Глава 9

«Мои чувства так необычны... – промолвила Элизабет, пряча от Дарси улыбку. Они беседовали во время прогулки. – Я бы даже сказала, что они противоречивы!»

Я сунула в рот сигарету, закурила, зажмурив левый глаз от дыма, и потянулась рукой к пульту, чтобы прервать развитие событий на экране в тот момент, когда в глазах Дарси засветилась радость и он облегченно вздохнул, убедившись, что Элизабет наконец ответила взаимностью на его любовь. Сделав глубокую затяжку, я положила сигарету в пепельницу, где уже возвышалась горrа бычков, и коснулась пальцами мыши ноутбука, который я на всякий случай заранее открыла.

В моем нынешнем состоянии лучше было подстраховаться, чтобы не упустить внезапно родившуюся в голове светлую мысль и сохранить ее в памяти компьютера, которой я доверяла больше, чем своей.

Моя диссертация пребывала в том же виде, в котором я оставила ее в феврале – сорок страниц полного бреда, с незаконченной последней фразой, начинающейся так:

«Частые заимствования сюжетных линий Остен современными писателями свидетельствуют, что...»

На этом месте поток моих мыслей внезапно прервал телефонный звонок. Попытка же вспомнить окончание предложения после завершения разговора оказалась безуспешной, и я захлопнула крышку ноутбука, решив вернуться к работе утром на свежую голову. Назавтра, в День святого Валентина, меня бросил Питер. И с тех пор я уже не притрагивалась к диссертации.

Неприятные воспоминания помешали мне возобновить работу над ней и теперь. Тяжело вздохнув, я закрыла ноутбук, подлила в бокал вина из наполовину опустошенной бутылки и взглянула на монитор. Часы показывали 11:15. Утра.

Моя рука потянулась к дымящейся в пепельнице сигарете.

Курить я начала еще в старших классах средней школы, но потом отказалась от этой вредной привычки, опасаясь, что она пагубно скажется на моей памяти и я провалюсь на экзаменах. Вдобавок мне надоело паниковать всякий раз, когда сигареты в пачке заканчивались. Да и перспектива заболеть раком легких меня тоже не прельщала.

После того как прошлой ночью Питер ушел от меня и я, очнувшись от сладкого забытья, открыла глаза и не обнаружила рядом того, кого себе представляла, я в жутком смятении выбежала на улицу и купила в соседнем магазинчике три блока сигарет, стеклянную пепельницу, четыре зажигалки и две бутылки вина. После этого я слегка успокоилась, решив, что своим поступком, пусть и достойным порицания, я все-таки доказала, что порой способна действовать обдуманно и целенаправленно, следовательно, пока еще не окончательно спятила.

Сделав затяжку, я раскашлялась, вскочила и побежала открывать окно. Когда дышать в насквозь прокуренной комнате стало чуточку легче, я снова щелкнула зажигалкой, закурила новую сигарету и вновь включила видеосистему. На экране ожили милые моему сердцу герои. Дарси обернулся к Элизабет с лицом, оживленным игрой эмоций:

«Вы так добросердечны, Элизабет, что все равно не сможете долго подтрунивать надо мной! Так скажите же лучше прямо, не изменились ли ваши чувства ко мне с прошлого апреля. И я никогда больше не затрону этой темы. Но знайте, что мои чувства к вам остались прежними!»

Мое сердце сжалось при виде его взволнованного лица, на котором ясно читалось желание навсегда остаться со своей возлюбленной.

До гроба.

Не совладав с эмоциями, я схватила пульт и отключила видеосистему. С меня было довольно этих любвеобильных англичан.

Закрыв глаза, я откинулась на спинку дивана и шумно вздохнула.

Я уже не сомневалась, что мне наплевать и на гениальную Остен, и на свою недописанную диссертацию. Единственным сексапильным британцем стал для меня вовсе не герой фильма, а тот самый его реальный земляк, которого я себе представляла, когда, зажмурившись, сжимала бедрами голову Питера прошлой ночью. Тот самый англичанин, который даже не подозревал, что это он довел меня до неистового оргазма.

Я потянулась, пытаясь размять уставшие мышцы. В полдень Питер заканчивал работу в книжном магазине и его должна была сменить Мэгс, занятая по утрам какими-то своими таинственными делишками. Хотя Питер даже не пытался строить никаких планов, когда я провожала его до дверей, у меня не было сомнения в том, что он снова придет ко мне.

Я также совершенно точно знала, что еще не готова принять в отношении Питера окончательное решение. Но я не знала, действительно ли с ним произошла чудесная метаморфоза, в результате которой он стал другим человеком. Я просто была пока не в силах осмыслить это.

Футляр с кольцом лежал на прежнем месте, там, где Питер его оставил. Я к нему больше не прикасалась, но была уверена, что лежать ему там осталось уже недолго.

Я докурила сигарету и, затушив окурок, встала с дивана. Мне захотелось прогуляться и проветриться.

Но больше всего мне хотелось заколотить несколько гвоздей в стенку сарая Морриса и Труди.

А почему бы и нет? От этой мысли мое сердце затрепетало. Йен сказал, что скучает по мне. И приглашал меня его проведывать. И еще он сказал, что хочет, чтобы мы оставались с ним только добрыми друзьями.

Бархатная коробочка, словно магнит, притягивала к себе мой взгляд. Я решила, что в данный момент мне просто необходим хороший друг, и пошла в комнату за чистым полотенцем, чтобы принять освежающий душ перед прогулкой.

– Йен, вы здесь? – крикнула я, войдя в сарай.

– Порция, это ты? – отозвался из полумрака Бридж. Мои глаза привыкли к темноте, и я увидела его возле штабеля бревен. Бридж вытирал ладонью вспотевший лоб.

– Какими судьбами, крошка? – Сверкнув зубами, он пригладил свои усы и бородку, усыпанные опилками.

– Я зашла помочь Йену чинить сарай, – ответила я. – А вы что здесь делаете?

– Тоже помогаю ему, чтобы не переутомился. К тому же я теперь присматриваю за этой фермой. Присаживайся на поленницу рядом со мной, побеседуем. Я как раз собирался передохнуть.

Я села рядом с ним на бревна, лицом к восточной стене.

– Жаль, что Труди не видит, как славно мы тут поработали. – Бридж хлебнул воды из бутылки. – Она была бы так рада!

– Это верно, – сказала я, вытягивая ноги. – Вы полагаете, что она когда-нибудь еще вернется сюда?

– Хотелось бы в это верить, – вздохнул Бридж. – Ее сынок, Моррис-младший, живет в Фарго, дочь Бренда – в Уичито. Лето Труди обычно проводит с детьми, а зимой перебирается в Сарасоту, к сестре. В наших краях она не была уже... дай Бог памяти! Да, пожалуй, с того самого августа, когда скончался Моррис. Она, конечно, любит свою ферму, но ей тяжело сюда возвращаться.

– Я понимаю, – кивнула я.

Бридж снял рукавицы, наклонился, достал из сумки упаковку моркови, и мы некоторое время молча похрустывали ею.

– А где же Йен? Работает над книгой? – как бы между прочим поинтересовалась я.

– Нет, – покачав головой, ответил Бридж. – Он отправился улаживать какие-то дела с Карлом Рейми. Скоро должен вернуться.

– А какие могут быть у него дела с Карлом? – испуганно спросила я, вспомнив, как они сцепились в участке.

– Ты, как я погляжу, все такая же любопытная, крошка! По-прежнему повсюду суешь свой нос. Вот вернется Йен, сама у него и спросишь.

– Не надо путать меня с Мэгс и Верой! – обиделась я. Глаза Бриджа на мгновение стали колючими, но тотчас же вновь потеплели. Он спокойно произнес:

– Порция, не пытайся обмануть себя, ты такая же, как все остальные «барышни» Фаллон. И наступит день, когда ты поймешь, что это не так уж и плохо.

Я не стала с ним спорить, чтобы не испортить наши отношения, и сказала только:

– Рада была повидаться с вами! Жаль, что мы редко встречаемся.

Он потрепал меня по макушке.

– Я тоже рад повидаться с тобой, малышка!

– И ты здесь, Порция? – раздался низкий мужской голос у меня за спиной.

Я обернулась, уверенная, что он принадлежит Йену, входящему в сарай. И мгновенно покраснела так, что мое лицо запылало. То был запоздалый приступ стыда за грехопадение минувшей ночью. Мое бедное сердце еще никогда не колотилось в груди так сильно, как в этот миг осознания всей низости своего поступка. Но раскаиваться было поздно, улыбающийся англичанин, которого я себе представляла на месте Питера в минуты умопомрачительных оральных ласк, быстро приближался ко мне.

– Привет! – Я спрыгнула с поленницы на пол. – Ты легок на помине! Мы только что о тебе говорили.

Йен бросил свой пиджак на то место, где я только что сидела, и заметил, кивнув Бриджу:

– Наверное, все косточки мне перемыли.

– Нет, мы просто беспокоились за тебя. Ну, что сказал Рейми?

– Он обещал отозвать свои обвинения против Мэгс.

– Неужели? Даже не верится! Как же тебе удалось его вразумить?

– Мы с ним случайно столкнулись нос к носу в этом магазине с дурацким названием... кажется, «Фигли-Мигли»...

– «Пиггли-Уиггли»! – ухмыльнувшись, подсказал ему Бридж.

– Ну да, в «Пиггли-Уиггли»! Я поинтересовался, вернулись ли его коровы в свой коровник живыми и невредимыми. Мы разговорились, и в конце концов он пообещал, что не станет затевать судебную тяжбу из-за пустяка.

– Вот это по-соседски, – пригладив рукой бородку, одобрил Бридж и кашлянул в кулак.

Я не стала подвергать сомнению правдивость рассказа Йена, понимая, что бессильна против мужской солидарности.

– Извини, старина, что заставил тебя ждать, – повернулся Йен к Бриджу. – У тебя завидное терпение.

– В этом ты прав, – согласился Бридж и добавил, многозначительно взглянув на меня: – Но порой и оно лопается.

Йен улыбнулся, поскольку не знал подоплеки его намека, взял доску и сказал:

– Не пора ли нам дружно навалиться на работу? Порция, ты, надеюсь, пришла сюда, чтобы нам помочь? Тогда надевай свой пояс с инструментами и приступай.

– С огромным удовольствием! – бодро отозвалась я.

– Все! Больше не могу! У меня просто отвалятся руки, если я забью еще хотя бы один гвоздь! – Устало взмахнув руками, я села на штабель досок.

Теплый денек угасал, бледный свет струился сквозь дыры в южной стене сарая, как бы напоминая нам, что работы здесь еще непочатый край.

Бридж ушел еще час назад, мы же с Йеном продолжали трудиться в поте лица до полного изнеможения.

Йен бросил доску на штабель и пристально взглянул на меня.

Я нервно заерзала, рискуя получить занозу в зад.

«Она прекрасна... Сказать вернее – дева чудесных качеств! Порцией зовут сию прелестницу...» – тихо, словно во сне, произнес он.

От изумления у меня раскрылся рот.

Я обомлела.

Йен похлопал глазами и пояснил, стряхнув наваждение:

– «Венецианский купец», Шекспир.

– Да, конечно.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Наконец Йен улыбнулся и все объяснил:

– Я долго не мог вспомнить эти строки, но сейчас когда я тобою любовался, они внезапно всплыли в моей памяти. Просто словно бы сами появились перед глазами!

Он рассмеялся как мальчишка, но вдруг спохватился и уставился на свои ладони. В груди у меня что-то словно бы перевернулось от его смущенного, растерянного вида. Меня так и подмывало спрыгнуть с досок и броситься ему на шею. Но так как мы совсем еще недавно договорились остаться добрыми друзьями, я предпочла сменить тему разговора.

– Мне думается, что когда-нибудь люди воздадут Марло должное, – выпалила я первое, что взбрело мне в голову.

Йен рассмеялся и присел на поленницу.

– Тебе все еще не дает покоя этот Кристофер Марло?

– Ты ведь, наверное, читал его «Доктора Фаустуса». Разве не очевидно, что этому же автору принадлежат и все пьесы, приписываемые Шекспиру?

– Честно говоря, я так не считаю. Как, впрочем, и пять поколений ученых, изучавших творчество великого Уильяма.

Я фыркнула и замахала руками.

– А не кажется ли тебе странным, что свои гениальные творения этот безграмотный мужлан явил миру именно в 1598 году, вскоре после кончины Марло?

– Совпадение – это еще не доказательство! – снисходительно глядя на меня, словно на упрямую девчонку, возразил Йен.

– Я добуду доказательства! – не моргнув глазом заявила я.

– Каким же образом, если не секрет?

– Отправлюсь в Англию и там обнаружу их, – лукаво прищурившись, ответила я. – Преподнесу тебе факты на блюдечке с голубой каемочкой, и ты сгоришь со стыда.

– Буду с нетерпением этого ожидать, – с мягкой улыбкой мудрого доктора сказал Йен, гипнотизируя меня взглядом. Окружающий воздух словно бы наэлектризовался.

Следовало признать, что роль «доброго друга» ни одному из нас пока не удавалась.

– Отец Бьюджи пригласил нас с тобой к себе на ужин в эту пятницу, – сообщила я, чтобы разрядить атмосферу.

– В эту пятницу? – Йен задумчиво наморщил лоб. – Хорошо, в котором часу мне заехать за тобой?

Я покраснела и выпалила:

– В семь! Если тебе это удобно, разумеется. Но только это не будет считаться свиданием! Обыкновенная дружеская встреча, так сказать...

– Дружеское свидание, – поправил меня Йен и, подсев ко мне, добавил: – Пожалуй, я выкрою для него время. Но при одном условии...

– Каком же, интересно? – спросила я, стараясь не выказывать волнения.

– При условии, что ты честно расскажешь мне, какие мысли тебя тяготят, – проговорил он.

Я потупилась и пролепетала, болтая ногами в воздухе:

– Никакие. У меня все чудесно.

– Ну уж брось! Что-то явно не дает тебе весь день покоя! Я не стал расспрашивать тебя об этом в присутствии Бриджа, но теперь хочу предложить тебе свое общество в обмен на твой секрет. Разве это не по-джентльменски?

– Мой секрет не стоит и ломаного гроша, – пожав плечами, сказала я. – Это неравная сделка.

– Я щедрый человек! – с улыбкой возразил Йен.

– В этом я не сомневаюсь. – Я вспомнила о необъяснимой покладистости, вдруг проявленной Карлом Рейми. – Но меня действительно ровным счетом ничего не угнетает.

Йен уставился в дальний угол сарая и глухо произнес:

– Это все из-за твоего бывшего парня?

– Что? Из-за Питера? – Я фыркнула и передернула плечами. – Было бы из-за кого расстраиваться!

– А вот мне кажется, что это о нем ты постоянно думаешь, – продолжал настаивать Йен, глядя мне в глаза.

На этот раз я стыдливо отвела взгляд.

– Вернувшись вчера вечером из больницы, – не поднимая глаз, заговорила я, – я обнаружила Питера в своей квартире. Весь пол был усыпан розовыми лепестками. Горели свечи, вкусно пахло жареной курятиной, приготовленной именно так, как мне нравится, по рецепту тети Веры. Он угостил меня вином, а потом...

После продолжительной паузы Йен спросил:

– Ты поверила, что он стал другим?

– Сама не знаю! – Я покачала головой. – Во всяком случае, раньше он ничего подобного не делал.

Снова последовало продолжительное молчание. Я перестала болтать ногами и сжала их в коленях. Йен покосился на мои ноги, вздохнул и сказал:

– Что ж, надеюсь, что он окажется именно таким, каким тебе хотелось бы его видеть.

«Но мне-то хотелось бы, чтобы мой мужчина походил на Йена!» Поймав себя на этой мысли, я закусила губу и промолчала. Йен дружески потрепал меня по колену, спрыгнул со штабеля досок и протянул мне руку:

– Прыгай! Уже темнеет. Я отвезу тебя домой, если не возражаешь... По-соседски.

Я спрыгнула на пол и благодарно улыбнулась Йену:

– Буду очень признательна тебе за это. Ты настоящий друг.

На этот раз он проводил меня до квартиры и даже заглянул внутрь, чтобы убедиться, что там меня не поджидают никакие сюрпризы.

Оставшись одна, я подошла к телевизору, включила его и нажала на кнопку видеомагнитофона. На экране ожила сцена выяснения отношений между Элизабет и Дарси. Я полезла в сумочку за сигаретами.

«Мои чувства так необычны... – произнесла героиня моего любимого фильма. – Я бы даже сказала, что они противоречивы».

Я щелкнула зажигалкой, закурила сигарету и направилась к холодильнику, чтобы достать из него непочатую бутылку своего любимого шардонне.

Сумерки за окнами стремительно сгущались, обретая лиловый цвет. У меня вдруг защемило сердце. Я поставила бутылку на стойку и задалась вопросом: а что, если Питер и в самом деле переменился? Вдруг мои «барышни» правы? Может быть, я напрасно пытаюсь противиться их^нтригам? Что, если они действительно хотят мне добра?

Был только один способ это выяснить. Я взяла бутылку со стойки, схватила со стола ключи и выбежала из комнаты.

– Эй, есть здесь кто-нибудь? – бодро крикнула я, просунув голову в дверь.

Вся компания сидела за кухонным столом и играла в скраббл.

С улыбкой на лице и бутылкой вина в руке я как ни в чем не бывало впорхнула в комнату.

Питер встал из-за стола, подошел ко мне и чмокнул в щеку.

– Рад тебя видеть!

– Я прихватила с собой бутылочку вина, – улыбнулась я.

Вера и Мэгс тоже заулыбались и помахали мне руками.

Бев посмотрела на меня равнодушно, что уже было доброй приметой – обычно ее взгляд не сулил мне ничего хорошего. Питер принес для меня из кухни стул, все игроки сложили свои фишки на стол и перемешали их, чтобы начать новую партию с моим участием.

– Итак, – вопросила Бев, – чем объясняется твой столь неожиданный визит к нам?

Как истинная представительница славной плеяды «барышень» Фаллон, я изобразила на лице неподдельную радость и проворковала:

– До меня дошли слухи, будто бы Карл Рейми отказался от своих претензий, вот я и подумала, что это следует отметить.

– Он отозвал из суда свое исковое заявление? – переспросила Мэгс... – Кто тебе это сказал?

– Йен, разумеется! – невозмутимо ответила я и стала складывать свои фишки в столбик, чтобы не смотреть на Питера, наполнявшего вином бокалы.

– Что ж, это действительно стоит отпраздновать! – решила Бев. – У меня словно камень с души свалился.

– Вот именно, – с облегченным вздохом поддержала ее Вера. – Как я рада, что ты вернулась к нам, деточка! – добавила она, сжимая мою руку.

– Как приятно снова оказаться в кругу семьи. – Сияя улыбкой, я подняла свой бокал. – Предлагаю тост за воцарение спокойствия в этом доме. Давайте выпьем вина, девушки, и блеснем эрудицией.

Я стояла на веранде и курила, когда у меня за спиной скрипнула дверь. После четырех бутылок шардонне, распитых нашей дружной компанией за то время, пока мы сыграли три партии в скраббл, я пребывала в благодушном настроении, совершенно раскрепостившись.

На веранду вышла Бев. Она отобрала у меня сигарету, сделала глубокую затяжку и вернула мне окурок.

– Бев, – укорила я ее, – разве доктор Бобби не говорил тебе, что...

– Разумеется, доктор Бобби говорит, что курить вредно. Он всем женщинам внушает, что курение чревато для них раком. Но мне уже семьдесят шесть, и в этом возрасте я могу позволить себе закурить, когда мне того хочется.

Спорить с таким доводом было сложно. Я встряхнула пачку и предложила ей целую сигарету. Бев оглянулась, чтобы проверить, не видят ли ее проказ Мэгс и Вера, взяла сигарету и закурила. Мы помолчали, потом она заговорила:

– Питер очень славный молодой человек.

– Да, – согласилась с ней я, – это так.

– Он успешно управляется в магазине. Соорудил чудесную экспозицию в оконной витрине. Он малый добрый и бесхитростный.

– Это точно, – подтвердила я. – Пожалуй, даже простодушный, что в наше непростое время свойственно не многим.

– Я бы советовала тебе перестать затворничать и почаще заходить днем в «Пейдж», – сказала Бев. – В твоем возрасте я была очень бойкой и легкой на подъем, деточка.

У меня возникло желание сказать, что я работаю над своей диссертацией, однако солгать мне не позволила совесть.

– Он порядочный человек, – добавила Бев, впервые взглянув на меня с некоторой долей нежности. – Тебе с ним очень повезло, мог ведь попасться и какой-нибудь прохвост.

– Я знаю, – тихо сказала я.

Дверь на веранду распахнулась, и Бев успела выбросить сигарету во двор, прежде чем к нам вышел Питер.

– Мы тут посовещались и решили, что тебе не стоит садиться за руль, – заявил мне он. – И я вызвался проводить тебя до твоей квартиры.

Я затушила каблуком окурок и сказала:

– Я только схожу за жакетом.

Половину пути до нашего книжного магазина мы молчали. Наконец Питер, явно что-то замышлявший, прервал молчание:

– Послушай, Порция!

– Слушаю тебя внимательно, – откликнулась я.

– Я тут подумал, а почему бы нам не поужинать в каком-нибудь уютном ресторанчике. Скажем, в пятницу?

– Лучше в четверг, – сказала я, вспомнив о званом ужине у родителей Бьюджи.

– Хорошо, – не раздумывая согласился Питер. Мы сделали в молчании еще несколько шагов.

– А где? – спросила я.

– Что ты имеешь в виду?

– В каком ресторанчике мы будем ужинать?

– Это имеет какое-то значение? – недоуменно посмотрел на меня Питер.

– Да! – уверенно сказала я.

– Я слышал, что в Рингголде есть чудесный итальянский ресторан «Вилла Пастоли».

Я прищурилась и с подозрением взглянула на него:

– Похоже, Вера продолжает активно тебя консультировать.

– Почему ты так решила? – Он сделал невинные глаза.

– Это мой любимый ресторан, – объяснила я. – Разве не Вера тебе это подсказала?

Питер потряс головой, потупился и промямлил: