое удивительное совпадений! Джо и я познакомились с ним в Португалии.
      Он играет в поло. Джо тоже. А вы?
      - Я давненько не играл.
      - Не беда, нынешним летом вы обязательно должны вернуться к этому. Джо! У нас появился еще один игрок в поло, сын Эллиота Сейджа.
      После ужина Джо Гембл пригласил Алекса к себе в кабинет, где висели спортивные трофеи и фотографии в рамках. Джо Гембл при всех спортивных регалиях. Джо Гембл с Джоном Кеннеди, Чарлтоном Хестоном, с Биллом Палеем, с Жискаром д'Эстеном, с Рональдом Рейганом, с Клэр Бут Льюс.
      - А вот и ваш отец. Кажется, это было году в пятьдесят восьмом. Я тогда подписывал торговое соглашение с португальским правительством. Эллиот прекрасный игрок в поло! Наверное, в то время я вас встречал?
      - Нет, сэр. Мои родители в разводе, и я жил год с отцом, а год с матерью. 1958 год я провел в Нью-Йорке.
      - Но вы играете в поло. - Джо Гембл похлопал его по спине. - Это очень хорошо. Хотите сигару?
      Выйдя из кабинета, Алекс почувствовал, что выдержал своего рода экзамен. Линдсей Гембл взглянула на супруга и удовлетворенно улыбнулась.
      ***
      К началу лета Алекс и Тори были помолвлены. Алекс не помнил, когда именно влюбился в Тори, но после ужина в доме ее родителей они стали встречаться. Сначала он вел себя сдержанно, ему не хотелось связывать себя обязательствами, но со временем их отношения, простые и необременительные, перестали внушать ему опасения. Отец Алекса отнесся к помолвке с одобрением, мать выразила удовольствие. Родители Тори были рады принять его в семью. Друзья ему завидовали и радовались, видя, что уныние, в котором Алекс пребывал после возвращения из Мексики, покидает его.
      Только Лидия равнодушно приняла это известие.
      Когда она и Стефан прилетели в Нью-Йорк, Алекс и Тори пригласили их к себе. Внешне ужин прошел приятно и весело, но Алекс чувствовал холодок между женщинами. Он приписал это ревности. Поведав Тори о своей дружбе с Лидией и Джуно в Йеле и в Париже, Алекс понял, что она догадывается об умолчаниях.
      Лидии Тори не понравилась, но Алексу не хотелось задумываться о причине. Лидию, Джуно и его связывали совершенно особые отношения. Он и Джуно в свое время тоже весьма критически отзывались о Стефане и считали, что он, несмотря на богатство, обаяние и титул, недостаточно хорош для Лидии. Стефан не сделал Лидию счастливой. Шеп нравился Алексу и Лидии, но его брак с Джуно распался.
      Джуно снова была свободна. Лидия замужем. А теперь и Алекс помолвлен. Он часто спрашивал себя, почему не женится на Джуно, хотя понял еще со времен Парижа, что нельзя нарушать гармонию их необычных отношений и создавать пару с одной из девушек. После этого эпизода все они долго залечивали раны.
      Потом Лидия, играя по правилам, вышла замуж за человека, постороннего для Алекса и Джуно. Она не нарушила равновесия. Нельзя нарушать равновесия и ему с Джуно.
      Очень уж сложные отношения связывали их.
      ***
      Поняв, что родители одобряют ее выбор, Тори изменилась к Алексу. Оставаясь с ним наедине, она держалась игриво, готовила ему деликатесы и подавала завтрак в постель, когда он ночевал у нее на Пятой авеню. Это случалось часто, потому что Тори не нравилась квартира Алекса в нью-йоркском Сохо.
      Секс с Тори всегда был непредсказуемым и неожиданным. Интимные отношения начались у них после третьего свидания, когда они снова ходили на баскетбольную встречу. Впервые оказавшись у Тори, Алекс понял, что квартира точно такая, как он предполагал: с великолепным видом на Центральный парк и бесконечные крыши, уходящие за горизонт. Комнаты были декорированы с безупречным вкусом.
      А вот страстность Тори в постели удивила его. Они начали с шампанского и сдержанных ласк на диване, стоявшем на застекленной террасе, потом перешли в спальню. Тори поставила на стереопроигрыватель Дворжака, зачем-то опустила шторы и обняла Алекса.
      - Я ждала этого момента с тех пор, как увидела тебя.
      Он недоверчиво улыбнулся:
      - Тогда ты даже не взглянула в мою сторону.
      - Все женщины в агентстве вешались тебе на шею.
      Не желая походить на них, я прикинулась равнодушной.
      - Тебе удалось меня провести!
      - Ох, Алекс! - Тори приникла к его губам в жадном поцелуе и крепко прижалась к нему. - Раздень меня, - учащенно дыша, попросила она.
      Алекс медленно расстегивал пуговки на ее платье, а Тори стояла с закрытыми глазами - неподвижно, как изваяние. Стянув платье, он чуть не рассмеялся, ибо увидел прозрачный кружевной красный бюстгальтер с вырезанными для сосков отверстиями и трусики такого же стиля с разрезом посередине, сквозь который пробивались темные завитки волос. Ажурные чулки держались на резинках черного кружевного пояса.
      - Я купила все это в одной из лавок - ну, знаешь? - на Седьмой авеню.., с мыслью о тебе, - прошептала Тори и заглянула ему в глаза. Ему показалось, что она не уверена в себе. - Надеюсь, тебе это понравится.
      - Мне очень нравится. - Алекс поцеловал сосок. - Ты удивительная, Тори. - Как ни странно, это взволновало его. Будь на ее месте другая женщина, Алекса позабавила бы, но едва ли возбудила эта спецодежда.
      Но Тори Гембл сама добропорядочность... Меньше всего он предполагал увидеть нечто подобное под строгим платьем преуспевающей деловой дамы. Его тронуло, что Тори решила предстать перед ним в такой одежде. Впрочем, на ней эта дешевка выглядела как мощный эротический стимулятор.
      Его поразила сексуальность Тори. Пока Алекс раздевался, она вытянулась на постели и, извиваясь, словно кинозвезда пятидесятых годов, трогала себя сквозь отверстия на штанишках. Когда он лег рядом с ней, Тори поднесла к его губам свои пальцы. А когда Алекс прикоснулся к ней, она дернулась так, словно его рука несла в себе электрический заряд в тысячу вольт. Откликаясь на каждое его прикосновение, Тори возбуждалась все сильнее.
      Алекса внезапно охватила паника. Ведь после той страшной ночи в Мексике он впервые остался наедине с женщиной. А вдруг ничего не получится? Его прошиб холодный пот. Мелькнула мысль: не сбежать ли отсюда подобру-поздорову в свою монашескую келью в Сохо с фотографией Салли вместо иконы и амулетами рядом с ней?
      Но неистовая страсть Тори передалась и ему. Он вошел в нее через отверстие на прозрачных трусиках и заставил себя не думать ни о чем, кроме того, что происходит. Когда ногти Тори впились в его спину, он шлепнул ее по ягодицам и мгновенно почувствовал ответную реакцию. Они занимались любовью неистово, бурно, а когда все кончилось. Тори откинулась на спину и уставилась в потолок невидящим взглядом.
      Минут через пять она улыбнулась ему:
      - Хочешь кофе?
      ***
      После роскошной церемонии бракосочетания в поместье родителей Тори стала миссис Александр Тайсон Сейдж. Среди приглашенных были Лидия и Стефан, Джуно не смогла оставить работу в Окгемптонском драматическом театре, поэтому ограничилась поздравительной телеграммой и свадебным подарком - часами в стиле арт-деко.
      Джо Гембл арендовал для молодоженов реактивный самолет, который должен был доставить их на ранчо Пейнтед-Фоллз, занимающее сто тысяч акров земли в южной Калифорнии. Он также передал им право на владение этим ранчо.
      Глава 27
      В ту осень Алекс получил свою первую премию Клио за рекламу безалкогольных напитков и был повышен в должности. Теперь, когда он стал старшим составителем текстов, его оклад заметно увеличился. Тори невероятно гордилась мужем.
      - Перестань, это ровным счетом ничего не значит, - говорил он, пожимая плечами. - В рекламном бизнесе обожают раздавать премии.
      - Нет уж, Алекс, - возражала Тори, - не скромничай. По-моему, ты просто великолепен. И это только начало, дорогой. Наград будет все больше и больше Ты безумно талантлив. - Она торжествующе улыбнулась. - Они еще увидят!
      Алекс понимал, в чем дело. Тори боялась сплетен о том, что он женился на ней из-за денег. Алекс, принадлежавший к состоятельной семье, потратил все свои средства на занятия драматургией и к моменту женитьбы был всего-навсего младшим составителем текстов с относительно невысоким окладом. Теперь ситуация начала меняться.
      Тори как в воду смотрела. В течение последующих лет награды и премии так и сыпались на ее мужа. Оклад Алекса повысился до впечатляющего уровня, и он переехал в угловой кабинет на престижном двенадцатом этаже.
      В тот день, когда Алекс стал наконец вице-президентом рекламного агентства, Тори вихрем влетела в его кабинет, не забыв протереть собственным рукавом и без того начищенную до блеска бронзовую табличку с именем мужа.
      - Сегодня вечером мы должны отпраздновать это событие, господин вице-президент. - Она поцеловала его. - Я уже заказала столик в "Элайн", ибо хочу похвастаться тобой.
      - Но, Тори, сегодня мы идем на премьеру Кена!
      - Совсем забыла! - Она игриво провела по его шее кончиками пальцев. Дорогой, разве обязательно идти сегодня? Ведь это всего лишь какая-то незначительная пьеса и даже не в бродвейском театре. Мы успеем посмотреть ее на неделе. Я надеялась, что сегодня у нас будет особый вечер.
      - Сегодня особый вечер для Кена, - кротко заметил Алекс. - У него премьера, и это первая пьеса Кена, поставленная в Нью-Йорке. К тому же нас с тобой пригласили на вечеринку после премьеры.
      - Хорошо, дорогой. Будь по-твоему. Но уж завтра - вечер в "Элайн", а после этого закатимся в "Студию-51" - в качестве компенсации за уступку.
      ***
      Пьеса из времен Великой депрессии повествовала об одной семье и превратностях ее судьбы. Несколько слабоватая, она была блестяще поставлена старинным приятелем Алекса Кеном Джорданом. Актеры играли превосходно. Алекс встретил в театре многих давних своих друзей и оживленно беседовал с ними в антракте. Тори не принимала в этом участия. На вечеринке, устроенной в городском особняке продюсера. Тори, напротив, разговорилась и всячески выказывала свое превосходство над окружающими. Вечеринку они покинули довольно рано.
      Пока Алекс высматривал такси на Уэверли-Плейс, Тори щебетала без умолку.
      - Ну и ну! Что за сборище лицемеров и гомосексуалистов! А этот жалкий тип, автор пьесы? Он весь вечер обхаживал меня и пускал слюни. Я флиртовала как сумасшедшая. Ты можешь представить себе меня с драматургом?
      - Да, это очень трудно представить, - саркастически заметил Алекс.
      - О дорогой.., не валяй дурака. Я не тебя имела в виду. К тому же ты больше не пишешь пьес. - Тори взяла мужа под руку и прижалась к нему. - Ты теперь у меня вице-президент, занимаешься важным делом.
      - Да уж, - пробормотал он.
      На углу притормозило такси, и Алекс высвободил руку.
      ***
      Весной 1980 года Лидия арендовала зал в одном из лучших ресторанов Парижа, чтобы провести презентацию вин, представленных именами двух производителей - Форест и Буле. Алекс прилетел из Нью-Йорка один. Тори снимала коммерческую рекламу в Пуэрто-Рико, но он знал, что жена все равно не поехала бы.
      Алекс прибыл в аэропорт Шарля де Голля в самый разгар рабочего дня, взял такси до города и снял в гостинице "Сен-Жерменское аббатство" номер на первом этаже с окнами в сад. Приняв душ и переодевшись, он решил пойти в кафе "Две обезьяны". В этот теплый весенний день все места за столиками на улице были заняты, но Алекс все же нашел свободное место и заказал кружку пива.
      Его поразило, что здесь ничего не изменилось, а ведь столько всего произошло у Джуно, Лидии, да и у него самого с тех пор, как они все жили неподалеку отсюда, в квартире Жана на улице Бонапарта. В этом кафе он бывал ежедневно и писал здесь свою пьесу. Лидия занималась в студии у Ноэла Поттера, а Джуно изучала французский и не расставалась с этюдником, делая зарисовки в Опере или "Комеди Франсез". Теперь Лидия стала графиней-предпринимателем, Джуно - известным дизайнером, а он... сотрудником рекламного агентства в Нью-Йорке... Что же с ним такое? Куда исчезли все его планы и мечты?
      Допив пиво, Алекс попросил официанта принести еще одну кружку и задумчиво покачал головой. Ему всего тридцать лет, а он сидит в парижском кафе и оплакивает старые добрые времена! Алексу вдруг показалось, что из-за угла вот-вот появится Джуно с альбомом для эскизов под мышкой или...
      - Алекс! Не может быть!
      Он поднял глаза: перед ним стояла Джуно, только без альбома под мышкой. И все же это была она - высокая и изящная, в сногсшибательном золотистом жакете и черных вельветовых бриджах! Ее завитые волосы локонами рассыпались по плечам, как у сказочной красавицы.
      - О Боже, Джуно! А я сидел тут и думал о тебе. - Алекс вскочил и обнял ее. - Невероятно!
      - Я совершала ностальгическую прогулку, как всякий раз, когда бываю в Париже, и вспоминала тебя... Ты всегда сидел здесь и писал в школьной тетрадке. И вдруг я увидела тебя.
      - Только я больше не пишу. - Не выпуская рук Джуно, он отступил на шаг и внимательно оглядел ее. - Мне нравится твой новый стиль... Ты великолепна! Впрочем, ты и всегда была великолепна. Садись. Что будешь пить?
      - Пожалуй, бокал красного вина. Надо настроиться на соответствующий лад перед презентацией вин Лидии. А где Тори?
      - В Пуэрто-Рико. Снимает коммерческую рекламу для одной авиакомпании. А как поживает Шеп?
      - Старается выбить из пьяницы-писателя последнюю главу романа. Шеп передает привет.
      - А как продвигается оформление нового шоу?
      - Неплохо. Все как обычно, но жизнь подорожала.
      Господи, подумать только, какие чудесные декорации из картона изготавливали мы в Йеле! А вот декорации для этого шоу обойдутся более чем в сто тысяч фунтов.
      Алекс присвистнул:
      - Чтобы стало еще смешнее, я добавлю, что израсходовал значительно больше этой суммы на телерекламу, которая длится всего тридцать секунд.
      - Кстати, поздравляю тебя с новым званием. Это замечательно. - Джуно сделала глоток вина. - Скажи, а тебе не хочется вернуться к драматургии? Я давно мечтаю сделать декорации для твоей новой пьесы. Помни: бесплатно!
      Алекс серьезно посмотрел на нее:
      - Знаю, Джуно. Черт возьми, а вдруг я больше не смогу писать? Поздно вечером, когда я прихожу домой, у меня нет никакого желания садиться за машинку и вымучивать из себя свежие мысли. У меня их нет, мне нечего сказать... Может, я еще не соскучился по этому занятию?
      - Ну что ж, - улыбнулась она, - не спеши выбрасывать пишущую машинку. Просто скажи себе, что твоя муза ненадолго уехала в отпуск. Ты еще соскучишься, уверена. А не пора ли нам двинуться к Лидии?
      ***
      "Виваруа", один из самых роскошных трехзвездочных ресторанов Парижа, был полон гостей, когда Джуно и Алекс добрались до него. Лидия заметила их, едва они вошли, и, извинившись перед собеседниками, поспешила к друзьям. Увидев ее напряженное лицо и огонек в глазах, Алекс понял, что она ими недовольна.
      - А вот и вы! И опоздали всего на сорок пять минут.
      - Не сердись, Лидия, прости нас. Ты не поверишь, но мы случайно встретились в "Двух обезьянах".., совсем как в старые времена.
      - Совсем как в старые времена, - передразнила Лидия. - Ну ладно, входите уж. Сейчас сядем за стол.
      Лидию осенила блестящая идея провести презентацию вин за ужином, не устраивая обычной церемонии дегустации. Она и супруги Буле пригласили парижских и международных ценителей вин и гастрономии, благоразумно добавив к обществу несколько знаменитостей, владельцев ресторанов, а также близких друзей, таких, как Джуно, Алекс, Мишель и Мэриэл Жюльен, для моральной поддержки.
      - Я посажу вас за отдельные столы, чтобы вы шпионили. Джуно, за твоим столом - Майлз Сазерленд, главный эксперт; Алекс, а ты следи за Огюстом Дютером и Эми Шонклер. Потом доложите мне обо всем, что услышите.
      - Джуно, Алекс, рад вас видеть! - Стефан поцеловал Джуно и обменялся рукопожатием с Алексом. - Как мило, что приехали ради великого события в жизни Лидии.
      - Стефан не теряет надежды, что я потерплю фиаско, - горько усмехнулась Лидия. - Разве не так, дорогой?
      - Бог с тобой! - обиженно и чуть смущенно воскликнул Стефан. - Я очень горжусь тобой.
      - Ладно уж, извини, я превратилась в комок нервов. - Она взяла сигарету, и Стефан услужливо поднес спичку. - Я жалею, что затеяла все это.
      - Ошибаешься, дорогая, ничуть не жалеешь.
      - Пожалуй, ты прав. Не жалею. Что ж, пора за стол.
      Лидия и Натали Буле просидели несколько дней над составлением меню, и их старания не пропали даром. Представленные ими красные вина "Шенен" превосходно сочетались с такими чудесами кулинарного искусства, как трюфели в слоеном тесте, барашек с баклажанами, свежими томатами и шпинатом и мусс из черной смородины.
      Алекс насторожился, увидев, что Огюст Дютер взял в руки бокал с вином, изготовленным Лидией. Тучный француз, выпятив губы и прищурившись, долго рассматривал на свет светло-красную жидкость.
      - Цвет неплох, - словно нехотя проговорил он. - Может, несколько бледноват, но.., неплох.
      Эми Шонклер, похожая на птицу американка, - главный гастрономический эксперт и критик, чья чрезмерная худоба заставляла предполагать, что в ходе работы ей приходилось сталкиваться чаще с недостатками, чем с достоинствами пищи, согласилась с Дютером.
      - Букет тоже неплох, Огюст, - заметила она. - Вино молодое, однако уже обладает всеми основными качествами, присущими винам "Шенен".
      "Пока все идет хорошо, - подумал Алекс и невольно сложил пальцы крестиком под столом. - Ну а теперь попробуйте его".
      Дютер поднес бокал к пухлым губам, легонько качнул его и чуть пригубил. Закрыв глаза, он подержал вино во рту, потом проглотил. Все окружающие, включая Эми Шонклер, затаили дыхание.
      Дютер улыбнулся:
      - Отлично! В нем есть шарм. Очень приятное на вкус.
      Алекс с облегчением вздохнул.
      - Знаете, Огюст, - сказала Эми Шонклер, - а ведь оно выше обычного уровня вин "Шенен". У него есть будущее.
      Алекс встретился глазами с Лидией и незаметно поднял большие пальцы. Она просияла и подмигнула ему.
      Джуно сидела к нему спиной, и он не мог ни переглянуться с ней, ни наблюдать за реакцией на вино Лидии за другим столом.
      Алекс видел, что Лидия постепенно успокаивается, хотя она почти не притронулась ни к пище, ни к вину. А вина были действительно превосходны. Алекс решил, что они ничуть не уступают знаменитым винам Луарской долины, в том числе и винам Стефана. Не такие насыщенные, как бордо или бургундское, они обладали жизнеутверждающей свежестью, букетом и чрезвычайно приятным вкусом. Усилия Лидии и супругов Буле не пропали даром. Им было чем гордиться.
      Алекс жалел, что сидит не за одним столом с Джуно и Лидией, но чего не выдержишь ради дружбы? Он жалел также, что им не удастся побыть втроем после ужина, хотя и понимал, что это, как и его занятия драматургией, и их парижские дни, стало частью прошлого. Ему вспомнилось, что однажды в его комнате в Бренфорде они читали вслух книгу "Будь здесь сейчас". Да, самое трудное - быть здесь сейчас и совершенно отрешиться от прошлого. Но он должен с этим справиться. Что толку мучиться воспоминаниями о двух прекрасных женщинах, которые больше ему не принадлежат?
      После ужина Алекс, Джуно, супруги Буле и Жюльен заехали к Лидии и Стефану на авеню Клебер. Возбужденные и веселые, все единодушно сошлись на том, что вечер удался на славу. Лидия сияла, однако из деликатности не давала понять мужу, что одержала триумф. Стефан, как всегда, любезный и обаятельный, хотя немного расстроенный, вскоре извинился перед гостями и ушел наверх. После этого уехали супруги Буле, а за ними и Мишель с Мэриэл.
      - Ну что ж, нам тоже, наверное, пора последовать их примеру, - сказал Алекс.
      - Нет, прошу вас, давайте выпьем еще по рюмочке. - Лидия улыбнулась. Я слишком долго ждала этого вечера и совсем не хочу, чтобы он так быстро закончился. - Она взяла за руку Алекса и Джуно. - Спасибо вам за то, что вы здесь. Мне это очень помогло. Стефан относится к моему бизнесу как джентльмен, однако это по-прежнему остается яблоком раздора. Мне так и не удалось убедить его, что мое современное оборудование лучше, чем его традиционные методы.
      - Потерпи, он поймет, - сказал Алекс.
      - Но даже если не поймет, ты доказала, что можешь быть настоящим предпринимателем, - заметила Джуно. - И ведь всего достигла собственными силами Кто бы подумал, что на очаровательных хрупких плечиках нашей актрисы такая умная головка? Как говорят, деньги к деньгам, да?
      - Я, пожалуй, выпью за это. - Подняв бокал, Алекс вдруг добавил-- А помните, как мы ездили в Довиль завтракать? Может, махнем сейчас туда, плюнув на условности?
      - Потрясающе! - воскликнула Джуно. - Только мы все навеселе, кто же поведет машину? Не лучше ли поехать на такси в "Холл"?
      - А зачем люди держат шоферов? - гнул свое Алекс. - К тому же я хотел бы заняться любовью с вами обеими на пляже.
      - В это время года? - рассмеялась Лидия. - Мы отморозим себе задницы.
      - Впрочем, зачем куда-то уезжать, если здесь так хорошо и уютно? Алекс говорил шутливым тоном, но в глазах его был вызов.
      Джуно тревожно взглянула наверх:
      - Там Стефан.
      - Он крепко спит. - Алекс присел рядом с Лидией, расположившейся на диване, посмотрел ей в глаза. Его рука медленно поползла к ней под юбку.
      Лидия не отвела взгляда и не шевельнулась, только поманила пальцем подругу:
      - Иди сюда.
      - Вы спятили! - бросила Джуно, однако опустилась на колени рядом с Алексом.
      Он поцеловал Джуно. Лидия начала постанывать под его ласковой рукой. Алекс почувствовал, как спадает напряжение, которое всегда овладевало ими, когда они бывали вместе. Его другая рука скользнула за вырез блузки Джуно, прикоснулась к ее груди и уже затвердевшим соскам. Лидия приподняла бедра, помогая снять с себя трусики, и издала гортанный звук.
      Наверху открылась дверь, и в коридор упала полоска света из комнаты Стефана. Они затаили дыхание, и вскоре услышали шаги Стефана.
      - Боже мой! - Джуно бросилась к креслу и застегнула блузку. Алекс одернул юбку Лидии и непринужденно расположился в кресле.
      Потом открылась другая дверь, а через несколько секунд Стефан снова проследовал в спальню.
      Лидия с облегчением вздохнула:
      - Он ходил за книгой.
      - Надеюсь, что-нибудь захватывающее, - пошутила Джуно, и они рассмеялись.
      - Я на какое-то мгновение снова почувствовал себя шестнадцатилетним, сказал Алекс, покачивая головой. - А ведь думал, что такое никогда не повторится.
      - Что ж, похоже, тем дело и кончилось. А, пропади все пропадом! усмехнулась Лидия.
      - Боюсь, ты права, - вздохнула Джуно. - Если существует рука судьбы, то сегодня она нас предостерегла.
      - Ладно, - сказал Алекс. - Хотите позавтракать в кафе на Центральном рынке? Уж там нам никто не помешает.
      ***
      Милт Марш положил ноги на полированный стол в конференц-зале и откинулся на спинку кресла.
      - О'кей.., как я понимаю, задача в том, чтобы создать новый имидж продукции, не меняя ее названия.
      Перенести, так сказать, пиво "Янки Рут" в восьмидесятые годы, минуя шестидесятые и семидесятые.
      - И почему бы им не стать спонсорами концертов рок-музыки в Парке? проговорила Мэри Престон, младший составитель текстов, умная девочка, год назад окончившая колледж и совсем недавно пополнившая их команду.
      - Не получится. Старый Янки не зайдет так далеко. - Милт обвел взглядом присутствующих. - Ты что-то молчишь, Алекс. Есть какие-нибудь мысли?
      Алекс Сейдж оторвал глаза от блокнота, где рисовал варианты новой кухни для их с Тори ранчо. Сидевший рядом Дейв Латтимор нетерпеливо вертел в пальцах карандаш, всем своим видом показывая, что пора поскорее найти какое-нибудь решение. Мэри Престон оживилась, готовая ловить на лету новые мысли, она раздражала своим стремлением скакать через три ступеньки по служебной лестнице. Джим Керр и Брайан Макдугал, ветераны агентства, прослужившие здесь в общей сложности сорок лет, явно испытывали напряжение. Стареющие сотрудники рекламы были нынче не в моде.
      Алекс решил бы проблему, но последние двадцать минут не слушал, о чем шла речь. Он все чаще и чаще отключался от работы, утратив к ней всякий интерес. Вообще-то особого интереса к рекламе Алекс не питал и раньше, но, ухаживая за Тори, и в самом начале их семейной жизни он старался играть по правилам. Милт Марш все еще ждал от него ответа. Поэтому Алекс сделал то же, что и всегда, в трудных обстоятельствах, - выдал ответ:
      - А почему бы нам не подчеркнуть, что это продукт натуральный? И в его основе вода из подземного источника? Вроде перрье?
      Все вопросительно уставились на него.
      - О.., я поняла! - Мэри Престон засмеялась. - Это забавно, Алекс, и напоминает пародию на все эти натуральные продукты.
      - Да уж... - Впервые подал голос Брайан Макдугал. - Именно юмора нам и не хватает.
      - Не пойдет, - возразил Джим Керр. - Даже с юмором мы не можем утверждать, что пиво "Янки Рут" черпают из подземного источника. Помните: реклама должна быть правдивой.
      - Можно сделать обходной маневр, - уступил Алекс, - и использовать мультипликацию. А в конце дать такую надпись: "Самый лучший продукт после натурального". А что, если взять старикашек из вестерна, бредущих через пустыню? Увидев впереди оазис, они устремляются к нему, убеждаются, что это мираж, но тут появляется шикарная красотка и протягивает им две запотевшие бутылочки холодного пива "Янки Рут". Они его жадно пьют...
      Алекс так разошелся, что заинтересовал даже Дейва Латтимора.
      Полчаса спустя вопрос о презентации пива "Янки Рут" был решен. Дейв Латтимор похлопал Алекса по плечу:
      - Тебе снова удалось всех обскакать. А я уж подумал, что ты выдохся. Не хочешь пойти со мной выпить?
      - В другой раз, Дейв. У меня свидание.
      - С женой, надеюсь?
      - С кем же еще? До завтра.
      ***
      Тори, отправившись на выездную съемку, поручила мужу купить продукты. Сегодня она пригласила на ужин Картера и Пенни Дженнингс. Пенни и Тори жили в одной комнате, учась в колледже. Когда-то Картер получил небольшое наследство, но теперь ему пришлось поступить на работу в строительную компанию тестя.
      Ничего не делая, только отсиживая положенные часы, Картер злился на весь мир. Тори опасалась, что брак ее подруги под угрозой. По ее мнению, семейные ужины помогали.
      - Я витаю в облаках, - заявил Картер, - а Пенни - существо приземленное. Я мечтатель и, боюсь, не очень практичен.
      - О да, - рассмеялась Пенни, с обожанием глядя на мужа. Эта некрасивая, но пышущая здоровьем молодая женщина до сих пор не могла поверить, что ей удалось заарканить Картера Дженнингса, который казался ей красивым и возвышенным. Алекс считал его напыщенным сопляком и занудой. Все в доме я делаю своими руками - от прочистки раковины до оплаты счетов. Мне неприятно обременять Картера подобными мелочами.
      - Очень мило с твоей стороны, - заметила Тори и улыбнулась Алексу:
      - Но ты, дорогой, даже не мечтай об этом.
      - Картер пишет книгу, - восторженно сообщила Пенни. - Дорогой, расскажи им о ней.
      - Эта книга, - самодовольно напыжившись, начал Картер, - не для широкого круга читателей в отличие от твоих бродвейских тру-ля-ля, Алекс. Он улыбнулся, давая понять, что это шутка. - Я написал биографию одного малоизвестного американского поэта девятнадцатого века Артура Торнтона.
      Алекс расхохотался:
      - Цикл стихов "Боярышник"! - Он с удовольствием заметил кислую мину Картера.
      - Да.., это наиболее известный его сборник, - нехотя согласился Картер.
      - Кто бы подумал - Артур Торнтон, старая задница из Плезентвиля! Однажды в Йеле мы устроили вечер под девизом "Самые худшие американские поэты читают свои худшие стихи". Я играл роль Торнтона.
      Как там у него: "Принеси мне свежего навоза, я удобрю им свои поля. На них появятся нежные всходы..."
      Так, что ли, Картер?
      - Алекс, - оборвала мужа Тори, - не подашь ли сыр и яблоки?
      - Сию минуту. Я потрясен известием, что Картер эксгумировал труп старика Торнтона.
      - Он все-таки заметная фигура. - Картер едва сдерживал раздражение. Однако никто еще не писал его биографию.
      - Почему бы это? - Алекс рассмеялся, хотя прекрасно видел, какие испепеляющие взгляды бросали на него Тори и Пенни, и знал, что поплатится за свое поведение. Остановиться он не мог: это доставляло ему огромное удовольствие. В последние годы ему приходилось слишком часто терпеть общество Картера и Пенни, он был сыт ими по горло. - Картер, на сей раз ты увяз по уши.
      - Алекс хочет сказать, что тебе предстоит огромная работа, - поспешно пояснила Тори.
      - Как бы не так! - Алекса охватило раздражение. - Я хотел сказать именно то, что сказал. Артур Торнтон - посмешище.
      - Едва ли я соглашусь с тобой, - обиделся писатель.
      - Картер, уже поздно. - Пенни улыбнулась подруге. - Мы должны отпустить няню.
      ***
      - Не понимаю, какая муха тебя укусила, Алекс, - возмущенно выговаривала ему Тори, убирая со стола. - Ты вел себя грубо с беднягой Картером. Они вовсе не спешили отпустить няню. Сейчас всего половина десятого.
      - Сейчас позднее, чем он думал, - многозначительно заметил Алекс, наливая себе бренди. - Выпьешь?
      - Ты знаешь, что у Пенни не все гладко. Мы должны поддержать инициативу Картера...
      - Не желаю поддерживать инициативу Картера.
      - Ты понимаешь, о чем я. Согласна, у него мания величия, но Пенни без ума от мужа, а она моя лучшая подруга. Спрашивается: ради чего я их приглашаю? Хочу на нашем примере показать, что такое счастливая семья.
      - Вот как? И что же это такое? - тихо пробормотал Алекс, но Тори услышала его.
      - Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? - Тори с грохотом поставила на стол тарелки.
      - Скажи, Тори, ты счастлива?
      - Конечно, странный вопрос. - Она помолчала. - А ты разве нет?
      Алекс смотрел в окно на Центральный парк.
      - Не знаю. Я стараюсь не думать об этом. - Он отхлебнул бренди и повернулся к жене. - Я, драматург, за семь лет не написал ни одного разумного диалога!
      - Не скромничай, дорогой. В агентстве ты лучший текстовик.
      - Допустим. Но ты же понимаешь, о чем я!
      Тори потеряла терпение:
      - Что я слышу? Ты и твои пьесы! Нельзя же, как футбольный кумир из школьной команды, всю жизнь вспоминать тот великолепный матч и свой звездный час!
      Посмотри правде в глаза, дорогой. Ты теперь живешь в реальном мире.
      - Что ты называешь реальным миром? Рекламу?
      "Теперь я нашел кое-что получше, чем "Фэйри" - это "новый Фэйри"?
      - Да! За работу тебе платят неплохие деньги. Я тоже работаю в этом мире, и мне не нравится, что ты всегда презрительно отзываешься об этой работе. Я люблю тебя, Алекс, но ведь в драматургии ты не был Шекспиром, верно? На твоем счету всего восемь пьес, причем ни одна из них не поставлена на Бродвее, а все они вместе продержались на сцене всего четыре недели.
      - Четыре месяца!
      - В Йеле ты считался самым замечательным и умным драматургом. Но за его пределами? Что-то не видно ни лавровых венков, ни фейерверков.
      - Значит, по-твоему, я живу прошлой славой?
      - Да! Я только и слышу о том, как ты был счастлив до встречи со мной. Твои пьесы... Лидия... Джуно... И эта ваша идиллия в Париже. Я читала пьесу, над которой ты работал пару лет назад. Она о твоей жизни с этими двумя.., мерзавками!
      - Ты ее прочла?
      - Конечно! Она ведь не была под замком! И я почувствовала, что обречена вечно конкурировать с этими двумя прекрасными призраками из твоего прошлого.
      Впрочем, и настоящего тоже, потому что они и теперь не оставляют тебя в покое. Джуно пишет тебе душераздирающие письма о крушении своего брака... Лидия звонит пьяная посреди ночи и рассказывает о своих бедах...
      - Ради Бога, остановись. Ведь они мои друзья.
      - Они больше, чем друзья! Ты должен что-то предпринять, Алекс. Ты действительно живешь в прошлом.
      А я здесь, в сегодняшнем дне, в 1982 году.
      - Тори, - вздохнул он. - Я не говорю, что несчастлив с тобой. Но все остальное в моей жизни не складывается. В моей душе пустота, хотя мне тридцать два года.
      Пора бы уж либо что-то сделать, либо расписаться в собственном бессилии и смириться с действительностью. Я ухожу из агентства и снова начну писать пьесы.
      - Ах, дорогой! - Тори все больше раздражалась. - Если уж ты без этого не можешь, то занимайся драматургией в свободное время.
      - Где оно, свободное время? У тебя на каждый вечер недели что-нибудь запланировано, а на уик-энды мы уезжаем. Я не могу писать пьесы урывками.
      - Не можешь или не хочешь?
      - Ладно! Не хочу. Я должен изменить свою жизнь, пока она не изменила меня.
      - Какая мудрая мысль, Алекс! Запиши ее скорее, чтобы потом использовать в своей пьесе.
      - Пойми, Тори. - Алекс налил себе бренди. - Мне необходимо сделать еще одну попытку, а заниматься этим вполсилы я не могу. Я ухожу из агентства. Ну что, ты со мной или против?
      Глаза Тори наполнились слезами.
      - Зачем так ставить вопрос? Конечно, я не против и люблю тебя. Но любишь ли ты меня, Алекс?
      - Да.
      И сам не зная, так ли это, он решил не копаться в себе. Тори его любит и старается, чтобы все было хорошо. Но стоит ему собраться с духом, Тори настаивает на своем, желая, чтобы все в ее жизни, в том числе и Алекс, подчинялось ее воле.
      Он еще не встречал никого, кто так боялся бы всего незнакомого, как его жена. Тори хотела, чтобы муж продолжал работать в агентстве, в известном и привычном для нее мире. Его занятия драматургией привнесли бы в ее жизнь нечто неведомое, не поддающееся контролю.
      Поэтому Тори отвергала их.
      До сегодняшнего вечера Алекс не сознавал, как жена ревнует его к Джуно и Лидии. Да, у нее есть для этого основания: он никогда не испытывал к жене таких чувств, как к ним. Ситуация напоминала предвыборную политическую кампанию, когда два кандидата от либеральной партии не могут договориться между собой, а кандидат от консерваторов - тут как тут! - проникает в свободное пространство и выигрывает.
      Салли Эвери тоже вписалась в это. Ее смерть напугала Алекса так сильно, что он искал спасения в знакомом мире, предлагаемом ему Тори. В таком же мире он вырос, и ему не составило труда вернуться в него. Он понимал Тори. Если жизнь пугает, лучше всего искать убежище в знакомом месте.
      Алекс услышал, как загудела посудомоечная машина. На пороге кухни появилась Тори:
      - Я ложусь спать. Ты идешь?
      - Скоро.
      - Надеюсь, ты не собираешься предаваться воспоминаниям о прошлом?
      - Нет. Я немного почитаю.
      Алекс взял из бронзовой шкатулки на кофейном столике "джойнт" и вышел на террасу. Стояло бабье лето.
      Легкий ветерок загасил первую спичку, он зажег вторую, глубоко затянулся, задержал дым в легких, потом выдохнул его, и дымок поплыл в воздухе.
      Джуно и Лидия. Алекс попытался воскресить их образы в пьесе, которую нашла Тори. Он начал писать ее вскоре после того, как Джуно приезжала в Нью-Йорк с рок-группой. Пьеса не получалась, поскольку Алекс так и не рискнул дать определение своим чувствам к главным персонажам.
      Ему хотелось, чтобы его семейная жизнь сложилась. Родители Алекса развелись давно, и в детстве это омрачало его жизнь. Теперь развод стал обычным явлением, особенно среди его друзей. Тим Коркоран женился в третий раз. Джуно и Шел разошлись. Лидии и Стефану пора было сделать то же самое. Недавно расстались Джон и Розмари Кинсолвинг. А он-то чем лучше остальных?
      Надо уметь настоять на своем. Если Тори примет такую позицию, их брак не рухнет. Если же нет...
      Алекс щелчком сбросил жука и наблюдал за двумя машинами, несущимися наперегонки по Парк-драйв.
      Потом вернулся в комнату.
      ***
      За неделю до Дня благодарения Алекс ушел из агентства и съехал с квартиры. Этому предшествовала бурная сцена с Тори. Она плакала и умоляла его остаться.
      Но когда речь зашла об уступках, Тори не пожелала пойти на компромисс. Она не захотела смириться с тем, что муж решил отказаться от той жизни, которую она для него - вернее, для них обоих - создала.
      Он снял комнату под самой крышей на Гринвич-стрит.
      Тори подала на развод, к ужасу родителей и большинства друзей. Алекс не предъявил никаких имущественных претензий, добровольно оставив Тори квартиру, мебель, картины, ранчо в Колорадо и летний коттедж в Хемптоне.
      Он снова сел за пишущую машинку. Находясь первые недели в удрученном состоянии, Алекс начал подумывать, не совершил ли ужасную ошибку. Может, он переоценил свой талант, ради которого отказался от "идеального" брака и работы.
      Потом к нему вернулась работоспособность. Он начал новую пьесу "Растения", кстати, настолько смешную, что Алекс нередко давился от смеха, сидя за машинкой.
      Его светские контакты тоже постепенно возрождались. Он начал встречаться со старыми друзьями и заводить новых. Теперь Алекс был вполне доволен жизнью, но разрыв с женой оставил у него чувство вины Он не жалел о случившемся, но ему не хватало дружбы Тори.
      Однажды вечером, месяца через четыре после развода, Алекс позвонил ей, чтобы пригласить в кафе, но она бросила трубку.
      Через неделю после этого Алекс как-то засиделся допоздна над третьим вариантом первого акта. Зазвонил телефон.
      - Алекс? Это Джуно. - В ее голосе, несмотря на помехи, Алекс уловил тревогу. - Случилось нечто ужасное.
      ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
      НАСТОЯЩЕЕ
      1983 год
      Глава 28
      Вереница припаркованных лимузинов заполнила вымощенный булыжником двор и вытянулась вдоль длинной подъездной аллеи. Собравшиеся возле машин шоферы поджидали хозяев и тихо беседовали. Кое-кто из них читал газету, опершись на капот надраенной машины, Светило яркое весеннее солнце.
      Между тем господа в глубоком трауре собрались на южной лужайке перед замком Мурдуа.
      - Себастьян , рад тебя видеть. - Мишель Жюльен пожал руку претенденту на трон давно не существующей монархии.
      - Мишель.
      Мэриэл.., при каких ужасных обстоятельствах нам пришлось встретиться! Я всего месяц назад видел Стефана в "Режанс". Он отлично выглядел.
      Сколько ему лет?
      - Пятьдесят один.
      Мужчины покачали головами, потрясенные столь внезапной кончиной одного из своих сверстников.
      - Какая трагедия для бедняжки Лидии! - промолвила Мэриэл, - Они были в постели, когда у Стефана случился сердечный приступ. И через мгновение...
      Себастьян вздохнул:
      - Ужасно!
      - Она держится молодцом, - заметил Мишель.
      ***
      Во время отпевания Джуно и Алекс стояли рядом.
      Стефана похоронили на фамильном кладбище графов де ла Рот, на высоком берегу Луары. С Лидией были трое ее детей. Десятилетняя Александра и девятилетняя Индия держали головы так же высоко, как их мать. Пятилетний Форест, новый граф де ла Рош, с любопытством разглядывал людей, окруживших усыпанный цветами гроб Служба шла на французском языке, и Джуно, не вслушиваясь, внимательно наблюдала за Лидией. В выражении лица подруги она заметила какое-то особое даже для таких обстоятельств напряжение.
      После того как гроб опустили в землю, все вернулись на южную лужайку и, по очереди подходя к Лидии, выражали соболезнования.
      К вечеру в замке остались только Жюльены, родители Лидии, Алекс и Джуно.
      После ужина Лидия уложила детей и долго оставалась с ними. Поджидая ее, все собрались у камина в кабинете Стефана, тихо разговаривали и пили коньяк.
      Мать Лидии поднялась с кресла и обняла дочь.
      - Мы очень устали, дорогая. Смена поясов, потом ужасная церемония... Мы с твоим отцом идем спать.
      Советую и тебе лечь пораньше.
      - Хорошо, мама. Доброй ночи. Спасибо вам за все, - Она поцеловала родителей.
      - Налить тебе коньяку, Лидия? - спросил Мишель Жюльен.
      - Да. - Она со вздохом опустилась на низкий диван.
      - У тебя измученный вид, - заметила Мэриэл. - Может, ляжешь?
      - Ничего. Пока в крови адреналин, я со всем справлюсь. Наверное, это нормально. - Она обвела взглядом друзей. - Слава Богу, что все вы здесь, со мной. Джуно... Алекс.., я еще не успела с вами поздороваться.
      - О, Лидия, как печально! Представляю себе твой шок... Ведь ты была рядом со Стефаном, когда он...
      Лидия покачала головой, и Джуно снова заметила странное напряжение в ее взгляде, - На самом деле все было совсем не так... Это вариант для газетчиков. Однако правду следует сохранить в тайне... ради детей.., и ради памяти Стефана тоже. - Она взяла сигарету, и Алекс поднес ей спичку. - То, что я расскажу, не должно выйти за пределы этой комнаты.
      Лидия откинулась на спинку дивана и глубоко затянулась.
      - Вы, наверное, помните, как однажды мы со Стефаном чуть не разошлись, но потом помирились и устроили себе второй медовый месяц в Новой Каледонии?
      Именно там я забеременела Форестом. Несколько месяцев после нашего возвращения все шло хорошо. Стефан очень старался.
      Потом муж утратил ко мне интерес, но я не придала этому особого значения: так бывало при каждой моей беременности. Стефан активно занимался бизнесом и проводил много времени с Марком Хиггинсом, своим тогдашним секретарем.
      Однажды я решила поплавать в бассейне и, подойдя к нему, услышала звуки, доносившиеся из раздевалки.
      Там кто-то явно занимался сексом. Поскольку одна из наших горничных флиртовала с садовником, я решила, что это они и развлекаются. На мой стук никто не ответил, и я открыла дверь.
      Передо мной были Стефан и Марк. - При воспоминании об этой картине Лидию передернуло. - Наверное, мне давно следовало бы догадаться. Все было слишком очевидно. Думаю, Марк даже хотел, чтобы я его заметила. Увидев меня там, он торжествующе усмехнулся, словно хотел сказать: "Ну вот, ты нас застукала и теперь все знаешь. Любопытно, как же ты поступишь?"
      - Ну и ну! - изумился Алекс. - И что же ты сделала?
      - Как ни странно, не утратив самообладания, я попросила Стефана зайти ко мне, когда освободится.
      Он явился через минуту - бледный, трясущийся, каким я никогда его не видела... Стефан был до смерти напуган, умолял понять его. Меня охватили ярость и отвращение. Не будь я беременна, в ту же секунду бросила бы его! Я сказала, что не намерена разговаривать с ним, пока он не вышвырнет Марка. И через час увидела, как тот уезжает. Вид у него был ошеломленный.
      Полагаю, Марк действительно надеялся одержать победу.
      Все это потрясло меня, и я не могла ни на что решиться. А потом вдруг испытала огромное облегчение, поняв, что дело не во мне, а в том, что я женщина. Ведь столько лет меня терзала мысль, что я не привлекательна для Стефана! Только тут до меня дошло, что он, вступив в брак, пытался изменить свою жизнь... Стефан говорил, что я единственная женщина, способная его возбудить, и, кроме меня и детей, ему ничего не нужно.
      Он считал свою гомосексуальность проклятием и отчаянно хотел избавиться от этого проклятия. По словам Стефана, он пытался и раньше, но после того случая обратился за помощью к врачу.
      Когда родился Форест, Стефан был на седьмом небе от счастья. Наконец-то у него появился сын! Почти весь следующий год он продолжал лечиться, мы иногда даже занимались сексом. Не часто, но он очень старался. Мы оба старались. Удивительно, но после долгих лет, когда я чувствовала себя в ловушке, мне вдруг показалось совсем не трудным оставить его. Стефан потерял власть надо мной. Однако, поняв, как он уязвим, я стала жалеть его еще больше, чем прежде. Стефан был прекрасным отцом и любил даже дочерей, хотя их появление на свет горько разочаровало его.
      Потом мы совсем перестали заниматься сексом, хотя все по-прежнему считали нас счастливыми супругами.
      Хотя Стефан поклялся никогда не возвращаться к своим прежним привычкам, я почти не сомневалась, что он время от времени развлекается с мужчинами. Мне даже пришло в голову нанять детективов, чтобы иметь доказательства, если мне они потребуются. Но... Стефан не был виноват в том, что он такой, а в остальном он проявлял щедрость и внимание. Мне пришлось кое на что закрыть глаза. Я не могла бросить его и отказаться от этой жизни. Время от времени и с большими предосторожностями я начала встречаться с мужчинами.., чтобы не потерять окончательно уверенность в себе.
      Лидия наполнила свою рюмку.
      - А потом три дня назад.., мы были в Париже Нас пригласили на коктейль. Стефан не пошел, сославшись на деловую встречу. После коктейля я поужинала с друзьями и вернулась домой около половины двенадцатого. Мужа не было. Я прилегла с книгой и, наверное, задремала. Около трех часов ночи меня разбудил телефонный звонок.
      В Париже есть одно заведение "У Джонни", частный клуб гомосексуалистов. Мне позвонил сам Джонни и сообщил, что Стефан умер от сердечного приступа, видимо, вызванного передозировкой амилнитритов. Джонни хотел избежать скандала.., и понимал, что мне тоже огласка не нужна. Он позаботился о том, чтобы тело мужа перевезли в наши апартаменты. Никто ничего не видел. Мы положили Стефана на кровать, а потом я вызвала врача.
      Лидия пригубила коньяку. Напряжение покинуло ее, сменившись глубокой усталостью.
      ***
      Жюльены уехали после завтрака, а Алекс отвез родителей Лидии, детей и их няню в турский аэропорт. Форесты решили взять внуков в Испанию, ибо в замке Мурдуа воцарилась гнетущая атмосфера.
      Лидия все утро провела с адвокатом Стефана, дабы привести в порядок дела, не законченные мужем.
      Джуно отправилась прогуляться верхом вместе с Кристофом и Натали Буле. Когда она и Алекс вернулись, был подан обед, но Лидия еще не спустилась.
      - Боже мой, - сказала Джуно. - Я все утро думала об этой чудовищной истории. Ты когда-нибудь подозревал, что он гомосексуалист? То есть Стефан не давал тебе повода?
      - Нет.., надо отдать ему должное, он вел себя как джентльмен.
      - Что правда, то правда. Отсутствие в нем сексуального интереса ко мне я объясняла его хорошим воспитанием. Знаешь, ведь даже от мужчин, удачливых в браке, исходят флюиды, постоянно заставляющие осознавать себя женщиной.
      - Как от меня, дорогая?
      - Это совсем другое. - Джуно нежно взглянула на него. - Сейчас Лидия подавлена, но когда все войдет в колею, ей придется приложить большие усилия, чтобы обрести уверенность в своей сексуальной привлекательности. Она слишком долго оставалась без мужского внимания.
      Алекс кивнул и улыбнулся:
      - Родить троих детей от гомосексуального мужчины - неплохое достижение.
      - Да уж... Я только сейчас начинаю понимать, как трудно было Стефану все эти годы.., изображать мужчину. Иногда я думала, не голубой ли он, но не из-за его поведения, а из чувства лояльности к Лидии.
      - Значит, по-твоему, любой мужчина, которого не возбуждает такая женщина, как Лидия... - Помолчав, Алекс тряхнул головой. - Как быстро все меняется. Каждый из нас одинок.
      - Так и есть. - Джуно вздохнула.
      - Шесть месяцев назад все мы, пусть ошибочно, предвидели свое будущее. А что теперь?
      - Ты сделал свой выбор, Алекс: занимаешься тем, чем хочешь. А вот я плыву по течению.
      - Не скромничай, Джуно. Тебя превозносит до небес все международное сообщество владельцев и завсегдатаев ночных клубов. Лидия писала мне, что они со Стефаном были на открытии клуба "Эввива!" на Сардинии. По ее словам, успех был потрясающим - и все благодаря тебе.
      - Ну даже если это и правда, я-то сама чувствую себя как в ссылке, не могу.., вернее, не хочу, вернуться в Лондон, когда там Шеп. Клэр и их ребенок.
      - Лондон - большой город.
      - Не такой уж большой.
      - Да, у каждого из нас семейная жизнь сложилась не слишком удачно. Он взглянул наверх, туда, где в кабинете Стефана все еще сидела с юристом Лидия. - Не знаю, может быть, Лидии это удалось даже лучше, чем нам.
      - Случившееся потрясло ее гораздо сильнее, чем она осознает.
      Наконец появилась Лидия. В черном свитере и брюках, с темными кругами под глазами, она выглядела беззащитной и хрупкой.
      - Извините, я задержалась. Кажется, мне до конца жизни не разобраться в делах Стефана. Возможно, это и к лучшему, поскольку займет меня... Голос у нее дрогнул. Она тряхнула головой и попыталась улыбнуться. И вдруг самообладание покинуло ее...
      Джуно опустилась на колени возле безудержно рыдающей подруги. Алекс беспомощно смотрел на них.
      - Дорогая, - бормотала Джуно, - поплачь, тебе надо выплакаться.
      Немного успокоившись, Лидия сказала:
      - Вы, вероятно, подумаете, что я спятила, но, несмотря на все, я была по-настоящему привязана к Стефану. Мы прожили вместе десять лет.., нет, почти одиннадцать! - Ее лицо исказилось гримасой. - Ох... что мне теперь делать?
      Глава 29
      Граф Николо ди Родольфо спустился по трапу своей сорокавосьмифутовой белой яхты "Пегасо" в легкую лодку, любезно присланную за ним из клуба "Эввива!", и подал руку княгине Марте Лампеджо. Вместе с ними в клуб отправлялся их гость Густав Палленберг, шведский архитектор, женатый на баснословно богатой американке Нине Каррутерс.
      Приглушенно заурчал мотор, и лодка плавно заскользила к входу в клуб, расположенному в гроте.
      - Надеюсь, Гас, клуб тебе понравится, - сказала княгиня Марта. - Он недавно открылся. Это просто волшебное место. Освещение, атмосфера - все постоянно меняется.
      - Его владелец - Джанни Корелли, - пояснил граф. - Но сотворила это чудо молодая американка, дизайнер, приглашенная им из Лондона. Я познакомлю тебя с ней.
      Лодка проскользнула под низко нависшей скалой в грот, подсвеченный лампочками - розовыми, оранжевыми и фиолетовыми. Скрытые от глаз, они создавали какой-то невообразимый эффект, вроде подземного заката. Отражаясь от стен пещеры, звучала рок-музыка.
      Лодка пристала к алебастрово-белому причалу. Красивый молодой человек в светлом костюме с надписью "Эввива!" на груди помог гостям выйти из лодки.
      - Добро пожаловать в "Эввива!" - Лицо его засияло ослепительной улыбкой.
      Они поднялись по широким ступеням, вырубленным в гроте, и, миновав водопады, низвергающиеся в небольшие пруды с цветущими лилиями, оказались перед мраморной аркой входа. Над ней сверкала надпись "Эввива!".
      Дверь автоматически открылась, и гости вошли в вестибюль, освещенный сотнями белых свеч, а оттуда - в главное, похожее на пещеру помещение, расположенное на трех уровнях: два бара, танцевальная площадка и ресторан, вход в который находился позади водопада.
      Через раздвинутый куполообразный потолок было видно звездное небо.
      Высокая стройная женщина в поблескивающем мини-платье, улыбаясь, приблизилась к ним:
      - Граф Николо.., княгиня Марта.., вижу, вам у нас понравилось. На этой неделе вы здесь в четвертый раз.
      - После "Эввива!" не хочется никуда идти, - промолвила княгиня Марта.
      - Позвольте представить вам нашего старого друга Густава Палленберга, - сказал граф Николо. - Гас, это Джуно Джонсон. Именно она наделила новым обаянием Коста-Смеральду.
      - Рад познакомиться с вами, мисс Джонсон. - Палленберг поцеловал руку Джуно.
      - Добро пожаловать в "Эввива!", мистер Палленберг.
      Надеюсь, после столь лестных отзывов вы не будете разочарованы. Джуно обратилась к графу:
      - Ваш столик в баре ждет вас.
      - Благодарю. Может, присоединитесь к нам?
      - С удовольствием.
      ***
      Джуно приехала на Сардинию, чтобы спроектировать и оформить клуб для Джанни Корелли и его партнера Марио Трапани. Корелли загорелся идеей построить в Порто-Серво здание, куда можно было бы войти как с суши, так и с моря. Все прочее, связанное с этим строительством, он представлял себе весьма туманно. Однако, увидев в Лондоне клуб "У Молли", Корелли понял, что Джуно - именно тот дизайнер, который ему нужен для создания "Эввива!". Незадолго до открытия клуба он решил, что Джуно должна стать хозяйкой-распорядительницей, ибо экзотическая внешность и манеры этой европеизированной американки идеально подходили для заведения, рассчитанного на богатую и знатную клиентуру.
      Джуно, не связанная в тот момент никакими обязательствами, согласилась остаться в клубе на один сезон, до конца сентября. Корелли уже делал попытки подписать с ней контракт на следующий год, прекрасно зная, что у нее, великолепного дизайнера, отбоя не будет от заманчивых предложений: новые клубы открывались по всему миру.
      Джанни Корелли и его жена Флоринда очень подружились с Джуно. Флоринда, пережившая уже два развода, помогла Джуно выйти из депрессии после разрыва с Шепом. Джанни нашел для нее в двух шагах от "Эввива!", у подножия прибрежных холмов, чудесный маленький коттедж, укрытый огромными валунами. Окна его выходили на розовый пляж и лазурное море.
      Джуно полюбила Коста-Смеральду, красивый тихий уголок на северо-восточном побережье дикого и сурового острова Сардиния. В пятидесятых годах Ага-Хан освоил это место отдыха международной элиты. Джуно удивляло, что здесь ее так хорошо приняли и относились как к знаменитости и то и дело приглашали на обеды на яхтах или ужины на виллах. Догадываясь, что невольно стала гвоздем сезона, Джуно решила не задерживаться в Коста-Смеральде, но пока наслаждалась вниманием к себе.
      ***
      Джуно проверила список зарезервированных столиков и быстро обошла клуб, желая убедиться, что все в порядке.
      На верхней площадке лестницы к ней подбежал помощник официанта и сказал, что ее хочет видеть Доминик Шарпентье. Этот огромный чернокожий парень из Вест-Индии, выросший в Нью-Йорке, был нанят для работы на кухне, но Джуно, пораженная ростом и редким хладнокровием Доминика, произвела его в швейцары.
      Доминик, с трудом сдерживая натиск шумной компании подгулявших немцев, чуть усмехнувшись, сказал Джуно:
      - Эти пижоны утверждают, что знакомы с вами.
      Столики они предварительно не заказывали.
      Джуно окинула взглядом компанию. Она видела этих людей впервые. Какой-то приземистый мужчина с надеждой помахал ей рукой.
      - Джуно.., привет! Это Ганс Кюммель.
      - Ганс.., рада тебя видеть, - дипломатично ответила Джуно. - Но сегодня у нас мест нет.
      - Здорово у вас получилось, - с одобрением заметил Доминик, когда компания удалилась. - Спасли парня от позора.
      - Привычка, - улыбнулась Джуно. - Пока, Доминик.
      Она направилась в бар "Нураджи" и подошла к графу Николо и его спутникам, расположившимся за столиком возле танцевальной площадки.
      - Ну как, мистер Палленберг, оправдали мы ваши ожидания?
      - Еще бы! Клуб великолепен.
      - Это триумф, Джуно, - заметила княгиня Марта. - Гас не из тех, кто расточает любезности, и чаще всего держит свое мнение при себе.
      - Это не совсем так, дорогая Марта. Просто у меня интерес к внешнему миру весьма выборочный. - Его грустные голубые глаза радостно вспыхнули, когда он увидел, что Джуно улыбнулась. - Не хотите ли потанцевать, мисс Джонсон?
      - Зовите меня Джуно. Потанцую с удовольствием, но недолго. Ведь я на работе.
      Гас Палленберг двигался скованно, как актер в любительском спектакле, однако танцевать ему явно нравилось. Этому высокому мужчине с красивыми тонкими чертами лица и редеющими, чуть тронутыми сединой волосами было на вид около сорока, но усталые печальные глаза старили его. Гас часто улыбался и в отличие от других завсегдатаев клуба не разглагольствовал о высоких материях. Джуно он понравился.
      - Мне хотелось бы снова увидеться с вами. Вы свободны завтра? спросил Гас, когда танец закончился. - Мы собираемся поехать в залив Таити на острове Капрера.
      Не составите ли нам компанию?
      - С одним условием: мне надо вернуться к шести часам.
      - Будь по-вашему, Золушка. Обещаю, что вы вернетесь к шести, с последним ударом часов.
      ***
      "Пегасо", яхта графа ди Родольфо, легко скользила по спокойным водам, направляясь к острову Капрера.
      Кроме Джуно, на прогулку пригласили владельца макаронных фабрик в Милане Энрике Бальдонелли, его жену Софию и юных дочерей-близнецов; кинорежиссера Ольгу ди Карпа. Ее сопровождал Пьетро Риччи, молодое дарование, недавно ею открытое. На яхте были также барон и баронесса фон Аустерлиц - красивая молодая супружеская пара, недавно основавшая производство наимоднейших купальных костюмов.
      "Пегасо" бросила якорь в заливе Таити, и всем предложили заняться подводным плаванием, просто плаванием или виндсерфингом. Для этих развлечений предоставлялось полное оснащение.
      К обеду гости вернулись на борт. Тем, кто избегал лишнего веса, подали сардины и баклажаны, всем прочим - спагетти с мидиями и томатами, салат, хрустящие сардинские хлебцы "карасау" и греческое вино.
      После обеда гости расположились на палубе, а Гас и Джуно, взяв лодку, отправились на берег, посетили домик, где жил и умер Гарибальди, прогулялись по оливковой роще до селения и выпили в уличном кафе по кружке пива.
      - Я чудесно провел день, - сказал Гас.
      - Я тоже. Особенно приятно, что мы удрали с яхты.
      Избыток роскоши утомителен для уроженки захолустного городка в Нью-Мексико.
      - Нью-Мексико? Так, значит, вы из индейцев?
      - Не совсем, хотя и с примесью индейской крови.
      Моя бабушка со стороны отца была из племени цуньи.
      - Как интересно! Расскажите мне о себе.
      Джуно кратко изложила основные факты своей биографии. Однако Гас явно заинтересовался и начал задавать вопросы. Поэтому, сама того не заметив, она выложила ему многие подробности и даже поведала о разводе.
      - Ну вот, обо мне вы знаете все. Теперь ваша очередь.
      Гас взглянул на часы.
      - С этим придется подождать. Нам пора возвращаться на яхту.
      Когда "Пегасо" снялась с якоря и повернула к Коста-Смеральде, Джуно напомнила Гасу:
      - Вы обещали рассказать о себе.
      - Да.., только не здесь. Пойдемте в другое место.
      Они шли мимо гостей, загорающих на палубе, и вскоре оказались в салоне с мраморным полом и мебелью в стиле Людовика XV. Стены были обшиты деревянными панелями.
      - Хотите выпить?
      - Нет, спасибо.
      Гас обнял Джуно за плечи и поцеловал Она ответила ему, и оба почувствовали, как их охватило желание.
      Гас заглянул ей в глаза:
      - Я решил сначала поцеловать вас, потому что мечтал об этом весь день. После моего рассказа все может измениться.
      Джуно улыбнулась:
      - Уж не признаетесь ли вы в ограблении банка?
      Он налил себе минеральной воды.
      - В этом легче признаться. Но увы! Я женат.
      - Вот как?
      - Мне следовало сказать вам об этом раньше, однако трудно выбрать подходящий момент. К тому же наши отношения начали развиваться быстрее, чем я предполагал.
      - Где же ваша жена?
      - В Швейцарии. Она часто посещает там одну клинику. Не сочтите меня лгуном, но я верен ей. Мне вовсе не хотелось ни заводить мимолетную интрижку, ни обманывать вас.., и самого себя.
      - Понимаю.
      - Нет.., видите ли, беда в том, что я влюбляюсь в вас. - Он больше не прикасался к Джуно. - Если после этого вы не захотите видеться со мной, я пойму...
      - Подождите, мне надо переварить услышанное.
      - Конечно. Не стану торопить вас. Подумайте и дайте мне знать.
      ***
      В тот вечер Гас снова появился в "Эввива!" в обществе графа Николо и княгини Марты. Джуно приветливо поздоровалась с ними. Выполняя свои обязанности, она чувствовала, что глаза Гаса неотступно следят за ней, однако и бровью не повела.
      За девять месяцев после развода Гас Палленберг был первым, к-10 привлек ее внимание. Джуно казалось, что чувства в ней умерли, поэтому она обрадовалась, поняв, что поцелуй Гаса оживил ее. Но он женат! К чему такие осложнения?
      Когда она просматривала в офисе список заказов, вошел Джанни Корелли:
      - А, вот ты где! Флоринда хочет поговорить с тобой как женщина с женщиной. Я закончу с заказами, а ты сделай передышку.
      Флоринда Корелли, красавица средних лет с широко расставленными карими глазами и классическим римским профилем, расцеловала Джуно в обе щеки.
      - Привет, дорогая!
      - Как провела время в Риме? Я скучала без тебя.
      - О, там было чудесно, но немного утомительно, Я рада, что вернулась домой. - Флоринда помедлила. - Не прошло и пяти часов, как я здесь, а до меня дошли кое-какие слухи.
      - Какие?
      - О тебе и Гасе Палленберге.
      - Не может быть! Сегодня я ездила на прогулку на яхте Николо. Гас тоже был там. Вот и все.
      - Ну и ладно, - кивнула Флоринда. - Зачем тебе связываться с ним? Он женат...
      - Знаю. Гас сам сказал мне.
      - Но все ли он тебе сказал? Его жена Нина Каррутерс, очень, очень богатая американка. Она почти на десять лет старше его и весьма ревнива.., в общем, собственница. Ради нее он оставил карьеру.
      - Что ты имеешь в виду?
      - Гас был перспективным архитектором. Они полюбили друг друга, а потом Нина.., поработила его. Теперь Гас работает только для жены.., пристраивает крылья к особняку и возводит какие-то здания в ее поместье. Нина хочет, чтобы он принадлежал только ей.
      Джуно пригубила шампанское из бокала Флоринды; она никогда не пила в рабочее время.
      - Почему же он приехал сюда без нее? Удивительно, как она отпустила его?
      Флоринда пожала плечами:
      - Она посещает одну швейцарскую клинику. Говорят, будто тамошние доктора обещают ей приостановить процесс старения и делают вливания каких-то малоизвестных химических препаратов. - Ее передернуло. - Я бы на такое не рискнула, уж лучше обойтись обычной подтяжкой лица.
      Джуно улыбнулась:
      - Спасибо, Флоринда, что рассказала мне об этом, но я в любом случае не собираюсь связываться с Гасом Палленбергом.
      - Вот и хорошо, Джуно... Я не хочу совать нос в чужие дела, однако муж сильно обидел тебя, и мне не хотелось бы, чтобы ты снова страдала.
      - Ты права, Флоринда. Может, завтра пообедаем вместе? Покажешь мне свои новые наряды.
      После разговора с Флориндой Джуно поискала глазами Гаса. Он улыбнулся ей. Она тоже улыбнулась ему, но при этом покачала головой.
      ***
      Пообедав с Флориндой в гольф-клубе "Певеро", Джуно выполнила кое-какие поручения, потом вернулась к себе в коттедж, решив позагорать на своем пляже, укрытом от посторонних глаз. Под вечер она сделала себе коктейль из кампари с содовой, села на пороге дома, взяв одну из книг, присланных недавно родителями, посмотрела на морскую гладь и снова подумала, что здесь настоящий рай. Вспомнив о Гасе и его поцелуе, Джуно поняла, что ей очень хотелось бы снова влюбиться. Сейчас казалось, что такое с ней было давным-давно.
      Услышав телефонный звонок, она бросилась в дом.
      - Джуно? Это Лидия. Ты по-прежнему готова пригласить меня на Сардинию?
      - Еще бы! Тебе надо сменить обстановку. Вечерами я занята, но днем свободна. Мы чудесно проведем время.
      - Ладно. Именно это я и хотела услышать, поскольку сняла виллу неподалеку от Лискии-ди-Вакка. Возьму с собой детей и нянюшку.
      - Великолепно! Когда тебя ждать?
      - Недельки через две. Я сообщу тебе точную дату. У меня столько дел, что голова идет кругом. А ты как?
      - Все так же. Мне здесь нравится.
      - А как там насчет мужчин? С кем-нибудь встречаешься?
      Джуно вздохнула:
      - Нет. Пожалуй, нет.
      - Гм-м. Кажется, ты о чем-то умалчиваешь?
      - Нет. Просто появился женатый мужчина. Я не собираюсь с ним связываться.
      - А почему? Он тебе нравится?
      - Да, в том-то и проблема. За долгое время я впервые встретила человека, к которому меня влечет.
      - Ну в таком случае - вперед! Любовные интрижки улучшают настроение.., и цвет лица.., и обмен веществ. - Лидия рассмеялась.
      - Но у наших отношений нет будущего.
      - Джуно, за последние десять лет я твердо усвоила одно: получай удовольствие, пока возможно. Жизнь слишком коротка, чтобы сидеть и ждать сказочного принца.
      ***
      В тот вечер Гас Палленберг в клуб не пришел. Как сказал граф Николо, он остался на яхте, решив почитать. До самого закрытия Джуно рассеянно выполняла свои обязанности. Думая о Гасе, она то и дело сопоставляла диаметрально противоположные советы своих подруг. Конечно, Флоринда права. Что хорошего ждет ее с мужчиной, женатым на ревнивице? Однако Гас пробудил в Джуно эмоции, а, как говорит Лидия, такое случается не часто. Сейчас Джуно очень хотелось, чтобы ее любили. В конце концов она решила положиться на судьбу и не искать встречи с Гасом. Если же они встретятся снова...
      Два дня Джуно занималась обычными делами, но где бы ни находилась, высматривала Гаса Палленберга. Так было на рынке, в магазинах, в ресторанах, даже во время гольфа. В "Эввива!" он тоже не появлялся. Джуно не спрашивала о нем графа Николо, не желая давать повода для сплетен.
      Однажды, пообедав с друзьями, Джуно вернулась к себе в коттедж. День был настолько жаркий, что даже сильный сардинский ветер почти не ощущался. Джуно побежала на свой уединенный пляж, сбросила одежду и долго плавала.
      Потом, не одеваясь, босая, отправилась домой.
      Перед коттеджем стоял Гас Палленберг.
      - Джуно... Извините, что я без предупреждения...
      - Гас! - Она прикрылась скомканной одеждой. - Вот так сюрприз! - В Коста-Смеральде все привыкли к тому, что женщины появляются на пляже без лифчика и даже без трусов. Однако сейчас Джуно была не на пляже, а потому растерялась и покраснела. - Простите.., я что-нибудь на себя накину.
      Джуно пошла в спальню, наскоро причесалась, подкрасилась и, надев синий с белым греческий хитон, вернулась к нему.
      - О'кей. Теперь начнем с самого начала. Гас, вот так сюрприз!
      - Знаю, мне не следовало приходить без предупреждения, но я боялся, что вы не захотите меня видеть. - Он подошел к ней и осторожно взял за руку. - Мне нестерпимо хотелось увидеть вас.
      - Я тоже хотела этого.
      - Когда там, в клубе, вы покачали головой, я подумал...
      - Я тоже так думала. Но потом не раз возвращалась к этому. Садитесь. Что-нибудь выпьете?
      - Нет. Мне надо поговорить с вами.
      Джуно села рядом с ним на скамейку перед домом:
      - Гас, я знаю, что у нас нет будущего. Мне от вас ничего не нужно. Но я не испытывала такого с тех пор... гм-м.., очень давно.
      - А я никогда, - сказал он, не отрывая от нее взгляда голубых глаз.
      ***
      Гас закурил сигарету "Кэмел", бросил спичку в пепельницу, но промахнулся.
      - Иногда я жалею, что не курю. Кажется, сигарета особенно приятна после занятий любовью. Признайся, - игриво спросила она, - когда приятнее курить: после секса или после обеда, за чашечкой кофе?
      - У заядлых курильщиков, как я, сигарета - неотъемлемая часть жизни. Но я не буду курить, если тебе неприятен дым.
      Джуно покачала головой и легонько провела по груди Гаса кончиками пальцев.
      - Мне нравится все, что ты делаешь. И ты сам - тоже. И сегодняшний день. Мне больше всего хотелось бы, чтобы все оставалось, как сейчас.
      - Как сейчас... - тихо повторил Гас и, ласково погладив ее ягодицы, ощутил ладонью их округлость. - Да, и мне тоже. Но хорошо бы отправиться куда-нибудь с тобой на несколько дней. На всякий случай я предупредил Николо, что завтра уезжаю. Поедешь со мной?
      - А как же клуб? Я не могу. - Она поцеловала его в грудь, проведя губами по редким завиткам волос. - Кроме того, что скажут окружающие? В этом тесном мирке обожают сплетни, дорогой. Представляешь, о нас с тобой болтают с тех пор, как мы провели день на "Пегасо". Я услышала о тебе много интересного, а ты, вероятно, обо мне еще больше. Стоит нам уехать в один и тот же день - и о нас наболтают невесть что. Не сомневайся, дойдет и до твоей жены.
      - Пропади все пропадом! Я просто хочу быть с тобой.
      - Я тоже этого хочу. Но нельзя же, чтобы тебя обвиняли во всех смертных грехах из-за одной встречи. Ведь мы пока почти не знаем друг друга, Гас.
      - Я тебя знаю, - сказал он, целуя ее.
      Они снова занялись любовью. Первое соитие, бурное и страстное, означало для Джуно конец затянувшегося воздержания. Гас никогда до сих пор не изменял жене, и это было более странным, чем представлялось.
      На этот раз они занимались любовью с нежностью.
      Гас не спеша исследовал ее тело, отыскивая места, прикосновение к которым доставляло Джуно особенно острое удовольствие: ямочки возле горла и в паху, на ягодицах и у основания позвоночника. Он вошел в нее, не закрывая глаз, двигаясь в разном ритме, с любовью наблюдая за выражением ее лица и наслаждаясь реакцией Джуно.
      - О Боже! - пробормотала она, улыбаясь ему. - Ты меня избалуешь.
      - Позволь мне тебя избаловать. Тогда мы избалуемся оба. Ты самая прекрасная женщина на свете!
      - Нет.., ты просто не смотрел на других. Здесь много красивых женщин.
      Он сделал движение, от которого Джуно вскрикнула и, приподнявшись, крепко прижалась к нему. Через мгновение их тела, содрогаясь, замерли.
      ***
      - Ты должна поехать со мной. Неужели отпустишь меня одного?
      - Гас, я не могу. Но почему бы тебе не остаться?
      - Над твоей и моей репутацией нависла угроза.
      - Никто не узнает. Я спрячу тебя. Мы будем заниматься любовью целый день, а вечером я буду уходить на работу.
      Он поцеловал ее:
      - Я стану твоим пленником. Пленником любви.
      - Неплохо. Мне это нравится.
      - Я буду готовить для тебя вкусные блюда, а потом, когда ты вернешься, устроим пир и займемся любовью.
      - Едва ли нам удастся сохранить это в тайне. Все сразу заметят, что я счастлива и удовлетворена. Сколько ты сможешь пробыть здесь?
      Гас вздрогнул и, положив руку ей на бедро, печально покачал головой:
      - В пятницу я должен быть в Берне.
      - Что ж, тогда никто не успеет заметить, что я счастлива и удовлетворена.
      ***
      В пятницу утром Джуно отвезла Гаса в альгерский аэропорт. Туда было несколько часов езды, но они решили не появляться в расположенном гораздо ближе ольбийском аэропорту, где могли встретить знакомых.
      На обратном пути Джуно думала о Гасе и о четырех днях, проведенных с ним. Лидия оказалась права: все было замечательно. Связь с Гасом вывела ее из затянувшейся хандры. Но теперь он уехал.
      "Между нами ничего не кончилось, - сказал Гас в машине. - Я буду писать и звонить тебе. Мы обязательно увидимся". И еще он сказал, что любит ее.
      Гас рассказал ей о Нине. Джуно поняла, что он так же одержим своей женой, как и Нина им. Однако связывающее их чувство было трудно назвать любовью. Гас иногда ненавидел жену, всецело подчинившую его себе - и эмоционально, и материально. Видимо, сначала их отношения носили романтический характер, но частые посещения швейцарской клиники вызвали у Нины странные изменения в психике.
      Гас сказал, что любит Джуно, но чем ближе они подъезжали к аэропорту, тем сильнее она ощущала его отчуждение. Еще не попрощавшись с ней, он был мысленно уже на пути к Нине.
      Флоринда все-таки оказалась права. Ей не следовало связываться с Гасом Палленбергом.
      Глава 30
      Ветер с неистовой силой обрушивался на "фиат", когда они ехали вдоль побережья от Ольбии до Лискии-ди-Вакка.
      - Ну и ну, Джуно... Неужели здесь всегда такой ветер? - Лидия подняла стекло в машине.
      - Он дует несколько дней, потом стихает. Скоро успокоится.
      - Мама.., мама!.. Посмотри на деревья!
      - Александра, говори по-английски. - Лидия взглянула на Джуно. - Через несколько недель мы отправимся в Нью-Йорк навестить моих родителей.
      - Ну посмотри же на деревья, мамочка! Они же согнулись!
      Джуно рассмеялась:
      - Ветер не позволяет им распрямиться.
      - Моей прическе тоже досталось, - вздохнула Лидия.
      Когда они свернули к вилле, снятой Лидией в Лискии-ди-Вакка, ветер почти стих. Вилла была расположена у зеленого склона холма и выходила окнами на небольшую бухту с песчаным пляжем.
      - О, как здесь красиво! - воскликнула Лидия. Они вышли из машины, и трое детишек в сопровождении нянюшки сразу же отправились осматривать берег.
      Дверь отворилась, и к ним навстречу поспешил пожилой человек:
      - Добрый день, сеньоры. Добро пожаловать!
      Взяв из багажника чемоданы, он повел женщин в дом.
      Лидия повернулась к Джуно:
      - Обними меня. Здесь так хорошо!
      Обнявшись, они вышли на террасу. Дети под надзором няни уже строили на пляже замок из песка. Лидия и Джуно облокотились на низкую каменную стену в тени черепичной крыши террасы.
      - Введи меня в курс событий, - попросила Лидия. - Как твои дела с женатым мужчиной? Ты последовала моему совету?
      Джуно, скорчив гримаску, кивнула:
      - Да. Но напомни мне, чтобы я никогда тебя не слушалась.
      - Ох, дорогая.., прости. Неужели все так плохо?
      - Нет. Кое в чем ты оказалась права. Я вышла из прежней депрессии. Однако теперь у меня началась новая. Что ж, по крайней мере у этого сандвича была прослойка счастья.
      - Хорошо уже то, что ты сбросила камень с души, - усмехнулась Лидия, и нормально воспримешь тех, кто еще не раз встретится на твоем пути. А неудачу с Гасом ты переживешь.
      - А что у тебя? Мои проблемы ничтожны в сравнении с тем, что пришлось пережить тебе за последние месяцы.
      Лидия достала из сумочки крем от загара и втерла его в предплечья.
      - У меня никаких изменений. Всем нам очень не хватает Стефана. После него осталась масса начатых и незаконченных дел, но постепенно все приходит в порядок. Скоро я буду свободна и снова займусь своей жизнью. Пока мне было некогда и подумать о себе.
      - Как ты решила: останешься во Франции или вернешься в Нью-Йорк?
      - Еще не знаю. Я не могу навсегда покинуть Францию. Форест унаследовал замок Мурдуа, и мне придется управлять этим имением до его совершеннолетия. С Францией связан большой отрезок моей жизни.., но я все чаще думаю, что пора кое-что изменить.
      - Я давно хотела спросить тебя о Бернаре Жюльене, но последний раз мы виделись на похоронах Стефана, и это было неуместно. Ты что-нибудь знаешь о нем?
      Лидия открыла пачку "Мальборо" и вынула сигарету.
      - Он женился.., на одной из своих актрис. Я долгое время не виделась с ним. - Она усмехнулась. - Похоже, Бернар устал ждать меня. Забавно, но я до сих пор храню в шкатулке для драгоценностей ключ от квартиры Бернара, хотя много раз собиралась его выбросить.
      Это было увлечение юности, а теперь я сама не знаю, чего хочу - Я тоже.
      ***
      Пребывание Лидии на Сардинии пошло на пользу и ей, и Джуно. Они впервые за многие годы по-настоящему были вместе, и их дружба, начавшая понемногу увядать, здесь окрепла. Им казалось, что сейчас они словно договаривают до конца фразы, которые начали произносить еще в Йеле.
      Лидия буквально влюбилась в "Эввива!".
      - Когда мы со Стефаном приезжали на открытие, внешний вид этого клуба произвел на меня неизгладимое впечатление, а теперь я восхищена его атмосферой.
      Здесь чудесно, Джуно.
      Лидия бывала в клубе каждый вечер. Многие из завсегдатаев оказались ее старыми друзьями. Чувствуя себя как рыба в воде в этой элегантной интимной обстановке, она снова начала блистать в обществе. Лидия приезжала в клуб вечером, уложив детей, и оставалась до закрытия. Иногда Джуно возвращалась вместе с ней на виллу, и они вместе завтракали.
      - Ах, Джуно, - сказала Лидия, наливая кофе, однажды утром на террасе, - какая у тебя интересная работа! Ты познакомилась со всеми гораздо ближе, чем я, хотя это люди моего круга.
      - Я никогда не питала особого пристрастия к ночным клубам, но мне очень нравится быть в центре всего, что здесь происходит.
      - Джанни просил убедить тебя остаться на следующий сезон. Ты хочешь уехать?
      - Пока не знаю. Мне здесь очень нравится, но все это начинает напоминать бег на месте. Меня по-настоящему привлекало проектирование, оформление клуба и организация его работы. А теперь, когда все налажено, мне незачем оставаться здесь.
      - Незачем? Да ведь именно из-за тебя посетители валом валят в клуб!
      Джуно рассмеялась:
      - Помнишь того араба, который был там вчера с Карой Кук? Он собирается открыть клуб в Далласе и хочет поручить мне его проектировку и оформление.
      - В Далласе! Неужели ты променяешь все это на Даллас?
      - Я обдумываю его предложение, ибо, долго прожив в Европе, кажется, созрела для возвращения в Штаты.
      - Ты самостоятельно сделала карьеру, поэтому найдешь себе применение где угодно. - Лидия устало потянулась. - Пора вздремнуть. Оставайся у меня. Потом поедем куда-нибудь обедать.
      - Доброе утро, мама... Доброе утро, тетя Джуно. - На террасе появились дети. Они шли на пляж, а потом няня собиралась отвезти их в Сассари, в цирк. Лидия ненадолго задержалась с ними, а Джуно отправилась в комнату для гостей.
      ***
      Джуно проснулась около полудня. Сквозь раскрытые окна слышалось пение птиц и плеск волн. Но откуда-то поблизости доносился другой, очень знакомый звук. Она поняла, что это плачет ее подруга.
      Спальня Лидии находилась напротив комнаты для гостей. Джуно накинула кимоно и поспешила к ней.
      Окно было распахнуто, Лидия лежала на кровати и, закрыв лицо руками, горько рыдала. Джуно села возле нее.
      - Дорогая, что случилось?
      Та убрала руки и посмотрела на подругу заплаканными глазами.
      - Ах, Джуно.., что мне делать со своей жизнью?
      Джуно обняла ее:
      - Ты можешь делать все, что захочешь. Только не спеши. Все уладится, подожди немного.
      - Подождать? - всхлипнула Лидия. - Мне уже за тридцать. У меня трое детей. Красота блекнет, я старею и не знаю, как мне быть...
      Джуно взяла в ладони лицо Лидии.
      - Ты не старше меня. А что касается внешности, то тебе, черт возьми, хорошо известно, что в "Эввива!" все женщины зеленеют от зависти, глядя на тебя. Посмотри в зеркало... Хоть у тебя и трое детей, но ты выглядишь ничуть не старше, чем была в Йеле. - Джуно вытерла ее мокрые от слез щеки.
      - Дорогая, что бы я без тебя делала? Ты - мой единственный верный друг.., ты и Алекс. Как бы мне хотелось, чтобы он сейчас тоже был здесь!
      - Знаю. Перестань реветь... Все образуется, обещаю.
      По щекам Лидии все еще текли слезы.
      - Я люблю тебя, Джуно.., люблю. - Она поцеловала подругу в губы и провела рукой по ее длинным темным волосам.
      - Лидия... - Джуно удивил ее страстный поцелуй.
      - Нет, Джуно, я не лесбиянка и не извращенка. Я никогда ни с кем этого не делала. Раньше с нами был Алекс.., но ты мне нужна сейчас! - умоляюще воскликнула Лидия. - Займись со мной любовью! Ко мне так давно никто не прикасался.
      Понимая, что Лидия несчастна, одинока и нуждается в утешении, Джуно растерялась. Они близкие подруги и к тому же уже занимались этим вместе с Алексом.
      Она прижала Лидию к своей груди.
      - Я очень люблю тебя!
      Джуно осторожно скользнула руками под шелковую ночную рубашку Лидии и сняла ее, потом сбросила свое кимоно. Подруги затрепетали от страха и предвкушения чего-то нового. Потом Лидия приблизилась к Джуно и поцеловала ее.
      Поцелуи становились жарче. Нерешительность исчезла. Их языки прикасались друг к другу, разжигая страсть, Джуно погладила и поцеловала шею Лидии.
      - Ляг на спину и положи голову на подушку, - прошептала она.
      Та, застонав, вытянулась на кровати, закрыла глаза и провела ступней по бедру Джуно.
      - Какое гладкое у тебя тело!
      Джуно накрыла ладонями груди Лидии, легонько нажимая на них и пощипывая соски. Потом руки ее спустились ниже, лаская мягкий живот и влажный треугольник волос между бедер.
      - Ты такая миниатюрная.., такая нежная... - Она прикоснулась губами к медно-рыжим волосам.
      Лидия прогнула спину и вскрикнула в экстазе:
      - Джуно!.. О Джуно!..
      Все барьеры рухнули. Остались лишь любовь, нежность, желание отдать все, что необходимо каждой из них. Тела подруг одновременно содрогнулись в момент наивысшего наслаждения.
      Они долго лежали, обнявшись.
      - Ах, Джуно! - радостно воскликнула Лидия. - Я чувствую себя так... Она вдруг приподнялась на локте и с тревогой заглянула в глаза подруги:
      - Ты не расстроилась, нет?
      Та улыбнулась и приложила палец к губам Лидии:
      - Ш-ш-ш... Это было чудесно. Я тоже нуждалась в этом.
      Лидия закурила сигарету.
      - Тебе не кажется, что сейчас все было иначе, чем с Алексом?
      Джуно кивнула:
      - Я никогда не думала, что смогу сделать это.., ну, с тобой, без него. Но все было замечательно. - Она откинулась на подушку. - Помнишь то утро в Париже, когда он уехал со своей кинозвездой? По-моему, у нас и тогда возникла такая мысль?
      - Да, я хотела этого. Но теперь, вспоминая те дни, думаю, что не решилась бы. - Она снова посмотрела на Джуно. - Но ведь это ничего не изменит в наших отношениях? - В ее глазах мелькнула тревога.
      - Ты боишься, что мы, забыв о мужчинах, сбежим куда-нибудь вдвоем? Ни малейшего шанса! Конечно, я не стала бы зарекаться, что мне никогда не захочется попробовать это еще раз, но...
      - Пожалуй, раз в двенадцать лет?
      - Как, по-твоему, рассказать об этом Алексу?
      - Лучше не надо. Это слишком возбудит его...
      Они обнялись и весело рассмеялись. Подруги, ставшие на время любовницами, теперь снова стали только подругами.
      ***
      Приняв душ и одевшись, они поехали обедать в отель "Серво". Сев за столик, Лидия глубоко затянулась сигаретой.
      - Мы так и не решили, как мне жить дальше.
      - Разве это проблема? Подумай, графиня де ла Рош. У тебя есть связи, которые позволят заняться чем угодно.
      - Да.., но чем?
      - Ведь ты уже занималась винодельческим бизнесом.
      - Кристоф и Натали прекрасно справятся и без меня.
      - Может, откроешь ресторан? Ведь ты великолепная кулинарка.
      - Я думала об этом, но это потребует большой работы. Да и конкуренция огромная.
      - А если вернуться на сцену?
      Лидия вздохнула:
      - Я с ума сойду от страха после такого долгого перерыва. Сомневаюсь, что мне по силам снова играть.
      - Ну ладно, давай прикинем, чем ты располагаешь.
      Красотой, деньгами, связями, умом.
      - Но что это мне даст? Тебе чертовски повезло, ибо ты реализовала все, что имеешь. У тебя теперь нет отбоя от предложений.
      - Да, без работы я не останусь, хотя тружусь не на себя, а на кого-то. С таким опытом за плечами я, наверное, могла бы создать и собственный клуб. Ты и не представляешь себе, скольких ошибок удалось бы избежать...
      - Постой, постой! Кажется, я придумала! - Лидия радостно улыбнулась. Мы откроем свой клуб! Мои деньги и связи плюс твой опыт и связи...
      Джуно захлопала в ладоши:
      - Великолепно!
      - Может, в Нью-Йорке? Помнишь, те два однотипных дома... Мы переделаем их. - Лидию все больше будоражила эта идея. - А вино для клуба будут поставлять с моих виноградников... Я возьму на себя руководство кухней, а ты спроектируешь что-нибудь необыкновенное. Вот это да!
      - Но ведь в Нью-Йорке миллион клубов!
      - Мы со Стефаном побывали во всех, и я знаю, что они собой представляют. Жители Нью-Йорка всегда хотят чего-нибудь новенького! А такой клуб, какой откроем мы, им и не снился. О Джуно, подумай об этом! Клуб идеальное решение наших проблем.
      - В него придется вложить целое состояние...
      - Мне есть что вложить! - Лидия раскраснелась от возбуждения.
      - О'кей... Я согласна!
      ***
      После отъезда Лидии в Нью-Йорк Джуно охватили сомнения. Создание клуба, конечно, отличная идея, и два дома в Нью-Йорке, несомненно, подошли бы для ее осуществления. Но поскольку финансирование возьмет на себя Лидия, сама Джуно вернется к тому, с чего начала - будет проектировать клуб, принадлежащий не ей.
      Джуно прикинула свои финансовые ресурсы. Сейчас она располагала крупной суммой от продажи лондонского дома, а также деньгами, полученными за оформление и управление "Эввива!". Жизнь на Сардинии и аренда коттеджа стоили недорого. Однако в Нью-Йорке все обстоит иначе, поэтому вложить свои средства в создание клуба не удастся.
      Джуно обсудила этот вопрос с Алексом по телефону.
      - Ваше финансовое участие в деле должно быть равным, - сказал он. Иначе ничего не получится. Вы с Лидией равноправны в дружбе и должны стать равноправными партнерами.
      - Ты прав... Теперь мне остается сущий пустяк - ограбить банк. Наверное, это нетрудно сделать.
      - Я очень хотел бы помочь, но сейчас мне такое не по карману.
      По ее просьбе Алекс навел справки у своего друга Джона Кинсолвинга, и тот сказал, что банк выдаст Джуно такой крупный кредит, если кто-то Лидия, например, - станет ее гарантом.
      Джанни Корелли согласился бы сам вложить деньги в клуб и знал людей, которые с готовностью сделали бы это, но под очень большие проценты. Поэтому у Джуно, как ни ломала она голову, пока ничего не получалось.
      А между тем она уже рисовала эскизы, ощущая необычайный творческий подъем. Идеи возникали с такой быстротой, что Джуно едва успевала переносить их на бумагу.
      Эйфория то и дело сменялась отчаянием. Страх, что все это не удастся претворить в жизнь, преследовал ее.
      ***
      Через месяц после отъезда позвонил Гас Палленберг.
      - Джуно? Ты простишь меня?
      - Гас.., я уж думала, что никогда не услышу твой голос.
      - Дорогая, я скучал по тебе.
      - Однако не написал ни слова. Разве под рукой нет ни телефона, ни почтовых марок?
      - Извини. У тебя есть все основания злиться, но ты и понятия не имеешь, как мне было трудно.
      - У тебя что-то не так. Гас? Где ты?
      - В Нью-Йорке. Я много думал. Я люблю тебя. Джуно, хочу, чтобы ты была здесь, и сделаю все, чтобы мы были вместе. Приедешь в сентябре, после окончания сезона?
      - Ах, Гас, знал бы ты, сколько времени я ломаю голову над тем, как мне уехать в Нью-Йорк! - Она вкратце рассказала ему о своей идее.
      - Это великолепно, дорогая! И станет здесь сенсацией! От посетителей отбоя не будет.
      - Есть одна загвоздка, Гас, деньги. У Лидии их много, но я решила участвовать в этой затее только на равных, то есть вложив свою долю. Однако для меня это все равно что полететь на Луну.
      - Для тебя полет на Луну - не проблема, дорогая. А я полетел бы туда с тобой. Ты взяла бы меня? Умоляю, скажи, что не остыла ко мне!
      - Я заставляла себя забыть тебя, Гас, но...
      - Но?
      - Да.., не остыла.
      Выйдя из коттеджа, Джуно задумчиво посмотрела на море. Нью-Йорк. Теперь у нее появилась еще одна причина стремиться туда. Но ни один из мотивов не сулил шанса на успех.
      Глава 31
      Мэри Лу Фриман, усевшись на край письменного стола, самозабвенно разговаривала с побережьем. Алекс Сейдж, стоя возле окна, смотрел на Бродвей. Отсюда, из кабинета продюсера, он видел даже крышу театра "Бродхерст", где через три недели должна была состояться премьера его пьесы "Растения".
      Действие этой комедийной фантазии разворачивалось в оранжерее в Гринвич-Виллидж. Главными героями стал философ-садовник и его девушка сексопатолог, ведущая в ночные часы передачу на радио. Прочими действующими лицами были растения.
      На стенах кабинета висели окантованные плакаты, рекламирующие самые известные хиты Мэри Лу Фриман, и вид их вселял в Алекса надежду. Его пьесу впервые ставили на Бродвее. К тому же взялся за это один из ведущих театральных режиссеров. Мэри Лу Фриман, толстушка лет тридцати - сорока, с каштановыми волосами и крупным миловидным лицом, одевалась весьма консервативно и напоминала добрую школьную учительницу и ничуть не походила на крутого предпринимателя в разбойничьем шоу-бизнесе. Однако плакаты на стенах ее кабинета свидетельствовали о том, что она превосходно ориентируется в этом мире.
      Наконец Мэри Лу повесила трубку.
      - Извини, Алекс. Так на чем мы остановились? Ах да! Паблисити, популяризация.., раскрутка, так сказать...
      Я хочу познакомить тебя с Кэми Пратт. Она мастер своего дела, высший класс. Дай ей блиц-интервью.., в печати, на телевидении, по радио. - Мэри Лу написала адрес на клочке бумаги. - Зайди к ней сегодня после полудня. Она будет ждать тебя.
      ***
      - Надеюсь, вы не из тех трудных авторов, которые отказываются давать интервью? - спросила Кэми Пратт, поздоровавшись с Алексом.
      - Отнюдь нет... Я жажду славы.
      Миниатюрная, очень хорошенькая Кэми, с нежной кожей и золотистыми волосами, приятно удивила Алекса. Необычный разрез глаз придавал ее лицу слегка недовольное выражение, что, впрочем, компенсировалось "широкой открытой улыбкой.
      - Что ж, это вдохновляет. - Она протянула ему отпечатанный на машинке список. - Все, чем мы располагаем на сегодняшний день. Те, что в скобках, пока не дали твердого ответа. Но дадут. Вам приходилось выступать на телевидении?
      - Только в "Йельских новостях". Да и было это давным-давно.
      - Да, я помню парочку ваших шоу где-то в середине семидесятых годов. А потом вы совсем исчезли из виду.
      Что с вами стряслось?
      - Это длинная и скучная история.
      Она усмехнулась:
      - Мне придется ее выслушать, перед тем как отдать вас в руки газетчиков. Пойдемте где-нибудь посидим.
      Возможно, мне удастся превратить эту длинную историю в увлекательную.
      ***
      События последующих двух недель заставили Алекса почти пожалеть о том, что он решил популяризировать свою пьесу. Бесконечные и одинаковые разговоры с интервьюерами преследовали его во сне и наяву. Переносить эту пытку ему помогала Кэми, нередко сопровождающая его и проводящая с ним время в перерывах.
      - Кто, интересно, слушает эту передачу? - спросил Алекс, останавливая такси. - "Бэбс с Бродвея" - ничего себе! Я о таком никогда не слыхивал.
      - Может, и не слыхивал, но это весьма известное агентство печати. Благодаря его информации люди из Тьюкемкэри валом повалят на твое шоу, когда приедут в Нью-Йорк.
      - Люди из Тьюкемкэри не бывают в Нью-Йорке.
      На Гринвич-стрит Алекс зашел в винную лавку за бутылкой вина.
      - Сколько лестничных маршей до твоей квартиры, Алекс? - спросила Кэми, входя в вестибюль его дома.
      - Почему ты думаешь, что здесь нет лифта?
      - Я в любом случае не воспользуюсь им. Старые, дребезжащие лифты приводят меня в ужас.
      На третьей лестничной площадке Алекс открыл дверь.
      - Думаю, тебе здесь понравится. Может, ты даже напишешь статью в "Архитектурное обозрение".
      - Вот это да! - воскликнула Кэми, оглядевшись.
      Поставленные друг на друга картонные коробки служили книжным шкафом, а книги, не уместившиеся в них, лежали грудами на полу и на шведском бюро, посреди которого стояла пишущая машинка. Разрозненные предметы меблировки выглядели убого, на полу лежал сильно потертый персидский ковер. Пространство между окнами занимало кабинетное пианино. Огромная кровать была не заправлена.
      - Как, ни одного растения? А я-то думала, что твоя квартира напоминает оранжерею, и ты именно здесь черпал вдохновение, работая над пьесой!
      Алекс откупорил бутылку "Шато Марго".
      - У меня были кое-какие растения, но я выбросил их, закончив пьесу. Они погибли... Я забывал их поливать, но разговаривал с ними.
      Кэми рассмеялась:
      - Ну что ж, по крайней мере здесь нет ничего возбуждающего ревность. Женской руки явно не чувствуется. - Она взяла бокал вина. - О нет, кажется, мои выводы поспешны, - добавила Кэми, заметив доску с прикрепленными к ней фотографиями. - Как много женщин!
      - Это подруги и бывшие любовницы. Все они из прошлого.
      - Похоже, тебе не слишком нравятся дурнушки в очках? - спросила Кэми, рассматривая фотографии. - А кто это? Кажется, мне знакомо ее лицо.
      - Помнишь, я рассказывал о своих подругах, задумавших открыть ночной клуб? Это одна из них, графиня Лидия де ла Рош. Раньше все ее звали...
      - Лидия Форест! Я училась с ней в школе. Она на два года старше меня. Удивительно!
      - Тебе не помешало бы поговорить с ней. Думаю, она заинтересована в популяризации своего клуба. Лидия недавно вернулась в Нью-Йорк.
      - Я с удовольствием встречусь с ней. Попроси ее позвонить мне.
      Они долго сидели на потертом диване, пили вино и беседовали.
      - Ну вот. - Алекс поставил на стол свой бокал. - Я рассказал тебе все о себе. Теперь твоя очередь. С чего ты занялась этим бизнесом?
      - Это, пожалуй, был своего рода мятеж. Я решила сама зарабатывать на жизнь. Моя мать чертовски богата, но мы не ладим, и я не хочу от нее никакой помощи. - Кэми горько усмехнулась. - Да она и не даст мне ничего.
      Я прошла все, что положено, по полной программе: училась там, где следует, а когда меня вывезли в свет, стала дебютанткой года, ну и так далее. После этого мне оставалось либо выйти замуж, либо воспользоваться своими связями и найти работу. Я испытала и то и другое. Брак оказался неудачным, а связи сделали свое дело.
      - Мэри Лу Фриман считает тебя лучшим специалистом в твоей области. Алекс чуть наклонился к Кэми. - А уж то, что ты самый красивый популяризатор, у меня не вызывает сомнений. - Он поцеловал ее. - Останешься на ночь?
      - А ты повесишь на доску мою фотографию?
      - Лучше я тебя положу.
      Она рассмеялась и расстегнула блузку.
      ***
      Они занимались любовью, когда зазвонил телефон.
      - Не отвечай, - простонала Кэми.
      - Не буду.
      Телефон продолжал звонить.
      - Да заткнешься ли ты наконец? - пробормотала Кэми.
      - Не обращай внимания.
      Телефон все звонил.
      - Я не могу не обращать внимания! Я популяризатор! Возьми трубку!
      - Алло? - отозвался Алекс сдавленным голосом. - Джуно? Боже мой, что случилось?
      "Джуно... Боже мой, что случилось?" - беззвучно передразнила его Кэми.
      Алекс защемил пальцами ее сосок.
      - Неужели? Замечательно.., а как?., когда?
      - Кто.., что.., где?.. - прошептала Кэми и призывно шевельнула бедрами.
      - Да... Премьера назначена на тридцатое... Правда?
      Великолепно!.. Даже не верится! Послушай, Джуно, я тут кое-чем занят...
      "Кое-кем".
      - О'кей. Я тоже с нетерпением жду...
      - И я тоже, - сказала Кэми и ущипнула его.
      - Скоро увидимся. Пока! - Он повесил трубку и поцеловал Кэми. Спасибо, что проявила терпение.
      - Старая любовь?
      - Старая подруга.
      - И она будет на премьере? Прекрасно. Я умираю от желания встретиться с ней.
      ***
      Самолет приземлился в аэропорту Кеннеди в половине пятого, с опозданием на два часа. До новой резиденции Лидии на Парк-авеню Джуно добралась около семи вечера и встретила подругу с детьми у дверей. Лидия собиралась уходить.
      - Господи, почему ты так задержалась? Все в порядке? Ладно, потом расскажешь... Начало в семь тридцать.
      Джуно приняла душ, быстро переоделась и предстала перед Лидией в белом вечернем платье из шелкового крепа.
      - Великолепно! Глядя на тебя, не заподозришь, что ты почти сутки провела в дороге.
      - О, я так рада, что приехала! И очень волнуюсь.
      Ведь мне еще не случалось жить в Нью-Йорке - Мадам... - В дверях показалась экономка. - Машина подана.
      - Спасибо, Анриэтта. Позаботься, чтобы дети к восьми часам были в постели. Завтра в школу.
      В лимузине они уселись рядом на заднем сиденье.
      - Я ужасно нервничаю, - призналась Джуно. - А как Алекс?
      - Мы сегодня обедали вместе. Я ела, а он - нет.
      Надеюсь, премьера пройдет успешно. Кэми считает, что пьеса просто потрясающая. А, ты ведь с ней незнакома... Кэми Пратт... Она популяризирует пьесу, и я хочу, чтобы она занялась рекламой нашего клуба... Кэми творит чудеса. Оказывается, мы с ней учились в одной школе. Кстати, она и Алекс сейчас встречаются. Ты сегодня с ней познакомишься.
      Когда Джуно и Лидия добрались до театра, Кэми, придерживая полуоткрытую дверь, нетерпеливо помахала им рукой.
      - Наконец-то! - воскликнула она. - Я уже начала беспокоиться. Сейчас начнется.
      - Кэми.., это Джуно Джонсон.
      - Здравствуйте. Очень приятно, - рассеянно проговорила Кэми, подхватила Лидию под руку и вместе с ней проскользнула в дверь. - Здесь сегодня собрались абсолютно все. Алекс, бедняга, ни жив ни мертв.
      ***
      Во время антракта Джуно, Лидия и Кэми прохаживались по фойе, прислушиваясь к разговорам.
      - Пока, кажется, все хорошо, - сказала Кэми, когда они вернулись в зал.
      - Судя по всему, пьеса нравится, - согласилась Джуно.
      Едва опустился занавес, зрители поднялись и приветствовали аплодисментами Александра Сейджа - новую бродвейскую знаменитость.
      После премьеры друзья отправились на вечеринку в "Сарди", где царило возбужденное веселье, всегда сопутствующее успеху. Когда же о горячем приеме пьесы сообщили в телевизионных новостях, всех охватило ликование. Вскоре Кэми позвали к телефону. Вернувшись, она постучала ложечкой о бокал:
      - Прошу внимания! Мне только что позвонила приятельница из "Тайме". Отзывы восторженные! Мы произвели фурор! - Она взглянула на салфетку, где записала то, что собирались напечатать в "Тайме": "Это первая бесспорная сенсация сезона". - Ох, Алекс! - Она бросилась ему на шею и расцеловала его.
      ***
      Внешне оживленная и общительная, Джуно без умолку беседовала с актерами и родственниками Алекса. Она очень радовалась успеху друга, но чувствовала себя здесь посторонней. Это удручало ее. Нечто подобное она испытала в день прибытия в Йель, в тот самый день, когда впервые встретилась с Лидией. Все там знали друг друга, а Джуно была девочкой из захолустья. Правда, Коста-Смеральду едва ли можно назвать захолустьем, но, возможно, жители Нью-Йорка так и воспринимают это место. В "Эввива!" Джуно была в центре внимания. Здесь же никто не знал, кто она такая.
      Кэми Пратт не понравилась ей с первого взгляда - скорее всего из-за ревности. Джуно все еще сохранила к Алексу чувство собственницы - ведь Тори она тоже невзлюбила. Кэми, в свою очередь, не проявляла к ней дружелюбия, подчеркивая при этом, что их тесное сообщество ограничивается лишь тремя близкими друзьями - Алексом, Лидией и ею самой.
      Поэтому Джуно обрадовалась, когда после полуночи Кэми, забрав оставленный в гардеробной чемодан, попрощалась и ушла. Она вылетала ночным рейсом на побережье, чтобы встретиться там с европейским режиссером, собиравшимся осенью снимать фильм в Нью-Йорке. После ее ухода настроение Джуно заметно улучшилось.
      К концу вечеринки Алекс отозвал Джуно и Лидию в сторонку.
      - Не бросайте меня в мой звездный час. Я слишком высоко воспарил и еще не готов спуститься на землю. У меня дома приготовлена бутылка шампанского и пузырек цианида... Сегодня мне предстояло выпить одно или другое. Цианид я принял бы в одиночестве, но вот шампанское... Вы присоединитесь ко мне?
      ***
      Сбросив туфли на высоких каблуках, Лидия рухнула на диван.
      - Это хорошее предзнаменование. Начало новой эры для всех нас. Три мушкетера снова на высоте. Алекс добился потрясающего успеха, и наш клуб тоже станет сенсацией.
      Пробка, вылетев из бутылки шампанского, угодила в потолок. Алекс наполнил три бокала.
      - Вы уже придумали название для своего клуба?
      - У меня в письменном столе лежит список длиной в полмили, засмеялась Лидия.
      - У меня тоже Но ни одно не подходит. Алекс, ты у нас писатель и еще не остыл после успеха. Выдай нам что-нибудь эффектное.
      - Это вам дорого обойдется, - пошутил Алекс. - А что, если назвать его "Близнецы"? Ведь он разместится в двух однотипных домах-близнецах...
      - Это название было в списке, но я его отвергла.
      Придумай что-нибудь получше.
      - Может, "Хозяйство на троих"?
      - Ты предлагаешь название клуба или что-то другое? - спросила Лидия.
      - А если и то и другое?
      - Не валяй дурака, Алекс. Всему свое время. Прежде всего надо сделать самое важное.
      - Хорошо, подождите, пока меня озарит вдохновение. - Он осушил бокал. - Не подойдет ли что-нибудь простенькое: "Ночной клуб" или... "Ночная жизнь"?
      - "Ночная жизнь"! Это мне нравится.
      - Алекс, ты гений - обрадовалась Лидия.
      Он снова наполнил бокалы.
      - За "Ночную жизнь"!
      Они чокнулись и выпили.
      - А как насчет второго предложения? - спросила Лидия, начав расстегивать молнию на юбке. - Уж не пустая ли это болтовня?
      - Вы меня знаете.., я не только болтун, но и человек действия А ты как, Джуно?
      Джуно колебалась. Она устала - начала сказываться разница во времени. К тому же с тех пор как они занимались любовью втроем, прошло двенадцать лет. Молодость, Париж... Джуно часто вспоминала тот эпизод, уверенная, однако, что это ушло в прошлое и никогда не повторится.
      Но тут взгляд Джуно упал на фотографию Кэми, приколотую к доске рядом с другими. Кэми Пратт, которая пытается занять ее место в триумвирате...
      - Что ж, я согласна. - Она улыбнулась и протянула им руки.
      ***
      Теперь, когда они занимались любовью, все было иначе. Став старше, каждый из них приобрел сексуальный опыт. Каждый дорого расплатился за него и стал более ранимым, чем прежде. Тогда у них все было впереди, и жизнь манила приключениями. Теперь они пережили немало приключений, причем не всегда приятных.
      Страсть вернула их в прежние времена, и этих двенадцати лет как не бывало. Их так же влекло друг к другу, и они, как и раньше, испытывали безграничное наслаждение от близости, хотя к ней примешивалась горечь. Каждый из них мечтал снова любить и быть любимым.
      На следующее утро за кофе они без тени смущения говорили о том, как им хорошо друг с другом, но эта ночь кое-что прояснила в их отношениях. Алекс по-прежнему хотел обеих, а Джуно и Лидия хотели Алекса. Однако женщины поняли, что так не может продолжаться всегда, и между ними впервые пробежала черная кошка.
      Глава 32
      В дома-близнецы на Шестьдесят второй улице хлынула целая армия рабочих. Они начали сносить стены и менять планировку помещения в соответствии с указаниями Джуно.
      - На это уйдет не меньше шести месяцев, даже при сверхурочной работе, но получится нечто сказочное, - сказала Лидия, встретившись с Алексом в "Карлайле". - Если у нас хватит денег, - со смехом добавила она.
      - Если у кого и хватит денег, так это у тебя, - заверил ее Алекс. Впрочем, у Джона возникли кое-какие соображения насчет вашей затеи, а он финансовый гений. - Они поджидали Джона Кинсолвинга, обещавшего присоединиться к ним в баре. На премьере Алекса он не был, потому что уезжал в Лондон по делам.
      - Я, кажется, не сообщила тебе последнюю новость.
      Мне удалось переманить из "Тинтина" в Лионе самого Жана Рафаэля. Только благодаря его мастерству этот ресторан стал трехзвездочным. Так что в "Ночной жизни" будет самая лучшая кухня но всем Нью-Йорке.
      - Где это лучшая кухня в Нью-Йорке? - поинтересовался, подходя к ним, Джон Кинсолвинг.
      - Джон! - сказал Алекс. - С возвращением! Познакомься с Лидией де ла Рош, моей старой соратницей по криминальным авантюрам йельских театральных дней.
      - Очень рад.
      - Я много слышала о вас от Алекса. - Лидия протянула ему руку. Кажется, вы впервые пропустили его премьеру?
      - Боюсь, на следующую он меня просто не пустит.
      Ты видел, Алекс, восторженные отзывы? На этой пьесе можно сделать большие деньги. Пора и мне что-нибудь на тебе заработать.
      Джон заказал водку со льдом. Лидия заметила, что он время от времени украдкой поглядывает на нее. Его лицо показалось ей знакомым, хотя она не могла припомнить, чтобы встречалась с ним раньше. Дело, видимо, в его внешности - довольно обычный тип: симпатичный кареглазый блондин в очках, чуть ниже Алекса, сильный и хорошо сложенный.
      - ..Кстати, Лидии нужен консультант по финансовым вопросам, - сказал Алекс. - Понимающий ее.
      Консультанты графа в Париже весьма консервативны, с ними трудно найти общий язык.
      - Графа?
      - Да, это мой покойный муж, граф де ла Рош.
      Джон просиял:
      - А вы, случайно, не встречались в Канне.., лет двадцать назад.., с бородатым, весьма экономным хиппи из Принстона?
      - Что?! Неужели Джон? Да ведь я тогда так и не узнала вашу фамилию! Просто не верится!
      - Стало быть, вы знакомы? - удивился Алекс.
      - И вы на самом деле графиня? Признаться, я не поверил вашей истории... Французская кинозвезда, графиня... Согласитесь, все это звучало несколько не правдоподобно.
      Лидия рассмеялась:
      - Я до сих пор не поверила этому до конца. Ну ладно... Чем вы занимались все эти годы?
      - Окончил Колумбийский университет, занимался инвестиционными банковскими операциями и разорялся на пьесах Алекса...
      - Если я использую этот сюжет для своей следующей пьесы, ты потеряешь гораздо больше... Может, вы все же посвятите меня во все?
      - Помнишь, я сбежала во время медового месяца? - Лидия рассказала Алексу о том, как развивались события.
      Час спустя, когда он ушел, Джон спросил Лидию:
      - Можно пригласить вас на ужин?
      - С удовольствием.
      - А потом полюбуемся фейерверками.
      - Фейерверками?! Где?
      Джон усмехнулся:
      - У меня дома.
      ***
      Джуно нашла себе чудесную двухъярусную квартиру в красивом старом доме рядом с Центральным парком.
      Внизу находилась гостиная, наверху - две спальни, одну из которых она переоборудовала под студию. Как только из Лондона пришел багаж с антикварными предметами меблировки и множеством безделушек, квартира обрела обжитой вид.
      Больше всего Джуно полюбила просторную кухню, похожую на бабушкину в Таосе, где она частенько бывала в детстве. Вскоре после переезда кухню заполнили кастрюли, сковородки и бытовые приборы. Сейчас, ожидая прихода Гаса Палленберга, Джуно готовила марокканский ужин.
      Услышав звонок, она вытерла руки и поспешила к двери, но, открыв ее, никого не обнаружила.
      - Гас?
      Вдруг кто-то тихо заскулил, и Джуно увидела белого щенка. Он обнюхивал коврик у порога.
      - Какая прелесть! - Она взяла на руки маленькое существо с длинной мордочкой. - Откуда ты взялся?
      - С псарни Густава Палленберга. Поздравляю тебя с новосельем.
      - О, Гас! Я так давно мечтала о собаке. Она чудесная!.. А какой она породы?
      - Борзая. Я развожу их. Это самая большая моя страсть. После тебя, конечно, - добавил он с улыбкой.
      Они посадили щенка на пол посреди кухни.
      - Она приучена делать свои дела на бумажку. С ней будет веселее.
      Джуно взглянула на него:
      - Она должна заменить тебя, Гас? Ты не баловал меня визитами, с тех пор как я переехала в Нью-Йорк.
      - Все изменится, - пообещал он. - В конце недели Нина опять уезжает в Швейцарию и на сей раз проведет там целый месяц. По возвращении она обычно чувствует себя здоровой. Тогда я попрошу у нее развод.
      - Правда, Гас? Ты не обманываешь меня?
      - О нет, Джуно! Я люблю тебя!
      Гас заметно похудел и выглядел усталым. Необходимость принять решение терзала его. У Гаса обострилась язвенная болезнь. Он любил Джуно и стремился к нормальной жизни с ней, но при этом его влекла к жене какая-то неудержимая сила, которой Гас и сам до конца не понимал.
      Посадив в коробку щенка, названного Джуно Ларушкой, они принялись за ужин. Щенок поскулил и заснул.
      - Как идут дела в клубе? - спросил Гас.
      - О, там еще многое предстоит сделать. Но благодаря тебе все получится. В понедельник я встретилась с твоим банкиром и подписала бумаги. Как тебе это удалось? Кроме твоего банкира, ни один в Нью-Йорке не пожелал рисковать ради меня.
      - Я просто постучался в нужные двери.
      Джуно принесла Гасу кофе:
      - Ты останешься у меня?
      - Не сегодня, дорогая. Но если хочешь, проведем уик-энд вместе.
      Джуно вздохнула:
      - Мне не по душе замещать твою жену, но уик-энд я хочу провести с тобой.
      ***
      Алекс прошел мимо рабочих, наводящих лоск в клубе "Ночная жизнь". Лучи декабрьского солнца едва пробивались сквозь пыльную завесу.
      - Где мисс Джонсон? - спросил он.
      - Наверху, в офисе.
      Алекс поднялся на второй этаж, где Джуно обсуждала по телефону условия поставки хромированных труб.
      Налив себе чашечку кофе, он ждал, когда разговор закончится.
      Положив трубку, Джуно поцеловала его.
      - Привет... Что привело тебя сюда? Я думала, знаменитости с Бродвея не появляются при дневном свете.
      - У меня есть важные новости.
      - Хорошие или плохие?
      Алекс пожал плечами.
      - Лучше сядь.
      - Значит, плохие. Ладно уж, выкладывай.
      - Я только что узнал, кто мать Кэми. Помнишь, она с ней порвала?
      - Ну и кто?
      - Нина Палленберг.
      - Черт возьми! Только этого не хватало!
      - Вот именно. И твой приятель Гас - отчим Кэми.
      - Налей-ка мне кофе. Надо бы чего-нибудь покрепче, да слишком рано. Ну и дела! А Лидия знает?
      - Едва ли.
      - Стоит сказать ей. Если об этом узнает Кэми... - Джуно подняла телефонную трубку. - А я только что радовалась, что у меня нет никаких осложнений.
      ***
      В Нью-Йорке Лидия пользовалась большим успехом, и ей это доставляло огромное удовольствие. После долгих лет сексуального голодания она наслаждалась открывшимися перед ней возможностями. Старые друзья постоянно приглашали ее на званые ужины и знакомили с достойными внимания мужчинами. Она часто встречалась с Джоном Кинсолвингом, а за последние несколько недель встречалась также с Сетом Праттом, красивым двадцатилетним братом Кэми.
      Формально Сет Пратт учился на первом курсе Браунского университета, но в Провиденсе почти не бывал. Один из его однокурсников писал за него конспекты и готовил домашние задания. Конечно, за деньги. Избалованный любимчик Нины Палленберг получал весьма внушительную сумму на карманные расходы, однако эта сумма не покрывала расходов на азартные игры, спиртное и кокаин. Встретив Лидию в начале марта на вечеринке у Кэми, он был ослеплен ее красотой и изысканностью.
      Лидия не воспринимала Сета всерьез, но была польщена, что этот юноша так увлекся ею. Он же по уши влюбился в Лидию. Она еще не вступила с ним в связь, ибо понимала, чем это чревато. Молодой и бесцеремонный Сет был братом Кэми и пасынком любовника Джуно. Кроме того, ощущая в нем что-то зловещее, Лидия нервничала в его обществе, хотя, возможно, непонятная эксцентричность Сета более всего привлекала ее Поэтому она не была уверена, что не переспит с ним.
      Только к Алексу Лидия относилась серьезно, но за долгие годы так и не определила свои чувства к нему.
      Он по-прежнему встречался с Кэми, ставшей ныне ее близкой подругой. От Кэми Лидия знала, что их отношения нельзя назвать горячей любовью Алекс много времени проводил с Джуно, и это беспокоило Лидию гораздо больше. Они бывали в картинных галереях, в антикварных лавках, искали вещи для новой квартиры Джуно. С Гасом Палленбергом Джуно не порвала, хотя и признавалась Лидии, что все у них складывается не так, как она надеялась. Гас до сих пор не сказал Нине, что решил развестись с ней.
      Лидия тревожилась. После премьеры, когда они втроем снова занимались любовью, она поняла, что к прежнему им уже не вернуться. Лидия не сомневалась, что Джуно, возможно и не догадываясь об этом, любит Алекса. Ей же самой, чтобы завладеть им, предстояло сделать какие-то шаги.
      Отношения подруг осложнило и то, что они стали теперь деловыми партнерами. Правда, пока у них не возникало серьезных разногласий. Работы в клубе "Ночная жизнь" близились к завершению, и Лидия чувствовала недовольство подруги. Да, на плечи Джуно свалилось больше забот. Она проводила в клубе много времени, руководила установкой осветительных приборов, сама изобретала световые эффекты, оформляла декорации.
      При этом Джуно явно недооценивала серьезность и ответственность того, чем занимались Лидия и Кэми А между тем сейчас, когда до открытия клуба оставалось лишь несколько недель, они всевозможными способами возбуждали интерес к нему. То, что Джуно и Кэми не нравились друг другу, ухудшало ситуацию. Необходимость же держать в тайне связь Джуно с Гасом Палленбергом еще больше усугубляла напряженность.
      ***
      Однажды воскресным вечером Сет Пратт пригласил Лидию поужинать, а потом повез в джаз-клуб. Он угостил ее кокаином из серебряного дозатора и сам принял наркотик, только гораздо большую дозу. Он был так разговорчив и забавен, что Лидия решила переспать с ним.
      Но еще до полуночи наркотик и спиртное превратили очаровательного юношу в злобного и агрессивного подонка. Сет привязался к парочке гомосексуалистов в баре, и его поведение возмутило Лидию. Поссорившись с ним, она вернулась на такси домой.
      Дверь ей открыл ночной швейцар Билл.
      - Уже принесли "Санди тайме", графиня. Возьмете газету с собой или прислать вам ее утром?
      - Я возьму газету, спасибо Билл.
      Перед сном Лидия заглянула в рубрику газеты "Искусство и досуг" и вдруг увидела объявление о том, что в кинозале Музея современного искусства состоится ретроспективный показ фильмов Бернара Жюльена. Показ начнется в четверг, и режиссер будет присутствовать на открытии. Лидия перешла к продолжению статьи на следующей странице.
      Перед ней был кадр из "Помолвки" - она и Роже Сен-Кир в "классическом психологическом триллере Жюльена". Как сообщала подпись под фотографией, этим фильмом откроется ретроспективный показ.
      Лидия не видела "Помолвки" с Каннского кинофестиваля. Время от времени фильм демонстрировали в Париже и в Нью-Йорке в кинотеатрах повторного фильма, но она так на него и не попала. Смотреть "Помолвку" со Стефаном она не могла, а сделав это втайне от него, чувствовала бы себя виноватой. Но дело было не только в этом.
      Лидия боялась смотреть этот фильм. Если она играла хорошо, то стала бы жалеть о том, что так легко отказалась от артистической карьеры. Если же не слишком хорошо, то не хотела теперь об этом знать. Разочарование заставило бы ее усомниться в своем таланте. А ведь уверенность в нем помогала Лидии устоять в самые тяжелые периоды жизни.
      Но теперь ей захотелось посмотреть фильм и понять раз и навсегда, чего она стоит как актриса. Сказав Джуно, что артистическая карьера больше не интересует ее. Лидия слукавила. Эта карьера столь же привлекала, сколь и пугала ее.
      Помимо всего прочего, Лидии очень хотелось увидеть Бернара. Прошло немало лет с той встречи в Париже, когда он поставил ей ультиматум оставить Стефана или отказаться от него. Потом Бернар женился на актрисе, но прошлым летом, через несколько месяцев после смерти Стефана, развелся с ней. Лидия подумывала, не позвонить ли ему, но так и не сделала этого. Ведь Бернар знал, что она овдовела, мог и сам позвонить. А теперь он здесь, в Нью-Йорке. На просмотре она уж точно увидит его. Лидия откинулась на подушку и улыбнулась. Что ж.., а почему бы нет?
      ***
      Когда Лидия приехала в Музей современного искусства, кинозал был переполнен. Она остановилась у двери. Директор музея уже представлял режиссера публике.
      Успех изменил Бернара. Хотя на нем были все те же кожаная куртка и выгоревшие джинсы, выглядел он гораздо элегантнее, чем в прежние времена. Темные волосы стали короче, гладко выбритое лицо - решительнее.
      А главное, от Бернара исходила спокойная уверенность в своих силах.
      Лидия вдруг заметила, что какой-то бородатый молодой человек украдкой поглядывает на нее. Неужели он узнал в ней главную героиню "Помолвки"? С тех пор как она снималась, прошло более двенадцати лет... Между тем молодой человек наклонился к своей спутнице и довольно громко прошептал: "Это Лидия Форест!" Соседи, услышав его слова, повернули головы, и по рядам покатился шепот:
      "Лидия Форест... Лидия Форест..."
      Директор передал микрофон Бернару. Раздался гром аплодисментов. Когда Бернар заговорил, у Лидии по спине побежали мурашки. Его голос.., как приятно было снова его услышать!
      - Благодарю вас. Я очень рад, что приехал сюда.
      Фильм, который вы сейчас увидите, много значит для меня.
      Он был... - Бернар сделал паузу, заметив какую-то суету в задних рядах. Он окинул взглядом зал и вдруг увидел Лидию. Микрофон многократно усилил его тихий вздох, и Бернар замер. - Леди и джентльмены! - Он едва сдерживал волнение. - Сегодня у нас неожиданная радость. Я хотел сказать вам, что этот фильм занимает в моем сердце особое место, а так случилось благодаря той, которая в этом зале. Попросим же ее подняться на сцену. Бернар указал на актрису:
      - Лидия Форест!
      Все головы обернулись. Потом зал начал аплодировать. Лидия затрепетала. На глаза навернулись слезы, но она, овладев собой, направилась к сцене, к Бернару.
      ***
      После просмотра они пошли ужинать в кафе "Люксембург". Лидия торжествовала, ибо восприняла фильм так же, как в первый раз, в замке Мурдуа.
      - Я хорошо играла, Бернар, правда?
      Он улыбнулся:
      - Нет, не хорошо, а блестяще. Как мне жаль этих напрасно прожитых лет...
      - Они прожиты не напрасно, - возразила Лидия. - У меня дети. И я была занята делом.
      Бернар сделал жест рукой, показывая, что не принимает ее возражений:
      - Многие женщины имеют детей. Многие женщины занимаются бизнесом. Но ведь почти ни у одной из них нет твоего таланта и обаяния. Ты сегодня сама убедилась, как зрительская аудитория реагирует на тебя.
      - О Бернар! - Лидия откинулась на спинку стула, глаза ее блестели. Как я рада видеть тебя! Я не раз хотела позвонить тебе, но...
      - Но ждала, чтобы позвонил я, - усмехнулся он.
      Она кивнула.
      - Но почему же ты не позвонил?
      - Не знаю.., возможно, я боялся. Все тогда изменилось.
      - А теперь?
      - А теперь мне кажется, что ничего не изменилось. Или мы описали полный круг и снова вернулись к началу.
      - К новому началу, - уточнила Лидия, коснувшись его руки. - Знаешь, я ведь все еще храню твой ключ. Ты оказался прав. Я так и не смогла его выбросить.
      - Он едва ли подойдет к замку моего здешнего гостиничного номера, но...
      ***
      Эти двое словно стремились наверстать упущенное, хотя впереди у них была целая вечность. Они страстно занимались любовью, потом выкурили одну сигарету на двоих и долго не разжимали объятий.
      - Я люблю тебя, Лидия.
      - О Бернар!..
      - Я не прошу тебя сразу принимать решение, просто хочу, чтобы ты знала об этом.
      Утром они заказали завтрак в номер.
      - Я лечу в Калифорнию на переговоры о съемках моего первого американского фильма "Время взаймы".
      В нем есть отличная роль для тебя...
      - А вдруг я не смогу играть? Слишком велик перерыв.
      - Перерыв не имеет значения, ведь у тебя дар Божий. К тому же теперь ты свободна и можешь делать то, что хочешь.
      Она рассмеялась:
      - Не забудь, что клуб "Ночная жизнь" открывается на следующей неделе. Надеюсь, ты будешь?
      - Непременно. Я готов даже на несколько дней отложить поездку в Калифорнию. Но подумай хорошенько, Лидия. Ночные клубы - не твое амплуа. Тебе, теперешней, возможно, подходит это занятие, но оно не годится для той, какой ты должна быть.
      - Не знаю, Бернар. Я еще не решила, что делать дальше. Сейчас для меня важнее всего успех "Ночной жизни".
      Глава 33
      Клуб "Ночная жизнь" открылся третьего мая, в один из первых теплых вечеров - весна в тот год не баловала погодой. Статьи и заметки о клубе, наводнившие газеты и журналы за несколько месяцев до открытия, подготовили общество к этому событию.
      Наконец-то соединенные усилия Джуно, Лидии и Кэми принесли плоды.
      Открытие стало сенсацией, и к рассвету посетители единодушно решили, что "Ночная жизнь" - место, достойное внимания.
      ***
      На следующий день под вечер Гас Палленберг пришел к Джуно.
      - Ларушка! - удивился он, когда щенок радостно выбежал к нему, виляя хвостом. - Как же ты выросла!
      - Ничего странного, - заметила Джуно. - Когда не видишь щенка неделями, кажется, что он растет как на дрожжах, не правда ли?
      - Джуно, дорогая! - Гас поцеловал ее. - Ты же знаешь, если бы я мог, то проводил бы с тобой каждую свободную минуту.
      Она с сочувствием взглянула на Гаса. Он заметно постарел, с тех пор как они познакомились. Джуно понимала, что Гас не обманывает ее, однако не могла взять в толк, почему он не уходит от жены. Раньше Джуно верила, что Гас решится на этот шаг, но теперь знала: он обманывает себя.
      - Конечно, Гас, но зачем?
      - Я люблю тебя - разве этого мало? Разрыв с тобой сведет меня с ума.
      Джуно покачала головой:
      - Ты и так не со мной, Гас. И из-за этого схожу с ума я.
      - Сейчас я с тобой. - Он взял ее за руку. - И у нас впереди целых десять дней. Нина снова уехала в клинику, и я...
      Джуно сердито сбросила его руку.
      - Нет, Гас. Мне тридцать два года, и мне уже поздно быть подружкой на уик-энд. Все кончено. С меня довольно!
      Охваченный отчаянием, он привлек ее к себе и стал целовать.
      - Ты не можешь вычеркнуть меня из своей жизни.
      Я люблю тебя.., ты нужна мне.
      - Нет, Гас. Я верю, что ты любишь меня. Но нужна тебе Нина.
      Он умоляюще посмотрел на нее:
      - Прошу тебя, Джуно, потерпи еще немного.
      - Нет, Гас, я тебе все сказала, - решительно повторила она. - Я не хочу затягивать это. Мне и вообще не следовало связываться с тобой. - Она отступила от него. - Надо раз и навсегда положить этому конец. Прости.
      Гас тяжело вздохнул, плечи его поникли. Казалось, он даже стал ниже ростом. Открыв было рот, Гас махнул рукой, повернулся и вышел.
      ***
      Через месяц после открытия клуба Лидия в четыре часа утра возвращалась домой на своем лимузине. На улицах Манхэттена почти не было машин. Черный лимузин свернул на Семьдесят седьмую улицу и, немного проехав по Парк-авеню, мягко притормозил у обочины.
      Из дома выбежал швейцар и открыл дверцу.
      - Спасибо, Билл.
      Она поднялась в лифте в свои апартаменты. В холле на столе лежал большой коричневый конверт из Голливуда, надписанный Бернаром.
      Переодевшись, Лидия вскрыла его и увидела в черной папке сценарий "Время взаймы".
      К титульному листу была приколота записка.
      "Дорогая!
      Теперь ты понимаешь, что тебе не удастся зарыть в землю свой талант. Сейчас, когда клуб с успехом функционирует, тебе пора вспомнить о твоем истинном призвании. Я хочу, чтобы в будущем году ты вместе со мной делала этот фильм. Это станет "новым началом" для нас обоих.
      Нежно целую, Бернар".
      После встречи на просмотре фильма они до отъезда Бернара в Калифорнию виделись почти каждый вечер.
      Оттуда он часто звонил ей и всегда убеждал соединиться с ним и вернуться к артистической деятельности; Но Лидия так и не приняла решения.
      Жизнь клуба увлекала ее, а Бернар и карьера актрисы казались сейчас мечтами далекой молодости.
      Расположившись в постели, Лидия начала читать сценарий.
      Час спустя она отложила рукопись и вышла на террасу. Над городом занималась заря. Лидия закурила и долго сидела, задумавшись.
      Она вспомнила, как впервые, охваченная трепетом предвкушения, читала сценарий Бернара в его квартире на Кэ де Л'Орлож. Тогда Лидия мечтала стать кинозвездой.
      Теперь она снова затрепетала. Сюжет захватил ее, а роль показалась настоящим подарком для хорошей актрисы.
      Именно это вдохновляло сейчас Лидию. Блеск славы уже не кружил ей голову. Она ждала одного - реализовать свои возможности.
      Лидия вспомнила свой давний спор с Джуно в Йеле.
      Та мечтала сделать карьеру и самоутвердиться, тогда как Лидия всегда связывала свое будущее с супружеством.
      Много воды утекло с тех пор, и теперь она поняла, что должна строить жизнь по-своему, ибо будущее не зависит ни от кого, кроме нее самой. Кое-чего Лидия, конечно, достигла, занимаясь винодельческим бизнесом и ночным клубом. Она добилась, пожалуй, большего, чем многие женщины. Однако Бернар прав: ни одно из прежних занятий не приносило Лидии полного удовлетворения, поскольку не было ее истинным призванием.
      Джуно тоже изменилась. Поглощенная сначала своей карьерой, она даже не заметила, как муж сошелся с другой женщиной. Лидия знала, что подруга жалеет о разрыве с Шепом и обвиняет во всем себя и свою одержимость работой.
      Тем не менее Джуно сделала карьеру, что и поддержало ее в самый трудный период жизни. Вот и сейчас, почти порвав с Гасом, она с головой ушла в управление "Ночной жизнью". Каждый раз, обходя клуб, Джуно испытывала удовлетворение, ибо сознавала, что это ее творение. Ведь именно благодаря таланту Джуно родилось чудо дизайнерского мастерства, восхищавшее всех и превознесенное прессой до небес.
      Загасив сигарету, Лидия снова улеглась. Ей захотелось позвонить Бернару, но в Калифорнии была еще ночь - три часа разница во времени. Решив не будить его, она взглянула на его подушку и погладила ее. До его отъезда они провели вместе почти две недели.
      Это не было обычным восстановлением старой любовной связи. Они оба изменились и стали старше и увереннее в себе, теперь у них сложились новые отношения. Они не строили планов на будущее. Лидия после первого замужества боялась связывать себя обязательствами.
      Засыпая, она мысленно составляла речь, которую произнесет после вручения ей академической премии за исполнение главной роли в фильме "Время взаймы".
      ***
      Внезапно Джуно проснулась и взглянула на будильник. Десять часов! Черт побери, она проспала! Ларушка обычно будила ее около девяти, но сегодня собака спала, уютно пристроившись у нее в ногах.
      Услышав зуммер домофона, Джуно поняла, что он-то и разбудил ее. Она побежала в холл, нажала кнопку, поставила подогреть остатки вчерашнего кофе, потом, вернувшись в спальню, надела джинсы и майку. Лифт поднимался так медленно, что Джуно успела почистить зубы и причесаться.
      - Доброе утро! - бодро проговорила она, открывая дверь. - Я почти готова. Последи за кофе, пока я надеваю туфли.
      - Хорошо, - сказал Алекс. - Но поторапливайся, аукцион уже начался.
      ***
      Аукцион проводился в поместье театрального режиссера, умершего прошлой зимой. Джуно горела желанием взглянуть на коллекцию подлинных рисунков таких мастеров, как Дэвид Беласко, Макс Рейнгардт и Роберт Эдмонд Джонс. Алекс хотел прицениться к рукописям пьес.
      Миновав каменные столбы, Алекс въехал в ворота поместья, раскинувшегося на двухстах акрах земли. Перед особняком в стиле эпохи Тюдоров, обращенном в сторону Гудзона, зеленели лужайки.
      - Вот как надо жить! - восхитился Алекс. - Давай забудем о рисунках и купим все поместье.
      - Я бы с удовольствием. Интересно, как живется в таких поместьях.
      - Спроси у Лидии. Эй, давай-ка убедим ее купить это поместье для нас. Будем жить здесь втроем.
      Джуно рассмеялась:
      - Ты опять за свое, Алекс?
      - Трудно расстаться с юношескими идеалами. - На газоне возле дома были припаркованы десятки автомобилей. Парнишка в бейсбольной кепке жестами указал им свободное место. - Что все эти люди себе позволяют? Зачем ставят машины на нашей лужайке? - проворчал Алекс.
      Они медленно ходили по дому, осматривая вещи, выставленные на продажу, потом направились в бальный зал, где проводился аукцион. Цена на рукописи, заинтересовавшие Алекса, вскоре непомерно подскочила, а вот желающих купить рисунки оказалось не так уж много. Джуно приобрела рисунок Беласко и два Роберта Эдмонда Джонса. Алекс, охваченный азартом, купил гусиное перо и чернильницу в стиле арт-деко.
      - Ну что ж, я доволен этим днем, - сказал Алекс на обратном пути. Нет лучшего средства поднять настроение, чем потратить много денег.
      - Слишком много, - уточнила Джуно, бережно прижимая у груди драгоценные рисунки и стараясь уберечь их от лап Ларушки, сидевшей на заднем сиденье. - Но я не жалею. Рисунки чудесные, а деньги для того и нужны, чтобы их тратить. Кстати, банковский кредит я уже начала выплачивать.
      Они заехали к Джуно. Пока Алекс пил водку с тоником, она прикладывала к стенам рисунки, выбирая для них подходящее место.
      - Я давно собирался сказать тебе, мне придется уехать, но боялся огорчить тебя.
      - Только не это, Алекс! Зачем?
      - Чтобы сделать сценарий. - Он продал авторские права на экранизацию "Растений" Брэду Блэкуэллу, знаменитому актеру, который основал собственную кинокомпанию и сам теперь играл раз в несколько лет только в фильмах, обещающих несомненный успех. Блэкуэлл хотел, чтобы Алекс сам написал сценарий. - Я уже приступил к работе над сценарием, но Брэд считает, что мне следует работать в Голливуде. Он хочет наблюдать за тем, что я делаю.
      - Вот так сюрприз! Мне будет одиноко без тебя. Это надолго?
      - Не меньше чем на два месяца. Как получится.
      Джуно села рядом" с ним - Как же я закончу без тебя благоустройство своей квартиры?
      - Оставь все как есть до моего возвращения. - Они поцеловались и тут же отпрянули друг от друга, не желая преступать незримую границу, давно установленную ими.
      Допив водку, Алекс поцеловал на прощание Джуно и ушел.
      ***
      Джуно скучала о нем еще больше, чем предполагала.
      За последние несколько месяцев они проводили вместе больше времени, чем когда-либо, если не считать Парижа, но были друзьями, а не любовниками. Порой они в шутку обсуждали, кем станут друг другу, если их отношения с отчимом и падчерицей закончатся браком?
      Тем не менее Джуно радовалась, что отъезд Алекса прекратит его связь с Кэми Пратт. Правда, о разрыве речи не было, но Джуно знала от Лидии о серьезных опасениях Кэми.
      ***
      - А, вот ты где, Джуно! - В офис вошел Доминик Шарпентье, которого она пригласила управлять клубом. - Надеюсь, ты не совсем переселилась сюда? добавил он. Сильно выросшая Ларушка сонно посмотрела на него с банкетки. По-моему, такую большую собаку лучше держать за городом.
      - Возможно. Но всем нам так или иначе приходится приспосабливаться. Ты уладил проблему с профсоюзом?
      - Прости. Не беспокойся об этом. Все будет в порядке. А вот тебе нужно взять отпуск. Ты всю ночь на ногах, а к десяти утра уже здесь и снова ищешь себе работу.
      - Что ты имеешь в виду? - разозлилась Джуно. - Я не ищу работу.., здесь работы непочатый край.
      Доминик пожал плечами:
      - Неужели ты думаешь, что недосыпание идет тебе на пользу?
      - Нет. - Джуно улыбнулась. - Послушай, Дом, я ценю твою заботу, но со мной все в порядке. Пройдет еще месяц-другой, и все в клубе пойдет как по маслу.
      - Да.., но помни: люди получают деньги за работу в клубе. Позволь же им делать свое дело. Ты стала слишком нервной. - Доминик взял со стола список заказов. - Подумай об отпуске.
      - Ладно. - Джуно начала раздражаться. - Что-нибудь еще?
      - Нет, пожалуй... Только вот пижон Сет Пратт опять заявился сюда искать Лидию. Она придет?
      - Кто знает?
      Доминик ушел, а Джуно обняла Ларушку. Ее злило, что Сет Пратт околачивается здесь в любое время суток. Что ж, придется ей самой поговорить с ним, поскольку Лидию нелегко застать в клубе. Конечно, она приходит сюда каждый вечер, чтобы сыграть роль любезной хозяйки, но после открытия ни разу не помогла в организации повседневной работы. Раньше часу дня ей даже звонить бесполезно. Поглощенная своими любовными делами, Лидия и не думает о том, что здесь происходит.
      Джуно взглянула на часы: начало второго. Она набрала номер Лидии.
      - Алло?
      - Ты помнишь, что мы условились сегодня пообедать вместе? Нужно поговорить о вечеринке, которую Керри собирается устраивать в клубе для Дайаны Китой.
      - Ох, Джуно.., прости. Я сегодня обедаю с Джоном.
      Он собирался сообщить мне что-то важное.
      - Хорошо, - спокойно ответила Джуно. - Может, в таком случае ты приедешь в клуб пораньше?
      - Конечно.., ой, нет. У Кэми сегодня званый ужин.
      - Ладно. Значит, мне придется самой обо всем позаботиться! - Джуно бросила трубку.
      Мгновение спустя раздался телефонный звонок.
      - Джуно, я приеду примерно в три тридцать, если тебе удобно, - сказала Лидия.
      - Удобно. До встречи. - Джуно вздохнула. - Идем, Ларушка, погуляем в парке. - Она взяла поводок, и собака спрыгнула на пол. - Да, идем-ка прогуляемся. Возможно, даже и хот-дог купим...
      Она уже взялась за дверную ручку, но дверь открыли снаружи.
      - Привет, Джуно, - сказал Гас и поцеловал ее, прежде чем она успела вымолвить слово.
      Джуно сейчас была не расположена нежничать, но поцелуй затянулся, и она ответила Гасу. Собака крутилась возле них, повизгивая от нетерпения.
      - Ого! - воскликнула Джуно, когда он наконец отпустил ее. - Что все это значит? О, Гас.., неужели ты сказал ей?
      Он покачал головой:
      - Еще нет, но мне необходимо было увидеть тебя. Я очень страдаю, Джуно. - Он потер глаза и присел на край стола. - Состояние Нины ухудшается. Она вернулась из клиники всего несколько недель назад, а я уже заметил дурные симптомы. Раньше периоды между посещениями этой проклятой клиники составляли шесть месяцев. А теперь...
      - Черт побери, Гас! Я не желаю слышать о Нине!
      Мне нет до нее никакого дела.
      - Но, дорогая, я лишь пытаюсь объяснить... - Он обнял ее. - Я знаю, что веду себя как трус. Это несправедливо по отношению к тебе. Но я люблю тебя. Пожалуйста, поверь мне!
      Джуно вздохнула:
      - Я верю тебе, Гас, но все кончено. Если ты не порвешь с Ниной...
      В этот момент дверь распахнулась, и они увидели Сета Пратта.
      - Простите, - сказал он. - Я, кажется, помешал. - Дверь тут же захлопнулась.
      ***
      Нина Каррутерс-Палленберг, закутанная в купальную простыню, сидела перед зеркалом и держала тампон с очищающим лосьоном. Она вдруг заметила, что лосьон высох. Сколько же времени она провела в этой позе?
      Такие провалы в памяти пугали ее, как и многое другое в последнее время. Нина с детства была подвержена легкой форме агорафобии патологической боязни открытых пространств, но в последнее время опасалась даже выходить из дома. Иногда Нине бывало трудно разговаривать. Язык не слушался ее, и она запиналась, произнося слова.
      Великолепное тело Нины, над которым она столько работала, чтобы сделать его красоту неувядаемой, начинало предавать ее. А ведь как много денег было вложено в это! Нина встала, и простыня упала на пол. Она видела себя со всех сторон, ибо отражалась в зеркалах, расположенных на стенах и даже на потолке гардеробной.
      То, что предстало ее взору, было по-прежнему прекрасно. Груди и ягодицы ничуть не отвисли, на молодой и упругой коже даже самый придирчивый взгляд не заметил бы морщинок. На шее не было ни единой складки, а линия подбородка осталась по-прежнему четкой и твердой. В свои шестьдесят лет она выглядела тридцатилетней. Даже на смуглых руках не проступили вены, выдающие возраст.
      Но в организме Нины происходили неприятные изменения. Левая нога иногда переставала слушаться, и она теряла равновесие. У Нины плохо функционировал кишечник. Порой бывали приступы лихорадки или острая головная боль, правда, проходившая так же внезапно, как и начиналась.
      Но больше всего ее мучил страх, неопределенный, но такой сильный, что у Нины перехватывало дыхание.
      Ночами она просыпалась в холодном поту и прятала лицо в подушку, чтобы подавить крик.
      Она умирала.
      Доктор Гундхардт из швейцарской клиники не говорил пациентке об этом прямо, но в последний раз не хотел ее принимать, и Нина прибегла к шантажу, мольбам и деньгам, чтобы заставить его согласиться. Доктор с самого начала предупреждал ее о том, что инъекции этой сыворотки проводятся в экспериментальном порядке и, возможно, чреваты опасностью. Он говорил, что когда организм привыкнет к ним, их эффективность снизится. Однако доктор Гундхардт умолчал о том, что сыворотка способна оказать разрушительное воздействие на жизненно важные органы и нервную систему.
      Нина не желала допускать даже мысли о старении, но еще больше боялась превратиться в инвалида. Ей, прикованной к постели или инвалидной коляске, не удастся удержать при себе Гаса. Он моложе на целых десять лет!
      Как же предотвратить его уход, если процесс старения, не сдерживаемый чудодейственным средством доктора Гундхардта, начнет ускоряться? Доктор категорически отказался снова принимать ее на лечение в клинику и на сей раз не поддался ни на угрозы, ни на шантаж.
      Но она не может состариться и потерять Гаса!
      ***
      Услышав шуршание гравия на подъездной аллее, Нина подошла к окну. Серебристый "мерседес" Гаса остановился возле дома, и ее муж вышел из машины.
      Перекинувшись парой слов с дворецким Хеннингсом, Гас направился к своей псарне. "Проклятые собаки! - подумала Нина, возвращаясь к туалетному столику. - Он теперь, кажется, проводит больше времени с ними, чем со мной".
      Нина оделась. Абрикосовый цвет всегда очень шел ей. Глубокое декольте открывало взору соблазнительную ложбинку между грудей. Она застегнула на шее колье с изумрудами и бриллиантами, зачесала волосы наверх и, несмотря на легкую дрожь в пальцах, искусно наложила макияж. Взяв с туалетного столика маленький белый конверт, она сунула его в карман платья, потом подушила волосы и ложбинку между грудей, поднялась и надела черные туфли с бриллиантовыми пряжками. Зеркала убедили ее в том, что она выглядит великолепно.
      Нина улыбнулась.
      ***
      Гас Палленберг, попрощавшись с собаками, сказал несколько слов псарю и не спеша направился к дому.
      Нина, наверное, уже спит. Он пошел в библиотеку, решив что-нибудь выпить и почитать газету.
      Положив серебряными щипцами лед в стакан. Гас увидел в дверях Хеннингса.
      - Прошу прошения, сэр. Миссис Палленберг ждет вас у себя.
      - Спасибо, Хеннингс. - Гас плеснул в стакан немного шотландского виски и осушил его. "Этот юный мерзавец Сет не терял времени даром, а сразу же донес обо всем своей мамочке, - подумал он. - И теперь она ходит из угла в угол, горя желанием обвинить меня во всех грехах. Может, это и к лучшему? Джуно думает, что я боюсь заговорить с Ниной о разводе и никогда не отважусь на такой шаг, но это не так. Я просто ждал подходящего момента. И возможно, сейчас этот момент настал".
      Гас открыл дверь в апартаменты Нины. Она стояла возле мраморного камина. В лучах заходящего солнца, проникавших сквозь раскрытую дверь на веранде, ее каштановые волосы казались медными, а щеки - румяными. Нина улыбнулась и протянула к нему руки.
      - Дорогая, ты выглядишь превосходно! - Он поцеловал ее.
      - Я и чувствую себя превосходно. Я скучала по тебе.
      Надеюсь, совещание прошло успешно?
      - Ах, это.., да. Лучше, чем я ожидал.
      Нина взъерошила ему волосы.
      - Дорогой, сегодня у нас будет особый вечер, Я настроена.., романтически. Закажи на кухне шампанское и икру. И... - она поцеловала его в шею, - отпусти слуг. Всех.
      Гас, несколько озадаченный таким поворотом событий, принял душ и побрился. Он приготовился к истерике, но неожиданно для себя увидел жену почти прежней. Да, Нина давненько не бывала в таком настроении. В последний год, даже сразу же после посещения клиники, она все чаще проявляла замкнутость и возрастающую агрессивность. Нина выглядела великолепно в тех случаях, когда брала себя в руки, однако большую часть времени она либо спала, либо сидела в своих апартаментах.
      Впервые его жена отправилась в Швейцарию пять лет назад. Результаты превзошли все ожидания, и только через год она повторила курс лечения. В постели Нина стала настоящей тигрицей, более необузданной и страстной, чем когда-либо раньше. Она источала энергию.
      Но посещения клиники учащались, и с каждым разом периоды эйфории длились все меньше. Нина по-прежнему выглядела чудесно, но появились симптомы, свидетельствующие об ухудшении ее психического и физического состояния. Однако Гас старался не замечать этого. Он многократно убеждал ее не ездить к доктору Гундхардту, так что ему не в чем было винить себя.
      Гасу казалось, что болезнь прогрессирует очень быстро, поэтому необходимость тяжелого разговора с Ниной о разводе, возможно, отпадет сама собой.
      И вдруг сегодня ее состояние опять значительно улучшилось. Она была почти такой же, как двенадцать лет назад в Риме, когда Гас встретил ее. В своем вечернем шифоновом платье персикового цвета, она показалась ему самой прекрасной женщиной из всех, кого он видел, и Гас влюбился в нее. Нина поразила его красотой, захватила страстью и ослепила огромным богатством. В жертву ревнивой жене, не желавшей отпускать Гаса ни на шаг, он принес свою карьеру архитектора. Несмотря на все причуды Нины, он был счастлив с ней, пока не проявились побочные эффекты лечения у доктора Гундхардта. В последние же три года его жизнь постепенно превратилась в ад. Ревность Нины переросла в одержимость, а перепады настроения приобрели болезненный характер Однако когда она была такой, как сегодня, их отношения становились прежними.
      ***
      Когда он вернулся в комнату жены, шампанское уже стояло в серебряном ведерке со льдом, а Нина намазывала икру на кусочек тоста. Гас откупорил шампанское и наполнил два высоких хрустальных бокала.
      - За тебя, дорогой! - улыбнулась Нина. - За нашу вечную любовь!
      Они выпили, и жена поцеловала его.
      - Мы всегда будем вместе - как сейчас. Я не смогла бы жить без тебя. Нина откусила кусочек тоста, а оставшуюся часть положила в рот Гасу. - Я заказала икру сегодня утром у "Бальдуччи". Помнишь, когда мы ели ее впервые?
      - В нашу первую годовщину.
      - Сегодня у тебя тоже будет не только икра. Но и я.
      Давай выпьем еще шампанского, дорогой, - весело предложила Нина, осушив свой бокал.
      Вскоре бутылка опустела, икра была съедена. Нина поставила кассету: Элла Фицджералд пела Гершвина.
      - Обними меня, мой нежный друг, - подпевала Нина, вальсируя по комнате. - Ах, Гас!.. Ты помнишь мое платье.., то, что я купила на Капри? Конечно, помнишь - шелковое, с отделкой... Не знаешь ли, где оно? - Она бросилась в гардеробную и начала выбрасывать из шкафа свою одежду. Эксклюзивные модели от самых знаменитых кутюрье стоимостью в сотни тысяч долларов грудой лежали на полу. - О!.. Его здесь нет. - Голос ее дрожал, казалось, она вот-вот расплачется. Потом так же внезапно настроение Нины изменилось. - Густав Ниле Палленберг, ты самый талантливый архитектор на свете!
      Я обожаю этот дом, преображенный тобой! Почему бы нам не построить и оранжерею?
      - Но мы уже сделали это, дорогая, - сказал он, решив, что жена шутит. - Позапрошлым летом.
      Накинув поверх платья меховое манто-макси, Нина танцующим шагом вернулась в спальню.
      - Разве здесь не холодно?
      - Ничуть.
      - Нет, нет, этого им у меня не отнять... - напевала Нина. Вдруг она оступилась, оперлась на Гаса, сидевшего на банкетке, и прижалась грудью к его лицу. - О Гас!.. Гас! Давай займемся любовью...
      Он вздрогнул.
      - Ах, не хочешь? - спросила она и неожиданно усмехнулась. - Помнишь, как это было в самолете Ричарда? Ты до смерти боялся тогда, что пилот оглянется. Я с трудом сдерживала стоны... Но сегодня мне незачем сдерживаться. Ведь ты отпустил слуг, дорогой?
      - Да.., всех. - Гас встревожился. Непредсказуемое поведение жены пугало его. Но помимо воли Гаса безумная эйфория Нины передалась и ему.
      - Скорее! Я хочу тебя немедленно! - Она бросила на пол меховое манто и распростерлась на нем. - Иди ко мне!
      Гас поднялся. У него на щеке от напряжения дергался мускул.
      - Одну минуту, дорогая, я сейчас вернусь.
      - Поспеши!
      Он направился в свою ванную комнату, нашел в аптечке валиум, проглотил три таблетки и глубоко вздохнул.
      Нина лежала на полу, обхватив себя руками, постанывая и извиваясь всем телом.
      - Тебя так долго не было, дорогой.., так долго. Ты мне очень нужен! Побыстрее раздень меня!
      Встав на колени, Гас расстегнул молнию и снял с жены платье. Они провели вместе много лет, но безупречная красота ее тела по-прежнему поражала и возбуждала его. Раздеваясь, он почувствовал, что ему трудно дышать, и опустился на манто рядом с Ниной.
      Едва Гас прикоснулся к ее груди, как тело Нины напряглось, и она вскрикнула так, что напугала его. Но лицо ее зарумянилось от страсти. Она обняла мужа и крепко прижала к себе.
      - Войди в меня, скорее! - задыхаясь, пробормотала Нина. Гас вошел в нее, и она снова вскрикнула и обвила его ногами, словно взяв в тиски.
      - О да!.. О да!.. - бормотала она в такт его движениям.
      Стоны ее перешли в вой, а затем в пронзительный визг.
      С приближением кульминации Гаса словно затягивало в водоворот. Он ускорил движения. Вдруг Нина изогнулась в оргазме, и из губ ее вырвалось хриплое рыдание. Гас с ужасом увидел, что глаза жены широко раскрыты, а расширившиеся зрачки напоминают два темных колодца. В уголке рта выступила пена, а вены на висках вздулись.
      - Нина? Что с тобой? - Гасу показалось, что у нее судороги. Он ударил ее по щеке, ибо не умел оказывать первую медицинскую помощь. Сообразив, что надо разжать ей зубы, Гас вскочил и схватил со стола серебряную ложку. Ноги у него подкосились, и он тяжело рухнул на пол рядом с женой.
      - 0-ох... - тяжело вздохнула Нина, приходя в себя.
      Она дышала часто и поверхностно. - Держи меня, Гас.
      Я не хочу оставаться одна.
      - Я позвоню доктору...
      Нина вдруг рассмеялась, и Гас удивленно посмотрел на нее. Глаза у нее блестели, а лицо выражало безумное торжество.
      - Не трудись. Тебе не удастся ни позвать доктора, ни позвонить твоей подружке.
      Гас с трудом дотянулся до ночного столика и взял телефонную трубку. Телефон молчал. Провод был перерезан. Гас бросил на жену удивленный взгляд:
      - Боже мой!.. Что ты наделала?
      - Мы уйдем вместе. Гас. На второй медовый месяц.
      Только мы вдвоем. И останемся вместе навсегда...
      - Что это, Нина? Что ты подсыпала?
      - Стрихнин. Из запасов, хранящихся у тебя в псарне. Яд, убивающий мелких грызунов.., и мерзких подружек. Какая она, Гас? Какая она, твоя очаровательная индианка?
      - Господи! Нам надо добраться до больницы! - Он заставил себя встать и попытался поднять Нину, но у него не хватило сил. Гас снова опустился на колени рядом с ней. Его била дрожь.
      - О Гас... - У Нины снова начались судороги.
      Он убеждал себя не паниковать. Ближайший телефонный аппарат находился в конце коридора, в его спальне. Необходимо добраться до него. Но ложка... ведь нужно прижимать ложкой ее язык. Он попробовал поволочь Нину за собой, но она снова начала дико извиваться и стонать, потом в изнеможении откинулась на спину. Ошеломленный Гас смотрел на нее, не зная, что делать.
      Значит, Сет все-таки сообщил матери. Она узнала о Джуно! Нина открыла глаза.
      - На моем ночном столике, - пробормотала она, тяжело дыша, - есть бумага. Напиши что-нибудь, дорогой. Что-нибудь возвышенное... Пусть весь мир узнает... - Она пристально взглянула на него. - Как сильно ты меня любишь.
      - Необходимо вызвать врача, пока не поздно. - Гаса вновь охватила паника. Мышцы у него свело, а комната вдруг озарилась ярким светом.
      Когда Гас пришел в себя, его голова покоилась на коленях у жены. Она гладила его волосы.
      - Скоро, - бормотала она. - Скоро все кончится.
      Видишь, дорогой.., слишком поздно. Но не для нас. - Нина вложила в его руку блокнот. - Я знаю, что ты всегда любил только меня. Она для тебя ничего не значила. Напиши об этом.., напиши что-нибудь хорошее... напиши... - У нее снова начались судороги.
      Поняв, что все кончено, Гас испытал облегчение. Дальнейшая жизнь с Ниной была невозможна, но он никогда не думал о том, чтобы умереть вместе с ней. Ведь именно она всегда принимала решения за них обоих.
      Гас взял ручку и начал писать.
      Глава 34
      Стоя у, дверей особняка Нины Каррутерс, Сет Пратт слышал стихающий вой сирены. Машина "скорой помощи" увозила в больницу его мать и отчима. Врачи уже констатировали смерть Нины, хотя и сделали все возможное, чтобы вернуть ее к жизни.
      А вот Гас был еще жив, и врачи обещали Сету приложить все силы, чтобы спасти его. Однако молодой человек надеялся всей душой, что это им не удастся, ибо в случае смерти отчима рассчитывал унаследовать состояние матери. Кэми едва ли станет претендовать на многое, поскольку давно порвала с Ниной. Сету досталась бы большая, часть состояния, даже если отчим выжил бы. Но зачем Гасу жить? И почему он вообще должен что-то получить?
      Из дома вышли полицейские, и лейтенант Капуто направился к Сету:
      - Мы закончили, мистер Пратт. Нашли записку о самоубийстве. Взяли у вас показания. Кое-какие вопросы еще есть, но решим их в следующий раз. Он заглянул в записную книжку. - В случае чего мы сможем Связаться с вами по одному из этих телефонов?
      - Да.
      - Примите наши соболезнования.
      Когда полицейские уехали, Сет вернулся домой и налил себе виски. Его все еще трясло. Он приехал в Лайдейл в десятом часу, надеясь выклянчить у Нины пять тысяч долларов и расплатиться с Дунканом, поставщиком наркотиков. Тот не желал больше ждать, а с ним шутки плохи.
      Обнаружив, что в доме никого нет, Сет удивился.
      Неужели Хеннингса и всех слуг отпустили? Поднявшись в апартаменты Нины, он нашел мать и отчима распростертыми на полу и обнаженными: Испугавшись, Сет позвонил в полицию.
      Он осушил один за другим два, стакана виски, принял дозу кокаина и снова поднялся в апартаменты матери. Ему не верилось, что она умерла. В комнате пахло духами Нины и ощущалось ее присутствие. Неожиданно для него самого Сета пронзило острое чувство утраты. Зарывшись лицом в платье матери, он заплакал. Теперь ему не на кого было рассчитывать, ибо ее не стало.
      Впрочем, довольно скоро Сет овладел собой и вспомнил про сейф в кабинете. Однако комбинации цифр он не знал. Мать наверняка где-нибудь записала цифры, не полагаясь на свою память, ухудшавшуюся с каждым днем.
      Ничего не найдя в ящиках стола, Сет огляделся и увидел на ночном столике записную книжку. В ней он и обнаружил под буквой "с" (сейф) комбинацию R3L 10R6.
      В сейфе хранились бриллиантовый браслет, серьги и кольца с крупными драгоценными камнями. Увы, наличных здесь не было, но, продав все это, он выручит сумму, достаточную, чтобы расплатиться с Дунканом и продержаться до того времени, как решится вопрос о наследстве.
      Правда, Дункан требовал наличных к полуночи.
      Сет рассовал драгоценности по карманам, закрыл сейф, обыскал ящики в гардеробной и ванной, порылся во всех сумках Нины, но нашел всего сто тридцать долларов, немного швейцарских франков и кучу мелочи.
      Около одиннадцати Сет направился в комнаты Гаса, где поживился еще пятьюстами долларов. Средний ящик антикварного письменного стола в кабинете отчима оказался заперт, но Сет открыл его ножом и очень обрадовался, увидев чековую книжку. На ней было более двенадцати тысяч долларов. Сет выписал чек на пять тысяч для Дункана, на семь для себя, датировал оба позавчерашним числом и подделал подпись Гаса. Поняв, что на время избежал финансового краха, он с облегчением вздохнул и улыбнулся.
      Сунув чековую книжку в ящик. Сет вдруг заметил конверт со штампом первого сберегательного банка, адресованный Густаву Палленбергу. На конверте отчим написал имя Джуно.
      ***
      - Где это слыхано? - возмущалась Лидия. Она пребывала в самом отвратительном настроении, ибо неделя выдалась скверная: Форест сломал руку; Джон Консолвинг сообщил, что возвращается к жене; Бернар задержался в Калифорнии еще на неделю. - Мы тратим астрономические суммы на заработную плату! Черт возьми, ведь они всего-навсего рабочие на кухне!
      - Они состоят в профсоюзе, Лидия. Мы уже несколько недель пытаемся урегулировать этот вопрос. Этот коллективный договор весьма любопытен. Зайди как-нибудь на переговоры и уясни для себя ситуацию.
      - Джуно, я сыта по горло твоими насмешками.
      Зазвонил телефон, и Лидия сняла трубку.
      Раздраженная Джуно рылась в бухгалтерских ведомостях, поэтому не сразу обратила внимание на странные восклицания Лидии. "О нет! - услышала она. Только не это! Не может быть!" - последовало зловещее молчание. - Пропади все пропадом! - снова воскликнула та и бросила трубку. Она была мрачнее тучи.
      - Что случилось?
      - Это Кэми. Ей только что позвонил Сет. Он отправился к окружному прокурору предъявить доказательства того, что это не самоубийство. - Она сделала паузу. - Сет утверждает, что Гас убил Нину.
      - Убил?! Исключено! Чем он подтвердит свои слова?
      - Сет говорит, что ты убедила Гаса сделать это, - ответила бледная и растерянная Лидия.
      - Что?! Да как он смеет?! Я...
      - Застав вас с Гасом вместе.., здесь, в клубе, Сет будто слышал, что ты убеждала его отчима убить Нину...
      - Ничего подобного! Сет действительно наткнулся на нас, но в этот момент я говорила Гасу, что между нами все кончено, если он не разведется с Ниной. Разведется, а не убьет. - Сосредоточившись, Джуно наморщила лоб. Вот, вспомнила! Кажется, я сказала так: "Не хочу видеть тебя, пока ты не разделаешься с Ниной".
      - Ох, Джуно... - Лидия сочувственно обняла ее. - Убийцы в фильмах называют это "отделаться".
      Джуно сердито отстранилась:
      - Но я-то не имела в виду ничего подобного!
      - Конечно.
      - О-о-о!.. - Джуно поникла. - А что Гас? Он знает?
      - Да.., он в больнице, под полицейским наблюдением.
      - Они не могут принять всерьез слова Сета... Ведь он вошел в комнату случайно и услышал обрывок фразы, не зная, о чем идет речь.
      - Возможно, у него есть и другие улики. - Лидия покачала головой. Ох, Джуно, какая неприятная история!
      - Да уж.., хуже некуда.
      - В газетах начнется шабаш. Я так и вижу заголовки:
      "Владелица клуба "Ночная жизнь" заказывает убийство"...
      - Не сомневаюсь, такая реклама погубит клуб. Тебя ведь только это волнует, верно?
      - Бог с тобой, Джуно, что за чушь? Однако нельзя же забывать о том, что пресса устроит из этого сенсацию. - Лидия вздохнула. - Не стоило тебе вообще связываться с Гасом Палленбергом...
      - Помнишь свой совет: "Живи сегодняшним днем, а завтра - будь что будет"?
      Лидия закурила сигарету.
      - Но это было на Сардинии.., и предполагалась короткая интрижка, а не дешевый знойный роман...
      - По-твоему, дешевый? Да ведь ты знаешь, как все складывалось у нас с Гасом!
      - Вот так и напишут в газетах! - сердито заметила Лидия. Ее сочувствие постепенно сменилось раздражением. - Подумать только, я построила клуб в надежде, что он станет эталоном хорошего вкуса.., а потом вдруг на тебе! Лидия прищелкнула пальцами. - И все труды пошли насмарку.
      - Ты построила клуб? Но ведь я его проектировала.., и с первого дня управляю всеми делами.
      - Верно, но, черт возьми, здесь дело посерьезнее, чем скандал из-за кокаина в "Студии-54"! - Она нервозно загасила в пепельнице сигарету и тут же закурила другую.
      Джуно пристально поглядела на подругу:
      - Тебе безразлично мое состояние?
      - Конечно, нет, но мы не можем зарывать головы в песок, как страусы. Следует посмотреть правде в глаза.
      - Скажи, что мне сделать? Сказать всем, что не связана с клубом? Продала свою долю?
      Лидия помолчала.
      - Признаться, Джуно, это не такая уж плохая мысль.
      Я знаю, что ты не имеешь отношения к случившемуся... но пока все не уляжется.., лучше сделать вид, что ты... не связана с клубом...
      На глазах Джуно выступили слезы, и она отвернулась.
      - Ладно, поступай как знаешь. Составь нужные документы. Я их подпишу.
      - Джуно, я... - неуверенно начала Лидия, но тут раздался резкий стук в дверь.
      Женщины переглянулись.
      - Войдите, - глухо отозвалась Лидия.
      На пороге появились два полицейских.
      - Кто из вас Джуно Джонсон?
      - Я, - побледнев, ответила Джуно.
      - Простите, но нам придется арестовать вас.
      ***
      Алекс прилетел в Нью-Йорк, как только узнал о случившемся, и позвонил Лидии из аэропорта Кеннеди.
      - Лидия? Слава Богу" что ты дома. Я пытался связаться с тобой перед вылетом из Лос-Анджелеса. Мне не удалось дозвониться к Джуно. Что происходит?
      - Все так ужасно, что даже не верится. Джуно отпустили под залог. Она дома, но отключила телефон, чтобы спастись от репортеров. Ох, Алекс... Ей сейчас очень плохо... Джуно попала в большую беду. Ее подозревают в соучастии в убийстве, вернее, в пособничестве и подстрекательстве. Сначала назначат предварительное слушание, а потом решат, предстанет ли она перед судом вместе с Гасом.
      - Ох, черт побери! - У Алекса защемило сердце.
      - Да, все ужасно! А в довершение ко всему мы с ней страшно поссорились. Она почти не разговаривает со мной.
      - Почему?
      - Из-за клуба. Вся эта шумиха уничтожит его. Выяснилось, что заем, который Джуно получила в банке, на самом деле предоставил Гас... Он дал ей деньги, чтобы она внесла свою долю за "Ночную жизнь", а деньги, разумеется, принадлежали Нине. - Лидия помолчала, закуривая сигарету. - Кстати, Джуно предложила мне выкупить ее долю, и я согласилась. Поверь, Алекс, мне не хотелось обидеть Джуно, но приходится спасать репутацию клуба. Когда страсти улягутся, она снова войдет в долю и ничего не потеряет...
      - Если к тому времени не окажется за решеткой, - холодно бросил Алекс. - Ладно... Это касается только вас. Я не стану вмешиваться, но должен увидеть ее.
      - Она дома, если не выгуливает собаку.
      ***
      Ларушка прыгала, пытаясь достать лапами поводок, висящий на крючке за дверью, и поскуливала.
      Джуно вздохнула:
      - Ладно, Ларушка... Придется тебя вывести. - Сунув поводок в карман, она скомандовала:
      - К ноге! - И собака пошла рядом с ней. - Умница!
      Джуно вывела собаку через служебный вход.
      Ей раза два удавалось таким образом обмануть репортеров, но сегодня неподалеку стоял фургончик с бригадой кинохроники.
      - Вот она! - крикнул один из репортеров.
      Джуно ускорила шаг.
      - Идем, Ларушка... К ноге! - Репортеры бросились вслед за ней. Ларушка залилась радостным лаем и выскочила на проезжую часть дороги. - Ларушка, вернись . К ноге! - крикнула Джуно, но ее голос был заглушен грохотом грузовика, вынырнувшего из-за угла. Ларушка стремглав метнулась к обочине, но не успела.
      - Ларушка! - в отчаянии крикнула Джуно.
      ***
      Алекс нажал кнопку домофона, дав два длинных звонка и один короткий, как сказала ему Лидия. Никто не ответил. Он немного подождал, позвонил снова и уже собрался уходить, когда услышал глухой голос, совсем не похожий на голос Джуно.
      - Это Алекс Сейдж.
      - Алекс! - Джуно открыла дверь и ждала, когда он поднимется. Она побледнела и осунулась, глаза и нос покраснели, а по щекам струились слезы.
      - Ох, Алекс! - Джуно бросилась к нему в объятия, и он крепко прижал ее к себе.
      Ему не скоро удалось успокоить Джуно.
      - Думаю, это предзнаменование, - сказала она. - Теперь мне не придется тревожиться за Ларушку, если меня посадят в тюрьму. - Голос у нее дрогнул.
      - Тебя не посадят.
      Джуно тихо заплакала, уткнувшись ему в плечо. - - Извини. На меня временами находит... Такая ужасная безысходность. Ты не представляешь себе, что это такое.
      Алекс тихо похлопывал ее по плечу, позволяя выплакаться.
      - Представляю. Я десять лет прожил с этим ощущением.
      Джуно полными слез глазами удивленно взглянула на него:
      - О чем ты?
      Он рассказал ей о смерти Салли Эвери в ту ужасную ночь в Оахаке и о том, что с тех пор его не покидало чувство вины.
      Внимательно выслушав его, Джуно сказала:
      - Спасибо, Алекс. Странно, но людям, попавшим в беду, почему-то становится легче, когда они узнают о несчастьях других. Но тебе не в чем обвинять себя, ты все равно ничего не смог бы сделать.
      - Возможно, ты права. Я держал это в себе много лет и никогда еще никому не рассказывал. Теперь, признавшись во всем тебе, я тоже испытал облегчение, но едва ли мне удалось бы признаться в этом кому-то еще.
      Джуно впервые за все это время улыбнулась.
      - Я помогу тебе, а ты поможешь мне. Хромой ведет слепого.
      Глава 35
      За отсутствием доказательств на предварительном слушании с Джуно было снято обвинение. Виновным в убийстве признали Гаса.
      Написав Джуно, Лидия поздравила ее с благополучным исходом дела и попросила вернуться в клуб.
      Джуно, оскорбленная поведением подруги во время скандала, разорвала записку, сунула клочки в конверт и отослала Лидии.
      Джуно поднялась на верхний этаж многоквартирного дома на Саттон-Плейс.
      - Вам направо, мисс.
      Дверь ей открыл Гас Палленберг.
      - Спасибо, что пришла. - Он помог ей снять пальто. - Выпьешь что-нибудь?
      - Пожалуй.., водки.
      Гас наполнил две рюмки и сел в кресло напротив Джуно. Обоим было не по себе.
      - Эта квартира принадлежит Николо. Он останавливается здесь, приезжая в Нью-Йорк. В отличие от некоторых моих старых друзей Николо проявил себя очень благородно.
      - Я понимаю, о чем ты. - Джуно через силу улыбнулась.
      - Нет, ты относишься ко мне прекрасно, хотя я испортил тебе жизнь.
      - Это не так, Гас.
      - Так. Но теперь, слава Богу, ты вне опасности. Если бы тебя привлекли к суду, я никогда не простил бы себе этого.
      - Все в порядке, Гас. Расскажи лучше, как твои дела.
      Когда состоится суд?
      - По словам адвоката, перед Рождеством, - равнодушно ответил Гас. - Но ты так и не спросила меня ни о чем. Прошу тебя, поверь мне! Все произошло именно так, как я рассказал. Я не убивал Нину! - Голос у него сорвался. - Я никогда не пошел бы на это.
      - Я знаю, Гас, знаю.
      Когда в комнате стемнело, он зажег свет.
      - Позволь мне заказать ужин.
      - Нет, спасибо, Гас. - Проговорив с ним около часу, Джуно убедилась в его невиновности. Однако у нее не осталось сомнений и в том, что между ними все кончено. Поняв это, она почувствовала облегчение.
      У дверей Гас поцеловал ее:
      - Прости меня за все.
      - У меня все нормально. А тебе надо взять себя в руки и пройти через судебный процесс. Я уверена, присяжные тебе поверят.
      Гас грустно улыбнулся и стоял у двери, пока не пришел лифт.
      ***
      Дело Густава Палленберга, обвиняемого в убийстве, рассматривалось в просторном, залитом солнцем зале заседаний Уэстчестерского окружного суда. Во вступительном слове прокурор Эндрю Шварц сообщил, что дело против Гаса Палленберга возбуждено на основании косвенных, но изобличающих доказательств. За два с половиной часа ему удалось воссоздать ужасающую картину супружеской неверности, похоти и жадности.
      - В деле об убийстве, леди и джентльмены, следует искать мотив и возможность... Здесь есть и то и другое.
      Надеюсь, вещественные доказательства и свидетельские показания убедят вас, что мистер Палленберг состоял в незаконной связи с владелицей ночного клуба Джуно Джонсон и осыпал ее подарками и деньгами, черпая средства из огромного состояния Нины Каррутерс-Палленберг. Однако источник этот мог скоро иссякнуть.
      В день убийства, а это, леди и джентльмены, было хладнокровное преднамеренное убийство, Сет Пратт, сын Нины Палленберг от первого брака, застал любовников в объятиях друг друга. И где же? В офисе клуба, принадлежащего мисс Джонсон.
      Вернувшись в тот вечер в великолепное поместье жены, мистер Палленберг сразу отправился на псарню, а именно там у него хранились запасы стрихнина для борьбы с грызунами. Стрихнин же, леди и джентльмены, сильнодействующий яд, обнаруженный в крови убитой Нины Каррутерс-Палленберг!
      После этого подсудимый вошел в комнату ожидающей его красавицы жены со смертоносным средством в кармане. Велев подать шампанское и икру, мистер Палленберг отпустил всех слуг. Да, именно по его приказанию разошлись в тот вечер все слуги.
      Подсыпав стрихнин в икру, мистер Палленберг угостил ею свою жену. Вы спросите, не отведал ли он сам икры? Конечно, отведал. Но при этом, леди и джентльмены, Густав Палленберг, несомненно, учел весьма существенный момент. Нина Палленберг при росте 5 футов 2 дюйма весила 98 фунтов, тогда как он сам при росте 6 футов 4 дюйма весит почти 200 фунтов. Действие любого яда зависит от массы тела. И все же на всякий случай мистер Палленберг принял дополнительную меру предосторожности, выпив несколько таблеток валиума. Этот транквилизатор отчасти нейтрализует стрихнин, поражающий, как известно, центральную нервную систему.
      Затем подсудимый перерезал телефонный провод в спальне жены, и та, почувствовав симптомы отравления, не смогла позвать на помощь. Защита, конечно, попытается убедить вас в том, что это была попытка двойного самоубийства. Однако, прошу вас, помните о перерезанном телефонном проводе При попытке двойного самоубийства подобное исключено.
      И последнее. Когда Нина Палленберг корчилась в предсмертных судорогах, ее муж изложил в записке версию о самоубийстве и цинично признался в неумирающей любви и привязанности к жене Неумирающей, леди и джентльмены!.. Еще бы! Гас Палленберг и не собирался умирать! У него было все, ради чего стоит жить красивая молодая любовница и наследство в сто миллионов долларов.
      ***
      Пока Джуно не вызвали для дачи свидетельских показаний, она по совету адвоката Гаса не появлялась в здании суда, однако внимательно следила за судебным процессом, подробно освещавшимся в телевизионных новостях и в газетах. К тому моменту, когда в зал пригласили свидетеля Сета Пратта, виновность Гаса, казалось, уже не вызывала сомнений.
      "Нью-Йорк пост", 11 января 1985 года.
      На второй день опроса свидетелей по делу об убийстве дал показания Сет Пратт, сын покойной Нины Каррутерс-Палленберг. Он рассказал присяжным о том, как обнаружил документ, подтверждающий, что его отчим Густав Палленберг одолжил миллион долларов своей красивой любовнице Джуно Джонсон, одной из владелиц клуба "Ночная жизнь". Документ - письмо банкира мистеру Палленбергу - был представлен в качестве вещественного доказательства.
      "Нью-Йорк тайме", 12 января 1985 года
      ПРАТТ ПРИЗНАЕТСЯ В ПОДДЕЛКЕ ПОДПИСИ И ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИИ НАРКОТИКАМИ
      Сегодня в результате искусно подстроенного защитой перекрестного допроса Сет Пратт признался в том, что злоупотребляет кокаином, а также и в том, что в ночь смерти матери подделал подпись своего отчима Густава Палленберга на двух чеках (общая сумма - двенадцать тысяч долларов). Мистер Пратт сначала отрицал, что подписи на чеках, представленных адвокатом г-ном Эдмундом Картером, сделаны его рукой. Когда же г-н Картер решил прибегнуть к услугам графолога, мистер Пратт признался в содеянном.
      ДОКУМЕНТ, ПОЛУЧЕННЫЙ НЕЗАКОННЫМ ПУТЕМ
      Сенсационные признания мистера Пратта свидетельствуют о том, что главную улику обвинения он добыл, взломав ящик письменного стола своего отчима. Речь идет о письме, подтверждающем, что г-н Палленберг предоставил заем владелице ночного клуба Джуно Джонсон. Мистер Пратт подробно описал, как в надежде найти наличные и расплатиться с поставщиком наркотиков учинил обыск в комнатах матери и отчима.
      ВОПРОС О НАСЛЕДСТВЕ
      Мистер Пратт, младший из двух детей г-жи Палленберг от брака с профессиональным теннисистом Риком Праттом, станет главным наследником огромного состояния Каррутерс. По условиям завещания г-жи Палленберг, основная часть наследства, составляющая более двухсот миллионов долларов, должна быть разделена в равных долях между ее сыном и г-ном Палленбергом, Покойная не поддерживала отношений со своей дочерью Камиллой Пратт, поэтому той предназначена лишь сумма в один миллион долларов.
      В случае, если г-на Палленберга признают виновным, его право на долю наследства, несомненно, будет оспариваться.
      ПРЕКРАЩЕНИЕ ДЕЛА
      Вдохновленный саморазоблачительными признаниями мистера Пратта, г-н Картер предложил прекратить дело.
      Однако судья Лео П. Маккарти отклонил предложение.
      Взяв напрокат машину, Алекс отвез Джуно в Уайт-Плейнз для дачи показаний.
      - Как ты себя чувствуешь? - спросил он.
      - Ужасно... Боюсь до смерти сказать что-нибудь не то... И очень беспокоюсь за Гаса.
      - За Гаса не тревожься. Присяжные едва ли поверят Сету после того, что стало известно о нем. Обвинение же построено в основном на его показаниях. - Припарковав машину возле здания суда, Алекс посмотрел на Джуно. - А что будет дальше? Если Гаса оправдают, ты собираешься... Ну сама знаешь, о чем я...
      - Выйти за него замуж? - Джуно покачала головой. - Нет... Между нами давно все кончено. Гас, Шеп, Лидия... Видимо, со мной трудно долго поддерживать отношения. Как по-твоему, Алекс?
      ***
      Лидия и Джуно все еще не разговаривали. Сожалея о случившемся, каждая считала себя преданной. Алекс, дорожа обеими, соблюдал нейтралитет. После возвращения из Калифорнии для него настал трудный период.
      В этом году впервые за много лет все они были свободны и жили в одном городе. Размышляя в Калифорнии о своих чувствах к Лидии и Джуно, Алекс понял, что ему предстоит решить, хочет ли он обеих или только одну из них. А если одну, то какой отдать предпочтение? И ответит ли она ему?
      ***
      Джуно привели к присяге, она заняла место для свидетелей и посмотрела на Гаса. Их взгляды на мгновение встретились, и он печально покачал головой.
      Обвинитель, медленно прохаживаясь по залу, обратился к ней:
      - Мисс Джонсон, правда ли, что вы и подсудимый Густав Палленберг состояли в незаконной связи?
      Джуно судорожно вздохнула:
      - Мы встречались эпизодически, но между нами все кончено.
      - Встречались? Бросьте, мисс Джонсон. Разве вы познакомились с мистером Палленбергом и стали любовниками не в знаменитом ночном клубе на Сардинии? Ведь это произошло за целый год до смерти Нины Палленберг!
      - Ну.., да. Но я же сказала вам, что все кончено. - Джуно закусила губу.
      - Кончено? Вы порвали с подсудимым до того, как получили от подсудимого заем в размере полумиллиона долларов?
      - Я не знала...
      - Эти деньги принадлежали мистеру Палленбергу или его жене?
      - Я думала, что это банковский заем...
      - Нас не интересует, что вы думали, мисс Джонсон.
      Придерживайтесь фактов. Вы знали, из чьих денег финансировалась ваша доля в клубе "Ночная жизнь"?
      - Тогда не знала.
      - А теперь знаете?
      - Да.
      - Вы даже не подозревали, что этот заем сделан на деньги миссис Палленберг?
      - Нет.
      - Не кажется ли вам странным, что именно первый сберегательный банк, куда вам рекомендовал обратиться мистер Палленберг, предоставил заем в полмиллиона долларов, тогда как прочие банки отказали?
      - Я не слишком хорошо разбираюсь в финансовых вопросах, мистер Шварц. Получив заем, я так обрадовалась, что не задумывалась об этом.
      - Еще бы не обрадоваться! - ядовито заметил Шварц. - Но несмотря на радость, купленную за полмиллиона долларов, вы продолжаете утверждать, что между вами и мистером Палленбергом все кончено?
      - Да.., так оно и есть. И это был деловой заем, насколько я знала, предоставленный банком. Я уже начала выплаты в счет его погашения.
      - Однако, по-видимому, двенадцатого июля, в день смерти Нины Палленберг, кончилось не все. Вас застали в объятиях мистера Палленберга в офисе вашего клуба. Этого вы не отрицаете?
      - Это было не...
      - Вы отрицаете, что были в объятиях мистера Палленберга?
      - Нет, но...
      - Правда ли, мисс Джонсон, что тогда вы сказали мистеру Палленбергу: "отделайся от Нины"? Вы произнесли эти слова, мисс Джонсон? Сказали "отделайся от Нины"?
      - Да.., но я имела в виду...
      - Больше вопросов нет.
      ***
      После того как обвинение закончило изложение своей версии, Эдмунд Картер в ходе перекрестного допроса продолжал опровергать факты, изобличающие его подзащитного.
      Адвокат взял слово, чтобы изложить версию защиты.
      Несмотря на предпринятые им удачные демарши, все еще оставались веские улики, свидетельствующие против его подзащитного: стрихнин был взят с псарни. Гас сам распорядился принести шампанское и икру, после чего отпустил слуг. Он написал записку о самоубийстве и принял валиум, ослабляющий действие яда... А самое главное - перерезанный телефонный провод.
      Первая свидетельница, вызванная Картером, была полной неожиданностью для всех, ибо ее имя не фигурировало ни в одном из протоколов предварительного опроса свидетелей.
      - Приглашается г-жа Шарон Клуни Вудс, - провозгласил секретарь.
      Шарон Вудс, миловидная дама средних лет из ньюпортского высшего общества, рассказала суду о клинике доктора Гундхардта в Швейцарии и о пресловутом лекарстве. Сама Шарон тоже однажды побывала в клинике по настоятельной рекомендации Нины. После этого посещения она невероятно помолодела внешне и преисполнилась сил. Однако по прошествии нескольких месяцев, когда действие лекарства стало ослабевать, у нее зародились опасения. По словам г-жи Вудс, она убеждала Нину прекратить посещения клиники, о чем, насколько ей известно, просил жену и Гас Палленберг.
      - Итак, г-жа Вудс, вы и мистер Палленберг уговаривали Нину не продолжать лечения?
      - Да, но Нина не желала нас слушать и периодически отправлялась туда. Сначала раз в год, потом раз в несколько месяцев, когда бедняжка попала в зависимость от лекарства... И я заметила... - Шарон Вудс замялась.
      - Заметили что, г-жа Вудс? Продолжайте, - приободрил ее Эдмунд Картер.
      - Ну.. Нина всегда была веселая, общительная, легка на подъем, охотно ходила на вечеринки, с радостью ездила отдыхать. Но в последние два года все изменилось. Она перестала встречаться с друзьями, заметно нервничала, у нее то и дело менялось настроение. Разговаривая со мной по телефону, то плакала, то смеялась... Все это напоминало истерику. Я уверена, что во всем виновата клиника! Нина не принимала никаких лекарств, кроме витаминов и того снадобья. Мы все очень беспокоились за нее. Она была явно нездорова... Что-то с ней произошло.
      ***
      Следующим свидетелем Картера был доктор Оррин Скотт. Он сказал, что Шарон Вудс не напрасно усомнилась в лекарстве.
      - Оно было категорически запрещено фармацевтической ассоциацией, ибо ведет к распаду личности. Снадобье оказывает вначале кратковременное стимулирующее воздействие, например, разглаживает морщины. Но потом... Это все равно, что скручивать резиновый жгут. Когда отпустишь его, он громко хлопает, но с каждым разом хлопок становится все более вялым. Эластичность утрачивается, и жгут приходит в негодность.
      ***
      Последним защита вызвала Гаса Палленберга. Спокойный и собранный, он направился к месту для свидетелей.
      - Итак, мистер Палленберг, - обратился к подзащитному Картер, - вы единственный человек, способный рассказать суду, что происходило вечером 12 июля 1984 года. Советую вам также поведать о событиях, предшествовавших тому трагическому вечеру.
      Гас рассказал о том, что происходило вечером Картер не прерывал его, не задавал наводящих вопросов.
      Публика затаив дыхание слушала Гаса, а он, все больше волнуясь, говорил о том, как менялась его жена. Дойдя до того момента, когда он, охваченный непонятной дрожью, принял валиум, Гас едва сдержал слезы.
      - Узнав о том, что задумала Нина, я почувствовал ужас и хотел позвать на помощь, но жена перерезала телефонный шнур. У нее начались судороги... Я не мог их остановить. Потом, держа Нину на руках, начал вдруг понимать, что она, возможно, права. Только смерть дала бы нам возможность вернуться к тому, что было раньше.
      Но я не умер, - Гас покачал головой, словно удивляясь этому, - а стою здесь и снова борюсь за жизнь, даже не успев погоревать о Нине. Странно... Не правда ли?
      ***
      Наконец судья Маккарти предложил присяжным вынести вердикт, и они семеро женщин и пятеро мужчин - удалились на совещание.
      Глава 36
      - Я нанял машину на завтра. Мы приедем в суд пораньше и подождем вынесения вердикта - Спасибо, что позвонил. Алекс. Я очень ценю твою заботу, - сказала Джуно.
      - А сейчас я хочу принять душ, переодеться и пригласить тебя на ужин.
      - Нет.., прости, но.., я хотела сегодня пораньше лечь спать. И мне, пожалуй, лучше побыть одной.
      - Ты уверена? Я мог бы прийти к тебе и посидеть молча. Просто чтобы быть под рукой, если понадоблюсь.
      - Ты всегда нужен мне, Алекс. - Джуно рассмеялась, стараясь придать словам легкомысленный оттенок. - Но сегодня я действительно предпочитаю побыть одна.
      - Ладно, тогда я заеду за тобой около восьми утра.
      Позавтракаем в Уайт-Плейнз.
      ***
      Джуно съела йогурт и посмотрела теленовости. Завтра по делу Палленберга будет вынесен вердикт.
      Завтра все кончится - так или иначе. Состояние мучительной неизвестности слишком затянулось. Но как бы плохо ни было ей, Гасу в сто раз хуже.
      Джуно много думала о том, что делать дальше, не сомневаясь в одном: в клуб "Ночная жизнь" она никогда уже не вернется. В суде и в прессе ее изобразили расчетливой "владелицей ночного клуба". А ведь Джуно никогда не была любительницей ночных клубов.
      Она ввязалась в эту авантюру только из-за Лидии. Ей казалось очень приятным и интересным заняться общим делом вместе с ближайшей подругой. А чем все кончилось? Они с Лидией даже не разговаривают друг с другом!
      Одно Джуно твердо знала, что больше никогда не позволит себе отгородиться работой от решения личных проблем и отношений с людьми. Она не позволит честолюбивым мечтам возобладать над реальной жизнью.
      Игра не стоит свеч.
      ***
      Самым интимным, недоступным для непосвященных уголком в "Ночной жизни" был "Сад на крыше".
      В зимнее время его закрывал стеклянный купол, стены были увиты жасмином, в огромных вазонах цвели гардении и орхидеи, из подвесных кашпо свешивались побеги цветущей бугенвиллеи. Наружную террасу украшали вечнозеленые хвойные деревца, увешанные маленькими белыми фонариками.
      Лидия сама зажгла свечи в настенных канделябрах и снова переставила приборы на столике, накрытом на две персоны. В дверь постучали.
      - Алекс! - Она поцеловала его.
      - Извини, я опоздал.
      - Я рада, что ты пришел. - Лидия наполнила бокалы и протянула ему один из них. - Помнишь это?
      Алекс пригубил вино:
      - "Шато Мурдуа Бургейль".., урожай 1943 года.
      Лидия усмехнулась.
      - Ты не перестаешь изумлять меня. - Приподнявшись на цыпочки, она снова поцеловала его, и он нежно ответил ей. Но Лидии показалось, что мысли его витают далеко отсюда.
      - Ну проходи.., садись. Я заказала телячье филеминьон. Сказать, чтобы принесли?
      За ужином они разговорились о судебном процессе.
      - Бедняжка Джуно! Мне очень жаль, что все так получилось. Не поможешь ли разобраться с этим, Алекс?
      Я очень страдаю из-за разрыва с ней.
      - Джуно тоже страдает. Наберись терпения, Лидия.
      Слишком много выпало на ее долю.
      - Как ты думаешь, она вернется сюда?
      Алекс задумчиво покачал головой:
      - Не знаю.
      - Вот и я не знаю. Клуб мы создали вместе. Без Джуно он мне не нужен. Кстати, Джанни Корелли уже не раз спрашивал, не собираемся ли мы его продать. - Она нерешительно взглянула на Алекса. - Я хотела бы поговорить с тобой кое о чем еще.
      - О чем?
      - Помнишь последний сценарий Бернара "Время взаймы"? Бернар уговаривает меня сыграть в этом фильме .и просит скорее дать ответ... Он собирается приступить к съемкам в марте, на побережье.
      - Сценарий отличный.
      - Да, но видишь ли, я не уверена, что могу еще играть. Признаться, мне страшно появиться перед камерами. И к тому же... - Она заглянула Алексу в глаза. - Бернар сделал мне предложение.
      - И как ты к этому относишься?
      - Ну... - Лидия потупила взгляд. - А как к этому относишься ты?
      Алекс откинулся на спинку кресла.
      - Знаешь, я всю жизнь боялся принимать решения.
      Даже на Тори женился потому, что она сама предложила мне это. В Йеле в течение трех лет я старался не влюбляться, и, как ни странно, это у меня получалось. Потом я влюбился, в двух девушек одновременно. Большинство парней в подобной ситуации быстро сделали бы свой выбор, но я колебался пятнадцать лет...
      - А теперь ты сделал выбор?
      - Да.
      - Она об этом знает?
      - Мы об этом не говорили.
      Лидия улыбнулась:
      - Мне тоже всю жизнь было трудно принимать решения. Я много думала о нашей ситуации. Я очень-очень люблю вас обоих, но вообрази себе "хозяйство на троих", когда каждому лет по шестьдесят... Едва ли из этого что-нибудь получится. Иногда я пыталась вообразить, что почувствовала бы, если бы ты остановил свой выбор на Джуно...
      Алекс взял ее за руку:
      - Прости!
      - За что? Слава Богу, что наконец все встало на свои места. Вы с ней действительно созданы друг для друга.
      Так же, как Бернар и я. - Лидия покрутила бокал. - Видно, пора признаться тебе, Алекс.
      - В чем?
      - У меня были особые причины пригласить тебя сегодня. Я люблю Бернара. Наверное, почти столько же лет, сколько тебя. - Она смущенно улыбнулась. Господи, как же трудно разобраться в отношениях современных людей! Любовь к тебе очень долго составляла неотъемлемую часть моей жизни. Но когда Бернар появился вновь, мне пришлось раз и навсегда решить... Что ж, все к лучшему. Этот вечер мог бы закончиться полным фиаско, а нам, к счастью, удалось отпустить с миром призраки прошлого.
      О Алекс! - Она распахнула ему объятия. - Не могу передать, как я этому рада.., рада за всех нас.
      Лидия поцеловала Алекса в губы и, нажав кнопку внутренней связи, сказала:
      - Доминик, пришли наверх бутылку самого лучшего шампанского. Не за горами свадьбы!
      ***
      Судья Маккарти призвал публику к порядку. Вошли присяжные. Гас Палленберг сидел за столом защиты, понурив голову.
      - Господа присяжные заседатели, вы вынесли свой вердикт?
      - Да, ваша честь.
      - Подсудимый, прошу вас встать.
      Гас медленно поднялся. Джуно стиснула руку Алекса.
      - Огласите ваш вердикт: виновен этот человек или не виновен?
      Старшина присяжных откашлялся.
      - Мы считаем, что подсудимый не виновен.
      ***
      В вестибюле Джуно попрощалась с Гасом. Им нечего было сказать друг другу. Обменявшись добрыми пожеланиями, они обнялись, и Джуно ушла, с состраданием думая о том, что Гас останется совсем один в огромном особняке.
      Алекс, ожидавший Джуно на ступеньках, обнял ее и попытался уклониться от натиска репортеров, но они окружили их.
      - Подождите, мисс Джонсон... Есть ли у вас с мистером Палленбергом планы на будущее?
      - Как вы сейчас себя чувствуете?
      - Вы с Гасом поженитесь?
      Джуно остановилась. К ней тут же протянули микрофоны.
      - Я очень рада за мистера Палленберга, но у нас с ним нет никаких планов.
      Как только из здания суда вышел Гас, репортеры, оставив Джуно, бросились к нему.
      - Ах как мимолетна слава!.. - Джуно улыбнулась.
      Алекс взял ее за руку - Могла бы сказать им, что собираешься выйти замуж за другого.
      - Могла бы, но теперь все позади. Зачем же лгать им?
      - Просто я Подумал, вдруг ты захочешь выйти замуж за меня?
      Джуно озадаченно взглянула на него:
      - Ты что, Алекс?
      Он притянул ее к себе и поцеловал:
      - Джуно, я люблю тебя... Пора бы нам на что-то решиться. А как по-твоему?
      У нее на глазах выступили слезы:
      - Пора. Я так давно люблю тебя!
      ***
      По пути в город они строили планы и сразу сошлись на том, что им понадобится просторная квартира, такая, где каждому из них будет место для работы. Они решили также поскорее завести ребенка. Джуно напишет декорации для новой пьесы Алекса. Поженятся же они в Санта-Фе. Джуно, так увлеченная составлением списка гостей, не заметила, куда они едут, и удивилась, когда Алекс остановил машину перед двумя домами-близнецами на Шестьдесят второй улице.
      - О нет!.. Только не это. Зачем ты меня сюда привез?
      - Лидия хочет видеть тебя. И ты тоже хочешь видеть ее.
      В клубе все радостно приветствовали Джуно.
      Доминик Шарпентье обнял ее.
      - Рад снова видеть тебя здесь. - Он внимательно оглядел Джуно. Похудела. У тебя все в порядке?
      Она весело улыбнулась:
      - Лучше, чем когда-либо. А где хозяйка?
      - Одна передо мной, а другая - наверху.
      Джуно поцеловала его:
      - Спасибо, Доминик.
      Они поднялись наверх. Проходя по знакомым коридорам, которые теперь казались чужими, Джуно взяла Алекса за руку:
      - Я очень нервничаю. По-моему, она узнала о нашей новости раньше меня.
      Дверь распахнулась, навстречу им вышла Лидия. Глаза ее увлажнились, но она не сразу преодолела настороженность.
      - О, Джуно, мне так тебя не хватало! Умоляю, прости меня! - Она раскрыла объятия, и Джуно бросилась к ней.
      - Лидия, я тоже жалею о том, что произошло.
      ***
      Джуно пригласила Алекса к себе. Когда они проезжали через парк, выглянуло солнце и подтаявший снег заискрился под его лучами.
      Джуно сияла:
      - Боже мой, просто не верится! Еще вчера я была близка к тому, чтобы сунуть голову в духовку и открыть газ. А сегодня я счастлива как никогда! Алекс притянул ее к себе, и она умиротворенно положила голову ему на плечо. - Почему мы не решились на это пятнадцать лет назад?
      - Признаюсь, иногда я думал об этом, но ты была не готова. - Алекс усмехнулся. - Честно говоря, я и сам тогда не созрел, поскольку считал, что влюблен и в тебя, и в Лидию. Черт возьми, не могу забыть, как вы обе вошли в аудиторию там, в Бренфорде! Ты - высокая, темноглазая, экзотическая. И миниатюрная ослепительная Лидия с ее грудным хрипловатым голосом... Обе такие красивые! Вы так околдовали меня, что я до сих пор с трепетом вспоминаю об этом. Когда вы влюбились в меня обе, я был на седьмом небе от счастья, но боялся разрушить гармонию наших отношений. - Он свернул возле западной части Центрального парка и остановился под светофором. - Но это было и пыткой. Жизнь с вами в Париже потребовала От меня огромного напряжения сил. Опасаясь, что не выдержу, я сбежал с Лорен Жильбер. С ней мне удавалось контролировать ситуацию. Потом, вернувшись в Париж и узнав, что ты уехала, я допустил большую ошибку. Прошло много лет, прежде чем мне стало ясно: ошибка была не в том, что случилось, а в том, что я сделал не правильный выбор.
      - Ox, Алекс! В ту пору мы все постоянно от чего-то убегали и совершали множество ошибок, не понимая, какая сложная штука любовь.
      Алекс усмехнулся:
      - А теперь оказалось, что все очень просто. Может, мы сами все усложняли?
      - Думаю, нет. А если так, то это было довольно глупо, верно?
      - Возможно, но ведь мы, питомцы Йеля, не выбираем легких дорог.
      Джуно рассмеялась:
      - Скажи, ощущение счастья не возбуждает у тебя аппетита? Я, например, зверски проголодалась.
      Алекс припарковал машину перед домом Джуно.
      - Поднимайся к себе, а я что-нибудь куплю.
      Джуно приняла душ и навела порядок в квартире, изрядно запущенной за время судебного процесса. Да и сама ее жизнь потеряла тогда смысл и цель. Теперь Джуно даже напевала, стирая пыль и меняя белье на постели.
      Внезапно осознав, что Алекс слишком задержался, она встревожилась. Уж не случилось ли с ним чего-то? А вдруг он понял, что ошибся, и решил не приходить?
      Услышав, как открылась дверь лифта, Джуно бросилась к двери. На пороге стоял Алекс, держа пакет с продуктами, подарочную коробку и огромный букет цветов.
      Он поцеловал Джуно:
      - Купив одно, сообразил, что этого мало. Надеюсь, я не слишком задержался?
      - Я едва не умерла от страха, вообразив, что ты сбежал.
      - Как бы не так! - Алекс вручил ей цветы. - Пусть все будет так, как принято. Надеюсь когда-нибудь искупить вину за то, что я делал вопреки общим критериям. Так что начнем.., с цветов.
      - Спасибо, дорогой. Цветы прекрасны.
      Он подал Джуно коробку, обернутую золотистой бумагой.
      - Неужели шоколадные конфеты? Ну и ну! Ведь коробка весит не менее пятнадцати фунтов.
      - Мне надо немного откормить тебя.
      Джуно начала вынимать покупки из пакета.
      - Съев все это, я растолстею как бочка. Гм-м, салями, паштет, марокканские маслины, французский хлеб с хрустящей корочкой... Потрясающе! Белуга.., и шампанское! Сейчас принесу тарелки.
      - Подожди... - Он схватил ее за руку. - Тут есть кое-что еще. Иди сюда, садись.
      - В чем дело? - Удивленная Джуно опустилась на диван.
      - Я же сказал тебе: пусть все будет так, как принято.
      На ступеньках Дворца правосудия я сделал тебе предложение не по всем правилам. Поэтому... - Он достал из кармана маленькую коробочку.
      Джуно открыла ее и внутри увидела на черном бархате изумрудное кольцо.
      - Дорогой! Оно восхитительно!
      Алекс обнял ее:
      - Я очень люблю тебя, Джуно. Выйдешь за меня замуж?
      ***
      Последние лучи заходящего солнца освещали постель и двух обнявшихся людей. Джуно быстро поцеловала Алекса в нос, в губы и в подбородок:
      - Доволен?
      - Очень доволен, спасибо.
      - Нет.., я не об этом.
      Он откинул с ее лица прядь волос.
      - Все было прекрасно. И призраки прошлого не потревожили нас.
      - А тебе не хотелось, чтобы с нами был кто-то еще - для полноты восприятия?
      - Ни о чем лучшем я и не мечтал. А ты?
      - Не знаю... - Глаза Джуно лукаво сверкнули. - А не пригласить ли к нам Роберта Редфорда...
      - Через мой труп! - рассмеявшись, воскликнул Алекс.
      ***
      Лидия вглядывалась в пассажиров, прибывших рейсом 209 из Лос-Анджелеса, и наконец увидела его - загорелого, бородатого, со спортивной сумкой и все в той же кожаной куртке.
      - Дорогой! - Она бросилась к Бернару и обняла его.
      - Значит, за истекшие несколько недель тебе все-таки удалось принять решение? - усмехнулся он. - А ты не изменишь его?
      - Ни за что! О, Бернар, я так счастлива! Я люблю тебя.
      - После твоего вчерашнего звонка я не мог думать ни о чем другом.
      Лидия взяла его под руку:
      - Я сказала детям. Они в восторге и очень хотят, чтобы у них поскорее появились маленькие сестренки и братишки.
      Бернар улыбнулся:
      - Не сразу. Сначала ты снимешься в фильме. Но пока мы будем практиковаться.
      - Я не видела тебя почти целый месяц и мечтаю о практике. - Она игриво провела пальцем по его щеке. - А ты практиковался? Ведь Голливуд наводнен красотками.
      - Ты будешь единственной, когда приедешь туда.
      - Ты не ответил на мой вопрос.
      Бернар поцеловал ее руку.
      - Для меня существует только одна женщина, - нежно сказал он.
      ***
      Поздно вечером Джуно с Алексом и Лидия с Бернаром появились на танцевальной площадке "Ночной жизни".
      Старые друзья встретили их аплодисментами. Шампанским всех угощали за счет заведения.
      Под утро они вчетвером пришли в "Зеркальный бар".
      Алекс и Бернар сыграли на пианино импровизацию.
      Джуно и Лидия нежно смотрели на них.
      В ту ночь в воздухе словно разлилось что-то волшебное. Цвета казались необычными, речь - мелодичной, а музыка брала за душу. Они никогда не забудут об этом, даже если другие воспоминания померкнут и сотрутся в памяти. Преодолев все обиды и ревность, они выстояли.
      ***
      Джанни Корелли выкупил восемьдесят процентов акций "Ночной жизни" с тем условием, чтобы клуб по-прежнему считался собственностью Лидии и Джуно.
      Сочетавшись браком в Санта-Фе, Алекс и Джуно сразу вернулись в Нью-Йорк. Премьера новой пьесы Алекса должна была состояться на Бродвее в начале лета, но они решили начать готовиться к этому безотлагательно. Лидия и Бернар отправились в Калифорнию, на съемки фильма "Время взаймы", побывав перед этим на бракосочетании друзей. Сами они предполагали сыграть свадьбу в "Ночной жизни" в конце лета, после окончания съемок.
      Алексу и Джуно посчастливилось быстро найти квартиру в чудесном старом доме на Риверсайд-драйв.
      Они перевезли туда все вещи и теперь растерянно смотрели на них.
      - Не понимаю, Алекс, - Джуно бросила критический взгляд на огромное кресло с потертой обивкой, - где ты откопал такое чудовище?
      - На улице. Согласен, оно безобразное на вид, но очень уютное. Я ни за что не расстанусь с ним.
      - Что ж, тогда пусть стоит в твоем кабинете. - Ее слова прервал зуммер домофона. - Ой, это, должно быть, привезли ковер для гостиной!
      Но вместо посыльного с ковром появилась Лидия с большим плоским свертком.
      - Из-за свертка меня заставили подниматься в грузовом лифте. Это свадебный подарок.
      Джуно просияла:
      - Не может быть! Неужели портрет?
      Алекс внес сверток в гостиную и развязал.
      - Вуаля! - Он отступил на шаг.
      Да, это были они - Джуно, Алекс и Лидия - такие, какими увидел и изобразил их Холлис Джонсон пятнадцать лет назад. Они сидели обнявшись на диване на фоне ковриков навахо. В их глазах горел молодой задор и светилось предвкушение счастья.
      - Боже, какими мы были дерзкими! - воскликнула Лидия.
      - Ты права, - улыбнулся Алекс.
      - Такими мы и остались, - заметила Джуно и обняла подругу. - Спасибо тебе!
      - Желаю счастья моим самым лучшим, самым дорогим и самым старым друзьям.
      - Черт возьми! - Джуно всхлипнула. - Кажется, я вот-вот разревусь.
      Алекс обнял их, и все они снова посмотрели на портрет.
      - Занимательную историю можно будет рассказать нашим детям...
      - О, мои, например, обожают ее слушать, - сказала Лидия.
      - Неужели они знают об этом? - ужаснулась Джуно.
      - Конечно, не все. Я жду, когда они подрастут.
      Джуно рассмеялась и окинула взглядом комнату:
      - Где же повесить портрет?
      - Может, здесь, над диваном? - предложил Алекс. - Или в кабинете...
      Лидия рассмеялась:
      - На самом деле для этого портрета подходит лишь одно место...
      - Ну конечно! - воскликнула Джуно.
      - Только над кроватью, - сказал Алекс.
      - Как знать, вдруг когда-нибудь нагрянет нечаянный гость?
      Джуно улыбнулась:
      - И в самом деле.
      - В память о прежних временах, - добавил Алекс.
      Лидия кивнула:
      - И только изредка.